Страница:
Ингун смотрела на него невидящим взглядом, тогда Харальд-сон тряхнул ее еще раз, но, прежде чем сестра успела что-либо ответить, он услышал за спиной жалобный голосок Лотти. Магнус обернулся и увидел, что девочка бросилась к… И только теперь он увидел Зарабет. Она стояла на коленях, придерживая на груди порванное платье. Ее волосы были растрепанны, мертвенная бледность разливалась по лицу.
Магнус выпустил Ингун.
Все в его душе перевернулось от боли и жалости. Он видел, как Лотти со слезами на глазах обняла сестру, как Зарабет медленно, словно во сне, обвила руками хрупкое детское тельце. Магнус подошел, желая утешить ее, но не мог найти нужных слов.
В это мгновение Зарабет со стоном повалилась на бок, увлекая за собой Лотти, и потеряла сознание. Магнус увидел спину Зарабет, всю в кровоточащих ранах, к которым прилипли рыжие локоны и лоскутки платья. Он растерялся от неожиданности, потрясенный необъяснимой жестокостью Ингун.
Холодная ярость сковала его душу, а в висках стучало: «Так вот на какую судьбу я обрек Зарабет!»
– Принеси горячую воду, мыло и чистую одежду, – приказал он тетке и, осторожно подняв Зарабет, взвалил на плечо.
Все вокруг были крайне возбуждены, пораженные поведением хозяина.
– Отправь ее в барак! – визжала Ингун. – Пусть рабы займутся ею. Она всего лишь строптивая рабыня, которую следовало проучить. Грязная девка, уже использованная тобою. Почему ты возишься с ней? Ты же привез ее, чтобы она выполняла черную работу и спала с тобой, разве не так? Ничего с ней не сделается. Уже к вечеру придет в себя и развлечет тебя в постели. Оставь эту дрянь, Магнус!
– Она оскорбила твою сестру, – вмешалась Сира, хватая Магнуса за рукав. – Осмелилась повысить на нее голос и грубо обзывала. А еще сказала, что не станет выполнять приказ Ингун, и…
Хозяин попросту отмахнулся от Сиры, опасаясь, что если та не отстанет, то он не сдержится и ударит ее. Магнус принес Зарабет в спальню и положил на кровать лицом вниз. С величайшей осторожностью он приподнял пряди волос с ее окровавленной спины, после чего разорвал превратившееся в лохмотья платье. Тихое всхлипывание заставило его обернуться. Он увидел Лотти, которая размазывала по щекам градом катившиеся слезы, замерев в дверях и опасаясь подойти ближе.
– Иди сюда, Лотти, и сядь рядом с ней. Когда сестра очнется… – Магнус осекся, справедливо решив, что девочка плохо понимает его.
Тогда он подошел к малышке, легко поднял ее на руки, усадил рядом с Зарабет, присел на корточки и сказал медленно и отчетливо:
– Сиди здесь. Когда сестра проснется, она должна увидеть улыбку на твоем лице. Договорились?
Лотти перестала плакать и кивнула в знак согласия. В глазах ее застыл страх, и Магнус почувствовал ненависть к тем, кто обидел девочку.
Он осторожно перевернул Зарабет на бок. Оказалось, что один удар плети пришелся на грудь, оставив глубокий красный след на нежной коже. Магнус тяжело вздохнул.
В спальню вошла Элдрид в сопровождении раба, который принес свечу и установил ее в подсвечнике, прикрепленном к стене. Магнус принялся промывать раны Зарабет. Не оборачиваясь к тетке, он попросил:
– Расскажи мне, как это случилось.
– Стара я для этих глупостей, племянник, – проворчала Элдрид. – Я учу малышку вместе с остальными девочками, как ты велел, а с ее сестрой разбирайся сам. Ингун ненавидит эту рабыню и хочет извести. Ингун вгонит ее в гроб, помяни мое слово, Магнус. На помощь сестре бросилась девчонка, тогда Ингун замахнулась и на нее. А что я могла поделать?
Магнус помолчал, потом спросил:
– У тебя есть целебный бальзам из трав? Ей, должно быть, очень больно.
– Сок бузины помог бы, но он весь вышел, – ответила Элдрид. – И до октября взять его неоткуда. Не волнуйся, Магнус. Она молодая сильная женщина, а значит, вытерпит боль.
Магнус ненавидел Элдрид за ее кажущееся равнодушие, но не мог отослать ее, поскольку нуждался в чьей-то помощи. Она и Хельги, его мать, не выносили друг друга, поэтому пять лет назад Элдрид поселилась в доме Магнуса. У тетки не было детей, которые могли бы позаботиться о ней в старости. Тем не менее Элдрид прекрасно ладила с чужими ребятишками и занималась их воспитанием и обучением. Она не смогла защитить Лотти, хотя, возможно, и пыталась. Пожилая женщина понимала, что ее судьба во многом зависит от Ингун, которая в тот момент была похожа на дикого викинга, чье боевое неистовство воспето во многих сагах.
Магнус размочил очередной рубец на спине Зарабет, и по ее бедру потекла струйка крови. Он тихо выругался и тут же замолчал, испугавшись, что Лотти его услышит.
– Зарабет, – прошептала девочка и положила руку на плечо сестре.
– С ней все будет в порядке, Лотти. Я тебе обещаю, – сказал Магнус.
Зарабет пришла в себя через несколько минут. Лежать на животе было неудобно, и она попробовала изменить позу. Казалось, что спина пылала, жарким пламенем, от боли кружилась голова. Зарабет почувствовала, как кто-то взял ее за руку, и услышала над ухом голос Магнуса:
– Лежи тихо. Я ничем не могу облегчить твою боль, к сожалению. Тебе придется потерпеть, так что лучше не шевелись.
– А Лотти? Что с ней? Ингун хотела ударить ее, а я… У меня не хватило сил.
– Я остановил Ингун. Лотти в порядке. Она спит здесь, рядом с тобой.
– Спасибо.
– Тебе нечего бояться.
– Я хотела убить твою сестру, – собравшись с духом, призналась Зарабет. – Когда я увидела, что она рассмеялась и замахнулась на Лотти, я… – Зарабет замолчала, угнетенная ненавистью к Ингун и собственной беспомощностью.
– Постарайся уснуть, – сказал Магнус.
– Я очень хочу есть. С этого все и началось. Я была голодна и решила съесть немного овсянки.
– Я принесу тебе что-нибудь.
Магнус взглянул на ее бледное лицо, обрамленное рыжими прядями, которые, казалось, потускнели от горя и боли. Он направился в зал, где на длинной деревянной стойке помещалась кухонная посуда. В доме стояла необычная напряженная тишина. Прислуга и рабы украдкой следили за ним. Только дети, как обычно, резвились, смеясь и поддразнивая друг друга. Магнус видел, как Эгил оживленно спорил о чем-то с приятелем.
Внезапно рядом оказалась Ингун, и он вздрогнул от неожиданности, услышав ее шепот, похожий на злобное шипение:
– Не верь ей, Магнус. Я знаю, она наврала тебе с три короба. Эта рабыня отказалась работать, не захотела выполнить мой приказ, считая, что, если ты спишь с ней, это освобождает ее от работы и позволяет задирать нос. Что мне оставалось делать? Не верь ее выдумкам, Магнус! Ты же знаешь, она лгунья и убийца.
Магнус медленно повернулся к сестре и протянул ей миску:
– Пожалуйста, положи кусок телятины, Ингун.
– Для нее?! – отпрянула Ингун. – Для этой твари? Да я уж скорее воткну нож в ее черное сердце!
– Делай, что велено.
– Не стану!
– Тогда можешь навсегда проститься с моим домом. Я здесь хозяин и требую, чтобы мои приказы выполнялись.
Магнус не хотел прибегать к такой угрозе, но… Ингун молча взяла миску и направилась к котлу. Харальдсон наблюдал за сестрой, думая о том, почему раньше не замечал в ней бессмысленной жестокости и злобы. Впрочем, поразмыслив как следует, он вспомнил, что однажды был свидетелем вспышки неконтролируемой ярости, охватившей Ингун. Тогда подруга отказалась уступить ей браслет.
Наверное, Ингун ревновала его к Зарабет, но и он сам хорош. Своими руками обезоружил Зарабет, превратив в рабыню, бесправное существо!
Сестра вернулась с едой и молча протянула миску Магнусу.
– Если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, я возьму плеть и высеку тебя, – с ледяным спокойствием громко сказал он. – Если ты захочешь отыграться на Лотти, я высеку тебя так сильно, что ты никогда больше не сможешь держать плеть в руке. Ты поняла меня?
– Клянусь Тором, она солгала тебе! Я лишь наказала ее, как того заслуживала рабыня. Можешь спросить у Сиры. Она была рядом и все видела.
– Ты поняла меня?
– Почему ты так о ней заботишься? Разве ты не спишь с Зарабет? Сколько мужчин у нее было до тебя? Она сама хвасталась, что у нее прохода не было от ухажеров в Йорке. Говорила, что лишь улыбнулась тебе, и ты оказался у нее на крючке. А ты возишься с этой дрянью!
– Ты поняла меня?
Только теперь до Ингун дошло, что она стоит перед чужим человеком, которого не интересуют ее мысли и чувства, который настроен против нее, которого переполняет ненависть к сестре за то, что она причинила вред женщине, желающей занять ее место в Малеке, несмотря на свое положение рабыни. Того Магнуса, который с детства защищал и опекал Ингун, больше не существовало. Они внезапно стали совершенно посторонними людьми. Ингун было невероятно трудно смириться с поражением, но она взяла себя в руки и покорно отозвалась:
– Да, я поняла тебя.
– Хорошо, и как следует запомни мои слова, Ингун. Магнус направился к выходу, чувствуя на себе любопытные взгляды окружающих и стыдясь того, что пришлось быть столь резким с сестрой. Он не хотел ссоры с Ингун.
Магнус покормил Зарабет, которая с трудом могла жевать, а когда она уснула, отнес Лотти в детскую и устроил, на постели с остальными ребятишками.
– Спи спокойно, – шепнул он на ухо девочке, убирая с вспотевшего лобика влажную прядку волос. – Я позабочусь о твоей сестре, обещаю тебе.
Лотти улыбнулась и повернулась на бочок. Тут Магнус увидел своего сына, который сидел на краю постели с бесконечно несчастным видом. Магнус посадил его к себе на колено и потрепал за вихор, хотя и считал, что мальчик уже вырос для такой ласки и требует иного обращения.
– Не сердись на Лотти, сын, – заговорил Магнус тихо, чтобы не разбудить детишек. – Она еще маленькая и очень любит свою сестру. Разве ты не бросился бы на мою защиту, если бы кто-нибудь напал на меня? Кстати, насколько я мог заметить, ты очень нравишься Лотти. Не обижай ее и не обращайся с ней, как твоя тетка Ингун.
Мальчик кивнул. Магнус надеялся, что его слова дойдут до сердца сына, но не был в этом уверен. Уложив Эгила спать, он вернулся в свою спальню.
Зарабет спала. Магнус прикрыл ее легкой простыней, разделся и лег рядом. Однако заснул не скоро, с трудом избавившись от тягостных раздумий.
Утром он накормил Зарабет завтраком, снова обработал ее раны и оставил в постели. Зарабет с молчаливой благодарностью принимала заботы Магнуса. Лежать неподвижно было очень трудно, но стоило пошевелиться, как в глазах темнело от резкой боли.
– Не беспокойся о сестренке. Элдрид присмотрит за ней, – сказал Магнус, отправляясь по делам.
– Спасибо, – улыбнулась Зарабет.
Она проспала до полудня. Ее разбудили голоса, доносившиеся из зала. Особенно выделялся высокий голос Ингун, который заставил сердце Зарабет затрепетать от гнева. Но она снова погрузилась в сладкую дрему и очнулась, только когда рядом кто-то сказал:
– Я вижу, ты уже не спишь.
– Да. – Зарабет открыла глаза и с ужасом поняла, что перед ней Ингун.
– Ты что же, до вечера собираешься проваляться в кровати?
– У меня болит спина. И в этом виновата ты, – сказала Зарабет, с усилием приподнимаясь на локте.
– Да я едва прикоснулась к тебе, лживая стерва! Хотела разжалобить Магнуса, но он живо раскусил тебя. Хоть он и спит с тобой, но голову на плечах имеет. Слава Тору, мой брат в своем уме! Однажды ты уже предала его, солгала, так что теперь он знает, чего от тебя ждать. Сейчас Магнуса нет, но будь он здесь, больше не стал бы защищать тебя.
Кровь застучала в висках у Зарабет от гнева и страха. Вдруг Ингун говорит правду?
– Я не предавала его!
– Мне наплевать на тебя и твои оправдания. Хватит лодырничать! Поднимайся! В доме полно работы, и мне одной не управиться. Ты ничего не добилась своей ложью. Не забывай, что мы с Магнусом одна семья, мы – благородные викинги, а ты всего лишь бессловесное животное, рабыня!
Зарабет заставила себя сесть на кровати. Она вдруг поняла, что раздета, и быстро натянула шерстяной плед до подбородка. Сестра Магнуса не сводила с нее пристального ненавидящего взгляда.
Помимо воли, в Ингун снова стала подниматься волна безудержной злобы. Она готова была стереть с лица земли эту рыжую Зарабет.
– Так вот, запомни, дрянь. Магнус еще не решил, что с тобой делать, но ты уже успела надоесть ему. Он переспал с тобой, но Сира может доставить ему больше удовольствия. Ты решила притвориться больной и вызвать в нем жалость, но, как только ты поправишься, брат выбросит тебя вон, как ненужную ветошь. Он подумывает о том, чтобы продать тебя. А на что еще ты годна, если лежишь тут, плачешь и скулишь, вместо того чтобы работать? Я могла бы доказать Магнусу, что ты притворяешься, но не стану огорчать его. Довольно водить всех за нос, а? Он пожалел тебя – и что получил взамен? В era постели дрыхнет костлявая ведьма, лживая обманщица, которая не способна доставить мужчине радость! Ты только посмотри на себя – кожа да кости!
Слова Ингун нисколько не задевали Зарабет. Она думала только об одном: «Неужели Магнус действительно хочет продать меня? И это после того, как…»
– Я сейчас встану. Прошу, оставь меня, Ингун. Мне нужно одеться.
– Что, захотелось поработать? Магнус не велел мне прикасаться к тебе до тех пор, пока ты совсем не поправишься. Но он уехал, потому что не желает больше видеть тебя. Твое предательство до сих пор огорчает его. Обещай, что будешь выполнять мои приказы и не станешь жаловаться Магнусу.
– Да, обещаю.
Очень скоро Зарабет пожалела о том, что позволила Ингун заманить себя в ловушку и вырвать это обещание. У нее так сильно болела спина и раскалывалась голова! Но отступить от слова Зарабет не хотела. С трудом поднявшись, она еле-еле открыла тяжелую крышку сундука, в котором лежала одежда ее и Магнуса. Выбрав старое, поношенное платье, Зарабет оделась и побрела в зал.
Магнус направил челн против течения на северо-восток фьорда. Вода была спокойной, ветер – порывистым, солнце – ярким, но Магнус не замечал красоты окружающего пейзажа. Он был зол и раздражен, оттого что снова потерял над собой контроль. Начиная с того дня, как он вернулся за Зарабет в Йорк, такое происходило с ним довольно часто.
У поместья родителей Магнус сделал условный знак стражникам, которые держали его на прицеле до тех пор, пока не узнали. Земли у отца с матерью было вдвое больше, чем у Магнуса, здесь жило и работало около сотни человек. Границы пшеничных и рисовых полей сливались с горизонтом.
Хозяйственные постройки не были обнесены забором и тянулись до самого берега. Только с той стороны, где господский дом упирался в сосновый лес, поднималась высокая стена, сложенная из толстых бревен, так что внезапного нападения врагов оттуда можно было не опасаться.
Викинг ступил под крышу родительского дома, и детские воспоминания нахлынули на него. Он вдыхал запах родных стен, к которому так привык. Прялка матери стояла на том же месте, что и всегда, и это вдруг тронуло его до глубины души. В зале Магнус нашел мать, окруженную слугами и домочадцами.
Хельги увидела сына, пошла к нему навстречу с улыбкой и заключила в объятия. Она пристально посмотрела сыну в глаза и ласково погладила его по щеке.
– Что стряслось, Магнус? Впрочем, можешь не отвечать. Это из-за той женщины, да? Так в чем дело?
– Неужели у меня все на лице написано? – печально улыбнулся он.
– От матери ничего не скроешь. Иди сюда, садись. – Хельга подвела сына к столу и велела принести меду.
Магнус заметил капельки пота у нее на лбу. В зале было чересчур жарко, и он нахмурился:
– Давай выйдем на свежий воздух, мама. Здесь нечем дышать.
Во дворе Магнус взял ее под руку и повел к берегу.
– Отец на охоте?
– Да, сейчас все мужчины делают запасы на зиму. А как твои дела?
– Я охотился вчера. – Магнус глубоко вздохнул и решительно заявил:
– Ингун надо выдать замуж. Она не может дольше оставаться в Малеке.
Хельги удивленно приподняла брови. Магнус смотрел на нее и чувствовал, что его обдают волны материнской любви, той любви, которая не оставит его до конца дней и не предаст, что бы ни случилось. Магнус собрался с духом и рассказал матери о том, что произошло накануне.
– …И вот теперь Зарабет лежит в моей постели на животе, а на спине у нее кровавые рубцы от плети Ингун. Мой дом превратился в поле битвы. Ингун должна уйти. Она очень изменилась в последнее время. Возможно, ты сама это заметила. Сестра часто выходит из себя, теряет самообладание, издевается над слугами. Я хочу, чтобы она пожила с вами до тех пор, пока отец не найдет ей мужа, коль скоро Орм вам не нравится.
– Я все поняла, – кивнула Хельги. – Но не забывай, что она – твоя сестра. Зачем ей покидать Малек? Ингун вот уже пять лет ведет хозяйство в твоем доме. Почему бы тебе не прислать сюда Зарабет? Она станет моей рабыней. Если хочешь, я даже могу купить ее у тебя. Это вернет в Малек мир. Разве не этого ты добиваешься?
Магнус молчал, а Хельги улыбалась, потому что знала: именно так он и будет себя вести.
– Хорошо, Магнус. Значит, ты хочешь, чтобы эта женщина осталась с тобой. Ты любишь ее. И это несмотря на то, что она совершила.
– Я вовсе не уверен в том, что Зарабет действительно отравила своего мужа. Более того, я готов поклясться, что это не так. В ней есть неподдельная душевная мягкость, с которой никак не сочетается способность совершить преступление. – Магнус пожал плечами. – Но сын Олава и его жена… они присягнули, и все поверили им.
– Возможно, сын ее мужа подкупил судей. Разве по завещанию Олава все его состояние не должно было достаться Зарабет?
– Да, это так. Сын Олава, Кейт, трус и слабак, а жена у него стерва. Но меня теперь это мало беспокоит. Даже тот человек в Хедеби, которого Зарабет пыталась соблазнить, чтобы он помог ей бежать, он…
– Что?
Магнус рассказал матери и об этом. Хельги задумалась.
– Не могу представить себе, чтобы она хотела бросить тебя, бежав с совершенно незнакомым человеком. Ты говоришь, что тот человек испугался, когда узнал, что ты – ее хозяин, и тут же исчез?
Магнус кивнул.
– Тогда почему ты решил, что она пыталась соблазнить его? Разве Зарабет так глупа? Какой смысл просить защиты у труса? Сдается мне, тот человек оклеветал ее, испугавшись, что ты его убьешь, – улыбнулась Хельги. – Оставь Зарабет у себя. А об Ингун я поговорю с отцом сегодня же вечером. Но он никогда не согласится отдать Ингун за Орма. И переубедить его невозможно, ты знаешь.
– Я слышал, на Орма напали какие-то бродяги.
– Наоборот. Это Орм убил человека, который не захотел поделиться с ним серебром. Если бы Орм не принадлежал к такой состоятельной и знатной семье, то не избежал бы суда.
– Почему же? Разве семья погибшего не может выступить в суде, если есть доказательства против Орма? Жизнь каждого человека защищена законом, и семья могла бы получить солидную компенсацию. – Магнус усмехнулся. – Должен заметить, что мне жизнь Олава дорого обошлась. Я заплатил почти столько же, сколько собирался отдать в качестве выкупа за его падчерицу.
Хельги задохнулась от удивления, и Магнус пожалел, что проговорился. Но с матерью всегда так: они были откровенны друг с другом, и что-то скрыть от нее Магнусу удавалось не часто.
– Ты ведь знаешь, что я собирался жениться на ней. Хоркель рассказал тебе об этом, хотя его никто не просил. Зарабет отказала мне. Но я вернулся за ней в Йорк и узнал, что ее обвиняют в убийстве мужа, старика Олава.
– Я хотела бы поговорить с этой женщиной. Ты позволишь? Магнус бросил на мать настороженный взгляд, и Хельги крепко обняла его.
– Так дальше продолжаться не может. Ингун ревнует тебя и постарается извести ее. Я бы на твоем месте не доверяла сестре.
– Зарабет – рабыня! У Ингун нет оснований ненавидеть ее. Хельги терпеливо повторила, пропустив мимо ушей возражение сына:
– На твоем месте я не доверяла бы ей.
– Я запретил Ингун прикасаться к Зарабет и Лотти.
– Твоя жизнь превратится в кошмар, если ты не разрубишь этот узел. – Хельги улыбнулась его наивности. – Ингун не перестанет ненавидеть Зарабет. Мы поговорим об этом, когда отец примет решение. Будь осторожен, Магнус, и постарайся поступать по справедливости.
Он поцеловал мать на прощание и отправился в обратный путь.
– Ингун! Где она?
Сестра показалась на пороге спальни, злорадно улыбаясь, и Магнус испугался. Ну почему он сразу не отвез сестру к родителям!
– Где она, Ингун?
– Захотела работать. Я пальцем ее не трогала, не заставляла и не угрожала. Можешь спросить у кого угодно, – равнодушно пожала плечами Ингун.
– где она?
– На болоте с другими рабами таскает торф. Ты знаешь, как много его требуется для кузницы. Угля никогда не хватает.
Магнус не нашел, что ответить. Таскать корзины с торфом! Это очень тяжелая, грязная работа, которая требует большой физической силы. И его сестра отправила на болото хрупкую, израненную женщину! Мать была права. Ингун всегда будет ненавидеть Зарабет.
Магнус молча вышел из комнаты и покинул дом, не проронив ни слова. Он направился к молодому сосняку, которым поросли берега болота, расположенного в доброй сотне ярдов от Малека.
Ей хотелось умереть, но она стиснула зубы и не проронила ни звука. Несколько раз так сильно кружилась голова, что Зарабет с трудом удерживалась на ногах. Спина разламывалась от боли, и на глаза невольно наворачивались слезы. Мучения ее становились просто нестерпимыми, руки дрожали от напряжения. А работе не было видно ни конца ни края. Она перекапывала мотыгой болотную жижу в поисках торфа, затем вынимала куски и складывала в корзину.
Зарабет проклинала себя, не переставая орудовать мотыгой, вытаскивать из-под ног тяжелые комья торфа и очищать их от налипшей грязи. Она остановилась, чтобы перевести дух и растереть ноющую поясницу, и вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд Магнуса.
Зарабет была в грязи с головы до пят, ее платье промокло насквозь и пропахло болотной тиной. Обнаженные по колено ноги чернели из-под подоткнутого платья. Она тяжело дышала, на лбу выступила испарина.
Зарабет решила, что не станет притворяться перед Магнусом и будет держаться естественно. Если пришел посмеяться над ней, что ж, она не может ему помешать. Возможно, хочет отправить ее на еще более тяжелую работу? Или сообщит сейчас, что продал ее? Что она ему надоела? Что он трижды овладел ею и разочаровался?
Магнус кивком приветствовал крестьян-серфов, здоровенных мужчин, привыкших к тяжелой работе. Затем подошел к Зарабет и коснулся ладонью ее грязной щеки. Они долго смотрели друг на друга.
– Оставь мотыгу, – сказал Магнус наконец, и она послушалась. – Неужели ты настолько глупа, чтобы быть здесь?
Зарабет все так же молча смотрела на него.
– Почему ты не отвечаешь на мой вопрос? – нахмурился Магнус.
– Я здесь по твоему приказу. Ты же собрался продать меня, потому что я тебе надоела, разве не так?
– О твоих странных фантазиях мы поговорим позже и не здесь. Пойдем, тебе надо вымыться. А потом я привяжу тебя к кровати и ты не встанешь до тех пор, пока я не разрешу тебе это сделать.
– Я не могу. – Зарабет отстранилась от него, но резкая боль в пояснице заставила ее согнуться и опереться на руку Магнуса. – Я всего лишь твоя рабыня. Ты не должен позволять мне уклоняться от работы.
– Ошибаешься. Я могу делать с тобой все, что захочу. Ты должна подчиняться только мне, и никому другому. – С этими словами Магнус поднял Зарабет на руки и почувствовал, как она вздрогнула от боли. – Держись за шею, – сказал он и крепко прижал ее к себе.
Сестра не сказала ни слова, когда Магнус вошел в дом и приказал приготовить чистую одежду для Зарабет. Ингун промолчала, и когда брат принес рабыню на руках из бани и уложил на кровать. Ингун была вне себя. Только смерть этой женщины могла бы вернуть ей душевное равновесие.
Ингун посмотрела на Сиру и поняла, что бывшая пассия Магнуса думает о том же.
Решение пришло быстро. Она злорадно улыбнулась: не бывать тому, чтобы рыжая рабыня заняла ее место в доме брата!
Глава 17
Магнус выпустил Ингун.
Все в его душе перевернулось от боли и жалости. Он видел, как Лотти со слезами на глазах обняла сестру, как Зарабет медленно, словно во сне, обвила руками хрупкое детское тельце. Магнус подошел, желая утешить ее, но не мог найти нужных слов.
В это мгновение Зарабет со стоном повалилась на бок, увлекая за собой Лотти, и потеряла сознание. Магнус увидел спину Зарабет, всю в кровоточащих ранах, к которым прилипли рыжие локоны и лоскутки платья. Он растерялся от неожиданности, потрясенный необъяснимой жестокостью Ингун.
Холодная ярость сковала его душу, а в висках стучало: «Так вот на какую судьбу я обрек Зарабет!»
– Принеси горячую воду, мыло и чистую одежду, – приказал он тетке и, осторожно подняв Зарабет, взвалил на плечо.
Все вокруг были крайне возбуждены, пораженные поведением хозяина.
– Отправь ее в барак! – визжала Ингун. – Пусть рабы займутся ею. Она всего лишь строптивая рабыня, которую следовало проучить. Грязная девка, уже использованная тобою. Почему ты возишься с ней? Ты же привез ее, чтобы она выполняла черную работу и спала с тобой, разве не так? Ничего с ней не сделается. Уже к вечеру придет в себя и развлечет тебя в постели. Оставь эту дрянь, Магнус!
– Она оскорбила твою сестру, – вмешалась Сира, хватая Магнуса за рукав. – Осмелилась повысить на нее голос и грубо обзывала. А еще сказала, что не станет выполнять приказ Ингун, и…
Хозяин попросту отмахнулся от Сиры, опасаясь, что если та не отстанет, то он не сдержится и ударит ее. Магнус принес Зарабет в спальню и положил на кровать лицом вниз. С величайшей осторожностью он приподнял пряди волос с ее окровавленной спины, после чего разорвал превратившееся в лохмотья платье. Тихое всхлипывание заставило его обернуться. Он увидел Лотти, которая размазывала по щекам градом катившиеся слезы, замерев в дверях и опасаясь подойти ближе.
– Иди сюда, Лотти, и сядь рядом с ней. Когда сестра очнется… – Магнус осекся, справедливо решив, что девочка плохо понимает его.
Тогда он подошел к малышке, легко поднял ее на руки, усадил рядом с Зарабет, присел на корточки и сказал медленно и отчетливо:
– Сиди здесь. Когда сестра проснется, она должна увидеть улыбку на твоем лице. Договорились?
Лотти перестала плакать и кивнула в знак согласия. В глазах ее застыл страх, и Магнус почувствовал ненависть к тем, кто обидел девочку.
Он осторожно перевернул Зарабет на бок. Оказалось, что один удар плети пришелся на грудь, оставив глубокий красный след на нежной коже. Магнус тяжело вздохнул.
В спальню вошла Элдрид в сопровождении раба, который принес свечу и установил ее в подсвечнике, прикрепленном к стене. Магнус принялся промывать раны Зарабет. Не оборачиваясь к тетке, он попросил:
– Расскажи мне, как это случилось.
– Стара я для этих глупостей, племянник, – проворчала Элдрид. – Я учу малышку вместе с остальными девочками, как ты велел, а с ее сестрой разбирайся сам. Ингун ненавидит эту рабыню и хочет извести. Ингун вгонит ее в гроб, помяни мое слово, Магнус. На помощь сестре бросилась девчонка, тогда Ингун замахнулась и на нее. А что я могла поделать?
Магнус помолчал, потом спросил:
– У тебя есть целебный бальзам из трав? Ей, должно быть, очень больно.
– Сок бузины помог бы, но он весь вышел, – ответила Элдрид. – И до октября взять его неоткуда. Не волнуйся, Магнус. Она молодая сильная женщина, а значит, вытерпит боль.
Магнус ненавидел Элдрид за ее кажущееся равнодушие, но не мог отослать ее, поскольку нуждался в чьей-то помощи. Она и Хельги, его мать, не выносили друг друга, поэтому пять лет назад Элдрид поселилась в доме Магнуса. У тетки не было детей, которые могли бы позаботиться о ней в старости. Тем не менее Элдрид прекрасно ладила с чужими ребятишками и занималась их воспитанием и обучением. Она не смогла защитить Лотти, хотя, возможно, и пыталась. Пожилая женщина понимала, что ее судьба во многом зависит от Ингун, которая в тот момент была похожа на дикого викинга, чье боевое неистовство воспето во многих сагах.
Магнус размочил очередной рубец на спине Зарабет, и по ее бедру потекла струйка крови. Он тихо выругался и тут же замолчал, испугавшись, что Лотти его услышит.
– Зарабет, – прошептала девочка и положила руку на плечо сестре.
– С ней все будет в порядке, Лотти. Я тебе обещаю, – сказал Магнус.
Зарабет пришла в себя через несколько минут. Лежать на животе было неудобно, и она попробовала изменить позу. Казалось, что спина пылала, жарким пламенем, от боли кружилась голова. Зарабет почувствовала, как кто-то взял ее за руку, и услышала над ухом голос Магнуса:
– Лежи тихо. Я ничем не могу облегчить твою боль, к сожалению. Тебе придется потерпеть, так что лучше не шевелись.
– А Лотти? Что с ней? Ингун хотела ударить ее, а я… У меня не хватило сил.
– Я остановил Ингун. Лотти в порядке. Она спит здесь, рядом с тобой.
– Спасибо.
– Тебе нечего бояться.
– Я хотела убить твою сестру, – собравшись с духом, призналась Зарабет. – Когда я увидела, что она рассмеялась и замахнулась на Лотти, я… – Зарабет замолчала, угнетенная ненавистью к Ингун и собственной беспомощностью.
– Постарайся уснуть, – сказал Магнус.
– Я очень хочу есть. С этого все и началось. Я была голодна и решила съесть немного овсянки.
– Я принесу тебе что-нибудь.
Магнус взглянул на ее бледное лицо, обрамленное рыжими прядями, которые, казалось, потускнели от горя и боли. Он направился в зал, где на длинной деревянной стойке помещалась кухонная посуда. В доме стояла необычная напряженная тишина. Прислуга и рабы украдкой следили за ним. Только дети, как обычно, резвились, смеясь и поддразнивая друг друга. Магнус видел, как Эгил оживленно спорил о чем-то с приятелем.
Внезапно рядом оказалась Ингун, и он вздрогнул от неожиданности, услышав ее шепот, похожий на злобное шипение:
– Не верь ей, Магнус. Я знаю, она наврала тебе с три короба. Эта рабыня отказалась работать, не захотела выполнить мой приказ, считая, что, если ты спишь с ней, это освобождает ее от работы и позволяет задирать нос. Что мне оставалось делать? Не верь ее выдумкам, Магнус! Ты же знаешь, она лгунья и убийца.
Магнус медленно повернулся к сестре и протянул ей миску:
– Пожалуйста, положи кусок телятины, Ингун.
– Для нее?! – отпрянула Ингун. – Для этой твари? Да я уж скорее воткну нож в ее черное сердце!
– Делай, что велено.
– Не стану!
– Тогда можешь навсегда проститься с моим домом. Я здесь хозяин и требую, чтобы мои приказы выполнялись.
Магнус не хотел прибегать к такой угрозе, но… Ингун молча взяла миску и направилась к котлу. Харальдсон наблюдал за сестрой, думая о том, почему раньше не замечал в ней бессмысленной жестокости и злобы. Впрочем, поразмыслив как следует, он вспомнил, что однажды был свидетелем вспышки неконтролируемой ярости, охватившей Ингун. Тогда подруга отказалась уступить ей браслет.
Наверное, Ингун ревновала его к Зарабет, но и он сам хорош. Своими руками обезоружил Зарабет, превратив в рабыню, бесправное существо!
Сестра вернулась с едой и молча протянула миску Магнусу.
– Если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, я возьму плеть и высеку тебя, – с ледяным спокойствием громко сказал он. – Если ты захочешь отыграться на Лотти, я высеку тебя так сильно, что ты никогда больше не сможешь держать плеть в руке. Ты поняла меня?
– Клянусь Тором, она солгала тебе! Я лишь наказала ее, как того заслуживала рабыня. Можешь спросить у Сиры. Она была рядом и все видела.
– Ты поняла меня?
– Почему ты так о ней заботишься? Разве ты не спишь с Зарабет? Сколько мужчин у нее было до тебя? Она сама хвасталась, что у нее прохода не было от ухажеров в Йорке. Говорила, что лишь улыбнулась тебе, и ты оказался у нее на крючке. А ты возишься с этой дрянью!
– Ты поняла меня?
Только теперь до Ингун дошло, что она стоит перед чужим человеком, которого не интересуют ее мысли и чувства, который настроен против нее, которого переполняет ненависть к сестре за то, что она причинила вред женщине, желающей занять ее место в Малеке, несмотря на свое положение рабыни. Того Магнуса, который с детства защищал и опекал Ингун, больше не существовало. Они внезапно стали совершенно посторонними людьми. Ингун было невероятно трудно смириться с поражением, но она взяла себя в руки и покорно отозвалась:
– Да, я поняла тебя.
– Хорошо, и как следует запомни мои слова, Ингун. Магнус направился к выходу, чувствуя на себе любопытные взгляды окружающих и стыдясь того, что пришлось быть столь резким с сестрой. Он не хотел ссоры с Ингун.
Магнус покормил Зарабет, которая с трудом могла жевать, а когда она уснула, отнес Лотти в детскую и устроил, на постели с остальными ребятишками.
– Спи спокойно, – шепнул он на ухо девочке, убирая с вспотевшего лобика влажную прядку волос. – Я позабочусь о твоей сестре, обещаю тебе.
Лотти улыбнулась и повернулась на бочок. Тут Магнус увидел своего сына, который сидел на краю постели с бесконечно несчастным видом. Магнус посадил его к себе на колено и потрепал за вихор, хотя и считал, что мальчик уже вырос для такой ласки и требует иного обращения.
– Не сердись на Лотти, сын, – заговорил Магнус тихо, чтобы не разбудить детишек. – Она еще маленькая и очень любит свою сестру. Разве ты не бросился бы на мою защиту, если бы кто-нибудь напал на меня? Кстати, насколько я мог заметить, ты очень нравишься Лотти. Не обижай ее и не обращайся с ней, как твоя тетка Ингун.
Мальчик кивнул. Магнус надеялся, что его слова дойдут до сердца сына, но не был в этом уверен. Уложив Эгила спать, он вернулся в свою спальню.
Зарабет спала. Магнус прикрыл ее легкой простыней, разделся и лег рядом. Однако заснул не скоро, с трудом избавившись от тягостных раздумий.
Утром он накормил Зарабет завтраком, снова обработал ее раны и оставил в постели. Зарабет с молчаливой благодарностью принимала заботы Магнуса. Лежать неподвижно было очень трудно, но стоило пошевелиться, как в глазах темнело от резкой боли.
– Не беспокойся о сестренке. Элдрид присмотрит за ней, – сказал Магнус, отправляясь по делам.
– Спасибо, – улыбнулась Зарабет.
Она проспала до полудня. Ее разбудили голоса, доносившиеся из зала. Особенно выделялся высокий голос Ингун, который заставил сердце Зарабет затрепетать от гнева. Но она снова погрузилась в сладкую дрему и очнулась, только когда рядом кто-то сказал:
– Я вижу, ты уже не спишь.
– Да. – Зарабет открыла глаза и с ужасом поняла, что перед ней Ингун.
– Ты что же, до вечера собираешься проваляться в кровати?
– У меня болит спина. И в этом виновата ты, – сказала Зарабет, с усилием приподнимаясь на локте.
– Да я едва прикоснулась к тебе, лживая стерва! Хотела разжалобить Магнуса, но он живо раскусил тебя. Хоть он и спит с тобой, но голову на плечах имеет. Слава Тору, мой брат в своем уме! Однажды ты уже предала его, солгала, так что теперь он знает, чего от тебя ждать. Сейчас Магнуса нет, но будь он здесь, больше не стал бы защищать тебя.
Кровь застучала в висках у Зарабет от гнева и страха. Вдруг Ингун говорит правду?
– Я не предавала его!
– Мне наплевать на тебя и твои оправдания. Хватит лодырничать! Поднимайся! В доме полно работы, и мне одной не управиться. Ты ничего не добилась своей ложью. Не забывай, что мы с Магнусом одна семья, мы – благородные викинги, а ты всего лишь бессловесное животное, рабыня!
Зарабет заставила себя сесть на кровати. Она вдруг поняла, что раздета, и быстро натянула шерстяной плед до подбородка. Сестра Магнуса не сводила с нее пристального ненавидящего взгляда.
Помимо воли, в Ингун снова стала подниматься волна безудержной злобы. Она готова была стереть с лица земли эту рыжую Зарабет.
– Так вот, запомни, дрянь. Магнус еще не решил, что с тобой делать, но ты уже успела надоесть ему. Он переспал с тобой, но Сира может доставить ему больше удовольствия. Ты решила притвориться больной и вызвать в нем жалость, но, как только ты поправишься, брат выбросит тебя вон, как ненужную ветошь. Он подумывает о том, чтобы продать тебя. А на что еще ты годна, если лежишь тут, плачешь и скулишь, вместо того чтобы работать? Я могла бы доказать Магнусу, что ты притворяешься, но не стану огорчать его. Довольно водить всех за нос, а? Он пожалел тебя – и что получил взамен? В era постели дрыхнет костлявая ведьма, лживая обманщица, которая не способна доставить мужчине радость! Ты только посмотри на себя – кожа да кости!
Слова Ингун нисколько не задевали Зарабет. Она думала только об одном: «Неужели Магнус действительно хочет продать меня? И это после того, как…»
– Я сейчас встану. Прошу, оставь меня, Ингун. Мне нужно одеться.
– Что, захотелось поработать? Магнус не велел мне прикасаться к тебе до тех пор, пока ты совсем не поправишься. Но он уехал, потому что не желает больше видеть тебя. Твое предательство до сих пор огорчает его. Обещай, что будешь выполнять мои приказы и не станешь жаловаться Магнусу.
– Да, обещаю.
Очень скоро Зарабет пожалела о том, что позволила Ингун заманить себя в ловушку и вырвать это обещание. У нее так сильно болела спина и раскалывалась голова! Но отступить от слова Зарабет не хотела. С трудом поднявшись, она еле-еле открыла тяжелую крышку сундука, в котором лежала одежда ее и Магнуса. Выбрав старое, поношенное платье, Зарабет оделась и побрела в зал.
Магнус направил челн против течения на северо-восток фьорда. Вода была спокойной, ветер – порывистым, солнце – ярким, но Магнус не замечал красоты окружающего пейзажа. Он был зол и раздражен, оттого что снова потерял над собой контроль. Начиная с того дня, как он вернулся за Зарабет в Йорк, такое происходило с ним довольно часто.
У поместья родителей Магнус сделал условный знак стражникам, которые держали его на прицеле до тех пор, пока не узнали. Земли у отца с матерью было вдвое больше, чем у Магнуса, здесь жило и работало около сотни человек. Границы пшеничных и рисовых полей сливались с горизонтом.
Хозяйственные постройки не были обнесены забором и тянулись до самого берега. Только с той стороны, где господский дом упирался в сосновый лес, поднималась высокая стена, сложенная из толстых бревен, так что внезапного нападения врагов оттуда можно было не опасаться.
Викинг ступил под крышу родительского дома, и детские воспоминания нахлынули на него. Он вдыхал запах родных стен, к которому так привык. Прялка матери стояла на том же месте, что и всегда, и это вдруг тронуло его до глубины души. В зале Магнус нашел мать, окруженную слугами и домочадцами.
Хельги увидела сына, пошла к нему навстречу с улыбкой и заключила в объятия. Она пристально посмотрела сыну в глаза и ласково погладила его по щеке.
– Что стряслось, Магнус? Впрочем, можешь не отвечать. Это из-за той женщины, да? Так в чем дело?
– Неужели у меня все на лице написано? – печально улыбнулся он.
– От матери ничего не скроешь. Иди сюда, садись. – Хельга подвела сына к столу и велела принести меду.
Магнус заметил капельки пота у нее на лбу. В зале было чересчур жарко, и он нахмурился:
– Давай выйдем на свежий воздух, мама. Здесь нечем дышать.
Во дворе Магнус взял ее под руку и повел к берегу.
– Отец на охоте?
– Да, сейчас все мужчины делают запасы на зиму. А как твои дела?
– Я охотился вчера. – Магнус глубоко вздохнул и решительно заявил:
– Ингун надо выдать замуж. Она не может дольше оставаться в Малеке.
Хельги удивленно приподняла брови. Магнус смотрел на нее и чувствовал, что его обдают волны материнской любви, той любви, которая не оставит его до конца дней и не предаст, что бы ни случилось. Магнус собрался с духом и рассказал матери о том, что произошло накануне.
– …И вот теперь Зарабет лежит в моей постели на животе, а на спине у нее кровавые рубцы от плети Ингун. Мой дом превратился в поле битвы. Ингун должна уйти. Она очень изменилась в последнее время. Возможно, ты сама это заметила. Сестра часто выходит из себя, теряет самообладание, издевается над слугами. Я хочу, чтобы она пожила с вами до тех пор, пока отец не найдет ей мужа, коль скоро Орм вам не нравится.
– Я все поняла, – кивнула Хельги. – Но не забывай, что она – твоя сестра. Зачем ей покидать Малек? Ингун вот уже пять лет ведет хозяйство в твоем доме. Почему бы тебе не прислать сюда Зарабет? Она станет моей рабыней. Если хочешь, я даже могу купить ее у тебя. Это вернет в Малек мир. Разве не этого ты добиваешься?
Магнус молчал, а Хельги улыбалась, потому что знала: именно так он и будет себя вести.
– Хорошо, Магнус. Значит, ты хочешь, чтобы эта женщина осталась с тобой. Ты любишь ее. И это несмотря на то, что она совершила.
– Я вовсе не уверен в том, что Зарабет действительно отравила своего мужа. Более того, я готов поклясться, что это не так. В ней есть неподдельная душевная мягкость, с которой никак не сочетается способность совершить преступление. – Магнус пожал плечами. – Но сын Олава и его жена… они присягнули, и все поверили им.
– Возможно, сын ее мужа подкупил судей. Разве по завещанию Олава все его состояние не должно было достаться Зарабет?
– Да, это так. Сын Олава, Кейт, трус и слабак, а жена у него стерва. Но меня теперь это мало беспокоит. Даже тот человек в Хедеби, которого Зарабет пыталась соблазнить, чтобы он помог ей бежать, он…
– Что?
Магнус рассказал матери и об этом. Хельги задумалась.
– Не могу представить себе, чтобы она хотела бросить тебя, бежав с совершенно незнакомым человеком. Ты говоришь, что тот человек испугался, когда узнал, что ты – ее хозяин, и тут же исчез?
Магнус кивнул.
– Тогда почему ты решил, что она пыталась соблазнить его? Разве Зарабет так глупа? Какой смысл просить защиты у труса? Сдается мне, тот человек оклеветал ее, испугавшись, что ты его убьешь, – улыбнулась Хельги. – Оставь Зарабет у себя. А об Ингун я поговорю с отцом сегодня же вечером. Но он никогда не согласится отдать Ингун за Орма. И переубедить его невозможно, ты знаешь.
– Я слышал, на Орма напали какие-то бродяги.
– Наоборот. Это Орм убил человека, который не захотел поделиться с ним серебром. Если бы Орм не принадлежал к такой состоятельной и знатной семье, то не избежал бы суда.
– Почему же? Разве семья погибшего не может выступить в суде, если есть доказательства против Орма? Жизнь каждого человека защищена законом, и семья могла бы получить солидную компенсацию. – Магнус усмехнулся. – Должен заметить, что мне жизнь Олава дорого обошлась. Я заплатил почти столько же, сколько собирался отдать в качестве выкупа за его падчерицу.
Хельги задохнулась от удивления, и Магнус пожалел, что проговорился. Но с матерью всегда так: они были откровенны друг с другом, и что-то скрыть от нее Магнусу удавалось не часто.
– Ты ведь знаешь, что я собирался жениться на ней. Хоркель рассказал тебе об этом, хотя его никто не просил. Зарабет отказала мне. Но я вернулся за ней в Йорк и узнал, что ее обвиняют в убийстве мужа, старика Олава.
– Я хотела бы поговорить с этой женщиной. Ты позволишь? Магнус бросил на мать настороженный взгляд, и Хельги крепко обняла его.
– Так дальше продолжаться не может. Ингун ревнует тебя и постарается извести ее. Я бы на твоем месте не доверяла сестре.
– Зарабет – рабыня! У Ингун нет оснований ненавидеть ее. Хельги терпеливо повторила, пропустив мимо ушей возражение сына:
– На твоем месте я не доверяла бы ей.
– Я запретил Ингун прикасаться к Зарабет и Лотти.
– Твоя жизнь превратится в кошмар, если ты не разрубишь этот узел. – Хельги улыбнулась его наивности. – Ингун не перестанет ненавидеть Зарабет. Мы поговорим об этом, когда отец примет решение. Будь осторожен, Магнус, и постарайся поступать по справедливости.
Он поцеловал мать на прощание и отправился в обратный путь.
* * *
Через час Магнус уже был в своем поместье и первым делом направился в спальню. Зарабет там не было.– Ингун! Где она?
Сестра показалась на пороге спальни, злорадно улыбаясь, и Магнус испугался. Ну почему он сразу не отвез сестру к родителям!
– Где она, Ингун?
– Захотела работать. Я пальцем ее не трогала, не заставляла и не угрожала. Можешь спросить у кого угодно, – равнодушно пожала плечами Ингун.
– где она?
– На болоте с другими рабами таскает торф. Ты знаешь, как много его требуется для кузницы. Угля никогда не хватает.
Магнус не нашел, что ответить. Таскать корзины с торфом! Это очень тяжелая, грязная работа, которая требует большой физической силы. И его сестра отправила на болото хрупкую, израненную женщину! Мать была права. Ингун всегда будет ненавидеть Зарабет.
Магнус молча вышел из комнаты и покинул дом, не проронив ни слова. Он направился к молодому сосняку, которым поросли берега болота, расположенного в доброй сотне ярдов от Малека.
Ей хотелось умереть, но она стиснула зубы и не проронила ни звука. Несколько раз так сильно кружилась голова, что Зарабет с трудом удерживалась на ногах. Спина разламывалась от боли, и на глаза невольно наворачивались слезы. Мучения ее становились просто нестерпимыми, руки дрожали от напряжения. А работе не было видно ни конца ни края. Она перекапывала мотыгой болотную жижу в поисках торфа, затем вынимала куски и складывала в корзину.
* * *
Как же глупо она поступила, дав Ингун обещание выполнять ее приказы! Какой надо быть дурой, чтобы согласиться на столь тяжелую работу только из гордости! И получила она взамен лишь боль и железный ошейник, который постоянно напоминал о том, кто она теперь. Какая уж тут гордость!Зарабет проклинала себя, не переставая орудовать мотыгой, вытаскивать из-под ног тяжелые комья торфа и очищать их от налипшей грязи. Она остановилась, чтобы перевести дух и растереть ноющую поясницу, и вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд Магнуса.
Зарабет была в грязи с головы до пят, ее платье промокло насквозь и пропахло болотной тиной. Обнаженные по колено ноги чернели из-под подоткнутого платья. Она тяжело дышала, на лбу выступила испарина.
Зарабет решила, что не станет притворяться перед Магнусом и будет держаться естественно. Если пришел посмеяться над ней, что ж, она не может ему помешать. Возможно, хочет отправить ее на еще более тяжелую работу? Или сообщит сейчас, что продал ее? Что она ему надоела? Что он трижды овладел ею и разочаровался?
Магнус кивком приветствовал крестьян-серфов, здоровенных мужчин, привыкших к тяжелой работе. Затем подошел к Зарабет и коснулся ладонью ее грязной щеки. Они долго смотрели друг на друга.
– Оставь мотыгу, – сказал Магнус наконец, и она послушалась. – Неужели ты настолько глупа, чтобы быть здесь?
Зарабет все так же молча смотрела на него.
– Почему ты не отвечаешь на мой вопрос? – нахмурился Магнус.
– Я здесь по твоему приказу. Ты же собрался продать меня, потому что я тебе надоела, разве не так?
– О твоих странных фантазиях мы поговорим позже и не здесь. Пойдем, тебе надо вымыться. А потом я привяжу тебя к кровати и ты не встанешь до тех пор, пока я не разрешу тебе это сделать.
– Я не могу. – Зарабет отстранилась от него, но резкая боль в пояснице заставила ее согнуться и опереться на руку Магнуса. – Я всего лишь твоя рабыня. Ты не должен позволять мне уклоняться от работы.
– Ошибаешься. Я могу делать с тобой все, что захочу. Ты должна подчиняться только мне, и никому другому. – С этими словами Магнус поднял Зарабет на руки и почувствовал, как она вздрогнула от боли. – Держись за шею, – сказал он и крепко прижал ее к себе.
Сестра не сказала ни слова, когда Магнус вошел в дом и приказал приготовить чистую одежду для Зарабет. Ингун промолчала, и когда брат принес рабыню на руках из бани и уложил на кровать. Ингун была вне себя. Только смерть этой женщины могла бы вернуть ей душевное равновесие.
Ингун посмотрела на Сиру и поняла, что бывшая пассия Магнуса думает о том же.
Решение пришло быстро. Она злорадно улыбнулась: не бывать тому, чтобы рыжая рабыня заняла ее место в доме брата!
Глава 17
– Лежи спокойно. Не дергайся.
Зарабет стиснула зубы и лежала неподвижно. Боль казалась нестерпимой, хотя Магнус прикасался к ней ласково и нежно. С каждой секундой Зарабет ощущала, что слабеет телом и духом. Магнус сам вымыл ее в бане и теперь смазывал спину привезенным от матери целебным травяным бальзамом.
Когда он закончил обрабатывать раны, то поднялся, с улыбкой глядя на Зарабет, и сказал:
– Твоя гордость смешна, потому что толкает тебя на глупость. Мне надоело расхлебывать последствия твоих безрассудных поступков.
– Так не расхлебывай.
Магнус усмехнулся. Его почему-то развеселил капризный и чуть рассерженный тон Зарабет.
– Тогда кто же будет этим заниматься?
Она пропустила мимо ушей его язвительный вопрос, но полуобернулась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза. Румянец смущения выступил у Зарабет на щеках, и она ответила с улыбкой:
Зарабет стиснула зубы и лежала неподвижно. Боль казалась нестерпимой, хотя Магнус прикасался к ней ласково и нежно. С каждой секундой Зарабет ощущала, что слабеет телом и духом. Магнус сам вымыл ее в бане и теперь смазывал спину привезенным от матери целебным травяным бальзамом.
Когда он закончил обрабатывать раны, то поднялся, с улыбкой глядя на Зарабет, и сказал:
– Твоя гордость смешна, потому что толкает тебя на глупость. Мне надоело расхлебывать последствия твоих безрассудных поступков.
– Так не расхлебывай.
Магнус усмехнулся. Его почему-то развеселил капризный и чуть рассерженный тон Зарабет.
– Тогда кто же будет этим заниматься?
Она пропустила мимо ушей его язвительный вопрос, но полуобернулась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза. Румянец смущения выступил у Зарабет на щеках, и она ответила с улыбкой: