Кэтрин КОУЛТЕР
СЕЗОН СОЛНЦА
Глава 1
Ее звали Зарабет. Она была падчерицей богатого торговца пушниной в Иорвике, или Йорке [1], как называли этот город местные англосаксы. Нельзя сказать, что Зарабет блистала красотой. Он встречал женщин и красивее, и ярче: рабыня Сира, например, выглядела куда привлекательнее.
Его земляки были такими светловолосыми, что в лучах полуденного солнца казались седыми, а Зарабет гордилась своими пышными огненно-рыжими волосами, которые в тени отливали кроваво-красным цветом. Ее локоны либо свободно рассыпались по спине, либо двумя тяжелыми косами оплетали голову. Вероятно, роскошные волосы девушка унаследовала от своей матери, уроженки Ирландии.
Он ездил в Дублин несколько лет назад, чтобы купить рабов и продать морские раковины, меха, оленьи рога и мыльный камень. Поговаривали, что ирландцы плодятся как псы, поэтому волосы у них не такие, как у всех людей. Ее глаза тоже были странного цвета – неестественно зеленого, как мох на болоте. Ничего похожего он не видел даже в Ирландии.
Ему не раз доводилось смотреть на свое отражение в начищенном до блеска серебряном блюде, и он прекрасно знал, что его глаза, как и у большинства соплеменников, небесно-голубые, когда он в хорошем расположении духа, и темно-синие, как фьорд Осло, когда он чем-то раздражен. Его мать, Хельги, не раз говорила, что глаза у него мягкие и теплые и что их голубизна напоминает цвет яиц малиновки. Такое сравнение удручало его сверх всякой меры.
Зарабет была высокой женщиной, но при его гигантском росте доставала ему лишь до плеча. Первая жена, Далла, была маленькой, и, сжимая в объятиях ее хрупкое тело, он порой представлял, что ласкает ребенка, а не женщину, не жену.
Он несколько раз подходил совсем близко и заметил, что кожа у Зарабет чиста и бела, как снег на вершине горы. Когда девушка улыбалась, две ямочки появлялись на ее щеках. Эта улыбка и покорила его сердце, стоило ему увидеть ее.
Зарабет не принадлежала к роду викингов, но это его нисколько не заботило: он желал ее так, как никогда не желал ни одну женщину.
Он постоянно думал о том, что хочет обладать ею, о том, как войдет в ее лоно и найдет успокоение. Он хотел говорить с ней, делиться своими планами, мечтал о том, как они вместе поплывут в торговый порт Хедеби, а оттуда, миновав цепь небольших островков вдоль побережья Швеции, доберутся по рекам до Киева. Возможно, он повезет ее и дальше, в тот прекрасный, сияющий золотом куполов город на Черном море, который викинги называют Миклагардом, а все остальные – Константинополем.
Порой он думал даже о том, что у них будут дети – дочери с огненно-рыжими волосами и светловолосые сыновья. Правда, казалось странным, что у мужчин в его роду могут быть ярко-зеленые глаза, но протеста это не вызывало.
По воле родителей Магнус женился в семнадцать лет. Его жена Далла, сама еще почти ребенок, умерла при родах через два года после рождения сына Эгила. Магнус скорбел о ней, как об утраченном друге. Но время шло, он становился старше и научился находить утешение в обществе других женщин. Магнус решил, что новая жена и еще один сын ему не нужны, а получать удовольствие от жизни можно и вне брака.
Он стал смотреть на женатых мужчин как на слабохарактерных глупцов, даже если те четыре месяца в году проводили в набегах. И вдруг в сознании Магнуса произошла резкая перемена: хотя страстные ласки Сиры и заставляли его тело трепетать от наслаждения, нынешняя любовница перестала интересовать его.
Магнус сказал себе: «Сыну нужна мать, такая мать, как Зарабет». При этом честно признался себе в том, что мысль о благе ребенка пришла далеко не в первую очередь.
Зарабет прежде всего нужна ему самому, и он добьется своего!
Викинг внезапно услышал ее смех, чистый, искренний. Магнус увидел улыбку, ямочки на щеках, ровные белые зубы и был очарован. У него возникло сильнейшее желание схватить девушку, взвалить на плечо и отнести в чащу леса, чтобы там, на мягкой сухой хвое, овладеть ею.
Поскольку ее отчим был очень богат, Магнус предполагал, что тот потребует за невесту выкуп, заплатить который будет под силу далеко не каждому. Но он отдаст этому человеку столько, сколько нужно, хотя и презирает Олава Гордого, прозванного торговцами-викингами Плутом.
Олав не скупился на широкие жесты, поражая всех своей необычайной щедростью, а потом вдруг без какой-либо причины обманывал тех же людей по мелочам. Магнус не раз задавался вопросом, как обращается с падчерицей Олав – человек упрямый, мелочный, хотя порой и проявляющий неожиданное великодушие.
Харальдсон решил, что сначала должен поговорить с девушкой. Ему было трудно произносить ее имя вслух, оно звучало непривычно и таило в себе нечто загадочное и завораживающее, как и сама Зарабет.
Магнус стал на себя не похож с тех пор, как впервые увидел ее и остолбенел, словно неразумный волчонок, вылезший из норы и ослепленный солнцем. Мужчина был удивлен и рассержен тем. что внезапно растерялся и утратил самообладание. В конце концов, она всего лишь женщина, которая должна подчиняться сильному мужчине и выполнять его волю! Но дело в том, что Магнус еще не был ее мужчиной.
Чувства, которые пробудились после первой встречи с ней, смущали его душевный покой. Было в Зарабет нечто, что вызывало в нем нежность, желание защитить ее. Искорки смеха в зеленых глазах девушки заставляли Магнуса улыбаться в ответ. Вот она задумалась о чем-то, и ему сразу захотелось узнать ее мысли. Он чувствовал, что эти мысли придутся ему по душе. Зарабет постоянно поражала его и ставила в тупик, но Магнусу это нравилось.
Он представил, как на ферме Зарабет отдает распоряжения прислуге. Ей понравится и долина Гравак, и ферма Малек. Она не будет там скучать, потому что его родители и старший брат живут поблизости, а до Каупанга, большого торгового города на западном побережье Норвегии, всего день плавания.
Магнус видел, что девушка собирается уходить. Она взяла за руку маленькую девочку, которая тихо стояла рядом, потом наклонилась и стала что-то говорить, сопровождая речь выразительными жестами. Глядя им вслед, он любовался ее изящной походкой и тем, как грациозно она обходила грязные лужи. Ее рыжие волосы огнем полыхали на солнце. Она была хрупкой и гибкой, но Магнус знал, что под мягким шерстяным платьем скрывается ее упругая девичья грудь, нежная и белая, как молоко. Он сжал руки в кулаки при мысли о том, как прекрасно было бы прямо сейчас ощутить тепло ее тела.
Магнус нахмурился. Она давно не ребенок. Девушке лет восемнадцать, и большинство ее сверстниц давно уже замужем и нянчат ребятишек. Может быть, Олав просит слишком большой выкуп? Почему Зарабет до сих пор не замужем? Вдруг у нее отвратительный склочный характер?
Да, иногда девушке дозволялось отказывать женихам. Возможно, Олав Гордый дал ей такое право и она еще не встретила мужчину, за которого хотела бы выйти. Магнус улыбнулся, подумав: «Уж я-то ей понравлюсь, в этом нет никаких сомнений».
Он обратил внимание на то, что Зарабет остановилась на улице Дровосеков, чтобы перекинуться парой слов с золотых дел мастером, дед и отец которого тоже когда-то делали здесь браслеты и кольца из балтийского янтаря и искусно оправляли камни золотом и серебром. Вот девушка пошла быстрее – Магнус знал, что она спешит домой.
Дом Олава Гордого с толстыми дубовыми стенами и крытый дорогой щепой находился за Медными воротами. Дома в Йорке ставили плотно один к другому, оставляя между ними лишь узкие проходы, темные и зловонные. Жилище Олава Гордого было просторнее и удобнее многих, но и вокруг него теснились дома людей победнее.
Магнус задумался и поправил накидку из волчьей шкуры. Его пальцы нащупали золотую брошь, которая удерживала шкуру на плече. Несмотря на то что была середина апреля, дул пронизывающий ветер. Солнце спряталось за серыми облаками, лишая землю благодатного тепла. Магнус поежился, но не от холода, а от стыда за то, что он – богатый фермер и удачливый, уважаемый всеми торговец, отпрыск княжеского рода – позволил так себя околдовать.
Это все чары Зарабет. Его покой смутила женщина со странным именем, с необычного цвета волосами, излучающей тепло улыбкой и высокой грудью, возбуждающей в нем страстное желание. Харальдсон вернулся на корабль, испытывая глубокое отвращение к своей слабости.
Его земляки были такими светловолосыми, что в лучах полуденного солнца казались седыми, а Зарабет гордилась своими пышными огненно-рыжими волосами, которые в тени отливали кроваво-красным цветом. Ее локоны либо свободно рассыпались по спине, либо двумя тяжелыми косами оплетали голову. Вероятно, роскошные волосы девушка унаследовала от своей матери, уроженки Ирландии.
Он ездил в Дублин несколько лет назад, чтобы купить рабов и продать морские раковины, меха, оленьи рога и мыльный камень. Поговаривали, что ирландцы плодятся как псы, поэтому волосы у них не такие, как у всех людей. Ее глаза тоже были странного цвета – неестественно зеленого, как мох на болоте. Ничего похожего он не видел даже в Ирландии.
Ему не раз доводилось смотреть на свое отражение в начищенном до блеска серебряном блюде, и он прекрасно знал, что его глаза, как и у большинства соплеменников, небесно-голубые, когда он в хорошем расположении духа, и темно-синие, как фьорд Осло, когда он чем-то раздражен. Его мать, Хельги, не раз говорила, что глаза у него мягкие и теплые и что их голубизна напоминает цвет яиц малиновки. Такое сравнение удручало его сверх всякой меры.
Зарабет была высокой женщиной, но при его гигантском росте доставала ему лишь до плеча. Первая жена, Далла, была маленькой, и, сжимая в объятиях ее хрупкое тело, он порой представлял, что ласкает ребенка, а не женщину, не жену.
Он несколько раз подходил совсем близко и заметил, что кожа у Зарабет чиста и бела, как снег на вершине горы. Когда девушка улыбалась, две ямочки появлялись на ее щеках. Эта улыбка и покорила его сердце, стоило ему увидеть ее.
Зарабет не принадлежала к роду викингов, но это его нисколько не заботило: он желал ее так, как никогда не желал ни одну женщину.
Он постоянно думал о том, что хочет обладать ею, о том, как войдет в ее лоно и найдет успокоение. Он хотел говорить с ней, делиться своими планами, мечтал о том, как они вместе поплывут в торговый порт Хедеби, а оттуда, миновав цепь небольших островков вдоль побережья Швеции, доберутся по рекам до Киева. Возможно, он повезет ее и дальше, в тот прекрасный, сияющий золотом куполов город на Черном море, который викинги называют Миклагардом, а все остальные – Константинополем.
Порой он думал даже о том, что у них будут дети – дочери с огненно-рыжими волосами и светловолосые сыновья. Правда, казалось странным, что у мужчин в его роду могут быть ярко-зеленые глаза, но протеста это не вызывало.
* * *
Он, Магнус Харальдсон, был вторым сыном графа Харальда и в свои двадцать пять лет владел огромной фермой Малек, которую завещал ему дед. Плодородная почва – хотя земли здесь, как правило, были каменисты и скудны – давала богатые урожаи ячменя, пшеницы и ржи. Магнус успешно занимался торговлей, унаследовав от отца хозяйскую смекалку и расчетливость, и даже приобрел собственное судно – «Морской ветер». У Магнуса была дюжина рабов, и на него работали местные крестьяне. Многие из них были друзьями Харальдсона и не только сопровождали его в плаваниях, но и сами немного торговали.По воле родителей Магнус женился в семнадцать лет. Его жена Далла, сама еще почти ребенок, умерла при родах через два года после рождения сына Эгила. Магнус скорбел о ней, как об утраченном друге. Но время шло, он становился старше и научился находить утешение в обществе других женщин. Магнус решил, что новая жена и еще один сын ему не нужны, а получать удовольствие от жизни можно и вне брака.
Он стал смотреть на женатых мужчин как на слабохарактерных глупцов, даже если те четыре месяца в году проводили в набегах. И вдруг в сознании Магнуса произошла резкая перемена: хотя страстные ласки Сиры и заставляли его тело трепетать от наслаждения, нынешняя любовница перестала интересовать его.
Магнус сказал себе: «Сыну нужна мать, такая мать, как Зарабет». При этом честно признался себе в том, что мысль о благе ребенка пришла далеко не в первую очередь.
Зарабет прежде всего нужна ему самому, и он добьется своего!
Викинг внезапно услышал ее смех, чистый, искренний. Магнус увидел улыбку, ямочки на щеках, ровные белые зубы и был очарован. У него возникло сильнейшее желание схватить девушку, взвалить на плечо и отнести в чащу леса, чтобы там, на мягкой сухой хвое, овладеть ею.
Поскольку ее отчим был очень богат, Магнус предполагал, что тот потребует за невесту выкуп, заплатить который будет под силу далеко не каждому. Но он отдаст этому человеку столько, сколько нужно, хотя и презирает Олава Гордого, прозванного торговцами-викингами Плутом.
Олав не скупился на широкие жесты, поражая всех своей необычайной щедростью, а потом вдруг без какой-либо причины обманывал тех же людей по мелочам. Магнус не раз задавался вопросом, как обращается с падчерицей Олав – человек упрямый, мелочный, хотя порой и проявляющий неожиданное великодушие.
Харальдсон решил, что сначала должен поговорить с девушкой. Ему было трудно произносить ее имя вслух, оно звучало непривычно и таило в себе нечто загадочное и завораживающее, как и сама Зарабет.
Магнус стал на себя не похож с тех пор, как впервые увидел ее и остолбенел, словно неразумный волчонок, вылезший из норы и ослепленный солнцем. Мужчина был удивлен и рассержен тем. что внезапно растерялся и утратил самообладание. В конце концов, она всего лишь женщина, которая должна подчиняться сильному мужчине и выполнять его волю! Но дело в том, что Магнус еще не был ее мужчиной.
Чувства, которые пробудились после первой встречи с ней, смущали его душевный покой. Было в Зарабет нечто, что вызывало в нем нежность, желание защитить ее. Искорки смеха в зеленых глазах девушки заставляли Магнуса улыбаться в ответ. Вот она задумалась о чем-то, и ему сразу захотелось узнать ее мысли. Он чувствовал, что эти мысли придутся ему по душе. Зарабет постоянно поражала его и ставила в тупик, но Магнусу это нравилось.
* * *
Харальдсон снова и снова повторял себе, что она всего лишь женщина, совсем скоро будет принадлежать ему, а его воля ста нет для Зарабет законом. Тогда ее улыбка будет согревать только Магнуса Харальдсона, хозяина фермы, торговца, владельца корабля и двенадцати рабов.Он представил, как на ферме Зарабет отдает распоряжения прислуге. Ей понравится и долина Гравак, и ферма Малек. Она не будет там скучать, потому что его родители и старший брат живут поблизости, а до Каупанга, большого торгового города на западном побережье Норвегии, всего день плавания.
Магнус видел, что девушка собирается уходить. Она взяла за руку маленькую девочку, которая тихо стояла рядом, потом наклонилась и стала что-то говорить, сопровождая речь выразительными жестами. Глядя им вслед, он любовался ее изящной походкой и тем, как грациозно она обходила грязные лужи. Ее рыжие волосы огнем полыхали на солнце. Она была хрупкой и гибкой, но Магнус знал, что под мягким шерстяным платьем скрывается ее упругая девичья грудь, нежная и белая, как молоко. Он сжал руки в кулаки при мысли о том, как прекрасно было бы прямо сейчас ощутить тепло ее тела.
Магнус нахмурился. Она давно не ребенок. Девушке лет восемнадцать, и большинство ее сверстниц давно уже замужем и нянчат ребятишек. Может быть, Олав просит слишком большой выкуп? Почему Зарабет до сих пор не замужем? Вдруг у нее отвратительный склочный характер?
Да, иногда девушке дозволялось отказывать женихам. Возможно, Олав Гордый дал ей такое право и она еще не встретила мужчину, за которого хотела бы выйти. Магнус улыбнулся, подумав: «Уж я-то ей понравлюсь, в этом нет никаких сомнений».
Он обратил внимание на то, что Зарабет остановилась на улице Дровосеков, чтобы перекинуться парой слов с золотых дел мастером, дед и отец которого тоже когда-то делали здесь браслеты и кольца из балтийского янтаря и искусно оправляли камни золотом и серебром. Вот девушка пошла быстрее – Магнус знал, что она спешит домой.
Дом Олава Гордого с толстыми дубовыми стенами и крытый дорогой щепой находился за Медными воротами. Дома в Йорке ставили плотно один к другому, оставляя между ними лишь узкие проходы, темные и зловонные. Жилище Олава Гордого было просторнее и удобнее многих, но и вокруг него теснились дома людей победнее.
Магнус задумался и поправил накидку из волчьей шкуры. Его пальцы нащупали золотую брошь, которая удерживала шкуру на плече. Несмотря на то что была середина апреля, дул пронизывающий ветер. Солнце спряталось за серыми облаками, лишая землю благодатного тепла. Магнус поежился, но не от холода, а от стыда за то, что он – богатый фермер и удачливый, уважаемый всеми торговец, отпрыск княжеского рода – позволил так себя околдовать.
Это все чары Зарабет. Его покой смутила женщина со странным именем, с необычного цвета волосами, излучающей тепло улыбкой и высокой грудью, возбуждающей в нем страстное желание. Харальдсон вернулся на корабль, испытывая глубокое отвращение к своей слабости.
Глава 2
Магнус решил подойти к ней у колодца посреди площади Медных ворот – места, где мужчины по традиции проводили время после полудня, обсуждая последние новости и развлекая друг друга хвастливыми байками. Женщины приходили сюда за водой, а затем садились подле мужчин, вязали из шерсти одежду и присматривали за детьми, которые резвились рядом. Люди собирались здесь, чтобы отдохнуть от тяжелой работы.
Магнус стоял чуть в стороне, не спуская глаз с беседовавших мужчин. Он, как всегда, был начеку, поскольку по собственному опыту знал, что даже двое могут одолеть сильного воина, если нападут внезапно. Он терпеливо ждал Зарабет.
Она была одна, без девочки. И в тот момент, когда девушка опустила ведро в колодец, Магнус оказался рядом:
– Меня зовут Магнус Харальдсон. Я фермер и торговец. Моя семья живет под Каупангом, в Норвегии. Я не беден, не жесток и не порочен. Я хочу взять тебя в жены.
Зарабет выронила ведро и услышала плеск, с которым оно ушло под воду. Выпрямившись, девушка медленно обернулась к человеку, который так напугал ее. Она чуть запрокинула голову и посмотрела незнакомцу в лицо. Лишь немногие мужчины были выше Зарабет, и она не привыкла смотреть на них снизу вверх.
– Прости, чего ты хочешь? – Она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Мне показалось, что… Но нет. Так что вы сказали, сэр?
Магнус, очарованный ее светлой улыбкой и мягким голосом, терпеливо повторил:
– Я сказал, что хочу взять тебя в жены. Меня зовут Магнус Харальдсон. Мне трудно выговорить твое имя, но я быстро привыкну к нему… Зарабет.
Он произнес ее имя с трогательным усердием, и девушка улыбнулась в ответ на предложение, в серьезность которого трудно было поверить, тем более что и произнесеното оно было со странным чужеземным выговором. Впрочем, на человека, выпившего слишком много меда или зля, Магнус Харальдсон был не похож.
Как бы то ни было, Зарабет очень устала за день, а его слова – шутливые или нет – развеселили ее и подняли настроение.
Этот красивый мужчина, сын гордого и сильного народа, был молод и хорошо сложен, глаза цвета летнего неба, чистого и безоблачного, так и притягивали ее взгляд. Зарабет склонила голову набок. А он дерзок, этот викинг!
– Ведро утонуло. Что же мне теперь делать?
Магнус смотрел на нее с восхищением, удивляясь тому, как улыбка освещает бездонную глубину ее зеленых глаз.
– Я достану твое ведро. Меня зовут…
– Я знаю, Магнус Харальдсон. Ты фермер и торговец, не жесток, не порочен и хочешь взять меня в жены.
Он нахмурился. Эта женщина с чужеземным именем и лукавой улыбкой издевалась над ним! Она насмехалась над его предложением, притворяясь серьезной, и это Магнусу не нравилось.
– Да. Я хочу взять тебя в жены. И сейчас достану твое ведро.
Зарабет с любопытством смотрела ему вслед, когда он решительным шагом завоевателя направился через площадь к кузнице и вскоре вернулся с длинным шестом, на конце которого был закреплен крюк. Северянин склонился над колодцем, что-то бормоча себе под нос. Зарабет предположила, что он ругается. Мужчина тщетно старался – и девушка это видела – вытащить ведро, но оно уже опустилось на дно колодца, до которого шест не доставал. Наконец, Магнус оставил попытки достать его и обернулся к ней:
– Не получается. Но я куплю тебе новое ведро, раз это из-за меня ты упустила его.
– В этом нет необходимости. Виной всему моя неловкость, и только. Ты лишь немного испугал меня. – Она замолчала на мгновение и добавила с улыбкой:
– Тебе известно мое имя, но ты не знаешь, кто я. Я – Зарабет, падчерица Олава, торговца пушниной, и…
– И ты хочешь стать моей женой, потому что я тебе понравился с первого взгляда. – Магнус закончил фразу вместо нее. – Ты решительна. Это хорошее качество для женщины.
– Не поняла…
– Хорошо, когда женщина решительна и быстро соображает. Я поговорю, с Олавом Гордым, мы определим выкуп и…
– Я не выйду за тебя замуж!
– Почему? – нахмурился Магнус. – Ты же сказала, что выйдешь.
– Ничего подобного я не говорила. Я тебя не знаю. И никогда в жизни не видела. Мы познакомились всего несколько минут назад. Из-за тебя я уронила ведро. Да и с чего это ты решил сделать мне предложение?
– Я торговец, приезжаю в Иорк несколько раз в год. Увидел тебя два дня назад и с тех пор наблюдаю за тобой. По-моему, из тебя получится хорошая жена. Ты мне подходишь. Ты будешь доставлять мне удовольствие, растить моих детей, согревать мне сердце, готовить еду и шить одежду.
Зарабет, несколько очарованная поначалу нахальством красивого и статного викинга, теперь была потрясена его упрямством, хоть и сама обладала этим качеством в полной мере. Он перестал быть смешным, потому что наконец стало ясно: его предложение серьезно. А с викингом, который имеет серьезные намерения, шутить не стоит. И все равно это какая-то бессмыслица! Такое ощущение, будто он выбирал себе рабыню, тщательно оценив ее достоинства.
Зарабет несколько встревожилась, взглянув в его сузившиеся глаза. Чужестранец больше не производил впечатления добродушного человека, готового посмеяться над своей шуткой. И все же отступить, проявить слабость было выше ее сил.
– Ты больше ничего не хочешь добавить, Магнус Харальд-сон? Значит, думаешь, я тебе подхожу? Звучит так, словно ты покупаешь рабыню. А вдруг я окажусь склочной, болтливой и ленивой? Что касается тебя, то я не знаю, каков ты… Может, ты бьешь женщин? Может, ты никогда не моешься, и от тебя пахнет протухшими внутренностями ласки? Может…
– Довольно, Зарабет. – Он умолк, потрясенный тем, как прозвучало имя девушки в его устах.
Затем сжал ее руки повыше локтей. Она похолодела от страха, но заставила себя успокоиться. Так и стояли молодые люди на площади Медных ворот, а вокруг сновали горожане, многих Зарабет хорошо знала. «Без сомнения, мы сейчас находимся в центре всеобщего внимания, так что волноваться нечего», – успокоила она себя и улыбнулась викингу. Улыбка получилась натянутой и неестественной.
– Не хочу пугать тебя, но если я что-то решаю, значит, так тому и быть. Я часто моюсь, как это принято в моей стране, и поэтому не пахну тухлятиной. У меня здоровые зубы и нет ни капли жира на животе. Мужчины не могут бороться за жизнь, если они жирные. Женщин я не бью.
Зарабет слушала как зачарованная.
Он нахмурился, пожал плечами и продолжил:
– Правда, у меня есть рабыня Сира, которая любит, чтобы я хлестал ее ремнем по ягодицам. Но я делаю это очень редко.
– У тебя есть рабыня, которая любит, чтобы ее били? – изумилась Зарабет, позабыв о страхе. – Да еще… по таким местам? Но это же глупо! Я тебе не верю. Зачем ей это нужно?
– Все так, как я сказал. – Магнус снова пожал плечами. – Она очень страстная женщина, и боль усиливает удовольствие, которое я доставляю ей. – Он прищурился, глядя в зеленые глаза Зарабет. – Почему ты не веришь мне? Я говорю правду. Ты вскоре сама убедишься в этом.
– Дело не в том, что я тебе не верю. Просто не нужно посвящать меня в такое, даже если это правда. При одной мысли о том, что меня могут ударить, да еще по такому месту… Нет, мне это не нравится.
– Я не стану тебя бить. Даже если ты захочешь, я не сделаю этого ни за что в жизни.
– Я не захочу этого. – Зарабет невольно заинтересовалась этим человеком и добавила:
– Никогда!
В его голубых глазах теперь застыло совсем иное выражение. Женская интуиция подсказывала, что викинг думает о том, какова она без одежды.
– Может быть, теперь ты отпустишь меня, Магнус?
– Нет. Мне нравится чувствовать твое тело, ощущать его тепло и мягкость, вдыхать твой запах.
– Тогда по крайней мере не держи меня так сильно. У меня руки затекли.
При этих словах он нахмурился, и его пальцы сразу стали нежными и теплыми, как полуденное солнце ранней весной. Магнус смотрел на Зарабет внимательно и задумчиво.
– Ты скажешь мне, что так веселит тебя. Говорят, я понимаю женщин. Я не эгоист и люблю, когда женщина счастлива. Ты будешь моей женой. Я хочу, чтобы мое тело доставляло тебе наслаждение. Это твое право – получать от меня, твоего мужа, удовольствие.
Его слова прозвучали тихо и доверительно. Зарабет смотрела на Магнуса словно завороженная и уже не думала уходить.
– Я не знаю, что доставит мне удовольствие, – сказала она без тени смущения.
На его лице вдруг вспыхнула радостная улыбка:
– Это очень хорошо. Мы вместе это выясним. Я постараюсь не разочаровать тебя. – Магнус замолчал и взглянул на свои пальцы, которые теперь едва касались ее локтей. – Я хотел рассмотреть тебя поближе. Ты чиста, как я и предполагал. У тебя очень белая кожа. Я наблюдаю за тобой уже два дня.
– Да, кожа у меня белее, чем у тебя.
– Это потому, что ты ирландка. Разве не так? Она кивнула, и Магнус заметил боль в ее глазах.
– Твои родителя умерли? – спросил он, желая выяснить причину внезапной грусти. – Когда ты потеряла мать?
– Три года назад. Ее звали Мара. Олав познакомился с ней в Лимерике и женился на маме, когда мне было восемь лет. Мой отец умер за год до этого, и матери приходилось нелегко одной с ребенком на руках. Потом мы переехали сюда.
– А маленькая девочка, с которой я вчера видел тебя, это дочь Олава?
Зарабет гордо вздернула подбородок, и Магнус удивился и порадовался этому неожиданному проявлению характера. Что же в его словах могло вызвать такую бурную реакцию?
– Лотти – моя сестра. И мне безразлично, кто ее отец.
– Значит, Олав.
– Да, но я люблю Лотти, и она моя.
– Нет, она дочь твоего отчима.
Зарабет пожала плечами и отвернулась. Магнус понял: она еще сказала бы что-то о своей сестре, если бы не его резкость.
– Не важно, что ты думаешь об этом. Я должна идти. Мне нужно найти новое ведро. Я не могу задерживаться.
– Я куплю тебе ведро, – сказал он и, несмотря на то что девушка отрицательно покачала головой, твердо добавил:
– С этого момента тебя должно интересовать, что я думаю. Мое мнение будет определяющим в твоей жизни. Ты станешь руководствоваться моими словами. Помни об этом, Зарабет. А теперь я провожу тебя домой. Мне нужно поговорить с твоим отчимом. Ты не знаешь, он просит большой выкуп?
Она удержала Магнуса за руку. Удивление и раздражение, вызванные его самонадеянностью, уступили место смирению. Ей придется принять неизбежное, подумала Зарабет. И эта мысль ужасала ее. «Неужели я совсем потеряла разум? Ведь я знакома с этим человеком всего несколько минут!»
– Магнус, ты слишком торопишься. Я тебя совсем не знаю. Ты должен понять… – Она осеклась, поймав себя на том, что нервно ломает руки.
Девушку настолько поразила собственная реакция, что она замолчала на несколько секунд. Викинг терпеливо ждал, когда она все-таки выскажет то, что хочет. Зарабет набрала полную грудь воздуха и продолжила уже спокойнее:
– Если хочешь, мы встретимся здесь завтра утром и поговорим. Ты расскажешь мне о своей жизни в Норвегии. Я должна получше узнать тебя. Это все, на что я могу дать согласие сейчас. Ты не против?
– Ты узнаешь меня получше, когда станешь моей женой, – ответил Магнус, очень недовольный тем, что девушка продолжает возражать ему.
Харальдсон был расстроен и нетерпелив, но его взгляд по-прежнему сохранял искреннюю нежность, которая не могла не растрогать девушку. Она испытывала странное и неизвестное ей доселе теплое чувство.
– Ты очень нужна мне. Я не буду торопить тебя, хотя мне очень трудно сдерживаться. Но послушай, Зарабет, ты станешь моей женой, и очень скоро. Я собираюсь вернуться домой через десять дней.
– Десять дней! Но это невозможно! Ты просишь меня… – Впервые в разговоре с мужчиной она не находила нужных слов и в отчаянии всплеснула руками. – Здесь мой дом, тут я провела последние десять лет жизни! Я ничего не знаю о Норвегии, кроме того, что люди там светловолосы, грубы и жестоки. Они приплывают к нам на длинных лодках, убивают, грабят и разоряют все вокруг!
– Я не жестокий.
– Значит, ты не принимаешь участия в мародерских набегах? Не грабишь, не насилуешь и не разрушаешь?
– Только иногда. Иначе скучно жить, да и запас золота и серебра надо пополнять. Страсть к путешествиям в крови у викингов. Мы любим открывать неведомые страны, встречать новых людей, которые живут по-другому и говорят на непонятных языках. Я буду брать тебя с собой иногда, если ты, конечно, захочешь.
– Но ты все же бываешь жестоким.
– Только иногда, – сказал Магнус и улыбнулся. – Да и то лишь по необходимости. Я никогда не бываю бессмысленно жесток, Зарабет. Я смогу защитить тебя. Это мой долг по отношению к тебе как к жене.
– Ты очень много говоришь о своем долге передо мной в случае, если я стану твоей женой. Но я еще совсем не знаю тебя. Ты хочешь, чтобы я тебе повиновалась, но я пока ничего тебе не должна. Тебе следует…
Он, казалось, не слышал этих слов, взял девушку за руки и перевернул их ладонями вверх. Ее руки огрубели от тяжелой работы, на пальцах темнели мозоли.
– Я говорил тебе, что богат. Всю тяжелую работу в моем доме выполняют слуги, а ты будешь лишь давать им указания. Тебе придется только шить мне одежду. Хорошей еды в моем доме вдоволь, увидишь сама. Твои руки снова станут белыми и мягкими, я этого хочу. Ты будешь рядом, чтобы гладить мои виски, когда я погружен в задумчивость; чтобы растирать мне спину, когда я устал после трудного дня, чтобы ласкать меня, когда я пожелаю любить тебя.
Зарабет смотрела на него и была не в силах отвести взор. Искренняя прямота и беспечная самоуверенность не оставляли сомнений в честности его мыслей и намерений. А когда Магнус заговорил о любви, о том, что ее руки будут касаться его тела. она встревожилась и в то же время испытала сладостное ощущение от жаркой тяжести внизу живота. Зарабет почувствовала, как в ней что-то ожило от слов и взгляда этого странного мужчины.
– Ты будешь моей, Зарабет.
– Я должна поговорить с отчимом, – ответила она в отчаянии от того, что судьба неожиданно столкнула ее с этим человеком, от того, что он заставил ее испытать такие сильные и непонятные чувства.
Магнус не был похож на местных мужчин, и потому девушка не могла держаться с ним как обычно, то есть в своей слегка вызывающей манере; он подавлял ее упрямство и своеволие. Смущение и нерешительность Зарабет были очевидны для обоих. С досады она резко отвернулась, понимая, что выглядит смешной и растерянной.
– Я должна поговорить с отчимом, – повторила она.
Он улыбнулся. Это был триумф. Так почему не порадоваться собственной победе? Магнус выбрал ее, и она согласилась. Магнус был честен и прямодушен, и она оценила это. Магнус Харальдсон добился своего, и это его радовало.
– Хорошо, я буду терпелив, Зарабет. Утром мы встретимся здесь после вашей христианской мессы.
Девушка молча подняла на него глаза. Мужчина улыбнулся, коснулся кончиками пальцев ее подбородка и склонился, чтобы оставить на ее устах легкий, почти воздушный поцелуй. Магнус уходил по площади Медных ворот неторопливым и полным спокойного достоинства шагом, словно он, приезжий, здесь хозяин и все вокруг должны ему подчиняться.
Зарабет смотрела вслед Магнусу, пока тот не скрылся из виду. Несколько женщин тут же направились к ней, но девушке не хотелось отвечать на вопросы любопытных, и она ушла.
Он был варваром. Зарабет совсем забыла об этом, хотя и не должна была. К. тому же порочен, если судить по рассказу о его любовнице. А Зарабет христианка, и Лотти тоже. Падчерица Олава Гордого твердо решила, что, когда выйдет замуж, сестренка останется с ней.
С того дня, как Лотти исполнилось два года и их матери не стало, малышка принадлежала только Зарабет. Тогда Олав сказал, что их мать сбежала с любовником и забрала Лотти с собой. Он бросился в погоню. Ее мать погибла от удара, который нанес тот, другой, человек. Но зачем ему понадобилось бить мать? Разве этот мужчина не любил ее? Зарабет ничего не понимала, но не стала требовать объяснений у отчима, в глазах которого полыхала ненависть. Мать мертва, и это никак нельзя было изменить.
Магнус стоял чуть в стороне, не спуская глаз с беседовавших мужчин. Он, как всегда, был начеку, поскольку по собственному опыту знал, что даже двое могут одолеть сильного воина, если нападут внезапно. Он терпеливо ждал Зарабет.
Она была одна, без девочки. И в тот момент, когда девушка опустила ведро в колодец, Магнус оказался рядом:
– Меня зовут Магнус Харальдсон. Я фермер и торговец. Моя семья живет под Каупангом, в Норвегии. Я не беден, не жесток и не порочен. Я хочу взять тебя в жены.
Зарабет выронила ведро и услышала плеск, с которым оно ушло под воду. Выпрямившись, девушка медленно обернулась к человеку, который так напугал ее. Она чуть запрокинула голову и посмотрела незнакомцу в лицо. Лишь немногие мужчины были выше Зарабет, и она не привыкла смотреть на них снизу вверх.
– Прости, чего ты хочешь? – Она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Мне показалось, что… Но нет. Так что вы сказали, сэр?
Магнус, очарованный ее светлой улыбкой и мягким голосом, терпеливо повторил:
– Я сказал, что хочу взять тебя в жены. Меня зовут Магнус Харальдсон. Мне трудно выговорить твое имя, но я быстро привыкну к нему… Зарабет.
Он произнес ее имя с трогательным усердием, и девушка улыбнулась в ответ на предложение, в серьезность которого трудно было поверить, тем более что и произнесеното оно было со странным чужеземным выговором. Впрочем, на человека, выпившего слишком много меда или зля, Магнус Харальдсон был не похож.
Как бы то ни было, Зарабет очень устала за день, а его слова – шутливые или нет – развеселили ее и подняли настроение.
Этот красивый мужчина, сын гордого и сильного народа, был молод и хорошо сложен, глаза цвета летнего неба, чистого и безоблачного, так и притягивали ее взгляд. Зарабет склонила голову набок. А он дерзок, этот викинг!
– Ведро утонуло. Что же мне теперь делать?
Магнус смотрел на нее с восхищением, удивляясь тому, как улыбка освещает бездонную глубину ее зеленых глаз.
– Я достану твое ведро. Меня зовут…
– Я знаю, Магнус Харальдсон. Ты фермер и торговец, не жесток, не порочен и хочешь взять меня в жены.
Он нахмурился. Эта женщина с чужеземным именем и лукавой улыбкой издевалась над ним! Она насмехалась над его предложением, притворяясь серьезной, и это Магнусу не нравилось.
– Да. Я хочу взять тебя в жены. И сейчас достану твое ведро.
Зарабет с любопытством смотрела ему вслед, когда он решительным шагом завоевателя направился через площадь к кузнице и вскоре вернулся с длинным шестом, на конце которого был закреплен крюк. Северянин склонился над колодцем, что-то бормоча себе под нос. Зарабет предположила, что он ругается. Мужчина тщетно старался – и девушка это видела – вытащить ведро, но оно уже опустилось на дно колодца, до которого шест не доставал. Наконец, Магнус оставил попытки достать его и обернулся к ней:
– Не получается. Но я куплю тебе новое ведро, раз это из-за меня ты упустила его.
– В этом нет необходимости. Виной всему моя неловкость, и только. Ты лишь немного испугал меня. – Она замолчала на мгновение и добавила с улыбкой:
– Тебе известно мое имя, но ты не знаешь, кто я. Я – Зарабет, падчерица Олава, торговца пушниной, и…
– И ты хочешь стать моей женой, потому что я тебе понравился с первого взгляда. – Магнус закончил фразу вместо нее. – Ты решительна. Это хорошее качество для женщины.
– Не поняла…
– Хорошо, когда женщина решительна и быстро соображает. Я поговорю, с Олавом Гордым, мы определим выкуп и…
– Я не выйду за тебя замуж!
– Почему? – нахмурился Магнус. – Ты же сказала, что выйдешь.
– Ничего подобного я не говорила. Я тебя не знаю. И никогда в жизни не видела. Мы познакомились всего несколько минут назад. Из-за тебя я уронила ведро. Да и с чего это ты решил сделать мне предложение?
– Я торговец, приезжаю в Иорк несколько раз в год. Увидел тебя два дня назад и с тех пор наблюдаю за тобой. По-моему, из тебя получится хорошая жена. Ты мне подходишь. Ты будешь доставлять мне удовольствие, растить моих детей, согревать мне сердце, готовить еду и шить одежду.
Зарабет, несколько очарованная поначалу нахальством красивого и статного викинга, теперь была потрясена его упрямством, хоть и сама обладала этим качеством в полной мере. Он перестал быть смешным, потому что наконец стало ясно: его предложение серьезно. А с викингом, который имеет серьезные намерения, шутить не стоит. И все равно это какая-то бессмыслица! Такое ощущение, будто он выбирал себе рабыню, тщательно оценив ее достоинства.
Зарабет несколько встревожилась, взглянув в его сузившиеся глаза. Чужестранец больше не производил впечатления добродушного человека, готового посмеяться над своей шуткой. И все же отступить, проявить слабость было выше ее сил.
– Ты больше ничего не хочешь добавить, Магнус Харальд-сон? Значит, думаешь, я тебе подхожу? Звучит так, словно ты покупаешь рабыню. А вдруг я окажусь склочной, болтливой и ленивой? Что касается тебя, то я не знаю, каков ты… Может, ты бьешь женщин? Может, ты никогда не моешься, и от тебя пахнет протухшими внутренностями ласки? Может…
– Довольно, Зарабет. – Он умолк, потрясенный тем, как прозвучало имя девушки в его устах.
Затем сжал ее руки повыше локтей. Она похолодела от страха, но заставила себя успокоиться. Так и стояли молодые люди на площади Медных ворот, а вокруг сновали горожане, многих Зарабет хорошо знала. «Без сомнения, мы сейчас находимся в центре всеобщего внимания, так что волноваться нечего», – успокоила она себя и улыбнулась викингу. Улыбка получилась натянутой и неестественной.
– Не хочу пугать тебя, но если я что-то решаю, значит, так тому и быть. Я часто моюсь, как это принято в моей стране, и поэтому не пахну тухлятиной. У меня здоровые зубы и нет ни капли жира на животе. Мужчины не могут бороться за жизнь, если они жирные. Женщин я не бью.
Зарабет слушала как зачарованная.
Он нахмурился, пожал плечами и продолжил:
– Правда, у меня есть рабыня Сира, которая любит, чтобы я хлестал ее ремнем по ягодицам. Но я делаю это очень редко.
– У тебя есть рабыня, которая любит, чтобы ее били? – изумилась Зарабет, позабыв о страхе. – Да еще… по таким местам? Но это же глупо! Я тебе не верю. Зачем ей это нужно?
– Все так, как я сказал. – Магнус снова пожал плечами. – Она очень страстная женщина, и боль усиливает удовольствие, которое я доставляю ей. – Он прищурился, глядя в зеленые глаза Зарабет. – Почему ты не веришь мне? Я говорю правду. Ты вскоре сама убедишься в этом.
– Дело не в том, что я тебе не верю. Просто не нужно посвящать меня в такое, даже если это правда. При одной мысли о том, что меня могут ударить, да еще по такому месту… Нет, мне это не нравится.
– Я не стану тебя бить. Даже если ты захочешь, я не сделаю этого ни за что в жизни.
– Я не захочу этого. – Зарабет невольно заинтересовалась этим человеком и добавила:
– Никогда!
В его голубых глазах теперь застыло совсем иное выражение. Женская интуиция подсказывала, что викинг думает о том, какова она без одежды.
– Может быть, теперь ты отпустишь меня, Магнус?
– Нет. Мне нравится чувствовать твое тело, ощущать его тепло и мягкость, вдыхать твой запах.
– Тогда по крайней мере не держи меня так сильно. У меня руки затекли.
При этих словах он нахмурился, и его пальцы сразу стали нежными и теплыми, как полуденное солнце ранней весной. Магнус смотрел на Зарабет внимательно и задумчиво.
– Ты скажешь мне, что так веселит тебя. Говорят, я понимаю женщин. Я не эгоист и люблю, когда женщина счастлива. Ты будешь моей женой. Я хочу, чтобы мое тело доставляло тебе наслаждение. Это твое право – получать от меня, твоего мужа, удовольствие.
Его слова прозвучали тихо и доверительно. Зарабет смотрела на Магнуса словно завороженная и уже не думала уходить.
– Я не знаю, что доставит мне удовольствие, – сказала она без тени смущения.
На его лице вдруг вспыхнула радостная улыбка:
– Это очень хорошо. Мы вместе это выясним. Я постараюсь не разочаровать тебя. – Магнус замолчал и взглянул на свои пальцы, которые теперь едва касались ее локтей. – Я хотел рассмотреть тебя поближе. Ты чиста, как я и предполагал. У тебя очень белая кожа. Я наблюдаю за тобой уже два дня.
– Да, кожа у меня белее, чем у тебя.
– Это потому, что ты ирландка. Разве не так? Она кивнула, и Магнус заметил боль в ее глазах.
– Твои родителя умерли? – спросил он, желая выяснить причину внезапной грусти. – Когда ты потеряла мать?
– Три года назад. Ее звали Мара. Олав познакомился с ней в Лимерике и женился на маме, когда мне было восемь лет. Мой отец умер за год до этого, и матери приходилось нелегко одной с ребенком на руках. Потом мы переехали сюда.
– А маленькая девочка, с которой я вчера видел тебя, это дочь Олава?
Зарабет гордо вздернула подбородок, и Магнус удивился и порадовался этому неожиданному проявлению характера. Что же в его словах могло вызвать такую бурную реакцию?
– Лотти – моя сестра. И мне безразлично, кто ее отец.
– Значит, Олав.
– Да, но я люблю Лотти, и она моя.
– Нет, она дочь твоего отчима.
Зарабет пожала плечами и отвернулась. Магнус понял: она еще сказала бы что-то о своей сестре, если бы не его резкость.
– Не важно, что ты думаешь об этом. Я должна идти. Мне нужно найти новое ведро. Я не могу задерживаться.
– Я куплю тебе ведро, – сказал он и, несмотря на то что девушка отрицательно покачала головой, твердо добавил:
– С этого момента тебя должно интересовать, что я думаю. Мое мнение будет определяющим в твоей жизни. Ты станешь руководствоваться моими словами. Помни об этом, Зарабет. А теперь я провожу тебя домой. Мне нужно поговорить с твоим отчимом. Ты не знаешь, он просит большой выкуп?
Она удержала Магнуса за руку. Удивление и раздражение, вызванные его самонадеянностью, уступили место смирению. Ей придется принять неизбежное, подумала Зарабет. И эта мысль ужасала ее. «Неужели я совсем потеряла разум? Ведь я знакома с этим человеком всего несколько минут!»
– Магнус, ты слишком торопишься. Я тебя совсем не знаю. Ты должен понять… – Она осеклась, поймав себя на том, что нервно ломает руки.
Девушку настолько поразила собственная реакция, что она замолчала на несколько секунд. Викинг терпеливо ждал, когда она все-таки выскажет то, что хочет. Зарабет набрала полную грудь воздуха и продолжила уже спокойнее:
– Если хочешь, мы встретимся здесь завтра утром и поговорим. Ты расскажешь мне о своей жизни в Норвегии. Я должна получше узнать тебя. Это все, на что я могу дать согласие сейчас. Ты не против?
– Ты узнаешь меня получше, когда станешь моей женой, – ответил Магнус, очень недовольный тем, что девушка продолжает возражать ему.
Харальдсон был расстроен и нетерпелив, но его взгляд по-прежнему сохранял искреннюю нежность, которая не могла не растрогать девушку. Она испытывала странное и неизвестное ей доселе теплое чувство.
– Ты очень нужна мне. Я не буду торопить тебя, хотя мне очень трудно сдерживаться. Но послушай, Зарабет, ты станешь моей женой, и очень скоро. Я собираюсь вернуться домой через десять дней.
– Десять дней! Но это невозможно! Ты просишь меня… – Впервые в разговоре с мужчиной она не находила нужных слов и в отчаянии всплеснула руками. – Здесь мой дом, тут я провела последние десять лет жизни! Я ничего не знаю о Норвегии, кроме того, что люди там светловолосы, грубы и жестоки. Они приплывают к нам на длинных лодках, убивают, грабят и разоряют все вокруг!
– Я не жестокий.
– Значит, ты не принимаешь участия в мародерских набегах? Не грабишь, не насилуешь и не разрушаешь?
– Только иногда. Иначе скучно жить, да и запас золота и серебра надо пополнять. Страсть к путешествиям в крови у викингов. Мы любим открывать неведомые страны, встречать новых людей, которые живут по-другому и говорят на непонятных языках. Я буду брать тебя с собой иногда, если ты, конечно, захочешь.
– Но ты все же бываешь жестоким.
– Только иногда, – сказал Магнус и улыбнулся. – Да и то лишь по необходимости. Я никогда не бываю бессмысленно жесток, Зарабет. Я смогу защитить тебя. Это мой долг по отношению к тебе как к жене.
– Ты очень много говоришь о своем долге передо мной в случае, если я стану твоей женой. Но я еще совсем не знаю тебя. Ты хочешь, чтобы я тебе повиновалась, но я пока ничего тебе не должна. Тебе следует…
Он, казалось, не слышал этих слов, взял девушку за руки и перевернул их ладонями вверх. Ее руки огрубели от тяжелой работы, на пальцах темнели мозоли.
– Я говорил тебе, что богат. Всю тяжелую работу в моем доме выполняют слуги, а ты будешь лишь давать им указания. Тебе придется только шить мне одежду. Хорошей еды в моем доме вдоволь, увидишь сама. Твои руки снова станут белыми и мягкими, я этого хочу. Ты будешь рядом, чтобы гладить мои виски, когда я погружен в задумчивость; чтобы растирать мне спину, когда я устал после трудного дня, чтобы ласкать меня, когда я пожелаю любить тебя.
Зарабет смотрела на него и была не в силах отвести взор. Искренняя прямота и беспечная самоуверенность не оставляли сомнений в честности его мыслей и намерений. А когда Магнус заговорил о любви, о том, что ее руки будут касаться его тела. она встревожилась и в то же время испытала сладостное ощущение от жаркой тяжести внизу живота. Зарабет почувствовала, как в ней что-то ожило от слов и взгляда этого странного мужчины.
– Ты будешь моей, Зарабет.
– Я должна поговорить с отчимом, – ответила она в отчаянии от того, что судьба неожиданно столкнула ее с этим человеком, от того, что он заставил ее испытать такие сильные и непонятные чувства.
Магнус не был похож на местных мужчин, и потому девушка не могла держаться с ним как обычно, то есть в своей слегка вызывающей манере; он подавлял ее упрямство и своеволие. Смущение и нерешительность Зарабет были очевидны для обоих. С досады она резко отвернулась, понимая, что выглядит смешной и растерянной.
– Я должна поговорить с отчимом, – повторила она.
Он улыбнулся. Это был триумф. Так почему не порадоваться собственной победе? Магнус выбрал ее, и она согласилась. Магнус был честен и прямодушен, и она оценила это. Магнус Харальдсон добился своего, и это его радовало.
– Хорошо, я буду терпелив, Зарабет. Утром мы встретимся здесь после вашей христианской мессы.
Девушка молча подняла на него глаза. Мужчина улыбнулся, коснулся кончиками пальцев ее подбородка и склонился, чтобы оставить на ее устах легкий, почти воздушный поцелуй. Магнус уходил по площади Медных ворот неторопливым и полным спокойного достоинства шагом, словно он, приезжий, здесь хозяин и все вокруг должны ему подчиняться.
Зарабет смотрела вслед Магнусу, пока тот не скрылся из виду. Несколько женщин тут же направились к ней, но девушке не хотелось отвечать на вопросы любопытных, и она ушла.
Он был варваром. Зарабет совсем забыла об этом, хотя и не должна была. К. тому же порочен, если судить по рассказу о его любовнице. А Зарабет христианка, и Лотти тоже. Падчерица Олава Гордого твердо решила, что, когда выйдет замуж, сестренка останется с ней.
С того дня, как Лотти исполнилось два года и их матери не стало, малышка принадлежала только Зарабет. Тогда Олав сказал, что их мать сбежала с любовником и забрала Лотти с собой. Он бросился в погоню. Ее мать погибла от удара, который нанес тот, другой, человек. Но зачем ему понадобилось бить мать? Разве этот мужчина не любил ее? Зарабет ничего не понимала, но не стала требовать объяснений у отчима, в глазах которого полыхала ненависть. Мать мертва, и это никак нельзя было изменить.