Козлов Сергей Григорьевич. Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны...

   Учитывая строгий запрет на вмешательство во внутренние дела республики со стороны 201 мсд, Рахмонов обратился за помощью к нашей группе (неофициальным советникам руководителя фронта Сангака Сафарова). Мы, по сути, руководили боевыми действиями Народного фронта в Вахшской долине. Наше вооружение составляли лишь стрелковое оружие, автоматический гранатомет АГС-17 и два «подаренных» Народным фронтом автомобиля УАЗ-469.
   Оценив обстановку и свои возможности, я и Олег Г. Обратились к командиру одного из подразделений Российской армии Сергею К. с просьбой дать нам несколько БТР для выдвижения в район перевала Шар-Шар. Рискуя очень многим, Сергей выделил нам три БТР-80, СПГ-9 (станковый противотанковый гранатомет) и 82-мм миномет с одним обязательным для нас условием – «присутствовать лично и не допустить каких-либо потерь».
   Бронегруппу первоначально предполагалось использовать лишь для выдвижения в район боевых действий и огневой поддержки. Старшим бронегруппы был назначен Игорь В. На случай самых непредсказуемых обстоятельств наша группа имела санитарный вертолет Ми-8тс на одной из баз ВВС, подлетное время которого составляло около одного часа. Там же имелись и боевые вертолеты Ми-24, но их боевое применение санкционировалось на уровне министра обороны.
   Оставив часть своей РГ на базе для связи с центром и вертолетами, прихватив необходимые средства КВ– и УКВ-радиосвязи, наша группа в составе трех человек (я, Олег Г. и Юра П., нештатный водитель нашего видавшего виды уазика) возглавила колонну бронегруппы.
   Совершив марш в 100 км, колонна прибыла в Дангару, один из райцентров Кулябской области, где, встретившись с председателем райисполкома и начальником милиции района, мы уточнили обстановку в районе перевала, находящегося в 26 км от райцентра. Перевал удерживали около 40 боевиков, вооруженных легким стрелковым оружием и подствольными гранатометами. О наличии у противника противотанковых средств, что нас больше всего интересовало, информация отсутствовала. Попытка отбить перевал у противника не предпринималась никем. На полпути к перевалу, в кишлаке Себистон, к нашей колонне присоединились около 20 бойцов НФ на автомобиле МАЗ и «бронеавтомобиль» Камаз с 23-мм пушкой на самодельной (как и броня) турельной установке.
   Как следовало из разговора с Рахмоновым и предрайисполкома Камилем Абдукадыровым (по местному – «раисом»), в районе перевала находится радиолокационный пост ПВО, с которого нас должны поддержать огнем БМП-2 кулябского мсп 201 мсд, но еще утром, позвонив в штаб дивизии, мы поняли, что это маловероятно.
   На исходный рубеж прибыли часа в четыре дня, чуть не потеряв БТР на одном из разрушенных участков горной дороги, а всему виной спешка, которая нужна лишь во всем известных двух случаях…
   По правде говоря, мы спешили лишь по одной причине – успеть сделать работу засветло, так как за ночь противник сможет хорошо закрепиться, а имея в столице и центральных районах республики почти двухтысячную группировку, «хлынуть» с перевала и захватить южные районы Кулябской области и переполненные беженцами из соседней Курган-Тюбинской области и центральных районов.
   Оставив БТРы за поворотом, вне зоны наблюдения противника, мы выдвинули вперед «бронеавтомобиль» и дали команду на ведение огня с пушки по перевалу и обнаруженному автомобилю с фургоном в полутора километрах северо-восточнее перевала. «Вовчики» ощетинились огнем СО. Скрытно заняв позиции, я, Олег и Игорь вскрыли огневые точки противника, «клюнувшие» на огонь броневика, и провели рекогносцировку местности.
   Надо сказать, что расчеты АГС, СПГ и миномета, укомплектованные разведчиками Игоря В., времени зря не теряли – развернули нештатное оружие к бою, перекрывая все известные нормативы. Огневая подготовка штурма началась внезапно открытым огнем из гранатометов, миномета, 23-мм пушки и трех пулеметов чуть позже выскочивших из-за поворота БТРов. Буквально через несколько минут весь перевал заволокло пылью и дымом, на склонах загорелась высушенная южным солнцем трава и крыша дома, с чердака которого предположительно работал пробивший стекло стоящего рядом «ненашего» УАЗа снайпер. Наблюдая за противником, мы установили, что оборона была им занята лишь непосредственно у дороги, и весь шквал огня пришелся на пятачок площадью чуть более гектара.
   Дым и пыль были нам явно на руку. Уточнив задачи и перегруппировавшись, мы начали штурм перевала в лоб (вдоль дороги), так как рельеф местности и дефицит времени не позволяли произвести более безопасный обход противника слева или справа. Одни из бронетранспортеров подгруппы обеспечения на максимальной скорости выдвинулся на 300 м вперед, оставаясь недосягаемым для прицельного огня из РПГ-7, и открыл огонь по восточному склону перевала, не просматриваемому со стороны огневой подгруппы. Два других БТРа, двигаясь со скоростью 5-7 км/ч на расстоянии 40-60 м друг от друга, ведя упредительный огонь из пулеметов короткими очередями, пошли на сближение с противником. Я руководил действиями головной машины и следовавшими под прикрытием брони бойцами Народного фронта (около 10 человек) и несколькими разведчиками.
   Через открытый верхний десантный люк я управлял огнем пулемета (наводчик – лейтенант, командир группы), причем мы не применили прием «ножницы» – если пулеметы БТР вели огонь по левому флангу, то я, лежа за башней, вел огонь с пулемета ПКМ по правому и наоборот. Свой АКСУ я поменял на ПКМ перед атакой. По мере приближения к противнику интенсивность огня со стороны огневой подгруппы возросла, а огонь миномета и АГС переносился в глубину по обратным скатам высот. Не имея сведений о наличии у противника противотанковых гранатометов, мы с пулеметчиком БТРа обстреливали каждый куст и камень, пригодный для позиции гранатометчиков, пытаясь упредить их…
   При подходе к перевалу на 300—400 метров духи открыли огонь из подствольного гранатомета почему-то по второму БТРу, одна из гранат даже взорвалась в 8-10 метрах позади машины. Но, убедившись, что это не разрывы РПГ-7, Олег Г. (находящийся на втором БТР) не придал этому значения, сообщим мне об этом уже после захвата перевала, не желая засорять эфир.
   Активный радиообмен происходил лишь между двумя атакующими БТРами и огневой подгруппой, возглавляемой Игорем В., и мог являться классическим примером управления боем. При подходе головного БТРа на 50-80 метров к перевалу огневая подгруппа по команде прекратила огонь, держа в прицелах передний край обороны. Воцарившаяся тишина могла говорить или об отсутствии противника, или о его намерении открыть внезапный кинжальный огонь. Эти последние десятки метров стали самыми трудными. Дорога шла под нависшим слева обрывом, отлично просматриваемым задними БТРами и огневой поддержкой, но исключающим какой-либо маневр «пехотой» НФ. Последняя категорически отказывалась выйти из-за БТРа (разведчиками я рисковать не собирался) и наступать впереди машины. Угрозы не помогали, а на уговоры времени не было (типичный пример управления «чужими» бойцами). БТР стал медленно забираться на вершину перевала, подставляя под огонь брюхо. Но, к счастью, на перевале уже никого не было, и «пехота» вначале медленно, а затем быстрее «пошла в атаку».
   Давая указания на осмотр строений и прилегающей местности, мы увидели поддерживающие нас БМП, стоящие на вершине горы, перевал с которой был виден как на ладони, и толпу зрителей на броне. Подъехавший на третьем БТРе Игорь В. предложил съездить на радиолокационный пост и набить морду старшему. Но мы с Олегом эту затею не поддержали, а зря…
   Наше внимание привлекли крик и стенания в одном из расположенных поблизости строительных вагончиков. Увиденное омрачило радость победы. В вагончике лежали расстрелянные (на полу валялись 5,45-мм автоматные гильзы) дети: два мальчика лет пяти-восьми и девочка лет двенадцати со следами изнасилования – братья и сестра атаковавшего перевал бойца НФ. Еще в нескольких местах были обнаружены трупы расстрелянных мирных жителей, не знавших о захвате «вовчиками» перевала и отправившихся рано утром в поездку. Вся их вина была в том, что они оказались кулябцами.
   Менее чем через час, выставив на перевале пост НФ и дав указание на организацию его обороны, мы вернулись в Дангару, поужинали в местной чайхане и убыли в Курган-Тюбе. Заканчивался еще один удачный день войны, ставший таким благодаря взаимопониманию, взаимовыручке и опыту (для меня, Олега, Игоря и Сергея эта война была не первой) ну и, конечно, везению – госпоже Удаче. Все наши потери – это простреленный магазин, пристегнутый к автомату одного из разведчиков штурмовой группы.
   О потерях противника мы узнали позже – 4 убитых, около 10 раненых. «Вовчики» не выдержали атаки и «чухнули» кто куда, так как среди их потерь числились и пропавшие без вести, что нас несколько удивило, – убитых и раненых боевиков на перевале мы не обнаружили.

С. Козлов
Какой спецназ нужен России?

Все хуже

   Сегодня часть подразделений и соединений спецназа, оставшихся на территории Белоруссии, Украины и Узбекистана отошли к вооруженным силам этих государств. Россия лишилась пяти сухопутных и одной морской бригады спецназа (последняя, кстати, была самой подготовленной бригадой морского спецназа СССР).
   Некогда лучшие подразделения и соединения спецназа, выведенные из Восточной Европы, в настоящее время поглощены собственным обустройством, так как выведены были зачастую в чисто поле. Части, которые попали в военные городки, занимаются их переоборудованием. В этих условиях, естественно, уровень боевой подготовки падает. Прочие подразделения и соединения спецназа, дислоцированные на территории России, также не блещут боевой подготовкой, Дело в том, что укомплектованы они на 40-60 процентов, вследствие чего количество нарядов увеличивается в два раза. Как результат – невыполнение программы боевой подготовки, которая и без того не позволяет подготовить солдата на уровне.

С пустыми руками

   Людям, далеким от современных нужд армии в целом и спецназа в частности, наверное, приятно читать в газетах и журналах, какое замечательное оружие имеется у русских диверсантов. От одних названий «Вал», «Винторез», «Гюрза» дух захватывает. Вот это оружие! Но где оно? В наличии в бригадах их по нескольку единиц, а то и вовсе по одному образцу для показа. В Афганистане наш батальон вооружили бесшумными автоматическими пистолетами Стечкина только после моей личной просьбы об этом начальнику штаба ТуркВО генерал-лейтенанту Гусеву. Пистолеты эти поступили к нам после капремонта, и половина из них скоро вышла из строя. Мало того, что в подразделения не поступает новое вооружение: не обновляются ружейные парки, состоящие из старых образцов АКС-74, АКС-74У, СВД, РПГ-7, ПМ. В аналогичном состоянии находится и парашютно-десантная техника. Для спецназа разработан специальный парашют «Лесник», а войска прыгают с Д-5 и Д-6. Я знаю, что на «Леснике» новичок десантироваться не сможет, а программа воздушно-десантной подготовки предполагает 6 прыжков в год. Это означает, что солдат даже к увольнению в запас не сможет выполнить нормы парашютиста-отличника.
   Новые средства спутниковой связи, как и новые образцы вооружения, в бригадах существуют в единственном числе, а новые приемо-передающие центры, о которых я слышал еще в 1989 году, до сих пор остаются слухами. Снаряжение, описанное в 3-м номере вашего журнала за этот год – такая же мечта каждого спецназовца, как мечта Остапа Бендера о Рио-де-Жанейро. По-прежнему за плечами наших солдат и офицеров спецназа болтается неудобный и малоемкий РД-54 (54 – это год разработки). Камуфлированной формы хватает на 1-2 недели боевых действий.

Картошка или учеба

   Организационно-штатная структура соединений спецназа такова, что не позволяет, планомерно занимаясь, выполнять даже существующую ныне убогую программу боевой подготовки. Главная беда, о которой знает всякий сколько-нибудь грамотный офицер спецназа (это общая беда нашей армии), заключается в отсутствии полноценных тыловых подразделений, задачей которых являлось бы обеспечение нормального выполнения программы боевой подготовки. Редкий командир может похвастаться отсутствием «мертвых душ» в его подразделении. «Мертвые души» – это внештатные свинари, огородники, строители и т. д. В роте они числятся по штату, но ротный порой их и не видел. Что это за солдаты, думаю, объяснять нет необходимости.
   Совершенствуя организационно-штатную структуру, надо учитывать требования современности и ближайшего будущего. Еще в 1990 году я предлагал офицерам ГРУ, осуществляющим руководство спецразведкой, изменить задачи, решаемые спецназом, и провести четкое деление на задачи мирного и военного времени, создать силы специальных операций с единым руководством, а всевозможные ведомственные спецназы упразднить.
   Известно, что руководство ГРУ столкнулось с определенными трудностями при планировании операций спецразведки в Чечне. Это было обусловлено тем, что Чеченская республика, являясь субъектом Российской Федерации, не может быть объектом, на который направлена деятельность агентурной и специальной разведки. Для начала их ведения необходим был Указ Президента. Если бы задачи спецназа в мирное время были закреплены в его руководящих документах и инструкциях, этой проблемы бы просто не возникло.

Война и мир

   Безусловно, выполнение задач нельзя возлагать на одну группу военнослужащих. Поэтому целесообразно провести распределение задач по структурным подразделениям.
   Наиболее сложные задачи, особенно в мирное время, лягут на военнослужащих роты особого назначения, способных действовать агентурными методами с частичной легализацией.
   Все остальные задачи должны выполняться подразделениями спецназа. Солдаты спецназа должны уметь вести разведку различными способами, наводить авиацию на стационарные и движущиеся объекты противника, устанавливать радиомаяки на обнаруженные объекты; знать систему охраны и обороны объектов противника, контрразведывательные меры, применяемые противником, способы обмана противника для сохранения боеспособности, способы обеспечения жизнедеятельности и выживания в экстремальных условиях, уметь маскироваться как при нахождении на месте, так и на марше: знать и умело проводить засады и налеты как в военное время, так и в мирное время для освобождения заложников и борьбы с террористами, применять ВВ и СВ, штатные мины и заряды, находящиеся на вооружении как своих войск, так и противника, уметь изготавливать ВВ из подручных материалов, – и многое, многое другое.

Новая армия

   Создавая новый род войск, а именно – силы специальных операций, необходимо законодательно закрепить в руководящих документах ВС России тот факт, что специальные операции – это вид самостоятельных боевых действий, а силы специальных операций – это отдельный род войск, Командующий должен быть, как минимум, генералом армии и подчиняться непосредственно министру обороны и президенту.
   Надо изменить принцип комплектования. Призыв проводить раз в год в ноябре, соответственно программа должна быть рассчитана на годичный цикл. Срок службы увеличить до трех лет. Эта мера необходима на переходном этапе к контрактной системе, т. к. контрактников надо будет набирать из тех, кто прошел срочную службу в «спецназе».
   Вышеперечисленное касается только боевых подразделений: рот спецназа, подразделений связистов (как «центровиков», так и «маломощников»), рот минирования и радиотехнической разведки. В прочих подразделениях срок службы прежний, а в роте обеспечения (повар, кухонные рабочие и т. д.) – лица, проходящие альтернативную службу. В батальон обеспечения должны входить: комендантская рота, несущая гарнизонную службу, авторота, а также рота обеспечения, несущая службу в наряде по столовой и выполняющая всевозможные хозяйственные функции. Военнослужащие спецназа должны нести только внутреннюю службу по своему подразделению.
   Поскольку действия групп спецназа должны опираться на агентурные сведения и четко взаимодействовать с органами агентурной разведки, необходимо иметь подразделение, которое в полной мере должно быть способно решать эти задачи. Это должна быть рота специального назначения, состоящая из офицеров и прапорщиков, обучающихся по отдельной программе. Кроме того, в роте должен быть взвод переводчиков-специалистов по ведению агентурной разведки, которые придаются в обычные группы спецназа для того, чтобы эти группы также могли взаимодействовать с агентурой. Готовить их должен штат преподавателей, которые в военное время становятся оперативными офицерами и осуществляют руководство своими группами.

Психология и атака

   Не следует забывать, что одним из видов спецопераций является «психологическая война». Чечня показала, как и Афганистан ранее, полную неспособность существующих ныне подразделений вести психологическую войну. Оборудование, имеющееся на вооружении агитподразделений, – устаревшее, большей частью неисправное. Укомплектованы они бывшими политработниками, неспособными даже своего солдата уговорить что-либо сделать. Подразделение психологической войны должно входить в состав бригады спецназа и комплектоваться кадровыми разведчиками, постоянно и кропотливо изучающими общественно-политическую обстановку в регионе возможного воздействия, отрабатывающими в мирное время все наиболее эффективные варианты воздействия,
   Вопрос вывода групп в тыл противника остается открытым. Ни один из офицеров ГРУ ГШ, занимающийся проблемами спецназа, не даст членораздельного ответа, как будут выводиться группы спецназа в тыл противника в военное время. Необходимо создать в бригаде спецназа отделение вывода групп в тыл противника, в которое должны входить:
   – воздушно-десантная служба;
   – служба сверхлегких летательных аппаратов (мотодельтапланов и т. д.);
   – служба морского вывода, на оснащении которой должно быть все как для надводного (надувная лодка «Стриж» с мотором, ласты, комбинезоны, мешки ОГК-4, чехлы для оружия), так и подводного варианта (аппараты АВМ-5, ИДА-71, компасы, гидроакустические станции, спецносители), а также тренажеры для подготовки;
   – служба специальных транспортных средств (багги, джипы и т. д.);
   – вертолетная секция, имеющая звено Ми-6 и три звена Ми-8мт.
   Помимо этого, в бригаде должен быть учебный батальон, где проходят службу все разведчики в первый год, и батальон, который должен являться базой для обучения резервистов с полным штатом офицеров и прапорщиков.
   Отдельно хочется остановиться на структуре управления ССО, подготовке офицерских кадров. Координацией всех сил спецопераций должен заниматься штаб ССО. Для этого необходимо создать командование сил специальных операций во главе с командующим (генерал армии). Командующему подчинен штаб, в который входит разведотдел, плановый отдел, исследовательский отдел с подчиненным НИИ «Спецназ».
   Исследовательский отдел также должен курировать объединенное ВВУЗ Сил спецопераций. Объединенное ВВУЗ должно состоять из 3-х составных частей:
   1. Батальон курсантов, который готовит офицеров для войск спецназа по отдельной программе.
   2. Курсы усовершенствования офицеров по типу 7-х курсов усовершенствования офицеров разведки – с той лишь разницей, что на эти курсы должны направляться офицеры из войск при выдвижении их на вышестоящую должность.
   3. Академическая группа офицеров, которая также должна заниматься по отдельной программе.
   Все это замыкается на единый учебный отдел и преподавательский состав. Программа построена на единой доктрине применения Сил СО. Такая система обучения отрабатывает четкую и стройную, поэтапно развивающуюся систему знаний офицеров Сил СО.
   Плановому отделу, как и штабу в целом, подчинены бригады спецназа – как морские, так и наземные.

Часть V. Первая чеченская

С. Козлов
Несостоявшийся переворот

   Наверняка многие помнят историю с двумя танковыми колоннами, которые вошли в Чечню в октябре-ноябре 1994 года. Помнят наверное и то, что сформированы они были органами военной контрразведки из офицеров Кантемировской и Таманской дивизий. Думаю, не забылось то, что танки, вошедшие в Чечню тогда, были почти все сожжены, танкисты погибли, а оставшиеся в живых попали в плен к боевикам. Их показывали по телевиденью, демонстрируя Миру «агрессивную сущность российского руководства, желающего свергнуть законно избранное правительство и президента независимой Ичкерии». Думаю, свежо в памяти и то, как это самое руководство отказалось от пленных, назвав их наемниками. Но об участии спецназа в этих событиях думаю, что знают очень немногие.
   Как то вечером, когда я уже два года как расстался с Вооруженными Силами Украины, ко мне домой в Москве зашли мои товарищи по службе и учебе в Рязани. Выпили за встречу и спустя некоторое время разговор перетек в неожиданное русло. Без обиняков меня спросили, остался ли еще порох в пороховницах и не желаю ли я немного повоевать. Я ответил, что все зависит от того, где воевать, против кого и в чем конкретно состоит задача. Также я, будучи теперь совершенно штатским, задал и «шкурный вопрос»: «А что я с этого буду иметь?». Ребята рассказали, что Федеральная служба контрразведки формирует из бывших спецназовцев, имеющих боевой опыт, отряд общей численностью сорок человек. Этот отряд должен скрытно прибыть в Чечню, и не куда-нибудь, а в Грозный, где во время «Ч» произвести обстрел дворца Дудаева из реактивных огнеметов РПО-А, больше известного, как «Шмель». После этого они должны скрыться. Больше мне о задаче ничего не сказали из соображений секретности. Понятно, что если бы я согласился, задачу бы довели более подробно. За сей подвиг каждому обещали по одной тысяче «зеленых денег». Я вслух начал сопоставлять все плюсы и минусы предложенного мероприятия.
   Проникновение на территорию Чечни русских без взаимодействия с агентурой, а также прибытие в Грозный сорока человек незаметно для ДГБ Дудаева мне показалось сразу маловероятным. Мне было неясно, что давал обстрел дворца «Шмелями». Если в том была необходимость, то его можно было бы просто разбомбить авиацией без участия спецназа. И что больше всего меня волновало, а как собственно мы должны были выбираться из Грозного после такого шума. По моему разумению для того, чтобы все это спланировать и провести операцию без потерь, надо было хотя бы недельку походить по городу и наметить основные и запасные пути подхода к дворцу и отхода от него, а также огневые позиции для стрельбы из огнеметов. Поскольку это все было «писано вилами по воде», я решил все не имеющее в настоящий момент какого-то объяснения отнести к минусам. Также в этот разряд попадало и то, что контрразведка вербует спецназовцев ГРУ из «бывших», от которых всегда можно отказаться. Из плюсов была только тысяча долларов, которой как раз бы хватило на мои похороны. Я сказал, что это чистой воды подстава и я в такие игры играть не собираюсь. Прошло немного времени и я узнал из СМИ о танковых колоннах, проданных духам, но не провел параллели между предложением, которое мне было сделано и событиями осени 1994 года.
   Лишь когда закончилась Первая Чеченская компания, судьба свела меня с одним из участников тех событий.
   Если бы мне лично не предлагали принять участие в этой авантюре, я бы подумал, что человек этот просто вешает мне лапшу на уши. Оказывается, этот отряд был сформирован, оснащен и прошел доподготовку в одной из воинских частей Московского Военного округа. Руководила деятельностью отряда служба контрразведки. Отряд был разделен на две группы по двадцать человек. В состав одной из этих групп и входил мой собеседник. Он рассказал, что предварительно они прошли по всему маршруту предполагаемого движения танкистов. Результаты разведки были не утешительными. Было совершенно очевидно, что боевиков кто-то предупредил о готовящейся акции и подробно ознакомил с маршрутом движения танковых колонн. Вблизи дорог, по которым должны были пройти танки, находились опорные пункты и засады. Дороги были заминированы управляемыми минами и фугасами. Зная по своему опыту, чем это может грозить танкам, спецназовцы провели разведку маршрута, где бы танки могли беспрепятственно достигнуть Грозного и прибыть к указанному сроку к дворцу. Результаты разведки были доложены руководству, но должного действия не возымели. Решив, что все здесь повязаны, «бывшие» решили хотя бы предупредить командира одной из танковых колонн. Рассказав, что его ждет на маршруте, они показали танкисту безопасный маршрут, разведанный ими. Однако информация на командира колонны не произвела должного впечатления. Судя по тому, как он реагировал на предупреждение, ему было строго настрого указано по какому именно маршруту вести танки.