Страница:
С этого момента операция началась. Командир десантников в последний момент, переместил отряд спецназа из первой волны во вторую. Первая волна десанта, погрузившись в вертолёты, полетела в горы. В ее составе были минометчики, которые чувствуя, что под Шатоем будет жарко, решили, что боеприпасы лишними не бывают. Летчики неоднократно в ходе погрузки предупреждали, что машина перегружена, но операцией руководил десантник и к их замечаниям остался глух. В результате перегруженная вертушка на посадке зацепилась за склон и рухнула. Погибла часть десантников и экипаж. Второй вертолет был сбит после высадки десанта. Прошитый пулеметной очередью вертолет упал метров с четырех. Экипаж не пострадал.
Дальше авиация работать отказалась, и операцию временно приостановили. Из-за этого одна половина десантников осталась в горах, а другая вместе с отрядом спецназа на площадке для посадки в вертолеты. Те, что были в горах, сразу же перешли к активным действиям, выбили группы боевиков, находившиеся возле площадки, блокировали подступы к Шатою и начали беспокоить оборонявших его миномётным огнём.
Операцией руководили грамотные люди, которые понимали, что промедление в подобных случаях неизбежно ведёт к поражению, и утром следующего дня десантирование продолжилось. Пара Ми-8 приняла на борт спецназовцев и тяжело отвалила с площадки.
В горах
Ночной налёт
«Пустышка» становится ловушкой
Из каждого безвыходного положения есть, как минимум, два выхода
Переговоры
Теперь можешь надеяться только на мою порядочность!
А в это время…
С. Козлов
Дальше авиация работать отказалась, и операцию временно приостановили. Из-за этого одна половина десантников осталась в горах, а другая вместе с отрядом спецназа на площадке для посадки в вертолеты. Те, что были в горах, сразу же перешли к активным действиям, выбили группы боевиков, находившиеся возле площадки, блокировали подступы к Шатою и начали беспокоить оборонявших его миномётным огнём.
Операцией руководили грамотные люди, которые понимали, что промедление в подобных случаях неизбежно ведёт к поражению, и утром следующего дня десантирование продолжилось. Пара Ми-8 приняла на борт спецназовцев и тяжело отвалила с площадки.
В горах
Десантирование прошло успешно. Спецназовцы за несколько секунд покинули вертолеты, заняв круговую оборону, едва те коснулись колесами вершины горы. Теперь операция началась и для них. Быстро определив своё место расположения, отряд направился по хребту в сторону Асланбек-Шерипово. Двигались по всем правилам военной науки. Группа старшего лейтенанта Тимова в головном дозоре. Ядро отряда, состоящее из группы минирования и группы специального назначения, возглавляли Беглов и Кислицин, за которыми шел радист. В тыловом дозоре шла группа старшего лейтенанта Хаджиева. Идти было трудно, сказывалось высокогорье и тяжесть переносимого на себе снаряжения. К вечеру подошли к горе Хайкалам, где должна была находиться разведрота десантников. И действительно, на горе было замечено какое-то движение.
– «Истина», я «Спец»! Как слышишь меня? Приём. – Но «Истина» почему-то молчала. Тогда решили задействовать опознавательные сигналы. Дали две зелёные ракеты. Но и в этом случае ответа не последовало. Мнения у Беглова и Кислицина разделились. Кислицин был уверен, что это десантники, просто у них сели батареи на радиостанции, а опознавательные сигналы до всех могли и не довести. Беглов не разделял эту уверенность.
– По всей видимости, это духи, разведрота сюда не дошла.
Темнело. Беглов дал команду переждать ночь на одной из удобных гор, а утром, разобравшись кто там находится, встретиться с ними или навести туда авиацию и артиллерию.
Ночь прошла в тревожном ожидании. Заняв круговую оборону, разведчики ждали дальнейшего развития событий. Связь была хорошая, причём не только по космической станции, но и по коротковолновому «Северку». Через Ханкалу установили, что там находятся боевики. Утром решено было нанести по их позициям удар авиации. Но духи были учёные и ночью позиции оставили, поэтому авианалёт не потребовался. Разведчиков это устраивало, поскольку позволяло без помех дойти до Асланбек-Шерипово. К обеду отряд добрался до места, откуда отлично просматривалось это село. В лесу на склоне горы, с которой хорошо было видно объект налёта, организовали базу и два наблюдательных пункта.
Со стороны Шатоя доносились отзвуки боя. Что именно там происходило, видно не было. Но по ущелью потянулись колонны отходящих боевиков. Их безжалостно громила наша авиация. Звено вертолётов Ми-24 сменяли штурмовики. Так продолжалось до тех пор, пока дорога в ущелье не стала закрыта густым дымом и пылью от разрывов снарядов.
Вскоре от наблюдательных пунктов стала поступать информация о происходящем в селе и на объекте налёта. В селе жизнь то замирала, то оживала тревожной суетой. Везде бегали вооружённые люди. К зданию школы подъезжали автомобили и грузили в спешном порядке какое-то имущество. Беглов с Кисилициным решили посмотреть на это лично, выйдя на один из наблюдательных пунктов.
– Похоже, наш штаб съезжать собрался, – заметил Беглов.
– Вижу, – ответил Кислицин.
– Да и многовато их что-то там…
Вообще, на местности всё выглядело совсем не так, как это описывали разработчики. Здание находилось в самом центре села, с восточной стороны (стороны склона, на котором находился отряд), разведчиков и здание разделяла река с глубоким каньоном, с севера был большой открытый пустырь, а с юга и запада вплотную прилегали жилые дома. Кроме того, возле самого здания школы по периметру были отрыты окопы, а рядом находилась заброшенная ферма.
– Что будем делать? – спросил у Кислицина Беглов.
– Нужно проводить налёт! – ответил тот.
– Нам судьба даёт такой шанс, который нельзя упускать, надо рисковать. Бойцы настроены решительно. Контрактники говорят, что возможность взять самого Дудаева надо использовать, иначе им будет стыдно в батальон возвращаться.
– Ладно, рассказывай, как собираешься действовать, – согласился с доводами Кислицина Беглов.
– Целесообразно перейти реку севернее, затем вдоль неё дойти до пустыря и производить налет прямо через пустырь, зайдя с северо-востока, две подгруппы нападения расположив вдоль заброшенных ферм. Под прикрытием их огня подгруппы захвата и уничтожения броском преодолеют пустырь и проникнут в здание. Если получится бесшумно, то и далее постараемся действовать тихо, пользуясь только бесшумным оружием, а если не получится, то задействуем всю огневую мощь, включая гранатомёты, огнемёты и ручные гранаты. Отход осуществим тем же путём. Ваши две группы обеспечения поддержат нас огнём. По необходимости вызовем налёт авиации и артиллерии.
– Согласен! – дал добро командир.
– Начинай готовиться.
Последние приготовления затянулись до темноты. Все максимально разгрузились. Тяжёлые десантные ранцы было решено оставить в тайнике, замаскировав и заминировав от нежданных гостей. С собой брали только самое необходимое. По девять магазинов на автомат, четыре гранаты, по одной реактивной гранате РПГ-26 или огнемёту РПО-А («Шмель»). На бесшумное оружие по два магазина – больше не понадобится. Сухой паёк на один приём пищи и воду. Радиостанции – на каждую тройку.
– «Истина», я «Спец»! Как слышишь меня? Приём. – Но «Истина» почему-то молчала. Тогда решили задействовать опознавательные сигналы. Дали две зелёные ракеты. Но и в этом случае ответа не последовало. Мнения у Беглова и Кислицина разделились. Кислицин был уверен, что это десантники, просто у них сели батареи на радиостанции, а опознавательные сигналы до всех могли и не довести. Беглов не разделял эту уверенность.
– По всей видимости, это духи, разведрота сюда не дошла.
Темнело. Беглов дал команду переждать ночь на одной из удобных гор, а утром, разобравшись кто там находится, встретиться с ними или навести туда авиацию и артиллерию.
Ночь прошла в тревожном ожидании. Заняв круговую оборону, разведчики ждали дальнейшего развития событий. Связь была хорошая, причём не только по космической станции, но и по коротковолновому «Северку». Через Ханкалу установили, что там находятся боевики. Утром решено было нанести по их позициям удар авиации. Но духи были учёные и ночью позиции оставили, поэтому авианалёт не потребовался. Разведчиков это устраивало, поскольку позволяло без помех дойти до Асланбек-Шерипово. К обеду отряд добрался до места, откуда отлично просматривалось это село. В лесу на склоне горы, с которой хорошо было видно объект налёта, организовали базу и два наблюдательных пункта.
Со стороны Шатоя доносились отзвуки боя. Что именно там происходило, видно не было. Но по ущелью потянулись колонны отходящих боевиков. Их безжалостно громила наша авиация. Звено вертолётов Ми-24 сменяли штурмовики. Так продолжалось до тех пор, пока дорога в ущелье не стала закрыта густым дымом и пылью от разрывов снарядов.
Вскоре от наблюдательных пунктов стала поступать информация о происходящем в селе и на объекте налёта. В селе жизнь то замирала, то оживала тревожной суетой. Везде бегали вооружённые люди. К зданию школы подъезжали автомобили и грузили в спешном порядке какое-то имущество. Беглов с Кисилициным решили посмотреть на это лично, выйдя на один из наблюдательных пунктов.
– Похоже, наш штаб съезжать собрался, – заметил Беглов.
– Вижу, – ответил Кислицин.
– Да и многовато их что-то там…
Вообще, на местности всё выглядело совсем не так, как это описывали разработчики. Здание находилось в самом центре села, с восточной стороны (стороны склона, на котором находился отряд), разведчиков и здание разделяла река с глубоким каньоном, с севера был большой открытый пустырь, а с юга и запада вплотную прилегали жилые дома. Кроме того, возле самого здания школы по периметру были отрыты окопы, а рядом находилась заброшенная ферма.
– Что будем делать? – спросил у Кислицина Беглов.
– Нужно проводить налёт! – ответил тот.
– Нам судьба даёт такой шанс, который нельзя упускать, надо рисковать. Бойцы настроены решительно. Контрактники говорят, что возможность взять самого Дудаева надо использовать, иначе им будет стыдно в батальон возвращаться.
– Ладно, рассказывай, как собираешься действовать, – согласился с доводами Кислицина Беглов.
– Целесообразно перейти реку севернее, затем вдоль неё дойти до пустыря и производить налет прямо через пустырь, зайдя с северо-востока, две подгруппы нападения расположив вдоль заброшенных ферм. Под прикрытием их огня подгруппы захвата и уничтожения броском преодолеют пустырь и проникнут в здание. Если получится бесшумно, то и далее постараемся действовать тихо, пользуясь только бесшумным оружием, а если не получится, то задействуем всю огневую мощь, включая гранатомёты, огнемёты и ручные гранаты. Отход осуществим тем же путём. Ваши две группы обеспечения поддержат нас огнём. По необходимости вызовем налёт авиации и артиллерии.
– Согласен! – дал добро командир.
– Начинай готовиться.
Последние приготовления затянулись до темноты. Все максимально разгрузились. Тяжёлые десантные ранцы было решено оставить в тайнике, замаскировав и заминировав от нежданных гостей. С собой брали только самое необходимое. По девять магазинов на автомат, четыре гранаты, по одной реактивной гранате РПГ-26 или огнемёту РПО-А («Шмель»). На бесшумное оружие по два магазина – больше не понадобится. Сухой паёк на один приём пищи и воду. Радиостанции – на каждую тройку.
Ночной налёт
С наступлением темноты начали выдвижение на исходные позиции. Ночью ходить по горам тяжело. Если они покрыты лесом, ещё труднее. Но это становится на грань невозможного, когда задача усложняется боевой экипировкой и ожиданием в любую секунду встречи с противником. В ночной бинокль ничего не видно. Оступиться и упасть нельзя – не дай Бог кому-нибудь сломать или вывихнуть ногу. Срыв операции неизбежен. Головной и тыловой дозоры постоянно терялись, поэтому Кислицин дал команду идти всем вместе на расстоянии вытянутой руки. На спуск и выход к горке возле самого села ушло вместо запланированных двух все четыре часа. Дальше Кислицин с двумя группами должен был идти один. Беглов с группами обеспечения оставался на этой высотке прикрывать его действия. Командиры обнялись, пожелали друг другу удачи.
– Время два часа ночи. Головной дозор, вперёд!
Трое контрактников в зелёной горной форме растворились в призрачно-жёлтом свете луны. За ними пошли все остальные, включая и тыловой дозор. Идти было легче, чем по горам, но опаснее. Некоторые участки пути преодолевали перебежками, а некоторые ползком. Все понимали, что входят в село, занятое боевиками, и от того, обнаружат их или нет, зависит не только успех операции, но и собственная жизнь. Чтобы войти в село, необходимо было спуститься в каньон и перейти реку вброд, благо неглубокая, и опять подняться почти по отвесной стене каньона. На это ушло почти два часа. Шум быстрой горной реки позволил спокойно дойти до заброшенной фермы. Время уже было около пяти утра. Вот она школа. Тихо. Охраны снаружи не обнаружено. Только наглотавшимся сиднокарба бойцам мерещилось по 10-15 человек охраны даже на крыше. Но командиры сиднокарб не употребляли и отлично видели, что по периметру пусто. Слабый свет в дальнем крыле говорил о том, что там кто-то есть. Но кто и сколько?
– Подгруппам захвата и уничтожения приготовиться к скрытому проникновению в здание, – раздался в наушниках радиостанций голос Кислицина.
Впереди был самый опасный участок – пустырь. Преодолеть его помогла случайность, на пустырь резко, как это бывает в горных долинах, опустился густой туман, который позволил дойти подгруппам до стен школы незамеченными.
Со стороны Шатоя всю ночь доносилась канонада, а под утро стал слышен отдалённый гул моторов. Это дошла до Шатоя сводная колона десантников, а еще через некоторое время, как раз когда разведчики были под стенами школы, в наушниках радиостанций раздался голос подполковника Сидорова.
– «Спец», я – «Броня», как слышишь меня? Прием.
Беглов ему ответил:
– Слышу тебя хорошо. «Донец» работает.
– Я рад что вы на подходе, – отозвался Кислицин. – Теперь я спокоен за эвакуацию.
– Внимание, даю отсчёт! Десять, девять, восемь… – вновь раздался в наушниках напряженный голос Кислицина.
– …Ноль! – как только прозвучало это слово, разведчики ворвались внутрь здания и приступили к зачистке комнат. В наушниках слышались взволнованные доклады:
– Пусто!
– Пусто!
– Пусто!
Вдруг прерывистый от нервного напряжения и учащённого дыхания голос сообщил:
– Здесь, в дальнем крыле, два человека, сопротивления оказать не успели, мы их разоружили! – это докладывала первая тройка.
– Хорошо! Находитесь на месте, иду к вам, – уже спокойно отозвался Кислицин. – Остальным осмотреть второй этаж!
Больше в здании людей не оказалось. Кратко допросив пленных, командир понял, что они опоздали. Все, кто здесь находился, уехали, как только десантники начали штурм Шатоя. Двое местных жителей из отряда самообороны оставлены были не столько для охраны штаба, сколько для поддержания порядка и защиты от разграбления и без того скудных остатков школьного и военного имущества. Пленных, хотя ценности они не представляли, решено было не отпускать до выяснения обстановки. Один из них был возраста более чем пенсионного, а второй, его родственник, выглядел на лет шестнадцать и, что немаловажно, являлся племянником председателя поселкового совета села.
– Время два часа ночи. Головной дозор, вперёд!
Трое контрактников в зелёной горной форме растворились в призрачно-жёлтом свете луны. За ними пошли все остальные, включая и тыловой дозор. Идти было легче, чем по горам, но опаснее. Некоторые участки пути преодолевали перебежками, а некоторые ползком. Все понимали, что входят в село, занятое боевиками, и от того, обнаружат их или нет, зависит не только успех операции, но и собственная жизнь. Чтобы войти в село, необходимо было спуститься в каньон и перейти реку вброд, благо неглубокая, и опять подняться почти по отвесной стене каньона. На это ушло почти два часа. Шум быстрой горной реки позволил спокойно дойти до заброшенной фермы. Время уже было около пяти утра. Вот она школа. Тихо. Охраны снаружи не обнаружено. Только наглотавшимся сиднокарба бойцам мерещилось по 10-15 человек охраны даже на крыше. Но командиры сиднокарб не употребляли и отлично видели, что по периметру пусто. Слабый свет в дальнем крыле говорил о том, что там кто-то есть. Но кто и сколько?
– Подгруппам захвата и уничтожения приготовиться к скрытому проникновению в здание, – раздался в наушниках радиостанций голос Кислицина.
Впереди был самый опасный участок – пустырь. Преодолеть его помогла случайность, на пустырь резко, как это бывает в горных долинах, опустился густой туман, который позволил дойти подгруппам до стен школы незамеченными.
Со стороны Шатоя всю ночь доносилась канонада, а под утро стал слышен отдалённый гул моторов. Это дошла до Шатоя сводная колона десантников, а еще через некоторое время, как раз когда разведчики были под стенами школы, в наушниках радиостанций раздался голос подполковника Сидорова.
– «Спец», я – «Броня», как слышишь меня? Прием.
Беглов ему ответил:
– Слышу тебя хорошо. «Донец» работает.
– Я рад что вы на подходе, – отозвался Кислицин. – Теперь я спокоен за эвакуацию.
– Внимание, даю отсчёт! Десять, девять, восемь… – вновь раздался в наушниках напряженный голос Кислицина.
– …Ноль! – как только прозвучало это слово, разведчики ворвались внутрь здания и приступили к зачистке комнат. В наушниках слышались взволнованные доклады:
– Пусто!
– Пусто!
– Пусто!
Вдруг прерывистый от нервного напряжения и учащённого дыхания голос сообщил:
– Здесь, в дальнем крыле, два человека, сопротивления оказать не успели, мы их разоружили! – это докладывала первая тройка.
– Хорошо! Находитесь на месте, иду к вам, – уже спокойно отозвался Кислицин. – Остальным осмотреть второй этаж!
Больше в здании людей не оказалось. Кратко допросив пленных, командир понял, что они опоздали. Все, кто здесь находился, уехали, как только десантники начали штурм Шатоя. Двое местных жителей из отряда самообороны оставлены были не столько для охраны штаба, сколько для поддержания порядка и защиты от разграбления и без того скудных остатков школьного и военного имущества. Пленных, хотя ценности они не представляли, решено было не отпускать до выяснения обстановки. Один из них был возраста более чем пенсионного, а второй, его родственник, выглядел на лет шестнадцать и, что немаловажно, являлся племянником председателя поселкового совета села.
«Пустышка» становится ловушкой
Светало. Вершины гор уже были освещены солнцем. Туман рассеялся и подгруппа нападения возле фермы стала хорошо видна, поэтому Кислицин дал команду перейти в здание школы и ей тоже. Село просыпалось. Со второго этажа было видно, как меняются посты на окраине села. Пели петухи. Пастух гнал коров на пастбище.
– Чудеса, да и только, – подумал Кислицин.
Везде война, разруха, а здесь всё продолжало жить, какой-то нереальной мирной жизнью.
Отходить было поздно, группу немедленно бы обнаружили и уничтожили. Двигаясь по любому их возможных маршрутов отхода, разведчики неминуемо попадали под перекрёстный огонь постов. К тому же с первым выстрелом в селе сразу жё объявят тревогу и количество огневых средств у обороняющих село увеличится. Можно, конечно, попросить огневой поддержки авиации и артиллерии, но на открытой местности неминуемо накроет и группу, а Беглов с двумя подгруппами обеспечения необходимой огневой мощью не обладал. Поэтому Кислицин решил действовать по другому. Он собрал командиров подгрупп и объявил:
– Остаёмся здесь, занимаем оборону в этом здании, и ждём подхода наших войск.
– Как здесь? В центре села, полного духов? Надо уходить отсюда пока нас не обнаружили! – возмущались командиры подгрупп.
– Уходить уже поздно. А здесь самая лучшая позиция. Единственное каменное здание, да еще двухэтажное. Попробуй выбить нас отсюда. Мы контролируем всё село, при необходимости можно вызвать удар авиации и артиллерии прямо на себя. Каменные стены нас укроют, чего нельзя сказать о боевиках. Им укрыться будет негде.
С такими доводами согласились все. Организовав оборону здания, Кислицин разрешил отдыхать трети личного состава, доложил обстановку Беглову и отправился осматривать здание.
На втором этаже всё оставалось нетронутым с того момента, как прекратились занятия в школе, стулья, парты, доски и даже ученические тетради лежали там, где их оставили в последний раз владельцы. Тетради были датированы 1992 годом. Несмотря на то, что с той поры прошло три года, и всё было покрыто толстым слоем пыли, кабинеты продолжали хранить тот неуловимый запах школы, знакомый каждому человеку с детства. Вот кабинет директора, крутанув глобус, Кислицин поднял с пола объяснительную, в которой какой-то старшеклассник Ахмед описывал, за что он избил учительницу английского языка. Это несколько испортило сентиментальное настроение. Чтобы окончательно не расстроиться, командир отправился на первый этаж осматривать, что осталось от штаба. Половина первого этажа была переоборудована под общежитие, по словам пленных здесь жили иорданские наёмники, лишь два классных кабинета служили в штабных целях, здесь же проводились совещания. Из документов почти всё было вывезено. Была, теперь уже ненужная, схема обороны Шатоя, составленная с военной точки зрения неграмотно, какие-то списки на чеченском языке и листовки религиозного содержания на русском. Дословное содержание листовки сейчас вспомнить невозможно, но суть её была такова: «Воюйте сыны Чечни, и Аллах вас не забудет, при этой жизни вы, конечно, ничего не получите, но если представится случай поменять миры, то вы сразу отправитесь в рай строевым шагом, ибо день в джихаде равен году славных дел в мирной жизни, а в раю встретят вас пятьдесят райских гурий».
– Всё понятно, – подумал Кислицин.
На образованного человека такая пропаганда не подействует, но если уровень образования низкий, а люди верующие, то лучшего способа воздействия на них не придумать.
Со второго этажа доложили:
– Товарищ капитан! К зданию направляются два человека, по видимому, для смены наших пленных.
– Как войдут внутрь, задержать и ко мне!
Вошедших чеченцев мгновенно разоружили и обездвижили, положив лицом на пол. Нервы у них оказались слабее, чем у первых двух. Они стали умолять, чтобы их не убивали, и тут же согласились рассказать всё, что знают о боевиках. Их доставили к командиру. Много нового к сказанному двумя первыми пленными они добавить не смогли. В селе боевиков много, но чёткое управление отсутствует. Только местный отряд самообороны села имеет командование в лице сельского совета. В школе штаба как такового не было, просто полевые командиры собирались в этом здании для проведения совещаний, иногда на них приезжал Дудаев.
– Чудеса, да и только, – подумал Кислицин.
Везде война, разруха, а здесь всё продолжало жить, какой-то нереальной мирной жизнью.
Отходить было поздно, группу немедленно бы обнаружили и уничтожили. Двигаясь по любому их возможных маршрутов отхода, разведчики неминуемо попадали под перекрёстный огонь постов. К тому же с первым выстрелом в селе сразу жё объявят тревогу и количество огневых средств у обороняющих село увеличится. Можно, конечно, попросить огневой поддержки авиации и артиллерии, но на открытой местности неминуемо накроет и группу, а Беглов с двумя подгруппами обеспечения необходимой огневой мощью не обладал. Поэтому Кислицин решил действовать по другому. Он собрал командиров подгрупп и объявил:
– Остаёмся здесь, занимаем оборону в этом здании, и ждём подхода наших войск.
– Как здесь? В центре села, полного духов? Надо уходить отсюда пока нас не обнаружили! – возмущались командиры подгрупп.
– Уходить уже поздно. А здесь самая лучшая позиция. Единственное каменное здание, да еще двухэтажное. Попробуй выбить нас отсюда. Мы контролируем всё село, при необходимости можно вызвать удар авиации и артиллерии прямо на себя. Каменные стены нас укроют, чего нельзя сказать о боевиках. Им укрыться будет негде.
С такими доводами согласились все. Организовав оборону здания, Кислицин разрешил отдыхать трети личного состава, доложил обстановку Беглову и отправился осматривать здание.
На втором этаже всё оставалось нетронутым с того момента, как прекратились занятия в школе, стулья, парты, доски и даже ученические тетради лежали там, где их оставили в последний раз владельцы. Тетради были датированы 1992 годом. Несмотря на то, что с той поры прошло три года, и всё было покрыто толстым слоем пыли, кабинеты продолжали хранить тот неуловимый запах школы, знакомый каждому человеку с детства. Вот кабинет директора, крутанув глобус, Кислицин поднял с пола объяснительную, в которой какой-то старшеклассник Ахмед описывал, за что он избил учительницу английского языка. Это несколько испортило сентиментальное настроение. Чтобы окончательно не расстроиться, командир отправился на первый этаж осматривать, что осталось от штаба. Половина первого этажа была переоборудована под общежитие, по словам пленных здесь жили иорданские наёмники, лишь два классных кабинета служили в штабных целях, здесь же проводились совещания. Из документов почти всё было вывезено. Была, теперь уже ненужная, схема обороны Шатоя, составленная с военной точки зрения неграмотно, какие-то списки на чеченском языке и листовки религиозного содержания на русском. Дословное содержание листовки сейчас вспомнить невозможно, но суть её была такова: «Воюйте сыны Чечни, и Аллах вас не забудет, при этой жизни вы, конечно, ничего не получите, но если представится случай поменять миры, то вы сразу отправитесь в рай строевым шагом, ибо день в джихаде равен году славных дел в мирной жизни, а в раю встретят вас пятьдесят райских гурий».
– Всё понятно, – подумал Кислицин.
На образованного человека такая пропаганда не подействует, но если уровень образования низкий, а люди верующие, то лучшего способа воздействия на них не придумать.
Со второго этажа доложили:
– Товарищ капитан! К зданию направляются два человека, по видимому, для смены наших пленных.
– Как войдут внутрь, задержать и ко мне!
Вошедших чеченцев мгновенно разоружили и обездвижили, положив лицом на пол. Нервы у них оказались слабее, чем у первых двух. Они стали умолять, чтобы их не убивали, и тут же согласились рассказать всё, что знают о боевиках. Их доставили к командиру. Много нового к сказанному двумя первыми пленными они добавить не смогли. В селе боевиков много, но чёткое управление отсутствует. Только местный отряд самообороны села имеет командование в лице сельского совета. В школе штаба как такового не было, просто полевые командиры собирались в этом здании для проведения совещаний, иногда на них приезжал Дудаев.
Из каждого безвыходного положения есть, как минимум, два выхода
Разработчики операции ошиблись, причём значительно. Это на Ханкале штаб группировки постоянно находился на месте, чеченский же штаб постоянно перемещался, по тому, что Дудаев знал, какая на него ведётся охота федеральными войсками, и что для его уничтожения достаточно знать его точное место расположения. Он, бывший лётчик, знал возможности нашей военной авиации. Поэтому его штаб постоянно менял своё расположение. Если бы отряд спецназовцев пришёл к этому зданию на сутки раньше и решился на штурм, то встретил бы организованный отпор со стороны иорданских наёмников. Тогда об успешной операции не могло быть и речи. Пришлось бы задействовать авиацию и артиллерию, что привело бы к жертвам среди мирного населения и не гарантировало уничтожения штаба. Но сейчас, нужно было думать, как отсюда выбираться. Для этого надо было вступать в переговоры с боевиками. Кислицин связался по радиостанции с Бегловым и спросил:
– Мне нужна будет поддержка авиации и артиллерии.
– Да, они все готовы работать в наших интересах.
– Тогда пусть будут в готовности нанести удар по противоположному склону. Чтобы видно было всему селу.
С большим трудом Беглову удалось уговорить командование на Ханкале подготовить удар установками «Град» в указанное место. Это место не входило в планы нашей артиллерии. Командиру отряда пришлось прибегнуть к хитрости, сказав, что там обнаружено скопление техники дудаевцев. Когда артиллерия была готова дать залп, он сообщил Кислицину о готовности артиллерии.
Тот взяв с собой пулемётчика и одного из пленных, который являлся родственником председателя, сказал:
– Веди к вашему главному, разговор есть.
Процессия, состоящая из Кислицина, пулемётчика и пленного, двинулась к центру села, по дороге никто не встретился. Лишь на подходе к дому сельского совета навстречу вышел один человек в камуфляжной форме.
– Доброе утро, – поздоровался в ним Кислицин.
– Доброе утро, – машинально ответил тот и спросил что-то у пленного. По-видимому, он принял разведчиков за кого-то из наёмников. Но, получив ответ, схватился за голову и стал что-то громко кричать по-чеченски. Кислицин подошел к нему и сказал:
– Чего орёшь? Утро так хорошо началось. Давай не будем его портить.
Как ни странно, но эти слова подействовали, и парламентёры без помех дошли до дома председателя. Дом был добротный, каменный, с большим двором, в углу которого скромно притулился огромный лимузин серебристого цвета. Посреди двора стоял стол, за которым сидели местные старейшины, лица их были понурыми и усталыми.
– Мне нужна будет поддержка авиации и артиллерии.
– Да, они все готовы работать в наших интересах.
– Тогда пусть будут в готовности нанести удар по противоположному склону. Чтобы видно было всему селу.
С большим трудом Беглову удалось уговорить командование на Ханкале подготовить удар установками «Град» в указанное место. Это место не входило в планы нашей артиллерии. Командиру отряда пришлось прибегнуть к хитрости, сказав, что там обнаружено скопление техники дудаевцев. Когда артиллерия была готова дать залп, он сообщил Кислицину о готовности артиллерии.
Тот взяв с собой пулемётчика и одного из пленных, который являлся родственником председателя, сказал:
– Веди к вашему главному, разговор есть.
Процессия, состоящая из Кислицина, пулемётчика и пленного, двинулась к центру села, по дороге никто не встретился. Лишь на подходе к дому сельского совета навстречу вышел один человек в камуфляжной форме.
– Доброе утро, – поздоровался в ним Кислицин.
– Доброе утро, – машинально ответил тот и спросил что-то у пленного. По-видимому, он принял разведчиков за кого-то из наёмников. Но, получив ответ, схватился за голову и стал что-то громко кричать по-чеченски. Кислицин подошел к нему и сказал:
– Чего орёшь? Утро так хорошо началось. Давай не будем его портить.
Как ни странно, но эти слова подействовали, и парламентёры без помех дошли до дома председателя. Дом был добротный, каменный, с большим двором, в углу которого скромно притулился огромный лимузин серебристого цвета. Посреди двора стоял стол, за которым сидели местные старейшины, лица их были понурыми и усталыми.
Переговоры
– Доброе утро, я представитель Российских Вооружённых Сил. Предлагаю во избежание кровопролития сопротивления Федеральным силам, которые скоро сюда прибудут, не оказывать. В противном случае, по селу будет нанесён удар артиллерии и авиации, – сказал Кислицин и попросил по радиостанции в подтверждение своих слов дать один залп по склону горы. Установки «Град» тут же выплюнули порцию смертоносного груза по указанному месту. Раздалась серия оглушительных взрывов.
Сначала воцарилось молчание, затем старейшины начали горячо спорить, забыв о присутствии спецназовцев. Через некоторое время встал председатель и сказал обиженным тоном:
– Пусть приходят, пусть всё забирают, только людей не трогают.
Это было не лучшее, что он мог сказать, но разведчиков это устраивало.
– Хорошо, тогда этот молодой человек, в подтверждение ваших слов, побудет с нами, – сказал Кислицин, показывая на родственника председателя. Возражений не последовало и парламентеры спокойно вернулись в здание школы, прихватив с собой пленного.
Слух быстро облетел всё село, и возле школы стали собираться местные жители. Среди них были и боевики, но с оружием не приходил никто. Если бы не появившийся на чердаке ближайшего дома пулемёт, и не пара гранатометчиков в соседнем дворе, занявших боевые позиции в сторону разведчиков, то намерения местных жителей можно было считать искренне мирными. Но присутствие их перед школой, разведчиков устраивало. Селяне, сами не подозревая того, становились заложниками данной ситуации и их присутствие делало невозможным открытие огня по разведчикам. Вскоре подошли старейшины и подъехал мулла Хал-Килойской мечети Такудавлаев Сайдулла, который представился имамом и уполномоченным вести переговоры с представителями Федеральных сил. Это был одетый во всё белое ещё крепкий пожилой человек. Его возраст выдавали седые волосы и борода. Глаза излучали спокойствие, уверенность и разум. Начались напряжённые переговоры. С первых слов стало понятно, что мулла не так прост, как это показалось с первого взгляда. Он заверял, что боевые машины могут спокойно зайти в село и забрать разведчиков. В это время к селу уже подходила бронегруппа отряда. Она вышла на связь с находящимися в школе разведчиками. Кислицин заверил, что можно спокойно подъезжать к ним, но как только первая БМПшка появилась из за пригорка, с противоположной стороны склона по ней открыл огонь крупнокалиберный пулемёт. Резко развернувшись, машина спряталась за бугор. В наушниках раздалась ругань подполковника Сидорова. Заняв боевые позиции, машины начали из скорострельных пушек обрабатывать то место, откуда был открыт огонь. Над селом начали летать снаряды. Напряжение среди переговорщиков достигло критической точки. Кислицин уже начал просить у Беглова удара артиллерии, по селу. Но Такудавлаев стал его уверять, что село здесь не причём, что это один из отошедших из Шатоя отрядов открыл огонь, а артиллерия погубит много мирных жителей. Жители Асланбек-Шерипово могут быть благодарны своему мулле как человеку спасшему их от смерти. Стоило Кислицину дать команду, на нанесение бомбоштурмового удара по селу, и в ход бы пошли не только установки залпового огня «Град», но и более мощные «Смерчи» и «Ураганы». После этого можно бы было брать в руки резинку и стирать с карты село Асланбек-Шерипово. На территории Чечни больше такого села бы не было. Но разум взял вверх над эмоциями. Старейшины смогли уговорить прекратить огонь боевиков, и Кислицин воздержался от вызова огня артиллерии.
Сначала воцарилось молчание, затем старейшины начали горячо спорить, забыв о присутствии спецназовцев. Через некоторое время встал председатель и сказал обиженным тоном:
– Пусть приходят, пусть всё забирают, только людей не трогают.
Это было не лучшее, что он мог сказать, но разведчиков это устраивало.
– Хорошо, тогда этот молодой человек, в подтверждение ваших слов, побудет с нами, – сказал Кислицин, показывая на родственника председателя. Возражений не последовало и парламентеры спокойно вернулись в здание школы, прихватив с собой пленного.
Слух быстро облетел всё село, и возле школы стали собираться местные жители. Среди них были и боевики, но с оружием не приходил никто. Если бы не появившийся на чердаке ближайшего дома пулемёт, и не пара гранатометчиков в соседнем дворе, занявших боевые позиции в сторону разведчиков, то намерения местных жителей можно было считать искренне мирными. Но присутствие их перед школой, разведчиков устраивало. Селяне, сами не подозревая того, становились заложниками данной ситуации и их присутствие делало невозможным открытие огня по разведчикам. Вскоре подошли старейшины и подъехал мулла Хал-Килойской мечети Такудавлаев Сайдулла, который представился имамом и уполномоченным вести переговоры с представителями Федеральных сил. Это был одетый во всё белое ещё крепкий пожилой человек. Его возраст выдавали седые волосы и борода. Глаза излучали спокойствие, уверенность и разум. Начались напряжённые переговоры. С первых слов стало понятно, что мулла не так прост, как это показалось с первого взгляда. Он заверял, что боевые машины могут спокойно зайти в село и забрать разведчиков. В это время к селу уже подходила бронегруппа отряда. Она вышла на связь с находящимися в школе разведчиками. Кислицин заверил, что можно спокойно подъезжать к ним, но как только первая БМПшка появилась из за пригорка, с противоположной стороны склона по ней открыл огонь крупнокалиберный пулемёт. Резко развернувшись, машина спряталась за бугор. В наушниках раздалась ругань подполковника Сидорова. Заняв боевые позиции, машины начали из скорострельных пушек обрабатывать то место, откуда был открыт огонь. Над селом начали летать снаряды. Напряжение среди переговорщиков достигло критической точки. Кислицин уже начал просить у Беглова удара артиллерии, по селу. Но Такудавлаев стал его уверять, что село здесь не причём, что это один из отошедших из Шатоя отрядов открыл огонь, а артиллерия погубит много мирных жителей. Жители Асланбек-Шерипово могут быть благодарны своему мулле как человеку спасшему их от смерти. Стоило Кислицину дать команду, на нанесение бомбоштурмового удара по селу, и в ход бы пошли не только установки залпового огня «Град», но и более мощные «Смерчи» и «Ураганы». После этого можно бы было брать в руки резинку и стирать с карты село Асланбек-Шерипово. На территории Чечни больше такого села бы не было. Но разум взял вверх над эмоциями. Старейшины смогли уговорить прекратить огонь боевиков, и Кислицин воздержался от вызова огня артиллерии.
Теперь можешь надеяться только на мою порядочность!
Казалось, что ситуация зашла в тупик. Бронегруппа не могла подойти к селу, разведгруппы не могли оттуда выйти. Боевики находились в растерянности, не зная истинных намерений спецназовцев. Выход, сам того не подозревая, нашел помощник председателя поселкового совета Саид. Он предложил выехать на переговоры в расположение десантников. На одном автомобиле совместно. В этом случае есть гарантия, что огонь не откроет ни та, ни другая сторона. Кислицин на эти условия согласился, связался с Бегловым, а тот в свою очередь с десантниками. Получив добро на выезд, командир обратился к старейшинам:
– Подгоняйте КАМАЗ к школе. Сначала сядут ваши представители, а затем наши.
Старейшины не возражали, и через пять минут КАМАЗ с открытым кузовом стоял у центрального входа здания. За это время Кислов успел проинструктировать разведчиков о том, чтобы при подходе машины они со всем имуществом скрытно собрались у выхода. Как только старейшины сядут, необходимо быстро загрузиться в машину и ни кого не выпускать.
Все прошло успешно. Как только старейшины загрузились, разведчики выскочили из здания и мгновенно запрыгнув в кузов, перемешались с чеченцами.
Возражать по этому поводу было поздно, да и некому. Всё руководство боевиков находилось в тесном контакте с разведчиками, что отбивало всякую охоту к возражениям. Вести огонь по разведчикам никто из боевиков не мог из-за боязни попасть в своих. Кислицин разрешил только Такудавлаеву сесть в «Жигули» и ехать впереди КАМАЗа, выставив из окна белый флаг.
– Теперь можешь надеяться только на мою порядочность! – сказал он ему. Колонна двинулась в сторону Шатоя.
– Подгоняйте КАМАЗ к школе. Сначала сядут ваши представители, а затем наши.
Старейшины не возражали, и через пять минут КАМАЗ с открытым кузовом стоял у центрального входа здания. За это время Кислов успел проинструктировать разведчиков о том, чтобы при подходе машины они со всем имуществом скрытно собрались у выхода. Как только старейшины сядут, необходимо быстро загрузиться в машину и ни кого не выпускать.
Все прошло успешно. Как только старейшины загрузились, разведчики выскочили из здания и мгновенно запрыгнув в кузов, перемешались с чеченцами.
Возражать по этому поводу было поздно, да и некому. Всё руководство боевиков находилось в тесном контакте с разведчиками, что отбивало всякую охоту к возражениям. Вести огонь по разведчикам никто из боевиков не мог из-за боязни попасть в своих. Кислицин разрешил только Такудавлаеву сесть в «Жигули» и ехать впереди КАМАЗа, выставив из окна белый флаг.
– Теперь можешь надеяться только на мою порядочность! – сказал он ему. Колонна двинулась в сторону Шатоя.
А в это время…
Командир группы захвата сдержал своё обещание. Часть старейшин и тех, кто не желал ехать в Шатой, он высадил за селом. После чего к колонне подсоединилась бронегруппа. Доехав до первого блокпоста десантников, разведчики пересели из КАМАЗа на БМП и отряд благополучно вернулся на базу.
Цель операции – Дудаев – опять ускользнул, но к чувству досады примешивалось чувство удовлетворения, что все обошлось без потерь со стороны разведчиков и без жертв среди мирного населения. Ни командиры, ни их подчиненные еще не знали, что в то же самое время Басаев расстреливал в Будёновске ни в чём не повинных людей…
Цель операции – Дудаев – опять ускользнул, но к чувству досады примешивалось чувство удовлетворения, что все обошлось без потерь со стороны разведчиков и без жертв среди мирного населения. Ни командиры, ни их подчиненные еще не знали, что в то же самое время Басаев расстреливал в Будёновске ни в чём не повинных людей…
С. Козлов
Всем приготовиться! Десять, девять…
Первая Чеченская компания ознаменовалась очень немаловажным фактом. Партизаны для достижения своих целей стали применять методы террористических групп, захватывающих заложников. В следствие этого и борьба с терроризмом стала приобретать формы войсковой операции с элементами спецназовской тактики. Но все это произошло после.
В этом разделе я привожу разбор наиболее нашумевших спецопераций первой чеченской компании в которых спецназ ГРУ также играл определенную роль. Но первой скрипкой были подразделения антитеррора и борьбы с организованной преступностью. Для того, чтобы читатель смог понять насколько разная тактика применяется при обезвреживании одиночного террориста или небольшой группы при освобождении заложников и при штурме укрепленного здания или даже населенного пункта, где заняли оборону боевики численностью до батальона приведу нижеследующий материал.
Суббота 27 марта 1999 года выдалась в Краснодаре тихая и солнечная. Уставшие от зимы горожане старались выехать на дачи, либо просто за город, чтобы провести денек на природе. Из города потянулись легковые автомобили и пригородные автобусы. Примерно в час дня при въезде в Краснодар, на одном из постов милиции для проверки документов пассажиров был остановлен автобус, следовавший по маршруту Ростов-на-Дону – Темрюк. Как обычно в таких случаях, в автобус вошли два милиционера и попросили предъявить документы.
В этом разделе я привожу разбор наиболее нашумевших спецопераций первой чеченской компании в которых спецназ ГРУ также играл определенную роль. Но первой скрипкой были подразделения антитеррора и борьбы с организованной преступностью. Для того, чтобы читатель смог понять насколько разная тактика применяется при обезвреживании одиночного террориста или небольшой группы при освобождении заложников и при штурме укрепленного здания или даже населенного пункта, где заняли оборону боевики численностью до батальона приведу нижеследующий материал.
Суббота 27 марта 1999 года выдалась в Краснодаре тихая и солнечная. Уставшие от зимы горожане старались выехать на дачи, либо просто за город, чтобы провести денек на природе. Из города потянулись легковые автомобили и пригородные автобусы. Примерно в час дня при въезде в Краснодар, на одном из постов милиции для проверки документов пассажиров был остановлен автобус, следовавший по маршруту Ростов-на-Дону – Темрюк. Как обычно в таких случаях, в автобус вошли два милиционера и попросили предъявить документы.