– Марси, ты не хочешь куда-нибудь пойти? Лили собиралась попозже пойти пообедать. Может быть, тебе будет лучше на людях.
– Что я хочу, так это поехать в Бруклин и выбить из него всю эту дурь. Я больше не могу слышать об этом, – она зарыдала.
– Ох, Марси, мне не нравится, когда ты так ругаешься. Пожалуйста, не надо.
– У тебя ведь было такое возвышенное утро, правда? – Марси вновь обрела контроль над собой. – Нет, послушай. Я собираюсь поговорить с Джо. И поеду прямо сейчас. Я позвоню, когда вернусь. Может быть, я пообедаю с вами. Хорошо?
– Конечно, Марси.
– Спасибо, что выслушала меня, Кэлли. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить. Я не спала всю ночь. Просто как помешанная.
– Постарайся не принимать это так близко, Марси. Если бы я знала, чем я могу тебе помочь.
– Спасибо, Кэлли. Я позвоню тебе.
Поезд F, почти пустой в воскресный день, монотонно громыхал по пути к Бруклину. Храпящий, пропахший мочой пьяный занял своим бренным телом три сиденья, неуклюже положив одну руку под голову, а вторую свесив вниз. В конце вагона сидела китаянка с оравой маленьких детей. Марси присела в середине вагона, на достаточном расстоянии от пьяного, чтобы не чувствовать его запаха, и уставилась в грязный пол, стараясь собраться с мыслями, подготовиться к тяжелому разговору с Джо. Поезд остановился у «Джей-стрит», поджидая поезд А, чтобы забрать его пассажиров. Три чернокожих подростка расхлябанной походкой прошлись от дальнего края платформы к поезду. Что-то нахальное и пренебрежительное в их манере двигаться содержало в себе угрозу. Почти бессознательно китаянка собрала своих детей поближе. Марси опустила глаза и постаралась усилием воли отключиться от всего окружающего и сосредоточиться на своих мыслях.
«Знает ли мама? Боже мой, это убьет ее. Ее дитя, дорогой Джо работает на этих мерзавцев, убивших ее мужа!» Марси не делала различий между членами этой банды. Ей было все равно, кто отдал приказ убить отца и чьи амбиции удовлетворял низший чин, исполняя приказ. Для нее все они, объединенные своими жестокими, безжалостными законами, были равно виноваты в смерти отца. Внезапная мысль пронзила ее, как нож: неужели мать так жестока, до сих пор так ненавидит отца, что оправдывает Джо, защищающего его убийц? Нет, это невозможно. От этой мысли у Марси похолодело внутри, и из желудка поднялась волна тошноты и изжоги. Она распахнула пальто и постаралась успокоить участившееся дыхание.
Поезд замедлил ход и накренился на длинном повороте. Ей надо собраться с духом. Следующая остановка всего лишь через минуту. Надо сдержать свой гнев, раздражение, и собраться с мыслями. Она поговорит с ним рассудительно, напомнит ему то ужасное воскресное утро, когда они узнали о смерти отца, и постарается понять, что сделало Джо, всегда такого тихого и застенчивого, таким холодным, таким обособленным, таким бесчувственным.
Поезд остановился. Марси глубоко вздохнула, запахнула пальто, ступив на платформу, и пошла вперед к короткой лестнице, которая выводила на угол Смит-стрит. Она вышла на холодную, сырую улицу и огляделась. Ничего не изменилось здесь со времени ее детства. На дальнем конце улицы до сих пор работал сапожник Сал, рядом со старой кондитерской лавкой, где она и Линда Монтини покупали комиксы и шоколадки «Milky Way» по пути из школы. Кроме того, остался ресторан «Голубой фонарь», где респектабельные соседи, воры и «фараоны» заключали перемирие на время, пока они наслаждались маринованными кальмарами, черным кофе и крепкими напитками. Здесь был мясной магазин, в котором не продавалось мясо, но который служил штаб-квартирой для местных воротил. Все было точно так же, как тогда, когда она здесь жила. Она повернула за угол, чувствуя, как ее гнев постепенно сменяется тревогой, медленно поднялась по ступенькам старого дома на Юнион-стрит.
7
8
9
– Что я хочу, так это поехать в Бруклин и выбить из него всю эту дурь. Я больше не могу слышать об этом, – она зарыдала.
– Ох, Марси, мне не нравится, когда ты так ругаешься. Пожалуйста, не надо.
– У тебя ведь было такое возвышенное утро, правда? – Марси вновь обрела контроль над собой. – Нет, послушай. Я собираюсь поговорить с Джо. И поеду прямо сейчас. Я позвоню, когда вернусь. Может быть, я пообедаю с вами. Хорошо?
– Конечно, Марси.
– Спасибо, что выслушала меня, Кэлли. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить. Я не спала всю ночь. Просто как помешанная.
– Постарайся не принимать это так близко, Марси. Если бы я знала, чем я могу тебе помочь.
– Спасибо, Кэлли. Я позвоню тебе.
Поезд F, почти пустой в воскресный день, монотонно громыхал по пути к Бруклину. Храпящий, пропахший мочой пьяный занял своим бренным телом три сиденья, неуклюже положив одну руку под голову, а вторую свесив вниз. В конце вагона сидела китаянка с оравой маленьких детей. Марси присела в середине вагона, на достаточном расстоянии от пьяного, чтобы не чувствовать его запаха, и уставилась в грязный пол, стараясь собраться с мыслями, подготовиться к тяжелому разговору с Джо. Поезд остановился у «Джей-стрит», поджидая поезд А, чтобы забрать его пассажиров. Три чернокожих подростка расхлябанной походкой прошлись от дальнего края платформы к поезду. Что-то нахальное и пренебрежительное в их манере двигаться содержало в себе угрозу. Почти бессознательно китаянка собрала своих детей поближе. Марси опустила глаза и постаралась усилием воли отключиться от всего окружающего и сосредоточиться на своих мыслях.
«Знает ли мама? Боже мой, это убьет ее. Ее дитя, дорогой Джо работает на этих мерзавцев, убивших ее мужа!» Марси не делала различий между членами этой банды. Ей было все равно, кто отдал приказ убить отца и чьи амбиции удовлетворял низший чин, исполняя приказ. Для нее все они, объединенные своими жестокими, безжалостными законами, были равно виноваты в смерти отца. Внезапная мысль пронзила ее, как нож: неужели мать так жестока, до сих пор так ненавидит отца, что оправдывает Джо, защищающего его убийц? Нет, это невозможно. От этой мысли у Марси похолодело внутри, и из желудка поднялась волна тошноты и изжоги. Она распахнула пальто и постаралась успокоить участившееся дыхание.
Поезд замедлил ход и накренился на длинном повороте. Ей надо собраться с духом. Следующая остановка всего лишь через минуту. Надо сдержать свой гнев, раздражение, и собраться с мыслями. Она поговорит с ним рассудительно, напомнит ему то ужасное воскресное утро, когда они узнали о смерти отца, и постарается понять, что сделало Джо, всегда такого тихого и застенчивого, таким холодным, таким обособленным, таким бесчувственным.
Поезд остановился. Марси глубоко вздохнула, запахнула пальто, ступив на платформу, и пошла вперед к короткой лестнице, которая выводила на угол Смит-стрит. Она вышла на холодную, сырую улицу и огляделась. Ничего не изменилось здесь со времени ее детства. На дальнем конце улицы до сих пор работал сапожник Сал, рядом со старой кондитерской лавкой, где она и Линда Монтини покупали комиксы и шоколадки «Milky Way» по пути из школы. Кроме того, остался ресторан «Голубой фонарь», где респектабельные соседи, воры и «фараоны» заключали перемирие на время, пока они наслаждались маринованными кальмарами, черным кофе и крепкими напитками. Здесь был мясной магазин, в котором не продавалось мясо, но который служил штаб-квартирой для местных воротил. Все было точно так же, как тогда, когда она здесь жила. Она повернула за угол, чувствуя, как ее гнев постепенно сменяется тревогой, медленно поднялась по ступенькам старого дома на Юнион-стрит.
7
Вид Марси, появившейся в дверях, с опухшими красными глазами, с бутылкой вина, поразил Кэлли.
– О, Марси, это было ужасно? – спросила она.
– Хуже, чем ужасно, – ответила она, проходя за Кэлли в квартиру, – Вот, – она протянула Кэлли бутылку – Есть штопор?
– Привет, Лили.
– Я, наверно, найду, – сказала Кэлли.
– Побудь пока с Лили. Я скоро вернусь.
– Родственнички, – сказала Лили. – Они могут свести с ума.
– Да, – Марси плюхнулась на кушетку. – Однако, ты, кажется, не устаешь далеко ездить, чтобы повидать своих. Ты бываешь в Париже не меньше, чем в Нью-Йорке.
– Ну, это совсем другое дело, – сказала Лили. – Может быть, я просто люблю Париж.
– Вот, – сказала Кэлли, протягивая Марси бокал вина.
– Спасибо. Только оставь здесь бутылку. Она мне еще пригодится.
– Слушай, Марси, звонил Брэди. Он хочет сводить нас в «Элайн». Как ты насчет этого, или, может быть, никуда не пойдем сегодня?
– Нас? – рассмеялась Марси. – Он хочет сводить «нас» в «Элайн»?
– Да, я сказала ему, что вы с Лили у меня, и он решил, что это прекрасно. Что-то типа репетиции заключительного вечера в честь конца съемок, как он сказал. Ты могла бы пригласить Брайана, если хочешь.
– Брайана нет в городе.
– Это может отвлечь тебя, – предположила Лили.
– Ты не хочешь рассказать? – спросила Кэлли.
– Здесь особо нечего рассказывать. Джо не захотел говорить об этом. Знаете, когда отца убили, всю мою любовь к нему я перенесла на Джо. Я хотела, чтобы он чего-нибудь в жизни добился, понимаете? Он был сообразительный, находчивый, и мне не хотелось, чтобы он разносил пиццу или клал кафель на кухне у каких-нибудь господ. Маму это не волновало. Ее не волновало, поступит ли он в колледж. Она только хотела, чтобы он был к ней привязан. В общем, когда я нашла работу, я могла переехать в Манхэттен, но осталась дома, чтобы помогать ему с учебой, и он с честью закончил колледж и поступил в юридическую школу. Господи, я так им гордилась. Можно было подумать, что он мой сын. У него все складывалось хорошо. Он мог получить работу в одной приличной фирме, но он все время чего-то стеснялся, я думаю, из-за своей руки. Так что я особо не удивилась, когда он сказал, что хочет работать в нашем районе. Ладно. Пусть это будет работа с недвижимостью, или в сфере бизнеса, или далее с преступностью, если ты стоишь на стороне закона… – ее голос дрогнул, – вы знаете, что он сказал? – Она сделала большой глоток вина. – Я спросила его, как он мог так поступить? Знаете, что ответил мне этот мерзкий сукин сын? Он сказал: «Может быть, я все еще стараюсь доказать старику, что я могу быть хулиганом». Вы поверите? – Марси поставила пустой бокал на маленький столик для коктейлей и разрыдалась. – Ублюдок. Использовать отца как оправдание!
– Ох, Марси, – Кэлли положила ей руку на плечо.
– Нет, нет, – сказала Марси, мягко отстраняя Кэлли. – Все нормально. Прости. Все нормально. Правда. Где же это вино?
Зазвонил телефон.
– Это, наверное, Брэди. Что мне ему сказать? Честно, Марси, если ты не хочешь, то мы останемся с тобой.
– Нет, давайте пойдем. Почему бы и нет? Я так же могу напиться там, как и здесь. – Она обняла Кэлли. – Это просто плохая шутка. Не беспокойся, я буду вести себя хорошо.
– Еще по одной, – сказал Брэди официанту.
– Сию минуту, сэр.
– Ну, все готовы ехать в Париж? – спросил он.
– Я всегда готова ехать в Париж, – улыбнулась Лили.
– Послушай Лили, – Брэди наклонился к ней и оперся на стол. – В чем тут дело? Тайный любовник? Что там у тебя? Я знаю парней, которые убьются только за одну встречу с тобой, но ты им не уделяешь ни малейшего внимания. Здесь кто-то есть. Слушай, ну кто он – в Париже?
– Моя семья в Париже, – холодно сказала Лили. – Ты же знаешь, Брэди.
– Я знаю, я знаю, – Брэди глотнул еще виски. – Но никто не проводит столько времени со своей семьей.
– Да, скажи нам, Лили, – присоединилась Марси. – Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос. Ты знаешь все про Кэлли и про меня, а сама, – она остановилась, чтобы сделать рожицу, – Снежная Королева.
– Давайте не будем, надо дать ей перерыв, – рассмеялась Кэлли, чувствуя некоторую неловкость.
Подошел официант с бокалами на подносе. – Нет спасибо – сказал Брэди. – Не сейчас. Мы еще не покончили с этими.
– Джентльмен из бара прислал их, сэр – официант показал на улыбающегося темноволосого мужчину.
Нет, – сказала Марси. – Я не могу поверить. Только не сегодня!
К их столу оторвался от стойки и подошел Джерри.
– Брэди, друг, как поживаешь?
– Спасибо, прекрасно, Джерри. Пододвинь кресло и присоединяйся.
– О’Кей. Это неправильно, что у тебя одного столько великолепных женщин. У вас какая-то группа или как? – сказал он, хлопнув Брэда по спине. Ты не протии, чтобы нас представить?
– Нет, конечно, Келли Мартин, Лили Паскаль, Марси Ди Стефано, это Джерри Монтано.
– Марси Ди Стефано! Клянусь Богом! Я тебя не узнал. Как поживаешь, Марси?
– Брэди, Джерри, вы знаете друг друга? – Рассмеялся он.
– Да, – с готовностью ответил Джерри – Мы старые соседи. Марси и моя младшая сестра Линда были лучшими подругами боже, какой же я дурак! – он засмеялся. – Послушай, твои приятели уже кончают обед? Как ты смотришь на то, чтобы нам пойти в город потанцевать? Как насчет «Палладиума»?
– Нет, – сказала Марси.
– Пойдем, Марси, – сказала Лили, – давай немного развлечемся.
Первый раз с тех пор как Джерри сел за стол, он взглянул на Лили. Она обворожительно улыбнулась.
– Да-а, – сказал он, откашливаясь. – Давайте немного развлечемся. Я заплачу.
– Я заплачу, Джерри, – сказал Брэди.
– Ты можешь заплатить по всем счетам, когда мы пойдем в город. Дай мне оплатить этот, – сказал он, вставая.
– Лили, ради Бога, что ты делаешь? – спросила Марси.
– Собираюсь потанцевать, Марси. Потанцевать.
– Что происходит? – Брэди шепотом спросил у Марси? – В чем дело?
– Откуда ты его знаешь? – спросила Марси.
– Он мой сосед. Живет напротив меня. Что между вами было?
– Это старая история. Он умеет притворяться. Очень хорошо умеет притворяться.
– Он агент по продаже домов, – сказал Брэди. – Его компания построила дом, в котором я живу.
– Его компания! Это ужасно! Его компания. Липовый контракт, наверно.
– Обычные подрядчики, я думаю, – сказал Брэди.
– Правда? – сказала Марси с ноткой сарказма.
– Какого черта ты все это говоришь, Марси?
– Не надо, Брэди, она расстроена, – мягко сказала Кэлли. – Оставь ее в покое.
– Я говорю о том, мистер Пэрриш, что он – один из этих воротил, из их воровской шайки. По-видимому, с тех пор он здорово продвинулся, уже не просто грязный продавец лотерейных билетов, но, не взирая на шелковый костюм, все такой же мошенник.
– Ты серьезно? – недоверчиво спросил Брэди. – Парень слегка грубоват, но…
– Да, серьезно, – ответила Марси. – Послушай, у меня был такой длинный тяжелый день, и я слишком выпила. Я пойду домой.
Она отодвинула стул и встала, слегка покачиваясь.
– Марси, подожди. Я пойду с тобой, – сказала Кэлли.
– Нет, нет. – Марси ухватилась за нее, задев стол. – Оставайся. Оставайся с Брэди. Со мной все в порядке. Мне надо поехать, домой и покормить Папу. Со мной все в порядке.
– Брэди, поймай ей такси, ладно?
– Да, конечно, Кэлли. Марси, держись за меня. Я поймаю тебе такси. Пошли потихоньку.
Кэлли проводила взглядом Брэди и Марси, которая неровными шагами пробиралась между столиками к выходу. Затем посмотрела на Джерри, вернувшегося к столику. Она узнала выражение его лица, которое так много раз видела до этого у мужчин, впервые встретившихся с Лили. Он был в ее власти.
– О, Марси, это было ужасно? – спросила она.
– Хуже, чем ужасно, – ответила она, проходя за Кэлли в квартиру, – Вот, – она протянула Кэлли бутылку – Есть штопор?
– Привет, Лили.
– Я, наверно, найду, – сказала Кэлли.
– Побудь пока с Лили. Я скоро вернусь.
– Родственнички, – сказала Лили. – Они могут свести с ума.
– Да, – Марси плюхнулась на кушетку. – Однако, ты, кажется, не устаешь далеко ездить, чтобы повидать своих. Ты бываешь в Париже не меньше, чем в Нью-Йорке.
– Ну, это совсем другое дело, – сказала Лили. – Может быть, я просто люблю Париж.
– Вот, – сказала Кэлли, протягивая Марси бокал вина.
– Спасибо. Только оставь здесь бутылку. Она мне еще пригодится.
– Слушай, Марси, звонил Брэди. Он хочет сводить нас в «Элайн». Как ты насчет этого, или, может быть, никуда не пойдем сегодня?
– Нас? – рассмеялась Марси. – Он хочет сводить «нас» в «Элайн»?
– Да, я сказала ему, что вы с Лили у меня, и он решил, что это прекрасно. Что-то типа репетиции заключительного вечера в честь конца съемок, как он сказал. Ты могла бы пригласить Брайана, если хочешь.
– Брайана нет в городе.
– Это может отвлечь тебя, – предположила Лили.
– Ты не хочешь рассказать? – спросила Кэлли.
– Здесь особо нечего рассказывать. Джо не захотел говорить об этом. Знаете, когда отца убили, всю мою любовь к нему я перенесла на Джо. Я хотела, чтобы он чего-нибудь в жизни добился, понимаете? Он был сообразительный, находчивый, и мне не хотелось, чтобы он разносил пиццу или клал кафель на кухне у каких-нибудь господ. Маму это не волновало. Ее не волновало, поступит ли он в колледж. Она только хотела, чтобы он был к ней привязан. В общем, когда я нашла работу, я могла переехать в Манхэттен, но осталась дома, чтобы помогать ему с учебой, и он с честью закончил колледж и поступил в юридическую школу. Господи, я так им гордилась. Можно было подумать, что он мой сын. У него все складывалось хорошо. Он мог получить работу в одной приличной фирме, но он все время чего-то стеснялся, я думаю, из-за своей руки. Так что я особо не удивилась, когда он сказал, что хочет работать в нашем районе. Ладно. Пусть это будет работа с недвижимостью, или в сфере бизнеса, или далее с преступностью, если ты стоишь на стороне закона… – ее голос дрогнул, – вы знаете, что он сказал? – Она сделала большой глоток вина. – Я спросила его, как он мог так поступить? Знаете, что ответил мне этот мерзкий сукин сын? Он сказал: «Может быть, я все еще стараюсь доказать старику, что я могу быть хулиганом». Вы поверите? – Марси поставила пустой бокал на маленький столик для коктейлей и разрыдалась. – Ублюдок. Использовать отца как оправдание!
– Ох, Марси, – Кэлли положила ей руку на плечо.
– Нет, нет, – сказала Марси, мягко отстраняя Кэлли. – Все нормально. Прости. Все нормально. Правда. Где же это вино?
Зазвонил телефон.
– Это, наверное, Брэди. Что мне ему сказать? Честно, Марси, если ты не хочешь, то мы останемся с тобой.
– Нет, давайте пойдем. Почему бы и нет? Я так же могу напиться там, как и здесь. – Она обняла Кэлли. – Это просто плохая шутка. Не беспокойся, я буду вести себя хорошо.
– Еще по одной, – сказал Брэди официанту.
– Сию минуту, сэр.
– Ну, все готовы ехать в Париж? – спросил он.
– Я всегда готова ехать в Париж, – улыбнулась Лили.
– Послушай Лили, – Брэди наклонился к ней и оперся на стол. – В чем тут дело? Тайный любовник? Что там у тебя? Я знаю парней, которые убьются только за одну встречу с тобой, но ты им не уделяешь ни малейшего внимания. Здесь кто-то есть. Слушай, ну кто он – в Париже?
– Моя семья в Париже, – холодно сказала Лили. – Ты же знаешь, Брэди.
– Я знаю, я знаю, – Брэди глотнул еще виски. – Но никто не проводит столько времени со своей семьей.
– Да, скажи нам, Лили, – присоединилась Марси. – Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос. Ты знаешь все про Кэлли и про меня, а сама, – она остановилась, чтобы сделать рожицу, – Снежная Королева.
– Давайте не будем, надо дать ей перерыв, – рассмеялась Кэлли, чувствуя некоторую неловкость.
Подошел официант с бокалами на подносе. – Нет спасибо – сказал Брэди. – Не сейчас. Мы еще не покончили с этими.
– Джентльмен из бара прислал их, сэр – официант показал на улыбающегося темноволосого мужчину.
Нет, – сказала Марси. – Я не могу поверить. Только не сегодня!
К их столу оторвался от стойки и подошел Джерри.
– Брэди, друг, как поживаешь?
– Спасибо, прекрасно, Джерри. Пододвинь кресло и присоединяйся.
– О’Кей. Это неправильно, что у тебя одного столько великолепных женщин. У вас какая-то группа или как? – сказал он, хлопнув Брэда по спине. Ты не протии, чтобы нас представить?
– Нет, конечно, Келли Мартин, Лили Паскаль, Марси Ди Стефано, это Джерри Монтано.
– Марси Ди Стефано! Клянусь Богом! Я тебя не узнал. Как поживаешь, Марси?
– Брэди, Джерри, вы знаете друг друга? – Рассмеялся он.
– Да, – с готовностью ответил Джерри – Мы старые соседи. Марси и моя младшая сестра Линда были лучшими подругами боже, какой же я дурак! – он засмеялся. – Послушай, твои приятели уже кончают обед? Как ты смотришь на то, чтобы нам пойти в город потанцевать? Как насчет «Палладиума»?
– Нет, – сказала Марси.
– Пойдем, Марси, – сказала Лили, – давай немного развлечемся.
Первый раз с тех пор как Джерри сел за стол, он взглянул на Лили. Она обворожительно улыбнулась.
– Да-а, – сказал он, откашливаясь. – Давайте немного развлечемся. Я заплачу.
– Я заплачу, Джерри, – сказал Брэди.
– Ты можешь заплатить по всем счетам, когда мы пойдем в город. Дай мне оплатить этот, – сказал он, вставая.
– Лили, ради Бога, что ты делаешь? – спросила Марси.
– Собираюсь потанцевать, Марси. Потанцевать.
– Что происходит? – Брэди шепотом спросил у Марси? – В чем дело?
– Откуда ты его знаешь? – спросила Марси.
– Он мой сосед. Живет напротив меня. Что между вами было?
– Это старая история. Он умеет притворяться. Очень хорошо умеет притворяться.
– Он агент по продаже домов, – сказал Брэди. – Его компания построила дом, в котором я живу.
– Его компания! Это ужасно! Его компания. Липовый контракт, наверно.
– Обычные подрядчики, я думаю, – сказал Брэди.
– Правда? – сказала Марси с ноткой сарказма.
– Какого черта ты все это говоришь, Марси?
– Не надо, Брэди, она расстроена, – мягко сказала Кэлли. – Оставь ее в покое.
– Я говорю о том, мистер Пэрриш, что он – один из этих воротил, из их воровской шайки. По-видимому, с тех пор он здорово продвинулся, уже не просто грязный продавец лотерейных билетов, но, не взирая на шелковый костюм, все такой же мошенник.
– Ты серьезно? – недоверчиво спросил Брэди. – Парень слегка грубоват, но…
– Да, серьезно, – ответила Марси. – Послушай, у меня был такой длинный тяжелый день, и я слишком выпила. Я пойду домой.
Она отодвинула стул и встала, слегка покачиваясь.
– Марси, подожди. Я пойду с тобой, – сказала Кэлли.
– Нет, нет. – Марси ухватилась за нее, задев стол. – Оставайся. Оставайся с Брэди. Со мной все в порядке. Мне надо поехать, домой и покормить Папу. Со мной все в порядке.
– Брэди, поймай ей такси, ладно?
– Да, конечно, Кэлли. Марси, держись за меня. Я поймаю тебе такси. Пошли потихоньку.
Кэлли проводила взглядом Брэди и Марси, которая неровными шагами пробиралась между столиками к выходу. Затем посмотрела на Джерри, вернувшегося к столику. Она узнала выражение его лица, которое так много раз видела до этого у мужчин, впервые встретившихся с Лили. Он был в ее власти.
8
– Послушай, Кэлли, куда подевалась Лили? – в голосе Брэди послышалось нетерпение.
– Она в дамской комнате.
– Пожалуйста, не могла бы ты вытащить ее оттуда? Черт, что там с ней случилось?
– Я думаю, что она неважно себя чувствует. Смотри, давай остановимся на голубом бархате. Это, по-моему, то, что ты хотел? – Модельер держал в одной руке голубое бархатное вечернее платье, а в другой – зеленое атласное.
– Да, я думаю, оно лучше, но, может быть, Лили…
– Все нормально. Она идет. – Кэлли рукой подозвала Лили. – Какое платье, Лили? Голубое или зеленое? Мы с Брэди считаем, что…
– Голубое, – сказала Лили.
– Прекрасно, – сказал Брэди. – Решено. Теперь давайте посмотрим на нашу продукцию, ладно? Какого размера бутылку мы берем? – Брэди обнял Лили за плечи и подвел ее к столу на краю площадки.
– Посмотри, Кэл, – крикнул ассистент директора, направив цистерну с водой на исходную позицию. Водяные струи из шланга разлились по булыжнику, и он заблестел в электрическом свете. Она аккуратно прошла по скользким, мокрым камням, обойдя софит и путаницу проводов, потом обогнула фонтан и подошла к Марси, которая стояла в дальнем конце площадки. Она села в одно из парусиновых кресел, расположенных рядом с маленьким монитором.
– Господи, ненавижу эту часть, – сказала Марси, откидываясь назад в своем кресле. Она одернула джинсы и вытянула ноги. – Эти ожидания сводят с ума.
– Знаю. Освещение сцены всегда тянется вечность. Мы поздно начинаем, – сказала Кэлли, посмотрев на часы. – Надо бы закончить съемки до вечера, а то наш бюджет раздуется до невероятных размеров.
– Не понимаю, как тебе это удается, Кэл.
– Удается что?
– Удается сочетать личные и деловые отношения с Брэди в одно и то же время.
– Это непросто, – ответила она. – Особенно когда дело касается перерасходов. Я стараюсь сохранять свою линию поведения с его продюсером, но это всегда сложно. Действительно, все остальные съемки прошли очень гладко. Никаких денежных проблем, никаких перерасходов, но сейчас я не знаю. Все как-то по-другому. Что-то, что нельзя даже объяснить.
– Ты тоже, да? Я чувствую то же самое последние две недели. Не могу понять, в чем дело.
– Ну, могло быть и хуже. Мы могли бы все лето снимать, как заведенные, в Лос-Анджелесе, – сказала Кэлли. – Может быть это потому, что такие длинные съемки. Мы раньше никогда не снимали в течение пяти недель.
– Может быть, – сказала Марси. – Что происходит с Лили? Она как-то странно себя ведет. И выглядит ужасно. Для Лили, конечно, – Марси рассмеялась.
– Что-то, видимо, печалит ее. Я весь вечер извинялась за нее перед Брэди. Он совсем потерял терпение. А она как будто чем-то поглощена… не замечает этого.
– Не понимаю, – сказала Марси. – Точно та же съемочная группа, та же команда, те же клиенты. Съемки никогда не обходились без химии, но в этот раз… Джим Лиджетт нервный, все нервные.
– На Джиме срывает зло Жене Варио. Джим для него – благодатная почва. Жене раньше никогда не был таким.
– Я сказала тебе, что Элиза звонила сегодня утром? Она хотела узнать, как идут дела. Я сказала, что все прекрасно, и так оно и есть, но…
Даже Хло, – сказала Кэлли, показывая на манекенщицу, которая спряталась в грузовике, чтобы переодеться в голубое бархатное платье. – Я сидела рядом с ней сегодня за завтраком, и она была такая безучастная, такая равнодушная. Подумать только, это в первый раз с тех пор, как мы знакомы.
– Она не в счет. Она француженка. Французы все сумасшедшие, – Марси засмеялась. – Может быть, мне стоит начать писать сценарии для Англии или, еще лучше, для Италии.
– Неплохая идея, – улыбнулась Кэлли. – Тогда ты могла бы видеться с Брайаном. У тебя с ним все кончено?
– О, да. Скорее всего.
– Что-то серьезное?
– Ничего. Мы друзья… ходим в кино, обедаем, много говорим. И больше ничего.
– Ты хочешь, чтобы так и было?
– Да. Наверное. Ты знаешь, Кэлли, это странно. Мне кажется, что у меня есть талант, – Марси откинула со лба волосы и развернулась в кресле так, чтобы видеть лицо Кэлли. – Я уверена, что могу хорошо писать. Не просто для коммерции. Я не это имею в виду. Когда я была маленькой, все мои подружки гадали, какие у них будут фамилии после замужества. Я же мечтала только о своей собственной фамилии – на обложке книги. Пока они подыскивали имена для своих будущих детей, я выбирала имена для героев своей книги. Так было всегда. Но я иногда я думаю, что эта энергия, сила, которая заставляет меня писать, это та же самая любовь. Другие люди работают. Думаю, что им ничего не остается, чтобы любить кого-то… романтически я имею в виду. Думаю, что если писать из того же источника как это делают писатели то же. В каком то смысле это одной то же… самому что-то пережить или сочинить это на бумаге.
– Это нелепо, идиотизм. И это пугает. Не столько из-за тебя, сколько из-за меня.
– Что ты имеешь в виду? Что творчество дает тебе то же самое, что тотально любящий дает другому? Это нормально. Но ты сейчас описала то, что я чувствовала, но никогда не могла выразить по отношению к Брэди. Однажды я назвала эту чертову камеру другой женщиной. Он сразу замкнулся, стал мрачным. Сказал, «Господи, теперь она ревнует к камере»
– Ох, Кэл, я говорила о себе. Я не имела ввиду других.
– Все так же, Марси. Мы можем говорить друг с другом обо всем, что чувствуем.
– Послушай, раз уж мы заговорили о Джерри? Знаешь, что Лили встретилась с Джерри после того вечере в «Элайн»?
– Да, она говорила мне. Брэди сказал, что он совсем сошел с ума: загородил ему проход в квартиру и выспрашивал все о ней… Называл ее богиней!
– Он звонил. Старался убедить, что работает сейчас вполне законно. Умолял меня ничего не говорить о нем Лили. Сказал, что видится с ней каждый вечер с тех пор.
– Ты веришь в то, что он работает законно?
– Я верю в то, что он верит в это.
– Но? – Кэлли уловила скептицизм в ответе Марси.
Марси фыркнула. – Он может заниматься законным бизнесом, но я уверена, что он не делает этот бизнес законно.
– Что это значит?
– Это значит, что такие ребята, как он, всегда держат кого-нибудь на крючке. Им всегда надо кого-нибудь перехитрить. И раз уж мы заговорили о Лили… Я думаю, что она слишком увлеклась кокаином.
– Да, – согласилась Кэлли. – Я в этом совсем ничего не понимаю, но Брэди сказал то же самое. Он сказал, что его не волнует, что делает она или кто-нибудь еще, до тех пор, пока это не касается его. Он хотел, чтобы я поговорила с ней об этом. Я этого не сделала. Ты знаешь, она как реактивный самолет… Любит эксперименты…
– Думаю, что это уже больше, чем эксперимент. Мне кажется, у нее в голове сплошная путаница. Что-то не так. Я люблю Лили, считаю вас обеих и Брайана своими самыми близкими друзьями, но по-настоящему я никогда не была с ней близка так, как с тобой. Я чувствую, что надо поговорить с ней, спросить, может быть, ей нужна помощь, но это так трудно.
– Знаю. Мне тоже. Она всегда чуть-чуть на расстоянии, не дотянуться. Иногда мне хочется ее разозлить или сделать еще что-нибудь в этом роде, но она всегда недосягаема.
На другой стороне площадки, за фонтаном, Хло вышла из грузовика. Голубое бархатное платье без пояса облегало ее длинное стройное тело. Пышные черные волосы были собраны в узел, подчеркивавший тонкую грациозную линию шеи. Ассистент подвел Хло к специальной отметке около фонтана. Гример припудрил ее оливковую кожу, а фотограф Стюарт элегантно поднес к ее щеке маленькую линейку.
– Очень хорошо, дорогая, – проворковал он.
– Уволить Стюарта! – рассмеялась Марси. – Он красится больше, чем Хло. Мне кажется или он действительно сегодня кокетничает больше, чем обычно?
– Сегодня все ведут себя более странно, чем обычно. И Стюарту тоже нелегко.
– Может быть, он влюблен.
– В Хло?
– Конечно, нет, – засмеялась Марси. – В кого-нибудь из окружения или в гримера. Я не знаю. Господи, ты только взгляни на нее. Даже в самые лучшие мои времена я никогда не буду так хорошо выглядеть!
– Прекрати сейчас же! – засмеялась Кэлли. – Ты прекрасно знаешь, что выглядишь прекрасно.
– Но не так. Я не об этом. Хоть французы и сумасшедшие, но у них есть стиль. Она действительно сногсшибательна. Нам повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Учитывая деньги, которые она получает, ей повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Слушай, я лучше вернусь и попробую сдвинуть все это с мертвой топки. Увидимся позже, подружка.
– Ты не хочешь остановиться перекусить на обратном пути в гостиницу? – спросила Марси.
– Нет, спасибо, – ответила Лили. – Я обещала маме, что буду сегодня вечером у нее.
Марси посмотрела на часы.
– Но уже очень поздно. Почти полночь.
– Знаю. Я ненадолго. Просто завтра еще один длинный день, а послезавтра мы сворачиваемся. У меня может не быть другого случая.
– Хорошо, поеду домой. Тебя подвезти?
– Нет, не надо. Хло собиралась меня подбросить.
– Хорошо. Встретимся завтра в восемь. В кофейне.
– Нет, лучше на площадке. Если будет очень поздно, то я останусь. – Лили старалась говорить ровным голосом, чтобы скрыть напряжение, от которого ее всю колотило.
– Ладно, пока, – Марси запихнула пачку сценариев в мягкий кожаный портфель, поднялась и перешла через площадь к ожидавшей ее машине.
Лили вошла в грузовик. Хло, на которой были только джинсы, сидела за гримерным столиком и на маленьком зеркале осторожно надрезала бритвенным лезвием два пакетика белого порошка. Она наклонилась и проглотила содержимое одного пакетика.
– Пошли, Хло, поторопись. Мы можем опоздать.
– Расслабься, дорогая, – сказала она. – Не хочешь попробовать? Будь моим гостем. – Она показала рукой на второй пакетик. – Это лучше, чем…
– Нет, спасибо, – прервала ее Лили.
– Как хочешь. – Хло нагнулась и проглотила содержимое второго пакетика. Потом взглянула на себя в большое театральное зеркало: темные и мягкие как соболиный мех, волосы, шелковистые оливковые плечи, безупречная обнаженная грудь… Она подошла к Лили, взяла ее руку и положила себе на плечо так, что пальцы Лили слегка коснулись ее великолепной груди.
– Посмотри на нас, Лили, – тихо сказала она. – Что ты видишь?
– О, Господи, Хло, – смех Лили прозвучал, как серебряные колокольчики. – Пожалуйста, поторопись.
– Нет, – настаивала Хло. – Посмотри на нас в зеркало. Мы обе так красивы, правда? Мы прекрасная пара. Ты, такая светлая и холодная. И я, такая темная и горячая.
На мгновение Лили улыбнулась тому, что она приняла за неудачный подбор слов на неродном языке, но быстро поняла, что это было сказано намеренно. В глазах Хло, почти черных, с поволокой, она прочитала тот же жадный интерес, который она так часто видела у мужчин. Она иногда встречала такое выражение глаз у женщин, у старшеклассниц в школе в Экс-ле-Байнс, не раз у Мадам. Она аккуратно убрала руку.
– Нам надо спешить, Хло.
Хло продолжала смотреть на их отражение в зеркале, но Лили уловила легкую перемену в ее глазах. Это был уже не взгляд, полный желания, но тоже знакомый Лили взгляд совершенной уверенности в своей красоте, в своей власти, взгляд женщины, принимающей обожание других с той же легкостью, с какой другие выпивают стакан воды. Этот минутный эпизод не удивил их, не смутил и не поссорил. Они слишком хорошо понимали друг друга. Хло встала и сняла с вешалки длинную белую шелковую рубашку, надела ее и затянула в талии.
– Возможно, в другой раз, дорогая, – улыбнулась она. – Не волнуйся. Генри будет здесь. Он нас подождет. Я очень хороший покупатель. Пошли, я готова. – Она вытащила связку ключей из большой сумки. – Пошли.
Они прошли по булыжной мостовой, пожелав спокойной ночи съемочной группе, и поспешили к зеленому «порше» на другой, стороне площади.
– Хло, посмотри. Ты видишь этого мужчину? Вот того, в плаще. Ты видишь, как он на нас смотрит?
– Наверняка мужчины часто на тебя смотрят, дорогая! – рассмеялась Хло.
– Я не об этом. Я видела его раньше. Мне кажется, он меня преследует.
– Лили, не становись параноиком. Ты почувствуешь себя лучше сразу же после того, как мы сделаем для тебя эту маленькую покупку.
– Она в дамской комнате.
– Пожалуйста, не могла бы ты вытащить ее оттуда? Черт, что там с ней случилось?
– Я думаю, что она неважно себя чувствует. Смотри, давай остановимся на голубом бархате. Это, по-моему, то, что ты хотел? – Модельер держал в одной руке голубое бархатное вечернее платье, а в другой – зеленое атласное.
– Да, я думаю, оно лучше, но, может быть, Лили…
– Все нормально. Она идет. – Кэлли рукой подозвала Лили. – Какое платье, Лили? Голубое или зеленое? Мы с Брэди считаем, что…
– Голубое, – сказала Лили.
– Прекрасно, – сказал Брэди. – Решено. Теперь давайте посмотрим на нашу продукцию, ладно? Какого размера бутылку мы берем? – Брэди обнял Лили за плечи и подвел ее к столу на краю площадки.
– Посмотри, Кэл, – крикнул ассистент директора, направив цистерну с водой на исходную позицию. Водяные струи из шланга разлились по булыжнику, и он заблестел в электрическом свете. Она аккуратно прошла по скользким, мокрым камням, обойдя софит и путаницу проводов, потом обогнула фонтан и подошла к Марси, которая стояла в дальнем конце площадки. Она села в одно из парусиновых кресел, расположенных рядом с маленьким монитором.
– Господи, ненавижу эту часть, – сказала Марси, откидываясь назад в своем кресле. Она одернула джинсы и вытянула ноги. – Эти ожидания сводят с ума.
– Знаю. Освещение сцены всегда тянется вечность. Мы поздно начинаем, – сказала Кэлли, посмотрев на часы. – Надо бы закончить съемки до вечера, а то наш бюджет раздуется до невероятных размеров.
– Не понимаю, как тебе это удается, Кэл.
– Удается что?
– Удается сочетать личные и деловые отношения с Брэди в одно и то же время.
– Это непросто, – ответила она. – Особенно когда дело касается перерасходов. Я стараюсь сохранять свою линию поведения с его продюсером, но это всегда сложно. Действительно, все остальные съемки прошли очень гладко. Никаких денежных проблем, никаких перерасходов, но сейчас я не знаю. Все как-то по-другому. Что-то, что нельзя даже объяснить.
– Ты тоже, да? Я чувствую то же самое последние две недели. Не могу понять, в чем дело.
– Ну, могло быть и хуже. Мы могли бы все лето снимать, как заведенные, в Лос-Анджелесе, – сказала Кэлли. – Может быть это потому, что такие длинные съемки. Мы раньше никогда не снимали в течение пяти недель.
– Может быть, – сказала Марси. – Что происходит с Лили? Она как-то странно себя ведет. И выглядит ужасно. Для Лили, конечно, – Марси рассмеялась.
– Что-то, видимо, печалит ее. Я весь вечер извинялась за нее перед Брэди. Он совсем потерял терпение. А она как будто чем-то поглощена… не замечает этого.
– Не понимаю, – сказала Марси. – Точно та же съемочная группа, та же команда, те же клиенты. Съемки никогда не обходились без химии, но в этот раз… Джим Лиджетт нервный, все нервные.
– На Джиме срывает зло Жене Варио. Джим для него – благодатная почва. Жене раньше никогда не был таким.
– Я сказала тебе, что Элиза звонила сегодня утром? Она хотела узнать, как идут дела. Я сказала, что все прекрасно, и так оно и есть, но…
Даже Хло, – сказала Кэлли, показывая на манекенщицу, которая спряталась в грузовике, чтобы переодеться в голубое бархатное платье. – Я сидела рядом с ней сегодня за завтраком, и она была такая безучастная, такая равнодушная. Подумать только, это в первый раз с тех пор, как мы знакомы.
– Она не в счет. Она француженка. Французы все сумасшедшие, – Марси засмеялась. – Может быть, мне стоит начать писать сценарии для Англии или, еще лучше, для Италии.
– Неплохая идея, – улыбнулась Кэлли. – Тогда ты могла бы видеться с Брайаном. У тебя с ним все кончено?
– О, да. Скорее всего.
– Что-то серьезное?
– Ничего. Мы друзья… ходим в кино, обедаем, много говорим. И больше ничего.
– Ты хочешь, чтобы так и было?
– Да. Наверное. Ты знаешь, Кэлли, это странно. Мне кажется, что у меня есть талант, – Марси откинула со лба волосы и развернулась в кресле так, чтобы видеть лицо Кэлли. – Я уверена, что могу хорошо писать. Не просто для коммерции. Я не это имею в виду. Когда я была маленькой, все мои подружки гадали, какие у них будут фамилии после замужества. Я же мечтала только о своей собственной фамилии – на обложке книги. Пока они подыскивали имена для своих будущих детей, я выбирала имена для героев своей книги. Так было всегда. Но я иногда я думаю, что эта энергия, сила, которая заставляет меня писать, это та же самая любовь. Другие люди работают. Думаю, что им ничего не остается, чтобы любить кого-то… романтически я имею в виду. Думаю, что если писать из того же источника как это делают писатели то же. В каком то смысле это одной то же… самому что-то пережить или сочинить это на бумаге.
– Это нелепо, идиотизм. И это пугает. Не столько из-за тебя, сколько из-за меня.
– Что ты имеешь в виду? Что творчество дает тебе то же самое, что тотально любящий дает другому? Это нормально. Но ты сейчас описала то, что я чувствовала, но никогда не могла выразить по отношению к Брэди. Однажды я назвала эту чертову камеру другой женщиной. Он сразу замкнулся, стал мрачным. Сказал, «Господи, теперь она ревнует к камере»
– Ох, Кэл, я говорила о себе. Я не имела ввиду других.
– Все так же, Марси. Мы можем говорить друг с другом обо всем, что чувствуем.
– Послушай, раз уж мы заговорили о Джерри? Знаешь, что Лили встретилась с Джерри после того вечере в «Элайн»?
– Да, она говорила мне. Брэди сказал, что он совсем сошел с ума: загородил ему проход в квартиру и выспрашивал все о ней… Называл ее богиней!
– Он звонил. Старался убедить, что работает сейчас вполне законно. Умолял меня ничего не говорить о нем Лили. Сказал, что видится с ней каждый вечер с тех пор.
– Ты веришь в то, что он работает законно?
– Я верю в то, что он верит в это.
– Но? – Кэлли уловила скептицизм в ответе Марси.
Марси фыркнула. – Он может заниматься законным бизнесом, но я уверена, что он не делает этот бизнес законно.
– Что это значит?
– Это значит, что такие ребята, как он, всегда держат кого-нибудь на крючке. Им всегда надо кого-нибудь перехитрить. И раз уж мы заговорили о Лили… Я думаю, что она слишком увлеклась кокаином.
– Да, – согласилась Кэлли. – Я в этом совсем ничего не понимаю, но Брэди сказал то же самое. Он сказал, что его не волнует, что делает она или кто-нибудь еще, до тех пор, пока это не касается его. Он хотел, чтобы я поговорила с ней об этом. Я этого не сделала. Ты знаешь, она как реактивный самолет… Любит эксперименты…
– Думаю, что это уже больше, чем эксперимент. Мне кажется, у нее в голове сплошная путаница. Что-то не так. Я люблю Лили, считаю вас обеих и Брайана своими самыми близкими друзьями, но по-настоящему я никогда не была с ней близка так, как с тобой. Я чувствую, что надо поговорить с ней, спросить, может быть, ей нужна помощь, но это так трудно.
– Знаю. Мне тоже. Она всегда чуть-чуть на расстоянии, не дотянуться. Иногда мне хочется ее разозлить или сделать еще что-нибудь в этом роде, но она всегда недосягаема.
На другой стороне площадки, за фонтаном, Хло вышла из грузовика. Голубое бархатное платье без пояса облегало ее длинное стройное тело. Пышные черные волосы были собраны в узел, подчеркивавший тонкую грациозную линию шеи. Ассистент подвел Хло к специальной отметке около фонтана. Гример припудрил ее оливковую кожу, а фотограф Стюарт элегантно поднес к ее щеке маленькую линейку.
– Очень хорошо, дорогая, – проворковал он.
– Уволить Стюарта! – рассмеялась Марси. – Он красится больше, чем Хло. Мне кажется или он действительно сегодня кокетничает больше, чем обычно?
– Сегодня все ведут себя более странно, чем обычно. И Стюарту тоже нелегко.
– Может быть, он влюблен.
– В Хло?
– Конечно, нет, – засмеялась Марси. – В кого-нибудь из окружения или в гримера. Я не знаю. Господи, ты только взгляни на нее. Даже в самые лучшие мои времена я никогда не буду так хорошо выглядеть!
– Прекрати сейчас же! – засмеялась Кэлли. – Ты прекрасно знаешь, что выглядишь прекрасно.
– Но не так. Я не об этом. Хоть французы и сумасшедшие, но у них есть стиль. Она действительно сногсшибательна. Нам повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Учитывая деньги, которые она получает, ей повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Слушай, я лучше вернусь и попробую сдвинуть все это с мертвой топки. Увидимся позже, подружка.
– Ты не хочешь остановиться перекусить на обратном пути в гостиницу? – спросила Марси.
– Нет, спасибо, – ответила Лили. – Я обещала маме, что буду сегодня вечером у нее.
Марси посмотрела на часы.
– Но уже очень поздно. Почти полночь.
– Знаю. Я ненадолго. Просто завтра еще один длинный день, а послезавтра мы сворачиваемся. У меня может не быть другого случая.
– Хорошо, поеду домой. Тебя подвезти?
– Нет, не надо. Хло собиралась меня подбросить.
– Хорошо. Встретимся завтра в восемь. В кофейне.
– Нет, лучше на площадке. Если будет очень поздно, то я останусь. – Лили старалась говорить ровным голосом, чтобы скрыть напряжение, от которого ее всю колотило.
– Ладно, пока, – Марси запихнула пачку сценариев в мягкий кожаный портфель, поднялась и перешла через площадь к ожидавшей ее машине.
Лили вошла в грузовик. Хло, на которой были только джинсы, сидела за гримерным столиком и на маленьком зеркале осторожно надрезала бритвенным лезвием два пакетика белого порошка. Она наклонилась и проглотила содержимое одного пакетика.
– Пошли, Хло, поторопись. Мы можем опоздать.
– Расслабься, дорогая, – сказала она. – Не хочешь попробовать? Будь моим гостем. – Она показала рукой на второй пакетик. – Это лучше, чем…
– Нет, спасибо, – прервала ее Лили.
– Как хочешь. – Хло нагнулась и проглотила содержимое второго пакетика. Потом взглянула на себя в большое театральное зеркало: темные и мягкие как соболиный мех, волосы, шелковистые оливковые плечи, безупречная обнаженная грудь… Она подошла к Лили, взяла ее руку и положила себе на плечо так, что пальцы Лили слегка коснулись ее великолепной груди.
– Посмотри на нас, Лили, – тихо сказала она. – Что ты видишь?
– О, Господи, Хло, – смех Лили прозвучал, как серебряные колокольчики. – Пожалуйста, поторопись.
– Нет, – настаивала Хло. – Посмотри на нас в зеркало. Мы обе так красивы, правда? Мы прекрасная пара. Ты, такая светлая и холодная. И я, такая темная и горячая.
На мгновение Лили улыбнулась тому, что она приняла за неудачный подбор слов на неродном языке, но быстро поняла, что это было сказано намеренно. В глазах Хло, почти черных, с поволокой, она прочитала тот же жадный интерес, который она так часто видела у мужчин. Она иногда встречала такое выражение глаз у женщин, у старшеклассниц в школе в Экс-ле-Байнс, не раз у Мадам. Она аккуратно убрала руку.
– Нам надо спешить, Хло.
Хло продолжала смотреть на их отражение в зеркале, но Лили уловила легкую перемену в ее глазах. Это был уже не взгляд, полный желания, но тоже знакомый Лили взгляд совершенной уверенности в своей красоте, в своей власти, взгляд женщины, принимающей обожание других с той же легкостью, с какой другие выпивают стакан воды. Этот минутный эпизод не удивил их, не смутил и не поссорил. Они слишком хорошо понимали друг друга. Хло встала и сняла с вешалки длинную белую шелковую рубашку, надела ее и затянула в талии.
– Возможно, в другой раз, дорогая, – улыбнулась она. – Не волнуйся. Генри будет здесь. Он нас подождет. Я очень хороший покупатель. Пошли, я готова. – Она вытащила связку ключей из большой сумки. – Пошли.
Они прошли по булыжной мостовой, пожелав спокойной ночи съемочной группе, и поспешили к зеленому «порше» на другой, стороне площади.
– Хло, посмотри. Ты видишь этого мужчину? Вот того, в плаще. Ты видишь, как он на нас смотрит?
– Наверняка мужчины часто на тебя смотрят, дорогая! – рассмеялась Хло.
– Я не об этом. Я видела его раньше. Мне кажется, он меня преследует.
– Лили, не становись параноиком. Ты почувствуешь себя лучше сразу же после того, как мы сделаем для тебя эту маленькую покупку.
9
– Марси, подожди. Кто-то идет.
– Ерунда, это, наверно, Брэди. Мы можем закончить с тобой завтра утром. Это не так важно.
– Ладно, тогда поговорим потом, – Кэлли положила трубку, запахнула халат и пошла открывать дверь.
– Иду, иду. Потерпите, – крикнула она, так как стук в дверь повторился.
– Это я. Джим Лиджетт.
– Джим? – удивилась она, открывая дверь. – Привет. Проходи. В чем дело? Ты выглядишь…
– Я пытался дозвониться тебе или Марси в течение десяти минут. Обе линии были заняты.
– Да, мы обсуждали расписание завтрашних съемок.
– Кэлли, – сказал Джим, садясь на кровать. – Мне позвонили из Нью-Йорка. Элиза Мадиган. У нее был сердечный приступ. В офисе. Примерно в полдень. Она обедала в офисе, и ее секретарь услышал, как она…
– О Боже! Что с ней?
– Они вызвали скорую, которая отвезла ее в больницу Леннокс-хилл. Когда они туда приехали, она уже умерла.
– Боже мой, Боже мой! – сказала Кэлли, теребя пояс халата. Она представила себе Элизу на месте Дрю на белых подушках в Леннокс-хилл. – О Боже мой.
– Мне очень жаль, Кэл, – сказал Джим. – Я знаю, что вы были близки. Я тоже очень ее любил. Послушай, нам надо сказать Марси.
– Да. Конечно. Слушай, Джим. Ты скажешь Марси? Д я постараюсь найти Лили. Она у своих. Господи, я не помню фамилию ее матери после замужества. Николь… Может быть, Марси помнит. Я скажу Брэди. Может быть, нам следует быстро все закончить. И ехать обратно. Слушай, скажи все Марси и передай, что я позвоню ей чуть позже. Хорошо?
– Ерунда, это, наверно, Брэди. Мы можем закончить с тобой завтра утром. Это не так важно.
– Ладно, тогда поговорим потом, – Кэлли положила трубку, запахнула халат и пошла открывать дверь.
– Иду, иду. Потерпите, – крикнула она, так как стук в дверь повторился.
– Это я. Джим Лиджетт.
– Джим? – удивилась она, открывая дверь. – Привет. Проходи. В чем дело? Ты выглядишь…
– Я пытался дозвониться тебе или Марси в течение десяти минут. Обе линии были заняты.
– Да, мы обсуждали расписание завтрашних съемок.
– Кэлли, – сказал Джим, садясь на кровать. – Мне позвонили из Нью-Йорка. Элиза Мадиган. У нее был сердечный приступ. В офисе. Примерно в полдень. Она обедала в офисе, и ее секретарь услышал, как она…
– О Боже! Что с ней?
– Они вызвали скорую, которая отвезла ее в больницу Леннокс-хилл. Когда они туда приехали, она уже умерла.
– Боже мой, Боже мой! – сказала Кэлли, теребя пояс халата. Она представила себе Элизу на месте Дрю на белых подушках в Леннокс-хилл. – О Боже мой.
– Мне очень жаль, Кэл, – сказал Джим. – Я знаю, что вы были близки. Я тоже очень ее любил. Послушай, нам надо сказать Марси.
– Да. Конечно. Слушай, Джим. Ты скажешь Марси? Д я постараюсь найти Лили. Она у своих. Господи, я не помню фамилию ее матери после замужества. Николь… Может быть, Марси помнит. Я скажу Брэди. Может быть, нам следует быстро все закончить. И ехать обратно. Слушай, скажи все Марси и передай, что я позвоню ей чуть позже. Хорошо?