Кренц Джейн Энн. Безрассудство

 
   Весь остаток дня Феба прожила как во сне. Временами она начинала думать, что все происходящее ей действительно только снится, но порой какая-то восторженная, немыслимая надежда охватывала ее.
   Церемония, сделавшая ее женой Габриэля, прошла быстро, почти поспешно. И уж точно ничего романтического в этой церемонии не было. Габриэль предъявил специальную брачную лицензию, а деревенского священника интересовала лишь цена.
   Габриэль усадил Фебу в свою коляску, опустился на сиденье рядом и взялся за вожжи. Странное тревожное молчание воцарилось между новобрачными.
   Тщетно Феба повторяла себе, что сегодня день ее свадьбы, что она только что вышла замуж за человека, которого любит, — все равно невозможно было в это поверить.
   Приближался вечер, и ощущение нереальности происходящего все усиливалось. С моря поднимался туман, весь Сассекс уже был окутан серой пеленой. Феба вздрогнула, когда вечерняя прохлада добралась до нее, несмотря на плотное дорожное платье.
   Она уже совсем было приготовилась заговорить, чтобы хоть как-то нарушить тяжелое гнетущее молчание, но тут увидела преступившие из тумана неясные очертания замка. В таинственном вечернем свете замок казался призраком, заколдованным дворцом, явившимся из средневековых легенд.
   Теперь глаза Фебы заблестели неподдельным любопытством. Она выпрямилась.
   — Что это, Габриэль?
   — Это «Дьявольский туман».
   — Ваш дом? — Она восторженно схватила его за руку. — Вы живете в замке?
   Впервые с той минуты, как он вытащил ее из придорожной таверны, губы Габриэля тронула улыбка.
   — Я так и думал, что вам понравится.
   Все чувства Фебы ожили, словно цветы под солнцем.
   — Просто замечательно. Я понятия не имела, что вы живете в таком чудесном замке. Правда, я сейчас подумала, что это так похоже на вас.
   — Я думаю, вам тоже здесь понравится, Феба.
   — Еще бы, — в полном восторге согласилась она. — Я всегда мечтала жить в замке!
   Когда час спустя Феба и Габриэль садились ужинать, ее восторг все еще не померк. Габриэль с довольной улыбкой наблюдал за ней. Его новоявленной жене явно понравилась величественная, с высокими сводами столовая.
   Его жене. Он смотрел на нее с предощущением страсти. Всего через несколько часов она действительно будет принадлежать ему.
   В вырезе платья он видел нежную линию ее плеч и грудь, млечно-белые округлости, словно полные луны. Свет канделябра играл яркими искорками в ее волосах. Глаза цвета топаза сияли, но в глубине их мерцала тайна. Он видел, как легкий румянец окрасил ее щеки, и понимал, что и она думает о предстоящей ночи.
   Страстное желание немедленно схватить ее, стиснуть в объятиях и унести в спальню прямо сейчас охватило его. Скоро, пытался он успокоить себя. Совсем скоро она будет полностью принадлежать ему.
   — Мне нравится «Дьявольский туман», — сказала Феба в то время, как дворецкий наливал вино в ее бокал. — Я с нетерпением жду завтрашнего утра, когда смогу осмотреть весь замок.
   — Сразу после завтрака я сам поведу тебя на экскурсию, — пообещал ей Габриэль. — Ты увидишь все, даже катакомбы.
   — Катакомбы? — Феба была совершенно очарована.
   — Когда-то их использовали как кладовые для хранения припасов, ну и, наверное, как темницу, — пояснил Габриэль. — Но я называю их катакомбами, поскольку там получилось что-то вроде лабиринта. Ты должна обещать, что никогда не отправишься туда одна.
   — Почему?
   — Там опасно, — сказал Габриэль. — Там множество потайных дверей и проходов, которые открываются и закрываются скрытыми в стене механизмами.
   Феба не помнила себя от восторга.
   — Это же просто замечательно! Я хочу немедленно пойти туда!
   — Конечно, утром, сразу после завтрака, — заверил он ее. И уж он постарается, чтобы завтрак был очень поздним. Он не собирается вскакивать чуть свет, когда рядом с ним в постели будет Феба.
   — А откуда у тебя эти замечательные доспехи? — спросила Феба, принимая из рук лакея пирог с телятиной. — Их так много в главной зале — самая необыкновенная коллекция, какую я когда-либо видела!
   — Отовсюду понемногу.
   — А этот девиз над дверью. Audeo. Это девиз графов Уальдов?
   — Всех графов Уальдов, начиная с меня, — подтвердил Габриэль.
   Феба быстро глянула на него.
   — Ты хочешь сказать, что сам его придумал?
   — Вот именно.
   Феба поощрительно улыбнулась.
   — На латыни это значит «я посмею», не так ли?
   — Совершенно верно.
   — Этот девиз вам прекрасно подходит, граф.
   — И вам тоже, графиня, — многозначительно ответил он. Феба явно обрадовалась.
   — Ты правда так думаешь?
   — Убежден.
   — Это очень лестно, милорд! — рассмеялась она. — Но тебе, вероятно, моя смелость не очень-то пришлась по вкусу. Знаешь, сегодня утром, когда я увидела тебя, мне показалось, что серьезных неприятностей не миновать. Но все уже позади, правда?
   Габриэль коротким кивком отослал дворецкого и лакея. Когда дверь за слугами закрылась, он откинулся в кресле и поднес к губам свой бокал.
   — Что касается того, что произошло, Феба, — тихо начал он.
   — Да, милорд? — Она, казалось, была полностью увлечена пирогом с телятиной.
   Габриэль помолчал, вспоминая сомнения, которые терзали его утром, когда он мчался за ней вдогонку.
   — Феба, мне кажется, я все-таки лучше, чем Килбурн.
   Вилка застыла на полпути ко рту. Феба медленно опустила ее и взглянула на Габриэля.
   — Я не это имела в виду. Конечно, ты гораздо лучше, чем Килбурн. Я никогда бы не вышла за тебя замуж, если бы ты был таким противным, как он.
   — Тебе пришлось бы выйти за него замуж, если бы ему удалось похищение. — Габриэль понимал, что его голос сейчас звучит слишком резко, но ничего не мог с собой поделать. Каждый раз, вспоминая о попытке похитить у него Фебу, он невольно чувствовал внутри смертельный холод.
   — Я бы не вышла замуж за Килбурна, даже если бы ему и удалось меня похитить, — чуть содрогнувшись, сказала Феба. — Я предпочла бы провести остаток жизни в бесчестии и заточении.
   — Твоя семья настояла бы на браке…
   — Пусть бы настаивали, я все равно никогда не согласилась бы.
   — Ты и за меня не хотела выходить замуж, но попытка сбежать не увенчалась успехом. — Габриэль насмешливо прищурил глаза.
   Феба вся вспыхнула и уставилась в свою тарелку.
   — Плохо старалась.
   Пальцы Габриэля сильнее сжали бокал, костяшки пальцев побелели.
   — Ты убежала от меня, Феба.
   — Только потому, что мне понадобилось время на раздумье. Я не желала, чтобы вы все решали за меня. Но к тому времени, когда это колесо сломалось, я уже поняла, что совершила ошибку.
   — И почему ты так решила?
   Феба поковыряла у себя в тарелке, снова отложила вилку и вздохнула. На этот раз их глаза встретились.
   — Я поняла, что не прочь выйти за тебя замуж.
   — Почему?
   — Я думаю, ты и сам знаешь ответ на свой вопрос.
   Он лукаво улыбнулся.
   — Попробую догадаться… Так вот — ты вышла за меня замуж, чтобы добраться до моей библиотеки?
   В глазах Фебы тоже зажглись веселые огоньки.
   — Не совсем так, хотя, раз уж мы заговорили об этом, должна признать, милорд, что ваша библиотека принадлежит к числу самых больших ваших достоинств.
   Габриэль оттолкнул от себя тарелку и аккуратно сложил руки на столе.
   — Ты вышла за меня замуж потому, что тебе хочется еще раз пережить то, что было ночью в саду Брэнтли?
   Феба слегка покраснела.
   — Как я вам уже говорила, милорд, это было очень приятно, но я не стала бы выходить замуж только ради… этих приятных ощущений.
   — Так почему же ты вышла за меня замуж?
   Феба отхлебнула довольно большой глоток вина и осторожно поставила бокал на стол.
   — Потому что вы мне очень нравитесь, милорд. И это вам прекрасно известно.
   — Нравлюсь?
   — Да, — кивнула она, снова крутя в руках вилку.
   — Я нравлюсь тебе больше, чем Нил Бакстер?
   — Разумеется. — Феба нахмурилась. — Нил был очень добр ко мне и тоже увлекался средневековой литературой. Но все дело в том, что я его не любила. Для меня он всегда был только другом. Именно поэтому я и чувствую себя виноватой. Он покинул Англию только потому, что хотел заработать денег и жениться на мне.
   — Послушай, Феба… Я обязан это сказать. Твой отец заплатил Бакстеру изрядную сумму, чтобы тот покинул Англию, — резко произнес Габриэль. — Только поэтому Бакстер отправился в Южные моря. Он ухаживал за тобой ради того, чтобы выжать деньги из твоих родных.
   Феба застыла, глаза ее испуганно раскрылись.
   — Я не верю тебе.
   — Спроси своего отца. — Габриэль отхлебнул глоток вина. — Кларингтон сам сказал мне об этом. Хотел откупиться от меня, когда думал, что я беден, и случайно обмолвился, что с Бакстером это сработало.
   — Отец никогда не говорил, что он заплатил Нилу.
   — Разумеется, он старался щадить твои чувства, — продолжал Габриэль, — и понимал, как ты огорчишься, если узнаешь, что Бакстер никогда не имел честных намерений. Хорошо еще, что бедняга Кларингтон не знал о твоих поисках убийцы Бакстера, иначе он выложил бы тебе всю правду.
   В глазах Фебы все еще стояло недоумение.
   — Ты уверен в этом?
   — У меня нет никаких сомнений. Бакстер использовал тебя, чтобы заполучить деньги. Больше его ничто не интересовало. Он вполне заслужил свою судьбу, заслужил все, что случилось с ним в Южных морях.
   — Но я целый год страдала при мысли, что Нил погиб по моей вине. Я думала, он пытался добыть состояние, чтобы жениться на мне. Он называл себя моим Ланселотом, он клялся, что всю жизнь будет служить мне. Я была его Дамой-на-башне.
   — Пора тебе забыть о своей надуманной вине перед Бакстером, — произнес Габриэль, — пора забыть и самого Бакстера.
   — Я потратила несколько месяцев на то, чтобы найти его убийцу.
   — Оставь в покое чертовы поиски!
   — Кажется, я прожила этот год будто во сне, — прошептала Феба. — Если ты говоришь правду, я потратила зря столько времени. Столько сил. Столько чувств!
   — Забудь его, Феба.
   Дрожащими пальцами Феба сложила свою салфетку и аккуратно подоткнула ее под край тарелки.
   — Я начинаю сомневаться в своей способности правильно судить о людях.
   — Боже, мы все совершаем столько ошибок, — пожал плечами Габриэль. — Я сам точно так же ошибся восемь лет назад, когда пытался бежать вместе с твоей сестрой.
   — Вот как? Значит, ты ошибся? А теперь — не совершила ли я непоправимой ошибки, выйдя за тебя замуж?
   Он еще не понимал, что означает это странное мерцание ее глаз.
   — Феба, я сказал тебе правду только для того, чтобы ты прекратила свое расследование. Мне не нравится быть мужем женщины, которая думает только о том, как схватить убийцу. Это причиняет лишние неудобства.
   — Понимаю. — Она взглянула ему прямо в лицо. — Ты с самого начала знал правду о Ниле?
   — Твой отец рассказал мне все вскоре после того, как я приехал в Лондон, — чуть поколебавшись, ответил Габриэль.
   — Вы делали вид, будто помогаете мне в расследовании! И вы хотите, чтобы я поверила в честность ваших намерений, милорд?
   — Но у меня и в самом деле были честные намерения. — Только теперь он понял, что угодил в собственную ловушку. — Феба, я все объясню!
   — Не думаю, что вы сможете объяснить мне это, сэр, — сказала Феба, поднимаясь. — Вы мне лгали. Вы говорили, будто помогаете искать убийцу Нила. На самом деле вы и не собирались искать того пирата, который его убил, ведь так, сэр?
   Ловушка захлопнулась. Он не мог признаться, что первоначальным его намерением была месть. Это расстроило бы ее еще больше. Он мог только повторить:
   — Я не лгал тебе.
   — Вы лгали. Отвечайте, зачем вы женились на мне? — Глаза ее полыхали яростью.
   — Я полагал, мы прекрасно подойдем друг другу. — Габриэль пытался сохранить спокойный, рассудительный тон. — Тебе надо только остепениться, научиться сдерживать свои безрассудные порывы.
   — Безрассудные порывы? Вроде того, который толкнул меня нынче выйти замуж? — Феба уже поднялась из-за стола. — Благодарю вас, милорд, этот урок пойдет мне на пользу. Впредь я обещаю следить за своими безрассудными порывами.
   Габриэль понял, что она сию же минуту покинет комнату.
   — Феба, сядь на место! Я с тобой разговариваю.
   — Можете закончить эту беседу наедине с собой. Мне нечего добавить к нашему разговору. Вы лучше меня ответите на все вопросы.
   — Черт побери, Феба, немедленно вернись!
   — И не подумаю, милорд.
   — Я твой муж, в конце концов, — гневно напомнил ей Габриэль. — Сегодня нам предстоит первая брачная ночь. Если ты закончила ужин, поднимись наверх. Я скоро присоединюсь к тебе.
   Не снимая ладони с ручки двери, она обернулась к нему и обожгла гневным взором.
   — Прошу меня извинить, милорд, на сегодня с меня достаточно развенчанных иллюзий. — И захлопнула за собой дверь.
   Наступила тишина. Габриэль заскрипел зубами.
   «Она не посмеет запереть дверь своей спальни», — подумал он. Черт побери, она его жена.
   Но как бы ни пытался себя успокоить, он знал, что Феба вполне способна отказать ему в супружеских правах в первую же их ночь.
   Господи, да она способна на все, что угодно.
   Часом позже он обнаружил, что она не заперла дверь своей спальни. Ее просто там не оказалось. Габриэль обыскал весь замок. В конце концов обнаружил, что Феба укрылась на башне, в той самой комнате, которую он использовал как кабинет. И вот там-то заперла за собой дверь.
   Габриэль заколотил в нее:
   — Феба, какого дьявола ты там делаешь?
   — Я проведу ночь здесь, Габриэль, — услышал он в ответ, — мне надо подумать. Я должна разобраться во всем.
   Тут Габриэль припомнил, что в одном из шкафов осталась рукопись «Дамы на башне». Если она найдет эту книгу, он больше ни слова от нее не добьется.
   Она же не знает, как эта книга оказалась у него. И сразу подумает о самом худшем. И будет права. Он в самом деле повинен в смерти Нила Бакстера.
   При мысли о грозящей катастрофе Габриэль почувствовал, как его охватывает леденящий ужас. И еще почувствовал, что, как и его жена, он тоже способен на все.

Глава 12

   Феба обнаружила в камине дрова и развела огонь. Поднявшись с корточек, осмотрела освещенную пламенем маленькую комнату. Она сразу догадалась, что здесь кабинет Габриэля.
   Она чувствовала себя так, как если бы вторглась в чужие владения, но ее притягивала эта комната, словно соединявшая ее с Габриэлем. Ей казалось, что она ощущает здесь его незримое присутствие, слышит биение его сердца.
   Она наткнулась на комнатку в башне случайно, когда металась по замку в поисках убежища. Прихватив с собой подушку и одеяло, твердо рассчитывая провести здесь ночь, она, несмотря ни на что, была уверена, что Габриэль попытается настоять на своих супружеских правах. Прежде всего он натура чувственная, к тому же не из тех, кто может не ответить на открытый вызов.
   Кстати, бросать рыцарям вызов — непозволительная ошибка. Возможно, если бы она попыталась объясниться с ним, ссоры удалось бы избежать. Но теперь поздно. Катастрофа уже произошла. И кстати, ей совсем не хочется что-то объяснять. Для этого она слишком обижена на него и сердита.
   Подумать только, сколько месяцев она чувствовала себя виновной в смерти Нила Бакстера! Неужели Нил действительно лгал? Трудно поверить! Должно же быть всему случившемуся хоть какое-то объяснение.
   При мысли, что Габриэль обманул ее и только притворялся, будто помогает в расследовании, Феба готова была заплакать. Габриэль лгал ей, лгал намеренно. Это невыносимо.
   Конечно, она должна признать, что тоже не была вполне откровенна с Габриэлем, но она не вводила его в заблуждение намеренно, как он. Просто несчастное стечение обстоятельств, над которыми никто не властен. Себя она вполне могла оправдать, а вот Габриэля — нет. Необходимо время, чтобы хорошенько все обдумать. Надо решить, что же делать дальше, и попытаться понять, как наладить эту странную семейную жизнь.
   Она присела за стол Габриэля. За этим столом он пишет. Здесь, в освещенной каминным пламенем комнате, Она чувствовала себя необычайно близко к Габриэлю. Феба дотронулась до лежавшего на столе пера. «Этим пером он создает новые легенды», — с благоговейным трепетом подумала она.
   Легкий скрежет донесся снаружи, прервав ее грезы. В испуге Феба выронила перо и вскочила на ноги. Скрежет повторился, и рука Фебы с невольным испугом метнулась к горлу.
   «Это не ветка дерева, царапающая о камень», — мелькнула у нее мысль. В башне три этажа, и деревьев рядом нет.
   Снова едва слышный скрежещущий звук. Феба проглотила тревожный комок в горле. Верить в привидения глупо, но в таком старом замке, должно быть, не раз проливалась кровь. Что, если…
   Приглушенный удар — и темная фигура спрыгнула на узкий подоконник. Кто-то резко постучал в окно. Феба поспешно отступила к двери, нащупывая рукой замок. Губы приоткрылись, еще миг — и ее крик разбудил бы всех обитателей замка.
   Окно башни распахнулось, в комнату ворвался Габриэль. За его спиной осталась болтаться длинная толстая веревка. Феба поняла, что он спустился с крыши, и смотрела на него, приоткрыв рот в изумлении и ужасе.
   — Вечер добрый, мадам жена. — Глаза Габриэля сияли при свете очага, когда он с нарочитой медлительностью стаскивал с рук перчатки. Он даже не запыхался. Перед спуском он снял с себя галстук и жилет, белая рубашка почернела от грязи, башмаки были сильно поцарапаны. — Мне следовало ожидать, что вы и брачную ночь сумеете сделать в высшей степени эксцентричной, — весело добавил он.
   Голос наконец вернулся к Фебе:
   — Габриэль! Боже мой, какой идиот… Да ты же мог убиться!
   Она бросилась к окну. Тяжелая веревка уходила вверх, на крышу. Оттуда до земли так высоко. Феба прикрыла глаза, страшные картины мелькали перед ней. Словно воочию, она видела распростертое на камнях тело Габриэля.
   — Хорошо, что ты растопила камин. — Габриэль протянул руки к огню. — На улице довольно холодно.
   Феба с трудом отвела глаза от окна и набросилась на Габриэля с упреками:
   — Ты спустился с крыши!
   — А что мне оставалось? — пожал он плечами. — Дверь в эту комнату была заперта. Ты, надо полагать, случайно забыла о ней?
   Терпение Фебы лопнуло.
   — Ты что же, рисковал своей шеей, только бы непременно осуществить свои супружеские права? — завопила она. Габриэль по-хозяйски окинул взглядом всю ее фигуру.
   — А ради чего же еще, дорогая?
   — С ума сошел? — «Чем бы таким запустить в него?»— Дурак, идиот, болван! Не могу поверить! Неужели у тебя нет ни капли здравого смысла?
   — Просто смешно слышать подобное обвинение от тебя!
   — Ничего смешного! Ты мог разбиться насмерть!
   Он пожал плечами:
   — Это не страшнее, чем взбираться на мачту…
   «Боже мой! Точь-в-точь сцена из» Дамы на башне «.
   Феба решительно шагнула вперед и остановилась прямо перед Габриэлем.
   — Ты больше никогда не будешь делать ничего подобного, слышишь?
   Глаза Габриэля вспыхнули. Он взял в ладони ее лицо.
   — Я сделаю это снова, если ты опять убежишь от меня.
   — Габриэль, ты напугал меня до смерти. Мне показалось, что я вижу, как ты лежишь там, внизу, на камнях. Ты не должен так безумно рисковать.
   Быстрый властный поцелуй прервал ее слова.
   — Обещаешь, что никогда больше не попытаешься сбежать от меня?
   Она прикоснулась ладонью к его груди, вгляделась в резкие черты дорогого ей лица.
   — Обещаю. Но и ты — обещаешь больше не поступать столь безрассудно?
   Он легонько провел пальцем по ее щеке.
   — Ты так волнуешься из-за меня, дорогая.
   — Ты же знаешь, — ответила она, и губы ее затрепетали.
   — Значит, больше не будешь убегать от меня и запираться. Потому что, если ты сделаешь это еще раз, я снова доберусь до тебя, даже если придется спуститься по веревке с самого неба.
   — Габриэль, послушай…
   — Даже если мне придется лезть за тобой в преисподнюю! — тихо, но яростно сказал он.
   — О Габриэль! — Феба не в силах была противиться ему дольше.
   — Иди ко мне, моя Дама-на-башне. — Габриэль крепко прижал ее к себе. Его ладонь скользнула по спине Фебы.
   Он услышал тихий стон и наклонился к жене. Их уста слились в поцелуе, и тело Фебы охватила сладостная дрожь. Жаркое тепло омывало изнутри все ее существо и сливалось с острым чувством тоски и желания, так что слезы выступали на глазах. Опустив ресницы, Феба сомкнула руки на шее Габриэля и отдалась волнам этого тепла.
   — Все так и должно было случиться, дорогая моя, — шептал Габриэль, — я знал это с первой нашей встречи.
   — Правда? — откликнулась Феба. Она уже с трудом держалась на ногах, приникнув к нему, почти касаясь губами твердой линии его рта. Наклонившись, она внезапно поцеловала его запястье. — Я боялась поверить, что ты чувствуешь ко мне… чувствуешь та же, что я чувствую к тебе…
   Он улыбнулся, касаясь губами ее щеки.
   — И что же ты чувствуешь ко мне?
   Она вся задрожала.
   — Я люблю тебя.
   — Ах, Феба. — Его руки сжали ее и потянули вниз, на одеяло, которое она приготовила для себя на ковре возле огня.
   Вдруг вся комната завертелась — завертелась в немыслимом танце!..
   Феба лежала на спине, юбка сбилась к коленям. Габриэль вытянулся рядом, его нога проникла между ее ног, вынуждая раздвинуть бедра, нежно прижимая ее к полу. Она открыла глаза и увидела, что Габриэль пристально смотрит ей в лицо.
   — Габриэль, я много думала об этом.
   — Вот как? — Он прижался губами к ее губам, надеясь на ответ.
   — Да. Мне очень нравятся твои поцелуи. И мне нравится, как ты дотрагиваешься до меня.
   — Уже хорошо. — Теплые губы Габриэля легко коснулись ее плеча. — Потому что мне очень нравится дотрагиваться до тебя.
   — И все-таки, — торопилась договорить Феба, — я почти уверена, что нам лучше подождать с осуществлением супружеских отношений.
   — Мне показалось, что ты больше не сердишься на меня. — Теперь он покусывал мочку ее уха.
   — Не сержусь, — призналась она. И как могла она сердиться, когда каждое его прикосновение опаляло ее словно огнем. — Но мы должны еще многое прояснить. Все, о чем мы говорили сегодня за ужином. Габриэль, мы ведь почти не знаем друг друга.
   — Мы, кажется, договорились, что ты не будешь больше убегать от меня.
   — Я никуда не убегу, — быстро сказала она. — Мы будем жить как муж и жена. Только я думала, нам необходимо получше узнать друг друга, а потом уже стать мужем и женой в этом смысле. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Он снова сжал ее голову в своих ладонях, и снова Феба смотрела из-под ресниц в его глаза. Огонь в очаге подчеркивал ястребиные черты его лица и придавал таинственность его непроницаемому взгляду.
   — Скажи еще раз, что ты меня любишь, Феба.
   — Я люблю тебя, — шепотом повторила она. Он с усилием улыбнулся.
   — К тому же мы женаты. Так почему же мы должны ждать?
   Феба собралась с духом:
   — Но я еще не знаю, что ты чувствуешь ко мне, Габриэль. Я убежала сегодня, опасаясь, что ты хочешь жениться на мне только из рыцарских побуждений.
   Он снова взял губами мочку ее уха и на этот раз прикусил ее так, что Феба вздрогнула.
   — Поверьте, мадам, я женился на вас вовсе не из рыцарских побуждений.
   — Ты совершенно уверен в этом? — настаивала она. — Мне важно знать, что ты женишься на мне не вынужденно.
   Он заглянул ей в глаза:
   — Я хочу тебя так, как не хотел ничего на свете.
   Она прочла желание в его глазах.
   — Габриэль! Это правда, правда, Габриэль?
   — Правда, — сказал он, нежно прижимаясь губами к ее губам. — Я покажу тебе, что это правда. — Его язык проник меж ее губ, приглашая ее отведать вкус мужа подобно тому, как муж впивал ее вкус.
   Проснувшаяся в Фебе женская интуиция подсказала ей, что таким образом Габриэль сообщает ей о своих чувствах. Он любил ее. Он не мог бы заниматься любовью так, как это происходило между ними, если бы не любил.
   Габриэль нащупал шнуровку платья и распустил ее несколькими быстрыми движениями. Секунду спустя Феба обнаженной кожей ощутила тепло, исходившее от камина. Габриэль снял с нее и платье, и нижнюю юбку. Ладонь Габриэля медленно ласкала ее грудь.
   Прикосновение загрубевших мужских пальцев к соскам возбуждало ее. Феба широко раскрыла глаза, неожиданно осознав, что теперь на ней остались только чулки.
   — Все хорошо, дорогая. Ты так прекрасна. — Пальцы Габриэля поглаживали ее тело, ласкали его, изучали. — Боже мой, как ты красива! — Наклонившись, он осыпал горячими поцелуями ложбинку между ее грудей.
   Феба выгнулась, прижимаясь к нему, и уже не испытывала смущения, побежденная желанием, которое она чувствовала в нем.
   Ладонь Габриэля сомкнулась на ее лодыжке и двинулась выше по ноге к бедру. Он так и не снял с нее подвязки. Феба нашла весьма неожиданным, что из всей одежды на ней почему-то уцелели чулки.
   Уткнувшись лицом в плечо мужа, Феба осторожно распахнула его рубашку. Дотронувшись до жестких курчавых волос на груди Габриэля, она впервые испытала восторг и инстинктивным движением коснулась его груди кончиком языка. Габриэль резко втянул в себя воздух.
   — Ты очень вкусный, — заверила она. Он тихо рассмеялся, но смех его тут же перешел в стон. Габриэль осторожно сжал руками ее грудь.
   — Я так давно хочу тебя.
   Феба заметила, как обрисовывается под тонкими бриджами его напрягшаяся мужская плоть. Это мужское желание — доказательство ее женской привлекательности — вернуло Фебе уверенность в себе. Казалось, ее увлек золотой сверкающий сон.» Но ведь это не сон, — напомнила она себе. — Все происходит наяву «.