Страница:
— Да, но женитьба? — Этого Прюденс никак не ожидала. Потрясенная, она пристально взглянула на него, пытаясь без очков разглядеть его лицо. — Себастиан, вы серьезно?
— Уверяю вас, никогда в жизни я не говорил так серьезно.
Радость захлестнула ее. Но тут же проснулась осторожность. Прюденс прекрасно понимала, что Себастиан считает ее забавным созданием. Он испытывает к ней интерес и, очевидно, некоторую долю страсти. Но пока еще ни слова не было сказано о любви. Даже лаская ее, он ни разу не обмолвился, что любит.
— Вы действительно считаете, что мы подходим друг другу, Себастиан?
— Вы мне подходите, как никакая другая, — ответил он.
— Хорошо. — Прюденс напряженно соображала, как бы получить нужный ответ. — Это, конечно, большая честь для меня, милорд.
— Прекрасно. Значит, решено, — быстро сказал Себастиан. — Утром я прослежу, чтобы мне прислали специальную лицензию. Леди Пемброук возьмем в свидетельницы.
Прюденс охватила паника.
— Как я уже сказала, это для меня большая честь. Я понимаю, что было бы гораздо проще поддерживать любовную связь, не вступая в брак. Поэтому не пойму, почему вы настаиваете на более прочных узах.
— Причин для нашего брака сколько угодно, — холодно заметил Себастиан.
— Вот как?
— Естественно. Иначе я не сделал бы вам предложение.
Прюденс дотянулась до очков и водрузила их на нос.
— Тогда, может быть, вы соблаговолите назвать хоть часть из них?
Он одарил ее самодовольной улыбкой, в которой сквозило явное превосходство.
— Как желаете, хотя я полагал, что они очевидны. Вы очень страстная женщина, Денси. Для меня это важно, поскольку время от времени я испытываю физическое желание, которое необходимо удовлетворять.
Прюденс охватило отчаяние от того, что об их страсти он говорит столь небрежно.
— Продолжайте.
— Так вот. Кроме, образно говоря, фактора здоровья, мы испытываем и интеллектуальный интерес друг к другу.
— Это верно, — подтвердила Прюденс.
— Одним словом, мне с вами не будет скучно, моя радость. — Себастиан легонько коснулся губами ее губ. — А я, со своей стороны, попытаюсь не наскучить вам.
— Ну что вы, мне с вами никогда не будет скучно, — быстро сказала Прюденс.
— Хотелось бы также отметить, что совместная жизнь благотворно скажется и на наших расследованиях. Живя под одной крышей, мы сможем давать взаимные советы и гораздо более эффективно изучать методы друг друга.
— Да, это очевидно, — согласилась Прюденс, но чувство беспокойства усилилось. Она осторожно попыталась подыскать нужные слова. — И тем не менее вы и в самом деле считаете, что взаимные интересы и… некоторая доля тепла друг к другу служат достаточным основанием для женитьбы? Себастиана поразил этот вопрос.
— Лучшего основания и не надо.
— Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь, — подсказала Прюденс.
— Любовь? — Себастиан неодобрительно прищурился, будто она не только удивила, но и разочаровала его. — Будет вам, Денси, никогда не поверю, что и вы пали жертвой романтических иллюзий. Не может быть, чтобы такая рассудительная, понятливая, необыкновенно умная женщина, как вы, оказалась настолько глупа, чтобы верить в такое зыбкое и иллюзорное понятие, как любовь.
Прюденс судорожно сглотнула:
— Ну…
— Мы с вами привыкли полагаться только на здравый смысл, а не на эмоции, — безжалостно продолжал он. — Мы разгадываем тайны и ищем доказательства. Наш логический ум не подвержен пылким фантазиям, как это наблюдается у лорда Байрона и ему подобных.
— Согласна. И все же…
— Не беспокойтесь, моя дорогая, я слишком уважаю вас, чтобы поверить, что вы и в самом деле хотите влюбиться, прежде чем выйти замуж. Любовь — удел глупеньких, молоденьких, только что оперившихся девочек. Зрелая разумная женщина вроде вас не должна забивать себе голову подобной чепухой.
Прюденс была уже вне себя от волнения.
— Да, я знаю, но дело в том, Себастиан…
— В конце концов, доказательств существования любви еще меньше, чем привидений.
— Я бы так не сказала, милорд, — искренне возразила Прюденс. — Любовь была движущей силой многих исторических событий. Люди идут на преступление ради любви. Иногда гибнут из-за нее. И уже это достаточное доказательство, что любовь существует.
— Что за вздор! Движущей силой, о которой вы говорите, является страсть. Или, если уж называть вещи своими именами, похоть. — Себастиан легко провел пальцем по ее губам.
Прюденс совсем пала духом:
— Вы хотя бы чуточку привязаны ко мне, Себастиан?
— Конечно, — грубо сказал он. — О чем речь?
— Правда? — Привязанность, конечно, не любовь, но может ею стать, подбодрила она себя.
— А вы? — небрежно спросил он. — Я вам нравлюсь? Я сам, а не мое хобби?
— Да, — ответила Прюденс. — Конечно. Вы мне очень нравитесь, Себастиан.
— И вы мне. Чего еще желать? Мы два одинаково мыслящих человека со схожими интеллектуальными интересами и темпераментом. Мы прекрасно поладим. Итак, обещайте, что выйдете за меня замуж, как только я улажу кое-какие формальности.
— А куда спешить? Может, подождем немного и дадим нашей обоюдной привязанности немного окрепнуть? — робко спросила Прюденс.
— По-моему, нам не стоит впустую тратить время, да еще и с риском попасть в неудобное положение.
— Неудобное положение? Что это значит?
— Право, Прюденс, где же ваша хваленая сообразительность? После того, что сейчас произошло между нами, вы ведь можете забеременеть.
Прюденс, пораженная, уставилась на него:
— Боже милостивый! Об этом я не подумала.
— А я подумал, уж будьте уверены, — бесстрастно заметил Себастиан. — Поскольку меня слишком часто называли бастардом, я совсем не хочу, чтобы так величали моего сына или дочь, — Конечно же, нет, я вас прекрасно понимаю. — И она действительно понимала.
Холодная гордость и высокомерие Себастиана вынудили его бросить в лицо своей семье и обществу то, что он законнорожденный. И та же высокомерная гордость не позволит допустить, чтобы его собственного ребенка называли бастардом.
Себастиан взглянул на Прюденс из-под опущенных ресниц:
— Ну что, Денси? Заключим еще одну сделку? Вы выйдете за меня замуж?
Прюденс глубоко вздохнула, отбросив последние сомнения и нерешительность. Риск, на который она решилась отважиться, стоит того, уверяла она себя. Она выйдет замуж за любимого человека.
— Я выйду за вас замуж, Себастиан.
В глазах его мелькнуло что-то похожее на облегчение. Но в голосе, уже как обычно холодном, сквозили веселые нотки.
— Замечательное, логичное, мудрое решение, моя милая. Впрочем, другого я от вас и не ожидал.
— Конечно, — пробормотала Прюденс, но внутри у нее что-то оборвалось.
Какое-то недоброе предчувствие охватило ее. Она понимала, что в случае ошибки, если Себастиан испытывает к ней совсем другие чувства, она отдает свое будущее и, похоже, душу на милость Падшему Ангелу.
Глава 10
— Уверяю вас, никогда в жизни я не говорил так серьезно.
Радость захлестнула ее. Но тут же проснулась осторожность. Прюденс прекрасно понимала, что Себастиан считает ее забавным созданием. Он испытывает к ней интерес и, очевидно, некоторую долю страсти. Но пока еще ни слова не было сказано о любви. Даже лаская ее, он ни разу не обмолвился, что любит.
— Вы действительно считаете, что мы подходим друг другу, Себастиан?
— Вы мне подходите, как никакая другая, — ответил он.
— Хорошо. — Прюденс напряженно соображала, как бы получить нужный ответ. — Это, конечно, большая честь для меня, милорд.
— Прекрасно. Значит, решено, — быстро сказал Себастиан. — Утром я прослежу, чтобы мне прислали специальную лицензию. Леди Пемброук возьмем в свидетельницы.
Прюденс охватила паника.
— Как я уже сказала, это для меня большая честь. Я понимаю, что было бы гораздо проще поддерживать любовную связь, не вступая в брак. Поэтому не пойму, почему вы настаиваете на более прочных узах.
— Причин для нашего брака сколько угодно, — холодно заметил Себастиан.
— Вот как?
— Естественно. Иначе я не сделал бы вам предложение.
Прюденс дотянулась до очков и водрузила их на нос.
— Тогда, может быть, вы соблаговолите назвать хоть часть из них?
Он одарил ее самодовольной улыбкой, в которой сквозило явное превосходство.
— Как желаете, хотя я полагал, что они очевидны. Вы очень страстная женщина, Денси. Для меня это важно, поскольку время от времени я испытываю физическое желание, которое необходимо удовлетворять.
Прюденс охватило отчаяние от того, что об их страсти он говорит столь небрежно.
— Продолжайте.
— Так вот. Кроме, образно говоря, фактора здоровья, мы испытываем и интеллектуальный интерес друг к другу.
— Это верно, — подтвердила Прюденс.
— Одним словом, мне с вами не будет скучно, моя радость. — Себастиан легонько коснулся губами ее губ. — А я, со своей стороны, попытаюсь не наскучить вам.
— Ну что вы, мне с вами никогда не будет скучно, — быстро сказала Прюденс.
— Хотелось бы также отметить, что совместная жизнь благотворно скажется и на наших расследованиях. Живя под одной крышей, мы сможем давать взаимные советы и гораздо более эффективно изучать методы друг друга.
— Да, это очевидно, — согласилась Прюденс, но чувство беспокойства усилилось. Она осторожно попыталась подыскать нужные слова. — И тем не менее вы и в самом деле считаете, что взаимные интересы и… некоторая доля тепла друг к другу служат достаточным основанием для женитьбы? Себастиана поразил этот вопрос.
— Лучшего основания и не надо.
— Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь, — подсказала Прюденс.
— Любовь? — Себастиан неодобрительно прищурился, будто она не только удивила, но и разочаровала его. — Будет вам, Денси, никогда не поверю, что и вы пали жертвой романтических иллюзий. Не может быть, чтобы такая рассудительная, понятливая, необыкновенно умная женщина, как вы, оказалась настолько глупа, чтобы верить в такое зыбкое и иллюзорное понятие, как любовь.
Прюденс судорожно сглотнула:
— Ну…
— Мы с вами привыкли полагаться только на здравый смысл, а не на эмоции, — безжалостно продолжал он. — Мы разгадываем тайны и ищем доказательства. Наш логический ум не подвержен пылким фантазиям, как это наблюдается у лорда Байрона и ему подобных.
— Согласна. И все же…
— Не беспокойтесь, моя дорогая, я слишком уважаю вас, чтобы поверить, что вы и в самом деле хотите влюбиться, прежде чем выйти замуж. Любовь — удел глупеньких, молоденьких, только что оперившихся девочек. Зрелая разумная женщина вроде вас не должна забивать себе голову подобной чепухой.
Прюденс была уже вне себя от волнения.
— Да, я знаю, но дело в том, Себастиан…
— В конце концов, доказательств существования любви еще меньше, чем привидений.
— Я бы так не сказала, милорд, — искренне возразила Прюденс. — Любовь была движущей силой многих исторических событий. Люди идут на преступление ради любви. Иногда гибнут из-за нее. И уже это достаточное доказательство, что любовь существует.
— Что за вздор! Движущей силой, о которой вы говорите, является страсть. Или, если уж называть вещи своими именами, похоть. — Себастиан легко провел пальцем по ее губам.
Прюденс совсем пала духом:
— Вы хотя бы чуточку привязаны ко мне, Себастиан?
— Конечно, — грубо сказал он. — О чем речь?
— Правда? — Привязанность, конечно, не любовь, но может ею стать, подбодрила она себя.
— А вы? — небрежно спросил он. — Я вам нравлюсь? Я сам, а не мое хобби?
— Да, — ответила Прюденс. — Конечно. Вы мне очень нравитесь, Себастиан.
— И вы мне. Чего еще желать? Мы два одинаково мыслящих человека со схожими интеллектуальными интересами и темпераментом. Мы прекрасно поладим. Итак, обещайте, что выйдете за меня замуж, как только я улажу кое-какие формальности.
— А куда спешить? Может, подождем немного и дадим нашей обоюдной привязанности немного окрепнуть? — робко спросила Прюденс.
— По-моему, нам не стоит впустую тратить время, да еще и с риском попасть в неудобное положение.
— Неудобное положение? Что это значит?
— Право, Прюденс, где же ваша хваленая сообразительность? После того, что сейчас произошло между нами, вы ведь можете забеременеть.
Прюденс, пораженная, уставилась на него:
— Боже милостивый! Об этом я не подумала.
— А я подумал, уж будьте уверены, — бесстрастно заметил Себастиан. — Поскольку меня слишком часто называли бастардом, я совсем не хочу, чтобы так величали моего сына или дочь, — Конечно же, нет, я вас прекрасно понимаю. — И она действительно понимала.
Холодная гордость и высокомерие Себастиана вынудили его бросить в лицо своей семье и обществу то, что он законнорожденный. И та же высокомерная гордость не позволит допустить, чтобы его собственного ребенка называли бастардом.
Себастиан взглянул на Прюденс из-под опущенных ресниц:
— Ну что, Денси? Заключим еще одну сделку? Вы выйдете за меня замуж?
Прюденс глубоко вздохнула, отбросив последние сомнения и нерешительность. Риск, на который она решилась отважиться, стоит того, уверяла она себя. Она выйдет замуж за любимого человека.
— Я выйду за вас замуж, Себастиан.
В глазах его мелькнуло что-то похожее на облегчение. Но в голосе, уже как обычно холодном, сквозили веселые нотки.
— Замечательное, логичное, мудрое решение, моя милая. Впрочем, другого я от вас и не ожидал.
— Конечно, — пробормотала Прюденс, но внутри у нее что-то оборвалось.
Какое-то недоброе предчувствие охватило ее. Она понимала, что в случае ошибки, если Себастиан испытывает к ней совсем другие чувства, она отдает свое будущее и, похоже, душу на милость Падшему Ангелу.
Глава 10
Спустя четыре дня Гаррик сидел напротив Себастиана в его любимом клубе.
— Ну, Эйнджелстоун, как семейная жизнь?
Себастиан оторвал глаза от «Морнинг пост», которую внимательно читал, и одарил Гаррика недобрым взглядом.
— За последние несколько дней я довольно много узнал о женах, — сказал он. — Например, то, что даже наиболее умные из них не всегда руководствуются логикой.
Гаррик поставил чашку с кофе на стол и усмехнулся:
— Что, уже цапаешься с женой? Стыдно, Эйнджелстоун! На этой стадии семейной жизни тебе следовало бы показать себя леди Эйнджелстоун с самой лучшей стороны. Еще будет время дать ей понять, какой ты есть на самом деле.
Себастиан тихо выругался, вспомнив маленькую, но пылкую сценку, которая произошла сегодняшним утром, когда он сообщил за завтраком, что собирается обследовать различные табачные лавки.
Флауэрс подал им чай и оставил одних…
Прекрасные глаза Прюденс засияли за стеклышками очков.
— Вы хотите разыскать человека, для которого по заказу был смешан табак из найденной вами табакерки?
— Да. — Себастиан впился зубами в аппетитную сосиску. — Теперь, когда мы утрясли дело со свадьбой и вы переехали ко мне, кажется, мы сможем наконец продолжить наше расследование.
Глаза ее потемнели.
— Бедный Себастиан, — пробормотала она. — Вы ведь и представить себе не могли, какой переполох вызовет наша свадьба, правда? Наверное, рассчитывали — помещу объявление в газеты, и делу конец.
— Верно. Свадебная церемония, как выяснилось, сопровождается такой суетой, которая мне вовсе не по душе, — согласился он. — К счастью, худшее уже позади.
С тех пор как они вернулись в Лондон, не было ни дня покоя, раздраженно подумал Себастиан. Он твердо намеревался провести большую часть свободного времени в постели со своей молодой женой. Но не тут-то было. Светское общество имело насчет их медового месяца свои намерения. К своему негодованию, Себастиан обнаружил, что свадьбы — даже самые что ни на есть скромные — становятся объектом сверхпристального внимания окружающих.
В то утро, когда должно было состояться венчание, Эстер радостным голосом напомнила ему, что это событие наверняка произведет в высшем свете сенсацию. И она не ошиблась. В дом Себастиана началось паломничество посетителей. Каждое утро поступали все новые визитные карточки и приглашения. Им не было конца. Присутствие лорда и леди Эйнджелстоун требовалось на каждом вечере, на каждом балу.
Себастиан попытался оставить без внимания и посетителей, и приглашения, но Прюденс решительно воспротивилась этому. Его дурные манеры и так уже всем хорошо известны, объяснила она. Так что она не потерпит, чтобы о нем думали еще хуже, чем он есть, из-за его глупого нежелания нанести несколько визитов вежливости.
— Получается, вы сожалеете о нашей женитьбе? — подозрительно ровным голосом спросила его Прюденс с другого конца стола, когда они сидели за завтраком.
— Что за дурацкий вопрос! Конечно, нет. Мы прекрасно подходим друг другу, я уже тысячу раз объяснял вам это. — Он осторожно взглянул на нее, недоумевая, почему ей пришло в голову спрашивать об этом. Мысль, что она может раскаиваться в поспешном замужестве, заставила его опять ощутить внутри холодок.
Он не понимал, как она может сомневаться, что они вместе составляют одно целое. Она смотрелась за этим обеденным столом так, будто всегда здесь сидела. Ласковые лучи утреннего солнца струились в окно, расположенное у нее за спиной, отчего волосы казались цвета теплого меда, точь-в-точь такого, который золотится в маленьком горшочке рядом с блюдом с тостами. Себастиана охватило желание, как только он вспомнил о ее волосах, разметавшихся по белоснежной подушке утром в его спальне.
— Я отправлюсь с вами по табачным лавкам, — заявила Прюденс.
— Нет. — Себастиан наколол на вилку еще кусочек сосиски. — Я сегодня собираюсь обойти их как можно больше, а сколько — одному Богу известно.
— Вы хотите сказать, что я буду вам мешать? — Брови Прюденс сдвинулись за стеклами очков в одну линию. — Позвольте напомнить вам, сэр, что мы собирались работать вместе.
Себастиан понял — пришла пора действовать осторожно. Быстро же он постигает науку быть мужем, мрачно подумал он.
— Вы меня не поняли, дорогая. — Он ласково улыбнулся. — Дело в том, что, если кто-то увидит нас в лавках вместе, это может показаться странным. Возникнут ненужные вопросы.
— А что, если мне переодеться лакеем или кучером? Если меня примут за прислугу, это никому не покажется странным, верно?
— Мои лакеи наверняка разинут рты от удивления, — возмутился Себастиан. — Не говоря уже о том, что кто-нибудь может вас случайно узнать. — Мысль, что Прюденс будет разгуливать в мужской одежде, привела его в негодование.
Прюденс нахмурилась:
— А мне кажется, неплохая идея, милорд. После завтрака непременно спущусь вниз и присмотрю себе какую-нибудь ливрею.
Услышав о ее намерении, Себастиан, позабыв про всякую дипломатию, пустил в ход угрозы:
— Если вы это сделаете, мадам, обещаю вам, что не пойду с вами сегодня на бал к Арлингтонам.
— Себастиан, не надо… — В глазах Прюденс вспыхнуло отчаяние. — Вы непременно должны быть там. Мне сказали, что на бал придут ваши родственники, включая тетушку и кузена Джереми.
— Тогда тем более мне там делать нечего. Впрочем, ничуть не удивлюсь, если леди Арлингтон специально устраивает этот чертов бал, чтобы светское общество насладилось скандалом.
— Что вы, Себастиан, этого быть не может! Она просто старается проявить вежливость.
— Дорогая моя, хотя вы и умная женщина, но временами бываете поразительно наивной.
— Бал у Арлингтонов — первый вечер, на котором все члены вашей семьи соберутся вместе. И если вы там не появитесь, то унизите Флитвудов в глазах высшего общества.
Себастиана начал забавлять их разговор.
— И вы полагаете, я буду очень переживать?
— Зачем вы все усложняете, милорд? Вы же прекрасно знаете, что, если не поедете на бал, все подумают, что в вашей семье идет непримиримая война.
— Но она действительно идет, Денси. — Себастиан отложил нож и вилку и облокотился на стол. — И вам не следовало бы забывать, на чьей вы стороне. Более того, на мой взгляд, вам глупо выступать в роли миротворца. Я не хочу иметь с Флитвудами никаких дел. Это окончательно и бесповоротно.
— Право, Себастиан…
— Довольно. — Заняв непримиримую позицию, Себастиан не намерен был отступать, иначе Прюденс тут же почувствует его слабину. — Так что, если хотите, чтобы мы отправились на бал к Арлингтонам, лучше забудьте о том, чтобы переодеваться в лакейскую ливрею.
— Послушайте, Эйнджелстоун. Не думайте, что, если мы женаты, вы вольны распоряжаться и бросаться угрозами, как все обыкновенные мужья.
Он лукаво улыбнулся ей:
— А вы что, считаете меня необыкновенным мужем?
— Конечно. — Прюденс развернула салфетку и с решительным видом положила ее рядом с тарелкой. — Наш союз основывается на партнерстве. Если вы помните, мы два человека, соединенные взаимными интересами.
— Я прекрасно помню условия нашей сделки. — Себастиан поднялся.
Прюденс настороженно смотрела, как он направляется к ней.
— Себастиан?
Он ничего не сказал. Подойдя к другому концу стола, он наклонился и крепко поцеловал Прюденс прямо в губы. Они пахли восхитительно! Внезапно он почувствовал острое желание заняться с ней любовью тут же, на столе. Останавливало его только то, что в комнату в любую минуту мог войти Флауэрс.
— Как вы уже сказали, наш союз основан на взаимных интересах. — Он снова легонько коснулся губами ее губ и почувствовал, что она ответила на его поцелуй. — И некоторые из них особенно ярко проявились прошлой ночью. Жду продолжения сегодня.
Прюденс подозрительно посмотрела на него сквозь стекла очков:
— Не думайте, что меня можно этим взять, Эйнджелстоун.
— А чем же? Может, этим? — Он куснул ее за мочку уха и провел рукой по милой кружевной косынке, украшавшей корсаж ее скромного коричневого в белую полоску домашнего платьица.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, сэр.
— Неужели? — Он положил руку ей на грудь и почувствовал, что Прюденс отвечает на его ласку. Щеки ее порозовели, взгляд только что строгих глаз затуманился.
— Уходите прочь! — пробормотала она. — И не забудьте, что сегодня мы отправляемся на бал, иначе я вам никогда не прощу.
Теперь, когда он сидел с Гарриком в своем клубе и наливал себе еще одну чашку кофе, утренняя сценка всплыла в памяти, и Себастиан улыбнулся.
Отпив кофе, он вдруг подумал о том, что Прюденс теперь всегда будет сидеть напротив него за завтраком — каждое утро до конца жизни. Интересно, как он раньше мог жить без нее?
Гаррик просматривал объявления в своей газете.
— Надо заявиться отсюда к Таттерсоллзу, посмотреть, что у них есть. Не предложат ли хорошую скаковую лошадь… — Он оторвался от газеты. — А ты чем займешься?
— Есть кое-какие делишки.
— Ага! Этот тон мне знаком, — усмехнулся Гаррик. — Обычно он у тебя появляется, когда ты занимаешься очередным расследованием. Только не говори мне, что тебе уже наскучила семейная жизнь и ты ищешь старых развлечений.
— Уверяю тебя, моя семейная жизнь может быть какой угодно, только не скучной. Но я не забросил свое хобби.
— Понятно. — Гаррик с любопытством взглянул на него. — А твоя жена знает, как ты развлекаешься?
— Да.
— И не возражает?
— Ничуть, — ответил Себастиан. Гаррик хмыкнул:
— Поздравляю тебя, Эйнджелстоун. Похоже, ты женился на единственной женщине во всей Англии, которая в состоянии тебя понять.
— Я в этом уверен.
Одно только беспокоило Себастиана — что Прюденс не настолько удовлетворена, как он.
Он убеждал себя, что дело сделано — Прюденс теперь принадлежит ему. Он имеет на нее права по закону. Они супруги, и теперь спальня у них тоже общая. Кроме того, Прюденс отдавалась ему с такой страстью, которая могла бы заставить его забыть все сомнения.
Но иногда Себастиан ловил на себе ее странно задумчивый взгляд, от которого ему становилось немного не по себе. Он никак не мог забыть слов, которые она произнесла той ночью в замке Келинга.
«Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь».
Прюденс, обладая острым умом и поразительной логикой, прежде всего оставалась женщиной. Себастиан подозревал, что к замужеству она относится с присущей женщинам долей романтизма. И ей хотелось выйти замуж по любви.
Он прекрасно понимал, что намеренно принудил Прюденс к поспешному замужеству. Сделал это, используя все имеющиеся в его распоряжении средства. И оправдывал свою тактику стремительного натиска, убеждая себя же, что она будет с ним счастлива.
Она была достаточно умна и не настолько юна, чтобы думать, будто чувства, которые она испытывала к Андербрику, незыблемые и сильные. Как бы там ни было, этот напыщенный осел обманул ее любовь. Она никогда не сможет ему больше доверять. И она это прекрасно знала.
В четыре часа дня Себастиан все еще размышлял над неожиданными казусами, которые преподнесла ему женитьба. Однако большая часть времени была занята мыслями о проблемах, требующих безотлагательного решения.
Пока что он посетил почти с полдюжины табачных лавок в бесплодных поисках торговца, который смог бы определить сорт табака в маленькой коробочке, найденной Прюденс в черной спальне.
Себастиан считал, что задача не слишком сложная. Но пока ни один торговец не узнал табачную смесь.
Он поднимался по ступенькам магазина некоего Гудрайта, не очень-то надеясь на успех. Этот владелец магазина был уже шестым по счету.
Себастиан взглянул на деревянную статую шотландского горца в натуральную величину, стоявшую у входа в лавку. Одежда его была выкрашена в цвета знаменитого полка. Традиционный символ торговцев табачными изделиями. Точно такой же, как пять других, которых Себастиан уже видел сегодня.
Если и здесь не повезет, решил он, тогда надо попробовать попытать счастье в менее фешенебельных кварталах. Он исходил из предположения, что тот, кто потерял табакерку, принадлежал к высшему обществу и предпочитал делать покупки в престижных магазинах. Себастиан не допускал мысли, что Келинг пригласил в свой загородный дом человека, который не вращается в высшем обществе.
Открыв дверь, Себастиан вошел в маленький магазинчик и сразу же вдохнул аромат отлично выдержанного табака, который хранился в стеклянных ящиках и деревянных бочонках. На одном прилавке на самом видном месте лежали глиняные трубки. На другом — маленькие табакерки. Себастиан посмотрел на них более внимательно, но такой красивой, как та, о судьбе которой он пришел расспросить, не увидел.
— Чем могу служить, сэр? — послышался скрипучий голос.
Себастиан оглянулся — перед ним стоял тучный седовласый мужчина с густыми бакенбардами, в зеленом фартуке и очках в золотой оправе. Его коротенькие толстые пальцы были желтыми от табака.
— Я хотел бы узнать, как называется этот сорт. — Себастиан вытащил из кармана плаща табакерку и протянул ее владельцу магазина. — Мой знакомый насыпал мне полную табакерку, но табак скоро кончится, а мне хотелось бы заказать еще. Запах довольно характерный. Может быть, он вам знаком?
Владелец магазина бросил проницательный взгляд на блестящие сапоги Себастиана и его элегантный костюм и только потом открыл табакерку. Он осторожно понюхал содержимое, стараясь не вдыхать очень сильно.
— Конечно, я его узнаю, милорд! Я сам смешивал. Себастиана охватило знакомое возбуждение — он на пороге открытия. Пока Прюденс не вошла в его жизнь, он вынужден был ловить редкие моменты, будоражившие нервы, чтобы не впустить в себя убийственный холод.
Себастиан изобразил на лице вежливый интерес.
— Тогда, похоже, мне повезло. Полагаю, этот сорт многие выбирают?
— Могли бы, если бы я продавал его всем без разбора, но джентльмен, которому я смешал табак, поставил условие, чтобы он был единственным обладателем. И хорошо платит за то, чтобы я держал этот сорт только для него.
— Значит, остальным он не продается? — Себастиан нахмурился: надежда грозила смениться разочарованием.
Однако все-таки повезло, решил он, что нет необходимости продолжать хождение по табачным магазинам. Остается только узнать фамилию человека, заказавшего для себя этот сорт табака.
— Боюсь, что нет. — Продавец окинул его взглядом, каким смотрят торговцы, не желая упускать богатого покупателя. — Может быть, мне тоже сделать вам какую-нибудь смесь, милорд? С щепоткой турецкого, например? Мы только что получили отличный табак из Америки. Очень мягкий. Я мог бы приготовить вам такой табак, что друзья будут завидовать.
— Очень мило с вашей стороны, но мне хотелось бы иметь именно этот сорт. Я вам хорошо заплачу. Торговец с сожалением вздохнул:
— Не в моих правилах подводить клиента, сэр. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Вашего клиента? — как бы невзначай подсказал Себастиан.
— Если я нарушу наш договор, мистер Флитвуд обратится к другому продавцу.
Себастиан уставился на торговца, надеясь, что тот не заметит, как он поражен.
— Флитвуд?!
— Да, сэр. Мистер Джереми Флитвуд. — Владелец магазина сдвинул брови. — Его имя должно быть вам знакомо, сэр, если он дал вам табакерку.
— Встречались как-то на матче по боксу, — вышел из положения Себастиан. — К сожалению, не запомнил его имени. Вы же знаете, сколько на подобных мероприятиях бывает народу.
— Верно говорите, сэр. Я сам на прошлой неделе был на одном увлекательнейшем матче. Когда Железный Джонс проиграл, толпа просто неистовствовала. Он был фаворитом, знаете ли… Я и сам потерял изрядную сумму.
— Слышал, матч принес одни огорчения, — заметил Себастиан, направляясь к дверям. — Спасибо, что напомнили мне имя владельца табакерки. Я немедленно его разыщу. Надеюсь, удастся убедить, чтобы он разрешил сделать такую же смесь для меня.
— Простите, сэр, может быть, я мог бы предложить вам другой сорт…
Себастиан закрыл дверь магазина и прошел несколько шагов до того места, где его поджидал грум в фаэтоне.
Как, черт побери, Джереми угораздило влипнуть в это дело, недоумевал Себастиан, садясь на сиденье и беря в руки вожжи.
Прюденс поразится, услышав о Флитвуде, так же, как и он сам.
Неожиданно его охватило желание немедленно обсудить с ней новые факты расследования.
— Как это ее нет, Флауэрс? Где же она, черт побери?! — Себастиан спешил домой, чтобы подробно обсудить с Прюденс странные обстоятельства расследования. То, что она не ждет его с распростертыми объятиями, готовая отдать должное его гениальности, оказалось неприятным сюрпризом.
— По-моему, леди Эйнджелстоун ушла, милорд. Себастиан начал терять терпение:
— И куда же она ушла, Флауэрс? Флауэрс, осторожно кашлянув, сказал:
— К сестрам Синглтон на Веллвуд-стрит, сэр.
— А кто они, сестры Синглтон, черт бы их побрал?
— Леди Эйнджелстоун сказала — это ее клиентки. — Флауэрса задел тон хозяина. — Вскоре после вашего отъезда принесли их записку. Очевидно, они хотели посоветоваться с ее светлостью по поводу потусторонних явлений. И ее светлость почти тотчас же уехала, — Значит, она проводит расследование? В глазах Флауэрса появился страх.
— Прозвучали какие-то слова об электрической машине, милорд.
Себастиан нахмурился:
— Об электрической машине?
— У меня есть все основания предполагать, что ее светлость одолжила машину у мистера Мэтью Хорнби и собирается использовать в ходе сегодняшнего расследования.
Себастиан мгновенно позабыл о своем собственном деле.
— Она может получить интересные результаты, используя электрическую машину.
Флауэрс выпрямился.
— Разрешите спросить, милорд, следует ли прислуге привыкать к подобному поведению ее светлости?
— Да, Флауэрс, похоже, вам придется привыкнуть к тому, что у нас не совсем обычная семья.
— Так вы говорите, странные стоны раздаются из этой части мансарды? — Прюденс установила электрическую машину посреди маленькой темной комнатки, расположенной под крышей тесного дома.
— Ну, Эйнджелстоун, как семейная жизнь?
Себастиан оторвал глаза от «Морнинг пост», которую внимательно читал, и одарил Гаррика недобрым взглядом.
— За последние несколько дней я довольно много узнал о женах, — сказал он. — Например, то, что даже наиболее умные из них не всегда руководствуются логикой.
Гаррик поставил чашку с кофе на стол и усмехнулся:
— Что, уже цапаешься с женой? Стыдно, Эйнджелстоун! На этой стадии семейной жизни тебе следовало бы показать себя леди Эйнджелстоун с самой лучшей стороны. Еще будет время дать ей понять, какой ты есть на самом деле.
Себастиан тихо выругался, вспомнив маленькую, но пылкую сценку, которая произошла сегодняшним утром, когда он сообщил за завтраком, что собирается обследовать различные табачные лавки.
Флауэрс подал им чай и оставил одних…
Прекрасные глаза Прюденс засияли за стеклышками очков.
— Вы хотите разыскать человека, для которого по заказу был смешан табак из найденной вами табакерки?
— Да. — Себастиан впился зубами в аппетитную сосиску. — Теперь, когда мы утрясли дело со свадьбой и вы переехали ко мне, кажется, мы сможем наконец продолжить наше расследование.
Глаза ее потемнели.
— Бедный Себастиан, — пробормотала она. — Вы ведь и представить себе не могли, какой переполох вызовет наша свадьба, правда? Наверное, рассчитывали — помещу объявление в газеты, и делу конец.
— Верно. Свадебная церемония, как выяснилось, сопровождается такой суетой, которая мне вовсе не по душе, — согласился он. — К счастью, худшее уже позади.
С тех пор как они вернулись в Лондон, не было ни дня покоя, раздраженно подумал Себастиан. Он твердо намеревался провести большую часть свободного времени в постели со своей молодой женой. Но не тут-то было. Светское общество имело насчет их медового месяца свои намерения. К своему негодованию, Себастиан обнаружил, что свадьбы — даже самые что ни на есть скромные — становятся объектом сверхпристального внимания окружающих.
В то утро, когда должно было состояться венчание, Эстер радостным голосом напомнила ему, что это событие наверняка произведет в высшем свете сенсацию. И она не ошиблась. В дом Себастиана началось паломничество посетителей. Каждое утро поступали все новые визитные карточки и приглашения. Им не было конца. Присутствие лорда и леди Эйнджелстоун требовалось на каждом вечере, на каждом балу.
Себастиан попытался оставить без внимания и посетителей, и приглашения, но Прюденс решительно воспротивилась этому. Его дурные манеры и так уже всем хорошо известны, объяснила она. Так что она не потерпит, чтобы о нем думали еще хуже, чем он есть, из-за его глупого нежелания нанести несколько визитов вежливости.
— Получается, вы сожалеете о нашей женитьбе? — подозрительно ровным голосом спросила его Прюденс с другого конца стола, когда они сидели за завтраком.
— Что за дурацкий вопрос! Конечно, нет. Мы прекрасно подходим друг другу, я уже тысячу раз объяснял вам это. — Он осторожно взглянул на нее, недоумевая, почему ей пришло в голову спрашивать об этом. Мысль, что она может раскаиваться в поспешном замужестве, заставила его опять ощутить внутри холодок.
Он не понимал, как она может сомневаться, что они вместе составляют одно целое. Она смотрелась за этим обеденным столом так, будто всегда здесь сидела. Ласковые лучи утреннего солнца струились в окно, расположенное у нее за спиной, отчего волосы казались цвета теплого меда, точь-в-точь такого, который золотится в маленьком горшочке рядом с блюдом с тостами. Себастиана охватило желание, как только он вспомнил о ее волосах, разметавшихся по белоснежной подушке утром в его спальне.
— Я отправлюсь с вами по табачным лавкам, — заявила Прюденс.
— Нет. — Себастиан наколол на вилку еще кусочек сосиски. — Я сегодня собираюсь обойти их как можно больше, а сколько — одному Богу известно.
— Вы хотите сказать, что я буду вам мешать? — Брови Прюденс сдвинулись за стеклами очков в одну линию. — Позвольте напомнить вам, сэр, что мы собирались работать вместе.
Себастиан понял — пришла пора действовать осторожно. Быстро же он постигает науку быть мужем, мрачно подумал он.
— Вы меня не поняли, дорогая. — Он ласково улыбнулся. — Дело в том, что, если кто-то увидит нас в лавках вместе, это может показаться странным. Возникнут ненужные вопросы.
— А что, если мне переодеться лакеем или кучером? Если меня примут за прислугу, это никому не покажется странным, верно?
— Мои лакеи наверняка разинут рты от удивления, — возмутился Себастиан. — Не говоря уже о том, что кто-нибудь может вас случайно узнать. — Мысль, что Прюденс будет разгуливать в мужской одежде, привела его в негодование.
Прюденс нахмурилась:
— А мне кажется, неплохая идея, милорд. После завтрака непременно спущусь вниз и присмотрю себе какую-нибудь ливрею.
Услышав о ее намерении, Себастиан, позабыв про всякую дипломатию, пустил в ход угрозы:
— Если вы это сделаете, мадам, обещаю вам, что не пойду с вами сегодня на бал к Арлингтонам.
— Себастиан, не надо… — В глазах Прюденс вспыхнуло отчаяние. — Вы непременно должны быть там. Мне сказали, что на бал придут ваши родственники, включая тетушку и кузена Джереми.
— Тогда тем более мне там делать нечего. Впрочем, ничуть не удивлюсь, если леди Арлингтон специально устраивает этот чертов бал, чтобы светское общество насладилось скандалом.
— Что вы, Себастиан, этого быть не может! Она просто старается проявить вежливость.
— Дорогая моя, хотя вы и умная женщина, но временами бываете поразительно наивной.
— Бал у Арлингтонов — первый вечер, на котором все члены вашей семьи соберутся вместе. И если вы там не появитесь, то унизите Флитвудов в глазах высшего общества.
Себастиана начал забавлять их разговор.
— И вы полагаете, я буду очень переживать?
— Зачем вы все усложняете, милорд? Вы же прекрасно знаете, что, если не поедете на бал, все подумают, что в вашей семье идет непримиримая война.
— Но она действительно идет, Денси. — Себастиан отложил нож и вилку и облокотился на стол. — И вам не следовало бы забывать, на чьей вы стороне. Более того, на мой взгляд, вам глупо выступать в роли миротворца. Я не хочу иметь с Флитвудами никаких дел. Это окончательно и бесповоротно.
— Право, Себастиан…
— Довольно. — Заняв непримиримую позицию, Себастиан не намерен был отступать, иначе Прюденс тут же почувствует его слабину. — Так что, если хотите, чтобы мы отправились на бал к Арлингтонам, лучше забудьте о том, чтобы переодеваться в лакейскую ливрею.
— Послушайте, Эйнджелстоун. Не думайте, что, если мы женаты, вы вольны распоряжаться и бросаться угрозами, как все обыкновенные мужья.
Он лукаво улыбнулся ей:
— А вы что, считаете меня необыкновенным мужем?
— Конечно. — Прюденс развернула салфетку и с решительным видом положила ее рядом с тарелкой. — Наш союз основывается на партнерстве. Если вы помните, мы два человека, соединенные взаимными интересами.
— Я прекрасно помню условия нашей сделки. — Себастиан поднялся.
Прюденс настороженно смотрела, как он направляется к ней.
— Себастиан?
Он ничего не сказал. Подойдя к другому концу стола, он наклонился и крепко поцеловал Прюденс прямо в губы. Они пахли восхитительно! Внезапно он почувствовал острое желание заняться с ней любовью тут же, на столе. Останавливало его только то, что в комнату в любую минуту мог войти Флауэрс.
— Как вы уже сказали, наш союз основан на взаимных интересах. — Он снова легонько коснулся губами ее губ и почувствовал, что она ответила на его поцелуй. — И некоторые из них особенно ярко проявились прошлой ночью. Жду продолжения сегодня.
Прюденс подозрительно посмотрела на него сквозь стекла очков:
— Не думайте, что меня можно этим взять, Эйнджелстоун.
— А чем же? Может, этим? — Он куснул ее за мочку уха и провел рукой по милой кружевной косынке, украшавшей корсаж ее скромного коричневого в белую полоску домашнего платьица.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, сэр.
— Неужели? — Он положил руку ей на грудь и почувствовал, что Прюденс отвечает на его ласку. Щеки ее порозовели, взгляд только что строгих глаз затуманился.
— Уходите прочь! — пробормотала она. — И не забудьте, что сегодня мы отправляемся на бал, иначе я вам никогда не прощу.
Теперь, когда он сидел с Гарриком в своем клубе и наливал себе еще одну чашку кофе, утренняя сценка всплыла в памяти, и Себастиан улыбнулся.
Отпив кофе, он вдруг подумал о том, что Прюденс теперь всегда будет сидеть напротив него за завтраком — каждое утро до конца жизни. Интересно, как он раньше мог жить без нее?
Гаррик просматривал объявления в своей газете.
— Надо заявиться отсюда к Таттерсоллзу, посмотреть, что у них есть. Не предложат ли хорошую скаковую лошадь… — Он оторвался от газеты. — А ты чем займешься?
— Есть кое-какие делишки.
— Ага! Этот тон мне знаком, — усмехнулся Гаррик. — Обычно он у тебя появляется, когда ты занимаешься очередным расследованием. Только не говори мне, что тебе уже наскучила семейная жизнь и ты ищешь старых развлечений.
— Уверяю тебя, моя семейная жизнь может быть какой угодно, только не скучной. Но я не забросил свое хобби.
— Понятно. — Гаррик с любопытством взглянул на него. — А твоя жена знает, как ты развлекаешься?
— Да.
— И не возражает?
— Ничуть, — ответил Себастиан. Гаррик хмыкнул:
— Поздравляю тебя, Эйнджелстоун. Похоже, ты женился на единственной женщине во всей Англии, которая в состоянии тебя понять.
— Я в этом уверен.
Одно только беспокоило Себастиана — что Прюденс не настолько удовлетворена, как он.
Он убеждал себя, что дело сделано — Прюденс теперь принадлежит ему. Он имеет на нее права по закону. Они супруги, и теперь спальня у них тоже общая. Кроме того, Прюденс отдавалась ему с такой страстью, которая могла бы заставить его забыть все сомнения.
Но иногда Себастиан ловил на себе ее странно задумчивый взгляд, от которого ему становилось немного не по себе. Он никак не мог забыть слов, которые она произнесла той ночью в замке Келинга.
«Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь».
Прюденс, обладая острым умом и поразительной логикой, прежде всего оставалась женщиной. Себастиан подозревал, что к замужеству она относится с присущей женщинам долей романтизма. И ей хотелось выйти замуж по любви.
Он прекрасно понимал, что намеренно принудил Прюденс к поспешному замужеству. Сделал это, используя все имеющиеся в его распоряжении средства. И оправдывал свою тактику стремительного натиска, убеждая себя же, что она будет с ним счастлива.
Она была достаточно умна и не настолько юна, чтобы думать, будто чувства, которые она испытывала к Андербрику, незыблемые и сильные. Как бы там ни было, этот напыщенный осел обманул ее любовь. Она никогда не сможет ему больше доверять. И она это прекрасно знала.
В четыре часа дня Себастиан все еще размышлял над неожиданными казусами, которые преподнесла ему женитьба. Однако большая часть времени была занята мыслями о проблемах, требующих безотлагательного решения.
Пока что он посетил почти с полдюжины табачных лавок в бесплодных поисках торговца, который смог бы определить сорт табака в маленькой коробочке, найденной Прюденс в черной спальне.
Себастиан считал, что задача не слишком сложная. Но пока ни один торговец не узнал табачную смесь.
Он поднимался по ступенькам магазина некоего Гудрайта, не очень-то надеясь на успех. Этот владелец магазина был уже шестым по счету.
Себастиан взглянул на деревянную статую шотландского горца в натуральную величину, стоявшую у входа в лавку. Одежда его была выкрашена в цвета знаменитого полка. Традиционный символ торговцев табачными изделиями. Точно такой же, как пять других, которых Себастиан уже видел сегодня.
Если и здесь не повезет, решил он, тогда надо попробовать попытать счастье в менее фешенебельных кварталах. Он исходил из предположения, что тот, кто потерял табакерку, принадлежал к высшему обществу и предпочитал делать покупки в престижных магазинах. Себастиан не допускал мысли, что Келинг пригласил в свой загородный дом человека, который не вращается в высшем обществе.
Открыв дверь, Себастиан вошел в маленький магазинчик и сразу же вдохнул аромат отлично выдержанного табака, который хранился в стеклянных ящиках и деревянных бочонках. На одном прилавке на самом видном месте лежали глиняные трубки. На другом — маленькие табакерки. Себастиан посмотрел на них более внимательно, но такой красивой, как та, о судьбе которой он пришел расспросить, не увидел.
— Чем могу служить, сэр? — послышался скрипучий голос.
Себастиан оглянулся — перед ним стоял тучный седовласый мужчина с густыми бакенбардами, в зеленом фартуке и очках в золотой оправе. Его коротенькие толстые пальцы были желтыми от табака.
— Я хотел бы узнать, как называется этот сорт. — Себастиан вытащил из кармана плаща табакерку и протянул ее владельцу магазина. — Мой знакомый насыпал мне полную табакерку, но табак скоро кончится, а мне хотелось бы заказать еще. Запах довольно характерный. Может быть, он вам знаком?
Владелец магазина бросил проницательный взгляд на блестящие сапоги Себастиана и его элегантный костюм и только потом открыл табакерку. Он осторожно понюхал содержимое, стараясь не вдыхать очень сильно.
— Конечно, я его узнаю, милорд! Я сам смешивал. Себастиана охватило знакомое возбуждение — он на пороге открытия. Пока Прюденс не вошла в его жизнь, он вынужден был ловить редкие моменты, будоражившие нервы, чтобы не впустить в себя убийственный холод.
Себастиан изобразил на лице вежливый интерес.
— Тогда, похоже, мне повезло. Полагаю, этот сорт многие выбирают?
— Могли бы, если бы я продавал его всем без разбора, но джентльмен, которому я смешал табак, поставил условие, чтобы он был единственным обладателем. И хорошо платит за то, чтобы я держал этот сорт только для него.
— Значит, остальным он не продается? — Себастиан нахмурился: надежда грозила смениться разочарованием.
Однако все-таки повезло, решил он, что нет необходимости продолжать хождение по табачным магазинам. Остается только узнать фамилию человека, заказавшего для себя этот сорт табака.
— Боюсь, что нет. — Продавец окинул его взглядом, каким смотрят торговцы, не желая упускать богатого покупателя. — Может быть, мне тоже сделать вам какую-нибудь смесь, милорд? С щепоткой турецкого, например? Мы только что получили отличный табак из Америки. Очень мягкий. Я мог бы приготовить вам такой табак, что друзья будут завидовать.
— Очень мило с вашей стороны, но мне хотелось бы иметь именно этот сорт. Я вам хорошо заплачу. Торговец с сожалением вздохнул:
— Не в моих правилах подводить клиента, сэр. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Вашего клиента? — как бы невзначай подсказал Себастиан.
— Если я нарушу наш договор, мистер Флитвуд обратится к другому продавцу.
Себастиан уставился на торговца, надеясь, что тот не заметит, как он поражен.
— Флитвуд?!
— Да, сэр. Мистер Джереми Флитвуд. — Владелец магазина сдвинул брови. — Его имя должно быть вам знакомо, сэр, если он дал вам табакерку.
— Встречались как-то на матче по боксу, — вышел из положения Себастиан. — К сожалению, не запомнил его имени. Вы же знаете, сколько на подобных мероприятиях бывает народу.
— Верно говорите, сэр. Я сам на прошлой неделе был на одном увлекательнейшем матче. Когда Железный Джонс проиграл, толпа просто неистовствовала. Он был фаворитом, знаете ли… Я и сам потерял изрядную сумму.
— Слышал, матч принес одни огорчения, — заметил Себастиан, направляясь к дверям. — Спасибо, что напомнили мне имя владельца табакерки. Я немедленно его разыщу. Надеюсь, удастся убедить, чтобы он разрешил сделать такую же смесь для меня.
— Простите, сэр, может быть, я мог бы предложить вам другой сорт…
Себастиан закрыл дверь магазина и прошел несколько шагов до того места, где его поджидал грум в фаэтоне.
Как, черт побери, Джереми угораздило влипнуть в это дело, недоумевал Себастиан, садясь на сиденье и беря в руки вожжи.
Прюденс поразится, услышав о Флитвуде, так же, как и он сам.
Неожиданно его охватило желание немедленно обсудить с ней новые факты расследования.
— Как это ее нет, Флауэрс? Где же она, черт побери?! — Себастиан спешил домой, чтобы подробно обсудить с Прюденс странные обстоятельства расследования. То, что она не ждет его с распростертыми объятиями, готовая отдать должное его гениальности, оказалось неприятным сюрпризом.
— По-моему, леди Эйнджелстоун ушла, милорд. Себастиан начал терять терпение:
— И куда же она ушла, Флауэрс? Флауэрс, осторожно кашлянув, сказал:
— К сестрам Синглтон на Веллвуд-стрит, сэр.
— А кто они, сестры Синглтон, черт бы их побрал?
— Леди Эйнджелстоун сказала — это ее клиентки. — Флауэрса задел тон хозяина. — Вскоре после вашего отъезда принесли их записку. Очевидно, они хотели посоветоваться с ее светлостью по поводу потусторонних явлений. И ее светлость почти тотчас же уехала, — Значит, она проводит расследование? В глазах Флауэрса появился страх.
— Прозвучали какие-то слова об электрической машине, милорд.
Себастиан нахмурился:
— Об электрической машине?
— У меня есть все основания предполагать, что ее светлость одолжила машину у мистера Мэтью Хорнби и собирается использовать в ходе сегодняшнего расследования.
Себастиан мгновенно позабыл о своем собственном деле.
— Она может получить интересные результаты, используя электрическую машину.
Флауэрс выпрямился.
— Разрешите спросить, милорд, следует ли прислуге привыкать к подобному поведению ее светлости?
— Да, Флауэрс, похоже, вам придется привыкнуть к тому, что у нас не совсем обычная семья.
— Так вы говорите, странные стоны раздаются из этой части мансарды? — Прюденс установила электрическую машину посреди маленькой темной комнатки, расположенной под крышей тесного дома.