Страница:
— Вы уверены, что хотите отправиться в Калифорнию?
— Думаю, что да. Я испытываю необходимость уехать, и это было бы поездкой в память о Крисси.
Она обожала Южную Калифорнию. Мы обе родились и выросли в Вашингтоне, но она всегда говорила, что Калифорния является ее духовным домом. После окончания средней школы Мастерс отправилась туда и работала манекенщицей. Мне кажется, будет правильно, если я поеду в Калифорнию. Крисси хотела бы, чтобы я немного развлеклась.
— В одиночестве?
Она улыбнулась, приоткрыв губы.
— Да. В одиночестве.
Ник подумал над этим с минуту, после чего вернулся к единственной интересующей его теме.
— Вы собираетесь все время сражаться с Каслтонами и Лайтфутами или же слово «сотрудничество» входит в ваш лексикон?
— Входит, но это слово я использую, только когда мне это подходит.
— А сейчас вам не подходит сотрудничество в деле продажи акций назад членам семьи?
— Да, думаю, что не подходит.
— Даже за большую сумму денег?
— Сейчас меня деньги не интересуют. Никодемус кивнул, как будто она подтвердила вывод, к которому он уже самостоятельно пришел.
— Ну ладно, вот и решили. Фила моментально напряглась.
— Что решили?
— Я выполнил свою работу. Меня попросили обратиться к вам по поводу акций. Я это сделал и теперь убежден, что вы не собираетесь сотрудничать с нашими семьями. Я доложу о своей неудаче, и с этим покончено.
Она ни на секунду не поверила этому.
— Вы сказали, что очень постараетесь не провалить задание.
— Я сделал все, на что был способен. — Он выглядел обиженным.
Фила становилась все более встревоженной. Она чувствовала, что если бы он сделал все, на что способен, то результат не был бы столь малоэффективным.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, кого они направят в следующий раз.
— Понятия не имею, как они поступят. Это не моя проблема.
Женщина поставила бокал на столик и, прищурившись, посмотрела на Лайтфута.
— То есть в том, что касается вас, вопрос исчерпан?
Он пожал плечами.
— Похоже, у меня не такой уж большой выбор. Вы ясно дали понять, что не хотите даже говорить про акции.
— Вы не похожи на тех, кто так легко сдается, — проговорила Фила. Он широко раскрыл глаза.
— Откуда вы знаете?
— Не важно. Но знаю, что вы сейчас играете не свою роль.
— Вы разочарованы?
— Нет, просто интересно, что вы задумали.
— Да. — Он снова мимолетно улыбнулся. — Ручаюсь, что вам действительно интересно. А мне тоже интересно, что вы собираетесь делать. Но полагаю, что в итоге мы оба об этом узнаем, не правда ли? Я с нетерпением буду ждать известий о том, какие неприятности вы причините, Фила. Похоже, ежегодное собрание обещает стать интересным. Жаль, что меня там не будет и я не увижу вас в действии.
— А почему вас там не будет? Вы — Лайтфут. Разве у вас нет акций?
— У меня все еще есть акции, выписанные на мое имя при рождении, и акции, которые я унаследовал от своей матери, но их количества весьма недостаточно для контрольного пакета. В любом случае в последнее время я не уделял им особого внимания. Последние три года я предоставлял своему отцу право голоса по моим акциям.
— Почему?
— Это длинная история. Скажем, я просто потерял интерес к «Каслтон и Лайтфут». Мне сегодня есть чем заняться.
Фила барабанила кончиками пальцев по ручке стула. Про себя она обдумывала отдельные детали, которые в свое время не попали в сферу ее внимания.
Крисси никогда не упоминала именно этого члена их клана. Может быть, потому, что по какой-то причине он был отлучен от семей. Конечно, именно это Ник подразумевал, когда говорил, что больше не голосует на ежегодном собрании акционеров. «Если это не так, — сказала себе Фила, внезапно заинтересовавшись, — то он может оказаться мне полезен».
— Раз вы больше не участвуете в делах «Каслтон и Лайтфут», то чем же вы теперь заняты? — напрямик спросила она, тотчас осознав, что допустила тактическую ошибку. Ей не следовало так откровенно проявлять к нему интерес. Нужно было быть похитрее. Но слова не воротишь.
Казалось, Ник не обратил внимания на ее промах.
— У меня собственный бизнес в Санта-Барбаре — «Лайтфут консалтинг». Я согласился связаться с вами только в виде одолжения моим родственникам. Но главное, черт возьми, я не уверен, что мне вообще есть дело до того, сколько неприятностей вы можете причинить «Каслтон и Лайтфут». Желаю вам хорошо поразвлечься, Шила.
Но женщина заметила, что он тем не менее не поднялся с дивана и не вышел обратно на жару.
— По каким вопросам консультирует «Лайтфут консалтинг»? — поинтересовалась она.
По его взгляду ничего нельзя было прочесть.
— Мы предоставляем необходимую информацию и даем советы фирмам, которые желают выйти на внешний рынок. Очень много компаний хотели бы попробовать кусочек пирога, но они не имеют ни малейшего представления о том, как вести бизнес в Европе или странах тихоокеанского побережья.
— А вы знаете, как это делать?
— Более-менее.
— А вы продолжали бы работать на вашу семейную фирму, если бы три года назад не подставили себя? — спросила Фила.
— Собственно говоря, я себя не подставлял.
— Вы сказали, что допустили сильный промах.
— Это, скорее, было семейной ссорой. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу: да, вероятно, я бы все еще работал на нашу фирму, если бы три года назад все не сложилось Так, как сложилось. Собственно говоря, останься я там, то продолжал бы руководить «Каслтон и Лайтфут».
— Вы руководили этой компанией? — Она нахмурилась.
— Я был назначен исполнительным директором за год до своего ухода.
— Это становится все более и более странным. Почему вы ушли, если вас незадолго до этого назначили исполнительным директором? Что вы делаете в Калифорнии? Зачем вам оказывать кому-то услугу и встречаться со мной? Что вообще все это значит?
В его странно заблестевших глазах проскользнула мука.
— Я вам сказал, что это значит, мисс Фокс. Я больше не работаю в семейной фирме. Мне позвонил единственный человек, связанный с «Каслтон и Лайтфут», который все еще время от времени разговаривает со мной, и я согласился встретиться с вами. Я встретился, делая одолжение этому человеку.
— И в том, что касается вас, с этим делом покончено.
— Да.
— Я вам не верю. — Она чувствовала, что что-то было не так.
— Это ваше право, Фила. Вы не поужинаете со мной сегодня вечером?
Потребовалась минута, чтобы она переварила его приглашение. Фила непонимающе уставилась на него, осознавая, что сидит с открытым ртом.
— Простите?
— Вы слышали, что я сказал. Сегодня мне уже слишком поздно выезжать в Калифорнию. Я собираюсь переночевать в вашем городе. Я просто подумал, что мы могли бы поужинать вместе. Ведь я никого в Холлоуэе больше не знаю. Но, может быть, у вас другие планы?
Она медленно покачала головой, пока до нее доходил смысл сказанного.
— Это невероятно.
— Что невероятно?
— Вы ведь не собираетесь меня соблазнять, чтобы получить назад эти акции, правда? Я хочу сказать, это было бы такой избитой, старомодной уловкой. И абсолютно бесполезной.
Он немного подумал, изучая плющ, растущий из красного горшка на столе. Когда он снова посмотрел на Филу, ей не понравилась холодная напряженность его взгляда. У нее создалось впечатление, что мужчина принял какое-то важное решение.
— Мисс Фокс, — сказал Ник с приведшей ее в замешательство официальностью, — я хотел, чтобы вы знали: если я попытаюсь вас соблазнить, то это случится потому, что я захочу с вами переспать, а не потому, что мне нужно заполучить акции.
Прищурив глаза, она смотрела на него, пытаясь проанализировать и оценить Никодемуса. До сегодняшнего дня Фила считала, что точно знает, чего именно можно ожидать от любого из членов богатого и могущественного клана Лайтфутов и Каслтонов. Но этот Лайтфут отказывался вписываться в заготовленные рамки. «Но это только делает его еще более опасным», — напомнила она себе.
И все же женщина никак не могла выбросить из головы мысль, что именно по этой причине Ник может оказаться ей еще более полезным.
— Если я поужинаю с вами, вы, со своей стороны, выдадите какие-нибудь запретные семейные тайны? — спросила она.
— Вероятно, нет.
— Тогда в чем смысл?
— Смысл в том, что ни одному из нас не придется ужинать в одиночестве.
— Я не возражаю против того, чтобы есть в одиночестве. Я часто ем одна.
— Знаете что, мисс Фокс? Это меня не удивляет. Я сам часто ем в одиночестве. Слишком часто. — Он поднялся. — Я заеду за вами в шесть часов. Поскольку вы знаете местные заведения, предоставляю вам право заказать нам где-нибудь столик.
Он подошел к входной двери и вышел на послеполуденное солнце, не оглянувшись.
Фила отнеслась к этому как к очередному сигналу опасности. То, что он не оглянулся, чтобы узнать, смотрит ли она ему вслед, было мелким штрихом, но очень принципиальным. Любой другой мужчина не удержался бы от того, чтобы, бросив взгляд через плечо, увидеть, как она реагирует на его внезапный уход.
Она знала, что поведение Никодемуса не было проявлением невнимания с его стороны, а выражением самодисциплины. Этот мужчина прекрасно владеет собой и также привык владеть ситуацией.
Тихий и хриплый рев мотора серебристо-серого «яорше» наполнил пустынную улицу. Фила прислушалась к звуку отъезжающей мощной машины и решила, что от этого Лайтфута нужно ждать проблем.
«Может быть, мне это и нужно», — неожиданно подумала она. Может, ей нужна проблема, в которую можно вонзить зубы. И в качестве избавления от чувства депрессии она окажется более полезной, чем поездка в Калифорнию.
«Лисы славятся своей хитростью», — напомнила она себе.
Глава 2
— Думаю, что да. Я испытываю необходимость уехать, и это было бы поездкой в память о Крисси.
Она обожала Южную Калифорнию. Мы обе родились и выросли в Вашингтоне, но она всегда говорила, что Калифорния является ее духовным домом. После окончания средней школы Мастерс отправилась туда и работала манекенщицей. Мне кажется, будет правильно, если я поеду в Калифорнию. Крисси хотела бы, чтобы я немного развлеклась.
— В одиночестве?
Она улыбнулась, приоткрыв губы.
— Да. В одиночестве.
Ник подумал над этим с минуту, после чего вернулся к единственной интересующей его теме.
— Вы собираетесь все время сражаться с Каслтонами и Лайтфутами или же слово «сотрудничество» входит в ваш лексикон?
— Входит, но это слово я использую, только когда мне это подходит.
— А сейчас вам не подходит сотрудничество в деле продажи акций назад членам семьи?
— Да, думаю, что не подходит.
— Даже за большую сумму денег?
— Сейчас меня деньги не интересуют. Никодемус кивнул, как будто она подтвердила вывод, к которому он уже самостоятельно пришел.
— Ну ладно, вот и решили. Фила моментально напряглась.
— Что решили?
— Я выполнил свою работу. Меня попросили обратиться к вам по поводу акций. Я это сделал и теперь убежден, что вы не собираетесь сотрудничать с нашими семьями. Я доложу о своей неудаче, и с этим покончено.
Она ни на секунду не поверила этому.
— Вы сказали, что очень постараетесь не провалить задание.
— Я сделал все, на что был способен. — Он выглядел обиженным.
Фила становилась все более встревоженной. Она чувствовала, что если бы он сделал все, на что способен, то результат не был бы столь малоэффективным.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, кого они направят в следующий раз.
— Понятия не имею, как они поступят. Это не моя проблема.
Женщина поставила бокал на столик и, прищурившись, посмотрела на Лайтфута.
— То есть в том, что касается вас, вопрос исчерпан?
Он пожал плечами.
— Похоже, у меня не такой уж большой выбор. Вы ясно дали понять, что не хотите даже говорить про акции.
— Вы не похожи на тех, кто так легко сдается, — проговорила Фила. Он широко раскрыл глаза.
— Откуда вы знаете?
— Не важно. Но знаю, что вы сейчас играете не свою роль.
— Вы разочарованы?
— Нет, просто интересно, что вы задумали.
— Да. — Он снова мимолетно улыбнулся. — Ручаюсь, что вам действительно интересно. А мне тоже интересно, что вы собираетесь делать. Но полагаю, что в итоге мы оба об этом узнаем, не правда ли? Я с нетерпением буду ждать известий о том, какие неприятности вы причините, Фила. Похоже, ежегодное собрание обещает стать интересным. Жаль, что меня там не будет и я не увижу вас в действии.
— А почему вас там не будет? Вы — Лайтфут. Разве у вас нет акций?
— У меня все еще есть акции, выписанные на мое имя при рождении, и акции, которые я унаследовал от своей матери, но их количества весьма недостаточно для контрольного пакета. В любом случае в последнее время я не уделял им особого внимания. Последние три года я предоставлял своему отцу право голоса по моим акциям.
— Почему?
— Это длинная история. Скажем, я просто потерял интерес к «Каслтон и Лайтфут». Мне сегодня есть чем заняться.
Фила барабанила кончиками пальцев по ручке стула. Про себя она обдумывала отдельные детали, которые в свое время не попали в сферу ее внимания.
Крисси никогда не упоминала именно этого члена их клана. Может быть, потому, что по какой-то причине он был отлучен от семей. Конечно, именно это Ник подразумевал, когда говорил, что больше не голосует на ежегодном собрании акционеров. «Если это не так, — сказала себе Фила, внезапно заинтересовавшись, — то он может оказаться мне полезен».
— Раз вы больше не участвуете в делах «Каслтон и Лайтфут», то чем же вы теперь заняты? — напрямик спросила она, тотчас осознав, что допустила тактическую ошибку. Ей не следовало так откровенно проявлять к нему интерес. Нужно было быть похитрее. Но слова не воротишь.
Казалось, Ник не обратил внимания на ее промах.
— У меня собственный бизнес в Санта-Барбаре — «Лайтфут консалтинг». Я согласился связаться с вами только в виде одолжения моим родственникам. Но главное, черт возьми, я не уверен, что мне вообще есть дело до того, сколько неприятностей вы можете причинить «Каслтон и Лайтфут». Желаю вам хорошо поразвлечься, Шила.
Но женщина заметила, что он тем не менее не поднялся с дивана и не вышел обратно на жару.
— По каким вопросам консультирует «Лайтфут консалтинг»? — поинтересовалась она.
По его взгляду ничего нельзя было прочесть.
— Мы предоставляем необходимую информацию и даем советы фирмам, которые желают выйти на внешний рынок. Очень много компаний хотели бы попробовать кусочек пирога, но они не имеют ни малейшего представления о том, как вести бизнес в Европе или странах тихоокеанского побережья.
— А вы знаете, как это делать?
— Более-менее.
— А вы продолжали бы работать на вашу семейную фирму, если бы три года назад не подставили себя? — спросила Фила.
— Собственно говоря, я себя не подставлял.
— Вы сказали, что допустили сильный промах.
— Это, скорее, было семейной ссорой. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу: да, вероятно, я бы все еще работал на нашу фирму, если бы три года назад все не сложилось Так, как сложилось. Собственно говоря, останься я там, то продолжал бы руководить «Каслтон и Лайтфут».
— Вы руководили этой компанией? — Она нахмурилась.
— Я был назначен исполнительным директором за год до своего ухода.
— Это становится все более и более странным. Почему вы ушли, если вас незадолго до этого назначили исполнительным директором? Что вы делаете в Калифорнии? Зачем вам оказывать кому-то услугу и встречаться со мной? Что вообще все это значит?
В его странно заблестевших глазах проскользнула мука.
— Я вам сказал, что это значит, мисс Фокс. Я больше не работаю в семейной фирме. Мне позвонил единственный человек, связанный с «Каслтон и Лайтфут», который все еще время от времени разговаривает со мной, и я согласился встретиться с вами. Я встретился, делая одолжение этому человеку.
— И в том, что касается вас, с этим делом покончено.
— Да.
— Я вам не верю. — Она чувствовала, что что-то было не так.
— Это ваше право, Фила. Вы не поужинаете со мной сегодня вечером?
Потребовалась минута, чтобы она переварила его приглашение. Фила непонимающе уставилась на него, осознавая, что сидит с открытым ртом.
— Простите?
— Вы слышали, что я сказал. Сегодня мне уже слишком поздно выезжать в Калифорнию. Я собираюсь переночевать в вашем городе. Я просто подумал, что мы могли бы поужинать вместе. Ведь я никого в Холлоуэе больше не знаю. Но, может быть, у вас другие планы?
Она медленно покачала головой, пока до нее доходил смысл сказанного.
— Это невероятно.
— Что невероятно?
— Вы ведь не собираетесь меня соблазнять, чтобы получить назад эти акции, правда? Я хочу сказать, это было бы такой избитой, старомодной уловкой. И абсолютно бесполезной.
Он немного подумал, изучая плющ, растущий из красного горшка на столе. Когда он снова посмотрел на Филу, ей не понравилась холодная напряженность его взгляда. У нее создалось впечатление, что мужчина принял какое-то важное решение.
— Мисс Фокс, — сказал Ник с приведшей ее в замешательство официальностью, — я хотел, чтобы вы знали: если я попытаюсь вас соблазнить, то это случится потому, что я захочу с вами переспать, а не потому, что мне нужно заполучить акции.
Прищурив глаза, она смотрела на него, пытаясь проанализировать и оценить Никодемуса. До сегодняшнего дня Фила считала, что точно знает, чего именно можно ожидать от любого из членов богатого и могущественного клана Лайтфутов и Каслтонов. Но этот Лайтфут отказывался вписываться в заготовленные рамки. «Но это только делает его еще более опасным», — напомнила она себе.
И все же женщина никак не могла выбросить из головы мысль, что именно по этой причине Ник может оказаться ей еще более полезным.
— Если я поужинаю с вами, вы, со своей стороны, выдадите какие-нибудь запретные семейные тайны? — спросила она.
— Вероятно, нет.
— Тогда в чем смысл?
— Смысл в том, что ни одному из нас не придется ужинать в одиночестве.
— Я не возражаю против того, чтобы есть в одиночестве. Я часто ем одна.
— Знаете что, мисс Фокс? Это меня не удивляет. Я сам часто ем в одиночестве. Слишком часто. — Он поднялся. — Я заеду за вами в шесть часов. Поскольку вы знаете местные заведения, предоставляю вам право заказать нам где-нибудь столик.
Он подошел к входной двери и вышел на послеполуденное солнце, не оглянувшись.
Фила отнеслась к этому как к очередному сигналу опасности. То, что он не оглянулся, чтобы узнать, смотрит ли она ему вслед, было мелким штрихом, но очень принципиальным. Любой другой мужчина не удержался бы от того, чтобы, бросив взгляд через плечо, увидеть, как она реагирует на его внезапный уход.
Она знала, что поведение Никодемуса не было проявлением невнимания с его стороны, а выражением самодисциплины. Этот мужчина прекрасно владеет собой и также привык владеть ситуацией.
Тихий и хриплый рев мотора серебристо-серого «яорше» наполнил пустынную улицу. Фила прислушалась к звуку отъезжающей мощной машины и решила, что от этого Лайтфута нужно ждать проблем.
«Может быть, мне это и нужно», — неожиданно подумала она. Может, ей нужна проблема, в которую можно вонзить зубы. И в качестве избавления от чувства депрессии она окажется более полезной, чем поездка в Калифорнию.
«Лисы славятся своей хитростью», — напомнила она себе.
Глава 2
— Я подумала, что тебе стоит знать, Хилари я позвонила Нику и попросила его связаться с этой Фокс. — Элеанор Каслтон не подняла головы от своих растений. Она двигалась вокруг плотно уставленных столов оранжереи и уверенно работала руками в перчатках над обманчиво нежными цветками и листьями.
— Вы позвонили ему?
— Ну да, дорогая. Я звоню ему время от времени. Не хочу, чтобы он думал, будто совсем оторван от своей семьи. Ведь он все-таки Лайтфут.
— Он согласился встретиться с Филадельфией Фокс? — Хилари Лайтфут рассматривала небольшой кремовый цветок. «Он выглядит удивительно невинным, — подумала она, — совсем как Элеанор Каслтон».
— Да, дорогая, согласился. А почему бы и нет? — спросила женщина своим слегка удивленным и загадочным тоном, который всегда раздражал Хилари.
Элеанор Каслтон перевалило за шестьдесят, но Хилари была уверена, что эта милая, рассеянная, чарующе легкомысленная манера поведения была присуща ей с колыбели. Она прекрасно сочеталась с легким налетом аристократического южного произношения.
— Семейные дела уже некоторое время не интересуют Ника. Я немного удивлена, что сейчас ему захотелось в них вмешаться, — произнесла Хилари. В оранжерее было тепло и влажно, и она надеялась выбраться отсюда до того, как одежда начнет прилипать к телу. Она намеревалась отправиться на машине в деревню, после того как окончит эту раздражающую болтовню.
На ней была кремовая шелковая блузка и желтовато-коричневые брюки. На запястье негромко постукивали несколько узких деревянных браслетов. Темно-рыжие волосы были зачесаны назад и собраны на затылке в классический пучок, что прекрасно оттеняло ее аристократические черты лица.
Единственным кольцом на ее руке было обручальное — простая полоска золота. Женщине, которая на тридцать пять лет мбаоже своего мужа, приходится тщательно обдумывать свой внешний вид. Хилари всегда казалось, что в данных обстоятельствах огромный бриллиант выглядел бы безвкусным. Кроме того, ей никогда не нравились кричащие драгоценности.
— Ник — член нашей семьи, — промолвила Элеанор, ухватившись за маленький листик в форме кегли и отрывая его. — Возможно, он и ушел от нас три года назад, но это не значит, что его не волнует такой серьезный вопрос, как ситуация с Филадельфией Фокс.
— Сомневаюсь, что у Ника что-нибудь получится, — сказала Хилари. — Я пыталась ей звонить и ничего не-добилась. Дэррен тоже пытался. Она отказалась даже встретиться с ним. Не знаю, что, по-вашему, сможет сделать Ник. Откровенно говоря, если бы она поддавалась на мужское обаяние, ваш сын уже получил бы эти акции назад, Элеанор.
— Никогда не знаешь, что сработает, когда имеешь дело с такими женщинами.
Хилари улыбнулась. Никому не удавалось так хорошо, как Элеанор Каслтон, передать свое тайное презрение к низшим классам.
— Полагаю, что да. Но, вероятнее всего, нам лучше было бы разрешить ей присутствовать на годовом собрании и затем предложить продать акции.
Элеанор слегка пожала плечами.
— Не могу вынести мысли о том, что на собрании будет присутствовать кто-то посторонний. Лучше было бы решить этот вопрос заранее, тебе не кажется? Посмотрим, удастся ли Нику чего-нибудь добиться.
— Вы правда думаете, что Ник сможет сделать то, что не удалось нам с Дэрреном? — спросила Хилари, заставляя себя сохранять ровный и вежливый тон.
— У Никодемуса свои методы, — неопределенно ответила Элеанор. — Передай мне, пожалуйста, лейку, дорогая.
Хилари подняла металлический сосуд и отдала его пожилой.женщине. На мгновение их глаза встретились. Лайтфут взглянула в слегка загадочные бледно-голубые глаза Элеанор, и ей почудился в них отблеск стали. Она не первый раз видела подобное выражение, и это всегда внушало ей беспокойство. Но уже в следующую секунду все исчезло, сменившись обычным беспечно рассеянным видом.
— Спасибо, дорогая. — Элеанор направила струю из лейки на горшки. — Нельзя позволить, чтобы эти новые непентесы засохли. Они так хорошо начали расти. Видишь, как листья принимают форму маленьких кувшинчиков? А где сегодня Рид?
— Играет в гольф. — Хилари рассматривала странной формы листья растения. Они выглядели так же невинно, как и хрупкие цветы.
— Похоже, что последнее время он или играет в гольф, или стреляет на полигоне с Теком. Он даже не пожелал поговорить с Дэрреном по поводу этой Фокс.
— Мой муж наслаждается своей отставкой, — холодно сказала Хилари. — Он ее заслужил.
— Полагаю, что да, — мягко произнесла Элеа-нор. — Но знаешь, дорогая, я не могла подумать, что Рида до такой степени перестанут интересовать дела компании. Ведь «Каслтон и Лайтфут» так долго составляла весь смысл его жизни. Они с Бэрком вложили в нее все, что могли.
— Рид доверил мне следить за делами вместо него, — ровно проговорила Хилари.
— Конечно, дорогая. И очень правильно. Ты прекрасно выполняешь функции исполнительного директора. Правда, прекрасно. Передай мне, пожалуйста, этот маленький совок. Нет, не этот, другой. Ты едешь в город?
— Я договорилась о ленче с этой дамой — новым председателем Гильдии летних театров Порт-Клакстона.
— О, дорогая. Полагаю, что Гильдия в этом году захочет получить от «К и Л» еще больше денег.
— Несомненно.
— Мне, правда, кажется, что мы за эти годы дали им более чем достаточно, не так ли? Меня очень разочаровала эта их постановка прошлым летом.
— «Военные игрушки»?
— Да, где военные были изображены в довольно неприглядном свете, ты не находишь? Не говоря уже о компаниях, которые связаны с военным истеблишментом. Нам в Порт-Клакстоне не нужен такой театр.
«А добрые люди в Порт-Клакстоне в ближайшее время не увидят спектакля с такой сильной антивоенной направленностью», — угрюмо подумала Хилари. Каслтоны и Лайтфуты не скрывали своего отношения к «Военным игрушкам».
Собственно говоря, в прошлом году у тогдашнего председателя Гильдии, должно быть, временно помутился рассудок, когда он санкционировал постановку этой пьесы. «Хотя, — решила Хилари, — может быть, это было последним резким вызовом, утверждением артистической свободы со стороны уходящего в отставку».
Она надеялась, что бывший председатель получил удовольствие от того, как утер нос самому крупному спонсору гильдии, потому что теперь еще долгое время программе летних театров Порт-Клакстона придется за это платить. Новая председательша будет сегодня ползать на коленях, прося прощения за ошибки своего предшественника, поэтому Хилари совсем не прельщала мысль о предстоящем ленче.
— Наверное, я попрошу Тека сходить для меня в питомник, — хмуро произнесла Каслтон, заглядывая в поднос с ростками. — Мне необходимо еще немного мха для отростков Dionaea.
— Я скажу ему, что ты хочешь его видеть. — Хилари повернулась к двери оранжереи, которая в ту же секунду распахнулась.
— Нашел! Нашел! Нашел! — В оранжерею ворвался радостный пятилетний мальчик в полосатой тенниске и джинсах. Его светло-каштановые волосы были коротко и забавно подстрижены, а маленькое лицо подавало надежды стать, подобно отцовскому, красивым, как изваяние.
Элеанор улыбнулась своему внуку.
— Что ты нашел, Джордан?
— Мертвую муху. — Малыш открыл ладонь и показал умирающую толстую домашнюю муху. — Можно я покормлю какое-нибудь растение? Можно? Можно? Можно?
— Следует сказать «пожалуйста», — мягко поправила его бабушка. — Да, дорогой мой. Наверное, у нас тут есть достаточно голодное растение, чтобы съесть твою муху. Как насчет этой маленькой Dionaea? Она уже давно ничего не ела.
Хилари зачарованно смотрела, как Джордан осторожно уронил уже мертвое насекомое в открытые листья Венериной мухоловки. По щетинкам листа пробежала легкая дрожь, и со скоростью, которая заставила всех троих наблюдателей встрепенуться, листья сомкнулись. Муха была заперта.
— Ого, — произнес мальчик. — Ну и ну. Ты видела, Хилари?
— Да, Джордан, видела. — Она в последний раз оглядела сочную растительность, заполнявшую оранжерею. Некоторые из растений свисали со стен в корзинах, водные особи плавали на поверхности аквариума, остальные были высажены в ящиках, стоящих на скамейках.
Элеанор Каслтон создала интересную коллекцию непентесов, мухоловок, росянок и других подобных растений. Всех их объединяло одно: они были плотоядными.
Следуя за Филой, Ник шагнул в ярко освещенное кафе и, покоряясь неизбежному, осмотрел обстановку. Красные виниловые сиденья у отгороженных друг от друга пластиковых столиков «под дерево» на хромированных ножках. Между столиками скользили громкоголосые официантки в запятнанных жиром передниках, которые тоже казались на размер меньше, чем нужно. В открытом проходе к кухне виднелась дымная шипящая жаровня с кусками мяса; жир с них капал прямо в пламя. Этот классический для кафе маленького городка интерьер нарушал лишь захватывающий дух вид на.стоянку для автомобилей.
— Это лучшее, что вы смогли найти? — вежливо спросил Ник, направляясь за Филой к их столиц.
— Это действительно лучшее место в городе, — бодро ответила она. — Здесь все ужинают в субботу вечером.
— Сегодня пятница.
— Поэтому нам не пришлось ждать, чтобы получить столик, — спокойно заметила женщина. — Рекомендую бифштекс или цыпленка. Все остальное до определенной степени чревато.
— Буду иметь в виду. — Ник снова лениво оглядел зал, после чего опять обратил внимание на сидящую напротив женщину. Он улыбнулся. Сидеть рядом с Филой было равносильно нахождению на полной припаркованных автомобилей стоянке рядом с единственной машиной с включенным зажиганием.
Сейчас на мисс Фокс была шелковая блузка цвета тыквы и джинсы, подпоясанные полоской кожи с серебром и бирюзой. Никодемус начинал привыкать к тому, что ей нравятся смелые цвета. Они хорошо сочетались с ее безудержной энергией.
К их столику подошла официантка, чтобы принять заказ на напитки. Ник попросил виски и не был особенно удивлен, когда Фила заказала строгое белое вино. Напитки принесли без промедления. Он в задумчивости оглядел шумный ресторанчик.
— В чем дело, мистер Лайтфут? — поинтересовалась женщина, изучая меню. — Не привыкли к такой шикарной обстановке?
— Мне приходилось ужинать и в худших местах. — Он раскрыл меню. — Но и в лучших тоже. Скажите, Фила, почему вы приняли мое приглашение поужинать?
— Я решила, мы можем заодно покончить со всем этим. Напряжение меня убивает.
— С чем покончить?
— С тем, что вы задумали, чтобы склонить меня к продаже акций. — Слегка нахмурившись, она изучала меню, как будто испытывая затруднение перед выбором печеного или жареного картофеля.
— Я уже сказал вам, что сделал все, что мог.
— Ха! Ни на минуту в это не поверю. — Она подняла глаза. — Что вы будете заказывать?
— Блюдо дня.
— Вы даже не знаете, что это сегодня за блюдо. Нужно спросить у официантки. Ник безразлично пожал плечами.
— Я испытаю судьбу.
— Я вам сказала, что это может быть рискованно. Он слегка улыбнулся.
— Я часто выигрываю, когда рискую. Филадельфия ухмыльнулась и захлопнула меню.
— Как вам угодно. Я, по обыкновению, закажу цыпленка. — Она поставила локти на стол, сложила руки вместе и положила на них подбородок. Ее карие глаза испытующе смотрели на Ника. — Так расскажите же мне, Никодемус Лайтфут, как давно Лайтфуты и Каслтоны сделали своим бизнесом изготовление машин смерти для правительства?
— Вы тогда еще не родились, девочка.
Она моргнула.
— Вы даже не собираетесь это отрицать?
— Ну, с технической точки зрения это не машины смерти, а электроника и оборудование. По мнению некоторых, это своего рода технологическая страховка, путь к достижению паритета в мире. Собственно говоря, кое-кто может даже назвать «К и Л» очень патриотичной компанией. Но я подозреваю, что подавляющее большинство считает ее изделия машинами смерти.
— Насколько мне известно, «Каслтон и Лайтфут» производят электронику и оборудование для самолетов-истребителей и командных постов. По заказу военных. Это и означает, что вы производите машины смерти. Это также означает, что «К и Л» имеют самое непосредственное отношение к некоторым выгодным финансовым договоренностям с Пентагоном.
Ник кивнул. Все быстро становилось на свои места.
— Понимаю, — мягко произнес он. — Вы одна из них.
— Из кого?
— Вы, — он сделал тактичную паузу, — назовем это так, придерживаетесь либеральных убеждений. Она мрачно улыбнулась ему в ответ.
— Если вы считаете, будто я не из таких, то жаль, что вы не встречались с моей бабушкой.
— Ярко-розовая радикальная левая анархистка, правильно?
— Скажем так: ей не нравилось, что миром управляют такие люди, как вы.
— Как я?
— Аристократы, имеющие все, кроме титула. Слишком много денег и слишком много власти. Она остро чувствовала, что сосредоточение власти и денег в одних руках порождает коррупцию.
— Как и отсутствие одновременно и того и другого. Покажите мне десять человек, у которых недостаточно денег и недостаточно власти, чтобы управлять своей собственной жизнью, и я назову вам девять опасных людей. А десятый будет просто ошибкой природы.
Казалось, что воздух вокруг Филы вибрирует, а в ее глазах сверкают искры. Она определенно заводилась.
Ник обнаружил, что сосредоточение на нем всей этой женской энергии рождает определенные ощущения в области паха — этого уже давно с ним не случалось. Ему было ясно, что Филадельфия не имеет понятия о том, как возбуждает его, что было, с одной стороны, любопытно, а с другой — приводило мужчину в отчаяние.
— — Таким образом, вы оправдываете, что родились членом привилегированного класса? Делаете вид, будто более благородны, чем те, кто не так богат, как вы? Что не снизойдете до поступков, на которые может быть способен бедный человек, чтобы выжить?
— Похоже, здесь имеет место некоторое недопонимание. Каслтоны и Лайтфуты — это не Рокфеллеры и Дюпоны. Когда вы смотрите на меня, вы видите перед собой деньги второго поколения, но лично у меня их нет вот уже три года.
— То есть сейчас я должна вас пожалеть?
— Послушайте, Фила, не знаю, что рассказывала вам Крисси, но суть дела такова. Мой отец, Рид Лайтфут, и его приятель, Бэрк Каслтон, ничего из себя не представляли, были обыкновенными мусорщиками, но во время службы в армии они обнаружили склонность к электронике. Когда они закончили службу, у них были грандиозные планы и амбиции, а также преимущество, которое дало им знание того, как функционирует военная машина изнутри. Они построили «Каслтон и Лайтфут» буквально на пустом месте. Им повезло. Выбор времени был удачным, и оказалось, что в деле управления они так же проницательны, как и в сборке электронного оборудования
— И они были достаточно умны, чтобы сделать своим бизнесом изготовление машин смерти? — с удовлетворением закончила за него Фила.
Ник понял, что ему нравится появившийся в глазах Филадельфии блеск азарта. Он спросил себя, похоже ли ее выражение лица на то, которое появляется, когда она лежит обнаженной рядом с мужчиной.
От этой мысли в голове у него появилась какая-то легкость, в то время как остальная часть тела продолжала оставаться тяжелой и напряженной. Он осознал, как много времени прошло с тех пор, когда он искренне желал лечь в постель с женщиной. Он прекрасно помнил тот день: 25 сентября, четыре с половиной года назад. Это была его брачная ночь. С того дня все пошло на спад, пока полтора года назад не закончилось разводом.
— Вы позвонили ему?
— Ну да, дорогая. Я звоню ему время от времени. Не хочу, чтобы он думал, будто совсем оторван от своей семьи. Ведь он все-таки Лайтфут.
— Он согласился встретиться с Филадельфией Фокс? — Хилари Лайтфут рассматривала небольшой кремовый цветок. «Он выглядит удивительно невинным, — подумала она, — совсем как Элеанор Каслтон».
— Да, дорогая, согласился. А почему бы и нет? — спросила женщина своим слегка удивленным и загадочным тоном, который всегда раздражал Хилари.
Элеанор Каслтон перевалило за шестьдесят, но Хилари была уверена, что эта милая, рассеянная, чарующе легкомысленная манера поведения была присуща ей с колыбели. Она прекрасно сочеталась с легким налетом аристократического южного произношения.
— Семейные дела уже некоторое время не интересуют Ника. Я немного удивлена, что сейчас ему захотелось в них вмешаться, — произнесла Хилари. В оранжерее было тепло и влажно, и она надеялась выбраться отсюда до того, как одежда начнет прилипать к телу. Она намеревалась отправиться на машине в деревню, после того как окончит эту раздражающую болтовню.
На ней была кремовая шелковая блузка и желтовато-коричневые брюки. На запястье негромко постукивали несколько узких деревянных браслетов. Темно-рыжие волосы были зачесаны назад и собраны на затылке в классический пучок, что прекрасно оттеняло ее аристократические черты лица.
Единственным кольцом на ее руке было обручальное — простая полоска золота. Женщине, которая на тридцать пять лет мбаоже своего мужа, приходится тщательно обдумывать свой внешний вид. Хилари всегда казалось, что в данных обстоятельствах огромный бриллиант выглядел бы безвкусным. Кроме того, ей никогда не нравились кричащие драгоценности.
— Ник — член нашей семьи, — промолвила Элеанор, ухватившись за маленький листик в форме кегли и отрывая его. — Возможно, он и ушел от нас три года назад, но это не значит, что его не волнует такой серьезный вопрос, как ситуация с Филадельфией Фокс.
— Сомневаюсь, что у Ника что-нибудь получится, — сказала Хилари. — Я пыталась ей звонить и ничего не-добилась. Дэррен тоже пытался. Она отказалась даже встретиться с ним. Не знаю, что, по-вашему, сможет сделать Ник. Откровенно говоря, если бы она поддавалась на мужское обаяние, ваш сын уже получил бы эти акции назад, Элеанор.
— Никогда не знаешь, что сработает, когда имеешь дело с такими женщинами.
Хилари улыбнулась. Никому не удавалось так хорошо, как Элеанор Каслтон, передать свое тайное презрение к низшим классам.
— Полагаю, что да. Но, вероятнее всего, нам лучше было бы разрешить ей присутствовать на годовом собрании и затем предложить продать акции.
Элеанор слегка пожала плечами.
— Не могу вынести мысли о том, что на собрании будет присутствовать кто-то посторонний. Лучше было бы решить этот вопрос заранее, тебе не кажется? Посмотрим, удастся ли Нику чего-нибудь добиться.
— Вы правда думаете, что Ник сможет сделать то, что не удалось нам с Дэрреном? — спросила Хилари, заставляя себя сохранять ровный и вежливый тон.
— У Никодемуса свои методы, — неопределенно ответила Элеанор. — Передай мне, пожалуйста, лейку, дорогая.
Хилари подняла металлический сосуд и отдала его пожилой.женщине. На мгновение их глаза встретились. Лайтфут взглянула в слегка загадочные бледно-голубые глаза Элеанор, и ей почудился в них отблеск стали. Она не первый раз видела подобное выражение, и это всегда внушало ей беспокойство. Но уже в следующую секунду все исчезло, сменившись обычным беспечно рассеянным видом.
— Спасибо, дорогая. — Элеанор направила струю из лейки на горшки. — Нельзя позволить, чтобы эти новые непентесы засохли. Они так хорошо начали расти. Видишь, как листья принимают форму маленьких кувшинчиков? А где сегодня Рид?
— Играет в гольф. — Хилари рассматривала странной формы листья растения. Они выглядели так же невинно, как и хрупкие цветы.
— Похоже, что последнее время он или играет в гольф, или стреляет на полигоне с Теком. Он даже не пожелал поговорить с Дэрреном по поводу этой Фокс.
— Мой муж наслаждается своей отставкой, — холодно сказала Хилари. — Он ее заслужил.
— Полагаю, что да, — мягко произнесла Элеа-нор. — Но знаешь, дорогая, я не могла подумать, что Рида до такой степени перестанут интересовать дела компании. Ведь «Каслтон и Лайтфут» так долго составляла весь смысл его жизни. Они с Бэрком вложили в нее все, что могли.
— Рид доверил мне следить за делами вместо него, — ровно проговорила Хилари.
— Конечно, дорогая. И очень правильно. Ты прекрасно выполняешь функции исполнительного директора. Правда, прекрасно. Передай мне, пожалуйста, этот маленький совок. Нет, не этот, другой. Ты едешь в город?
— Я договорилась о ленче с этой дамой — новым председателем Гильдии летних театров Порт-Клакстона.
— О, дорогая. Полагаю, что Гильдия в этом году захочет получить от «К и Л» еще больше денег.
— Несомненно.
— Мне, правда, кажется, что мы за эти годы дали им более чем достаточно, не так ли? Меня очень разочаровала эта их постановка прошлым летом.
— «Военные игрушки»?
— Да, где военные были изображены в довольно неприглядном свете, ты не находишь? Не говоря уже о компаниях, которые связаны с военным истеблишментом. Нам в Порт-Клакстоне не нужен такой театр.
«А добрые люди в Порт-Клакстоне в ближайшее время не увидят спектакля с такой сильной антивоенной направленностью», — угрюмо подумала Хилари. Каслтоны и Лайтфуты не скрывали своего отношения к «Военным игрушкам».
Собственно говоря, в прошлом году у тогдашнего председателя Гильдии, должно быть, временно помутился рассудок, когда он санкционировал постановку этой пьесы. «Хотя, — решила Хилари, — может быть, это было последним резким вызовом, утверждением артистической свободы со стороны уходящего в отставку».
Она надеялась, что бывший председатель получил удовольствие от того, как утер нос самому крупному спонсору гильдии, потому что теперь еще долгое время программе летних театров Порт-Клакстона придется за это платить. Новая председательша будет сегодня ползать на коленях, прося прощения за ошибки своего предшественника, поэтому Хилари совсем не прельщала мысль о предстоящем ленче.
— Наверное, я попрошу Тека сходить для меня в питомник, — хмуро произнесла Каслтон, заглядывая в поднос с ростками. — Мне необходимо еще немного мха для отростков Dionaea.
— Я скажу ему, что ты хочешь его видеть. — Хилари повернулась к двери оранжереи, которая в ту же секунду распахнулась.
— Нашел! Нашел! Нашел! — В оранжерею ворвался радостный пятилетний мальчик в полосатой тенниске и джинсах. Его светло-каштановые волосы были коротко и забавно подстрижены, а маленькое лицо подавало надежды стать, подобно отцовскому, красивым, как изваяние.
Элеанор улыбнулась своему внуку.
— Что ты нашел, Джордан?
— Мертвую муху. — Малыш открыл ладонь и показал умирающую толстую домашнюю муху. — Можно я покормлю какое-нибудь растение? Можно? Можно? Можно?
— Следует сказать «пожалуйста», — мягко поправила его бабушка. — Да, дорогой мой. Наверное, у нас тут есть достаточно голодное растение, чтобы съесть твою муху. Как насчет этой маленькой Dionaea? Она уже давно ничего не ела.
Хилари зачарованно смотрела, как Джордан осторожно уронил уже мертвое насекомое в открытые листья Венериной мухоловки. По щетинкам листа пробежала легкая дрожь, и со скоростью, которая заставила всех троих наблюдателей встрепенуться, листья сомкнулись. Муха была заперта.
— Ого, — произнес мальчик. — Ну и ну. Ты видела, Хилари?
— Да, Джордан, видела. — Она в последний раз оглядела сочную растительность, заполнявшую оранжерею. Некоторые из растений свисали со стен в корзинах, водные особи плавали на поверхности аквариума, остальные были высажены в ящиках, стоящих на скамейках.
Элеанор Каслтон создала интересную коллекцию непентесов, мухоловок, росянок и других подобных растений. Всех их объединяло одно: они были плотоядными.
Следуя за Филой, Ник шагнул в ярко освещенное кафе и, покоряясь неизбежному, осмотрел обстановку. Красные виниловые сиденья у отгороженных друг от друга пластиковых столиков «под дерево» на хромированных ножках. Между столиками скользили громкоголосые официантки в запятнанных жиром передниках, которые тоже казались на размер меньше, чем нужно. В открытом проходе к кухне виднелась дымная шипящая жаровня с кусками мяса; жир с них капал прямо в пламя. Этот классический для кафе маленького городка интерьер нарушал лишь захватывающий дух вид на.стоянку для автомобилей.
— Это лучшее, что вы смогли найти? — вежливо спросил Ник, направляясь за Филой к их столиц.
— Это действительно лучшее место в городе, — бодро ответила она. — Здесь все ужинают в субботу вечером.
— Сегодня пятница.
— Поэтому нам не пришлось ждать, чтобы получить столик, — спокойно заметила женщина. — Рекомендую бифштекс или цыпленка. Все остальное до определенной степени чревато.
— Буду иметь в виду. — Ник снова лениво оглядел зал, после чего опять обратил внимание на сидящую напротив женщину. Он улыбнулся. Сидеть рядом с Филой было равносильно нахождению на полной припаркованных автомобилей стоянке рядом с единственной машиной с включенным зажиганием.
Сейчас на мисс Фокс была шелковая блузка цвета тыквы и джинсы, подпоясанные полоской кожи с серебром и бирюзой. Никодемус начинал привыкать к тому, что ей нравятся смелые цвета. Они хорошо сочетались с ее безудержной энергией.
К их столику подошла официантка, чтобы принять заказ на напитки. Ник попросил виски и не был особенно удивлен, когда Фила заказала строгое белое вино. Напитки принесли без промедления. Он в задумчивости оглядел шумный ресторанчик.
— В чем дело, мистер Лайтфут? — поинтересовалась женщина, изучая меню. — Не привыкли к такой шикарной обстановке?
— Мне приходилось ужинать и в худших местах. — Он раскрыл меню. — Но и в лучших тоже. Скажите, Фила, почему вы приняли мое приглашение поужинать?
— Я решила, мы можем заодно покончить со всем этим. Напряжение меня убивает.
— С чем покончить?
— С тем, что вы задумали, чтобы склонить меня к продаже акций. — Слегка нахмурившись, она изучала меню, как будто испытывая затруднение перед выбором печеного или жареного картофеля.
— Я уже сказал вам, что сделал все, что мог.
— Ха! Ни на минуту в это не поверю. — Она подняла глаза. — Что вы будете заказывать?
— Блюдо дня.
— Вы даже не знаете, что это сегодня за блюдо. Нужно спросить у официантки. Ник безразлично пожал плечами.
— Я испытаю судьбу.
— Я вам сказала, что это может быть рискованно. Он слегка улыбнулся.
— Я часто выигрываю, когда рискую. Филадельфия ухмыльнулась и захлопнула меню.
— Как вам угодно. Я, по обыкновению, закажу цыпленка. — Она поставила локти на стол, сложила руки вместе и положила на них подбородок. Ее карие глаза испытующе смотрели на Ника. — Так расскажите же мне, Никодемус Лайтфут, как давно Лайтфуты и Каслтоны сделали своим бизнесом изготовление машин смерти для правительства?
— Вы тогда еще не родились, девочка.
Она моргнула.
— Вы даже не собираетесь это отрицать?
— Ну, с технической точки зрения это не машины смерти, а электроника и оборудование. По мнению некоторых, это своего рода технологическая страховка, путь к достижению паритета в мире. Собственно говоря, кое-кто может даже назвать «К и Л» очень патриотичной компанией. Но я подозреваю, что подавляющее большинство считает ее изделия машинами смерти.
— Насколько мне известно, «Каслтон и Лайтфут» производят электронику и оборудование для самолетов-истребителей и командных постов. По заказу военных. Это и означает, что вы производите машины смерти. Это также означает, что «К и Л» имеют самое непосредственное отношение к некоторым выгодным финансовым договоренностям с Пентагоном.
Ник кивнул. Все быстро становилось на свои места.
— Понимаю, — мягко произнес он. — Вы одна из них.
— Из кого?
— Вы, — он сделал тактичную паузу, — назовем это так, придерживаетесь либеральных убеждений. Она мрачно улыбнулась ему в ответ.
— Если вы считаете, будто я не из таких, то жаль, что вы не встречались с моей бабушкой.
— Ярко-розовая радикальная левая анархистка, правильно?
— Скажем так: ей не нравилось, что миром управляют такие люди, как вы.
— Как я?
— Аристократы, имеющие все, кроме титула. Слишком много денег и слишком много власти. Она остро чувствовала, что сосредоточение власти и денег в одних руках порождает коррупцию.
— Как и отсутствие одновременно и того и другого. Покажите мне десять человек, у которых недостаточно денег и недостаточно власти, чтобы управлять своей собственной жизнью, и я назову вам девять опасных людей. А десятый будет просто ошибкой природы.
Казалось, что воздух вокруг Филы вибрирует, а в ее глазах сверкают искры. Она определенно заводилась.
Ник обнаружил, что сосредоточение на нем всей этой женской энергии рождает определенные ощущения в области паха — этого уже давно с ним не случалось. Ему было ясно, что Филадельфия не имеет понятия о том, как возбуждает его, что было, с одной стороны, любопытно, а с другой — приводило мужчину в отчаяние.
— — Таким образом, вы оправдываете, что родились членом привилегированного класса? Делаете вид, будто более благородны, чем те, кто не так богат, как вы? Что не снизойдете до поступков, на которые может быть способен бедный человек, чтобы выжить?
— Похоже, здесь имеет место некоторое недопонимание. Каслтоны и Лайтфуты — это не Рокфеллеры и Дюпоны. Когда вы смотрите на меня, вы видите перед собой деньги второго поколения, но лично у меня их нет вот уже три года.
— То есть сейчас я должна вас пожалеть?
— Послушайте, Фила, не знаю, что рассказывала вам Крисси, но суть дела такова. Мой отец, Рид Лайтфут, и его приятель, Бэрк Каслтон, ничего из себя не представляли, были обыкновенными мусорщиками, но во время службы в армии они обнаружили склонность к электронике. Когда они закончили службу, у них были грандиозные планы и амбиции, а также преимущество, которое дало им знание того, как функционирует военная машина изнутри. Они построили «Каслтон и Лайтфут» буквально на пустом месте. Им повезло. Выбор времени был удачным, и оказалось, что в деле управления они так же проницательны, как и в сборке электронного оборудования
— И они были достаточно умны, чтобы сделать своим бизнесом изготовление машин смерти? — с удовлетворением закончила за него Фила.
Ник понял, что ему нравится появившийся в глазах Филадельфии блеск азарта. Он спросил себя, похоже ли ее выражение лица на то, которое появляется, когда она лежит обнаженной рядом с мужчиной.
От этой мысли в голове у него появилась какая-то легкость, в то время как остальная часть тела продолжала оставаться тяжелой и напряженной. Он осознал, как много времени прошло с тех пор, когда он искренне желал лечь в постель с женщиной. Он прекрасно помнил тот день: 25 сентября, четыре с половиной года назад. Это была его брачная ночь. С того дня все пошло на спад, пока полтора года назад не закончилось разводом.