Крес Феликс. Северная граница

   Она спокойно посмотрела на него:
   - Посмотрим. Убери эти тряпки с глаз моих долой. Ты говорил, что тебе холодно, хоть на посмешище себя не выставляй. Вернуться в строй.
   - Есть, госпожа, - пробормотал солдат.
   Он поспешил убраться. Всю остальную часть пути он вынужден был везти отобранную у командира одежду.
   Тереза вела отряд до самого захода солнца, безошибочно находя нужное направление в большой белой пустыне, которую окутывала дрожащая снежная пелена.
   Плачевное состояние отряда все же тронуло сердца крестьян, и солдаты получили немного еды. Расплатились остатками личного серебра Терезы: воинские расписки не стоило даже показывать. Алерцы, недавно заглянувшие в деревню, сожгли две хижины. Возле пепелища остался большой, почти не пострадавший, теперь ничейный сарай. Солдаты нарубили крестьянам целые поленницы дров, чтобы таким образом заработать дрова для себя. Все разместились в сарае. Лошадей поставили у одной из стен, а посреди свободного пространства разожгли костер. Сухое дерево давало не слишком много дыма, который, впрочем, быстро улетучивался сквозь щели в стенах и частично очищенной от снега крыше. Помещение, каким бы оно ни было, все же защищало от ветра, и вскоре от огня, тел людей и животных и дыхания стало почти жарко... По крайней мере, так казалось продрогшим солдатам, поскольку на самом деле достаточно было чуть отодвинуться от огня, чтобы изо рта снова пошел пар.
   Лежа в углу на одолженном у крестьян сене, накрывшись по шею, Тереза ощущала блаженное тепло. Ее постоянно посещала мысль о том, чтобы напиться до потери чувств. Но водку следовало экономить... хотя разве она может напиться, командуя отрядом? Спиртное действовало на нее плохо: уже после нескольких хороших глотков Тереза начинала клеиться к мужчинам или искать повода для ссоры. Здесь и сейчас она не могла себе такого позволить.
   Порой она проклинала судьбу, что не родилась мужчиной. Как солдат, отвагой и силой духа она превосходила всех сидящих в этом сарае и многих, многих других. Это она знала наверняка. Но... Пусть для женщины она весьма вынослива и сильна. Увы, от этого она не перестает быть женщиной...
   Однако Тереза прекрасно осознавала, что на самом деле подобные мысли приходят лишь в минуты дурного настроения. Она любила и хотела быть женщиной. Правда, немного другой... Такой, которую бы желали мужчины. И не какие попало. Настоящие мужчины. Когда-то она думала, что нужно во всем с ними сравняться, верила, что они будут ценить в ней то, что привыкли ценить в себе. Неправда. Они готовы восхищаться женщиной-воином до тех пор, пока она не превосходит их. Настоящая женщина - это женщина... с дартанского гобелена. Когда-то она видела такой. Он изображал одну из трех легендарных сестер, которых Шернь много веков назад послала на борьбу со злом. Кое-кто этому действительно верил. У девушки с гобелена были груди, как кочаны капусты, подведенные черным ресницы и брови, румяна на щеках, а в маленькой изящной руке - меч, центр тяжести которого находился в громадной рукояти... Отдельные части золотых доспехов были соединены с помощью ажурных цепочек, а все вместе было устроено столь хитро, что самые уязвимые места оставались без какой-либо защиты. Плюс великолепная шкура степной пантеры на спине. Стоило обладательнице всей этой амуниции чихнуть, разукрашенные доспехи разлетелись бы во все стороны, а голая девица, запутавшись в меховых полах, рухнула бы наземь, широко расставив ноги... Наверное, именно этого от нее и ждали. Нет, посланница Шерни не может выглядеть столь безнадежно. Однако что поделаешь, если как раз такими воительницами и восхищаются мужчины? Хищными, вооруженными, сильными, но только внешне. Разве достойна уважения, тем более желания, обычная баба в простой кольчуге, командующая конницей, как никто другой на свете? Такой же мужчина, занимающийся тем же самым, - вот он достоин, а она...
   Тереза прикрыла глаза. Бесполезные размышления. Лучше составить план действий на завтра.
   Завтра...
   Перед ее глазами возникло то, что она видела тремя месяцами раньше под Алькавой. Побоище... Остатки заставы, которая была, по сути, небольшим городом, еще дымились, но Алькаву разграбили и сожгли уже после битвы, разыгравшейся в степи. В степи, поскольку алерцев становилось все больше, и вскоре стало ясно: если враг не будет разбит по частям, то в ближайшее время его силы вырастут настолько, что никакое подкрепление не поможет. Солдатам пришлось выступить в поле. По следам на побоище легко можно было воспроизвести все события. Не хватало конницы. Лучники, как в далеком прошлом, когда еще велись внутренние армектанские войны, воткнули в землю перед собой заостренные колья, направленные в сторону вражеских войск. Фланги охраняли тяжеловооруженные пехотинцы. Однако стрелы из луков не смогли остановить могучую атаку всадников на вехфетах, и началась паника. Паника! Поле покрывали тела тех, кто пытался бежать. Раны чаще всего в спине, почти ни одного вражеского трупа... Бегство, повальное бегство, куда угодно, лишь бы подальше. Потом те, кто выжил, подтвердили, что на самом деле все так и было. Из объединенных сил округа уцелели лишь те, кого сумел вывести стоявший на правом фланге Амбеген. Единственный, кто оказался на высоте. Ибо она и Рават с задачей не справились. Опоздали... Правда, не по своей вине. Три дня они просидели в лесу, чуть ли не зажимая ладонью морды коням: бывали моменты, когда любой звук мог выдать их присутствие стаям серебряных алерцев, сотни и тысячи которых маршировали в сторону Алькавы. Они же могли только смотреть, и то украдкой...
   Тереза до сих пор помнила выражение лица Амбегена, когда они вместе с Раватом привели ему пятьдесят конников, несколько вьючных и запасных лошадей и двадцать с небольшим собранных по пути, уцелевших после разгрома солдат. В глазах усталого, подавленного поражением коменданта единственной уцелевшей заставы этот жалкий отряд выглядел настоящей армией. Притом отрядом командовали два офицера. Целых два опытных офицера!
   Не в силах избавиться от мрачных воспоминаний, она отбросила плед и, поднявшись, подошла к огню, где полуголые солдаты сушили одежду и сапоги. Тепло, царящее в сарае, было теплом предательским. Оно несло облегчение продрогшим телам, но растапливало обледеневший снег, придававший жесткость плащам, попонам, одежде и обуви.
   Ей поспешно освободили место. Она села и, сняв промокшие сапоги, вытянула босые ступни к огню.
   Оживленные разговоры, слышавшиеся еще мгновение назад, притихли. Избегая ее взгляда, солдаты молча глядели на пламя. Наконец тот, который в роще сказал, что ему холодно, - может, более смелый, а может, просто глупый, - произнес:
   - Ваше благородие, мы... мы не хотим бунтовать, не в этом дело. Мне, то есть нам, всего-навсего хочется знать, зачем мы, собственно, сюда ездим? Если мы это узнаем...
   - То что? - спокойно прервала она его.
   Снова наступила тишина.
   - Ничего, госпожа, - наконец пробормотал солдат. - Просто... узнаем, и все.
   - Сотник Рават не отучал вас от лишней болтовни, - заметила она. - Мы ездим сюда, потому что мне так нравится. Этим отрядом командую я. Повинуясь моему приказу, вы нападете на пятьсот алерцев или убежите от десятка. Есть тут кто-нибудь, кого силой тянули в войско?
   Ответа не последовало.
   - Или кто-то не знал, что в армии приказы отдаются офицерами, а солдаты повинуются?
   Молчание.
   - Единоличное командование не я придумала, - подытожила она. Неспособных командиров убирают, и командовать они больше не могут. Как вы думаете, почему я еще с вами?
   Молчание.
   - Потому что я хороший командир, - снова она сама ответила на свой вопрос. - Почему вы не подходите ко мне с такими вопросами на заставе? Не помню, чтобы я когда-либо это запрещала. Но я скажу вам почему. Потому что на заставе я управляю вами иначе, чем в походе. И только в походе у вас возникают вопросы насчет моего командования. А я не люблю глупых вопросов, поскольку командую хорошо и не знаю никого, кто мог бы дать мне лучший совет, чем я сама. Так что вы будете делать то, что я вам прикажу, и все будет хорошо. Я никогда не наказывала солдата, который следовал приказу. Или, вам кажется, этого мало? Думаете, за выполнение приказов вам нужно медаль давать?
   Она встала.
   - Ладно, хватит, - закончила она, забирая свои все еще мокрые сапоги. Я все объяснила, но больше повторять не буду.
   Она вернулась на сено, закуталась в плащ и попону, после чего быстро заснула. О ночных постах должны заботиться десятники.
   10
   Амбеген хотел вернуться в Эрву - и не мог.
   Сначала он никак не мог понять, зачем его во второй раз вызывают в Тор, когда он гораздо нужнее на заставе. Но вскоре стало ясно, что он главный кандидат на должность коменданта округа, с чем было связано повышение в звании до надсотника. Втайне Амбеген давно рассчитывал, что кто-то наконец его заметит... Мысль о повышении его отнюдь не огорчала. Утомительные партизанские стычки на границе неожиданно переросли в большую войну. Для того, кто всерьез думает о военной карьере, открывались огромные возможности, и уже первое молниеносное повышение было тому лучшим доказательством... Обычно мало кто задумывается, сколь неприятно и утомительно для солдата мирное время. Особенно для солдата, не лишенного тщеславия. Амбеген вовсе не желал, чтобы горели деревни, а крестьяне теряли все нажитое и расставались с жизнями. Он искренне сожалел о разрушениях, учиненных в Армекте алерскими стаями, и предпочел бы, чтобы до войны дело вообще не дошло. Однако же дошло! А война есть война. Не он ее начал, и здесь уж ничего не изменишь. Война началась, и кто-то должен ее выиграть. В глубине души Амбеген был убежден, что прекрасно подходит для этой роли.
   Все-таки он немало прожил на свете и на своем веку повидал всякое. Да, он стыдился сказать вслух, что эта война ему "по душе", но другие не скрывали своей радости...
   Вряд ли путь к будущим победам (его победам) будет ровным и прямым. Ведь речь шла не о чисто военных вопросах, скорее даже напротив. Амбеген много раз бывал в Алькаве и несколько раз в Торе. Комендатуры городских округов он тоже видел. И мог сделать только один вывод: чем выше, тем хуже. Ведь уже в Эрве можно было найти двоих офицеров, не выносивших друг друга и постоянно соперничавших, и соперничество это не всегда было здравым. В Алькаве, где у коменданта округа и у коменданта заставы было по двое заместителей, дела обстояли куда хуже... Не много на свете таких солдат, как Рават, думающих только о погонях в степи и ни о чем другом. Должностей мало. Зато желающих их занять более чем достаточно.
   А Тор? Цитадели Тор подчинялись два военных округа. И пожалуй, все без исключения тысячники и надсотники, каковые там были, единодушно полагали, что какой-то там сотник с рядовой заставы, участник проигранного сражения - последний в этой части Армекта человек, которому можно доверить командование округом. Амбеген предвидел хлопоты. И он не ошибся.
   Застряв в Торе, Амбеген уже через неделю начал понимать образ мысли сидящих здесь людей. Это его даже не удивляло. Тяжелые стены цитадели, хотя и холодные, безразлично восприняли струи осеннего дождя, а к первым ударам зимы отнеслись крайне спокойно. Сидя в кресле легко строить планы сражений и прокручивать в уме послушные цифры, которые должны представлять силу войск.
   Как-то раз один из офицеров помоложе, отведя его в сторону, начал чертить на большом листе расположение войск под Алькавой. Он расспрашивал о деталях, нанося их на "карту", и тут же объяснял Амбегену, какие ошибки были совершены в бою. Амбеген тогда прервал его, взял перо и нарисовал поле боя еще раз, обозначив извилистую линию реки, болота, лес и беззащитную после ухода войска заставу, которую нужно было прикрыть. Там, где офицер рисовал ровные прямоугольники и квадраты, долженствующие обозначать отряды, Амбеген нацарапал пером множество маленьких точечек ("Эти потеряли своего командира, а новый их совсем не знал"), дальше начертил неровный, с рваными краями многоугольник ("У этих были загнанные кони, они были голодны и хотели спать, поскольку вступили в бой сразу после марша"), еще дальше вместо большого прямоугольника в центре появились несколько маленьких треугольничков и квадратиков ("Эти были собраны с разных застав, они первый раз оказались вместе"). Офицер, наморщив лоб, приглядывался к детским каракулям, возникшим на месте прекрасных боевых порядков. "Знаю, господин, - добавил тогда Амбеген, - в том сражении было совершено немало ошибок. Но отсюда, из этого замка, все выглядит иначе. Я сижу здесь всего несколько дней, а мне уже не хочется верить, что моя конница из Эрвы способна делать по такому морозу и снегу не более десяти миль в день..."
   Офицер пожал плечами и ушел.
   Комендантом Восточных Военных Округов Пограничья был надтысячник Л.Н.Мивен, человек неглупый и предусмотрительный.
   Насколько он предусмотрителен, Амбеген понял сразу же, как только прибыл в Тор. Мивен показал ему довольно старое, зачитанное письмо от мудреца-Посланника и в лоб спросил, не заметил ли Амбеген что-нибудь из того, о чем говорилось в письме.
   Мивен честно заработал свой пост, послужив во всех уголках Империи. Потом его перевели на Северную Границу. Однако человеком он был не слишком решительным, порой неустойчивым и податливым, а прежде всего легковерным. Амбеген понятия не имел, кто и что рассказывал коменданту, достаточно того, что у Мивена вскоре возникли некоторые сомнения касательно битвы под Алькавой и дальнейших действий Амбегена. Нет, пока и речи не было о том, чтобы отменить обещанное ему повышение. Однако в Эрву его тоже не отпускали; более того, началось некое полуофициальное расследование. Амбеген дураком не был, с самого начала он излагал все происшедшее так, чтобы не возникало никаких сомнений: как под Алькавой, так и потом он, Амбеген, сделал все возможное (впрочем, так оно в действительности и было). Но эта тема всплывала вновь и вновь.
   Нет, его ни в чем не обвиняли, тем более в трусости или халатности, просто искали хоть какой-то предлог. Среди всех офицеров округа Алькава, от сотника и выше, Амбеген был единственным, кто прежде служил в отряде щитоносцев, и только поэтому ему доверили командовать в битве тяжеловооруженным правым флангом. Впрочем, подобное решение было во всех отношениях справедливым - ведь был выбран тот, кто лучше всех способен справиться с задачей, а что до должностей и рангов...
   В общем, дело начали разгребать повторно. Снова стали расспрашивать, что было причиной отступления щитоносцев. Амбеген опять объяснил, что прикрывал центр и не давал обойти строй с фланга до того самого мгновения, пока линия обороны не была прорвана. Тогда, стремясь избежать окружения, он вынужден был отступить. А когда центр поддался панике, продвижение неприятеля стало столь быстрым, что лишь поспешное отступление могло спасти тяжелую пехоту от попадания в ловушку.
   В конце концов его оставили в покое (все собранные показания свидетельствовали только в пользу Амбегена!), но зато взялись за Терезу, и тут уже Амбеген здорово намучился, чтобы выгородить свою подсотницу, которой, вопреки приказам из Алькавы, позволил несколько большее, нежели просто глубокую разведку... В большей степени помог ей Рават: одно его присутствие в опоздавшем отряде смешало планы тех, кто хотел найти повод для придирок. Заместитель Амбегена был не просто сотником Армектанского Легиона, но еще и почетным подсотником гвардии. В любой момент Рават мог претендовать на высокую должность в элитарных войсках и вообще был фигурой не из мелких, так что выдвижение против него каких-либо обвинений могло выставить на посмешище и основательно скомпрометировать тех, кто так настойчиво искал козла отпущения...
   В конечном счете перетряхивание не слишком удобного дела прекратили лишь затем, чтобы снова начать строить предположения, почему гарнизон Эрвы в течение трех месяцев терпит одно поражение за другим. Амбеген только того и ждал - наконец-то ему дали в руки оружие! Особо не стесняясь, он выложил о снабжении заставы всю правду, а также упомянул о полученном "подкреплении", состоявшем из двух клиньев конницы (от соседей с запада) и кучки необученных солдат из разных родов войск. Одним словом, все закончилось очередными ведущими в никуда препирательствами. В кандидате на пост коменданта округа нарастало раздражение, постепенно превращаясь в неприкрытый гнев.
   К счастью, у него был союзник.
   Его благородие Б.Е.Р.Линез, хотя и не был (точнее говоря, уже не был) военным, обладал достаточно известной в Армекте фамилией, чтобы даже высшие офицеры считались с его мнением. Кроме того, он располагал кое-чем, что коменданту Тора было крайне необходимо, а именно хорошо обученным и вооруженным войском. Собственным, личным войском. Будучи хозяином крупных владений в окрестностях Рапы, на Северной Границе Линез владел землями величиной с округ Эрва. Земли эти, вместе с несколькими деревнями, он приобрел не столь давно, но вместе с тем успел вдвое умножить количество селений, которыми владел, и продолжал вкладывать в них деньги. Его владения граничили с округами Алькава и Эрва, располагаясь сразу за ними.
   Линезу, отгороженному от Алера территориями, которые охраняли имперские заставы, незачем было обзаводиться многочисленным войском, однако в его распоряжении имелись четыре десятки конницы и две - пеших лучников, стоявшие в двух селениях-заставах под руководством надежных офицеров. Будучи когда-то солдатом (судьба почти каждого высокорожденного армектанца), он организовал свое войско по образцу имперских легионов, но вооружил - что тут долго говорить - значительно лучше... Солдаты знали местность и умели сражаться.
   Линез находился в Рапе, когда до него дошли тревожные вести из приграничных владений. Он тотчас же приказал собрать со всех своих земель столько войска, сколько удастся, взял отряд в двадцать конников и не мешкая поехал в пограничье. Три Селения, которые оборонял Рават, отстояли от северо-восточных рубежей его земель всего... на четыре мили. Вышедшие из "языка" отряды алерцев сожгли две деревни Линеза и еще несколько разграбили. Дела обстояли воистину не лучшим образом. Как и многие владельцы земель на севере, Линез не выплачивал налогов в имперскую казну; он заплатил лишь один раз, при покупке, но взамен был обязан защищать селения собственными силами, снимая таким образом бремя с Армектанского Легиона (то есть с государственной казны). Однако при виде сотен и тысяч алерцев, хозяйничавших в Армекте как у себя дома, Линез обратился за помощью к Тору. С одной стороны, комендант Мивен не обязан был заниматься вопросами его имущества, но, с другой стороны, не имел права требовать поддержки чьих-то личных солдат. А поддержка требовалась, и немалая. Речь даже шла не о помощи нескольких десятков солдат, но о селениях и заставах Линеза, опираясь на которые могли бы действовать легионеры. Учитывая потерю почти всех застав округа, это была первоочередная проблема.
   Обменявшись письмами с Мивеном, Линез молниеносно с ним договорился, после чего приехал в Тор обсудить детали совместных действий. Но потом, вместо того чтобы сразу уехать, засел в цитадели, портя кровь всем тем, кто искал виноватого и поглядывал на Амбегена... Магнат был знаком с комендантом Эрвы, их солдаты неоднократно оказывали друг другу добрососедскую помощь. Лично оценив ситуацию в своих владениях, Линез мог и готов был свидетельствовать в пользу Амбегена, поскольку на собственной шкуре почувствовал, что творится под захваченным чуждой силой небом. Несколько раз он даже снабжал провизией обнищавших, голодных легионеров из Эрвы, принимая воинские расписки, чего мог не делать. Теперь же своим значением и авторитетом он подтверждал каждое слово коменданта дружественной заставы, пока наконец не дал понять, что сотрудничество его людей с Армектанским Легионом во многом зависит от того, кто станет комендантом округа.
   Сразу стало ясно, кому это сотрудничество нужнее. Если не считать чисто военных вопросов, комендант Мивен меньше всего желал показать всей Империи, что, несмотря на всю серьезность положения, он не в состоянии воспользоваться добровольно и бесплатно предлагаемой помощью. В конечном счете Линез рисковал лишь одной шестой (притом не самой доходной) частью своих владений, в то время как дальнейшая карьера коменданта восточных округов целиком зависела от того, чем закончится эта неожиданная война. Странное следствие тут же было прекращено.
   Два дня спустя надсотник Р.В.Амбеген, только что назначенный комендантом Военного Округа Эрва, был вызван к надтысячнику. На беседу был приглашен и его благородие Б.Е.Р.Линез.
   Цитадель Тор во времена Великого Королевства Рины и Рапы являлась противовесом для Ревина, крепости Королевства Трех Портов, служившей опорой для походов за пограничную реку Лавию (впрочем, такие походы совершали обе сражавшиеся стороны). Замок был возведен в скромном армектанском стиле и особых удобств своим обитателям не предлагал. Личные комнаты Мивена поражали своей строгостью и скромностью размеров. Однако Амбеген привык к сырым, темным и холодным интерьерам старинных горных твердынь в Громбеларде. На фоне этого даже знаменитые армектанские лестницы переставали раздражать.
   Именно - лестницы и ступени... Ни один армектанский дом не мог обойтись без них, то же самое касалось и цитадели. Речь шла, естественно, не об обычных лестницах, которые обязательно куда-то ведут и построены с определенной целью. Речь шла о плоских, невысоких ступенях, порой двух, иногда трех или четырех, тянущихся в жилых помещениях от стены до стены. Для чего они служат и что означают, Амбеген когда-то знал, но забыл. Еще одна из армектанских традиций, ведущих из ниоткуда в никуда, - в точности как лестницы в комнатах. Человеку, непривычному к армектанской моде, эти низкие ступени-террасы воистину могли отравить жизнь. У Амбегена тоже был печальный опыт...
   Вспоминая о старой боли в ушибленном копчике, он следом за легионером вошел в комнату, где ждал комендант, спустился со ступени, энергично пересек плоский, подозрительно ровный пол посредине, поднялся на другую ступень и, сделав два шага, снова спустился, представ перед Мивеном. Надтысячник отпустил дежурного легионера, долго смотрел на новоиспеченного коменданта округа, потом показал на кресло. Амбеген сел. На нем уже был новый, окаймленный квадратными зубцами мундир надсотника, в котором ему сразу же стало не по себе... Мивен, что весьма необычно, был без военной накидки и принимал его в личных покоях, без свидетелей... Наблюдательный Амбеген подумал, что, возможно, ему предстоит не простой разговор. Речь явно пойдет не о службе.
   - Его благородие Линез, - сказал надтысячник, словно читая его мысли, сейчас придет. Пока же я хотел бы поговорить о... разном. Желательно, чтобы все сказанное здесь осталось между нами.
   Он встал и прошелся по комнате - совершенно свободно, словно никаких ступеней не существовало вовсе.
   - Так вот, - продолжал он, - вопрос о твоем назначении был решен уже довольно давно, доказательства чему ты найдешь у себя на заставе... Прошло почти две недели с тех пор, как я послал туда гонца с известием, что ты стал комендантом округа, а также о назначении на постоянную должность его благородия Равата.
   Амбеген удивленно нахмурился. Об этом он понятия не имел.
   - Это, несомненно неприятное для тебя, расследование я допустил, поскольку оно было... необходимо. Мир, - заметил он как будто совершенно невпопад, - вовсе не стоял на месте только потому, что у нас тут война. Правда, в дартанских легендах и сказках герои готовы не есть и не спать, думая лишь о борьбе со злом. Но что есть зло? - неожиданно спросил он. Например, Алер - это зло?
   Амбеген слушал его со все возрастающим удивлением.
   - Вряд ли, - спокойно сказал надтысячник. - Армект - большая страна, а Империя достаточно богата. На самом деле, потеря полутора или даже нескольких десятков маленьких селений на краю света никого в столице не волнует. Тем более что алерская граница вскоре должна отодвинуться обратно... Ведь я показывал тебе то письмо от мудреца из Громбеларда? Вот видишь. Граница вернется на свое место, мы заново отстроим заставы, и дальше все пойдет по-прежнему. Не пойми меня превратно. Здешние земли приносят имперской казне немалый доход, и в столице не собираются отказываться от этого дохода. Но ведь ты наверняка догадываешься, что расходы, которые повлечет за собой большая война, возникшая из-за двадцати деревушек, окупятся не раньше чем через пятьдесят лет? Многие офицеры не отдают себе отчета, что каждый их лучник стоит столько, словно отлит из чистого серебра. Солдата нужно обучить, а потом много лет кормить, одевать. Плати ему жалованье, предоставь оружие, жилище... Всем этим занимается еще одна армия людей, и она тоже стоит денег. А ведь серебряная статуя не ест, не требует крова и не получает жалованья. Но и толку от статуи никакого. Впрочем, если говорить о расходах...
   Амбеген кивнул.
   - Все это я знаю, - сказал он.
   - Знаю, что знаешь, - ответил надтысячник. - Именно поэтому я и сделал тебя комендантом округа. Меня часто осуждают за нерешительность и даже неуверенность. Но мне это известно. И хорошо, что осуждают. Я в большей степени политик, нежели солдат. Я должен взаимодействовать с комендантом западных округов, договариваться с частными землевладельцами... И время от времени мне приходится затевать расследования в отношении офицеров, которых я присмотрел на ответственные посты, - подвел итог он. - Да, расследование ничего не выявило, ты чист, словно слеза. Но только представь, что было бы, если бы я не допустил этого расследования, а ты, предположим, не справился бы с новыми обязанностями... Амбеген, надеюсь, подобная откровенность тебя не смущает? - Он впервые обратился к надсотнику по имени.