Страница:
Будь проклят Генрих, пославший сюда именно его! Так думала Алана, смывая мыльную пену со спины Пэкстона. Почему бы королю не послать сюда вместо Пэкстона кого-нибудь старого и страшного? Ведь даже в случае, если бы ей пришлось выйти за какого-нибудь старика замуж, она не опасалась бы потерять себя.
Обойдя ванну, намереваясь сполоснуть ему грудь, плечи и руки, она вновь обратила внимание на кровоподтеки, так хорошо заметные сейчас на его лице: то были следы ненависти Риса ко всем нормандцам. Мысленно она содрогнулась, и вновь заныло ее сердце. Ей ужасно хотелось вернуться в прошлое, не совершать своего поспешного и необдуманного поступка, не убегать в лес и тем самым оградить Пэкстона от всего, что выпало на его долю.
И тут ее осенило.
Пока она размышляла, пока беспокоилась, что может влюбиться в этого нормандца, было уже поздно, слишком поздно!
Она уже любила его.
И как раз поэтому ей было столь невыносимо больно видеть его связанным в складской хибаре, поэтому она была так подавлена, узнав, что Пэкстон должен умереть. Потому и потребовала от Дилана, чтобы тот помог ей освободить Пэкстона, и это несмотря на то, что все они рисковали жизнью. Будь на месте мужа какой-нибудь другой нормандец, Алана вряд ли реагировала бы подобным образом.
И что же теперь ей делать?
— Алана.
Услышав свое имя, она заметила, что Пэкстон сосредоточенно смотрит на нее.
— Что?
— Тебя что-то беспокоит? — спросил он. «Столько всего, что ты и не представляешь…»
Ей хотелось выкрикнуть эти слова прямо ему в лицо, однако она заставила себя сдержаться. Любовь была и для нее самой откровением, и Алана предпочитала сохранять осторожность, так как чувствовала свою крайнюю уязвимость.
— А п-почему ты спросил?
— Такое выражение лица у тебя — ошеломленное. Так что же тебя тревожит?
Алана боялась, что он сумеет прочитать правду в ее глазах. И чтобы не встречаться с Пэкстоном взглядом, она посмотрела на воду в ванне.
— Да ничего, — сказала она. — Это тебе просто показалось.
Ей нужно было уйти куда-нибудь подальше от него, чтобы там собраться с мыслями, успокоиться. Побрызгав водой ему на грудь, чтобы убрать мыльную пену, она бросила губку в воду и хотела было встать, но Пэкстон ухватил ее за руку.
— А ноги вымыть забыла? — спросил он.
Она чуть сощурилась, подняла губку из воды, взяла мыло. Неужели же он сам не может вымыться?
— Знаешь, а я ведь придумал, как тебя наказать, — сказал он.
Алана перестала тереть ему ногу и посмотрела Пэкстону прямо в глаза. Эти последние слова он произнес таким бесстрастным деловым тоном, что Алана поняла: он уже нисколько не интересуется тем, что же так беспокоит ее. Это и обрадовало и насторожило ее.
— Ну и как?.. — поинтересовалась она, видя, что сам он не торопится продолжить.
— Всякий муж имеет право ожидать от своей жены покорности, так ведь?
— Наверное.
Пэкстон прищелкнул языком.
— Наверное, говоришь? Алана, насколько я припоминаю, в день свадьбы ты дала обещание во всем слушаться меня.
— Да, только пока у меня не было возможности доказать свое послушание.
— Я не спорю. Но ты пообещала слушаться меня, и ничто не может изменить данное тобой слово.
— А где же связь между моим послушанием и придуманным наказанием?
— Дело в том, что теперь, о чем бы я тебя ни попросил, чего бы от тебя ни потребовал, ты будешь в точности исполнять, не спрашивая о причинах, не возражая, не рассуждая. Ни единого слова не должно срываться с твоим уст в ответ. Разве только слова о том, что ты поняла и согласна выполнить. Ты будешь покорна мне, жена, во всем.
Алана, чувствуя некоторое смущение, смотрела на него. Неужели он полагал, что женился на сварливой бабе, которая только и намерена, что противоречить? Даже с Гилбертом она не пыталась утвердить свою волю над волей мужа. До тех самых пор, пока его вероломство не сделалось совсем уж невыносимым.
— Я не вполне понимаю, о чем идет речь.
— Скоро поймешь, что я имею в виду. А пока что помой и другую ногу.
Убрав вымытую ногу под воду, он вытащил другую. Размеренными движениями Алана принялась тереть и эту ногу. Когда и эта нога была намылена, Алана бросила губку в ванну и выпрямилась.
— Вот ты и вымыт, достопочтенный мой супруг. Не желаешь ли чего-нибудь еще?
Пэкстон внимательно посмотрел на воду, будто там было скрыто что-то интересное.
— Но есть ведь еще и другие части тела, которые ты не вымыла. Ты забыла про них.
— Думаю, эти места ты вполне можешь вымыть и самостоятельно.
— Да, но я хочу, чтобы их вымыла ты.
— Да, но ведь…
— А где же послушание? Помнишь, жена, мы говорили: слушаться во всем…
Сжав зубы, Алана поглубже вздохнула, успокаиваясь. И вновь она опустилась на колени и выловила из ванны губку.
Без всяких рассуждений и колебаний.
Эти слова пришли ей на память, пока она обдумывала, как же ей мыть Пэкстона там.
— Может, хочешь, чтобы я вылез? — поинтересовался Пэкстон.
— Нет уж! — выдохнула она и опустила намыленную губку в воду.
На ощупь она потерла спину и часть ягодиц со своей стороны. Когда она обошла ванну, чтобы достать и другую ягодицу, опущенная в воду рука наткнулась на его член. К крайнему удивлению Аланы, член был сильно напряжен. Она вытащила руку из воды и вскочила на ноги.
— Все вымыто, — поспешно объявила она, чувствуя, как пылает лицо.
— Да, кое-что вымыто, — согласился Пэкстон. — Во всяком случае, для первого раза сойдет.
Он поудобнее привалился спиной к краю ванны. Алана напряженно следила за ним. Полагая, что он еще не все сказал, она ждала продолжения. Однако Пэкстон молчал.
— И это все? — спросила она, надеясь на положительный ответ.
Пэкстон лениво оглядел жену с головы до ног.
— Есть еще одна вещь, которую я намерен потребовать от тебя, — заявил он.
У Аланы тотчас же все перевернулось внутри.
— И ч-что же именно?
— Разденься и залезай ко мне в ванну.
Глава 17
Глава 18
Обойдя ванну, намереваясь сполоснуть ему грудь, плечи и руки, она вновь обратила внимание на кровоподтеки, так хорошо заметные сейчас на его лице: то были следы ненависти Риса ко всем нормандцам. Мысленно она содрогнулась, и вновь заныло ее сердце. Ей ужасно хотелось вернуться в прошлое, не совершать своего поспешного и необдуманного поступка, не убегать в лес и тем самым оградить Пэкстона от всего, что выпало на его долю.
И тут ее осенило.
Пока она размышляла, пока беспокоилась, что может влюбиться в этого нормандца, было уже поздно, слишком поздно!
Она уже любила его.
И как раз поэтому ей было столь невыносимо больно видеть его связанным в складской хибаре, поэтому она была так подавлена, узнав, что Пэкстон должен умереть. Потому и потребовала от Дилана, чтобы тот помог ей освободить Пэкстона, и это несмотря на то, что все они рисковали жизнью. Будь на месте мужа какой-нибудь другой нормандец, Алана вряд ли реагировала бы подобным образом.
И что же теперь ей делать?
— Алана.
Услышав свое имя, она заметила, что Пэкстон сосредоточенно смотрит на нее.
— Что?
— Тебя что-то беспокоит? — спросил он. «Столько всего, что ты и не представляешь…»
Ей хотелось выкрикнуть эти слова прямо ему в лицо, однако она заставила себя сдержаться. Любовь была и для нее самой откровением, и Алана предпочитала сохранять осторожность, так как чувствовала свою крайнюю уязвимость.
— А п-почему ты спросил?
— Такое выражение лица у тебя — ошеломленное. Так что же тебя тревожит?
Алана боялась, что он сумеет прочитать правду в ее глазах. И чтобы не встречаться с Пэкстоном взглядом, она посмотрела на воду в ванне.
— Да ничего, — сказала она. — Это тебе просто показалось.
Ей нужно было уйти куда-нибудь подальше от него, чтобы там собраться с мыслями, успокоиться. Побрызгав водой ему на грудь, чтобы убрать мыльную пену, она бросила губку в воду и хотела было встать, но Пэкстон ухватил ее за руку.
— А ноги вымыть забыла? — спросил он.
Она чуть сощурилась, подняла губку из воды, взяла мыло. Неужели же он сам не может вымыться?
— Знаешь, а я ведь придумал, как тебя наказать, — сказал он.
Алана перестала тереть ему ногу и посмотрела Пэкстону прямо в глаза. Эти последние слова он произнес таким бесстрастным деловым тоном, что Алана поняла: он уже нисколько не интересуется тем, что же так беспокоит ее. Это и обрадовало и насторожило ее.
— Ну и как?.. — поинтересовалась она, видя, что сам он не торопится продолжить.
— Всякий муж имеет право ожидать от своей жены покорности, так ведь?
— Наверное.
Пэкстон прищелкнул языком.
— Наверное, говоришь? Алана, насколько я припоминаю, в день свадьбы ты дала обещание во всем слушаться меня.
— Да, только пока у меня не было возможности доказать свое послушание.
— Я не спорю. Но ты пообещала слушаться меня, и ничто не может изменить данное тобой слово.
— А где же связь между моим послушанием и придуманным наказанием?
— Дело в том, что теперь, о чем бы я тебя ни попросил, чего бы от тебя ни потребовал, ты будешь в точности исполнять, не спрашивая о причинах, не возражая, не рассуждая. Ни единого слова не должно срываться с твоим уст в ответ. Разве только слова о том, что ты поняла и согласна выполнить. Ты будешь покорна мне, жена, во всем.
Алана, чувствуя некоторое смущение, смотрела на него. Неужели он полагал, что женился на сварливой бабе, которая только и намерена, что противоречить? Даже с Гилбертом она не пыталась утвердить свою волю над волей мужа. До тех самых пор, пока его вероломство не сделалось совсем уж невыносимым.
— Я не вполне понимаю, о чем идет речь.
— Скоро поймешь, что я имею в виду. А пока что помой и другую ногу.
Убрав вымытую ногу под воду, он вытащил другую. Размеренными движениями Алана принялась тереть и эту ногу. Когда и эта нога была намылена, Алана бросила губку в ванну и выпрямилась.
— Вот ты и вымыт, достопочтенный мой супруг. Не желаешь ли чего-нибудь еще?
Пэкстон внимательно посмотрел на воду, будто там было скрыто что-то интересное.
— Но есть ведь еще и другие части тела, которые ты не вымыла. Ты забыла про них.
— Думаю, эти места ты вполне можешь вымыть и самостоятельно.
— Да, но я хочу, чтобы их вымыла ты.
— Да, но ведь…
— А где же послушание? Помнишь, жена, мы говорили: слушаться во всем…
Сжав зубы, Алана поглубже вздохнула, успокаиваясь. И вновь она опустилась на колени и выловила из ванны губку.
Без всяких рассуждений и колебаний.
Эти слова пришли ей на память, пока она обдумывала, как же ей мыть Пэкстона там.
— Может, хочешь, чтобы я вылез? — поинтересовался Пэкстон.
— Нет уж! — выдохнула она и опустила намыленную губку в воду.
На ощупь она потерла спину и часть ягодиц со своей стороны. Когда она обошла ванну, чтобы достать и другую ягодицу, опущенная в воду рука наткнулась на его член. К крайнему удивлению Аланы, член был сильно напряжен. Она вытащила руку из воды и вскочила на ноги.
— Все вымыто, — поспешно объявила она, чувствуя, как пылает лицо.
— Да, кое-что вымыто, — согласился Пэкстон. — Во всяком случае, для первого раза сойдет.
Он поудобнее привалился спиной к краю ванны. Алана напряженно следила за ним. Полагая, что он еще не все сказал, она ждала продолжения. Однако Пэкстон молчал.
— И это все? — спросила она, надеясь на положительный ответ.
Пэкстон лениво оглядел жену с головы до ног.
— Есть еще одна вещь, которую я намерен потребовать от тебя, — заявил он.
У Аланы тотчас же все перевернулось внутри.
— И ч-что же именно?
— Разденься и залезай ко мне в ванну.
Глава 17
Алане показалось, что сердце прыгнуло и затем вовсе перестало биться. Когда же биение восстановилось, то удары были настолько сильными, что отзывались грохотом в ушах.
— Разденься и залезай ко мне в ванну, — повторил Пэкстон.
— Я вообще-то предпочитаю мыться одна, — сказала она, как только к ней вернулась способность говорить.
— А я предпочитаю, чтобы было по-другому, — возразил он. — Помнишь, ты обещала слушаться меня.
— А что, если я не соглашусь? — спросила она.
— Пожалеешь. Могут быть последствия.
— Какие, например?
— Ну, что обычно делают мужья в тех случаях, когда их жены становятся неуправляемыми?
Алана уставилась на него. Не намеревался ли он побить ее? Пока она не заметила в его характере никаких признаков грубости и способности на жестокость. Более того, рассказ отца Джевона о том, что кнут выпал из руки Пэкстона чуть раньше, чем стражник у ворот крикнул о прибытии Грэхама с отрядом, говорил в пользу Пэкстона.
Алана поинтересовалась:
— Это у тебя такие шуточки?
— Шуточки? Продолжай не повиноваться мне, и ты очень скоро узнаешь, шуточки ли это!
Пэкстон продолжал в прежней позе нежиться в ванне. Алана взглянула на дверь, которая сейчас была закрыта. Покусывая нижнюю губу, она раздумывала о том, как далеко она сумеет убежать, прежде чем Пэкстон догонит ее.
Решила, что не стоит и пробовать, учитывая, что Пэкстон гибок, подвижен и стремителен. Вспомнив также о том, как ловко он расправился с Рисом, когда мужчины стояли лицом к лицу. Она понимала также, что для победы он воспользуется любыми средствами.
Впрочем, что это она боится залезть к нему в ванну? Они ведь были уже близки. И хотя Алана рассчитывала, что он даст ей побольше времени прийти в себя, она была уверена, что рано или поздно он заявит свои права на нее. К сожалению, получалось «раньше».
— Ну как, жена?
Вздохнув, Алана стянула с себя блио, сняла платье, башмаки. Вытащив из волос гребни и заколки, она положила их поверх сваленной у ног одежды. Теперь на ней оставалась только одна нательная рубашка. Нервно потеребив ткань, Алана наконец решилась и через голову стянула последнее.
Разжав руки, Алана позволила рубашке упасть на пол.
— Доволен теперь?
«Пока еще нет», — подумал Пэкстон, жадно разглядывая ее обнаженное тело. Однако очень скоро он будет самым удовлетворенным из всех мужчин в этих краях.
Он протянул к ней руку ладонью вверх.
— Иди же сюда, сладкая моя.
Она колебалась, однако протянула ему ладонь. Он поддержал ее, когда она осторожно перешагивала через край, опуская ногу в воду.
— Не надо.
Пэкстон даже перестал дышать, когда их тела соединились. Алана прикрыла глаза и с усилием проглотила слюну. Они хорошо чувствовали друг друга. Посмотрев на ее лицо, Пэкстон заметил возле бровей небольшие морщинки и подумал о том, какие же именно мысли могут быть у Аланы в голове в такие минуты. Впрочем, тотчас же он понял.
— Почему тебе непременно нужно смущать меня? — сказала она и посмотрела на него.
Пэкстону стало жаль ее.
— Я вовсе не хотел смущать тебя. Но лишь хотел показать, что у тебя решительно нет причин бояться меня…
— Если это и так, то все равно у тебя странные способы доказать мне это.
— Полагаю, ты с Гилбертом никогда…
— Нет, мы с ним никогда, — оборвала она его. Пэкстон почувствовал неуместность упоминания о Гилберте. И все же по ее ответу он отлично понял, что Гилберту никогда и в голову не приходило расположить к себе жену, пригласив ее в ванну.
Неужели же в любовных делах Гилберт был таким невеждой? Неужели он был таким эгоистом, что думал только о том, как удовлетворить себя, и совсем не думал о женщине? Если так, то это еще один минус человеку, которого Пэкстон некогда считал своим другом.
Пэкстон решил сделать все возможное, чтобы Алана перестала вспоминать о своей жизни с Гилбертом. Все ее мысли должны быть сосредоточены только лишь на нем одном. А то наслажение, которое она получает от Пэкстона, должно вытеснить все ее мысли и страхи на веки вечные.
Он взял губку и намылил ее.
— Волосы подбери, чтобы я их не намочил.
Концы ее длинных волос уже были в воде, но все же Алана послушалась его. Обеими руками взяв рассыпавшиеся волосы, она подняла их и стала придерживать возле затылка.
Увидев ее с закинутыми за голову руками, Пэкстон прищурился. Груди Аланы, каждая из которых была правильной круглой формы, как будто бы дразнили его. Он хотел взять в рот каждую из пленительных маковок, но заставил себя сдержаться.
Как бы невзначай ее губы коснулись его губ. Пэкстон почувствовал мгновенно разгоревшийся огонь. Пэкстон и сам не мог бы ответить, почему он не вытащит Алану из воды и не отнесет на постель, чтобы овладеть ею.
Соблазнять… медленно и легко…
Это было необходимо, чтобы он и она смогли как следует насладиться близостью.
Сдерживая собственное нетерпение, Пэкстон провел намыленной губкой по ее шее, затем по плечам. Не обошел вниманием и ее руки. Затем двинулся к груди.
Губка полностью закрыла одну грудь, и Пэкстон легко ее поглаживал. Затем то же самое он проделал и со второй грудью. Мыльная пена устремлялась вниз, чуть задерживаясь возле сосков.
Пэкстон все сильнее хотел ее. Он намылил ее грудь, живот, пупок. Через талию губка пробралась ей за спину, затем настала очередь ягодиц и бедер.
— Что ты делаешь?
Чувствовалось, что ей недостает воздуха. Пэкстон в ответ улыбнулся.
— Как что? Играю, — ответил он, больше всего желая отбросить губку и добрагиваться до Аланы только ладонями. — Разве ты хочешь, чтобы я остановился?
«Нет», — подумала Алана.
Ее тело пронизывали потрясающе приятные токи. Зачем же ей желать, чтобы это прекратилось?
Пэкстон принялся окунать губку в воду и убирать с тела Аланы пену — от шеи вниз. Когда она повернулась, он вымыл ей спину, после чего отложил губку и притянул Алану к себе.
У нее мурашки побежали по всему телу, едва только Пэкстон взял грудь в рот. Он начал сосать очень нежно, затем сосок почувствовал прикосновение его горячего языка. Все существо Аланы наполнилось невыразимым удовольствием.
Затем Пэкстон занялся другой грудью, проделывая с ней то же самое. И раньше стон готов был вырваться из ее уст, но теперь, когда Пэкстон взял в рот другую грудь, Алана уже не могла сдержаться.
Выпустив из рук волосы, она обеими руками ухватилась за плечи Пэкстона.
— С ума сойти можно…— прошептала она и робко попыталась оттолкнуть его.
— Нет, нельзя. Наслаждайся удовольствием. Расслабься и наслаждайся, пусть оно полностью захватит тебя, как это случилось в первый раз.
Алана вспомнила, как все происходило тогда, на лесной поляне. Она полностью покорилась желаниям своего тела и всецело отдалась Пэкстону.
— Поцелуй меня, — сдавленным голосом сказал он, едва только их взгляды встретились.
Алана в этот момент и сама больше всего хотела почувствовать на губах вкус его поцелуя. Она подалась вперед. Их животы соприкоснулись, ее соски уткнулись в его грудь. Поймав ладонями ее голову, он притянул ее к себе.
Горячие и влажные, его губы жадно раскрылись в ожидании ее губ. Алана горячо ответила на его поцелуй.
Со сдавленным стоном Пэкстон оторвался от ее губ.
— Это невозможно…— произнес он и отстранил ее.
Пораженная, Алана молча уставилась на него.
— Но в чем дело? — спросила наконец она.
— Не могу сделать так, как мне хотелось бы.
И едва только были произнесены эти слова, как Пэкстон уже поднялся и перешагнул через край ванны. Алана тихо вскрикнула, когда он легко поднял ее из воды и поставил на ноги. Взяв полотенце, он насухо вытер ее тело. Затем вытер себя и отбросил намокшую льняную простыню в сторону. Затем поднял Алану на руки и понес к кровати.
— Ну вот, так лучше, — удовлетворенно произнес он, прежде чем накрыть губами ее губы. После недолгого поцелуя Пэкстон принялся покрывать поцелуями ее лицо, опуская свои губы все ниже и ниже, надолго задержался в том месте, где у Аланы на шее билась жилка. Затем он поцеловал каждую ее грудь, провел языком по коже от соска к талии, задержался возле пупка.
Алана понимала, что Пэкстон сводит ее с ума. Вот губы коснулись ее волос. Когда Алана почувствовала его язык, она вздрогнула.
— Что ты делаешь?
— Люблю тебя, как тебя прежде никто не любил. Она чувствовала у себя на теле его горячее дыхание.
И раньше, чем она смогла сказать «да» или «нет» этой новой атаке, он приник к ней губами, а его язык дразнил, углублялся и упивался ею.
Поначалу она лежала, расслабив руки, затем пальцы Аланы принялись непроизвольно сжиматься, захватывая покрывало. Дыхание замерло в груди. Скоро она обхватила его голову и принялась все сильнее прижимать к себе лицо Пэкстона.
Бедра Аланы отчаянно двигались, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее пронизывали языки пламени, грозя захватить целиком. Как во сне она увидела, что Пэкстон вновь оказался на ней.
— Доставь мне удовольствие, — сказал он. Как же она могла ему в этом отказать?
Она раскрыла ему свои объятия, обхватила ногами его узкую талию. Их животы слились, горячая плоть прижалась к горячей плоти.
— Все, что ты хочешь, — сказала она, протянув губы к его губам.
Пэкстон заглянул ей в глаза.
— Алана…
Ее имя прозвучало сейчас как нежнейший призыв, и в то же самое мгновение губы слились в страстном поцелуе. Поцелуй был неподражаемо сладким и возбуждающим. Алане показалось, что она сейчас растает под ним. Спазм удовольствия наполнил все ее сущест во. В этот же самый момент она почувствовала, что и тело Пэкстона сильно сотрясается. Как только он кончил в нее, из горла Пэкстона вырвался низкий хриплый крик.
Уставшие, они некоторое время лежали без движения. Но скоро Пэкстон, тесно прижав к себе Алану, перевернулся на спину.
Чуть придя в себя, она спросила:
— Ну как, я доставила тебе удовольствие, о котором ты просил?
«Боже, ну конечно же да!» — подумал он, потому что сейчас все получилось даже лучше, чем в первый раз.
Убрав с ее влажного лица несколько прилипших волосков, Пэкстон улыбнулся ей.
— Я удовлетворен уже тем, что ты рядом. Но, отвечая на твой вопрос, могу сказать: да, ты доставила мне то удовольствие, о котором я просил. И даже больше того.
Она опустила голову ему на плечо и зевнула.
— Я рада это слышать, — сказала она, чувствуя, как сами собой закрываются сделавшиеся вдруг тяжелыми веки.
Пэкстон накрыл ладонью руку Аланы, положенную ему на грудь.
— Усни, сладкая моя, — прошептал он, поцеловал ее в висок и покрывалом прикрыл ей ноги и плечи.
Алана признательно кивнула. Вскоре она уже спала.
Прижимая к себе жену, Пэкстон лежал и внимательно разглядывал ее лицо.
Затрепетали длинные ресницы, чуть разомкнулись губы, и Алана издала легкий вздох. Потоки воздуха чуть коснулись волос на его груди.
Как завороженный Пэкстон смотрел на нее и не мог отвести глаз.
«Восхитительная» — это слово лишь отчасти могло охарактеризовать Алану. Однако даже не ее внешность прежде всего привлекала Пэкстона. С самого первого мгновения, как только он ее увидел, его привлек какой-то потаенный, скрытый огонь.
Он сейчас вспомнил, как она боролась с сэром Годдаром, как держала себя перед ним самим, как вела себя с дядей и остальными своими соплеменниками, пытаясь спасти его, Пэкстона, от чудовищной казни.
Для такой молодой и изящной женщины Алана обладала невероятной храбростью. Как профессиональный воин, Пэкстон восхищался ее бойцовскими качествами.
Но не только этим.
Странное тепло почувствовал он вдруг на сердце. Пэкстон прислушался к себе и понял, что это самое тепло заполняет все его существо.
«Нет. Не только этим…» — решил он.
Изумленный тем, что происходило в его душе, Пэкстон замер.
Черт побери! Да возможно ли это? Неужели он и вправду влюбился в эту женщину?
К крайнему изумлению и радости Пэкстона, он знал ответ.
Да!
— Разденься и залезай ко мне в ванну, — повторил Пэкстон.
— Я вообще-то предпочитаю мыться одна, — сказала она, как только к ней вернулась способность говорить.
— А я предпочитаю, чтобы было по-другому, — возразил он. — Помнишь, ты обещала слушаться меня.
— А что, если я не соглашусь? — спросила она.
— Пожалеешь. Могут быть последствия.
— Какие, например?
— Ну, что обычно делают мужья в тех случаях, когда их жены становятся неуправляемыми?
Алана уставилась на него. Не намеревался ли он побить ее? Пока она не заметила в его характере никаких признаков грубости и способности на жестокость. Более того, рассказ отца Джевона о том, что кнут выпал из руки Пэкстона чуть раньше, чем стражник у ворот крикнул о прибытии Грэхама с отрядом, говорил в пользу Пэкстона.
Алана поинтересовалась:
— Это у тебя такие шуточки?
— Шуточки? Продолжай не повиноваться мне, и ты очень скоро узнаешь, шуточки ли это!
Пэкстон продолжал в прежней позе нежиться в ванне. Алана взглянула на дверь, которая сейчас была закрыта. Покусывая нижнюю губу, она раздумывала о том, как далеко она сумеет убежать, прежде чем Пэкстон догонит ее.
Решила, что не стоит и пробовать, учитывая, что Пэкстон гибок, подвижен и стремителен. Вспомнив также о том, как ловко он расправился с Рисом, когда мужчины стояли лицом к лицу. Она понимала также, что для победы он воспользуется любыми средствами.
Впрочем, что это она боится залезть к нему в ванну? Они ведь были уже близки. И хотя Алана рассчитывала, что он даст ей побольше времени прийти в себя, она была уверена, что рано или поздно он заявит свои права на нее. К сожалению, получалось «раньше».
— Ну как, жена?
Вздохнув, Алана стянула с себя блио, сняла платье, башмаки. Вытащив из волос гребни и заколки, она положила их поверх сваленной у ног одежды. Теперь на ней оставалась только одна нательная рубашка. Нервно потеребив ткань, Алана наконец решилась и через голову стянула последнее.
Разжав руки, Алана позволила рубашке упасть на пол.
— Доволен теперь?
«Пока еще нет», — подумал Пэкстон, жадно разглядывая ее обнаженное тело. Однако очень скоро он будет самым удовлетворенным из всех мужчин в этих краях.
Он протянул к ней руку ладонью вверх.
— Иди же сюда, сладкая моя.
Она колебалась, однако протянула ему ладонь. Он поддержал ее, когда она осторожно перешагивала через край, опуская ногу в воду.
— Не надо.
Пэкстон даже перестал дышать, когда их тела соединились. Алана прикрыла глаза и с усилием проглотила слюну. Они хорошо чувствовали друг друга. Посмотрев на ее лицо, Пэкстон заметил возле бровей небольшие морщинки и подумал о том, какие же именно мысли могут быть у Аланы в голове в такие минуты. Впрочем, тотчас же он понял.
— Почему тебе непременно нужно смущать меня? — сказала она и посмотрела на него.
Пэкстону стало жаль ее.
— Я вовсе не хотел смущать тебя. Но лишь хотел показать, что у тебя решительно нет причин бояться меня…
— Если это и так, то все равно у тебя странные способы доказать мне это.
— Полагаю, ты с Гилбертом никогда…
— Нет, мы с ним никогда, — оборвала она его. Пэкстон почувствовал неуместность упоминания о Гилберте. И все же по ее ответу он отлично понял, что Гилберту никогда и в голову не приходило расположить к себе жену, пригласив ее в ванну.
Неужели же в любовных делах Гилберт был таким невеждой? Неужели он был таким эгоистом, что думал только о том, как удовлетворить себя, и совсем не думал о женщине? Если так, то это еще один минус человеку, которого Пэкстон некогда считал своим другом.
Пэкстон решил сделать все возможное, чтобы Алана перестала вспоминать о своей жизни с Гилбертом. Все ее мысли должны быть сосредоточены только лишь на нем одном. А то наслажение, которое она получает от Пэкстона, должно вытеснить все ее мысли и страхи на веки вечные.
Он взял губку и намылил ее.
— Волосы подбери, чтобы я их не намочил.
Концы ее длинных волос уже были в воде, но все же Алана послушалась его. Обеими руками взяв рассыпавшиеся волосы, она подняла их и стала придерживать возле затылка.
Увидев ее с закинутыми за голову руками, Пэкстон прищурился. Груди Аланы, каждая из которых была правильной круглой формы, как будто бы дразнили его. Он хотел взять в рот каждую из пленительных маковок, но заставил себя сдержаться.
Как бы невзначай ее губы коснулись его губ. Пэкстон почувствовал мгновенно разгоревшийся огонь. Пэкстон и сам не мог бы ответить, почему он не вытащит Алану из воды и не отнесет на постель, чтобы овладеть ею.
Соблазнять… медленно и легко…
Это было необходимо, чтобы он и она смогли как следует насладиться близостью.
Сдерживая собственное нетерпение, Пэкстон провел намыленной губкой по ее шее, затем по плечам. Не обошел вниманием и ее руки. Затем двинулся к груди.
Губка полностью закрыла одну грудь, и Пэкстон легко ее поглаживал. Затем то же самое он проделал и со второй грудью. Мыльная пена устремлялась вниз, чуть задерживаясь возле сосков.
Пэкстон все сильнее хотел ее. Он намылил ее грудь, живот, пупок. Через талию губка пробралась ей за спину, затем настала очередь ягодиц и бедер.
— Что ты делаешь?
Чувствовалось, что ей недостает воздуха. Пэкстон в ответ улыбнулся.
— Как что? Играю, — ответил он, больше всего желая отбросить губку и добрагиваться до Аланы только ладонями. — Разве ты хочешь, чтобы я остановился?
«Нет», — подумала Алана.
Ее тело пронизывали потрясающе приятные токи. Зачем же ей желать, чтобы это прекратилось?
Пэкстон принялся окунать губку в воду и убирать с тела Аланы пену — от шеи вниз. Когда она повернулась, он вымыл ей спину, после чего отложил губку и притянул Алану к себе.
У нее мурашки побежали по всему телу, едва только Пэкстон взял грудь в рот. Он начал сосать очень нежно, затем сосок почувствовал прикосновение его горячего языка. Все существо Аланы наполнилось невыразимым удовольствием.
Затем Пэкстон занялся другой грудью, проделывая с ней то же самое. И раньше стон готов был вырваться из ее уст, но теперь, когда Пэкстон взял в рот другую грудь, Алана уже не могла сдержаться.
Выпустив из рук волосы, она обеими руками ухватилась за плечи Пэкстона.
— С ума сойти можно…— прошептала она и робко попыталась оттолкнуть его.
— Нет, нельзя. Наслаждайся удовольствием. Расслабься и наслаждайся, пусть оно полностью захватит тебя, как это случилось в первый раз.
Алана вспомнила, как все происходило тогда, на лесной поляне. Она полностью покорилась желаниям своего тела и всецело отдалась Пэкстону.
— Поцелуй меня, — сдавленным голосом сказал он, едва только их взгляды встретились.
Алана в этот момент и сама больше всего хотела почувствовать на губах вкус его поцелуя. Она подалась вперед. Их животы соприкоснулись, ее соски уткнулись в его грудь. Поймав ладонями ее голову, он притянул ее к себе.
Горячие и влажные, его губы жадно раскрылись в ожидании ее губ. Алана горячо ответила на его поцелуй.
Со сдавленным стоном Пэкстон оторвался от ее губ.
— Это невозможно…— произнес он и отстранил ее.
Пораженная, Алана молча уставилась на него.
— Но в чем дело? — спросила наконец она.
— Не могу сделать так, как мне хотелось бы.
И едва только были произнесены эти слова, как Пэкстон уже поднялся и перешагнул через край ванны. Алана тихо вскрикнула, когда он легко поднял ее из воды и поставил на ноги. Взяв полотенце, он насухо вытер ее тело. Затем вытер себя и отбросил намокшую льняную простыню в сторону. Затем поднял Алану на руки и понес к кровати.
— Ну вот, так лучше, — удовлетворенно произнес он, прежде чем накрыть губами ее губы. После недолгого поцелуя Пэкстон принялся покрывать поцелуями ее лицо, опуская свои губы все ниже и ниже, надолго задержался в том месте, где у Аланы на шее билась жилка. Затем он поцеловал каждую ее грудь, провел языком по коже от соска к талии, задержался возле пупка.
Алана понимала, что Пэкстон сводит ее с ума. Вот губы коснулись ее волос. Когда Алана почувствовала его язык, она вздрогнула.
— Что ты делаешь?
— Люблю тебя, как тебя прежде никто не любил. Она чувствовала у себя на теле его горячее дыхание.
И раньше, чем она смогла сказать «да» или «нет» этой новой атаке, он приник к ней губами, а его язык дразнил, углублялся и упивался ею.
Поначалу она лежала, расслабив руки, затем пальцы Аланы принялись непроизвольно сжиматься, захватывая покрывало. Дыхание замерло в груди. Скоро она обхватила его голову и принялась все сильнее прижимать к себе лицо Пэкстона.
Бедра Аланы отчаянно двигались, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее пронизывали языки пламени, грозя захватить целиком. Как во сне она увидела, что Пэкстон вновь оказался на ней.
— Доставь мне удовольствие, — сказал он. Как же она могла ему в этом отказать?
Она раскрыла ему свои объятия, обхватила ногами его узкую талию. Их животы слились, горячая плоть прижалась к горячей плоти.
— Все, что ты хочешь, — сказала она, протянув губы к его губам.
Пэкстон заглянул ей в глаза.
— Алана…
Ее имя прозвучало сейчас как нежнейший призыв, и в то же самое мгновение губы слились в страстном поцелуе. Поцелуй был неподражаемо сладким и возбуждающим. Алане показалось, что она сейчас растает под ним. Спазм удовольствия наполнил все ее сущест во. В этот же самый момент она почувствовала, что и тело Пэкстона сильно сотрясается. Как только он кончил в нее, из горла Пэкстона вырвался низкий хриплый крик.
Уставшие, они некоторое время лежали без движения. Но скоро Пэкстон, тесно прижав к себе Алану, перевернулся на спину.
Чуть придя в себя, она спросила:
— Ну как, я доставила тебе удовольствие, о котором ты просил?
«Боже, ну конечно же да!» — подумал он, потому что сейчас все получилось даже лучше, чем в первый раз.
Убрав с ее влажного лица несколько прилипших волосков, Пэкстон улыбнулся ей.
— Я удовлетворен уже тем, что ты рядом. Но, отвечая на твой вопрос, могу сказать: да, ты доставила мне то удовольствие, о котором я просил. И даже больше того.
Она опустила голову ему на плечо и зевнула.
— Я рада это слышать, — сказала она, чувствуя, как сами собой закрываются сделавшиеся вдруг тяжелыми веки.
Пэкстон накрыл ладонью руку Аланы, положенную ему на грудь.
— Усни, сладкая моя, — прошептал он, поцеловал ее в висок и покрывалом прикрыл ей ноги и плечи.
Алана признательно кивнула. Вскоре она уже спала.
Прижимая к себе жену, Пэкстон лежал и внимательно разглядывал ее лицо.
Затрепетали длинные ресницы, чуть разомкнулись губы, и Алана издала легкий вздох. Потоки воздуха чуть коснулись волос на его груди.
Как завороженный Пэкстон смотрел на нее и не мог отвести глаз.
«Восхитительная» — это слово лишь отчасти могло охарактеризовать Алану. Однако даже не ее внешность прежде всего привлекала Пэкстона. С самого первого мгновения, как только он ее увидел, его привлек какой-то потаенный, скрытый огонь.
Он сейчас вспомнил, как она боролась с сэром Годдаром, как держала себя перед ним самим, как вела себя с дядей и остальными своими соплеменниками, пытаясь спасти его, Пэкстона, от чудовищной казни.
Для такой молодой и изящной женщины Алана обладала невероятной храбростью. Как профессиональный воин, Пэкстон восхищался ее бойцовскими качествами.
Но не только этим.
Странное тепло почувствовал он вдруг на сердце. Пэкстон прислушался к себе и понял, что это самое тепло заполняет все его существо.
«Нет. Не только этим…» — решил он.
Изумленный тем, что происходило в его душе, Пэкстон замер.
Черт побери! Да возможно ли это? Неужели он и вправду влюбился в эту женщину?
К крайнему изумлению и радости Пэкстона, он знал ответ.
Да!
Глава 18
Алана и Пэкстон стояли на краю высокого обрыва. Река текла в доброй сотне футов под ними.
Пэкстон внимательно оглядывал небо и окрестный ландшафт, пытаясь определить, куда же именно отпустить соколицу, которая сидела у него на руке. Наблюдая за супругом, Алана вновь ощутила, как все ее существо наполняется уже знакомым теплом.
Прошло три недели с момента их возвращения из поселка, и в эти три недели Алана наслаждалась жизнью так, как не наслаждалась никогда прежде.
Любовь.
Она никогда прежде не подозревала, что это чувство может быть таким вдохновляющим и всепоглощающим.
Алана с грустью наблюдала за мужем. Если бы этот человек любил ее, большего и желать было бы нельзя.
— Ну же, девочка… — произнес Пэкстон и поднял руку с птицей. — Посмотри, какая там отличная жирненькая куропатка.
Он сдернул колпак с головы соколицы. Устремив на жертву хищный взгляд, соколица поднялась в воздух, и через мгновение когти хищницы вонзились в жертву.
— Превосходная выучка, — сказал удовлетворенный Пэкстон, когда соколица опустила к его ногам безжизненную шотландскую куропатку и уселась на подставленную перчатку. — Кто обучал птицу?
— Я сама, — сказала Алана, подняла с земли куропатку и бросила ее в кожаную сумку, где уже покоились три другие куропатки, пойманные раньше. Разогнувшись, Алана увидела, что Пэкстон смотрит на нее. — Тебя это удивляет?
— Нет, сладкая моя. Я уже ничему не удивляюсь. Скорее я восхищаюсь тобой, а иногда бываю просто очарован.
Понимая, что он имеет в виду минуты их близости, Алана вспыхнула. Затем она увидела в его глазах этот особенный, неповторимый блеск. Он хотел ее! Опять хотел! Сколько у него сил! А ведь они бывают близки по нескольку раз в день, не считая ночи.
— А ты можешь думать о чем-нибудь кроме этого? — поинтересовалась она.
— В последнее время ни о чем другом. — Пэкстон расплылся в улыбке. — Ни о чем другом, когда ты рядом. Мне кажется, восхитительная жена моя, что я все никак не могу насытиться тобой.
Глаза его потемнели, и это было признаком желания. Румянец на щеках Аланы сделался более ярким, сердце забилось учащенно. Для того чтобы скрыть смущение, она проговорила:
— Угомонился бы хоть на время. — Она подняла с земли сумку с добычей. — Нужно все это перенести в крепость, чтобы у повара осталось время приготовить.
— Успеется, — сказал он.
Посадив соколицу в стоявшую рядом маленькую клетку, он швырнул туда кусок свежего мяса в награду за отличную охоту, продемонстрированную птицей. Затем закрыл клетку.
Стащив тяжелую крагу, он вытер руки о кусок тряпицы и сказал:
— У меня другие планы. — Он обнял Алану. Сумка с добычей упала на землю.
Легкая радостная дрожь пронзила тело Аланы, как только его губы коснулись ее шеи.
— Вы очень уж нетерпеливы, сэр, — сказала она. — Неужели вам не приходит в голову, что нас могут увидеть?
— И пусть! — сказал он, поднимая ее юбку до бедер.
Алана остановила его руку.
— Ну не здесь же, Пэкстон! Тут ведь даже спрятаться негде.
Он чуть отстранился и посмотрел на нее.
— Что ж, тогда давай отыщем большое дерево, за которым мы сможем укрыться.
Алана и слова не успела вымолвить. Пэкстон взял ее за руку и повел от края утеса в сторону леса. Она, правда, не возражала. Но у нее было такое чувство, что кто-то за ними наблюдает.
Они увидели огромный дуб.
— Как, это место подходит тебе? — поинтересовался он.
— Да, — ответила она.
— Вот и прекрасно, — сказал он, прижав Алану спиной к дереву. — Я шага больше ее могу сделать, не отведав вкуса твоих восхитительных губ.
И он тут же стал целовать ее. Алана втайне восхищалась его поцелуями. Как только их языки соприкоснулись, она почувствовала, как рука Пэкстона подняла ей юбку. Скоро его пальцы оказались между ее ног, лаская и тем самым возбуждая Алану. Она простонала, не отрывая губ, почувствовав, как от его руки тотчас же сделалась влажной. Он тесно прижался к ней, и она почувствовала, как он возбужден. Не стремясь только лишь получать удовольствие, она погладила его напряженный член. Алана очень хотела почувствовать его без одежды, но сейчас это было невозможно. И она принялась через материю поглаживать его.
— Боже, — оторвавшись от ее губ, выдохнул Пэкстон, — я просто умираю, как хочу тебя.
— Прямо сейчас?
— Да. Именно сейчас, Алана.
Испытывая ничуть не меньшее нетерпение, она согласно кивнула.
Пэкстон потянул Алану в сторону, и вдруг они неожиданно заметили, как кто-то промелькнул совсем рядом с ними.
Испугавшись, Алана тихо вскрикнула. Пэкстон застыл на месте.
— О, я совсем не хотела вам мешать, — произнесла Гвенифер.
Взглянув на Пэкстона, Алана заметила на его лице злую гримасу. Что ж, она вполне понимала и разделяла его гнев. Кузина повела себя довольно бестактно.
— Что тебе нужно, Гвенифер? — спросила Алана.
— Я как раз пыталась тебя разыскать, чтобы сказать, что завтра покидаю вас и отправляюсь в Клвид. Я уже давно не была дома, самое время возвращаться. Так вот, я надеялась, что мы побудем вместе оставшееся время. Я даже не подозревала, что вы… ну, словом, я понимаю, что смутила вас своим появлением. Но, впрочем, я ведь и сама не ожидала. Извините меня ради Бога.
Она повернулась, собираясь уйти, но Алана, вопросительно посмотрев на Пэкстона и получив одобрение, остановила кузину.
— Эй, Гвенифер, погоди! — Кузина остановилась, и Алана направилась к ней. — Ты возвращайся сейчас в крепость, а мы с Пэкстоном придем следом. Нам только нужно забрать соколицу и добычу.
— Я так хочу, чтобы Пэкстон позволил тебе побыть эти оставшиеся часы вместе со мной, — призналась Гвенифер, — потому что за последние три недели мы практически не виделись с тобой.
Известие о том, что Гвенифер уезжает, оказалось для Аланы неожиданностью. Хотя она понимала, что с тех пор, как вышла замуж, стала совсем негостеприимной, но ничего с этим не могла поделать. Когда приходилось выбирать между мужем и кузиной, она всегда оставалась с Пэкстоном. Но ведь так и должно было быть.
— Уверена, что он нам непременно позволит, — ответила Алана, желая больше всего, чтобы кузина побыстрее исчезла.
Кивнув, Гвенифер направилась к тропинке. Как только она скрылась за деревьями, Алана взглянула на Пэкстона, который вплотную приблизился к ней.
— Наверное, она сердится на нас за то, что в последнее время мы совершенно перестали ее замечать.
— Если кто и сердится, так это я. За то, что она нам все испортила, я был готов даже наподдать ей как следует.
— Наверное, то, что она увидела, ее сильно потрясло. Ведь она еще девственница.
Пэкстон хмыкнул в ответ.
— Ну, это как сказать! Алана взвилась:
— А ты откуда знаешь?
— Если ты желаешь знать, спал ли я с ней, то могу схазать откровенно: нет, не спал.
— Тогда как же ты можешь такое утверждать?
— Ну, мужчины вообще чувствуют подобные вещи.
— Это как же?
— Ну, достаточно как следует посмотреть в глаза женщине… Посмотреть, ках она себя ведет. Уверяю, что твоя кузина знает гораздо больше, чем ты думаешь.
Алана возмущенно сказала:
— Если тебе что-то кажется, это еще не основание что-то утверждать.
— Уверяю тебя, ты заблуждаешься насчет своей кузины. Ведь она буквально предлагала себя мне.
Пэкстон внимательно оглядывал небо и окрестный ландшафт, пытаясь определить, куда же именно отпустить соколицу, которая сидела у него на руке. Наблюдая за супругом, Алана вновь ощутила, как все ее существо наполняется уже знакомым теплом.
Прошло три недели с момента их возвращения из поселка, и в эти три недели Алана наслаждалась жизнью так, как не наслаждалась никогда прежде.
Любовь.
Она никогда прежде не подозревала, что это чувство может быть таким вдохновляющим и всепоглощающим.
Алана с грустью наблюдала за мужем. Если бы этот человек любил ее, большего и желать было бы нельзя.
— Ну же, девочка… — произнес Пэкстон и поднял руку с птицей. — Посмотри, какая там отличная жирненькая куропатка.
Он сдернул колпак с головы соколицы. Устремив на жертву хищный взгляд, соколица поднялась в воздух, и через мгновение когти хищницы вонзились в жертву.
— Превосходная выучка, — сказал удовлетворенный Пэкстон, когда соколица опустила к его ногам безжизненную шотландскую куропатку и уселась на подставленную перчатку. — Кто обучал птицу?
— Я сама, — сказала Алана, подняла с земли куропатку и бросила ее в кожаную сумку, где уже покоились три другие куропатки, пойманные раньше. Разогнувшись, Алана увидела, что Пэкстон смотрит на нее. — Тебя это удивляет?
— Нет, сладкая моя. Я уже ничему не удивляюсь. Скорее я восхищаюсь тобой, а иногда бываю просто очарован.
Понимая, что он имеет в виду минуты их близости, Алана вспыхнула. Затем она увидела в его глазах этот особенный, неповторимый блеск. Он хотел ее! Опять хотел! Сколько у него сил! А ведь они бывают близки по нескольку раз в день, не считая ночи.
— А ты можешь думать о чем-нибудь кроме этого? — поинтересовалась она.
— В последнее время ни о чем другом. — Пэкстон расплылся в улыбке. — Ни о чем другом, когда ты рядом. Мне кажется, восхитительная жена моя, что я все никак не могу насытиться тобой.
Глаза его потемнели, и это было признаком желания. Румянец на щеках Аланы сделался более ярким, сердце забилось учащенно. Для того чтобы скрыть смущение, она проговорила:
— Угомонился бы хоть на время. — Она подняла с земли сумку с добычей. — Нужно все это перенести в крепость, чтобы у повара осталось время приготовить.
— Успеется, — сказал он.
Посадив соколицу в стоявшую рядом маленькую клетку, он швырнул туда кусок свежего мяса в награду за отличную охоту, продемонстрированную птицей. Затем закрыл клетку.
Стащив тяжелую крагу, он вытер руки о кусок тряпицы и сказал:
— У меня другие планы. — Он обнял Алану. Сумка с добычей упала на землю.
Легкая радостная дрожь пронзила тело Аланы, как только его губы коснулись ее шеи.
— Вы очень уж нетерпеливы, сэр, — сказала она. — Неужели вам не приходит в голову, что нас могут увидеть?
— И пусть! — сказал он, поднимая ее юбку до бедер.
Алана остановила его руку.
— Ну не здесь же, Пэкстон! Тут ведь даже спрятаться негде.
Он чуть отстранился и посмотрел на нее.
— Что ж, тогда давай отыщем большое дерево, за которым мы сможем укрыться.
Алана и слова не успела вымолвить. Пэкстон взял ее за руку и повел от края утеса в сторону леса. Она, правда, не возражала. Но у нее было такое чувство, что кто-то за ними наблюдает.
Они увидели огромный дуб.
— Как, это место подходит тебе? — поинтересовался он.
— Да, — ответила она.
— Вот и прекрасно, — сказал он, прижав Алану спиной к дереву. — Я шага больше ее могу сделать, не отведав вкуса твоих восхитительных губ.
И он тут же стал целовать ее. Алана втайне восхищалась его поцелуями. Как только их языки соприкоснулись, она почувствовала, как рука Пэкстона подняла ей юбку. Скоро его пальцы оказались между ее ног, лаская и тем самым возбуждая Алану. Она простонала, не отрывая губ, почувствовав, как от его руки тотчас же сделалась влажной. Он тесно прижался к ней, и она почувствовала, как он возбужден. Не стремясь только лишь получать удовольствие, она погладила его напряженный член. Алана очень хотела почувствовать его без одежды, но сейчас это было невозможно. И она принялась через материю поглаживать его.
— Боже, — оторвавшись от ее губ, выдохнул Пэкстон, — я просто умираю, как хочу тебя.
— Прямо сейчас?
— Да. Именно сейчас, Алана.
Испытывая ничуть не меньшее нетерпение, она согласно кивнула.
Пэкстон потянул Алану в сторону, и вдруг они неожиданно заметили, как кто-то промелькнул совсем рядом с ними.
Испугавшись, Алана тихо вскрикнула. Пэкстон застыл на месте.
— О, я совсем не хотела вам мешать, — произнесла Гвенифер.
Взглянув на Пэкстона, Алана заметила на его лице злую гримасу. Что ж, она вполне понимала и разделяла его гнев. Кузина повела себя довольно бестактно.
— Что тебе нужно, Гвенифер? — спросила Алана.
— Я как раз пыталась тебя разыскать, чтобы сказать, что завтра покидаю вас и отправляюсь в Клвид. Я уже давно не была дома, самое время возвращаться. Так вот, я надеялась, что мы побудем вместе оставшееся время. Я даже не подозревала, что вы… ну, словом, я понимаю, что смутила вас своим появлением. Но, впрочем, я ведь и сама не ожидала. Извините меня ради Бога.
Она повернулась, собираясь уйти, но Алана, вопросительно посмотрев на Пэкстона и получив одобрение, остановила кузину.
— Эй, Гвенифер, погоди! — Кузина остановилась, и Алана направилась к ней. — Ты возвращайся сейчас в крепость, а мы с Пэкстоном придем следом. Нам только нужно забрать соколицу и добычу.
— Я так хочу, чтобы Пэкстон позволил тебе побыть эти оставшиеся часы вместе со мной, — призналась Гвенифер, — потому что за последние три недели мы практически не виделись с тобой.
Известие о том, что Гвенифер уезжает, оказалось для Аланы неожиданностью. Хотя она понимала, что с тех пор, как вышла замуж, стала совсем негостеприимной, но ничего с этим не могла поделать. Когда приходилось выбирать между мужем и кузиной, она всегда оставалась с Пэкстоном. Но ведь так и должно было быть.
— Уверена, что он нам непременно позволит, — ответила Алана, желая больше всего, чтобы кузина побыстрее исчезла.
Кивнув, Гвенифер направилась к тропинке. Как только она скрылась за деревьями, Алана взглянула на Пэкстона, который вплотную приблизился к ней.
— Наверное, она сердится на нас за то, что в последнее время мы совершенно перестали ее замечать.
— Если кто и сердится, так это я. За то, что она нам все испортила, я был готов даже наподдать ей как следует.
— Наверное, то, что она увидела, ее сильно потрясло. Ведь она еще девственница.
Пэкстон хмыкнул в ответ.
— Ну, это как сказать! Алана взвилась:
— А ты откуда знаешь?
— Если ты желаешь знать, спал ли я с ней, то могу схазать откровенно: нет, не спал.
— Тогда как же ты можешь такое утверждать?
— Ну, мужчины вообще чувствуют подобные вещи.
— Это как же?
— Ну, достаточно как следует посмотреть в глаза женщине… Посмотреть, ках она себя ведет. Уверяю, что твоя кузина знает гораздо больше, чем ты думаешь.
Алана возмущенно сказала:
— Если тебе что-то кажется, это еще не основание что-то утверждать.
— Уверяю тебя, ты заблуждаешься насчет своей кузины. Ведь она буквально предлагала себя мне.