Кук Глен
Седая оловянная печаль (Гаррет 5)
ГЛЕН КУК
СЕДАЯ ОЛОВЯННАЯ ПЕЧАЛЬ
ГЛАВА 1 Стоит вообразить, что дела в полном порядке и можно высоко держать голову, - бац! - старина Рок налетит на тебя с разбегу и даже не подумает извиниться. С Гарретами такое случается на каждом шагу. Я и есть Гаррет. Полюбуйтесь: чуть больше тридцати, чуть выше шести футов, чуть тяжелее девяноста и, боюсь, скоро поправлюсь еще - я не прочь побаловаться пивком. Волосы каштановые. Чего только обо мне не говорят - я и циничный, и угрюмый, и надутый, бука, одним словом. Коварен как змей, утверждают недоброжелатели. Но, черт возьми, сердце-то у меня доброе, ейбогу, доброе, я просто неуклюжий старый мишка с неотразимой улыбкой и нежной душой. Не верьте слухам. Я, конечно, реалист, но порой во мне вспыхивает романтический огонек. Раньше пламя было куда ярче, но мне пришлось пять лет прослужить в Королевской морской пехоте. Я мог бы сохраниться гораздо лучше. Морли называет меня лентяем. Грязная клевета, не стоит слушать этого непоседу, чья мораль напоминает флюгер под ветром. Я не лентяй, но работаю только, когда деньги нужны позарез. Я - частный агент, сыщик. А значит, мне немало времени приходится проводить среди многопочтенных личностей, которых вы не пригласили бы к обеду; Похитителей детей, шантажистов, разбойников, воров и убийц. Ну да, они тоже когда-то были невинными младенцами. В моей жизни нет ничего великого и героического, в исторических хрониках мне не отведут ни строчки. Зато я сам себе хозяин, сам распределяю время и решаю, за какие дела браться, за какие нет. Мне не нужно изворачиваться, заискивать, совесть моя чиста. Так вот, без крайней необходимости я стараюсь не работать, поэтому всегда смотрю в глазок, прежде чем открыть дверь. Если посетитель похож на клиента, я просто не отвечаю на стук. Был славный денек, а ведь год только начался. Но небесное начальство отлынивало от работы, зимой и не пахло, снег таял, и на шестой день этой неправдоподобной оттепели на деревьях начали распускаться почки. Боюсь, они поторопились. Я ни разу с начала оттепели не выходил из дому, сидел за столом и составлял счета по двум незначительным расследованиям. Я уже подумывал, не пойти ли прогуляться, пока совсем не рехнулся от духоты, как кто-то постучал в дверь. У Дина был выходной, пришлось самому тащиться к двери. Я подошел, посмотрел в глазок - и обомлел. Да что там, братцы, я просто остолбенел! Вестницы всяких серьезных передряг обычно носят юбки и выглядят, как вам и не снилось. Скажу проще, для непонятливых - у меня слабость к хорошеньким девушкам, аппетитным, как персик. Но я потихоньку умнею. Дайте мне годков тысячу и... Но это был вовсе не персик. Это был человек, которого я знал много лет назад и никак не ожидал встретить снова. Да мне и не хотелось с ним встречаться. Но не похоже было, что у него крупные неприятности. Так, небольшое дельце. И я отпер. Первая ошибка.
- Сержант! Какими судьбами?! - и я протянул руку. В пору нашего знакомства я бы на это не отважился. Он был лет на двадцать старше, такого же роста, килограммов на десять легче. Морщинистое лицо цвета дубленой кожи, большие оттопыренные уши, маленькие черные глазки. В темных волосах появилась седина, раньше ее не было. Такие безобразные физиономии попадаются, слава Богу, не часто. А здоров мужик, из той породы людей, с которыми до гробовой доски ничего не делается, проживи они хоть миллион лет. Он стоял в дверях несокрушимый и прямой, точно аршин проглотил.
- Рад тебя видеть, - искренне сказал он. Мы пожали друг другу руки. Блестящие глазки-бусинки сверлили меня. У него всегда был пронизывающий взгляд. - А ты поправился.
- В ширину больше, сверху меньше. - Я пригладил волосы. Плешь пока никто, кроме меня, не замечал. - Заходите. Что вы делаете в Танфере?
- Я вышел в отставку, больше не служу. Много слышал о тебе любопытного, был тут по соседству и решил заглянуть. Но, конечно, если ты занят...
- Не занят. Пиво? Проходите на кухню. - Я повел его во владения Дина: старик ушел, и некому было защитить их. - Вы давно ушли из армии? - Года три назад. - Да ну? Я думал, вы так и помрете в форме - лет эдак ста пятидесяти. Его звали Чен Питерс, а ребята из роты прозвали Черным Питом. Он был нашим командиром, единственным посредником между нами и Богом - или дьяволом? - другого мы не знали. Профессиональный солдат, несгибаемый вояка. Я не представлял его штатским. Три года? Он все равно походил на переодетого сержанта морской пехоты.
- Все меняется. Я стал чересчур много думать, вместо того чтобы просто выполнять приказы. Пиво неплохое. Пиво просто превосходное. Вейдер, владелец пивоваренного завода, прислал мне бочонок из своих запасов - в доказательство, что ценит мои прежние услуги, и чтобы напомнить о нашем договоре. Я давненько не появлялся у него, и Вейдер беспокоился, что рабочие снова начнут поворовывать. - Чем занимаетесь теперь? Я чувствовал себя немного неловко. Мой отец погиб в Кантарде, когда мне было четыре года, поэтому собственного опыта я не имел, но ребята рассказывали, что в первый раз разговаривать с отцом на равных, как мужчина с мужчиной, совсем не легко. Мы с Черным Питом не были приятелями. Он был Командиром. Пусть бывшим, но смотреть на него иначе у меня не получалось.
- Я служил в штабе генерала Стэнтнора. Он вышел в отставку и предложил мне последовать за ним. Я согласился. Гм. В мое время Стэнтнор был полковником. Он командовал всей морской пехотой в Фулл-Харборе, примерно двумя тысячами человек. Встретиться мне с ним не привелось, но слышать доводилось немало, в основном отнюдь не лестные вещи. Ко времени моей демобилизации он стал главнокомандующим военно-морских сил Каренты и отбыл в Лейфмолд , где размещалось командование флота и морской пехоты.
- Работа почти такая же, а денег больше, - продолжал Питерс. - А у тебя, похоже, дела идут неплохо. Сам себе хозяин, я слышал. И вот тут в душу мою закралось подозрение. Сначала оно было несерьезным, так, маленький червячок. Он, видно, расспрашивал обо мне, прежде чем явиться сюда, а значит, вовсе не случайно забрел поболтать о прежних временах.
- Голодать не приходится, - согласился я. - Но уверенности в завтрашнем дне нет: пока котелок варит, но... С ногами уже проблемы. - Тренировался бы побольше. Совсем не следишь за собой, сразу видно. Я фыркнул. Еще один Морли Дотс выискался!
- Ну-ну, полегче, нечего мне талдычитьо здоровой пище и прочей дряни. Я не корова, чтоб травку жевать, и у меня уже есть один добренький крестный, он мне плешь проел этой чепухой. На физиономии Черного Пита выразилось замешательство.
- Извиняюсь. Шутка. Выходит, теперь у вас работы немного? Я почти ничего не слышал о Стэнтноре после его отставки. Знал только, что он уехал домой в Танфер и поселился в семейном имении к югу от города. Он жил отшельником, ни бизнеса, ни политики - обычных занятий уцелевших в боях офицеров бесконечной Кантардской войны.
- У нас не было выбора. - По лицу Питерса пробежала тень беспокойства. - Генерал планировал заняться строительными подрядами, но заболел, может, подцепил что-нибудь на островах. Это изматывает его. Он почти не встает с постели. Жаль. Стэнтнор все же был молодцом, он не отсиживался в штабе в ФуллХарборе передвигая солдат как фигурки по шахматной доске. Во время больших морских боев он был с нами, в гуще сражения. Жаль его. Я так и сказал Питерсу.
- Не просто жаль, Гаррет. Дело куда серьезней. Мне кажется, он умирает. Ему становится все хуже. И думаю, кто-то помогает ему умереть. Подозрение превратилось в уверенность. - Вы не случайно оказались по соседству. Он не стал вилять: - Нет. Я хочу, чтобы ты заплатил по счету. Пояснений не требовалось. Однажды мы были застигнуты врасплох на одном из островов. Враги напали неожиданно и перебили почти всех. Мы, кому удалось спастись, бежали на болота и отсиживались там, питаясь животными, которые не успевали съесть нас первыми. Сержант Питерс вывел нас, и поэтому я его должник. Но это еще не все. Во время набега я был ранен, и он вынес меня на себе. Он не обязан был это делать. Он мог оставить меня лежать и ждать неминуемой смерти.
- Старик много значит для меня, Гаррет, - заговорил Питерс. - Другой семьи у меня нет. Кто-то медленно убивает его, но я ума не приложу, кто и как. Не могу помешать им. Никогда я не чувствовал себя таким беспомощным и поэтому пришел к тебе, человеку, о котором говорят, будто он умеет решать неразрешимые задачи. Мне не нужен клиент. Но Гаррет отдает долги. Я сделал большой глоток, глубоко вздохнул, ругнулся про себя - Выкладывайте. Питерс покачал головой.
- Не хочу зря забивать тебе голову. Я отнюдь не уверен, что мои соображения имеют под собой почву. - Черт возьми, сержант...
- Гаррет! - Голос у Питерса по-прежнему был властный, он мог и не повышать его. - Слушаю.
- У генерала есть и другие неприятности. Я убедил его нанять специалиста, который может разобраться с ними. Я расхваливал тебя, рассказывал, какая у тебя репутация, и поделился воспоминаниями о нашей совместной службе. Он увидится с тобой завтра утром. Если ты не забываешь вытирать ноги у дверей и умеешь пользоваться носовым платком, генерал тебя наймет. Делай, что он велит, но при этом помни об истинной цели. Понятно? Я кивнул. Замысловато, конечно, но клиенты часто ведут себя так, словно нарочно хотят все запутать.
- Для всех ты - наемный работник. Чем занимаешься - неизвестно. Прошлое тоже практически неизвестно. Возьми другое имя: твое не подходит, чересчур громкое, а дурная слава быстро бежит, может подняться переполох. Я вздохнул. - Похоже, мне придется проводить там много времени.
- Все время, пока не кончишь работу. Мне уже сейчас надо знать, каким именем ты намерен воспользоваться, иначе тебя не пропустят.
- Майк Секстон. - Я ляпнул, не подумав, но, наверное, то было внушение свыше. Однако я рисковал. Майк Секстон командовал в нашей роте отрядом разведчиков. Он не вернулся с острова. Питерс услал Майка перед началом ночной битвы, и мы никогда больше его не видели. Майк был правой рукой и единственным другом Черного Пита. Лицо сержанта окаменело. Он прищурился, открыл было рот... нет, грозный Пит всегда сначала думал, потом говорил.
- Сойдет, - буркнул он. - Они слышали от меня о Майке. Это объяснит, откуда мы знаем друг друга. Я вроде бы никому не говорил о его смерти. Вряд ли он сделал бы это. Он ие любил признаваться в своих ошибках даже себе самому. Пари держу, в глубине души Питерс не переставал ждать, что Секстон вернется и явится с докладом. - Я это и имел в виду. Он допил пиво. - Так я могу рассчитывать на тебя?
- Ты знал, что можешь, еще до того, как постучал в дверь. У меня нет выбора. Питерс улыбнулся. На его угрюмой физиономии улыбка выглядела как-то неуместно.
- Стопроцентной уверенности у меня не было. Ты всегда был упрямый сукин сын. Он достал потрепанный холщовый кошелек - тот же, что и раньше, но теперь он стал потолще, и отсчитал пятьдесят монет. Серебряных монет. Ничего себе! После того как Слави Дуралейник объявил Кантард независимой республикой, не подчиняющейся ни Венагете, ни Каренте, вообще никому, цены - серебро подскочили. Без серебра невозможно колдовать. И Карента, и Венагета раздираемы на части интригами колдунов. Самый богатый серебряный рудник находится в Кантарде, поэтому приходившие к власти шайки сражались за эту территорию еще с тех пор, как мой дедушка был желторотым птенцом, пока жадный Слави не сыграл свою шутку. Но долго ему не продержаться. Он нагадил всем и теперь со всех сторон окружен врагами. Я открыл было рот, чтобы отказаться от денег: ведь Питерс - мой кредитор. Но потом понял, что должен взять их. Питерс призвал меня выполнить свое обязательство, но не рассчитывал, что я буду работать бесплатно. Может быть, заплатив по счету, он за что-то рассчитается с генералом. - Восемь в день и расходы, - сказал я. - Для друзей скидка. Если останется - верну, если понадобится больше - представлю счет. Пятьдесят монет я для сохранности спрятал в комнате Покойника. Он у меня тяжеленький, больше ста пятидесяти килограммов, и - самое в нем лучшее все время дрыхнет, уже давным-давно не просыпался, даже скучно стало. Поймав себя на таких мыслях, я понял - в самом деле пора приниматься за работу. Скучать по Покойнику - все равно что скучать по инквизитору. Я вернулся в кухню. Питерс собирался уходить.
- Итак, завтра утром? - уточнил он. В голосе сержанта мне послышались нотки отчаяния. - Приду, не сомневайтесь.
ГЛАВА 2 В одиннадцать часов утра небо было отвратительного свинцового цвета, но я все же решил тронуться в путь на своих двоих, хотя от южных ворот до лачуги генерала добрых шесть миль. Ничего не поделаешь, я на лошади картина невероятная. Мне пришлось раскаяться в своей опрометчивости: я слишком долго не отрывал задницу от стула, и ноги быстро устали. К тому же начался дождь, капли величиной с монетки застучали по дороге. Я раскаивался все сильнее. Теперь уж точно придется столковаться со стариком, а то на обратном пути промокну вконец. Я перекинул сумку на другое плечо и попытался идти быстрее. Напрасный труд. Дома перед выходом я помылся, побрился и причесался, словом, постарался привести себя в надлежащий вид для встречи с богатеями к теперь надеялся, что они оценят мои старания и не прогонят от дверей, не спросив имени. Надеялся я также, что Черный Пит не подкачал и заранее сообщил мой псевдоним привратнику. Назвать домишко Стэнтноров лачугой - не совсем точно. На него угрохали, полагаю, на миллион кирпича, камня и отборного леса. На такой территории спокойно можно захоронить целый батальон. Я не захватил с собой карты, но заблудиться было мудрено. Генерал точно специально для меня велел провести к дому мощеную дорогу. Лачужка ничего себе. Каменная, с деревянной отделкой, в пять этажей, по бокам четырехэтажные флигели. Я поднял с земли камень и попытался добросить до другого угла - недолет, а бросок был недурен. За шиворот мне потекла вода. Я прыжком преодолел двенадцать мраморных ступенек и остановился на минутку перед дверью, чтобы привести себя в порядок и не выглядеть чересчур взъерошенным. Когда имеешь дело с богачами, главное - не робеть, держать хвост пистолетом. Дверь - такими воротами мог бы гордиться и замок - бесшумно приоткрылась, выглянул какой-то человек. Я с трудом удержался от вопроса, сколько масла пошло на смазку этих чудовищных дверных петель. - Да? - Я Майк Секстон. Меня ждут. - Да. Человек поморщился, выражение лица у него было довольно кислое. Интересно, где он посреди зимы ухитрился раздобыть лимон? Вряд ли я произвел на него благоприятное впечатление, однако он впустил меня в холл. Вот это да! Здесь свободно поместилась бы парочка мамонтов, если бы хозяину стало жаль оставлять их мокнуть под дождем.
- Пойду доложу генералу, - сказал он и ушел, точно ему кол в спину вогнали, маршируя под слышный лишь ему одному барабанный бой. Сразу видно, тоже бывший морской пехотинец. Он исчез, а я принялся развлекаться, шатаясь по холлу и знакомясь с предками Стэнтнора, целая дюжина коих сердито пялилась на меня с портретов на стенах. Судя по всему, от художников требовалось одно - поймать на лицах моделей выражение нестерпимого страдания. Все эти стариканы определенно мучились от запоров. Я насчитал трех бородатых, трех усатых и шесть гладко выбритых, но кровь Стэнтноров - крепкая штука. Они выглядели как братья, а не как представители разных поколений семьи, существовавшей со времен основания государства Карента. Датировать портреты можно было только по форме изображенных на них Стэнтноров. Все они были в форме или доспехах. Все Стэнтноры - солдаты, моряки, морские пехотинцы. Судьба их предопределена от рождения. Хочешь не хочешь - не важно, Стэнтнор обязан служить в армии. Может, этим объясняется семейное (поголовное и хроническое) расстройство пищеварения. Последним в левом ряду висел портрет самого генерала, написанный в бытность его главнокомандующим армии Каренты. Длиннющие седые усы свирепо топорщились, а глаза смотрели мимо тебя, как будто он стоял на корме военного корабля, пытаясь различить что-то на горизонте. В этой галерее только портрет генерала не следил за тобой неотступно, куда бы ты ни пошел. Сердито сверкающие глаза старых служак смущали меня. Наверное, это задумано не случайно - запугивать выскочек вроде вашего покорного слуги. Напротив висел, единственный среди стариков, портрет молодого человека сына генерала, лейтенанта Королевской морской пехоты. Он не успел выработать в себе стэнтноровскую семейную мрачность. Мне не удалось припомнить имя юноши, но я знал, что молодой Стэнтнор погиб на островах, я тогда еще не демобилизовался. Других сыновей у старика не было, не было больше и портретов на обшитой темными панелями стене. Холл кончался стеной из темного небьющегося стекла, украшенной мозаиками на весьма кровожадные сюжеты из мифов и легенд. Герои убивали драконов, расправлялись с великанами и походя, от нечего делать, попирали ногами горы маленьких трупиков эльфов и гномов. Все это относилось к тем давним временам, когда люди не больно церемонились со своими меньшими братьями. Дверь в стене была нормального размера и покрыта мозаикой в том же роде. Дворецкий, или как он там назывался, оставил дверь приоткрытой. Я воспользовался ненавязчивым приглашением. Холл по ту сторону перегородки походил на собор. Не меньше парадного, в четыре этажа высотой, весь из коричневого со светлыми прожилками камня. На стенах боевые трофеи Стэнтноров. Оружия и знамен хватило бы на целый полк. Пол в шахматную клетку из белого мрамора и зеленого змеевика. Посредине - фонтан: герой на поднявшемся на дыбы жеребце вонзал копье в сердце свирепого дракона, подозрительно похожего на большого летающего громового ящера. Рискованная позиция - еще секунду, и он свалится прямо в когти чудовища. Вид у обоих был невеселый. Я не мог порицать их за это: помирать никому не охота. Скульптор, несомненно, выразил нечто важное для себя, но до меня, увы, не дошло ничего. "Ребята, вы оба хотите заполучить девицу, - обратился я к противникам, - так заключили бы полюбовное соглашение". Стуча каблуками, я направился к фонтану. Эхо сопровождало меня. Я огляделся кругом. Коридоры вели в западное и восточное крыло здания. По лестнице можно было подняться наверх, на балконы. На каждом этаже балкон, на каждом балконе - множество темных, полированных колонн и эхо, эхо. Не дом, а дворец. Музей какой-то. Любопытно, кому могла прийти в голову дикая мысль соорудить такой домище и поселиться в нем? Холодрыга, почти как на улице. Я вздрогнул, подошел поближе к фонтану. Он не работал. Жаль, журчание воды скрасило бы обстановку. Они, наверное, врубают его только в дни приемов. Я всегда лелеял в глубине души мечту разбогатеть. Думаю, большинство из нас подвержены этой слабости. Но если так живут богатые, я лучше останусь при своих. По роду занятий мне приходилось бывать во многих богатых домах, все они какие-то неуютные. Брр. Самый красивый, что я видел, принадлежал Чодо Контагью, королю преступного мира Танфера. Он настоящее чудовище, но в его дворце есть хоть намек на нечто человеческое. Архитектор Чодо не скрывал a".(e пристрастий. В тот раз, когда мне случилось посетить Контагью, дворец был битком набит голыми красотками. Это, я понимаю, обстановка! Куда веселее уймы дурацких военных побрякушек. Я скинул сумку и небрежно облокотился на ограду фонтана. - Давайте, ребята, не стесняйтесь, постараюсь вам не мешать. Ноль внимания. Герою с драконом было не до меня. Я огляделся. Где, черт возьми, люди? Для такого громадного помещения нужна целая армия слуг. А то будто среди ночи в музей забрел. Будто... Стоп! Не так уж все плохо. Я заметил прелестное личико. Оно выглядывало из-за колонны на балконе слева от меня, в западном крыле. Женщина, и красивая. Она была слишком далеко, чтобы сказать еще что-нибудь, но хватило с избытком - кровь моя вновь заструилась по жилам. Красотка оказалась робкой, точно дриада. Глаза наши встретились, мгновение - и она исчезла. Я уже говорил: женщины - моя слабость. Удастся ли разглядеть ее? Хочется надеяться. Какое личико! Но очаровательница упорхнула. Мимолетное видение. Ах, если бы она вернулась! На нее стоило посмотреть второй, а может, и третий, и четвертый раз. Длинноволосая стройная блондинка, в чем-то белом, прозрачном, перехваченном в талии красным пояском. Около двадцати, плюсминус. Довольно аппетитна. Я плотоядно ухмыльнулся. Если только она не привидение. Она проскользнула мимо абсолютно неслышно. Как бы то ни было, не успокоюсь, пока не познакомлюсь с ней поближе. Вполне возможно, это место действительно посещают духи. Здесь так холодно, так... Нет, дело во мне самом. Наверное, никого другого оно не обеспокоило бы. Я смотрел кругом и слышал звон оружия, слышал стоны убитых на полях сражений, откуда Стэнтноры навезли все эти эмблемы своей славы. Я дал волю воображению и видел лишь собственное отражение, отражение своего настроения. Попробуем лучше стряхнуть мрачные мысли. Просто эта халупа не располагает к веселью. Итак, девушка исчезла, а в холле, стуча каблуками, снова появился давешний привратник и по-военному четко остановился шагах в шести от меня. Я бегло оглядел его. Рост под шесть футов, вес около восьмидесяти килограммов, лет пятидесяти, но выглядит моложе. Волосы черные, волнистые, густые, как у двадцатилетнего, и чем-то смазаны, чтобы пряди не выбивались из прически. Если и была седина, он хорошо умел прятать ее. Глаза как льдинки, но о такой лед можно обжечься. Субъект из тех, кто убьет и даже не задумается о ваших детках-сиротах. - Генерал ждет вас, сэр, - известил он, повернулся и пошел. Я последовал за ним. Сначала я пытался идти нормально, но скоро сдался и замаршировал по-солдатски. Тело вспомнило давнюю муштру и отказалось повиноваться доводам разума. - У тебя имя есть? - осведомился я. - Деллвуд, сэр. - Где служил, пока не вышел в отставку? - Я принадлежал к штабу генерала, сэр. Это абсолютно ни о чем не говорило. - Профи? Идиотский вопрос, Гаррет. Готов заложить семейную ферму, ты здесь единственный не профессиональный солдат, кроме девушки, возможно. Генерал не потерпел бы в своем окружении недоносков, в просторечии именуемых штатскими.
- Тридцать два года в армии, сэр. Сам он не задал ни одного вопроса. Молчалив, не любит трепаться? Нет. Я его не интересовал: я был одним из "них". - Может, мне следовало войти с черного хода? Он что-то проворчал. Черт возьми. Я уважал генерала, но за то, кем он стал, а не за то, кем родился. Деллвуд был двадцатью годами старше, но запыхался к четвертому этажу именно я. Не меньше шести остроумных замечаний родилось в моей голове, но поделиться ими не хватило дыхания. Деллвуд мельком глянул на меня, видимо, с трудом скрывая презрение к слабакам-штатским. Я отдышался немного и a` 'c взял быка за рога: - Пока ждал, я видел женщину. Она наблюдала за мной. Робкая как мышка. - Это, надо полагать, мисс Дженнифер, сэр. Дочь генерала. Казалось, он сомневается, не совершил ли ошибку, добровольно выдав так много. Из тех, кто не расколется, хоть пятки ему поджаривай. Интересно, в свите генерала все изготовлены по такому образцу? Зачем я тогда понадобился Питерсу? Справились бы сами. Мы добрались до верхнего этажа западного крыла. Деллвуд приоткрыл дубовую дверь, занимавшую половину стены, и доложил: - Майк Секстон, сэр. Волна жара обдала меня, едва я вошел в комнату вслед за Деллвудом. Не знаю, чего я ожидал, но обстановка кабинета удивила меня, показалась чрезмерно спартанской. Кроме размеров комнаты, ничто не указывало на богатство генерала Стэнтнора. Ни одного ковра, только несколько стульев с прямыми спинками, неизбежный металлический скарб, два письменных стола, поставленных нос к носу. Один, побольше, видимо, генеральский, а второй для посетителей, если они захотят что-либо написать. Почти мавзолей. Жар шел от огня, пылавшего в камине. Огонька хватило бы зажарить быка. Рядом лежала гора поленьев, и еще один отставной солдат с негнущейся спиной подбрасывал их в огонь. Он взглянул на меня и посмотрел на старика за большим столом. Тот кивнул, и истопник вышел. Наверное, они с Деллвудом на досуге совершенствуются в строевой подготовке и прочих боевых искусствах. Осмотрев кабинет, я принялся за его хозяина. Подозрения Черного Пита были небезосновательны. От генерала Стэнтнора осталось немного. Он мало чем отличался от людей внизу, на портретах. Генерал почти целиком был закутан в ватное одеяло, но, похоже, весил он не больше мумии. Десять лет назад он был с меня ростом и килограммов на пятнадцать тяжелее. Кожа генерала, желтоватого оттенка, казалась полупрозрачной. Зрачки мутные от катаракты, губы ядовитого сине-серого цвета. Волосы выпадали прядями, осталось всего несколько клочков, не просто седых, а синеватого оттенка смерти. Жизнь угасала в нем. Я не знал, как далеко зашла катаракта, но взгляд старика был тяжелым и строгим. При моем появлении он не шелохнулся. - Майк Секстон, сэр. Сержант Питерс попросил меня зайти к вам.
- Берите стул. Поставьте его здесь, передо мной. Я не люблю смотреть на собеседника снизу вверх. - В голосе генерала мне послышалась скрытая сила, хотя не представляю, откуда он брал ее. Я воображал, что он будет говорить замогильным шепотом. Я сел напротив. Он продолжал: - Я уверен, что сейчас нас не подслушивают, мистер Гаррет. Да, я знаю, кто вы. Питерс все мне подробно рассказал, только тогда я решился принять вас. - Он продолжал таращить глаза, как будто одним лишь усилием воли мог преодолеть катаракту. - Но в дальнейшем мы будем придерживаться версии "Майк Секстон". Теперь обговорим условия. Я сидел близко от него и чувствовал запах. Запах был не из приятных. Странно, что вся комната не провоняла. Наверное, обычно старик находился в другом помещении.
СЕДАЯ ОЛОВЯННАЯ ПЕЧАЛЬ
ГЛАВА 1 Стоит вообразить, что дела в полном порядке и можно высоко держать голову, - бац! - старина Рок налетит на тебя с разбегу и даже не подумает извиниться. С Гарретами такое случается на каждом шагу. Я и есть Гаррет. Полюбуйтесь: чуть больше тридцати, чуть выше шести футов, чуть тяжелее девяноста и, боюсь, скоро поправлюсь еще - я не прочь побаловаться пивком. Волосы каштановые. Чего только обо мне не говорят - я и циничный, и угрюмый, и надутый, бука, одним словом. Коварен как змей, утверждают недоброжелатели. Но, черт возьми, сердце-то у меня доброе, ейбогу, доброе, я просто неуклюжий старый мишка с неотразимой улыбкой и нежной душой. Не верьте слухам. Я, конечно, реалист, но порой во мне вспыхивает романтический огонек. Раньше пламя было куда ярче, но мне пришлось пять лет прослужить в Королевской морской пехоте. Я мог бы сохраниться гораздо лучше. Морли называет меня лентяем. Грязная клевета, не стоит слушать этого непоседу, чья мораль напоминает флюгер под ветром. Я не лентяй, но работаю только, когда деньги нужны позарез. Я - частный агент, сыщик. А значит, мне немало времени приходится проводить среди многопочтенных личностей, которых вы не пригласили бы к обеду; Похитителей детей, шантажистов, разбойников, воров и убийц. Ну да, они тоже когда-то были невинными младенцами. В моей жизни нет ничего великого и героического, в исторических хрониках мне не отведут ни строчки. Зато я сам себе хозяин, сам распределяю время и решаю, за какие дела браться, за какие нет. Мне не нужно изворачиваться, заискивать, совесть моя чиста. Так вот, без крайней необходимости я стараюсь не работать, поэтому всегда смотрю в глазок, прежде чем открыть дверь. Если посетитель похож на клиента, я просто не отвечаю на стук. Был славный денек, а ведь год только начался. Но небесное начальство отлынивало от работы, зимой и не пахло, снег таял, и на шестой день этой неправдоподобной оттепели на деревьях начали распускаться почки. Боюсь, они поторопились. Я ни разу с начала оттепели не выходил из дому, сидел за столом и составлял счета по двум незначительным расследованиям. Я уже подумывал, не пойти ли прогуляться, пока совсем не рехнулся от духоты, как кто-то постучал в дверь. У Дина был выходной, пришлось самому тащиться к двери. Я подошел, посмотрел в глазок - и обомлел. Да что там, братцы, я просто остолбенел! Вестницы всяких серьезных передряг обычно носят юбки и выглядят, как вам и не снилось. Скажу проще, для непонятливых - у меня слабость к хорошеньким девушкам, аппетитным, как персик. Но я потихоньку умнею. Дайте мне годков тысячу и... Но это был вовсе не персик. Это был человек, которого я знал много лет назад и никак не ожидал встретить снова. Да мне и не хотелось с ним встречаться. Но не похоже было, что у него крупные неприятности. Так, небольшое дельце. И я отпер. Первая ошибка.
- Сержант! Какими судьбами?! - и я протянул руку. В пору нашего знакомства я бы на это не отважился. Он был лет на двадцать старше, такого же роста, килограммов на десять легче. Морщинистое лицо цвета дубленой кожи, большие оттопыренные уши, маленькие черные глазки. В темных волосах появилась седина, раньше ее не было. Такие безобразные физиономии попадаются, слава Богу, не часто. А здоров мужик, из той породы людей, с которыми до гробовой доски ничего не делается, проживи они хоть миллион лет. Он стоял в дверях несокрушимый и прямой, точно аршин проглотил.
- Рад тебя видеть, - искренне сказал он. Мы пожали друг другу руки. Блестящие глазки-бусинки сверлили меня. У него всегда был пронизывающий взгляд. - А ты поправился.
- В ширину больше, сверху меньше. - Я пригладил волосы. Плешь пока никто, кроме меня, не замечал. - Заходите. Что вы делаете в Танфере?
- Я вышел в отставку, больше не служу. Много слышал о тебе любопытного, был тут по соседству и решил заглянуть. Но, конечно, если ты занят...
- Не занят. Пиво? Проходите на кухню. - Я повел его во владения Дина: старик ушел, и некому было защитить их. - Вы давно ушли из армии? - Года три назад. - Да ну? Я думал, вы так и помрете в форме - лет эдак ста пятидесяти. Его звали Чен Питерс, а ребята из роты прозвали Черным Питом. Он был нашим командиром, единственным посредником между нами и Богом - или дьяволом? - другого мы не знали. Профессиональный солдат, несгибаемый вояка. Я не представлял его штатским. Три года? Он все равно походил на переодетого сержанта морской пехоты.
- Все меняется. Я стал чересчур много думать, вместо того чтобы просто выполнять приказы. Пиво неплохое. Пиво просто превосходное. Вейдер, владелец пивоваренного завода, прислал мне бочонок из своих запасов - в доказательство, что ценит мои прежние услуги, и чтобы напомнить о нашем договоре. Я давненько не появлялся у него, и Вейдер беспокоился, что рабочие снова начнут поворовывать. - Чем занимаетесь теперь? Я чувствовал себя немного неловко. Мой отец погиб в Кантарде, когда мне было четыре года, поэтому собственного опыта я не имел, но ребята рассказывали, что в первый раз разговаривать с отцом на равных, как мужчина с мужчиной, совсем не легко. Мы с Черным Питом не были приятелями. Он был Командиром. Пусть бывшим, но смотреть на него иначе у меня не получалось.
- Я служил в штабе генерала Стэнтнора. Он вышел в отставку и предложил мне последовать за ним. Я согласился. Гм. В мое время Стэнтнор был полковником. Он командовал всей морской пехотой в Фулл-Харборе, примерно двумя тысячами человек. Встретиться мне с ним не привелось, но слышать доводилось немало, в основном отнюдь не лестные вещи. Ко времени моей демобилизации он стал главнокомандующим военно-морских сил Каренты и отбыл в Лейфмолд , где размещалось командование флота и морской пехоты.
- Работа почти такая же, а денег больше, - продолжал Питерс. - А у тебя, похоже, дела идут неплохо. Сам себе хозяин, я слышал. И вот тут в душу мою закралось подозрение. Сначала оно было несерьезным, так, маленький червячок. Он, видно, расспрашивал обо мне, прежде чем явиться сюда, а значит, вовсе не случайно забрел поболтать о прежних временах.
- Голодать не приходится, - согласился я. - Но уверенности в завтрашнем дне нет: пока котелок варит, но... С ногами уже проблемы. - Тренировался бы побольше. Совсем не следишь за собой, сразу видно. Я фыркнул. Еще один Морли Дотс выискался!
- Ну-ну, полегче, нечего мне талдычитьо здоровой пище и прочей дряни. Я не корова, чтоб травку жевать, и у меня уже есть один добренький крестный, он мне плешь проел этой чепухой. На физиономии Черного Пита выразилось замешательство.
- Извиняюсь. Шутка. Выходит, теперь у вас работы немного? Я почти ничего не слышал о Стэнтноре после его отставки. Знал только, что он уехал домой в Танфер и поселился в семейном имении к югу от города. Он жил отшельником, ни бизнеса, ни политики - обычных занятий уцелевших в боях офицеров бесконечной Кантардской войны.
- У нас не было выбора. - По лицу Питерса пробежала тень беспокойства. - Генерал планировал заняться строительными подрядами, но заболел, может, подцепил что-нибудь на островах. Это изматывает его. Он почти не встает с постели. Жаль. Стэнтнор все же был молодцом, он не отсиживался в штабе в ФуллХарборе передвигая солдат как фигурки по шахматной доске. Во время больших морских боев он был с нами, в гуще сражения. Жаль его. Я так и сказал Питерсу.
- Не просто жаль, Гаррет. Дело куда серьезней. Мне кажется, он умирает. Ему становится все хуже. И думаю, кто-то помогает ему умереть. Подозрение превратилось в уверенность. - Вы не случайно оказались по соседству. Он не стал вилять: - Нет. Я хочу, чтобы ты заплатил по счету. Пояснений не требовалось. Однажды мы были застигнуты врасплох на одном из островов. Враги напали неожиданно и перебили почти всех. Мы, кому удалось спастись, бежали на болота и отсиживались там, питаясь животными, которые не успевали съесть нас первыми. Сержант Питерс вывел нас, и поэтому я его должник. Но это еще не все. Во время набега я был ранен, и он вынес меня на себе. Он не обязан был это делать. Он мог оставить меня лежать и ждать неминуемой смерти.
- Старик много значит для меня, Гаррет, - заговорил Питерс. - Другой семьи у меня нет. Кто-то медленно убивает его, но я ума не приложу, кто и как. Не могу помешать им. Никогда я не чувствовал себя таким беспомощным и поэтому пришел к тебе, человеку, о котором говорят, будто он умеет решать неразрешимые задачи. Мне не нужен клиент. Но Гаррет отдает долги. Я сделал большой глоток, глубоко вздохнул, ругнулся про себя - Выкладывайте. Питерс покачал головой.
- Не хочу зря забивать тебе голову. Я отнюдь не уверен, что мои соображения имеют под собой почву. - Черт возьми, сержант...
- Гаррет! - Голос у Питерса по-прежнему был властный, он мог и не повышать его. - Слушаю.
- У генерала есть и другие неприятности. Я убедил его нанять специалиста, который может разобраться с ними. Я расхваливал тебя, рассказывал, какая у тебя репутация, и поделился воспоминаниями о нашей совместной службе. Он увидится с тобой завтра утром. Если ты не забываешь вытирать ноги у дверей и умеешь пользоваться носовым платком, генерал тебя наймет. Делай, что он велит, но при этом помни об истинной цели. Понятно? Я кивнул. Замысловато, конечно, но клиенты часто ведут себя так, словно нарочно хотят все запутать.
- Для всех ты - наемный работник. Чем занимаешься - неизвестно. Прошлое тоже практически неизвестно. Возьми другое имя: твое не подходит, чересчур громкое, а дурная слава быстро бежит, может подняться переполох. Я вздохнул. - Похоже, мне придется проводить там много времени.
- Все время, пока не кончишь работу. Мне уже сейчас надо знать, каким именем ты намерен воспользоваться, иначе тебя не пропустят.
- Майк Секстон. - Я ляпнул, не подумав, но, наверное, то было внушение свыше. Однако я рисковал. Майк Секстон командовал в нашей роте отрядом разведчиков. Он не вернулся с острова. Питерс услал Майка перед началом ночной битвы, и мы никогда больше его не видели. Майк был правой рукой и единственным другом Черного Пита. Лицо сержанта окаменело. Он прищурился, открыл было рот... нет, грозный Пит всегда сначала думал, потом говорил.
- Сойдет, - буркнул он. - Они слышали от меня о Майке. Это объяснит, откуда мы знаем друг друга. Я вроде бы никому не говорил о его смерти. Вряд ли он сделал бы это. Он ие любил признаваться в своих ошибках даже себе самому. Пари держу, в глубине души Питерс не переставал ждать, что Секстон вернется и явится с докладом. - Я это и имел в виду. Он допил пиво. - Так я могу рассчитывать на тебя?
- Ты знал, что можешь, еще до того, как постучал в дверь. У меня нет выбора. Питерс улыбнулся. На его угрюмой физиономии улыбка выглядела как-то неуместно.
- Стопроцентной уверенности у меня не было. Ты всегда был упрямый сукин сын. Он достал потрепанный холщовый кошелек - тот же, что и раньше, но теперь он стал потолще, и отсчитал пятьдесят монет. Серебряных монет. Ничего себе! После того как Слави Дуралейник объявил Кантард независимой республикой, не подчиняющейся ни Венагете, ни Каренте, вообще никому, цены - серебро подскочили. Без серебра невозможно колдовать. И Карента, и Венагета раздираемы на части интригами колдунов. Самый богатый серебряный рудник находится в Кантарде, поэтому приходившие к власти шайки сражались за эту территорию еще с тех пор, как мой дедушка был желторотым птенцом, пока жадный Слави не сыграл свою шутку. Но долго ему не продержаться. Он нагадил всем и теперь со всех сторон окружен врагами. Я открыл было рот, чтобы отказаться от денег: ведь Питерс - мой кредитор. Но потом понял, что должен взять их. Питерс призвал меня выполнить свое обязательство, но не рассчитывал, что я буду работать бесплатно. Может быть, заплатив по счету, он за что-то рассчитается с генералом. - Восемь в день и расходы, - сказал я. - Для друзей скидка. Если останется - верну, если понадобится больше - представлю счет. Пятьдесят монет я для сохранности спрятал в комнате Покойника. Он у меня тяжеленький, больше ста пятидесяти килограммов, и - самое в нем лучшее все время дрыхнет, уже давным-давно не просыпался, даже скучно стало. Поймав себя на таких мыслях, я понял - в самом деле пора приниматься за работу. Скучать по Покойнику - все равно что скучать по инквизитору. Я вернулся в кухню. Питерс собирался уходить.
- Итак, завтра утром? - уточнил он. В голосе сержанта мне послышались нотки отчаяния. - Приду, не сомневайтесь.
ГЛАВА 2 В одиннадцать часов утра небо было отвратительного свинцового цвета, но я все же решил тронуться в путь на своих двоих, хотя от южных ворот до лачуги генерала добрых шесть миль. Ничего не поделаешь, я на лошади картина невероятная. Мне пришлось раскаяться в своей опрометчивости: я слишком долго не отрывал задницу от стула, и ноги быстро устали. К тому же начался дождь, капли величиной с монетки застучали по дороге. Я раскаивался все сильнее. Теперь уж точно придется столковаться со стариком, а то на обратном пути промокну вконец. Я перекинул сумку на другое плечо и попытался идти быстрее. Напрасный труд. Дома перед выходом я помылся, побрился и причесался, словом, постарался привести себя в надлежащий вид для встречи с богатеями к теперь надеялся, что они оценят мои старания и не прогонят от дверей, не спросив имени. Надеялся я также, что Черный Пит не подкачал и заранее сообщил мой псевдоним привратнику. Назвать домишко Стэнтноров лачугой - не совсем точно. На него угрохали, полагаю, на миллион кирпича, камня и отборного леса. На такой территории спокойно можно захоронить целый батальон. Я не захватил с собой карты, но заблудиться было мудрено. Генерал точно специально для меня велел провести к дому мощеную дорогу. Лачужка ничего себе. Каменная, с деревянной отделкой, в пять этажей, по бокам четырехэтажные флигели. Я поднял с земли камень и попытался добросить до другого угла - недолет, а бросок был недурен. За шиворот мне потекла вода. Я прыжком преодолел двенадцать мраморных ступенек и остановился на минутку перед дверью, чтобы привести себя в порядок и не выглядеть чересчур взъерошенным. Когда имеешь дело с богачами, главное - не робеть, держать хвост пистолетом. Дверь - такими воротами мог бы гордиться и замок - бесшумно приоткрылась, выглянул какой-то человек. Я с трудом удержался от вопроса, сколько масла пошло на смазку этих чудовищных дверных петель. - Да? - Я Майк Секстон. Меня ждут. - Да. Человек поморщился, выражение лица у него было довольно кислое. Интересно, где он посреди зимы ухитрился раздобыть лимон? Вряд ли я произвел на него благоприятное впечатление, однако он впустил меня в холл. Вот это да! Здесь свободно поместилась бы парочка мамонтов, если бы хозяину стало жаль оставлять их мокнуть под дождем.
- Пойду доложу генералу, - сказал он и ушел, точно ему кол в спину вогнали, маршируя под слышный лишь ему одному барабанный бой. Сразу видно, тоже бывший морской пехотинец. Он исчез, а я принялся развлекаться, шатаясь по холлу и знакомясь с предками Стэнтнора, целая дюжина коих сердито пялилась на меня с портретов на стенах. Судя по всему, от художников требовалось одно - поймать на лицах моделей выражение нестерпимого страдания. Все эти стариканы определенно мучились от запоров. Я насчитал трех бородатых, трех усатых и шесть гладко выбритых, но кровь Стэнтноров - крепкая штука. Они выглядели как братья, а не как представители разных поколений семьи, существовавшей со времен основания государства Карента. Датировать портреты можно было только по форме изображенных на них Стэнтноров. Все они были в форме или доспехах. Все Стэнтноры - солдаты, моряки, морские пехотинцы. Судьба их предопределена от рождения. Хочешь не хочешь - не важно, Стэнтнор обязан служить в армии. Может, этим объясняется семейное (поголовное и хроническое) расстройство пищеварения. Последним в левом ряду висел портрет самого генерала, написанный в бытность его главнокомандующим армии Каренты. Длиннющие седые усы свирепо топорщились, а глаза смотрели мимо тебя, как будто он стоял на корме военного корабля, пытаясь различить что-то на горизонте. В этой галерее только портрет генерала не следил за тобой неотступно, куда бы ты ни пошел. Сердито сверкающие глаза старых служак смущали меня. Наверное, это задумано не случайно - запугивать выскочек вроде вашего покорного слуги. Напротив висел, единственный среди стариков, портрет молодого человека сына генерала, лейтенанта Королевской морской пехоты. Он не успел выработать в себе стэнтноровскую семейную мрачность. Мне не удалось припомнить имя юноши, но я знал, что молодой Стэнтнор погиб на островах, я тогда еще не демобилизовался. Других сыновей у старика не было, не было больше и портретов на обшитой темными панелями стене. Холл кончался стеной из темного небьющегося стекла, украшенной мозаиками на весьма кровожадные сюжеты из мифов и легенд. Герои убивали драконов, расправлялись с великанами и походя, от нечего делать, попирали ногами горы маленьких трупиков эльфов и гномов. Все это относилось к тем давним временам, когда люди не больно церемонились со своими меньшими братьями. Дверь в стене была нормального размера и покрыта мозаикой в том же роде. Дворецкий, или как он там назывался, оставил дверь приоткрытой. Я воспользовался ненавязчивым приглашением. Холл по ту сторону перегородки походил на собор. Не меньше парадного, в четыре этажа высотой, весь из коричневого со светлыми прожилками камня. На стенах боевые трофеи Стэнтноров. Оружия и знамен хватило бы на целый полк. Пол в шахматную клетку из белого мрамора и зеленого змеевика. Посредине - фонтан: герой на поднявшемся на дыбы жеребце вонзал копье в сердце свирепого дракона, подозрительно похожего на большого летающего громового ящера. Рискованная позиция - еще секунду, и он свалится прямо в когти чудовища. Вид у обоих был невеселый. Я не мог порицать их за это: помирать никому не охота. Скульптор, несомненно, выразил нечто важное для себя, но до меня, увы, не дошло ничего. "Ребята, вы оба хотите заполучить девицу, - обратился я к противникам, - так заключили бы полюбовное соглашение". Стуча каблуками, я направился к фонтану. Эхо сопровождало меня. Я огляделся кругом. Коридоры вели в западное и восточное крыло здания. По лестнице можно было подняться наверх, на балконы. На каждом этаже балкон, на каждом балконе - множество темных, полированных колонн и эхо, эхо. Не дом, а дворец. Музей какой-то. Любопытно, кому могла прийти в голову дикая мысль соорудить такой домище и поселиться в нем? Холодрыга, почти как на улице. Я вздрогнул, подошел поближе к фонтану. Он не работал. Жаль, журчание воды скрасило бы обстановку. Они, наверное, врубают его только в дни приемов. Я всегда лелеял в глубине души мечту разбогатеть. Думаю, большинство из нас подвержены этой слабости. Но если так живут богатые, я лучше останусь при своих. По роду занятий мне приходилось бывать во многих богатых домах, все они какие-то неуютные. Брр. Самый красивый, что я видел, принадлежал Чодо Контагью, королю преступного мира Танфера. Он настоящее чудовище, но в его дворце есть хоть намек на нечто человеческое. Архитектор Чодо не скрывал a".(e пристрастий. В тот раз, когда мне случилось посетить Контагью, дворец был битком набит голыми красотками. Это, я понимаю, обстановка! Куда веселее уймы дурацких военных побрякушек. Я скинул сумку и небрежно облокотился на ограду фонтана. - Давайте, ребята, не стесняйтесь, постараюсь вам не мешать. Ноль внимания. Герою с драконом было не до меня. Я огляделся. Где, черт возьми, люди? Для такого громадного помещения нужна целая армия слуг. А то будто среди ночи в музей забрел. Будто... Стоп! Не так уж все плохо. Я заметил прелестное личико. Оно выглядывало из-за колонны на балконе слева от меня, в западном крыле. Женщина, и красивая. Она была слишком далеко, чтобы сказать еще что-нибудь, но хватило с избытком - кровь моя вновь заструилась по жилам. Красотка оказалась робкой, точно дриада. Глаза наши встретились, мгновение - и она исчезла. Я уже говорил: женщины - моя слабость. Удастся ли разглядеть ее? Хочется надеяться. Какое личико! Но очаровательница упорхнула. Мимолетное видение. Ах, если бы она вернулась! На нее стоило посмотреть второй, а может, и третий, и четвертый раз. Длинноволосая стройная блондинка, в чем-то белом, прозрачном, перехваченном в талии красным пояском. Около двадцати, плюсминус. Довольно аппетитна. Я плотоядно ухмыльнулся. Если только она не привидение. Она проскользнула мимо абсолютно неслышно. Как бы то ни было, не успокоюсь, пока не познакомлюсь с ней поближе. Вполне возможно, это место действительно посещают духи. Здесь так холодно, так... Нет, дело во мне самом. Наверное, никого другого оно не обеспокоило бы. Я смотрел кругом и слышал звон оружия, слышал стоны убитых на полях сражений, откуда Стэнтноры навезли все эти эмблемы своей славы. Я дал волю воображению и видел лишь собственное отражение, отражение своего настроения. Попробуем лучше стряхнуть мрачные мысли. Просто эта халупа не располагает к веселью. Итак, девушка исчезла, а в холле, стуча каблуками, снова появился давешний привратник и по-военному четко остановился шагах в шести от меня. Я бегло оглядел его. Рост под шесть футов, вес около восьмидесяти килограммов, лет пятидесяти, но выглядит моложе. Волосы черные, волнистые, густые, как у двадцатилетнего, и чем-то смазаны, чтобы пряди не выбивались из прически. Если и была седина, он хорошо умел прятать ее. Глаза как льдинки, но о такой лед можно обжечься. Субъект из тех, кто убьет и даже не задумается о ваших детках-сиротах. - Генерал ждет вас, сэр, - известил он, повернулся и пошел. Я последовал за ним. Сначала я пытался идти нормально, но скоро сдался и замаршировал по-солдатски. Тело вспомнило давнюю муштру и отказалось повиноваться доводам разума. - У тебя имя есть? - осведомился я. - Деллвуд, сэр. - Где служил, пока не вышел в отставку? - Я принадлежал к штабу генерала, сэр. Это абсолютно ни о чем не говорило. - Профи? Идиотский вопрос, Гаррет. Готов заложить семейную ферму, ты здесь единственный не профессиональный солдат, кроме девушки, возможно. Генерал не потерпел бы в своем окружении недоносков, в просторечии именуемых штатскими.
- Тридцать два года в армии, сэр. Сам он не задал ни одного вопроса. Молчалив, не любит трепаться? Нет. Я его не интересовал: я был одним из "них". - Может, мне следовало войти с черного хода? Он что-то проворчал. Черт возьми. Я уважал генерала, но за то, кем он стал, а не за то, кем родился. Деллвуд был двадцатью годами старше, но запыхался к четвертому этажу именно я. Не меньше шести остроумных замечаний родилось в моей голове, но поделиться ими не хватило дыхания. Деллвуд мельком глянул на меня, видимо, с трудом скрывая презрение к слабакам-штатским. Я отдышался немного и a` 'c взял быка за рога: - Пока ждал, я видел женщину. Она наблюдала за мной. Робкая как мышка. - Это, надо полагать, мисс Дженнифер, сэр. Дочь генерала. Казалось, он сомневается, не совершил ли ошибку, добровольно выдав так много. Из тех, кто не расколется, хоть пятки ему поджаривай. Интересно, в свите генерала все изготовлены по такому образцу? Зачем я тогда понадобился Питерсу? Справились бы сами. Мы добрались до верхнего этажа западного крыла. Деллвуд приоткрыл дубовую дверь, занимавшую половину стены, и доложил: - Майк Секстон, сэр. Волна жара обдала меня, едва я вошел в комнату вслед за Деллвудом. Не знаю, чего я ожидал, но обстановка кабинета удивила меня, показалась чрезмерно спартанской. Кроме размеров комнаты, ничто не указывало на богатство генерала Стэнтнора. Ни одного ковра, только несколько стульев с прямыми спинками, неизбежный металлический скарб, два письменных стола, поставленных нос к носу. Один, побольше, видимо, генеральский, а второй для посетителей, если они захотят что-либо написать. Почти мавзолей. Жар шел от огня, пылавшего в камине. Огонька хватило бы зажарить быка. Рядом лежала гора поленьев, и еще один отставной солдат с негнущейся спиной подбрасывал их в огонь. Он взглянул на меня и посмотрел на старика за большим столом. Тот кивнул, и истопник вышел. Наверное, они с Деллвудом на досуге совершенствуются в строевой подготовке и прочих боевых искусствах. Осмотрев кабинет, я принялся за его хозяина. Подозрения Черного Пита были небезосновательны. От генерала Стэнтнора осталось немного. Он мало чем отличался от людей внизу, на портретах. Генерал почти целиком был закутан в ватное одеяло, но, похоже, весил он не больше мумии. Десять лет назад он был с меня ростом и килограммов на пятнадцать тяжелее. Кожа генерала, желтоватого оттенка, казалась полупрозрачной. Зрачки мутные от катаракты, губы ядовитого сине-серого цвета. Волосы выпадали прядями, осталось всего несколько клочков, не просто седых, а синеватого оттенка смерти. Жизнь угасала в нем. Я не знал, как далеко зашла катаракта, но взгляд старика был тяжелым и строгим. При моем появлении он не шелохнулся. - Майк Секстон, сэр. Сержант Питерс попросил меня зайти к вам.
- Берите стул. Поставьте его здесь, передо мной. Я не люблю смотреть на собеседника снизу вверх. - В голосе генерала мне послышалась скрытая сила, хотя не представляю, откуда он брал ее. Я воображал, что он будет говорить замогильным шепотом. Я сел напротив. Он продолжал: - Я уверен, что сейчас нас не подслушивают, мистер Гаррет. Да, я знаю, кто вы. Питерс все мне подробно рассказал, только тогда я решился принять вас. - Он продолжал таращить глаза, как будто одним лишь усилием воли мог преодолеть катаракту. - Но в дальнейшем мы будем придерживаться версии "Майк Секстон". Теперь обговорим условия. Я сидел близко от него и чувствовал запах. Запах был не из приятных. Странно, что вся комната не провоняла. Наверное, обычно старик находился в другом помещении.