— Я-то? Ясно, что нет.
— Серебро, Гаррет, серебро. Ты уже это сказал. В те примитивные времена они оценивали богатство совсем иначе. Серебро стоило дешево.
Теперь же дело обстояло по-другому. Даже после окончания войны, когда основные серебряные копи оказались под контролем Каренты, ощущался острый дефицит белого металла. Бизнес просто задыхался от нехватки серебряных монет.
Серебро является источником энергии для магического искусства высшего порядка. Совсем недавно оно по цене догнало золото. Королевский Монетный двор предпринимал отчаянные попытки чеканить альтернативные платежные средства, некоторые из них получались весьма экзотическими и громоздкими.
Серебро. Да, это именно то, что могло пробудить стяжательские инстинкты у многих.
— Клянусь дьяволом по имени Гарри! — повторил я любимую присказку бабушки. — Похоже, ты сейчас добрался до самой сути всех вещей.
Это даже объясняло, почему такой сноб, как Маренго Северная Англия, проявил интерес к дочери печально знаменитой Мэгги Дженн. Это объясняло все безумные события, которые развернулись вокруг внешне простого дела.
Ожидалось, что нехватка серебра сохранится довольно долго.
А может, и навсегда, если контроль над уровнем добычи установят не те люди.
— Но что я могу здесь поделать? — прошептал я.
— Прости, не расслышал, — сказал Морли.
— Думаю, что ты прав. Множество людей заинтересовалось сокровищами Орла из-за деформации рынка металлов. В другое время эти люди и не подумали бы о кладе. Возможно, в их числе и папочка моей любимой.
— Текущая цена серебра, видимо, действительно все объясняет.
И он поднял одну бровь, несказанно меня изумив. Я подавил вздох:
— Ты что, тренируешься?
— С незапамятных времен. Так что же насчет отца Чэс?
— Ты можешь называть это интуицией, но я готов держать пари, что Дождевик и Мэгги Дженн в свое время увели у него первое издание второго тома «Воронов». Эту книгу, убегая из дома, прихватила Эмеральд. Она хотела отдать ее на хранение Виксону и Уайту. Меня наняли из-за этой книги. Именно поэтому вокруг Эмеральд создавались улики с оккультным душком. Кливер знал, где девушка, но не мог наложить на нее лапу. Он рассчитывал столкнуть меня лбами с этими безумными активистами — борцами за людские права — и таким образом, возможно, заполучить девчонку.
Я отодвинулся чуть в сторону, чтобы как следует рассмотреть Морли. Тот глазел куда-то в пустоту, слушая меня вполуха.
— Итак?
— Я был прав. Это еще одно из возможных объяснений. Но ты понимаешь, что твои теории противоречат друг другу?
— Но не исключают. Людьми всегда движет множество тайных мотивов. Ты, например, помогаешь мне вовсе не по тем причинам, что заставляют меня помогать отцу Чэс.
— Не стану спорить, хотя и мог бы. Ты уже все для себя решил?
— В каком смысле?
— Что станешь делать?
— Я намерен добрести до этого поместья. Послушать, что скажет Эмеральд.
— У тебя больше храбрости, чем мозгов, Гаррет. Ты лезешь в глубокие какашки.
Я рассмеялся. Профессиональный убийца не должен произносить слов, которые употребляют нехорошие шестилетние мальчики.
— И при этом с открытыми глазами.
— Пытаешься сыграть роль Торнады?
— Что?
— У тебя, как и у нее, всегда свой взгляд на вещи.
— Просто я не такой параноик, как ты, и знаю, как разговаривать с этими людьми. Надо польстить их самолюбию, дать понять, что ты в восторге от каждой извилины в их мозгу, и они примут тебя как члена королевской семьи.
Дотс был не согласен, но не стал спорить, а всего лишь предложил:
— Может, тебе лучше взять с собой Плоскомордого?
Глава 65
Я не стал брать с собой Плоскомордого. Помощь мне не требовалась — я всего-навсего собирался поболтать с молоденькой девушкой.
Я не взял никого себе в компанию, убедив себя, что Маренго Северная Англия исповедует старомодную суровую честность в своих делах.
Так я оставил себя в дураках. Горячее желание повидаться с Эмеральд Дженн привело меня вовсе не к Маренго Северная Англия. Имение принадлежало типу, посылавшему своих головорезов измолотить меня — и это я мог бы без труда установить, проведя минимальное предварительное расследование. Имением под названием «Вершины», оказывается, владел некий Элиас Давенпорт. Этот Элиас Давенпорт считал Маренго Северная Англия мягкотелой задницей, способной только трепать языком по поводу прав человека. Сам же Давенпорт был готов действовать.
И почему я плохо слушал, когда Скользкий объяснял мне, кто принес письмо?
Проникнуть на территорию «Вершин» оказалось несложно. Труднее оказалось обеспечить спокойную встречу с Эмеральд.
Глупец. Я полагал, что они позволят мне встретиться с девицей, затем выкинут меня из головы и забудут обо всем. Я не учел, что эти типы уже пошли вразнос.
Однако очень скоро мне стало ясно истинное положение дел.
Ребята, с улыбкой распахнувшие ворота имения, начали шутить, как только металлические створки со звоном захлопнулись за мной. Их юмор оказался довольно убогим. Продолжая ухмыляться, они попытались врезать мне по почкам.
Из кустов вывалились ребятишки, которые недавно навещали меня. Похоже, их манеры нисколько не улучшились.
Они заставили меня так сильно разволноваться, что я нанес удар первым, защитив себя заклинанием, не позволявшим нападающим сконцентрироваться. Будь я проклят, если заклинание не сработало как надо! Они, как стая пьяных обезьян, визжали, прыгали, метались из стороны в сторону и посылали проклятия, промахиваясь мимо меня. Тем временем я старательно обрабатывал их волшебной дубинкой, усыпая пространство вокруг себя телами. Садовникам Давенпорта предстоит серьезная работа по уборке с территории удобрений.
Я был потрясен своими достижениями. Но согласитесь, все мы время от времени удивляем себя собственными успехами — был бы достойный стимул.
Дом Давенпорта не был виден, и мне пришлось отправиться в путешествие через широкие просторы ухоженных газонов, лавируя между фигурно подстриженными кустами и деревьями. Я чуть было не заблудился ч лабиринте из высокого кустарника. Потом пробежал через огромный, прекрасно организованный цветник, размышляя о том, что половина обитателей трущоб Танфера могла бы прекрасно существовать, возделывая эти земли под полезные сельскохозяйственные культуры.
Особняк Давенпорта даже у булыжника мог пробудить неуемную тягу к революционному перевороту. В доме было нечто такое, что просто кричало о презрении ко всем нижестоящим любой расы.
Я решил не приближаться к главному входу — кто его знает, здешнего Ичабода. Едва я завидел здание, сработали навыки разведчика. Я полз и перекатывался, передвигался короткими перебежками и крался на цыпочках, пока не достиг задней стены строения. Меня видело множество людей, но все они были унылыми типами в потрепанной униформе венагетов. Оказывается, пленных использовали здесь для общественно полезной деятельности — стрижки травы ножницами. Мы оказались взаимно вежливыми. Они прикинулись слепыми, а я, в свою очередь, не заметил их унижения.
Никогда не думал, что военнопленные могут быть низведены до такого положения. Нет, я вовсе не испытываю великую любовь к венагетам. Если люди гоняли вас по болотам, заставляя, чтобы выжить, жрать змей и жуков, вы не очень им сочувствуете, когда они сами споткнутся. Но все же в этой ситуации была какая-то высшая несправедливость. И суть ее, видимо, в том, что Элиас Давенпорт, похоже, не проводил разницы между поверженным врагом и низшими классами Каренты.
Элиас наверняка во время службы в армии имел тепленькое местечко за письменным столом. Интересно, что многие представители правящих классов, оказавшись в бою, с удивлением обнаруживали, что из их ран льется кровь точно так же, как и у фермерского сына или мальчишки со Дна.
«Заостренная сталь не испытывает почтения», — любил говаривать один из моих сержантов, ухмыляясь до ушей.
Я нашел черный ход. Он не был заперт и не охранялся. А чего им беспокоиться? Кто захочет вломиться в это логово психов? Кто осмелится потревожить Элиаса Давенпорта?
Ничего не имею против даже самых вонючих богачей. Я и сам надеюсь когда-нибудь стать таким: воздвигнуть небольшой стокомнатный особняк в поместье на тысячу акров, укомплектовав его набором рыжеволосых красоток и, быть может, соединив трубопроводом с пивоварней Вейдера. Но при этом считаю, что каждый должен достигать богатства так же, как и я, — честным трудом (например, разбивая черепа), а вовсе не после похорон предка.
Я понимаю, что чрезмерно упрощаю. Но я и есть простой, незатейливый парень. Упорно работаю (но не больше, чем считаю нужным), забочусь о друзьях, творю понемножку добро и никому не причиняю неприятностей без достаточных оснований.
Этот дом был домом страданий. Войдя в него, вы не могли это не почувствовать. Печаль и боль поселились в его теле. Дом влиял на своих обитателей точно так же, как и они влияли на него.
Всем нередко приходится встречать такие дома — старые здания, имеющие свои души: добрые или злые, веселые или печальные.
Этим домом владела тревожная тишина.
В нем, как в живом существе, должно было слышаться сердцебиение — шум человеческого движения, скрипы, потрескивания, хлопанье далеких дверей. Однако в доме не было слышно ни звука. Он казался пустым, как брошенная коробка из-под ботинок или как особняк Мэгги Дженн на Холме.
Жуть!
Я начал подумывать о ловушке. По-видимому, те ребята у ворот поджидали меня. Свалка понадобилась, чтобы кто-то домчался до дома предупредить о моем появлении.
Что я ожидал найти, миновав их? Куда я направляюсь… во что?
Я улыбнулся.
Плоскомордый не устает повторять, что я слишком много думаю. Он прав. Когда ты по-настоящему ввязался в драку, не остается места для всяких там сомнений и размышлений типа «а что, если». Ты должен сделать свое дело и смыться.
Я неторопливо, с улыбкой на роже вступил в тишину. Если мне когда-нибудь придет в голову давать названия своим приключениям, я назову поиски Эмеральд «Делом о взломщике, который был хорошим парнем». Мне то и дело приходится проникать всюду тайно и незаконно.
И не потому, что я этого хочу. Меня вынуждают люди.
Глава 66
У меня не было сил поднять глаза и посмотреть, откуда исходит голос.
— Вы весьма изобретательны, мистер Гаррет, и виртуозно владеете дубинкой.
Говорящий прогундосил это, как старый аристократ, ведущий свой род со времен Империи.
Сознания хватало лишь подивиться про себя, что же случилось. Только что я пытался достойно обосновать, почему у меня развилась привычка тайно вламываться в чужие дома, а через секунду, обвисший как мокрое полотенце, уже сижу, крепко привязанный к стулу, в холодном красном зале. Даже самое мощное умственное усилие не восстановило в памяти цепи промежуточных событий.
— Вам следует слушать меня, мистер Гаррет. Отто…
Чьи-то пальцы вцепились мне сзади в волосы. Некто, видимо, послушный Отто, дернул мою голову назад, представив мое залитое кровью лицо на обозрение человека, восседавшего на каком-то высоком стуле. Для меня это был всего лишь ужасный силуэт на алом фоне.
Я не испугался только потому, что слишком сильно кружилась голова. Но скоро испуг, видимо, возьмет свое — я изо всех сил пытался побороть головокружение. Я вычислил свое местопребывание по слухам, передаваемым шепотом, которые мне довелось слышать в городе. Это была Звездная палата Священного Собрания — место суда организации «Зов». Я не был членом «Зова» — значит, меня обвиняли лишь в том, что я предал свою расу. Разве что…
Если не ошибаюсь, я должен был предстать перед тройкой судей. Пугало в высоком кресле в центре по идее изображало собой мясную прослойку в сандвиче.
Сосредоточив все свое внимание на языке, я прохрипел:
— Что здесь, черт побери, происходит? Не знаю, зачем я продолжал говорить после первых двух слов. Все звучало на незнакомом даже мне самому наречии. Но я оптимист по природе и не оставил своих попыток.
— Я пришел сюда побеседовать с Эмеральд Дженн. — Неужели, побыв без сознания, я начал изъясняться на языке гномов?
— Должно пройти некоторое время, чтобы действие заклинания ослабло, милорд, — объявил голос позади меня.
Интересно, могут ли силуэты сердиться? Тот, что находился передо мной, определенно мог. — Мне это прекрасно известно, Отто.
Любопытно, как это будет звучать, если произнести «Отто» с другого конца?
Я вновь клюнул носом. Отто мощно, от всего сердца, дернул мою голову назад — не выпускай из поля зрения силуэт. Какой-то парень начал шлепать меня по щекам. Это тоже хорошо помогало сосредоточиться.
Боже! Передо мной материализовался еще один тип, чтобы помочь первому. Точная копия своего собрата. Головорезы — однояйцевые близнецы! Ужасающая перспектива. Настало время приходить в себя.
Я пришел в себя лишь для того, чтобы осознать — однояйцевые кретины молотят по моей физиономии. К этому времени я утратил способность говорить на языке гномов и начал изъясняться по-карентийски всего лишь с небольшим акцентом.
— Вы осознаете, с кем разговариваете? — поинтересовался силуэт высокомерно.
— Если бы осознавал, сказал бы точно, что и куда тебе следует вставить и с какой силой.
— Оставьте вульгарные высказывания, мистер Гаррет, — произнес силуэт. — Вы насильственно вторглись в мой дом.
— Меня пригласили. Встретиться с Эмеральд Дженн.
— Боюсь, что это невозможно.
— Неужели ее нет поблизости? В таком случае я, пожалуй, пойду домой.
Давенпорт радостно закудахтал. Он, похоже, прошел отличную школу притворства — помимо радости, в кудахтанье можно было услышать и угрозу.
— Что за чушь, мистер Гаррет. Настоящая чушь. — Он опять хихикнул так же мастерски. — Где книги?
— А?..
— Где книги?
Ах вот в чем дело…
— Что, дьявол вас побери, вы хотите сказать?! Вот уж не думал, что кто-то станет расспрашивать об этом меня.
— Вы полагаете, я такой наивный человек, мистер Гаррет?
— Я полагаю, что вы буйнопомешанный… Бах! Точно по губам. Боюсь, что Чэс, когда мы встретимся в следующий раз, придется обойтись без поцелуев. Похоже, Отто не разделяет моих оценок.
Подумал я и о том, что Давенпорт просто дурак. Ту же ошибку совершили и головорезы Дождевика, когда не опустошили мои карманы. Эти парни тоже оказались идиотами, не удосужившись меня обшарить. Сам Давенпорт ни при каких обстоятельствах не стал бы прикасаться ко мне.
Все ценности остались на своих местах. Надо всего лишь добраться до них. Никаких шансов, пока я сижу в коконе из веревки длиной в двенадцать морских миль.
— Где книги?
— Хотя бы намекните, шеф, о чем речь.
— Отто.
Бах!
Когда звезды перед глазами немного померкли, меня осенила идея. Не самая лучшая из идей. Она должна принести мне дополнительные страдания.
Словом, весьма типичный для Гаррета план.
— Книги, мистер Гаррет. Оригинальные первые издания трех томов «Вороны не остались голодными». Где они?
— Ах вот оно что. Книги. Не имею ни малейшего представления.
Интересно, не Давенпорт ли стоял за убийством Пенни и Робина?
— Я вам не верю.
— Вы хотите внушить мне, что такая богатая вонючка, как вы, калечит и убивает людей лишь для того, чтобы заполучить ничтожные сокровища Орла?
— Как говорят, клад полностью состоит из серебра, мистер Гаррет. Чтобы добиться поставленной цели, «Зов» нуждается в серебре.
Серебро — источник магической силы. За «Зовом» маячил призрак черной магии. Не исключено, что нехватка серебра сдерживала «Зов» сильнее, чем здравый смысл, гуманизм или порядочность. Не исключено, что человек, добывший серебро, станет хозяином «Зова». А тот, кто начнет командовать «Зовом», может получить в свои руки все королевство, если безумцам удастся развязать расистский мятеж.
— Маренго Северная Англия приказал вам найти клад?
Элиас Давенпорт промолчал, что только подтвердило мою догадку. Затем, по-прежнему не говоря ни слова, он двинулся в мою сторону. Однако приближаться ко мне не стал, и, когда на него упал свет, я понял — почему. Парень, наверное, уже бродил по земле, когда Орел разделывался со своими рабами.
— Смотри, старичок, как бы тебя не хватил удар, — сказал я.
Удар его, конечно, не хватил. Но мои слова по-настоящему вывели старца из себя. Он сделал жест, который означал «лупите Гаррета по морде, пока он не вывернется наизнанку».
Близнецы приступили к делу.
Я чувствовал себя очень хорошо, когда они останавливались передохнуть. Перерывы давали мне возможность сплюнуть кровь и набрать в грудь воздуха.
— Куда подевались вырванные страницы, мистер Гаррет? — перешел на визг Давенпорт.
Глава 67
Да. Это оказалось не самой умной из моих идей. И она на самом деле принесла мне страдания. Решив, что выдержал их достаточно, я прохрипел:
— Рубашка… Карман… Коробка… Ключ от дома…
Давенпорт буквально навис над моим лицом, обдавая зловонием гнилых зубов. Он был так счастлив, что не пожелал слушать сочиненную мной историю. Протянув лапу к моей груди, старец нащупал коробку, вытащил ее из кармана (то есть сделал именно то, на что я рассчитывал) и заковылял к своему высокому креслу.
У меня в ушах стоял колокольный звон, но и сквозь него до меня донеслось жужжание пробудившегося обитателя коробки. Близнецы тоже его услышали.
— Умоляю, милорд, осторожнее! — взвизгнул один из них. — Там что-то не так…
Давенпорт открыл коробку и тут же, вскрикнув, дал мне знать об этом.
Не будь я так изувечен, мог бы его и пожалеть — столько боли и отчаяния было в его вопле.
Один из близнецов сдавил мое горло.
— Немедленно прекрати…
Я так и не узнал, чего парень хотел, — последние слова он заменил визгом. Это рассердило его названого братца, который выступил сзади, чтобы разобраться со мной. Но не успел. На лице его появилось изумление, и он взвыл.
Связали они меня на совесть, и мне так и не удалось увидеть, что их поразило. Я знал одно — вопли Давенпорта и его головорезов привлекли внимание других, потому что вокруг меня раздался громкий топот, тут же сменившийся воплями ужаса. Я оказался в самом центре ада. Затем крики перенеслись в коридор и постепенно затихли.
Предпринять я ничего не мог и начал обдумывать возможный следующий шаг. Несмотря на неудобную позу, я ухитрился ненадолго уснуть (я слишком крепкий парень, чтобы терять сознание). Впрочем, в моем положении время течет не так, как в обычных обстоятельствах. Не думаю, что, пока я дремал, во внешнем мире прошло больше двух месяцев. Больше всего меня беспокоило возможное возвращение жука-убийцы, но когда какие-то звуки привели меня в чувство, я понял, что следует волноваться совсем по другому поводу.
— На этот раз, Гаррет, ты по-настоящему влез в дерьмо.
Вокруг меня расхаживала Торнада, а в некотором отдалении топтался ее сердечный дружок. Это была моя вина. Я снова позволил ему меня обнаружить. У меня на то были причины. Правда, теперь эти причины утратили всякий смысл.
Торнада вовсе не горела желанием освободить меня, поэтому я делал вид, что мне этого и не надо. Наверняка Отто и его дружки, прежде чем покинуть этот мир, разделали меня под орех. Я слегка застонал, благо это не потребовало больших усилий.
— Ты не думаешь, что он им все рассказал?
— Что? Как? Ему самому ничего не известно. Дружок что-то буркнул, но остался, судя по всему, при своем мнении. Его право — ведь он таскался за мной гораздо ближе и дольше, чем Торнада.
Торнада сгребла меня за волосы и приподняла голову.
— Эй, Гаррет, ты здесь? Куда все подевались? Куда ты их услал?
— Не точный вопрос, милая, — заметил ее приятель, стоявший уже рядом с высоким креслом, — лучше спроси, что он с ними сделал.
Торнада отправилась посмотреть на то, что осталось от Давенпорта.
— Что бы это могло быть? — спросила она, нервно поглядывая на меня.
— Нет настроения выяснять, — объявил ее приятель. — Здесь еще несколько похожих. Четверо, а может, пятеро. Все растерзаны точно так же.
— Что ты с ними сделал, Гаррет? — по-настоящему заволновалась Торнада. Похоже, она опасалась, что я смогу повторить свой трюк. Да, видно, девочка начинает стареть.
И никто даже не пытается меня освободить.
— У них все три книги, Гаррет? — спросила Торнада. — Или только одна — та, что девчонка стибрила у матери?
Как бы подманить ее ближе и попробовать укусить?
— Дорогая!
Я не мог обернуться, зато услыхал, как в помещение ворвались четверо. Возможно, и больше. Все замерло. Торнада не знала, что предпринять. Интересно, почему?
— Святые угодники! Посмотрите-ка на эту трах-тарарах!
Попка-Дурак! Что за дьявол?
Поле моего зрения пересек Скользкий. По известной только ему одному причине мой жилец был вооружен армейской саперной лопатой. Не произнеся ни слова, он замахнулся ею на Торнаду.
Затем я увидел Морли, пытавшегося приподнять мою голову и взглянуть в то, что еще недавно можно было назвать глазами. Вернее, в то, что пока виднелось между подушками огромных опухолей.
— Он жив. Развяжите его.
Через мгновение Айви и Стручок, придерживая меня, начали снимать веревку. По моему мнению, они не слишком торопились.
— Плоскомордый, прикрывай дверь. Сарж, проверь там, похоже, они скрылись в том направлении. — Затем, вновь приподняв мою голову: — Что случилось?
— Мрымма дранка чубби вурка сот! — Проклятие! Я вновь бегло заговорил на языке гномов. Милостью отекшей физиономии и распухшего языка. Но на этот раз я все же знал, что хочу сказать.
Попка-Дурак не мог спокойно пролететь мимо юбки. И теперь он высказывал Торнаде то, что думал о ее женских прелестях.
Она же и ее приятель старались не вызвать раздражения присутствующих.
Айви и Стручок неторопливо возились с веревкой, а я пытался сказать им, что не стоит так заботиться о чужом добре. Лучше было бы взять нож и разрезать. Они не могли понять, чего я от них хочу, и продолжали трудиться, пока Морли не выпалил:
— Не надо беречь веревку, Нарциссио. Ее владелец валяется здесь дырявый, как дуршлаг. Прокурор не станет выдвигать обвинения за поврежденную собственность.
Плоскомордый распекал Торнаду. Стручок и Айви пытались поставить меня на ноги. Морли притворялся, что больше всего на свете его заботит мое благополучие. Скользкий бесцельно слонялся, что-то бормоча и размахивая лопатой. Сарж изучал просторы своего круглого, как глобус, брюха, видимо, примериваясь, как точнее нанести на него очертания материков. Кто-то где-то закричал от боли — не здесь, в комнате, но совсем недалеко. Затем послышался еще один вопль, и до нас донеслось яростное жужжание. Оно становилось все громче. Мое любимое домашнее животное возвращалось из полета.
Этот идиот Скользкий радостно хихикнул, как будто всю жизнь ждал именно этого. Казалось, он радовался возможности проявить свой инстинкт убийцы, столь развитый в нем четырнадцать лет назад.
— Отойди-ка в сторону, детка, — сказал он Саржу, — если не хочешь, чтобы он пролетел сквозь тебя.
Сарж бросил взгляд на дырявые тела и, решив поостеречься, поспешно отступил в сторону от двери.
Мгновением позже что-то со страшной скоростью пронеслось через дверь и свернуло в мою сторону.
Скользкий взмахнул лопатой и с поворотом нанес удар, вложив в него весь вес своего тела.
Банг!
Опустив лопату на пол, он принялся чистить ее краем подошвы, беззаботно улыбаясь.
— Видели, как надо разделываться с ними, с этими маленькими жучочками? Они быстры и опасны, но с ними легко справиться, если не спускать с них глаз. Наверное, никто из вас и не видел раньше этих зверей?
— Ты можешь ходить? — спросил меня Морли. Мне хотелось узнать, где Скользкому довелось встречать эти дьявольские создания. Но я по-прежнему мог изъясняться только на языке гномов. Морли решил, что я беседую с ним.
— Отлично. Ты гораздо крепче, чем кажешься. Пошли отсюда.
Прекрасная мысль. Надо уходить, только сначала убедиться, что не оставили никаких улик против себя. Хотя, по правде говоря, трудно было предположить, что некоторым из нас удастся остаться в стороне. В доме еще оставались живые люди, да и военнопленных можно было заставить рассказать, что они видели.
Торнада и ее приятель несколько раз пытались потихоньку свалить, но Попка-Дурак каждый раз привлекал к ним наше внимание.
— Мы можем оставить вас обоих здесь. Веревки хватит. — Морли указал на покинутый мною стул.
— Нет. Нет. Все в порядке. — Торнада не хотела оставаться. Она понимала — настоящая гроза разразится здесь чуть позже, когда «Зов» узнает, что Давенпорт сыграл в ящик, и потребует расплаты кровью.
Я оказался во всем виноват. Честно признаю. Если бы я мог переставлять свои нижние конечности проворнее, мы могли бы избежать участия во втором тайме кровавой игры.
Глава 68
Нам так и не удалось выбраться из Звездной палаты. Я, естественно, топал с максимальной скоростью, на которую были способны мои топталы, но далеко уйти не сумел.
Морли неожиданно коротко вскрикнул. Остальные замерли. «В чем дело, — подумал я, — еще один жук? Каким образом?..» Дотс взмыл в воздух, и тут в помещение вступил какой-то парень. Его рот был открыт. Морли ударил ногой, и пришелец рухнул как подкошенный. В палату, наступая на павшего, дробя ему кости и превращая в сплошной синяк, ворвалась целая банда головорезов. Все, кроме Гаррета, вступили в схватку. Айви и Скользкий, оттолкнув меня к стене, бросились в самую гущу тел. Я стоял, сосредоточив все свое внимание лишь на том, чтобы не рухнуть, и почти не обращал внимания на происходящее с моими приятелями. Впрочем, я пытался нащупать в карманах что-нибудь полезное для данной ситуации, но даже это столь легкое усилие превосходило мои жалкие возможности.