Страница:
– Чувствуй себя как дома, Пудель.
– А то.
– Чем обязан? – Интересно, откуда он взял еду? Уж не с собой принес, это точно. Значит, Дин позаботился, пожалел страдальца. Меня бы так обихаживал, как всякую шушеру. Ладно, вот вернется, я с ним разберусь.
– Босс тебя хочет, Гаррет. Повсюду искал.
– С какой стати? – Я взял с тарелки куриное крылышко. Когда я последний раз заглядывал к себе домой, курицы у нас точно не было. Пожалуй, придется зайти к миссис Кардонлос и выспросить ее обо всем, что тут происходило в мое отсутствие.
Может, в дымоход, чего доброго, стадо свиней залетело?
– У босса спросишь, – выдавил Пудель, не переставая жевать. Да, одна свинья залетела точно. Вон как хрюкает.
– Погоди, только переоденусь. – Я поднялся на второй этаж. Там стоял бельевой шкаф, в котором отродясь никакого белья не хранили. На то, чтобы наполнить карманы, рукава и башмаки разными полезными вещицами, у меня ушло всего несколько минут. Когда вернусь в поместье Маренго, надо не забыть прикупить у Венейбла пару яиц. Если Покойник не вернется, посажу на цепь у входа громовых ящеров и кормить их стану только-только, чтоб не сдохли с голоду; тогда и чародей с Холма крепко подумает, прежде чем сунуться в мой дом.
Когда я спустился, Пудель вновь шарил на кухне. Ни стыда, ни совести.
– А у тебя вкуснее, чем у нас в «Пальмах».
– Сам такому боссу служить пошел. Тебя ж никто не заставлял.
Пудель хрюкнул.
– Готов? – Он сунул в карман пару крылышек.
– Не совсем. – Я тоже запасся едой на дорожку. Завтракал-то я давным-давно.
87
88
89
90
– А то.
– Чем обязан? – Интересно, откуда он взял еду? Уж не с собой принес, это точно. Значит, Дин позаботился, пожалел страдальца. Меня бы так обихаживал, как всякую шушеру. Ладно, вот вернется, я с ним разберусь.
– Босс тебя хочет, Гаррет. Повсюду искал.
– С какой стати? – Я взял с тарелки куриное крылышко. Когда я последний раз заглядывал к себе домой, курицы у нас точно не было. Пожалуй, придется зайти к миссис Кардонлос и выспросить ее обо всем, что тут происходило в мое отсутствие.
Может, в дымоход, чего доброго, стадо свиней залетело?
– У босса спросишь, – выдавил Пудель, не переставая жевать. Да, одна свинья залетела точно. Вон как хрюкает.
– Погоди, только переоденусь. – Я поднялся на второй этаж. Там стоял бельевой шкаф, в котором отродясь никакого белья не хранили. На то, чтобы наполнить карманы, рукава и башмаки разными полезными вещицами, у меня ушло всего несколько минут. Когда вернусь в поместье Маренго, надо не забыть прикупить у Венейбла пару яиц. Если Покойник не вернется, посажу на цепь у входа громовых ящеров и кормить их стану только-только, чтоб не сдохли с голоду; тогда и чародей с Холма крепко подумает, прежде чем сунуться в мой дом.
Когда я спустился, Пудель вновь шарил на кухне. Ни стыда, ни совести.
– А у тебя вкуснее, чем у нас в «Пальмах».
– Сам такому боссу служить пошел. Тебя ж никто не заставлял.
Пудель хрюкнул.
– Готов? – Он сунул в карман пару крылышек.
– Не совсем. – Я тоже запасся едой на дорожку. Завтракал-то я давным-давно.
87
Порой вся моя сообразительность куда-то пропадает, и я становлюсь тупым, как кирпич. Мы прошли, должно быть, с полмили, прежде чем до меня дошло:
– Эй, мы что, не в «Пальмы» идем?
– Я боссу говорил, ты вообще не заметишь. За тобой следят, может, знаешь? Вот босс и решил соломку подстелить, чтоб ему твоего счастья не перепало.
– Ишь какой предусмотрительный, – пробормотал я. В следующий миг меня словно что-то подтолкнуло: я окинул взглядом стаю голубей на карнизе соседнего дома и разглядел среди сизой массы нечто красно-желто-зеленое. Подул прохладный ветерок; улица казалась неестественно спокойной для города, погрязшего в полукриминальных разборках. Осень скоро… Если мне повезет хоть немножко, Попка-Дурак решит, что гуси ему родня, и улетит с ними на север…
По-моему, мы направлялись к конюшням Плеймета; впрочем, добропорядочный, богобоязненный Плеймет с публикой вроде Морли Дотса компании старался не водить. Предполагаемый «хвост», вероятно, определил направление раньше моего – ведь я был погружен в невеселые раздумья, которых прибавлялось с каждым днем.
Мы обогнули угол, свернули налево. Пудель шагал со стороны мостовой. Через пару шагов он вдруг навалился на меня всей своей тушей, и я буквально ввалился в открытую дверь. Портняжная мастерская, что ли? Не успел я издать и звука, как он пихнул меня дальше. Я лишь углядел мельком старуху с шитьем в руках да женоподобного юнца, захлопнувшего за нами дверь. Мгновение спустя мы очутились в дальнем конце комнаты, и я увидел уводившие вниз крутые ступени. Где-то вдалеке мерцал огонек.
– Чего встал?! – прошипел Пудель.
Я стал спускаться.
За нами захлопнули еще одну дверь, повисшую на единственной петле. Ступеньки отчаянно скрипели; лестница вряд ли могла выдержать наш сдвоенный вес, но все-таки выдержала. Когда мы достигли подножия, Пудель поднял с земляного пола светильник – треснувшую чашку, в которую до половины налили масло. В масле плавал фитилек. Пудель поморщился: верно, чашка успела основательно нагреться. Ну и ладно: он меня сюда затащил, ему и огонь нести.
– Морли настолько перетрусил?
– Смотри в оба, Гаррет, дольше проживешь. И язык придержи.
Положительно, все вокруг с ума посходили. Может, мне тоже слегка рехнуться?
– Так всегда бывает. Жизнь наладится. – Вопрос только в том, скоро ли. – Мир – театр, а мы в нем актеры…
– Театр, говоришь? Был я тут давеча в театре, на Стрэнде который. Третий раз пьеску гляжу, а все как по-новой. «Аттербонс Кровавый», слыхал? Это про короля Аттербонса, что в старину правил.
Признаться, я удивился. На Стрэнде типы вроде Пуделя – гости нечастые. Им бы все таких зрелищ, где бабы одежду скидывают, как говаривал один мой знакомый…
А Пудель продолжал рассказывать, и чем дальше, тем возбужденнее становилась его речь:
– Этот Аттербонс, он своего брательника хлопнул и на сеструхе женился, от нее сынка заимел, а тот вырос, значит, и с бабкой заодно войско набрал, чтоб папаше рыло начистить…
Короче говоря, Пудель пересказал мне весь сюжет, причем как минимум половина подробностей не имела ни малейшего отношения к исторической действительности. Сам я пьесу не видел, поэтому не мог судить, кто из них двоих напутал – Пудель или драматург. Исторический Аттербонс женился на вдове своего брата, что в те времена было в порядке вещей (однако на убийство даже тогда смотрели косо). Кроме того, за всем стояла та самая вдова: именно она подстроила убийство своего мужа, не считая других кровопролитий, а позднее приложила руку к восстанию сына – который впоследствии исчез вместе с матерью при загадочных обстоятельствах; наследовал ему его шестилетний брат-полукровка, о чьем происхождении ходили самые разные слухи.
Должно быть, эта пьеса об Аттербонсе – из новоделов. Слишком она мрачная и суровая для традиционной мелодрамы или комедии.
– Пожалуй, надо будет сходить, посмотреть, что в пьесе осталось от истории. Кто ее сочинил?
– Хрен его знает. Слушай сюда: как до конца дойдем, чтоб ни звука, понял? Там чужие края. Тишком, молчком, так и проскочим.
У Танфера великое множество секретов. Если представить их себе этакой горой, то она на две мили под землю уходит и на столько же в небо подымается. Кстати, о птичках. А не связаны ли между собой все эти подземные коридоры? Если связаны, то по ним можно добраться и до подвалов пивоварни, правильно?
И тот, кто завладеет этим лабиринтом коридоров, получит шикарный источник доходов.
Сколько я слышал всяких россказней о людях и тварях, якобы населяющих танферские подземелья! Например, толковали о короле крысюков, по слухам, помеси верховного жреца и Чодо Контагью; сдается мне, это был крысючий идеал, к которому, верно, стремился Релианс – только ему не хватало ни мозгов, ни решимости, ни удачи.
Как ни удивительно, ни в одной из баек не упоминались гномы.
Пудель свернул направо. Я, как мне велели, не подавал голоса. Показалась лесенка, столь же ветхая, как и в мастерской. Первым взобрался Пудель; я подождал, пока он влезет наверх, и лишь затем поставил ногу на первую ступеньку. Уж если его выдержала, то меня выдержит точно.
Лесенка вывела в комнатушку – что-то наподобие передней в купеческой доме. Обстановка с потугами на роскошь, как ее понимают обыватели, и ни души кругом. Ни тебе воплей младенцев и визга детей, ни рыка мужей и отцов, ни плача матерей и жен, ни брюзжания стариков. Но чувствовалось, что здесь живут, и что обитатели дома затаили дыхание и забились в укромные уголки, пережидая, пока мы уйдем. Возможно, для них распахнутая настежь дверь погреба была своего рода знаком беды.
Пудель пыхтел и отдувался; мне даже показалось, что с ним вот-вот случится удар. Но выяснилось, что это он просто дует на фитиль в чашке, чтоб затушить огонь. Когда фитиль погас, он поставил чашку на верхнюю ступень лестницы и захлопнул дверь.
Мы вышли на улицу и через пять кварталов наткнулись на Морли, сидевшего в гномьей забегаловке. Гномы как будто ничуть не возражали против его присутствия.
– Из-за чего сыр-бор? – справился я. – Или просто развлекаешься?
– У тех, кто следит за тобой, просто сверхъестественный нюх. Я решил проверить, так ли это.
– И все?
– Нет. Об остальном поговорим там. – Он кивнул на заднюю дверь.
Мы прошли мимо гномов-официантов, которые словно ничего не видели. Мы для них были все равно что призраки.
На что только не согласишься ради выгоды?
– Эй, мы что, не в «Пальмы» идем?
– Я боссу говорил, ты вообще не заметишь. За тобой следят, может, знаешь? Вот босс и решил соломку подстелить, чтоб ему твоего счастья не перепало.
– Ишь какой предусмотрительный, – пробормотал я. В следующий миг меня словно что-то подтолкнуло: я окинул взглядом стаю голубей на карнизе соседнего дома и разглядел среди сизой массы нечто красно-желто-зеленое. Подул прохладный ветерок; улица казалась неестественно спокойной для города, погрязшего в полукриминальных разборках. Осень скоро… Если мне повезет хоть немножко, Попка-Дурак решит, что гуси ему родня, и улетит с ними на север…
По-моему, мы направлялись к конюшням Плеймета; впрочем, добропорядочный, богобоязненный Плеймет с публикой вроде Морли Дотса компании старался не водить. Предполагаемый «хвост», вероятно, определил направление раньше моего – ведь я был погружен в невеселые раздумья, которых прибавлялось с каждым днем.
Мы обогнули угол, свернули налево. Пудель шагал со стороны мостовой. Через пару шагов он вдруг навалился на меня всей своей тушей, и я буквально ввалился в открытую дверь. Портняжная мастерская, что ли? Не успел я издать и звука, как он пихнул меня дальше. Я лишь углядел мельком старуху с шитьем в руках да женоподобного юнца, захлопнувшего за нами дверь. Мгновение спустя мы очутились в дальнем конце комнаты, и я увидел уводившие вниз крутые ступени. Где-то вдалеке мерцал огонек.
– Чего встал?! – прошипел Пудель.
Я стал спускаться.
За нами захлопнули еще одну дверь, повисшую на единственной петле. Ступеньки отчаянно скрипели; лестница вряд ли могла выдержать наш сдвоенный вес, но все-таки выдержала. Когда мы достигли подножия, Пудель поднял с земляного пола светильник – треснувшую чашку, в которую до половины налили масло. В масле плавал фитилек. Пудель поморщился: верно, чашка успела основательно нагреться. Ну и ладно: он меня сюда затащил, ему и огонь нести.
– Морли настолько перетрусил?
– Смотри в оба, Гаррет, дольше проживешь. И язык придержи.
Положительно, все вокруг с ума посходили. Может, мне тоже слегка рехнуться?
– Так всегда бывает. Жизнь наладится. – Вопрос только в том, скоро ли. – Мир – театр, а мы в нем актеры…
– Театр, говоришь? Был я тут давеча в театре, на Стрэнде который. Третий раз пьеску гляжу, а все как по-новой. «Аттербонс Кровавый», слыхал? Это про короля Аттербонса, что в старину правил.
Признаться, я удивился. На Стрэнде типы вроде Пуделя – гости нечастые. Им бы все таких зрелищ, где бабы одежду скидывают, как говаривал один мой знакомый…
А Пудель продолжал рассказывать, и чем дальше, тем возбужденнее становилась его речь:
– Этот Аттербонс, он своего брательника хлопнул и на сеструхе женился, от нее сынка заимел, а тот вырос, значит, и с бабкой заодно войско набрал, чтоб папаше рыло начистить…
Короче говоря, Пудель пересказал мне весь сюжет, причем как минимум половина подробностей не имела ни малейшего отношения к исторической действительности. Сам я пьесу не видел, поэтому не мог судить, кто из них двоих напутал – Пудель или драматург. Исторический Аттербонс женился на вдове своего брата, что в те времена было в порядке вещей (однако на убийство даже тогда смотрели косо). Кроме того, за всем стояла та самая вдова: именно она подстроила убийство своего мужа, не считая других кровопролитий, а позднее приложила руку к восстанию сына – который впоследствии исчез вместе с матерью при загадочных обстоятельствах; наследовал ему его шестилетний брат-полукровка, о чьем происхождении ходили самые разные слухи.
Должно быть, эта пьеса об Аттербонсе – из новоделов. Слишком она мрачная и суровая для традиционной мелодрамы или комедии.
– Пожалуй, надо будет сходить, посмотреть, что в пьесе осталось от истории. Кто ее сочинил?
– Хрен его знает. Слушай сюда: как до конца дойдем, чтоб ни звука, понял? Там чужие края. Тишком, молчком, так и проскочим.
У Танфера великое множество секретов. Если представить их себе этакой горой, то она на две мили под землю уходит и на столько же в небо подымается. Кстати, о птичках. А не связаны ли между собой все эти подземные коридоры? Если связаны, то по ним можно добраться и до подвалов пивоварни, правильно?
И тот, кто завладеет этим лабиринтом коридоров, получит шикарный источник доходов.
Сколько я слышал всяких россказней о людях и тварях, якобы населяющих танферские подземелья! Например, толковали о короле крысюков, по слухам, помеси верховного жреца и Чодо Контагью; сдается мне, это был крысючий идеал, к которому, верно, стремился Релианс – только ему не хватало ни мозгов, ни решимости, ни удачи.
Как ни удивительно, ни в одной из баек не упоминались гномы.
Пудель свернул направо. Я, как мне велели, не подавал голоса. Показалась лесенка, столь же ветхая, как и в мастерской. Первым взобрался Пудель; я подождал, пока он влезет наверх, и лишь затем поставил ногу на первую ступеньку. Уж если его выдержала, то меня выдержит точно.
Лесенка вывела в комнатушку – что-то наподобие передней в купеческой доме. Обстановка с потугами на роскошь, как ее понимают обыватели, и ни души кругом. Ни тебе воплей младенцев и визга детей, ни рыка мужей и отцов, ни плача матерей и жен, ни брюзжания стариков. Но чувствовалось, что здесь живут, и что обитатели дома затаили дыхание и забились в укромные уголки, пережидая, пока мы уйдем. Возможно, для них распахнутая настежь дверь погреба была своего рода знаком беды.
Пудель пыхтел и отдувался; мне даже показалось, что с ним вот-вот случится удар. Но выяснилось, что это он просто дует на фитиль в чашке, чтоб затушить огонь. Когда фитиль погас, он поставил чашку на верхнюю ступень лестницы и захлопнул дверь.
Мы вышли на улицу и через пять кварталов наткнулись на Морли, сидевшего в гномьей забегаловке. Гномы как будто ничуть не возражали против его присутствия.
– Из-за чего сыр-бор? – справился я. – Или просто развлекаешься?
– У тех, кто следит за тобой, просто сверхъестественный нюх. Я решил проверить, так ли это.
– И все?
– Нет. Об остальном поговорим там. – Он кивнул на заднюю дверь.
Мы прошли мимо гномов-официантов, которые словно ничего не видели. Мы для них были все равно что призраки.
На что только не согласишься ради выгоды?
88
В комнате за дверью нас поджидали весьма занятные личности. Белинда Контагью и Пулар Синдж сидели за колченогим столиком, на котором возвышалась груда лохмотьев.
– Это что?
В этот миг Морли что было сил огрел меня по уху.
– Каво хрна ты длешь? – возмутился я. Моя фраза мне самому показалась до отвращения внятной, однако все прочие ее, по-видимому, не разобрали. Во всяком случае, мне никто не ответил.
Удар, конечно, был сильным, но не настолько, чтобы я вырубился. Я смутно сознавал, как меня тискают руки мужские и женские, крысючьи и наполовину эльфийские; в конце концов Гаррета разоблачили до белья, и я стал похож на тех парней, которые просят подаяния на улицах. Пудель засунул мою одежду и все те вещицы, которые я прихватил с собой из дома, в сумку и удалился. Морли с Белиндой привязали меня к хлипкому стулу, на котором, когда мы пришли, сидела Пулар Синдж. Сама она пробормотала что-то наподобие извинения и выскользнула вслед за Пуделем.
Сознание мое то приливало, то отступало, как если бы оно превратилось вдруг в бурливое море. Удар отзывался в голове болью ото всех предыдущих. То, что я говорил, мог понять только пьяный грузчик. Или Синдж – я-то ее понимал.
Морли заявил, что если, дескать, я окажусь настоящим, он накормит меня лучшими блюдами своего заведения. Я бы и рад был согласиться, да не мог это высказать.
Обещания Белинды, кстати, звучали более привлекательно.
Вдвоем они принялись тереть меня серебром.
Грубый гномий голос что-то прорычал. Морли ответил на том же языке. Белинда начала меня развязывать. Я попытался перегнуть ее через колено, но сил у меня осталось лишь на то, чтобы приподнять и уронить руку. Тогда я сказал пару слов на языке, напоминавшем по звучанию гномий, но непонятном для окружающих.
– Ты слишком сильно его стукнул, – упрекнула Белинда. Наконец-то я начал улавливать, о чем они говорят!
– Не говори ерунды. Иначе бы он дышать перестал.
– Да ты мозги ему вышиб!
– Это вряд ли. Было бы, что вышибать. Погоди минутку, он сейчас оклемается.
Ничего, Морли Дотс, придет срок, я тебе все припомню. И попугая, и эти твои слова.
– Извини, – сказал он мне, причем в голосе его не было и доли раскаяния. – Надо было убедиться, что ты настоящий. Тут объявилось с полдюжины Гарретов. Насколько мне известно, при всех своих талантах ты раздваиваться еще не научился?
– Научусь, – буркнул я. – Готовься. В следующий раз один Гаррет будет обедать с Релвеем и капитаном Блоком, а другой в это же время станет запихивать тебе в глотку пернатый мешок с дерьмом. И хорошо, если в глотку.
Как ни странно, мне удалось все это выговорить на вполне разборчивом карентийском. Морли, похоже, изумился и слегка обиделся, но не позволил чувствам отвлечь его от дел.
– Твой близнец объявился вчера в «Пальмах» и стал спрашивать Белинду.
Я покосился на мисс Контагью. Она что, все еще околачивается в этой забегаловке?
– Не смотри на меня так, Гаррет, – криво усмехнулась она. – Садлер с Краском хорошо поработали. Я едва могу двигаться.
– Мы сразу поняли, что это не ты, – продолжал Морли.
– Да? – Значит, у меня есть привычки, по которым настоящего Гаррета можно отличить от оборотня? Хотел бы я их знать; но для начала хорошо бы, чтоб перестала болеть голова.
– Сардж подсунул тебе тарелку с перцем. Одна из его обычных шуточек. А ты слопал и не поморщился.
– Вот идиоты! – Даже голодная свинья не станет жрать перец. А у Морли перец подают на блюде, и его там полным-полно, всех размеров и расцветок. Этакий попугай из перца. Я бы подавился одним только запахом, если бы и принял подобное угощение. – Что вы с ним… со мной сделали? – За несколько часов эти оборотни разрушат репутацию, которую я создавал годами.
– Мы его схватили, но он удрал, стоило нам отвернуться. У них, похоже костей и в помине нет. Он выбрался сквозь дырку, в которую и не всякая кошка пролезет.
Шестеренки у меня в мозгу потихоньку проворачивались. А в руке внезапно оказалась чашка – верно, ее принес гном – с чем-то на редкость пахучим. Если не ошибаюсь, это настой ивовой коры. Часок потерпеть – и головную боль как рукой снимет; главное потом – не отходить далеко от ночного горшка.
– Дайте сообразить. Он пришел за Белиндой, так?
– Наверное. Ты куда разговорчивей, чем твой двойник.
– Страньше и страньше. Сначала оборотни напали на дом Вейдеров. Потом на «Клич». Потом взялись за Белинду… – Я замер с раскрытым ртом. Мимолетная мысль оказалась столь важной, что упустить ее было бы непростительным грехом. – Белинда, после того как мы тебя освободили, ты сидела у Морли?
– Не сидела, а спала. В основном.
– Но со своими связывалась?
– По необходимости.
– А с Маренго Норт-Энглишем?
– С Маренго? Зачем?..
Я поднял руку, прерывая.
– Погоди. – Мысли ворочались, тяжело, но ворочались. – Прошлой ночью «Клич» пытался устроить ночь длинных ножей.
– И лопухнулся. – Морли оскалил зубы в ухмылке. Он не разделял идей Маренго.
– Между тем как его подчиненные раздавали тумаки и ломали двери, сам Норт-Энглиш пребывал на северном рубеже Квартала Эльфов, где он рассчитывал встретить Белинду и предаться с нею утехам любви.
– Что? – прорычала Белинда. – Да как ты…
– Он получил записку, в которой говорилось, что ты будешь ждать его там. И он ни на миг не усомнился в ее подлинности. – Я и сам не заподозрил подвоха, когда Маренго мне рассказывал. – Мужчины часто поддаются соблазнам. – Вспомни я о состоянии Белинды, я бы преисполнился подозрений, едва Маренго упомянул о записке. А так… Семейству Контагью принадлежат многие строения в Квартале Эльфов, поэтому назначить встречу там было вполне естественно. Во всяком случае, для Норт-Энглиша. – Когда он приехал туда, на него напала шайка ребят в коричневых рубахах. Они бы его прикончили, когда бы не гномы, шедшие разбираться с человеколюбцами.
– Ирония судьбы, – пробормотал Морли с абсолютно бесстрастным лицом.
– Да уж. – Я выдавил улыбку. Настой потихоньку начинал действовать: головная боль поутихла, в кончиках пальцев покалывало. – Во всех событиях есть нечто общее. А именно – оборотни. И не просто оборотни, а наемники-коммандос из отряда «Черные Драконы».
– Как насчет Краска и Садлера? – спросила Белинда. – Уж они-то точно не оборотни.
– Понятия не имею, – признался я. Голова вдруг разболелась по-новой, будто Краск с Садлером, если они еще живы, помянули меня тихим недобрым словом в своих камерах. – Оборотни их наняли. – Когда есть версия, надо подгонять под нее все факты.
– Или их нанял тот, на кого работают оборотни, – добавил Морли.
Ну спасибо, удружил! Так все было стройно и просто, а теперь что?
– Не забудьте еще про Слави Дуралейника. Который тоже каким-то боком сюда замешан. – Я поморщился. Да, без Дуралейника наверняка не обошлось, иначе откуда бы взялись кентавры? Дуралейник единственный умел управляться с кентаврами, ему единственному они подчинялись. Никто другой не заставил бы их сражаться за идею, а не за деньги или добычу.
В комнату проскользнула Пулар Синдж. Интересно, вдруг подумалось мне, а где Фенибро? Может, она решила, что стала вполне самостоятельной и теперь обойдется без дружка? Что ж, посмотрим, как у нее получится.
– Они ушли за сумкой с одеждой. – Пулар старалась выговаривать слова как можно отчетливее. Дикция у нее уже была не хуже, чем у Фенибро. Молодец, ничего не скажешь. – Я проследила за всеми, кроме одного. Он следа не оставил.
Судя по всему, речь шла о тех парнях, что следили за мной.
Я нахмурился. Как это – не оставляет следа? Морли пожал плечами.
– Они скоро сообразят, что в мешке Пуделя только одежда, – сказала Белинда.
– Дельное замечание. Гаррет, ты можешь идти?
– Кругами.
– Тот, который следа не оставляет, похож на… – Пулар Синдж указала на меня. – У того тоже запаха не было.
Любопытно. Существует ли способ распознать оборотня? Ну разумеется – возьмите в телохранители крысюка.
– Это что?
В этот миг Морли что было сил огрел меня по уху.
– Каво хрна ты длешь? – возмутился я. Моя фраза мне самому показалась до отвращения внятной, однако все прочие ее, по-видимому, не разобрали. Во всяком случае, мне никто не ответил.
Удар, конечно, был сильным, но не настолько, чтобы я вырубился. Я смутно сознавал, как меня тискают руки мужские и женские, крысючьи и наполовину эльфийские; в конце концов Гаррета разоблачили до белья, и я стал похож на тех парней, которые просят подаяния на улицах. Пудель засунул мою одежду и все те вещицы, которые я прихватил с собой из дома, в сумку и удалился. Морли с Белиндой привязали меня к хлипкому стулу, на котором, когда мы пришли, сидела Пулар Синдж. Сама она пробормотала что-то наподобие извинения и выскользнула вслед за Пуделем.
Сознание мое то приливало, то отступало, как если бы оно превратилось вдруг в бурливое море. Удар отзывался в голове болью ото всех предыдущих. То, что я говорил, мог понять только пьяный грузчик. Или Синдж – я-то ее понимал.
Морли заявил, что если, дескать, я окажусь настоящим, он накормит меня лучшими блюдами своего заведения. Я бы и рад был согласиться, да не мог это высказать.
Обещания Белинды, кстати, звучали более привлекательно.
Вдвоем они принялись тереть меня серебром.
Грубый гномий голос что-то прорычал. Морли ответил на том же языке. Белинда начала меня развязывать. Я попытался перегнуть ее через колено, но сил у меня осталось лишь на то, чтобы приподнять и уронить руку. Тогда я сказал пару слов на языке, напоминавшем по звучанию гномий, но непонятном для окружающих.
– Ты слишком сильно его стукнул, – упрекнула Белинда. Наконец-то я начал улавливать, о чем они говорят!
– Не говори ерунды. Иначе бы он дышать перестал.
– Да ты мозги ему вышиб!
– Это вряд ли. Было бы, что вышибать. Погоди минутку, он сейчас оклемается.
Ничего, Морли Дотс, придет срок, я тебе все припомню. И попугая, и эти твои слова.
– Извини, – сказал он мне, причем в голосе его не было и доли раскаяния. – Надо было убедиться, что ты настоящий. Тут объявилось с полдюжины Гарретов. Насколько мне известно, при всех своих талантах ты раздваиваться еще не научился?
– Научусь, – буркнул я. – Готовься. В следующий раз один Гаррет будет обедать с Релвеем и капитаном Блоком, а другой в это же время станет запихивать тебе в глотку пернатый мешок с дерьмом. И хорошо, если в глотку.
Как ни странно, мне удалось все это выговорить на вполне разборчивом карентийском. Морли, похоже, изумился и слегка обиделся, но не позволил чувствам отвлечь его от дел.
– Твой близнец объявился вчера в «Пальмах» и стал спрашивать Белинду.
Я покосился на мисс Контагью. Она что, все еще околачивается в этой забегаловке?
– Не смотри на меня так, Гаррет, – криво усмехнулась она. – Садлер с Краском хорошо поработали. Я едва могу двигаться.
– Мы сразу поняли, что это не ты, – продолжал Морли.
– Да? – Значит, у меня есть привычки, по которым настоящего Гаррета можно отличить от оборотня? Хотел бы я их знать; но для начала хорошо бы, чтоб перестала болеть голова.
– Сардж подсунул тебе тарелку с перцем. Одна из его обычных шуточек. А ты слопал и не поморщился.
– Вот идиоты! – Даже голодная свинья не станет жрать перец. А у Морли перец подают на блюде, и его там полным-полно, всех размеров и расцветок. Этакий попугай из перца. Я бы подавился одним только запахом, если бы и принял подобное угощение. – Что вы с ним… со мной сделали? – За несколько часов эти оборотни разрушат репутацию, которую я создавал годами.
– Мы его схватили, но он удрал, стоило нам отвернуться. У них, похоже костей и в помине нет. Он выбрался сквозь дырку, в которую и не всякая кошка пролезет.
Шестеренки у меня в мозгу потихоньку проворачивались. А в руке внезапно оказалась чашка – верно, ее принес гном – с чем-то на редкость пахучим. Если не ошибаюсь, это настой ивовой коры. Часок потерпеть – и головную боль как рукой снимет; главное потом – не отходить далеко от ночного горшка.
– Дайте сообразить. Он пришел за Белиндой, так?
– Наверное. Ты куда разговорчивей, чем твой двойник.
– Страньше и страньше. Сначала оборотни напали на дом Вейдеров. Потом на «Клич». Потом взялись за Белинду… – Я замер с раскрытым ртом. Мимолетная мысль оказалась столь важной, что упустить ее было бы непростительным грехом. – Белинда, после того как мы тебя освободили, ты сидела у Морли?
– Не сидела, а спала. В основном.
– Но со своими связывалась?
– По необходимости.
– А с Маренго Норт-Энглишем?
– С Маренго? Зачем?..
Я поднял руку, прерывая.
– Погоди. – Мысли ворочались, тяжело, но ворочались. – Прошлой ночью «Клич» пытался устроить ночь длинных ножей.
– И лопухнулся. – Морли оскалил зубы в ухмылке. Он не разделял идей Маренго.
– Между тем как его подчиненные раздавали тумаки и ломали двери, сам Норт-Энглиш пребывал на северном рубеже Квартала Эльфов, где он рассчитывал встретить Белинду и предаться с нею утехам любви.
– Что? – прорычала Белинда. – Да как ты…
– Он получил записку, в которой говорилось, что ты будешь ждать его там. И он ни на миг не усомнился в ее подлинности. – Я и сам не заподозрил подвоха, когда Маренго мне рассказывал. – Мужчины часто поддаются соблазнам. – Вспомни я о состоянии Белинды, я бы преисполнился подозрений, едва Маренго упомянул о записке. А так… Семейству Контагью принадлежат многие строения в Квартале Эльфов, поэтому назначить встречу там было вполне естественно. Во всяком случае, для Норт-Энглиша. – Когда он приехал туда, на него напала шайка ребят в коричневых рубахах. Они бы его прикончили, когда бы не гномы, шедшие разбираться с человеколюбцами.
– Ирония судьбы, – пробормотал Морли с абсолютно бесстрастным лицом.
– Да уж. – Я выдавил улыбку. Настой потихоньку начинал действовать: головная боль поутихла, в кончиках пальцев покалывало. – Во всех событиях есть нечто общее. А именно – оборотни. И не просто оборотни, а наемники-коммандос из отряда «Черные Драконы».
– Как насчет Краска и Садлера? – спросила Белинда. – Уж они-то точно не оборотни.
– Понятия не имею, – признался я. Голова вдруг разболелась по-новой, будто Краск с Садлером, если они еще живы, помянули меня тихим недобрым словом в своих камерах. – Оборотни их наняли. – Когда есть версия, надо подгонять под нее все факты.
– Или их нанял тот, на кого работают оборотни, – добавил Морли.
Ну спасибо, удружил! Так все было стройно и просто, а теперь что?
– Не забудьте еще про Слави Дуралейника. Который тоже каким-то боком сюда замешан. – Я поморщился. Да, без Дуралейника наверняка не обошлось, иначе откуда бы взялись кентавры? Дуралейник единственный умел управляться с кентаврами, ему единственному они подчинялись. Никто другой не заставил бы их сражаться за идею, а не за деньги или добычу.
В комнату проскользнула Пулар Синдж. Интересно, вдруг подумалось мне, а где Фенибро? Может, она решила, что стала вполне самостоятельной и теперь обойдется без дружка? Что ж, посмотрим, как у нее получится.
– Они ушли за сумкой с одеждой. – Пулар старалась выговаривать слова как можно отчетливее. Дикция у нее уже была не хуже, чем у Фенибро. Молодец, ничего не скажешь. – Я проследила за всеми, кроме одного. Он следа не оставил.
Судя по всему, речь шла о тех парнях, что следили за мной.
Я нахмурился. Как это – не оставляет следа? Морли пожал плечами.
– Они скоро сообразят, что в мешке Пуделя только одежда, – сказала Белинда.
– Дельное замечание. Гаррет, ты можешь идти?
– Кругами.
– Тот, который следа не оставляет, похож на… – Пулар Синдж указала на меня. – У того тоже запаха не было.
Любопытно. Существует ли способ распознать оборотня? Ну разумеется – возьмите в телохранители крысюка.
89
– Кто мог подсадить на тебя «жучка»? – справился Дотс, когда мы вышли на улицу и направились к конюшням Плеймета (теперь уж точно). Морли единственный из нас шел нормально. Я ковылял кое-как и был вдобавок полуодет. Со стороны мы, верно, смотрелись кучкой попрошаек.
Вся моя одежда, которую я носил в последние дни, принадлежала Тэду Вейдеру. Тем самым список подозреваемых оказывается не слишком велик. «Жучка» могли подсадить только в доме Вейдера, иначе до этой одежды было не добраться – ведь я ее не снимал. А в обители Макса лишь некоторым было известно, что эта одежда переходит мне.
По правде сказать, как все было проделано, меня не очень-то занимало. Скорее всего, наложили соответствующее заклинание на пуговицы брюк или на бумажки в карманах. Если понадобится, я вам за полчаса найду дюжину чародеев, способных сотворить нечто подобное за стоимость бутылки вина. А находили меня, должно быть, по камертону или по чему-нибудь вроде птичьего пера в чашке с маслом? Куда я пойду, туда оно и покажет.
– Начинает проясняться, – сказал я. – Не знаю пока, кто и зачем, но, похоже, догадываюсь, как.
– Ну? – поторопил Морли, не дождавшись продолжения.
Я повернулся к Пулар Синдж.
– Синдж, эти ребята, которые пошли за мной… точнее, за Пуделем и моими вещами. Кто именно следил – оборотень? А остальные бежали за ним по пятам?
Пулар призадумалась. Ей, наверно, было трудно определить, что имеет значение, а что нет – все-таки ее лично эти события не затрагивали. Кроме того, она не сильно поднаторела в человеческих обычаях, которые для крысюков чудны сами по себе.
– Тот, который без запаха. Да.
– Что все это значит, Гаррет? – раздраженно спросил Морли.
– Это значит, что пелена рассеивается. Одежду пометили, чтобы знать, куда я хожу. Пометили ее оборотни. Но одежду принесли мне домой прямо от Вейдера, незадолго до вечеринки. В то время никаких оборотней в доме Макса еще не водилось. Э… Белинда, ты можешь поклясться, что не имеешь касательства к нападению на Норт-Энглиша?
– Могу, красавчик. Клянусь землей под небесами. Но если бы понадобилось, я бы с удовольствием его пришила.
– А как насчет остальных? В его движении хватает больших рыбин.
– Мы с ними договорились. Они обещали не залезать в наши угодья. Нарушить уговор они, конечно, нарушат, но пока у них времени на это не было.
– А через Садлера с Краском?
– Гаррет, пораскинь мозгами. Я для себя решила, что Маренго слишком занят собой и своими предрассудками, чтобы нанимать эту парочку. Он бы послал подчиненных. И остальные большие рыбы, думаю, тоже. По крайней мере с первой попытки.
Я припомнил слова Тамы Монтецумы: дескать, библиотекаря найти трудновато, потому что Маренго и прочие не желают платить приличных денег.
– Сходится, – пробормотал я.
– Что сходится?
– Синдж, как выследить того, кто не оставляет запаха? – Для верности я добавил поясняющий жест, дабы мы поняли друг друга наверняка.
Пулар Синдж – серьезная молодая особа, готовая трудиться не покладая рук при наличии достойной цели. Вообще великая вещь – целеустремленность: было бы желание, а с желанием и горы свернуть можно.
– Я бы следила за теми, кто идет за ним, – ответила Синдж, поразмыслив. – Но они могут бросить погоню, когда поймут, что их перехитрили.
В последнее время мне удавалось перехитрить разве что себя самого. Но Синдж мы об этом напоминать не станем, верно?
Когда Пулар отвернулась, Белинда и Морли одарили меня усмешечками. Таковы друзья: всегда готовы подколоть, чтоб показать, как они вас любят. Впрочем, если так рассуждать, получится, что у Гаррета в друзьях весь мир.
– К Плеймету идти нет смысла, – сказал я. – Им наверняка известно, что мы с ним дружны. Пойду я лучше к Вейдеру. – Возвращаться в поместье Маренго в темноте – уж увольте. – Синдж… Куда она подевалась?
– Побежала следить за теми, кто следит за тобой, – отозвался Морли.
– Она влюблена, Гаррет, – добавила Белинда. – Такое случается со многими женщинами, которые видят тебя в первый раз. Она готова расшибиться в лепешку, лишь бы ты погладил ее по спинке. Подожди недельку, она придет в себя.
Выложив все это, Белинда хихикнула, Морли расхохотался, а сверху, с высоты второго этажа, донесся утробный гогот и нечто желто-зелено-красное сорвалось с карниза, размахивая крыльями. Дотс, как ни странно, ничего не заметил. Возможно, попугай показался только мне – так сказать, дал понять, что знает, где меня искать в случае чего.
Вся моя одежда, которую я носил в последние дни, принадлежала Тэду Вейдеру. Тем самым список подозреваемых оказывается не слишком велик. «Жучка» могли подсадить только в доме Вейдера, иначе до этой одежды было не добраться – ведь я ее не снимал. А в обители Макса лишь некоторым было известно, что эта одежда переходит мне.
По правде сказать, как все было проделано, меня не очень-то занимало. Скорее всего, наложили соответствующее заклинание на пуговицы брюк или на бумажки в карманах. Если понадобится, я вам за полчаса найду дюжину чародеев, способных сотворить нечто подобное за стоимость бутылки вина. А находили меня, должно быть, по камертону или по чему-нибудь вроде птичьего пера в чашке с маслом? Куда я пойду, туда оно и покажет.
– Начинает проясняться, – сказал я. – Не знаю пока, кто и зачем, но, похоже, догадываюсь, как.
– Ну? – поторопил Морли, не дождавшись продолжения.
Я повернулся к Пулар Синдж.
– Синдж, эти ребята, которые пошли за мной… точнее, за Пуделем и моими вещами. Кто именно следил – оборотень? А остальные бежали за ним по пятам?
Пулар призадумалась. Ей, наверно, было трудно определить, что имеет значение, а что нет – все-таки ее лично эти события не затрагивали. Кроме того, она не сильно поднаторела в человеческих обычаях, которые для крысюков чудны сами по себе.
– Тот, который без запаха. Да.
– Что все это значит, Гаррет? – раздраженно спросил Морли.
– Это значит, что пелена рассеивается. Одежду пометили, чтобы знать, куда я хожу. Пометили ее оборотни. Но одежду принесли мне домой прямо от Вейдера, незадолго до вечеринки. В то время никаких оборотней в доме Макса еще не водилось. Э… Белинда, ты можешь поклясться, что не имеешь касательства к нападению на Норт-Энглиша?
– Могу, красавчик. Клянусь землей под небесами. Но если бы понадобилось, я бы с удовольствием его пришила.
– А как насчет остальных? В его движении хватает больших рыбин.
– Мы с ними договорились. Они обещали не залезать в наши угодья. Нарушить уговор они, конечно, нарушат, но пока у них времени на это не было.
– А через Садлера с Краском?
– Гаррет, пораскинь мозгами. Я для себя решила, что Маренго слишком занят собой и своими предрассудками, чтобы нанимать эту парочку. Он бы послал подчиненных. И остальные большие рыбы, думаю, тоже. По крайней мере с первой попытки.
Я припомнил слова Тамы Монтецумы: дескать, библиотекаря найти трудновато, потому что Маренго и прочие не желают платить приличных денег.
– Сходится, – пробормотал я.
– Что сходится?
– Синдж, как выследить того, кто не оставляет запаха? – Для верности я добавил поясняющий жест, дабы мы поняли друг друга наверняка.
Пулар Синдж – серьезная молодая особа, готовая трудиться не покладая рук при наличии достойной цели. Вообще великая вещь – целеустремленность: было бы желание, а с желанием и горы свернуть можно.
– Я бы следила за теми, кто идет за ним, – ответила Синдж, поразмыслив. – Но они могут бросить погоню, когда поймут, что их перехитрили.
В последнее время мне удавалось перехитрить разве что себя самого. Но Синдж мы об этом напоминать не станем, верно?
Когда Пулар отвернулась, Белинда и Морли одарили меня усмешечками. Таковы друзья: всегда готовы подколоть, чтоб показать, как они вас любят. Впрочем, если так рассуждать, получится, что у Гаррета в друзьях весь мир.
– К Плеймету идти нет смысла, – сказал я. – Им наверняка известно, что мы с ним дружны. Пойду я лучше к Вейдеру. – Возвращаться в поместье Маренго в темноте – уж увольте. – Синдж… Куда она подевалась?
– Побежала следить за теми, кто следит за тобой, – отозвался Морли.
– Она влюблена, Гаррет, – добавила Белинда. – Такое случается со многими женщинами, которые видят тебя в первый раз. Она готова расшибиться в лепешку, лишь бы ты погладил ее по спинке. Подожди недельку, она придет в себя.
Выложив все это, Белинда хихикнула, Морли расхохотался, а сверху, с высоты второго этажа, донесся утробный гогот и нечто желто-зелено-красное сорвалось с карниза, размахивая крыльями. Дотс, как ни странно, ничего не заметил. Возможно, попугай показался только мне – так сказать, дал понять, что знает, где меня искать в случае чего.
90
– Извини за прямоту, но выглядишь ты, как дерьмо на палочке, – изрек Макс. – По мне, уж лучше бы совсем разделся. Где та одежда, которую мы тебе дали?
– Потерял и пришел за новой, – холодно предположил Гилби.
– Скажите честно, за последние сутки я тут ничего не натворил?
– А должен был? – устало осведомился Манвил.
– Дело в том, что по городу бегают мои двойники и устраивают пакости. А вы, ребята, какие-то смурные. Вот я и подумал…
– Прости, мы не нарочно. Так уж получилось. А смурные мы оттого, что ты ничего не выяснил. Плюс стоит тебе появиться, как начинается всякая хренотень.
Я не моргнул и глазом. Против правды что возразишь?
– Думаю, скоро все изменится. Картинка потихоньку проясняется. Я хочу знать, кто паковал одежку, которую вы мне прислали. На ней был «жучок», следящее заклинание, и оборотни могли следить за каждым моим шагом. – Жаль, что я на деле не могу раздвоиться. В моей профессии такая способность была бы неоценимым подспорьем.
– Дженорд, – ответил Макс. – Одежду упаковывал Джеррис Дженорд. – Только он это сказал, как я и сам вспомнил: имя Дженорда поминалось. Вот и доказательство. Да… Может, меня слишком часто по голове били, что я очевидные вещи пропускать стал? Или от пива отупел?
Признаться, я даже немного обрадовался. Хорошо, что это Дженорд. Гилби подозревать не хотелось, он мне нравился.
Теперь ясно, чего Дженорд так разнервничался, когда Ланс с Таем его у двери застукали. Наверняка там был кто-то посторонний, кто-то, кого не должны были увидеть… Но что его связывало с оборотнями? Сам-то он не оборотень, мы это установили.
Одну ниточку между Дженордом и Черными Драконами я мог назвать и сам. Братство коммандос. Как бы Дженорд ни выглядел, у него имелась нарукавная повязка вольного сообщества, состоявшего из бывших коммандос. С прибытием в город полковника Теверли Братство Волка, до того ходившее в фаворе, оказалось не у дел – во всяком случае, формально. Но я был уверен, что они по-прежнему действуют, по-прежнему подсобляют Норт-Энглишу. И тот оборотень в поместье Маренго…
– Чего?
– Я сказал: «Почему бы не спросить Дженорда?» – повторил Гилби. – Он же в тюрьме, правильно?
Разумеется, правильно. Но тащиться в Аль-Хар было свыше моих сил. И без того я за сегодняшний день отмахал немало миль.
– Не возражаете, если мы с друзьями у вас чуток передохнем?
Действие настоя заканчивалось, синяки и шишки болели все сильнее, а глаза слипались сами собой.
– Подыщи им местечко, Манвил, – велел Макс. По его тону можно было догадаться, что он разочаровался во мне. Что ж, я не виню его. Я и сам в себе разочаровался.
Старательно избегая коридоров, где навстречу могли попасться слуги, Гилби провел нас в комнату, предназначенную, судя по всему, для отдыха заезжих торговцев. Белинду он не узнал, а с Морли он знаком вообще не был (но с ходу угадал, что перед ним – эльф-полукровка) и держался до отвращения вежливо.
Мы с Морли уступили Белинде единственную в комнате кровать (мужчины мы или нет?). Я разложил постельное белье на полу. У Дотса сна не было ни в одном глазу. Он никак не мог успокоиться и бормотал себе под нос, что такая у него планида – услуги оказывать.
– Займись делом, пока я дрыхну. Попытайся понять, на что нужна пивоварня, кроме как варить пиво.
– Зачем?
– Затем, что все началось именно с нее. Оборотни хотели подменить Вейдеров. А это имело смысл лишь в одном случае: если они стремились прибрать к рукам пивоварню. – Я улегся. Пол был мягче самого податливого камня. Спать… спать…
Меня пнули под ребра. Не открывая глаз, я догадался, кто это. Белинда. Только женщина пинает под ребра. Мужчина обычно метит по бедру или пониже спины.
Я хрюкнул.
– Вставай, Гаррет. Четыре часа прошло. Мы с Дотсом не собираемся до конца жизни слушать твой храп. Не те обстоятельства. Если я задержусь еще немного, мне уже можно будет никуда не возвращаться.
Я сел, потряс головой, прогоняя остатки сна.
– А почему раньше не разбудили?
– Тебе следовало выспаться, – откликнулся Морли. – На твоем месте я бы домой пошел и снова в кровать завалился. Видок у тебя, между прочим…
Ну, видок. Ну и что? Мало ли у кого какой видок?
Белинда тоже выглядела уставшей. Я почувствовал укол совести. Ей отдых был нужнее, чем мне. Однако она и не подумала отдыхать.
– Потерял и пришел за новой, – холодно предположил Гилби.
– Скажите честно, за последние сутки я тут ничего не натворил?
– А должен был? – устало осведомился Манвил.
– Дело в том, что по городу бегают мои двойники и устраивают пакости. А вы, ребята, какие-то смурные. Вот я и подумал…
– Прости, мы не нарочно. Так уж получилось. А смурные мы оттого, что ты ничего не выяснил. Плюс стоит тебе появиться, как начинается всякая хренотень.
Я не моргнул и глазом. Против правды что возразишь?
– Думаю, скоро все изменится. Картинка потихоньку проясняется. Я хочу знать, кто паковал одежку, которую вы мне прислали. На ней был «жучок», следящее заклинание, и оборотни могли следить за каждым моим шагом. – Жаль, что я на деле не могу раздвоиться. В моей профессии такая способность была бы неоценимым подспорьем.
– Дженорд, – ответил Макс. – Одежду упаковывал Джеррис Дженорд. – Только он это сказал, как я и сам вспомнил: имя Дженорда поминалось. Вот и доказательство. Да… Может, меня слишком часто по голове били, что я очевидные вещи пропускать стал? Или от пива отупел?
Признаться, я даже немного обрадовался. Хорошо, что это Дженорд. Гилби подозревать не хотелось, он мне нравился.
Теперь ясно, чего Дженорд так разнервничался, когда Ланс с Таем его у двери застукали. Наверняка там был кто-то посторонний, кто-то, кого не должны были увидеть… Но что его связывало с оборотнями? Сам-то он не оборотень, мы это установили.
Одну ниточку между Дженордом и Черными Драконами я мог назвать и сам. Братство коммандос. Как бы Дженорд ни выглядел, у него имелась нарукавная повязка вольного сообщества, состоявшего из бывших коммандос. С прибытием в город полковника Теверли Братство Волка, до того ходившее в фаворе, оказалось не у дел – во всяком случае, формально. Но я был уверен, что они по-прежнему действуют, по-прежнему подсобляют Норт-Энглишу. И тот оборотень в поместье Маренго…
– Чего?
– Я сказал: «Почему бы не спросить Дженорда?» – повторил Гилби. – Он же в тюрьме, правильно?
Разумеется, правильно. Но тащиться в Аль-Хар было свыше моих сил. И без того я за сегодняшний день отмахал немало миль.
– Не возражаете, если мы с друзьями у вас чуток передохнем?
Действие настоя заканчивалось, синяки и шишки болели все сильнее, а глаза слипались сами собой.
– Подыщи им местечко, Манвил, – велел Макс. По его тону можно было догадаться, что он разочаровался во мне. Что ж, я не виню его. Я и сам в себе разочаровался.
Старательно избегая коридоров, где навстречу могли попасться слуги, Гилби провел нас в комнату, предназначенную, судя по всему, для отдыха заезжих торговцев. Белинду он не узнал, а с Морли он знаком вообще не был (но с ходу угадал, что перед ним – эльф-полукровка) и держался до отвращения вежливо.
Мы с Морли уступили Белинде единственную в комнате кровать (мужчины мы или нет?). Я разложил постельное белье на полу. У Дотса сна не было ни в одном глазу. Он никак не мог успокоиться и бормотал себе под нос, что такая у него планида – услуги оказывать.
– Займись делом, пока я дрыхну. Попытайся понять, на что нужна пивоварня, кроме как варить пиво.
– Зачем?
– Затем, что все началось именно с нее. Оборотни хотели подменить Вейдеров. А это имело смысл лишь в одном случае: если они стремились прибрать к рукам пивоварню. – Я улегся. Пол был мягче самого податливого камня. Спать… спать…
Меня пнули под ребра. Не открывая глаз, я догадался, кто это. Белинда. Только женщина пинает под ребра. Мужчина обычно метит по бедру или пониже спины.
Я хрюкнул.
– Вставай, Гаррет. Четыре часа прошло. Мы с Дотсом не собираемся до конца жизни слушать твой храп. Не те обстоятельства. Если я задержусь еще немного, мне уже можно будет никуда не возвращаться.
Я сел, потряс головой, прогоняя остатки сна.
– А почему раньше не разбудили?
– Тебе следовало выспаться, – откликнулся Морли. – На твоем месте я бы домой пошел и снова в кровать завалился. Видок у тебя, между прочим…
Ну, видок. Ну и что? Мало ли у кого какой видок?
Белинда тоже выглядела уставшей. Я почувствовал укол совести. Ей отдых был нужнее, чем мне. Однако она и не подумала отдыхать.