Страница:
Котлы оказались полны-полнехоньки. На поверхности ближайшего вспух и лопнул громадный пузырь.
– Брр! Не умеешь пиво варить, так не берись. – Правда, я не то чтобы уверен, что тут варят именно пиво. Но запах все равно знакомый. Может, от самого котла идет?
– Угу, – мрачно согласился Релвей. – Возьми вон то весло и помешай.
Поперек второго котла лежал длинный шест с лопастью на одном конце. Я подчинился приказу Релвея.
– !!! – воскликнул Блок. – Что за хренотень?!
Продолжая ворочать шестом, я задавал себе тот же вопрос.
На дне котла находилось нечто вроде очень крупного слизняка, отдаленно напоминавшего человека. Нет, больше оно смахивало на обезьяну. Лапы длинные, костлявые, голова круглая, глаза большие и без век, как у лемуров, ушей нет, зато позади болтается хвост.
Во втором котле скрывался брат-близнец этого урода.
– Что скажете? – справился Релвей. – Может, вот зачем оборотням понадобилась крупнейшая в Танфере пивоварня?
– Они растят своих младенцев. Проклятие! Теперь понятно… Но не все. Н-да, если так они размножаются, можно им только посочувствовать. – Я готов был побиться об заклад: здесь присутствовало древнее колдовство, наподобие того, которое сотворило народ Пулар Синдж. – Но сочувствие сочувствием, а жалеть их никто не собирается. Думаю, когда Макс узнает, что же понадобилось оборотням от него и его семьи, легче ему не станет.
– Мертвых не воскресишь, – угрюмо подтвердил Блок.
– Гаррет! Опасность! – пискнула Синдж и опрометью кинулась прочь как… как перепуганная крыса. В той стороне, откуда мы пришли, послышался шум. Кто-то что-то выкрикнул. Релвей схватился за нож. Стражники взялись за клинки.
– Дил, расслабься! – бросил Блок. – Это…
Релвей застыл, точно статуя.
Из теней проступила более плотная тень, кошмарное видение. Мне на память вдруг пришла легендарная порода вампиров, способных превращаться в туман, проникающий в любую щель. Когда эта тень подплыла ближе, я разглядел в ней человека в черном балахоне, расшитом золотыми молниями; лицо было скрыто серебряной маской. Ясненько – к нам пожаловал пресловутый Владыка Бурь Перилос Спайт. Что ж, явление как раз в духе чародеев: пугай своих, чтоб чужие боялись.
По мне, так одеваться надо со вкусом, а не абы как. Впрочем, у публики с Холма свои пристрастия. Порой мне хочется спросить, где они находят себе портных… Интересно, что ему тут понадобилось? Потусоваться пришел?
Попка-Дурак решил, что ему непременно надо отыскать Пулар Синдж. Неплохая мысль. Еще не хватало, чтобы чародей засек моего попугайчика.
Блок перехватил мой взгляд и дернул подбородком. Я послушно слез, он спустился следом за мной, уступив свое место чародею, который взял весло и принялся мешать гнусное варево.
Который или которая? Понятия не имею. Один шанс из трех, что под маской – женское лицо. Хотя это без разницы. Чародеи все сволочи изрядные – что мужчины, что женщины.
Блок потянул меня за рукав, мотнул головой. Пора сматываться, простым людям тут делать больше нечего.
Карабкаясь по проходу, я продолжал размышлять, хорошо это или плохо, что к нам примкнул чародей. Вполне может быть, что его присутствие заставит вновь залечь на дно того самого полководца из Кантарда, с которым лично я встретился бы с куда большим удовольствием.
– Гаррет, ты для меня что-нибудь узнал?
– Не-а. И не узнаю, похоже. Мне в открытую заявили, что к тайнам меня не подпустят и ничего такого, чего не ведал бы весь белый свет, я не выясню.
– Но ты же для них лакомый кусочек.
– Был. Пока с тобой не связался.
– То есть?
– Да так… На вашем с Блоком месте я бы поискал среди стражников парня, который и за порядком бдит, и за права человека любому шею свернет.
Релвей насупился. Его черты словно затвердели.
Не вздумай кланяться иным богам, человече. Бог один, и он – твой командир.
102
103
– Брр! Не умеешь пиво варить, так не берись. – Правда, я не то чтобы уверен, что тут варят именно пиво. Но запах все равно знакомый. Может, от самого котла идет?
– Угу, – мрачно согласился Релвей. – Возьми вон то весло и помешай.
Поперек второго котла лежал длинный шест с лопастью на одном конце. Я подчинился приказу Релвея.
– !!! – воскликнул Блок. – Что за хренотень?!
Продолжая ворочать шестом, я задавал себе тот же вопрос.
На дне котла находилось нечто вроде очень крупного слизняка, отдаленно напоминавшего человека. Нет, больше оно смахивало на обезьяну. Лапы длинные, костлявые, голова круглая, глаза большие и без век, как у лемуров, ушей нет, зато позади болтается хвост.
Во втором котле скрывался брат-близнец этого урода.
– Что скажете? – справился Релвей. – Может, вот зачем оборотням понадобилась крупнейшая в Танфере пивоварня?
– Они растят своих младенцев. Проклятие! Теперь понятно… Но не все. Н-да, если так они размножаются, можно им только посочувствовать. – Я готов был побиться об заклад: здесь присутствовало древнее колдовство, наподобие того, которое сотворило народ Пулар Синдж. – Но сочувствие сочувствием, а жалеть их никто не собирается. Думаю, когда Макс узнает, что же понадобилось оборотням от него и его семьи, легче ему не станет.
– Мертвых не воскресишь, – угрюмо подтвердил Блок.
– Гаррет! Опасность! – пискнула Синдж и опрометью кинулась прочь как… как перепуганная крыса. В той стороне, откуда мы пришли, послышался шум. Кто-то что-то выкрикнул. Релвей схватился за нож. Стражники взялись за клинки.
– Дил, расслабься! – бросил Блок. – Это…
Релвей застыл, точно статуя.
Из теней проступила более плотная тень, кошмарное видение. Мне на память вдруг пришла легендарная порода вампиров, способных превращаться в туман, проникающий в любую щель. Когда эта тень подплыла ближе, я разглядел в ней человека в черном балахоне, расшитом золотыми молниями; лицо было скрыто серебряной маской. Ясненько – к нам пожаловал пресловутый Владыка Бурь Перилос Спайт. Что ж, явление как раз в духе чародеев: пугай своих, чтоб чужие боялись.
По мне, так одеваться надо со вкусом, а не абы как. Впрочем, у публики с Холма свои пристрастия. Порой мне хочется спросить, где они находят себе портных… Интересно, что ему тут понадобилось? Потусоваться пришел?
Попка-Дурак решил, что ему непременно надо отыскать Пулар Синдж. Неплохая мысль. Еще не хватало, чтобы чародей засек моего попугайчика.
Блок перехватил мой взгляд и дернул подбородком. Я послушно слез, он спустился следом за мной, уступив свое место чародею, который взял весло и принялся мешать гнусное варево.
Который или которая? Понятия не имею. Один шанс из трех, что под маской – женское лицо. Хотя это без разницы. Чародеи все сволочи изрядные – что мужчины, что женщины.
Блок потянул меня за рукав, мотнул головой. Пора сматываться, простым людям тут делать больше нечего.
Карабкаясь по проходу, я продолжал размышлять, хорошо это или плохо, что к нам примкнул чародей. Вполне может быть, что его присутствие заставит вновь залечь на дно того самого полководца из Кантарда, с которым лично я встретился бы с куда большим удовольствием.
* * *
По дороге к дому Вейдера Релвей спросил:– Гаррет, ты для меня что-нибудь узнал?
– Не-а. И не узнаю, похоже. Мне в открытую заявили, что к тайнам меня не подпустят и ничего такого, чего не ведал бы весь белый свет, я не выясню.
– Но ты же для них лакомый кусочек.
– Был. Пока с тобой не связался.
– То есть?
– Да так… На вашем с Блоком месте я бы поискал среди стражников парня, который и за порядком бдит, и за права человека любому шею свернет.
Релвей насупился. Его черты словно затвердели.
Не вздумай кланяться иным богам, человече. Бог один, и он – твой командир.
102
Макс смотрел на чародея, который только-только появился в зале и, разумеется, сразу привлек к себе внимание. Футов девяти ростом, весь какой-то полупрозрачный, вокруг головы нимб, в котором сверкают золотые молнии. За спиной чародея мялись два охранника, слегка отливавших позолотой. По мановению хозяйской длани они заняли места у двери. Сардж и Пудель охотно уступили им свой пост.
С прибытием чародея в зале воцарился страх. Все ждали, когда Перилос Спайт прекратит просто стоять и начнет действовать. Оборотни тряслись от ужаса; похоже, этот чародей был им знаком, причем достаточно близко, и знакомство сие к приятным явно не относилось. А Маренго Норт-Энглиш усиленно пытался раствориться в ближайшей стенной панели.
Вейдер внимательно выслушал мой рассказ о находке на пивоварне Лампа.
– Захвати они мою, могли бы целую армию наварить, – заметил он негромко.
– Возможно, на то и рассчитывали.
– Но с какой стати «Кличу» им помогать?
– Пока не знаю. Зато уверен, что Волки думали, будто оборотни им помогают, а не наоборот. Нам известно, что эти оборотни не вчера родились. Стори одного из них в лицо признал. – Упомянутый Стори, вместе с Трейлом и прочими Чокнутыми Старцами, по-прежнему держался поближе к пивным бочонкам. – У них было достаточно времени, чтоб научиться правильно мозги пудрить и глаза отводить.
– Давай, выясняй дальше. Честно сказать, от этого пугала у меня мурашки по коже. Не нравится он мне, Гаррет. Уведи его, пока он не выкинул что-нибудь такое, о чем я потом пожалею.
– Ты с ним уже сталкивался?
– Со Спайтом? Нет. Я вообще стараюсь с такими, как он, не пересекаться. Я пиво продаю и общаюсь в основном с теми, кто мое пиво покупает. Даже в худшие годы, во время войны, всякие там колдуны и прочая шушера на мою пивоварню не зарились, и хорошо бы, чтоб оно и впредь так было. Займись делом, Гаррет.
– Слушаюсь и повинуюсь. – Я обозрел толпу и скорчил гримасу. Терпеть не могу работать на публике. Тем более в присутствии «большой рыбы» с Холма, да еще незнакомой. С другой стороны, Блок от него в легком восторге, а Маренго очевидно его боится.
– Тихо! – гаркнул я. В тот же миг все охранники, которых в зале было немногим меньше, чем гостей, принялись вторить моему воплю. Естественно, их стараниями гомон стал только громче. Я терпеливо дожидался, пока они образумятся сами и образумят остальных. Наконец в зале установилась относительная тишина.
Все повернулись ко мне. Лица мрачные, как на подбор, ни единой улыбки. Впрочем, я и сам не лучусь от счастья.
Признаться, этой части вечера я заранее не продумал. План был простой. Собрать всех, кого следует, чтоб они занервничали. Припрятать в рукаве пару козырей, о которых знаем только мы с Таем. А дальше – по ситуации.
Может, объясниться? Некоторые из гостей до сих пор понятия не имели, какого рожна их пригласили. Остальные что-то подозревали, но скорее всего об истинном нашем замысле не догадывались.
Да, надо кое-что растолковать.
– Мистер Трейл, мистер Стори! Все видели, как вы разбушевались. Будьте добры, расскажите гостям, почему это произошло. – Валяйте, ребята, а то народ от любопытства изнывает.
Трейл был слишком потрясен присутствием столь важных особ, чтобы выдавить из себя хоть слово. Стори, в отличие от приятеля, никаких проблем не испытывал, тем паче, что пиво, к которому он усердно прикладывался, добавило ему смелости и красноречия. Он повторил свой рассказ о мизходской кампании, кое-что, безусловно, приукрасив и присовокупив подробностей. Слушали его крайне сосредоточенно, благо чародей у двери всем своим видом давал понять, что не собирается церемониться с теми, кому неймется. Полагаю, большинству гостей известно о Перилосе Спайте куда больше моего. Пожалуй, служи я не в морской пехоте, а где-нибудь в тылу, занимай я тепленькое местечко, и до меня тоже доходили бы разные городские слухи.
Стори заявил, что они с Трейлом убеждены: эти оборотни, сидящие на скамье в этой зале, – те самые предатели, которые пятьдесят лет назад заманили в западню всю карентийскую армию.
Когда Стори иссяк и начал повторяться, я объявил:
– Мисс Квипо Трим, бывший сержант королевской медицинской службы, изложит нам свою историю.
Квипо поведала гостям то же самое, что говорила мне, прибавив несколько деталей, которые вспомнила со времени нашего разговора. Следом я вызвал прочих, имевших дело с оборотнями, и сам произнес маленькую речь по этому поводу. Не стал я вызывать только Релвея, который официально здесь не присутствовал. Думаю, постепенно гости убедились, что собрали их не из-за Вейдеров и не по прихоти Гаррета, как многие наверняка считали, а во имя безопасности карентийской короны.
Поглядывая на чародея, я сказал:
– В общем, картина получается такая. Эти существа притворялись, что служат короне, но их служба всякий раз приносила одни беды. Все равно что Слави Дуралейник. Мы про них мало что знаем. Сплошные загадки. Их командиром был некий полковник Нортон Вальсунг. Мисс Трим говорила мне, что это карентиец, но она единственная, кто встречал полковника. Мне кажется, что такого человека просто не существует. Вероятнее всего, полковник Вальсунг – еще один оборотень.
Конечно, я шел напролом, выдавая догадки за факты. Но вдруг кто-нибудь что-нибудь вспомнит? Вдруг кто-нибудь скажет, кто стоит за Братством Волка и за «Кличем» как таковым? Думаю, те, кому есть что сказать, непременно найдутся, вот только захотят ли они говорить?
Перилос Спайт шевельнулся. Моего левого уха коснулся шепот, прилетевший неизвестно откуда. Лишь благодаря тому, что привык общаться с Покойником, я не подскочил до потолка.
– Вальсунг существует. Но вряд ли протянет долго. Он им больше не нужен.
Я кивнул, давая понять, что услышал. Судя по всему, мне это сообщили не просто так, а с некой целью. С какой, интересно? Я поглядел на Попку-Дурака, восседавшего на люстре и взиравшего на толпу с высоты. Он вел себя тише воды. Отлично. Замечательно. Рискованно. Если Владыка Бурь сообразит, какую роль отвели пернатому сквернослову, к длинному списку тех, кто имел на Гаррета зуб, добавится чародей с молниями на балахоне.
Самое паскудное, что обвиняют всегда почему-то меня. Закон бутерброда. Или, если хотите, закон Гаррета.
– Нишкни, приятель, – прошептал я, – пускай чародей отдувается.
Желаемого мы еще не добились. Самообладания никто пока не утратил, тайны выдавать никто не спешил.
Я повернулся к членам Братства Волка. С ними у меня вообще не было никакой уверенности: их побуждения, хоть и человеческие, оставались загадкой. «Клич» на словах от них открещивался, но уж в чем-чем, а в пренебрежении идеалами человеколюбцев их никак было не упрекнуть.
Напряжение среди гостей нарастало. Чтобы удержать внимание толпы, я спустился по лестнице на две ступеньки. И заявил:
– Косвенные улики указывают на то, что Черные Драконы сотрудничали с Братством Волка.
Я выделил голосом слово «косвенные». Дескать, прямых доказательств у меня нет, так что думайте сами, решайте сами. В конце концов, для большинства достаточно зароненного сомнения… Хотя наверняка найдутся фанатики, которые станут рассуждать так: «Ну и что, что изменник, главное – человек».
Волки поглядывали на меня исподлобья, косились на оборотней. Небось, прикидывают, как отомстить. Только Дженорд смотрел прямо перед собой. Он безнадежен. Судя по всему, намерен кого-то защищать.
Я повернулся к балкону.
– Эй, босс, не желаешь предъявить нашего приятеля?
Макс коротко кивнул и дал знак Манвилу Гилби. Тот исчез из поля зрения, но вскоре вернулся, волоча за собой Маренго Норт-Энглиша, который по-прежнему норовил укрыться от взгляда чародея.
Я не испытывал к нему жалости.
– Расскажите нам про Волков. Откуда они взялись? Почему отделились от вас?
Говорить Маренго не хотелось. Чародей, должно быть, и вправду внушал ему ужас. Верно, наш доблестный Маренго однажды по глупости перебежал дорожку Спайту… Но отступать было некуда, и он заговорил, запинаясь, заикаясь, путаясь в словах.
Рядом со мной возник Морли.
– Сколько можно? – прошептал он. – Перерезать им глотки, и дело с концом!
Городские эльфы не терпят околичностей. Как правило, они выплескивают ребенка вместе с водой, уповая на то, что боги спасут малыша, если от него есть хоть какой-нибудь прок.
– Нельзя. Если мы прикончим оборотней, с половиной гостей от злости припадок случится. Ты погляди на этих клоунов: все гадают, как бы им половчее выкрутиться и повыгоднее новости использовать. Правда, понимают, что сперва придется мимо чародея прошмыгнуть. Нам нужно выяснить, насколько глубоко проникла зараза, а из мертвяков ничего не вытянешь. У нас же тут Владыка Бурь, а не некромант. – А еще, добавил я про себя, лично мне очень хочется получить ответ на пару-тройку вопросов: зачем, что и кто. Правильный же ответ можно услышать, только задав правильный вопрос в подходящий момент.
Ничего особенно любопытного Маренго не рассказал. Волки были его первой попыткой превратить «Клич» в реальную силу; он сознательно подбирал в отряд ветеранов, героев войны, умелых и преданных делу. Однако они не привыкли соразмерять с приказами каждый свой шаг, поскольку на фронте действовали почти самостоятельно, и потому начались разногласия. Когда Волки стали убеждать Внутренний Круг в своей правоте, прибегнув для этого к подручным средствам, указанный Круг объявил Братство распущенным. На смену Волкам пришли менее воинственные и более послушные. Новые отряды не имели единоначалия, пока не объявился полковник Теверли. Многие из Волков перешли к нему; некоторые, вроде Джерриса Дженорда, ушли в свободное плавание.
Маренго утверждал, что Волки, несмотря на все обиды, которые они могли затаить, никогда и ни за что не связались бы по собственной воле с врагами Каренты.
В его словах усомнился бы разве что самый бестолковый гость на нашей вечеринке. Взгляды, которые Волки бросали на оборотней, были исполнены жгучей ненависти.
Верность короне – краеугольный камень политики Вольных Сообществ. А оборотни придерживались совсем другой политики, чему немало подтверждений.
Закончив речь, Норт-Энглиш слинял с балкона настолько быстро, насколько позволяли приличия. Вот вам и доблестный Маренго! Это не в кабаках грудь выпячивать, петушок ты наш. Но все-таки, чем тебя так перепугал Перилос Спайт?
Кстати, о Спайте. У меня сложилось впечатление, что он игнорирует всех присутствующих, исключая оборотней.
С прибытием чародея в зале воцарился страх. Все ждали, когда Перилос Спайт прекратит просто стоять и начнет действовать. Оборотни тряслись от ужаса; похоже, этот чародей был им знаком, причем достаточно близко, и знакомство сие к приятным явно не относилось. А Маренго Норт-Энглиш усиленно пытался раствориться в ближайшей стенной панели.
Вейдер внимательно выслушал мой рассказ о находке на пивоварне Лампа.
– Захвати они мою, могли бы целую армию наварить, – заметил он негромко.
– Возможно, на то и рассчитывали.
– Но с какой стати «Кличу» им помогать?
– Пока не знаю. Зато уверен, что Волки думали, будто оборотни им помогают, а не наоборот. Нам известно, что эти оборотни не вчера родились. Стори одного из них в лицо признал. – Упомянутый Стори, вместе с Трейлом и прочими Чокнутыми Старцами, по-прежнему держался поближе к пивным бочонкам. – У них было достаточно времени, чтоб научиться правильно мозги пудрить и глаза отводить.
– Давай, выясняй дальше. Честно сказать, от этого пугала у меня мурашки по коже. Не нравится он мне, Гаррет. Уведи его, пока он не выкинул что-нибудь такое, о чем я потом пожалею.
– Ты с ним уже сталкивался?
– Со Спайтом? Нет. Я вообще стараюсь с такими, как он, не пересекаться. Я пиво продаю и общаюсь в основном с теми, кто мое пиво покупает. Даже в худшие годы, во время войны, всякие там колдуны и прочая шушера на мою пивоварню не зарились, и хорошо бы, чтоб оно и впредь так было. Займись делом, Гаррет.
– Слушаюсь и повинуюсь. – Я обозрел толпу и скорчил гримасу. Терпеть не могу работать на публике. Тем более в присутствии «большой рыбы» с Холма, да еще незнакомой. С другой стороны, Блок от него в легком восторге, а Маренго очевидно его боится.
– Тихо! – гаркнул я. В тот же миг все охранники, которых в зале было немногим меньше, чем гостей, принялись вторить моему воплю. Естественно, их стараниями гомон стал только громче. Я терпеливо дожидался, пока они образумятся сами и образумят остальных. Наконец в зале установилась относительная тишина.
Все повернулись ко мне. Лица мрачные, как на подбор, ни единой улыбки. Впрочем, я и сам не лучусь от счастья.
Признаться, этой части вечера я заранее не продумал. План был простой. Собрать всех, кого следует, чтоб они занервничали. Припрятать в рукаве пару козырей, о которых знаем только мы с Таем. А дальше – по ситуации.
Может, объясниться? Некоторые из гостей до сих пор понятия не имели, какого рожна их пригласили. Остальные что-то подозревали, но скорее всего об истинном нашем замысле не догадывались.
Да, надо кое-что растолковать.
– Мистер Трейл, мистер Стори! Все видели, как вы разбушевались. Будьте добры, расскажите гостям, почему это произошло. – Валяйте, ребята, а то народ от любопытства изнывает.
Трейл был слишком потрясен присутствием столь важных особ, чтобы выдавить из себя хоть слово. Стори, в отличие от приятеля, никаких проблем не испытывал, тем паче, что пиво, к которому он усердно прикладывался, добавило ему смелости и красноречия. Он повторил свой рассказ о мизходской кампании, кое-что, безусловно, приукрасив и присовокупив подробностей. Слушали его крайне сосредоточенно, благо чародей у двери всем своим видом давал понять, что не собирается церемониться с теми, кому неймется. Полагаю, большинству гостей известно о Перилосе Спайте куда больше моего. Пожалуй, служи я не в морской пехоте, а где-нибудь в тылу, занимай я тепленькое местечко, и до меня тоже доходили бы разные городские слухи.
Стори заявил, что они с Трейлом убеждены: эти оборотни, сидящие на скамье в этой зале, – те самые предатели, которые пятьдесят лет назад заманили в западню всю карентийскую армию.
Когда Стори иссяк и начал повторяться, я объявил:
– Мисс Квипо Трим, бывший сержант королевской медицинской службы, изложит нам свою историю.
Квипо поведала гостям то же самое, что говорила мне, прибавив несколько деталей, которые вспомнила со времени нашего разговора. Следом я вызвал прочих, имевших дело с оборотнями, и сам произнес маленькую речь по этому поводу. Не стал я вызывать только Релвея, который официально здесь не присутствовал. Думаю, постепенно гости убедились, что собрали их не из-за Вейдеров и не по прихоти Гаррета, как многие наверняка считали, а во имя безопасности карентийской короны.
Поглядывая на чародея, я сказал:
– В общем, картина получается такая. Эти существа притворялись, что служат короне, но их служба всякий раз приносила одни беды. Все равно что Слави Дуралейник. Мы про них мало что знаем. Сплошные загадки. Их командиром был некий полковник Нортон Вальсунг. Мисс Трим говорила мне, что это карентиец, но она единственная, кто встречал полковника. Мне кажется, что такого человека просто не существует. Вероятнее всего, полковник Вальсунг – еще один оборотень.
Конечно, я шел напролом, выдавая догадки за факты. Но вдруг кто-нибудь что-нибудь вспомнит? Вдруг кто-нибудь скажет, кто стоит за Братством Волка и за «Кличем» как таковым? Думаю, те, кому есть что сказать, непременно найдутся, вот только захотят ли они говорить?
Перилос Спайт шевельнулся. Моего левого уха коснулся шепот, прилетевший неизвестно откуда. Лишь благодаря тому, что привык общаться с Покойником, я не подскочил до потолка.
– Вальсунг существует. Но вряд ли протянет долго. Он им больше не нужен.
Я кивнул, давая понять, что услышал. Судя по всему, мне это сообщили не просто так, а с некой целью. С какой, интересно? Я поглядел на Попку-Дурака, восседавшего на люстре и взиравшего на толпу с высоты. Он вел себя тише воды. Отлично. Замечательно. Рискованно. Если Владыка Бурь сообразит, какую роль отвели пернатому сквернослову, к длинному списку тех, кто имел на Гаррета зуб, добавится чародей с молниями на балахоне.
Самое паскудное, что обвиняют всегда почему-то меня. Закон бутерброда. Или, если хотите, закон Гаррета.
– Нишкни, приятель, – прошептал я, – пускай чародей отдувается.
Желаемого мы еще не добились. Самообладания никто пока не утратил, тайны выдавать никто не спешил.
Я повернулся к членам Братства Волка. С ними у меня вообще не было никакой уверенности: их побуждения, хоть и человеческие, оставались загадкой. «Клич» на словах от них открещивался, но уж в чем-чем, а в пренебрежении идеалами человеколюбцев их никак было не упрекнуть.
Напряжение среди гостей нарастало. Чтобы удержать внимание толпы, я спустился по лестнице на две ступеньки. И заявил:
– Косвенные улики указывают на то, что Черные Драконы сотрудничали с Братством Волка.
Я выделил голосом слово «косвенные». Дескать, прямых доказательств у меня нет, так что думайте сами, решайте сами. В конце концов, для большинства достаточно зароненного сомнения… Хотя наверняка найдутся фанатики, которые станут рассуждать так: «Ну и что, что изменник, главное – человек».
Волки поглядывали на меня исподлобья, косились на оборотней. Небось, прикидывают, как отомстить. Только Дженорд смотрел прямо перед собой. Он безнадежен. Судя по всему, намерен кого-то защищать.
Я повернулся к балкону.
– Эй, босс, не желаешь предъявить нашего приятеля?
Макс коротко кивнул и дал знак Манвилу Гилби. Тот исчез из поля зрения, но вскоре вернулся, волоча за собой Маренго Норт-Энглиша, который по-прежнему норовил укрыться от взгляда чародея.
Я не испытывал к нему жалости.
– Расскажите нам про Волков. Откуда они взялись? Почему отделились от вас?
Говорить Маренго не хотелось. Чародей, должно быть, и вправду внушал ему ужас. Верно, наш доблестный Маренго однажды по глупости перебежал дорожку Спайту… Но отступать было некуда, и он заговорил, запинаясь, заикаясь, путаясь в словах.
Рядом со мной возник Морли.
– Сколько можно? – прошептал он. – Перерезать им глотки, и дело с концом!
Городские эльфы не терпят околичностей. Как правило, они выплескивают ребенка вместе с водой, уповая на то, что боги спасут малыша, если от него есть хоть какой-нибудь прок.
– Нельзя. Если мы прикончим оборотней, с половиной гостей от злости припадок случится. Ты погляди на этих клоунов: все гадают, как бы им половчее выкрутиться и повыгоднее новости использовать. Правда, понимают, что сперва придется мимо чародея прошмыгнуть. Нам нужно выяснить, насколько глубоко проникла зараза, а из мертвяков ничего не вытянешь. У нас же тут Владыка Бурь, а не некромант. – А еще, добавил я про себя, лично мне очень хочется получить ответ на пару-тройку вопросов: зачем, что и кто. Правильный же ответ можно услышать, только задав правильный вопрос в подходящий момент.
Ничего особенно любопытного Маренго не рассказал. Волки были его первой попыткой превратить «Клич» в реальную силу; он сознательно подбирал в отряд ветеранов, героев войны, умелых и преданных делу. Однако они не привыкли соразмерять с приказами каждый свой шаг, поскольку на фронте действовали почти самостоятельно, и потому начались разногласия. Когда Волки стали убеждать Внутренний Круг в своей правоте, прибегнув для этого к подручным средствам, указанный Круг объявил Братство распущенным. На смену Волкам пришли менее воинственные и более послушные. Новые отряды не имели единоначалия, пока не объявился полковник Теверли. Многие из Волков перешли к нему; некоторые, вроде Джерриса Дженорда, ушли в свободное плавание.
Маренго утверждал, что Волки, несмотря на все обиды, которые они могли затаить, никогда и ни за что не связались бы по собственной воле с врагами Каренты.
В его словах усомнился бы разве что самый бестолковый гость на нашей вечеринке. Взгляды, которые Волки бросали на оборотней, были исполнены жгучей ненависти.
Верность короне – краеугольный камень политики Вольных Сообществ. А оборотни придерживались совсем другой политики, чему немало подтверждений.
Закончив речь, Норт-Энглиш слинял с балкона настолько быстро, насколько позволяли приличия. Вот вам и доблестный Маренго! Это не в кабаках грудь выпячивать, петушок ты наш. Но все-таки, чем тебя так перепугал Перилос Спайт?
Кстати, о Спайте. У меня сложилось впечатление, что он игнорирует всех присутствующих, исключая оборотней.
103
Пока прочие рассуждали, я всматривался в лица. Те, кто не ждал наказания, потихоньку начинали маяться. Лишь присутствие чародея удерживало их от решительных действий.
Попытаю-ка в очередной раз счастья с Дженордом.
– Тебя подставили, Джеррис. И не только они. – Я указал на оборотней. – Ты ни в чем не виноват. Откуда тебе было знать, что они – не-люди, хоть ты с ними и сталкивался в Кантарде?
Физиономия Дженорда оставалась маской равнодушия, которую он напялил, едва переступив порог.
Я опустился на колено.
– Послушай, парень, я тебе не просто так все это излагаю. Тебя повесят не за глупость, а за упрямство. Кто снова собрал Волков? Кто втравил вас в эту заварушку? Чью задницу ты прикрываешь? По-твоему, он знает что-то о Драконах, а?
Нам обоим – и мне, и Дженорду – было известно, что на деле Волков никто не распускал, но мы играли по правилам.
– Кто выбрал целью Вейдеров? И почему?
Дженорд молчал, как рыба, зато его дружки-приятели оказались не столь упертыми. Они быстренько смекнули, что никто не собирается заставлять их бросаться на собственные мечи. Значит, есть возможность выпутаться. Если признать, что обманулись…
– Ребята, вы ведь никого не убивали, так? Кроме Ланса, конечно. – От этого прискорбного факта Дженорду не отмазаться.
Джеррис продолжал молчать. Осел, честное слово! Он верил, что страдает за правое дело. Такое рвение – и втуне пропадает!
– Нет, мы никого не убивали, – робко подтвердил один из Волков. Напряжение, витавшее в воздухе вокруг нас, немедленно ослабло. Гости стали подбираться поближе, рассчитывая услышать что-нибудь интересненькое.
Дженорд попытался испепелить своего товарища взглядом. Но все прочие Волки его не поддержали, тем более, что заговоривший со мной, судя по повадкам, был у них за старшего.
– Мы виноваты только в том, что служили нашему движению и карентийской короне! – заявил он и гордо вскинул голову. Его взгляд скользнул по балкону, выискивая Норт-Энглиша. Похоже, Волки наконец сообразили, что их снова кинули.
– Объясни поподробнее, ладно? – Я оглядел залу, потом посмотрел вверх, на люстру. Злодейская пернатая тварь уставилась на меня в ответ. Отлично. А как там бочка? По-моему, появилась некая зацепка, осталось ее ухватить и… – А ну, брысь оттуда! – Трейл, Стори и Шейл бочком-бочком вновь подобрались к огромной бочке и пытались выяснить, как же ее откупорить. Зато Квипо Трим прочно уселась возле бочонка с «Вейдеровским темным» и никуда соваться не собиралась. Мало того, она о чем-то шепталась с Торнадой, которая тоже прихлебывала пиво, вместо того чтобы следить за Синдж.
Какое пиво вкуснее всего на свете? Правильно, дармовое.
Могу предположить, дамы обсуждают Гаррета.
Я зарычал сквозь зубы. Не хватало еще, чтоб Торнада нализалась. Когда она выпьет, у нее пропадает всякое понятие о приличиях.
Попка-Дурак сорвался с люстры и ринулся вниз. Гости, как один, пригнулись. Послышались проклятия. Попугай сел на руку Торнаде в тот самый миг, когда она поднесла кружку к губам. Пиво выплеснулось на пол. Торнада злобно посмотрела на меня. Я кивнул на Дотса: мол, это он мне попугая подарил, с него и спрашивай. Попка-Дурак снова взмыл в воздух, пронесся над толпой и опять взгромоздился на люстру. Я прожег взглядом Торнаду, потянувшуюся было за новой кружкой. Кажется, до нее дошло. Вопрос, надолго ли.
На балконе к Аликс и Тинни присоединились Белинда с Никс. Должно быть, их позвал то ли Макс, то ли Манвил Гилби. Они окружили Норт-Энглиша и заставили его подойти к перилам, чтобы он был виден всем. Еще бы Таму Монтецуму сюда, и вот вам сборище очаровательных ведьмочек, чтобы не сказать бесовочек.
А где, кстати, племянница Маренго? Среди гостей ее точно нет. И, если подумать, я не видел ее с тех самых пор, как она вошла в залу вместе с дядюшкой.
Волк между тем продолжал:
– Нас предупредили, что распускают только для вида. Чтоб этот козел Теверли угомонился. – Казалось, взгляд Волка непременно должен просверлить дыру в Маренго Норт-Энглише. К дамам на балконе подошли Макс и Гилби; папаша Вейдер печально качал головой, посматривая на доблестного Маренго. – Нам сказали, что мы уходим в подполье, но делать будем то, к чему готовились. Некоторым велели устроиться на работу в городе, в богатые семьи. Другим приказали вступить в шайку Теверли, чтоб следить за ним изнутри. Третьим – войти в прочие сообщества и приглядывать за ними. Мы согласились, потому как с самого начала готовились к чему-то этакому.
Я покосился на Норт-Энглиша. Что ж, очень, очень на него похоже.
– Неправда! – возопил он с балкона. – Я распустил Волков! Мы с Теверли оба считали, что они неуправляемы. И время подтвердило нашу правоту, разве нет? – Однако глазки у него бегали, и он по-прежнему избегал поворачиваться лицом к чародею.
Волк попросту отмахнулся от обвинений Маренго:
– Вы каждый день нам что-нибудь поручали. А в последние месяцы посылали весточки по три-четыре раза на дню. Да что там, вы за каждым нашим вздохом следили!
Я ничуть не сомневался в том, что Волк говорит правду – как он ее понимает.
Он сказал: «посылали весточки». А я уже упоминал о таланте оборотней: они сообщали карентийцам именно то, что те хотели услышать. Вот и этому Волку скормили байку, которую он с превеликим удовольствием скушал.
Норт-Энглиш явно растерялся. Может, он тоже говорит правду – свою правду?
– «Клич» разваливался, – не унимался Волк. – Потому срочно требовалось как можно больше денег, чтоб удержать людей. Две или две с половиной недели назад, только мы с Черными Драконами сошлись, нам сообщили, что готовится захват пивоварни Вейдера. А мы и сами к тому подготовку вели, уже давно, – так, на всякий случай. Драконы стали окучивать рабочих, зазывали их от нашего имени. Тяжко приходилось, времени не хватало, вы-то все нас на сборища созывали. – Норт-Энглиш отчаянно замотал головой, по-моему, вполне искренне. Должно быть, Волк это почувствовал: его лицо приобрело озадаченное выражение.
– Да я с тобой и трех слов за последний год не сказал! – воскликнул Маренго. – Любой подтвердит!
– Где уж вам! Вы все от Теверли прятались. А как…
Громко пискнула Пулар Синдж. Взревел Тарп. Закричал Плеймет. Рыкнул Сардж. Завизжал Попка-Дурак. В моем ухе прозвучал колдовской шепот: «Берегись!», а в голове раздалось: «Осторожно!». Со стороны столовой донесся чудовищный треск. За ним – истошные вопли.
Мгновение спустя моему взгляду предстало чудище, более всего смахивавшее на первого урода среди троллей. Когти как сабли. Клыки, как у саблезубых, что сверху, что снизу. Из пасти воняло так, что хоть стой хоть падай. И направлялось чудище прямо ко мне, расшвыривая тех, кто попадался ему на пути.
В зале не нашлось ни единого героя. Куда ни глянь, всюду виднелись только пятки: народ улепетывал со всей прытью, на какую был способен. Моим побуждением было последовать примеру остальных. И я в кои-то веки послушался.
– Вниз! – рявкнул голос у меня в ухе. «Вниз!» – повторил голос у меня в голове. Гаррет у нас умница, намеки с полуслова понимает. Я бросился на пол и вцепился в каменную плиту с такой силой, словно боги объявили, что отменяют силу тяжести.
Чвак! Будто кто-то шлепнул по кирпичной стене широкой и мокрой доской. Или швырнул на раскаленную сковородку кусок грудинки. Чудище завизжало громче всех, кто вопил до сих пор, скукожилось и повалилось навзничь, попеременно меняя обличье, пока не превратилось в уродца вроде тех, каких мы видели на пивоварне Лампа.
По зале раскатился голос чародея:
– Не приближайтесь! Он не мертв, только оглушен. – Тварь завозилась, обретая человеческий облик. По всей видимости, у юных оборотней имелось некое исходное обличье, к которому они машинально возвращались, когда не могли более поддерживать избранную личину.
Те оборотни, что сидели на скамье, тихонько зароптали. Я ощутил их отчаяние – возможно, потому, что привык к мысленным контактам с Покойником.
Тварь слегка очухалась: одна лапа ее неимоверно вытянулась, на одном из пальцев вырос исполинский, загнутый и острый, как серп, коготь. И попытался воткнуться в меня. То ли я такой ловкий, то ли оборотень неуклюжий… В общем, я увернулся, а он промахнулся.
Чвак! Шмяк! Снова зашипела грудинка. Оборотня подкинуло вверх, он что-то вякнул – и рухнул на пол в позе человека со сломанным позвоночником.
– Пожалуй, пора отступить, – сказал я Морли.
– Умный мальчик. Я составлю тебе компанию.
Я вдруг заметил, что он смотрит вовсе не на оборотня.
– Ты куда пялишься?
– Да так. – Тон был знакомый и означал приблизительно следующее: «Есть у меня одна мысль, ее проверить не мешает». Я огляделся.
Блок с Релвеем расставляли своих подчиненных у каждой двери. Тинни и остальные девицы по-прежнему находились на балконе. Маренго куда-то испарился, зато к дамам присоединились два верзилы-грузчика. Макс, Гилби и Тай стояли у подножия лестницы и озабоченно поглядывали на оборотня – а ну как ему вздумается перенести внимание на кого-то из гостей женского пола. Признаться, я и сам был бы не прочь отвлечься…
Ладно, дело прежде всего. Я подковылял к Дженорду, морщась от боли в ноге, которую ушиб, когда падал на пол.
– И теперь тебе нечего мне сказать?
Судя по всему, он вознамерился молчать до скончания времен.
– Дураком родился, дураком и помрешь… Ну что еще?
На сей раз громыхнуло в кухне. Я узнал голос Нейрсы Бинтор, весьма чем-то раздраженной. Неужто Синдж?.. Нет, вон она, у двери в столовую, в двух шагах от Релвея: дрожит, как осиновый лист, на меня посматривает, будто прощения просит, что вовремя оборотня не засекла.
Продолжая оглядываться, Морли спросил:
– Хочешь плохую новость?
– Нет. Хорошую хочу, для разнообразия. Ну?
– Садлер с Краском удрали.
Бац!
– Это у тебя шутки такие?
Место на скамье и вправду пустовало, только кандалы валялись. Как они ухитрились? Конечно, все вытаращились на оборотня, но… Я ринулся к Релвею.
– Объясни мне, пожалуйста, как Садлер и Краск могли исчезнуть на глазах у сотни человек.
– Что? Никак не могли! Ключ у меня… – Рука, тщетно пошарив в кармане, выскользнула наружу. – Ничего не понимаю. – Впервые в жизни я видел растерянного Релвея. Поучительное зрелище. – Кто-то залез ко мне в карман. – Он зарычал на подчиненных, запамятовав на мгновение, что не собирался являть себя публике.
Я направился к Пулар Синдж.
– Ты молодец, Синдж. Не расстраивайся, всюду поспеть невозможно. Оборотни поняли, что ты их унюхиваешь, и старались тебе не попадаться, только и всего. С тобой все в порядке? Работать можешь? Боюсь, снова придется выслеживать тех двух злыдней…
– Не придется, – сказал у меня из-за спины Морли. – Она их отпустила, чтобы ловушку захлопнуть.
Чего? В этот миг опять раздался чвак и опять зашипела грудинка. Те, чьей обязанностью было следить за оборотнем, отвлеклись и дружно уставились на меня. А оборотень словно того и ждал. Он вскочил и кинулся к своим родичам, на бегу превращая лапы в громадные ножницы, способные резать серебро. Похоже, чары ослабели. Понадобилось два залпа, чтоб утихомирить этого шустрика.
Попытаю-ка в очередной раз счастья с Дженордом.
– Тебя подставили, Джеррис. И не только они. – Я указал на оборотней. – Ты ни в чем не виноват. Откуда тебе было знать, что они – не-люди, хоть ты с ними и сталкивался в Кантарде?
Физиономия Дженорда оставалась маской равнодушия, которую он напялил, едва переступив порог.
Я опустился на колено.
– Послушай, парень, я тебе не просто так все это излагаю. Тебя повесят не за глупость, а за упрямство. Кто снова собрал Волков? Кто втравил вас в эту заварушку? Чью задницу ты прикрываешь? По-твоему, он знает что-то о Драконах, а?
Нам обоим – и мне, и Дженорду – было известно, что на деле Волков никто не распускал, но мы играли по правилам.
– Кто выбрал целью Вейдеров? И почему?
Дженорд молчал, как рыба, зато его дружки-приятели оказались не столь упертыми. Они быстренько смекнули, что никто не собирается заставлять их бросаться на собственные мечи. Значит, есть возможность выпутаться. Если признать, что обманулись…
– Ребята, вы ведь никого не убивали, так? Кроме Ланса, конечно. – От этого прискорбного факта Дженорду не отмазаться.
Джеррис продолжал молчать. Осел, честное слово! Он верил, что страдает за правое дело. Такое рвение – и втуне пропадает!
– Нет, мы никого не убивали, – робко подтвердил один из Волков. Напряжение, витавшее в воздухе вокруг нас, немедленно ослабло. Гости стали подбираться поближе, рассчитывая услышать что-нибудь интересненькое.
Дженорд попытался испепелить своего товарища взглядом. Но все прочие Волки его не поддержали, тем более, что заговоривший со мной, судя по повадкам, был у них за старшего.
– Мы виноваты только в том, что служили нашему движению и карентийской короне! – заявил он и гордо вскинул голову. Его взгляд скользнул по балкону, выискивая Норт-Энглиша. Похоже, Волки наконец сообразили, что их снова кинули.
– Объясни поподробнее, ладно? – Я оглядел залу, потом посмотрел вверх, на люстру. Злодейская пернатая тварь уставилась на меня в ответ. Отлично. А как там бочка? По-моему, появилась некая зацепка, осталось ее ухватить и… – А ну, брысь оттуда! – Трейл, Стори и Шейл бочком-бочком вновь подобрались к огромной бочке и пытались выяснить, как же ее откупорить. Зато Квипо Трим прочно уселась возле бочонка с «Вейдеровским темным» и никуда соваться не собиралась. Мало того, она о чем-то шепталась с Торнадой, которая тоже прихлебывала пиво, вместо того чтобы следить за Синдж.
Какое пиво вкуснее всего на свете? Правильно, дармовое.
Могу предположить, дамы обсуждают Гаррета.
Я зарычал сквозь зубы. Не хватало еще, чтоб Торнада нализалась. Когда она выпьет, у нее пропадает всякое понятие о приличиях.
Попка-Дурак сорвался с люстры и ринулся вниз. Гости, как один, пригнулись. Послышались проклятия. Попугай сел на руку Торнаде в тот самый миг, когда она поднесла кружку к губам. Пиво выплеснулось на пол. Торнада злобно посмотрела на меня. Я кивнул на Дотса: мол, это он мне попугая подарил, с него и спрашивай. Попка-Дурак снова взмыл в воздух, пронесся над толпой и опять взгромоздился на люстру. Я прожег взглядом Торнаду, потянувшуюся было за новой кружкой. Кажется, до нее дошло. Вопрос, надолго ли.
На балконе к Аликс и Тинни присоединились Белинда с Никс. Должно быть, их позвал то ли Макс, то ли Манвил Гилби. Они окружили Норт-Энглиша и заставили его подойти к перилам, чтобы он был виден всем. Еще бы Таму Монтецуму сюда, и вот вам сборище очаровательных ведьмочек, чтобы не сказать бесовочек.
А где, кстати, племянница Маренго? Среди гостей ее точно нет. И, если подумать, я не видел ее с тех самых пор, как она вошла в залу вместе с дядюшкой.
Волк между тем продолжал:
– Нас предупредили, что распускают только для вида. Чтоб этот козел Теверли угомонился. – Казалось, взгляд Волка непременно должен просверлить дыру в Маренго Норт-Энглише. К дамам на балконе подошли Макс и Гилби; папаша Вейдер печально качал головой, посматривая на доблестного Маренго. – Нам сказали, что мы уходим в подполье, но делать будем то, к чему готовились. Некоторым велели устроиться на работу в городе, в богатые семьи. Другим приказали вступить в шайку Теверли, чтоб следить за ним изнутри. Третьим – войти в прочие сообщества и приглядывать за ними. Мы согласились, потому как с самого начала готовились к чему-то этакому.
Я покосился на Норт-Энглиша. Что ж, очень, очень на него похоже.
– Неправда! – возопил он с балкона. – Я распустил Волков! Мы с Теверли оба считали, что они неуправляемы. И время подтвердило нашу правоту, разве нет? – Однако глазки у него бегали, и он по-прежнему избегал поворачиваться лицом к чародею.
Волк попросту отмахнулся от обвинений Маренго:
– Вы каждый день нам что-нибудь поручали. А в последние месяцы посылали весточки по три-четыре раза на дню. Да что там, вы за каждым нашим вздохом следили!
Я ничуть не сомневался в том, что Волк говорит правду – как он ее понимает.
Он сказал: «посылали весточки». А я уже упоминал о таланте оборотней: они сообщали карентийцам именно то, что те хотели услышать. Вот и этому Волку скормили байку, которую он с превеликим удовольствием скушал.
Норт-Энглиш явно растерялся. Может, он тоже говорит правду – свою правду?
– «Клич» разваливался, – не унимался Волк. – Потому срочно требовалось как можно больше денег, чтоб удержать людей. Две или две с половиной недели назад, только мы с Черными Драконами сошлись, нам сообщили, что готовится захват пивоварни Вейдера. А мы и сами к тому подготовку вели, уже давно, – так, на всякий случай. Драконы стали окучивать рабочих, зазывали их от нашего имени. Тяжко приходилось, времени не хватало, вы-то все нас на сборища созывали. – Норт-Энглиш отчаянно замотал головой, по-моему, вполне искренне. Должно быть, Волк это почувствовал: его лицо приобрело озадаченное выражение.
– Да я с тобой и трех слов за последний год не сказал! – воскликнул Маренго. – Любой подтвердит!
– Где уж вам! Вы все от Теверли прятались. А как…
Громко пискнула Пулар Синдж. Взревел Тарп. Закричал Плеймет. Рыкнул Сардж. Завизжал Попка-Дурак. В моем ухе прозвучал колдовской шепот: «Берегись!», а в голове раздалось: «Осторожно!». Со стороны столовой донесся чудовищный треск. За ним – истошные вопли.
Мгновение спустя моему взгляду предстало чудище, более всего смахивавшее на первого урода среди троллей. Когти как сабли. Клыки, как у саблезубых, что сверху, что снизу. Из пасти воняло так, что хоть стой хоть падай. И направлялось чудище прямо ко мне, расшвыривая тех, кто попадался ему на пути.
В зале не нашлось ни единого героя. Куда ни глянь, всюду виднелись только пятки: народ улепетывал со всей прытью, на какую был способен. Моим побуждением было последовать примеру остальных. И я в кои-то веки послушался.
– Вниз! – рявкнул голос у меня в ухе. «Вниз!» – повторил голос у меня в голове. Гаррет у нас умница, намеки с полуслова понимает. Я бросился на пол и вцепился в каменную плиту с такой силой, словно боги объявили, что отменяют силу тяжести.
Чвак! Будто кто-то шлепнул по кирпичной стене широкой и мокрой доской. Или швырнул на раскаленную сковородку кусок грудинки. Чудище завизжало громче всех, кто вопил до сих пор, скукожилось и повалилось навзничь, попеременно меняя обличье, пока не превратилось в уродца вроде тех, каких мы видели на пивоварне Лампа.
По зале раскатился голос чародея:
– Не приближайтесь! Он не мертв, только оглушен. – Тварь завозилась, обретая человеческий облик. По всей видимости, у юных оборотней имелось некое исходное обличье, к которому они машинально возвращались, когда не могли более поддерживать избранную личину.
Те оборотни, что сидели на скамье, тихонько зароптали. Я ощутил их отчаяние – возможно, потому, что привык к мысленным контактам с Покойником.
Тварь слегка очухалась: одна лапа ее неимоверно вытянулась, на одном из пальцев вырос исполинский, загнутый и острый, как серп, коготь. И попытался воткнуться в меня. То ли я такой ловкий, то ли оборотень неуклюжий… В общем, я увернулся, а он промахнулся.
Чвак! Шмяк! Снова зашипела грудинка. Оборотня подкинуло вверх, он что-то вякнул – и рухнул на пол в позе человека со сломанным позвоночником.
– Пожалуй, пора отступить, – сказал я Морли.
– Умный мальчик. Я составлю тебе компанию.
Я вдруг заметил, что он смотрит вовсе не на оборотня.
– Ты куда пялишься?
– Да так. – Тон был знакомый и означал приблизительно следующее: «Есть у меня одна мысль, ее проверить не мешает». Я огляделся.
Блок с Релвеем расставляли своих подчиненных у каждой двери. Тинни и остальные девицы по-прежнему находились на балконе. Маренго куда-то испарился, зато к дамам присоединились два верзилы-грузчика. Макс, Гилби и Тай стояли у подножия лестницы и озабоченно поглядывали на оборотня – а ну как ему вздумается перенести внимание на кого-то из гостей женского пола. Признаться, я и сам был бы не прочь отвлечься…
Ладно, дело прежде всего. Я подковылял к Дженорду, морщась от боли в ноге, которую ушиб, когда падал на пол.
– И теперь тебе нечего мне сказать?
Судя по всему, он вознамерился молчать до скончания времен.
– Дураком родился, дураком и помрешь… Ну что еще?
На сей раз громыхнуло в кухне. Я узнал голос Нейрсы Бинтор, весьма чем-то раздраженной. Неужто Синдж?.. Нет, вон она, у двери в столовую, в двух шагах от Релвея: дрожит, как осиновый лист, на меня посматривает, будто прощения просит, что вовремя оборотня не засекла.
Продолжая оглядываться, Морли спросил:
– Хочешь плохую новость?
– Нет. Хорошую хочу, для разнообразия. Ну?
– Садлер с Краском удрали.
Бац!
– Это у тебя шутки такие?
Место на скамье и вправду пустовало, только кандалы валялись. Как они ухитрились? Конечно, все вытаращились на оборотня, но… Я ринулся к Релвею.
– Объясни мне, пожалуйста, как Садлер и Краск могли исчезнуть на глазах у сотни человек.
– Что? Никак не могли! Ключ у меня… – Рука, тщетно пошарив в кармане, выскользнула наружу. – Ничего не понимаю. – Впервые в жизни я видел растерянного Релвея. Поучительное зрелище. – Кто-то залез ко мне в карман. – Он зарычал на подчиненных, запамятовав на мгновение, что не собирался являть себя публике.
Я направился к Пулар Синдж.
– Ты молодец, Синдж. Не расстраивайся, всюду поспеть невозможно. Оборотни поняли, что ты их унюхиваешь, и старались тебе не попадаться, только и всего. С тобой все в порядке? Работать можешь? Боюсь, снова придется выслеживать тех двух злыдней…
– Не придется, – сказал у меня из-за спины Морли. – Она их отпустила, чтобы ловушку захлопнуть.
Чего? В этот миг опять раздался чвак и опять зашипела грудинка. Те, чьей обязанностью было следить за оборотнем, отвлеклись и дружно уставились на меня. А оборотень словно того и ждал. Он вскочил и кинулся к своим родичам, на бегу превращая лапы в громадные ножницы, способные резать серебро. Похоже, чары ослабели. Понадобилось два залпа, чтоб утихомирить этого шустрика.