Кук Робин. Мозг

   Но она не ушла. Чтобы записаться на прием, ей пришлось проявить большое мужество, и теперь она заставляла себя довести начатое дело до конца. Поэтому она села на пластиковый, в грязных разводах, стул в зале ожидания и стала ждать.
   Стрелки настенных часов двигались мучительно медленно, и через пятнадцать минут Кристин почувствовала, что у нее вспотели ладони. Она ощущала все более сильное возбуждение и подумала, не заболевает ли. В небольшом зале ожидания сидели еще шесть женщин, и все они казались спокойными — это только усиливало беспокойство Кристин. Она не любила думать о своем внутреннем устройстве, а посещение гинеколога грубо и неприятно погружало ее в эту сферу.
   Кристин взяла истрепанный журнал и попыталась отвлечься.
   Безуспешно. Почти каждое объявление наводило на мысль о приближающемся тяжелом испытании. Потом ей попалось фото мужчины и женщины, и ее стала терзать новая забота: через сколько времени после сношения во влагалище можно обнаружить сперму? Два дня назад Кристин встречалась со своим приятелем, старшекурсником Томасом Хьюроном, и они провели ночь вместе.
   Кристин представила, какое это будет унизительное ощущение, если доктор догадается.
   Именно из-за связи с Томасом Кристин решила пойти на прием в клинику. Они регулярно встречались с прошлой осени. Когда их связь окрепла, Кристин стала сознавать, что попытки угадать, когда «это» безопасно, от зачатия не гарантируют. Томас отказывался от всякой ответственности и постоянно побуждал Кристин к более частым контактам. Она обратилась в студенческую аптеку за противозачаточными таблетками, но ей сказали, что сначала нужно провериться у гинеколога в Медицинском центре. Кристин предпочла бы обратиться к своему прежнему врачу дома, но интимность вопроса делала это невозможным.
   Сделав глубокий вдох, Кристин почувствовала, как сжался ее желудок, а в кишечнике беспокойно заурчало. Не хватало только довести себя до расстройства желудка. Сама эта мысль до смерти ее напугала. Она вновь посмотрела на часы. Только бы не пришлось долго ждать!
   Элен Коэн вызвала Кристин в один из смотровых кабинетов через час двадцать минут. Раздеваясь за небольшой ширмой, она ощущала под ногами холодный линолеум. Всю одежду пришлось повесить на единственный имевшийся крючок. Как было велено, она надела доходивший ей до середины бедра больничный халат с завязками спереди. Взглянув вниз, она отметила, что затвердевшие от холода соски проступают сквозь изношенную ткань халата, как две пуговицы. Может быть, они обмякнут до того как врач ее увидит.
   Выйдя из-за ширмы, Кристин увидела сестру миссис Блэкмен, раскладывавшую инструменты на полотенце. Кристин отвела взгляд, но все же против воли успела увидеть массу сверкающих инструментов, включая влагалищное зеркало и несколько зажимов. От одного только их вида Кристин ощутила слабость.
   — А, очень хорошо, — сказала миссис Блэкмен. — Вы проворны, и мы это ценим. Давайте! — Миссис Блэкмен похлопала по креслу для обследования. — Забирайтесь сюда. Доктор сейчас будет. — Ногой она пододвинула небольшой табурет к нужному месту.
   Придерживая обеими руками тонкий халат, Кристин направилась к креслу. Благодаря выступающим металлическим скобам на одном конце оно напоминало какое-то средневековое орудие пытки. Встав на табурет, она уселась лицом к сестре.
   Затем миссис Блэкмен заполнила подробную карту, и тщательность этой работы поразила Кристин. Никто и никогда не брал на себя такой капитальный труд, включающий детальное исследование истории семьи Кристин.
   Впервые увидев миссис Блэкмен, Кристин чувствовала себя скованно, опасаясь, что сестра окажется холодной и жесткой, как можно предположить по ее виду.
   Но во время заполнения карты миссис Блэкмен была так любезна и проявляла такой интерес к Кристин как к человеку, что та начала расслабляться.
   Единственными достойными внимания симптомами, которые миссис Блэкмен записала, были умеренные выделения, отмеченные Кристин в последние несколько месяцев, и изредка пятнышки в межменструальный период, которые случались, сколько Кристин себя помнила.
   — Ну, хорошо, подготовимся к приходу доктора, — сказала миссис Блэкмен, откладывая карту. — Теперь ложитесь, ноги — в эти скобы.
   Кристин повиновалась, тщетно пытаясь удерживать вместе полы халата. Это было невозможно, и она опять стала утрачивать самообладание. От металлических скоб исходил ледяной холод, вызывавший дрожь по всему ее телу.
   Миссис Блэкмен встряхнула свежевыстиранную простыню и накинула ее на Кристин. Приподняв край, миссис Блэкмен заглянула под простыню. Кристин почти физически ощутила взгляд сестры на своей промежности.
   — О'кей, — проговорила миссис Блэкмен, — подвиньтесь ближе сюда.
   Опираясь тазом, Кристин в несколько приемов сдвинулась вниз.
   Миссис Блэкмен, все еще глядевшая под простыню, осталась недовольна. — Еще немного.
   Кристин подвинулась и почувствовала, что ягодицы наполовину выступают за край.
   — Отлично, — отметила миссис Блэкмен, — теперь расслабьтесь, пока не придет доктор Харпер.
   — Расслабиться! — думала Кристин. Как она может расслабиться? Она чувствовала себя, как кусок мяса на прилавке в ожидании покупателей. Позади нее было расположено окно, и тот факт, что занавеска на нем была не совсем закрыта, неимоверно ее беспокоил.
   Дверь смотрового кабинета без стука открылась и показалась голова госпитального курьера. Его интересовали пробы крови, которые нужно отнести в лабораторию. Миссис Блэкмен сказала, что покажет их, и исчезла.
   Кристин была оставлена одна в стерильной атмосфере, заполненной асептическим запахом спирта. Она прикрыла глаза и стала глубоко дышать.
   Самое ужасное — ожидание.
   Открылась другая дверь. Кристин подняла голову, ожидая увидеть доктора, но вместо него увидела регистратора — та спросила, где миссис Блэкмен. Кристин только покачала головой. Регистратор ушла, хлопнув дверью.
   Кристин снова опустила голову и прикрыла глаза. Так она долго не выдержит.
   В тот самый момент, когда Кристин уже собиралась подняться и уйти, дверь открылась и не спеша вошел доктор.
   — Привет, дорогая, я доктор Дэвид Харпер. Как мы себя чувствуем?
   — Хорошо, — проговорила Кристин нетвердо. Доктор Дэвид Харпер был не таким, как Кристин ожидала. Для доктора он казался слишком молодым. Лицо его выглядело мальчишески нескладным, что резко контрастировало с почти лысой головой. Брови были столь густыми, что казались ненастоящими.
   Доктор Харпер прошел к небольшой раковине и быстро вымыл руки. — Вы студентка университета? — поинтересовался он, читая ее карту.
   — Да, — ответила Кристин.
   — Что вы изучаете?
   — Искусство. — Она понимала, что доктор Харпер говорит это просто для порядка, но это неважно. Разговор был облегчением после бесконечного ожидания.
   — Искусство — как это прекрасно, — произнес доктор Харпер безразлично. Вытерев руки, он разорвал пакет с резиновыми перчатками. Перед лицом Кристин он всунул в них руки, громко щелкнул ими на запястьях, потом поочередно поправил каждый палец. Все это делалось тщательно, ритуальным образом. Кристин заметила, что доктор Харпер весь зарос волосами, за исключением темени. Сквозь прозрачную резину шерсть на кистях его рук выглядела вульгарно.
   Обходя кресло, он спросил Кристин об умеренных выделениях и редких пятнышках. Судя по всему, симптомы эти не произвели на него впечатления. Не тратя больше времени, он присел на низкий табурет, исчезнув из поля зрения Кристин. Она испытала паническое чувство, когда был поднят нижний край простыни.
   — Отлично, — произнес доктор Харпер небрежно. — Теперь попрошу соскользнуть сюда ко мне.
   Пока Кристин смещалась еще дальше вниз, дверь смотровой комнаты открылась и вошла миссис Блэкмен. Кристин была ей рада. Она ощущала, что ноги ей раздвигают до предела. Это был предел обнаженности и незащищенности.
   — Дайте зеркало Грейвза, — попросил Харпер миссис Блэкмен.
   Кристин не могла видеть происходящего, но слышала звонкий стук металла о металл, и от этого у нее все внутри замирало.
   — О'кей. Теперь расслабьтесь.
   Прежде чем она могла среагировать, одетый в перчатку палец раздвинул губы ее влагалища и мышцы ее бедер рефлекторно сократились. Затем она почувствовала холодное вторжение металлического зеркала.
   — Ну-ну, расслабьтесь. Когда у вас последний раз брали мазок?
   Кристин потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что вопрос обращен к ней. — Около года назад. — Было чувство распирания.
   Доктор Харпер молчал. Кристин не имела ни малейшего представления о том, что происходит. Зеркало было внутри нее, и она испытывала такой ужас, что не могла пошевелить ни одним мускулом. Почему это так долго?
   Зеркало немного подвинулось, и она услышала бормотание доктора. Что-то у нее не так? Подняв голову, Кристин увидела, что он на нее даже не смотрит.
   Доктор отвернулся и склонился над небольшим столиком, делая что-то такое, что требовало участия обеих рук. Миссис Блэкмен кивала и говорила шепотом.
   Опустив голову, Кристин желала только, чтобы он поторопился и вынул зеркало. Потом она почувствовала, что оно шевелится, а затем было странное холодное ощущение в животе.
   — О'кей, — произнес доктор Харпер, наконец. Зеркало было вынуто так же быстро, как и вставлено, и лишь с моментальным ощущением боли.
   Кристин с облегчением вздохнула, но это был еще не весь осмотр.
   — Яичники у вас в порядке, — произнес в заключение доктор Харпер, стягивая испачканные перчатки и бросая их в ведро с крышкой.
   — Я рада, — ответила Кристин, больше имея в виду завершение процедуры.
   После недолгого исследования грудей доктор Харпер сообщил, что она может одеваться. Он действовал быстро и сосредоточенно. Кристин зашла за ширму и задвинула занавеску. Она старалась одеться как можно скорее, боясь, что доктор уйдет до того, как она с ним поговорит. Выходя из-за ширмы, она еще застегивала блузку. И как раз вовремя — доктор Харпер уже кончал заполнять ее карту.
   — Доктор Харпер, — начала Кристин, — я хотела спросить о противозачаточных средствах.
   — Что вас интересует?
   — Какими средствами мне лучше пользоваться?
   Доктор Харпер пожал плечами. — У каждого средства есть свои достоинства и недостатки. Что касается вас, то я не вижу каких-либо противопоказаний к использованию любого из них. Это вопрос личного выбора.
   Поговорите об этом с миссис Блэкмен.
   Кристин кивнула. У нее были еще вопросы, но из-за резкого ответа доктора Харпера она почувствовала смущение.
   — Результаты вашего обследования, — продолжил доктор Харпер, убирая ручку в карман пиджака и вставая, — в основном нормальны. Я отметил небольшую эрозию шейки, которой и могут объясняться незначительные выделения. Это несущественно. Возможно, следует проверить через пару месяцев.
   — А что такое эрозия? — поинтересовалась Кристин. Она не была уверена, что хочет это знать.
   — Это просто участок, лишенный обычных эпителиальных клеток. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?
   Видно было, что доктор Харпер спешит закончить прием. Кристин колебалась.
   Ну что ж, меня ждут другие пациенты, — сказал доктор Харпер быстро. — Если вам нужна еще информация о противозачаточных средствах, спросите миссис Блэкмен. Она дает очень хорошие советы. Да, еще, после исследования у вас может быть небольшое кровотечение, но пусть оно вас не беспокоит. Жду вас через пару месяцев. — Улыбнувшись в завершение и мимолетно погладив Кристин по голове, доктор Харпер вышел.
   Почти сразу открылась дверь и заглянула миссис Блэкмен. Похоже, она удивилась, что доктор ушел. — Быстро он, — отметила миссис Блэкмен, беря карту. — Пойдемте в лабораторию, закончим, и я вас отпущу.
   Кристин последовала за миссис Блэкмен в другую комнату с двумя гинекологическими креслами и длинными столами, уставленными всякого рода медицинскими принадлежностями, включая микроскоп. У дальней стены стоял застекленный шкаф, полный разных зловещего вида устройств. Рядом с ним висела таблица для проверки зрения. Кристин обратила на нее внимание только потому, что это была одна из тех таблиц, которые заполнены исключительно буквой "Е".
   — Вы очки носите? — спросила миссис Блэкмен.
   — Нет.
   — Хорошо. Теперь лягте, я возьму кровь на анализ.
   Кристин исполнила указание. — Я чувствую небольшую слабость, когда берут кровь.
   — Это обычное дело. Поэтому мы и просим лечь.
   Кристин отвела глаза, чтобы не видеть иглы. Миссис Блэкмен проделала все очень быстро, затем измерила Кристин кровяное давление и пульс. После этого она затемнила окно и проверила зрение.
   Кристин попыталась обсудить с миссис Блэкмен противозачаточные средства, но, только закончив все положенные дела, та ответила на ее вопросы. А затем она просто адресовала Кристин в университетский Центр планирования семьи, сказав, что теперь, после гинекологического обследования, никаких проблем у нее там не будет. В связи с эрозией миссис Блэкмен сделала небольшой пояснительный рисунок. В завершение она записала телефон Кристин и сказала, что ей позвонят, если что-то будет не так в результатах обследования.
   С большим облегчение Кристин поспешила к выходу. Наконец все кончено. После испытанного напряжения она решила пропустить дневные занятия. Дойдя до центра клиники гинекологии, Кэтрин несколько растерялась, не зная, куда идти. Обернувшись, она поискала указатель лифтов. Его удалось обнаружить на стене ближайшего коридора. Но в тот момент, когда его изображение попало на сетчатку ее глаз, произошло что-то странное с мозгом Кристин. Она испытала странное ощущение и легкое головокружение, а затем почувствовала отвратительный запах. Она не могла его определить, хотя он был странно знаком.
   Предчувствуя неладное, Кристин постаралась не обращать внимания на эти симптомы и стала проталкиваться по многолюдному коридору. Необходимо выбраться из госпиталя. Но головокружение усиливалось и коридор закружился перед глазами. Ухватившись для устойчивости за дверной косяк, Кристин прикрыла глаза. Ощущение кружения прекратилось. Сначала она боялась открывать глаза, опасаясь повторения симптомов, потом открыла, но постепенно. Слава Богу, головокружения больше не было, и через несколько секунд она была в состоянии отпустить косяк.
   Не успела она сделать первый шаг, как почувствовала на плече руку и в страхе отшатнулась. К ее облегчению, это оказался доктор Харпер.
   — Вам нехорошо?
   — Все в порядке, — быстро ответила она, стесняясь говорить о своих симптомах.
   — Вы уверены?
   Кристин кивнула и для большей убедительности высвободила руку из руки Харпера.
   — Тогда извините за беспокойство, — произнес доктор Харпер и пошел к другому концу зала.
   На глазах Кристин он скрылся в толпе. Она вздохнула и на ватных ногах двинулась в направлении лифтов.

Глава 6

   Мартин оставил кабинет ангиографии, как только убедился, что стажер владеет ситуацией и катетер выведен из артерии пациента. Он быстро двинулся по коридору. Подходя к своему кабинету, он рассчитывал, что Хелен ушла на ленч, но, когда прошел последний поворот, она его увидела и по-кошачьи бросилась за ним, держа вечно не иссякающую кипу срочных сообщений.
   Филипс не то чтобы действительно не хотел ее видеть, просто он знал, что у нее припасены самые разнообразные плохие новости.
   — Второй кабинет ангиографии опять не работает, — выпалила она, как только завладела его вниманием. — Дело не в самом рентгеновском аппарате, а в устройстве перемещения пленки.
   Филипс кивнул и повесил свой освинцованный фартук. Он знал о неполадке и рассчитывал, что Хелен уже позвонила в компанию, с которой был договор на обслуживание. Взглянув на печатающее устройство, он увидел целую страницу компьютерного сообщения.
   — Кроме того, возникла проблема с Клер О'Брайен и Джозефом Аббоданца, — сообщила Хелен. Клер и Джозефа, лаборантов Нейрорадиологии, они тренировали уже несколько лет.
   — Что за проблема?
   — Они решили пожениться.
   — Вот как, — засмеялся Филипс. — И что, они совершали недопустимые действия в темной комнате?
   Нет! — отрезала Хелен. — Они решили пожениться в июне и потом уехать на все лето в путешествие по Европе.
   — На все лето! — воскликнул Филипс. — Это невозможно! Дать им обоим двухнедельный отпуск одновременно и то будет трудно. Надеюсь, вы им это сказали.
   — Конечно, сказала. А они отвечают, что им все равно. Они собираются это сделать, даже если их за это уволят.
   — Боже, — простонал Филипс, хватаясь за голову. Он-то знал, что со своей квалификацией Клер и Джозеф могут получить работу в любом крупном медицинском центре.
   — И еще, — продолжала Хелен. — Звонил декан медицинского факультета. На прошлой неделе они проголосовали за удвоение количества групп студентов, которые стажируются в Нейрорадиологии. По его словам, прошлогодние студенты при опросе назвали наше отделение в числе наиболее предпочтительных.
   Филипс закрыл глаза и стал тереть виски. Еще больше студентов!
   Только этого не хватало! Боже!
   — И последнее, — сказала Хелен, направляясь к двери. — Мистер Майкл Фергюсон из Администрации сказал, что комнату, которую мы используем для расходуемых материалов, нужно освободить. Она нужна им для общественных служб.
   — А что, позвольте узнать, мы будем делать с материалами?
   — Я задала именно этот вопрос. Он мне ответил, что вам с самого начала было известно, что эта площадь Нейрорадиологии не принадлежит, и что вы что-нибудь придумаете. Ну, а у меня короткий перерыв на ленч. Я скоро вернусь.
   — Хорошо. Приятного аппетита.
   Филипс немного подождал, пока кровяное давление не вернулось к норме. Административные проблемы становятся все невыносимее. Он подошел к печатающему устройству и вынул сообщение.
   РАДИОЛОГ, ЧЕРЕП 1 Марино Лиза Клинические данные: Женщина 21 года в течение одного года страдает эпилепсией лобной доли. Единственная левая боковая проекция выполнена с помощью портативного рентгеновского аппарата. Проекция, видимо, примерно на восемь градусов отличается от строго боковой. В правой лобной зоне имеется большая светлая область, в которой кости отсутствуют. Края зоны острые, что свидетельствует о ятрогенном происхождении. Это впечатление подтверждается наличием области плотной мягкой ткани ниже костного дефекта, что говорит о наличии черепной створки. Вероятнее всего, снимок оперативный. Отмечены многочисленные металлические тела, являющиеся поверхностными электродами.
   Два тонких цилиндрических металлических электрода являются глубинными электродами в лобной доле, расположенными, вероятнее всего, в миндалевидном теле и гиппокампе. Плотность мозга слабо линейно меняется в затылочной, средней теменной и боковой височной долях.
   Заключение: Оперативный снимок с обширным костным дефектом в правой лобной зоне. Множественные поверхностные электроды и два глубинных электрода. Широко распространенные изменения плотности незапрограммированного характера.
   Рекомендации: Для более точного определения характеристик линейных изменений плотности и для локализации глубинных электродов рекомендуются фронтальная и косая проекции, а также компьютерная томограмма.
   Рекомендуется получение ангиографических данных для установления относительного положения глубинных электродов и крупных сосудов.
   Программа просит указать центральному блоку памяти значение линейных изменений плотности.
   Спасибо, просьба выслать чек д-ру фил. Вильяму Майклзу и д-ру мед.
   Мартину Филипсу.
   Филипс не мог поверить прочитанному. Это хорошо, это больше чем хорошо — это потрясающе! А эта юмористическая нотка в конце совсем его поразила. Филипс еще раз просмотрел разделы сообщения. Было чрезвычайно трудно поверить, что это заключение их машины, а не какого-то другого нейрорадиолога. Хотя машина не запрограммирована на краниотомию, она, видимо, способна рассуждать на базе полученной информации и приходить к правильным выводам. А потом эта часть, касающаяся изменения плотности.
   Филипс понятия не имел, что это такое.
   Вынув снимок Лизы Марино из лазерного сканера, Филипс вставил его в статоскоп. Он стал ощущать беспокойство, не увидев упомянутых в распечатке изменений плотности. Возможно, их новая трактовка плотностей, которые с самого начала вызывали затруднения, совершенно неверна. Филипс включил проектор и на экране замелькали снимки; вот ангиограмма Лизы Марино. Он остановил проектор и взял один из прежних боковых снимков черепа. Поместив его рядом с оперативным снимком, он вновь стал искать указанные в распечатке изменения плотности. К его разочарованию, снимок выглядел нормальным.
   Дверь кабинета открылась, и вошла Дениз Зенгер. Филипс улыбнулся, но потом опять вернулся к своему занятию. Сложив вдвое лист бумаги, он вырезал небольшой кусочек. В развернутом листе получилось маленькое отверстие.
   Ну вот, — произнесла Дениз, обхватив его руками, — я вижу, ты занят вырезанием.
   — Наука движется странными и необычными путями. С тех пор как я видел тебя утром, произошло много всего. Майклз доставил наше первое устройство для чтения снимков черепа. Вот первая распечатка.
   Пока Дениз читала распечатку, Филипс приложил лист с отверстием к снимку Лизы Марино в статоскопе. Лист нужен был для того, чтобы устранить все сложные элементы снимка, кроме видимого через отверстие небольшого участка. Мартин старательно всмотрелся в этот небольшой участок. Убрав бумагу, он спросил Дениз, не видит ли она чего-либо необычного. Она не видела. Не видела и тогда, когда он приложил бумагу к снимку, не видела до тех пор, пока он не указал на вытянутые в линию мелкие белые крапинки. И убрав бумагу, они оба видели их, так как теперь знали, что ищут.
   — Что ты думаешь это такое? — спросила Дениз, очень тщательно всматриваясь в снимок.
   — Не имею ни малейшего представления. — Филипс подошел к пульту ввода-вывода и подготовил компьютер ко вводу прежнего снимка Лизы Марино.
   Он рассчитывал, что программа обнаружит то же изменение плотности. Лазерный сканер схватил снимок с той же жадностью, что и прежде. — Но это меня беспокоит, — сказал Филипс. — Он отступил от устройства ввода-вывода, которое деловито затарахтело.
   — Неужели! — воскликнула Дениз, на лицо которой падал бледные свет от статоскопа. — Я считаю, это потрясающе!
   — Вот именно, — согласился Филипс. — В том-то и дело. Получается, что программа может читать снимки лучше, чем ее создатель. Я совсем не замечал этих изменений плотности. Это напоминает мне рассказы о Франкенштейне. — Мартин вдруг рассмеялся.
   — Что такого смешного?
   — Майклз. Похоже, эта штука запрограммирована так, что всякий раз, когда я ей даю для прочтения снимок, она будет мне советовать расслабиться, пока она работает. Первый раз она предложила выпить чашечку кофе. Сейчас она предлагает перекусить.
   — Меня это предложение устраивает. Как насчет обещанного тобой романтического свидания в кафетерии? У меня мало времени, мне нужно возвращаться к томографу.
   — Сию минуту я не могу уйти, — произнес Филипс извиняющимся тоном. — Он помнил, что звал на ленч, и не хотел разочаровывать ее. — Эта вещь меня совершенно взволновала.
   — О'кей. А я пойду проглочу сэндвич. Тебе захватить что-нибудь?
   — Нет, спасибо. Он увидел, что выходной принтер ожил.
   — Я так рада, что твое исследование идет успешно, — сказала она уже у двери. — Я ведь знаю, как это для тебя важно. И она ушла.
   Как только принтер замолчал, Филипс вынул лист. Как и в первый раз, сообщение было очень полным, и, к радости Филипса, компьютер вновь отметил изменение плотности и рекомендовал сделать дополнительные снимки под разными углами, а также еще одну томограмму.
   Откинув голову назад, Филипс от возбуждения завопил и забарабанил по столу. Несколько снимков Лизы Марино выпали из зажимов и соскользнули с экрана. Филипс обернулся и, наклонившись, чтобы их поднять, заметил Хелен Уокер. Она стояла у двери и смотрела на него, как на сумасшедшего.
   — У вас все в порядке, доктор Филипс?
   — Безусловно, — ответил Мартин, поднимая снимки и чувствуя, что лицо его краснеет. — Я в полном порядке. Только немного возбужден. А вы разве не пошли завтракать?
   — Я сходила. И принесла сэндвич, — съем у себя за столом.
   — А как насчет того, чтобы соединить меня с Вильямом Майклзом?
   Хелен кивнула и исчезла. Филипс вновь закрепил снимки. Глядя на мелкие белые крапинки, он раздумывал, что это может означать. На кальций они не похожи и не имеют ориентации, напоминающей кровеносные сосуды.
   Неизвестно, как определить, располагаются ли они в сером веществе или в клеточной зоне — коре, или же находятся в белом веществе волокнистого слоя мозга.
   Зазвонил телефон, Филипс дотянулся и взял трубку. Это был Майклз.