Страница:
— Давайте посмотрим терапию, — предложил Джек.
Глэдис кивнула и нажала несколько кнопок на клавиатуре, заработал принтер, и через несколько минут сестра Дзарелли вручила Джеку стопку листов с текстом. Степлтон просмотрел запись — как и предупреждала Глэдис, список был весьма длинным и содержал массу пунктов — снабженцам Манхэттенского госпиталя не позавидуешь.
Покинув отдел снабжения, Джек спустился на один этаж и проник в лабораторию. Пока в своих поисках он не продвинулся ни на шаг, но сдаваться не собирался. Осталось твердое внутреннее убеждение, что необходимо искать недостающее звено в информации, знать бы только, где его искать.
У уже знакомой секретарши с помощью все того же удостоверения Джек быстро выяснил, как попасть в микробиологическую лабораторию.
Испытывая странное ощущение, Джек шел по безлюдным помещениям лаборатории, с изумлением наблюдая, как без присмотра людей работает хитроумная аппаратура. Степлтон сразу вспомнил, как руководитель лаборатории жаловался ему на нехватку кадров.
За одним из лабораторных столов Джек нашел Ненси Уиггенс — женщина работала с бактериальными культурами.
— Привет, — произнес Джек. — Вы меня помните? Ненси посмотрела на подошедшего Джека и снова наклонилась к чашкам Петри.
— Конечно, — ответила она.
— Вы прекрасно справились с диагнозом чумы во втором случае, — решил польстить Степлтон.
— Это нетрудно, ведь мы подозревали чуму, — ответила Ненси. — Но в третьем случае у нас ничего не вышло.
— Как раз этот случай меня и интересует, — сказал Джек. — Скажите, как выглядит окрашенный по Граму мазок?
— Этим случаем занималась не я, — извинилась Ненси, — а Бет Холдернесс. Хотите поговорить с ней?
— Хочу, — ответил Джек.
Ненси соскользнула со стула и выпорхнула из помещения. Воспользовавшись ее отсутствием, Степлтон осмотрел микробиологический отдел лаборатории. Картина была впечатляющей. Во многих лабораториях, особенно микробиологических, царит настоящий бедлам. Здесь же во всем чувствовался образцовый порядок. Каждое рабочее место буквально сияло чистотой.
— Здравствуйте, Бет — это я!
Джек обернулся и оказался лицом к лицу с улыбающейся двадцатипятилетней красавицей, буквально излучающей заразительную жизнерадостность. Накрученные жесткие волосы торчали в разные стороны, словно заряженные изрядной толикой статического электричества. Из этой густой шапки выглядывало озорное личико.
Джек представился и сразу был очарован естественным поведением и сердечностью Бет. Такой дружелюбной женщины он еще не встречал ни разу в жизни.
— Я прекрасно понимаю, что вы пришли сюда не из простого любопытства. — Бет сразу взяла быка за рога. — Вам, естественно, нужен окрашенный по Граму мазок Сьюзен Хард. Пойдемте, сейчас я его вам покажу.
Схватив Джека за рукав, Бет буквально потащила его в свой бокс. Под объективом ее микроскопа уже лежало стеклышко Сьюзен Хард.
— Присаживайтесь сюда. — Бет показала на вертящийся стул перед микроскопом. — Вам удобно?
— Просто отлично, — Джек. Он приник к окуляру и несколько мгновений адаптировался к освещенному кружку перед глазами. Привыкнув, Степлтон разглядел светлое поле, усеянное окрашенными в красноватый цвет палочками.
— Посмотрите, насколько полиморфны микробы, — раздался рядом мужской голос.
Джек оторвался от окуляров и поднял голову. В боксе незаметно появился Ричард — он стоял слева, почти касаясь Джека.
— Я не хотел вам мешать, — начал оправдываться Джек.
— Вы ничуть нам не мешаете, — остановил его Ричард. — Наоборот, меня очень интересует ваше мнение. Мы все еще не выставили диагноз по этому случаю. В культурах ничего не выросло, а тест на чуму, как вы уже наверняка знаете, оказался отрицательным.
— Да, об этом я слышал, — сказал Джек. Он снова наклонился к микроскопу. — Не думаю, что мое мнение может что-то значить, я не слишком силен в микробиологии, — признался Степлтон.
— Но полиморфизм вы видите? — настаивал Ричард.
— Кажется, да, — ответил Джек. — Вижу мелкие палочки, некоторые из них кажутся почти сферическими, но может быть, я вижу их с торца?
— Нет, именно такие они и есть, — подтвердил Ричард. — При чуме такого полиморфизма не бывает. Вот почему мы с Бет усомнились, что это чума. Естественно, уверенности у нас не было до тех пор, пока мы не получили результат антительного теста, который, как я уже сказал, оказался отрицательным.
Джек снова оторвался от микроскопа.
— Но если это не чума, то, как вы думаете, что это может быть?
Ричард смущенно рассмеялся.
— Я не знаю.
Джек перевел взгляд на Бет.
— А вы? Может, попытаетесь погадать?
Та отрицательно покачала головой.
— Я не буду, если не хочет Ричард, — дипломатично ответила девушка.
— Неужели никто не хочет рискнуть? — подзадорил микробиологов Джек.
На этот раз отказался Ричард.
— Я не стану — всегда ошибаюсь, когда гадаю, — пояснил он.
— Но вы же не ошиблись насчет чумы, — напомнил Ричарду Степлтон.
— Тогда мне просто повезло, — покраснел молодой человек.
— Что здесь происходит? — послышался голос, в котором прозвучало плохо скрытое раздражение.
Джек повернул голову направо. За спиной Бет стоял шеф лаборатории Мартин Шево — ноги широко расставлены, руки уперты в бока, усы топорщатся от гнева. Кроме Мартина, в бокс втиснулись доктор Мэри Циммерман и Чарлз Келли.
Джек встал, лаборанты как-то стушевались — атмосфера стала напряженной и удушливой. Завлаб был явно не в духе.
— Вы находитесь здесь по официальной надобности? — поинтересовался Мартин у Джека. — Если да, то почему вы не зашли сначала в мой кабинет, а сразу проникли сюда, словно вор? Надо соблюдать приличия, доктор Степлтон. У нас крупные неприятности, лаборатория является средоточием назревающего скандала, и я не потерплю вмешательства извне ни от кого, в том числе и от вас.
— Ну что вы, ей-богу, — примирительно проговорил Джек, — успокойтесь. — Степлтон явно не ожидал такого взрыва от Мартина, который накануне встретил его так дружелюбно.
— Нечего меня успокаивать, — огрызнулся Мартин. — Говорите, какого черта вам тут надо?
— Я делаю свою работу — выясняю причины смерти Катрин Мюллер и Сьюзен Хард, — не смутившись, ответил Джек. — Я не думал вам мешать, наоборот, у меня и в мыслях не было болтать о том, что происходит.
— Что именно вы хотите найти в моей лаборатории? — настаивал на своем Мартин.
— Вместе с вашими, надо сказать, очень толковыми сотрудниками я рассматриваю грам-отрицательные бактерии, — ответил Джек.
— Ваша официальная обязанность — определение причины и механизма смерти. С этой задачей вы справились, — произнесла Мэри Циммерман, протиснувшись вперед.
— Не совсем, — поправил ее Джек. — Мы не смогли поставить диагноз Сьюзен Хард.
Джек вперил в лицо главного инфекциониста госпиталя решительный взгляд — на докторе Циммерман сегодня не было маски, и стали видны тонкие, плотно сжатые губы — взгляд дамы не предвещал ничего хорошего.
— Вы не поставили этиологического диагноза, — в свою очередь поправила Джека Мэри, — но причину смерти вы определили верно — тяжелое инфекционное заболевание. Я считаю, что это вполне адекватно.
— В медицине моей целью никогда не была адекватность, — отрезал Джек.
— Моей тоже, — не осталась в долгу Мэри Циммерман. — Адекватность сама по себе не является самоцелью ни для Центра контроля инфекционных заболеваний, ни для Городского управления здравоохранения, которые в настоящее время расследуют этот печальный инцидент. Ваши действия подрывают наши усилия.
— Вам не кажется, что всем этим уважаемым учреждениям следует помочь? — Джек даже не потрудился скрыть сарказм.
— Это не подрыв наших усилий, — вмешался в разговор Келли, — это попытка злонамеренной клеветы — доктор Степлтон пытается нас попросту опорочить. Дело кончится тем, что вам придется объясняться с нашими адвокатами.
— Ну-ну, — задиристо произнес Джек, встав в боксерскую стойку. — Я еще понимаю обвинение в подрыве усилий, но клевета... Это же смешно.
— На мой взгляд, это совсем не смешно, — зло возразил Келли. — Старшая сестра отдела снабжения сообщила мне, что вы убеждали ее в том, что Катрин Мюллер заразилась на работе.
— А это еще не установлено, — добавила Мэри Циммерман.
— Такие беспочвенные заявления порочат честь учреждения и наносят вред его репутации! — прорычал Келли.
— И снижают цены на его акции, — подлил масла в огонь Джек.
— И это тоже, — согласился Келли.
— Здесь маленькая неувязка, — произнес Джек. — Я вовсе не утверждал, что Катрин Мюллер заразилась на работе, а лишь высказал такое предположение, что совсем не одно и то же.
— — Миссис Дзарелли сказала нам, что вы преподнесли ей это утверждение как неоспоримый факт, — заартачился Келли.
— Я сказал ей: «Таковы факты», а это относилось к возможности, — настаивал Джек. — Но послушайте, мы уклоняемся от сути вопроса. Главный факт заключается в том, что ваши люди все воспринимают в штыки. Это заставляет меня думать, что у вас что-то неблагополучно с нозокомиальной инфекцией. В чем заключается это неблагополучие?
Келли побагровел от гнева. Прикинув разницу в весовых категориях, Джек на всякий случай сделал шаг назад.
— Наша госпитальная инфекция вас не касается! — заорал Келли, теряя самообладание.
— Вот в этом я теперь сомневаюсь, — заявил Джек. — Но поиски я отложу до следующего раза. Был счастлив увидеться с вами, пока.
Покидая лабораторию, Степлтон поежился, услышав сзади какое-то движение — Джеку показалось, что сейчас в него запустят мензуркой или колбой. Однако все обошлось без происшествий, и он благополучно вышел на улицу, оседлал свой велосипед и поехал на работу.
Лавируя среди машин, Степлтон обдумывал сегодняшнее столкновение с «Америкэр». Больше всего озадачивало поведение рядовых сотрудников, замешанных в деле. Даже гостеприимный и дружелюбный Мартин вел себя сегодня так, словно Джек был его заклятым врагом. Что они прячут? И почему они прячут это от Джека?
Джек понятия не имел, кто из сотрудников госпиталя оповестил администрацию о его появлении в вотчине «Америкэр», но он прекрасно знал, кто оповестит об этом Бингхэма. Наверняка Келли уже нажаловался его начальству.
Действительность не разочаровала Джека — едва он въехал на стоянку управления, как его остановил охранник.
— Вам приказано немедленно подняться в кабинет шефа — мне на проходную звонил доктор Вашингтон.
Запирая замки на цепях, Джек лихорадочно думал, что сказать Бингхэму, но ничего путного не приходило на ум.
В лифте Степлтон решил, что лучшая защита — это нападение. Он все еще обдумывал слова, которые скажет шефу, когда совершенно неожиданно для себя обнаружил, что уже находится перед столом миссис Сэнфорд.
— Идите прямо в кабинет, вас ждут, — произнесла секретарша, не отрывая взгляда от своих бумаг.
Войдя в кабинет, Джек сразу увидел, что Бингхэм не один — у стеллажей с книгами высилась монументальная фигура Кальвина Вашингтона.
— Шеф, у нас неприятности, — без обиняков и очень серьезно заговорил Джек. Подойдя к столу Бингхэма, он для вящей убедительности стукнул по нему кулаком. — У нас нет диагноза в случае со Сьюзен Хард, а от нас ждут отчета. Если мы его не подадим, то будем неважно выглядеть, особенно учитывая тот скандал, который подняла пресса вокруг этой злополучной эпидемии чумы. Я специально поехал сегодня в Манхэттенский госпиталь, чтобы взглянуть на мазок, поставивший их в тупик. К сожалению, это не помогло делу.
Бингхэм с любопытством смотрел на Джека своими припухшими глазами. Шеф вызвал строптивого патологоанатома, чтобы задать ему суровую трепку, но в последний момент передумал. Сняв с носа очки в металлической оправе, Бингхэм принялся молча, с отсутствующим видом их протирать, обдумывая слова Джека. Помолчав немного, Бингхэм взглянул на Кальвина — тот немедленно подошел к столу начальника. На Вашингтона уловка Джека действия не возымела.
— О чем это вы с таким жаром толкуете? — насмешливо спросил Кальвин.
— Я говорю о Сьюзен Хард, — нисколько не смутился Джек. — Ну помните, мы еще хотели заключить с вами пари.
— Пари? — поинтересовался Бингхэм. — У нас что, уже заключают пари и делают ставки на диагнозы?
— Конечно, нет, шеф, — поспешил успокоить начальника Кальвин. — То был исключительный случай.
— Очень на это надеюсь, — устало, но раздраженно произнес Бингхэм. — Мне не хочется, чтобы в управлении воцарились нравы казино, и уж совсем недопустимо, чтобы делались ставки на диагнозы — не дай Бог, слухи об этом просочатся в прессу, тогда нам конец!
— Но вернемся к Сьюзен Хард, — продолжал как ни в чем не бывало Джек. — Дело в том, что я оказался в совершеннейшем тупике. Я-то надеялся, поговорив с сотрудниками госпитальной лаборатории, хоть как-то прояснить ситуацию, но, к сожалению, это не сработало. Как вы думаете, что мне делать дальше?
Джек решил увести разговор от темы ставок и пари. Бингхэм, конечно, отвлечется, но от Кальвина теперь так просто не отделаешься. Джек поежился от неприятного предчувствия.
— Кажется, я чего-то недопонимаю, — проговорил Бингхэм. — Не далее как вчера я просто-напросто приказал вам сегодня оставаться на работе и закончить протоколы вскрытий и патологоанатомических исследований. А особенно же я подчеркнул нежелательность ваших поездок в Манхэттенский госпиталь. Я приказал вам держаться от него подальше.
— Так бы оно все и было, — заверил Бингхэма Джек, — если бы речь шла о личных проблемах. Но я-то поехал туда по делу.
— Так как же, черт вас побери, вы ухитрились снова поставить на уши всю госпитальную администрацию и вывести из себя Келли? — грозно спросил Бингхэм. — Он второй день подряд жалуется в мэрию, а потом оттуда звонят мне и интересуются, все ли у меня в порядке с головой, если я до сих пор держу на работе такого ненормального, как вы.
— Надеюсь, вы сумели их убедить в том, что мы с вами абсолютно нормальные? — поинтересовался Джек.
— Перестаньте нахальничать, Степлтон! — рявкнул Бингхэм.
— Если уж быть до конца честным, — снова заговорил Джек, — то я не понимаю, чем сумел расстроить администрацию госпиталя. Может быть, на них так подействовало давление общественного мнения из-за вспышки чумы, но в последнее время там все ведут себя странно.
— Так, теперь уже все другие ведут себя странно, — язвительно заметил Бингхэм.
— Ну, не все, — признал Джек. — Но поймите, в Манхэттенском госпитале происходит что-то неладное, я в этом уверен на сто процентов.
Бингхэм посмотрел на Кальвина — тот выразительно пожал плечами и отвел взгляд. Вашингтон всем своим видом показывал, что не понимает, о чем говорит Джек. Бингхэм снова посмотрел на Степлтона.
— Послушайте, — мягко заговорил он, — я не хочу вас увольнять, так не заставляйте меня это делать. Вы же умный человек. В патанатомии у вас блестящее будущее. Но я предупреждаю вас, что если вы еще раз нарушите мои приказания и будете продолжать ставить нас в неловкое положение, я просто вынужден буду прибегнуть к последнему средству и избавиться от вас. Вы меня поняли?
— Отлично понял, — ответил Джек.
— Вот и прекрасно, — подытожил Бингхэм. — Возвращайтесь на свое рабочее место. Увидимся позже, на конференции.
Джек кивнул и немедленно испарился из кабинета.
Оставшись одни, Бингхэм и Вашингтон некоторое время молчали, погрузившись каждый в свои мысли. Первым нарушил молчание шеф.
— Странный тип, — сказал он. — Никак не пойму, чего он хочет.
— Я его тоже не понимаю, — согласился с начальником Кальвин. — Его выручает только ум и неподдельная преданность делу — он настоящий трудяга. На вскрытие всегда приходит первый.
— Знаю, — вздохнул Бингхэм, — поэтому и не уволил его сразу. Но откуда в нем столько желчи? Он же не может не понимать, что такое его поведение задевает людей за живое, и тем не менее его это ничуть не беспокоит. Он до крайности дерзок — это какая-то тяга к самоуничтожению. Чего стоит его вчерашнее выступление! Но почему он так себя ведет?
— Не знаю, — ответил Кальвин. — Иногда мне кажется, что Степлтоном движет гнев. Но на кого этот гнев направлен? На этот счет у меня нет никаких мыслей. Я несколько раз пытался с ним беседовать, но это неблагодарное занятие — легче выдавить из камня воду.
Глава 15
Глэдис кивнула и нажала несколько кнопок на клавиатуре, заработал принтер, и через несколько минут сестра Дзарелли вручила Джеку стопку листов с текстом. Степлтон просмотрел запись — как и предупреждала Глэдис, список был весьма длинным и содержал массу пунктов — снабженцам Манхэттенского госпиталя не позавидуешь.
Покинув отдел снабжения, Джек спустился на один этаж и проник в лабораторию. Пока в своих поисках он не продвинулся ни на шаг, но сдаваться не собирался. Осталось твердое внутреннее убеждение, что необходимо искать недостающее звено в информации, знать бы только, где его искать.
У уже знакомой секретарши с помощью все того же удостоверения Джек быстро выяснил, как попасть в микробиологическую лабораторию.
Испытывая странное ощущение, Джек шел по безлюдным помещениям лаборатории, с изумлением наблюдая, как без присмотра людей работает хитроумная аппаратура. Степлтон сразу вспомнил, как руководитель лаборатории жаловался ему на нехватку кадров.
За одним из лабораторных столов Джек нашел Ненси Уиггенс — женщина работала с бактериальными культурами.
— Привет, — произнес Джек. — Вы меня помните? Ненси посмотрела на подошедшего Джека и снова наклонилась к чашкам Петри.
— Конечно, — ответила она.
— Вы прекрасно справились с диагнозом чумы во втором случае, — решил польстить Степлтон.
— Это нетрудно, ведь мы подозревали чуму, — ответила Ненси. — Но в третьем случае у нас ничего не вышло.
— Как раз этот случай меня и интересует, — сказал Джек. — Скажите, как выглядит окрашенный по Граму мазок?
— Этим случаем занималась не я, — извинилась Ненси, — а Бет Холдернесс. Хотите поговорить с ней?
— Хочу, — ответил Джек.
Ненси соскользнула со стула и выпорхнула из помещения. Воспользовавшись ее отсутствием, Степлтон осмотрел микробиологический отдел лаборатории. Картина была впечатляющей. Во многих лабораториях, особенно микробиологических, царит настоящий бедлам. Здесь же во всем чувствовался образцовый порядок. Каждое рабочее место буквально сияло чистотой.
— Здравствуйте, Бет — это я!
Джек обернулся и оказался лицом к лицу с улыбающейся двадцатипятилетней красавицей, буквально излучающей заразительную жизнерадостность. Накрученные жесткие волосы торчали в разные стороны, словно заряженные изрядной толикой статического электричества. Из этой густой шапки выглядывало озорное личико.
Джек представился и сразу был очарован естественным поведением и сердечностью Бет. Такой дружелюбной женщины он еще не встречал ни разу в жизни.
— Я прекрасно понимаю, что вы пришли сюда не из простого любопытства. — Бет сразу взяла быка за рога. — Вам, естественно, нужен окрашенный по Граму мазок Сьюзен Хард. Пойдемте, сейчас я его вам покажу.
Схватив Джека за рукав, Бет буквально потащила его в свой бокс. Под объективом ее микроскопа уже лежало стеклышко Сьюзен Хард.
— Присаживайтесь сюда. — Бет показала на вертящийся стул перед микроскопом. — Вам удобно?
— Просто отлично, — Джек. Он приник к окуляру и несколько мгновений адаптировался к освещенному кружку перед глазами. Привыкнув, Степлтон разглядел светлое поле, усеянное окрашенными в красноватый цвет палочками.
— Посмотрите, насколько полиморфны микробы, — раздался рядом мужской голос.
Джек оторвался от окуляров и поднял голову. В боксе незаметно появился Ричард — он стоял слева, почти касаясь Джека.
— Я не хотел вам мешать, — начал оправдываться Джек.
— Вы ничуть нам не мешаете, — остановил его Ричард. — Наоборот, меня очень интересует ваше мнение. Мы все еще не выставили диагноз по этому случаю. В культурах ничего не выросло, а тест на чуму, как вы уже наверняка знаете, оказался отрицательным.
— Да, об этом я слышал, — сказал Джек. Он снова наклонился к микроскопу. — Не думаю, что мое мнение может что-то значить, я не слишком силен в микробиологии, — признался Степлтон.
— Но полиморфизм вы видите? — настаивал Ричард.
— Кажется, да, — ответил Джек. — Вижу мелкие палочки, некоторые из них кажутся почти сферическими, но может быть, я вижу их с торца?
— Нет, именно такие они и есть, — подтвердил Ричард. — При чуме такого полиморфизма не бывает. Вот почему мы с Бет усомнились, что это чума. Естественно, уверенности у нас не было до тех пор, пока мы не получили результат антительного теста, который, как я уже сказал, оказался отрицательным.
Джек снова оторвался от микроскопа.
— Но если это не чума, то, как вы думаете, что это может быть?
Ричард смущенно рассмеялся.
— Я не знаю.
Джек перевел взгляд на Бет.
— А вы? Может, попытаетесь погадать?
Та отрицательно покачала головой.
— Я не буду, если не хочет Ричард, — дипломатично ответила девушка.
— Неужели никто не хочет рискнуть? — подзадорил микробиологов Джек.
На этот раз отказался Ричард.
— Я не стану — всегда ошибаюсь, когда гадаю, — пояснил он.
— Но вы же не ошиблись насчет чумы, — напомнил Ричарду Степлтон.
— Тогда мне просто повезло, — покраснел молодой человек.
— Что здесь происходит? — послышался голос, в котором прозвучало плохо скрытое раздражение.
Джек повернул голову направо. За спиной Бет стоял шеф лаборатории Мартин Шево — ноги широко расставлены, руки уперты в бока, усы топорщатся от гнева. Кроме Мартина, в бокс втиснулись доктор Мэри Циммерман и Чарлз Келли.
Джек встал, лаборанты как-то стушевались — атмосфера стала напряженной и удушливой. Завлаб был явно не в духе.
— Вы находитесь здесь по официальной надобности? — поинтересовался Мартин у Джека. — Если да, то почему вы не зашли сначала в мой кабинет, а сразу проникли сюда, словно вор? Надо соблюдать приличия, доктор Степлтон. У нас крупные неприятности, лаборатория является средоточием назревающего скандала, и я не потерплю вмешательства извне ни от кого, в том числе и от вас.
— Ну что вы, ей-богу, — примирительно проговорил Джек, — успокойтесь. — Степлтон явно не ожидал такого взрыва от Мартина, который накануне встретил его так дружелюбно.
— Нечего меня успокаивать, — огрызнулся Мартин. — Говорите, какого черта вам тут надо?
— Я делаю свою работу — выясняю причины смерти Катрин Мюллер и Сьюзен Хард, — не смутившись, ответил Джек. — Я не думал вам мешать, наоборот, у меня и в мыслях не было болтать о том, что происходит.
— Что именно вы хотите найти в моей лаборатории? — настаивал на своем Мартин.
— Вместе с вашими, надо сказать, очень толковыми сотрудниками я рассматриваю грам-отрицательные бактерии, — ответил Джек.
— Ваша официальная обязанность — определение причины и механизма смерти. С этой задачей вы справились, — произнесла Мэри Циммерман, протиснувшись вперед.
— Не совсем, — поправил ее Джек. — Мы не смогли поставить диагноз Сьюзен Хард.
Джек вперил в лицо главного инфекциониста госпиталя решительный взгляд — на докторе Циммерман сегодня не было маски, и стали видны тонкие, плотно сжатые губы — взгляд дамы не предвещал ничего хорошего.
— Вы не поставили этиологического диагноза, — в свою очередь поправила Джека Мэри, — но причину смерти вы определили верно — тяжелое инфекционное заболевание. Я считаю, что это вполне адекватно.
— В медицине моей целью никогда не была адекватность, — отрезал Джек.
— Моей тоже, — не осталась в долгу Мэри Циммерман. — Адекватность сама по себе не является самоцелью ни для Центра контроля инфекционных заболеваний, ни для Городского управления здравоохранения, которые в настоящее время расследуют этот печальный инцидент. Ваши действия подрывают наши усилия.
— Вам не кажется, что всем этим уважаемым учреждениям следует помочь? — Джек даже не потрудился скрыть сарказм.
— Это не подрыв наших усилий, — вмешался в разговор Келли, — это попытка злонамеренной клеветы — доктор Степлтон пытается нас попросту опорочить. Дело кончится тем, что вам придется объясняться с нашими адвокатами.
— Ну-ну, — задиристо произнес Джек, встав в боксерскую стойку. — Я еще понимаю обвинение в подрыве усилий, но клевета... Это же смешно.
— На мой взгляд, это совсем не смешно, — зло возразил Келли. — Старшая сестра отдела снабжения сообщила мне, что вы убеждали ее в том, что Катрин Мюллер заразилась на работе.
— А это еще не установлено, — добавила Мэри Циммерман.
— Такие беспочвенные заявления порочат честь учреждения и наносят вред его репутации! — прорычал Келли.
— И снижают цены на его акции, — подлил масла в огонь Джек.
— И это тоже, — согласился Келли.
— Здесь маленькая неувязка, — произнес Джек. — Я вовсе не утверждал, что Катрин Мюллер заразилась на работе, а лишь высказал такое предположение, что совсем не одно и то же.
— — Миссис Дзарелли сказала нам, что вы преподнесли ей это утверждение как неоспоримый факт, — заартачился Келли.
— Я сказал ей: «Таковы факты», а это относилось к возможности, — настаивал Джек. — Но послушайте, мы уклоняемся от сути вопроса. Главный факт заключается в том, что ваши люди все воспринимают в штыки. Это заставляет меня думать, что у вас что-то неблагополучно с нозокомиальной инфекцией. В чем заключается это неблагополучие?
Келли побагровел от гнева. Прикинув разницу в весовых категориях, Джек на всякий случай сделал шаг назад.
— Наша госпитальная инфекция вас не касается! — заорал Келли, теряя самообладание.
— Вот в этом я теперь сомневаюсь, — заявил Джек. — Но поиски я отложу до следующего раза. Был счастлив увидеться с вами, пока.
Покидая лабораторию, Степлтон поежился, услышав сзади какое-то движение — Джеку показалось, что сейчас в него запустят мензуркой или колбой. Однако все обошлось без происшествий, и он благополучно вышел на улицу, оседлал свой велосипед и поехал на работу.
Лавируя среди машин, Степлтон обдумывал сегодняшнее столкновение с «Америкэр». Больше всего озадачивало поведение рядовых сотрудников, замешанных в деле. Даже гостеприимный и дружелюбный Мартин вел себя сегодня так, словно Джек был его заклятым врагом. Что они прячут? И почему они прячут это от Джека?
Джек понятия не имел, кто из сотрудников госпиталя оповестил администрацию о его появлении в вотчине «Америкэр», но он прекрасно знал, кто оповестит об этом Бингхэма. Наверняка Келли уже нажаловался его начальству.
Действительность не разочаровала Джека — едва он въехал на стоянку управления, как его остановил охранник.
— Вам приказано немедленно подняться в кабинет шефа — мне на проходную звонил доктор Вашингтон.
Запирая замки на цепях, Джек лихорадочно думал, что сказать Бингхэму, но ничего путного не приходило на ум.
В лифте Степлтон решил, что лучшая защита — это нападение. Он все еще обдумывал слова, которые скажет шефу, когда совершенно неожиданно для себя обнаружил, что уже находится перед столом миссис Сэнфорд.
— Идите прямо в кабинет, вас ждут, — произнесла секретарша, не отрывая взгляда от своих бумаг.
Войдя в кабинет, Джек сразу увидел, что Бингхэм не один — у стеллажей с книгами высилась монументальная фигура Кальвина Вашингтона.
— Шеф, у нас неприятности, — без обиняков и очень серьезно заговорил Джек. Подойдя к столу Бингхэма, он для вящей убедительности стукнул по нему кулаком. — У нас нет диагноза в случае со Сьюзен Хард, а от нас ждут отчета. Если мы его не подадим, то будем неважно выглядеть, особенно учитывая тот скандал, который подняла пресса вокруг этой злополучной эпидемии чумы. Я специально поехал сегодня в Манхэттенский госпиталь, чтобы взглянуть на мазок, поставивший их в тупик. К сожалению, это не помогло делу.
Бингхэм с любопытством смотрел на Джека своими припухшими глазами. Шеф вызвал строптивого патологоанатома, чтобы задать ему суровую трепку, но в последний момент передумал. Сняв с носа очки в металлической оправе, Бингхэм принялся молча, с отсутствующим видом их протирать, обдумывая слова Джека. Помолчав немного, Бингхэм взглянул на Кальвина — тот немедленно подошел к столу начальника. На Вашингтона уловка Джека действия не возымела.
— О чем это вы с таким жаром толкуете? — насмешливо спросил Кальвин.
— Я говорю о Сьюзен Хард, — нисколько не смутился Джек. — Ну помните, мы еще хотели заключить с вами пари.
— Пари? — поинтересовался Бингхэм. — У нас что, уже заключают пари и делают ставки на диагнозы?
— Конечно, нет, шеф, — поспешил успокоить начальника Кальвин. — То был исключительный случай.
— Очень на это надеюсь, — устало, но раздраженно произнес Бингхэм. — Мне не хочется, чтобы в управлении воцарились нравы казино, и уж совсем недопустимо, чтобы делались ставки на диагнозы — не дай Бог, слухи об этом просочатся в прессу, тогда нам конец!
— Но вернемся к Сьюзен Хард, — продолжал как ни в чем не бывало Джек. — Дело в том, что я оказался в совершеннейшем тупике. Я-то надеялся, поговорив с сотрудниками госпитальной лаборатории, хоть как-то прояснить ситуацию, но, к сожалению, это не сработало. Как вы думаете, что мне делать дальше?
Джек решил увести разговор от темы ставок и пари. Бингхэм, конечно, отвлечется, но от Кальвина теперь так просто не отделаешься. Джек поежился от неприятного предчувствия.
— Кажется, я чего-то недопонимаю, — проговорил Бингхэм. — Не далее как вчера я просто-напросто приказал вам сегодня оставаться на работе и закончить протоколы вскрытий и патологоанатомических исследований. А особенно же я подчеркнул нежелательность ваших поездок в Манхэттенский госпиталь. Я приказал вам держаться от него подальше.
— Так бы оно все и было, — заверил Бингхэма Джек, — если бы речь шла о личных проблемах. Но я-то поехал туда по делу.
— Так как же, черт вас побери, вы ухитрились снова поставить на уши всю госпитальную администрацию и вывести из себя Келли? — грозно спросил Бингхэм. — Он второй день подряд жалуется в мэрию, а потом оттуда звонят мне и интересуются, все ли у меня в порядке с головой, если я до сих пор держу на работе такого ненормального, как вы.
— Надеюсь, вы сумели их убедить в том, что мы с вами абсолютно нормальные? — поинтересовался Джек.
— Перестаньте нахальничать, Степлтон! — рявкнул Бингхэм.
— Если уж быть до конца честным, — снова заговорил Джек, — то я не понимаю, чем сумел расстроить администрацию госпиталя. Может быть, на них так подействовало давление общественного мнения из-за вспышки чумы, но в последнее время там все ведут себя странно.
— Так, теперь уже все другие ведут себя странно, — язвительно заметил Бингхэм.
— Ну, не все, — признал Джек. — Но поймите, в Манхэттенском госпитале происходит что-то неладное, я в этом уверен на сто процентов.
Бингхэм посмотрел на Кальвина — тот выразительно пожал плечами и отвел взгляд. Вашингтон всем своим видом показывал, что не понимает, о чем говорит Джек. Бингхэм снова посмотрел на Степлтона.
— Послушайте, — мягко заговорил он, — я не хочу вас увольнять, так не заставляйте меня это делать. Вы же умный человек. В патанатомии у вас блестящее будущее. Но я предупреждаю вас, что если вы еще раз нарушите мои приказания и будете продолжать ставить нас в неловкое положение, я просто вынужден буду прибегнуть к последнему средству и избавиться от вас. Вы меня поняли?
— Отлично понял, — ответил Джек.
— Вот и прекрасно, — подытожил Бингхэм. — Возвращайтесь на свое рабочее место. Увидимся позже, на конференции.
Джек кивнул и немедленно испарился из кабинета.
Оставшись одни, Бингхэм и Вашингтон некоторое время молчали, погрузившись каждый в свои мысли. Первым нарушил молчание шеф.
— Странный тип, — сказал он. — Никак не пойму, чего он хочет.
— Я его тоже не понимаю, — согласился с начальником Кальвин. — Его выручает только ум и неподдельная преданность делу — он настоящий трудяга. На вскрытие всегда приходит первый.
— Знаю, — вздохнул Бингхэм, — поэтому и не уволил его сразу. Но откуда в нем столько желчи? Он же не может не понимать, что такое его поведение задевает людей за живое, и тем не менее его это ничуть не беспокоит. Он до крайности дерзок — это какая-то тяга к самоуничтожению. Чего стоит его вчерашнее выступление! Но почему он так себя ведет?
— Не знаю, — ответил Кальвин. — Иногда мне кажется, что Степлтоном движет гнев. Но на кого этот гнев направлен? На этот счет у меня нет никаких мыслей. Я несколько раз пытался с ним беседовать, но это неблагодарное занятие — легче выдавить из камня воду.
Глава 15
ЧЕТВЕРГ, 20 ЧАСОВ 30 МИНУТ, 21 МАРТА 1996 ГОДА
Парковка у ресторана Элейн оказалась блокированной огромным лимузином, поэтому Колин и Терезе пришлось выйти из такси за полквартала от входа.
Под витринным тентом Колин остановилась и, распахнув пальто, продемонстрировала Терезе свой наряд.
— Как я выгляжу? — спросила она.
— Просто сногсшибательно, — искренне ответила Тереза. Колин успела сменить свой расписной свитер и джинсы на простое черное вечернее платье, подчеркивавшее красоту ее полной груди. Сравнение было явно не в пользу Терезы — мисс Хаген была одета в повседневное платье, а поскольку она сегодня допоздна задержалась на работе, то не удосужилась заехать домой переодеться.
— Я почему-то очень нервничаю, — призналась Колин.
— Успокойся, — фыркнула Тереза, — против такого наряда доктор Макговерн не устоит.
Колин назвала метрдотелю их фамилии — тот кивнул и повел женщин в глубь ресторанного зала к заранее заказанному столику.
Все столики были заняты нарядно одетыми посетителями, взад и вперед беспрерывно сновали официанты с полными подносами. Посетители — как мужчины, так и женщины — окидывали любопытными взглядами вновь пришедших. У Терезы появилось ощущение, что ее голую опустили в аквариум.
Мужчины ждали их за крохотным столиком, задвинутым в дальний угол ресторанного зала. При появлении женщин они встали — Чет подал стул Колин, Джек сделал то же для Терезы. Дамы сбросили пальто на спинки стульев и уселись за стол.
— Должно быть, вы хорошо знаете хозяев заведения — отхватили такой шикарный стол, — ехидно произнесла Тереза.
Не уловив иронии, Чет гордо сообщил, что имел честь быть представленным госпоже Элейн в прошлом году.
— Та женщина за кассой у стойки бара и есть хозяйка, — добавил он.
— Нас пытались усадить ближе к середине зала, но мы отказались, решив, что дамам не стоит находиться на сквозняке, — галантно произнес Джек.
— Это очень предусмотрительно с вашей стороны, — заметила Тереза, — к тому же здесь, в углу, очень интимная обстановка.
— Вы так думаете? — просиял Чет. В глубине души он понимал, что за этим жалким столом они смотрятся как сельди в бочке.
— Не задавай глупых вопросов, — съязвил Джек. — Разве ты не видишь, что Тереза — образец искренности?
— В самом деле, что это я? — спохватился Чет. — Видно, я и правда несколько туповат, но исправлюсь, честное слово!
Подошедший официант получил заказ на вина и закуски. Чет и Колин затеяли непринужденный светский разговор, Тереза и Джек продолжили вчерашнюю пикировку, но мало-помалу вино сделало свое дело, и их беседа приняла более дружелюбный оборот.
— Что слышно о чуме с противоположной стороны баррикад? — спросила Тереза.
— В Манхэттенском госпитале умерли еще два человека, — ответил Джек. — Кроме того, там лечатся и находятся под наблюдением две лихорадящие медицинские сестры.
— Это я слышала сегодня в утренних новостях, — сказала Тереза. — Может быть, вы знаете что-нибудь еще?
— Могу сказать, что чума стала причиной смерти водном случае из двух. Второе заболевание только клинически напоминает чуму, но лично я думаю, что это другая болезнь.
Потрясенная Тереза не смогла донести до рта вилку с подцепленным на нее куском паштета.
— Не чума? — испуганно спросила она. — Но если это не чума, то что же?
Джек пожал плечами.
— Я бы и сам хотел знать, — ответил он. — Надеюсь, наша лаборатория даст ответ.
— Представляю, что творится в Манхэттенском госпитале, — поежилась Тереза. — Какое счастье, что я сама сейчас не там. В госпитале и так-то несладко, а когда кругом чума... Представляю, какой это ужас!
— Естественно, администрация стоит на ушах, — продолжал Джек, — и для этого есть основания. Если окажется, что источник инфекции находится в госпитале, то это госпитальное начальство не погладят по головке.
— Само понятие о нозокомиальной инфекции для меня — откровение, — призналась Тереза, — никогда не думала об этой проблеме и впервые узнала о ней только вчера от вас и Чета. Скажите, а что, во всех госпиталях существует эта проблема?
— Абсолютно во всех, — ответил Джек. — Широкой публике это не известно, но от пяти до десяти процентов госпитализированных больных именно в госпитале заражаются той или иной инфекцией.
— Боже мой! — воскликнула Тереза. — Я и не знала, что это столь распространенное явление.
— Это действительно повсеместное явление, — поддержал друга Чет. — Нозокомиальная инфекция бывает во всех госпиталях — от высоколобых академических учреждений до захолустных больничек. Хуже того, подхватить госпитальную инфекцию неприятно вдвойне, потому что ее возбудители, как правило, устойчивы к антибиотикам.
— Как это здорово! — цинично произнесла Тереза. — А различаются ли госпитали по уровню пораженности инфекцией? — спросила она, немного подумав.
— Конечно, — ответил Чет.
— А эти уровни известны?
— И да и нет, — ответил Макговерн. — Все госпитали должны сдавать отчеты по госпитальной инфекции в Объединенную комиссию по лицензированию, и это делается. Правда, данные не публикуются в открытой печати.
— Но это же кукольная комедия! — возмутилась Тереза, незаметно подмигнув Колин.
— Если процент больных, зараженных нозокомиальной инфекцией, превысит определенный уровень, то госпиталь теряет лицензию, — успокоил дам Чет. — Так что не все еще потеряно.
— Но это нечестно по отношению к общественности, — возразила Тереза. — Без доступа к официальной информации люди не могут принять осознанного решения, какому госпиталю платить деньги.
Чет умоляющим жестом воздел руки к небу.
— Это политика! — воскликнул он.
— Жизнь вообще несовершенна, — вставил слово Джек.
— Мне кажется, что это страшно, — вслух подумала Тереза.
После десерта и кофе Чет и Колин начали агитировать остальных переместиться в «Чайна клаб» и немного потанцевать. Тереза и Джек решительно отказались. Истратив все свое красноречие, Колин и Чет сдались.
— А вы поезжайте туда без нас, — предложила Тереза.
— Это серьезно? — спросила Колин.
— Мы не хотим портить вам вечер, — добавил Джек.
Колин выжидательно посмотрела на Чета.
— Тогда поехали, — решил он.
Выйдя из ресторана, Тереза и Джек усадили Колин и Чет в удачно подвернувшееся такси и помахали им на прощание.
— Надеюсь, они получат удовольствие, — сказала Тереза. — Для меня это было бы настоящей пыткой. Хорошенький отдых — сидеть в прокуренном до синевы зале и содрогаться от музыки, рвущей барабанные перепонки.
— Кажется, хоть в этом мы с вами единодушны, — заметил Джек.
Тереза искренне рассмеялась — у них с Джеком оказалось одинаковое чувство юмора.
Нерешительно переглянувшись, Тереза и Джек некоторое время постояли на тротуаре, думая, что делать дальше. Вторую авеню заполнял народ, хотя температура была около нуля и в воздухе чувствовалась сырость — настоящая гриппозная погода. Небо, однако, было чистым, и светились звезды.
— Кажется, метеорологи забыли о том, что начинается весна, — произнесла Тереза, засунув руки в карманы пальто и зябко приподняв плечи.
— Можно завернуть за угол и пойти в бар, где мы были вчера, — предложил Джек.
— Можно, — согласилась Тереза, — но я хочу предложить нечто лучшее. Наше агентство находится на Мэдисон-авеню, это совсем близко. Как насчет блиц-визита?
— Вы приглашаете меня в свой офис, хотя прекрасно знаете, как я отношусь к рекламе? — удивился Джек.
— Мне показалось, что вы не любите только медицинскую рекламу, — попыталась оправдаться Тереза.
— По правде говоря, я вообще не большой поклонник рекламы, — сказал Джек. — Чет вчера поспешил заткнуть мне рот, и я не успел этого сказать.
— Но вы же не принципиальный противник рекламы как таковой? — поинтересовалась Тереза.
— Я убежденный противник только медицинской рекламы, — согласился Джек, — о причинах я уже говорил.
— Так все-таки как насчет визита? Мы же делаем не только медицинскую рекламу, возможно, вы сумеете найти и для себя что-нибудь новое и интересное, — настаивала Тереза.
Джек в это время пытался понять, что скрывается за светло-голубыми глазами и полным чувственным ртом. Он не преуспел в своей попытке — то, что он видел, говорило о повышенной ранимости, хотя, как подозревал Джек, стоявшая перед ним женщина была образцом целеустремленности и твердости.
Встретившись с Джеком взглядом, Тереза кокетливо улыбнулась.
— Ну будьте же хоть немного авантюристом, — подзадорила она его.
— Я не могу отделаться от чувства, что вами движут какие-то скрытые мотивы. Я прав? — спросил Джек.
— Вероятно, да, — неожиданно охотно согласилась Тереза. — Для новой рекламной кампании мне нужен ваш совет. Я не хотела говорить, но ваши слова вчера явились стимулом к рождению новой и, кажется, неплохой идеи. Сегодня за ужином я передумала и решила сказать вам об этом.
Парковка у ресторана Элейн оказалась блокированной огромным лимузином, поэтому Колин и Терезе пришлось выйти из такси за полквартала от входа.
Под витринным тентом Колин остановилась и, распахнув пальто, продемонстрировала Терезе свой наряд.
— Как я выгляжу? — спросила она.
— Просто сногсшибательно, — искренне ответила Тереза. Колин успела сменить свой расписной свитер и джинсы на простое черное вечернее платье, подчеркивавшее красоту ее полной груди. Сравнение было явно не в пользу Терезы — мисс Хаген была одета в повседневное платье, а поскольку она сегодня допоздна задержалась на работе, то не удосужилась заехать домой переодеться.
— Я почему-то очень нервничаю, — призналась Колин.
— Успокойся, — фыркнула Тереза, — против такого наряда доктор Макговерн не устоит.
Колин назвала метрдотелю их фамилии — тот кивнул и повел женщин в глубь ресторанного зала к заранее заказанному столику.
Все столики были заняты нарядно одетыми посетителями, взад и вперед беспрерывно сновали официанты с полными подносами. Посетители — как мужчины, так и женщины — окидывали любопытными взглядами вновь пришедших. У Терезы появилось ощущение, что ее голую опустили в аквариум.
Мужчины ждали их за крохотным столиком, задвинутым в дальний угол ресторанного зала. При появлении женщин они встали — Чет подал стул Колин, Джек сделал то же для Терезы. Дамы сбросили пальто на спинки стульев и уселись за стол.
— Должно быть, вы хорошо знаете хозяев заведения — отхватили такой шикарный стол, — ехидно произнесла Тереза.
Не уловив иронии, Чет гордо сообщил, что имел честь быть представленным госпоже Элейн в прошлом году.
— Та женщина за кассой у стойки бара и есть хозяйка, — добавил он.
— Нас пытались усадить ближе к середине зала, но мы отказались, решив, что дамам не стоит находиться на сквозняке, — галантно произнес Джек.
— Это очень предусмотрительно с вашей стороны, — заметила Тереза, — к тому же здесь, в углу, очень интимная обстановка.
— Вы так думаете? — просиял Чет. В глубине души он понимал, что за этим жалким столом они смотрятся как сельди в бочке.
— Не задавай глупых вопросов, — съязвил Джек. — Разве ты не видишь, что Тереза — образец искренности?
— В самом деле, что это я? — спохватился Чет. — Видно, я и правда несколько туповат, но исправлюсь, честное слово!
Подошедший официант получил заказ на вина и закуски. Чет и Колин затеяли непринужденный светский разговор, Тереза и Джек продолжили вчерашнюю пикировку, но мало-помалу вино сделало свое дело, и их беседа приняла более дружелюбный оборот.
— Что слышно о чуме с противоположной стороны баррикад? — спросила Тереза.
— В Манхэттенском госпитале умерли еще два человека, — ответил Джек. — Кроме того, там лечатся и находятся под наблюдением две лихорадящие медицинские сестры.
— Это я слышала сегодня в утренних новостях, — сказала Тереза. — Может быть, вы знаете что-нибудь еще?
— Могу сказать, что чума стала причиной смерти водном случае из двух. Второе заболевание только клинически напоминает чуму, но лично я думаю, что это другая болезнь.
Потрясенная Тереза не смогла донести до рта вилку с подцепленным на нее куском паштета.
— Не чума? — испуганно спросила она. — Но если это не чума, то что же?
Джек пожал плечами.
— Я бы и сам хотел знать, — ответил он. — Надеюсь, наша лаборатория даст ответ.
— Представляю, что творится в Манхэттенском госпитале, — поежилась Тереза. — Какое счастье, что я сама сейчас не там. В госпитале и так-то несладко, а когда кругом чума... Представляю, какой это ужас!
— Естественно, администрация стоит на ушах, — продолжал Джек, — и для этого есть основания. Если окажется, что источник инфекции находится в госпитале, то это госпитальное начальство не погладят по головке.
— Само понятие о нозокомиальной инфекции для меня — откровение, — призналась Тереза, — никогда не думала об этой проблеме и впервые узнала о ней только вчера от вас и Чета. Скажите, а что, во всех госпиталях существует эта проблема?
— Абсолютно во всех, — ответил Джек. — Широкой публике это не известно, но от пяти до десяти процентов госпитализированных больных именно в госпитале заражаются той или иной инфекцией.
— Боже мой! — воскликнула Тереза. — Я и не знала, что это столь распространенное явление.
— Это действительно повсеместное явление, — поддержал друга Чет. — Нозокомиальная инфекция бывает во всех госпиталях — от высоколобых академических учреждений до захолустных больничек. Хуже того, подхватить госпитальную инфекцию неприятно вдвойне, потому что ее возбудители, как правило, устойчивы к антибиотикам.
— Как это здорово! — цинично произнесла Тереза. — А различаются ли госпитали по уровню пораженности инфекцией? — спросила она, немного подумав.
— Конечно, — ответил Чет.
— А эти уровни известны?
— И да и нет, — ответил Макговерн. — Все госпитали должны сдавать отчеты по госпитальной инфекции в Объединенную комиссию по лицензированию, и это делается. Правда, данные не публикуются в открытой печати.
— Но это же кукольная комедия! — возмутилась Тереза, незаметно подмигнув Колин.
— Если процент больных, зараженных нозокомиальной инфекцией, превысит определенный уровень, то госпиталь теряет лицензию, — успокоил дам Чет. — Так что не все еще потеряно.
— Но это нечестно по отношению к общественности, — возразила Тереза. — Без доступа к официальной информации люди не могут принять осознанного решения, какому госпиталю платить деньги.
Чет умоляющим жестом воздел руки к небу.
— Это политика! — воскликнул он.
— Жизнь вообще несовершенна, — вставил слово Джек.
— Мне кажется, что это страшно, — вслух подумала Тереза.
После десерта и кофе Чет и Колин начали агитировать остальных переместиться в «Чайна клаб» и немного потанцевать. Тереза и Джек решительно отказались. Истратив все свое красноречие, Колин и Чет сдались.
— А вы поезжайте туда без нас, — предложила Тереза.
— Это серьезно? — спросила Колин.
— Мы не хотим портить вам вечер, — добавил Джек.
Колин выжидательно посмотрела на Чета.
— Тогда поехали, — решил он.
Выйдя из ресторана, Тереза и Джек усадили Колин и Чет в удачно подвернувшееся такси и помахали им на прощание.
— Надеюсь, они получат удовольствие, — сказала Тереза. — Для меня это было бы настоящей пыткой. Хорошенький отдых — сидеть в прокуренном до синевы зале и содрогаться от музыки, рвущей барабанные перепонки.
— Кажется, хоть в этом мы с вами единодушны, — заметил Джек.
Тереза искренне рассмеялась — у них с Джеком оказалось одинаковое чувство юмора.
Нерешительно переглянувшись, Тереза и Джек некоторое время постояли на тротуаре, думая, что делать дальше. Вторую авеню заполнял народ, хотя температура была около нуля и в воздухе чувствовалась сырость — настоящая гриппозная погода. Небо, однако, было чистым, и светились звезды.
— Кажется, метеорологи забыли о том, что начинается весна, — произнесла Тереза, засунув руки в карманы пальто и зябко приподняв плечи.
— Можно завернуть за угол и пойти в бар, где мы были вчера, — предложил Джек.
— Можно, — согласилась Тереза, — но я хочу предложить нечто лучшее. Наше агентство находится на Мэдисон-авеню, это совсем близко. Как насчет блиц-визита?
— Вы приглашаете меня в свой офис, хотя прекрасно знаете, как я отношусь к рекламе? — удивился Джек.
— Мне показалось, что вы не любите только медицинскую рекламу, — попыталась оправдаться Тереза.
— По правде говоря, я вообще не большой поклонник рекламы, — сказал Джек. — Чет вчера поспешил заткнуть мне рот, и я не успел этого сказать.
— Но вы же не принципиальный противник рекламы как таковой? — поинтересовалась Тереза.
— Я убежденный противник только медицинской рекламы, — согласился Джек, — о причинах я уже говорил.
— Так все-таки как насчет визита? Мы же делаем не только медицинскую рекламу, возможно, вы сумеете найти и для себя что-нибудь новое и интересное, — настаивала Тереза.
Джек в это время пытался понять, что скрывается за светло-голубыми глазами и полным чувственным ртом. Он не преуспел в своей попытке — то, что он видел, говорило о повышенной ранимости, хотя, как подозревал Джек, стоявшая перед ним женщина была образцом целеустремленности и твердости.
Встретившись с Джеком взглядом, Тереза кокетливо улыбнулась.
— Ну будьте же хоть немного авантюристом, — подзадорила она его.
— Я не могу отделаться от чувства, что вами движут какие-то скрытые мотивы. Я прав? — спросил Джек.
— Вероятно, да, — неожиданно охотно согласилась Тереза. — Для новой рекламной кампании мне нужен ваш совет. Я не хотела говорить, но ваши слова вчера явились стимулом к рождению новой и, кажется, неплохой идеи. Сегодня за ужином я передумала и решила сказать вам об этом.