Кук Робин. Зараза

   — Очевидно, нет.
   — Признаться, я никогда об этом не задумывался, — признался шеф.
   — Я тоже, — проговорил Джек. — Однако это наводит на некоторые размышления.
   — Действительно, — согласился Бингхэм. На минуту он задумался, припухшие глаза затуманились, однако шеф быстро опомнился и спустился на грешную землю. — Вы, кажется, сумели незаметно сменить тему, — сказал он, снова набычившись. — Мы сейчас говорим о вас. Что прикажете мне с вами делать?
   — Вы можете послать меня в отпуск на Карибские острова, — предложил Джек. — Сейчас там расчудесная погода и теплое море.
   — Я сыт по горло вашим ехидным юмором, — огрызнулся Бингхэм. — Я же говорю с вами совершенно серьезно.
   — Я тоже очень стараюсь держать себя в руках, — признался Джек. — Но последние пять лет моя жизнь была настолько циничной, что я постоянно и невольно поддаюсь сарказму.
   — Я не буду вас увольнять, — изрек вдруг Бингхэм, — но я опять, в который уже раз, предупреждаю — вы ходите по краю. Вы знаете, когда я повесил трубку после разговора с мэрией, то был твердо уверен, что сегодня мыс вами расстанемся. Однако потом я передумал. Но давайте договоримся раз и навсегда — ноги вашей больше не будет в этом Манхэттенском госпитале. Надеюсь, на этот раз мы поняли друг друга?
   — Да, на этот раз до меня дошло, — ответил Джек.
   — Если вам нужна информация, пошлите в госпиталь помощника врача, черт возьми, в конце концов, они именно для этого и существуют на свете.
   — Я постараюсь это запомнить, — серьезно произнес Джек.
   — Это все. А теперь убирайтесь. — Бингхэм устало махнул рукой.
   Джек покинул кабинет шефа с непередаваемым облегчением и направился к себе наверх. В своем кабинете он застал Чета, беседующего с Джорджем Фонтуортом. Протиснувшись между ними, Степлтон сбросил куртку и повесил ее на спинку стула.
   — Ну? — поинтересовался Чет.
   — Что — ну? — ответил Джек вопросом на вопрос.
   — Пора бы и привыкнуть, — поддел приятеля Чет. — Я каждый день задаю тебе этот вопрос. Ты все еще здесь работаешь?
   — Это очень забавно, но — да, — проговорил Джек, озадаченно глядя на стопку из четырех толстых манильских конвертов, лежащую на его столе. Взяв один из них, Джек взвесил бандероль на ладони — толщиной пакет был в добрых два дюйма. Надписей на конверте не было. Открыв конверт, Джек вытряхнул содержимое на стол. В пакете была карта-список инвентаря, использованного в госпитале больной Сьюзен Хард.
   — Ты был у Бингхэма? — продолжал допытываться Чет.
   — Только что от него, — ответил Джек. — Начальник был очень мил. Решил похвалить меня за верную диагностику туляремии и лихорадки Скалистых гор.
   — Ты что, смеешься? — вспылил Макговерн.
   — Нет, честно, — отозвался Джек. — Конечно, он надавал мне пинков за госпиталь.
   Рассказывая, Джек извлекал содержимое из остальных пакетов и раскладывал по порядку. Сверху оказался список Дональда Нодельмана.
   — Ну, и стоило туда ездить? — язвительно осведомился Чет.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Узнал ты что-нибудь такое, из-за чего стоило бы снова ворошить этот муравейник? — спросил Чет. — Говорят, ты ухитрился разозлить там всех и каждого.
   — Тут нет никакой тайны, — произнес Джек. — Но я узнал одну вещь, о которой раньше не имел ни малейшего понятия.
   Он рассказал Чету и Джорджу о своем сногсшибательном открытии.
   — Это я знал, — проговорил Джордж. — Пока я учился в колледже, то каждое лето подрабатывал в микробиологической лаборатории. Помню, как-то раз старшая сестра заказала культуру холерных вибрионов. Я тогда взял эту посылочку и просто подержал ее в руках. Я испытывал настоящий трепет.
   Джек быстро взглянул на Джорджа.
   — Трепет? — спросил Степлтон. — А ты, оказывается, еще больший чудак, чем я думал.
   — Нет, серьезно, — словно оправдывался Джордж. — Я знаю, что такая реакция бывает у многих. Когда сознаешь, сколько страданий и боли причинили и причинят людям эти невидимые твари, чувствуешь одновременно страх и какое-то возбуждение. Меня этот эпизод очень взволновал.
   — У нас с вами разные представления о трепете, — заметил Джек, продолжая заниматься списками.
   — Надеюсь, доступность патогенных микробов не возбудила в тебе рецидив паранойи, — съязвил Чет. — Я хочу сказать, что это вовсе не доказательство твоей теории.
   В ответ Джек пробормотал нечто нечленораздельное — он уже начал читать списки. Он решил пробежать глазами все, надеясь, что какая-нибудь деталь привлечет его внимание. Потом уже можно будет вникнуть в подробности. Надо было найти какой-то штрих, который был бы общим для всех четырех случаев, что исключило бы возможное совпадение.
   Увидев, что Джек погрузился в чтение, Чет и Джордж вернулись к прерванному разговору. Через пятнадцать минут Джордж ушел, и Чет плотно прикрыл за ним дверь.
   — Мне недавно звонила Калин, — сообщил он Джеку.
   — Рад за тебя, — рассеянно отозвался Джек, стараясь сосредоточиться на чтении.
   — Она мне рассказала, что произошло у них в агентстве. Мне кажется, все это очень дурно пахнет. Не могу себе представить, что сотрудники одной фирмы подсиживают друг друга. Это же просто бессмыслица!
   Джек поднял глаза от бумаг.
   — Такова психология бизнеса, — сказал он. — Жажда власти — сильнейшая из мотиваций.
   Чет сел.
   — Еще Колин поведала, что ты подал Терезе потрясающую идею для новой рекламной кампании.
   — Не напоминай мне об этом, — попросил Джек. Он снова углубился в карты. — Я, честно говоря, не хотел бы в этом участвовать. Не понимаю, зачем Тереза завела этот разговор. Она же знает, как я отношусь к медицинской рекламе.
   — Еще Колин сказала, что вы с Терезой несколько сблизились.
   — Неужели?
   — Она говорит, что вы раскрыли друг перед другом свои раковины. Мне кажется, что это просто великолепно.
   — Она сообщила тебе какие-нибудь подробности? — поинтересовался Джек.
   — Мне кажется, она сама их не знает, — ответил Чет.
   — Слава тебе, Господи, — отозвался Джек, не подняв головы.
   На все дальнейшие вопросы Чета Джек отвечал невнятным мычанием, из чего Чет заключил, что приятель всерьез занялся полученными материалами и вовсе не расположен к разговору. Макговерн сдался и замолчал, занявшись собственной работой.
   В пять тридцать Чет решил, что на сегодня, пожалуй, хватит. Шумно потянувшись, надеясь привлечь внимание Джека, он поднялся со стула. Тщетно, Джек по-прежнему был погружен в чтение. Весь последний час Степлтон только и делал, что переворачивал страницы да изредка делал в блокноте какие-то пометки.
   Чет достал из шкафа куртку и несколько раз громко откашлялся. Джек не реагировал. Тогда Чет отважился заговорить.
   — Эй, дружище, — начал он, — ты еще долго собираешься все это читать?
   — Пока не закончу, — не отрываясь отдела, ответил Джек.
   — Я сейчас встречаюсь с Колин — мы хотим наскоро перекусить часиков в шесть. Тебе это интересно? Может быть, и Тереза подойдет. Они сегодня собираются работать всю ночь.
   — Нет, я, пожалуй, задержусь еще. Наслаждайтесь без меня. Передай дамам привет.
   Чет пожал плечами, надел куртку и вышел из кабинета, не попрощавшись.
   Джек перечитал списки дважды. Общим для всех четырех случаев было то, что пациенты заболели инфекционными болезнями после того, как поступили в госпиталь по поводу других заболеваний. Но, как говорила уже Лори, только случай Нодельмана подпадал под определение нозокомиальной инфекции. Трое других заболели до истечения сорока восьми часов пребывания в госпитале.
   Другую общую черту сразу подметил сам Джек, и подметил уже давно — все эти люди часто ложились в больницу и поэтому были весьма разорительны и невыгодны для коммерческого лечебного учреждения. Больше Джеку не удалось найти ничего.
   Возраст — от двадцати восьми до шестидесяти трех. Двое были пациентами терапевтического отделения, одна — гинекологического, один — ортопедического. Врачебные назначения у всех были абсолютно разными. У двоих в вене находились катетеры. В социальном плане больные были весьма разнородны — бедняки и представители высшего общества. Не было никаких указаний на то, что эти люди были знакомы друг с другом. Одна женщина и трое мужчин. Словом, пойди туда, не знаю куда... Джек не предполагал, что он может найти, и, естественно, ничего не нашел.
   Швырнув ручку на стол, он откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
   — Тук-тук!
   Джек оглянулся на знакомый голос. В дверях стояла Лори.
   — Я вижу, вы уже вернулись после набега на Манхэттенский госпиталь, — сказала она.
   — Я и не знал, что подвергаюсь какой-то опасности, пока не пришел на работу, — отшутился Джек.
   — Вас не тревожат угрозы людей, которые вас избили? — спросила Лори.
   — Об этом я еще не успел подумать, — ответил Джек. — С этим успеется. Подумаю, когда вернусь домой.
   — Можете переночевать у меня. В гостиной есть кресло, которое раскладывается во вполне приличную кровать.
   — Большое спасибо за заботу, — серьезно ответил Джек, — но иногда мне приходится ночевать и дома. Не волнуйтесь, я буду осторожен.
   — Вы что-нибудь выяснили в отделе централизованного снабжения?
   — Хотел бы выяснить. Но нет — я не только ничего не узнал, но осознал и еще одну горькую истину — оказывается, я не самый умный. В этом отделе уже побывали и эпидемиологи, и инфекционисты, и еще куча всякого народу. Все искали объяснений именно там.
   — Вы все еще подозреваете заговор? — спросила Лори.
   — В какой-то форме он, несомненно, существует, — сказал Джек. — К сожалению, я единственный защитник этого форта.
   Пожелав Степлтону удачи, Лори вышла, но сразу же вернулась.
   — Я хотела поесть по дороге домой, — проговорила она. — Вы не составите мне компанию?
   — Спасибо, но я уже связался с этими списками и хочу закончить с ними, пока не остыл и пока помню все случаи.
   — Понимаю. Ну, пока.
   — Всего хорошего, Лори.
   Не успел Джек вернуться к списку Нодельмана, как зазвонил телефон. На проводе была Тереза.
   — Колин собирается на встречу с Четом, — начала она. — Ты не хочешь поужинать? Мы могли бы где-нибудь вместе поесть.
   Джек был обескуражен. Пять лет он старательно избегал всяческих привязанностей подобного рода, и вот на тебе — две интеллигентные привлекательные женщины наперебой приглашают его поужинать.
   — Я очень благодарен за приглашение, — ответил Джек и почти слово в слово повторил Терезе то, что он только что сказал Лори.
   — Все же я лелею надежду, что ты прекратишь свой крестовый поход против госпиталя, — предостерегающе произнесла Тереза. — Вряд ли стоит рисковать, после того как тебя избили и ты чуть не лишился работы.
   — Если я смогу доказать, что за этими вспышками кто-то стоит, то рисковать, без сомнения, надо, — упрямился Джек. — Я боюсь, что если не удастся докопаться до истины, то вскоре разразится настоящая эпидемия.
   — А вот Чет считает, что ты ведешь себя как дурак, — настаивала на своем Тереза.
   — Это личное дело Чета.
   — Пожалуйста, будь осторожен по дороге домой, — со значением в голосе сказала Тереза.
   — Обязательно, — пообещал Джек. Чужое сочувствие всегда действовало ему на нервы. Он с самого утра думал об опасности сегодняшнего возвращения домой.
   — Мы собираемся работать почти всю ночь. Если надо будет — звони в агентство.
   — Хорошо, — проговорил Джек. — Удачи вам.
   — И тебе. Спасибо за идею — она страшно всем понравилась. Я тебе очень благодарна. Пока.
   Положив трубку, Джек вернулся к списку Нодельмана и постарался вникнуть в бесконечный перечень разнообразных приспособлений и предметов. Через пять минут, перечитав один и тот же раздел три раза, Джек понял, что не в состоянии сосредоточиться. Он не мог отделаться от мысли о том, что Лори и Тереза пригласили его на ужин. Сравнивая двух столь разных женщин, Джек вдруг вспомнил Бет Холдернесс, а подумав о ней — и о легкости, с которой любой человек мог заказать патогенные бактерии.
   Сложив список Нодельмана, Джек, задумавшись, принялся барабанить пальцами по столу. Он начал фантазировать. Допустим, некто заказал в Национальном биологическом институте какие-то бациллы, а потом преднамеренно вызвал эпидемию. Может ли институт распознать в этих бациллах свое произведение?
   Идея заинтриговала Джека. «При современном прогрессе в познании свойств ДНК и в генной инженерии, — думал он, — не составит большого труда пометить любую бактерию каким-нибудь генетическим маркером. Потом ее уже невозможно будет спутать ни с какой другой. В научном плане это возможно, но занимается ли этим институт?»
   Найдя телефон института, Джек во второй раз за сегодняшний день набрал номер этой организации.
   Когда он звонил утром, то после ответа оператора нажал на кнопку «два», связавшись с отделом продаж. Теперь он выбрал кнопку «три» — консультативный отдел. Несколько минут в трубке играла легкая музыка. Наступила тишина, и прозвучал молодой мужской голос:
   — Игорь Краснянский. Чем могу быть вам полезен?
   Джек представился и поинтересовался, может ли он задать сугубо теоретический вопрос.
   — Конечно, — ответил Игорь с легким славянским акцентом. — Я постараюсь вам ответить.
   — Если бы у меня была культура бактерий, — начал Джек, — то можно ли определить, что она получена на вашей фирме, даже если бактерии пройдут несколько пассажей ин виво?
   — Это очень простая задача, — ответил Игорь. — Мы фаготипируем все наши культуры. Так что всегда можно определить, получены они от нас или нет.
   — А как происходит процесс идентификации?
   — Наши ДНК-маркеры помечены флюоресцеином, — ответил Игорь. — Так что все очень просто.
   — Если я захочу провести такую идентификацию, то мне надо будет прислать образцы культуры вам в институт?
   — Или так, или, если хотите, я могу прислать вам меченые антитела.
   Джек был доволен. Он оставил Игорю свой адрес и, попросив доставить реактивы с нарочным как можно быстрее, повесил трубку.
   Все-таки он молодец, мысленно похвалил себя Джек. Ясно, что если бактерии, от которых погибли пациенты Манхэттенского госпиталя, окажутся из Национального института, то подозрения Джека получат солидное основание.
   Джек посмотрел на карты пациентов и решил отложить их изучение до лучших времен. В конце концов, если окажется, что бактерии поступили не из Национального института, то, пожалуй, Джеку придется переосмыслить сложившуюся ситуацию.
   Отодвинув стул, он встал. На сегодня с него хватит. Надев куртку, Джек собрался идти домой. Хорошо бы сейчас поиграть в баскетбол...

Глава 26

   ПОНЕДЕЛЬНИК, 18 ЧАСОВ 00 МИНУТ, 25 МАРТА 1996 ГОДА
   Бет Холдернесс задержалась на работе допоздна — надо было высеять на питательные среды мазки, собранные у сотрудников госпиталя. В положенное время явилась на работу вечерняя смена, правда, сейчас в лаборатории не было ни души, пришедшие лаборанты ушли в кафетерий поужинать. Отсутствовал даже Ричард, и Бет не знала, ушел ли он совсем или ненадолго отлучился.
   «Ну что ж, если надо играть в шпионов, то, пожалуй, лучшего времени не найти, — решила Бет. Встав со стула, она выглянула в основное помещение лаборатории — там тоже не было ни души. — Тем лучше, значит, пора».
   Вернувшись в баклабораторию, Бет направилась к термоизолирующим дверям. Девушке не очень хотелось выполнять свое обещание, но слово было дано, и приходилось его держать. Лаборантку очень смущало поведение доктора Джека Степлтона, но еще больше — поведение босса Мартина Шево. Он и раньше отличался горячим темпераментом, а в последнее время его раздражительность и нервозность приняли просто гротескные размеры.
   Сегодня днем, например, после ухода доктора Степлтона, шеф как ураган ворвался в лабораторию и, сорвавшись на крик, начал допытываться, что рассказала Бет неугомонному патологоанатому. Бет попыталась убедить босса, что не сказала ничего и только уговаривала Джека уйти, но Мартин Шево не желал слушать подобные объяс-1ения, он даже угрожал Бет увольнением за преднамеренное невыполнение его, Мартина Шево, распоряжений. Тогда, днем, шеф едва не довел Бет до слез.
   Когда босс, накричавшись вдосталь, наконец ушел, Бет подумала, что доктор Степлтон был, пожалуй, прав, удивляясь враждебности Шево и других руководителей госпитальных служб. Оскорбленная поведением шефа, Бет тогда уже решила выполнить просьбу доктора Степлтона. Она в раздумье остановилась перед термоизолирующими дверями. Левая вела в холодную комнату, правая — в комнату-термостат. Куда пойти сначала? Работая с мазками, девушка несколько раз в день заходила в термостат, поэтому она решила, что сначала поищет именно там — это вызовет меньше подозрений, к тому же Бет Холдернесс хорошо ориентировалась в «теплой комнате».
   Открыв дверь и переступив порог, Бет оказалась в душной влажной атмосфере термостата — температура была близка к температуре человеческого тела — около девяноста восьми градусов по Фаренгейту. В таком тепле многие бактерии и вирусы, паразитирующие в человеческом организме, чувствуют себя наиболее комфортно и хорошо размножаются.
   Дверь за девушкой автоматически захлопнулась — тепло надо было беречь. Маленькое помещение размером восемь на десять футов освещалось двумя вмонтированными в потолок лампами, окруженными проволочными сетками. Полки для культур, сделанные из перфорированной нержавеющей стали, стояли в три ряда, оставляя два узких прохода.
   Бет сразу же направилась в дальний конец помещения, где на полках стояли большие стальные биксы, которые она никогда не открывала.
   Обхватив один бикс двумя руками, Бет вытащила его из гнезда и аккуратно поставила на пол. Бикс был не слишком большим — со средних размеров обувную коробку. Бет попыталась открыть крышку, но безуспешно. Крышка была снабжена щеколдой, запертой миниатюрным висячим замком.
   Это удивило и насторожило Бет. В их лаборатории было очень немного вещей, которые держались под замком. Подняв бикс, Бет поставила его на место.
   Пройдя вдоль полки, Бет осмотрела стоявшие на ней биксы — все они оказались запертыми.
   Наклонившись, девушка обследовала нижнюю полку. Пятый по счету бикс был открыт.
   Просунув пальцы между биксами, Бет выдвинула к себе открытый. К ее удивлению, он оказался очень легким, и она подумала, что он пуст. Однако бикс не был пустым. Откинув крышку, Бет увидела, что в нем лежит несколько чашек Петри. Необычной была и маркировка этих чашек — на них не было этикеток. На крышках стеклографом были нанесены буквы и цифры.
   Бет осторожно вынула из бикса чашку под номером А-81. Сняв с чашки крышку, она внимательно рассмотрела колонии — те были прозрачны, со скудным слизистым налетом и выращивались на шоколадном агаре.
   Металлический щелчок открывшейся входной двери термостата вспугнул Бет. Сердце ее отчаянно забилось, как у ребенка, который без разрешения лазал по буфету и был застигнут родителями на месте преступления. Бет лихорадочно сунула на место чашку Петри и попыталась поставить на полку бикс, но не успела.
   У Бет хватило времени только на то, чтобы закрыть бикс и поднять его с пола, когда она столкнулась нос к носу с Мартином Шево. Самое смешное, что в руках у шефа был точно такой же бикс.
   — Что вы тут делаете? — рявкнул босс.
   — Я... — залепетала было Бет, но осеклась — никакое путное объяснение не приходило в голову.
   Доктор Шево с грохотом поставил свою ношу на одну из полок и отобрал у Бет бикс. Бегло его осмотрев, Мартин убедился, что замка нет.
   — Где замок? — прорычал он.
   Протянув вперед руку, Бет Холдернесс открыла ладонь, на которой лежал открытый замочек. Схватив его, Мартин буквально впился в него глазами.
   — Каким образом вы его открыли? — грозно спросил он.
   — Он был открыт, — выдавила из себя Бет.
   — Вы лжете!
   — Нет, не лгу, — ответила Бет. — Замок был открыт, и мне стало любопытно, что находится внутри.
   — Очень правдоподобная история! — Визгливый крик Шево отдавался от стен тесного помещения.
   — Я ничего не трогала внутри, — говорила между тем Бет.
   — Откуда вы знаете, что ничего не тронули и не испортили? — Мартин открыл бикс и, заглянув в него, удовлетворенно хмыкнул. Он запер его на замок и попытался открыть. Бикс был на этот раз надежно заперт.
   — Я только открыла крышку и посмотрела на чашки с культурами, — оправдывалась Бет. Она начала успокаиваться, хотя сердце еще сильно билось.
   Поставив бикс на место, Мартин пересчитал остальные и после этого приказал Бет выйти из термостата.
   — Простите меня, — сказала Бет, когда Мартин вслед за ней вышел из термостата и прикрыл за собой дверь. — Я не знала, что эти биксы нельзя трогать.
   В этот момент в дверях лаборатории появился Ричард. Велев ему закрыть дверь и подойти поближе, Мартин рассказал старшему врачу-лаборанту, как он застукал в термостате Бет.
   Судя по его виду, Ричард расстроился не меньше, чем босс. Обернувшись к Бет, он спросил, как она осмелилась трогать биксы. Ей что, ехидно поинтересовался Ричард, не хватает работы?
   — Никто не говорил мне, что эти биксы нельзя трогать, — запротестовала Бет. На ее глаза снова, уже второй раз за сегодняшний день, навернулись слезы. Девушка терпеть не могла ссор, но вот впутывается в них уже второй раз за день.
   — Но никто и не разрешал их трогать, — отрезал Ричард.
   — Вас подбил на это доктор Степлтон? — спросил Мартин.
   Бет молчала, не зная, что ответить. Мартин расценил ее колебание как доказательство вины.
   — Я так и думал! — рявкнул он. — Это он, наверное, внушил вам свою дурацкую идею, что чума и прочие инфекции случились в госпитале не сами по себе.
   — Я сказала ему, что нам приказали с ним не разговаривать, — крикнула Бет.
   — Но он-то говорил, — не унимался Мартин, — а вы, конечно, внимательно слушали. Я не собираюсь это терпеть. Вы уволены, мисс Холдернесс. Собирайте вещи и убирайтесь, чтобы я больше вас тут не видел.
   Бет попыталась протестовать, но вместо этого разрыдалась.
   — Слезами вы себе не поможете. — Мартин буквально выплюнул в лицо Бет эти слова. — И не добьетесь прощения. Вы сами сделали свой выбор, теперь расхлебывайте последствия. Уходите.

* * *

   Твин^[2] протянул руку над исцарапанным столом и повесил трубку. Вообще-то его звали Марвин Томас, но у него был брат-близнец, откуда и взялась кличка. Их постоянно путали, до тех пор, пока братца не убили во время разборок с «Черными королями» за места сбыта наркотиков.
   Твин посмотрел в глаза Филу. Этот парень был худой, болезненный и имел не слишком устрашающий вид, но голова у него варила неплохо. Именно из-за своих мозгов, а не благодаря храбрости или силе Фил стал вторым человеком в группировке Твина. Фил был единственным, кто знал, как распорядиться деньгами, вырученными от продажи наркотиков. До прихода в банду Фила они попросту складывали деньги в подвале дома, где жил Твин.
   — Не понимаю я этих людей, — говорил между тем главарь. — Ясно, что этот гребаный доктор не внял нашему предупреждению, он опять сует нос не в свое дело. Ты можешь в это поверить? Я врезал ему почти со всей силы, этому мозгляку, а всего через три дня он уже опять взялся за свое, задрав хвост. Я бы не назвал это уважением, нет, не назвал бы.
   — Эти люди хотят, чтобы мыс ним опять поговорили? — спросил Фил. Он тоже был в пятницу в квартире Джека и видел, как Твин врезал докторишке.
   — Еще того лучше, — ответил Твин. — Они хотят, чтобы мы его замочили, этого сукиного сына, этого ублюдка. Ума не приложу, почему они не захотели сделать это сразу. Нам предлагают пять сотен. — Твин рассмеялся. — Знаешь, очень смешно, но я бы сделал это и за так. Нельзя же допустить, чтобы всякие ублюдки плевали нам в лицо. Мы же тогда прогорим.
   — Пошлем Реджинальда? — поинтересовался Фил.
   — А кого же еще? Он любит такие дела.
   Фил встал и, затушив сигарету, вышел из комнаты. Пройдя захламленный коридор, он вошел в другую комнату, где половина членов группировки увлеченно резалась в карты. В помещении синими слоями висел вонючий табачный дым.
   — Эй, Реджинальд! — крикнул Фил. — Не хочешь провернуть одно дельце?
   Реджинальд оторвался от карт и поправил торчавшую изо рта зубочистку.
   — Смотря какое, — лениво ответил он.
   — Думаю, оно придется тебе по душе. Пять сотен за то, чтобы замочить доктора, на чьем велосипеде ты катаешься.
   — Давай я это сделаю, — подал голос еще один громила по прозвищу Би-Джей — сокращение от Брюс Джефферсон. Это был огромного роста гангстер, чье бедро превосходило толщиной туловище Фила. Он тоже навещал в пятницу квартиру Джека.
   — Твин хочет, чтобы это сделал Реджинальд, — сказал Фил.
   Реджинальд поднялся и бросил карты на стол.
   — Хорошая была фишка, — произнес он и последовал за Филом.
   — Фил все тебе объяснил? — спросил Твин, когда они вошли к боссу.
   — Только то, что надо пустить в расход доктора и что за это нам платят пять сотен. Что еще?
   — Да, надо замочить еще вот эту белую курочку. Ее надо прикончить даже раньше, чем доктора. Вот адрес.
   Твин вытащил из кармана клочок бумаги с именем и адресом Бет Холдернесс.
   — Хотите знать, как я их кончу?
   — Это меня не волнует. Только удостоверься, что оба холодные.