Кук Робин. Зараза

   — Не знаю, как отнестись к вашим словам — то ли вы меня собрались использовать, то ли говорите мне комплименты, — в недоумении произнес Джек. — Каким это образом я сумел подать вам идею новой рекламной кампании?
   — Своим рассказом о случаях чумы в Манхэттенском госпитале вы заставили меня задуматься о нозокомиальной инфекции. Я поняла, насколько это серьезно.
   Некоторое время Джек обдумывал ее слова.
   — Но почему вы вдруг передумали и решили спросить моего совета? — поразмыслив, задал вопрос Джек.
   — Знаете, мне вдруг пришло в голову, что вы сможете улучшить качество нашей рекламы, — ответила Тереза. — Вы говорили, что вам не нравится медицинская реклама, потому что она не гарантирует качества оказания медицинской помощи. Но мне кажется, что реклама, построенная на показателях нозокомиальной инфекции, будет гарантировать именно качество, — продолжала Тереза.
   — В этом вы, я думаю, правы, — согласился Степлтон.
   — Ну так пойдемте, — настаивала Тереза. — Конечно, такая реклама будет добросовестной, ведь если у госпиталя нормальные показатели внутригоспитальной инфекции, то он сможет, ничего не скрывая, познакомить с ними и широкую публику, правда?
   — Ну хорошо, уговорили, — сдался наконец Джек. — Идемте в ваш офис.
   Приняв решение ехать в рекламное агентство, Джек и Тереза совершенно забыли о велосипеде, который Степлтон оставил у знака, запрещающего стоянку. Договорились добраться до агентства на такси.
   Улицы были пустынны, и бесшабашный русский эмигрант-водитель домчал их до агентства «Уиллоу и Хит» за считанные минуты. Джека била крупная дрожь, когда он выбирался из машины.
   — Черт возьми, — проговорил он, отдышавшись, — меня упрекают, что я рискую, мотаясь по городу на велосипеде. Да я просто ангел по сравнению с этим маньяком.
   Словно в подтверждение слов Степлтона, такси сорвалось с места и, визжа протекторами по асфальту, растворилось в потоке, несущемся по Медисон-авеню.
   Было уже половина одиннадцатого, и здание оказалось наглухо запертым. Тереза достала свой личный ключ, и они вошли внутрь. Их шаги по мраморному полу гулко отдавались под сводами обширного холла. В тишине едва слышный шелест лифта показался нестерпимым скрежетом.
   — И часто вам приходится задерживаться здесь после работы? — поинтересовался Джек.
   Тереза от души рассмеялась.
   — Практически каждый день, — ответила она. — Можно сказать, что я здесь живу.
   Лифт пополз вверх. Оба молчали. Когда двери открылись, Джек был поражен до глубины души: помещения ярко освещены, над многочисленными чертежными досками склонились фигурки людей.
   — Вы что, работаете в две смены? — спросил Джек. В ответ Тереза снова рассмеялась.
   — Ну что вы, конечно же, нет, — сказала она. — Все эти люди работают здесь с раннего утра. Что поделаешь — в рекламе правит бал конкуренция. Если хочешь преуспеть в этом бизнесе, приходится жертвовать временем. Сейчас мы делаем несколько обзоров.
   Извинившись, Тереза отошла к женщине за ближайшим кульманом. Пока они о чем-то разговаривали, Джек с прежним удивлением оглядывал просторное помещение. Странно, но перегородок практически не было. Несколько отдельных комнаток прилепилось к стене шахты лифта.
   — Сейчас Элис принесет нам некоторые материалы, — вернувшись к Джеку, сообщила Тереза. — Давайте пройдем в кабинет Колин.
   Тереза завела Джека в одну из комнаток и включила свет. Кабинет Колин оказался крошечной каморкой без окон — не дай Бог оказаться здесь больному клаустрофобией, — заваленной бумагами, книгами, журналами и видеокассетами. На нескольких мольбертах высились стопки рисовальной бумаги.
   — Думаю, Колин не станет возражать, если я немного приберусь на ее столе. — Тереза бесцеремонно сдвинула в сторону стопку оранжево-красной копировальной бумаги. Собрав книги, Тереза решительно положила их на пол. Не успела она закончить «уборку», как в кабинете появилась Элис Гербер.
   Тереза представила Джека и Элис друг другу и без промедления начала вместе с Элис просматривать материалы задуманных рекламных роликов, выбирая подходящие идеи.
   Джеку больше нравился сам процесс отбора — в содержание он не вникал, беседа женщин была разговором профессионалов, и смысл ускользал от Степлтона. Он часто думал о том, каким образом на телевидении делают рекламу, но то, что он видел, поразило его творческой энергией и огромным трудом.
   Через пятнадцать минут Элис закончила и посмотрела на Терезу, ожидая дальнейших инструкций, но мисс Хаген поблагодарила сотрудницу и отпустила ее на рабочее место.
   — Ну вот вы и увидели, как это делается, — сказала Тереза. — Это только несколько идей, которые возникли у нас по поводу нозокомиальных инфекций. Что вы можете сказать о наших задумках?
   — Меня поражает, как, оказывается, много труда требуется, чтобы создать рекламу, — с чувством произнес Джек.
   — Меня больше интересуют ваши мысли о содержании материалов, — настаивала на своем Тереза. — Как вам нравится Гиппократ, приходящий в госпиталь, чтобы наградить его медалью «Не навреди»?
   В ответ Джек только пожал плечами:
   — Я не льщу себя надеждой, что могу грамотно судить о достоинствах коммерческого рекламного ролика.
   — Перестаньте, прошу вас. — Тереза страдальчески подняла глаза к потолку. — Мне нужно ваше мнение как мнение обычного человека, а не специалистов, и это не требует никакого интеллектуального напряжения. Что бы вы подумали о таком ролике, если бы увидели его в перерыве матча на суперкубок?
   — Думаю, он показался бы мне остроумным, — признал Джек.
   — Подумали бы вы, что госпиталь Национального совета достаточно хорош для вас, потому что там мало нозокомиальной инфекции?
   — Полагаю, что да, — честно ответил Джек.
   — Отлично, — произнесла Тереза, стараясь успокоиться. — Но может быть, у вас тоже появились какие-нибудь идеи? Вы можете сейчас что-то предложить? Что еще мы можем сделать?
   Несколько минут Джек размышлял.
   — Можно сделать ролик с участием Оливера Уэнделла Холмса и Джозефа Листера.
   — Разве Холмс был не поэт? — спросила Тереза.
   — Кроме того, он был еще и очень неплохим врачом, — ответил Джек. — Он и Листер больше, чем кто-либо другой, сделали для того, чтобы заставить врачей, переходя от пациента к пациенту, мыть руки. Большая заслуга в этом и Земмельвейса. Во всяком случае, мытье рук до сих пор является первым средством и, кстати, самым надежным для предупреждения распространения нозокомиальной инфекции.
   — Хм-м, это кажется мне интересным. Лично я очень люблю исторические картинки. Пойду скажу Элис, чтобы кто-нибудь поискал подходящие сюжеты.
   Выйдя вместе с Терезой из кабинета Колин, Джек послушал разговор двух женщин, который занял всего несколько минут.
   — Прекрасно, — сказала Тереза, вернувшись к Джеку. — Сейчас они раскрутят ваши предложения, а мы уходим.
   В лифте Терезе пришла в голову совершенно шальная мысль, которую она не замедлила высказать:
   — Почему бы нам теперь не поехать к вам на работу? Это будет честно — мою-то работу вы видели, а я вашу — нет.
   — Вам не стоит туда ездить, — возразил Джек. — Поверьте мне.
   — Испытайте меня.
   — Я говорю правду без всякого кокетства, — заупрямился Джек. — Моя работа — не самое приятное место.
   — Но мне это было бы очень интересно, — настаивала на своем Тереза. — До сих пор мне приходилось видеть морги только в кино. Кто знает, может быть, посещение вашей работы подаст мне новую идею. Кроме того, мне удастся лучше понять вас.
   — Я не уверен, что хочу быть хорошо понятым, — натянуто улыбнулся Джек.
   Лифт остановился, двери открылись, и Джек с Терезой вышли на улицу. Возникла неловкая пауза.
   — Ну так что вы скажете? Мне кажется, поездка не займет много времени.
   — Вы, однако, страшная упрямица, — заметил Джек. — Скажите, вы всегда так настаиваете на своем?
   — Обычно да, — призналась Тереза, рассмеявшись, — но я предпочитаю называть это упорством.
   — Ладно, — наконец сдался Джек, — поехали, но не говорите потом, что я вас не предупреждал.
   Они взяли такси. Джек назвал адрес, и машина помчалась по направлению к Парк-авеню.
   — У меня создалось впечатление, что вы очень одиноки, — заговорила Тереза.
   — Вы проницательны.
   — Не надо быть таким желчным, — мягко произнесла Тереза.
   — Когда-то я не был таким, — ответил Джек.
   Они внимательно смотрели друг на друга в полумраке такси, их лица временами ярко освещали блики уличной рекламы.
   — Знаете, женщине очень трудно общаться с вами, — призналась Тереза.
   — Вам я могу сказать то же самое, — парировал Джек.
   — Вы были когда-нибудь женаты? — спросила Тереза. — Если вам не нравится мой вопрос, можете не отвечать.
   — Да, я был женат, — ответил Джек.
   — Но брак оказался неудачным, — подсказала Тереза.
   — Да, у нас возникла одна проблема, — признал Джек. — Но мне не хочется говорить об этом. А вы сами были замужем?
   — Да, — ответила Тереза. Она глубоко вздохнула и отвернулась к окну. — Но у меня тоже нет никакого желания ворошить старое. Как и у вас, — добавила она.
   — Теперь мы с вами выяснили, что сходимся в двух вещах, — произнес Джек. — Мы оба не любим ночные клубы и рассказывать о бывших супругах.
   Такси привезло их на Тридцатую улицу, и Джек велел шоферу остановиться у входа в Управление судебно-медицинской экспертизы. Труповозоку подъезда не было, и Джек вздохнул с облегчением — значит, свежих трупов давно не привозили и Тереза не увидит лежащих на каталках покойников. Ему очень не хотелось без лишней нужды подвергать испытаниям впечатлительную женщину.
   Тереза молчала, пока Джек вел ее вдоль холодильника, где хранились трупы, но, увидев составленные штабелем простые сосновые гробы, она заговорила.
   — Зачем здесь собраны эти гробы? — спросила она.
   — В них за счет городской казны хоронят неопознанные и невостребованные трупы, — ответил Джек.
   — И часто такое случается? — поинтересовалась Тереза.
   — Сплошь и рядом.
   Джек повел Терезу в прозекторскую и распахнул дверь в санитарную комнату. Женщина заглянула внутрь, но входить не стала — прозекторская была и без того хорошо видна, в полумраке зловеще поблескивали изготовленные из нержавеющей стали столы для вскрытий.
   — Я почему-то думала, что здесь все гораздо современнее, — промолвила Тереза. Она стояла, плотно обхватив себя руками, чтобы ни к чему не прикасаться.
   — Когда-то это и было очень современное учреждение, — сказал Джек. — Но время неумолимо. Несколько лет назад морг собирались модернизировать, однако планы так и остались на бумаге. К сожалению, город всегда испытывает финансовые трудности, и несколько политиков настояли на том, чтобы израсходовать предназначавшиеся для нас деньги каким-то другим образом, видимо, более полезным. Кстати, обновить здание — не слишком дорогое удовольствие, гораздо труднее изыскать деньги на поддержание нормальной повседневной работы. Но, между прочим, у нас есть очень современная, оснащенная по последнему слову науки лаборатория анализа ДНК.
   — Где находится ваш кабинет? — поинтересовалась вдруг Тереза.
   — Наверху, на пятом этаже.
   — Можно мне его посмотреть?
   — Почему же нет? — вопросом на вопрос ответил Джек. — Уж коль мы зашли так далеко...
   Они вновь прошли через морг и остановились у лифта.
   — Не слишком приятное место, правда? — спросил Джек.
   — Да, здесь довольно мрачно, — признала Тереза.
   — Мы, те, кто здесь работает, — продолжал Джек, — часто забываем, какое действие оказывает посещение морга на неподготовленного человека.
   Однако в глубине души Джек не мог не отдать должного выдержке, которую проявила Тереза.
   Открылась дверь лифта, они вошли в кабину, и Джек нажал кнопку пятого этажа.
   — Почему вы решили избрать себе такую карьеру? — спросила Тереза. — Вы мечтали о ней, еще будучи студентом?
   — Слава Богу, нет, — ответил Джек. — Мне хотелось чего-то чистого, требующего использования современной техники и приносящего моральное удовлетворение и хороший доход. Словом, по окончании медицинского факультета я стал офтальмологом.
   — Так каким же образом?..
   — Мою практику поглотила компания «Америкэр», — ответил Джек. — Так как я не захотел работать ни на нее, ни на другую подобную корпорацию, мне пришлось переучиваться. Для узкого специалиста высокой квалификации это нечто из ряда вон выходящее.
   — Вам было тяжело? — спросила Тереза.
   Степлтон ответил не сразу. Лифт дополз до пятого этажа, двери открылись.
   — Да, это было очень тяжело, — сказал Джек, выходя в холл, — потому что мне было очень одиноко.
   После такого ответа Тереза некоторое время не решалась взглянуть на Джека. Она совершенно не ожидала, что этот тип вдруг пожалуется на одиночество — она-то полагала, что он холостяк по убеждению. Когда она все же опасливо посмотрела на своего спутника, он неприметным жестом смахивал слезу. Что бы это могло значить? Тереза терялась в догадках.
   — Вот мы и прибыли, — преувеличенно бодрым тоном объявил Степлтон. Отперев кабинет, он включил свет.
   Интерьер оказался хуже самых мрачных ожиданий Терезы. Кабинет был крошечным, узким, заставленным старой металлической мебелью. Высоко под потолком виднелось одно-единственное, давно не мытое оконце.
   — Сюда еще умудрились поставить два стола, — возмутилась Тереза.
   — Мы делим этот кабинет с Четом, — пояснил Джек.
   — Какой же ваш стол? — спросила она.
   — Мой — тот, на котором больше хлама, — ответил Степлтон. — Эта чума совершенно выбила меня из колеи, а я и так всегда зашиваюсь с писаниной.
   — Доктор Степлтон! — раздался за дверью чей-то голос.
   На пороге стояла Джейнис Егер.
   — Охранник сказал мне, что вы здесь, — смущенно заговорила Джейнис, когда Степлтон представил ее Терезе. — Сначала я пыталась дозвониться вам домой, но вас не было...
   — Что-нибудь случилось? — встревожился Джек.
   — Сегодня лаборатория получила результаты теста с антителами, который провели с тканью легких Сьюзен Хард, как вы просили, доктор Степлтон, — сказала Джейнис. — Тест оказался положительным — это туляремия.
   — Вы меня разыгрываете, — произнес Джек, недоверчиво глядя на листок с результатами анализа.
   — Что такое туляремия? — подала голос Тереза.
   — Это такое инфекционное заболевание, — ответил Джек, — некоторыми симптомами напоминает чуму.
   — Где лежала эта больная? — задала следующий вопрос Тереза, хотя уже предчувствовала, какой последует ответ.
   — Тоже в Манхэттенском. — Джек вновь покачал головой. — Я действительно не могу поверить — это же чрезвычайное происшествие!
   — Я пойду к себе, — проговорила Джейнис. — Если я вдруг понадоблюсь, звоните.
   — Простите, — извинился Джек, — я действительно отрываю вас отдела. Огромное спасибо, Джейнис.
   — Что вы, какие проблемы? — Джейнис помахала на прощание рукой и направилась к лифту.
   — Туляремия — такая же страшная болезнь, как чума? — Тереза не на шутку переполошилась.
   — Их трудно сравнивать, — задумчиво ответил Джек. — Но туляремия тоже тяжелая и опасная болезнь, особенно ее легочная форма, которая очень заразна. Если бы Сьюзен Хард могла, она бы подтвердила, что это действительно так.
   — Но что вас так поразило? — не отставала Тереза. — Туляремия такое же редкое заболевание, как и чума?
   — Нет, в Штатах оно встречается несколько чаще и распространено шире, особенно в южных штатах. Но, так же как чума, туляремия практически не встречается зимой, особенно здесь, на севере, — это проблема конца весны и лета, и вообще в наших широтах туляремия редкая гостья. Для их распространения нужен переносчик — для чумы это блохи, поражающие крыс, а для туляремии — клещи и оводы.
   — Любые клещи и оводы? — со страхом спросила Тереза. У ее родителей был домик в Кэтскиллсе, где она любила проводить летний отдых. Место заброшенное, глухое, утопающее в лесу, и упомянутых насекомых там было видимо-невидимо.
   — Вообще-то резервуаром инфекции служат мелкие грызуны, особенно кролики, — Джек осекся на полуслове. Он собирался пуститься в объяснения, но передумал, вспомнив свой утренний разговор с Морисом, мужем Сьюзен Хард. Тот сообщил, что умершая любила ездить в Коннектикут, где с удовольствием кормила на досуге диких кроликов.
   — Может быть, все дело в кроликах? — пробормотал про себя Джек.
   — О чем вы говорите? — спросила Тереза.
   — Простите, я задумался и заговорил вслух с самим собой, — извинился Степлтон. Усевшись на место Чета, Джек принялся рассказывать Терезе о своем разговоре с Морисом Хардом и о значении кроликов в передаче туляремийной инфекции.
   — Все это звучит очень логично, по крайней мере для меня, — сказала Тереза.
   — Проблема заключается в том, что Сьюзен контактировала с коннектикутскими кроликами почти две недели назад, — продолжал размышлять Джек, барабаня пальцами по столу. — Слишком уж долог инкубационный период, особенно для легочной формы. Конечно же, если она не подхватила туляремию в Коннектикуте, то это произошло здесь, и скорее всего в Манхэттенском госпитале. Правда, нозокомиальная туляремия — это такая же ересь, как и нозокомиальная чума.
   — Как бы то ни было, но общественность должна быть поставлена в известность, — решительно проговорила Тереза, глядя, как рука Джека потянулась к телефону. — Надеюсь, вы собираетесь позвонить на телевидение и в госпиталь? — спросила она.
   — Не стану я звонить ни туда, ни туда, — ответил Степлтон, посмотрев на часы. Была почти полночь. Он поднял трубку и набрал номер. — Я звоню своему непосредственному начальнику. Всякая политика — это его епархия.
   Кальвин поднял трубку после первого же звонка, но по голосу было ясно, что доктор Вашингтон уже давно спал. Джек бодро представился.
   — Вам повезет, если вы сообщите что-то важное! — прорычал Кальвин.
   — Мне кажется, что важнее не бывает, — нисколько не смутился Джек. — Я решил первым сообщить вам приятную новость — вы проиграли мне еще десять долларов.
   — Подите вы к черту! — рявкнул в трубку Вашингтон, сонливость как рукой сняло. — Истинный Бог, я надеюсь, что это не дурацкая шутка.
   — Никаких шуток, — уверил его Степлтон. — Сегодня вечером лаборатория получила результат антительного теста. В дополнение к двум случаям чумы Манхэттенский госпиталь имеет еще и туляремию. Я удивлен не меньше, чем вы.
   — Вам звонили прямо из лаборатории? — подозрительно спросил Кальвин.
   — Никак нет, — отрапортовал Степлтон. — Мне об этом сказала помощница врача.
   — Вы что, на работе? — изумился Кальвин.
   — Так точно, — ответил Джек. — Тружусь в поте лица.
   — Туляремия? — задумчиво произнес Вашингтон. — Такого случая я не припомню. Надо почитать о туляремии.
   — Я сам читал про нее не далее как сегодня днем, — честно признался Джек.
   — Позаботьтесь о том, чтобы из нашего департамента не было утечки информации, — забеспокоился Кальвин. — Я не стану тотчас звонить Бингхэму, потому что сейчас уже ничего не сделаешь, но завтра с утра я его оповещу, а он пусть сам связывается с членом комиссии, а тот звонит в Городское управление здравоохранения.
   — Понял, — ответил Джек.
   — Так, значит, вы собираетесь держать все в секрете? — зло спросила Тереза, когда Джек повесил трубку.
   — Я не обязан никому об этом сообщать, — сухо парировал Степлтон.
   — Понимаю, понимаю, — саркастически заметила Тереза. — Это не ваша работа.
   — У меня и так было достаточно неприятностей, когда я сообщил члену комиссии по инфекционным заболеваниям о чуме через голову своих непосредственных начальников, — пояснил Джек. — Не будет ничего хорошего, если я снова поступлю так же. Все будет сделано завтра по соответствующим каналам.
   — Но как быть с людьми в Манхэттенском госпитале, у которых подозревают чуму? — поинтересовалась Тереза. — Они могут заразиться еще и этой новой болезнью. Я думаю, что все должны узнать о происшедшем сегодня же.
   — Вы здраво рассуждаете, — заговорил Джек. — Но на самом деле все это не имеет решающего значения. Лечение чумы ничем не отличается от лечения туляремии. Подождем до утра, тем более что до него осталось всего несколько часов.
   — А что будет, если я сама поставлю в известность прессу? — В голосе Терезы звучали злые нотки.
   — Я прошу вас не делать этого, — сказал Джек. — Вы поняли, о чем говорил мой шеф? Если начнется расследование, то следы неминуемо приведут ко мне.
   — Вам не нравится реклама в медицине, а мне очень не нравится политика в медицине, — заявила Тереза.
   — Аминь, — закончил дискуссию Степлтон.

Глава 16

   ПЯТНИЦА, 6 ЧАСОВ 30 МИНУТ, 22 МАРТА 1996 ГОДА
   В пятницу Джек легко проснулся в половине шестого, несмотря на то что накануне, второй раз подряд, лег спать очень поздно. Его занимала ирония судьбы, по которой вместе со вспышкой чумы в ненавистном госпитале появилась еще и туляремия. Самое же странное заключалось в том, что именно ему, Джеку Степлтону, удалось поставить правильные диагнозы. Такой подвиг, несомненно, стоит десяти долларов двадцати пяти центов, которые предстояло получить с Кальвина и Лори.
   Поняв, что вновь заснуть не удастся, Джек поднялся с постели, позавтракал и около шести часов утра отправился на работу. Движение в столь ранний час было небольшим, и он добрался до управления в рекордный срок.
   Первым делом Джек решил заглянуть в ординаторскую, перекинуться парой слов с Винни и Лори, но те еще не пришли. Проходя диспетчерскую, Степлтон постучался в дверь кабинета Джейнис Егер. Женщина выглядела совершенно измотанной.
   — Какая ночка! — воскликнула она.
   — Вы были очень заняты? — посочувствовал ей Джек.
   — Сказать «занята» — это все равно что не сказать ничего, — проговорила Джейнис. — Опять везли умерших от инфекции. Вы представляете, снова несколько смертей в Манхэттенском госпитале. Скажите мне, что там происходит?
   — Сколько умерших оттуда? — поинтересовался Джек.
   — Трое, — ответила Джейнис. — Ни у одного из них, по лабораторным данным, не подтвердился диагноз чумы, хотя именно такими были клинические диагнозы. Все трое скончались скоропостижно, в течение двенадцати часов с момента начала заболевания. Меня это очень пугает.
   — Но трое предыдущих умерших тоже скончались скоропостижно, — заметил Джек.
   — Вы думаете, что эти последние умерли от туляремии? — робко спросила Джейнис.
   — Весьма вероятно, — ответил Джек, — особенно если учесть, что тест на чуму оказался отрицательным. Вы никому не говорили о диагнозе Сьюзен Хард?
   — Мне пришлось прикусить язык, ноя никому не проговорилась, — призналась Джейнис. — Я на своем горьком опыте знаю, что мое дело собирать информацию, а не выдавать ее.
   — Я тоже хорошо усвоил этот урок, — согласился Джек. — Вы уже закончили с этими тремя?
   — Да, папки в вашем распоряжении.
   Джек взял папки и пошел в ординаторскую. Винни еще не было. Степлтон заварил себе кофе и, сидя с чашкой в руке, начал знакомиться с материалами.
   Буквально сразу же он наткнулся на нечто любопытное. Первая из умерших звалась Мария Лопес, имела от роду сорок два года и трудилась в отделе централизованного снабжения Манхэттенского госпиталя. Мало того — покойная работала в одной смене с Катрин Мюллер!
   Прикрыв глаза, Джек постарался сосредоточиться. Если два человека за столь короткое время сумели заразиться в отделе централизованного снабжения двумя разными фатальными заболеваниями, то, значит, это связано с их работой. Насколько он понимал, здесь не могло быть простого совпадения. Но каким образом это происходит? Каков механизм заражения?
   Мысленно Джек перенесся в отдел снабжения Манхэттенского госпиталя. Он ясно представил себе полки, проходы и даже форму, в которую были одеты сотрудники. Но несмотря на живость воображения, Джек не сумел-таки сообразить, каким образом сотрудники могли контактировать с болезнетворными бациллами. В отделе не было никаких отходов деятельности госпиталя, туда не попадало использованное постельное белье, больше того, сотрудники отдела снабжения практически никогда напрямую не контактировали с больными.
   Джек досмотрел папку Марии Лопес. Джейнис хорошо усвоила урок Нодельмана и тщательно собрала анамнез, касающийся домашних животных, дальних поездок и гостей. В случае Марии Лопес не оказалось ни одного, ни другого, ни третьего.
   Джек открыл вторую папку. Имя больной Джой Хестер. Ну, здесь как будто все ясно — Джой работала медицинской сестрой в акушерско-гинекологическом отделении и контактировала со Сьюзен Хард до и во время заболевания. Правда, имелась одна загвоздка — насколько Джек помнил, туляремия исключительно редко передается при контакте.
   Третий случай касался Дональда Лагенторпа, тридцативосьмилетнего инженера-нефтяника, доставленного в госпиталь с некупирующимся приступом бронхиальной астмы. С момента поступления — а это было накануне утром — Лагенторп находился в палате интенсивной терапии и получал лечение стероидами внутривенно, бронхорасширяющими препаратами и ингаляциями при соблюдении постельного режима. Согласно записям Джейнис, состояние пациента значительно улучшилось, и речь уже шла о выписке, когда у Дональда внезапно началась сильнейшая головная боль.