Кульмова Иоанна. Но-о, Леокадия !

   И так она думала и ела, ела и думала, пока не додумалась до того, что Алоиз может и не вернуться, а это было бы хуже всего. Он непременно должен прийти и сказать ей что-нибудь приятное. И, увидев в конце аллеи Алоиза, Леокадия подпрыгнула от радости. Тигр тоже подпрыгнул от радости, просунул лапу сквозь прутья и, чтобы позлить Леокадию, схватил Алоиза за бороду. Алоиз завопил от боли и принялся шарить по карманам в поисках ножниц, чтобы отрезать бороду. Но Тигр вовсе не ждал, пока Алоиз отыщет ножницы, а тянул его за бороду все сильнее.
   - Спасите! - кричала Леокадия. - На помощь!
   - Леокадия! - стонал Алоиз.
   И тогда произошло нечто непредвиденное, чего никогда бы не случилось, если бы Тигр не схватил Алоиза за бороду.
   Леокадия подпрыгнула, взлетела над клеткой, приземлилась возле Алоиза и своими огромными зубами вцепилась Тигру в лапу.
   - А ЭТО тебе тоже снится? - спросила она Тигра.
   Но Тигр ничего не ответил, он громко вопил от страха.
   Алоиз сидел на земле и держался за бороду.
   - Леокадия, да ты никак летаешь! - воскликнул он.
   - А ты как думал! - подтвердила Леокадия. - На то у меня и крылья!
   ЛЕОКАДИЯ И СВОБОДА
   Леокадия шевельнула одним крылом, потом другим, наконец двумя сразу и медленно, медленно поднялась над аллеей. Слетала туда и обратно, и еще раз - туда и обратно.
   - Может, это нам снится, Алоиз? - спросила она.
   - Нет! - ответил Алоиз. - А то кто же мне вырвал клок бороды? ЭТО ТАК И ЕСТЬ.
   - Но ведь ты ее не сбреешь? Вот я же не сбрила крылья, а теперь видишь - летаю.
   - Не сбрею, - простонал Алоиз, корчась от боли. - Но ведь НА БОРОДЕ далеко не улетишь!
   - Ты можешь летать НА КРЫЛЬЯХ! - воскликнула Леокадия. - Садись на меня верхом и НО-О, ЛЕОКАДИЯ!
   Они поднялись невысоко и немного полетали над дорожками, а медведи и обезьяны задрали головы вверх.
   - Как приятно встретить кого-то кто с тобой НА ОДНОМ УРОВНЕ! обрадовалась жирафа. - У нас тут, наверху, неплохая погода, не правда ли?
   - Дует будь здоров, - отвечал Алоиз. - Ты слишком размахалась своими крыльями, Леокадия. Вон какой сквознячище устроила.
   Ничего не поделаешь, приходится... - вздохнула Леокадия. - Знаешь, я что-то устала.
   Они перемахнули через стену Зоопарка и приземлились неподалеку от ворот. Как раз в эту минуту ворота отворились и из них выбежал Директор.
   - Красиво получается, ничего не скажешь! - закричал он.
   - Правда? - обрадовалась Леокадия.
   - Полеты в рабочее время?! Ведь Алоиз должен сидеть в клетке!
   - Ну и ну, даже полетать нельзя? - удивилась Леокадия.
   - Я тут ни при чем, - вмешался в разговор Алоиз. - Во всем виноват Тигр.
   - Всегда так! Человек летает, а виноват Тигр! - разозлился Директор. - Завтра накроем клетку сверху - и крышка!
   - И крышка! - пропела Леокадия. - И до свидания!
   И вместе с Алоизом побежала в сторону Шестиконного сквера. Ведь там они были ДОМА. Но дом этот был далеко и Алоиз снова взобрался на спину Леокадии. Они осторожно полетели над мостовой, все время следя за тем, как бы Леокадия не задела копытом трамвайную дугу и не зацепилась крылом за провода.
   - Ну где тут дорожные знаки? - сердилась Леокадия. - Должны быть указатели: ВЕРХНИЙ ПЕРЕКРЕСТОК, ЛЕВЫЙ ВЕРХНИЙ ПОВОРОТ, ВЕРХНИЙ ПРОЕЗД ЗАКРЫТ. И портрет коня на белом фоне.
   И вдруг она увидела на столбе объявление: ВЕРХНИЙ ПРОЕЗД ЗАКРЫТ!
   - Твоя фотография! - воскликнул Алоиз. - Это Директор Зоопарка объявил розыск! Видишь надпись?
   - Надпись? - удивилась Леокадия. - Я все равно не сумею ее прочесть. У меня же нет очков. Прочти-ка ты Алоиз!
   - ИЗ ЗООПАРКА СБЕЖАЛА КРЫЛАТАЯ ЛОШАДЬ, - прочел он. - НАШЕДШЕГО ПРОСИМ ДОСТАВИТЬ В ЗООПАРК. ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ГАРАНТИРУЕМ. Давай-ка поднимемся выше, Леокадия.
   - Ну, наконец-то ты меня учишь правилам безопасности! обрадовалась Леокадия.
   Город становился все меньше и меньше, и наконец, когда он стал совсем маленьким, Леокадия полетела вниз и опустилась в самом центре, потому что тут, в центре, находился Шестиконный сквер. При этом пострадало несколько хрупких веточек и облетело несколько листиков сирени, а с земли поднялось облако пыли, да так и остановилось над Старой площадью.
   - Что это, атомная бомба? - спрашивали любопытные прохожие.
   - Да нет, это мои дети стреляют из пистолета. Бертолетовой солью, - отвечала Аптекарша. - Когда же и поиграть, как не в праздники!
   Алоиз снял сапоги и растянулся на скамейке.
   - Ну, слава Богу, мы ДОМА, - вздохнул он.
   А тем временем почти все дети со Старой площади примчались на Шестиконный сквер, но никто из них больше не стрелял.
   - Ура! - кричали они. - Леокадия научилась летать!
   И спрашивали:
   - И как это у тебя получилось, Леокадия?
   - Очень просто, - отвечала она. - Нужно только так разозлить Тигра, чтобы он схватил твоего друга за бороду, и тогда сразу взлетишь. Но лучше не летайте, а то всякие там Директора расклеют объявления и за деньги вернут вас в клетку.
   ЛЕОКАДИЯ И НЕТ
   - Ищут крылатого коня, Леокадия, значит ты не можешь быть крылатым конем, - заметил Алоиз. - Ты можешь быть или НЕКРЫЛАТЫМ КОНЕМ или КРЫЛАТЫМ НЕКОНЕМ.
   - Уж лучше мне быть КРЫЛАТЫМ НЕКОНЕМ. Когда я была КРЫЛАТЫМ КОНЕМ, я не могла найти работу, может КРЫЛАТОМУ НЕКОНЮ больше повезет?
   - А если это НЕ КОНЬ, то кто? - спрашивали дети.
   - НЕКОНЬ это НЕКОНЬ и больше никто. Все равно как НЕТОПЫРЬ это НЕТОПЫРЬ. Никто не скажет, что он ТОПЫРЬ или кто-то там еще.
   Дети взяли у Парикмахера закрытый белый фартук и натянули его на Леокадию, завязав тесемки на спине, так что видны были только голова, ноги, крылья и хвост. А потом на обеих сторонах фартука черной краской написали: "Леокадия НЕКОНЬ".
   - Это такая фамилия, - решила Леокадия. - Нет у меня ни Мамы - в наседку Алоиз не верит! - ни Папы, ни родословной, но зато есть фамилия. Жаль только, что и она начинается с НЕ.
   И запела:
   Я теперь не знаю, кто я,
   Но скажу вам, не тая,
   Если я не знаю - кто я
   Знаю точно, кто не я.
   А впрочем, что было то было,
   Но снова не повторится.
   Я нынче уже не кобыла,
   Хотя и не стала орлицей.
   - Соловьем тебя тоже не назовешь, Леокадия, - рассмеялся Алоиз.
   Но хотя Леокадия не была соловьем, она все праздники тренировалась. Ей хотелось научиться как следует летать в фартуке, и у нее это неплохо получалось. Она делала круги над Старой площадью, состязаясь со стаей голубей и со стрижами, а соседи высовывались из окон, и кричали: "Давай! Леокадия! Давай!" или "Но-о, Леокадия!".
   Дни стояли такие яркие, что она стыдилась своего белого, унылого фартука.
   - Я хотела бы стать похожей на писанку, на пестрое пасхальное яичко. На ЛЕТАЮЩУЮ писанку.
   Дети, живущие на Старой площади, принесли остатки красок, которыми они разрисовывали писанки, и обрызгали ими фартук.
   - Куда лучше, чем это делают голуби, - обрадовалась Леокадия. - Я слышала такое слово - ташизм, а у нас получился ПТАШИЗМ, да еще цветной.
   Когда все многоцветно,
   Так празднично и ярко,
   Самой себе кажусь я
   Большим цветным подарком.
   Себе кажусь я юной,
   Совсем еще зеленой,
   И в клюве моем желтом
   Торчит листочек клена.
   - Ты что, Леокадия, ведь у тебя нет клюва! - хохотали дети.
   - Сегодня нет, но кто знает, что будет завтра? - отвечала Леокадия.
   ЛЕОКАДИЯ И СПЕШКА
   - Дай-ка мне понюхать газету, Алоиз, - потребовала Леокадия. - Я ее носом чую. Там наверняка найдется что-то и для меня. Алоиз прочел объявление:
   НУЖЕН КУРЬЕР И РАЗНОСЧИК. СРОЧНО!
   - Но тут ни слова о крыльях.
   - Ты плохо прочел. Разносчик это тот, кто носит и носится. А крылатый разносчик - носится на крыльях.
   - Стар я стал, чтобы носиться за разносчиком. Ступай одна, Леокадия.
   Леокадия пошла одна и получила работу в редакции "Вчерашней газеты". С восьми утра до четырех дня как угорелая летала она по этажам с пакетами и письмами или делала нечто еще более важное: разносила по редакциям подносы с пирожными и кофе для редакторш. В половине пятого Леокадия возвращалась домой на Шестиконный сквер, а там, уже с утра ждал ее возвращения Алоиз Подтяжка, пенсионер. Сначала он натирал усталые крылья Леокадии травяной мазью, а потом они ели, как говорится, по деньгам, а это выходило не больно густо. И все же Леокадия за едой могла немного поразмышлять.
   - Знаешь, Алоиз, во время работы я не думаю, потому что не ем, а не ем, потому что все летаю с этажа на этаж. Раньше мне казалось, что от моих крыльев никакой пользы. Но теперь вижу - пользы чересчур много, ни минуты отдыха.
   Чем дольше длился обед, тем больше Леокадия размышляла.
   - Наверно, редакторши целый день думают - целый день они пьют кофе, только и ждут, когда я подам им кофе с пирожными, а как наедятся кричат: "Ой, не успела сделать "Вчерашнюю газету"! Назовем ее "Позавчерашней"! Я забываю про крылья, и отстаю от всех на два дня. Какой нынче день, Алоиз?
   - Вторник.
   - Прошлый вторник или сегодняшний?
   А потом Леокадия валилась на матрац из старых листьев и засыпала беспробудным сном, как обычно спят все курьеры и разносчики.
   - Ну что ты носишься как оглашенная! Этак и копыта откинуть недолго! - сердился Алоиз.
   Он все глядел на Леокадию и только головой качал, а потом шел в лавочку купить для нее какую-нибудь зелень на завтрак.
   Но самое скверное было то, что Леокадии снились по ночам полеты, только сны эти были очень неприятные. Во сне она летала не над лугами, розовыми от клевера, и не под белыми холмистыми облаками. Она летала с этажа на этаж с подносом, а на подносе были чашечки с кофе и пирожные. Пирожные сползали с подноса, чашки тоже, и при этом разбивались вдребезги. Или же ей снилось, что вот, она взмахнула крыльями, но взлететь не может. Зато странички календаря порхают над ней как стая голубей. Потом сон куда-то исчезал, а Леокадия срывалась с места и кричала:
   - О, Боже, клянусь оглоблей, я опаздываю!
   И не успевала поесть своей любимой зелени на завтрак, потому что торопилась в редакцию к редакторшам "Вчерашней газеты"!
   К счастью, Алоиз вспомнил об умном Докторе и отвел к нему Леокадию.
   Доктор спросил:
   - Который сейчас час?
   - Шесть вечера. Только позавчерашнего, - ответила Леокадия.
   - Рекомендую два дня ходить задом наперед. При нормальной ходьбе вы начинаете пятиться.
   - Придется уволиться из редакции, - вздохнула Леокадия. - Если я буду входить в редакцию задом, то побью все чашки.
   ЛЕОКАДИЯ И ЭСТЕТИКА
   - Жаль, что я больше не в ПОЗАВЧЕРАШНЕМ ДНЕ, - сказала Леокадия. Позавчера у нас было много денег, а теперь только на один день и на шоколадное мороженое. Но прежде чем заглянуть в золотисто-коричневое кафе, давай заглянем к Цветочнице. Я хочу показать ей, какое ПОСЛЕДОВАЛО ПРОДОЛЖЕНИЕ. Ну, и заодно ты купишь мне букетик маргариток, Алоиз. Ведь те, что росли на нашем газоне, я съела, все до единой.
   Но на углу улицы Пегаса не было ни маргариток, ни ирисов, ни березовых веточек, потому что там не было Цветочницы. Может, после встречи с Постовым она больше там не появлялась? Но зато в маленьком золотисто-коричневом кафе, а вернее в окружавшем его садике с разноцветными столиками и низенькой загородкой, сидел молодой Бородач, который при виде Леокадии вдруг сорвался с места и воскликнул:
   - ФАНТАСТИКА! Приглашаю вас на кофе!
   - Я не люблю кофе, господин Фантастика! - отвечала Леокадия. - Но если вам очень хочется, так и быть, могу съесть порцию шоколадного мороженого со взбитыми сливками.
   И молодой Бородач тотчас же заказал две порции шоколадного мороженого - для Леокадии и Алоиза.
   - Как вам нравится платье госпожи Леокадии Неконь? - спросил Бородач официантку.
   - Неконь?! Еще какой конь! - возразила официантка. - Уж коня-то я всегда узнаю.
   - А вы сами, случайно, не воробушек будете? - спросила Леокадия официантку.
   - Что написано пером, не вырубишь топором! - сказал Бородач. - А тут на животе у нее написано - "Леокадия Неконь"!
   - Какой еще топор? И причем тут мой живот? - разволновалась Леокадия. - Вот это Алоиз Подтяжка, хоть на нем ничего не написано, господин Фантастика.
   - Я - художник Вольдемар Ленский, - представился Бородач, - а ФАНТАСТИКОЙ я назвал все это.
   - Что, это?
   - Ну все. Крылья, хвост, голову и вообще все ваше современное оформление, ваш костюм.
   - Обыкновенный ПТАШИЗМ, - скромно улыбнулась Леокадия.
   - Это великое ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА! - вскричал Вольдемар Ленский. - И наверное создали его вы? - обратился он к Алоизу. - Вот ведь и борода у вас совсем как у меня, то есть как у свободного художника.
   - Как у свободного извозчика, - поправил его Алоиз.
   - Значит, я произведение искусства! - воскликнула Леокадия. - Вот отчего у меня выросли крылья! А когда я ем, мне в голову лезут такие удивительные мысли о полете, и еще мне снятся странные сны...
   - Так вы еще и летаете? - спросил Вольдемар Ленский.
   - А вы как думали? Имея крылья, не летать? Ну нет, такого я себе позволить не могу.
   - Хотите у меня поработать? - предложил Бородач.
   - Вы будете ее рисовать? - поинтересовался Алоиз.
   - Ну нет, я и так уже достаточно разрисована, - возразила Леокадия.
   - Я предлагаю вам работу в моей стекляшке, - объяснил Вольдемар Ленский.
   - В какой стекляшке? На витрине? - спросила Леокадия. - Ну уж нет. А что там еще будет стоять? Я могу нечаянно задеть какие-нибудь банки с помидорами или бутылки с вином, порезаться... Нет, нет! Я и подумать о таком не могу. Это было бы так неэстетично...
   Но речь шла не о витрине, а о стеклянном павильоне, где висели картины Вольдемара Ленского и стояли его всевозможные скульптуры. Теперь здесь ежедневно, с одиннадцати до двух, под стеклянным потолком летала Леокадия.
   - Вообще-то я не произведение Вольдемара Ленского, - рассуждала Леокадия, беседуя с Алоизом. - Но на Шестиконном сквере нету выставок, а у него есть. Ну что ж, каждый летает где может!
   Вольдемар Ленский был очень благодарен Леокадии за то, что она летает в павильоне и потому часто приглашал Леокадию и Алоиза в золотисто-коричневое кафе. А пока они дожидались мороженого, читал Леокадии нотации.
   - Знаешь, Леокадия, ты летаешь слишком низко.
   Или же:
   - Знаешь, Леокадия, крылья у тебя какие-то бесцветные.
   А то еще:
   - Знаешь, Леокадия, у тебя слишком лошадиные движения.
   Это была правда, ведь наступил май, в павильоне некуда было податься от мух, и Леокадии приходилось отгонять их хвостом. Но еще печальнее оказалась история с аспарагусами, которых сперва было очень много, а потом они стали вдруг редеть. И наконец смотрительница, спрятавшись в уголке, увидела как Леокадия щиплет аспарагусы. Она тут же помчалась к Вольдемару Ленскому.
   - Господин Вольдемар! - кричала она на бегу. - Эта Неконь на самом-то деле - настоящий конь! Пасется в аспарагусах!
   Тогда Вольдемар Ленский пригласил Алоиза с Леокадией в золотисто-коричневое кафе и, пока они поедали шоколадное мороженое со взбитыми сливками заявил:
   - Знаешь, Леокадия, говорят, что ты конь. Ну просто самая натуральная лошадь. Смотри, чтобы об этом никто не узнал. Подлинное ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА не может быть лошадью!
   А потом накричал на Алоиза.
   - Не желаю, чтоб моя Леокадия водила знакомство с извозчиком.
   На другой день Алоиз не купил себе билет на выставку, а Леокадия, пытаясь хоть чем-то утешиться, подолгу порхала между колоннами и даже, тихонько напевая, пролетала сквозь скульптуры, пока какие-то две Высокие Гостьи, любовавшиеся картинами и дырявыми скульптурами, словом, подлинными ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ ИСКУССТВА, не стали внимательно прислушиваться.
   - Там кто-то ржет, - удивилась первая Высокая Гостья.
   - О, Боже мой! - застонала вторая Высокая Гостья. - Как это неэстетично! Я просто в шоке!
   - Ну и запах же здесь, как будто в конюшне! - поморщилась первая Высокая Гостья.
   А потом замахала перчатками вместо веера и даже достала из сумочки букетик фиалок и поднесла его к носу. Она не знала, бедняга, что Леокадия обожает запах фиалок, что именно сегодня ей хотелось найти в них утешение, и сейчас она снизит полет и потянется губами к фиалкам.
   - Караул! - закричали обе Высокие Гостьи. - Какой кошмар! Здесь кобыла! Она летает!
   И как только Высокие Гостьи подняли крик, тотчас же явился Вольдемар Ленский.
   - Как ты смеешь, Леокадия! - возмутился он. - Ты что, обалдела?!
   А Леокадия танцевала под потолком с букетиком фиалок в зубах. Живот у нее был до отказа набит весной, и она наконец-то снова была конем, настоящим, крылатым, и к тому же летающим конем.
   - Это вовсе не лошадь, - объяснял Высоким Гостьям Вольдемар Ленский. - Это ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА.
   Тогда Леокадия опустилась на землю, повернулась к нему задом и слегка проехалась хвостом по его физиономии.
   - Я тоже просто в шоке! - сказала она. - Но не бойтесь, брыкаться не стану! Это было бы слишком НЕЭСТЕТИЧНО!
   ЛЕОКАДИЯ И ПРИМЕР
   - Так, может, все-таки сбреем крылышки? - спросил Парикмахер.
   Но все же ему было немного жаль чудесных крыльев Леокадии.
   - А что, если мы их немного ЗАМАСКИРУЕМ? Ты будешь - эдакий нелетающий Неконь. С украшениями по бокам.
   - Отлично! - обрадовалась Леокадия. - Пусть они выглядят совсем как искусственные.
   - А еще мы их возьмем да и покрасим... Знаешь, многие женщины, когда хотят устроиться на работу, красят волосы.
   - В лиловый цвет, - подхватила Леокадия. - Я буду похожа на рождественского ангелочка.
   И когда она, наконец, вышла от парикмахера с лиловыми крыльями и в лиловом фартуке, был уже вечер, а вечер и сам по себе лиловый.
   - Ты прямо светишься, Леокадия, - восхитился Алоиз. - А, может, тебя лучше использовать вместо неона? Для рекламы?
   Но днем оказалось, что Леокадия выглядит очень серо и невзрачно, так невзрачно, что ее с трудом удавалось различить у кустов сирени, тем более, что и сирень была лиловая.
   - Соловей днем тоже серый, а ночью он поет, - утешала себя Леокадия. - Похожа я на соловья, Алоиз?
   - Чуть-чуть в профиль, - отвечал Алоиз. - Но только когда не поешь.
   - А я никогда не пою с набитым ртом, - отвечала Леокадия, потянувшись за еще одним пучком салата. - С набитым ртом я думаю. И знаешь, что я придумала, Алоиз? Я дам объявление в газету.
   На другой день в "Городской газете" появилось объявление:
   Я НЕ ЛЕТАЮ. Я НЕ КОНЬ.
   ИЩУ РАБОТУ. ШЕСТИКОННЫЙ СКВЕР
   Бурный майский ливень ни для кого не был помехой. После обеда в Шестиконном сквере выстроилась огромная очередь из женщин с зонтиками. Все они искали помощницу по хозяйству, и мечтали, чтобы ею стала Леокадия.
   - Я могла бы обслужить сразу всех, - рассудила Леокадия. - Я ведь умею ле...
   - Тихо, - оборвал ее Алоиз, - никто не хочет, чтобы его помощница умела делать то, чего не умеет он сам.
   Тогда Леокадия решила выбрать сама какую-нибудь из женщин под зонтиком.
   Она подошла к первой попавшейся и спросила:
   - Вы любите клевер?
   - Терпеть не могу! - ответила та.
   - Прощайте! - кивнула Леокадия и подошла к другой.
   - А вы любите ливер?
   - Обожаю! - воскликнула та, испугавшись" что Леокадия и с ней распрощается.
   - Всего хорошего! - ответила Леокадия.
   Остальные женщины с зонтиками разошлись сами и остался только один-единственный Господин под зонтиком.
   - Кого вы ждете? - спросила Леокадия.
   - Помощницу по хозяйству, - сообщил Господин под зонтиком. - Мы питаемся исключительно овсянкой на молоке, больше ни на что у нас не хватает денег, все уходит на помощниц по хозяйству.
   - Овсянка! - обрадовалась Леокадия. - Есть ли на свете что-нибудь вкуснее овса? Золотые колосья под золотым от солнца небом... Все васильки, васильки, васильки... Сколько мелькало их в поле...
   - Ромашки высохли, завяли лютики... - пропел Господин под зонтиком. - Я вижу - вы поэтесса. Нет лучших помощниц по хозяйству, чем поэтессы. Конечно, если кто-то вместо них следит, чтобы овсянка не подгорела.
   - А у меня есть помощник - Алоиз Подтяжка, - сказала Леокадия. Он может сидеть на кухне на табуретке и чистить вам обувь.
   - И моей жене, - быстро добавил Господин под зонтиком.
   Жизненный путь Леокадии был усыпан теперь овсяными хлопьями. С утра до вечера Леокадия варила из овсяных хлопьев овсянку на воде для хозяина и хозяйки и овсянку на молоке для Баси и Каси. Она никогда не разговаривала ни с хозяином, ни с хозяйкой, на это не оставалось времени. С Басей и Касей она тоже не разговаривала, потому что им было по полгода и говорить с ними было просто бессмысленно. Все здесь казалось ей бессмысленным - бессмысленное утро, бессмысленный день, бессмысленный вечер.
   - Что там теперь, на Шестиконном сквере, Алоиз? - каждое утро спрашивала Леокадия. - Соловьи хоть дают тебе выспаться?
   Дело в том, что Леокадии не давали спать близнецы. Они, вместо соловьев, всю ночь распевали свои песни. По утрам у Леокадии болела голова и наверно поэтому она била тарелки. А, может, и хорошо, что била - каша все равно была подгорелая.
   - Как славно, что наши двойняшки устраивают теперь концерт специально для Леокадии. Раньше они устраивали его ДЛЯ НАС, радовались родители.
   Леокадия все утро носилась по квартире и это называлось уборкой. Алоиз тихонько сидел в уголке и чистил хозяйскую обувь. Хозяину и хозяйке все время приходилось покупать новые ботинки и туфли - старые были начищены не только до блеска, но и до дыр. А тем временем овсянка в кастрюле закипала, Бася и Кася вопили, а Леокадия набивала все новые и новые шишки. Квартира была ей явно тесна.
   - Я и так сплю, свесив крылья за окно, - жаловалась Леокадия Алоизу. - И ужасно боюсь, что дождь смоет однажды краску и все увидят, что крылья у меня настоящие. А кому охота, чтобы у помощницы было что-то, чего нет у него самого? Но я и вправду никак не умещаюсь в квартире.
   - Оставь крылья в покое, а остальное выставляй наружу, посоветовал Алоиз. - За окном хорошо и Каси с Басей совсем не слышно.
   Но потом, ночью, он вдруг вспомнил, что Леокадия живет на четвертом этаже и испугался, что вдруг она слишком сильно высунется, потеряет равновесие, и во сне не успеет раскрыть крылья. При одной этой мысли Алоиз сорвался со скамейки на Шестиконном сквере и хотел помчаться на Грачиную улицу, но едва он вскочил, как что-то огромное, темное огрело его по уху и повалило обратно.
   - Добрый вечер, - засмеялась Леокадия. - Прошу прощения! О, до чего же приятно вновь очутиться на родном зеленом сквере!
   - Откуда ты знаешь, что сквер зеленый? Ты так давно здесь не была, цвет мог измениться, ночью вообще все меняет цвет. У тебя же сейчас не сыпятся зеленые искры из глаз, как у меня!
   - Пахнет зеленью, - отвечала Леокадия. - Ах, соловушки, пойте, не стесняйтесь, ведь мне не придется менять вам пеленки.
   - Может, ты хочешь есть, Леокадия? У меня осталось немного овса...
   - Пожалуйста, Алоиз, не говори слов на букву "О". Я хочу сегодня поспать спокойно. Я буду прилетать сюда каждый вечер и улетать на рассвете. Дорогой мой, любимый ДОМ! Наконец-то без крыши над головой!
   И впервые после многих бессонных ночей Леокадия спокойно заснула, но зато на рассвете встревожилась не на шутку: окно на четвертом этаже было закрыто. И чтобы НЕЗАМЕТНО попасть в дом ей пришлось вышибить раму. Бася и Кася не знали, что эту ночь Леокадия провела с соловьями, но тут же задали такой концерт, словно хотели доказать, что они ничем не хуже соловьев.
   - Вставайте и смените себе пеленки, - велела им Леокадия. - Раз уж вы сумели закрыть за мной окно, значит, и с этим справитесь.
   Но близнецы и не думали вставать и менять себе пеленки, а кричали все громче и громче, пока, наконец, в комнату не вбежал хозяин.
   - Интересно, откуда вы взялись, Леокадия? - спросил он. - И хотелось бы знать, где вы провели эту ночь? Мне пришлось по пятнадцать раз менять пеленки Басе и Касе.
   - Ну, это немного, - начала Леокадия. - Бася иногда...
   - Что же вы, Леокадия, не отвечаете на вопросы? - возмутился хозяин. - И почему не закрываете на ночь окно? Мне пришлось сделать это самому. Был страшный сквозняк и ветер мог унести Касю и Басю.
   - Не верю, чтобы кто-то захотел их унести, - вздохнула Леокадия. И вообще, как же я могла закрыть ЗА СОБОЙ окно?
   - То есть как это ЗА СОБОЙ? Значит вы, Леокадия, входите и выходите через окно? Может, вы съезжаете вниз по водосточной трубе?
   - Ну, я еще не сошла с ума, - отвечала Леокадия. - Просто я влетаю и вылетаю.
   - Ну уж нет, Леокадия, - в это я никогда не поверю!
   - Посмотрим! - сказала Леокадия и вылетела в окно.
   А хозяин крикнул вслед:
   - Можете вообще не возвращаться! Такая воспитательница Касе и Басе не нужна! ПОЛЕТЫ! Хороший пример для детей!
   - Примеры всегда подаются сверху! - воскликнула Леокадия и взмыла под облака.
   ЛЕОКАДИЯ И КУРСЫ
   - Сдается мне, - огорчалась Леокадия, - что я не могу быть для детей хорошим примером.
   - А я бы написал о тебе для детей книжку. Я хотел бы, чтобы у детей были крылья.
   - Это все оттого, что у тебя нет детей, Алоиз, - вздохнула Леокадия и принялась щипать траву на давно нестриженном газоне.
   - Если бы у меня были дети, - продолжала она, - я непременно отправила бы их в школу, чтобы они ОТУЧИЛИСЬ летать. Я теперь согласилась бы походить в школу, чтобы от всего ОТУЧИТЬСЯ.
   - Слишком поздно, для таких старых лошадей школ нет.
   Леокадия оскалила зубы.
   - По-твоему так выглядят зубы старой лошади?
   - Я думаю, ты могла бы учиться в школе для взрослых, - уступил Алоиз, чтобы не ссориться. - Прошла бы какой-нибудь ускоренный курс.
   - КУРС! - обрадовалась Леокадия. - Правильно! Помнишь, когда у нас с тобой была пролетка, мы всегда КУРСИРОВАЛИ!
   Истратив последние деньги, она записалась на курсы вагоновожатых. И правильно поступила - дело у нее пошло хорошо, и уже через неделю она совершенно самостоятельно водила трамвай номер тринадцать с Мельничной площади до Горелого лесочка.