Страница:
возмущения не испытывал - только страх.
- Да, конечно, так и есть. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Но
объясните мне вот что. Я заставил компьютер повторить мне все то, что он
выдал вам. В целом эти данные совпали, но неожиданно я нашел кое-что важное
- чрезвычайно важное, что вы упустили. Бомбоубежище в Аппалачах. Майк
оставался невозмутимым.
- Если вы и не Джейк Мелоун, вы очень хорошо подражаете его
спокойствию.
- Я Мелоун, - ровным голосом сказал Майк.
- В любом случае, Мелоун аккуратный и усердный работник. На него это не
похоже. Он не мог пропустить в рапорте нечто, что могло бы повлиять на успех
операции. Возможно, это была просто ошибка с вашей стороны, Мелоун. Однако
компьютер информировал меня о том, что Джейк составил два набора карточек. И
в одном из них было на карточку меньше - на ту карточку, в которой
содержались сведения об Аппалачах. Джейк прослушал ее и выбросил. А еще
Джейк позаботился о том, чтобы удалить эти сведения из памяти компьютера.
Кто-то попытался сделать это. Кто-то под именем Джейка велел компьютеру
уничтожить ячейки памяти, содержащие эти данные. Компьютер это сделал. Но
существуют и другие вещи, помимо ячеек памяти. Главный компьютер,
расположенный под городом, не только запоминает все исследовательские
работы, но также составляет особый файл, куда заносит все ключевые фразы,
позволяющие при необходимости активировать нужные ячейки. Аппалачское
Бомбоубежище Президента было ключевой фразой того рапорта. Все мелкие
сведения были стерты, оставив лишь скелет. Мы не знаем, где может находиться
убежище, но, зная приблизительную отметку, мы можем настроить компьютер на
вторичное исследование письменных данных. Он найдет нужный материал, так же
как нашел его для Джейка Мелоуна. Завтра утром мы будем знать, где
скрываются Революционеры.
- Если я - не Джейк Мелоун. Но я - это он.
- Возможно, что и так. - Но голос Кокли говорил: "Это ложь".
- Я решил, что Аппалачское убежище - ложная, наводка.
- Зачем же тогда идти на крайние меры и полностью удалять сведения из
памяти компьютера? Почему было просто не отбросить эту карточку?
- Я полагал, что очистка памяти - стандартная процедура.
- Вы всегда стирали из памяти ненужные сведения, когда возглавляли
отдел Исследований?
Майк понял, что допустил промах. Теперь ему оставалось только
попытаться скрыть все это:
- Да.
- Посмотрим, - сказал Кокли. Он улыбался. Но улыбка его была
поддельной, в ней не было ничего от истинной улыбки.
Майк сидел выпрямившись и молчал. Он успел отхлебнуть глоток коктейля,
но во рту было сухо, а привкус спиртного жег пересохшие от страха губы. Он
поймал себя на том, что бездумно, почти в оцепенении пялится на объемную
картину с тропическим пейзажем. Его разум пытался укрыться в мечтах именно
сейчас, когда необходимо было продумать план действий. Как только отпечатки
его пальцев будут исследованы, обнаружится, что он не Джейк Мелоун. Он
должен думать. Оставались считанные минуты.
Нет, гораздо меньше.
В дверь позвонили.
- Открыто! - крикнул Кокли. Дверь мягко скользнула в сторону на
смазанных полозьях. Вошел служитель, прошептал что-то на ухо Кокли и вышел.
Кокли обернулся и уставился на Майка:
- Кто ты?
- Джейк Мелоун.
В голосе Кокли не осталось ничего, кроме ненависти и ярости:
- Я спрашиваю тебя: КТО ТЫ?
- Джейк Мелоун, черт побери! Ваши дурацкие отпечатки пальцев врут! -
Единственным его шансом было настаивать до конца.
- Ты можешь себе позволить так разговаривать со мной. Ты - все равно
что мертвец.
- Ублюдок! - прошипел Майк, думая о Лизе и представляя себе, что она
подумает и как она почувствует себя, когда Кокли придет к ней, а он - нет.
В глазах Кокли бушевало пламя, сжигающее остатки рассудка.
В дверь снова позвонили, прервав их. Тот же самый служитель принес из
лаборатории карточку с записью. Кокли схватил ее, подождал, пока служитель
выйдет, и сунул карточку в проигрыватель.
- Человеческие останки - фрагменты скелета, волосы и частицы плоти -
найдены в здании номер "два" "Башен Кокли" в стволе мусоросжигателя
апартаментов Мелоуна, - сказала машина звучным голосом.
- ВОТ ЭТО настоящий Джейк Мелоун, - прохрипел Кокли. - Фрагменты костей
и кусочки обгорелого мяса. Ничего больше. Ты убил одного из лучших их людей!
- И сделаю еще больше, - сказал Майк неожиданно дерзко, зная, что
бежать ему уже не удастся.
Эти слова привели Кокли в еще большую ярость, он попытался взять себя в
руки. Доктора говорили, что самая большая его проблема - это взрывной
темперамент, неумение контролировать свои эмоции. Он возражал, что контроль
он может приобрести в результате одной из операций, вместе с частями
чьего-либо тела. Глаза другого человека, возражал он, могут изменить его
взгляд на мир. Врачи дипломатично отучали, что его доводы ненаучны. Но они
не возражали открыто, они не смели. И теперь в душе Кокли разгорался гнев,
вскипая все сильнее и сильнее, достигая той критической точки, за которой он
сорвется и совершит нечто безрассудное. Он знал это, но остановиться не мог.
Этот человек убил Джейка Мелоуна. Его надо было оставить для допроса, но
злость, захлестывающая Кокли, требовала чего-то большего, нежели допрос,
действий более жестоких, чем вытягивание из него ответов.
Майк отскочил за кресло, в котором сидел. Его охватил страх. В голове
его мелькали обрывки той давней встречи с Кокли, картины драки, в которой он
был так жестоко избит. Кокли прыгнул на него с неожиданной резвостью, он
двигался даже быстрее, чем запомнилось Майку. И тем не менее Майк успел
схватить кресло и загородиться им. Кокли ухватился за ножки. В течение
минуты они пытались одолеть один другого. Внезапно Майк вспомнил уроки у
Пьера и слова: "Никогда не пытайся силой одолеть человека, который сильнее
тебя. Уклоняйся и выжидай, пока он сам не откроется для удара". Но кресло
уже вырвалось из его рук, взметнулось вверх и обрушилось на его плечо.
Звезды взорвались в его голове и умчались прочь.
Все умчалось прочь.
Наступила тьма.
Вокруг него раздавался рев драконов. Нет, дракон ревел в его сознании.
Голова раскалывалась от боли, испуская огненные клубы агонии,
пронзающие его мысли, вспыхивающие, сталкивающиеся, дымящиеся, горящие.
Голова торчала над плечами обугленным пузырем, полным воды. Он попытался не
обращать внимания на дракона, но дыхание твари рассеивало ночную тьму...
Майк открыл глаза. Комната, состоящая из света и тьмы, бешено
закружилась перед ним. Еще не успев сфокусировать зрение, он почувствовал,
что его держат и куда-то волокут. Он закашлялся. Внезапно его пропихнули
через зияющее отверстие в какую-то узкую трубу, где воздух был горяч и
удушлив. Хваткие руки, державшие его, исчезли.
Он падал.
Над головой разнесся смех Кокли, язвительный и мерзкий.
Падение...
Он падал в мусоросжигатель! Майк закричал, но из горла вырвался только
хрип. Раскинув руки и ноги, судорожно упираясь в стены, он нащупал что-то,
за что можно было зацепиться. Пальцы его задели скобу... Еще скоба... Еще.
Он уцепился за одну из них после нескольких срывов, почти вывихнув руку из
сустава, - слишком резкой была остановка после стремительного падения. Он
висел на этой спасительной скобе в двух дюжинах ярдов над раскаленной
решеткой, под которой плясали, жадно облизывая воздух, языки пламени.
Кокли уготовил ему смерть в огне. На этой решетке он умирал бы в
течение нескольких минут. Нескольких ужасных минут. Скобы, предназначенные
для рабочих, обслуживающих мусоропровод, остановили падение в двадцати футах
от дна. Когда огонь вцепился бы в него жгучими зубами, он не смог бы
допрыгнуть до этих скоб, не смог бы даже попытаться спастись...
Лицо и руки Майка покрылись испариной, он вытянул вверх свободную руку
и нащупал следующую скобу. Пошарив по стенке ногой, он нащупал нижнюю
ступеньку, оперся и прижался к стене, сделав глубокий выдох. Выполняя этот
рискованный маневр, он не дышал. Дракон умолкал, дракон хотел спать. Тьма
подкрадывалась к нему, колышущаяся, готовая поглотить. Но он должен был
одолеть ее. Если он потеряет сознание, он упадет.
Пламя внизу отливало алым...
Желтым и оранжевым...
Жар поднимался зримыми волнами, омывал его тело, потом налетал
сквозняк, заставляя пламя отступать. Где-то наверху было прохладно - и там
был выход.
Багровые вспышки...
Желтые...
Майк отпустил одну скобу, поднял руку и нашарил следующую ступеньку.
Она была теплой на ощупь. Казалось, жизненные силы капля по капле сочатся из
его тела через поры кожи. Но, собрав всю свою волю, он нашел в душе источник
утоления жажды - воду надежды и отмщения. Она придала ему новые силы. Он
поднимался от обжигающего жара к благословенной прохладе.
Скоба за скобой... Перед его внутренним взором вставали видения. Иногда
- смеющаяся девушка, иногда - древний старец. Но у старца было фальшивое
лицо. Потом старец превратился в волка; фальшивое лицо стало овечьей маской.
И девушка с небесными глазами и солнечными волосами... Временами оба эти
призрака гротескно искажались, наслаивались друг на друга, словно на плохой
фотографии Майк продолжал лезть вверх. Ступенька за ступенькой - от жара к
прохладе. Наверху он остановился и победно засмеялся. В глухом шершавом
бетонном потолке было небольшое отверстие для воздуха шириной в два пальца.
Среди мешанины теней и темноты Майк заметил проблеск света - там, где
заканчивались скобы. В противоположной стене шахты находился люк, ведущий в
офис Кокли. Ниша люка была довольно глубокой. Устроившись в ней и уперевшись
ногами в скобы на другой стороне, Майк решил посидеть тут наедине с ревом
пламени и подождать, пока офис опустеет. Он мог позволить себе ждать.
Несколько минут назад ему оставались лишь считанные секунды. Теперь у него,
возможно, впереди были годы. Можно считать, что он получил их в подарок. Два
или три часа ничего не значат для него.
Между тем мир не стоит на месте...
"Здесь была обычная для таких случаев публика. Врачи в белом и
пожарники в красном. У крыльца стояли пожарная машина и машина "Скорой
помощи", не было никакой нужды в них. Не было пациента. Для врачей, не было
пожара для борцов с возгоранием, пожарных шлангов не прольется ни капли
воды. А машина "Скорой помощи" поедет назад медленно, не включая сирену.
Но здесь нужен был распорядитель похоронного бюро доктор, который
засвидетельствовал бы факт смерти. Он вздохнул. Он не будет тосковать по
ней. Их брак был ошибочным. Она была всего лишь кем-то сидящим рядом во
время программ Шоу, с аппетитом поглощающим пищу.
Разлагающееся тело подняли с кресла. Лохмотья коричневой, вздувшейся
плоти тщательно смыли спиртом с подлокотников и сиденья. Кресло было
стерилизовано. И кондиционер уже справился с запахом смерти и тления.
Он отсутствовал дома две недели.
Он надеялся, что она станет Эмпатистом, и его надежда оправдалась.
Он смотрел, уныло кивая, как они накрывают ее и выносят наружу.
Снова шел снег.
Пожарная машина уехала. Машина "Скорой помощи" помчалась прочь, унося
свой бесполезный груз. В доме никого не было, кроме него - и ауры. На миг
ему показалось, будто его и ее аура соприкасаются друг с другом. Но учитывая
расстояние между двумя установками, это было физически невозможно. Сейчас он
погрузится в одну из них.
В комнатах было темно.
Аура откликнулась на его прикосновение - масляные разводы на воде.
Радуга ускользающих, кружащихся красок.
В тот момент, когда Шоу вобрало в себя его ощущения, ему показалось,
что он слышит крик. Но это было невозможно, она была мертва. Он видел ее
истлевшую плоть.
И все-таки издалека доносился крик.
На самом деле это было огромное множество криков..."
Ожидая своего часа, Майк думал о Лизе, Сейчас она стала единственной
его целью. Даже Революция, ради которой проводилось его обучение, казалась
ему сейчас сновидением, нереальной грезой. Уроки у Пьера были частью жизни
кого-то другого. Разговоры с Роджером Нимроном тоже были сном. Все эти
разговоры о средствах массовой информации, выражении, измененном СПОСОБОМ
выражения, - все это казалось ему небылью. Одно только горело в его
сознании: Лиза.
Наконец Майк понял, что не может больше ждать. Слишком многое надо было
сделать. Часть его силы - если не энергии - вернулась к нему и толкала его к
действию. Он осторожно нажал на крышку люка. Она удерживалась магнитами и
легко открывалась с любой стороны. Крышка откинулась наружу, в темноту
комнаты. Майк глубоко вздохнул с облегчением и выполз из мусоропровода. Он
подошел к столу Кокли, опустился в кресло. Заказал по линии автодоставки
небольшой, но питательный ужин и, до того как еда возникла в доставочной
нише, успел перенести большую часть смеси из пота и сажи с рук на штаны. Еда
состояла в основном из белковых капсул, но там еще был сандвич с синте-мясом
и чашка настоящего кофе. К этой скромной трапезе Майк добавил глоток виски
из бара. Обжигающее ощущение в горле было приятным. Майк почти почувствовал
себя новым человеком.
Часы сказали ему, что сейчас семь вечера. Оставалось еще пять часов до
того, когда он должен будет явиться в "Башни Кокли" и забрать Лизу. И еще -
убить Кокли. Он запрограммировал часы подать ему сигнал в нужное время и
улегся на дерматиновую кушетку. Ему необходимо восстановить силы настолько,
насколько это возможно. Анаксемандр Кокли не был человеком, которого легко
можно было одолеть, а тем более - убить.
Когда Майк проснулся по сигналу, он ощутил себя бодрым и сильным. До
полуночи оставался час - этого хватит, чтобы добраться до "Башен", убить
Кокли и спасти Лизу, Да еще оставался приличный запас времени. Майк встал,
потянулся, проверил свою готовность к действиям. Он был весь в грязи, но
принять ванну не мог. Одежда была изорвана - но ему не во что было
переодеться. Зачесывая одной рукой волосы назад, второй он проверил, на
месте ли газовый пистолет. Вибропистолет отняли, но Кокли все-таки проглядел
другое оружие - куда более компактное, но не менее убийственное. Майк резко
взмахнул рукой и улыбнулся, когда газовый пистолет оказался у него в ладони.
Он работал. Вернув пистолет в потайную кобуру, Майк подошел к столу. Он
помнил, что компьютер настроен на поиск Аппалачского убежища, и думал, что
может уничтожить данные. Однако он смог только остановить поиск там, куда
добрался компьютер. Кокли ввел блок, предупреждающий уничтожение уже
полученных сведений. Майку пришлось удовольствоваться отсрочкой на несколько
часов. Кроме того, не время было возиться с механическими игрушками - пора
идти.
Коридор был безлюден и освещен дежурными лампочками в каждом его конце.
Майк свернул налево, где была лестница. Вестибюль оказался пуст, впрочем,
как и улица.
Майк шел по городу пешком, потому что аэромобили находились в гараже,
где мог оказаться дежурный. Кроме того, теперь у него не было своего
аэромобиля - теперь он считался мертвым. Майк представил себе выражение лица
Кокли, когда "мертвец" войдет в ванную комнату и выпустит старой свинье
кишки с помощью газовой пули. Однако, резонно заметил он себе, было бы
глупостью позволить Кокли увидеть его. Осторожнее и разумнее будет
выстрелить мерзавцу в спину. Майк перешел от мыслей о жертве и убийстве к
размышлениям о ночи. Пьер учил его никогда не думать о схватке, но
готовиться к ней, успокаивая нервы. А ночь успокаивала. Легкий снег падал с
неба, пушистый и холодный. Если он не растает, то скроет великолепными белым
ковром грязь и серый лед. Деревья уже покрывал белый иней, он был словно
роскошные седые кудри. Улицы казались чистыми и сверкающими. Желтые и синие
уличные фонари ярко освещали мостовую.
Ветер был сладким.
Снег бил в лицо Майка, оседал на ресницах и превращался в воду, то и
дело затуманивая глаза.
Майк подошел к "Башням Кокли" вовремя. Он остановился у двери здания,
где жила Лиза, осматривая вестибюль и привратника. Потом достал из кармана
карточки Мелоуна, которые Кокли не конфисковал у него, и сунул электронный
ключ в замок. Ворота открылись. Майк боялся, что шифр Мелоуна может быть
стерт из памяти, но этого, очевидно, не произошло. Майк двинулся по
окаймленной кустарником дорожке к огромным двойным дверям. Привратник
встретил его, распахнув перед ним тяжелые створки.
- О, мистер Мелоун, отчего вы в таком ужасном виде? - спросил охранник.
- Поскользнулся и упал на улице.
- Вы шли пешком? - спросил привратник. Его мускулистая челюсть отвисала
при каждом слове.
- Я сказал, что поскользнулся, не так ли? Даже вы вряд ли сумеете
поскользнуться и упасть в аэромобиле!
- Прошу прощения, мистер Мелоун. Конечно. Вам нужна помощь, чтобы
подняться к себе?
- Пострадала только моя одежда, - ответил Майк.
Привратник провожал его взглядом, пока он пересекал вестибюль и вызывал
лифт. Теперь в лифте дежурил другой парнишка. Он был молчалив, сумрачен и
жевал резинку. На этот раз никаких разговоров, мальчишка только искоса
поглядывал блестящими глазами на грязную и порванную одежду Майка. Майк
вышел на этаже Лизы и пошел по слабо освещенному коридору к ее двери.
Лиза оставила дверь слегка приоткрытой.
За дверью была темная гостиная, потом - неосвещенный холл.
В воздухе витал слабый аромат жасмина - Лизины духи. Майку почудилось,
что он различает и другой запах - мерзкий запах Кокли. Ненависть поднялась в
его душе, заполнила каждую клеточку тела, каждый капилляр, каждый нерв. Пьер
рассказывал ему, что полезно иногда вызывать в себе ненависть к врагу - так
будет легче его убить. Но эта ненависть не была следствием уроков Пьера. Она
была настоящей; она была беспримесным порождением его души. Он ненавидел
Кокли за все те годы, что был рабом Шоу, за давнее избиение, за попытку
зажарить его в мусоросжигателе, но больше и жарче всего за то, что Кокли
сделал с Лизой, за то, что пытался сотворить из нее. Кокли протянул руки к
той единственной, которая действительно что-то значила в жизни Майка, и
обесчестил ее - в прямом и переносном смысле. Майк остановился перед дверью
в спальню. Ненависть кипела в нем, и он ее не подавлял. И ненависть больше
не была удушливым дымом - она была тучей, облачной статуей со множеством
глаз, клыков и острых когтей.
Майк принялся осторожно открывать дверь спальни, которая тоже была не
заперта. Она мягко откатывалась на гладких полозьях, утопленных в стену.
Майк стоял прямо, сдерживая дыхание. И слушал.
Шорох простыней, легкий, едва уловимый.
Дыхание...
Два дыхания: легкое и тяжелое; одно спокойное, другое с хрипом покидало
объемистые легкие...
Майк стоял, позволяя ненависти лепить его черты и формы, ожидая, пока
она не наполнит его своим содержанием до последней капли.
Наконец он протиснулся в полуоткрытую дверь и оказался на свету. В
каждом углу комнаты сияли светильники, озаряя его, словно восходящее солнце.
Голый Кокли вскочил с постели, рыча. Лиза закричала, натягивая на себя
простыню. Ненависть неслась сквозь сознание Майка, окрашивая все вокруг в
кроваво-алый цвет, делая вещи какими-то нереальными. Пистолет уже был в его
руке, и это был единственный настоящий предмет. Майк поднял оружие и
прицелился в нереального Кокли, который уже бросался на него. Что-то
подсказывало ему стрелять, нажать на спуск и ждать всплеска крови и фонтана
плоти. Но он не успел сделать этого. На плечи его навалился тяжкий груз.
Майк и Кокли впечатались в стену, а потом свалились на пол. Майк проклял
свое промедление: за то, что позволил шоку застить глаза, за то, что не
удержался в равновесии.
Пистолет был выбит из его рук. Майк поискал его взглядом, но не нашел.
По лицу его скользнул кулак, мимоходом задев нос. Майк взглянул в лицо Кокли
и увидел глаза, расширенные от ужаса и непонимания. Он ударил сам. Кокли был
слишком удивлен, чтобы продолжать пытаться одолеть противника в ближнем бою.
Он оттолкнул Майка и вскочил, чтобы ударить его ногой. Но Майк действовал
быстрее. Он нанес Кокли удар в подбородок. Кокли, однако, уклонился от удара
и замахнулся, сжав запястье одной руки пальцами другой, чтобы нанести
смертельный удар всем весом своего тела. Удар, обрушившийся на плечо Майка,
был подобен взрыву. Майк упал, видя, как Кокли снова заносит руки.
Затем он замер. Какую-то секунду в комнате царило абсолютное, гробовое
безмолвие, потом левая рука Кокли, бешено вращаясь, пролетела через комнату,
ударилась о стену и упала на пол. Кровь хлынула из его плеча. Он смотрел на
это почти равнодушно, словно зияющая рана в плече не принадлежала ему,
словно это не его тело было разворочено и разодрано. Затем, почти
театральным движением, Кокли медленно повалился на ковер. Его кровь
образовала сверкающую лужу вокруг лежащего тела.
Майк поднял взгляд. Лиза, обнаженная, стояла возле кровати, судорожно
сжимая в руках пистолет. Она посмотрела на Майка, потом на тело.
- Я... Я не могла иначе.
Майк, опомнившись, поднялся и стал растирать плечо и шею.
- Да, конечно, ты не могла иначе. Он заслужил это. Он заслуживал еще
худшего.
Он забрал пистолет из рук Лизы и вернул его на место, в кожаную кобуру
в рукаве рубашки.
Лиза заплакала.
- На это нет времени, - сказал Майк - мягко, как только мог. - Одевайся
быстрее. - Он подошел к гардеробу. - Уже почти полночь.
Она достала из гардероба красный джемпер и стала натягивать его.
- Кокли собирался уйти отсюда в полночь, - сказала она. - Я надеялась,
что ты успеешь. Нам лучше поспешить. Если он не явится, куда намеревался,
они придут сюда искать его.
Этого еще не хватало!
Майк погасил в комнате свет. Они вышли, и он захлопнул дверь.
Мальчик-лифтер не задал им ни единого вопроса. Лифт камнем упал вниз, резко
дернулся, останавливаясь на первом этаже, подпрыгнул и мягко съехал обратно.
Двери отворились в вестибюль. Там находились четверо телохранителей Кокли.
- Мы хотели спуститься в гараж! - почти закричал на лифтера Майк.
- Но вы этого не сказали! - проскулил мальчишка.
- Эй! - воскликнул один из телохранителей. - Это же Лиза Монваза! Она
должна быть...
- Вниз! - закричал Майк, впечатывая пальцы в панель управления.
Дверь закрылась на секунду раньше, чем телохранители добрались до нее.
Лифт упал, снова дернулся, останавливаясь, двери раздвинулись. Теперь за
порогом не было ничего, кроме серого бетона и аэромобилей - Они спустятся по
лестнице, - сказал Майк Лизе. - Мы опережаем их всего на несколько секунд. -
Он повернулся к мальчишке:
- Если ты вздумаешь подняться наверх и привезти их сюда, я тебя убью!
Мальчишка сжался в углу, желая сию минуту оказаться дома, под аурой, и
позабыть о богатстве и престиже.
- Понятно? - зарычал Майк.
- Да, сэр.
Майк схватил Лизу за руку и побежал. Это должен быть красный аэромобиль
с аэросистемой белого цвета. Он увидел его как раз тогда, когда
телохранители скатились по ступенькам и открыли огонь. Первый выстрел попал
в крыло соседнего аэромобиля. Металл разлетелся вдребезги, словно
драгоценное тонкое стекло - Сюда! - Майк втолкнул Лизу в машину. На
водительском месте, ожидая их, сидел человек. Лиза сжалась на сиденье. Майк
обернулся и выстрелил в охранников из газового пистолета. Он нажал спуск, и
пуля понеслась к цели, маленькая и холодная, но готовая стать огромной и
горячей. Он не стал смотреть, был ли его выстрел удачным, но секунду спустя
услышал дикий вскрик и булькающий звук. На некоторое время охранники
прекратили стрелять.
- Скорее! - закричал водитель. Окно с его стороны было опущено. Он
стрелял тоже.
Майк, пригнувшись, вскочил в машину, захлопнув за собой дверцу.
- Роджер Нимрон!
- Вы только что поняли это? Выстрел ударил в капот и благополучно
отлетел от него.
- Виброзащита, - сказал Майк Лизе, беря ее руку и крепко, но бережно
сжимая ее в ладони.
Другой выстрел взорвался на ветровом стекле и погас, не причинив машине
вреда.
Нимрон запустил аэросистему, и аэромобиль приподнялся. Поднимая боковое
стекло, Президент нажал ногой акселератор и рванул машину вперед и вверх по
спиральному выезду. Аэромобиль пересек линию фотоэлементов, которые должны
были автоматически открыть огромные ворота. Но когда до огромных
металлических створок остались считанные ярды, беглецы поняли, что ворота и
не собираются открываться. Очевидно, охранники отключили энергию. Ворота все
приближались, они росли, росли, росли...
"Охота на слона с рогаткой". Только эта мысль пульсировала в голове у
Майка, в то время как гигантские двери нависали над головой, росли, и не
было никакой надежды, что им удастся вовремя остановиться, предотвратить
катастрофу. Они врежутся на огромной скорости, и аэромобиль превратится в
мятый комок стали и меди, алюминия и пластмассы. И плоти.
- Вибропистолет! - закричала Лиза.
Все происходило в каком-то искривленном времени, доли секунды для Майка
были почти вечностью. Ворота приближались с невероятной скоростью, но он был
быстрее. У него не было виброоружия, но газовый пистолет оказался в его руке
в ту же секунду, как Лиза выкрикнула свое слово. Майк высунул руку в окно и
выстрелил. Выстрелил еще и еще раз. Дверь вздрогнула, словно живое существо,
словно зверь, подстреленный охотником. В середине появилась трещина. Вторая
пуля взорвалась внутри и разворотила металл. Третий выстрел разнес стальной
- Да, конечно, так и есть. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Но
объясните мне вот что. Я заставил компьютер повторить мне все то, что он
выдал вам. В целом эти данные совпали, но неожиданно я нашел кое-что важное
- чрезвычайно важное, что вы упустили. Бомбоубежище в Аппалачах. Майк
оставался невозмутимым.
- Если вы и не Джейк Мелоун, вы очень хорошо подражаете его
спокойствию.
- Я Мелоун, - ровным голосом сказал Майк.
- В любом случае, Мелоун аккуратный и усердный работник. На него это не
похоже. Он не мог пропустить в рапорте нечто, что могло бы повлиять на успех
операции. Возможно, это была просто ошибка с вашей стороны, Мелоун. Однако
компьютер информировал меня о том, что Джейк составил два набора карточек. И
в одном из них было на карточку меньше - на ту карточку, в которой
содержались сведения об Аппалачах. Джейк прослушал ее и выбросил. А еще
Джейк позаботился о том, чтобы удалить эти сведения из памяти компьютера.
Кто-то попытался сделать это. Кто-то под именем Джейка велел компьютеру
уничтожить ячейки памяти, содержащие эти данные. Компьютер это сделал. Но
существуют и другие вещи, помимо ячеек памяти. Главный компьютер,
расположенный под городом, не только запоминает все исследовательские
работы, но также составляет особый файл, куда заносит все ключевые фразы,
позволяющие при необходимости активировать нужные ячейки. Аппалачское
Бомбоубежище Президента было ключевой фразой того рапорта. Все мелкие
сведения были стерты, оставив лишь скелет. Мы не знаем, где может находиться
убежище, но, зная приблизительную отметку, мы можем настроить компьютер на
вторичное исследование письменных данных. Он найдет нужный материал, так же
как нашел его для Джейка Мелоуна. Завтра утром мы будем знать, где
скрываются Революционеры.
- Если я - не Джейк Мелоун. Но я - это он.
- Возможно, что и так. - Но голос Кокли говорил: "Это ложь".
- Я решил, что Аппалачское убежище - ложная, наводка.
- Зачем же тогда идти на крайние меры и полностью удалять сведения из
памяти компьютера? Почему было просто не отбросить эту карточку?
- Я полагал, что очистка памяти - стандартная процедура.
- Вы всегда стирали из памяти ненужные сведения, когда возглавляли
отдел Исследований?
Майк понял, что допустил промах. Теперь ему оставалось только
попытаться скрыть все это:
- Да.
- Посмотрим, - сказал Кокли. Он улыбался. Но улыбка его была
поддельной, в ней не было ничего от истинной улыбки.
Майк сидел выпрямившись и молчал. Он успел отхлебнуть глоток коктейля,
но во рту было сухо, а привкус спиртного жег пересохшие от страха губы. Он
поймал себя на том, что бездумно, почти в оцепенении пялится на объемную
картину с тропическим пейзажем. Его разум пытался укрыться в мечтах именно
сейчас, когда необходимо было продумать план действий. Как только отпечатки
его пальцев будут исследованы, обнаружится, что он не Джейк Мелоун. Он
должен думать. Оставались считанные минуты.
Нет, гораздо меньше.
В дверь позвонили.
- Открыто! - крикнул Кокли. Дверь мягко скользнула в сторону на
смазанных полозьях. Вошел служитель, прошептал что-то на ухо Кокли и вышел.
Кокли обернулся и уставился на Майка:
- Кто ты?
- Джейк Мелоун.
В голосе Кокли не осталось ничего, кроме ненависти и ярости:
- Я спрашиваю тебя: КТО ТЫ?
- Джейк Мелоун, черт побери! Ваши дурацкие отпечатки пальцев врут! -
Единственным его шансом было настаивать до конца.
- Ты можешь себе позволить так разговаривать со мной. Ты - все равно
что мертвец.
- Ублюдок! - прошипел Майк, думая о Лизе и представляя себе, что она
подумает и как она почувствует себя, когда Кокли придет к ней, а он - нет.
В глазах Кокли бушевало пламя, сжигающее остатки рассудка.
В дверь снова позвонили, прервав их. Тот же самый служитель принес из
лаборатории карточку с записью. Кокли схватил ее, подождал, пока служитель
выйдет, и сунул карточку в проигрыватель.
- Человеческие останки - фрагменты скелета, волосы и частицы плоти -
найдены в здании номер "два" "Башен Кокли" в стволе мусоросжигателя
апартаментов Мелоуна, - сказала машина звучным голосом.
- ВОТ ЭТО настоящий Джейк Мелоун, - прохрипел Кокли. - Фрагменты костей
и кусочки обгорелого мяса. Ничего больше. Ты убил одного из лучших их людей!
- И сделаю еще больше, - сказал Майк неожиданно дерзко, зная, что
бежать ему уже не удастся.
Эти слова привели Кокли в еще большую ярость, он попытался взять себя в
руки. Доктора говорили, что самая большая его проблема - это взрывной
темперамент, неумение контролировать свои эмоции. Он возражал, что контроль
он может приобрести в результате одной из операций, вместе с частями
чьего-либо тела. Глаза другого человека, возражал он, могут изменить его
взгляд на мир. Врачи дипломатично отучали, что его доводы ненаучны. Но они
не возражали открыто, они не смели. И теперь в душе Кокли разгорался гнев,
вскипая все сильнее и сильнее, достигая той критической точки, за которой он
сорвется и совершит нечто безрассудное. Он знал это, но остановиться не мог.
Этот человек убил Джейка Мелоуна. Его надо было оставить для допроса, но
злость, захлестывающая Кокли, требовала чего-то большего, нежели допрос,
действий более жестоких, чем вытягивание из него ответов.
Майк отскочил за кресло, в котором сидел. Его охватил страх. В голове
его мелькали обрывки той давней встречи с Кокли, картины драки, в которой он
был так жестоко избит. Кокли прыгнул на него с неожиданной резвостью, он
двигался даже быстрее, чем запомнилось Майку. И тем не менее Майк успел
схватить кресло и загородиться им. Кокли ухватился за ножки. В течение
минуты они пытались одолеть один другого. Внезапно Майк вспомнил уроки у
Пьера и слова: "Никогда не пытайся силой одолеть человека, который сильнее
тебя. Уклоняйся и выжидай, пока он сам не откроется для удара". Но кресло
уже вырвалось из его рук, взметнулось вверх и обрушилось на его плечо.
Звезды взорвались в его голове и умчались прочь.
Все умчалось прочь.
Наступила тьма.
Вокруг него раздавался рев драконов. Нет, дракон ревел в его сознании.
Голова раскалывалась от боли, испуская огненные клубы агонии,
пронзающие его мысли, вспыхивающие, сталкивающиеся, дымящиеся, горящие.
Голова торчала над плечами обугленным пузырем, полным воды. Он попытался не
обращать внимания на дракона, но дыхание твари рассеивало ночную тьму...
Майк открыл глаза. Комната, состоящая из света и тьмы, бешено
закружилась перед ним. Еще не успев сфокусировать зрение, он почувствовал,
что его держат и куда-то волокут. Он закашлялся. Внезапно его пропихнули
через зияющее отверстие в какую-то узкую трубу, где воздух был горяч и
удушлив. Хваткие руки, державшие его, исчезли.
Он падал.
Над головой разнесся смех Кокли, язвительный и мерзкий.
Падение...
Он падал в мусоросжигатель! Майк закричал, но из горла вырвался только
хрип. Раскинув руки и ноги, судорожно упираясь в стены, он нащупал что-то,
за что можно было зацепиться. Пальцы его задели скобу... Еще скоба... Еще.
Он уцепился за одну из них после нескольких срывов, почти вывихнув руку из
сустава, - слишком резкой была остановка после стремительного падения. Он
висел на этой спасительной скобе в двух дюжинах ярдов над раскаленной
решеткой, под которой плясали, жадно облизывая воздух, языки пламени.
Кокли уготовил ему смерть в огне. На этой решетке он умирал бы в
течение нескольких минут. Нескольких ужасных минут. Скобы, предназначенные
для рабочих, обслуживающих мусоропровод, остановили падение в двадцати футах
от дна. Когда огонь вцепился бы в него жгучими зубами, он не смог бы
допрыгнуть до этих скоб, не смог бы даже попытаться спастись...
Лицо и руки Майка покрылись испариной, он вытянул вверх свободную руку
и нащупал следующую скобу. Пошарив по стенке ногой, он нащупал нижнюю
ступеньку, оперся и прижался к стене, сделав глубокий выдох. Выполняя этот
рискованный маневр, он не дышал. Дракон умолкал, дракон хотел спать. Тьма
подкрадывалась к нему, колышущаяся, готовая поглотить. Но он должен был
одолеть ее. Если он потеряет сознание, он упадет.
Пламя внизу отливало алым...
Желтым и оранжевым...
Жар поднимался зримыми волнами, омывал его тело, потом налетал
сквозняк, заставляя пламя отступать. Где-то наверху было прохладно - и там
был выход.
Багровые вспышки...
Желтые...
Майк отпустил одну скобу, поднял руку и нашарил следующую ступеньку.
Она была теплой на ощупь. Казалось, жизненные силы капля по капле сочатся из
его тела через поры кожи. Но, собрав всю свою волю, он нашел в душе источник
утоления жажды - воду надежды и отмщения. Она придала ему новые силы. Он
поднимался от обжигающего жара к благословенной прохладе.
Скоба за скобой... Перед его внутренним взором вставали видения. Иногда
- смеющаяся девушка, иногда - древний старец. Но у старца было фальшивое
лицо. Потом старец превратился в волка; фальшивое лицо стало овечьей маской.
И девушка с небесными глазами и солнечными волосами... Временами оба эти
призрака гротескно искажались, наслаивались друг на друга, словно на плохой
фотографии Майк продолжал лезть вверх. Ступенька за ступенькой - от жара к
прохладе. Наверху он остановился и победно засмеялся. В глухом шершавом
бетонном потолке было небольшое отверстие для воздуха шириной в два пальца.
Среди мешанины теней и темноты Майк заметил проблеск света - там, где
заканчивались скобы. В противоположной стене шахты находился люк, ведущий в
офис Кокли. Ниша люка была довольно глубокой. Устроившись в ней и уперевшись
ногами в скобы на другой стороне, Майк решил посидеть тут наедине с ревом
пламени и подождать, пока офис опустеет. Он мог позволить себе ждать.
Несколько минут назад ему оставались лишь считанные секунды. Теперь у него,
возможно, впереди были годы. Можно считать, что он получил их в подарок. Два
или три часа ничего не значат для него.
Между тем мир не стоит на месте...
"Здесь была обычная для таких случаев публика. Врачи в белом и
пожарники в красном. У крыльца стояли пожарная машина и машина "Скорой
помощи", не было никакой нужды в них. Не было пациента. Для врачей, не было
пожара для борцов с возгоранием, пожарных шлангов не прольется ни капли
воды. А машина "Скорой помощи" поедет назад медленно, не включая сирену.
Но здесь нужен был распорядитель похоронного бюро доктор, который
засвидетельствовал бы факт смерти. Он вздохнул. Он не будет тосковать по
ней. Их брак был ошибочным. Она была всего лишь кем-то сидящим рядом во
время программ Шоу, с аппетитом поглощающим пищу.
Разлагающееся тело подняли с кресла. Лохмотья коричневой, вздувшейся
плоти тщательно смыли спиртом с подлокотников и сиденья. Кресло было
стерилизовано. И кондиционер уже справился с запахом смерти и тления.
Он отсутствовал дома две недели.
Он надеялся, что она станет Эмпатистом, и его надежда оправдалась.
Он смотрел, уныло кивая, как они накрывают ее и выносят наружу.
Снова шел снег.
Пожарная машина уехала. Машина "Скорой помощи" помчалась прочь, унося
свой бесполезный груз. В доме никого не было, кроме него - и ауры. На миг
ему показалось, будто его и ее аура соприкасаются друг с другом. Но учитывая
расстояние между двумя установками, это было физически невозможно. Сейчас он
погрузится в одну из них.
В комнатах было темно.
Аура откликнулась на его прикосновение - масляные разводы на воде.
Радуга ускользающих, кружащихся красок.
В тот момент, когда Шоу вобрало в себя его ощущения, ему показалось,
что он слышит крик. Но это было невозможно, она была мертва. Он видел ее
истлевшую плоть.
И все-таки издалека доносился крик.
На самом деле это было огромное множество криков..."
Ожидая своего часа, Майк думал о Лизе, Сейчас она стала единственной
его целью. Даже Революция, ради которой проводилось его обучение, казалась
ему сейчас сновидением, нереальной грезой. Уроки у Пьера были частью жизни
кого-то другого. Разговоры с Роджером Нимроном тоже были сном. Все эти
разговоры о средствах массовой информации, выражении, измененном СПОСОБОМ
выражения, - все это казалось ему небылью. Одно только горело в его
сознании: Лиза.
Наконец Майк понял, что не может больше ждать. Слишком многое надо было
сделать. Часть его силы - если не энергии - вернулась к нему и толкала его к
действию. Он осторожно нажал на крышку люка. Она удерживалась магнитами и
легко открывалась с любой стороны. Крышка откинулась наружу, в темноту
комнаты. Майк глубоко вздохнул с облегчением и выполз из мусоропровода. Он
подошел к столу Кокли, опустился в кресло. Заказал по линии автодоставки
небольшой, но питательный ужин и, до того как еда возникла в доставочной
нише, успел перенести большую часть смеси из пота и сажи с рук на штаны. Еда
состояла в основном из белковых капсул, но там еще был сандвич с синте-мясом
и чашка настоящего кофе. К этой скромной трапезе Майк добавил глоток виски
из бара. Обжигающее ощущение в горле было приятным. Майк почти почувствовал
себя новым человеком.
Часы сказали ему, что сейчас семь вечера. Оставалось еще пять часов до
того, когда он должен будет явиться в "Башни Кокли" и забрать Лизу. И еще -
убить Кокли. Он запрограммировал часы подать ему сигнал в нужное время и
улегся на дерматиновую кушетку. Ему необходимо восстановить силы настолько,
насколько это возможно. Анаксемандр Кокли не был человеком, которого легко
можно было одолеть, а тем более - убить.
Когда Майк проснулся по сигналу, он ощутил себя бодрым и сильным. До
полуночи оставался час - этого хватит, чтобы добраться до "Башен", убить
Кокли и спасти Лизу, Да еще оставался приличный запас времени. Майк встал,
потянулся, проверил свою готовность к действиям. Он был весь в грязи, но
принять ванну не мог. Одежда была изорвана - но ему не во что было
переодеться. Зачесывая одной рукой волосы назад, второй он проверил, на
месте ли газовый пистолет. Вибропистолет отняли, но Кокли все-таки проглядел
другое оружие - куда более компактное, но не менее убийственное. Майк резко
взмахнул рукой и улыбнулся, когда газовый пистолет оказался у него в ладони.
Он работал. Вернув пистолет в потайную кобуру, Майк подошел к столу. Он
помнил, что компьютер настроен на поиск Аппалачского убежища, и думал, что
может уничтожить данные. Однако он смог только остановить поиск там, куда
добрался компьютер. Кокли ввел блок, предупреждающий уничтожение уже
полученных сведений. Майку пришлось удовольствоваться отсрочкой на несколько
часов. Кроме того, не время было возиться с механическими игрушками - пора
идти.
Коридор был безлюден и освещен дежурными лампочками в каждом его конце.
Майк свернул налево, где была лестница. Вестибюль оказался пуст, впрочем,
как и улица.
Майк шел по городу пешком, потому что аэромобили находились в гараже,
где мог оказаться дежурный. Кроме того, теперь у него не было своего
аэромобиля - теперь он считался мертвым. Майк представил себе выражение лица
Кокли, когда "мертвец" войдет в ванную комнату и выпустит старой свинье
кишки с помощью газовой пули. Однако, резонно заметил он себе, было бы
глупостью позволить Кокли увидеть его. Осторожнее и разумнее будет
выстрелить мерзавцу в спину. Майк перешел от мыслей о жертве и убийстве к
размышлениям о ночи. Пьер учил его никогда не думать о схватке, но
готовиться к ней, успокаивая нервы. А ночь успокаивала. Легкий снег падал с
неба, пушистый и холодный. Если он не растает, то скроет великолепными белым
ковром грязь и серый лед. Деревья уже покрывал белый иней, он был словно
роскошные седые кудри. Улицы казались чистыми и сверкающими. Желтые и синие
уличные фонари ярко освещали мостовую.
Ветер был сладким.
Снег бил в лицо Майка, оседал на ресницах и превращался в воду, то и
дело затуманивая глаза.
Майк подошел к "Башням Кокли" вовремя. Он остановился у двери здания,
где жила Лиза, осматривая вестибюль и привратника. Потом достал из кармана
карточки Мелоуна, которые Кокли не конфисковал у него, и сунул электронный
ключ в замок. Ворота открылись. Майк боялся, что шифр Мелоуна может быть
стерт из памяти, но этого, очевидно, не произошло. Майк двинулся по
окаймленной кустарником дорожке к огромным двойным дверям. Привратник
встретил его, распахнув перед ним тяжелые створки.
- О, мистер Мелоун, отчего вы в таком ужасном виде? - спросил охранник.
- Поскользнулся и упал на улице.
- Вы шли пешком? - спросил привратник. Его мускулистая челюсть отвисала
при каждом слове.
- Я сказал, что поскользнулся, не так ли? Даже вы вряд ли сумеете
поскользнуться и упасть в аэромобиле!
- Прошу прощения, мистер Мелоун. Конечно. Вам нужна помощь, чтобы
подняться к себе?
- Пострадала только моя одежда, - ответил Майк.
Привратник провожал его взглядом, пока он пересекал вестибюль и вызывал
лифт. Теперь в лифте дежурил другой парнишка. Он был молчалив, сумрачен и
жевал резинку. На этот раз никаких разговоров, мальчишка только искоса
поглядывал блестящими глазами на грязную и порванную одежду Майка. Майк
вышел на этаже Лизы и пошел по слабо освещенному коридору к ее двери.
Лиза оставила дверь слегка приоткрытой.
За дверью была темная гостиная, потом - неосвещенный холл.
В воздухе витал слабый аромат жасмина - Лизины духи. Майку почудилось,
что он различает и другой запах - мерзкий запах Кокли. Ненависть поднялась в
его душе, заполнила каждую клеточку тела, каждый капилляр, каждый нерв. Пьер
рассказывал ему, что полезно иногда вызывать в себе ненависть к врагу - так
будет легче его убить. Но эта ненависть не была следствием уроков Пьера. Она
была настоящей; она была беспримесным порождением его души. Он ненавидел
Кокли за все те годы, что был рабом Шоу, за давнее избиение, за попытку
зажарить его в мусоросжигателе, но больше и жарче всего за то, что Кокли
сделал с Лизой, за то, что пытался сотворить из нее. Кокли протянул руки к
той единственной, которая действительно что-то значила в жизни Майка, и
обесчестил ее - в прямом и переносном смысле. Майк остановился перед дверью
в спальню. Ненависть кипела в нем, и он ее не подавлял. И ненависть больше
не была удушливым дымом - она была тучей, облачной статуей со множеством
глаз, клыков и острых когтей.
Майк принялся осторожно открывать дверь спальни, которая тоже была не
заперта. Она мягко откатывалась на гладких полозьях, утопленных в стену.
Майк стоял прямо, сдерживая дыхание. И слушал.
Шорох простыней, легкий, едва уловимый.
Дыхание...
Два дыхания: легкое и тяжелое; одно спокойное, другое с хрипом покидало
объемистые легкие...
Майк стоял, позволяя ненависти лепить его черты и формы, ожидая, пока
она не наполнит его своим содержанием до последней капли.
Наконец он протиснулся в полуоткрытую дверь и оказался на свету. В
каждом углу комнаты сияли светильники, озаряя его, словно восходящее солнце.
Голый Кокли вскочил с постели, рыча. Лиза закричала, натягивая на себя
простыню. Ненависть неслась сквозь сознание Майка, окрашивая все вокруг в
кроваво-алый цвет, делая вещи какими-то нереальными. Пистолет уже был в его
руке, и это был единственный настоящий предмет. Майк поднял оружие и
прицелился в нереального Кокли, который уже бросался на него. Что-то
подсказывало ему стрелять, нажать на спуск и ждать всплеска крови и фонтана
плоти. Но он не успел сделать этого. На плечи его навалился тяжкий груз.
Майк и Кокли впечатались в стену, а потом свалились на пол. Майк проклял
свое промедление: за то, что позволил шоку застить глаза, за то, что не
удержался в равновесии.
Пистолет был выбит из его рук. Майк поискал его взглядом, но не нашел.
По лицу его скользнул кулак, мимоходом задев нос. Майк взглянул в лицо Кокли
и увидел глаза, расширенные от ужаса и непонимания. Он ударил сам. Кокли был
слишком удивлен, чтобы продолжать пытаться одолеть противника в ближнем бою.
Он оттолкнул Майка и вскочил, чтобы ударить его ногой. Но Майк действовал
быстрее. Он нанес Кокли удар в подбородок. Кокли, однако, уклонился от удара
и замахнулся, сжав запястье одной руки пальцами другой, чтобы нанести
смертельный удар всем весом своего тела. Удар, обрушившийся на плечо Майка,
был подобен взрыву. Майк упал, видя, как Кокли снова заносит руки.
Затем он замер. Какую-то секунду в комнате царило абсолютное, гробовое
безмолвие, потом левая рука Кокли, бешено вращаясь, пролетела через комнату,
ударилась о стену и упала на пол. Кровь хлынула из его плеча. Он смотрел на
это почти равнодушно, словно зияющая рана в плече не принадлежала ему,
словно это не его тело было разворочено и разодрано. Затем, почти
театральным движением, Кокли медленно повалился на ковер. Его кровь
образовала сверкающую лужу вокруг лежащего тела.
Майк поднял взгляд. Лиза, обнаженная, стояла возле кровати, судорожно
сжимая в руках пистолет. Она посмотрела на Майка, потом на тело.
- Я... Я не могла иначе.
Майк, опомнившись, поднялся и стал растирать плечо и шею.
- Да, конечно, ты не могла иначе. Он заслужил это. Он заслуживал еще
худшего.
Он забрал пистолет из рук Лизы и вернул его на место, в кожаную кобуру
в рукаве рубашки.
Лиза заплакала.
- На это нет времени, - сказал Майк - мягко, как только мог. - Одевайся
быстрее. - Он подошел к гардеробу. - Уже почти полночь.
Она достала из гардероба красный джемпер и стала натягивать его.
- Кокли собирался уйти отсюда в полночь, - сказала она. - Я надеялась,
что ты успеешь. Нам лучше поспешить. Если он не явится, куда намеревался,
они придут сюда искать его.
Этого еще не хватало!
Майк погасил в комнате свет. Они вышли, и он захлопнул дверь.
Мальчик-лифтер не задал им ни единого вопроса. Лифт камнем упал вниз, резко
дернулся, останавливаясь на первом этаже, подпрыгнул и мягко съехал обратно.
Двери отворились в вестибюль. Там находились четверо телохранителей Кокли.
- Мы хотели спуститься в гараж! - почти закричал на лифтера Майк.
- Но вы этого не сказали! - проскулил мальчишка.
- Эй! - воскликнул один из телохранителей. - Это же Лиза Монваза! Она
должна быть...
- Вниз! - закричал Майк, впечатывая пальцы в панель управления.
Дверь закрылась на секунду раньше, чем телохранители добрались до нее.
Лифт упал, снова дернулся, останавливаясь, двери раздвинулись. Теперь за
порогом не было ничего, кроме серого бетона и аэромобилей - Они спустятся по
лестнице, - сказал Майк Лизе. - Мы опережаем их всего на несколько секунд. -
Он повернулся к мальчишке:
- Если ты вздумаешь подняться наверх и привезти их сюда, я тебя убью!
Мальчишка сжался в углу, желая сию минуту оказаться дома, под аурой, и
позабыть о богатстве и престиже.
- Понятно? - зарычал Майк.
- Да, сэр.
Майк схватил Лизу за руку и побежал. Это должен быть красный аэромобиль
с аэросистемой белого цвета. Он увидел его как раз тогда, когда
телохранители скатились по ступенькам и открыли огонь. Первый выстрел попал
в крыло соседнего аэромобиля. Металл разлетелся вдребезги, словно
драгоценное тонкое стекло - Сюда! - Майк втолкнул Лизу в машину. На
водительском месте, ожидая их, сидел человек. Лиза сжалась на сиденье. Майк
обернулся и выстрелил в охранников из газового пистолета. Он нажал спуск, и
пуля понеслась к цели, маленькая и холодная, но готовая стать огромной и
горячей. Он не стал смотреть, был ли его выстрел удачным, но секунду спустя
услышал дикий вскрик и булькающий звук. На некоторое время охранники
прекратили стрелять.
- Скорее! - закричал водитель. Окно с его стороны было опущено. Он
стрелял тоже.
Майк, пригнувшись, вскочил в машину, захлопнув за собой дверцу.
- Роджер Нимрон!
- Вы только что поняли это? Выстрел ударил в капот и благополучно
отлетел от него.
- Виброзащита, - сказал Майк Лизе, беря ее руку и крепко, но бережно
сжимая ее в ладони.
Другой выстрел взорвался на ветровом стекле и погас, не причинив машине
вреда.
Нимрон запустил аэросистему, и аэромобиль приподнялся. Поднимая боковое
стекло, Президент нажал ногой акселератор и рванул машину вперед и вверх по
спиральному выезду. Аэромобиль пересек линию фотоэлементов, которые должны
были автоматически открыть огромные ворота. Но когда до огромных
металлических створок остались считанные ярды, беглецы поняли, что ворота и
не собираются открываться. Очевидно, охранники отключили энергию. Ворота все
приближались, они росли, росли, росли...
"Охота на слона с рогаткой". Только эта мысль пульсировала в голове у
Майка, в то время как гигантские двери нависали над головой, росли, и не
было никакой надежды, что им удастся вовремя остановиться, предотвратить
катастрофу. Они врежутся на огромной скорости, и аэромобиль превратится в
мятый комок стали и меди, алюминия и пластмассы. И плоти.
- Вибропистолет! - закричала Лиза.
Все происходило в каком-то искривленном времени, доли секунды для Майка
были почти вечностью. Ворота приближались с невероятной скоростью, но он был
быстрее. У него не было виброоружия, но газовый пистолет оказался в его руке
в ту же секунду, как Лиза выкрикнула свое слово. Майк высунул руку в окно и
выстрелил. Выстрелил еще и еще раз. Дверь вздрогнула, словно живое существо,
словно зверь, подстреленный охотником. В середине появилась трещина. Вторая
пуля взорвалась внутри и разворотила металл. Третий выстрел разнес стальной