Страница:
При этих словах юноша подошел к открытому окну. Раздался всплеск, и сокровища, достаточные, чтобы на всю жизнь обеспечить скромное существование человека, исчезли под водой. Уайлдер поспешно повернулся, чтобы смягчить гнев Корсара; но в чертах предводителя разбойников он не прочитал ничего, кроме жалости.
— Родерик был бы плохим казначеем, — сказал он. — Однако еще не поздно вернуть его друзьям. Золото — это поправимая потеря, но, если что-нибудь случится с мальчиком, я никогда себе этого не прощу.
— Тогда не отпускайте его от себя, — прошептал Родерик, чья энергия, казалось, иссякла. — Идите, мистер Уайлдер, шлюпка ждет вас. Здесь вы ничего больше не добьетесь.
— Боюсь, что ты прав, — ответил наш герой; в продолжение всего разговора он не переставал с участием смотреть на мальчика, — очень боюсь, что ты прав. Но я лишь исполнил приказ и теперь должен отвезти ответ.
Корсар взял его под руку и подвел к такому месту, откуда видна была палуба. Указав на рангоут и на малое количество поднятых парусов, он сказал просто:
— Вы моряк, сударь, судите же сами о моих намерениях. Я не ищу встречи, но и не уклонюсь от нее.
Глава XXX
— Вы привезли согласие Корсара? Он счастлив принять мои предложения? — такими шумными восклицаниями встретил своего посланца капитан «Стрелы».
— Я не добился ничего, кроме прямого отказа.
— А он читал бумагу? Не может быть, чтобы вы упустили из виду столь важный документ.
— Я не упустил ничего, что мне подсказывала самая искренняя забота о его судьбе, капитан Бигнал. Но, несмотря ни на что, он отказывается принять ваши условия.
— Может быть, он воображает, что у нас поврежден рангоут, и надеется ускользнуть на своем быстрокрылом паруснике?
— Разве это походит на бегство? — спросил Уайлдер, указывая на обнаженные мачты неподвижно стоящего «Дельфина». — Единственное, чего я смог добиться, — это обещания, что он не начнет первым.
— Какое великодушие, черт возьми! Этот юнец просто заслуживает награды за скромность! Он, видите ли, не хочет подставлять своих разбойников под пушки английского военного корабля из почтения к флагу его величества. Что ж, когда он предстанет перед судом, это будет сочтено смягчающим обстоятельством… Довольно глупых шуток! Поставьте людей к пушкам и поверните судно на другой галс, а то он еще, чего доброго, пришлет шлюпку проверять наши патенты.
— Капитан Бигнал, — начал Уайлдер, отводя своего командира подальше от матросов, которые могли их услышать, — надеюсь, вы сами были свидетелем моей беспорочной службы и беспрекословного подчинения вашим приказам. Если прошлые заслуги дают мне смелость подать совет столь опытному человеку, как вы, то я умоляю вас немного подождать.
— Подождать! Неужели Гарри Арк колеблется исполнить свой долг и принять вызов врага своего государя и всего рода человеческого?
— Вы меня не поняли, сэр. Я колеблюсь потому, что не хочу запятнать наш флаг, а вовсе не из желания избежать схватки. Наш враг — мой враг — отлично знает, что, попади он к нам в плен, мы добротой отплатим ему за его благородство. Но мне нужно время, капитан, чтобы подготовиться к бою, который потребует напряжения всех сил, ибо не дешево достанется нам эта победа.
— А если он ускользнет…
— Клянусь, что он не сделает и попытки ускользнуть! Я знаю и этого человека и боеспособность его людей. Получасовая отсрочка даст нам возможность подготовиться, не роняя достоинства и не греша против благоразумия.
Старый моряк с большой неохотой дал уговорить себя и еще долго ворчал под нос, что для британского военного корабля позор не напасть на знаменитого пирата и не разбить его единым ударом. Уайлдер позволил ему брюзжать сколько душе угодно, а сам занялся наиболее важными из своих непосредственных обязанностей.
Снова был дан сигнал боевой тревоги, и команда поднялась с той радостной готовностью, с которой моряки встречают все превратности своего бурного ремесла. Впрочем, дел осталось немного, так как основные приготовления были закончены еще к первой встрече судов, а сейчас начались последние зловещие приготовления к бою. Но вот все готово: канониры стоят у орудий, матросы — у брасов, офицеры — у своих батарей; задние реи обрасоплены, и судно снова движется вперед.
Все это время «Дельфин» лежал в дрейфе на расстоянии полумили, не подавая признаков жизни и не проявляя ни малейшего интереса к явно враждебным действиям соседа. Однако, когда «Стрела», подгоняемая ветром, ускорила бег, второе судно развернулось против ветра и на всех парусах двинулось навстречу ветру. Над «Стрелой» вновь реял спущенный было во время переговоров флаг, победоносно пронесенный сквозь бури и опасности бесчисленных сражений. Но флагшток врага был по-прежнему пуст.
Так оба судна, словно свирепые морские чудовища, сближались, набирая скорость, и зорко следили за каждым движением противника, стараясь скрыть от него свой следующий маневр. Озабоченность Уайлдера наконец передалась простодушному командиру «Стрелы», и теперь тот, как и его лейтенант, решил действовать не спеша, со всяческой осторожностью.
До сих пор день был безоблачен, и никогда еще лазурный свод, осенявший бескрайние равнины океана, не сиял такой яркой синевой, как небеса над головами наших храбрых моряков. Но вдруг природа словно возмутилась их кровавыми замыслами: зловещие черные тучи затянули горизонт, соединив небо с океаном в стороне, противоположной той, откуда дул ветер. Эти грозные признаки не ускользнули от внимания матросов враждующих судов, но опасность, казалось, была еще слишком далеко, чтобы отвлечь их от предстоящего сражения.
— С запада надвигается шквал, — проговорил многоопытный и осторожный Бигнал, указывая на эти первые приметы, — но мы успеем справиться с пиратом и привести все в порядок прежде, чем шторм поглотит ветер и обрушится на нас.
Уайлдер согласился, ибо к этому времени в душе его также заговорила профессиональная гордость и благородное соперничество взяло верх над добрыми чувствами.
— Корсар убирает все верхние паруса! — воскликнул юноша. — Он, видно, тоже не доверяет погоде.
— Мы этого не сделаем, а он пожалеет об этом, когда попадет под огонь наших батарей. Но клянусь Георгом, нашим королем, судно у него отличное! Прикажите поставить грот, сэр. Поторапливайтесь, а то мы и к ночи не настигнем разбойника.
Приказание было выполнено, и «Стрела» рванулась вперед, ускорив бег, словно живое существо, подгоняемое страхом или надеждой достигнуть желанной цели. К этому времени королевский фрегат обошел противника с наветренной стороны, причем пират не сделал ни малейшей попытки помешать ему занять эту выгодную позицию. Напротив, «Дельфин» продолжал убирать верхние паруса, всячески стараясь облегчить гордо вознесенные мачты и обеспечить устойчивость судна при ударе шквала. И все же, по мнению Бигнала, расстояние, разделявшее их, было еще слишком велико, чтобы начать сражение; а между тем противник все уходил вперед с такой быстротой, что это грозило оттянуть решающую минуту или вынудить старого капитана поднять столько парусов, что в них можно будет заблудиться в дыму и суматохе боя.
— Что ж, раз он, по вашим словам, человек самолюбивый, то постараемся задеть его гордость, сэр, — сказал старик. — Дать пушечный выстрел с подветренной стороны и показать ему эмблему его государя!
Однако гром пушечного выстрела, так же как и появление еще трех английских флагов на всех трех мачтах «Стрелы», не произвели, казалось, ни малейшего впечатления на противника: судно Корсара продолжало идти взятым курсом, порой поворачиваясь навстречу ветру, затем отклоняясь в подветренную сторону, точно это на самом деле был дельфин, лениво играющий в соленых волнах и сворачивающий с пути, чтобы понюхать ветер.
— Он остается безучастен ко всем законным и общепринятым приемам ведения войны, — сказал Уайлдер, убедившись в равнодушии, с которым был встречен их вызов. — Тогда пусть заговорят пушки.
С борта, повернутого в сторону удаляющегося «Дельфина», раздался пушечный выстрел. Железный гонец пронесся над морем, легко перескакивая с волны на волну, просвистел над кораблем и обрушился в воду, не причинив ему никакого вреда и лишь окутав палубу легким облаком брызг и пены. За первым выстрелом последовали второй и третий, но Корсар по-прежнему не обращал на них ни малейшего внимания.
— В чем дело? — воскликнул с досадой Бигнал. — Заговоренный он, что ли? Все наши ядра пролетают мимо! Фид, неужели вы не можете вступиться за честь нашего флага во славу всех честных людей? Ну-ка, развяжите язык вашей любимой старушке; в былые времена она певала на славу.
— Рад стараться, сэр! — услужливо откликнулся Ричард, которого капризная судьба вновь вернула к его любимому детищу. — А ну-ка, посторонитесь, ребята, и дайте болтушке вставить словечко.
Сказав это, Ричард спокойно прицелился, собственной рукой неторопливо поднес фитиль и с невозмутимым видом послал в сторону своего недавнего сообщника ядро, прибавив: «Прямо в точку». Последовала минута напряженного ожидания, и взлетевшие в воздух обрывки снастей показали, что выстрел прорвал на «Дельфине» паутину такелажа.
В ту же минуту с «Дельфином» произошло поистине волшебное превращение. Длинная лента светлого холста, которым искусно были затянуты пушки по всему борту, мгновенно исчезла, словно птица взмахнула крылом, и на ее месте открылась широкая кроваво-красная перевязь, зияющая жерлами орудий. Флаг того же дерзкого цвета взвился на корме, и темная масса его вызывающе затрепетала на верхушке флагштока.
— Вот он, мерзавец, во всей красе! — взволнованно вскричал Бигнал.
— Взгляните: он сбросил маску и показал свой истинный цвет; вот откуда его знаменитое прозвище. К орудиям, ребята! Пират больше не шутит!
Не успел он договорить, как столб яркого пламени вырвался из кровавой ленты, один вид которой нагонял страх на суеверных моряков; за первым выстрелом грянули другие из дюжины орудий. Внезапный пугающий переход от полного бездействия и равнодушия к решительным военным действиям произвел сильное впечатление на сердца даже самых храбрых матросов королевского крейсера. На мгновение все словно застыли в растерянности; но вот с шумом упали первые капли страшного чугунного ливня, и воздух наполнился свистом. Стоны раненых смешивались с громом взрывов, с треском лопающихся досок, рвущихся канатов, с шумом разлетающихся блоков и военного снаряжения. У Корсара были меткие канониры. Но изумление и замешательство длились не более мгновения. Англичане быстро и мужественно оправились от пережитого испуга и с громким криком дали ответный залп.
За первыми выстрелами последовала длительная канонада, и началось морское сражение по всем правилам. Горя желанием приблизить исход боя, суда сходились все ближе и ближе, пока две шапки дыма, нависшие над их мачтами, — зловещий символ войны — не слились в единое облако, нарушившее ясность и покой окружающей природы. Яростные выстрелы следовали непрерывной чередой. Враги с одинаковым рвением стремились уничтожить друг друга, однако поведение двух экипажей резко различалось между собой: каждый залп с военного корабля сопровождался громкими, ликующими криками, в то время как матросы Корсара делали свое кровавое дело в ожесточенном молчании.
В пылу и шуме сражения даже старый Бигнал почувствовал, как кипит в его жилах охладевшая было с годами кровь.
— Парень знает свое дело! — с досадой воскликнул он, оглядев свое судно и увидев рваные паруса, разбитые реи, пошатнувшиеся мачты — свидетели меткости врага. — Если бы он сражался за короля, это был бы настоящий герой!
Но к этому времени положение стало настолько критическим, что было не до разговоров. Уайлдер лишь с удвоенным усердием подгонял людей, торопя их выполнять жестокий и тяжкий долг. Суда неслись теперь по ветру, держась рядом и не отставая друг от друга. Яркие вспышки пламени ежеминутно пронизывали густые клубы дыма, и в их неверном свете на мгновение возникали лишь контуры мачт да силуэты судов. Так прошло немало времени, хотя для сражающихся оно пролетело, как единый миг, как вдруг на «Стреле» заметили, что фрегат не повинуется рулю с той легкостью, что необходима в бою. Это важное обстоятельство было тотчас же доложено Уайлдеру, а тот сообщил об этом своему командиру. Надо было спешно выяснить причины и предупредить последствия этого неожиданного осложнения.
— Взгляните! — воскликнул Уайлдер. — Паруса повисли, как тряпки.
— Прислушайтесь, — ответил более опытный капитан. — Гром наших пушек заглушает небесная канонада. Начинается шквал. Скомандуйте лево руля, сэр! Надо вывести судно из этого дыма. Лево руля!
Но ленивое судно и не думало повиноваться людям, которые горели нетерпением ускорить его бег. Бигнал, окружавшие его офицеры и матросы прилагали все усилия, чтобы заставить судно двигаться с той быстротой, какой требовали обстоятельства, между тем как орудийная прислуга и канониры продолжали вести огонь и сеять смерть и разрушение. Пушки гремели не переставая, заглушая все вокруг, хотя порой сквозь шум канонады можно было безошибочно различить зловещие грозовые раскаты. Но тщетно старались моряки разглядеть, что происходит в природе, — зрение было бессильно помочь слуху: рангоут, мачты, паруса, — все потонуло в клубящемся тумане, который плотным белым облаком заволок небо и море.
— Я никогда еще не видывал, чтоб дым так заволакивал палубу, — сказал Бигнал, не в силах скрыть свою тревогу. — Лево руля, сэр! Клянусь небом, разбойники бьются не на жизнь, а на смерть!
— Мы победили! — раздался вдруг голос второго лейтенанта, который, отирая кровь с лица, стоял около орудия. Его сильно ранило обломком, и, занятый своей раной, он не заметил, что погода изменилась. — Его пушки молчат: вот уже целая минута, как оттуда не раздалось ни единого выстрела.
— Благодарение богу, мы расправились с мерзавцами! Трижды ура в честь побе…
— Постойте, сударь! — решительно прервал Уайлдер преждевременные изъявления восторга своего командира. — Клянусь жизнью, дело еще не кончено. Пушки его молчат, это верно, но взгляните: дым постепенно рассеивается, и если мы тоже прекратим огонь, то через мгновение увидим, что произошло.
Слова его были прерваны громкими возгласами радости — матросы, стоявшие у орудий, хором кричали, что пират бежит. Однако ликование, вызванное этим мнимым доказательством их превосходства, было непродолжительно, и разочарование оказалось жестоким. Яростная вспышка молнии прорезала густую шапку дыма, нависавшую над их головами, а за нею последовал такой страшный удар грома, который мог бы заглушить залп из пятидесяти орудий.
— Отзовите людей от пушек и займитесь парусами, — тихо сказал Бигнал, и неестественная сдержанность его голоса только подчеркнула серьезность положения.
Уайлдер не замедлил повторить команду. Люди отходили от орудий, точно гладиаторы, покидающие арену цирка: одни — обессиленные, истекающие кровью, другие — озлобленные и разгоряченные, но все одинаково возбужденные жестоким зрелищем, которого только что были участниками. Многие матросы тотчас же схватились за знакомые канаты, другие полезли выше по вантам и вскоре скрылись из глаз в пороховом дыму, который еще застилал судно.
— Убирать паруса или брать рифы? — спросил Уайлдер, поднеся к губам рупор, чтобы отдать команду.
— Постойте, сударь: еще минута — и мы будем точно знать, что нам делать.
Лейтенант остановился. Он и сам видел, что положение должно вот-вот проясниться. Дым, опустившийся на палубу, начал медленно подниматься; вот он уж вьется меж мачт и, подхваченный воздушными потоками, вихрем уносится прочь. Теперь все вокруг стало видно как на ладони: синий купол неба весь заткан черной плотной пряжей облаков, море окрашено в тот же зловещий цвет, оно потемнело и вздулось, волны злобно мечутся из стороны в сторону, готовые повиноваться любым ветрам, которые придадут им направление и силу.
Молнии вспыхивали редко, но неожиданный слепящий блеск их освещал мрачную картину. Однако судно Корсара бежало легко, подгоняемое сильным порывистым ветром; паруса его были убраны, и люди спокойно и деловито устраняли повреждения, полученные во время сражения.
На королевском фрегате немедленно последовали примеру предусмотрительных пиратов. «Стрелу» поспешно повернули к ветру и, когда она легла на курс, взятый «Дельфином», начали притягивать к реям ее разорванные паруса. Но ничто уже не могло вернуть драгоценные минуты, потерянные из-за порохового дыма. Море, покрытое гребешками пены, утратило свой темно-зеленый цвет и сделалось белым и блестящим. Бешеный ветер с ревом проносился над волнами, и ничто не могло противостоять силе урагана.
— Поживей, ребята! — закричал сам Бигнал в нарушение всех правил.
— Убрать паруса! Не оставим шквалу ни единой тряпкп! Уайлдер, с таким ветром шутки плохи! Поторопите людей да подбодрите их, сэр!
— Убрать паруса! — кричал Уайлдер. — Если это невозможно, режьте их ножом, рвите зубами! .. Вниз! Скорее все вниз, если вам дорога жизнь!
Отчаянный крик помощника прозвучал в ушах матросов почти со сверхчеловеческой силой. Недавно перенесенная буря была еще так свежа в его памяти, что в голосе его слышался невольный ужас. Люди бросились вниз, и воздух казался им таким плотным, словно его можно было коснуться рукой. Это бегство, напоминавшее полет птиц, ищущих спасения в своем гнезде, началось как раз вовремя. Лишенные такелажа, поврежденные ядрами, высокие тяжелые мачты не устояли под ударами шквала и одна за другой обрушились вниз. Большая часть матросов успела спуститься вниз и находилась в безопасности; однако некоторые не охладили еще своего воинственного пыла или были слишком упрямы, чтобы прислушаться к голосу предосторожности. Эти жертвы собственного упрямства падали в море и взлетали на волнах, цепляясь за обломки мачт, но «Стрелу», окруженную облаком пены, уносило все дальше от того места, где они боролись за свою жизнь, и вскоре несчастные пропали из виду, погребенные в морской пучине.
— Это божья кара! — хрипло воскликнул Бигнал, пожирая глазами обломки. — Запомните, Гарри Арк: клянусь, что стихия, а не пушки пирата, привела нас в такое состояние.
Не расположенный следовать примеру своего командира и тешить себя жалкими утешениями, Уайлдер напрягал все силы, стараясь помочь беде, хотя и понимал, что она непоправима. Средь воя бури и оглушительного грохота грома, когда перед глазами, зловещие и страшные, еще дымились следы сражения, матросы британского крейсера оставались верны себе и своим древним традициям. Голоса Бнгнала и его офицеров покрывали шум ветра, выкрикивая знакомые слова команды и призывая людей выполнить свой долг. К счастью, борьба стихий оказалась непродолжительной. Шквал умчался прочь, вновь уступив место спокойному пассату и оставив море скорее умиротворенным, нежели взволнованным противоборствующими ветрами.
Но теперь, когда одна опасность миновала, глазам экипажа «Стрелы» представилась другая, не менее страшная.
При виде нетронутой красоты стройного «Дельфина» и идеального порядка его неповрежденных снастей Уайлдер почувствовал себя глубоко уязвленным в профессиональной гордости моряка и доблестного воина; все воспоминания о великодушии Корсара и самое чувство благодарности мгновенно изгладились из его памяти. Корабль пиратов точно в самом деле был заговорен и волшебные силы хранили его от ярости второго урагана. Однако, поостыв и спокойно поразмыслив, Уайлдер не мог не понять, что дело вовсе не в колдовстве, а в удивительном искусстве и мудром предвидении человека, который, казалось, не только руководил движением судна, но и управлял его судьбой.
Впрочем, уже не было времени для праздных размышлений о превратностях судьбы или сетований на превосходство сил противника. Корабль Корсара вновь распустил свои широкие паруса; свежий ровный ветер подхватил судно, и оно быстро и неотвратимо приближалось к королевскому крейсеру.
— Клянусь богом, мистер Арк, сегодня мошенникам везет, — сказал старый капитан, заметив, что «Дельфин» направляется к ним с очевидным намерением возобновить сражение. — Прикажите играть сбор и готовить пушки; придется, видно, опять драться с мерзавцами.
— Я советовал бы повременить, — горячо возразил Уайлдер, услышав, что капитан приказывает открыть огонь, как только враг подойдет на расстояние выстрела. — Умоляю вас, узнаем сначала, каковы его намерения.
— Враги короля никогда не ступят на палубу «Стрелы»! — заявил непреклонный старый моряк. — Ну-ка, ребята! Отбросьте мерзавцев от их орудий! Пусть знают, как опасно затрагивать льва, даже если он ранен!
Уайлдер понял, что протестовать уже поздно. Раздался бортовой залп, и даже самые благородные намерения Корсара неминуемо были бы пресечены этими враждебными действиями «Стрелы». Встреченный чугунным ливнем, «Дельфин» мгновенно свернул в сторону, чтобы не быть мишенью для новых выстрелов. Однако он не сбавил хода и вскоре подошел вплотную к беспомощному крейсеру, громко призывая Бигнала сдаться и спустить флаг.
— Сюда, разбойники! — с негодованием вскричал Бигнал. — Попытайтесь снять его своими руками!
Словно задетое насмешками врага, пиратское судно грациозно повернуло в крутой бейдевинд и открыло огонь: пушка за пушкой точно слали ядра, выбирая самые слабые и незащищенные места королевского фрегата. Но вот раздался треск — противники сошлись борт к борту, и сразу, взяв судно на абордаж, на палубе появилось с полсотни зловещих фигур, вооруженных до зубов и готовых начать резню. Захваченные врасплох внезапным и жестоким натиском, защитники фрегата на миг словно оцепенели. Но едва лишь Бигнал и его помощник заметили в дыму на палубе темные фигуры врагов, как они твердыми голосами кликнули матросов и храбро бросились к трапам, чтобы преградить путь нападавшим. Последовала жестокая, кровавая схватка, и враги откатились, чтобы перевести дух и собраться с силами.
— Что ж вы стоите, проклятые воры! — кричал бесстрашный старик, стоя впереди своего отряда с обнаженной головой, и седые волосы его развевались по ветру. — Видно, знаете, что бог стоит за правое дело!
Кольцо пиратов перед ним разомкнулось, свирепые враги отпрянули, но тут с «Дельфина» раздался новый залп, сверкнуло пламя, и в середину судна противника полетели сотни смертоносных снарядов. Шпага в руках Бигнала судорожно дернулась, но он продолжал в бешенстве размахивать ею и выкрикивал до тех пор, пока голос не отказался служить ему:
— Наступайте же, негодяи! Вперед! Гарри Арк! О господи! Ура! ..
Он упал как подкошенный и умер, даже не подозревая, что своим героизмом заслужил наконец тот самый чин, ради которого всю жизнь стойко переносил лишения и опасности.
До этой минуты Уайлдеру удавалось удерживать за собой часть палубы, хотя нападающие вполне могли поспорить с его отрядом жестокостью и отвагой. Но в решающую минуту сквозь шум схватки донесся голос, и при звуках его кровь похолодела в жилах юноши и, казалось, задрожали самые храбрые из его соратников.
— Дайте дорогу! — отчетливо крикнул кто-то громким повелительным тоном. — Дайте дорогу и следуйте за мной! Я собственной рукой сорву этот надменный флаг!
— Постоим за короля, друзья! — вскричал в ответ Уайлдер.
Крики, мольбы, проклятья и стоны смешались, как мрачный аккомпанемент к свирепой схватке, слишком, однако, жестокой, чтобы длиться долго. Уайлдер с отчаянием видел, как под стремительным натиском многочисленного врага тает число его сторонников. Он снова и снова звал их вперед, подкрепляя ободряющие слова примером неутомимой отваги. Но один за другим падали вокруг товарищи, пока маленький отряд не был оттеснен к самому краю палубы. Здесь ему снова удалось закрепиться и устоять против повторных атак противника.
— Ха! Смерть предателям! — раздался знакомый голос генерала. — Убейте шпиона, как собаку! Раздавите их! Первый, кто проткнет его насквозь, получит алебарду!
— Ну-ну, полегче, деревенщина! — осадил крикуна верный Ричард. — Если ты сам торопишься попасть на вертел, то к твоим услугам двое — белый и негр.
— Еще двое из той же шайки! — продолжал генерал, прицеливаясь, чтобы нанести марсовому смертельный удар.
Черная полуобнаженная фигура быстро выступила вперед, чтобы принять на себя этот удар, который пришелся по древку полупики и перерубил его, как тростинку. Ничуть не обескураженный тем, что остался с голыми руками, Сципион проложил себе дорогу к Уайлдеру и продолжал сражаться врукопашную, презирая оскорбления, удары и царапины, так и сыпавшиеся на его ничем не защищенную темную спину и атлетическую грудь.
— Задай-ка им, Гвинея! Лупи направо и налево! — крикнул Фид. — Я спешу на подмогу, дай только укротить этого пьяницу солдата.
— Родерик был бы плохим казначеем, — сказал он. — Однако еще не поздно вернуть его друзьям. Золото — это поправимая потеря, но, если что-нибудь случится с мальчиком, я никогда себе этого не прощу.
— Тогда не отпускайте его от себя, — прошептал Родерик, чья энергия, казалось, иссякла. — Идите, мистер Уайлдер, шлюпка ждет вас. Здесь вы ничего больше не добьетесь.
— Боюсь, что ты прав, — ответил наш герой; в продолжение всего разговора он не переставал с участием смотреть на мальчика, — очень боюсь, что ты прав. Но я лишь исполнил приказ и теперь должен отвезти ответ.
Корсар взял его под руку и подвел к такому месту, откуда видна была палуба. Указав на рангоут и на малое количество поднятых парусов, он сказал просто:
— Вы моряк, сударь, судите же сами о моих намерениях. Я не ищу встречи, но и не уклонюсь от нее.
Глава XXX
… Благое небо,
Приблизь тот день, когда с врагом отчизны
Ты на длину меча меня сведешь,
И, если он тогда избегнет смерти,
Прости его!
Шекспир. Макбет
— Вы привезли согласие Корсара? Он счастлив принять мои предложения? — такими шумными восклицаниями встретил своего посланца капитан «Стрелы».
— Я не добился ничего, кроме прямого отказа.
— А он читал бумагу? Не может быть, чтобы вы упустили из виду столь важный документ.
— Я не упустил ничего, что мне подсказывала самая искренняя забота о его судьбе, капитан Бигнал. Но, несмотря ни на что, он отказывается принять ваши условия.
— Может быть, он воображает, что у нас поврежден рангоут, и надеется ускользнуть на своем быстрокрылом паруснике?
— Разве это походит на бегство? — спросил Уайлдер, указывая на обнаженные мачты неподвижно стоящего «Дельфина». — Единственное, чего я смог добиться, — это обещания, что он не начнет первым.
— Какое великодушие, черт возьми! Этот юнец просто заслуживает награды за скромность! Он, видите ли, не хочет подставлять своих разбойников под пушки английского военного корабля из почтения к флагу его величества. Что ж, когда он предстанет перед судом, это будет сочтено смягчающим обстоятельством… Довольно глупых шуток! Поставьте людей к пушкам и поверните судно на другой галс, а то он еще, чего доброго, пришлет шлюпку проверять наши патенты.
— Капитан Бигнал, — начал Уайлдер, отводя своего командира подальше от матросов, которые могли их услышать, — надеюсь, вы сами были свидетелем моей беспорочной службы и беспрекословного подчинения вашим приказам. Если прошлые заслуги дают мне смелость подать совет столь опытному человеку, как вы, то я умоляю вас немного подождать.
— Подождать! Неужели Гарри Арк колеблется исполнить свой долг и принять вызов врага своего государя и всего рода человеческого?
— Вы меня не поняли, сэр. Я колеблюсь потому, что не хочу запятнать наш флаг, а вовсе не из желания избежать схватки. Наш враг — мой враг — отлично знает, что, попади он к нам в плен, мы добротой отплатим ему за его благородство. Но мне нужно время, капитан, чтобы подготовиться к бою, который потребует напряжения всех сил, ибо не дешево достанется нам эта победа.
— А если он ускользнет…
— Клянусь, что он не сделает и попытки ускользнуть! Я знаю и этого человека и боеспособность его людей. Получасовая отсрочка даст нам возможность подготовиться, не роняя достоинства и не греша против благоразумия.
Старый моряк с большой неохотой дал уговорить себя и еще долго ворчал под нос, что для британского военного корабля позор не напасть на знаменитого пирата и не разбить его единым ударом. Уайлдер позволил ему брюзжать сколько душе угодно, а сам занялся наиболее важными из своих непосредственных обязанностей.
Снова был дан сигнал боевой тревоги, и команда поднялась с той радостной готовностью, с которой моряки встречают все превратности своего бурного ремесла. Впрочем, дел осталось немного, так как основные приготовления были закончены еще к первой встрече судов, а сейчас начались последние зловещие приготовления к бою. Но вот все готово: канониры стоят у орудий, матросы — у брасов, офицеры — у своих батарей; задние реи обрасоплены, и судно снова движется вперед.
Все это время «Дельфин» лежал в дрейфе на расстоянии полумили, не подавая признаков жизни и не проявляя ни малейшего интереса к явно враждебным действиям соседа. Однако, когда «Стрела», подгоняемая ветром, ускорила бег, второе судно развернулось против ветра и на всех парусах двинулось навстречу ветру. Над «Стрелой» вновь реял спущенный было во время переговоров флаг, победоносно пронесенный сквозь бури и опасности бесчисленных сражений. Но флагшток врага был по-прежнему пуст.
Так оба судна, словно свирепые морские чудовища, сближались, набирая скорость, и зорко следили за каждым движением противника, стараясь скрыть от него свой следующий маневр. Озабоченность Уайлдера наконец передалась простодушному командиру «Стрелы», и теперь тот, как и его лейтенант, решил действовать не спеша, со всяческой осторожностью.
До сих пор день был безоблачен, и никогда еще лазурный свод, осенявший бескрайние равнины океана, не сиял такой яркой синевой, как небеса над головами наших храбрых моряков. Но вдруг природа словно возмутилась их кровавыми замыслами: зловещие черные тучи затянули горизонт, соединив небо с океаном в стороне, противоположной той, откуда дул ветер. Эти грозные признаки не ускользнули от внимания матросов враждующих судов, но опасность, казалось, была еще слишком далеко, чтобы отвлечь их от предстоящего сражения.
— С запада надвигается шквал, — проговорил многоопытный и осторожный Бигнал, указывая на эти первые приметы, — но мы успеем справиться с пиратом и привести все в порядок прежде, чем шторм поглотит ветер и обрушится на нас.
Уайлдер согласился, ибо к этому времени в душе его также заговорила профессиональная гордость и благородное соперничество взяло верх над добрыми чувствами.
— Корсар убирает все верхние паруса! — воскликнул юноша. — Он, видно, тоже не доверяет погоде.
— Мы этого не сделаем, а он пожалеет об этом, когда попадет под огонь наших батарей. Но клянусь Георгом, нашим королем, судно у него отличное! Прикажите поставить грот, сэр. Поторапливайтесь, а то мы и к ночи не настигнем разбойника.
Приказание было выполнено, и «Стрела» рванулась вперед, ускорив бег, словно живое существо, подгоняемое страхом или надеждой достигнуть желанной цели. К этому времени королевский фрегат обошел противника с наветренной стороны, причем пират не сделал ни малейшей попытки помешать ему занять эту выгодную позицию. Напротив, «Дельфин» продолжал убирать верхние паруса, всячески стараясь облегчить гордо вознесенные мачты и обеспечить устойчивость судна при ударе шквала. И все же, по мнению Бигнала, расстояние, разделявшее их, было еще слишком велико, чтобы начать сражение; а между тем противник все уходил вперед с такой быстротой, что это грозило оттянуть решающую минуту или вынудить старого капитана поднять столько парусов, что в них можно будет заблудиться в дыму и суматохе боя.
— Что ж, раз он, по вашим словам, человек самолюбивый, то постараемся задеть его гордость, сэр, — сказал старик. — Дать пушечный выстрел с подветренной стороны и показать ему эмблему его государя!
Однако гром пушечного выстрела, так же как и появление еще трех английских флагов на всех трех мачтах «Стрелы», не произвели, казалось, ни малейшего впечатления на противника: судно Корсара продолжало идти взятым курсом, порой поворачиваясь навстречу ветру, затем отклоняясь в подветренную сторону, точно это на самом деле был дельфин, лениво играющий в соленых волнах и сворачивающий с пути, чтобы понюхать ветер.
— Он остается безучастен ко всем законным и общепринятым приемам ведения войны, — сказал Уайлдер, убедившись в равнодушии, с которым был встречен их вызов. — Тогда пусть заговорят пушки.
С борта, повернутого в сторону удаляющегося «Дельфина», раздался пушечный выстрел. Железный гонец пронесся над морем, легко перескакивая с волны на волну, просвистел над кораблем и обрушился в воду, не причинив ему никакого вреда и лишь окутав палубу легким облаком брызг и пены. За первым выстрелом последовали второй и третий, но Корсар по-прежнему не обращал на них ни малейшего внимания.
— В чем дело? — воскликнул с досадой Бигнал. — Заговоренный он, что ли? Все наши ядра пролетают мимо! Фид, неужели вы не можете вступиться за честь нашего флага во славу всех честных людей? Ну-ка, развяжите язык вашей любимой старушке; в былые времена она певала на славу.
— Рад стараться, сэр! — услужливо откликнулся Ричард, которого капризная судьба вновь вернула к его любимому детищу. — А ну-ка, посторонитесь, ребята, и дайте болтушке вставить словечко.
Сказав это, Ричард спокойно прицелился, собственной рукой неторопливо поднес фитиль и с невозмутимым видом послал в сторону своего недавнего сообщника ядро, прибавив: «Прямо в точку». Последовала минута напряженного ожидания, и взлетевшие в воздух обрывки снастей показали, что выстрел прорвал на «Дельфине» паутину такелажа.
В ту же минуту с «Дельфином» произошло поистине волшебное превращение. Длинная лента светлого холста, которым искусно были затянуты пушки по всему борту, мгновенно исчезла, словно птица взмахнула крылом, и на ее месте открылась широкая кроваво-красная перевязь, зияющая жерлами орудий. Флаг того же дерзкого цвета взвился на корме, и темная масса его вызывающе затрепетала на верхушке флагштока.
— Вот он, мерзавец, во всей красе! — взволнованно вскричал Бигнал.
— Взгляните: он сбросил маску и показал свой истинный цвет; вот откуда его знаменитое прозвище. К орудиям, ребята! Пират больше не шутит!
Не успел он договорить, как столб яркого пламени вырвался из кровавой ленты, один вид которой нагонял страх на суеверных моряков; за первым выстрелом грянули другие из дюжины орудий. Внезапный пугающий переход от полного бездействия и равнодушия к решительным военным действиям произвел сильное впечатление на сердца даже самых храбрых матросов королевского крейсера. На мгновение все словно застыли в растерянности; но вот с шумом упали первые капли страшного чугунного ливня, и воздух наполнился свистом. Стоны раненых смешивались с громом взрывов, с треском лопающихся досок, рвущихся канатов, с шумом разлетающихся блоков и военного снаряжения. У Корсара были меткие канониры. Но изумление и замешательство длились не более мгновения. Англичане быстро и мужественно оправились от пережитого испуга и с громким криком дали ответный залп.
За первыми выстрелами последовала длительная канонада, и началось морское сражение по всем правилам. Горя желанием приблизить исход боя, суда сходились все ближе и ближе, пока две шапки дыма, нависшие над их мачтами, — зловещий символ войны — не слились в единое облако, нарушившее ясность и покой окружающей природы. Яростные выстрелы следовали непрерывной чередой. Враги с одинаковым рвением стремились уничтожить друг друга, однако поведение двух экипажей резко различалось между собой: каждый залп с военного корабля сопровождался громкими, ликующими криками, в то время как матросы Корсара делали свое кровавое дело в ожесточенном молчании.
В пылу и шуме сражения даже старый Бигнал почувствовал, как кипит в его жилах охладевшая было с годами кровь.
— Парень знает свое дело! — с досадой воскликнул он, оглядев свое судно и увидев рваные паруса, разбитые реи, пошатнувшиеся мачты — свидетели меткости врага. — Если бы он сражался за короля, это был бы настоящий герой!
Но к этому времени положение стало настолько критическим, что было не до разговоров. Уайлдер лишь с удвоенным усердием подгонял людей, торопя их выполнять жестокий и тяжкий долг. Суда неслись теперь по ветру, держась рядом и не отставая друг от друга. Яркие вспышки пламени ежеминутно пронизывали густые клубы дыма, и в их неверном свете на мгновение возникали лишь контуры мачт да силуэты судов. Так прошло немало времени, хотя для сражающихся оно пролетело, как единый миг, как вдруг на «Стреле» заметили, что фрегат не повинуется рулю с той легкостью, что необходима в бою. Это важное обстоятельство было тотчас же доложено Уайлдеру, а тот сообщил об этом своему командиру. Надо было спешно выяснить причины и предупредить последствия этого неожиданного осложнения.
— Взгляните! — воскликнул Уайлдер. — Паруса повисли, как тряпки.
— Прислушайтесь, — ответил более опытный капитан. — Гром наших пушек заглушает небесная канонада. Начинается шквал. Скомандуйте лево руля, сэр! Надо вывести судно из этого дыма. Лево руля!
Но ленивое судно и не думало повиноваться людям, которые горели нетерпением ускорить его бег. Бигнал, окружавшие его офицеры и матросы прилагали все усилия, чтобы заставить судно двигаться с той быстротой, какой требовали обстоятельства, между тем как орудийная прислуга и канониры продолжали вести огонь и сеять смерть и разрушение. Пушки гремели не переставая, заглушая все вокруг, хотя порой сквозь шум канонады можно было безошибочно различить зловещие грозовые раскаты. Но тщетно старались моряки разглядеть, что происходит в природе, — зрение было бессильно помочь слуху: рангоут, мачты, паруса, — все потонуло в клубящемся тумане, который плотным белым облаком заволок небо и море.
— Я никогда еще не видывал, чтоб дым так заволакивал палубу, — сказал Бигнал, не в силах скрыть свою тревогу. — Лево руля, сэр! Клянусь небом, разбойники бьются не на жизнь, а на смерть!
— Мы победили! — раздался вдруг голос второго лейтенанта, который, отирая кровь с лица, стоял около орудия. Его сильно ранило обломком, и, занятый своей раной, он не заметил, что погода изменилась. — Его пушки молчат: вот уже целая минута, как оттуда не раздалось ни единого выстрела.
— Благодарение богу, мы расправились с мерзавцами! Трижды ура в честь побе…
— Постойте, сударь! — решительно прервал Уайлдер преждевременные изъявления восторга своего командира. — Клянусь жизнью, дело еще не кончено. Пушки его молчат, это верно, но взгляните: дым постепенно рассеивается, и если мы тоже прекратим огонь, то через мгновение увидим, что произошло.
Слова его были прерваны громкими возгласами радости — матросы, стоявшие у орудий, хором кричали, что пират бежит. Однако ликование, вызванное этим мнимым доказательством их превосходства, было непродолжительно, и разочарование оказалось жестоким. Яростная вспышка молнии прорезала густую шапку дыма, нависавшую над их головами, а за нею последовал такой страшный удар грома, который мог бы заглушить залп из пятидесяти орудий.
— Отзовите людей от пушек и займитесь парусами, — тихо сказал Бигнал, и неестественная сдержанность его голоса только подчеркнула серьезность положения.
Уайлдер не замедлил повторить команду. Люди отходили от орудий, точно гладиаторы, покидающие арену цирка: одни — обессиленные, истекающие кровью, другие — озлобленные и разгоряченные, но все одинаково возбужденные жестоким зрелищем, которого только что были участниками. Многие матросы тотчас же схватились за знакомые канаты, другие полезли выше по вантам и вскоре скрылись из глаз в пороховом дыму, который еще застилал судно.
— Убирать паруса или брать рифы? — спросил Уайлдер, поднеся к губам рупор, чтобы отдать команду.
— Постойте, сударь: еще минута — и мы будем точно знать, что нам делать.
Лейтенант остановился. Он и сам видел, что положение должно вот-вот проясниться. Дым, опустившийся на палубу, начал медленно подниматься; вот он уж вьется меж мачт и, подхваченный воздушными потоками, вихрем уносится прочь. Теперь все вокруг стало видно как на ладони: синий купол неба весь заткан черной плотной пряжей облаков, море окрашено в тот же зловещий цвет, оно потемнело и вздулось, волны злобно мечутся из стороны в сторону, готовые повиноваться любым ветрам, которые придадут им направление и силу.
Молнии вспыхивали редко, но неожиданный слепящий блеск их освещал мрачную картину. Однако судно Корсара бежало легко, подгоняемое сильным порывистым ветром; паруса его были убраны, и люди спокойно и деловито устраняли повреждения, полученные во время сражения.
На королевском фрегате немедленно последовали примеру предусмотрительных пиратов. «Стрелу» поспешно повернули к ветру и, когда она легла на курс, взятый «Дельфином», начали притягивать к реям ее разорванные паруса. Но ничто уже не могло вернуть драгоценные минуты, потерянные из-за порохового дыма. Море, покрытое гребешками пены, утратило свой темно-зеленый цвет и сделалось белым и блестящим. Бешеный ветер с ревом проносился над волнами, и ничто не могло противостоять силе урагана.
— Поживей, ребята! — закричал сам Бигнал в нарушение всех правил.
— Убрать паруса! Не оставим шквалу ни единой тряпкп! Уайлдер, с таким ветром шутки плохи! Поторопите людей да подбодрите их, сэр!
— Убрать паруса! — кричал Уайлдер. — Если это невозможно, режьте их ножом, рвите зубами! .. Вниз! Скорее все вниз, если вам дорога жизнь!
Отчаянный крик помощника прозвучал в ушах матросов почти со сверхчеловеческой силой. Недавно перенесенная буря была еще так свежа в его памяти, что в голосе его слышался невольный ужас. Люди бросились вниз, и воздух казался им таким плотным, словно его можно было коснуться рукой. Это бегство, напоминавшее полет птиц, ищущих спасения в своем гнезде, началось как раз вовремя. Лишенные такелажа, поврежденные ядрами, высокие тяжелые мачты не устояли под ударами шквала и одна за другой обрушились вниз. Большая часть матросов успела спуститься вниз и находилась в безопасности; однако некоторые не охладили еще своего воинственного пыла или были слишком упрямы, чтобы прислушаться к голосу предосторожности. Эти жертвы собственного упрямства падали в море и взлетали на волнах, цепляясь за обломки мачт, но «Стрелу», окруженную облаком пены, уносило все дальше от того места, где они боролись за свою жизнь, и вскоре несчастные пропали из виду, погребенные в морской пучине.
— Это божья кара! — хрипло воскликнул Бигнал, пожирая глазами обломки. — Запомните, Гарри Арк: клянусь, что стихия, а не пушки пирата, привела нас в такое состояние.
Не расположенный следовать примеру своего командира и тешить себя жалкими утешениями, Уайлдер напрягал все силы, стараясь помочь беде, хотя и понимал, что она непоправима. Средь воя бури и оглушительного грохота грома, когда перед глазами, зловещие и страшные, еще дымились следы сражения, матросы британского крейсера оставались верны себе и своим древним традициям. Голоса Бнгнала и его офицеров покрывали шум ветра, выкрикивая знакомые слова команды и призывая людей выполнить свой долг. К счастью, борьба стихий оказалась непродолжительной. Шквал умчался прочь, вновь уступив место спокойному пассату и оставив море скорее умиротворенным, нежели взволнованным противоборствующими ветрами.
Но теперь, когда одна опасность миновала, глазам экипажа «Стрелы» представилась другая, не менее страшная.
При виде нетронутой красоты стройного «Дельфина» и идеального порядка его неповрежденных снастей Уайлдер почувствовал себя глубоко уязвленным в профессиональной гордости моряка и доблестного воина; все воспоминания о великодушии Корсара и самое чувство благодарности мгновенно изгладились из его памяти. Корабль пиратов точно в самом деле был заговорен и волшебные силы хранили его от ярости второго урагана. Однако, поостыв и спокойно поразмыслив, Уайлдер не мог не понять, что дело вовсе не в колдовстве, а в удивительном искусстве и мудром предвидении человека, который, казалось, не только руководил движением судна, но и управлял его судьбой.
Впрочем, уже не было времени для праздных размышлений о превратностях судьбы или сетований на превосходство сил противника. Корабль Корсара вновь распустил свои широкие паруса; свежий ровный ветер подхватил судно, и оно быстро и неотвратимо приближалось к королевскому крейсеру.
— Клянусь богом, мистер Арк, сегодня мошенникам везет, — сказал старый капитан, заметив, что «Дельфин» направляется к ним с очевидным намерением возобновить сражение. — Прикажите играть сбор и готовить пушки; придется, видно, опять драться с мерзавцами.
— Я советовал бы повременить, — горячо возразил Уайлдер, услышав, что капитан приказывает открыть огонь, как только враг подойдет на расстояние выстрела. — Умоляю вас, узнаем сначала, каковы его намерения.
— Враги короля никогда не ступят на палубу «Стрелы»! — заявил непреклонный старый моряк. — Ну-ка, ребята! Отбросьте мерзавцев от их орудий! Пусть знают, как опасно затрагивать льва, даже если он ранен!
Уайлдер понял, что протестовать уже поздно. Раздался бортовой залп, и даже самые благородные намерения Корсара неминуемо были бы пресечены этими враждебными действиями «Стрелы». Встреченный чугунным ливнем, «Дельфин» мгновенно свернул в сторону, чтобы не быть мишенью для новых выстрелов. Однако он не сбавил хода и вскоре подошел вплотную к беспомощному крейсеру, громко призывая Бигнала сдаться и спустить флаг.
— Сюда, разбойники! — с негодованием вскричал Бигнал. — Попытайтесь снять его своими руками!
Словно задетое насмешками врага, пиратское судно грациозно повернуло в крутой бейдевинд и открыло огонь: пушка за пушкой точно слали ядра, выбирая самые слабые и незащищенные места королевского фрегата. Но вот раздался треск — противники сошлись борт к борту, и сразу, взяв судно на абордаж, на палубе появилось с полсотни зловещих фигур, вооруженных до зубов и готовых начать резню. Захваченные врасплох внезапным и жестоким натиском, защитники фрегата на миг словно оцепенели. Но едва лишь Бигнал и его помощник заметили в дыму на палубе темные фигуры врагов, как они твердыми голосами кликнули матросов и храбро бросились к трапам, чтобы преградить путь нападавшим. Последовала жестокая, кровавая схватка, и враги откатились, чтобы перевести дух и собраться с силами.
— Что ж вы стоите, проклятые воры! — кричал бесстрашный старик, стоя впереди своего отряда с обнаженной головой, и седые волосы его развевались по ветру. — Видно, знаете, что бог стоит за правое дело!
Кольцо пиратов перед ним разомкнулось, свирепые враги отпрянули, но тут с «Дельфина» раздался новый залп, сверкнуло пламя, и в середину судна противника полетели сотни смертоносных снарядов. Шпага в руках Бигнала судорожно дернулась, но он продолжал в бешенстве размахивать ею и выкрикивал до тех пор, пока голос не отказался служить ему:
— Наступайте же, негодяи! Вперед! Гарри Арк! О господи! Ура! ..
Он упал как подкошенный и умер, даже не подозревая, что своим героизмом заслужил наконец тот самый чин, ради которого всю жизнь стойко переносил лишения и опасности.
До этой минуты Уайлдеру удавалось удерживать за собой часть палубы, хотя нападающие вполне могли поспорить с его отрядом жестокостью и отвагой. Но в решающую минуту сквозь шум схватки донесся голос, и при звуках его кровь похолодела в жилах юноши и, казалось, задрожали самые храбрые из его соратников.
— Дайте дорогу! — отчетливо крикнул кто-то громким повелительным тоном. — Дайте дорогу и следуйте за мной! Я собственной рукой сорву этот надменный флаг!
— Постоим за короля, друзья! — вскричал в ответ Уайлдер.
Крики, мольбы, проклятья и стоны смешались, как мрачный аккомпанемент к свирепой схватке, слишком, однако, жестокой, чтобы длиться долго. Уайлдер с отчаянием видел, как под стремительным натиском многочисленного врага тает число его сторонников. Он снова и снова звал их вперед, подкрепляя ободряющие слова примером неутомимой отваги. Но один за другим падали вокруг товарищи, пока маленький отряд не был оттеснен к самому краю палубы. Здесь ему снова удалось закрепиться и устоять против повторных атак противника.
— Ха! Смерть предателям! — раздался знакомый голос генерала. — Убейте шпиона, как собаку! Раздавите их! Первый, кто проткнет его насквозь, получит алебарду!
— Ну-ну, полегче, деревенщина! — осадил крикуна верный Ричард. — Если ты сам торопишься попасть на вертел, то к твоим услугам двое — белый и негр.
— Еще двое из той же шайки! — продолжал генерал, прицеливаясь, чтобы нанести марсовому смертельный удар.
Черная полуобнаженная фигура быстро выступила вперед, чтобы принять на себя этот удар, который пришелся по древку полупики и перерубил его, как тростинку. Ничуть не обескураженный тем, что остался с голыми руками, Сципион проложил себе дорогу к Уайлдеру и продолжал сражаться врукопашную, презирая оскорбления, удары и царапины, так и сыпавшиеся на его ничем не защищенную темную спину и атлетическую грудь.
— Задай-ка им, Гвинея! Лупи направо и налево! — крикнул Фид. — Я спешу на подмогу, дай только укротить этого пьяницу солдата.