Страница:
Купцы сказали бы, что они привели двух братьев гениев, у каждого из которых есть свой проект. И еще купцы сказали бы, что если правительство примет их проекты и назначит каждого из братьев-гениев на высокую должность, то 30 купцов гарантируют победу над красным осьминогом. Брат горько сожалел, что мы, вернее он, был очень скромен и еще больше горевал, что блестящая мысль действовать через делегацию в 30 купцов пришла ему в голову с большим запозданием.
В это свидание в конце сидения брата на даче сестры между нами произошел очень крупный разговор. Автор сказал, что нет на земном шаре такой силы, которая удержала бы его в пределах красного каторжного ленинского государства. Автор не раз подчеркнул брату, что уходит в эмиграцию для борьбы с коммунистическим чудовищем. Брат отнесся очень одобрительно к идее моего ухода в эмиграцию и сказал, что он и сам улетел бы на крыльях за пределы коммунистической сатрапии, но жена и пятеро деток-малолеток делают такой полет совершенно невозможным.
Вскоре брат поступил на службу в Ново-Николаевский Краевой Совет Народного Хозяйства. Как человек с колоссальными умственными способностями, он продвинулся по службе и занял место секретаря этого совета. Началась советско-польская война. Несмотря на враждебное отношение к коммунизму, многие бывшие офицеры стали смотреть на эту войну как на войну России с иностранным государством. На такую же точку зрения встал и брат Иван. Между прочим, бывший министр земледелия в кабинете П. А. Столыпина А. В. Кривошеий был в то время министром земледелия в кабинете ген. Врангеля в Крыму. Он советовал ген. Врангелю сообщить окольным путем командованию Красной Армии, что во все продолжение советско-польской войны армия ген. Врангеля не будет предпринимать никаких враждебных действий против Красной Армии. Кривошеий, как и многие другие прозорливые политически, стоял на той точке зрения, что надо дать красным разбить польскую армию. После триумфальной победы над Полыней Красная Армия вторглась бы в пределы Германии и Австрии. Французской армии пришлось бы выступить против красных, так как у Германии не было своей армии в то время. Французская армия по мнению Кривошеина и др. не остановилась бы на польской границе, а вторглась бы в пределы России. Тогда-то армия ген. Врангеля имела бы огромный шанс на успех и победу. Однако, точка зрения А. В. Кривошеина не одержала верх и ген. Врангель, как совершенно неискусный политик, поддался сладкобайству французских политиков и продолжал активные действия против Красной Армии, чем и отвлекал огромную армию красных от участия на польском фронте.
В Ново-Николаевский Краевой Совет Народного Хозяйства поступила бумага от Главного Командования Красной Армии, в которой излагалась просьба ко всем губернским и краевым Советам народного хозяйства поставить на солдат польского фронта два миллиона пар сапог в шестимесячный срок. В бумаге этой говорилось, что все усилия интендантства армии не привели ни к каким результатам.
Брат Иван составил доклад, в котором изложил те условия, при которых он сможет дать армии нужные ей два миллиона пар сапог. Брат не признавал канцелярской волокиты и отправил доклад с отъезжавшим в Омск офицером Красной Армии большого ранга. Председатель Сибирского Совета Народного Хозяйства, прочитав доклад, чуть не арестовал красного офицера, привезшего доклад брата и грозился арестовать и моего брата. И с их социалистической и коммунистической точки зрения было от чего прийти в раж. Помню содержание доклада брата в главных чертах. Брат выставил несколько обязательных условий, главнейшие из них были следующие:
1. В течение всего шестимесячного периода не арестовывать и не преследовать ни одного владельца кожевенных заводов и не чинить им никаких поборов, выселений из их домов, вне зависимости от того, сколь бы ни была их вина перед государством. Освободить всех владельцев кожевенных заводов из тюрем.
2. Разрешить владельцам кожевенных заводов покупать на рынке кожи по вольным ценам и хранить в их складах, которые не подвергать никаким обыскам и конфискациям.
3. Разрешить советам народных хозяйств заключать с владельцами кожевенных заводов договоры, в силу которых владельцы заводов обязуются работать пять дней в неделю на государство.
4. Разрешить владельцам кожевенных заводов работать два дня в неделю для себя по обделыванию ими кож, приобретенных на частном рынке.
5. Разрешить владельцам кожевенных заводов входить в добровольные соглашения с рабочими касательно двух дней в неделю работы для работодателя.
6. Разрешить владельцам кожевенных заводов платить их рабочим за два дня работы в неделю кожевенными изделиями, обувью и продовольствием из их неприкосновенных складов (экстерриториальность).
Эти шесть пунктов были самыми главными, за которыми следовало десяток второстепенных пунктов.
Было от чего прийти в раж председателю Сибсовнархоза. Победа над армией Колчака вскружила голову коммунистам. Завладев почти одной шестой суши земного шара, оголтелые коммунисты кричали на всех перекрестках: «Даешь Европу, даешь весь мир, даешь мировую революцию!».
Насколько зарвавшиеся коммунисты потеряли в те дни голову, видно из следующего факта. Мой старший брат Василий (старше брата Ивана) имел в Ново-Николаевске (Новосибирске) свой дом, в котором жили квартиранты, а сам с семьей жил в доме своего приятеля. После взятия города красными брат пытался выселить квартирантов из его дома, но они отказались выселяться. Тогда брат пошел с жалобой на жильцов его дома в Совет Народного Хозяйства (б. Городская управа). Брату грубо сказали, что никаких больше владельцев домов нет и что все дома коммунальные, а потому кто в доме живет, тот и хозяин. Брат пошел на хитрость: он подкупил его квартирантов продовольствием. Привез из деревни Саврасухи, где брат раньше жил, две туши телячьих, одну тушу овцы и одну тушу большой свиньи. Брат также подыскал для квартирантов другой дом, куда они и переселились и всю зиму «обжирались» мясом из деревни Саврасухи. Брат выменял это мясо на обувь и одежду. Надо заметить, что сразу же после занятия города красными все продовольствие исчезло с рынка (!) и пошла меновая торговля из-под полы. Недаром в первый же месяц после отступления армии Колчака даже рабочие возмущенно повторяли: «Долой Ленина и Троцкого с кониной, да здравствует Колчак со свининой!».
Брат был человеком железной воли и не останавливался перед затруднениями. Он послал свой доклад с отъезжавшим на фронт красным офицером высшего ранга для вручения этого доклада самому Главнокомандующему Красной Армией Троцкому. Богатейшая интуиция подсказывала брату, что Троцкий примет его доклад. Троцкий, прочитав доклад, пришел в восторг и красными чернилами на полях доклада сверху написал: «Со всем изложенным в докладе согласен. Назначаю Ивана Матвеевича Куреннова Диктатором 'Кожевенной Индустрии Западной, Средней и Восточной Сибири (и подпись) Лев Троцкий. Троцкого в те дни боялись как огня и военные, и чекисты, и гражданские власти. (Примечательное свидетельство. Проф. Стол.) Эту бумагу с подписью Троцкого (ее автор (Куреннов) видел своими глазами) брат употреблял и довольно часто как пугало для всякой чекистской и прочей рвани.
Должно заметить, что и кожевенное производство и в особенности производство обуви для армии стояли на мертвой точке. Хозяева и административные лица кожевенных заводов часто арестовывались, их дома реквизировались и в них вселялись рабочие. Новая администрация конфискованных заводов была совершенно неопытна в управлении заводами и ведением производства. К тому же крестьяне наотрез отказались сдавать правительству кожи по твердым ценам за ничего нестоющие советские бумажные денежные знаки. Они требовали товаров, одежды, обуви, которых у совдепщиков не было.
Ни на одном заводе почти не производилось ничего: много движений и никаких достижений. Хуже всего дела шли на большом кожевенном заводе Ивакина на окраине Ново-Николаевска (Новосибирска). Там шла итальянская забастовка. Все рабочие суетились, бегали, производили вид, что они работают усиленно, но продукция завода стояла на уровне нуля. Шаг вперед, два назад… Командированные на завод военные комиссары сменили уже три администрации. Два раза арестовывали самого Ивакина и его прежнего управляющего заводом. Последний из комиссаров был зверь-зверем и грозился расстрелять многих рабочих, если продолжится итальянская забастовка, которую он называл саботажем. Увидев, что на дворе Ивакина ходили гуси, утки и прочая птица, новый военком пришел в раж. Он немедленно распорядился реквизировать всю домашнюю птицу Ивакина и раздать ее рабочим завода. Семью Ивакина приказал в буквальном смысле слова выбросить из дома и дом реквизировать. Сказано — сделано,
Каково же было изумление комиссара-держиморды, когда он увидел на дворе Ивакина всю ту птицу, которую он распорядился вчера раздать рабочим. В ту же ночь, когда комиссар спал, рабочие обратно принесли всю птицу Ивакина и перебросили ее через забор во двор хозяина: ни один не взял ни одного гуся или утки.
Когда брат приехал на завод Ивакина, то буйствующий комиссар арестовал уже до десятка рабочих и, обвинив их в контрреволюции, отправил в Че-Ка и ежечасно грозился начать расстрелы. Но ни аресты, ни .даже, возможные расстрелы не устрашили оставшихся на заводе рабочих: они невозмутимо продолжали «тихое сопротивление» властям. Брат, пользуясь диктаторскими полномочиями, первым долгом распорядился освободить хозяина и всех рабочих из-под ареста, и собрал всех рабочих на митинг.
Брат прочитал им все двадцать с лишним пунктов его программы, от всей своей доброты души рассказал рабочим завода о наступившей для них своего рода «новой эре», говорил с подкупающей искренностью и прямодушием.
Но рабочие видели уже обещания трех комиссаров, которые тоже обещали молочные реки и кисельные берега, а дело кончилось обманом, насилием, арестами, угрозами. Брат, к его великому огорчению, понял, что убедить рабочих ему не удалось и что «тихое сопротивление» властям будет продолжаться по крайней мере несколько часов до возвращения хозяина.
Брат оставил завод и пошел в рабочий поселок при заводе, где он надеялся поговорить с семьями рабочих. Возле одного дома он встретил старушку за семьдесят. Поздоровался, упомянул имя Божие. Рассказал кто он такой, опять прочитал все пункты своего доклада, поведал об освобождении им Ивакина и всех рабочих из-под ареста. Конечно, брат просил старушку поведать о причине итальянской забастовки. Собеседница брата раздобрилась и сказала, что ей 72 года и что век свой она отжила и не боится ни обысков, ни ареста, ни расстрела. Она поведала, что рабочие завода считают Ивакина не фабрикантом, а отцом родным. Ивакин давал совершенно беспроцентные ссуды своим рабочим на покупку домов, дачь, вспомоществование на свадьбы и платил какую-то долю заработной платы каждому больному рабочему. Почти все без исключения рабочие его завода стали домовладельцами и имели свой домашний скот и много птицы. Затем старушка со слезами на глазах повествовала: «Намедни новый комиссар приехамши, распорядился раздать всю птицу нашего отца родного Ивакина рабочим, а ночью рабочие отнесли назад всю птицу и пустили во двор хозяйский. — На этом месте старуха рыдала и, всхлипывая, продолжала: — Да разя мне полезет в глотку эта краденая у нашего отца Ивакина гусятина: я подавилась бы куском этого мяса в первый же обед! — Старуха так разрыдалась, что слов ее бормотка брат не мог разобрать… И вот дальше картина, которую ни один борец за освобождение России от ига коммунистов не должен забыть: стоят друг перед другом брат и старушка и плачут; слезы градом текут по их щекам и падают на матушку землю. Между прочим, старушка сказала, что если бы какой-нибудь рабочий не принес обратно хозяйской птицы и рабочие узнали бы об этом, то убили бы такого негодяя в тот же день».
Говорят, что перед смертью за несколько мгновений человек вспоминает всю свою жизнь и как кинематографическая лента проходят перед его очами все моменты его жизни. Многие утверждают, что перед смертью человеку хочется вспомнить и видеть перед собою один момент, который он считает очень важным в его ли жизни или в жизни людей вообще. Если вы спросите автора, какой момент и какую картину он хотел бы вспомнить перед смертью, то пишущий эти строки прямо скажет: тот момент, когда старуха и брат Иван стояли и плакали друг перед другом (для всякого мудреца довольно простоты).
Брат вернулся на завод и вскоре приехали освобожденные сам Ивакин и его администрация и рабочие. После недолгого разговора брата с Ивакиным последний зашел в завод и сказал рабочим, что всякое сопротивление кончено и начинается настоящая плодотворная работа. Золотое, брильянтами усыпанное перо не может описать трогательности встречи своего «родного отца» его рабочими. Брат Иван имел крепкие нервы и железную силу воли, но видя невиданную и невообразимую трогательность встречи рабочими завода Ивакина, брат Иван еще раз заплакал. Этого не поймет тот, кто не родился с русской душой.
Как раз на этом месте автор просит перечитать главы данной книги: «Закон естественного подбора» и «Ложная теория «воров» социалистов-марксистов и коммунистов».
Вспомните изречение Бенито Муссолини: «Наши фабриканты — гении промышленности, от которых зависит судьба, оклады и благополучие десятков тысяч рабочего народа».
Имея перед глазами пример Ивакина, процитируем два абзаца из главы этой книги «Ложная теория «воров» (социалистов-марксистов и коммунистов)».
«Но создание капитала и распоряжение средствами производства требуют от человека иногда не только знаний, которые может приобрести каждый, но и совершенно определенных способностей и талантов, являющихся в некотором отношении такими лее способностями, как способности к литературе или живописи. И как не всякий человек обладает литературным талантом, так и не всякий имеет талант для создания капитала и распоряжения им».
«Но если, даже, обратиться к тому времени, когда жил Маркс, легко заметить, что он просмотрел другую сторону положения: ту часть таланта работодателя, которая входит в состав так называемой прибавочной стоимости. Этим он ущемил человеческую природу, признав в человеке только его физическую силу и отказался видеть силу духовную, во всяком случае то ее проявление, которое характеризуется способностью создавать капитал и распоряжаться средствами производства».
За месяц с небольшим до своего выезда из Ново-Николаевска для ухода в эмиграцию, в начале мая 1920 года на открытии сада «Сосновка» автор встретил своего приятеля — сына кожевенного заводчика из села Кривощекова, что при ст. Чик. Сиб. жел. дор., Васю Мамычева. Этот обделыватель кож: россыпался перед автором мелким бисером, лебезил и заискивал и угощал всем, чем только мог в знак благодарности брату Ивану, вернувшему отобранный было их кожевенный завод.
Мамычев часто повторял, что брат Иван был их, свой, родной.
Следует объяснить название этой главы. Первым великим историческим документом автор считает доклад брата Ивана о двух миллионах пар сапог. Этим докладом и действиями по букве этого доклада брат Иван посрамил все бредовые социалистические теории, совершенно неприменимые в реальной жизни. Индивидуализм — жизнь, социализм — смерть. Второй великий исторический документ — эта книга с ее идеей создания Всеза-рубежного Русского Экономического Союза (ВРЭС), с описанием великого закона естественного подбора (отбора) и некоторыми другими главами, касающимися единой государственной доктрины и пр. Касательно последних строк этого абзаца многие увидят элемент нескромности и самовосхваления. Читатель уже знает, что в начале гражданской войны в Сибири наша с братом Иваном скромность погубила и армию Колчака и его правительство. Надо было нам похоронить по первому разряду скромность и тактичность и сказать, что или мы ляжем живыми в гроб или добьемся того, что наши проекты по оздоровлению тыла и превращение Сибирской армии в грозную боевую силу будут приняты правительством.
Для тех, кто считает эту книгу обыкновенной и незначительной и считает, что каждый может такую книгу написать, автор приведет пример Колумба. Когда Колумб открыл Америку, то завистливые вельможи праздно говорили, что каждый может пуститься в путешествие по морям и каждый может открыть случайно встретившиеся по пути острова и земли. История говорит, что Колумб пригласил таких болтунов-вельмож к себе на банкет и сказал: «Вот вам куриное яйцо, поставьте его на один конец». Никто не смог этого сделать. Тогда Колумб взял яйцо, легким ударом яйца о стол чуть разбил скорлупу и поставил яйцо. Колумб сказал: «Господа, это самая простая вещь в мире и каждый это может сделать, но только после того, когда ему покажут как это надо сделать!».
И организация поставки двух миллионов пар сапог при всеобщей разрухе и коммунистическом головотяпстве, и проект освобождения России от коммунистической власти силами русской эмиграции и все, что написано в этой книге — вещи самые простые и каждый может их сделать, но только после того, когда ему покажут, как это надо сделать!
Уже трое из предварительных критиков заметили, что автор обладает недостаточным политическим стажем для того, чтобы стать руководителем ВРЭС, т. е. фактически вождем русской эмиграции.
Два-три лечебника и две-три книги, написанные не на политическую тему (так автору говорят) не дают права претендовать на главную руководящую роль в громадном эмигрантском объединении. Советуют передать руководство ВРЭС хотя бы князю Белосельскому. Может быть эта идея и хорошая, но когда автор был в Нью-Йорке, то узнал о таком случае. Один из сравнительно видных эмигрантов, встретив в общественном месте князя Белосельского, спросил его о судьбе очень важной бумаги, на которую он не получил ответа. Кн. Белосельский сказал, что должно быть его черти не показали ему этой бумаги. У кн. Белосельского многое зависит от этих «чертей», т. е. помощников его. Жалует царь (сам кн. Белосельский), да не милует псарь (придворная челядь князя). Малоросс охарактеризовал бы это так: «Не так лих пан, як паненята».
Вождю ВРЭС придется ездить по всему эмигрантскому рассеянию, а думается, что миллионерша-американка жена кн. Белосельского не захочет такого большого беспокойства и князь пошлет в крупные центры эмиграции своих «чертей». Немножко размышлений. Что случилось бы, если бы гениальный брат Иван не поехал бы на завод Ивакина и другие заводы, а послал бы туда своих «чертей»? В крупных эмигрантских центрах кто-то много лучше «чертей» должен будет ставить организацию отделов ВРЭС.
СБОРНИК СШЕЙ О ЖЕСТОКОМ СТРАДАНИИ РУССКОГО НАРОДА ПОД ИГОМ КОММУНИЗМА
40. ГИБЕЛЬ 12 000 ССЫЛЬНЫХ НА ПАРОХОДЕ «ДЖУРМА»
В это свидание в конце сидения брата на даче сестры между нами произошел очень крупный разговор. Автор сказал, что нет на земном шаре такой силы, которая удержала бы его в пределах красного каторжного ленинского государства. Автор не раз подчеркнул брату, что уходит в эмиграцию для борьбы с коммунистическим чудовищем. Брат отнесся очень одобрительно к идее моего ухода в эмиграцию и сказал, что он и сам улетел бы на крыльях за пределы коммунистической сатрапии, но жена и пятеро деток-малолеток делают такой полет совершенно невозможным.
Вскоре брат поступил на службу в Ново-Николаевский Краевой Совет Народного Хозяйства. Как человек с колоссальными умственными способностями, он продвинулся по службе и занял место секретаря этого совета. Началась советско-польская война. Несмотря на враждебное отношение к коммунизму, многие бывшие офицеры стали смотреть на эту войну как на войну России с иностранным государством. На такую же точку зрения встал и брат Иван. Между прочим, бывший министр земледелия в кабинете П. А. Столыпина А. В. Кривошеий был в то время министром земледелия в кабинете ген. Врангеля в Крыму. Он советовал ген. Врангелю сообщить окольным путем командованию Красной Армии, что во все продолжение советско-польской войны армия ген. Врангеля не будет предпринимать никаких враждебных действий против Красной Армии. Кривошеий, как и многие другие прозорливые политически, стоял на той точке зрения, что надо дать красным разбить польскую армию. После триумфальной победы над Полыней Красная Армия вторглась бы в пределы Германии и Австрии. Французской армии пришлось бы выступить против красных, так как у Германии не было своей армии в то время. Французская армия по мнению Кривошеина и др. не остановилась бы на польской границе, а вторглась бы в пределы России. Тогда-то армия ген. Врангеля имела бы огромный шанс на успех и победу. Однако, точка зрения А. В. Кривошеина не одержала верх и ген. Врангель, как совершенно неискусный политик, поддался сладкобайству французских политиков и продолжал активные действия против Красной Армии, чем и отвлекал огромную армию красных от участия на польском фронте.
В Ново-Николаевский Краевой Совет Народного Хозяйства поступила бумага от Главного Командования Красной Армии, в которой излагалась просьба ко всем губернским и краевым Советам народного хозяйства поставить на солдат польского фронта два миллиона пар сапог в шестимесячный срок. В бумаге этой говорилось, что все усилия интендантства армии не привели ни к каким результатам.
Брат Иван составил доклад, в котором изложил те условия, при которых он сможет дать армии нужные ей два миллиона пар сапог. Брат не признавал канцелярской волокиты и отправил доклад с отъезжавшим в Омск офицером Красной Армии большого ранга. Председатель Сибирского Совета Народного Хозяйства, прочитав доклад, чуть не арестовал красного офицера, привезшего доклад брата и грозился арестовать и моего брата. И с их социалистической и коммунистической точки зрения было от чего прийти в раж. Помню содержание доклада брата в главных чертах. Брат выставил несколько обязательных условий, главнейшие из них были следующие:
1. В течение всего шестимесячного периода не арестовывать и не преследовать ни одного владельца кожевенных заводов и не чинить им никаких поборов, выселений из их домов, вне зависимости от того, сколь бы ни была их вина перед государством. Освободить всех владельцев кожевенных заводов из тюрем.
2. Разрешить владельцам кожевенных заводов покупать на рынке кожи по вольным ценам и хранить в их складах, которые не подвергать никаким обыскам и конфискациям.
3. Разрешить советам народных хозяйств заключать с владельцами кожевенных заводов договоры, в силу которых владельцы заводов обязуются работать пять дней в неделю на государство.
4. Разрешить владельцам кожевенных заводов работать два дня в неделю для себя по обделыванию ими кож, приобретенных на частном рынке.
5. Разрешить владельцам кожевенных заводов входить в добровольные соглашения с рабочими касательно двух дней в неделю работы для работодателя.
6. Разрешить владельцам кожевенных заводов платить их рабочим за два дня работы в неделю кожевенными изделиями, обувью и продовольствием из их неприкосновенных складов (экстерриториальность).
Эти шесть пунктов были самыми главными, за которыми следовало десяток второстепенных пунктов.
Было от чего прийти в раж председателю Сибсовнархоза. Победа над армией Колчака вскружила голову коммунистам. Завладев почти одной шестой суши земного шара, оголтелые коммунисты кричали на всех перекрестках: «Даешь Европу, даешь весь мир, даешь мировую революцию!».
Насколько зарвавшиеся коммунисты потеряли в те дни голову, видно из следующего факта. Мой старший брат Василий (старше брата Ивана) имел в Ново-Николаевске (Новосибирске) свой дом, в котором жили квартиранты, а сам с семьей жил в доме своего приятеля. После взятия города красными брат пытался выселить квартирантов из его дома, но они отказались выселяться. Тогда брат пошел с жалобой на жильцов его дома в Совет Народного Хозяйства (б. Городская управа). Брату грубо сказали, что никаких больше владельцев домов нет и что все дома коммунальные, а потому кто в доме живет, тот и хозяин. Брат пошел на хитрость: он подкупил его квартирантов продовольствием. Привез из деревни Саврасухи, где брат раньше жил, две туши телячьих, одну тушу овцы и одну тушу большой свиньи. Брат также подыскал для квартирантов другой дом, куда они и переселились и всю зиму «обжирались» мясом из деревни Саврасухи. Брат выменял это мясо на обувь и одежду. Надо заметить, что сразу же после занятия города красными все продовольствие исчезло с рынка (!) и пошла меновая торговля из-под полы. Недаром в первый же месяц после отступления армии Колчака даже рабочие возмущенно повторяли: «Долой Ленина и Троцкого с кониной, да здравствует Колчак со свининой!».
Брат был человеком железной воли и не останавливался перед затруднениями. Он послал свой доклад с отъезжавшим на фронт красным офицером высшего ранга для вручения этого доклада самому Главнокомандующему Красной Армией Троцкому. Богатейшая интуиция подсказывала брату, что Троцкий примет его доклад. Троцкий, прочитав доклад, пришел в восторг и красными чернилами на полях доклада сверху написал: «Со всем изложенным в докладе согласен. Назначаю Ивана Матвеевича Куреннова Диктатором 'Кожевенной Индустрии Западной, Средней и Восточной Сибири (и подпись) Лев Троцкий. Троцкого в те дни боялись как огня и военные, и чекисты, и гражданские власти. (Примечательное свидетельство. Проф. Стол.) Эту бумагу с подписью Троцкого (ее автор (Куреннов) видел своими глазами) брат употреблял и довольно часто как пугало для всякой чекистской и прочей рвани.
Должно заметить, что и кожевенное производство и в особенности производство обуви для армии стояли на мертвой точке. Хозяева и административные лица кожевенных заводов часто арестовывались, их дома реквизировались и в них вселялись рабочие. Новая администрация конфискованных заводов была совершенно неопытна в управлении заводами и ведением производства. К тому же крестьяне наотрез отказались сдавать правительству кожи по твердым ценам за ничего нестоющие советские бумажные денежные знаки. Они требовали товаров, одежды, обуви, которых у совдепщиков не было.
Ни на одном заводе почти не производилось ничего: много движений и никаких достижений. Хуже всего дела шли на большом кожевенном заводе Ивакина на окраине Ново-Николаевска (Новосибирска). Там шла итальянская забастовка. Все рабочие суетились, бегали, производили вид, что они работают усиленно, но продукция завода стояла на уровне нуля. Шаг вперед, два назад… Командированные на завод военные комиссары сменили уже три администрации. Два раза арестовывали самого Ивакина и его прежнего управляющего заводом. Последний из комиссаров был зверь-зверем и грозился расстрелять многих рабочих, если продолжится итальянская забастовка, которую он называл саботажем. Увидев, что на дворе Ивакина ходили гуси, утки и прочая птица, новый военком пришел в раж. Он немедленно распорядился реквизировать всю домашнюю птицу Ивакина и раздать ее рабочим завода. Семью Ивакина приказал в буквальном смысле слова выбросить из дома и дом реквизировать. Сказано — сделано,
Каково же было изумление комиссара-держиморды, когда он увидел на дворе Ивакина всю ту птицу, которую он распорядился вчера раздать рабочим. В ту же ночь, когда комиссар спал, рабочие обратно принесли всю птицу Ивакина и перебросили ее через забор во двор хозяина: ни один не взял ни одного гуся или утки.
Когда брат приехал на завод Ивакина, то буйствующий комиссар арестовал уже до десятка рабочих и, обвинив их в контрреволюции, отправил в Че-Ка и ежечасно грозился начать расстрелы. Но ни аресты, ни .даже, возможные расстрелы не устрашили оставшихся на заводе рабочих: они невозмутимо продолжали «тихое сопротивление» властям. Брат, пользуясь диктаторскими полномочиями, первым долгом распорядился освободить хозяина и всех рабочих из-под ареста, и собрал всех рабочих на митинг.
Брат прочитал им все двадцать с лишним пунктов его программы, от всей своей доброты души рассказал рабочим завода о наступившей для них своего рода «новой эре», говорил с подкупающей искренностью и прямодушием.
Но рабочие видели уже обещания трех комиссаров, которые тоже обещали молочные реки и кисельные берега, а дело кончилось обманом, насилием, арестами, угрозами. Брат, к его великому огорчению, понял, что убедить рабочих ему не удалось и что «тихое сопротивление» властям будет продолжаться по крайней мере несколько часов до возвращения хозяина.
Брат оставил завод и пошел в рабочий поселок при заводе, где он надеялся поговорить с семьями рабочих. Возле одного дома он встретил старушку за семьдесят. Поздоровался, упомянул имя Божие. Рассказал кто он такой, опять прочитал все пункты своего доклада, поведал об освобождении им Ивакина и всех рабочих из-под ареста. Конечно, брат просил старушку поведать о причине итальянской забастовки. Собеседница брата раздобрилась и сказала, что ей 72 года и что век свой она отжила и не боится ни обысков, ни ареста, ни расстрела. Она поведала, что рабочие завода считают Ивакина не фабрикантом, а отцом родным. Ивакин давал совершенно беспроцентные ссуды своим рабочим на покупку домов, дачь, вспомоществование на свадьбы и платил какую-то долю заработной платы каждому больному рабочему. Почти все без исключения рабочие его завода стали домовладельцами и имели свой домашний скот и много птицы. Затем старушка со слезами на глазах повествовала: «Намедни новый комиссар приехамши, распорядился раздать всю птицу нашего отца родного Ивакина рабочим, а ночью рабочие отнесли назад всю птицу и пустили во двор хозяйский. — На этом месте старуха рыдала и, всхлипывая, продолжала: — Да разя мне полезет в глотку эта краденая у нашего отца Ивакина гусятина: я подавилась бы куском этого мяса в первый же обед! — Старуха так разрыдалась, что слов ее бормотка брат не мог разобрать… И вот дальше картина, которую ни один борец за освобождение России от ига коммунистов не должен забыть: стоят друг перед другом брат и старушка и плачут; слезы градом текут по их щекам и падают на матушку землю. Между прочим, старушка сказала, что если бы какой-нибудь рабочий не принес обратно хозяйской птицы и рабочие узнали бы об этом, то убили бы такого негодяя в тот же день».
Говорят, что перед смертью за несколько мгновений человек вспоминает всю свою жизнь и как кинематографическая лента проходят перед его очами все моменты его жизни. Многие утверждают, что перед смертью человеку хочется вспомнить и видеть перед собою один момент, который он считает очень важным в его ли жизни или в жизни людей вообще. Если вы спросите автора, какой момент и какую картину он хотел бы вспомнить перед смертью, то пишущий эти строки прямо скажет: тот момент, когда старуха и брат Иван стояли и плакали друг перед другом (для всякого мудреца довольно простоты).
Брат вернулся на завод и вскоре приехали освобожденные сам Ивакин и его администрация и рабочие. После недолгого разговора брата с Ивакиным последний зашел в завод и сказал рабочим, что всякое сопротивление кончено и начинается настоящая плодотворная работа. Золотое, брильянтами усыпанное перо не может описать трогательности встречи своего «родного отца» его рабочими. Брат Иван имел крепкие нервы и железную силу воли, но видя невиданную и невообразимую трогательность встречи рабочими завода Ивакина, брат Иван еще раз заплакал. Этого не поймет тот, кто не родился с русской душой.
Как раз на этом месте автор просит перечитать главы данной книги: «Закон естественного подбора» и «Ложная теория «воров» социалистов-марксистов и коммунистов».
Вспомните изречение Бенито Муссолини: «Наши фабриканты — гении промышленности, от которых зависит судьба, оклады и благополучие десятков тысяч рабочего народа».
Имея перед глазами пример Ивакина, процитируем два абзаца из главы этой книги «Ложная теория «воров» (социалистов-марксистов и коммунистов)».
«Но создание капитала и распоряжение средствами производства требуют от человека иногда не только знаний, которые может приобрести каждый, но и совершенно определенных способностей и талантов, являющихся в некотором отношении такими лее способностями, как способности к литературе или живописи. И как не всякий человек обладает литературным талантом, так и не всякий имеет талант для создания капитала и распоряжения им».
«Но если, даже, обратиться к тому времени, когда жил Маркс, легко заметить, что он просмотрел другую сторону положения: ту часть таланта работодателя, которая входит в состав так называемой прибавочной стоимости. Этим он ущемил человеческую природу, признав в человеке только его физическую силу и отказался видеть силу духовную, во всяком случае то ее проявление, которое характеризуется способностью создавать капитал и распоряжаться средствами производства».
За месяц с небольшим до своего выезда из Ново-Николаевска для ухода в эмиграцию, в начале мая 1920 года на открытии сада «Сосновка» автор встретил своего приятеля — сына кожевенного заводчика из села Кривощекова, что при ст. Чик. Сиб. жел. дор., Васю Мамычева. Этот обделыватель кож: россыпался перед автором мелким бисером, лебезил и заискивал и угощал всем, чем только мог в знак благодарности брату Ивану, вернувшему отобранный было их кожевенный завод.
Мамычев часто повторял, что брат Иван был их, свой, родной.
Следует объяснить название этой главы. Первым великим историческим документом автор считает доклад брата Ивана о двух миллионах пар сапог. Этим докладом и действиями по букве этого доклада брат Иван посрамил все бредовые социалистические теории, совершенно неприменимые в реальной жизни. Индивидуализм — жизнь, социализм — смерть. Второй великий исторический документ — эта книга с ее идеей создания Всеза-рубежного Русского Экономического Союза (ВРЭС), с описанием великого закона естественного подбора (отбора) и некоторыми другими главами, касающимися единой государственной доктрины и пр. Касательно последних строк этого абзаца многие увидят элемент нескромности и самовосхваления. Читатель уже знает, что в начале гражданской войны в Сибири наша с братом Иваном скромность погубила и армию Колчака и его правительство. Надо было нам похоронить по первому разряду скромность и тактичность и сказать, что или мы ляжем живыми в гроб или добьемся того, что наши проекты по оздоровлению тыла и превращение Сибирской армии в грозную боевую силу будут приняты правительством.
Для тех, кто считает эту книгу обыкновенной и незначительной и считает, что каждый может такую книгу написать, автор приведет пример Колумба. Когда Колумб открыл Америку, то завистливые вельможи праздно говорили, что каждый может пуститься в путешествие по морям и каждый может открыть случайно встретившиеся по пути острова и земли. История говорит, что Колумб пригласил таких болтунов-вельмож к себе на банкет и сказал: «Вот вам куриное яйцо, поставьте его на один конец». Никто не смог этого сделать. Тогда Колумб взял яйцо, легким ударом яйца о стол чуть разбил скорлупу и поставил яйцо. Колумб сказал: «Господа, это самая простая вещь в мире и каждый это может сделать, но только после того, когда ему покажут как это надо сделать!».
И организация поставки двух миллионов пар сапог при всеобщей разрухе и коммунистическом головотяпстве, и проект освобождения России от коммунистической власти силами русской эмиграции и все, что написано в этой книге — вещи самые простые и каждый может их сделать, но только после того, когда ему покажут, как это надо сделать!
Уже трое из предварительных критиков заметили, что автор обладает недостаточным политическим стажем для того, чтобы стать руководителем ВРЭС, т. е. фактически вождем русской эмиграции.
Два-три лечебника и две-три книги, написанные не на политическую тему (так автору говорят) не дают права претендовать на главную руководящую роль в громадном эмигрантском объединении. Советуют передать руководство ВРЭС хотя бы князю Белосельскому. Может быть эта идея и хорошая, но когда автор был в Нью-Йорке, то узнал о таком случае. Один из сравнительно видных эмигрантов, встретив в общественном месте князя Белосельского, спросил его о судьбе очень важной бумаги, на которую он не получил ответа. Кн. Белосельский сказал, что должно быть его черти не показали ему этой бумаги. У кн. Белосельского многое зависит от этих «чертей», т. е. помощников его. Жалует царь (сам кн. Белосельский), да не милует псарь (придворная челядь князя). Малоросс охарактеризовал бы это так: «Не так лих пан, як паненята».
Вождю ВРЭС придется ездить по всему эмигрантскому рассеянию, а думается, что миллионерша-американка жена кн. Белосельского не захочет такого большого беспокойства и князь пошлет в крупные центры эмиграции своих «чертей». Немножко размышлений. Что случилось бы, если бы гениальный брат Иван не поехал бы на завод Ивакина и другие заводы, а послал бы туда своих «чертей»? В крупных эмигрантских центрах кто-то много лучше «чертей» должен будет ставить организацию отделов ВРЭС.
СБОРНИК СШЕЙ О ЖЕСТОКОМ СТРАДАНИИ РУССКОГО НАРОДА ПОД ИГОМ КОММУНИЗМА
40. ГИБЕЛЬ 12 000 ССЫЛЬНЫХ НА ПАРОХОДЕ «ДЖУРМА»
Почти все вырезки из правых, национальных газет.
Название следующей статьи «Опасный момент». Автор И. К. Окулич. (Еврейская фамилия. Прим. Стол.)
«В 1933 году из Владивостока к устью Колымы был отправлен большой пароход с 12 000 человек ссыльных для работ в Колымском крае по добыче золота, проведению дорог к золотым приискам в горном хребте Черского. «Джурма» не дошла до места своего назначения — пристани Амбарчик, застряв во льдах Чукотского моря, около острова Врангеля.
Все двенадцать тысяч ее невольных пассажиров за зиму умерли от голода и холода, а возвратившаяся в 1934 году команда парохода на половину была спущена сумасшедшей от пережитого. Но какая забота власти о погибших ссыльных, ведь судно обратно возвратилось в целости!
При прокладке дорог в долине Чайвинского, названной ссыльными «Долиной смерти», в этой тайге погибали почти все на работах и возвращался один из 50—100 человек. В некоторых местах при рубке леса и прокладке гатей число умерших на этих работах надо считать не меньше уложенных деревьев.
Недаром ежегодное пополнение крепостной рабочей силой района, управляемого «Дальстроем» (МВД), определяют в 400— 500 тысяч человек ежегодно. Ценой сотен тысяч человеческих жизней, главным образом сильных, здоровых крестьян Сибири и Малороссии, в первый период организации работ в этом Колымско-Охотском крае, сосланных за противодействие коллективизации, создаются десятки тон золота в подвалах «отца народов» Сталина.
Мы являемся современниками величайшего преступления в двадцатом веке христианской эры, которых не знала история человеческого рода.
Ученики Карла Маркса, стремящиеся якобы создать бесклассовое общество, в котором не будет места преступлениям, управляют миллионами людей как первобытные люди, которые не подвергались никакому порицанию, если только объектом их преступлений являлись не их соплеменники.
«Лагери принудительного труда, которые разбросаны по Сибири, являются камерами безудержных истязаний и мучительной смерти», — пишет Марк Степняк в № 22 журнала «Дело Труда — Пробуждение», органе федерации русских рабочих в США и Канаде.
Г. Максимов, автор брошюры на англ. яз. «Большевизм — обещания и действительность», являющийся убежденным монархистом, пишет (стр. 6): «Современный режим в России не может быть назван буржуазным, еще менее социалистическим или коммунистическим. Это деспотический режим, совершенно неморальный и совершенно невообразимая система. Вследствие этого она чрезвычайно жестока, очень подла и гнетуща. Она не может существовать без физического насилия, без террора и без притеснения даже самых элементарных свобод».
На самом деле, что, например, значит уничтожение татарских поселений в Крыму или Чечено-Ингушской республики с полумиллионным населением в предгорьях Сев. Кавказа, вывезенным принудительно в 1943 году в Казахстан, в Среднюю Азию, а в их аулы вселение крестьян из Курской и Орловской губерний? Бывали ли за последние столетия где-либо такие принудительные переселения безвинных людей из своих селений, отбирая скот, инвентарь, уничтожая дома …
Таково положение в стране, организованное лидерами социал-демократов большевиков, постепенно превратившихся в представителей криминального мира.
(Прим. Проф. Столешникова.
А.В. ДУБРОВ «ФАЛЬШИВКА О «ДЖУРМЕ» http://www.usinfo.ru/stalin.htm
В связи с рассказом о пароходе «Джурма» всплывает весьма интересный вопрос: откуда у Александра Исааковича Солженицына в Архипелаге ГУЛАГ рассказ о пароходе Джурма - (Гибель двенадцати тысяч ссыльных на пароходе «Джурма» Солженицын А.И. АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ т.1 ч.2, ГЛАВА 4 …)? Дело в том, что, как вы видите из этой книги Курганова и Куреннова, всё, что до этого места книги – это результат совместной записи «субботников» Куреннова и Курганова до 1953 года, когда умер Курганов. Всё что до «Джурмы» Курганов, как упоминает Куреннов, просматривал. После 1953 года рукопись данной книги валялась у Куреннова несколько лет, после чего Куреннов вставил в неё газетные вырезки, накопившиеся до 1958 года, и составляющие содержание оставшейся части данной книги, изданной Куренновым на свои деньги, то есть в американском Самиздате; и 1958 году Куреннов отдал книгу в набор в Германии, и в 1959 году данная книга была отпечатана в”Druckerei “LOGOS”, Munchen 19, Bothmerstr.14; что и зафиксировано на её титульных листах.
Как указывает американская «Википедия», солженицевский трёхтомник «Архипелаг ГУЛАГ» The Gulag Archipelago выходил с 1973 по 1978 годы «(three volumes) (1973-78), not a memoir, but a history of the entire process of developing and administering a police state in the Soviet Union». http://en.wikipedia.org/wiki/Aleksandr_Solzhenitsyn. Откройте книгу, находящуюся на сайте http://www.geocities.com/solzh/Solzh/gulag_toc.html
Александр Солженицын
Архипелаг ГУЛаг
Опыт художественного исследования
YMCA-Press, Paris, 1973.
«Эту книгу непосильно было бы создать одному человеку. Кроме всего, что я вынес с Архипелага - шкурой своей, памятью, ухом и глазом, материал для этой книги дали мне в рассказах, воспоминаниях и письмах:
// перечень 227 имен //
Я не выражаю им здесь личной признательности: это наш общий дружный памятник всем замученным и убитым.
Из этого списка я хотел бы выделить тех, кто много труда положил в помощь мне, чтобы эта вещь была снабжена библиографическими опорными точками из книг сегодняшних библиотечных фондов или давно изъятых и уничтоженных, так что найти сохраненный экземпляр требовало большого упорства; еще более - тех, кто помог утаить эту рукопись в суровую минуту, а потом размножить её.
Но не настала та пора, когда я посмею их назвать.
Старый соловчанин Дмитрий Петрович Витковский должен был быть редактором этой книги. Однако полжизни, проведенные ТАМ (его лагерные мемуары так и называются «Полжизни»), отдались ему преждевременным параличом. Уже с отнятой речью он смог прочесть лишь несколько законченных глав и убедиться, что обо всем БУДЕТ РАССКАЗАНО.
А если долго еще не просветлится свобода в нашей стране и передача этой книги будет большой опасностью - так что и читателям будущим я должен с благодарностью поклониться - от т=е=х, от погибших.
Когда я начинал эту книгу в 1958 году, мне не известны были ничьи мемуары или художественные произведения о лагерях. За годы работы до 1967 г. мне постепенно стали известны «Колымские рассказы» Варлаама Шаламова и воспоминания Д. Витковского, Е. Гинзбург, О. Адамовой-Слиозберг, на которые я и ссылаюсь по ходу изложения как на литературные факты, известные всем (так и будет же в конце концов!)
Название следующей статьи «Опасный момент». Автор И. К. Окулич. (Еврейская фамилия. Прим. Стол.)
«В 1933 году из Владивостока к устью Колымы был отправлен большой пароход с 12 000 человек ссыльных для работ в Колымском крае по добыче золота, проведению дорог к золотым приискам в горном хребте Черского. «Джурма» не дошла до места своего назначения — пристани Амбарчик, застряв во льдах Чукотского моря, около острова Врангеля.
Все двенадцать тысяч ее невольных пассажиров за зиму умерли от голода и холода, а возвратившаяся в 1934 году команда парохода на половину была спущена сумасшедшей от пережитого. Но какая забота власти о погибших ссыльных, ведь судно обратно возвратилось в целости!
При прокладке дорог в долине Чайвинского, названной ссыльными «Долиной смерти», в этой тайге погибали почти все на работах и возвращался один из 50—100 человек. В некоторых местах при рубке леса и прокладке гатей число умерших на этих работах надо считать не меньше уложенных деревьев.
Недаром ежегодное пополнение крепостной рабочей силой района, управляемого «Дальстроем» (МВД), определяют в 400— 500 тысяч человек ежегодно. Ценой сотен тысяч человеческих жизней, главным образом сильных, здоровых крестьян Сибири и Малороссии, в первый период организации работ в этом Колымско-Охотском крае, сосланных за противодействие коллективизации, создаются десятки тон золота в подвалах «отца народов» Сталина.
Мы являемся современниками величайшего преступления в двадцатом веке христианской эры, которых не знала история человеческого рода.
Ученики Карла Маркса, стремящиеся якобы создать бесклассовое общество, в котором не будет места преступлениям, управляют миллионами людей как первобытные люди, которые не подвергались никакому порицанию, если только объектом их преступлений являлись не их соплеменники.
«Лагери принудительного труда, которые разбросаны по Сибири, являются камерами безудержных истязаний и мучительной смерти», — пишет Марк Степняк в № 22 журнала «Дело Труда — Пробуждение», органе федерации русских рабочих в США и Канаде.
Г. Максимов, автор брошюры на англ. яз. «Большевизм — обещания и действительность», являющийся убежденным монархистом, пишет (стр. 6): «Современный режим в России не может быть назван буржуазным, еще менее социалистическим или коммунистическим. Это деспотический режим, совершенно неморальный и совершенно невообразимая система. Вследствие этого она чрезвычайно жестока, очень подла и гнетуща. Она не может существовать без физического насилия, без террора и без притеснения даже самых элементарных свобод».
На самом деле, что, например, значит уничтожение татарских поселений в Крыму или Чечено-Ингушской республики с полумиллионным населением в предгорьях Сев. Кавказа, вывезенным принудительно в 1943 году в Казахстан, в Среднюю Азию, а в их аулы вселение крестьян из Курской и Орловской губерний? Бывали ли за последние столетия где-либо такие принудительные переселения безвинных людей из своих селений, отбирая скот, инвентарь, уничтожая дома …
Таково положение в стране, организованное лидерами социал-демократов большевиков, постепенно превратившихся в представителей криминального мира.
(Прим. Проф. Столешникова.
А.В. ДУБРОВ «ФАЛЬШИВКА О «ДЖУРМЕ» http://www.usinfo.ru/stalin.htm
В связи с рассказом о пароходе «Джурма» всплывает весьма интересный вопрос: откуда у Александра Исааковича Солженицына в Архипелаге ГУЛАГ рассказ о пароходе Джурма - (Гибель двенадцати тысяч ссыльных на пароходе «Джурма» Солженицын А.И. АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ т.1 ч.2, ГЛАВА 4 …)? Дело в том, что, как вы видите из этой книги Курганова и Куреннова, всё, что до этого места книги – это результат совместной записи «субботников» Куреннова и Курганова до 1953 года, когда умер Курганов. Всё что до «Джурмы» Курганов, как упоминает Куреннов, просматривал. После 1953 года рукопись данной книги валялась у Куреннова несколько лет, после чего Куреннов вставил в неё газетные вырезки, накопившиеся до 1958 года, и составляющие содержание оставшейся части данной книги, изданной Куренновым на свои деньги, то есть в американском Самиздате; и 1958 году Куреннов отдал книгу в набор в Германии, и в 1959 году данная книга была отпечатана в”Druckerei “LOGOS”, Munchen 19, Bothmerstr.14; что и зафиксировано на её титульных листах.
Как указывает американская «Википедия», солженицевский трёхтомник «Архипелаг ГУЛАГ» The Gulag Archipelago выходил с 1973 по 1978 годы «(three volumes) (1973-78), not a memoir, but a history of the entire process of developing and administering a police state in the Soviet Union». http://en.wikipedia.org/wiki/Aleksandr_Solzhenitsyn. Откройте книгу, находящуюся на сайте http://www.geocities.com/solzh/Solzh/gulag_toc.html
Александр Солженицын
Архипелаг ГУЛаг
Опыт художественного исследования
YMCA-Press, Paris, 1973.
«Эту книгу непосильно было бы создать одному человеку. Кроме всего, что я вынес с Архипелага - шкурой своей, памятью, ухом и глазом, материал для этой книги дали мне в рассказах, воспоминаниях и письмах:
// перечень 227 имен //
Я не выражаю им здесь личной признательности: это наш общий дружный памятник всем замученным и убитым.
Из этого списка я хотел бы выделить тех, кто много труда положил в помощь мне, чтобы эта вещь была снабжена библиографическими опорными точками из книг сегодняшних библиотечных фондов или давно изъятых и уничтоженных, так что найти сохраненный экземпляр требовало большого упорства; еще более - тех, кто помог утаить эту рукопись в суровую минуту, а потом размножить её.
Но не настала та пора, когда я посмею их назвать.
Старый соловчанин Дмитрий Петрович Витковский должен был быть редактором этой книги. Однако полжизни, проведенные ТАМ (его лагерные мемуары так и называются «Полжизни»), отдались ему преждевременным параличом. Уже с отнятой речью он смог прочесть лишь несколько законченных глав и убедиться, что обо всем БУДЕТ РАССКАЗАНО.
А если долго еще не просветлится свобода в нашей стране и передача этой книги будет большой опасностью - так что и читателям будущим я должен с благодарностью поклониться - от т=е=х, от погибших.
Когда я начинал эту книгу в 1958 году, мне не известны были ничьи мемуары или художественные произведения о лагерях. За годы работы до 1967 г. мне постепенно стали известны «Колымские рассказы» Варлаама Шаламова и воспоминания Д. Витковского, Е. Гинзбург, О. Адамовой-Слиозберг, на которые я и ссылаюсь по ходу изложения как на литературные факты, известные всем (так и будет же в конце концов!)