Страница:
О Викторе Кравченко также писал известный еврейский «баблоцист» Андрей Битов. БИТОВ А. «Виктор Кравченко и его сыновья» //Лит. газ. 1991. 30янв.(№4). С.7.
Для чего я привел всю это информацию о Викторе Кравченко и его процессе против «Французских писем»? У меня у самого давно уже есть обе книги Виктора Кравченко: и «Я выбираю Свободу», и «Я выбираю Правосудие». Мимо них тут на Западе не заметив пройти сложно, - тем более профессиональному писателю и исследователю этой темы. На эти две книги сразу натыкаешься. По характеру они абсолютно разные. «Я выбираю Свободу» – это автобиографическое повествование Виктора Кравченко – 500 страниц убористого текста на английском языке. В основном описаны коллективизация и индустриализация 1930-х годов.
«Я выбираю Свободу», на титульном листе которой стоит «Издательство «Сыновья Чарльза Скрибнера», - это один был еврейский издатель тут в Нью-Йорке, - 1950 год! – А содержание этого тома составляют документальные и запротоколированные показания свидетелей - бывших советских людей, на процессе Виктора Кравченко против коммунистической газеты «Французские письма».
Фортмат «Я выбираю Правосудие» абсолютно тот же самый, что и «Архипелаг Гулаг», только, как выразился один читатель, на одном из Интернет-форумов – http://ruvideo.com/forums/archive/index.php/t-31562.html
«…Удивительно то, что на Западе и в России книгу Кравченко почти не знают. А ведь она была написана за 25 лет до Гулага. И стиль у него значительно лучше Солженицынского. Я вообще не уверен что существует отдельный вариант на русском. У меня есть английский перевод с русского. А вот был ли опубликован русский оригинал - это под вопросом».
Действительно – удивительно. У меня тоже обе книги Кравченко только на английском языке. И я не думаю, что где-то уцелела рукопись, которая должна быть обязательно на русском, поскольку Кравченко не мог писать по-английски на таком уровне. Писал обе книги без всякого сомнения человек, для которого английский язык – родной язык.
Я привел вам всю эту информацию по Кравченко, что бы задать Александру Исааковичу Солженицыну вполне конкретный вопрос – так вы настаиваете, оставим в покое Солоневича, что вы не знаете никакого Виктора Кравченко и ничего не слышали об этих его двух книгах? Почему мы в праве задать Солженицыну этот вопрос? Потому что я не могу найти другого объяснения, того, что эти кравченковские книги, ни в перестройку, ни до сих пор не переведены троцкистами на русский язык. Потому что ваше андроповское начальство, тем более, если оно физически устранило Кравченко в 1966 году; на чём, собственно говоря, троцкисты и настаивают, то значит, книги Кравченко специально закопали, что бы не перебегать дорогу вам, Александр Исаакович Солженицын; хотя я не думаю, что Кравченко устранили физически и его архив передали вам – более молодому и более перспективному писателю, хотя этот вариант тоже не исключён.
В конце этой книги помещена ещё и отсканированаая из оргинала книжная реклама, в которой кроме книги Ив. Солоневича «Россия в Концлагере» рекламируется в продаже книга: «Два больших тома рассказов талантливого писателя М. Войкова (еврейская фамилия) «ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ». В каждом томе по 400 стр.(То есть 800 страниц!) Нормальная цена — по 3 дол. 25 цент, за каждый том, а по удешевленной цене — 5 доларов за оба тома. Вся русская зарубежная пресса дала восторженные отзывы об этих двух замечательных томах рассказов писателя-патриота Ди-Пи (перемещённого лица) М. Войкова.
Проф. Столешников А.П.)
Продолжение книги Курганова и Куреннова.
Теперь пошли одни вырезки П.М. Куреннова из эмигрантской русскоязычной прессы 1950-х годов.
41. СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ КАТОРГА
42. «СТАЛИНСКИЙ РАЙ»
43. ОТПРАВЛЯЮТ НА РОДИНУ
Для чего я привел всю это информацию о Викторе Кравченко и его процессе против «Французских писем»? У меня у самого давно уже есть обе книги Виктора Кравченко: и «Я выбираю Свободу», и «Я выбираю Правосудие». Мимо них тут на Западе не заметив пройти сложно, - тем более профессиональному писателю и исследователю этой темы. На эти две книги сразу натыкаешься. По характеру они абсолютно разные. «Я выбираю Свободу» – это автобиографическое повествование Виктора Кравченко – 500 страниц убористого текста на английском языке. В основном описаны коллективизация и индустриализация 1930-х годов.
«Я выбираю Свободу», на титульном листе которой стоит «Издательство «Сыновья Чарльза Скрибнера», - это один был еврейский издатель тут в Нью-Йорке, - 1950 год! – А содержание этого тома составляют документальные и запротоколированные показания свидетелей - бывших советских людей, на процессе Виктора Кравченко против коммунистической газеты «Французские письма».
Фортмат «Я выбираю Правосудие» абсолютно тот же самый, что и «Архипелаг Гулаг», только, как выразился один читатель, на одном из Интернет-форумов – http://ruvideo.com/forums/archive/index.php/t-31562.html
«…Удивительно то, что на Западе и в России книгу Кравченко почти не знают. А ведь она была написана за 25 лет до Гулага. И стиль у него значительно лучше Солженицынского. Я вообще не уверен что существует отдельный вариант на русском. У меня есть английский перевод с русского. А вот был ли опубликован русский оригинал - это под вопросом».
Действительно – удивительно. У меня тоже обе книги Кравченко только на английском языке. И я не думаю, что где-то уцелела рукопись, которая должна быть обязательно на русском, поскольку Кравченко не мог писать по-английски на таком уровне. Писал обе книги без всякого сомнения человек, для которого английский язык – родной язык.
Я привел вам всю эту информацию по Кравченко, что бы задать Александру Исааковичу Солженицыну вполне конкретный вопрос – так вы настаиваете, оставим в покое Солоневича, что вы не знаете никакого Виктора Кравченко и ничего не слышали об этих его двух книгах? Почему мы в праве задать Солженицыну этот вопрос? Потому что я не могу найти другого объяснения, того, что эти кравченковские книги, ни в перестройку, ни до сих пор не переведены троцкистами на русский язык. Потому что ваше андроповское начальство, тем более, если оно физически устранило Кравченко в 1966 году; на чём, собственно говоря, троцкисты и настаивают, то значит, книги Кравченко специально закопали, что бы не перебегать дорогу вам, Александр Исаакович Солженицын; хотя я не думаю, что Кравченко устранили физически и его архив передали вам – более молодому и более перспективному писателю, хотя этот вариант тоже не исключён.
В конце этой книги помещена ещё и отсканированаая из оргинала книжная реклама, в которой кроме книги Ив. Солоневича «Россия в Концлагере» рекламируется в продаже книга: «Два больших тома рассказов талантливого писателя М. Войкова (еврейская фамилия) «ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ». В каждом томе по 400 стр.(То есть 800 страниц!) Нормальная цена — по 3 дол. 25 цент, за каждый том, а по удешевленной цене — 5 доларов за оба тома. Вся русская зарубежная пресса дала восторженные отзывы об этих двух замечательных томах рассказов писателя-патриота Ди-Пи (перемещённого лица) М. Войкова.
Проф. Столешников А.П.)
Продолжение книги Курганова и Куреннова.
Теперь пошли одни вырезки П.М. Куреннова из эмигрантской русскоязычной прессы 1950-х годов.
41. СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ КАТОРГА
Гибель двенадцати тысяч ссыльных на пароходе «Джурма» далеко не единичный случай в коммунистической каторжной практике, а скорее только один из многих тысяч случаев. О таком же почти идентичном случае рассказывает приятель пишущего эти строки русский эмигрант Ди-Пи, назовем его господином Мишло. (Почему Мишло,? Он что «француз»? Прим Стол.). В 1935 году Мишло прибыл в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь, который находился примерно в полпути между Акмолинском и озером Балхаш.
В зимнее время в этом степном, пустынном крае бывают такие страшные бураны и вьюги, что идущего на три шага впереди человека невозможно видеть совершенно. Частенько бывает, что эти несусветимые бураны длятся по три и четыре недели. Аборигены старожилы помнят случаи, когда вьюги в этом крае продолжались в течение шести недель беспрерывно.
Мишло поведал, что даже из барака «до ветру» в примитивную уборную ссыльным приходилось в эту страшную зимнюю пургу идти все время держась за натянутую веревку и так же возвращаться. Ни в европейской России, ни Сибири, ни в Карелии таких ужасных и длительных буранов не бывает.
Советские геологи обнаружили возле озера Балхаш большие залежи меди и еще какие-то ценные минералы. Карагандинский концлагерь получил задачу построить линию железной дороги от Караганды до одного пункта возле озера Балхаш. Постройка магистрали продолжалась и зимой. Однажды в зимнее время целый поезд со ссыльными рабочими, возвращавшимися в Караганду, в пути захватил такой невероятно сильный буран. Поезд застрял в снежном заносе. Метель продолжалась целый месяц. Подать погибающим помощь чиновники разбойной коммунистической власти не могли. Несколько тысяч ссыльных погибли от холода и голода и были занесены сугробами снега в товарных вагонах. Когда опогодилось — расчистили путь и сугробы вокруг «поезда мертвецов», привезли в Караганду мучеников сталинско-марксовского каторжного государства и похоронили в общих могилах. Имена же и фамилии их один Ты, Господи, веси…
Мишло поведал, что в бытность его в Карагандинском концлагере туда прибывали репатриирующиеся рабочие и служащие Китайско-Восточной железной дороги. Чекисты не давали им общаться не только с внелагерным населением, но и с заключенными. Этих дуралеев-«кавэжедэков», поверивших сладким посулам коммунистических изуверов, держали совершенно обособленно. На каторжные работы их гоняли под усиленным конвоем чекистов-«гепеупшиков» и работы им давали вне поля зрения подсоветских людей…
Мишло был жителем Петрограда (Что «Мишло» мог делать в Петрограде? Житель Петрограда – это что, национальность? А «житель» - это профессия? И как можно жить не работая? Это характерная особенность еврейского упускания важнейших деталей. Прим Стол.), переименованного сатанистами в Ленинград. Он был арестован как «социально опасный элемент», что на языке рабского сталинского государства просто понималось как пополнение рабочей силы для концлагерей. Недаром Милован Джилас в его ценнейшей книге «Новый класс» пишет, что при сортировке и перетасовке арестантов при начале режима «коллективных дьяволов» после смерти Сталина совершенно невозможно было отличить политических заключенных от тех, кто был только лишь пополнением рабочей силы для концлагерей.
(Югославский еврейский диссидент и троцкист Милован Джилас. Milovan Djilas. Это так пишется американизированный вариант имени на английском языке. Но в той же «Википедии» приводится настоящее имя «Милована Джиласа» - Милован Чиляк. А «Чиляк» - или «Хиляк» это всем вам хорошо известное еврейское слово, и везде означающее «слабый, немощный». Милован Чиляк боролся против «бонапартизма» другого югославского хазара Иосифа Броз Тито.
Привожу вам информацию с отличного сербского сайта www.compuserb.com/tito.htm
«Маршал Иосиф Броз Тито настоящее имя Иосиф Вальтер Вейс (Josif Walter Weiss, родился в Польше (польский еврей). Он был агентом совдеповской разведки в Кабуле, Тегеране и Анкаре вплоть до 1935 года. Если пойдёте на Википедию на сербском языке и посмотрите страничку на «Тито», то вы увидите, что в 20-х годах у Тито был совсем другой имидж типичного еврейского молодого брюнета, которые тогда делали погоду в Совдепии и везде.
Настоящий Тито, а был такой человек, видимо его близкий друг, Брозович Тито (Brozovich Tito), по-видимому хорватский еврей, погиб в составе интернациональных еврейских бригад под Барселоной во время международной еврейской интервенции в Испанию и геноцида гойских христиан Испании в середине 1930-х годов.
На сербской же Вики висят данные на жену Тито - Иованку Броз (Jованка Броз) - очень еврейского вида женщина, у которой были две сестры Сара «Зором», и Надом.
Непосредственным шефом будущего абсолютного диктатора Югославии Тито был Моисей Пияде (Moses Pijade) в 30-х годах Генеральный Секретарь Компартии Югославии, который был евреем, но сефардического происхождения».
Даётся попутно ещё пара известных имён известных югославских деятелей хазарского происхождения.
Карделич (Kardelj) – член ЦК югославском компартии и министр иностранных дел Югославии – еврей, родившийся в Венгрии; имеет настоящую фамилию Кардаил (Kardayl).
Панкович (Pankovic) Министр Внутренних дел Югославии и член ЦК, австрийский еврей. Настоящая фамилия Rankau.
Александр Беблер (Aleksander Bebler) – австрийский еврей. Член ЦК и постоянный представитель Югославии в ООН (Обратите внимание, что вся дипломатия везде в руках криптоевреев).
Йоза Вильфан Joza Vilfan (Joseph Wilfan) Экономический советник Тито. В действительности реальный экономический диктатор социалистической Югославии - боснийский еврей из Сараево.
В том числе приводится ссылка на итальянскую книгу «Тайная Война» («La Guerra Oculta» Malinsky (еврейская фамилия) и De Poncins. Milan, 1961).
Вот такие «кадры».
Таким образом, Куреннов абсолютно не понимает источников его информации о СССР, но зато, видимо с их подачи намеревается собирать деньги на «Эмигрантские Армию и Флот» для нападения на СССР. Прим. Стол.)
Мишло взяло несколько месяцев, чтобы добраться по этапу от града Великого Петра до Караганды. Во время пути пришлось сидеть в десятке пересыльных тюрем. Повествующий видел в этих пересыльных тюрьмах виды, о которых в сказке не сказать. Однако места в этой книге остается мало, поэтому сократим рассказ Ди-Пи до минимума.
Пересыльную тюрьму в Омске называют Екатерининской, видимо, вследствие того, что она имеет форму буквы Е. Как всего-навсего пополнение рабочей силы для концлагерей Мишло с партией таких же ссыльных бродил по всем закоулкам этой страшной тюрьмы. В голове буквы Е, в одном из углов стена была буквально изрешечена и искорявлена многими сотнями пуль. В этом углу чекисты расстреливали политических заключенных в затылок. Пули, прострелив череп, вонзались в кирпичи стены, подчас давали маленький рикошет, отскакивали и, отколупнув кусочки кирпича, оставляли свой след. Характерно, что на стене рядом виднелись многие красноватые полосы. По наблюдению и определению Мишло и окружавших его ссыльных эти красные полосы появлялись на стене тогда, когда после выстрела чекиста, жертва его хваталась рукой за голову и бессознательно проводила окровавленной пятерней по стене …
Как-то, кажется, в начале тридцатых годов или в конце двадцатых, председатель Совнаркома Рыков в одной из своих речей (тогда же напечатанной в «Известиях» и «Правде») высказал уверенность в том, что поход советской власти на «кубышки» принесет казне советов огромные доходы. Эмигрантские газеты написали громовые статьи и с негодованием относились к этой очередной наглости совдепских разбойников из шайки Сталина. Разразился огромной статьей на эту тему и сам «король» зарубежных русских журналистов М. К. Первухин.
Мишло, как очевидец и переживший этот рыковско-сталинский поход на якобы спрятанные бывшими зажиточными россиянами ценности, рассказывает пикантные и элегически грустные подробности сего чекистского напора на «кубышки». Всех бывших состоятельных людей чекисты сгоняли в одно помещение и становили арестованных в камере пытки так компактно, что можно было только стоять, а затем нагоняли высокую температуру. Люди падали в обморок и немногие в действительности имевшие спрятанные ценности, не выдерживали этой пытки и… «сознавались».
Всех же тех, кто выдерживал это испытание, чекисты подвергали многим другим пыткам, подчас еще более сильным и бесчеловечным. У Мишло был знакомый петроградец бывший сравнительно небольшой фабрикант шоколада, живший всего в несколько кварталов от рассказчика. Фамилия фабриканта была что-то вроде Симонов. В период сталинско-рыковского похода на «кубышки» чекисты прознали, что у Симонова было на текущем счету в одном из лондонских банков семь тысяч фунтов стерлингов. Шоколадный делец выдержал целый цикл чекистских пыток, но продолжал отрицать наличность лондонских сбережений. Тогда чекисты поставили Симонова на лестницу перед зданием ГПУ в двадцатиградусный мороз и поставили возле него стража с нагайкой. Наказанного не водили для отправления естественных надобностей, а когда он начинал отправлять эти надобности себе в одежду, то его страж-чекист безжалостно избивал охраняемого нагайкой. Через сутки привели жену Симонова. Чекисты поставили ее тут же рядом с ее мужем на ступеньку лестницы и сказали, что с ней будут поступать так же, как за прошлые сутки с ее мужем. Симонов подписал доверенность на получение всей суммы его сбережений и только тогда мучители освободили супругов.
Мишло, повествуя вышеописанное, нервно подергивался и, страшно сильно волнуясь, то и дело повторял: «Скажите, скажите же на милость, были ли такие ужасные и такие бесчеловечные пытки и издевательства хоть в средние века, даже при фараонах в древнем Египте, какие были у нас при коммунистах??!}
Мишло с интересом вспомнил, как лет за пять до его ссылки в Караганду он с труппой артистов ехал в Сталинабад (б. Дюшанбе). Кажется это Таджикская или Таджикистанская республика. В одном месте поезд шел по правому берегу реки Аму-Дарьи, составлявшей границу с Афганистаном. На станциях вдоль берега реки Аму-Дарьи гепеушники становились в цепь с интервалом в 40 шагов между каждым охранником. При подходе поезда к станциям пассажирам объявляли, что выход из поезда на платформу строжайше запрещен и что если кто выйдет, тот будет убит без предупреждения! Вот вам и социалистический «рай». Хорош «рай», когда только за один намек на попытку оставить этот «рай» «райский подданный» будет убит, как собака без предупреждения.
В зимнее время в этом степном, пустынном крае бывают такие страшные бураны и вьюги, что идущего на три шага впереди человека невозможно видеть совершенно. Частенько бывает, что эти несусветимые бураны длятся по три и четыре недели. Аборигены старожилы помнят случаи, когда вьюги в этом крае продолжались в течение шести недель беспрерывно.
Мишло поведал, что даже из барака «до ветру» в примитивную уборную ссыльным приходилось в эту страшную зимнюю пургу идти все время держась за натянутую веревку и так же возвращаться. Ни в европейской России, ни Сибири, ни в Карелии таких ужасных и длительных буранов не бывает.
Советские геологи обнаружили возле озера Балхаш большие залежи меди и еще какие-то ценные минералы. Карагандинский концлагерь получил задачу построить линию железной дороги от Караганды до одного пункта возле озера Балхаш. Постройка магистрали продолжалась и зимой. Однажды в зимнее время целый поезд со ссыльными рабочими, возвращавшимися в Караганду, в пути захватил такой невероятно сильный буран. Поезд застрял в снежном заносе. Метель продолжалась целый месяц. Подать погибающим помощь чиновники разбойной коммунистической власти не могли. Несколько тысяч ссыльных погибли от холода и голода и были занесены сугробами снега в товарных вагонах. Когда опогодилось — расчистили путь и сугробы вокруг «поезда мертвецов», привезли в Караганду мучеников сталинско-марксовского каторжного государства и похоронили в общих могилах. Имена же и фамилии их один Ты, Господи, веси…
Мишло поведал, что в бытность его в Карагандинском концлагере туда прибывали репатриирующиеся рабочие и служащие Китайско-Восточной железной дороги. Чекисты не давали им общаться не только с внелагерным населением, но и с заключенными. Этих дуралеев-«кавэжедэков», поверивших сладким посулам коммунистических изуверов, держали совершенно обособленно. На каторжные работы их гоняли под усиленным конвоем чекистов-«гепеупшиков» и работы им давали вне поля зрения подсоветских людей…
Мишло был жителем Петрограда (Что «Мишло» мог делать в Петрограде? Житель Петрограда – это что, национальность? А «житель» - это профессия? И как можно жить не работая? Это характерная особенность еврейского упускания важнейших деталей. Прим Стол.), переименованного сатанистами в Ленинград. Он был арестован как «социально опасный элемент», что на языке рабского сталинского государства просто понималось как пополнение рабочей силы для концлагерей. Недаром Милован Джилас в его ценнейшей книге «Новый класс» пишет, что при сортировке и перетасовке арестантов при начале режима «коллективных дьяволов» после смерти Сталина совершенно невозможно было отличить политических заключенных от тех, кто был только лишь пополнением рабочей силы для концлагерей.
(Югославский еврейский диссидент и троцкист Милован Джилас. Milovan Djilas. Это так пишется американизированный вариант имени на английском языке. Но в той же «Википедии» приводится настоящее имя «Милована Джиласа» - Милован Чиляк. А «Чиляк» - или «Хиляк» это всем вам хорошо известное еврейское слово, и везде означающее «слабый, немощный». Милован Чиляк боролся против «бонапартизма» другого югославского хазара Иосифа Броз Тито.
Привожу вам информацию с отличного сербского сайта www.compuserb.com/tito.htm
«Маршал Иосиф Броз Тито настоящее имя Иосиф Вальтер Вейс (Josif Walter Weiss, родился в Польше (польский еврей). Он был агентом совдеповской разведки в Кабуле, Тегеране и Анкаре вплоть до 1935 года. Если пойдёте на Википедию на сербском языке и посмотрите страничку на «Тито», то вы увидите, что в 20-х годах у Тито был совсем другой имидж типичного еврейского молодого брюнета, которые тогда делали погоду в Совдепии и везде.
Настоящий Тито, а был такой человек, видимо его близкий друг, Брозович Тито (Brozovich Tito), по-видимому хорватский еврей, погиб в составе интернациональных еврейских бригад под Барселоной во время международной еврейской интервенции в Испанию и геноцида гойских христиан Испании в середине 1930-х годов.
На сербской же Вики висят данные на жену Тито - Иованку Броз (Jованка Броз) - очень еврейского вида женщина, у которой были две сестры Сара «Зором», и Надом.
Непосредственным шефом будущего абсолютного диктатора Югославии Тито был Моисей Пияде (Moses Pijade) в 30-х годах Генеральный Секретарь Компартии Югославии, который был евреем, но сефардического происхождения».
Даётся попутно ещё пара известных имён известных югославских деятелей хазарского происхождения.
Карделич (Kardelj) – член ЦК югославском компартии и министр иностранных дел Югославии – еврей, родившийся в Венгрии; имеет настоящую фамилию Кардаил (Kardayl).
Панкович (Pankovic) Министр Внутренних дел Югославии и член ЦК, австрийский еврей. Настоящая фамилия Rankau.
Александр Беблер (Aleksander Bebler) – австрийский еврей. Член ЦК и постоянный представитель Югославии в ООН (Обратите внимание, что вся дипломатия везде в руках криптоевреев).
Йоза Вильфан Joza Vilfan (Joseph Wilfan) Экономический советник Тито. В действительности реальный экономический диктатор социалистической Югославии - боснийский еврей из Сараево.
В том числе приводится ссылка на итальянскую книгу «Тайная Война» («La Guerra Oculta» Malinsky (еврейская фамилия) и De Poncins. Milan, 1961).
Вот такие «кадры».
Таким образом, Куреннов абсолютно не понимает источников его информации о СССР, но зато, видимо с их подачи намеревается собирать деньги на «Эмигрантские Армию и Флот» для нападения на СССР. Прим. Стол.)
Мишло взяло несколько месяцев, чтобы добраться по этапу от града Великого Петра до Караганды. Во время пути пришлось сидеть в десятке пересыльных тюрем. Повествующий видел в этих пересыльных тюрьмах виды, о которых в сказке не сказать. Однако места в этой книге остается мало, поэтому сократим рассказ Ди-Пи до минимума.
Пересыльную тюрьму в Омске называют Екатерининской, видимо, вследствие того, что она имеет форму буквы Е. Как всего-навсего пополнение рабочей силы для концлагерей Мишло с партией таких же ссыльных бродил по всем закоулкам этой страшной тюрьмы. В голове буквы Е, в одном из углов стена была буквально изрешечена и искорявлена многими сотнями пуль. В этом углу чекисты расстреливали политических заключенных в затылок. Пули, прострелив череп, вонзались в кирпичи стены, подчас давали маленький рикошет, отскакивали и, отколупнув кусочки кирпича, оставляли свой след. Характерно, что на стене рядом виднелись многие красноватые полосы. По наблюдению и определению Мишло и окружавших его ссыльных эти красные полосы появлялись на стене тогда, когда после выстрела чекиста, жертва его хваталась рукой за голову и бессознательно проводила окровавленной пятерней по стене …
Как-то, кажется, в начале тридцатых годов или в конце двадцатых, председатель Совнаркома Рыков в одной из своих речей (тогда же напечатанной в «Известиях» и «Правде») высказал уверенность в том, что поход советской власти на «кубышки» принесет казне советов огромные доходы. Эмигрантские газеты написали громовые статьи и с негодованием относились к этой очередной наглости совдепских разбойников из шайки Сталина. Разразился огромной статьей на эту тему и сам «король» зарубежных русских журналистов М. К. Первухин.
Мишло, как очевидец и переживший этот рыковско-сталинский поход на якобы спрятанные бывшими зажиточными россиянами ценности, рассказывает пикантные и элегически грустные подробности сего чекистского напора на «кубышки». Всех бывших состоятельных людей чекисты сгоняли в одно помещение и становили арестованных в камере пытки так компактно, что можно было только стоять, а затем нагоняли высокую температуру. Люди падали в обморок и немногие в действительности имевшие спрятанные ценности, не выдерживали этой пытки и… «сознавались».
Всех же тех, кто выдерживал это испытание, чекисты подвергали многим другим пыткам, подчас еще более сильным и бесчеловечным. У Мишло был знакомый петроградец бывший сравнительно небольшой фабрикант шоколада, живший всего в несколько кварталов от рассказчика. Фамилия фабриканта была что-то вроде Симонов. В период сталинско-рыковского похода на «кубышки» чекисты прознали, что у Симонова было на текущем счету в одном из лондонских банков семь тысяч фунтов стерлингов. Шоколадный делец выдержал целый цикл чекистских пыток, но продолжал отрицать наличность лондонских сбережений. Тогда чекисты поставили Симонова на лестницу перед зданием ГПУ в двадцатиградусный мороз и поставили возле него стража с нагайкой. Наказанного не водили для отправления естественных надобностей, а когда он начинал отправлять эти надобности себе в одежду, то его страж-чекист безжалостно избивал охраняемого нагайкой. Через сутки привели жену Симонова. Чекисты поставили ее тут же рядом с ее мужем на ступеньку лестницы и сказали, что с ней будут поступать так же, как за прошлые сутки с ее мужем. Симонов подписал доверенность на получение всей суммы его сбережений и только тогда мучители освободили супругов.
Мишло, повествуя вышеописанное, нервно подергивался и, страшно сильно волнуясь, то и дело повторял: «Скажите, скажите же на милость, были ли такие ужасные и такие бесчеловечные пытки и издевательства хоть в средние века, даже при фараонах в древнем Египте, какие были у нас при коммунистах??!}
Мишло с интересом вспомнил, как лет за пять до его ссылки в Караганду он с труппой артистов ехал в Сталинабад (б. Дюшанбе). Кажется это Таджикская или Таджикистанская республика. В одном месте поезд шел по правому берегу реки Аму-Дарьи, составлявшей границу с Афганистаном. На станциях вдоль берега реки Аму-Дарьи гепеушники становились в цепь с интервалом в 40 шагов между каждым охранником. При подходе поезда к станциям пассажирам объявляли, что выход из поезда на платформу строжайше запрещен и что если кто выйдет, тот будет убит без предупреждения! Вот вам и социалистический «рай». Хорош «рай», когда только за один намек на попытку оставить этот «рай» «райский подданный» будет убит, как собака без предупреждения.
42. «СТАЛИНСКИЙ РАЙ»
Следующая статья называется «Сталинский рай» с подзаголовком «Ответ невозвращенца советской кликуше из «Новой Зари». Письмо в редакцию.
«Уважаемый Г. Редактор.
Разрешите мне от имени представителей так называемой «новой молодой эмиграции», которым удалось вырваться из «социалистического рая», за который так распинаются господа Имшенецкие, Каргины и пр., дать им соответствующий ответ.
В частности на меня произвела потрясающее впечатление по своей наглости, глупости и абсолютной политической безграмотности статья М. Каргиной в газете «Новая Заря» от 16 октября с. г.
Прежде всего, согласно утверждению этой почтенной дамы, оказывается, что коммунизм есть продукт Америки, хотя до сих пор все, кончая даже самими коммунистами, очевидно по простоте душевной, полагали, что основоположниками коммунизма являются Карл Маркс и Фридрих Энгельс и ряд других европейских деятелей и родиной коммунизма считали Европу.
Конечно, в результате такого потрясающего открытия придется в Кремле срочно переделывать учение Ленина—Сталина и прочих русских продолжателей дела Маркса, т. е. создание коммунистического общества, которое, как безапелляционно утверждает мадам Каргина, «так полезно русскому человеку».
Кстати, вот интересно будет узнать американскому народу, что оказывается коммунизм-то создался у них, в Америке и что они навязали этот сугубо полезный строй России, а не наоборот, как они по наивности рассуждают: СССР хочет привить им коммунистический образ правления.
А теперь хотелось бы знать, знает ли сама М. Каргина о том, насколько приемлемо для русского человека то, что творится в Советском Союзе.
Если действительно так приемлема эта диктатура Кремля и его опоры МВД (как теперь громко называется бывшая Че-Ка), эта громадная цепь концентрационных лагерей от Минска до Охотского моря, от Кавказа до Белого моря, условия в которых хуже чем в гитлеровских: это полное бесправие свободного советского человека под лучами «Великой Сталинской Конституции», так позвольте спросить: чего же эта самая мадам Каргина околачивается здесь в Америке, печатая свои «глубокомысленные статьи», которые еще хуже забивают головы тех дуралеев, что искренно верят в прекрасную жизнь в «социалистическом отечестве».
А мы имеем право спросить, ибо тридцать лет несли сталинское ярмо на своей шее и только счастливый случай помог выбраться из этого рая господ Каргиных.
Мы знаем что такое голодать, стоять босыми и рваными в бесконечных очередях за куском хлеба во имя будущих, утопических, полубредовых идей коммунизма. Мы знаем что такое, когда вы не можете доверить своему близкому человеку своего простого недовольства или несогласия с политикой правительства, ибо рискуете очутиться где-нибудь в Колыме или даже исчезнуть бесследно в одном из бесчисленных подвалов Че-Ка—ГПУ— НКВД—МВД—КГБ
.Мы пережили проклятые 1936—1937 гг., когда миллионы невинных русских людей в результате сталинских кровавых чисток гибли в ссылке: на строительстве железных дорог в Сибири, на добыче золота в Колыме, на рытье каналов, на лесорубках в Карелии от изнурения и эксплуатации, перед которой рабский труд древнего Рима и Греции просто легкий труд и забава.
А знает ли мадам Каргина, что большинство (около 90 процентов) русского населения в душе проклинает эту «здоровую идею большевизма» и во сне даже видит, как бы скинуть с себя власть кремлевской шайки.
И мы знаем, — на основании нашего опыта, что прийдет час, когда русский народ избавится от коммунизма и тогда он спросит мадам Каргину и Ко: «А по какому праву вы, сидя в свободной Америке, распинались и распускали слюни от восхищения перед коммунистической властью в то время, когда мы терпели лишения и издевательства со стороны этой власти. Что это? Глупость или что-нибудь похуже. С почтением бывший советский моряк В. Старков».
(Да, русский народ избавился от коммунизма, причём странным образом – за один день 19 августа 1991 года, и не те люди, и не так как бы хотелось русскому народу, произвели это «избавление». Прим. Стол.)
Примечание автора (Куреннова). В моей коллекции есть много очень ценных вырезок, но книга и так распухла до предела, а потому ограничимся только еще очень большой статьей: «Отправляют на родину» и добавим еще несколько статей. Для тех дуралеев, что мечтают вернуться на родину эта статья даст наглядный урок. Хотя статья и написана сразу же после второй мировой войны, тем не менее положение в совдепщине не улучшилось, а сильно ухудшилось.
«Уважаемый Г. Редактор.
Разрешите мне от имени представителей так называемой «новой молодой эмиграции», которым удалось вырваться из «социалистического рая», за который так распинаются господа Имшенецкие, Каргины и пр., дать им соответствующий ответ.
В частности на меня произвела потрясающее впечатление по своей наглости, глупости и абсолютной политической безграмотности статья М. Каргиной в газете «Новая Заря» от 16 октября с. г.
Прежде всего, согласно утверждению этой почтенной дамы, оказывается, что коммунизм есть продукт Америки, хотя до сих пор все, кончая даже самими коммунистами, очевидно по простоте душевной, полагали, что основоположниками коммунизма являются Карл Маркс и Фридрих Энгельс и ряд других европейских деятелей и родиной коммунизма считали Европу.
Конечно, в результате такого потрясающего открытия придется в Кремле срочно переделывать учение Ленина—Сталина и прочих русских продолжателей дела Маркса, т. е. создание коммунистического общества, которое, как безапелляционно утверждает мадам Каргина, «так полезно русскому человеку».
Кстати, вот интересно будет узнать американскому народу, что оказывается коммунизм-то создался у них, в Америке и что они навязали этот сугубо полезный строй России, а не наоборот, как они по наивности рассуждают: СССР хочет привить им коммунистический образ правления.
А теперь хотелось бы знать, знает ли сама М. Каргина о том, насколько приемлемо для русского человека то, что творится в Советском Союзе.
Если действительно так приемлема эта диктатура Кремля и его опоры МВД (как теперь громко называется бывшая Че-Ка), эта громадная цепь концентрационных лагерей от Минска до Охотского моря, от Кавказа до Белого моря, условия в которых хуже чем в гитлеровских: это полное бесправие свободного советского человека под лучами «Великой Сталинской Конституции», так позвольте спросить: чего же эта самая мадам Каргина околачивается здесь в Америке, печатая свои «глубокомысленные статьи», которые еще хуже забивают головы тех дуралеев, что искренно верят в прекрасную жизнь в «социалистическом отечестве».
А мы имеем право спросить, ибо тридцать лет несли сталинское ярмо на своей шее и только счастливый случай помог выбраться из этого рая господ Каргиных.
Мы знаем что такое голодать, стоять босыми и рваными в бесконечных очередях за куском хлеба во имя будущих, утопических, полубредовых идей коммунизма. Мы знаем что такое, когда вы не можете доверить своему близкому человеку своего простого недовольства или несогласия с политикой правительства, ибо рискуете очутиться где-нибудь в Колыме или даже исчезнуть бесследно в одном из бесчисленных подвалов Че-Ка—ГПУ— НКВД—МВД—КГБ
.Мы пережили проклятые 1936—1937 гг., когда миллионы невинных русских людей в результате сталинских кровавых чисток гибли в ссылке: на строительстве железных дорог в Сибири, на добыче золота в Колыме, на рытье каналов, на лесорубках в Карелии от изнурения и эксплуатации, перед которой рабский труд древнего Рима и Греции просто легкий труд и забава.
А знает ли мадам Каргина, что большинство (около 90 процентов) русского населения в душе проклинает эту «здоровую идею большевизма» и во сне даже видит, как бы скинуть с себя власть кремлевской шайки.
И мы знаем, — на основании нашего опыта, что прийдет час, когда русский народ избавится от коммунизма и тогда он спросит мадам Каргину и Ко: «А по какому праву вы, сидя в свободной Америке, распинались и распускали слюни от восхищения перед коммунистической властью в то время, когда мы терпели лишения и издевательства со стороны этой власти. Что это? Глупость или что-нибудь похуже. С почтением бывший советский моряк В. Старков».
(Да, русский народ избавился от коммунизма, причём странным образом – за один день 19 августа 1991 года, и не те люди, и не так как бы хотелось русскому народу, произвели это «избавление». Прим. Стол.)
Примечание автора (Куреннова). В моей коллекции есть много очень ценных вырезок, но книга и так распухла до предела, а потому ограничимся только еще очень большой статьей: «Отправляют на родину» и добавим еще несколько статей. Для тех дуралеев, что мечтают вернуться на родину эта статья даст наглядный урок. Хотя статья и написана сразу же после второй мировой войны, тем не менее положение в совдепщине не улучшилось, а сильно ухудшилось.
43. ОТПРАВЛЯЮТ НА РОДИНУ
Статья следующая называется «Отправляют на родину». Автор С. Владимиров. (Национальность свою Владимиров не говорит. Это не русский, он эмигрант, как он и сам ниже говорит, - единственный, владевший иностранными языками. Прим. Стол.) Давным-давно автор сей книги сговорился с автором цитируемой статьи о помещении ее в одной из моих книг. Вижу хороший шанс поместить эту статью в конце нашей, как кажется моим предварительным критикам, достаточно интересной книги.
Десятые числа мая 1945 года. Точно даты не помню — вылетела из головы из-за бесконечной вереницы происходящих событий и переживаний.
Италия освобождена англо-американскими войсками генерала Александера.
Все мои мысли были направлены на отыскание способов скорейшего возвращения во Францию к своей семье. Я —старший сын. Отец мой инвалид, почти не трудоспособный, мать — туберкулезная …
Мне — 24 года, следовательно: сил достаточно, несмотря ни на какие голодовки, чтобы добрести до франко итальянской границы. Через каких-нибудь пять дней комбинированного марша, где поездом, где пёхом, прибыл на границу возле Турино и сразу направился в английскую комендатуру. Капрал-англичанин, выдававший справки и пропуска, установив, что я русский эмигрант, до войны проживавший во Франции, категорически заявил, что мне необходимо направиться в Пизу (Италия) — в советский лагерь (!), чтобы в скорейший срок попасть в СССР, т. к. по ялтинскому соглашению все русские эмигранты, проживавшие до войны во Франции, по ее освобождению должны немедленно быть отправлены к себе на родину.
— Ваша семья уже в Советской России — заявил англичанин, приготовляясь писать мне бумажку для отправления в советский лагерь.
Тем не менее, я отказался, заявив, что должен сначала хорошенько подумать, а затем принять решение.
Возвратился на вокзал, где обосновался на жительство. Оккупационные власти кормили так называемых застрявших пассажиров, и следовательно, там я был обеспечен на некоторое время кровом и пищей, пока не выяснено окончательно, что предпринять в связи с общей обстановкой.
Начал обход различных учреждений. Побывал чуть ли не в целой сотне, но никто толком не мог посоветовать: одни направляли в другое. Те в свою очередь пожимали плечами и сбывали с рук в следующее и т. д. В конце концов вопрос с моей отправкой во Францию оставался открытым, а положение создавалось такое, что было необходимо остановиться на каком-либо решении, так как вечно оставаться на вокзале нельзя.
Снова пришлось направляться в комендатуру к английскому капралу и получать, выражаясь советским языком, путевку в русский лагерь в Пизу.
Лагерь в Пизе был прекрасно оборудован союзным командованием! Все прибывающие получали полное американское обмундирование, белье, одеяло, постельную принадлежность, в общем — от зубной щетки до вещевого мешка включительно! Внутренняя администрация русская, т. е. советская: роты и батальоны; начальство из советских военнопленных командиров. Только один майор прислан в качестве руководителя от советского командования.
Отношение начальства вполне корректно — все одинаково волновались за предстоящую встречу и томились неизвестностью. Слухи о больших преобразованиях, происшедших внутри СССР (?), позволяли надеяться, что никто не будет подвергаться репрессиям. Общему благодушию способствовало прекрасное питание и снабжение. Хозяйственная часть лагеря находилась в американских руках — ели вдоволь, прекрасно, получали табак, конфеты - полный паек американского солдата в военное время.
Со стороны советского майора никаких твердых приказаний не поступало: он ограничился весьма маленькой анкетой - кто, откуда родом и как попал, т. е. военнопленный или увезенный немцами на работы - «цивильный» … Роты комплектовались по возрастному признаку. Утром и вечером поверка, отпускали по запискам в город.
Дней через десять на очередной поверке прочли список кому приготовиться для отправки на родину. Счастливчиков оказалось более тысячи человек. Все молодые. Оставшиеся страшно завидовали. Американцы снабдили отъезжающих весьма основательно продуктами. Форменные американские солдатские мешки были набиты до отказа и изрядно потяжелели. Подали американские грузовые машины — 60 штук по 20 человек в каждой.
Окрыленные светлыми надеждами, с песнями и шутками двинулись к границе англо-советской зоны у Юденбурга (Название: «Город Евреев»).
Здесь на мосту произошла долгожданная встреча — увидели первых советских часовых. Единодушное, громкое ура. Машины остановились. Навстречу вышли несколько советских офицеров. Полковник обратился с приветственной речью. «Родина вас ждет, как дорогих сынов, а не пасынков. Все забыто. Прощены даже те, кто осмелился с оружием в руках выступать на стороне немцев. Красная Армия понесла наибольшие потери при освобождении Европы. Кровью своих сынов она спасла весь материк. Самое ценное сейчас в нашей стране это человек. И о нем, только о нем, наивысшая и самая главная забота всей нашей великой родины. За Родину, за Сталина!».
В ответ пронеслось громкое, долго не смолкавшее ура.
Затем полковник обошел машины, спросив, — все ли прибывшие подданные Советского Союза. Я немедленно заявил, что я эмигрант, до войны проживал во Франции. Он как-то лукаво подмигнул глазом, хитро улыбнулся, но записал адрес, в каком городе жил и где проживают мои родные.
Машины тронулись через мост. Отъехав два-три километра их снова остановили. На этот раз приказано было выгрузиться. Сдать все имеющиеся фотоаппараты, бинокли, прочие оптические приборы и компасы, а также заполнить анкеты.
Я должен был распрощаться со своим фотографическим аппаратом. Полковник передал его сопровождавшему капитану, который без всяких излишних церемоний просто отправил его себе в карман. Я несколько опешил от подобного рода откровенности и невольно задержался, но тотчас же был встречен наглым окриком офицера:
— Что ты думаешь расписку получать что ли? Я отрицательно качнул головой.
— В таком случае — катись яблочком, чего даром пялишь глаза.
Я поспешил к своему вещевому мешку. Возле толпы прибывших разгуливали советские солдаты. Многие, не то с завистью, не то недружелюбно рассматривали нашу новенькую американскую одежду.
По сравнению с нами внешний вид у них совершенно нищенский: нельзя было найти двух одинаково одетых. Одни — в пилотках, другие — в зимних ватных треухах, третьи — в бесформенных картузах. Кто в гимнастерке, кто в ватной телогрейке, или, несмотря на жару, в буро-зеленой шинели.
Десятые числа мая 1945 года. Точно даты не помню — вылетела из головы из-за бесконечной вереницы происходящих событий и переживаний.
Италия освобождена англо-американскими войсками генерала Александера.
Все мои мысли были направлены на отыскание способов скорейшего возвращения во Францию к своей семье. Я —старший сын. Отец мой инвалид, почти не трудоспособный, мать — туберкулезная …
Мне — 24 года, следовательно: сил достаточно, несмотря ни на какие голодовки, чтобы добрести до франко итальянской границы. Через каких-нибудь пять дней комбинированного марша, где поездом, где пёхом, прибыл на границу возле Турино и сразу направился в английскую комендатуру. Капрал-англичанин, выдававший справки и пропуска, установив, что я русский эмигрант, до войны проживавший во Франции, категорически заявил, что мне необходимо направиться в Пизу (Италия) — в советский лагерь (!), чтобы в скорейший срок попасть в СССР, т. к. по ялтинскому соглашению все русские эмигранты, проживавшие до войны во Франции, по ее освобождению должны немедленно быть отправлены к себе на родину.
— Ваша семья уже в Советской России — заявил англичанин, приготовляясь писать мне бумажку для отправления в советский лагерь.
Тем не менее, я отказался, заявив, что должен сначала хорошенько подумать, а затем принять решение.
Возвратился на вокзал, где обосновался на жительство. Оккупационные власти кормили так называемых застрявших пассажиров, и следовательно, там я был обеспечен на некоторое время кровом и пищей, пока не выяснено окончательно, что предпринять в связи с общей обстановкой.
Начал обход различных учреждений. Побывал чуть ли не в целой сотне, но никто толком не мог посоветовать: одни направляли в другое. Те в свою очередь пожимали плечами и сбывали с рук в следующее и т. д. В конце концов вопрос с моей отправкой во Францию оставался открытым, а положение создавалось такое, что было необходимо остановиться на каком-либо решении, так как вечно оставаться на вокзале нельзя.
Снова пришлось направляться в комендатуру к английскому капралу и получать, выражаясь советским языком, путевку в русский лагерь в Пизу.
Лагерь в Пизе был прекрасно оборудован союзным командованием! Все прибывающие получали полное американское обмундирование, белье, одеяло, постельную принадлежность, в общем — от зубной щетки до вещевого мешка включительно! Внутренняя администрация русская, т. е. советская: роты и батальоны; начальство из советских военнопленных командиров. Только один майор прислан в качестве руководителя от советского командования.
Отношение начальства вполне корректно — все одинаково волновались за предстоящую встречу и томились неизвестностью. Слухи о больших преобразованиях, происшедших внутри СССР (?), позволяли надеяться, что никто не будет подвергаться репрессиям. Общему благодушию способствовало прекрасное питание и снабжение. Хозяйственная часть лагеря находилась в американских руках — ели вдоволь, прекрасно, получали табак, конфеты - полный паек американского солдата в военное время.
Со стороны советского майора никаких твердых приказаний не поступало: он ограничился весьма маленькой анкетой - кто, откуда родом и как попал, т. е. военнопленный или увезенный немцами на работы - «цивильный» … Роты комплектовались по возрастному признаку. Утром и вечером поверка, отпускали по запискам в город.
Дней через десять на очередной поверке прочли список кому приготовиться для отправки на родину. Счастливчиков оказалось более тысячи человек. Все молодые. Оставшиеся страшно завидовали. Американцы снабдили отъезжающих весьма основательно продуктами. Форменные американские солдатские мешки были набиты до отказа и изрядно потяжелели. Подали американские грузовые машины — 60 штук по 20 человек в каждой.
Окрыленные светлыми надеждами, с песнями и шутками двинулись к границе англо-советской зоны у Юденбурга (Название: «Город Евреев»).
Здесь на мосту произошла долгожданная встреча — увидели первых советских часовых. Единодушное, громкое ура. Машины остановились. Навстречу вышли несколько советских офицеров. Полковник обратился с приветственной речью. «Родина вас ждет, как дорогих сынов, а не пасынков. Все забыто. Прощены даже те, кто осмелился с оружием в руках выступать на стороне немцев. Красная Армия понесла наибольшие потери при освобождении Европы. Кровью своих сынов она спасла весь материк. Самое ценное сейчас в нашей стране это человек. И о нем, только о нем, наивысшая и самая главная забота всей нашей великой родины. За Родину, за Сталина!».
В ответ пронеслось громкое, долго не смолкавшее ура.
Затем полковник обошел машины, спросив, — все ли прибывшие подданные Советского Союза. Я немедленно заявил, что я эмигрант, до войны проживал во Франции. Он как-то лукаво подмигнул глазом, хитро улыбнулся, но записал адрес, в каком городе жил и где проживают мои родные.
Машины тронулись через мост. Отъехав два-три километра их снова остановили. На этот раз приказано было выгрузиться. Сдать все имеющиеся фотоаппараты, бинокли, прочие оптические приборы и компасы, а также заполнить анкеты.
Я должен был распрощаться со своим фотографическим аппаратом. Полковник передал его сопровождавшему капитану, который без всяких излишних церемоний просто отправил его себе в карман. Я несколько опешил от подобного рода откровенности и невольно задержался, но тотчас же был встречен наглым окриком офицера:
— Что ты думаешь расписку получать что ли? Я отрицательно качнул головой.
— В таком случае — катись яблочком, чего даром пялишь глаза.
Я поспешил к своему вещевому мешку. Возле толпы прибывших разгуливали советские солдаты. Многие, не то с завистью, не то недружелюбно рассматривали нашу новенькую американскую одежду.
По сравнению с нами внешний вид у них совершенно нищенский: нельзя было найти двух одинаково одетых. Одни — в пилотках, другие — в зимних ватных треухах, третьи — в бесформенных картузах. Кто в гимнастерке, кто в ватной телогрейке, или, несмотря на жару, в буро-зеленой шинели.