Страница:
Некоторое время Хоффман молчал, таращась на Дэйдру круглыми глазами и лишившись дара речи.
— То есть… То есть можно создать такой софт, который можно будет устанавливать прямо в человеческие мозги? И любой дурак сразу после его загрузки сможет делать то, чего раньше не умел?!! — завопил он.
— Нет, — терпеливо поправила его Дэйдра, — можно написать такой софт, который заставит твои нервные клетки создать нужные связи. Потом немного потренироваться, чтобы адаптировать возникшие цепочки к своему организму. Но процесс тренировки будет несравнимо короче, чем при естественном обучении. В разы. В десятки раз. Разумеется, сложность действия имеет большое значение. Скажем, собрать и разобрать оптическую винтовку любой задавший своим клеткам цель сформировать нужные связи сможет практически с первого раза. Полный идиот со второго. Водить турбокар получится, скажем, с третьей тренировки. Освоить кунг-фу получится примерно за полгода. Есть важное ограничение. Обучение посредством нейронных программ возможно только там, где речь идет о физических, часто повторяемых действиях. То есть сделать человека хирургом нельзя. Спасателем тоже. Потому что их задача меняется от раза к разу. Нейронными программами можно обучать только тем действиям, где решающее значение имеет мышечная память, ясно?
Но Хоффман ее уже не слышал. Его лицо светилось радостью и даже, можно сказать, счастьем.
— Боже мой… — пробормотал Алекс. — Я даже представить себе не могу, сколько это денег.
— Нейронные программы — самый примитивный из возможных путей применения технологии, основанной на свойствах омега-вируса, которую создал Громов, — Бэнши смерила Председателя TF презрительным взглядом, но тот уже был не в состоянии выйти из своей эйфории.
— Неужели возможно что-то еще? — спросил он, сияя.
— Разумеется, — Бэнши шмыгнула носом. — Можно создать новый геном. Совершенное существо. Абсолютно неуязвимое. Способное адаптироваться к любой среде, кроме открытого космоса. Можно вмешаться в геном человека, наделив его теми свойствами, которых он никогда не имел. Задать их на уровне цепочек РНК. Можно изменять генетическую информацию даже у взрослых людей! Разумеется, все это требует исследований, чрезвычайно длительных и дорогих, принципиально нового оборудования, какого не существовало раньше, возможно, еще одного квантового компьютера, способного секвенировать множество цепочек одновременно и с большой скоростью…
— Мне лично ничего этого не надо, — радостно перебил ее Хоффман. — Нейронные программы! За ними будущее!
— Дослушай меня до конца, Алекс, — Бэнши топнула ногой. — Если тебя интересует практическая сторона дела, то, как ты думаешь, кто из богатейших людей мира откажется от совершенной РНК-матрицы для своего потомства? При наличии достаточно тонкого передающего оборудования программа типа «биософт» сможет менять информацию на уровне строительства гена! Кто не захочет, чтобы его ребенок от рождения был здоров, фантастически красив и интеллектуально совершенен? За это заплатят любые деньги! Ты дашь начало новой расе людей!
— Вау, — коротко сказал Алекс. — К этому мы тоже придем. Но начать надо с чего-то более простого, что можно запустить в производство еще до конца этого года. Интуиция подсказывает мне, что это нейронные программы, — он лучезарно оскалил зубы. — Я уверен! Спасибо, Дэйдра! Был рад тебя повидать! — Хоффман бросился к своему квадролету. — Передавай привет Айрин! Я позвоню тебе очень скоро! Мы станем такими богатыми, как никто в истории! Я… Мы… Все будут хотеть биософт! Это будет не просто корпорация, империя!
Бэнши раздраженно бросила ему вслед:
— Кретин…
Алекс замер на ступеньках квадролета и обернулся.
— Ты что-то сказала? — спросил он, спокойно взглянув в сиреневые глаза Дэйдры.
Бэнши закусила нижнюю губу.
— Олимпиада, — сказала она. — Я сказала про Олимпиаду. Видела твое имя в составе участников. Ты всерьез думаешь, что Председателю Торговой Федерации подобает носиться по виртуальным аренам, как простому мальчишке? Я понимаю, что ты молод, Алекс, и тебе хочется поиграть, но…
— Брось, Бэнши! — отмахнулся Алекс. — Это сделает меня ближе к простым людям. Они увидят, что самый могущественный человек на свете на самом деле обычный парень, которому нравится побеждать. Я всегда был отличным геймером, — он подмигнул доктору МакМэрфи. — Поэтому я намерен не просто «поиграть», как ты решила. Я собираюсь выиграть. У меня отличный тренер — Спайдер. Мечтал я, конечно, об Инферно, но не смог его найти. Что заставило его примкнуть к Джокеру, до сих пор не пойму. Золотой мальчик, наследник миллиардов, чемпион… Ладно, черт с ним. Я купил троих лучших игроков себе в команду. За меня будет играть сама Алиса Лиддел! Абсолютная чемпионка Олимпиады 2048 года.
— У тебя в команде агент Бюро?! Причем агент в статусе хэдхантера?! — вытаращилась на Алекса Бэнши. — Ты что, сошел с ума?! Только не говори мне, что твоя тренировочная база находится на территории TFT и соединена с общими коммуникационными сетями!
— Ну-у… — Алекс замялся. — А где я еще должен был разместить свою тренировочную базу? Мне так удобней…
— Черт! — кулак Бэнши со свистом рассек воздух. — То есть агент Бюро может находиться рядом с тобой день и ночь, выходить во внутреннюю сеть TFT и копаться в ваших базах данных, как в собственном списке музыкальных файлов?! Алекс, ты… Ты… — в голосе Дэйдры клокотала такая ярость, что из ее горла начал вырываться сиплый свист, от которого шел мороз по коже.
— Дэйдра, почему ты не имплантируешь себе нормальные голосовые связки? Или включи свой нейромодулятор, — попросил Алекс, сморщившись.
Дэйдра дотронулась до горла, активируя нейромодулятор. Когда она заговорила снова, ее голос стал низким, ясным, бархатным.
— Потому что это невозможно! Нейромодулятор улавливает звуковые вибрации, превращает их в речь, делает мой голос любым — высоким, низким, тихим, громким, но сами вибрации производят те связки, что у меня есть. Поменять их нельзя. Они связаны с таким количеством нейронов…
— Я ничего не понял, — остановил ее жестом Алекс. — В общем, ты не можешь сделать себе другой голос по-настоящему. Какая-то электронная штука у тебя в горле говорит вместо тебя.
Дэйдра кивнула, глядя на Алекса не то с ненавистью, не то с презрением.
— Я не разбираюсь в технике, — тот поднял руки. — Но зато у меня отлично выходит руководить людьми. Ты знаешь, что у меня самый высокий показатель социального интеллекта во всей базе данных по тестам? Я самый коммуникабельный человек на свете!
— Ты самый лучший манипулятор на свете, — проворчала Дэйдра. — Что ты собираешься делать с Громовым?
— Ну… Для начала предложу ему миллиард кредитов за патент. Я уважаю закон. Если он и правда такой умный, как все говорят, — тут же согласится и начнет наслаждаться жизнью. Если нет… — Алекс вздохнул. — Предложу два. Ну, в общем, я готов подвинуться до пяти. Я очень хочу соблюсти закон. Я не такой, как болтает Хелена Наварро. Я… Я… Хороший.
Алекс улыбнулся так, будто позировал сотне фотографов.
— Ты хочешь, чтобы он на тебя работал? — спросила Дэйдра.
Ее электронный голос оставался ровным, приятным, нейтральным. Бледное, идеально гладкое фарфоровое лицо, созданное доктором Просперити, — неподвижным. Но Алекс все равно почувствовал исходящее от Бэнши волнение.
Хоффман действительно обладал уникальным талантом — животным чутьем, потрясающей, мощной интуицией, фантастическим даром угадывать потаенные желания и страхи людей. И сейчас он точно знал… хоть и не мог в это поверить… Дэйдра боится! Она боится, что Алекс найдет общий язык с Максом Громовым!
Праздник
— То есть… То есть можно создать такой софт, который можно будет устанавливать прямо в человеческие мозги? И любой дурак сразу после его загрузки сможет делать то, чего раньше не умел?!! — завопил он.
— Нет, — терпеливо поправила его Дэйдра, — можно написать такой софт, который заставит твои нервные клетки создать нужные связи. Потом немного потренироваться, чтобы адаптировать возникшие цепочки к своему организму. Но процесс тренировки будет несравнимо короче, чем при естественном обучении. В разы. В десятки раз. Разумеется, сложность действия имеет большое значение. Скажем, собрать и разобрать оптическую винтовку любой задавший своим клеткам цель сформировать нужные связи сможет практически с первого раза. Полный идиот со второго. Водить турбокар получится, скажем, с третьей тренировки. Освоить кунг-фу получится примерно за полгода. Есть важное ограничение. Обучение посредством нейронных программ возможно только там, где речь идет о физических, часто повторяемых действиях. То есть сделать человека хирургом нельзя. Спасателем тоже. Потому что их задача меняется от раза к разу. Нейронными программами можно обучать только тем действиям, где решающее значение имеет мышечная память, ясно?
Но Хоффман ее уже не слышал. Его лицо светилось радостью и даже, можно сказать, счастьем.
— Боже мой… — пробормотал Алекс. — Я даже представить себе не могу, сколько это денег.
— Нейронные программы — самый примитивный из возможных путей применения технологии, основанной на свойствах омега-вируса, которую создал Громов, — Бэнши смерила Председателя TF презрительным взглядом, но тот уже был не в состоянии выйти из своей эйфории.
— Неужели возможно что-то еще? — спросил он, сияя.
— Разумеется, — Бэнши шмыгнула носом. — Можно создать новый геном. Совершенное существо. Абсолютно неуязвимое. Способное адаптироваться к любой среде, кроме открытого космоса. Можно вмешаться в геном человека, наделив его теми свойствами, которых он никогда не имел. Задать их на уровне цепочек РНК. Можно изменять генетическую информацию даже у взрослых людей! Разумеется, все это требует исследований, чрезвычайно длительных и дорогих, принципиально нового оборудования, какого не существовало раньше, возможно, еще одного квантового компьютера, способного секвенировать множество цепочек одновременно и с большой скоростью…
— Мне лично ничего этого не надо, — радостно перебил ее Хоффман. — Нейронные программы! За ними будущее!
— Дослушай меня до конца, Алекс, — Бэнши топнула ногой. — Если тебя интересует практическая сторона дела, то, как ты думаешь, кто из богатейших людей мира откажется от совершенной РНК-матрицы для своего потомства? При наличии достаточно тонкого передающего оборудования программа типа «биософт» сможет менять информацию на уровне строительства гена! Кто не захочет, чтобы его ребенок от рождения был здоров, фантастически красив и интеллектуально совершенен? За это заплатят любые деньги! Ты дашь начало новой расе людей!
— Вау, — коротко сказал Алекс. — К этому мы тоже придем. Но начать надо с чего-то более простого, что можно запустить в производство еще до конца этого года. Интуиция подсказывает мне, что это нейронные программы, — он лучезарно оскалил зубы. — Я уверен! Спасибо, Дэйдра! Был рад тебя повидать! — Хоффман бросился к своему квадролету. — Передавай привет Айрин! Я позвоню тебе очень скоро! Мы станем такими богатыми, как никто в истории! Я… Мы… Все будут хотеть биософт! Это будет не просто корпорация, империя!
Бэнши раздраженно бросила ему вслед:
— Кретин…
Алекс замер на ступеньках квадролета и обернулся.
— Ты что-то сказала? — спросил он, спокойно взглянув в сиреневые глаза Дэйдры.
Бэнши закусила нижнюю губу.
— Олимпиада, — сказала она. — Я сказала про Олимпиаду. Видела твое имя в составе участников. Ты всерьез думаешь, что Председателю Торговой Федерации подобает носиться по виртуальным аренам, как простому мальчишке? Я понимаю, что ты молод, Алекс, и тебе хочется поиграть, но…
— Брось, Бэнши! — отмахнулся Алекс. — Это сделает меня ближе к простым людям. Они увидят, что самый могущественный человек на свете на самом деле обычный парень, которому нравится побеждать. Я всегда был отличным геймером, — он подмигнул доктору МакМэрфи. — Поэтому я намерен не просто «поиграть», как ты решила. Я собираюсь выиграть. У меня отличный тренер — Спайдер. Мечтал я, конечно, об Инферно, но не смог его найти. Что заставило его примкнуть к Джокеру, до сих пор не пойму. Золотой мальчик, наследник миллиардов, чемпион… Ладно, черт с ним. Я купил троих лучших игроков себе в команду. За меня будет играть сама Алиса Лиддел! Абсолютная чемпионка Олимпиады 2048 года.
— У тебя в команде агент Бюро?! Причем агент в статусе хэдхантера?! — вытаращилась на Алекса Бэнши. — Ты что, сошел с ума?! Только не говори мне, что твоя тренировочная база находится на территории TFT и соединена с общими коммуникационными сетями!
— Ну-у… — Алекс замялся. — А где я еще должен был разместить свою тренировочную базу? Мне так удобней…
— Черт! — кулак Бэнши со свистом рассек воздух. — То есть агент Бюро может находиться рядом с тобой день и ночь, выходить во внутреннюю сеть TFT и копаться в ваших базах данных, как в собственном списке музыкальных файлов?! Алекс, ты… Ты… — в голосе Дэйдры клокотала такая ярость, что из ее горла начал вырываться сиплый свист, от которого шел мороз по коже.
— Дэйдра, почему ты не имплантируешь себе нормальные голосовые связки? Или включи свой нейромодулятор, — попросил Алекс, сморщившись.
Дэйдра дотронулась до горла, активируя нейромодулятор. Когда она заговорила снова, ее голос стал низким, ясным, бархатным.
— Потому что это невозможно! Нейромодулятор улавливает звуковые вибрации, превращает их в речь, делает мой голос любым — высоким, низким, тихим, громким, но сами вибрации производят те связки, что у меня есть. Поменять их нельзя. Они связаны с таким количеством нейронов…
— Я ничего не понял, — остановил ее жестом Алекс. — В общем, ты не можешь сделать себе другой голос по-настоящему. Какая-то электронная штука у тебя в горле говорит вместо тебя.
Дэйдра кивнула, глядя на Алекса не то с ненавистью, не то с презрением.
— Я не разбираюсь в технике, — тот поднял руки. — Но зато у меня отлично выходит руководить людьми. Ты знаешь, что у меня самый высокий показатель социального интеллекта во всей базе данных по тестам? Я самый коммуникабельный человек на свете!
— Ты самый лучший манипулятор на свете, — проворчала Дэйдра. — Что ты собираешься делать с Громовым?
— Ну… Для начала предложу ему миллиард кредитов за патент. Я уважаю закон. Если он и правда такой умный, как все говорят, — тут же согласится и начнет наслаждаться жизнью. Если нет… — Алекс вздохнул. — Предложу два. Ну, в общем, я готов подвинуться до пяти. Я очень хочу соблюсти закон. Я не такой, как болтает Хелена Наварро. Я… Я… Хороший.
Алекс улыбнулся так, будто позировал сотне фотографов.
— Ты хочешь, чтобы он на тебя работал? — спросила Дэйдра.
Ее электронный голос оставался ровным, приятным, нейтральным. Бледное, идеально гладкое фарфоровое лицо, созданное доктором Просперити, — неподвижным. Но Алекс все равно почувствовал исходящее от Бэнши волнение.
Хоффман действительно обладал уникальным талантом — животным чутьем, потрясающей, мощной интуицией, фантастическим даром угадывать потаенные желания и страхи людей. И сейчас он точно знал… хоть и не мог в это поверить… Дэйдра боится! Она боится, что Алекс найдет общий язык с Максом Громовым!
Праздник
26 августа 2054 года, 17:12:43
Токийский хайтек-мегаполис
Отель NoblessTower,
президентский люкс
Проснувшись, он предусмотрительно повернулся на бок, перед тем как открыть глаза. Взял с тумбочки кибер-ключ от Рободома, повертел в руках, медленно произнес:
— Мне подарили дом Аткинса… — погладил ключ рукой и положил обратно на тумбочку.
Макс медленно прошел между рядами коробок. Взял наугад одну из них. Открыл. Там оказался набор силиконовых контактов «Сони» последней модели, который еще не успел поступить в продажу, и открытка.
— Наша компания искренне благодарит вас за спасение человечества, — прочитал Громов. — Спасибо.
Он отложил коробку.
Захотелось есть. Громов поискал глазами лэп-нот, чтобы посмотреть меню.
Лэп-нот обнаружился рядом с буфетом, за кучей мелких коробок. Макс тронул пальцем экран. Выбрал нужную иконку.
Глаза рассеянно скользили по строчкам. «Запредельное торможение — естественная реакция нервной системы после вынужденной мобилизации», — вспомнилось из курса элементарной бионики. Макс понял, что не сможет сосредоточиться даже на выборе блюд и нажатии нужных кнопок, поэтому вызвал официанта.
Через пару минут в дверь постучали. Вошел маленький толстенький человечек в форме служащего отеля и улыбнулся во весь рот. Его свежее румяное лицо резко контрастировало с бледной, уставшей физиономией супергероя.
— Добрый день, — радостно сказал он. — Счастлив оказать вам хоть маленькую услугу, и умоляю — никаких чаевых! Мы все обязаны вам жизнью, мистер Громов.
— Э-э… Спасибо, — пробормотал Макс, он так и не смог привыкнуть, что каждый встречный благодарит его за спасение жизни. — Принесите мне, пожалуйста, всего по чуть-чуть, — попросил Макс, показывая весь список возможных блюд для завтрака. — Полные порции не надо. И еще… У вас есть клубничный мусс?
Лицо официанта выразило сильнейшее замешательство.
— Клубничный мусс? — переспросил он. — Я узнаю на кухне… А что это?
— Нет, нет, не надо, — запротестовал Громов. Он до вчерашнего дня тоже не подозревал о существовании клубничного мусса. — Давайте завтрак.
Официант кивнул, потом нерешительно уточнил, показывая на часы:
— Вы точно хотите завтрак? Для вас мы, конечно, приготовим специально… Возможно, вы до сих по живете по эденскому времени… Но вообще-то уже заканчивается обед. Я бы даже сказал, приближается ужин.
Макс посмотрел на часы.
— Да, в самом деле. Принесите тогда что-нибудь, — Громову вдруг стало лень даже говорить. Он махнул рукой: — Что-нибудь, — и грохнулся на диван.
Официант испуганно закивал головой:
— Что-нибудь. Сейчас. Не больше двадцати минут.
Макс помахал ему рукой.
Все двадцать минут в ожидании заказа Громов просидел неподвижно, глядя в одну точку. Он не встал, когда в номер вкатили два изящных столика и начали накрывать на стол. Официанты бросали в его сторону испуганные взгляды. Макс был как робот, из которого вынули аккумуляторы. Он не мог пошевелиться, ему было лень говорить, он даже моргал через силу, когда глаза начинали уставать от напряжения.
Румяный официант подскочил к нему.
— С вами все в порядке, мистер Громов? Может, пригласить доктора Льюиса? Он сказал, чтобы мы звонили ему, если вы… если вы почувствуете себя не очень хорошо.
— Не надо, — с усилием выговорил Макс. — Я просто очень устал. Поем и снова лягу спать. Не волнуйтесь за меня.
— Конечно, конечно! — официант замахал руками. — Мы все вам так обязаны…
Служащие отеля ушли, оставив Громова одного наедине с исходящими паром тарелками.
Макс сел за стол и подал голосовую команду:
— Новостной канал.
Медиамонитор на стене включился и… Громов подавился куском пирога, который только успел отправить в рот. Первое, что он увидел, — себя самого с куском пирога в руке, разглядывающего собственное изображение на экране. Внизу экрана бежала строка: «Эксклюзивная трансляция из гостиной президентского люкса Nobless Tower, где Макс Громов ожидает торжеств в свою честь. Только на нашем канале!»
Раздался голос диктора:
— Как мы видим, наш герой, измученный спасением человечества, наконец проснулся и решил перекусить. Посмотрим, что подали ему на обед. Начнем с дальнего конца стола. Суп… пицца… паста… жареная рыба… Ого! Посмотрим, сможет ли он все это съесть. Аппетит у парня что надо. Кажется, он нас заметил. Напомню, что Громову не успели сказать, что наш канал получил права передавать прямую трансляцию из его гостиной в обмен на частичную компенсацию расходов по передаче Максиму в собственность Рободома. Как вы знаете, «наградная статья» проделала заметную дыру в бюджете хайтек-пространства. Медиа пытаются внести посильный вклад в ее латание. Так вот, Максим, похоже, только что узнал, что из его гостиной ведется прямая трансляция. Сказать этого ему не смогли, потому что он крепко спал, а до этого, еще раньше, летал на квадролете Бюро в Элладу выбирать себе дом. Что ж, Рободом Аткинса — это очень амбициозный выбор. Теперь мы знаем, что личностно Громов намерен позиционировать себя как равного Роберту Аткинсу. Это очень смелое решение, на мой взгляд. Очень агрессивное, я бы сказал. Молодость, мощь, напор…
В это мгновение Макс действительно испугался, что сошел с ума и все происходящее ему только кажется. Громов вылез из-за стола и прошел по гостиной. Это тут же показали на экране. Причем сначала с одной точки, потом с другой. Макс огляделся, пытаясь найти эти камеры.
Одна была закреплена под потолком, другая возле окна. Громов подошел к ней и резким движением отлепил от стены. Силиконовая подушка щелкнула. Камера осталась в руке Макса. Он развинтил ее и вынул элемент питания.
— Что он делает?! — завопил от ужаса диктор. — Это нарушение условий контракта с хайтек-правительством! Мы и так ограничили зону наблюдения из уважения к подвигу Громова! Кто-нибудь — скажите ему! Громов! Не трогайте камеры! Миллиарды людей хотят знать, что вы там делаете! Гостиная — это же не ванная и не спальня! Это в рамках медиаэтики!! Хотя даже великие медиазвезды, такие как Анжела Брайт, позволяют своим поклонникам смотреть на них в ванной! Люди имеют право знать!..
Но Макс продолжал сосредоточенно разбирать камеры, время от времени глядя на экран, чтобы понять, с каких точек его все еще снимают. Таким образом ему удалось найти все камеры, целых пятнадцать штук. Зрители могли видеть, как Макс потянулся за последней из них, снял, и по экрану медиамонитора побежала серо-белая рябь. Камер больше не осталось. Кучка разобранных устройств лежала на столе рядом с тарелкой Макса.
Громов взял ближайшую из коробок подходящего размера, открыл ее — внутри оказался шлем для вождения мотокарта. Вынул подарок, прочитал открытку, сказал вслух ее отправителю: «Спасибо», и начал горстями перекладывать в пустую коробку остатки камер, туда же смел питательные элементы от них. Встал, подошел к двери, открыл ее и выставил коробку в коридор. Охранники, дежурившие по обе стороны от двери, отдали Максу честь.
— Спасибо, — сказал он. — И не пускайте сюда больше никого из медиа, хорошо?
Один из охранников повернулся к Максу и, не глядя на него, четко оттарабанил:
— Простите, сэр! Но мы подчиняемся только приказам шефа Буллигана! Таковы правила!
Громов махнул рукой:
— Хорошо, я понял.
— Простите, сэр! — снова гаркнул охранник и добавил едва слышно: — Нам пришлось пустить медиа, пока вас не было.
— Понятно, — вздохнул Макс.
— Я думаю, они вернутся, — заметил второй охранник, тоже не поворачиваясь к Максу, продолжая стоять навытяжку и таращась прямо перед собой.
Первый вернулся в исходную позицию и едва слышно прошептал:
— Спасибо вам, сэр, что спасли нам жизнь!
— Пожалуйста, — вежливо ответил Громов.
Вернувшись в номер, он посмотрел на стол, оглянулся вокруг, затем взял свою тарелку, сложил в нее еду и ушел в спальню.
Сев на подоконник, Макс посмотрел вниз.
Со сто пятидесятого этажа Nobless Tower открывался умопомрачительный вид. Ночью Токийский хайтек-мегаполис переливался сотнями оттенков самых разных сигнальных огней. Яркие розовые ленты по краям автобанов, зеленые огоньки посадочных площадок, голубые маяки полицейских машин и дельтапланов, мелкие желтые звездочки на куполах патрульных дирижаблей и воздушных шаров, медленно плывущих над городом. Темно-красные огни скоростных поездов мелькали так быстро, что были едва заметны для глаза. Оранжевое обрамление высотных зданий. Мертвенный серо-зеленый тусклый свет окон. Белые лучи мощных прожекторов вдалеке, над военным штабом «Микадо».
Световую рекламу перестали использовать уже давно. Это считалось бессмысленным расходом электричества. Ее заменили щиты с рисунками, которые делали флуоресцентной краской. Даже при малом количестве света картинки сияли в темноте. Иногда получалось жутковато. В темноте светились глаза или какая-нибудь надпись.
Миллиарды огней, миллионы зданий… Искусственная среда обитания человека, сложившаяся всего за пару сотен лет, поражала. Странно, но Макс любил ее гораздо больше, чем леса и болота тех мест, где он родился. Дикая природа всегда представлялась ему чем-то враждебным, постоянным источником опасности. Морозы, дожди, дикие животные, ядовитые насекомые и змеи! Макс никогда не понимал высоких бессмысленных слов о «природной мудрости». Все, что он видел в детстве, — это бесконечный и бессмысленный процесс пожирания одних существ другими только ради того, чтобы промучиться еще один день под палящим солнцем или в жуткий мороз, или без питьевой воды, или задыхаясь от туч мелких кровососов, роящихся над болотами. Сколько Макс себя помнил — он боялся леса, переменчивой погоды, раскатов грома, волчьих стай, громадных ос и слепней… Гибель живого вокруг, растерзанные волками зайцы, замученные насекомыми детеныши никогда не вызывали у него жалости или сострадания. Это было чем-то обычным. Тем, что само собой разумеется. Все слабое и больное должно погибнуть, превратиться в корм или питательную среду для тех, в ком больше жизненной силы. Таков закон дикой природы. И этот закон был для Макса абсолютно справедлив, потому что он никогда не знал другого! По этой же причине он не понимал Дэз. Почему она не хочет жить в хайтек-пространстве? За что она борется? В чем смысл того, что она делает? Зачем?
На все эти вопросы у Макса не было ответов. События последних двух недель сделали с его внутренним миром примерно то же самое, что делает блендер с овощами. Все представления Громова о жизни были раскрошены на мелкие кусочки и перемешаны в кашу.
Громов отставил тарелку и прижался лбом к холодному органопластику, поджал колени и обхватил их руками. Стало холодно. Щемящее чувство тоски давило изнутри. Макс сделал глубокий вдох, чтобы не заплакать. Перед глазами ясно встала картинка из «Никсон Холла». Дэз режет сетку вокруг арены и кричит, чтобы Макс бежал к ним. Потом они с Дженни вдвоем удерживают охрану Никсона, пока Громов вытаскивает с арены маленького мальчика. Макс закрыл глаза. Он даже имени этого паренька не запомнил!
Токийский хайтек-мегаполис
Отель NoblessTower,
президентский люкс
NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!
Ой, дорогие обезьяне! Спешите прямо сейчас, немедленно, всего за 15 кредитных единиц раньше всех остальных увидеть эксклюзивные кадры из башни «Парламент-Скай», где идут последние приготовления к балу в честь нашего супергероя, которому мы все обязаны жизнью, Максима Громова! Для оформления зала, где пройдет церемония награждения… Обезьяне! Громову вручат такое количество наград, что он с кресла встать не сможет, если все эти ордена наденет! И это все заслуженно! Так вот, мы сбились. Для оформления зала использовано две тонны цветов! Хайтек-правительство скупило по этому случаю все живые цветы в Токийском мегаполисе, включая, наверное, фиалки в горшках, которые некоторые из вас до сих пор, по довоенной привычке, выращивают у себя на окне.
Рабочие уже раскатали красные ковровые дорожки. В прошлом году нам удалось заснять дыры, которые в них проела моль. Посмотреть дыры вы можете вот тут. В нашем архиве. По доброте душевной разрешаем сделать это совершенно бесплатно. Сейчас нас заверили, что ни в коем случае нашему спасителю Громову не подсунут побитой молью дорожки! Президент Рамирес взял это под личный контроль!
Мы с вами, дорогие обезьяне, сиречь налогоплательщики, также успели серьезно обогатить лотек-анклав Мавританию, купив у них дорогущее шампанское. Поскольку нет времени искать довоенные бутылки, чтобы разлить в них этот божественный напиток, — шампанское привезут в бочках. Как его будут разливать оттуда — мы лично с трудом себе представляем… Но тем больше поводов заплатить 100 кредитов за просмотр прямой Сетевой трансляции праздника в «Парламент-Скай»! Покупайте именно нашу трансляцию, потому что наши камеры расположены на самых выгодных местах. Мы покажем больше медиазвезд и корпоративных боссов, чем все остальные! Больше того! Мы и только мы получили эксклюзивное право на трансляцию картинки из холла дамского туалета — вы сможете посмотреть, как Наташа Климова, Пуля Минг, Анжела Брайт и другие супермедиазвезды поправляют макияж! Вы сможете рассмотреть содержимое их косметичек и прикинуть его примерную стоимость! Только сегодня прямая трансляция из «Парламент-Скай» за 100 кредитов! Завтра, в день церемонии, мы поднимем цены. Покупайте заранее!
По примерным подсчетам, чествование Громова, которое он, без всяких сомнений, заслужил, обойдется нам с вами, дорогие обезьяне, в десять миллионов кредитов. То есть, разумеется, Торговая Федерация уже распорядилась покрыть ту дыру в бюджете, которую проделал этот праздник жизни, но это означает уплату компаниями дополнительных бюджетных взносов в этом году! А что это значит? Это значит, что наш с вами подоходный налог, который идет в копилку бюджетных взносов, возьмут и повысят. Разумеется, это будет не слишком много, может, сто, может, двести кредитов сверх обычной суммы, — но все же… Конечно, десять миллионов кредитов — не такая уж большая цена за спасение мира… Но помнится, когда мы были маленькими, Человек-паук и Супермен спасали мир бесплатно, а Бэтмен так и вовсе за свои собственные деньги. Может быть, поэтому нам чудится что-то неправильное в материальном вознаграждении гения Громова?
Кстати, только что пришло сообщение! Прелестно… Макс Громов только что, буквально несколько минут назад, получил в официальное владение Рободом!!!
Что же это творится, дорогие обезьяне? Сначала наш супергерой перекроил на свой лад творение величайшего гения в истории, а теперь и вовсе поселился в музее Аткинса… Хм… Странный какой-то герой этот Громов… Как у него рука поднялась заграбастать дом самого Роберта Аткинса?! Самый полный архив о жизни которого вы можете купить на нашем портале всего за 1500 кредитов. Все, что только может быть известно о Роберте Аткинсе, — у нас есть. Все его научные труды, записи публичных выступлений, фотографии, даже сэйв-геймы игр, в которых он принимал участие! Вот уж кто был настоящий гений! Чистый! Великий! Бескорыстный! Он позволил всем жителям хайтек-пространства пользоваться своей разработкой бесплатно! А что Громов? Мало того, что теперь мы все будем вынуждены платить ему за каждый выход в Сеть, так еще и десять миллионов на его праздник потратим и бесценный исторический памятник просто так отдадим. Не знаем, как вы, дорогие обезьяне, но вся наша редакция чувствует весьма болезненное ущемление в области чувства справедливости. Прямо нарастает оно с каждой секундой… Прямо мощный когнитивный диссонанс у нас возник.
Ладно, сейчас давайте поговорим о ценах на топливные элементы для турбокаров. Направим свою негативную энергию на другой объект. Нехорошо порицать героя за то, что он принимает награды. Мог бы, конечно, и отказаться, чтобы не нагружать лишний раз налогоплательщиков… Но чувствуется, Максим Громов не из породы бескорыстных альтруистов.
В общем, наш президент Рамирес сообщил вчера, что топливные элементы подорожают в среднем на 100–150 кредитов в зависимости от емкости. М-да. В таких условиях только банкеты Громову закатывать… Ой, тьфу-тьфу. Бьем себя по рукам. Ни слова сомнения в герое. Про топливные элементы. Они подорожают. Это факт…
* * *
Евгений Климов взял на себя оформление всех бюрократических формальностей, связанных с покупкой дома. Чарли и Тайни решили задержаться в поместье Спарклов, чтобы освоить «Кор-5000», но обещали приехать на церемонию награждения. В Nobless Tower Макс вернулся один и проспал восемнадцать часов подряд.Проснувшись, он предусмотрительно повернулся на бок, перед тем как открыть глаза. Взял с тумбочки кибер-ключ от Рободома, повертел в руках, медленно произнес:
— Мне подарили дом Аткинса… — погладил ключ рукой и положил обратно на тумбочку.
ID
Раздел: устройства
Кибер-ключ— оптический диск цилиндрической формы в титановом корпусе. Подтверждает право собственности на объект недвижимости, хранит всю информацию о нем и его владельце.
* * *
Номер Громова, как и предполагал доктор Льюис, через два дня походил на гибрид оранжереи и магазина подарков.Макс медленно прошел между рядами коробок. Взял наугад одну из них. Открыл. Там оказался набор силиконовых контактов «Сони» последней модели, который еще не успел поступить в продажу, и открытка.
— Наша компания искренне благодарит вас за спасение человечества, — прочитал Громов. — Спасибо.
Он отложил коробку.
Захотелось есть. Громов поискал глазами лэп-нот, чтобы посмотреть меню.
Лэп-нот обнаружился рядом с буфетом, за кучей мелких коробок. Макс тронул пальцем экран. Выбрал нужную иконку.
ID— Оладьи, омлет…
Раздел: устройства
Лэп-нот— примитивный компьютер, обычно крепится на стену. Внешне представляет собой сенсорный экран с пиктографическим меню. Обычно используется в качестве дешевого интерактивного справочника с функцией передачи данных. Городские лэп-ноты — это одновременно справочники, терминалы оплаты различных услуг, вызова государственных служб — полиции, пожарных, спасателей, такси, устройства для передачи коротких печатных сообщений.
Глаза рассеянно скользили по строчкам. «Запредельное торможение — естественная реакция нервной системы после вынужденной мобилизации», — вспомнилось из курса элементарной бионики. Макс понял, что не сможет сосредоточиться даже на выборе блюд и нажатии нужных кнопок, поэтому вызвал официанта.
Через пару минут в дверь постучали. Вошел маленький толстенький человечек в форме служащего отеля и улыбнулся во весь рот. Его свежее румяное лицо резко контрастировало с бледной, уставшей физиономией супергероя.
— Добрый день, — радостно сказал он. — Счастлив оказать вам хоть маленькую услугу, и умоляю — никаких чаевых! Мы все обязаны вам жизнью, мистер Громов.
— Э-э… Спасибо, — пробормотал Макс, он так и не смог привыкнуть, что каждый встречный благодарит его за спасение жизни. — Принесите мне, пожалуйста, всего по чуть-чуть, — попросил Макс, показывая весь список возможных блюд для завтрака. — Полные порции не надо. И еще… У вас есть клубничный мусс?
Лицо официанта выразило сильнейшее замешательство.
— Клубничный мусс? — переспросил он. — Я узнаю на кухне… А что это?
— Нет, нет, не надо, — запротестовал Громов. Он до вчерашнего дня тоже не подозревал о существовании клубничного мусса. — Давайте завтрак.
Официант кивнул, потом нерешительно уточнил, показывая на часы:
— Вы точно хотите завтрак? Для вас мы, конечно, приготовим специально… Возможно, вы до сих по живете по эденскому времени… Но вообще-то уже заканчивается обед. Я бы даже сказал, приближается ужин.
Макс посмотрел на часы.
— Да, в самом деле. Принесите тогда что-нибудь, — Громову вдруг стало лень даже говорить. Он махнул рукой: — Что-нибудь, — и грохнулся на диван.
Официант испуганно закивал головой:
— Что-нибудь. Сейчас. Не больше двадцати минут.
Макс помахал ему рукой.
Все двадцать минут в ожидании заказа Громов просидел неподвижно, глядя в одну точку. Он не встал, когда в номер вкатили два изящных столика и начали накрывать на стол. Официанты бросали в его сторону испуганные взгляды. Макс был как робот, из которого вынули аккумуляторы. Он не мог пошевелиться, ему было лень говорить, он даже моргал через силу, когда глаза начинали уставать от напряжения.
Румяный официант подскочил к нему.
— С вами все в порядке, мистер Громов? Может, пригласить доктора Льюиса? Он сказал, чтобы мы звонили ему, если вы… если вы почувствуете себя не очень хорошо.
— Не надо, — с усилием выговорил Макс. — Я просто очень устал. Поем и снова лягу спать. Не волнуйтесь за меня.
— Конечно, конечно! — официант замахал руками. — Мы все вам так обязаны…
Служащие отеля ушли, оставив Громова одного наедине с исходящими паром тарелками.
Макс сел за стол и подал голосовую команду:
— Новостной канал.
Медиамонитор на стене включился и… Громов подавился куском пирога, который только успел отправить в рот. Первое, что он увидел, — себя самого с куском пирога в руке, разглядывающего собственное изображение на экране. Внизу экрана бежала строка: «Эксклюзивная трансляция из гостиной президентского люкса Nobless Tower, где Макс Громов ожидает торжеств в свою честь. Только на нашем канале!»
Раздался голос диктора:
— Как мы видим, наш герой, измученный спасением человечества, наконец проснулся и решил перекусить. Посмотрим, что подали ему на обед. Начнем с дальнего конца стола. Суп… пицца… паста… жареная рыба… Ого! Посмотрим, сможет ли он все это съесть. Аппетит у парня что надо. Кажется, он нас заметил. Напомню, что Громову не успели сказать, что наш канал получил права передавать прямую трансляцию из его гостиной в обмен на частичную компенсацию расходов по передаче Максиму в собственность Рободома. Как вы знаете, «наградная статья» проделала заметную дыру в бюджете хайтек-пространства. Медиа пытаются внести посильный вклад в ее латание. Так вот, Максим, похоже, только что узнал, что из его гостиной ведется прямая трансляция. Сказать этого ему не смогли, потому что он крепко спал, а до этого, еще раньше, летал на квадролете Бюро в Элладу выбирать себе дом. Что ж, Рободом Аткинса — это очень амбициозный выбор. Теперь мы знаем, что личностно Громов намерен позиционировать себя как равного Роберту Аткинсу. Это очень смелое решение, на мой взгляд. Очень агрессивное, я бы сказал. Молодость, мощь, напор…
В это мгновение Макс действительно испугался, что сошел с ума и все происходящее ему только кажется. Громов вылез из-за стола и прошел по гостиной. Это тут же показали на экране. Причем сначала с одной точки, потом с другой. Макс огляделся, пытаясь найти эти камеры.
Одна была закреплена под потолком, другая возле окна. Громов подошел к ней и резким движением отлепил от стены. Силиконовая подушка щелкнула. Камера осталась в руке Макса. Он развинтил ее и вынул элемент питания.
— Что он делает?! — завопил от ужаса диктор. — Это нарушение условий контракта с хайтек-правительством! Мы и так ограничили зону наблюдения из уважения к подвигу Громова! Кто-нибудь — скажите ему! Громов! Не трогайте камеры! Миллиарды людей хотят знать, что вы там делаете! Гостиная — это же не ванная и не спальня! Это в рамках медиаэтики!! Хотя даже великие медиазвезды, такие как Анжела Брайт, позволяют своим поклонникам смотреть на них в ванной! Люди имеют право знать!..
Но Макс продолжал сосредоточенно разбирать камеры, время от времени глядя на экран, чтобы понять, с каких точек его все еще снимают. Таким образом ему удалось найти все камеры, целых пятнадцать штук. Зрители могли видеть, как Макс потянулся за последней из них, снял, и по экрану медиамонитора побежала серо-белая рябь. Камер больше не осталось. Кучка разобранных устройств лежала на столе рядом с тарелкой Макса.
Громов взял ближайшую из коробок подходящего размера, открыл ее — внутри оказался шлем для вождения мотокарта. Вынул подарок, прочитал открытку, сказал вслух ее отправителю: «Спасибо», и начал горстями перекладывать в пустую коробку остатки камер, туда же смел питательные элементы от них. Встал, подошел к двери, открыл ее и выставил коробку в коридор. Охранники, дежурившие по обе стороны от двери, отдали Максу честь.
— Спасибо, — сказал он. — И не пускайте сюда больше никого из медиа, хорошо?
Один из охранников повернулся к Максу и, не глядя на него, четко оттарабанил:
— Простите, сэр! Но мы подчиняемся только приказам шефа Буллигана! Таковы правила!
Громов махнул рукой:
— Хорошо, я понял.
— Простите, сэр! — снова гаркнул охранник и добавил едва слышно: — Нам пришлось пустить медиа, пока вас не было.
— Понятно, — вздохнул Макс.
— Я думаю, они вернутся, — заметил второй охранник, тоже не поворачиваясь к Максу, продолжая стоять навытяжку и таращась прямо перед собой.
Первый вернулся в исходную позицию и едва слышно прошептал:
— Спасибо вам, сэр, что спасли нам жизнь!
— Пожалуйста, — вежливо ответил Громов.
Вернувшись в номер, он посмотрел на стол, оглянулся вокруг, затем взял свою тарелку, сложил в нее еду и ушел в спальню.
Сев на подоконник, Макс посмотрел вниз.
Со сто пятидесятого этажа Nobless Tower открывался умопомрачительный вид. Ночью Токийский хайтек-мегаполис переливался сотнями оттенков самых разных сигнальных огней. Яркие розовые ленты по краям автобанов, зеленые огоньки посадочных площадок, голубые маяки полицейских машин и дельтапланов, мелкие желтые звездочки на куполах патрульных дирижаблей и воздушных шаров, медленно плывущих над городом. Темно-красные огни скоростных поездов мелькали так быстро, что были едва заметны для глаза. Оранжевое обрамление высотных зданий. Мертвенный серо-зеленый тусклый свет окон. Белые лучи мощных прожекторов вдалеке, над военным штабом «Микадо».
Световую рекламу перестали использовать уже давно. Это считалось бессмысленным расходом электричества. Ее заменили щиты с рисунками, которые делали флуоресцентной краской. Даже при малом количестве света картинки сияли в темноте. Иногда получалось жутковато. В темноте светились глаза или какая-нибудь надпись.
Миллиарды огней, миллионы зданий… Искусственная среда обитания человека, сложившаяся всего за пару сотен лет, поражала. Странно, но Макс любил ее гораздо больше, чем леса и болота тех мест, где он родился. Дикая природа всегда представлялась ему чем-то враждебным, постоянным источником опасности. Морозы, дожди, дикие животные, ядовитые насекомые и змеи! Макс никогда не понимал высоких бессмысленных слов о «природной мудрости». Все, что он видел в детстве, — это бесконечный и бессмысленный процесс пожирания одних существ другими только ради того, чтобы промучиться еще один день под палящим солнцем или в жуткий мороз, или без питьевой воды, или задыхаясь от туч мелких кровососов, роящихся над болотами. Сколько Макс себя помнил — он боялся леса, переменчивой погоды, раскатов грома, волчьих стай, громадных ос и слепней… Гибель живого вокруг, растерзанные волками зайцы, замученные насекомыми детеныши никогда не вызывали у него жалости или сострадания. Это было чем-то обычным. Тем, что само собой разумеется. Все слабое и больное должно погибнуть, превратиться в корм или питательную среду для тех, в ком больше жизненной силы. Таков закон дикой природы. И этот закон был для Макса абсолютно справедлив, потому что он никогда не знал другого! По этой же причине он не понимал Дэз. Почему она не хочет жить в хайтек-пространстве? За что она борется? В чем смысл того, что она делает? Зачем?
На все эти вопросы у Макса не было ответов. События последних двух недель сделали с его внутренним миром примерно то же самое, что делает блендер с овощами. Все представления Громова о жизни были раскрошены на мелкие кусочки и перемешаны в кашу.
Громов отставил тарелку и прижался лбом к холодному органопластику, поджал колени и обхватил их руками. Стало холодно. Щемящее чувство тоски давило изнутри. Макс сделал глубокий вдох, чтобы не заплакать. Перед глазами ясно встала картинка из «Никсон Холла». Дэз режет сетку вокруг арены и кричит, чтобы Макс бежал к ним. Потом они с Дженни вдвоем удерживают охрану Никсона, пока Громов вытаскивает с арены маленького мальчика. Макс закрыл глаза. Он даже имени этого паренька не запомнил!