Куртц Кэтрин. Ложа Рыси (Адепт - 2)

   - Да будет это кольцо знаком, что твой дар отдан служению Повелителю Воинств, - прозвучал в уме могучий голос. - Пусть все труды твоих рук и души славят Имя, что превыше всех имен.
   С этими словами Архангел отступил, протянув руку, чтобы снова принять меч. Воздев огненный клинок, он легко коснулся каждого плеча Перегрина, а потом головы. Каждое прикосновение горящего клинка усиливало ощущение неукротимой силы, текущей по венам Перегрина.
   Последнее прикосновение словно столкнуло его за край, и он потерял сознание.
   Глава 34
   Когда Перегрин пришел в себя, он лежал на полу в комнате Джиллиан. Рядом стоял на коленях Адам, встревоженно проверяя пульс. Маклеод тоже стоял на коленях, заботливо вглядываясь в его лицо. Увидев, что молодой человек открыл глаза, он радостно вскрикнул.
   - Все в порядке, он приходит в себя, - объявил он Хьюстонам и Филиппе, стоящим поодаль.
   Вспомнив Архангела с огненным мечом, Перегрин моргнул, не в силах вспомнить, когда он в последний раз чувствовал себя настолько истощенным и, однако же, настолько умиротворенным.
   - Хорошо, - пробормотал Адам. - Тогда давайте-ка встанем. Ноэль, дайте мне руку.
   С помощью двух наставников Перегрин сумел встать. Он украдкой посмотрел на кольцо на пальце, когда они вели его к ближайшему креслу. Ему казалось, что кольцо сияет новым блеском, отражая его радость, но это свойство скорее ощущалось, чем виделось: невысказанный залог того, что только что пережитое было реально на уровне, превосходящем все его прошлое понимание. Когда он сжал кулак и поднес камень кольца к губам в благоговейном благодарении, он понял, что и Адам, и Маклеод обратили взоры на Кристофера, который стоял у постели Джиллиан, сжав руки. Он встал и тоже посмотрел на священника.
   - Господи, - сказал священник, поднимая руки в благословении, - ныне отпускаешь Ты слуг Твоих в мире, согласно Слову Твоему. И да будут слова наших уст и мысли наших сердец всегда приятны в глазах Твоих.
   - Аминь, - отозвался вместе со всеми Перегрин.
   - Нынче ночью работа этой Ложи завершена, - продолжал Кристофер. Отправимся же радостно в путь, дабы творить волю Того, Кто послал нас.
   - Аминь, да будет так, - откликнулись остальные. Это, понял Перегрин, было формальным завершением их работы, ибо с этими словами атмосфера изменилась, и люди начали приводить комнату в нормальное состояние и готовиться уходить. Неожиданно для себя Перегрин подошел к Кристоферу и робко потянул его за рукав.
   - Отец Кристофер, можно вас на минутку? - тихо спросил он, хотя и не уклоняясь от взгляда священника. - Я... не знаю, как попросить вас о том, что хочу попросить, но... пожалуйста, благословите меня перед тем, как уйдете.
   Кристофер мягко улыбнулся, оставив обычное подшучивание.
   - Вы точно знали, как попросить, - тихо сказал он, - и я благословляю вас от всего сердца. Только помните, что из моих рук вы получаете дар и благословение не мои, а Света, которому мы служим.
   Когда Кристофер поднял руки, Перегрин опустился на колени, склонив голову и сложив руки. Когда священник коснулся его головы, это было земным отражением благословения, которое он получил из рук Того, Другого, и почувствовал, как глаза его затуманивают слезы радости и благодарности, когда Кристофер произносил слова благословения.
   - Да будет благословение Всемогущего Бога на твоей голове и в твоем сердце; и да пребудет с тобой отныне и навеки. - Левая рука Кристофера опустилась на плечо Перегрина, а правая начертила крест у него над головой. - Во Имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.
   - Аминь, - прошептал Перегрин и, поднимаясь на ноги, даже не потрудился вытереть слезы, текущие из глаз.
   После чая и бутербродов в библиотеке, чтобы закончить заземление после Работы, члены Ложи, не живущие в Стратмурне, тепло простились с Адамом и Филиппой - кроме Перегрина, который принял предложение Филиппы провести остаток ночи в своей прежней гостевой комнате. Когда он, с сияющими глазами, простился с ними на лестничной площадке и ушел, чтобы наконец отдохнуть, Адам наклонился и импульсивно поцеловал мать в щеку.
   - Ночь была просто замечательная, правда? - заметил он с усталой улыбкой. - Теперь я имею хоть слабое представление о том, что ты испытывала столько лет назад, когда поручилась за меня. Я хоть сообразил тогда поблагодарить тебя?
   - Ты сам стал моей наградой, - гордо сказала она. - Только об одном просила я в молитвах: быть для тебя таким учителем, какой тебе нужен, чтобы полностью раскрыть твой потенциал. Но, помнится, в ту давнюю ночь ты поблагодарил меня. А теперь моя очередь благодарить тебя.
   Улыбаясь, он крепко обнял ее и поцеловал в макушку.
   - Мы хорошо поработали сегодня, правда? - прошептал он.
   - Действительно, хорошо, - согласилась она с многозначительным взглядом. - И на этой ноте предлагаю нам обоим удалиться, чтобы все обдумать. Я останусь на ночь в комнате Джиллиан. Девочка, вероятно, проснется на рассвете, и кто знает, как мне объяснить все Айрис.
   Предсказание Филиппы сбылось. Счастье Айрис Толбэт было безгранично, когда, проснувшись на следующее утро, она узнала, что дочь ночью пришла в себя. Она бросилась в комнату Джиллиан. Та только что проснулась; она выглядела прискорбно хрупкой, но в голубых глазах, которые так долго были пусты и широко открыты, снова светился ум. Филиппа уже убирала трубки, несколько недель поддерживавшие жизнь Джиллиан. Оставив мать и дочь праздновать воссоединение со смехом сквозь слезы и объятиями, она спустилась вниз, чтобы выпить так необходимую чашку чая в компании сына.
   - Джиллиан проснулась, Айрис тоже, - прозаически сообщила она. - Я сказала Хэмфри дать им полчаса, а потом подняться и узнать, не хотят ли они позавтракать. К тому времени они как раз будут готовы.
   Адам криво усмехнулся.
   - По крайней мере одно сражение выиграно, - заметил он. - Но сама война по-прежнему висит на волоске.
   - Я не забыла об этом, - сказала Филиппа. - И подозреваю, что ты уже обдумываешь наш следующий гамбит.
   Она опустилась в соседнее кресло; ее красивое лицо было задумчиво.
   - С самого моего приезда я чувствовала в воздухе что-то... намек на что-то темное и опасное, что-то вроде бы знакомое, но никак не могла понять, что именно. Мы уже согласились, что это не просто Ложа Рыси.
   Адам оценивающе посмотрел на мать.
   - Продолжай.
   - Я думала о словах Майкла Скотта о том, что Гитлер был Повелителем Теней и что у него была книга заклинаний, - продолжала она. - Это абсолютно верно. Несомненно, Гитлер был черным магом первого ранга, и в его распоряжении было достаточно сил, чтобы осуществить самые варварские и самые бесчеловечные стремления. Но его в конечном счете остановил Гесс. Гесс тоже любительски занимался Черным Искусством, но даже он через некоторое время не уже мог выносить то, что творил Гитлер. Вот почему он совершил тот тайный перелет в Шотландию в 1941 году.
   Видя, что Адам сбит с толку, она продолжала:
   - Я никогда не рассказывала тебе об этом?
   - Нет.
   - Господи! Ну, теперь это старая история, но мой дядя, Эрик Роде, несколько раз допрашивал Гесса после ареста. Тогда я об этом не знала, потому что как раз проходила интернатуру, но через много лет видела некоторые психиатрические расшифровки. Во всяком случае, сначала он был убежден, что Гесс - настоящий псих, но кузен Дуги Гамильтона всегда утверждал, что на самом деле Гесс полетел в Шотландию не для того, чтобы Дуги устроил ему встречу с королем, а чтобы увезти из Германии книгу заклинаний Гитлера: какой-то манускрипт, украденный из монастыря где-то на севере Европы, но, предположительно, имевший кельтское происхождение... друидическое или, может быть, пиктское.
   Адам напрягся, но она, казалось, не заметила.
   - Во всяком случае, в эзотерических кругах прошел слух, будто манускрипт находится в Шотландии, - продолжала она. - Об этом пронюхал Дэвид Тюдор-Джонс - несомненно, отец нашего нынешнего противника - и попытался выкупить его. Но более разумные души решили, что было бы безопаснее отправить манускрипт в Америку, где Гитлер, вероятно, уже никогда не доберется до него. Предполагалось, что герцог Кентский довезет его с дипломатической почтой до Исландии: он понятия не имел, что везет, и все считали, что с членом королевской семьи бумаги будут в безопасности, - но Тюдор-Джонс подложил в самолет бомбу. Бедный Джорджи врезался в горы где-то в Кейтнесс-Морвен... по-моему, в августе 1942-го. Во всяком случае, манускрипт погиб вместе с самым очаровательным из герцогов королевской крови.
   Она задумчиво посмотрела на Адама. Тот связывал ее рассказ с различными логическими нитями, ведущими к их теперешней ситуации.
   - Филиппа, мне кажется, манускрипт не погиб. - Его голос был тверд как сталь. - Вероятно, Тюдор-Джонс взорвал самолет герцога, только сначала забрал манускрипт. Думаю, теперь он у Фрэнсиса Ребурна... или Фрэнсиса Тюдор-Джонса, как его следовало бы называть. Или... нет, манускрипт не мог быть у них все это время, иначе они воспользовались бы им раньше. В распоряжении Ложи Рыси никогда прежде не было такой силы. Значит, до недавнего времени он должен был быть у кого-то другого, тесно связанного с историей военного времени. У кого-то...
   Он осекся на полуслове, потому что в голову пришла еще более дерзкая мысль.
   - Господи Боже, а если это сам Гесс?
   Филиппа недоверчиво уставилась на сына.
   - Не болтай глупостей, дорогой. Гесс умер. Умер года три-четыре назад.
   - Умер?
   - Ну конечно.
   - Нет, в тюрьме Шпандау умер человек, которого считали Рудольфом Гессом, но британский военный врач, осматривавший его в конце 70-х, утверждал, основываясь на отсутствии шрамов от ран, которые, как известно, тот получил на Первой мировой войне, что человек в Шпандау не мог быть Гессом. Помнится, два отдельных вскрытия также не сумели найти шрамов, которые должны были быть у человека, получившего такие раны, какие получил Гесс. А не так давно даже сын Гесса, Вольф Рюдигер Гесс, пытался возбудить иск против Союзников, державших его отца в тюрьме, утверждая, что тело, возвращенное семье в 1987, не было телом его отца.
   Глубокие морщины пересекли высокий лоб Филиппы.
   - Кажется, что-то такое вспоминаю... Фамилия врача, по-моему, была Томас. Хью Томас, еще один валлиец. И, по-моему, Дэвид Ирвинг вскоре после смерти Гесса писал о его передвижениях между временем аварии и концом войны?
   Адам кивнул.
   - После ареста Гесс довольно долго находился в Уэльсе, пока пытались решить, что с ним делать. Может показаться невероятным, но ему позволяли гулять в одиночестве... По-видимому, именно тогда у него произошла радикальная смена личности, хотя мне не кажется, что изменилась именно личность Гесса. Изменился человек. Хью Томас теоретически допускал существование двойника.
   - Что, если Тюдор-Джонс устроил подмену, - продолжал он увлеченно, - а потом тайно перевез настоящего Гесса вместе с манускриптом в Шотландию? Что, если именно он затаился в логовище в Кэйрнгормских горах? Это, несомненно, объяснило бы впечатление, что вовлечено что-то, кроме Рыси... что-то невероятно могущественное.
   Филиппа глубоко вздохнула.
   - В твоих словах есть какой-то безумный смысл. Однако... - Она прикусила губу. - Конечно, Гесса все равно нет в живых. Да ведь ему было бы... Господи, почти сто лет!
   - Случается, люди столько живут, - нетерпеливо сказал Адам. - Даже если я ошибаюсь и за всем этим стоит не Гесс, все равно доказано участие сына Тюдор-Джонса. Фрэнсис Ребурн замешан в этом по уши. А если его отец действительно украл манускрипт и если он сейчас в руках кого-то, кто знает, как им пользоваться...
   Мать и сын с ужасом переглянулись.
   - Книга заклинаний Гитлера, - тихо сказала Филиппа. - Господи Боже, какую силу это дало им?
   - Ну, самое малое, силу вызывать молнии, - ответил Адам. - Однако они фокусируют эту силу, человеческими жертвоприношениями прибавляя аспект, которому будет очень трудно противостоять. Что там Скотт сказал о Гитлере? "Если бы он преуспел в своих намерениях, то призвал бы всю ярость темных стихий".
   Филиппа фыркнула.
   - Похоже, наши противники уже делают это, пусть и относительно умеренным образом по сравнению с Гитлером. Но они, несомненно, становятся сильнее. И человеческие жертвы увеличиваются с каждой новой атакой. Почему? Чего они надеются добиться, кроме простого хаоса? Хотя и этого достаточно.
   Дальнейшие размышления в то утро не предложили новых ответов, а деятельная подготовка к Рождеству оставляла мало времени и сил на поиски новых следов. За следующие несколько дней Адам сумел передать их подозрения прочим членам Охотничьей Ложи, но идея с Гитлером была для большинства из них новым ракурсом и требовала резкого сдвига мысленных шестеренок. Для тех троих, кто сами прикоснулись к краю этой нависшей силы, перспектива принять это без какой-либо новой информации была неприятна до почти парализующего отвращения. Под предлогом необходимости оправиться от автокатастрофы Адам смог выкроить по нескольку часов каждый день на копание в обширных ресурсах своей библиотеки, но не уяснил ничего примечательного. Они, казалось, зашли в тупик, вынужденные ждать, пока враг не нанесет новый удар... и даже тогда не было уверенности, что станет понятно, как справиться с проблемой.
   Тем временем надо было иметь дело с практическими сторонами повседневной жизни и неожиданными трудностями, связанными с пребыванием в доме все более и более подвижного и шумного подростка. После затяжного старта в субботу, когда она потихоньку начала снова есть нормальную пищу и восстанавливать физические силы, маленькая Джиллиан выздоравливала с почти волшебной быстротой, расцветая на глазах. К воскресенью она уже достаточно окрепла, чтобы спуститься вниз на поздний завтрак, а вечером из Лондона прилетел ее отец, которому накануне позвонила счастливая Айрис.
   Адам пригласил семью Толбэтов провести в Стратмурне традиционное Шотландское Рождество, ибо, хотя Джиллиан выздоравливала с поразительной быстротой, Филиппа сообщила родителям, что прогноз для их дочери будет гораздо более обнадеживающим, если до отъезда домой новые психологические оценки подтвердят, что опасность миновала. Неофициально ей и Адаму не хотелось выпускать Джиллиан из-под своей защиты, пока она не станет менее уязвимой, и предпринять действенные меры по усилению ее защиты под видом текущей терапии. А пока просто знать, что она в безопасности под их кровом уже было облегчением перед лицом их нынешних проблем.
   Они провели утро понедельника, устанавливая елку в салоне. В тот день после ленча и короткого сна их быстро выздоравливающая пациентка объявила, что в сочельник желает быть представлена лошадям Адама. Когда Филиппа не стала возражать, сражение было проиграно. Джиллиан даже уговорила мать позволить ей надеть уличную одежду вместо халатика поверх ночной рубашки, поскольку желала осмотреть конюшню Адама, как пристало настоящей леди. Филиппа объявила, что намерена удалиться в свою комнату и наконец поспать.
   Отец Джиллиан вооружился камерой. Под взглядами любящих родителей Адам посадил девочку на послушного Халида и несколько раз провел по двору, потом вскочил на коня позади нее и шагом вывел большого серого мерина из конюшни во двор дома, где по промерзшему газону по крайней мере можно было проехаться легкой рысцой. Перегрин пришел после ленча из своей сторожки и вместе с Толбэтами вышел на парадную лестницу. У него был с собой этюдник, и теперь карандаш летал по бумаге. Адам пустил коня легким галопом по заросшей травой обочине подъездной дорожки. Джиллиан была в полном восторге.
   Они проехали около сотни ярдов и поворачивали назад (Джиллиан буквально задыхалась от возбуждения), когда на дорожку осторожно въехал желтый спортивный "морган" с черными крыльями. Улыбаясь, Адам придержал коня и шагом подъехал к левому борту. Ксимена узнала его и остановилась. Она опустила стекло, и он поднес правую руку к козырьку картуза.
   - Добрый день, доктор Локхарт, - сказал он. Она подняла брови с насмешливым неодобрением.
   - Предполагается, что вы выздоравливаете.
   - О, я выздоравливаю, - ответил Адам. - Мы оба выздоравливаем. Это мой большой друг, мисс Джиллиан Толбэт, которая и потребовала, чтобы ее сегодня взяли на прогулку.
   - Понимаю, - ответила Ксимена. - Как поживаешь, Джиллиан?
   Джиллиан вспыхнула и ткнулась носом в куртку Адама.
   - Боюсь, она немного застенчива. Поезжайте к дому, там и встретимся.
   Снисходительно улыбнувшись, Ксимена включила передачу и поехала дальше. Адам пустил Халида шагом. Убедившись, что ее не услышат, Джиллиан серьезно посмотрела на Адама.
   - Доктор Синклер, это ваша девушка?
   - Вообще-то нет еще, - ответил Адам. - Но вполне возможно. Мы познакомились всего пару недель назад. Она врач. На самом деле это она штопала мне голову.
   - Х-м-м-м. Хорошенькая, - признала Джиллиан. - Тогда нам лучше ехать быстро. Мама говорит, что джентльмену не следует заставлять леди ждать.
   - Не следует, - согласился Адам, тихо рассмеявшись, когда собирал поводья. - Кроме того, тебе самой хотелось бы проехаться быстрее, верно? Ну, ладно, девочка моя. Держись.
   Но, несмотря на легкий галоп, когда они выехали на лужайку, Ксимена уже выходила из машины. Когда Адам соскочил на землю, оставив Джиллиан в седле, Перегрин подошел забрать Халида.
   - Ваша хорошенькая женщина-врач? - пробормотал он.
   - Она. Наверное, приехала снять швы, - тихо ответил Адам. - Вы не против отвести Джиллиан и Халида во двор?
   - Ничуть, - ухмыльнулся Перегрин. - Как, Джиллиан поможешь поставить этого большого серого зверя обратно в стойло? А мама и папа смогут сфотографировать тебя на нем.
   - О, это было бы так мило, мистер Ловэт. - Айрис Толбэт подошла и погладила Халида по шее, пока Джордж навел камеру и сфотографировал их. Джиллиан, ты не забыла поблагодарить доктора Синклера?
   Когда они ушли, Адам снял картуз и, сунув его под мышку, рассеянно пригладил волосы, удостоверившись, что пластырь, прикрывающий швы, все еще на месте, потом подошел к Ксимене.
   - Одна из моих пациенток, - объяснил он, указав подбородком в сторону конюшни, пока гостья закрывала дверь машины. - На прошлой неделе она была скорее пациенткой моей матери... очень удобно иметь дублера под рукой. Ваша ситуация с персоналом разрешилась или вам снова придется убегать?
   Устало вздохнув, Ксимена прошла с ним в дом. Волосы были распущены по плечам, но под элегантным черным пальто у нее были хирургическое облачение и белый халат.
   - Боюсь, придется убегать. Меньше чем через два часа надо быть на дежурстве.
   - Значит, у вас по-прежнему некомплект? - спросил он, проводя девушку в библиотеку.
   - Боюсь, что да. - Она позволила ему помочь снять пальто. - Мне бы очень хотелось знать, что случилось с доктором Вемиссом. Ужасно дурно с его стороны сбежать прямо на праздники и заставить всех так пахать. Хотя в четверг у нас появится временный сотрудник... если я доживу до этого.
   Когда она вытащила из кармана халата зеленый хирургический пакет, явно намереваясь заняться делом, Адам улыбнулся и подошел к телефону на письменном столе.
   - Позвольте мне по крайней мере заказать чай. Похоже, он вам пригодится.
   - Прекрасно. Попросите слугу просто подать кружку чая с молоком и двумя кусочками сахара, - сказала Ксимена. - Я люблю серебро, но сегодня просто не могу тратить время.
   Адам позвонил Хэмфри, одновременно снимая пластырь, потом подошел и сел там, куда она направила свет торшера, стоящего в конце дивана.
   - Я сожалею, что вытащил вас сюда, - сказал он, помогая ей придерживать хирургический пакет. - Вам следовало бы позвонить мне. Филиппа сняла бы швы... да я и сам мог бы.
   Взяв ножницы и пинцет, Ксимена усмехнулась.
   - Шутите? И не увидеть экстравагантного сэра Адама Синклера в обтягивающих рейтузах для верховой езды?.. Поверните голову к свету, чтобы мне не толкать вас.
   Сдерживая улыбку, Адам повиновался, наблюдая, как на зеленом полотенце у него в руках растет кучка черных шелковых узелков, похожих на волосатых пауков. Ксимена наклонила его голову вперед и продолжала работать, прислонив ее к своему боку и зажав между запястьями. Она молчала, он тоже, но тишина казалась ему скорее успокаивающей, чем неловкой, а ее прикосновения действовали расслабляюще.
   - Ну, вот и все, - сказала она, отбрасывая его волосы, чтобы осмотреть внимательнее. - Все очень хорошо зажило. Через несколько месяцев вы и не вспомните, что ударились.
   Он как раз пытался решить, не обнять ли ее за талию, когда сдержанный стук в дверь объявил о неизбежном приходе Хэмфри. Вздохнув, Адам отстранился и поднял полотенце, чтобы она положила туда ножницы и пинцет. Ксимена молча свернула полотенце с инструментами и убрала в карман, а потом просто устало села напротив него, когда Хэмфри поставил перед ними по кружке чаю и молча удалился.
   Отсалютовав ей кружкой, Адам уселся на диван. Она выглядела более изнуренной, чем в прошлую их встречу, но, казалось, немного ожила, глотнув горячего чаю.
   - Ах, как хорошо, - пробормотала она, благодарно откидываясь в кресле и опуская голову на спинку. - Если не считать дорогу сюда, я, по-моему, присела в первый раз за день... а день начался в шесть.
   Улыбаясь, он прекрасно отполированным ботинком подтолкнул поближе скамеечку для ног. У нее на ногах были практичные белые туфли, какие носят медсестры, предназначенные обеспечить удобную опору. На большинстве женщин, подумал Адам, они обычно выглядят неуклюже, но на Ксимене казались модными и созвучными профессии.
   - Тогда вытяните на несколько минут ноги и расслабьтесь, - тихо сказал он. - Видит Бог, вы заслужили это.
   - Да уж, - сказала она, подтаскивая скамеечку ближе и водружая на нее ноги. - М-м-м-м, чудесно. Вы ведь, наверное, не используете в практике гипноз?
   - Вообще-то использую. Почему вы спрашиваете?
   - Правда? - Ксимена поглядела на него с новым интересом, делая еще один глоток чаю. - А правда, будто десять - пятнадцать минут под гипнозом - все равно что несколько часов нормального сна?
   - В зависимости от объекта.
   - Я была бы хорошим объектом?
   - Не знаю. Хотите попробовать? Она нетерпеливо посмотрела на часы и с сожалением покачала головой.
   - Черт! Мне бы очень хотелось, но надо возвращаться. - Девушка выпрямилась в кресле и сделала большой глоток чаю, поморщившись из-за кипятка.
   - Боже, как я буду рада, когда вся эта история с персоналом уладится! Хотя в четверг я уйду, невзирая на то, выйдет кто-то или нет. Наверное, просплю весь день. - Она посмотрела на него, склонив голову набок. - Вы не хотели бы рассчитаться за тот обед в четверг вечером, а?
   Приятное предчувствие немедленно сменилось досадой, когда он понял, что в четверг будет Канун дня святого Иоанна.
   - Очень жаль, - честно сказал он. - Мне ничего не хотелось бы больше, но в этот вечер мне надо быть в Мелроузском аббатстве... это называется Шествие Масонов. Я не Вольный Каменщик, но моего большого друга, который был масоном очень высокого ранга, убили месяц назад. Собратья по Ложе и прочие друзья собираются присутствовать там в память о нем. Шествие проводится в этот день уже больше ста лет, - может быть, почти двести, - и, думаю, Рэндалл присутствовал последние пятьдесят. Это очень много значило для него.
   - Рэндалл? - сказала она. - Это не Рэндалл Стюарт, тот масон, которого убили во время какого-то ритуала к северу отсюда?
   Адам на миг напрягся, когда в голове пронеслась мысль, прежде всегда отбрасываемая, что она вполне могла бы участвовать во всем этом. В конце концов Вемисс явно участвовал, а они оба работали в одной больнице. Но потом напомнил себе, что она вполне могла узнать имя из газет или телепередач.
   - Да, вы, наверное, читали об этом или видели по телевизору, - сказал он немного осторожно. - Учитывая обстоятельства, вы можете понять, почему я обязан пойти.
   - Боже мой, конечно, - пробормотала она, вздрогнув. - Адам, мне очень жаль. Я имею в виду... когда такое случается со знакомым... Вы ведь и нашли его, да? Теперь я понимаю, почему ваше имя показалось знакомым, когда мы впервые встретились в травматологии: я видела его в газетах.
   - Да, я... иногда работаю полицейским консультантом, - признался он, уставившись на зажатую в руках кружку.
   На мгновение повисло молчание, напряженное, но все еще дружеское, а потом она выпрямилась в кресле и поставила ноги на пол.
   - Адам, если это неудобно, просто так и скажите, но, если это не очень помешает, для меня было бы большой честью, если бы вы позволили мне в четверг вечером поехать с вами.
   Адам резко поднял голову.
   - Почему вам этого захотелось?
   Она обхватила кружку пальцами, уставившись в пол и, похоже, чувствуя себя немного неуютно.
   - Я могла бы сказать что-нибудь бойкое насчет приятной компании, и это, конечно, было бы правдой, потому что я нахожу вас невероятно привлекательным. Но помимо этого... ну, там, в Штатах, мой отец и дед, и оба брата масоны. На самом деле, когда вся эта история появилась в газетах, я вырезала статьи и послала их папе. Я помню книги Рэндалла Стюарта у нас в библиотеке, когда была подростком, и я знаю, что значит Братство для моей семьи. - Она вздохнула и покачала головой. - В любом случае, если шотландские братья-масоны решили так почтить его... ну, я была бы горда быть маленькой частью этого, просто свидетелем. Я знаю, что, не будучи масоном, не могу участвовать в Шествии.
   Адам медленно позволил себе улыбнуться; все сомнения на ее счет растаяли.
   - Это касается нас обоих, - тихо сказал он. - Но если вы действительно хотите поехать и храбро перенести, несомненно, холодный и тоскливый вечер а это только поездка туда и обратно! - то я был бы весьма благодарен за компанию. - Он криво усмехнулся. - На самом деле там в гостинице на городской площади вполне приличный ресторан. Если хотите, потом мы можем пообедать там... и вы все равно можете потом выбрать место встречи для более веселого обеда в честь вашего имени.