Куртц Кэтрин. Ложа Рыси (Адепт - 2)

   - Что Наверху, то и Внизу. Что Вовне, то и Внутри...
   Шар принял и усилил яркий свет камина. Сверкающие пылинки взяли у пламени жар и цвет. Адам вглядывался в глубины стекла... и вот спираль заколебалась перед его мысленным взором, сделав обычное физическое зрение ненужным. В глубине его существа внезапно зазвучали голоса, похожие на далекий звон разбившегося стекла, и неожиданно Адам оказался вне своего тела, в прозрачной ночи Внутренних Миров, глядя сверху на спиральную звездную туманность. Только здесь звезды не были неподвижны, а двигались в мерцающем круговороте космического танца. Адам дал увлечь себя в гущу этого танца, балансируя на сверкающей серебряной нити - нити собственной жизни, искрящейся, словно паутинка. Как смытый за борт моряк ощупью поднимается по якорной веревке, так и он следовал за тонкой серебряной линией вниз, погружаясь в сердце звездной спирали.
   При переходе во Внутренние Миры леденящее чувство потери ориентации охватило его сильнее обычного. Восстановив равновесие, Адам понял, что стоит в начале сияющей тропы перед дверями немыслимой высоты, поддерживаемыми колоннами из огня и туч, света и тьмы. Его астральная форма казалась облаченной в ниспадающее белое одеяние, а ноги оставались босыми из почтения к святости земли, на которой он стоял. Глубоко вздохнув, Адам поднял взгляд, ибо при этом зрелище сердце его почти всегда замирало. В прошлом он много раз отваживался на путешествия сюда, но чувство благоговейного страха было неизменно свежим и новым.
   Благочестиво сложив руки на груди, Адам приблизился к порогу и произнес Слово Верховного Адепта. Едва оно прозвучало, огромные двери медленно отворились. За ними простиралась громада Залов Хроник Акаши, непреходящие анналы всего мироздания - прошлого, настоящего и грядущего. Залы были бесконечны, как сознание Абсолюта, и лишь немногие из них были доступны тем, кто еще привязан к смертной плоти. Если будет дозволено, Адам найдет зал, содержащий хроники души, которую он знал как Рэндалла Стюарта.
   Рэндалл Стюарт. Само имя, став для Адама путеводной звездой и стрелкой компаса, безошибочно вело его по изогнутым пространствам светящегося лабиринта. Залитые жемчужным светом коридоры снова и снова разветвлялись, в то же время оставаясь неизменными. Полная тишина царила повсюду неподвижная, но не статичная, - однако, скользя по изогнутым спиралью коридорам, Адам сознавал усиливающийся динамизм, пронизывающий самый воздух.
   Впереди показалась арка. По магнетическому давлению на чувства Адам понял, что приближается к месту, которое ищет. Несмотря на эту уверенность, или благодаря ей он двинулся вперед с продуманной осторожностью, словно готовясь вступить в святилище, ибо это и было святилище - хранилище нетленных записей, где все жизни души Рэндалла Стюарта были объединены, как главы книги. Поскольку Адам представлял себе Хроники в таких образах, то и записи жизней Рэндалла, когда он переступил порог, появились перед его внутренним взором именно в такой форме. Толстый том покоился на рельефном аналое из белого мрамора, переплет его был усеян драгоценными камнями и финифтью, что свидетельствовало о богатстве содержания.
   Когда Адам благоговейно приблизился к аналою, в неподвижном, торжественном воздухе комнаты пронесся порыв свежего ветра. Невидимые руки подняли обложку. Одновременно комнату наполнило ощущение присутствия Рэндалла. Адам стоял, складывая в уме все вопросы, которые собирался задать. Словно в ответ, страницы Книги начали переворачиваться, быстро пролистывая жизни ушедших веков, пока не открылись на отчете о последних днях Рэндалла Стюарта. Это была не вереница слов, а череда ярких образов.
   Замешательство... слабость... захлестывающая волна страха. Темный сон... белый снег... Осознание... задыхающийся ужас... слепящая боль... мучительный удар сверкающего клинка... темно-красная река крови...
   Внезапно из неразберихи ощущений и эмоций возник новый образ, смутный, но различимый. Размытое изображение напоминало какое-то древнее шейное украшение из черного металла. Торк? Да, несомненно! Адам прикинул, что шириной он был, пожалуй, с пядь и при этом покрыт более бледным сложным узором, который Синклер не мог полностью разобрать. Вид торка говорил о его кельтском или пиктском происхождении. И Адам, и то, что было прежде Рэндаллом, бесспорно, опознали в торке вместилище Силы. Фигуры на узоре, сплетающиеся на черной поверхности, казалось, двигались и менялись, словно жили собственной темной, стихийной жизнью. Кровь Рэндалла Стюарта активизировала скрытые силы торка. Оживший торк был готов к использованию.
   Душа, которую Адам знал, как Рэндалла, не могла назвать хозяина торка или кого-то из убийц. Не представляла она, и почему ее носитель был избран для жертвоприношения.
   На этот счет Хроники оставались немы. Сместив фокус запроса, Адам спросил о личности того, кто пригласил Рэндалла в Стерлинг. Миранда считала, что отец знал этого человека. На странице начали проступать буквы, однако внезапно, прежде чем написанное стало возможно разобрать, ее закрыла волна тени. Словно пролитые чернила, она залила надпись, и Адам ничего не смог прочесть. Источник тьмы, как он понял, был не в Хрониках, ибо они неподвластны осквернению, а в памяти самого Рэндалла. Эффект тени служил еще одним свидетельством вмешательства черного адепта, обладающего немалой силой. Кто-то явно не хотел, чтобы его имя стало известно.
   Вместе с доказательствами, собранными Перегрином на месте убийства, все говорило о том, что если черный адепт и таинственный собеседник Рэндалла и не были одним и тем же человеком, то все равно оба они тесно связаны с Ложей Рыси. Так. Если преступник или преступники ухитрились скрыть свои следы на астральном уровне, возможно, земное расследование даст ключ, который поможет выследить Ложу Рыси. Джейн Маклеод сумела передать супругу весточку Адама, что, по мнению Миранды, отцу звонил антиквар или книготорговец, и полиция уже сейчас составляет список подходящих имен. Дневник Рэндалла был еще одним потенциальным источником ценной информации... если бы его удалось найти. Меж тем было и новое открытие: таинственный торк... возможно, именно его видел лесничий.
   Поразмыслив, Адам уверился, что природа торка связана с нанесенными на него неясными узорами. Синклер пожалел, что не знал о существовании торка, когда они были на месте убийства, поскольку тогда попытался бы направить взгляд Перегрина в нужную сторону. Это возможно и теперь, но пока молодой художник оставался на периферии Охоты, существовали пределы, до которых Адам осмеливался пользоваться его даром. Да, необходимо как можно быстрее полностью ввести Перегрина в Охотничью Ложу, ибо в приверженности ей художника он не сомневался. Однако властью утвердить молодого человека в таком призвании были облечены другие - не он.
   Адам на миг замер, признавая превосходство тех, перед кем он сам отвечал во Внутренних Мирах. И прежде чем он сознательно облек в слова свое намерение, это признание непрошенно превратилось в немую просьбу об аудиенции.
   Сердце замерло, словно время на миг остановилось. Потом неожиданно Хроники залило летящим мерцанием света. Легкий, как ртуть, свет принес с собой острое ощущение приближения Владыки. Адам склонил голову и простер руки жестом благодарного принятия.
   Владыка явился не в человеческом обличье, а как светящийся столб света, столь яркого, что он затмил даже величие зала. Свет заколебался на миг перед ослепленным Адамом, потом нахлынул, заключая его в искрящуюся колонну белого огня.
   В его разуме зазвучал голос, пенистый и прохладный, как весенний ручеек.
   - Голодный хищник рыщет в овчарне, Повелитель Охоты. Что же удерживает тебя ?
   В вопросе звучала некоторая колкость, словно бы Владыка испытывал его.
   - Потеря Охотника, - ответил Адам, - и след, скрытый тьмой.
   - Чтобы поймать ночную тварь, иногда надо охотиться по ночам, - сказал Владыка.
   - Это верно, - признал Адам. - Но верно и то, что сама тьма - такой же наш враг, как любой противник-человек. Оставшиеся Охотники рвутся на Охоту, однако наши ряды поредели.
   Едва дыша, он ждал ответа Владыки. И тот пришел - завуалированный, умышленно загадочный. Адам без слов понял, что должен сам объяснить свою точку зрения - без помех, но и без поддержки извне, сверх его собственных сил понимания и проницательности. Быстро вспомнив свои размышления, он собрался с духом, чтобы сформулировать вопрос.
   - Не так давно, Господин, моим заботам был доверен некий едва оперившийся сокол. Это охотничий сокол с редким даром зрения и проницательности, но крылья его были повреждены грубым обращением. Мне дозволили заняться исцелением и обучением. Я взялся за работу, едва надеясь на быстрый успех. Но птенец устремился к исцелению и превзошел все ожидания. Его крылья почти отросли. Хоть он по-прежнему прикован к земле, его провидческий дар стал очевидным, а стремление летать растет с каждым днем истинная природа заявляет о себе. Я не раз испытывал его, как он сам начинает теперь испытывать себя, и убедился в его призвании. И потому я прошу дозволения провести его через порог посвящения, дабы он мог быть допущен в Ряды Охотничьей Ложи.
   Молчание, казалось, длилось вечно, и сердце Адама билось, как напуганная птица в клетке.
   - Дозволение не может быть дано, - прозвучал в душе пронзительно-ясный голос Владыки. - Птенец еще не волен присягнуть на верность Охоте. Сначала должно исполнить долг перед другим.
   Адам был поражен. Слегка поколебавшись, он спросил:
   - Дозволено ли мне узнать, кто этот другой?
   - Дозволено, - спокойно ответил Владыка. - Это тот, кто был Майклом Скоттом, а ныне во Внешней жизни отзывается на имя Джиллиан Толбэт.
   Майкл Скотт или Джиллиан Толбэт. На первый взгляд, второе открытие было даже более потрясающим, чем первое. Но когда Адам вспомнил октябрьские события, то понял, что ожидал чего-то подобного. В Мелроузе дух Майкла Скотта именно Перегрина выбрал медиумом, через которого сообщил о местонахождении сокровищ и книги заклинаний.
   Тогда Адам предположил, что Перегрин был просто пассивным приемником информации. Теперь же неожиданно оказалось, что Скотт выбрал не просто первого попавшегося, и участие Перегрина было каким угодно, но только не пассивным. Перегрин в нынешней своей инкарнации необучен, однако его бессмертная душа посвящена. На более глубоком, чем сознание, уровне Скотт попросил помощи у собрата-адепта; а Перегрин, со своей стороны, принял вызов. Никто лучше Адама не понимал нерушимую природу таких священных уз. Способен ли Перегрин осознать природу своей миссии и действовать в соответствии с ней?
   - Я понял природу уз, которые могут связать их, - рассудительно сказал Адам Владыке. - Но Перегрин Ловэт еще только постигает свои возможности. Позволено ли мне спросить, что потребуется от него, если обет будет исполнен?
   - Разбитые мозаики нужно восстановить, а Храм света - отстроить заново.
   Владыки Внутренних Миров редко выражались прямо. Их простые слова были ключом к чему-то безмерно более сложному, разгадка чего требовала времени и размышлений. Пока Адам обдумывал загадочное откровение, Владыка заговорил снова совершенно иным тоном:
   - Берегись, Повелитель Охоты, ибо силы Хищников растут. Они рыщут в поисках не только овец, но и самих Охотников. Один Охотник уже убит, и они будут выслеживать другого. Проследи, чтобы он не был потерян прежде, чем будет действительно найден.
   Сияние стало невыносимо ярким. Ослепленный, Адам вскинул руку, чтобы прикрыть глаза, зависнув на миг между видением и слепотой.
   Когда зрение вернулось, он был один в Зале Хроник. Еще вздох - и стены Зала растаяли. Через мгновение Адам взмыл из глубин жемчужного моря, как исстрадавшийся без воздуха ныряльщик, слегка задыхаясь от психического шока, сигнализирующего о воссоединении души с телом. Мгновение он сидел неподвижно, чтобы дать физическим чувствам время восстановить контакт с окружающим. Потом, слегка дрожа, открыл глаза.
   Огонь в камине погас, лишь едва тлели угли. Взгляд на настольные часы подсказал, что прошло почти два часа с тех пор, как он погрузился в транс. Теперь, очнувшись, Адам чувствовал себя замерзшим, как всегда после долгого путешествия во Внутренние Миры. Он неловко встал, снял защиту, привычно проделав обратные движения, и отпер дверь. Потом позвонил Хэмфри, попросив принести бутерброды и горячее какао, и снова рухнул в кресло, чтобы обдумать результаты ночной работы.
   Подробности произошедшего уже тускнели, погружаясь в ненанесенные на карту моря подсознания. Два факта, однако, остались неизгладимо четкими в пробуждающемся разуме.
   Во-первых, Рэндалла убили ради таинственного торка, и некто, заманивший старика в смертельную ловушку, был адептом, выслеживающим Охотников.
   И во-вторых, будущее Перегрина Ловэта как члена Охотничьей Ложи каким-то образом зависит от судьбы Джиллиан Толбэт.
   Глава 12
   Спал Адам в ту ночь без сновидений, значит, подсознание тщательно обрабатывало возможное значение откровений Владыки. Проснулся точно в восемь, впервые с ночи убийства Рэндалла Стюарта свежий и с ясной головой. Через полчаса он завтракал в утренней гостиной, уже одетый в темный костюм-тройку. Хэмфри наливал чай, а Адам только взялся за утренний выпуск "Скотсмена", когда зазвонил телефон.
   Хэмфри поставил чайник на подставку и неторопливо подошел к телефону, слегка нахмурившись из-за того, что хозяина тревожат до окончания завтрака.
   - Стратмурн-хаус... О, это вы, инспектор. - Немного просветлев, он посмотрел на Адама и вопросительно поднял бровь. - Минутку, сэр.
   - Инспектор Маклеод? - Адам отложил газету и протянул руку. - Конечно, я возьму.
   Слегка поклонившись, Хэмфри кивнул и перенес телефон на стол.
   - Это я, Ноэль. Что случилось?
   - Никаких новых катастроф, на этот счет можете успокоиться, - загремел на том конце провода низкий голос Маклеода. - Только что позвонила с докладом одна из наших мобильных групп. Нашли пропавшую машину Рэндалла.
   - Где?
   - В пруду примерно в миле к востоку от Богхолла. Фермер искал отбившуюся от стада овцу и заметил, что из воды торчит железяка, которой несколько дней назад там не было. Когда оказалось, что это задний бампер брошенного автомобиля, он позвонил в полицию. В данный момент машина еще под водой, но мы идентифицировали ее по заднему номерному знаку. Я еду туда, вдруг в машине что-то осталось, какие-нибудь улики... Погодите минуту.
   Кто-то задал Маклеоду вопрос, на который инспектор раздраженно ответил:
   - Что ж, отлично. Пропусти через компьютер и посмотри, что получится. Откуда мне знать? Напряги воображение!
   Через мгновение он вернулся к разговору.
   - Простите. Сегодня утром здесь прямо паломничество!.. Кстати, спасибо, что передали информацию, которую смогли узнать у Миранды. Я свалил это дело на молодого Кохрейна. Велел разыскивать имена коллекционеров, живущих в районе Стерлинга, всех, кто имеет отношение к букинистике - либо торгует, либо собирает. Когда у нас будет этот список, я намерен нанести несколько визитов и задать много вопросов.
   Снова раздался назойливый звонок, отвлекший инспектора.
   - Так и не оставят в покое. - Маклеод раздраженно вздохнул. - Лучше убраться отсюда, пока кто-нибудь из начальства не вынудит меня сидеть на месте. Какое у вас на сегодня расписание?
   - В десять лекция в госпитале с последующим обходом, а днем я должен вернуться, - ответил Адам. - Если нет, Хэмфри будет знать, где меня найти.
   - Не беспокойтесь, я разыщу вас... будем надеяться, с хорошими вестями. Поговорим позже.
   После завтрака, который ему дали закончить без дальнейших помех, Адам сложил конспект лекции в кожаный портфель с монограммой и отправился в Эдинбург. Лекция прошла удачно: студенты задавали гораздо более разумные вопросы, чем обычно, и утро пролетело довольно быстро. Домой он вернулся к позднему ленчу в библиотеке и как раз допил вторую чашку чая, когда зазвонил телефон.
   - Инспектор Маклеод звонит из Богхолла, сэр, - произнес голос Хэмфри.
   - Я так и думал. Переведите звонок сюда, пожалуйста.
   - Да, сэр.
   Как только щелчок в трубке подтвердил переключение, Адам сказал:
   - Это вы, Ноэль?
   - Ага, но новости разочаровывающие, так что не особо надейтесь. От машины Рэндалла остались одни обломки. Внутри все сожжено. Судейские еще обшаривают округу, хотя, откровенно говоря, не думаю, что они что-то найдут. Похоже, придется вернуться за рабочий стол.
   "Вернуться за рабочий стол"... Это натолкнуло Адама на мысль.
   - Кстати говоря, как насчет того списка, который я передал вам... ну, с именами предыдущих нанимателей "квартиры с привидениями"?
   - Квартира с привидениями? - Маклеод был озадачен.
   - Та, которую сейчас снимает одна из прихожанок Кристофера. Мы с Перегрином рассказывали вам о ней по дороге в Блэргаури.
   - Вот же черт, совсем забыл! - воскликнул Маклеод. - что же я сделал с вашей запиской?.. Наверное, она в другом пиджаке.
   - Я не говорю, что здесь обязательно есть связь, - Адам осторожно подбирал слова, - но сейчас мы не можем себе позволить игнорировать даже слабый след.
   - Угу, - согласился Маклеод. - На обратном пути заверну домой и возьму ее. Перезвоню позже.
   Послышались гудки. Вешая трубку, Адам мрачно отметил, как мало они еще знают о тех, кто убил Рэндалла Стюарта или даже об обстоятельствах его смерти.
   "Где-то должен быть ключ ко всему этому, - твердо сказал он себе. Может, даже в самой его смерти".
   И тут ему в голову пришла новая идея. Повинуясь внезапному порыву, Адам открыл правый верхний ящик стола, вытащил телефонную книжку и, быстро проглядев ее, нашел нужный номер.
   - Королевская лечебница? Здравствуйте, - сказал он, услышав приятный голос с выговором Гебридских островов. - Это доктор Адам Синклер. Вы не могли бы сказать мне, работает ли сегодня доктор Дэвид диКапуа?
   Не прошло и часа, как Адам осторожно поставил синий "ягуар" на стоянке пертской Королевской лечебницы. Он получил удовольствие от короткой поездки из Стратмурна, хотя мелкий дождик заставил его поднять верх машины.
   Огромный медицинский комплекс пертской Королевской лечебницы включал в себя разросшиеся современные пристройки, привитые к первоначальному зданию из серого камня. Судебная секция была приписана к патологическому отделению: сравнительно новая, в неплохом санитарном состоянии пристройка на северной стороне больницы. Следуя соответствующим указателям на стенах, Адам прошел по зигзагам лестниц и коридоров, в конце концов добравшись до двойных дверей с табличкой "Патологическое отделение. Только для медицинского персонала".
   Адам открыл двери и вошел. Коридор был выложен зеленой ковровой плиткой; стены выкрашены той бледно-горчичной краской, которая, кажется, была установленной нормой для больниц по всей Шотландии. Воздух в этой части здания был на несколько градусов холоднее, чем в других местах, и пропитан едким запахом стойких дезинфектантов. Привычный к больничной вони, Адам прошел по коридору до Т-образного перекрестка.
   В это время из-за угла вынырнула тощая молодая лаборантка в мешковатом зеленом комбинезоне; в руках девушка несла поднос с украшенными ярлыками банками. Вздрогнув, она едва избежала столкновения с Адамом, который уже приготовился спасать поднос, если случится несчастье. Лаборантка отшатнулась и с опаской поглядела на него, но он обезоружил ее улыбкой.
   - Привет, я доктор Синклер из Эдинбурга. Мне надо поговорить. с доктором диКапуа. Не подскажете, где его найти?
   Манеры молодой женщины стали ощутимо дружелюбнее перед лицом присущей ему редкой смеси властности и обаяния.
   - Простите. По-моему, доктор как раз заканчивает вскрытие, - сказала она несколько застенчиво. Указала остреньким подбородком на левый коридор и добавила: - Анатомический театр вон там - вторая дверь направо.
   - Большое спасибо, - сказал Адам.
   Дюжина быстрых шагов привела его к порогу указанной двери. В верхней части двери было стеклянное окошко, через которое Адам заметил жилистого энергичного человека, в котором даже со спины узнал Дэвида диКапуа.
   Фамилия его была, конечно, не шотландской. Отец диКапуа, капитан итальянской армии, во время Второй мировой войны попал в плен на Сицилии и впоследствии был отправлен в лагерь для военнопленных в Шотландии. Когда война закончилась, кое-кто из пленных итальянцев решил не возвращаться на разоренную нищую родину, а остаться в Шотландии, что и объясняло широкое распространение итальянских фамилий в Пертшире, Тейсайде и Файфе.
   Сам диКапуа был маленьким и худощавым, с прямыми темными волосами и чисто выбритым лицом, что напоминало профили, отчеканенные на римских монетах. Адам привык видеть ДиКапуа в смокинге удивительно изящного покроя, ибо более обычным местом их встреч была Шотландская национальная опера, преданными поклонниками которой они оба являлись.. Однако судебный эксперт умудрялся каким-то образом казаться почти равно франтоватым и в зеленом халате. Сейчас он согнулся над прикрытым простыней трупом мужчины, трудясь со свойственной ученым аккуратностью швейцарского часовщика и, очевидно, забыв об унылом окружении.
   Когда Адам постучал по стеклу, диКапуа выпрямился и сверкнув приветственной улыбкой, приглашающе махнул посетителю рукой в хирургической перчатке.
   Синклер открыл дверь и погрузился в атмосферу формалина.
   - Адам, какая приятная неожиданность! - воскликнул патологоанатом. - Я не ждал увидеть вас раньше, чем на "Травиате" в следующем месяце! Возможно, профиль и выдавал в нем сына Рима, но акцент был чисто шотландским.
   - Привет, Дэвид.
   ДиКапуа стянул перчатку с правой руки и выключил диктофон, прежде чем обменяться с посетителем рукопожатием.
   - Итак, - сказал он добродушно, - рассказывайте, что привело вас в пертские дебри.
   - Хочу попросить о профессиональном одолжении.
   - Ага, - диКапуа глубокомысленно кивнул, - буду счастлив угодить вам. Позвольте мне угадать. Это связано со вскрытием Рэндалла Стюарта?
   Адам кивнул.
   - Совершенно верно. С вашего разрешения, мне хотелось бы увидеть предварительный отчет о вскрытии.
   - А, - диКапуа внезапно задумался, - ну что же, официальный отчет не будет готов до завтрашнего утра: мне еще надо подвести итог, увязанный с результатами анализов, но, думаю, расшифровка того, что я надиктовал, уже сделана.
   - Мне совсем не обязательно нужен законченный отчет, - сказал Адам. Откровенно говоря, я бы вполне удовлетворился расшифровкой и анализами.
   ДиКапуа внимательно посмотрел на него, потом пожал плечами.
   - Пожалуй... тем более ваша подпись стояла на свидетельстве о смерти. Он оглянулся на труп. - Мне тут работы еще минут на десять. Почему бы вам не подняться в комнату отдыха для персонала и подождать меня там? Я принесу вам досье, как только смогу закончить.
   Адам поднялся в комнату отдыха, где пара интернов спорили о намеченном лечении для ортопедического пациента. Заметив посетителя, молодые люди, смутившись, прервали спор и ушли. Кофе из автомата и Хэмфри, и мисс Гилкрист забраковали бы как "крепкий разве что для мыши". Попробовав разок, Адам отставил чашку и набрался терпения.
   Через двадцать минут диКапуа прошел через вращающуюся дверь и подошел к столу, где сидел Адам. Он сменил зеленый халат и сапоги на элегантный серый костюм и блестящие кожаные итальянские ботинки. Когда патологоанатом сел напротив, Адам внутренне оценил небольшое чудо: холеный диКапуа ухитрился не принести с собой остаточного дуновения анатомического театра.
   - Прошу. - ДиКапуа подал ему картонную папку. - Не слишком приятное чтение, но вряд ли это вас очень удивит.
   Записанные черным по белому холодные медицинские факты, окружающие убийство Рэндалла Стюарта, создавали клиническую отстраненность, за которую Адам был благодарен. Пролом черепа явился результатом двух-трех ударов. ДиКапуа предполагал, что, возможно, орудием был молоток. Как заметил сам Адам на месте преступления, правая яремная вена была вскрыта почти с хирургической точностью. Однако, по мнению диКапуа, ни удары по голове, ни рана не являлись непосредственной причиной смерти. К удивлению Адама, Рэндалла Стюарта еще и задушили.
   Нахмурившись, он читал дальше со все более острым интересом. Использовались две струны - возможно, скрипичные или гитарные - с тремя узлами. Удавка сломала шейные позвонки и порвала спиной мозг. ДиКапуа теоретически допускал, что надрез яремной вены был сделан, когда жертва умирала от двойного действия удушения и сломанной шеи, оставив время для пульсации умирающего сердца, чтобы выкачать большое количество крови из слабеющего тела. Три удара по голове, удавление, выпускание крови, вдобавок к тому, что рассказал очевидец... все это походило на практику зловещего ритуала. Испытывая тошноту, Адам все же заставил себя дочитать, надеясь обнаружить улики, которые могли бы помочь установить, в частности, почему жертвой был избран именно Рэндалл.
   Увы, дополнительные подробности так и не дали необходимого ключа. ДиКапуа отметил присутствие там и сям несущественных синяков вместе с признаками предварительного обморожения на руках и ногах. Следы уколов на руках жертвы вместе с высокой концентрацией барбитуратов в крови указывали, что его все время держали под воздействием наркотиков. Следы наркотиков были найдены также и в содержимом желудка, что указывало, что еще одну дозу успокоительного Рэндаллу дали вместе с последней трапезой.