Страница:
Дверь была по-прежнему закрыта, и лишь похрапывание Хьюберта нарушало безмолвие. Из другой комнаты тоже не доносилось ни звука, успокоившись, Джаван выскользнул из своего убежища и, приблизившись к кровати, отодвинул балдахин, задумавшись о том, что еще следует сделать перед уходом.
Архиепископ даже не шевельнулся, с тех пор как Джаван его покинул, лишь еще глубже зарылся в подушки. Пухлая рука лежала поверх одеяла, и камень перстня тускло поблескивал в свете единственной свечи. Глядя на этого толстяка, розоволицего, с алыми губами бантиком и светлыми кудрявыми волосами, с трудом можно было поверить, что он способен на все те злодейства, какие Джаван знал за ним.
Сейчас он казался совершенно беззащитным - да и был таковым.
Несколько бесконечных мгновений Джаван боролся с искушением прикончить Хьюберта, здесь и сейчас. Вне всяких сомнений, архиепископ заслуживал смерти за все, что натворил - и за то, что еще натворит в будущем.., вспомнить хоть этих его отвратительных Custodes Fidei. Скольким невинным людям еще суждено пострадать, прежде чем Хьюберта наконец настигнет гнев Господень? Конечно, легко говорить, что ему все зачтется на Страшном Суде - но почему же нельзя добиться справедливости чуть пораньше?
Наслаждаясь этим искушением, Джаван принялся рассматривать различные варианты. Проще всего перерезать горло кинжалом. Еще более подходяще прижать к лицу подушку.., так погибла несчастная Гизела Мак-Лин, и ее призрак, несомненно, одобрил бы это. Под властью Джавана архиепископ даже не шелохнется, не сможет оказать сопротивления - как и Гизеле было не под силу бороться со своим убийцей. А когда тело обнаружат, то, скорее всего, решат, что смерть была вызвана естественными причинами; учитывая телосложение Хьюберта, это было вполне правдоподобно. Ах, как сильно было искушение!
Еще одна возможность, пришедшаяся Джавану по вкусу, заключалась в том, чтобы заставить Хьюберта самому лишить себя жизни! Правда, Джаван не был уверен, что его способностей хватило бы на такое, и кроме того, он вспомнил, как строго Церковь осуждает самоубийц. Если он сотворит нечто подобное с Хьюбертом, то на него ляжет куда более тяжкий грех, чем если бы он прикончил его собственноручно. Никакая месть, сколь бы сладка она ни была, не стоила этого.
Впрочем, осознал Джаван, все это были лишь мечты. И не убийство как таковое претило ему. Ведь он уже однажды убил человека, защищая Тависа в тот день, когда погиб Левин Мак-Рори.
Но убить человека в бою - это одно дело. Лаже отдать приказ о казни после справедливого суда было бы оправдано - хотя бы для того, чтобы виновный не совершал больше преступлений.., хотя никакая смерть не могла бы искупить уже содеянного и вернуть к жизни невинно убиенных.
Но вот прикончить человека во сне, каким бы негодяем тот ни был, это уже совсем другое, и его убийца тем самым стал бы на одну доску с жертвой.
И кроме того.., после смерти Хьюберта, кто станет новым архиепископом и регентом? Манфред, брат Хьюберта, и без того уже довольно давно практически исполнял обязанности шестого регента. А вот архиепископом, скорее всего, сделался бы Полин Рамосский - теперь, когда за спиной у него была мощная поддержка нового ордена. Почему-то Джаван был уверен, что Полин не откажется принять митру.
А сколь бы ни был плох Хьюберт, но Полин куда хуже. От Хьюберта Джаван, по крайней мере, знал, чего ожидать.
Впрочем... Возможно, Джаван мог что-нибудь придумать, чтобы сделать архиепископа еще более предсказуемым?
Этому искушению, в отличие от убийства, было почти невозможно противостоять. Джаван знал, что не решится воздействовать на сознание Хьюберта слишком резко, ведь другие могут заподозрить неладное, даже если сам он ничего не заметит. Принц не знал, способны ли Ориэль или другие Дерини опознать следы вмешательства - но рисковать ему не хотелось. А это значит, что та мысль, что он вложит в сознание архиепископа, должна угнездиться там совсем незаметно.., ничего такого, что изменило бы личность Хьюберта, разве что сделало бы его чуть помягче.
Внезапно Джаван понял, что знает, как поступить. Собственно говоря, он уже заложил основу для этого. Хотя и успех замысла таил свои опасности...
Он намекнул сегодня Хьюберту, будто ощущает в себе религиозное призвание. Это сыграло ему на руку, поскольку помогло объяснить, что принц делает в архиепископском дворце - без чего у него не было бы шанса добраться до Портала.
Со своей стороны, Хьюберта это тоже устраивало, как нельзя лучше, поскольку если бы Джаван принес религиозные обеты, ему пришлось бы уступить свое место в престолонаследии Райсу-Майклу - который куда более удобен для регентов. Опасность крылась в том, что если Джаван разыграет свою партию слишком хорошо, то Хьюберт может вознамериться слегка подтолкнуть его, и принца попросту запрут в каком-нибудь монастыре до конца дней его, независимо от того, истинно его призвание, или нет.
Вне всяких сомнений, Полин Рамосский сумеет подыскать для него крохотную обитель, где-нибудь в самой глуши, вполне подходящую для неудобного принца.., если только тот же Хьюберт прежде не подстроит ему несчастный случай со смертельным исходом.
Значит, необходимо было балансировать на тонкой грани: не говорить ни да, ни нет матери-Церкви, не закрывать никакие двери; делать вид, что мечется в нерешительности и не предпринимать никаких решительных шагов, которые могли бы помешать ему рано или поздно взойти на трон - и при этом не дать себя запереть в монастырь или убить.
Пока что самым разумным будет говорить Хьюберту именно то, что он жаждет услышать. К тому же, в этом случае архиепископ будет настроен к нему более миролюбиво.
Добиться хоть каких-то поблажек.., чуть больше свободы, и чтобы не следили за каждым его словом и жестом.., одно это уже стало бы огромной победой - и лишь так он мог надеяться, что удастся вновь наладить связь с друзьями-Дерини. Конечно, переезд в Ремут - дело скверное, но теперь они хотя бы не станут искать его в Валорете. А он тем временем постарается, насколько возможно, обработать Хьюберта.
Вот и все, на что Джаван решил осмелиться - по крайней мере, в этот раз. Склонить Хьюберта к чуть большей снисходительности, посеять зерна - и посмотреть, как они прорастут. Позже, если все пройдет благополучно, он попытается продолжить. Ну, а если дело обернется совсем плохо, тогда он расправится с Хьюбертом и не побоится прикончить его.
Джаван вновь коснулся лба архиепископа, делая краткое внушение, затем стирая все воспоминания о событиях этой ночи. Затем прокрался в гостиную, оттуда в прихожую; несколько мгновений выжидал, и наконец оказался в коридоре и поспешил обратно в часовню. Он никого не встретил по пути. Затем взял у пажа свой плащ и проводил его на место, уверенный, что ни единая душа во дворце не заподозрила неладного.
...Казалось, усталость навалилась на него, едва он накинул плащ и опустился на молитвенную скамеечку - и немудрено, учитывая все, что ему пришлось пережить этой ночью. Последнее, что он сделал, это замутил в собственном сознании все воспоминания, чтобы никто из дворцовых Дерини случайно не про-. знал о его приключениях.., а затем распростерся ничком перед алтарем. Это наверняка произведет впечатление на любого соглядатая, кому вздумается зайти в часовню.
А если Хьюберту донесут о таком благочестии принца, тем лучше. Что же касается Джавана, то в такой позе ему было куда приятнее скоротать остаток ночи, раз уж невозможно вернуться в постель. Он думал о Сильвене О'Салливане, устраиваясь поудобнее на жестких каменных плитах пола, и о том, что скажут Тавис и все остальные, когда узнают последние новости о Джаване...
***
Джорем и Ивейн узнали через час, но Тавису с Квероном пришлось бы ждать пару дней, а к тому времени Джаван будет уже на пути в Ремут. Сильвен отыскал обоих Мак-Рори в зале Совета, где они корпели над манускриптами. С ними был и юный Джесс Мак-Грегор; внешне казалось, будто он дремлет в кресле, но Сильвен знал, что на самом деле молодой человек поддерживает пассивный контакт с Квероном, действовавший лишь в то время, когда Целитель спит. Судя по всему, прошлую ночь Кверон провел без сна, или по крайней мере, сон его был недостаточно глубок, чтобы установить контакт; вот и теперь Джесс был в глубинном трансе в ожидании готовности Кверона, но тот, похоже, вновь трудился допоздна.
- Извините, если помешал, - произнес Сильвен, подвигая пакет Джавана поближе к Джорему и Ивейн. - Я только что столкнулся с нашим принцем.
Никто меня не предупреждал, что он способен пользоваться Порталом.
Джорем раскрыл рот от изумления, зато у Ивейн был очень довольный вид.
- Он научился наконец? - Но улыбка ее угасла, как только Ивейн осознала, что это могло означать. - Но каким Порталом? Господи Иисусе, он что, прошел Порталом Хьюберта?
- Именно так, - кивнул Сильвен. - И не только это. Он подчинил свое воле нашего драгоценного архиепископа - усыпил его. Вы ничего не хотите мне рассказать об этом юном Халдейне? Я внезапно осознал, что он - отнюдь не обычный тринадцатилетний подросток.., и это ничего общего не имеет с королевским происхождением.
Джорем, начавший вскрывать печати на свертке, покосился на Ивейн, затем поднял глаза на Целителя и отложил пергамент. Джесс по-прежнему не шевелился.
- Мы же говорили, что он особенный, - промолвил Джорем вполголоса. Что он еще поведал, что так тебя смутило?
Хмыкнув, Сильвен подвинул себе стул и уселся между братом и сестрой, протянув им руки.
- Рассказать он ничего толком не успел, но позволил наскоро проникнуть в его сознание перед уходом. Вы хорошо сознаете, что если не считать теоретических познаний, то он способен на то же, что и взрослый обученный Дерини?!
Ивейн, вложив ладонь в руку Целителя, лишь улыбнулась и кивнула в ответ.
- Не думай, что ты один такой, Сильвен. Нас он тоже не перестает изумлять. Давай-ка посмотрим все вместе...
Джорем присоединился к ним.
Информация была передана мгновенно, как они и ожидали от Сильвена. Джорем со вздохом откинулся на спинку кресла, мгновенно принявшись просчитывать последствия сегодняшних событий.
Ивейн с рассеянным видом пыталась осознать увиденное.
- Думаю, ты прав, и он благополучно вернулся обратно, раз уж не поспешил вновь воспользоваться Порталом для бегства, - вымолвила она наконец. - Но он затеял опасную игру. Надеюсь, он хоть сам понимает, насколько это опасно?
- По крайней мере, в Ремуте нам будет легче прийти к нему на помощь, заявил Джорем. - Там можно подыскать верных людей среди слуг; сомневаюсь, чтобы регенты перевезли их всех с собой из Валорета. Если за ним не будут следить слишком пристально и после сегодняшних приключений никто не заподозрит неладного, то мы найдем способ с ним связаться.
- Может, кто-нибудь из монахов, - предложила Ивейн, - раз уж он сам выбрал такое прикрытие.
Ловко придумано, но будем надеяться, дело не дойдет до того, чтобы его насильно отправили в какой-нибудь захудалый монастырь.
Джорем кивнул.
- Вполне вероятно. Для регентов это очень удобный способ избавиться от принца, не прибегая к убийству.., и никто ни в чем не усомнится, ведь все будут знать, что Джаван давно выказывал интерес к религии.
- Чистая правда, - согласилась Ивейн. - Ведь его отец был священником.
- Но пока что, - продолжил Джорем, - нужно будет убедиться, что сегодняшняя авантюра сошла ему с рук. Насколько я знаю регентов, они обставят отъезд из Валорета самым пышным образом. Мы сумеем проследить за ними, я это устрою. Может быть, даже получится передать ему послание.
- Только очень осторожно, - напомнила Ивейн, покосившись на застывшего в неподвижности Джесса. - Жаль, что Анселя нет с нами. Вот кто обрадовался бы такой возможности.
Джорем с улыбкой поднялся с места.
- Да, но для него еще не все потеряно, если он вернется вовремя. А пока есть пара михайлинцев, кто вполне способен с этим справиться. Поможешь мне, Сильвен? Джесса лучше не отвлекать, а тебе все равно придется вернуться к Порталу...
Когда они удалились, Ивейн вновь посмотрела на Джесса. Конечно, шума голосов было недостаточно, чтобы отвлечь Дерини, когда он в таком глубинном трансе... А подумав об этом, она вспомнила и о тех, кого ждал Джесс. Но сколько еще продлится ожидание? И как узнать, все ли в порядке у Кверона с Реваном?
Глава 17
Пророка воздвигнет вам Господь ваш из братьев ваших
Деяния 7:37
Кверон Киневан поплотнее запахнулся в свой потрепанный плащ, стараясь не думать о холоде, и притворился спящим.
На другом конце пещеры, у костерка, Реван беседовал с тремя своими любимыми учениками.
Пока все шло неплохо, если не считать того, что дорога в лагерь виллимитов заняла четыре дня вместо двух, отчасти из-за скверной погоды, а отчасти из-за того, что пришлось избегать встречи с патрульными графа Манфреда. В остальном же из Кайрори они добрались без приключений. Кверона сопровождал переодетый Тавис; чтобы скрыть его приметную левую руку, ее замотали каким-то тряпьем и подвесили на перевязь.
Сам Тавис, разумеется, не появлялся в пределах виллимитского лагеря, и Кверона отпустил туда лишь после того, как заблокировал его способности: ведь если бы кто-то опознал в них Дерини, им грозила немедленная смерть.
Однако это отнюдь не означало, что среди виллимитов не было Дерини. Взять хоть, к примеру, одного из учеников, что сидели сейчас с Реваном, это был тихий, лысеющий пожилой человек по имени Горди, - да и в лагере у подножия горы их было немало. Хотя виллимиты и провозглашали свою ненависть к Дерини и их запретной магии за то, как те в свое время обошлись с их покровителем, святым Виллимом, однако они охотно предоставляли убежище тем из них, кто публично отрекся от своей расы и принес обет жить в скромности и покаянии. Покаяние в глазах виллимитов означало прежде всего громогласное осуждение Дерини и их обычаев, а также необходимость следить за тем, чтобы ни один Дерини не проскользнул в их ряды незамеченным.
Первым, кто принес такую клятву, был именно Горди, и он немало потрудился на почве разоблачения собратьев; после него этот обет сделали обязательным обрядом. Кроме того, сами отрекшиеся Дерини должны были участвовать в расправе над нераскаянными, и виллимиты считали это не только возможным, но и похвальным, ибо лишь так, в их глазах, Дерини мог искупить грех своего рождения.
В глазах Кверона, все это выглядело диким, и он с жалостью смотрел на своих собратьев, добровольно отрекшихся от всего того, что было им даровано свыше, однако слишком явно выказывать свое отношение было опасно. По суровому уставу виллимитов нераскаянных Дерини ожидала смерть, чаще всего, через повешение, но случалось также, их забивали камнями, сажали на кол и даже распинали на кресте.., хотя последний способ использовали не слишком часто, чтобы не дать жертве повода ощущать родство с Христом, который, вне всякого сомнения, ненавидел магов-Дерини с той же силой, что и его служители-виллимиты.
Бели бы Кверон согласился публично отречься от принадлежности к своей расе, Тавису не пришлось бы блокировать его способности, но тогда, если бы его поймали за недозволенным использование магии, это стоило бы ему жизни. Вокруг было довольно Дерини, пристально следящих за собратьями и готовых донести о малейших нарушениях, дабы подняться в глазах виллимитов, так что рисковать не стоило.
Отсюда и решение, чтобы Тавис его блокировал, по крайней мере, до тех пор, пока Реван не очистит свое ближайшее окружение от Дерини-ренегатов. Он так и сделал, за исключением Горди, и тому была причина. Не столь давно в своих проповедях Реван принялся возвещать приход новых времен, намекая, что даже Дерини могут сподобиться благословения Небес, и услышав это, большинство Дерини-виллимитов поспешили уйти в отшельничество, дабы постом и молитвами выпросить у Господа шанс искупить свою несуществующую вину. Реван это поощрял, прекрасно сознавая, что единственный шанс на спасение Дерини могут дать себе сами, и им ни к чему помощь Небес.
Оставшиеся в лагере Дерини стали жертвами Тависа, который с наступлением темноты прокрадывался к лагерю и отыскивал их поодиночке, блокируя способности. Это было не слишком рискованно, поскольку затем он всегда стирал воспоминания о происшедшем и внушал им мысль, что они давно знакомы с худощавым седовласым человеком, который теперь все чаще сопровождал пророка Ревана, и что не нужно обращать излишнего внимания на попрошайку с перевязанной рукой, что бродит в окрестностях лагеря. Затем он возвращал им их способности и отпускал восвояси.
Конечно, это было рискованно, но дело того стоило. Тависа до сих пор не обнаружили, а присутствие Кверона ни у кого не вызывало подозрений. В первые несколько дней, пока способности Кверона оставались блокированы, ему непросто оказалось справляться со своей задачей, ведь на последователей Ревана он мог влиять лишь силой убеждения, однако "пророк" сам во многом помог ему, и к тому же своих учеников он отбирал очень тщательно, с оглядкой на конкретную цель. Брат Иоахим первым из виллимитов подхватил учение Ревана и до сих пор оставался самым верным его последователем.
Фланн, гибкий, как ивовый прут, юноша с безумными черными глазами и спутанной гривой черных волос, представлял самое радикальное крыло виллимитов. Что касается Дерини Горди, то в грядущих событиях ему была отведена важная роль, о которой он пока и не догадывался. В этот самый момент Реван сообщал этой троице, что услышал зов и должен на две недели удалиться в лесную чащу для поста и покаяния, и приглашал всех троих присоединиться к нему.
Кверон мог бы сейчас ему помочь, ибо нынче утром Тавис ухитрился походя коснуться его в лагере, возвращая тем самым заблокированные способности перед обратной дорогой, но, пожалуй, вмешиваться не было смысла. Все трое, как зачарованные, внимали Ревану, описывавшему грядущее отшельничество. Потом, когда они станут, как обычно, молиться, Кверон сделает все необходимое для того, чтобы эта троица сопровождала их без всяких проблем и сомнений.
Но пока Кверона беспокоило еще одно незавершенное дело. Он надеялся предоставить свой отчет Совету еще прошлой ночью, через пассивный канал, который поддерживали Джорем с Ивейн - здесь даже блокированные способности не были помехой - но они засиделись с Реваном, и он почти не спал, не говоря уж, о том, что для связи ему необходимо было остаться в одиночестве. Однако сейчас его дар вновь был при нем, а снаружи Тавис готов был встать на пути у излишне любопытных Дерини, так что можно было рискнуть и самому установить контакт.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Кверон вошел в легкий транс, не только раскрываясь для общения, но и устанавливая связь. Виллимитский медальон, висевший на груди, помог ему сосредоточиться; он сжал его в кулаке и прижал руку к груди.
В то же мгновение он услышал мысленный зов Джесса Мак-Грегора. Радость и облегчение молодого человека не поддавались описанию. Он поспешил расширить контакт и был удивлен, что Кверон вновь вполне владеет своим даром.
- Ты уверен, что это не опасно, - осторожно спросил Джесс. - С Тависом все в порядке?
Кверон ответил утвердительно и попросил не волноваться зря, а затем в сжатом виде стал пересылать информацию о событиях последних дней. Через несколько секунд Джесс был полностью в курсе происходящего в лагере виллимитов.
- Тавису не стоит так рисковать? - пришел его взволнованный ответ. Хотя, конечно, если он считает это необходимым, ты вряд ли сможешь ему помешать. Когда вы думаете вернуться? Дня через два-три?
- Да, не больше, - отозвался Кверон. - Завтра вечером я внове постараюсь с вами связаться, но если не получится, не тревожьтесь. Возможно, нам вновь придется прятаться от людей Манфреда. Да, и с нами будут трое гостей.
- Гостей?
- Трое последователей Ревана. Ничего не могу с этим поделать, Джесс. Если 6'ы он попытался уйти один, виллимиты бы его попросту не отпустили. Он здесь очень важная персона. Впрочем, эти трое все очень податливы, им не трудно будет внушить ложные воспоминания. Но будьте наготове.
- Ладно, однако Джорему это не понравится.
- Мне тоже, но у нас нет другого выбора. Есть ли у вас какие-нибудь новости для нас?
- Трудно сказать, - донесся ответ Джесса. - Сильвен только что принес послание от принца Джавана. Судя по всему, тот прошел через Портал архиепископа Хьюберта...
- Джаван прошел через Портал?! - перебил его Кверон.
- Да, и насколько я понял, очень ловко, хотя не думаю, что Тавису стоит говорить об этом сейчас. Можешь просто передать ему - мы узнали, что двор переезжает в Ремут через пару дней. Ивейн все еще сидит над докладом принца, но, сдается мне, она не слишком волнуется - по крайней мере, не за Джавана. В общем, все это может подождать до вашего возвращения.
Ясный намек, что пора прервать связь. Кивнув про себя, Кверон дал согласие.
- Отлично. Расскажете все подробности, когда мы вернемся. Передай всем от нас привет.
- И да хранит вас Господь, - пожелал Джесс, а затем исчез.
Одновременно приободрившийся и встревоженный, Кверон открыл глаза. Люди у костра все так же вполголоса беседовали о чем-то, снаружи Кверон ощутил присутствие Тависа, внизу, под горой, виллимитский лагерь готовился ко сну.., ничего тревожного.
Вот и славно...
Реван все рассказывал ученикам о своих видениях, завлекая их обещаниями самим испытать нечто подобное. Все трое слушали его, как зачарованные, но это не имело ничего общего с магией Дерини - просто такова была сила личности Ревана. Внезапно Кверон осознал, что для того это уже не совсем игра и притворство - что юноша успешно закладывает сейчас основы своего собственного культа, ничего общего не имеющего ни с виллимитами, ни с Советом Камбера. У Кверона был большой опыт в таких вещах, ведь именно он основал в свое время орден святого Камбера, но было пока неясно, осознает ли сам Реван, какую власть он имеет над людьми. Кверон понял также, что молодой человек сейчас тянет время, ожидая пробуждения Дерини.
Он сел и широко зевнул, делая вид, будто просыпается, - вновь надевая маску яростного приверженца нового учения.
- Простите, наставник, я не собирался спать так долго, - пробормотал он смущенно и поспешил присоединиться к остальным, - Да благословит вас Бог, братья. Я и не слышал, как вы пришли.
- Брат Аарон почти не спал прошлой ночью, - пояснил им Реван, называя Кверона тем именем, что тот выбрал для себя - библейское и отчасти похожее на его собственное. - Он бодрствовал со мной, пока я молился за больного ребенка - сына Эрены. Рад сообщить вам, что малышу стало получше, так что эта благая весть вполне стоит бессонной ночи.
Разумеется, они с Квероном умолчали о том, что сбить жар у ребенка помогли травы и искусство Целителя. Если бы уже тогда Кверон владел своим даром, то мальчик поправился бы еще скорее, но и без того все прошло удачно.
Иоахим уважительно кивнул наставнику, Горди пробормотал, что видел ребенка сегодня утром, и тот был вполне здоров, а Фланн воскликнул, что молитвы Ревана сотворили чудо.
- Нет, брат, ты не должен наделять такой силой меня. - Реван замахал руками. - Лишь Господа нашего мы должны благодарить за это чудо, ибо Он творец всего сущего. Я лишь скромный слуга его.
Так давайте же, братья попросим Божьего благословения для всего, что мы задумали!
Все пятеро взялись за руки, причем Кверон оказался между Фланном и Горди, у которого, в свою очередь, был контакт с Иоахимом. Пока Реван отвлекал их монотонной молитвой и песнопением, Кверону удалось подчинить себе всех троих - и даже Иоахима через Горди.
- Теперь можно трогаться в путь, - сказал он негромко, глядя на Ревана. - Наши братья в дороге будут приятными спутниками.
Реван внимательным взором окинул всю троицу, затем наконец опустил руки.
- Пожалуйста, брат Фланн, загаси костер, прежде чем мы отправимся.
Через пару минут они уже спускались по каменистой тропинке, ведущей вниз с горы; там их поджидал Тавис, который и повел их прочь от лагеря виллимитов. К рассвету, когда первые солнечные лучи осветили верхушки холмов, путники сошли с дороги, и голоса их влились в птичий грай, восславляя Господа и новый день. Трое виллимитов теперь не сомневались, что они вместе с "братом Аароном" и наставником отправились в дальнее паломничество.
Утро сверкало обещаниями безоблачной весны. Если погода продержится и на пути им не встретятся патрули, то уже назавтра они могут достичь Портала в Кайрори.
***
Ни пение птиц, ни солнечные лучи не проникали в часовню, где встретил рассвет принц Джаван, и лишь приход архиепископа Хьюберта возвестил начало нового дня. Хьюберт явился, весь в улыбках, и сперва робко приоткрыл дверь, но затем вошел по-хозяйски уверенно; за ним из коридора пролился холодный утренний свет и потянуло сквозняком.
Карлан поспешно вскочил на ноги. Джаван, только что пробудившийся от дремы на жестком каменном полу, протер глаза и сел, кутаясь в плащ. Теперь, понял он, настает время последнего испытания.
- Простите, ваша милость, кажется, я слегка задремал, - пробормотал он.
Хьюберт отмахнулся небрежно, и перстень его блеснул в тусклом свете. Приблизившись, он опустился на одно колено рядом с Джаваном.
Архиепископ даже не шевельнулся, с тех пор как Джаван его покинул, лишь еще глубже зарылся в подушки. Пухлая рука лежала поверх одеяла, и камень перстня тускло поблескивал в свете единственной свечи. Глядя на этого толстяка, розоволицего, с алыми губами бантиком и светлыми кудрявыми волосами, с трудом можно было поверить, что он способен на все те злодейства, какие Джаван знал за ним.
Сейчас он казался совершенно беззащитным - да и был таковым.
Несколько бесконечных мгновений Джаван боролся с искушением прикончить Хьюберта, здесь и сейчас. Вне всяких сомнений, архиепископ заслуживал смерти за все, что натворил - и за то, что еще натворит в будущем.., вспомнить хоть этих его отвратительных Custodes Fidei. Скольким невинным людям еще суждено пострадать, прежде чем Хьюберта наконец настигнет гнев Господень? Конечно, легко говорить, что ему все зачтется на Страшном Суде - но почему же нельзя добиться справедливости чуть пораньше?
Наслаждаясь этим искушением, Джаван принялся рассматривать различные варианты. Проще всего перерезать горло кинжалом. Еще более подходяще прижать к лицу подушку.., так погибла несчастная Гизела Мак-Лин, и ее призрак, несомненно, одобрил бы это. Под властью Джавана архиепископ даже не шелохнется, не сможет оказать сопротивления - как и Гизеле было не под силу бороться со своим убийцей. А когда тело обнаружат, то, скорее всего, решат, что смерть была вызвана естественными причинами; учитывая телосложение Хьюберта, это было вполне правдоподобно. Ах, как сильно было искушение!
Еще одна возможность, пришедшаяся Джавану по вкусу, заключалась в том, чтобы заставить Хьюберта самому лишить себя жизни! Правда, Джаван не был уверен, что его способностей хватило бы на такое, и кроме того, он вспомнил, как строго Церковь осуждает самоубийц. Если он сотворит нечто подобное с Хьюбертом, то на него ляжет куда более тяжкий грех, чем если бы он прикончил его собственноручно. Никакая месть, сколь бы сладка она ни была, не стоила этого.
Впрочем, осознал Джаван, все это были лишь мечты. И не убийство как таковое претило ему. Ведь он уже однажды убил человека, защищая Тависа в тот день, когда погиб Левин Мак-Рори.
Но убить человека в бою - это одно дело. Лаже отдать приказ о казни после справедливого суда было бы оправдано - хотя бы для того, чтобы виновный не совершал больше преступлений.., хотя никакая смерть не могла бы искупить уже содеянного и вернуть к жизни невинно убиенных.
Но вот прикончить человека во сне, каким бы негодяем тот ни был, это уже совсем другое, и его убийца тем самым стал бы на одну доску с жертвой.
И кроме того.., после смерти Хьюберта, кто станет новым архиепископом и регентом? Манфред, брат Хьюберта, и без того уже довольно давно практически исполнял обязанности шестого регента. А вот архиепископом, скорее всего, сделался бы Полин Рамосский - теперь, когда за спиной у него была мощная поддержка нового ордена. Почему-то Джаван был уверен, что Полин не откажется принять митру.
А сколь бы ни был плох Хьюберт, но Полин куда хуже. От Хьюберта Джаван, по крайней мере, знал, чего ожидать.
Впрочем... Возможно, Джаван мог что-нибудь придумать, чтобы сделать архиепископа еще более предсказуемым?
Этому искушению, в отличие от убийства, было почти невозможно противостоять. Джаван знал, что не решится воздействовать на сознание Хьюберта слишком резко, ведь другие могут заподозрить неладное, даже если сам он ничего не заметит. Принц не знал, способны ли Ориэль или другие Дерини опознать следы вмешательства - но рисковать ему не хотелось. А это значит, что та мысль, что он вложит в сознание архиепископа, должна угнездиться там совсем незаметно.., ничего такого, что изменило бы личность Хьюберта, разве что сделало бы его чуть помягче.
Внезапно Джаван понял, что знает, как поступить. Собственно говоря, он уже заложил основу для этого. Хотя и успех замысла таил свои опасности...
Он намекнул сегодня Хьюберту, будто ощущает в себе религиозное призвание. Это сыграло ему на руку, поскольку помогло объяснить, что принц делает в архиепископском дворце - без чего у него не было бы шанса добраться до Портала.
Со своей стороны, Хьюберта это тоже устраивало, как нельзя лучше, поскольку если бы Джаван принес религиозные обеты, ему пришлось бы уступить свое место в престолонаследии Райсу-Майклу - который куда более удобен для регентов. Опасность крылась в том, что если Джаван разыграет свою партию слишком хорошо, то Хьюберт может вознамериться слегка подтолкнуть его, и принца попросту запрут в каком-нибудь монастыре до конца дней его, независимо от того, истинно его призвание, или нет.
Вне всяких сомнений, Полин Рамосский сумеет подыскать для него крохотную обитель, где-нибудь в самой глуши, вполне подходящую для неудобного принца.., если только тот же Хьюберт прежде не подстроит ему несчастный случай со смертельным исходом.
Значит, необходимо было балансировать на тонкой грани: не говорить ни да, ни нет матери-Церкви, не закрывать никакие двери; делать вид, что мечется в нерешительности и не предпринимать никаких решительных шагов, которые могли бы помешать ему рано или поздно взойти на трон - и при этом не дать себя запереть в монастырь или убить.
Пока что самым разумным будет говорить Хьюберту именно то, что он жаждет услышать. К тому же, в этом случае архиепископ будет настроен к нему более миролюбиво.
Добиться хоть каких-то поблажек.., чуть больше свободы, и чтобы не следили за каждым его словом и жестом.., одно это уже стало бы огромной победой - и лишь так он мог надеяться, что удастся вновь наладить связь с друзьями-Дерини. Конечно, переезд в Ремут - дело скверное, но теперь они хотя бы не станут искать его в Валорете. А он тем временем постарается, насколько возможно, обработать Хьюберта.
Вот и все, на что Джаван решил осмелиться - по крайней мере, в этот раз. Склонить Хьюберта к чуть большей снисходительности, посеять зерна - и посмотреть, как они прорастут. Позже, если все пройдет благополучно, он попытается продолжить. Ну, а если дело обернется совсем плохо, тогда он расправится с Хьюбертом и не побоится прикончить его.
Джаван вновь коснулся лба архиепископа, делая краткое внушение, затем стирая все воспоминания о событиях этой ночи. Затем прокрался в гостиную, оттуда в прихожую; несколько мгновений выжидал, и наконец оказался в коридоре и поспешил обратно в часовню. Он никого не встретил по пути. Затем взял у пажа свой плащ и проводил его на место, уверенный, что ни единая душа во дворце не заподозрила неладного.
...Казалось, усталость навалилась на него, едва он накинул плащ и опустился на молитвенную скамеечку - и немудрено, учитывая все, что ему пришлось пережить этой ночью. Последнее, что он сделал, это замутил в собственном сознании все воспоминания, чтобы никто из дворцовых Дерини случайно не про-. знал о его приключениях.., а затем распростерся ничком перед алтарем. Это наверняка произведет впечатление на любого соглядатая, кому вздумается зайти в часовню.
А если Хьюберту донесут о таком благочестии принца, тем лучше. Что же касается Джавана, то в такой позе ему было куда приятнее скоротать остаток ночи, раз уж невозможно вернуться в постель. Он думал о Сильвене О'Салливане, устраиваясь поудобнее на жестких каменных плитах пола, и о том, что скажут Тавис и все остальные, когда узнают последние новости о Джаване...
***
Джорем и Ивейн узнали через час, но Тавису с Квероном пришлось бы ждать пару дней, а к тому времени Джаван будет уже на пути в Ремут. Сильвен отыскал обоих Мак-Рори в зале Совета, где они корпели над манускриптами. С ними был и юный Джесс Мак-Грегор; внешне казалось, будто он дремлет в кресле, но Сильвен знал, что на самом деле молодой человек поддерживает пассивный контакт с Квероном, действовавший лишь в то время, когда Целитель спит. Судя по всему, прошлую ночь Кверон провел без сна, или по крайней мере, сон его был недостаточно глубок, чтобы установить контакт; вот и теперь Джесс был в глубинном трансе в ожидании готовности Кверона, но тот, похоже, вновь трудился допоздна.
- Извините, если помешал, - произнес Сильвен, подвигая пакет Джавана поближе к Джорему и Ивейн. - Я только что столкнулся с нашим принцем.
Никто меня не предупреждал, что он способен пользоваться Порталом.
Джорем раскрыл рот от изумления, зато у Ивейн был очень довольный вид.
- Он научился наконец? - Но улыбка ее угасла, как только Ивейн осознала, что это могло означать. - Но каким Порталом? Господи Иисусе, он что, прошел Порталом Хьюберта?
- Именно так, - кивнул Сильвен. - И не только это. Он подчинил свое воле нашего драгоценного архиепископа - усыпил его. Вы ничего не хотите мне рассказать об этом юном Халдейне? Я внезапно осознал, что он - отнюдь не обычный тринадцатилетний подросток.., и это ничего общего не имеет с королевским происхождением.
Джорем, начавший вскрывать печати на свертке, покосился на Ивейн, затем поднял глаза на Целителя и отложил пергамент. Джесс по-прежнему не шевелился.
- Мы же говорили, что он особенный, - промолвил Джорем вполголоса. Что он еще поведал, что так тебя смутило?
Хмыкнув, Сильвен подвинул себе стул и уселся между братом и сестрой, протянув им руки.
- Рассказать он ничего толком не успел, но позволил наскоро проникнуть в его сознание перед уходом. Вы хорошо сознаете, что если не считать теоретических познаний, то он способен на то же, что и взрослый обученный Дерини?!
Ивейн, вложив ладонь в руку Целителя, лишь улыбнулась и кивнула в ответ.
- Не думай, что ты один такой, Сильвен. Нас он тоже не перестает изумлять. Давай-ка посмотрим все вместе...
Джорем присоединился к ним.
Информация была передана мгновенно, как они и ожидали от Сильвена. Джорем со вздохом откинулся на спинку кресла, мгновенно принявшись просчитывать последствия сегодняшних событий.
Ивейн с рассеянным видом пыталась осознать увиденное.
- Думаю, ты прав, и он благополучно вернулся обратно, раз уж не поспешил вновь воспользоваться Порталом для бегства, - вымолвила она наконец. - Но он затеял опасную игру. Надеюсь, он хоть сам понимает, насколько это опасно?
- По крайней мере, в Ремуте нам будет легче прийти к нему на помощь, заявил Джорем. - Там можно подыскать верных людей среди слуг; сомневаюсь, чтобы регенты перевезли их всех с собой из Валорета. Если за ним не будут следить слишком пристально и после сегодняшних приключений никто не заподозрит неладного, то мы найдем способ с ним связаться.
- Может, кто-нибудь из монахов, - предложила Ивейн, - раз уж он сам выбрал такое прикрытие.
Ловко придумано, но будем надеяться, дело не дойдет до того, чтобы его насильно отправили в какой-нибудь захудалый монастырь.
Джорем кивнул.
- Вполне вероятно. Для регентов это очень удобный способ избавиться от принца, не прибегая к убийству.., и никто ни в чем не усомнится, ведь все будут знать, что Джаван давно выказывал интерес к религии.
- Чистая правда, - согласилась Ивейн. - Ведь его отец был священником.
- Но пока что, - продолжил Джорем, - нужно будет убедиться, что сегодняшняя авантюра сошла ему с рук. Насколько я знаю регентов, они обставят отъезд из Валорета самым пышным образом. Мы сумеем проследить за ними, я это устрою. Может быть, даже получится передать ему послание.
- Только очень осторожно, - напомнила Ивейн, покосившись на застывшего в неподвижности Джесса. - Жаль, что Анселя нет с нами. Вот кто обрадовался бы такой возможности.
Джорем с улыбкой поднялся с места.
- Да, но для него еще не все потеряно, если он вернется вовремя. А пока есть пара михайлинцев, кто вполне способен с этим справиться. Поможешь мне, Сильвен? Джесса лучше не отвлекать, а тебе все равно придется вернуться к Порталу...
Когда они удалились, Ивейн вновь посмотрела на Джесса. Конечно, шума голосов было недостаточно, чтобы отвлечь Дерини, когда он в таком глубинном трансе... А подумав об этом, она вспомнила и о тех, кого ждал Джесс. Но сколько еще продлится ожидание? И как узнать, все ли в порядке у Кверона с Реваном?
Глава 17
Пророка воздвигнет вам Господь ваш из братьев ваших
Деяния 7:37
Кверон Киневан поплотнее запахнулся в свой потрепанный плащ, стараясь не думать о холоде, и притворился спящим.
На другом конце пещеры, у костерка, Реван беседовал с тремя своими любимыми учениками.
Пока все шло неплохо, если не считать того, что дорога в лагерь виллимитов заняла четыре дня вместо двух, отчасти из-за скверной погоды, а отчасти из-за того, что пришлось избегать встречи с патрульными графа Манфреда. В остальном же из Кайрори они добрались без приключений. Кверона сопровождал переодетый Тавис; чтобы скрыть его приметную левую руку, ее замотали каким-то тряпьем и подвесили на перевязь.
Сам Тавис, разумеется, не появлялся в пределах виллимитского лагеря, и Кверона отпустил туда лишь после того, как заблокировал его способности: ведь если бы кто-то опознал в них Дерини, им грозила немедленная смерть.
Однако это отнюдь не означало, что среди виллимитов не было Дерини. Взять хоть, к примеру, одного из учеников, что сидели сейчас с Реваном, это был тихий, лысеющий пожилой человек по имени Горди, - да и в лагере у подножия горы их было немало. Хотя виллимиты и провозглашали свою ненависть к Дерини и их запретной магии за то, как те в свое время обошлись с их покровителем, святым Виллимом, однако они охотно предоставляли убежище тем из них, кто публично отрекся от своей расы и принес обет жить в скромности и покаянии. Покаяние в глазах виллимитов означало прежде всего громогласное осуждение Дерини и их обычаев, а также необходимость следить за тем, чтобы ни один Дерини не проскользнул в их ряды незамеченным.
Первым, кто принес такую клятву, был именно Горди, и он немало потрудился на почве разоблачения собратьев; после него этот обет сделали обязательным обрядом. Кроме того, сами отрекшиеся Дерини должны были участвовать в расправе над нераскаянными, и виллимиты считали это не только возможным, но и похвальным, ибо лишь так, в их глазах, Дерини мог искупить грех своего рождения.
В глазах Кверона, все это выглядело диким, и он с жалостью смотрел на своих собратьев, добровольно отрекшихся от всего того, что было им даровано свыше, однако слишком явно выказывать свое отношение было опасно. По суровому уставу виллимитов нераскаянных Дерини ожидала смерть, чаще всего, через повешение, но случалось также, их забивали камнями, сажали на кол и даже распинали на кресте.., хотя последний способ использовали не слишком часто, чтобы не дать жертве повода ощущать родство с Христом, который, вне всякого сомнения, ненавидел магов-Дерини с той же силой, что и его служители-виллимиты.
Бели бы Кверон согласился публично отречься от принадлежности к своей расе, Тавису не пришлось бы блокировать его способности, но тогда, если бы его поймали за недозволенным использование магии, это стоило бы ему жизни. Вокруг было довольно Дерини, пристально следящих за собратьями и готовых донести о малейших нарушениях, дабы подняться в глазах виллимитов, так что рисковать не стоило.
Отсюда и решение, чтобы Тавис его блокировал, по крайней мере, до тех пор, пока Реван не очистит свое ближайшее окружение от Дерини-ренегатов. Он так и сделал, за исключением Горди, и тому была причина. Не столь давно в своих проповедях Реван принялся возвещать приход новых времен, намекая, что даже Дерини могут сподобиться благословения Небес, и услышав это, большинство Дерини-виллимитов поспешили уйти в отшельничество, дабы постом и молитвами выпросить у Господа шанс искупить свою несуществующую вину. Реван это поощрял, прекрасно сознавая, что единственный шанс на спасение Дерини могут дать себе сами, и им ни к чему помощь Небес.
Оставшиеся в лагере Дерини стали жертвами Тависа, который с наступлением темноты прокрадывался к лагерю и отыскивал их поодиночке, блокируя способности. Это было не слишком рискованно, поскольку затем он всегда стирал воспоминания о происшедшем и внушал им мысль, что они давно знакомы с худощавым седовласым человеком, который теперь все чаще сопровождал пророка Ревана, и что не нужно обращать излишнего внимания на попрошайку с перевязанной рукой, что бродит в окрестностях лагеря. Затем он возвращал им их способности и отпускал восвояси.
Конечно, это было рискованно, но дело того стоило. Тависа до сих пор не обнаружили, а присутствие Кверона ни у кого не вызывало подозрений. В первые несколько дней, пока способности Кверона оставались блокированы, ему непросто оказалось справляться со своей задачей, ведь на последователей Ревана он мог влиять лишь силой убеждения, однако "пророк" сам во многом помог ему, и к тому же своих учеников он отбирал очень тщательно, с оглядкой на конкретную цель. Брат Иоахим первым из виллимитов подхватил учение Ревана и до сих пор оставался самым верным его последователем.
Фланн, гибкий, как ивовый прут, юноша с безумными черными глазами и спутанной гривой черных волос, представлял самое радикальное крыло виллимитов. Что касается Дерини Горди, то в грядущих событиях ему была отведена важная роль, о которой он пока и не догадывался. В этот самый момент Реван сообщал этой троице, что услышал зов и должен на две недели удалиться в лесную чащу для поста и покаяния, и приглашал всех троих присоединиться к нему.
Кверон мог бы сейчас ему помочь, ибо нынче утром Тавис ухитрился походя коснуться его в лагере, возвращая тем самым заблокированные способности перед обратной дорогой, но, пожалуй, вмешиваться не было смысла. Все трое, как зачарованные, внимали Ревану, описывавшему грядущее отшельничество. Потом, когда они станут, как обычно, молиться, Кверон сделает все необходимое для того, чтобы эта троица сопровождала их без всяких проблем и сомнений.
Но пока Кверона беспокоило еще одно незавершенное дело. Он надеялся предоставить свой отчет Совету еще прошлой ночью, через пассивный канал, который поддерживали Джорем с Ивейн - здесь даже блокированные способности не были помехой - но они засиделись с Реваном, и он почти не спал, не говоря уж, о том, что для связи ему необходимо было остаться в одиночестве. Однако сейчас его дар вновь был при нем, а снаружи Тавис готов был встать на пути у излишне любопытных Дерини, так что можно было рискнуть и самому установить контакт.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Кверон вошел в легкий транс, не только раскрываясь для общения, но и устанавливая связь. Виллимитский медальон, висевший на груди, помог ему сосредоточиться; он сжал его в кулаке и прижал руку к груди.
В то же мгновение он услышал мысленный зов Джесса Мак-Грегора. Радость и облегчение молодого человека не поддавались описанию. Он поспешил расширить контакт и был удивлен, что Кверон вновь вполне владеет своим даром.
- Ты уверен, что это не опасно, - осторожно спросил Джесс. - С Тависом все в порядке?
Кверон ответил утвердительно и попросил не волноваться зря, а затем в сжатом виде стал пересылать информацию о событиях последних дней. Через несколько секунд Джесс был полностью в курсе происходящего в лагере виллимитов.
- Тавису не стоит так рисковать? - пришел его взволнованный ответ. Хотя, конечно, если он считает это необходимым, ты вряд ли сможешь ему помешать. Когда вы думаете вернуться? Дня через два-три?
- Да, не больше, - отозвался Кверон. - Завтра вечером я внове постараюсь с вами связаться, но если не получится, не тревожьтесь. Возможно, нам вновь придется прятаться от людей Манфреда. Да, и с нами будут трое гостей.
- Гостей?
- Трое последователей Ревана. Ничего не могу с этим поделать, Джесс. Если 6'ы он попытался уйти один, виллимиты бы его попросту не отпустили. Он здесь очень важная персона. Впрочем, эти трое все очень податливы, им не трудно будет внушить ложные воспоминания. Но будьте наготове.
- Ладно, однако Джорему это не понравится.
- Мне тоже, но у нас нет другого выбора. Есть ли у вас какие-нибудь новости для нас?
- Трудно сказать, - донесся ответ Джесса. - Сильвен только что принес послание от принца Джавана. Судя по всему, тот прошел через Портал архиепископа Хьюберта...
- Джаван прошел через Портал?! - перебил его Кверон.
- Да, и насколько я понял, очень ловко, хотя не думаю, что Тавису стоит говорить об этом сейчас. Можешь просто передать ему - мы узнали, что двор переезжает в Ремут через пару дней. Ивейн все еще сидит над докладом принца, но, сдается мне, она не слишком волнуется - по крайней мере, не за Джавана. В общем, все это может подождать до вашего возвращения.
Ясный намек, что пора прервать связь. Кивнув про себя, Кверон дал согласие.
- Отлично. Расскажете все подробности, когда мы вернемся. Передай всем от нас привет.
- И да хранит вас Господь, - пожелал Джесс, а затем исчез.
Одновременно приободрившийся и встревоженный, Кверон открыл глаза. Люди у костра все так же вполголоса беседовали о чем-то, снаружи Кверон ощутил присутствие Тависа, внизу, под горой, виллимитский лагерь готовился ко сну.., ничего тревожного.
Вот и славно...
Реван все рассказывал ученикам о своих видениях, завлекая их обещаниями самим испытать нечто подобное. Все трое слушали его, как зачарованные, но это не имело ничего общего с магией Дерини - просто такова была сила личности Ревана. Внезапно Кверон осознал, что для того это уже не совсем игра и притворство - что юноша успешно закладывает сейчас основы своего собственного культа, ничего общего не имеющего ни с виллимитами, ни с Советом Камбера. У Кверона был большой опыт в таких вещах, ведь именно он основал в свое время орден святого Камбера, но было пока неясно, осознает ли сам Реван, какую власть он имеет над людьми. Кверон понял также, что молодой человек сейчас тянет время, ожидая пробуждения Дерини.
Он сел и широко зевнул, делая вид, будто просыпается, - вновь надевая маску яростного приверженца нового учения.
- Простите, наставник, я не собирался спать так долго, - пробормотал он смущенно и поспешил присоединиться к остальным, - Да благословит вас Бог, братья. Я и не слышал, как вы пришли.
- Брат Аарон почти не спал прошлой ночью, - пояснил им Реван, называя Кверона тем именем, что тот выбрал для себя - библейское и отчасти похожее на его собственное. - Он бодрствовал со мной, пока я молился за больного ребенка - сына Эрены. Рад сообщить вам, что малышу стало получше, так что эта благая весть вполне стоит бессонной ночи.
Разумеется, они с Квероном умолчали о том, что сбить жар у ребенка помогли травы и искусство Целителя. Если бы уже тогда Кверон владел своим даром, то мальчик поправился бы еще скорее, но и без того все прошло удачно.
Иоахим уважительно кивнул наставнику, Горди пробормотал, что видел ребенка сегодня утром, и тот был вполне здоров, а Фланн воскликнул, что молитвы Ревана сотворили чудо.
- Нет, брат, ты не должен наделять такой силой меня. - Реван замахал руками. - Лишь Господа нашего мы должны благодарить за это чудо, ибо Он творец всего сущего. Я лишь скромный слуга его.
Так давайте же, братья попросим Божьего благословения для всего, что мы задумали!
Все пятеро взялись за руки, причем Кверон оказался между Фланном и Горди, у которого, в свою очередь, был контакт с Иоахимом. Пока Реван отвлекал их монотонной молитвой и песнопением, Кверону удалось подчинить себе всех троих - и даже Иоахима через Горди.
- Теперь можно трогаться в путь, - сказал он негромко, глядя на Ревана. - Наши братья в дороге будут приятными спутниками.
Реван внимательным взором окинул всю троицу, затем наконец опустил руки.
- Пожалуйста, брат Фланн, загаси костер, прежде чем мы отправимся.
Через пару минут они уже спускались по каменистой тропинке, ведущей вниз с горы; там их поджидал Тавис, который и повел их прочь от лагеря виллимитов. К рассвету, когда первые солнечные лучи осветили верхушки холмов, путники сошли с дороги, и голоса их влились в птичий грай, восславляя Господа и новый день. Трое виллимитов теперь не сомневались, что они вместе с "братом Аароном" и наставником отправились в дальнее паломничество.
Утро сверкало обещаниями безоблачной весны. Если погода продержится и на пути им не встретятся патрули, то уже назавтра они могут достичь Портала в Кайрори.
***
Ни пение птиц, ни солнечные лучи не проникали в часовню, где встретил рассвет принц Джаван, и лишь приход архиепископа Хьюберта возвестил начало нового дня. Хьюберт явился, весь в улыбках, и сперва робко приоткрыл дверь, но затем вошел по-хозяйски уверенно; за ним из коридора пролился холодный утренний свет и потянуло сквозняком.
Карлан поспешно вскочил на ноги. Джаван, только что пробудившийся от дремы на жестком каменном полу, протер глаза и сел, кутаясь в плащ. Теперь, понял он, настает время последнего испытания.
- Простите, ваша милость, кажется, я слегка задремал, - пробормотал он.
Хьюберт отмахнулся небрежно, и перстень его блеснул в тусклом свете. Приблизившись, он опустился на одно колено рядом с Джаваном.