Кузьменко Владимир. Древо жизни. Книга 3

   Опасливо косясь на землянина, фавны подошли и уселись возле костров. Урок пошёл впрок. Теперь они вели себя более сдержанно и даже не вырывали мясо у женщин, которые, впрочем, охотно с ними делились.
   Первый фавн, которого ударил Владимир, продолжал лежать на траве.
   – Посмотри, что с ним, – попросил он Игоря. Тот подошёл к лежащему, наклонился и сразу же выпрямился.
   – Готов, – сообщил он, подходя к Владимиру. – Ты ему перебил шейные позвонки.
   – Мне очень жаль, – пробормотал Владимир.
   – Ты, наверное, вообразил, что перед тобой неогуманист, и вложил в удар полную силу.
   – По-видимому, случилось все автоматически.
   Фавны между тем подошли к убитому и принялись рыть яму. Вырыв неглубокую могилу, они положили туда труп и забросали землёй. Потом, став на колени вокруг могилы, воздели руки вверх и стали что-то напевать.
   – Что они поют? – спросил Владимир Ореаду.
   – Они просят Великую Мать вырастить скорее дерево жизни.
   – Что за дерево?
   – Как, разве ты не знаешь?
   – Нет! Откуда мне знать?
   – Странно! Все знают, а ты. Великий Вождь, не знаешь. Мы все происходим от деревьев. И если мы погибаем, то на месте захоронения вырастает новое дерево, и в его ветвях рождается новый лапиф.
   – Интересно! Как в сказке. Послушай, Ореада, а почему у вас нет старых? Вы все одинакового возраста.
   – Старый? Что такое старый?
   – Как? Разве вы не стареете?
   – Не понимаю! Мы всегда такие, какими ты нас видишь сейчас.
   – Хорошо! Я поставлю вопрос иначе. Сколько вам лет?
   – Смотря кому как. Мне исполнилось только два года, как я вышла из дерева. А Перо, старшая жена Кенея, вышла из своего дерева уже пятьсот лет назад.
   – Это какая Перо?
   – Ну та, что просила не прогонять фавнов.
   – Та? Так на вид ей всего лишь двадцать лет!.
   – Опять на понимаю! Ты говоришь слишком мудро. При чем тут года?
   – Так вы никогда не умираете?
   – Если не погибаем случайно и тело не предаётся Великой Матери. Если тело сжечь или разбросать, то жизнь уже не возвращается. Поэтому трупы врагов всегда сжигают.
   – И ещё один вопрос. Почему я не видел у вас детей?
   – О! Дети – это великая милость нашей Всеобщей Матери! Это мечта каждой женщины – иметь ребёнка. Но это не всем дано, а только очень и очень немногим. Когда-то много тысяч лет назад сюда прилетали боги. Они брали наших женщин и у них рождались дети.
   Она вдруг остановилась и посмотрела на Владимира широко раскрытыми глазами.
   – Может быть, ты бог?
   Владимир начал смутно догадываться. Отец ему рассказал о своём посещении Урании.
   – Как звали тех богов, что прилетали к вам?
   – Титанами!
   – И у них были дети?
   – Да! И каждая женщина, которую они брали себе, рожала им детей. Кеней происходил от них. Он был самым сильным в племени лапифов. Почти как ты! Но ты сильнее! Ты, наверное, бог!
   – Это мы со временем выясним, – пошутил Владимир. – Здесь, километрах в трехстах, живёт много таких богов. Если все будет хорошо, то мы вернёмся к ним, и у вас, поверь мне, будет много детишек. Я своих ребят знаю!
   Поражённая этим открытием. Ореада оставила Владимира и побежала к женщинам. Её сообщение произвело сенсацию. Женщины повскакивали с мест и возбуждённо заговорили между собой.
   Ореада снова подошла к Владимиру.
   – Женщины требуют, чтобы ты сейчас же вёл их к своему племени.
   – Это пока невозможно. Нам надо уйти от Пифона.
   Вспомнив о преследующей их змее, все засобирались, и отряд снова тронулся в путь. Их опять стали обгонять бегущие в панике стада. Это свидетельствовало о том, что Пифон уже близко.
   На десятый день пути они пересекли открытое пространство, за которым начинались крутые склоны гор.
   Одолев одну из вершин, отряд сделал привал. Позади расстилалась идущая наклоном широкая степь. И тут Владимир увидел змею. Она ползла, извиваясь, по степи. Змею заметили и другие. Началась паника. С трудом удалось успокоить лапифов и после короткого отдыха, на котором настоял Владимир, отряд снова пустился в путь. По открытой местности змея значительно сократила расстояние.
   – Единственная надежда, что в пути нам попадётся узкий карниз. На нем мы сможем её встретить и, если удастся, сбросить в пропасть, – поделился своим планом Владимир с Игорем.
   Тот согласился, что это единственная возможность избавиться от преследователя.
   Прошло ещё пять дней. Они углублялись в горы все дальше и дальше. К сожалению, это были хотя и высокие горы, но с покатыми склонами, которые змея преодолевала без особого труда.
   Взобравшись на очередную гору, они видели, как она спускается по склону той, на которой они были до этого. Женщины совсем уже выбились из сил и часто в пути садились на траву, не в состоянии двигаться дальше. Некоторые из них отстали от отряда и больше уже не появлялись.
   Получив от отца дар Дука, Владимир обладал острым зрением, немного превосходящим зрение лапифа. Он видел позади себя сцену, о которой никому не сказал. Это была смерть одной из отставших. Змея, за которой он наблюдал с вершины горы, резко рванулась в сторону и настигла вскочившую на ноги женщину, проглотив её мгновенно своей трехметровой пастью.
   На привале к нему подошёл один из фавнов. Видя, что тот хочет что-то сказать, Владимир поискал глазами Ореаду, но она на этот раз отошла от него и затерялась в толпе женщин. Он её позвал, но его слов никто не понимал. Тогда Владимир попытался войти в контакт с фавном. К его удивлению и радости, это удалось сразу. Фавн вздрогнул, услышав внутри себя голос человека, но быстро оправился от испуга и стал отвечать на вопросы.
   То, что он рассказал, удивило Владимира и вселило надежду. Фавн сообщил ему, что родился сравнительно недавно в той роще, которую они миновали несколько дней назад, но помнит, что в прежней жизни он жил в долине, которая находилась где-то поблизости отсюда. Путь туда шёл по узкой тропе через перевал.
   – Это как раз то, что нам нужно. Ты знаешь дорогу?
   Фавн ответил, что смутно вспоминает её и что надо немного свернуть налево, то есть к югу. Там, в долине, сказал он, жили такие же люди, как ты. Они носили такую же одежду. Но когда это было, я не знаю. Деревья жизни растут, как им позволяет Великая Мать. Они могут вырасти за год, а могут и через несколько тысяч лет. Увидев эти горы, я вспомнил прошлую жизнь, но не все, а только то, что сказал тебе.
   Идти стало все труднее и труднее. Но это радовало. Если им трудно, то ещё труднее ползти по крутому склону змее. Наконец подъем перешёл в узкую тропу, зажатую скалами. Потом начался карниз, о котором говорил фавн. Перед карнизом они остановились на отдых в небольшой долине, где из-под камней струился ручеёк. Здесь же росли деревья с амброзией. Это было как нельзя кстати. Все подкрепили свои силы и после небольшого отдыха вступили на карниз. Он сначала был достаточно широк, а потом стал постепенно суживаться. Идти вскоре стало возможно только по одному. Внизу разверзлась пропасть. В одном месте Владимир кинул большой камень и стал считать секунды. Шум падения донёсся до него через двадцать секунд. Это соответствовало высоте обрыва в два километра.
   – По-видимому, достаточно, – предложил он Игорю. – Если что, то именно здесь её встретим. Карниз тут делает резкие повороты. Наиболее удобное место.
   Они стояли на карнизе в конце растянувшейся цепочки людей. Впереди этой цепочки шёл фавн, указывая дорогу. Внезапно движение остановилось.
   – Что там случилось? – спросил Владимир.
   – Не знаю, – отозвалась Ореада. Она сказал на своём языке несколько фраз стоящей впереди подруге, та другой и так далее. Оставалось ждать ответа. Он пришёл через полчаса.
   – Там впереди узкий тоннель через гору, змея через него не протиснется, – радостно перевела Ореада сообщение Владимиру. – За тоннелем сразу же спуск в долину.
   – Передай, пусть проходят тоннель и идут в долину, а мы здесь с Игорем встретим змею.
   – Я останусь с тобой.
   – Иди вместе со всеми!
   Владимир снял с плеча лук и попробовал его тетиву. Она загудела низким звуком.
   – Целься ей в правый глаз, а я в левый, – предупредил он Игоря.
   Они ждали почти пять часов. Плащи Пифона отлично предохраняли их от холодного горного воздуха.
   – Однако мадам запаздывает, – досадливо сказал Игорь, – может быть, пойдём ей навстречу?
   – Давай! Только осторожно и будь наготове.
   Они пошли назад, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Все было тихо. Наконец они приблизились к последнему повороту тропы. Дальше шёл крутой спуск в небольшую долинку, где они недавно отдыхали.
   – Подстрахуй! – Владимир стал осторожно приближаться к повороту. Игорь натянул лук и следил за каждым его движением.
   Владимир скрылся за поворотом и вновь появился через пять минут.
   – Иди полюбуйся, что эта гадина придумала.
   Змея лежала внизу километрах в двух.
   – Посмотри, – Владимир показал на широкий след на склоне. – Она была здесь и вернулась, не полезла по карнизу.
   Змея между тем подняла голову и пристально стала смотреть на людей. Владимир почувствовал, как его сковывает холод. Какая-то неведомая сила толкала его вниз, туда, к змее. Он сделал шаг, другой… Змея между тем не делала никаких движений. Однако было видно, что по её свернувшемуся в кольца телу пробежала волна. Она продолжала пристально смотреть в лицо идущего к ней человека.
   – Ах ты, сволочь! – крикнул Игорь, поняв, в чем дело. Он кинулся вслед за Владимиром и схватил его за руку.
   – Опомнись! Куда ты? Назад!
   Владимир, не слыша его, продолжал идти вперёд. Игорь, не долго думая, схватил его за волосы и что есть силы дёрнул. Владимир упал на спину и вскрикнул от боли. И пришёл в себя. Они с ужасом увидели, как змея мгновенно расправила свои кольца и сделала гигантский прыжок, пролетев сразу свыше пятисот метров.
   Они кинулись назад. Змея преодолевала насыпь, когда они выбежали на карниз и быстро скрылись за поворотом.
   Через час, уже перед самыми сумерками, все повторилось сначала. Однако на этот раз они избегали встречи со взглядом Пифона. Поняв, что змея не вступит на карниз и будет караулить внизу, они пошли вперёд и вскоре достигли входа в тоннель. Там их ждала Ореада. В руках она держала зажжённый смолистый факел. В тоннеле было темно. Длина его составляла не менее трехсот метров. Владимир обратил внимание на гладкие, казалось бы отшлифованные стены. Несомненно, тоннель имел искусственное происхождение.
   Выйдя из тоннеля, они увидели внизу огни костров.
   Три месяца прошло с тех пор, как они попали в долину. Несколько раз в месяц земляне ходили к началу карниза, принимая все меры предосторожности, чтобы выяснить, не уползла ли змея. И каждый раз видели её там же и в том же положении. Змея выжидала.
   Два раза их сопровождала Ореада.
   – Что она жрёт? – удивлённо спросил Владимир.
   – Внизу большие заросли амброзии, – пояснила Ореада.
   – И этого достаточно для такой громадины?
   – Можно есть только одну амброзию и быть сытой.
   – Что же, выходит, мы здесь застряли надолго?
   – А чем тебе здесь плохо? – искренне удивился Игорь.
   В последнее время Игорь сильно изменился. Он уже неохотно сопровождал Владимира к склону и вообще всем своим видом и поведением показывал, что создавшееся положение его вполне устраивает. Он завязал дружбу с фавнами и все реже и реже оставался с Владимиром.
   Их долина простиралась не меньше двадцати километров в длину и около восьми в ширину. Здесь в изобилии росли съедобные растения, амброзия, водилось много дичи. В центре долины раскинулось небольшое, километра полтора в поперечнике и столько же в длину, озеро, куда впадало множество прозрачных ручейков. Возле озера вырос посёлок деревянных хижин, вытянувшихся вдоль южного его берега.
   Нравы в посёлке, с точки зрения землянина, выходили за всякие пределы распущенности. Тон задавали, конечно, фавны, а женщины воспринимали все это как само собой разумеющееся. Если Владимир не вмешивался, но и сам не принимал участия в «развлечениях», то Игорь быстро освоился и стал, что называется, своим человеком в компании фавнов. Единственное, чего Владимир добился, в посёлке фавны носили набедренные повязки.
   Попытки привлечь фавнов к труду не увенчались успехом. Владимир хотел провести некоторые работы по благоустройству посёлка и их жизни. Фавны, которых он собрал для этой цели, неохотно выслушали его и вскоре разбежались по рощам. Игорь некоторое время помогал ему, но на второй день тоже бросил занятие и скрылся. Он два дня не показывался на глаза своему другу, и когда тот наконец поймал его, откровенно сказал ему, что не видит смысла в проводимых работах. В душе Владимир был с ним согласен.
   Мягкий ровный климат позволял целый день проводить вне стен хижин. Овощи, фрукты вкусны и в сыром виде. Мясо можно приготовить на костре. Что касается прядильной машины и ткацкого станка, который предложил сделать Владимир, то в одежде жители посёлка не нуждались вообще. Температура днём, по-видимому, не выходила за пределы 22—26 градусов по Цельсию, а ночью не опускалась ниже 18.
   Вскоре и Игорь скинул одежду и стал ходить, как и фавны, в одной набедренной повязке.
   – И тебе советую, – насмешливо сказал он, когда Владимир попытался сделать ему замечание. – По крайней мере сохранишь свою одежду. Мало ли что. Может быть, удастся возвратиться в лагерь. Как ты тогда пойдёшь через лес, если твоя одежда придёт в негодность?
   Владимир вынужден был согласиться с ним и тоже стал ходить только в спортивных трусах.
   Тем не менее его страшно тяготило безделье. В сопровождении Ореады и двух её подруг, которые увязались за ним, он тщательно, день за днём, обследовал долину. На северном берегу озера обнаружились большие залежи селитры. Глядя на неё, Владимир подумал, что если бы удалось обнаружить серу, то можно было бы положить конец их плену и вернуться к своим товарищам. После этого он участил свои походы. Иногда ночь заставала их вдали от посёлка, и они ночевали в наскоро сделанном шалаше. Ему все меньше и меньше хотелось возвращаться в посёлок. Дело в том, что фавны не без помощи женщин притащили найденную в отрогах гор большую глыбу мягкого белого камня и вытесали из него статую Великой Матери. Так по крайней мере они утверждали. Статуя представляла собой женскую фигуру с гипертрофированными бёдрами и грудью. Лица не было. Рядом со статуей была поставлена другая фигура, в которой без труда узнавался огромный фаллос. Возле этих фигур, после жертвоприношения, фавны устраивали отвратительные, с точки зрения Владимира, оргии. Постепенно он все больше и больше отдалялся от остальных жителей посёлка. Его шокировало, что Игорь принимал участие во всех «безобразиях», постепенно стал верховодить фавнами, и теперь уже не к Владимиру, а к нему обращались за советами, когда в них возникала необходимость.
   Как-то он не выдержал и сказал Ореаде все, что думает о фавнах. Ореада выслушала его и спокойно возразила.
   – Ты не прав. Подобные празднества, – так она называла оргии, – проводятся и в посёлках лапифов, но реже и не так разнузданно. Дело в том, что «дикие», приходя в племя, учатся и становятся лапифами. Здесь же этого не получилось. У нас нет мужчин-лапифов, и фавны потому остались дикими фавнами. Не думай, что все женщины одобряют их. Некоторым это не нравится.
   – Что-то не вижу таких, – саркастически заметил Владимир.
   – Ну, ты можешь и не видеть, но это так. Если бы мы здесь, на южном берегу озера, образовали свой посёлок, то многие мои подруги поселились бы с нами.
   – Это, может быть, и идея, – согласился Владимир. – Мне, откровенно говоря, противно каждый день наблюдать подобные сцены.
   – Но ты учти, фавны очень драчливы. Ты преподал им хороший урок, но они могут его и забыть, тем более что твой друг теперь с ними.
   – Вряд ли Игорь будет с ними, если дело дойдёт до драки.
   – Ну, как сказать. Я вижу, что такая жизнь ему пришлась по душе. Он скоро, как фавн, будет ходить совершенно голый и на виду у всех…
   – Замолчи! – гневно прервал её Владимир. – Не смей так говорить о землянине и моем друге. Это пройдёт у него. Я уверен.
   – Может быть. Но я бы тебе посоветовала на всякий случай забрать с собой все луки и стрелы. Они спрятаны в нашей хижине, и ночью мы вынесем их оттуда. Я и мои подруги, которые поселятся с нами. Они боятся, что фавны решат принести Кибеле большую жертву.
   – Не понял тебя. Какую ещё жертву?
   – Когда образуется новое племя, приносят в жертву Кибеле, чтобы она была милостива к племени, пять самых красивых девушек.
   – Ты шутишь?
   – Нет! Таков обычай! Правда, в исключительных случаях. Обычно в жертву приносят пленных кентавров. Это решает вождь племени. Пока ты был вождём, нечего было бояться, но теперь ты уже не вождь.
   – А кто? Игорь?
   Ореада пожала плечами.
   – Сначала все думали, что вождём будешь ты, но ты не захотел им быть. Ты не сделал того, что должен сделать вождь.
   – А что должен сделать вождь?
   – Убить своего соперника, затем принести большую жертву. Когда ты убил на поляне фавна, все думали, что ты вождь, а теперь этого не думают. Теперь надо начинать все сначала. Ты должен убить соперника, того, кто претендует быть вождём. Если это Игорь, то ты должен убить его!
   – Ты с ума сошла? Убить Игоря?!
   – Тогда он убьёт тебя.
   – Игорь никогда этого не сделает.
   – Тогда не он будет вождём, а кто-то другой. Но этот другой должен убить тебя. И он попытается это сделать.
   – Странный ваш народ.
   – Разве у вас так не поступают? Всегда будущий вождь, чтобы стать вождём, должен убить соперников, иначе как же его будут слушаться, если он никого не убил?
   – А твой муж?
   – Кеней? А как же? И не один раз. Кеней был великим вождём!
   – Я должен поговорить с Игорем…
   – А пока я и несколько моих подруг перенесём сюда тайно все оружие.
   – Делайте, что хотите, – как-то отрешённо проговорил Владимир, думая о своём.
   Игоря он нашёл в роще возле посёлка в окружении двух десятков фавнов и толпы женщин. Что-то показалось Владимиру странным в его поведении. Только подойдя ближе, он обнаружил, что землянин, как и все окружающие его фавны и женщины, сильно пьян.
   – А вот и ты! – приветствовал его Игорь. Он поднялся с травы и, пошатываясь, направился к нему, держа в руках глиняный кувшин.
   – Присоединяйся к нам. Отличное вино, он протянул ему кувшин.
   – Откуда оно? – удивился Владимир.
   – Э! Здесь полным-полно винограда. Эти бестии, – он указал кувшином на фавнов, – оказывается, большие мастера по части выпивки.
   – Послушай, больше не пей. Мне надо поговорить с тобой.
   – Хорошо… Не буду… А ты? – он протянул ему кувшин, – может быть, выпьешь? Ну, как хочешь.
   Игорь подозвал одну из женщин и отдал ей кувшин.
   – Пойдём, поговорим, если ты настаиваешь.
   Владимир с сомнением посмотрел на него.
   – Может быть, в другой раз?
   Игорь пошатнулся и, ухватившись за Владимира, едва устоял на ногах.
   – Нет! – он икнул и снова пошатнулся. – Нет, давай поговорим сейчас…
   Перемены, которые произошли с Игорем за последний месяц, были разительные. Владимир знал его всегда как исполнительного, смелого бойца своего отряда, не раз бывшего с ним в самых тяжёлых и сложных операциях. Игорь участвовал и в похищении кардинала, и в разгроме базы неогуманистов на Куари. Он всегда отличался сообразительностью и решительностью в действиях. Создавшаяся обстановка, беззаботная жизнь в долине в окружении большого числа молодых и красивых женщин и весёлых развращённых фавнов изменили его до неузнаваемости. Теперь ко всему этому добавилось пьянство.
   Они подошли к берегу озера.
   – Я сейчас… через пять минут буду в норме… – Игорь разбежался и нырнул в озеро.
   – Смотри, не утони с перепоя, – крикнул ему вслед Владимир.
   Вода в озере, которое пополнялось горными ручьями, была холодная. Игорь вынырнул метрах в двадцати от берега и поплыл. Через пять минут он, как и обещал, вернулся.
   – Ну, я тебя слушаю. О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил он, подходя к Владимиру и садясь рядом с ним на песок.
   – Протрезвел?
   – Почти. – Игорь лёг на нагретый песок, закинув руки за голову, и приготовился слушать. – Было бы от чего пьянеть, вино слабенькое, – проговорил он, закрывая глаза.
   – Ну, если ты уже протрезвел, то ответь мне: собираешься ли ты возвращаться к своим?
   – Это в лагерь, что ли?
   – А куда же ещё?
   – А что? Эта гадюка уползла?
   – Не знаю. Но думаю, что нет.
   – Тогда как, позволь тебя спросить, мы вернёмся? Может быть, у тебя есть бластер, чтобы прикончить рептилию?
   – Надо что-то придумать.
   – Вот и думай! А я ничего не могу придумать. А потом…
   – Что потом?
   – Потом, здесь не так уж и плохо. Я бы сказал, даже очень неплохо! – он перевернулся и лёг на живот, подставляя спину тёплым лучам солнца.
   – Сам посуди, командир, – назвал он Владимира по старой памяти, – мягкий ровный климат, обильная вкусная еда… женщины… ты только полюбуйся на них. Каждая из спасённых нами от кентавров могла бы быть на Земле кинозвездой. И притом они никогда не стареют! Мы с тобой, командир, попали в рай, который был когда-то утерян людьми. Чего тебе ещё надо?
   – И тебе не надоело это вынужденное безделье?
   – Представь себе, нет!
   – Не понимаю тебя.
   – А что тут понимать? Скажи мне, во имя чего человек трудится?
   – Как во имя чего? Да все, что мы имеем, создано трудом, в том числе и цивилизация.
   – Вот-вот! Создано трудом. Следовательно, – Игорь окончательно протрезвел, – следовательно, – повторил он, снова ложась на спину и закидывая руки за голову, – мы трудимся для того, чтобы что-то иметь? Не так ли?
   – Не совсем, но приблизительно так, – не понимая, куда он клонит, – согласился Владимир.
   – Пусть будет приблизительно. Ты согласен, что труд должен иметь какой-то смысл?
   – Естественно! Нет ничего хуже бессмысленного труда.
   – Прекрасно! Ну а какой смысл труда здесь? Здесь мы имеем все, что нам необходимо. Тут так тепло, что можно обходиться без одежды. Не надо обрабатывать поля, чтобы иметь пищу. Любой труд, если смотреть в корень, сводится к тому, чтобы защитить своё бренное тело от холода и голода. Все остальное имеет производное значение. И коль нет этих двух великих начал: холода и голода, то и труд теряет смысл.
   – Но так можно превратиться в животное.
   – Совершенно верно! Ну и что? Вот ты говорил о цивилизации. А для чего она, «цивилизация»?
   – Как, для чего?
   – Вот я спрашиваю, какова конечная цель цивилизации?
   – Могущество разума, человека… ну и…
   – И? И что ещё?
   – Счастье человека…
   – Правильно! Счастье! Ради этого счастья и создаётся цивилизация. Ну, а что делать, если я полностью счастлив? Мне не нужна техника цивилизации, её машины, вычислительные устройства и тому подобное. Все, что мне нужно, я имею здесь. Следовательно, у меня нет причин желать каких-то изменений. Мне и так хорошо. Поэтому труд теряет свою цель, а следовательно, становится бессмысленным.
   – Ты не прав. Труд является потребностью мыслящего человека.
   – Слышал эту теорию. Возможно, она и верна. Но в ней опять-таки говорится об осмысленном труде, то есть таком, в результатах которого человек испытывает нужду. А здесь? Ну, в чем мы испытываем нужду? Скажи, и я с удовольствием начну трудиться, если буду знать цель своего труда.
   – Постой! Ты что же, считаешь, что полное материальное обеспечение потребностей человека исключает его желание трудиться? Тогда ответь мне, почему на Земле люди довольно-таки богатые и всем обеспеченные продолжают трудиться, причём трудятся с полной отдачей сил.
   – Ну, это легко объясняется. Люди трудятся для того, чтобы сохранить то, что они имеют, чтобы не отняли у них богатство те, кто менее обеспечен. Они трудятся, чтобы сохранить власть, ибо, потеряв власть, они потеряют и сверхнормативное обеспечение. Понимаешь, на Земле всегда существовало материальное неравенство. И это неравенство стимулировало трудовую деятельность человека. Те, кто был менее обеспечен, трудились для того, чтобы достичь более высокой степени обеспечения и положения в обществе, другие – для того, чтобы сохранить своё положение. Если бы там, на Земле, удалось достичь, как когда-то мечтали, материального равенства, которое гарантировалось бы каждому человеку вне зависимости от его вклада в общий труд, то люди перестали бы трудиться. Здесь же сама природа создала такие условия. Цивилизация фактически была создана потому, что голодные работали на сытых. Здесь все сыты, и никого не надо заставлять строить города, проводить дороги, ну и все прочее, чем отличается цивилизация. Заметь, здесь даже не ценится золото и драгоценные камни. Почему? Да потому, что на Земле они были как бы концентрацией голода, то есть возможности заставить голодного работать на сытого. Единственную ценность здесь представляют женщины, и из-за них происходят тут всякие стычки и сражения. Все остальное жители этой планеты получают даром. Даже бессмертие.
   – Ну хорошо, ты прав. Труд должен иметь смысл. Я с этим согласен. Но вот ответь мне на такой вопрос. Если в чем-то имеется потребность, будет ли это стимулировать труд?
   – Думаю, что да.
   – Вот ты и попался! Я хотел было создать мастерскую, сделать ткацкий станок, но никто меня не поддержал, даже ты и то бросил работу.
   – Не было смысла.