Блок интуитивно чувствовал, как избежать силков этой всеобъемлющей подозрительности. Он вел себя как маленький человек без особых претензий, всецело занятый только своей работой, как в те времена, когда он выполнял инженерные обязанности, так и теперь, когда был поглощен швейным бизнесом. Как сообщал германский консул в Амстердаме в ответ на запрос абвера о Блоке: «Руководство фирмой осуществляется квалифицированно. Блока уважают как хорошего бизнесмена, честно зарабатывающего на жизнь, и, хотя он не обладает значительными средствами, он своевременно оплачивает все свои обязательства».
Как и многие другие хорошие шпионы, Фриц Блок был человеком типа Уолтера Митти, занимавшимся разведкой, чтобы избежать скуки унылой размеренной жизни. Он не был ура-патриотом или убежденным нацистом, но и не работал только ради денег. На протяжении всей его шпионской карьеры абвер платил ему регулярное жалованье в размере всего лишь 300 марок в месяц.
Второй классный агент, Р-2220, был из того же теста.
Фридрих Вильгельм Каулен родился 29 ноября 1915 года в обеспеченной семье предпринимателя в Мюнхен-Гладбахе. Это был худощавый, стройный молодой человек в очках, интеллигентный, чудаковатый, несколько эмоциональный – набор качеств, не очень подходящий для того, чтобы стать первоклассным шпионом. Работая служащим в процветающей фирме своего отца, он увлекался фотографией и коротковолновой радиосвязью и проводил отпуск за границей. Летом 1937 года он посетил Англию, где пешком обошел весь Ланкашир, от северных низин до озера Дистрикт, а затем прошел на запад до Ирландского моря, повсюду щелкая своим «роллейфлексом».
Вернувшись в Германию, он показал снимки своему другу, который предложил продать их кому-нибудь, интересующемуся фотографиями сельской Англии. Вскоре Фредди Каулен появился на одной из явок абвера в Бремене и продемонстрировал свои товары Файфферу, который был поражен, поскольку на нескольких снимках были изображения аэродромов в Хейвуде и Барри, близ Манчестера, о которых немцы ничего не знали.
Файффер предложил Фредди работать на него, но затем возникли препятствия. За несколько лет до этого гестапо запеленговало нелегальный радиопередатчик в Мюнхен-Гладбахе на Альбрехтштрассе, 10, в доме Фредди. Хотя расследование показало, что юноша был лишь безобидным радиолюбителем, гестапо все же не дало разрешения на устройство молодого Каулена в штат абвера.
Тем не менее Файффер продолжал поддерживать с ним контакт и несколько раз посылал его в Англию. Фредди был слишком хорош, чтобы его потерять. У него было подлинное чутье на скрытые аэродромы, отчаянная смелость, чтобы их фотографировать, и удача, чтобы не попадаться при этом. Кроме того, он занимался Западной Англией, тогда как Блок работал на востоке.
В июле 1938 года по настоянию Файффера дело Фредди Каулена вновь было открыто. После длительного расследования с него были сняты все обвинения, гестапо сделало заключение, что «работа на тайном радиопередатчике была детской выходкой увлекающегося и безответственного радиохулигана».
Каулен официально был принят на работу в абвер 9 января 1939 года. Через несколько недель начался зловещий период, названный Канарисом Spannungzeit. Начался кризис, связанный с Данцигом и «польским коридором». Абвер в авангарде вермахта готовился к войне и собирал новейшие данные, необходимые армии и ВВС для завершения разработки военных планов. В то время как сотни агентов шныряли по Польше и Франции, капитан Герберт Вихманн, назначенный руководителем Аст-Х, мобилизовал всех своих полевых агентов и направил их в Англию не для поиска случайной информации, а для сбора точных и сиюминутных сведений.
В этот напряженный период, длившийся до 2 августа, Каулен совершил три поездки, каждая из которых была скрупулезно распланирована. В ходе первой поездки он вновь объехал район Ливерпуля, во второй раз посетил Пемброкшир, а в третий тур он отправился из Блэкпула, оттуда на восток к Бартону, затем на юг, где исследовал округу Манчестера.
3 августа адмирал Канарис объявил военное положение. Таким образом, абвер оказался в состоянии войны за месяц до действительного ее начала. «Кротам» были отправлены условные сигналы, означающие начало активной деятельности. Все агенты, находящиеся в резерве, были вызваны на явки. Полевым агентам были даны их последние предвоенные задания, им следовало собрать новейшие сведения об обороне противника.
В Британии абвер сконцентрировался на объектах ПВО, находящихся на пути бомбардировщиков люфтваффе. Вступил ли в действие таинственный радар? Где расположены зенитные батареи? Есть ли аэростатные заграждения? Агентам было приказано собирать целевую разведывательную информацию, занося на карту любые подозрительные объекты, водохранилища, плотины, аэродромы – все, что могло представлять интерес для ВВС.
За этот месяц Блок и Каулен должны были обследовать каждый ключевой пункт из ранее ими обнаруженных – подобно туристам, возвращающимся в любимые места, они объехали все свои прежние маршруты. Блоку следовало прочесать всю полосу между Лондоном и Ньюкаслом, а его молодой коллега отбыл на запад. По-прежнему путешествуя под своими собственными именами и с подлинными паспортами, они прибыли в Англию 5 августа. Блок приехал из Голландии через Харвич, а Каулен отправился из Дан-Лэре, в Ирландии на пароходе, и высадился в Холихеде. Он начал свою финальную рекогносцировку на следующий день с обследования доков в Ливерпуле.
26 августа он проводил свободное время на набережной и в пабах, слушая разговоры окружающих и пытаясь оценить общественное настроение. В тот же вечер в комнате отеля на Формби-стрит он написал на имя Ханны фон Баллузек в Бремен письмо «дорогой тетушке», стандартное письмо туриста, делящегося своими впечатлениями этих напряженных и полных неопределенности дней. На самом деле это был, как называлось в абвере, Stimmungsbericht, отчет о моральном состоянии противника, для капитана 1-го ранга Файффера, чьим почтовым ящиком и была фрау фон Баллузек. В то время, когда даже Гитлер все еще надеялся, что Британия останется нейтральной, молодой Каулен не питал на этот счет иллюзий. «Мое путешествие закончилось, – писал он своей Liebe Tante Hanna. – Надеюсь, скоро увидимся».
Фриц Блок покинул Англию 28 августа самолетом АБА до Копенгагена, а затем вернулся домой в Амстердам на явку с Файффером, чтобы передать ему финальный отчет и фотографии. Каулен оставался в Англии до 2 сентября, до последней минуты, и отбыл из Холихеда пароходом, отправляющимся в 20.30. В Ирландии он быстро проехал на западное побережье, где его ожидало немецкое судно «Тезей» с мощным передатчиком на борту. Ему так и не удалось воспользоваться рацией. «Тезей» отплыл на рассвете, и всего через шесть часов, когда судно было в заливе Гэлуэй, Каулен услышал по радио, что Великобритания вступила в войну с Германией. Их судно прорывало блокаду с приказом соблюдать радиомолчание.
Через неделю на явке с Файффером Каулен передал ему свой финальный отчет. Это был шедевр сбора разведывательных данных – 98-й отчет за год, в течение которого он провел в Англии девяносто восемь дней.
«С 5 февраля по 2 сентября 1939 года, – писал позднее Файффер в представлении Фредди к Железному кресту, – разведчик Каулен выполнял свою миссию целеустремленно и с большим успехом, разведывая и фотографируя стратегические цели без страха. Благодаря его действиям были обнаружены несколько ранее неизвестных аэродромов ВВС Великобритании. На основании его детальных отчетов стало возможным реконструировать систему ПВО Великобритании, нанести на карты расположение зенитных батарей, аэростатных заграждений и противовоздушных прожекторов в западной части Центральной Англии в районе от Линни-Хед в Пемброкшире до Ланкашира на севере».
Но представление пропало втуне. Фредди Каулен был всего лишь секретным агентом, а только солдаты и матросы, непосредственно принимающие участие в боевых действиях, могли быть награждены Железным крестом[56].
У Канариса была манера вмешиваться только в те дела, которые лично интересовали его. В период плавной эволюции абвера с 1935-го по 1939 год он делал все для развития тех отделов шпионского ведомства, которые «обеспечивали» сухопутные силы и ВВС. В ходе этого процесса Канарис сблизился с полковниками шпионажа и диверсий и оказал им всю необходимую поддержку. Но такой же близости с капитанами отделения М-1, военно-морской разведки, у него не было. Они работали в полном забвении и пренебрежении, находясь в тени столь известных доверенных лиц Канариса, как Пикенброк, Лахузен, Гроскурт и Ханзен, армейских офицеров в штате адмирала-отступника.
К счастью для Канариса, среди руководителей военно-морской разведки у него была пара разумных и компетентных кадровых офицеров, успешно работавших и в состоянии забвения.
Руководителем отделения М-1 с 1935 года был капитан 1-го ранга Герман Мендель, сухощавый, круглолицый лысоватый мужчина, чуть старше пятидесяти. Его заместителем был капитан 2-го ранга Удо фон Бонин, элегантный офицер, в отличие от Менцеля, который выглядел штатским даже в синем парадном флотском мундире.
Поскольку военно-морская политика фюрера не имела столь твердого обоснования и ясных целей, которые были у других военных проектов, а ни одна секретная служба не действует в вакууме, отсутствие четких планов препятствовало развитию военно-морской разведки.
Но даже в этих условиях отделение М-1 на основе собственных средств и своими силами плело шпионскую паутину с использованием командного состава торговых судов для сбора информации. Это делалось медленно и незаметно, и в конечном итоге весь торговый флот Германии превратился в орудие абвера. Это была так называемая ДК-группа (сокращение от Dampfer-Kapitänen, или шкиперы торгового флота). Она состояла из шкиперов, старших или первых помощников капитанов или радистов, служащих на судах компаний «Гамбургско-Американской линии», «Норт Джёрман Ллойд», «Нептун», «Ганза», «Арго» и «Левант», а также многих других меньших по размеру судоходных компаний. Они были официально причислены к абверу и занесены в списки агентов с псевдонимами и кодовыми номерами.
Наиболее замечательной и самой важной была организованная капитаном Менцелем операция с целью заполнить пробелы в сведениях его отдела о береговой линии Британии. К середине 1939 года было уже слишком поздно (и слишком опасно перед лицом усиления мер безопасности) засылать агентов в английские порты или военно-морские базы для сбора новейших сведений о портовых сооружениях. На ДК-группу легла задача по сбору информации о портах, кораблях и сооружениях, которые через несколько недель стали целями налетов люфтваффе и атак подводного флота.
Трое ДК-агентов особенно отличились на этом этапе действий. В результате нескольких плаваний в английские порты в первые восемь месяцев 1939 года капитан Киршенлор и капитан Шмидт доставили подробные карты портов Гринвич, Даденхем, Грейвсенд, Перфлит, Плимут, Суонси, Барри, а также схемы всех портовых сооружений в устье Темзы. Их отчеты включали в себя новейшую топографическую и гидрографическую информацию, детальное описание портовых сооружений и того, что они назвали «портовыми укреплениями», а также полный учет кораблей в порту. Интеллигентный и энергичный Киршенлор, начинавший с работы «наблюдателя», зашел даже дальше сбора чисто военно-морской информации. В каждом рейсе он находил время на посещение пабов, где прислушивался к частным разговорам, а также устраивал общие беседы как со знакомыми, так и с незнакомыми людьми. Затем он доставлял так называемые Stimmungsberichte, или обзоры морального состояния и настроений простых англичан в эти напряженные дни накануне войны.
Капитан Франц был третьим из этой элитной группы. Поскольку он действовал в Средиземном море и был приписан к Триесту в Италии, абвер получал от него сведения, добытые в плаваниях в такие ключевые стратегические пункты, как Александрия в Египте и Ла-Валлетта на Мальте – главные базы британского флота в Средиземноморье. Он получил инструкции следовать как можно ближе к военно-морским соединениям и наблюдать за их тактическими учениями, перехватывая их радиосвязь.
Таким образом, ДК-агенты собрали разведданные обо всей британской береговой полосе от Керкуолла на Оркнейских островах до Пензанса в Уэльсе у мыса Лендс-Энд, а также о средиземноморском флоте Великобритании.
Сама же инициатива составления отчетов обо всем увиденном принадлежала не им, а руководству отделения М-1, организовавшему разветвленную Befragungsdienst (службу опроса), где специально обученные офицеры опрашивали ДК-агентов, получая и обрабатывая имеющиеся у них сведения. Центры этой службы опроса находились в немецких портах на Северном и Балтийском морях, а также и за рубежом. В Антверпене большая группа опроса работала под руководством капитана Карла Мора, старого моряка, ставшего одним из резидентов абвера в Бельгии. В голландской группе все сотрудники абвера, за исключением одного, были голландцами[57].
Помимо ДК-агентов капитан Менцель отправлял на некоторые из судов торгового флота специально подготовленных кадровых агентов со специальными заданиями. Когда штаб ВМФ заинтересовался островом Уайт, он поместил на пароход «Шарнхорст» своего кадрового шпиона, фотографа средних лет, который вернулся из рейса с детальным отчетом о своих наблюдениях и с фотографиями «береговых оборонительных сооружений» в Каусе, известном месте отдыха яхтсменов, и в Райде. На обратном пути он сделал и несколько снимков в Портсмуте.
Два агента были направлены в устье Клайда. На борту одного из торговых судов, совершавшего рейсы в Портсмут, находился радист, прослушивавший радиопереговоры британских ВМС. Благодаря его работе была составлена подробная картина радиокоммуникаций флота в период мобилизационной готовности. Еще один агент на торговом судне, специально направленном в Англию, вернулся с отчетом о плавбазе флота в Харидже. Одно из наиболее продуктивных плаваний секретного агента было предпринято на судне компании «Арго». Он доставил схему защитных сооружений против атак подводного флота в устье форта и детальные отчеты о портах Лёвен, Букхафен, Дунфермлин и Мусселбург.
После войны гросс-адмирал Дёниц раскритиковал всю эту деятельность, заявив в своих мемуарах, что «разведслужба адмирала Канариса… не предоставила командованию подводного флота ни грана полезных разведывательных данных». Это уничтожающее обвинение было явно ложным, и его корни лежали в начале тридцатых годов, когда Дёниц неблагополучно служил под началом Канариса.
ДК-группа конечно же была не единственным и не основным разведывательным источником германского ВМФ. Но вопреки категорическому заявлению Дёница, многие, если не все ее отчеты поступали в огромную базу данных, в целом используемую штабом ВМС. Особенно командование подводным флотом очень скоро стало использовать эти данные при планировании операций в ходе войны.
Она пришла в Англию в 11.00, ясным солнечным воскресным днем 3 сентября 1939 года, когда затих перезвон колоколов в лондонских церквах. Премьер-министр Невилл Чемберлен медленно, твердым голосом объявил по радио: «Я говорю с вами из зала Совета министров на Даунинг-стрит, десять. Наша страна находится в состоянии войны с Германией».
Часть третья
Глава 14
Как и многие другие хорошие шпионы, Фриц Блок был человеком типа Уолтера Митти, занимавшимся разведкой, чтобы избежать скуки унылой размеренной жизни. Он не был ура-патриотом или убежденным нацистом, но и не работал только ради денег. На протяжении всей его шпионской карьеры абвер платил ему регулярное жалованье в размере всего лишь 300 марок в месяц.
Второй классный агент, Р-2220, был из того же теста.
Фридрих Вильгельм Каулен родился 29 ноября 1915 года в обеспеченной семье предпринимателя в Мюнхен-Гладбахе. Это был худощавый, стройный молодой человек в очках, интеллигентный, чудаковатый, несколько эмоциональный – набор качеств, не очень подходящий для того, чтобы стать первоклассным шпионом. Работая служащим в процветающей фирме своего отца, он увлекался фотографией и коротковолновой радиосвязью и проводил отпуск за границей. Летом 1937 года он посетил Англию, где пешком обошел весь Ланкашир, от северных низин до озера Дистрикт, а затем прошел на запад до Ирландского моря, повсюду щелкая своим «роллейфлексом».
Вернувшись в Германию, он показал снимки своему другу, который предложил продать их кому-нибудь, интересующемуся фотографиями сельской Англии. Вскоре Фредди Каулен появился на одной из явок абвера в Бремене и продемонстрировал свои товары Файфферу, который был поражен, поскольку на нескольких снимках были изображения аэродромов в Хейвуде и Барри, близ Манчестера, о которых немцы ничего не знали.
Файффер предложил Фредди работать на него, но затем возникли препятствия. За несколько лет до этого гестапо запеленговало нелегальный радиопередатчик в Мюнхен-Гладбахе на Альбрехтштрассе, 10, в доме Фредди. Хотя расследование показало, что юноша был лишь безобидным радиолюбителем, гестапо все же не дало разрешения на устройство молодого Каулена в штат абвера.
Тем не менее Файффер продолжал поддерживать с ним контакт и несколько раз посылал его в Англию. Фредди был слишком хорош, чтобы его потерять. У него было подлинное чутье на скрытые аэродромы, отчаянная смелость, чтобы их фотографировать, и удача, чтобы не попадаться при этом. Кроме того, он занимался Западной Англией, тогда как Блок работал на востоке.
В июле 1938 года по настоянию Файффера дело Фредди Каулена вновь было открыто. После длительного расследования с него были сняты все обвинения, гестапо сделало заключение, что «работа на тайном радиопередатчике была детской выходкой увлекающегося и безответственного радиохулигана».
Каулен официально был принят на работу в абвер 9 января 1939 года. Через несколько недель начался зловещий период, названный Канарисом Spannungzeit. Начался кризис, связанный с Данцигом и «польским коридором». Абвер в авангарде вермахта готовился к войне и собирал новейшие данные, необходимые армии и ВВС для завершения разработки военных планов. В то время как сотни агентов шныряли по Польше и Франции, капитан Герберт Вихманн, назначенный руководителем Аст-Х, мобилизовал всех своих полевых агентов и направил их в Англию не для поиска случайной информации, а для сбора точных и сиюминутных сведений.
В этот напряженный период, длившийся до 2 августа, Каулен совершил три поездки, каждая из которых была скрупулезно распланирована. В ходе первой поездки он вновь объехал район Ливерпуля, во второй раз посетил Пемброкшир, а в третий тур он отправился из Блэкпула, оттуда на восток к Бартону, затем на юг, где исследовал округу Манчестера.
3 августа адмирал Канарис объявил военное положение. Таким образом, абвер оказался в состоянии войны за месяц до действительного ее начала. «Кротам» были отправлены условные сигналы, означающие начало активной деятельности. Все агенты, находящиеся в резерве, были вызваны на явки. Полевым агентам были даны их последние предвоенные задания, им следовало собрать новейшие сведения об обороне противника.
В Британии абвер сконцентрировался на объектах ПВО, находящихся на пути бомбардировщиков люфтваффе. Вступил ли в действие таинственный радар? Где расположены зенитные батареи? Есть ли аэростатные заграждения? Агентам было приказано собирать целевую разведывательную информацию, занося на карту любые подозрительные объекты, водохранилища, плотины, аэродромы – все, что могло представлять интерес для ВВС.
За этот месяц Блок и Каулен должны были обследовать каждый ключевой пункт из ранее ими обнаруженных – подобно туристам, возвращающимся в любимые места, они объехали все свои прежние маршруты. Блоку следовало прочесать всю полосу между Лондоном и Ньюкаслом, а его молодой коллега отбыл на запад. По-прежнему путешествуя под своими собственными именами и с подлинными паспортами, они прибыли в Англию 5 августа. Блок приехал из Голландии через Харвич, а Каулен отправился из Дан-Лэре, в Ирландии на пароходе, и высадился в Холихеде. Он начал свою финальную рекогносцировку на следующий день с обследования доков в Ливерпуле.
26 августа он проводил свободное время на набережной и в пабах, слушая разговоры окружающих и пытаясь оценить общественное настроение. В тот же вечер в комнате отеля на Формби-стрит он написал на имя Ханны фон Баллузек в Бремен письмо «дорогой тетушке», стандартное письмо туриста, делящегося своими впечатлениями этих напряженных и полных неопределенности дней. На самом деле это был, как называлось в абвере, Stimmungsbericht, отчет о моральном состоянии противника, для капитана 1-го ранга Файффера, чьим почтовым ящиком и была фрау фон Баллузек. В то время, когда даже Гитлер все еще надеялся, что Британия останется нейтральной, молодой Каулен не питал на этот счет иллюзий. «Мое путешествие закончилось, – писал он своей Liebe Tante Hanna. – Надеюсь, скоро увидимся».
Фриц Блок покинул Англию 28 августа самолетом АБА до Копенгагена, а затем вернулся домой в Амстердам на явку с Файффером, чтобы передать ему финальный отчет и фотографии. Каулен оставался в Англии до 2 сентября, до последней минуты, и отбыл из Холихеда пароходом, отправляющимся в 20.30. В Ирландии он быстро проехал на западное побережье, где его ожидало немецкое судно «Тезей» с мощным передатчиком на борту. Ему так и не удалось воспользоваться рацией. «Тезей» отплыл на рассвете, и всего через шесть часов, когда судно было в заливе Гэлуэй, Каулен услышал по радио, что Великобритания вступила в войну с Германией. Их судно прорывало блокаду с приказом соблюдать радиомолчание.
Через неделю на явке с Файффером Каулен передал ему свой финальный отчет. Это был шедевр сбора разведывательных данных – 98-й отчет за год, в течение которого он провел в Англии девяносто восемь дней.
«С 5 февраля по 2 сентября 1939 года, – писал позднее Файффер в представлении Фредди к Железному кресту, – разведчик Каулен выполнял свою миссию целеустремленно и с большим успехом, разведывая и фотографируя стратегические цели без страха. Благодаря его действиям были обнаружены несколько ранее неизвестных аэродромов ВВС Великобритании. На основании его детальных отчетов стало возможным реконструировать систему ПВО Великобритании, нанести на карты расположение зенитных батарей, аэростатных заграждений и противовоздушных прожекторов в западной части Центральной Англии в районе от Линни-Хед в Пемброкшире до Ланкашира на севере».
Но представление пропало втуне. Фредди Каулен был всего лишь секретным агентом, а только солдаты и матросы, непосредственно принимающие участие в боевых действиях, могли быть награждены Железным крестом[56].
У Канариса была манера вмешиваться только в те дела, которые лично интересовали его. В период плавной эволюции абвера с 1935-го по 1939 год он делал все для развития тех отделов шпионского ведомства, которые «обеспечивали» сухопутные силы и ВВС. В ходе этого процесса Канарис сблизился с полковниками шпионажа и диверсий и оказал им всю необходимую поддержку. Но такой же близости с капитанами отделения М-1, военно-морской разведки, у него не было. Они работали в полном забвении и пренебрежении, находясь в тени столь известных доверенных лиц Канариса, как Пикенброк, Лахузен, Гроскурт и Ханзен, армейских офицеров в штате адмирала-отступника.
К счастью для Канариса, среди руководителей военно-морской разведки у него была пара разумных и компетентных кадровых офицеров, успешно работавших и в состоянии забвения.
Руководителем отделения М-1 с 1935 года был капитан 1-го ранга Герман Мендель, сухощавый, круглолицый лысоватый мужчина, чуть старше пятидесяти. Его заместителем был капитан 2-го ранга Удо фон Бонин, элегантный офицер, в отличие от Менцеля, который выглядел штатским даже в синем парадном флотском мундире.
Поскольку военно-морская политика фюрера не имела столь твердого обоснования и ясных целей, которые были у других военных проектов, а ни одна секретная служба не действует в вакууме, отсутствие четких планов препятствовало развитию военно-морской разведки.
Но даже в этих условиях отделение М-1 на основе собственных средств и своими силами плело шпионскую паутину с использованием командного состава торговых судов для сбора информации. Это делалось медленно и незаметно, и в конечном итоге весь торговый флот Германии превратился в орудие абвера. Это была так называемая ДК-группа (сокращение от Dampfer-Kapitänen, или шкиперы торгового флота). Она состояла из шкиперов, старших или первых помощников капитанов или радистов, служащих на судах компаний «Гамбургско-Американской линии», «Норт Джёрман Ллойд», «Нептун», «Ганза», «Арго» и «Левант», а также многих других меньших по размеру судоходных компаний. Они были официально причислены к абверу и занесены в списки агентов с псевдонимами и кодовыми номерами.
Наиболее замечательной и самой важной была организованная капитаном Менцелем операция с целью заполнить пробелы в сведениях его отдела о береговой линии Британии. К середине 1939 года было уже слишком поздно (и слишком опасно перед лицом усиления мер безопасности) засылать агентов в английские порты или военно-морские базы для сбора новейших сведений о портовых сооружениях. На ДК-группу легла задача по сбору информации о портах, кораблях и сооружениях, которые через несколько недель стали целями налетов люфтваффе и атак подводного флота.
Трое ДК-агентов особенно отличились на этом этапе действий. В результате нескольких плаваний в английские порты в первые восемь месяцев 1939 года капитан Киршенлор и капитан Шмидт доставили подробные карты портов Гринвич, Даденхем, Грейвсенд, Перфлит, Плимут, Суонси, Барри, а также схемы всех портовых сооружений в устье Темзы. Их отчеты включали в себя новейшую топографическую и гидрографическую информацию, детальное описание портовых сооружений и того, что они назвали «портовыми укреплениями», а также полный учет кораблей в порту. Интеллигентный и энергичный Киршенлор, начинавший с работы «наблюдателя», зашел даже дальше сбора чисто военно-морской информации. В каждом рейсе он находил время на посещение пабов, где прислушивался к частным разговорам, а также устраивал общие беседы как со знакомыми, так и с незнакомыми людьми. Затем он доставлял так называемые Stimmungsberichte, или обзоры морального состояния и настроений простых англичан в эти напряженные дни накануне войны.
Капитан Франц был третьим из этой элитной группы. Поскольку он действовал в Средиземном море и был приписан к Триесту в Италии, абвер получал от него сведения, добытые в плаваниях в такие ключевые стратегические пункты, как Александрия в Египте и Ла-Валлетта на Мальте – главные базы британского флота в Средиземноморье. Он получил инструкции следовать как можно ближе к военно-морским соединениям и наблюдать за их тактическими учениями, перехватывая их радиосвязь.
Таким образом, ДК-агенты собрали разведданные обо всей британской береговой полосе от Керкуолла на Оркнейских островах до Пензанса в Уэльсе у мыса Лендс-Энд, а также о средиземноморском флоте Великобритании.
Сама же инициатива составления отчетов обо всем увиденном принадлежала не им, а руководству отделения М-1, организовавшему разветвленную Befragungsdienst (службу опроса), где специально обученные офицеры опрашивали ДК-агентов, получая и обрабатывая имеющиеся у них сведения. Центры этой службы опроса находились в немецких портах на Северном и Балтийском морях, а также и за рубежом. В Антверпене большая группа опроса работала под руководством капитана Карла Мора, старого моряка, ставшего одним из резидентов абвера в Бельгии. В голландской группе все сотрудники абвера, за исключением одного, были голландцами[57].
Помимо ДК-агентов капитан Менцель отправлял на некоторые из судов торгового флота специально подготовленных кадровых агентов со специальными заданиями. Когда штаб ВМФ заинтересовался островом Уайт, он поместил на пароход «Шарнхорст» своего кадрового шпиона, фотографа средних лет, который вернулся из рейса с детальным отчетом о своих наблюдениях и с фотографиями «береговых оборонительных сооружений» в Каусе, известном месте отдыха яхтсменов, и в Райде. На обратном пути он сделал и несколько снимков в Портсмуте.
Два агента были направлены в устье Клайда. На борту одного из торговых судов, совершавшего рейсы в Портсмут, находился радист, прослушивавший радиопереговоры британских ВМС. Благодаря его работе была составлена подробная картина радиокоммуникаций флота в период мобилизационной готовности. Еще один агент на торговом судне, специально направленном в Англию, вернулся с отчетом о плавбазе флота в Харидже. Одно из наиболее продуктивных плаваний секретного агента было предпринято на судне компании «Арго». Он доставил схему защитных сооружений против атак подводного флота в устье форта и детальные отчеты о портах Лёвен, Букхафен, Дунфермлин и Мусселбург.
После войны гросс-адмирал Дёниц раскритиковал всю эту деятельность, заявив в своих мемуарах, что «разведслужба адмирала Канариса… не предоставила командованию подводного флота ни грана полезных разведывательных данных». Это уничтожающее обвинение было явно ложным, и его корни лежали в начале тридцатых годов, когда Дёниц неблагополучно служил под началом Канариса.
ДК-группа конечно же была не единственным и не основным разведывательным источником германского ВМФ. Но вопреки категорическому заявлению Дёница, многие, если не все ее отчеты поступали в огромную базу данных, в целом используемую штабом ВМС. Особенно командование подводным флотом очень скоро стало использовать эти данные при планировании операций в ходе войны.
Она пришла в Англию в 11.00, ясным солнечным воскресным днем 3 сентября 1939 года, когда затих перезвон колоколов в лондонских церквах. Премьер-министр Невилл Чемберлен медленно, твердым голосом объявил по радио: «Я говорю с вами из зала Совета министров на Даунинг-стрит, десять. Наша страна находится в состоянии войны с Германией».
Часть третья
ЛИСИЦЫ ИДУТ НА ВОЙНУ
Глава 14
ДЖОННИ РАДИРУЕТ С «ПЛОЩАДКИ ДЛЯ ГОЛЬФА»
В ночь на 28 августа 1939 года, за несколько дней до начала войны радист по имени Гейнц Валенти, голубоглазый, с мальчишеским лицом, сидел за коротковолновой рацией в одной из двадцати звукоизолированных кабин в бетонированном подземном радиоцентре. Каждый из радистов прослушивал свою частоту в ожидании сообщений от многочисленных агентов абвера, разбросанных по всей Западной Европе.
На поверхности центр выглядел как обычное поместье в Вольдорфе, тенистом городке, примыкающем к городской черте северного Гамбурга. Это было построенное майором Вернером Траутманном, напичканное электроникой чудо техники, служившее для поддержания радиосвязи с агентами абвера, снабженными Klamotten (хлам), как на абверовском жаргоне назывались портативные приемопередатчики «Телефункен», внедренные в практику адмиралом Канарисом. Уже две недели радисты скучали в подземном бункере особняка, купленного абвером для радиокоммуникаций тогда, когда стало ясно, что атмосферные условия в районе Берлина не обеспечивают надежного приема. Два огромных бункера были сооружены для защиты радистов на случай нападения или бомбежки. Как только Канарис объявил по абверу боевую готовность, все радисты перебрались под землю, где и оставались вплоть до того весеннего дня 1945 года, когда английские войска заняли Вольдорф и выкурили их оттуда.
Радист Валенти был одним из асов подразделения майора Траутманна, у всех операторов которого в дополнение к мастерству было еще и шестое чувство при работе на аппаратуре. Они безошибочно узнавали «почерк» агента и могли по манере работы сразу отличить одного от другого. В случае, если бы кто-то попытался выйти на связь под видом какого-либо из агентов, они наверняка бы обнаружили подмену.
Валенти было поручено установить связь с А-3504. Он ждал на указанной частоте с полуночи, стараясь услышать знакомые точки и тире, слагавшиеся в позывные. Ночной эфир был чистым и прозрачным, наполненным какими-то порой загадочными звуками. Немцы передавали директивы, вводящие чрезвычайное положение, или беседовали с невидимыми партнерами, которых знали только по кодовым номерам или кличкам. Впервые радиосвязь столь широко использовалась в разведке. В эфире царило столпотворение, предвещавшее войну, наполняя тех из нас, кто перехватывал разговоры, тревогой и недобрыми предчувствиями[58].
Где-то далеко звучали сигналы морзянки, еле слышные точки и тире. По-видимому, какое-то рыболовное судно пыталось связаться с ДАН, мощной германской радиостанцией в Нордейке. Звучала обычная какофония звуков, сигналы налагались и перебивали друг друга. Одно сообщение смешивалось с другим.
Ровно в 4.30 утра 28 августа Валенти вдруг узнал знакомый почерк агента, которого он обучал в течение долгих изматывающих уроков (поскольку агент был крайне нетерпеливым и раздражительным учеником). Это был короткий, снова и снова повторяющийся сигнал, означавший, что агент пытался установить связь с Вольдорфом: его позывной и две трехбуквенные группы – ALB… SSD… QRV, означавшие, что агент с кодовым номером ALB готов передать особо срочное сообщение. Само кодированное сообщение, которое удалось разобрать, состояло из пятизначных групп: CCHRI JAZTP GHIJN APXZF TSOEN MOPRN AHFTZ XZGNL EOSPR UNKPS XZYWN. Затем следовала незашифрованная фраза по-английски: «До связи завтра».
Валенти вырвал из блокнота листок с записью, помчался в кабину прямой связи с гамбургским управлением абвера на Зофиентеррасе и сообщил своему абоненту:
– Ваш парень вышел на связь. Я получил сообщение.
– Что там? – спросил капитан Риттер, с нетерпением ожидавший донесения от А-3504.
– Пока не знаю, герр капитан. Я еще не расшифровал его.
– Позвоните мне сразу же, как сделаете это.
Ничем не примечательный передатчик, с которого пришла радиограмма, был тем не менее весьма заметным. Это был единственный передатчик абвера в Англии.
Кингстон, рядом с Ричмонд-парком, респектабельный жилой район в одиннадцати милях к юго-западу от центра Лондона, едва ли был подходящим местом для таких «шалостей». Дом, в котором находился передатчик, был темным и безмолвным, как и все остальные здания под сенью колокольни церкви Всех Святых, где когда-то короновались саксонские короли. Все их жильцы, замотанные драматизмом обстановки и кризисом, безмятежно спали, оставив заботу о своей судьбе людям с Уайтхолл.
В комнате, выходящей в задний дворик, за задернутыми занавесками при неярком свете торшера, освещающем уложенную в чемоданчик рацию, сидел невысокий темноволосый мужчина с крючковатым носом и быстро стучал ключом Морзе. Это и был «наш человек на площадке для гольфа» – немецкий агент в Англии, передающий по рации свое первое сообщение.
Как вам может сказать любой шпион, есть таинственное возбуждение в этом моменте, к которому тщательно готовили каждого агента. Шпионы – самые одинокие создания, подобные маленькому суденышку в океане, идущему своим собственным курсом. Как только они выходят в эфир, давящее чувство одиночества исчезает. Они чувствуют, что, наконец, они нужны, что люди на другом краю земли жаждут услышать их.
За несколько дней до того, как адмирал Канарис вверг свое ведомство в состояние войны, капитан Риттер дал инструкции низкорослому человеку в Кингстоне произвести серию пробных радиосвязей. Риттер установил контрольное время с 4.00 до 4.30 утра и первый выход в эфир назначил на 28 августа.
Было уже 5.10 утра, когда Валенти вновь подошел к телефону с наконец расшифрованной радиограммой: «Непонятно караван кораблей резерва ВМФ отправляется из Портсм… в Гибралтар непонятно семь тридцать».
Информация была не очень значительна. И при передаче были серьезные искажения. Но Риттер был удовлетворен. Это было его дитя, он звал его Джонни и присвоил ему кодовый номер А-3504 в своей картотеке высококлассных разведчиков.
Джонни нашел свой путь в абвер в 1936 году с такими «верительными грамотами», которые были слишком хороши, чтобы им можно было верить. Его звали Артур Джордж Оуэне, и он стал шпионом, чтобы удовлетворить свои политические фантазии и личные нужды. Он родился в Уэльсе в 1899 году, перебрался в Канаду, в 1933 году вернулся в Англию, где некий Ганс Гамильтон, директор фирмы «Экспендид метал компани», заинтересовался изобретенным Оуэнсом аккумулятором нового типа, который мог быть применен в британском ВМФ. Его взяли на работу в «Экспендид метал» в качестве консультанта-электромеханика, а позднее Гамильтон помог открыть Оуэнсу свое дело – фирму «Оуэне бэттери эквипмент компани» для продажи некоторых его изобретений. На эти доходы он мог жить безбедно в Хэмпстеде с женой и ребенком. Однако тихое семейное счастье было не для него, и, хотя по акценту и образу жизни он был валлийцем, по убеждениям он не был конформистом. Обаятельный, непостоянный, безответственный и продажный, он жил не по средствам, всегда нуждаясь в деньгах на низкопробных любовниц и на шотландское виски, к которому питал чрезвычайное пристрастие. Ему нравилась роль коммивояжера, и он постоянно разъезжал, регулярно бывая в Голландии, где поддерживал деловые связи с гигантским концерном «Филипс», а также в Бельгии и изредка в Германии.
Из таких поездок он возвращался с технической информацией, которую передавал Адмиралтейству, пока не решил в начале 1936 года, что можно получать деньги за эти сведения, вместо того чтобы отдавать их бесплатно. Разведывательное управление ВМФ проявило интерес к сотрудничеству с ним на постоянной основе, и Оуэне был представлен полковнику Пилу из СИС, который завербовал его.
Вскоре Оуэне разочаровался в своих нанимателях, отчасти из-за высокомерного отношения к нему полковника Пила, но главным образом из-за прижимистости своих шефов. Это недовольство способствовало пробуждению в нем валлийского национализма и ненависти к англичанам. К концу 1936 года это сочетание недовольства Пилом, ненависти к англичанам и неприязни к СИС породило в нем жажду мщения.
Как шпион Оуэне мог многое предложить немцам. Его фирма заключила несколько контрактов с Адмиралтейством, он мог там бывать практически в любое время, он регулярно посещал такие важные объекты Королевских ВВС, как экспериментальные базы в Фарнборо и Хендоне, знал многие из тщательно охраняемых секретов авиации и флота.
Он мог предложить немцам и более того, среди его друзей были ярые валлийские националисты, некоторые из них занимали ключевые посты на таких заводах, как «Шорт бразерс» в Рочестере и «Роллс-Ройс» в Ковентри. Он мог создать из них шпионскую сеть и возглавить ее, если только удастся связаться с немцами, не вызвав у СИС подозрений в предательстве.
На поверхности центр выглядел как обычное поместье в Вольдорфе, тенистом городке, примыкающем к городской черте северного Гамбурга. Это было построенное майором Вернером Траутманном, напичканное электроникой чудо техники, служившее для поддержания радиосвязи с агентами абвера, снабженными Klamotten (хлам), как на абверовском жаргоне назывались портативные приемопередатчики «Телефункен», внедренные в практику адмиралом Канарисом. Уже две недели радисты скучали в подземном бункере особняка, купленного абвером для радиокоммуникаций тогда, когда стало ясно, что атмосферные условия в районе Берлина не обеспечивают надежного приема. Два огромных бункера были сооружены для защиты радистов на случай нападения или бомбежки. Как только Канарис объявил по абверу боевую готовность, все радисты перебрались под землю, где и оставались вплоть до того весеннего дня 1945 года, когда английские войска заняли Вольдорф и выкурили их оттуда.
Радист Валенти был одним из асов подразделения майора Траутманна, у всех операторов которого в дополнение к мастерству было еще и шестое чувство при работе на аппаратуре. Они безошибочно узнавали «почерк» агента и могли по манере работы сразу отличить одного от другого. В случае, если бы кто-то попытался выйти на связь под видом какого-либо из агентов, они наверняка бы обнаружили подмену.
Валенти было поручено установить связь с А-3504. Он ждал на указанной частоте с полуночи, стараясь услышать знакомые точки и тире, слагавшиеся в позывные. Ночной эфир был чистым и прозрачным, наполненным какими-то порой загадочными звуками. Немцы передавали директивы, вводящие чрезвычайное положение, или беседовали с невидимыми партнерами, которых знали только по кодовым номерам или кличкам. Впервые радиосвязь столь широко использовалась в разведке. В эфире царило столпотворение, предвещавшее войну, наполняя тех из нас, кто перехватывал разговоры, тревогой и недобрыми предчувствиями[58].
Где-то далеко звучали сигналы морзянки, еле слышные точки и тире. По-видимому, какое-то рыболовное судно пыталось связаться с ДАН, мощной германской радиостанцией в Нордейке. Звучала обычная какофония звуков, сигналы налагались и перебивали друг друга. Одно сообщение смешивалось с другим.
Ровно в 4.30 утра 28 августа Валенти вдруг узнал знакомый почерк агента, которого он обучал в течение долгих изматывающих уроков (поскольку агент был крайне нетерпеливым и раздражительным учеником). Это был короткий, снова и снова повторяющийся сигнал, означавший, что агент пытался установить связь с Вольдорфом: его позывной и две трехбуквенные группы – ALB… SSD… QRV, означавшие, что агент с кодовым номером ALB готов передать особо срочное сообщение. Само кодированное сообщение, которое удалось разобрать, состояло из пятизначных групп: CCHRI JAZTP GHIJN APXZF TSOEN MOPRN AHFTZ XZGNL EOSPR UNKPS XZYWN. Затем следовала незашифрованная фраза по-английски: «До связи завтра».
Валенти вырвал из блокнота листок с записью, помчался в кабину прямой связи с гамбургским управлением абвера на Зофиентеррасе и сообщил своему абоненту:
– Ваш парень вышел на связь. Я получил сообщение.
– Что там? – спросил капитан Риттер, с нетерпением ожидавший донесения от А-3504.
– Пока не знаю, герр капитан. Я еще не расшифровал его.
– Позвоните мне сразу же, как сделаете это.
Ничем не примечательный передатчик, с которого пришла радиограмма, был тем не менее весьма заметным. Это был единственный передатчик абвера в Англии.
Кингстон, рядом с Ричмонд-парком, респектабельный жилой район в одиннадцати милях к юго-западу от центра Лондона, едва ли был подходящим местом для таких «шалостей». Дом, в котором находился передатчик, был темным и безмолвным, как и все остальные здания под сенью колокольни церкви Всех Святых, где когда-то короновались саксонские короли. Все их жильцы, замотанные драматизмом обстановки и кризисом, безмятежно спали, оставив заботу о своей судьбе людям с Уайтхолл.
В комнате, выходящей в задний дворик, за задернутыми занавесками при неярком свете торшера, освещающем уложенную в чемоданчик рацию, сидел невысокий темноволосый мужчина с крючковатым носом и быстро стучал ключом Морзе. Это и был «наш человек на площадке для гольфа» – немецкий агент в Англии, передающий по рации свое первое сообщение.
Как вам может сказать любой шпион, есть таинственное возбуждение в этом моменте, к которому тщательно готовили каждого агента. Шпионы – самые одинокие создания, подобные маленькому суденышку в океане, идущему своим собственным курсом. Как только они выходят в эфир, давящее чувство одиночества исчезает. Они чувствуют, что, наконец, они нужны, что люди на другом краю земли жаждут услышать их.
За несколько дней до того, как адмирал Канарис вверг свое ведомство в состояние войны, капитан Риттер дал инструкции низкорослому человеку в Кингстоне произвести серию пробных радиосвязей. Риттер установил контрольное время с 4.00 до 4.30 утра и первый выход в эфир назначил на 28 августа.
Было уже 5.10 утра, когда Валенти вновь подошел к телефону с наконец расшифрованной радиограммой: «Непонятно караван кораблей резерва ВМФ отправляется из Портсм… в Гибралтар непонятно семь тридцать».
Информация была не очень значительна. И при передаче были серьезные искажения. Но Риттер был удовлетворен. Это было его дитя, он звал его Джонни и присвоил ему кодовый номер А-3504 в своей картотеке высококлассных разведчиков.
Джонни нашел свой путь в абвер в 1936 году с такими «верительными грамотами», которые были слишком хороши, чтобы им можно было верить. Его звали Артур Джордж Оуэне, и он стал шпионом, чтобы удовлетворить свои политические фантазии и личные нужды. Он родился в Уэльсе в 1899 году, перебрался в Канаду, в 1933 году вернулся в Англию, где некий Ганс Гамильтон, директор фирмы «Экспендид метал компани», заинтересовался изобретенным Оуэнсом аккумулятором нового типа, который мог быть применен в британском ВМФ. Его взяли на работу в «Экспендид метал» в качестве консультанта-электромеханика, а позднее Гамильтон помог открыть Оуэнсу свое дело – фирму «Оуэне бэттери эквипмент компани» для продажи некоторых его изобретений. На эти доходы он мог жить безбедно в Хэмпстеде с женой и ребенком. Однако тихое семейное счастье было не для него, и, хотя по акценту и образу жизни он был валлийцем, по убеждениям он не был конформистом. Обаятельный, непостоянный, безответственный и продажный, он жил не по средствам, всегда нуждаясь в деньгах на низкопробных любовниц и на шотландское виски, к которому питал чрезвычайное пристрастие. Ему нравилась роль коммивояжера, и он постоянно разъезжал, регулярно бывая в Голландии, где поддерживал деловые связи с гигантским концерном «Филипс», а также в Бельгии и изредка в Германии.
Из таких поездок он возвращался с технической информацией, которую передавал Адмиралтейству, пока не решил в начале 1936 года, что можно получать деньги за эти сведения, вместо того чтобы отдавать их бесплатно. Разведывательное управление ВМФ проявило интерес к сотрудничеству с ним на постоянной основе, и Оуэне был представлен полковнику Пилу из СИС, который завербовал его.
Вскоре Оуэне разочаровался в своих нанимателях, отчасти из-за высокомерного отношения к нему полковника Пила, но главным образом из-за прижимистости своих шефов. Это недовольство способствовало пробуждению в нем валлийского национализма и ненависти к англичанам. К концу 1936 года это сочетание недовольства Пилом, ненависти к англичанам и неприязни к СИС породило в нем жажду мщения.
Как шпион Оуэне мог многое предложить немцам. Его фирма заключила несколько контрактов с Адмиралтейством, он мог там бывать практически в любое время, он регулярно посещал такие важные объекты Королевских ВВС, как экспериментальные базы в Фарнборо и Хендоне, знал многие из тщательно охраняемых секретов авиации и флота.
Он мог предложить немцам и более того, среди его друзей были ярые валлийские националисты, некоторые из них занимали ключевые посты на таких заводах, как «Шорт бразерс» в Рочестере и «Роллс-Ройс» в Ковентри. Он мог создать из них шпионскую сеть и возглавить ее, если только удастся связаться с немцами, не вызвав у СИС подозрений в предательстве.