Ламли Брайан. Голос мертвых

   Все четверо вновь прибывших успели уже оставить багаж в своих номерах, познакомиться друг с другом и теперь были готовы приступить к работе. Дарси оставалось только представить их Манолису, а им рассказать о той роли, которую играл в деле грек, потом ввести всех в курс происходящих событий, и тогда можно будет действовать дальше. Но прежде...
   Дарси и Манолис извинились и отправились принимать душ, чтобы хоть немного освежиться и взбодриться, после чего вновь присоединились к сотрудникам отдела экстрасенсорики. Манолис пригласил всех в довольно дорогой ресторан в другом конце города, не так заполненный туристами, как другие. Там они устроились за большим, изолированным от остальных угловым столом, откуда открывался великолепный вид на ночной океан. Здесь Дарси вновь представил всех друг другу, но уже более подробно, детально рассказав о том, кто и каким даром обладает.
   Супружеская пара — Зек и Джаз Симмонсы были вместе с Гарри Кифом на Темной стороне. Зек обладала выдающимися телепатическими способностями и великолепным знанием вампиров. Кроме того, она имела опыт общения с разумом Вамфири, а подобным опытом мало кто мог похвастать, тем более если учесть, что происходило все это в совершенно ином мире. Это была красивая женщина ростом примерно пять футов и девять дюймов, стройная блондинка с голубыми глазами. Ее мать, гречанка, назвала дочь в честь острова Занте (или Закинтос), на котором она родилась. Отец Зек, парапсихолог, был из Восточной Германии. Зек было около тридцати пяти лет, примерно на полтора-два года больше, чем ее мужу.
   Джаз Симмонс не обладал какими-либо сверхъестественными талантами, за исключением совершенно земных, которыми щедро одарила его мать-природа, и того, чему научили его в Британской разведке. Ростом чуть меньше шести футов, Джаз отличался буйной и непокорной копной рыжих волос, квадратной челюстью, слегка впалыми щеками, серыми глазами и великолепными крепкими зубами. Длинные руки делали его фигуру слегка долговязой и нескладной, но, несмотря на изящество их строения, были очень сильными. Стройный, загорелый и атлетически сложенный, он производил впечатление человека беззаботного и добродушного. Таким он и был в обычных обстоятельствах, когда никто не пытался оказывать на него давление. Однако недооценивать его ни в коем случае не следовало. Он был поистине мастером слежки и наблюдения, прекрасным телохранителем, умел уходить от любого хвоста, умел вести боевые действия в любых условиях, в том числе и зимой, выживать в любых обстоятельствах, владел всеми видами оружия, снайперски стрелял, мог профессионально использовать любые типы взрывчатки, однако с неменьшим успехом мог обходиться совсем без оружия, владея многими приемами рукопашного боя. Единственное, что не хватало Джазу, так это опыта. Но он получил его в наилучшем, а быть может, наихудшем, из возможных для этого мест — на Темной стороне.
   Оставались еще двое из отдела экстрасенсорики:
   Дэвид Чанг — поисковик и наблюдатель, и Бен Траск — живой детектор лжи.
   Чангу исполнилось двадцать шесть. Он был кокни китайского происхождения, надежный и преданный своему делу. Родившийся в границах лондонского Сити, Чанг работал в отделе экстрасенсорики уже около шести лет и за это время сумел стать высококлассным специалистом экстрасенсорного поиска наркотиков, особенно кокаина. Если бы он не выполнял сложное и требующее времени задание в Лондоне, вполне возможно, что в Грецию вместо Кена Лейрда направили бы его.
   Бен Траск, коротышка, всего пяти футов и десяти дюймов ростом, с мышиного цвета волосами и зелеными глазами, был довольно тучен, а одевался всегда так, что можно было подумать, будто он находится в постоянном трауре. Его специализацией была Правда. Сталкиваясь с обманом или умышленно фальсифицированной концепцией, Траск тут же реагировал на них. Отдел экстрасенсорики часто одалживал его полиции, когда шло расследование особо важных и крупных преступлений. Особенной популярностью он пользовался в Министерстве иностранных дел, если требовалось проверить политическую благонадежность тех или иных не вызывавших доверия партнеров по международному сообществу. Все входы и выходы лондонских иностранных посольств Бен Траск знал лучше, чем иной из нас знает самого себя. Кроме того, он участвовал в деле Юлиана Бодеску, а потому едва ли мог легкомысленно воспринимать все происходящее здесь.
   Пока они ждали свой заказ, Дарси ввел их во все детали предстоящего дела и заметил, как все напряглись, осознав весь кошмар и ужас возникшей ситуации. Дарси не удержался от вопроса, почему Зек и Джаз все же решили принять участие в деле.
   Джаз ответил за обоих:
   — В этом деле замешан Гарри, ведь так?. Гарри Киф? Мы всегда на его стороне. Если у Гарри проблемы — нет смысла просить, чтобы Зек и я оставались в стороне.
   — Все это хорошо, приятно сознавать, что на свете существует еще подобная преданность, — сказал Дарси. — Но дело в том, что Гарри предпочитает держать вас подальше от этого дела — ради вашей безопасности. Сам я, конечно, был бы не против... мне очень недостает парочки хороших помощников, а таких, как вы, особенно. Но Гарри больше всего беспокоит тот факт, что Янош — очень сильный менталист. Он уже убил Тревора Джордана и полностью контролирует разум Кена Лейрда. Так что, думаю, вы понимаете, чего именно опасается Гарри. Особенно его пугает то, что может произойти, если Янош выйдет на вас. Зек. И тем не менее... поскольку, насколько нам известно, Янош сейчас находится в Румынии, а сам Гарри отправился туда, чтобы выследить его... — Дарси пожал плечами. — Я с удовольствием приму вас в свою команду.
   — Итак, когда же мы начнем работать? — Дэвид Чанг горел желанием приступить к делу.
   — Для вас все начнется завтра, — ответил ему Дарси. — Я имею в виду активную работу. А сегодня вечером, когда мы вернемся в отель, у нас будет время, чтобы все обдумать, спланировать и подготовиться. Вот тогда-то мы обсудим все детали и определим, кто и что будет делать конкретно. — Он краем глаза заметил официанта, который с полным подносом направлялся к их столику. — А в данный момент я предлагаю как можно лучше отдохнуть, расслабиться и получить наслаждение от вкусного ужина. Ибо, поверьте мне, завтра всем нам предстоит тяжелый день.

* * *

   В то время как Дарси Кларк и его команда думали о завтрашнем дне, Гарри Киф вспоминал день прошедший.
   До Афин он долетел без приключений. Однако на борту самолета, направлявшегося в Будапешт, — еще раньше, чем самолет оторвался от земли, — Гарри прикрыл глаза, рассчитывая поспать хотя бы часик, и вдруг...
   Он ощутил их присутствие сразу же, едва только начал погружаться в сон. Кто-то посторонний исследовал его разум, прикасался к нему. Он приложил все усилия, чтобы не заснуть, и оставался настороже, сознавая, что они рядом, и в то же время не позволяя телепатическим существам, которые отыскали его, понять, что он не спит. Это могли быть только Кен Лейрд и Сандра, но их мысленные прикосновения сейчас отдавали холодом и пороком. В эти минуты они практически полностью находились во власти Яноша Ференци, их прикосновения были липкими и скользкими, как стенки сточной трубы, и Гарри стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не отпрянуть от них с отвращением. Но тут он вспомнил слова Фаэтора и подумал, что тот был совершенно прав, давая ему совет: “Вместо того, чтобы отпрянуть, когда ты почувствуешь его где-то рядом, разыскивай его сам. Он захочет проникнуть в твой разум? Проникни в его!"
   Он почувствовал, что вампиры-экстрасенсы, уже не столь опасаясь быть обнаруженными, алчно и жадно исследуют его разум. И тогда Гарри, в свою очередь, сам начал исследовать их. В действительности он едва слышно, шепотом заговорил с ними.
   — Кен? Сандра? Значит, теперь вы с ним сотрудничаете? Что ж, вы проделали для него неплохую работу. Но к чему такая секретность? Я вас ждал, ибо не сомневался в том, что он непременно использует вас, ведь без вас ему не обойтись. Он не осмелится встретиться со мной лицом к лицу, один на один. У него нет ни единого шанса выиграть в этом случае. Ваш вампир-супермен просто трус! Он боится, что однажды ночью я подкрадусь к нему. Один человек против него самого и всего того, что он хранит в своем отвратительном логове в горах! И тем не менее он меня боится! Вы предупреждали меня, что он заглянул в будущее и прочел там свою победу. Что ж, можете передать ему, что прогнозы не всегда сбываются.
   — А-а-а-ах! Он чувствует наше присутствие! — раздался полный змеиного шипения голос Сандры. — Он узнал нас! Но его мысли обладают силой! Его скрытые возможности проявляются как никогда мощно!
   Она была совершенно права. Гарри и самому это казалось чрезвычайно странным. Он чувствовал, что сил у него прибавилось, и не мог определить их источник. Дело рук Фаэтора? Возможно. Но в данный момент он ничего не мог поделать с Фаэтором. А во время шторма любая гавань предпочтительнее открытого моря.
   Разум Кена Лейрда, словно луч локатора, постоянно держал Гарри в поле своего зрения. Гарри незаметно скользнул по этому лучу вниз, к его источнику, и заглянул Лейрду в глаза.
   У него создалось впечатление, что он находится там во плоти. И это было действительно так, он действительно был там, но только в плоти самого Лейрда. Они находились все в том же подземелье. Сандра сидела за столом напротив Лейрда, а Янош в ярости шагал взад и вперед по каменным плитам пола.
   — Где он сейчас? О чем он думает? — не переставая спрашивал он, и глаза его горели красным огнем. Он не сводил их с Сандры. Он, несомненно, был очень обеспокоен, но скрывал свой страх под маской ярости.
   — Он на борту самолета, — ответила Сандра. — И он приближается, летит в нашу сторону.
   — Так скоро? Да он просто сумасшедший?! Он что, не знает, что его ждет смерть? И разве он не понимает, что мои планы относительно его идут гораздо дальше смерти? О чем он думает?
   — Он скрывает от меня свои мысли. Янош остановился и обернул к ней свое одновременно красивое и ужасное лицо.
   — Он прячет свои мысли? Но ты же экстрасенс, ты умеешь красть чужие мысли. Или ты собираешься дурачить меня? Разве я не предупреждал тебя о том, что тебя ждет, если ты и дальше посмеешь чинить мне препятствия? Еще раз тебя спрашиваю: о чем... он... сейчас... думает?
   И хозяин-вампир подошел к столу, оперся на него обеими руками и почти вплотную приблизил лицо к испуганным глазам молодой женщины, не сводя с нее сверлящего взгляда. Рот его искривился, губы раздвинулись, обнажив кривые зубы, и лицо превратилось в плотоядно и угрожающе оскалившуюся звериную морду.
   — Он... он намного сильнее меня, — только и могла прошептать в ответ Сандра.
   — Сильнее тебя? — в ярости заорал Янош. — Сильнее?! Так вот, слушай! В недрах этого замка хранится пепел мужчин, истинных сатиров, которые в свое время, сгорая от похоти, толпами носились по этим местам, насилуя до смерти всех подряд, будь то мужчины, женщины или дети. А когда они уничтожили всех, их похотливого нападения не избежали даже дикие звери. И вот уже две тысячи лет эти существа, чьи тела давно уже превратились в прах, а кости — в пыль, вынуждены обходиться без всего этого. Но я обещаю тебе, что, если ты не выполнишь сейчас же мою просьбу, я подниму их из небытия и прикажу им хорошенько тебя проучить. О, это будет бесконечная пытка, Сандра, поверь мне. Ибо я выстрою их всех в очередь, а когда они разорвут все твои внутренности, твой вампир будет снова и снова залечивать раны! Ты только представь себе: твоя нежная плоть буквально утонет в их мерзости и непристойности... и будет рваться снова и снова... снова и снова...
   Гарри смотрел на Яноша из глаз Лейрда, а потом вытянул из его горла, сколько мог, слюны и слизи и плюнул вампиру в лицо. И в то время как чудовище, прижав к лицу руки, вопило, хрипело и ругалось, Гарри заговорил с ним голосом Лейрда:
   — Ты что, столь же глух, сколь и безумен, Янош Ференци? Она не в состоянии заглянуть в мои дела и мысли, потому что я сейчас здесь и я заглядываю в твои.
   Потрясенный, буквально шокированный, ничего не понимающий Лейрд сидел, прижав руки к горлу, но Гарри продолжал держать его в своей власти.
   Янош отпрянул от стола, потом нетвердой походкой вновь вернулся к нему, склонив голову набок и отказываясь верить в реальность происходящего.
   — Что?! — взревел он, безумно глядя на Лейрда. — Что ты сказал?!! — И поднял вверх скрюченную, подобно звериной лапе, руку.
   — Ну же! — ехидно произнес Гарри. — Бей! Но учти: ты ударишь только своего раба, но не того, кто сейчас управляет им!
   Челюсть у Яноша отвалилась — до него наконец дошло.
   — Ты? — выдохнул он.
   — Видишь ли, — ответил Гарри, заставив при этом Лейрда мрачно улыбнуться, — твой интерес к моему разуму не только нездоров и утомителен, но еще, как выяснилось, и заразен. Мне казалось, что урок должен был пойти тебе на пользу, но я, по-видимому, ошибся. Ладно... тогда давай посмотрим, что происходит сейчас в твоей голове.
   — Прогони его! — взвыл Янош, хватаясь когтистыми пальцами за голову и отскакивая от стола. — Убери отсюда некроскопа! Я не желаю, чтобы он проник в мой разум!
   — Не волнуйся, — ответил Гарри, в то время как Лейрд вертелся и дергался на своем месте. — Неужели ты и в самом деле думаешь, что мне хочется искупаться в сточной канаве? Но помни об этом, Янош Ференци!
   Ты желал узнать мои планы? Так слушай? Я сам расскажу тебе о них! Я иду за тобой, Янош! И, как видишь, силы наши примерно равны!
   Он покинул мозг Лейрда и открыл глаза. Самолет только что оторвался от земли и взял курс на север и чуть западнее — на Будапешт. Гарри чувствовал удовлетворение. Примерно неделю назад в Эдинбурге он терялся в догадках по поводу своих пророческих видений туманного и пугающего своей неясностью будущего и чувствовал, что стоит на пороге непонятных и странных событий. Теперь он нашел ответ и получил подтверждение тому, что его возможности увеличиваются, расширяются, заполняя ту брешь, которая была проделана преступным вмешательством Гарри Кифа-младшего. Так, во всяком случае, думал Гарри...
   Примерно в середине полета, без всяких опасений уснув в своем кресле, Гарри мысленно устремился туда, где отдыхал сейчас Мёбиус, — к его могиле на Лейпцигском кладбище. Мёбиус узнал его сразу.
   — Гарри? Я звал вас, но не получил ответа. Честно говоря, я несколько опасался вступать с вами в контакт. В тот последний раз... было очень страшно, Гарри!
   Гарри понимающе кивнул.
   — Итак, теперь вы знаете, с чем мне пришлось столкнуться и против чего бороться. В данный момент я преследую его. Он не знает, что именно я могу сделать, но я уверен, то, что он замышляет против меня, должно иметь физический характер, физически я по-прежнему очень уязвим. Вот почему я нуждаюсь в доступе в пространство Мёбиуса.
   — Вы хотите, чтобы я продолжил с того момента, на котором мы тогда закончили? — оживился Мёбиус.
   — Да.
   — Очень хорошо. Тогда раскройте передо мной свой разум.
   Гарри выполнил его просьбу со словами: “Войдите сюда по своей воле и собственному желанию”. И в следующую минуту Мёбиус уже неуверенно и робко бродил по лабиринтам его мозга.
   — Вы — как раскрытая книга, — сказал ему Мёбиус. — И при желании я мог бы прочитать абсолютно все.
   — Отыщите в ней склеенные страницы, — посоветовал Гарри. — Разделите их. Это та часть, которую я утратил. Ваша задача — открыть для меня эти двери, и тогда я получу доступ к самым вершинам своего разума.
   Мёбиус проник еще глубже, в самые потайные лабиринты этого чрезвычайно одаренного мозга.
   — Вы сказали — они закрыты? — спросил он. — Да, именно так, и сделал это великий мастер! Но, Гарри, здесь нет ни дверей, ни замков в обычном понимании! Я сейчас нахожусь в самом центре ваших знаний, целая область которых наглухо заперта. Именно та, где находятся ваши природные математические способности. Но она заперта при помощи совершенно незнакомых мне символов и знаков! Тот, кто это сделал... он просто гений!
   — Да это так, — мрачно кивнув, подтвердил Гарри. — Но Фаэтор Ференци и его сын Янош сумели одним лишь усилием воли открыть эти двери!
   — Будем смотреть на вещи реально, Гарри. Оба они — Вамфири. А я всегда был и остался человеком. Я обладал целеустремленностью и терпением, но никогда не был гигантом.
   — Вы можете сделать это? — затаив дыхание, спросил Гарри.
   — Только не усилием воли. Разве что, с помощью здравого смысла.
   — Тогда делайте все, что в ваших силах, — сказал Гарри.
   — Мне может понадобиться ваша помощь.
   — Каким образом я могу вам помочь?
   — Пока я буду работать, вы можете изучать.
   — Изучать что?
   — Цифры, конечно, — удивленно откликнулся Мёбиус. — Что же еще?
   — Но я знаю меньше, чем ребенок! — протестующе воскликнул Гарри. — Да для меня само слово “цифра” не больше, чем некое туманное понятие!
   — И тем не менее вам необходимо знать их, — ответил Мёбиус, и перед мысленным взором Гарри возник светящийся экран с многочисленными примерами, уравнениями и задачами, на которые Гарри должен был дать ответ.
   — Я... Я не знаю этих чертовых ответов! — со стоном воскликнул Гарри.
   — Тогда найдите их! — воскликнул Мёбиус, ибо у него и без того было достаточно много проблем.

* * *

   По другую сторону от центрального прохода, через четыре ряда кресел от Гарри, сидел человек... в какой-то момент он обернулся и внимательно всмотрелся в бледное, озабоченное лицо спящего Гарри. Мужчина был ; строен, как девушка, и обладал жеманными манерами. Он курил “Мальборо” с мундштуком, а глубоко посаженные глаза его под тяжелыми веками были так же темны, как его мысли.
   Николай Жаров окончательно запутался и провалился в Англии, и это было для него худшим наказанием. Когда Норман Уэллесли и румынская секуритате оказались бессильны, настала очередь Жарова. Начальство дало ему совершенно четкое указание: ему следовало отправиться в Грецию и лично уничтожить Гарри Кифа. В случае провала он может не возвращаться обратно.
   Ну что ж!... Греция теперь осталась где-то далеко, позади, но Жаров не придавал этому большого значения. Греция... Венгрия... Румыния... кого волнует, где именно он умрет. Никого... при условии, конечно, что он действительно будет мертв.

* * *

   В половине седьмого вечера Гарри Киф под видом туриста покинул будапештский аэропорт и пересел на поезд, идущий до находящегося значительно восточнее! городка под названием Мезоберени. Там он должен будет сойти, ибо от Мезоберени поезд повернет на юг, к Араду. Дальше ему придется добираться автобусом, машиной или пешком — как получится.
   В окрестностях Мезоберени Гарри нашел небольшой семейный пансионат под названием “Саркад” — так назывался и район, где он находился. Гарри выбрал “Саркад” потому, что через дорогу от него располагалось старинное кладбище, окруженное высокими тенистыми деревьями. Гарри хотелось, чтобы мертвые были рядом с ним, на случай если к нему ночью вдруг пожалуют гости — будь то плохие, сны, инспирированные его врагами, или кто-то более реальный. Вот почему, прежде чем лечь спать, Гарри долго стоял у окна, внимательно глядя в сторону кладбища и обращая туда свою мертвую речь, беседуя с обитателями могил.
   Услышав голос некроскопа, они сначала не могли поверить, что он действительно рядом, потом засыпали его вопросами и не отпускали до поздней ночи. Однако после полуночи Гарри, наконец, вынужден был объяснить, что очень устал и что ему необходимо отдохнуть и подготовиться к следующему дню. “Поистине шедевр недосказанности и сдержанности!” — подумал он про себя, уже засыпая.
   Гарри никогда не был разведчиком или шпионом в полном смысле этого слова. В противном случае он обязательно заметил бы человека, преследовавшего его от вокзала до “Саркада” и занявшего здесь соседний номер.
   Николай Жаров прислушивался сначала к шагам Гарри за стеной, а когда тот подошел к окну, Жаров сделал то же самое в своем номере. В свете, падавшем на дорогу из окна, четко вырисовывался силуэт неподвижно стоявшего Гарри. Жаров отошел от окна, погасил в комнате свет и вновь вернулся на свой наблюдательный пост, пытаясь понять, куда обращен пристальный взгляд Гарри.
   И тут Жаров впервые заметил кладбище за дорогой. Вздрогнув, он постарался как можно плотнее задернуть шторы, сел на край кровати и закурил. Жаров знал о том таланте, которым обладал Гарри. Он был вместе с Уэллесли в Боннириге, когда тот пытался убить некроскопа, и видел то, что появилось из сада, когда попытка провалилась. Если еще учесть к тому же некоторые детали из отчета двух идиотов из секуритате... нет, это не самое идеальное место и время для убийства.
   Зато сейчас самое время проверить оружие. Открыв потайное отделение на дне портфеля, он вынул оттуда и собрал маленький, но надежный и весьма смертоносный автоматический пистолет, вставил в него шестнадцатизарядную обойму, а еще одну, запасную, положил в карман. Там же, в потайном отделении, лежал нож с тонким и острым, похожим на отвертку, лезвием и гаротта, состоявшая из двух ручек и протянутых между ними восемнадцати дюймов рояльной струны. Любой из методов сгодится, но, когда придет время, все нужно будет проделать очень быстро. Ни в коем случае нельзя позволить Кифу разговаривать с кем-либо... точнее — с чем-либо.
   И вновь перед мысленным взором Жарова невольно возникла картина, увиденная им в Боннириге с противоположного берега реки: два жутких человека... нет, не человека — существа... выходящие из сада Кифа. Он хорошо помнил, как они шли, прилагая неимоверные усилия и как один из них ронял по дороге части своего скелета, которые затем сами по себе двигались в темноту ночи.
   Было еще рано, а потому русский не хотел ложиться спать. Отогнав от себя мрачные мысли, он накинул пиджак и спустился в бар, чтобы “пропустить стаканчик” Стаканчиков, правда, было “пропущено” несколько...

* * *

   Точно так же, как раньше, Гарри беседовал со своими новыми друзьями, стоя возле окна, теперь он разговаривал с ними во сне. Правда, на этот раз беседа была более сумбурной, лишенной, как и всегда бывает в снах, ясности и отчетливости. Однако спал он не настолько крепко, чтобы не ощутить мысленного присутствия Кена Лейрда, когда тот обнаружил его, и не настолько погрузился в забытье, чтобы не суметь отличить обычные разговоры мертвых от действительно важного обращения. А потому, услышав незнакомый голос, он сразу же понял, что речь идет о чем-то весьма важном для него.
   — Кто вы? Вы меня ищете? — спросил он.
   — Гарри Киф? — голос усилился. — Слава Богу! Я наконец-то нашел вас!
   — Я вас знаю? — осторожно поинтересовался Гарри.
   — В каком-то смысле да, — ответил незнакомец. — Мы встречались... Я пытался убить вас!
   Только теперь Гарри догадался, с кем говорит, и понял, почему не узнал его сразу. Все было очень просто: этот голос связывался для него с жизнью, а не со смертью, во всяком случае, до сих пор. Он не принадлежал, точнее — не должен был принадлежать — мертвецу.
   — Уэллесли? Это вы? Но... что произошло?
   — Вы спрашиваете, от чего я умер? Что ж, мне пришлось многое испытать. Не в физическом, конечно, смысле, нет... но было так много допросов... вы понимаете? физические муки я, возможно, смог бы перенести, но моральные... Чем больше вопросов они мне задавали, чем глубже в меня заглядывали, тем все яснее я понимал, что же собой представляю на самом деле. Мне стало ясно, что для меня все кончено! После стольких лет службы карьера моя рухнула, и впереди у меня ничего не было. Понимаю, что слова мои звучат банально, но факт остается фактом — я был “конченый человек”... И потому я... повесился. Видите ли, у меня не было оружия... пистолета... чтобы с честью свести счеты с жизнью. Пришлось воспользоваться парой кожаных шнурков от ботинок. Я очень боялся, что они не выдержат и оборвутся, но этого не случилось.
   Гарри не мог заставить себя испытать жалость к этому человеку. Так или иначе, но Уэллесли был предателем.
   — Что вы от меня хотите? — спросил он. — По вашему мнению, я должен вас пожалеть? Знаете, у меня множество — друзей среди мертвых, и никто из них не пытался меня убить.
   — Я не за этим сюда пришел, Гарри, — ответил Уэллесли. — Я получил по заслугам. Думаю, каждый из нас заслуживает то, чего он на самом деле достоин. Я пришел лишь затем, чтобы извиниться. Попросить прощения за свою слабость.
   — Вот как! — усмехнулся Гарри. — Вы просите прощения за то, что чуть не убили меня?
   — Что ж, — со вздохом произнес Уэллесли, — попытаться все же стоило. Извините, что побеспокоил вас, Гарри. Просто... все дело в том, что, кончая с собой, я и представить себе не мог, что все мои беды и неприятности еще впереди! — Голос его постепенно затихал...
   — О чем это вы? — остановил его Гарри. — Ваши беды и неприятности? — И тут он понял, что хотел сказать ему Уэллесли. — Мертвые не желают вас признавать?
   — Что-то в этом роде, — обреченно вздохнул Уэллесли. — Но я уже говорил вам: все мы получаем то, что заслужили. Извините, что побеспокоил вас, Гарри.