Ламли Брайан. Голос мертвых

   — Гарри! — выдохнул он. — Гарри! Слава тебе, Господи!
   Лунный свет придал желтовато-бледной, болезненного вида коже Лейрда золотистый оттенок. Он широко раскинул руки, закрыл глаза и обратил к небу лицо, фракийцы в нерешительности смотрели на Гарри, но сделать что-либо было уже не в его силах. А потому он только кивнул головой и отвернулся...
   И тут всего лишь в каких-нибудь десяти шагах от себя он увидел высокую худую фигуру, стоявшую на самом краю развалин замка...
   Янош!
   Люди Бодрока тем временем успели покончить с Лейрдом. Они тоже увидели вампира, почти слившегося с черным фоном развалин, — лишь глаза его яростно горели красным огнем. Фракийцы начали отступать в, тень, но двое из них замешкались, и этого оказалось достаточно...
   Указывая на двух стоящих плечом к плечу фракийцев, Янош заговорил своим ужасным отрывистым голосом, прозвучавшим в ночи словно проклятие:
   — ОГТРОД АЙ'Ф — ДЖЕБ'Л ИИ'Х — ЙОГСОТОТ!.. Он еще не закончил, а слова страшного заклинания уже начали разрушительное действие. Двое фракийцев, на которых был обращен взгляд Яноша, вскрикнув, упали друг на друга, превращаясь в бесформенную массу, а когда Янош произнес последнюю фразу заклинания, рассыпались по земле прахом.
   Гарри оглянулся вокруг. Бодрока и четверых оставшихся его воинов нигде не было видно. А его ожидал еще один кошмар.
   К нему подкрадывался огромный волк, который был частью “эскорта” Гарри, но до сих пор держался в тени, подальше от фракийцев. Он наступал на Гарри, заставляя его двигаться в сторону развалин замка своего господина. Некроскоп наклонился и поднял один из бронзовых мечей, оставшихся после рассыпавшихся в пыль фракийцев. Меч оказался очень тяжелым. Гарри сознавал, что у него никогда не хватит сил размахнуться таким мечом, но это было лучше, чем ничего.
   Он поискал глазами Яноша и заметил темную фигуру монстра, тенью удаляющуюся в сторону развалин. Что это — уловка, хитрость, призванная заставить Гарри броситься в погоню за ним? Что ж, разве не за этим он пришел сюда?
   Едва он последовал за Яношем, волк бросился за ним и чуть не схватил его за лодыжку. Гарри изо всех сил ударил ногой в состоящую из плоти и костей массу и почувствовал, как хрустнули зубы, когда ступня с размаху ткнулась в оскаленную морду. Зарычав от ярости, он двумя руками поднял над головой тяжелый меч... и вдруг, к его удивлению, волк завизжал и отпрянул.
   Прежде чем Гарри успел понять, в чем дело, Бодрок и один из уцелевших его воинов выступили из темноты и набросились на волка. Звуки, раздававшиеся во время этого краткого нападения, напомнили Гарри лавку мясника: сначала они нанесли зверю несколько ударов мечом, а потом отрубили ему голову, разом прекратив вой и визг, оглашавшие окрестные скалы.
   Глаза Гарри уже привыкли к темноте. Надо сказать, что его удивляла появившаяся у него способность видеть даже в кромешном мраке, но сейчас ему некогда было думать об этом. Вместо этого он всмотрелся в самую середину груды наваленных каменных обломков и увидел стоявшего в тени полуразрушенной стены Яноша. Взгляд монстра был обращен на что-то позади Гарри — конечно же, на фракийцев. Едва он поднял вверх и направил в их сторону когтистую ладонь, больше похожую на огромную звериную лапу, Гарри громко крикнул:
   — Берегитесь!
   — ОГТРОД АЙ'Ф... — начал произносить свое страшное заклинание Янош, и прежде чем он успел закончить, еще один фракиец вскрикнул, глубоко вздохнул и превратился в дымящуюся кучку пепла. Второго, однако, Гарри удалось спасти, и он поймал себя на том, что очень надеется, что это Бодрок.
   Сгорая от желания отомстить, Гарри бросился за Яношем. Он увидел, как атлетически сложенный, уверенно передвигающийся вампир отпрыгнул и исчез, казалось, в недрах самой земли... Но прежде чем скрыться за грудой камней, он оглянулся, и Гарри увидел горящие красные глаза. Это был явный вызов, брошенный Гарри, не принять который некроскоп не мог.
   Он нашел открытый люк и уходящие вниз ступени и не раздумывая стал спускаться по ним. Вдруг позади него послышались голоса. Оглянувшись, он увидел, что его догоняют Бодрок и уцелевшие воины.
   — Гарри! — кричал ему вслед Бодрок. — Вы окажетесь внизу раньше нас. Пожалуйста, позаботьтесь о моей Софии! Поторопитесь!
   Он кивнул и поспешил вниз по каменным ступеням винтовой лестницы, по одну сторону которой была стена, а по другую — глубокая пропасть. Но едва он ступил на первую площадку...
   Янош поджидал его там...
   Возникший словно ниоткуда вампир выбил меч из рук Гарри и с такой силой швырнул его об стену, что у некроскопа захватило дух. Прежде чем он снова обрел способность дышать, Янош навалился на него всем телом, схватил огромной ручищей за лицо и стал бить головой о стену, физическая сила их была несопоставима — Гарри мгновенно потерял сознание...

* * *

   — Гарри! Га-а-а-а-р-ри! — взывала к нему мать, а вместе с нею еще сотни и тысячи матерей, равно как и все мертвые мира, лежащие в своих могилах. Их голоса шелестели, шуршали, сливались в единый крик на языке мертвых и наконец проникли в подсознание Гарри и окутали его теплом. Именно теплом, ибо разум мертвых совершенно отличается от их холодной плоти.
   — Мама! — ответил он, пытаясь преодолеть боль и вернуться в сознательное состояние. — Мама! Мне больно!
   — Знаю, знаю, сынок, — голос ее был переполнен страданием. — Я чувствую... мы все чувствуем это. Лежи тихо, Гарри, и тогда ты ощутишь всю меру нашего сострадания и нашей боли.
   Поток плача и криков на языке мертвых захлестнул его разум, становясь все громче и громче, переходя в стенания и стоны.
   — Что толку, если я буду спокойно лежать, мама? — ответил Гарри. — Мне придется прекратить с вами общение. Я должен очнуться. А после этого мне понадобится помощь, чтобы просто выжить.
   — Но мертвые могут оказать тебе эту помощь, Гарри, — сказала мать. — И один из них давно уже пытается связаться с тобой, ибо у него есть частичный ответ на твои вопросы.
   — Мёбиус? — Гарри был уверен, что речь идет именно о нем.
   — Нет, это не он, — Гарри ощутил, как она отрицательно покачала головой. — Это другой, и он находится гораздо ближе к тебе. Только дело в том, что от него почти ничего не осталось. В таком шуме ты не сможешь его услышать. Подожди, я попытаюсь их утихомирить.
   Она отдалилась от Гарри, заговорила с другими и передала пожелание, которое, словно круги по воде, в которую бросили камень, уходило во все, передавалось все дальше и дальше, пока не достигло самых отдаленных уголков мира мертвых. Шум тотчас же стих, и наступила абсолютная тишина.
   — Гарри? — раздался в этой тишине голос, такой слабый, что некроскопу показалось, что он лишь плод его воображения.
   — Вы меня ищете? — все же ответил он. — Кто вы?
   — Я никто и ничто, — со вздохом ответил незнакомец. — Меня нельзя назвать даже призраком. Ведь даже мертвые с трудом могут расслышать мой голос, Гарри! Меня звали Джордж Вульп, и пять лет назад мы с моими друзьями отыскали замок Ференци. Гарри кивнул.
   — Он убил вас, не так ли?
   — О, он поступил со мной гораздо хуже! — простонал Вульп, и мертвые речи его звучали не громче шороха осенних листьев. — Он отнял у меня жизнь, отобрал мое тело и оставил меня... абсолютно без ничего! Я не имею даже места последнего упокоения.
   Гарри почувствовал, что ему предстоит услышать нечто очень важное.
   — Не могли бы вы объяснить мне все подробнее?
   — В подземелий множества костей я беседовал со многими Зирра, — начал рассказывать Вульп. — Пока Ференци находился в своей урне, все они пришли сюда, чтобы своей кровью напитать его прах и подкрепить его силы. Но со мной все произошло иначе. На моих руках было всего три пальца.
   — Так значит, это были вы! — выдохнул Гарри.
   — Он отнял у меня тело, — снова повторил Вульп, — и я никогда не обрету покой.
   — А что он представлял собой? — спросил Гарри. — Я имею в виду — каким образом ему удалось захватить ваше тело?
   — Моя кровь освободила из урны его прах, — объяснил Вульп. — Я был его потомком, сыном его сыновей из рода Зирра. Но я не знал об этом. Знала лишь моя кровь.
   — Он появился из урны? — переспросил Гарри. — Из сущего праха?
   — Моя кровь совершила это превращение. Чтобы окончательно во всем разобраться, Гарри требовалась помощь. И он выпустил из заключения Фаэтора.
   — Да будь ты проклят, Гарри Киф! — раздался яростный вопль бестелесного вампира.
   — Уймись! — прикрикнул в ответ Гарри.
   — Объясни, о чем рассказывает этот человек.
   — А что тут непонятного? — спросил Фаэтор, выслушав рассказ Вульп. — Янош принял меры предосторожности. После того как я превратил в прах его мозг и вампира вместе с ним, преданные Зирра спрятали прах в тайном месте, где он и оставался до того момента, когда смог осуществить этот... этот переход. Но это не было простым переселением разума: вампир-пиявка ожил и самостоятельно проник в тело этого человека. А теперь...
   Но Гарри уже снова захлопнул дверь перед носом Фаэтора и обратился к Вульп:
   — Джордж... спасибо вам за помощь. Я пока не знаю, каким образом смогу ею воспользоваться, но все равно я вам очень благодарен.
   Ответом ему был лишь вздох, но и он быстро затих...
   Гарри изо всех сил старался прийти в себя и очнуться. И ему это почти удалось, когда появился Мёбиус.
   — Гарри! — кричал он. — Мы получили ответ! Мы почти уверены, что получили его! — Он вошел в мозг некроскопа, и через секунду оттуда донесся его голос:
   — Да, да, именно так и должно быть! Но... вы готовы?
   — Готов!
   — Я не это имею в виду, — сказал Мёбиус. — Готов ли к этому ваш разум?
   — Мой разум? О чем вы, Август?
   — О пространстве Мёбиуса, Гарри. Я могу открыть эти двери, но только в том случае, если вы готовы. Ведь за ними совершенно другая вселенная, невероятные области. Гарри, мне бы очень не хотелось допустить, чтобы вас засосало в водоворот собственного разума.
   — Засосало? — Гарри потряс головой. — Я не понимаю.
   — Послушайте... вы решили мою задачу?
   — Задачу? — Гарри вдруг почувствовал, как в душе его закипает ярость. — Вашу чертову задачу? Вы что, полагаете, у меня было время решать какие-то проклятые задачи?
   — Но вы хотя бы думали над ней?
   — Нет... Да!.. Да, я думал над ней!
   — И?
   — Ничего.
   — Гарри, я сейчас открою одну из дверей... ну как? Некроскоп ровным счетом ничего не чувствовал.
   — У вас получилось? — спросил он.
   — О да, получилось, — едва слышно прошептал Мёбиус. — И если вы будете иметь под рукой формулы, все остальное вы сможете сделать сами.
   — Но я не ощущаю никакой разницы.
   — А раньше вы что-либо ощущали? То есть до последних, событий?
   — Нет, но...
   — Открою еще одну дверь. Готово!
   На этот раз Гарри почувствовал. Мозг его острым копьем пронзила мучительная боль. Он испытал ощущение, похожее на то, на которое обрек его Гарри-младший при каждой попытке вступить в контакт с мертвыми. Но, поскольку Гарри уже был без сознания, боль оказалась значительно меньше. И эффект был прямо противоположным.
   Вместо того чтобы отключить его сознание, она заставила его очнуться...
   И он оказался перед лицом кошмара уже наяву.
   Холодная жидкость обжигала ему лицо, проникала в горло, причиняя мучительную боль, заставляя натужно кашлять. Что это? Спирт? Нет, конечно же, эфир! Он быстро улетучивался, и пары его заполняли пространство вокруг. Гарри лежал в луже этой жидкости. Он с трудом встал на колени, оперся на руки, стараясь не вдыхать пары, поднимающиеся кверху и исчезающие в дымоходе, расположенном прямо над его головой... Почерневшем дымоходе, почерневшем от копоти!
   Гарри стоял на коленях в некоем подобии бассейна — в углублении, выдолбленном прямо в монолите скалы и наполненном стремительно испарявшейся жидкостью. Судя по всему, он находился в самых недрах замка, в глубине монолитной скалы... в огромной пещере... а возле противоположной стены, в том месте, где наверх вели грубо вырубленные ступени... наблюдая за ним, стоял Янош Ференци. В руке он держал горящий факел, свет которого отражался в его красных глазах.
   Глаза их встретились, и на губах Яноша появилась зловещая усмешка, больше похожая на звериный оскал и открывавшая страшные зубы.
   — Итак, ты пришел в себя, некроскоп, — сказал он. — Прекрасно! Ибо я хочу, чтобы ты ощутил жар огня, который навсегда предаст тебя в мои руки.
   Он взглянул сначала на факел, который держал в руках, потом на пол. Гарри проследил за его взглядом и увидел узкий канал, вырубленный в камне, тянущийся от того места, где стоял Янош, до края каменного углубления.
   — О Господи! — Гарри рванулся к краю каменного бассейна, но поскользнулся и снова растянулся в луже жидкости. Наконец ему удалось ухватиться за край бассейна рукой и слегка приподняться. Но он услышал безумный хохот Яноша и увидел, что тот опускает факел все ниже и ниже.
   — Моя задача, Гарри! — едва ли не впадая от ужаса в истерику, закричал Мёбиус.
   Гарри заставил себя забыть о кошмаре, происходящем вокруг него, и постарался нарисовать перед своими глазами картину, инстинктивно переводя условие, данное Мёбиусом, в диаметры:
   Стадия первая: “Я — ничто”.
   Стадия вторая (прошла одна секунда): 372000 МИЛЬ.
   Стадия третья (прошли две секунды): 744000 МИЛЬ.
   И возвращенный ему природный математический дар сделал за него остальное.
   — Что я такое? — взвыл Мёбиус, когда огонь факела, опущенного Яношем, коснулся струйки жидкости.
   — Свет! — громко крикнул Гарри. — Чем же еще можешь ты быть? Только свет может за две секунды распространиться с двойной скоростью света и из ничего достигнуть диаметра в 744 000 миль.
   Вспыхнувшее голубое пламя стремительно понеслось по полу пещеры:
   — Какой свет? — неистовствовал Мёбиус.
   — Ты был ничем, прежде чем возникнуть! — кричал Гарри. — А следовательно... ты есть Первоначальный свет!
   — Да-а-а!!! — Мёбиус ликовал от радости в голове Гарри. — И моим источником было пространство Мёбиуса! Добро пожаловать обратно, Гарри!!!
   И в тот самый миг, когда пещера превратилась в пылающий ад, в голове у Гарри вспыхнули экраны компьютеров. Ревущий поток голубого пламени рвался вверх и исчезал в отверстии дымохода. Жидкий огонь слизал все волосы с головы и липа Гарри, поджег на нем одежду. Длилось это не более десятой доли секунды, прежде чем Гарри отыскал одну из дверей Мёбиуса и перевалился через ее порог.
   Он знал, куда следовало бежать, а потому быстро нашел еще одну дверь и из пространства Мёбиуса рухнул прямо в огромный снежный сугроб на Северном полюсе. Все его тело покрывали ожоги, но он был жив! Жив более, чем когда либо. Гарри охватил восторг, даже больше, чем просто восторг. Его смех — такой же истерический, как смех Мёбиуса, — быстро затих и сменился вырвавшимся из горла угрожающим утробным рычанием...

* * *

   Янош увидел, что Гарри пропал и понял, что ему никогда не победить некроскопа. Он исчез... но куда? И когда вернется? Какими еще необыкновенными возможностями он будет обладать? Янош не осмелился больше ждать, чтобы выяснить это.
   Он буквально взлетел по ступеням и промчался по нижним лабиринтам подземелий замка, очутившись в помещениях с массивными стенами и сводчатыми потолками. Здесь он хранил урны и сосуды с прахом. И вдруг... он увидел, что Гарри опередил его. Гарри, Бодрок и уцелевшие воины-фракийцы.
   Янош отшатнулся и, злобно рыча, скорчился возле стены, потом резко выпрямился и снова бросился вперед.
   — Вы ни что иное, как пыль! — крикнул он, указывая на Бодрока.
   Огромная фигура фракийского вождя скрылась в соседнем помещении, вслед за ним то же успели сделать и двое из его воинов, но третий чуть замешкался, и заклинание Яноша пало на него.
   ОГТРОД АЙ'Ф — ДЖЕБ'Л ИИ'Х — ЙОГСОТОТ, НГАХ'НГ АЙ'В, ЖРО!
   Фракиец воздел руки к небу, издал последний вздох и... на полу осталась лишь кучка серо-зеленого цвета порошка.
   С безумным хохотом, смешанным с рычанием, Янош наклонился и поднял упавший меч фракийца. Высоко держа его над головой, он бросился на Гарри, но некроскоп знал, что ему следует делать. Ибо, Гарри был теперь не просто ученым, но в своем роде магом и волшебником. В голове его звучали голоса всех тех, чей прах покоился в стоящих повсюду кувшинах и урнах. Тысячи голосов на языке мертвых диктовали ему слова магического заклинания.
   Поворачиваясь во все и указывая рукой на сосуды всевозможных форм, Гарри произнес:
   — ЙАИ НГНГРХ, ЙОГСОТОТ — Х'ИИ — Л'АЖЕБ, Ф'АЙ ТРОДОГ, УАА!
   Своды помещения наполнились отвратительными запахами и красноватым дымом, мгновенно скрывшим и Гарри, и Яноша, и все предметы вокруг. Сквозь этот удушливый дым доносились выражавшие непереносимые мучения вопли. Времени на смешивание химикатов не было, а потому фракийцы, персы, скифы и греки не сумеют обрести совершенную форму, однако их жажда мести от этого не станет слабее.
   Понял это и Янош. Он метался среди рядами сотрясавшихся от стонов сосудов, из которых, подобно грибам, словно из ничего вырастали воины. Но не успевал он обратить ту или иную группу в прах, как некроскоп опять вызывал их к жизни. У вампира не было никаких шансов на победу. Он не в состоянии был произносить быстрее слова заклинания, и ряды воскресших воинов быстро смыкались вокруг него все теснее и теснее.
   Взметая клубы пыли, он рванулся к лестнице, ведущей наверх, к руинам самого замка, и исчез из вида. Ужасные в своей незавершенности фигуры воинов бросились было за ним, но Гарри остановил их:
   — Останьтесь здесь. Вы уже сыграли свою роль в этой битве. На этот раз вы наконец сможете упокоиться навеки. — С этими словами под благодарный хор благословляющих его голосов Гарри возвратил всех их в прах. Всех, кроме короля воинов Бодрока.
   Взяв фракийца с собой, он шагнул за порог двери Мёбиуса и... вышел обратно среди руин замка Ференци.
   Вскоре там появился и Янош. Они слышали его тяжелое дыхание, скулеж и подвывание вперемешку со злобным ворчанием. При виде их он задохнулся от ужаса и, не проронив ни слова, помчался прочь. Он совершенно обессилел, ему не хватало воздуха. Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, он стал подниматься по тропинке; ведущей на вершину скалы позади замка... и на полпути вдруг наткнулся на поджидавших его Гарри и Бодрока. В руках великана-фракийца сверкнул боевой топор.
   Отступать было некуда. Куда бы ни глянули горевшие красным огнем глаза Яноша — вокруг не было ничего, кроме пустого пространства. За всю жизнь ему так и не удалось овладеть лишь одним искусством Вамфири, но теперь он обязан это сделать. Воздев руки к небу, он усилием воли заставил трансформироваться свое тело, которое превратилось в огромное одеяло, приняло форму аэродинамического тела. Подобно летучей мыши в ночи, он скользнул с тропинки в воздух.
   Ему удалось! Он летел! Полы разорванной одежды трепетали, как огромные крылья! Он летел... пока брошенный Бодроком боевой топор не воткнулся ему в спину.
   Гарри и Бодрок вернулись на развалины замка, где нашли упавшего с высоты Яноша, который корчился от боли, кашлял, выплевывая кровь. Однако ему удалось выдернуть из своего тела топор, и сидящий внутри его вампир залечивал раны, нанесенные плоти. Некроскоп встал возле него на колени и заглянул прямо в глаза. Один на один... Лицом к наводящему ужас и одновременно искаженному страхом лицу.
   — Ты ублюдок и мерзавец, некроскоп! — выкрикнул Янош, в то время как из его выпученных глаз сочилась кровь.
   — Ты обладаешь человеческим телом, — спокойно, лишенным какого бы то ни было выражения тоном ответил ему Гарри, — но твой мозг и вампир, живущий внутри тебя, возрождены из праха, лежавшего в урне. — Он поднял руку и указал ею на Яноша. — Прах к праху и пепел к пеплу! ОГТРОД АЙ'Ф, ДЖЕБ'Л — ИИ'Х.
   Вампир завизжал, отчаянно забился, закрутился на месте, задыхаясь и кашляя, и вновь обрел человеческую форму.
   — ЙОГСОТОТ,'НГАХ'НГ АИ'И, — продолжал тем временем Гарри.
   — Нет! — взвыл Янош. — Не-е-е-е-е-е-е-т! Едва Гарри произнес последнее слово заклинания, тело Яноша забилось в мучительной агонии, конвульсивно задергалось. Он отчаянно завертелся на месте, задрожал... и затих. Голова его откинулась назад, ужасный рот раскрылся, глаза потухли...
   Через мгновение массивная грудь содрогнулась, словно издавая последний вздох, но вместо воздуха изо рта вылетело и растворилось в ночи облако красноватой пыли. Судя по всему, и тело и голова были наполнены ею, а после, когда пыль осела, от вампира остались лишь споры странного вида грибов, напомнивших Гарри те, что он видел возле дома Фаэтора, недалеко от Плоешти.
   А это, в свою очередь, заставило его вспомнить о еще одном пока незавершенном деле...

* * *

   София, жена Бодрока, вышла в этот момент из развалин. Рядом с нею была Сандра.
   Она двигалась словно призрак — так, как обычно двигаются те, кто попадает под влияние вампиров, желтые глаза светились в темноте... Но Гарри сознавал, что в ней не осталось почти ничего от его прежней Сандры. Он вдруг вспомнил свой оказавшийся пророческим сон, снившийся ему как раз накануне того дня, когда начался весь этот кошмар Чужое, неизвестное существо, явившееся ему в ночи и напавшее на него, одержимое жаждой крови. Именно таким существом стала теперь Сандра, и она вечно будет хотеть крови и нападать на людей Она упала ему в объятия и заплакала, уткнувшись в его шею Гарри крепко прижал ее к себе, неизвестно кого стараясь поддержать — ее или себя. За ее спиной он видел Бодрока, обнимавшего свою жену, и услышал слова Софии:
   — Она спасла меня Эта девушка-вампир нашла меня в том месте, куда спрятал меня Янош, и освободила.
   Гарри понимал, что это был последний поступок Сандры, совершенный по собственной воле, прежде чем живущий внутри вампир полностью подчинит ее себе Полуобнаженное, прекрасное тело Сандры было холодным, как лед. Прижимая его к себе, некроскоп знал, что никогда не удастся вернуть ему прежнее тепло. Будучи телепатом, Сандра, конечно же, прочла его мысли и слегка отодвинулась. Но не намного...
   Тонкий заостренный кусок дерева, отколотый от старого дуба, ударил ее под грудь и проник в самое сердце. Она издала всего лишь один вздох, отступила от Гарри на шаг и упала.
   Понимая, как мучительно страдает сейчас некроскоп, Бодрок сделал за него все остальное...

Эпилог

   Всю ночь Гарри просидел среди развалин, погруженный в свои мысли. Он запер в своем мозгу Фаэтора и не подпускал к себе никого из сонма мертвых, ибо не желал, чтобы кто-то стал свидетелем его безграничного горя.
   Он думал, что замерзнет, но, как ни странно, этого не случилось. Ему казалось, что темнота и черные тени вокруг помешают ему, но ночь, словно старый друг, обнимала и успокаивала его.
   Едва на востоке забрезжил рассвет, он отправился на поиски Бодрока и его жены. Они нашли укромное место, где разожгли огонь и полулежали в объятиях друг друга, наблюдая, как встает солнце. Их взгляды, обращенные на Гарри, были полны печали и одновременно решимости.
   — Это совсем не неизбежно, — сказал он им. — Выбор за вами.
   — Наш мир исчез две тысячи лет назад, — ответил Бодрок. — И все это время... мы много тысяч раз молили о даровании нам покоя. И теперь это в твоей власти, некроскоп!
   Гарри кивнул, произнес слова эзотерического прощания и наблюдал, как легкий ветерок смешивает их прах и уносит его прочь...
   Теперь он был полностью готов. Возвратившись на развалины, он выпустил на свободу Фаэтора.
   — Ну и что? — в ярости орал родоначальник вампиров. — Я остался твоей последней надеждой, Гарри Киф? Теперь, когда все твои ресурсы исчерпаны, ты просишь меня о помощи?
   — Ничего подобного! — ответил Гарри. И тут он совершил весьма странный для себя поступок: он преднамеренно обманул мертвого. — Янош искалечен, — сказал он. — И он умирает.
   Ярости Фаэтора не было границ.
   — Без меня? Ты уничтожил его без меня? И он даже не подозревает о том, что я приложил к этому руку? Я хочу почувствовать боль и мучения этого пса!
   Он бросился вон из разума Гарри и обнаружил, что Янош мертв.
   Фаэтор сначала удивился, но вдруг все понял. Однако Гарри, конечно, это предвидел. Воспользовавшись даром Уэллесли, он накрепко закрыл свой мозг перед отцом вампиров.
   — Я же предупреждал, что непременно найду способ от тебя избавиться, — хмыкнул он.
   — Идиот! — в гневе вопил Фаэтор. — Не сомневайся, я вернусь. Стоит тебе хоть чуть-чуть расслабиться, и я снова окажусь в твоей голове, некроскоп!
   — Мы заключили сделку, — напомнил ему Гарри, — и я выполнил свое условие в ней. А теперь возвращайся обратно в Плоешти, Фаэтор.
   — Обратно в холодную землю? После того как я узнал твое тепло? Никогда! Ты разве не понял, что произошло? Янош не ошибся в своем предвидении будущего. Он знал, что, когда все закончится, отсюда выйдет величайший из вампиров. И этот вампир я, Гарри! Я, скрывшийся в твоем теле!
   — Люди не должны заглядывать в будущее, — возразил Гарри, — оно обманчиво. А теперь мне пора, я должен идти своим путем.
   — Я пойду туда же, куда и ты!
   Гарри пожал плечами и открыл дверь Мёбиуса.
   — А ты помнишь о Драгошани? — спросил он и переступил порог.
   Фаэтор вздрогнул, но последовал за ним.
   — Драгошани был глупцом! — рявкнул он. — Я не позволю тебе так легко от меня избавиться.
   — У тебя еще есть время подумать, — предупредил Гарри. — Я могу проводить тебя в Плоешти.
   — К черту Плоешти!
   Гарри распахнул дверь в прошлое и шагнул туда, но Фаэтор вцепился в него мертвой хваткой.
   — Я не допущу, чтобы ты стряхнул меня, некроскоп! Перед ними расстилалось прошлое всего человечества: мириады неоновых линий жизни, извиваясь, уходили вдаль, к ярко-голубому пятну истока всего сущего.
   — Куда ты меня тащишь? — жалобно простонал Фаэтор.
   — Туда, где ты сможешь увидеть все, что уже было, — объяснил Гарри. — Видишь, вон там? Эту красную линию среди множества голубых? Эта алая линия... принадлежала тебе, Фаэтор! Видишь, где она обрывается? Там, где Ладислав Гирешци лишил тебя жизни в ту ночь, когда разбомбили твой дом. Вот там и прервалась твоя линия жизни, и хорошо, если бы у тебя хватило ума и мудрости покончить со всем этим.
   — У неси... унеси меня поскорее отсюда! — задыхаясь, выкрикнул Фаэтор и еще крепче, словно бестелесная пиявка, вцепился в Гарри.
   Гарри возвратился в пространство Мёбиуса и отыскал дверь в будущее. Здесь миллиарды голубых линий жизни волнистыми нитями уходили вдаль и скрывались в бесконечности будущего. Он оказался среди них, и его подхватил поток времени.
   — Видишь эту нить, уходящую от меня вдаль? — спросил Гарри. — Это — мое будущее.
   — И мое, — ехидно сообщил несколько успокоившийся Фаэтор.
   — Ты видишь, она окрашена красным цветом? — продолжал, не обращая на него внимания, Гарри. — Ты видишь это, Фаэтор?
   — Конечно вижу, идиот! Этот красный цвет — мой! Еще одно доказательство того, что я являюсь частью тебя. И так будет вечно!
   — Ошибаешься! Я могу вернуться назад, потому что линия моей жизни не прервана. Потому что у меня есть прошлое, куда я могу возвратиться. Но твое прошлое завершилось в Плоешти. У тебя нет линии жизни, Фаэтор.
   — Что? О чем ты? — хрипло выкрикнул Фаэтор И вдруг...
   Хозяин пространства Мёбиуса резко остановился, а дух Фаэтора Ференци стремительно продолжал уноситься в будущее.
   — Гарри! — в ужасе кричал он. — Не делай этого, Гарри!!!
   — Я уже это сделал! — крикнул ему вслед некроскоп. — У тебя нет плоти, нет прошлого... У тебя ничего нет, Фаэтор! Ничего кроме бесконечного, пустого и одинокого будущего! Еще никому не приходилось испытывать ничего подобного! Прощай!
   — Г-г-га-а-а-а-р-ри!.. Га-а-а-а-р-ри!.. Га-а-а-а-а-а-р-ри! Га-а-а-а-а...
   Но Гарри захлопнул дверь! Навсегда отгородился от него! Навеки!
   Однако прежде чем дверь с шумом захлопнулась, он бросил еще один, последний взгляд на исходящую от него извилистую линию жизни...
   И увидел, что она по-прежнему несет красноватый оттенок...
   Люди никогда не должны заглядывать в свое будущее. Оно обманчиво...