Ламли Брайан. Вамфири (Некроскоп - 2)

   Со страшным грохотом обрушился вход в подземелье. Взрывная волна, обдав жаром, грязью и пылью Ньютона и Робертса, сбила их с ног. Роберте непроизвольно убрал палец со спуска огнемета, и раскаленное, еще дымящееся оружие в его руках замолчало. Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Приглушенные звуки взрывов с равными интервалами доносились из-под дома, и после каждого из них земля сотрясалась, как от удара огромной каменной бабы При забивке свай. Звуки взрывов доносились все чаще и чаще, иногда по два одновременно. Это взрывались от жара разложенные Гувером пакеты, еще больше усиливая бушующий в подземелье невидимый снаружи пожар. Ньютон вскочил и помог встать на ноги Робертсу. Они, пошатываясь, отошли от дома и заняли свои места вместе с Лейрдом и Джорданом по одному человеку против каждого из четырех углов дома. Старый сарай, который все еще продолжал гореть, вдруг задрожал, как живое существо в предсмертной агонии, а потом рассыпался на куски и рухнул в открывшуюся в земле трещину. Лишь на одно мгновение вверх взлетело огромное щупальце, поднялось футов на двадцать над содрогающейся землей в основании стоявшей здесь недавно постройки, а затем упало и исчезло в пузырящейся, трясущейся жидкой смеси земли и огня.
   Ближе всех к тому месту оказался Кен Лейрд. Он, спотыкаясь, побежал в сторону, стараясь одновременно оказаться подальше и от дома, и от сарая, но вдруг резко остановился и широко открытыми глазами, разинув рот, уставился на окна верхнего этажа дома. Потом поманил к себе Робертса.
   - Смотри! - крикнул Лейрд, пытаясь перекрыть голосом рокот подземного грома, шипение и треск огня. Оба уставились на дом.
   В окне второго этажа стояла женская фигура с поднятыми кверху руками, как будто молилась.
   - Мать Бодеску, - сказал Роберте. - Это может быть только она, Джорджина Бодеску. Господи, помоги ей.
   Один из углов дома рассыпался и рухнул под землю. И тут же вверх рванулся фонтан огня, поднявшийся почти вровень с крышей, взметнув к небу обломки кирпичей. Взрывы следовали один за другим, оставшаяся часть дома непрерывно содрогалась. Здание заметно осело, стены покрылись трещинами, каменные трубы шатались. Все четверо наблюдателей торопливо отошли подальше. Лейрд тащил на себе Бена Траска. Увидев стоящий на дороге грузовик, который тоже сотрясался от подземных взрывов, Лейрд бросился к нему, чтобы подогнать поближе. Гай Роберте остался рядом с Траском, не отводя взгляда от фигуры женщины в окне.
   Она стояла все в той же позе. Время от времени, когда очередной взрыв сотрясал здание, она покачивалась, но потом вновь принимала прежнее положение. Подняв к небу руки и запрокинув голову, она, казалось Робертсу, и в самом деле разговаривала с Богом. О чем она говорила с Ним? О чем Его просила? Молила ли она Его, чтобы Он даровал прощение ее сыну? Или умоляла послать легкую смерть ей самой?
   Ньютон и Джордан, покинув посты позади дома, перешли на сторону фасада. Никто не сомневался в том, что из этого пекла не выберется ни одно существо. Они помогли Лейрду втащить в грузовик Траска, а потом занялись подготовкой к отъезду. Все это время Роберте продолжал наблюдать за пылающим домом и стал свидетелем его конца.
   Термиты прекрасно справились со своей задачей, заставив гореть саму землю. Дом потерял опору, осел, накренился сначала на один бок, потом на другой. Кирпичная кладка затрещала, балки раскололись, каменные трубы разрушились, оконные рамы перекосились, а стекла разлетелись вдребезги. После чего весь дом исчез в бушующем пламени, в расплавленной земле, превратившись в дополнительную пищу для ненасытного огня.
   Языки пламени со всех сторон лизали стены, вырывались в проемы окон, поднимались над искореженной крышей. Еще какое-то время силуэт Джорджины четко вырисовывался на ярко-красном фоне раскаленной комнаты, а потом Харкли-хаус просто перестал существовать. Он с шумом и грохотом провалился в образовавшуюся в земле огромную, полную огня трещину и исчез в ней словно в жерле вулкана. Еще несколько коротких мгновений видны были верхушки фронтонов и оставшаяся часть крыши, но потом и они исчезли в море карающего огня и клубах дыма.
   Смрад стоял ужасающий. Судя по мерзкому запаху, можно было предположить, что в доме умерли и сгорели по меньшей мере человек пятьдесят. Роберте вскарабкался в грузовик, и Лейрд тронул машину. Когда пятеро выживших в этом аду мужчин, включая и Траска, который к этому времени пришел в себя, подъехали к воротам, они вдруг поняли, что ужасный запах не имел с людьми ничего общего - он исходил от использованных термитов, от горевшей земли, дерева и старого кирпича, а главное - от умершего глубоко под землей гигантского монстра, того самого существа, которое убило бедного Гувера.
   Туман окончательно рассеялся, а на обочинах шоссе уже скапливались машины, водители которых, привлеченные поднимавшимися высоко в небо столбами дыма и пламени, остановились посмотреть, что же происходит в Харкли-хаусе. Когда грузовик выехал из ворот поместья, какой-то краснолицый водитель высунулся из окна своей машины.
   - В чем дело? Если я не ошибаюсь, это ведь Харкли-хаус? - спросил он у сидевших в грузовике.
   - Был, - ответил Роберте, как бы беспомощно пожав плечами. - Боюсь, он перестал существовать. Сгорел дотла.
   - О Господи! - ошеломленно вскрикнул краснолицый. - А пожарных вызывали?
   - Мы сейчас к ним и направляемся, - ответил Роберте. - Хотя это бесполезно. Мы заехали туда, чтобы взглянуть, но там уже и смотреть не на что. - С этими словами они тронулись дальше, в сторону Пайнтона.
   Примерно через милю им навстречу попалась мчащаяся во весь опор с включенной сиреной пожарная машина. Лейрд отвернул чуть в сторону, освобождая ей место на дороге и устало, невесело усмехнулся.
   - Слишком поздно, ребята, - тихо сказал он. - Слишком поздно - и слава Богу!
   ***
   Они оставили Траска в больнице в Торкуэе, придумав более или менее правдоподобную историю о несчастном случае на даче у приятеля. Убедившись, что он устроен со всеми удобствами, они отправились в свою штаб-квартиру в Пайнтоне, чтобы составить отчет.
   Роберте подвел итог работе, перечислив все, чего им удалось добиться.
   - Так или иначе, но мы уничтожили всех трех женщин Но что касается самого Бодеску, то относительно него у меня имеются сомнения, причем весьма серьезные. И я обязательно, как только все здесь закончим, поговорю об этом в Лондоне, а также с Дарси Кларком и нашими людьми в Харклпуле, Это, безусловно, всего лишь меры предосторожности, не более, поскольку, даже если допустить, что мы упустили Бодеску, у нас нет возможности узнать, что он будет делать дальше и куда направится. В любом случае скоро вернется Алек Кайл и возьмет все в свои руки. Не понимаю, почему его до сих пор нет. Но если честно сказать, я не жажду встречаться с ним, потому что, узнав, что мы, возможно, позволили Бодеску уйти, он придет в ярость.
   - Бодеску и.., еще тот пес, - задумчиво произнес Харви Ньютон и пожал плечами. - И все же я считаю, что это, наверное, было какое-то животное.., каким-то образом оказавшееся на территории поместья. - Он замолчал и оглядел остальных, а те, в свою очередь, удивленно уставились на него, не веря своим ушам. Они впервые об этом слышали.
   - Рассказывай! Немедленно! - вскричал Роберте и, не сдержавшись, схватил Ньютона за грудки. - Во всех подробностях, Харви!
   Ошеломленный Ньютон рассказал все, что знал, и в заключение добавил:
   - Так вот, пока Гувер жег этого.., этого чертова пса, который на самом деле псом не был, во всяком случае, обычным псом, другой пес удрал под прикрытием тумана. Но я не могу поклясться в том, что и вправду видел его! Вокруг такое творилось! Вполне возможно, это был обман зрения, мираж в тумане или плод моего воображения.., а может быть, что-то еще. Мне показалось, что это существо двигалось галопом, но при этом держалось вертикально, странным образом наклонившись вперед. Голова его выглядела весьма необычно. Вот почему я говорю, что, скорее всего, это был плод моего воображения, или мираж, возникший в тумане, или что-то в этом роде. Особенно, если учесть, что рядом стоял Гувер, сжигавший ужасного невообразимого пса. Господи! Да мне такие собаки до конца жизни сниться будут!
   Роберте грубо отпихнул его - так, что он отлетел в другой конец комнаты. "Толстяк" на самом деле не был только толстым, он к тому же был очень мощным и тяжелым.
   - Идиот! - с отвращением и яростью взревел он, закуривая сигарету, забыв о том, что одна уже торчит у него во рту.
   - Я в любом случае ничего не смог бы сделать, - оправдывался Ньютон. - Я выпустил стрелу и не успел перезарядить арбалет...
   - Ах, выпустил стрелу?! - свирепо глянул на него Роберте, но тут же взял себя в руки. - Должен признать, что твоей вины здесь нет, - наконец, сказал он Ньютону. - Ты и в самом деле не виноват. Просто он, наверное, оказался гораздо умнее нас.
   - Что будем делать дальше? - спросил Лейрд. Он испытывал сочувствие к Ньютону и хотел отвлечь от него внимание шефа.
   - Дальше? - обернулся к Лейрду Роберте. - Что ж, теперь, когда я немного успокоился, нам с вами остается попробовать найти этого ублюдка. Вот что дальше!
   - Найти его? - Ньютон облизал пересохшие губы. - Но как? - Ему было стыдно, и от смущения он потерял способность ясно мыслить.
   - С помощью вот этого! - заорал Роберте и постучал себя по голове огромными белыми костяшками пальцев. - Лично я так и поступлю! Если вы помните, я умею видеть все, как в магическом кристалле, - я провидец! - Он вновь бешено сверкнул глазами на Ньютона. - А в чем состоит твой чертов талант? Я имею в виду, кроме того, чтобы все портить и болтаться без дела?
   Ньютон нащупал рукой стул и плюхнулся на него.
   - Я.., я же видел его и все же убедил себя в том, что не видел. Что же, черт побери, со мной случилось? Мы пришли туда, чтобы поймать его, чтобы не позволить ему вырваться из этого дома, так почему же я не среагировал...
   Джордан вдруг с шумом втянул в себя воздух и щелкнул пальцами.
   - Ну конечно! - кивнув головой, сказал он. Все посмотрели на Джордана.
   - Конечно же! - повторил он и быстро начал объяснять:
   - Вы же знаете, что он тоже обладает целым рядом талантов. Даже слишком многими! Харви, он воздействовал на тебя! Телепатически влиял! Черт, он и на меня оказал воздействие. Он убедил нас обоих в том, что его там нет, что мы не видим его. А я и в самом деле не видел его, я даже тени не заметил! Ты же помнишь, что я тоже был там, когда Саймон сжигал это существо. Но ровным счетом ничего не видел. Так что не переживай по этому поводу, Харви, - ты все-таки видел этого выродка!
   - Да, ты прав, - после минутного раздумья кивнул головой Роберте. Другого объяснения и быть не может. Итак, теперь мы знаем наверняка, что Бодеску сбежал, что он очень зол и чрезвычайно опасен! И к тому же он обладает гораздо большей силой и властью, чем можно было предположить...
   ***
   Среда, 12.30 по среднеевропейскому времени. Пограничный контрольно-пропускной пункт возле Сирета в Молдавии.
   Кракович и Гульхаров по очереди вели машину, хотя Карл Квинт тоже не прочь был посидеть за рулем, если бы ему это позволили. Это, во всяком случае, помогло бы ему хоть на время избавиться от беспокоящих его мыслей. Квинт не находил открывавшийся за окном машины пейзаж очень уж привлекательным. Румыния показалась ему довольно скучной: заброшенные железнодорожные склады, пустые и всеми покинутые, торчащие, словно огородные пугала, пыльные и закопченные промышленные предприятия, загрязненные реки... Однако русским и без его помощи удалось добраться до границы довольно быстро, несмотря на то, что дороги местами были просто ужасными. Да, до того как они приехали сюда, все шло хорошо. Однако по какой-то необъяснимой причине их держали на границе уже четыре часа.
   Их путь из Бухареста лежал через Буззу, Фокшани и Бакэу, а затем вдоль берега Сирета в сторону границы. В Романе они пересекли реку, затем доехали до Ботошани, где перекусили, а потом отправились в Сирет. И вот теперь на контрольно-пропускном пункте, расположенном на северной окраине города, их путешествие было прервано. До Черновцов и реки Прут оставалось не более двадцати миль, если ехать дальше на север. Кракович собирался за ночь преодолеть путь через Черновцы до Коломии, находившейся возле самых гор возле старых Карпат, но...
   - Но!.. Но, но, но! - в ярости не переставал повторять он, сидя на пограничном посту.
   Он стукнул кулаком по барьеру, отделявшему их от пограничников. Он так громко заорал по-русски, что Квинт и Гульхаров, сидевшие в машине возле построенного в стиле "шале" деревянного здания, вздрогнули и стиснули зубы. Пограничный пост стоял как раз посередине между шлагбаумами с той и с другой стороны Его помещения были заняты пограничниками в форме - румынские солдаты проверяли всех, кто въезжал, а русские - тех, кто выезжал. Старшим был, конечно же, русский офицер, который и сдерживал яростный натиск Феликса Краковича.
   - Четыре часа! - бушевал Кракович. - Уже целых четыре часа мы торчим в этом Богом забытом месте и ждем, пока вы, наконец, что-то решите! Я уже объяснил вам, кто я, и представил все доказательства. Я спрашиваю: мои документы в порядке?
   - Конечно, товарищ Кракович, но... - беспомощно пожал плечами толстенький круглолицый советский офицер.
   - Никаких "но"! - заорал Кракович. - Никаких больше "но"! Отвечайте: да или нет! Документы товарища Гульхарова в порядке?
   Пограничник смущенно заерзал и снова пожал плечами:
   - Да, в порядке.
   Кракович перегнулся через стойку и придвинулся почти к самому носу дежурного.
   - Вы верите, что я пользуюсь особым доверием и поддержкой генерального секретаря партии? Вы понимаете, что если бы ваш чертов телефон сейчас работал, я в эту минуту уже разговаривал бы с самим Брежневым? И тогда в самое ближайшее время вы сидели бы на границе с Манчжурией!
   - Ну, если вы так считаете, товарищ Кракович... - со вздохом ответил офицер. Он хотел еще что-то добавить, но замялся, подыскивая вместо "но" какое-либо другое слово, и наконец нашел:
   - увы, я знаю также и то, что люди, сидящие в вашей машине, не являются советскими гражданами и что их документы отнюдь не в порядке. Если я сейчас пропущу вас, не получив соответствующего разрешения, то в ближайшее время я будут валить лес где-нибудь под Омском. Я не имею права, товарищ Кракович.
   - Что это, черт возьми, за контрольно-пропускной пункт?! - Кракович был просто вне себя. - Ни электричества, ни телефона! Слава Богу, хоть туалет есть! А теперь послушайте, что я вам скажу...
   - Я уже все выслушал. - Надо сказать, что поджилки у офицера явно не тряслись от страха. - Я уже три с половиной часа выслушиваю ваши угрозы и ядовитые нападки, но...
   - Опять "но"! - Кракович ушам своим не верил, такого с ним просто не могло произойти. Он погрозил офицеру пальцем. - Идиот! Пока мы здесь торчим, я насчитал одиннадцать машин и двадцать семь грузовиков, проехавших в сторону Коломии. Ваши люди у половины из них вообще не проверили документы!
   - Потому что мы их знаем. Они ездят здесь регулярно. Многие из них живут в Коломии или возле нее. Я сто раз вам это объяснял.
   - А вы знаете, что завтра вам придется давать объяснения в КГБ, подумайте об этом!
   - Опять угрозы! - еще раз пожал плечами офицер. - Напрасно вы так волнуетесь.
   - Полнейшее безобразие! - прорычал Кракович. - Три часа назад вы уверяли меня в том, что телефоны заработают через несколько минут, то же вы говорили и час, и два назад. А сейчас почти час ночи!
   - Я знаю, сколько сейчас времени, товарищ Кракович. У нас неполадки с электроснабжением. Их устраняют. Больше мне нечего вам сказать.
   И он поудобнее устроился на стуле. Кракович едва не перевалился через барьер, пытаясь до него дотянуться.
   - Не смейте сидеть в моем присутствии! Вы не имеете права сидеть, пока я стою!
   Офицер вскочил, вытер со лба пот и приготовился выслушать очередную тираду...
   Сидя в машине, Сергей Гульхаров беспокойно ерзал на сиденье, выглядывая то в одно, то в другое окно. Карл Квинт предчувствовал, что впереди их ждут проблемы, неприятности и даже опасность. По правде говоря, он чувствовал беспокойство с того самого момента, как они попрощались с Кайлом в бухарестском аэропорту. Он понимал, что его волнение ничего не изменит, но тем не менее ничего не мог с собой поделать. Больше всего его раздражала, буквально выводила из себя, вынужденная задержка. Бесцельное сидение в машине, за окнами которой простирался бесконечный однообразный и унылый пейзаж, очень утомляло. Ему казалось, что он мог бы сейчас заснуть в каких угодно условиях и проспать не меньше недели.
   Что-то снаружи привлекло внимание Гульхарова. Он замер и задумался. Квинт покосился на него: "молчаливый Сергей" - так они с Кайлом называли его между собой. Что ж, не его вина в том, что он не знал английского. На самом деле он мог немного говорить на нем, но с трудом и с огромным количеством ошибок. И вот сейчас, встретившись глазами с Квинтом, он молча кивнул в ответ на его вопросительный взгляд и указал на что-то через открытое окно машины.
   - Смотрите, - тихо сказал он. Квинт взглянул в указанном направлении. На фоне отдаленного тусклого сияния огней - видимо, это были огни Коломии - видны были натянутые между столбами провода. Они шли через контрольно-пропускной пункт, и ответвление от них было протянуто к зданию, в котором находились дежурные пограничники. Энергоснабжение... Гульхаров ткнул пальцем на запад, в сторону Сирета. Примерно в ста ярдах от машины между двумя столбами петля кабеля уходила прямо в землю была и хорошо видна на фоне ночного горизонта. Провод был заземлен.
   - Прошу прощения, - сказал Гульхаров. Он вышел из машины, пошел по дороге назад и исчез в темноте. Квинт подумал было, не стоит ли ему пойти вслед за Гульхаровым, но решил не делать этого. Он испытывал сильное беспокойство, а вне машины оно еще усугубится. Здесь, внутри, он, по крайней мере, чувствовал себя в знакомой обстановке. Он вновь прислушался к голосу Краковича, доносившемуся из домика, - тот по-прежнему кричал и ругался. Квинт не понимал ни слова, но догадался, что кое-кому приходится несладко...
   - Хватит валять дурака! - орал Кракович. - А теперь я скажу вам, что я сейчас сделаю. Я немедленно вернусь обратно в Сирет и из полицейского участка позвоню в Москву.
   - Прекрасно! - ответил толстый дежурный. - И при условии, что Москва сумеет прислать нам нужные документы по телефону, я немедленно пропущу вас.
   - Болван! - ехидно хмыкнул Кракович. - Вы поедете в Сирет вместе со мной и там, на месте, получите все указания прямо из Кремля!
   О, с каким бы удовольствием рассказал офицер Краковичу о том, что он уже получил необходимые инструкции из Москвы, но.., ему запретили это делать. Поэтому он отрицательно покачал головой.
   - Извините, товарищ Кракович, но я не могу оставить свой пост. Нарушение долга - очень серьезный проступок. А потому ни вам, ни кому-либо другому не удастся заставить меня совершить что-либо подобное и уйти с дежурства.
   По красному от гнева и напряжения лицу офицера Кракович понял, что зашел чересчур далеко. Теперь тот станет еще упрямее, чем прежде, возможно даже, станет намеренно чинить препятствия.
   При этой мысли Кракович нахмурился. А что, если все эти предлоги для задержки были преднамеренными, что, если все это было кем-то заранее запланировано?
   - Что ж, тогда все очень просто, - сказал он. - Надеюсь, что полицейский участок в Сирете работает круглые сутки и что там есть действующий телефон.
   - Да, конечно, - прикусив губу, ответил офицер.
   - Тогда я просто позвоню в Коломию и свяжусь с ближайшей военной частью в течение часа. Я посмотрю, как вам понравится, если вас, русского офицера, заставит отойти в сторону другой русский офицер, в то время как мы с моими друзьями проследуем через этот ваш пунктишко под охраной военных. Интересно, как вы почувствуете себя завтра, когда на вас обрушится масса неприятностей. И все потому, что вы станете причиной и окажетесь в самом центре внимания серьезного международного конфликта!
   Именно в этот момент находившийся в поле чуть к западу от дороги и ближе к Сирету Сергей Гульхаров наклонился и поднял с земли концы разорванного соединения электрического кабеля, к которому изоляционной лентой был примотан другой, значительно более тонкий телефонный. Он тоже был разъединен, но исправить положение оказалось нетрудно - концы стыковались по принципу розетки. Сергей сначала соединил телефонный провод, а потом и концы тяжелого электрического кабеля. Послышались шум и треск, во все стороны полетели голубые искры...
   На контрольно-пропускном пункте вспыхнул свет. Кракович, собиравшийся было уже выйти из домика, чтобы исполнить свои угрозы, резко обернулся от двери и увидел смущенное выражение лица офицера.
   - Полагаю, - обратился к нему Кракович, - что это означает и то, что ваш телефон тоже заработал?
   - Я.., я думаю, что да, - пролепетал тот. Кракович вернулся к барьеру.
   - Следовательно, - ледяным голосом произнес он, - с этой самой минуты мы можем начать действовать...
   ***
   Москва, 13.00 Недалеко от Москвы, чуть в стороне от Серпуховского шоссе, в особняке в Бронницах Иван Геренко и Тео Долгих стояли возле овальной формы наблюдательного отверстия, закрытого односторонне прозрачным стеклом, и наблюдали за тем, что происходит в соседней комнате. Картина, открывавшаяся их глазам, напоминала сцены кошмара из фантастического романа.
   В "операционной", привязанный к наклонно стоявшему столу, лежал без сознания Алек Кайл. Голова его была приподнята, под нее подложили резиновую подушку, а сверху лоб и глаза прикрывал большой колпак из нержавеющей стали, оставляя свободными нос и рот, чтобы Алек мог дышать. Сотни тончайших разноцветных проводов, словно радуга, отходили от колпака, соединяя его с компьютером, возле которого суетились трое операторов, одну за другой запуская программы и стирая их после получения результата. Внутри колпака множество крошечных высокочувствительных электродов были присоединены к голове Кайла. Такие же электроды вместе с микромониторами были приклеены пластырем к его груди, запястьям, горлу и животу.
   По бокам парами сидели еще четверо - это были телепаты. Каждый из них, положив руку на обнаженное тело Кайла, делал свои собственные записи в лежавшем на коленях блокноте. Руководитель группы телепатов в отделе экстрасенсорики и лучший в своем деле специалист Зек Фонер в одиночестве сидела в углу помещения. Эту красивую молодую женщину - ей было около двадцати пяти лет - Григорий Боровиц нашел и завербовал в Восточной Германии незадолго до своей смерти. Упираясь локтями в колени, положив ладонь на лоб, она сидела совершенно неподвижно, сосредоточившись только на том, чтобы успевать на лету схватить все до единой мысли, возникавшие в голове Кайла.
   Долгих испытывал мрачное удовлетворение. Он прибыл в особняк вместе в Кайлом около одиннадцати часов утра. Из Бухареста они на военно-транспортном самолете долетели до военного аэродрома в Смоленске, а оттуда на принадлежащем отделу экстрасенсорики вертолете добрались до особняка. Вся операция проводилась в строжайшей секретности под руководством и прикрытием КГБ. А уж там-то умели скрывать тайны! Даже Брежнев не подозревал о том, что здесь сейчас происходит. Точнее говоря, именно от него все скрывалось наиболее тщательно.
   Здесь, в особняке, Кайлу ввели сыворотку правды - не для того, чтобы развязать ему язык, но лишь затем чтобы лишить возможности контролировать свой разум. И вот уже в течение двенадцати часов стимулируемый регулярными инъекциями сыворотки правды он рассказывал советским экстрасенсам обо всем, что касалось британского отдела экстрасенсорики и его деятельности. Тео Долгих, однако, был вполне обыкновенным человеком, и его методы допроса и "сбора информации" в корне отличались от тех, с которыми он столкнулся здесь.
   - Что они с ним делают? Как они работают? - спросил он.
   Геренко даже не обернулся в его сторону - своими блекло-карими глазами он внимательно следил за тем, что происходило по ту сторону экрана, стараясь не пропустить ни малейшей детали.
   - Думаю, что вам, Тео, как никому другому известно, что такое промывание мозгов. Так вот именно этим мы и занимаемся - мы промываем Кайлу мозги. Причем так тщательно, что они станут поистине стерильными после этой процедуры.
   Иван Геренко был человеком худощавым и такого маленького роста, что его вполне можно было принять за ребенка, но при этом морщинистая кожа и выцветшие глаза, а также несколько болезненный вид в целом делали его похожим на старика. На самом деле ему было тридцать семь лет. Из-за весьма редкого заболевания он раньше времени состарился, ослабел физически, но щедрая Природа в качестве компенсации одарила его психологически, наградив талантом "отражателя".
   Во многом его дар был сродни дару Дарси Кларка - он тоже в определенной степени был неуязвим. Но если Дарси умел счастливо избегать беды, то Геренко просто отражал, заставлял опасность отступить. Тщательно рассчитанный удар всегда приходился мимо него, любое лезвие ломалось, прежде, чем коснуться его тела. Обладание столь редким даром предоставляло ему массу бесценных преимуществ - он никого и ничего не боялся и, можно сказать, презирал любую опасность. А потому он весьма пренебрежительно относился к людям, подобным Тео Долгих. Он считал ниже своего достоинства проявлять к ним какое-либо уважение. Ну и что, если они, в свою очередь, будут ненавидеть его? Причинить ему вред они все равно никогда не смогут. Никто и никогда не причинит физической боли Ивану Геренко!