Ламур Луис. Разведчик

   Сейчас Спроул остановился рядом с Хондо, на нем была засаленная куртка.
   — У тебя отличная винтовка. Мне бы такую.
   — Не трогай ее, — рассердился Хондо.
   Ленни Спроул молчал, но не уходил. Он явно собирался что-то еще сказать.
   — Мы знаем друг друга добрый десяток лет, — начал Спроул.
   — Я сожалею об этом, — Хондо попробовал пальцем кромку лезвия.
   — Ну-у, конечно. Но сейчас, я думаю, ты с радостью подаришь мне винтовку.
   Пораженный последними словами, Хондо уставился на Ленни. Спроул же широко улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
   — Недалеко от лагеря я наткнулся на два тела. Одного я узнал — это муж хозяйки ранчо. Вокруг было много следов, и нетрудно определить, что они принадлежат твоему коню.
   Ярость душила Хондо.
   — А ты неплохо устроился. Отличный дом, хорошенькая женщина.
   У Хондо перехватило дыхание. Инстинктивно пальцы сжались в кулаки.
   — Замолчи! — прохрипел он.
   И, торжествуя, Спроул добавил:
   — Не может быть, чтобы ты обиделся на меня. Почему ты не хочешь подарить винтовку? Если бы женщина знала правду, вряд ли ты бы так спокойно себя чувствовал.
   Хондо хотел было уже наброситься на Спроула, как из ворот загона вышла Энджи. Он все понял по ее лицу. Она услышала слова Ленни Спроула.
   Энджи, отвернувшись, прошла мимо Хондо и закрыла за собой дверь.
   Ленни, решив не искушать судьбу, быстро зашагал прочь.
   К Хондо подошел лейтенант Мак-Кэй.
   — Мы выступаем, м-р Лэйн. Я говорил с миссис Лоуи, она согласна отпустить вас. Седлайте коня. Пора.
   — Я не еду.
   Мак-Кэй удивленно посмотрел на него. Между бровей появилась вертикальная морщинка.
   — Вы сказали, что не едете?
   — Именно это я и сказал.
   — Но почему?
   — Я дал слово.
   — Слово? Кому?
   — Витторо.
   — Однако, — запротестовал тот… Но Хондо прервал его. — Вы направляетесь к Синглу. Держитесь северной стороны. На юге слишком много каньонов, вы понимаете меня?
   — Спасибо.
   Всадники ждали офицера. Парило, и кони нетерпеливо переступали, готовые сорваться с места и помчаться вперед.
   Ленни Спроул, избегая смотреть на Хондо, встал в строй.
   — Жаль, что ты не с нами, — взмахнул рукой Буффало. — Ну, еще увидимся.
   Колонна двинулась и исчезла в облаке пыли. Солнечные зайчики в последний раз блеснули на стали начищенных карабинов.
   Один Хондо стоял и смотрел вслед уходившему отряду.
   Он медленно побрел к загону. Потом рассеянно окинул взглядом двор, пытаясь что-то вспомнить, и в отчаянии махнул рукой. Мысли были ни о чем. Пусто. Они ушли. Кто еще вернется?
   Вдруг хлопнула дверь, Хондо оглянулся и увидел на пороге седельные сумки.
   Ну, вот и конец. Он вывел на двор коня и пошел за сумками.

Глава 20

   Из дому выбежал Джонни.
   — Уезжаешь?
   — Да.
   — А мне можно?
   — Ты должен остаться с мамой.
   Джонни угрюмо молчал, ковыряя носком ботинка землю. — Хондо Лэйн хотел его бросить и уехать один.
   Хондо приторочил к седлу сумки, зарядил револьвер и винтовку.
   — Папа уехал и не вернулся. Теперь и ты уезжаешь.
   В глазах мальчугана стояли слезы.
   У Хондо было тяжело на душе. Как был одинок и обделен отцовской любовью этот малыш!
   — Береги маму, слышишь? — только и нашелся что сказать в ответ Хондо.
   — Да, — проговорил Джонни и уже, совершенно успокоившись, добавил: — Ты к нам никогда не вернешься.
   Хондо вынул сигарету. Сам выросший без отца, он хорошо понимал, что значит для Джонни остаться без старшего друга.
   Хондо чиркнул спичкой и закурил.
   — Возвращаюсь в лагерь. Когда-нибудь, может, еще увидимся. Вместе поохотимся. — Он присел на корточки перед Джонни. — Помни, чему я тебя научил и старайся узнать больше сам. По примятой траве можно разгадать, куда направился человек: полегшие верхушки стебельков покажут верный путь. Конь же, наоборот, отбрасывает траву назад, которая поэтому приведет к тому месту, откуда выехал всадник.
   Джонни стоял, понуро опустив голову и слушал.
   — Каждое животное и каждый человек оставляют свой особенный след. Запомни, сынок. В будущем тебе это пригодится.
   Он похлопал Джонни по плечу и выпрямился. Хондо уныло подошел к коню и взялся за повод. Вдруг он взглянул через седло и увидел Энджи. На него смотрело безжизненное лицо женщины, ветром шевелило белокурый локон на виске. У Хондо перехватило дыхание.
   — Не было другого выхода.
   — Ты все время молчал…
   — Что еще мне оставалось делать?
   — Знаю…
   Джонни тихо побрел к воде. Может быть, мама уговорит Хондо остаться.
   — Как он?
   — Как он? — задумчиво повторил Хондо. — Он растет настоящим мужчиной. Сообразительный. Все запоминает. Как-то ночью, когда ты спала, Джонни подошел ко мне и поцеловал в щеку. Первый раз в жизни меня поцеловал ребенок.
   Вдруг Хондо бросил повод.
   — Я должен ему кое-что сказать.
   Джонни сидел на корточках и что-то рассматривал на земле. Хондо медленно подошел к нему. Мальчик посмотрел снизу вверх на Лэйна.
   — Чьи это следы?
   Хондо опустился рядом с Джонни.
   — Белки. У нее четыре пальчика на передних лапках, и пять на задних. — Рядом шла цепочка крупных следов. — Барсук. Если пойдешь по ним, то увидишь ямки — это барсук охотился на полевок. Видишь царапинки — барсук выпускает при ходьбе коготки.
   Хондо бросил на песок окурок.
   — Хотел сказать тебе. Однажды один человек с оружием напал на меня. Я его убил.
   — Индеец?
   — Нет. Белый человек. Но другого выхода не было.
   — Я убил…
   — Нет! — истошно закричала Энджи. Она все время смотрела на Хондо и, услышав роковую фразу, бросилась остановить его. — Не надо!
   Хондо тяжело вздохнул и выпрямился.
   Наступило молчание. Шелестел ветер листвой деревьев, конь нетерпеливо переступал поодаль копытами. Джонни, полусогнувшись, шел вдоль источника по барсучьим следам.
   Вдруг Энджи сказала:
   — Хондо, я… здесь мой отец. Он похоронен среди деревьев.
   Вдруг они услышали стук копыт и грохот повозки по камням, навстречу им бежал Джонни, и через мгновение из-за поворота выехал фургон, запряженный парой лошадей. Окутанный тучей пыли, фургон быстро приближался к ранчо.
   С козел спрыгнул Буффало Бэйкер и бросился снимать лейтенанта. Мак-Кэй был тяжело ранен.
   — Мы натолкнулись на Витторо, — сказал Буффало.
   — Не знаю, — простонал лейтенант. — Они нас окружили и легко могли бы всех разорвать на куски, но вдруг их как ветром сдуло.
   Хондо поднял со дна фургона повязку.
   — Это Витторо.
   — Его убили во время последней атаки, — ответил Буффало.
   — Ну теперь ясно, почему индейцы отступили. Без вождя они не могут продолжать сражение.
   Он обернулся к Энджи.
   — Витторо убит.
   Энджи открыла дверь, и Буффало внес лейтенанта в дом.
   — Теперь у них главный Сильва. Энджи, собирайся.
   — Подождите. У меня есть кое-какие лекарства. Быть может, я чем-нибудь смогу помочь Мак-Кэю.
   — Спасибо, миссис Лоуи, — пробормотал лейтенант. — Я был бы вам очень благодарен, если бы вы отправились с Буффало к отряду. Там есть раненые, им нужна помощь.
   Энджи ушла за бинтами, Мак-Кэй посмотрел на Хондо. Раненый лежал на кровати, грудь его тяжело вздымалась при каждом хриплом вздохе.
   — Вы правы. Витторо заманил нас в ловушку…
   Лейтенант потерял сознание, и Хондо расстегнул на нем рубашку. На границе было мало врачей, не доставало и нужных медикаментов, и приходилось самому учиться помогать раненым товарищам.
   — У нас очень молодой командир, — сказал Буффало, — и мы попали в западню, но Мак-Кэй проявил отвагу и мужество, шел впереди и первым оказался под пулями.
   Хондо снял с печи тазик с теплой водой и осторожно обмывал раны.
   — Наполовину наш отряд из таких же зеленых юнцов. Многие из них уже мертвы.
   Хондо перебинтовал лейтенанта.
   — Скорее уходим. Готовим фургон и переносим раненого. У нас мало времени.
   — Ты думаешь, Сильва придет сюда?
   — Да, — Хондо Лэйн обернулся, в дом вошла Энджи. — И я первый в списке его врагов.

Глава 21

   Движущаяся колонна серо-голубой змеей изгибалась среди коричневых холмов. Пот струился по лицам солдат, и пыль оседала на голубых мундирах. Отряд шел после боя: люди были обагрены кровью, своей и врагов. Подпрыгивая на камнях, громыхали фургоны, в одном из них истошно кричал раненый.
   Поскрипывали седла; дозорные осматривали ближайшие склоны. Бока утомленных коней покрылись пеной. Жарко палило солнце. Форма коробилась, пропитанная потом, и песок скрипел на зубах. Солдаты жадно подставляли разгоряченные лица навстречу слабым порывам ветра.
   Сержант Янг утерся рукавом и взглянул на Хондо.
   — Думаешь, они вернутся?
   — Да.
   — Сколько у нас времени?
   — Три-четыре часа.
   — Эх, если бы лейтенант был здоров.
   Хондо молчал. Ему были понятны чувства сержанта. Недостаток офицеров всегда ощущался на границе.
   Лэйн промчался вдоль колонны, потом въехал на холм. Пока никого, но скоро — он знал — здесь будут индейцы. Сильва слишком нетерпелив и прямолинеен, Витторо был хитрее.
   Колонна оставляла за собой следы, и никто не мог бы их уничтожить. Индейцы легко настигнут отряд.
   Хондо посмотрел вокруг, на пустынные холмы, и пришпорил коня. Останавливаться было нельзя, зарывшись в землю, они станут легкой добычей индейцев. Главное — быстрее добраться до лагеря.
   Хондо медленно ехал вслед за колонной. Горизонт расплывался в горячих волнах воздуха.
   К полудню они наткнулись на мутный источник. Воды хватило только для лошадей. После ухода отряда осталась лишь лужица грязной воды, указывавшей на то, что здесь когда-то был родник.
   Лейтенант Мак-Кэй в полузабытьи что-то бормотал о Ричмонде, о военной академии, о какой-то девушке из Нью-Йорка.
   Огненный диск солнца замер в мертвом небе. От усталости слипались глаза, и голова клонилась на грудь. Больше других страдали раненые: солнце и жажда погрузили их в тяжелый бредовый сон. С одного фургона доносились звуки мандолины, и в звенящую тишину улетали слова старой народной песни…
   Один раз, проходя низиной, им пришлось перестроиться и атаковать индейских разведчиков. Фургоны были поставлены кругом, и из-за них рванули выстрелы. Они исчезли, но через минуту на гребне возникло десятка четыре всадников. Вслед за ними бежали пешие воины. Впереди всех летел стрелой высокий индеец.
   Солдаты хладнокровно взвели курки. Дробь выстрелов, фонтанчики земли взлетели на склонах холма. Индеец, словно споткнулся о невидимую преграду, на мгновение застыл, и потом грянулся оземь. Предсмертный крик многократно повторился в холмах и долго стоял в ушах, когда человек уже был мертв.
   Атаку отбили, волна нападавших схлынула. «Как привидения», — сказал кто-то. Сгинули, растворились в воздухе. Хлопнул выстрел. Вскрикнул и свалился замертво солдат. Хондо быстро проехал по кругу, образованному фургонами, выкрикивая приказы.
   Когда началась следующая атака, лагерь вдруг ожил: повозки выстроились в линию и, окруженные вооруженными всадниками, двинулись вперед.
   Апачи были застигнуты врасплох. Пешие, они прятались среди камней под градом пуль. Лагерь, отстреливаясь, медленно вышел из низины и перевалил через гребень холма. Миля… еще одна. Сзади наседали индейцы. Их воинственные крики оглашали равнину.
   Хондо что-то крикнул Янгу, сержант дал команду, и тотчас десять всадников остановились, спешились, опустились на колено. Когда индейцы подбежали ближе, щелкнули затворы, и с сухим треском рвануло из заряженных стволов. Потом раздался второй залп.
   Кавалеристы вскочили в седла и поскакали вдогонку отряду.
   — Мы еще так сделаем! — крикнул Янг.
   — Больше не получится, — ответил Хондо. — В следующий раз они бросятся врассыпную и окружат солдат.
   В это время слева вниз по склону катилась новая волна атакующих. Они шли, окутанные пылью, дымом и вспыхивавшими огоньками выстрелов, наперерез отряду. Фургоны вновь образовали круг, всадники быстро спешились. Хондо, положив ствол винчестера на колесо повозки, открыл огонь, не торопясь и методично выбирая очередную цель.
   Теперь атаки следовали одна за другой. Теперь индейцы не бросались в открытую, а осторожно подбирались к фургонам, прячась за каждым камнем и заползая в низинки. Все ближе и ближе.
   Никто не видел, куда стрелять. Мелькнет коричневое пятно над землей, и снова — никого. Вот они уже почти у самых колес. Хондо обошел цепь солдат, проверяя их готовность. Он выбрал несколько человек для прикрытия лагеря с тыла.
   Медленно тянулись минуты. Жар спадал, солнце клонилось к закату. Глаза заливало потом, соль щипала лицо и шею. Стволы винтовок обжигали ладони.
   Невидимые враги были совсем близко. Грянул одиночный выстрел. Солдат увидел мелькнувшее впереди тело и нажал на спусковой крючок. Пулей разорвало мокасин на ноге индейца.
   Гнетущая тишина окутала лагерь. Марево искажало очертания окружающих предметов. Кашлянул кто-то, заржала лошадь. Хондо переложил в левую руку кольт, вытирая взмокшую ладонь.
   Вдруг на гребне выросло десятков пять верховых индейцев, и в то же мгновение из укрытий выскочили пешие.
   Их оказалось всего шестеро. Они бросились на стволы винтовок, и все погибли, но остальные быстро подлетели к заслону, и десяток всадников прорвались сквозь строй фургонов во внутренний круг. На Хондо налетел огромный детина, размахивающий дротиком. Лэйн успел шагнуть в сторону, ухватил копье за конец, и рванув на себя, сбросил индейца с седла. Тот упал на землю, попытался привстать, но Хондо сбил его и застрелил.
   Где-то ржала раненая лошадь. На пятачке, ограниченном фургонами, шел рукопашный бой. Все новые и новые индейцы прибывали с холмов. Лейтенант, приподнявшись на локте, стрелял из револьвера.
   Все слилось в грохоте стрельбы.
   В круговерти пыли и дыма Хондо разглядел Сильву. Индеец тоже увидел Хондо и расплылся в отвратительной улыбке. Он стегнул коня. Хондо сбило с ног, и он покатился по земле. Сильва спрыгнул с седла, в руке у него блеснул нож. Хондо выпрямился и ударил индейца по ноге. Тот на мгновение остановился, и выскочивший сзади индеец попал прямо под удар Хондо. Подхватив копье, Хондо отбил выпад Сильвы и резким движением пронзил противника в грудь.
   И как только Сильва упал, апачи, подобрав мертвого вождя, бросились прочь.
   Через минуту о прошедшем бое напоминали лишь тела убитых и стоны раненых и умирающих.
   Вновь в путь отправились фургоны, только теперь они были тяжело нагружены, и много лошадей шли без седоков.
   Сержант Янг подъехал к Хондо.
   — Как мы их!
   — Индейцы больше не вернутся.
   — Почему ты так думаешь?
   — Они потеряли второго вождя за один день.
   Энджи принялась бинтовать Хондо руку, а Джонни взял под уздцы его коня.
   Монотонно скрипели колеса фургонов, ржали лошади и стонали раненые.
   На последнем фургоне играла мандолина и молодой голос запел «Крошку Бетси».
   Уже смеркалось, когда отряд, перевалив через последний холм, вступил в лагерь. Хондо увидел трепещущий на мачте флаг, солдат, суетящихся на плацу. Солнце садилось. Низкие облака, окрашенные в розовый цвет заката, незаметно сливались с синей глубиной неба. Он смотрел на людей, на серые лица и обагренную кровью одежду, но за ними, перед глазами уже вставало иное видение: зеленый луг, домик среди деревьев, дымящаяся труба, а на пороге женщина с ребенком на руках… та, которая — он знал — всегда будет с ним.