– Это придаст тебе сходство с монахиней.
– А можно будет взять с собой бриллиантовые четки?
– Четки не помешают, но причем здесь бриллианты? – возразил Креплах.
– Я дала обет Мадонне, – томно сказала она и закатила к небу глаза.
– Неужели для нее в этом будет хоть какая-то разница?
– Будет, – решительно возразила Донна.
– Тогда спрячь бриллиантовые четки под платье, а в руки возьми обычные, – твердо предложила Джейн.
– Великолепно! – просиял Креплах и начал довольно потирать руки. – Мне нравится твоя прозорливость.
Но сама Донна была довольна вдвойне. Приятно, когда тебя окружают умные люди, но почему из ее детей никогда не вырастут хорошие адвокаты или известные журналисты? Ну, ладно, не стоит гневить судьбу, по крайней мере приятно иметь таких людей в своем лагере, а это уже кое-чего стоит.
После окончания импровизированного совещания Донна поинтересовалась мнением Джейн.
– Похоже, этот человек рассчитывает свои действия на два шага вперед, – заметила та.
– А ты не находишь его привлекательным?
– Причем здесь это? – заметила Джейн.
– Адвокат еще не женат, – пояснила Донна, – хотя, конечно, он не сицилиец.
– Я это заметила.
– К тому же Креплах неплохо одевается.
– На те деньги, которые ты ему платишь, он может себе это позволить, – возразила Джейн.
– Ладно, посмотрим, как он будет выглядеть после слушания.
– У тебя такие неприятности, а ты беспокоишься о всякой ерунде.
– За те деньги что я ему плачу, – сказала Донна, – пусть беспокоится он сам. Неужели ты думаешь, что я очень расстраиваюсь из-за всего этого?
– А разве не так? – удивилась Джейн.
– Ни капельки! Если мне еще и волноваться по всякому поводу, то зачем мне тогда адвокат? Он подскажет, как я должна себя вести, что отвечать, и пусть сам переживает из-за своих ошибок.
– Но, если Креплах ошибется, тебе придется плохо.
– Это ему будет плохо, поверь мне, – возразила Донна, – но он никогда не делает ошибок, именно поэтому мой муж всегда пользовался его услугами. В своей жизни ему не приходилось волноваться только за две вещи, – рассмеялась Донна.
– И что же это такое?
– Ветряная оспа и Креплах. Надо сказать, что ему не мешало бы подумать о ветрянке, но по поводу адвоката он не ошибался. Здесь все в порядке.
Джейн и сама вскоре смогла убедиться в этом. Все время до предстоящего слушания этот человек буквально излучал уверенность и спокойствие. Сама Донна удивила ее не намного меньше. С каждым днем она под влиянием Креплаха менялась все больше и больше. Теперь ее спокойствие, манеры, выдержка наводили на мысль, что она принадлежит к тому слою общества, который сколотил свое состояние еще в прошлом веке и не имел никакого отношения к рэкету, грабежам и торговле наркотиками. Казалось, что в понедельник ей предстоит отправиться не на слушание в сенатскую подкомиссию, а поехать отдохнуть на недельку в Ньюпорт. Теперь с ее лица не сходила простодушная улыбка, которая предназначалась главе подкомиссии, сенатору Покателло от Айдахо.
Когда Донна впервые услышала его фамилию, то была приятно удивлена.
– Должно быть он настоящий сицилиец! – радостно воскликнула она.
– Если бы так, – вздохнул проницательный Креплах. – Его дед был конокрадом, и ему пришлось поменять свою фамилию. В припадке патриотизма он назвал себя по имени города, в котором ему в то время приходилось скрываться. И сенатор всю свою жизнь старался обелить себя, сосредоточив все усилия на борьбе с криминальными элементами в обществе.
– Ему следовало бы начать с собственного деда, – презрительно хмыкнула Донна.
– Если бы это было возможно, он несомненно занялся этим вопросом, – бесстрастно заметил адвокат.
– А что известно о других сенаторах? – спросила она. – Вероятнее всего, их предки запятнали свое имя убийствами и насилием.
– Ну, про сенатора Коркери этого сказать нельзя, – вклинилась в их беседу Джейн. – Я немного была знакома с ним и его семьей еще в Массачусетсе.
– И чем занимался его дед?
– Понятия не имею, – улыбнулась она, – но тебе интересно будет узнать, что его отец занимался контрабандой виски.
– Ну, и это совсем неплохо, – заметила Донна, – по крайней мере у нас есть что-то общее.
– Ошибаешься, – охладил ее пыл Креплах. – Он сколотил на этом состояние, но семья уже давным-давно отмыла эти деньги.
– Кто там еще? – вздохнула Донна.
– Сенатор Элиберд от Луизианы, – процедила Джейн. – Его дед приобрел популярность, проповедуя суд Линча и терроризируя беззащитных людей.
– Знакомое занятие, – заметила Донна.
– Не рассчитывай получить единомышленника в его лице, – сказал адвокат. – Сенатор не доверяет ни одному человеку, родившемуся севернее Алабамы.
– Разве Палермо находится севернее Алабамы? – обратилась она к Джейн.
– Нужно сказать, что он гораздо восточнее этого штата, – угрюмо сказал Креплах. – Элиберд терпеть не может Нью-Йорк и его адвокатов, особенно, если они евреи. Переправа через Гудзон так же трудна для него, как для некоторых переправа через Иордан.
– Ну, по крайней мере, я хоть живу на той стороне, где нужно, – провозгласила Донна.
– Но твои деньги пришли из Нью-Йорка, дорогая, – сказал единственный мужчина, которому было позволено так к ней обращаться, – а он считает север Нью-Джерси прибежищем порока.
– Мой покойный супруг часто любил говаривать про таких людей, – заметила Донна, – "с ними меня связывают бетонные узы". Всем понятно, что он имел в виду, – подмигнула она Креплаху.
Донна заметила, что с течением времени ей все чаще вспоминались высказывания крестного отца. Многие из них сослужили ей хорошую службу, и она стала задумываться, может быть покойный и не был таким уж плохим человеком. Ты будешь гордиться мной, каро мио, мысленно пообещала она ему. Впервые ей пришло в голову, чем она ему обязана в этой жизни. Тебе пришлось умереть, чтобы я смогла оценить тебя по заслугам, подумала Донна. Она смахнула набежавшую слезу и повернулась к адвокату.
– А как насчет остальных сенаторов?
– Они не слишком меня беспокоят, – признался Креплах. – Их основным занятием будут туманные рассуждения о необходимости соблюдения закона. Ничего хорошего от них ждать не приходится, но основную угрозу представляют Покателло, Коркери и Элиберд, – тут он повернулся к Джейн. – Как близко ты знакома с Коркери?
– Просто случайное знакомство.
– А он может узнать тебя при встрече?
– Скорее всего да. Всем известно, что у политиков прекрасная память на лица, это их вторая натура.
– А как ты с ним познакомилась?
– Мои друзья были друзьями его знакомых. Этого достаточно?
– Вполне. Ведь ты не будешь возражать против того, чтобы появиться на слушании?
– Ни за что! – запротестовала Донна.
– На вопросы ей отвечать не придется, – пояснил адвокат. – Она просто будет сидеть рядом с тобой.
– Для Донны я готова на все, – объявила экс-журналистка.
Глаза Донны засияли от радости.
– Ты будешь лучше смотреться на ее фоне, – пояснил Креплах.
– А как она будет смотреться на моем фоне? – возразила Донна. Я не хочу впутывать ее в эти дела. Ей нужно будет заниматься моим легальным бизнесом, и до этого времени нужно оставить ее в покое.
– Я могу просто посидеть рядом с тобой, – сказала Джейн. – Не думаю, что это может мне повредить.
– Ты должна выглядеть более пристойно, чем твои ответы, – настаивал адвокат. – Всем известно, что люди судят о других по внешнему виду.
– Тебе и так удалось превратить меня в монахиню, – запротестовала Донна. – Причем здесь Джейн?
– У нее очень невинный вид, – вставил Креплах.
– Ну хорошо, – уступила Донна. В конце концов невинность сродни благочестию, никто с этим спорить не может.
Джейн была в восторге. Наконец-то она сама окажется в центре событий, а не будет делать о них свои репортажи. Хотя ее участие в этом деле ожидается очень скромным, но это только начало.
К тому же Донна сможет оценить ее лояльность, и она готова была ради нее пойти на любой риск. Донна стала ей второй матерью или скорее крестной матерью, а это значило для нее очень много.
– А как насчет трех оставшихся сенаторов, – обратилась Джейн к адвокату, – может быть нам стоит узнать о них получше?
– Неплохая идея, – оживился Креплах. – Мне нравится твоя дотошность.
Донне хотелось, чтобы он заметил и оценил какие-нибудь другие ее качества, но до тех пор пока она не займется своим телом и не поправится, такому близорукому мужчине ее просто не заметить. Ладно, все в свое время, решила она. Я сделаю из нее настоящую женщину. По крайней мере мне есть над чем поработать, кости у нее есть, а остальное приложится.
– Трех остальных сенаторов зовут Снеллинг, Снайдли и Снид, – объявил адвокат. – Всем троим на следующий год предстоят перевыборы, так что они постараются на этом слушании набрать побольше очков и порисоваться на публике.
– Какое дерьмо! – поморщилась Донна.
– Ну, это на твой взгляд, – пояснил Креплах, – а для них это все равно, что блистать на Бродвее, получить Оскара, выиграть Гран-при и снимать сливки еще шесть лет подряд.
– Если они будут чересчур агрессивно настроены, – спросила Донна, – что мы сможем предпринять?
– Ничего, – развел руками адвокат.
Джейн впервые почувствовала, что ситуация выходит из под контроля, и дело может обернуться плохо. Может быть она впервые в жизни поставила не на ту лошадь?
– Дерьмо собачье, – фыркнула Донна. – Нам абсолютно не о чем беспокоиться. Просто нужно узнать, насколько прочны позиции у этих избранников народа, – она посмотрела на Джейн. – Ты считаешь этих сенаторов умными людьми?
Та в ответ пожала плечами.
– Ну, тогда позволь мне тебе кое-что объяснить, – заявила Донна. – Для того, чтобы заполучить работу, на которой тебе приходится отвечать тысячам идиотов, знающих только, как разбрасывать навоз на грядках, большого ума не требуется, да к тому же эти кретины могут в любое время выкинуть тебя из этого кресла, – она покачала головой. – Нет, дорогая, если бы хоть у одного из них были мозги, то он давно бы завел свое собственное дело, как это сделали мы.
Донна прошлась по комнате и поправила на полке никем не прочитанные книги.
– Знаешь что, – наконец сказала она. – Мне бы хотелось попасть туда пораньше и посмотреть, на каких машинах приедут эти ребята. Держу пари, что там не будет ни одного бледно-лилового "Роллс-Ройса".
– А эти сенаторы Смелли, Снотти и Сиди или как их там называют, какие штаты они представляют? – после некоторых раздумий спросила Донна адвоката.
– Снеллинг из Техаса, а ... – начал было Креплах.
– Стоп! – с торжествующим видом закричала она. – Восточнее или западнее Бразоса? Узнай это поскорее! – скомандовала Донна юристу, повернулась к Джейн и кинула ей записную книжку. – Немедленно соедини меня с Сальваторе Далласом.
– Мне нужна карта, – сказал юрист.
– Ну, в одной из книг на этих полках обязательно должна быть карта, – хозяйка дома сделала широкий жест в сторону книжных полок и взяла у Джейн телефонную трубку.
– Кто это? – прошептала та, зажимая трубку рукой.
– Сама увидишь, – улыбнулась Донна и поднесла трубку к уху. – Привет, дорогой... просто великолепно, а ты? ... мне нужна от тебя маленькая любезность... нет, нет, каро, звезды с неба мне не надо, всего лишь сенатор, – она зажала трубку рукой и посмотрела на Креплаха. – Как его все-таки зовут?
– Снеллинг.
– Снеллинг... ах, так он тебе знаком, просто замечательно. Ты мог бы позвонить ему и поделиться нашими планами на будущее, – тут ее голос перешел на доверительный шепот. – Я еще не говорю да, но уже близка к этому, а если он будет излишне активен на слушании, то это поставит его в неудобное положение по отношению к тебе... Да, тебе следует обязательно сказать ему об этом... Конечно, позвони прямо сейчас, – даже не попрощавшись, она бросила трубку на рычаг.
– О чем это ты? – поинтересовался неожиданно утративший свою проницательность Креплах.
– Так, безделица, – небрежно бросила Донна. – Просто поговорила со своим знакомым.
– Каким знакомым? – изнывая от любопытства, выдохнула Джейн.
– Тем самым, который контролирует сенатора Снеллинга и все живое западнее Бразоса, – победоносно улыбнулась она.
– Я думаю, нам нужно сегодня лечь спать пораньше, чтобы утром быть в хорошей форме. Кальвин, дорогой, ты не будешь возражать? – серьезно сказала Донна.
– Нет, конечно, но мне предстоит еще немного поработать сегодня вечером, к тому же мне завтра не так далеко туда добираться.
– Хорошо, – согласилась она. – Как ты считаешь нужным, а мои дела могут подождать. Увидимся завтра, – сказала Донна, подходя к двери, и послала ему воздушный поцелуй.
– Я провожу вас, – предложила Джейн Креплаху. Ей хочется завтра выставить всю эту публику на посмешище.
– Может быть ей не стоит заходить так далеко? – рассмеялась девушка. – Я догадывалась относительно ее планов, но тем не менее рада услышать об этом от умудренного опытом человека.
– Мне все еще не понятна твоя роль в ее команде, – признался адвокат.
– Мне тоже, – согласилась Джейн. – Но мне она нравится. Донна мне как...
– Крестная мать, – закончил за нее Креплах.
– Вот именно, – улыбнулась она. – Увидимся завтра.
– До завтра, – сказал он и закрыл за собой дверь.
Джейн отправилась в свою комнату, заметила, что раскладушка телохранителя ее хозяйки еще не заняла свое место перед дверью, и тихо постучала.
– Заходи, – раздался голос Донны.
– Разве тебе сегодня охрана не нужна?
– Нет, мне хочется отдохнуть. Ты чем-то напугана?
– Я хочу с тобой поговорить, – сказала Джейн.
– О чем?
– О Креплахе.
– И что ты хочешь сказать? – оживилась Донна.
– Он очень приятный и умный человек.
– Наконец-то ты это заметила.
– Да, – застенчиво призналась девушка.
– Хорошо, завтра увидим, как он оправдает твою характеристику. А теперь пора спать.
– Спокойной ночи, Донна миа, – ласково прошептала Джейн.
– Приятных снов, кара миа, – ответила польщенная женщина.
Когда им удалось добраться на место, у ворот старого правительственного здания собрались толпы народа, масса людей заполнила его коридоры. Репортеры щелкали фотоаппаратами и выкрикивали свои вопросы, но Донна только улыбалась в ответ, ни на секунду не замедлив свой шаг. Джейн шла рядом и с непроницаемым выражением лица смотрела прямо перед собой.
Неожиданно от толпы отделилась какая-то женщина, подскочила к Донне и вручила букет цветов. Это была Маржи.
– Храни тебя Господь, – прокричала она им вслед.
– Кто эта женщина? – на ходу бросила Донна.
– Я вижу ее первый раз в своей жизни, – честно призналась Джейн, что было истинной правдой.
Креплах предупредительно встретил их у самого зала заседаний и проводил на место. Донна села на стул и окинула взглядом помещение. Стены зала были обшиты панелями красного дерева, что ей очень понравилось. Креплах показал им стол, за которым Донна будет сидеть во время слушания своего дела, объяснил, как пользоваться микрофоном, показал места сенаторов. Он помог ей снять пальто и заметил:
– В этом платье ты просто очаровательна.
– Я рада видеть тебя своим адвокатом, Кальвин. На твой ум и проницательность всегда можно положиться, – ответила комплиментом Донна.
Какой-то человек постучал по столу молотком и переполненный зал сразу утих. Шестеро сенаторов заняли свои места, и слушание началось. Этот же человек зачитал какой-то документ, но его смысл остался для нее тайной за семью печатями. Оставалось только надеяться на компетентность своего адвоката и нескольких его коллег, сидевших за ними. Правда, ей было бы гораздо спокойней, если бы они сидели прямо перед ней.
Донна стала скучать. Время от времени Креплах вставал со своего места и бросал какие-то реплики, но вся процедура оказалась очень утомительной. Ей очень хотелось немного поболтать с Джейн, но это могло выглядеть, как проявление неуважения к собравшимся.
Донна тяжело вздохнула. Если так будет и дальше, то она может заснуть. Вот это уже будет расценено как крайнее неуважение к сенатской подкомиссии.
Наконец Креплах тронул ее за локоть и подвел к столику для свидетелей.
Принесли Библию. Донна хотела поцеловать золотой крест на обложке, но мужчина крепко держал ее в руках и попросил положить на Библию правую руку.
– Ваше имя, пожалуйста, – сказал он.
Донна догадывалась, что оно и так известно всем собравшимся в зале, но тем не менее представилась. Теперь им будет трудно упрекнуть ее в том, что она не хочет с ними сотрудничать. Затем самый толстый из сенаторов начал говорить. Его акцент явно указывал на то, что он южанин.
– Скажите нам, что вам известно о подпольной торговле наркотиками в этом городе.
Донна ненадолго задумалась.
– Ну, мне известно, что они очень плохо сказываются на здоровье людей и особенно молодежи.
– И что вы предлагаете? – спросил самый молодой из них.
– Если бы это хоть как-нибудь зависело от меня, то я определенно положила бы конец этому безобразию, – заявила она.
– Но если перекрыть доступ наркотикам, – настаивал сенатор, – то это отразится на ваших доходах.
– Ни в малейшей степени, – возмутилась Донна. – Я никогда не покупаю наркотики, тем более нелегально.
– А что вы можете сказать про торговлю наркотиками, мадам? – спросил южанин, медленно растягивая слова.
– Я не торговка, а домохозяйка.
– Каковы же источники вашего дохода? – спросил другой сенатор.
– Мой покойный супруг оставил мне немного денег.
При упоминании о крестном отце по залу прокатился гул. Мужчина с молотком призвал публику к порядку.
– Тело моего мужа еще не успело... – запричитала Донна.
– Как ваш покойный супруг заработал эти деньги?
– Я не знаю, – чистосердечно призналась она.
– Неужели? – раздался саркастический голос.
– В самом деле – простодушно объяснила Донна. – Понимаете, по нашим традициям мужчины не посвящают нас в свои дела. Жены занимаются только домом и кухней. Именно поэтому мне пришлось столкнуться с такими трудностями, – она смотрела в глаза самому молодому сенатору и гадала, не с ним ли знакома Джейн.
– С какими трудностями? – спросил он.
– Трудно заработать на жизнь, воспитывать троих сыновей, – вздохнула Донна.
– Как вы зарабатываете себе на жизнь? – спросил голос слева.
По ее лицу пробежала застенчивая улыбка.
– В том то и дело, что я не знаю, как это сделать. Мне очень хочется найти какое-нибудь дело, которое я могла бы передать своим сыновьям, когда настанет моя очередь последовать за своим супругом.
– Это нас ни к чему не приведет, – повысил голос сенатор в центре стола.
– Я разделяю ваши чувства, сенатор, – оживилась Донна. – Иногда мне кажется, что мои усилия ни к чему не приведут, но мне хочется поблагодарить вас за проявление участия к бедной женщине.
– Это не входит в задачи этого заседания! – пробасил сенатор Покателло, председатель комиссии.
– Извините меня, – пробормотала Донна.
– Нам нужно получить от вас информацию, а не выражать свои соболезнования! – рявкнул сенатор.
– Еще раз извините меня, – повторила она. – Что вам хотелось бы узнать?
– Назовите место вашего рождения, – потребовал Покателло, зная, что угроза депортации иногда может творить настоящие чудеса.
– Я горжусь тем, что родилась в этой замечательной стране. Мне...
– Не надо речей. Отвечайте, пожалуйста на мои вопросы, – прервал ее сенатор.
– Да, сэр.
– Ваш отец тоже здесь родился?
– Да, конечно, – радостно заявила Донна. – Его привезли сюда, когда ему исполнилось четыре года.
В зале раздался взрыв хохота. Мужчина с молотком снова постучал им по столу.
– Нам не совсем понятно, – обратился к ней молодой сенатор. – Вы утверждаете, что ваш отец родился в этой стране и в то же время заявляете, что его привезли сюда в возрасте четырех лет. Какое из этих утверждений соответствует действительности?
– Мой отец приехал сюда издалека, – гордо объявила Донна, – но всегда повторял, что жить он начал только в этой стране.
Публика одобрительно зааплодировала, и мужчине с молотком снова пришлось призвать публику к соблюдению тишины.
– Еще одна демонстрация неуважения к работе комиссии, и зал будет очищен от зрителей, – с угрозой заявил Покателло.
Донна одобрительно закивала головой. Люди должны уважать закон и порядок.
– Как здесь оказался ваш отец? – продолжил слушание председатель.
– Мой дед привез его сюда, – просто сказала она.
– Почему он оставил свою родину и предпринял долгое и опасное путешествие через весь океан?
– Он был вынужден это сделать, – Донна изобразила на своем лице легкое замешательство и даже умудрилась несколько покраснеть.
– Почему?
– Потому, что он занимался очень рискованным делом? – ответила она, глядя Покателло прямо в глаза.
– И что же это был за бизнес?
– Он занимался торговлей лошадьми, – не отводя глаз, ответила Донна.
– Почему это было так рискованно? – заинтересовался молодой сенатор Коркери.
– Какое это имеет отношение к цели нашего заседания? – почти закричал Покателло, не в силах больше выносить ее насмешливый взгляд.
– Местные жители привыкли ездить на ослах. Они были очень бедны, чтобы позволить себе купить лошадь. На всем острове было только три лошади, а остальные ослы. Его работу трудно было назвать процветающим бизнесом, – улыбнулась она.
– Послушайте, – разнервничался сенатор Покателло. – Вы не так отвечаете на наши вопросы.
– Вы спросили меня, где я родилась, откуда родом мой отец и дед. Я честно ответила на все эти вопросы. Так же как и на то, что я сейчас делаю и чем занимался мой муж.
– И вы сказали, что не знаете, – бушевал председатель.
– Но это истинная правда, – улыбнулась Донна. – Я поклялась на святой библии, так неужели вы считаете, что я смогу говорить неправду только для того, чтобы произвести на вас впечатление?
– Как уже было сказано, доход вашего покойного мужа, а значит и средства, на которые вы сейчас живете, были получены от торговли наркотиками, контролю над проституцией и азартными играми, грабежом и рэкетом, – с пафосом начал Покателло и тут же понял, что совершил ужасную ошибку.
Донна выбрала единственно правильное в данных обстоятельствах решение: она упала в обморок. Но перед этим из ее горла вырвался сдавленный крик, от которого у присутствующих кровь застыла в жилах.
Джейн быстро подскочила к Донне и стала приводить ее в чувство. Наконец ей это удалось, и Донна с побледневшим лицом заняла свое место.
– Будут еще вопросы? – обратилась она к комиссии.
Один из сенаторов, хранивший до сих пор молчание, неожиданно взял слово.
– В задачи нашей комиссии не входит так беспокоить достопочтенных леди. Я считаю, что мы уже задали достаточное число вопросов этой несчастной женщине, но к сожалению, не смогли получить никакой полезной информации. Мне кажется, американская мать, каким бы ни было ее происхождение, не заслужила такого обращения со стороны Сената Соединенных Штатов Америки.
Браво, подумала Донна, должно быть это человек Далласа. Но на него уже удивленно уставился председатель комиссии, сенатор Покателло.
– Может хватит прикрывать этим проклятым флагом эту свидетельницу! – рявкнул он.
Донна едва не задохнулась от возмущения. Так отозваться о национальном флаге! Даже повидавшие многое на своем веку журналисты пришли в замешательство. Сенатор явно потерял самообладание, и если отголоски этого происшествия докатятся до Айдахо, он может вдобавок потерять свое место в Сенате.
– Заседание окончено! Заседание окончено! – выкрикнул человек с молотком.
Джейн и Креплах подошли к Донне. Девушка готова была рыдать и смеяться в одно и то же время, а юрист взял свою клиентку за руку и стал расточать ей комплименты.
– Кальвин, – прервала его Донна, – нам нужно серьезно поговорить.
– О чем? – спросил адвокат, тут же попавший в толпу людей, подбежавших поздравить Донну. – Пойдем отсюда, здесь не место для разговоров.
Креплах вывел женщин в коридор, где их встретил салют десятков фотовспышек. Перед Донной появился микрофон и заработала камера.
– Считаете ли вы справедливым, что вас вызвали на эти слушания? – спросил репортер.
– Мне безразлично, справедливо это или нет, но меня вызвали сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления в адрес флага своей страны.
Ее заявление было встречено одобрительными возгласами. Донна улыбнулась и продолжила свой путь. Толпа любопытных проводила ее до лимузина, который как обычно стоял в запрещенной для парковке зоне.
– Мне кажется, у тебя появится много новых друзей, – заметил Креплах и помог Донне сесть в машину.
– Есть вещи и поважнее, – улыбнулась она. – Я нашла для себя новый бизнес.
– Это великолепно, – воскликнула Джейн. – Когда мы начнем?
– Точно не знаю, – призналась Донна. – Когда там у нас следующие выборы?
Глава двенадцатая
– А можно будет взять с собой бриллиантовые четки?
– Четки не помешают, но причем здесь бриллианты? – возразил Креплах.
– Я дала обет Мадонне, – томно сказала она и закатила к небу глаза.
– Неужели для нее в этом будет хоть какая-то разница?
– Будет, – решительно возразила Донна.
– Тогда спрячь бриллиантовые четки под платье, а в руки возьми обычные, – твердо предложила Джейн.
– Великолепно! – просиял Креплах и начал довольно потирать руки. – Мне нравится твоя прозорливость.
Но сама Донна была довольна вдвойне. Приятно, когда тебя окружают умные люди, но почему из ее детей никогда не вырастут хорошие адвокаты или известные журналисты? Ну, ладно, не стоит гневить судьбу, по крайней мере приятно иметь таких людей в своем лагере, а это уже кое-чего стоит.
После окончания импровизированного совещания Донна поинтересовалась мнением Джейн.
– Похоже, этот человек рассчитывает свои действия на два шага вперед, – заметила та.
– А ты не находишь его привлекательным?
– Причем здесь это? – заметила Джейн.
– Адвокат еще не женат, – пояснила Донна, – хотя, конечно, он не сицилиец.
– Я это заметила.
– К тому же Креплах неплохо одевается.
– На те деньги, которые ты ему платишь, он может себе это позволить, – возразила Джейн.
– Ладно, посмотрим, как он будет выглядеть после слушания.
– У тебя такие неприятности, а ты беспокоишься о всякой ерунде.
– За те деньги что я ему плачу, – сказала Донна, – пусть беспокоится он сам. Неужели ты думаешь, что я очень расстраиваюсь из-за всего этого?
– А разве не так? – удивилась Джейн.
– Ни капельки! Если мне еще и волноваться по всякому поводу, то зачем мне тогда адвокат? Он подскажет, как я должна себя вести, что отвечать, и пусть сам переживает из-за своих ошибок.
– Но, если Креплах ошибется, тебе придется плохо.
– Это ему будет плохо, поверь мне, – возразила Донна, – но он никогда не делает ошибок, именно поэтому мой муж всегда пользовался его услугами. В своей жизни ему не приходилось волноваться только за две вещи, – рассмеялась Донна.
– И что же это такое?
– Ветряная оспа и Креплах. Надо сказать, что ему не мешало бы подумать о ветрянке, но по поводу адвоката он не ошибался. Здесь все в порядке.
Джейн и сама вскоре смогла убедиться в этом. Все время до предстоящего слушания этот человек буквально излучал уверенность и спокойствие. Сама Донна удивила ее не намного меньше. С каждым днем она под влиянием Креплаха менялась все больше и больше. Теперь ее спокойствие, манеры, выдержка наводили на мысль, что она принадлежит к тому слою общества, который сколотил свое состояние еще в прошлом веке и не имел никакого отношения к рэкету, грабежам и торговле наркотиками. Казалось, что в понедельник ей предстоит отправиться не на слушание в сенатскую подкомиссию, а поехать отдохнуть на недельку в Ньюпорт. Теперь с ее лица не сходила простодушная улыбка, которая предназначалась главе подкомиссии, сенатору Покателло от Айдахо.
Когда Донна впервые услышала его фамилию, то была приятно удивлена.
– Должно быть он настоящий сицилиец! – радостно воскликнула она.
– Если бы так, – вздохнул проницательный Креплах. – Его дед был конокрадом, и ему пришлось поменять свою фамилию. В припадке патриотизма он назвал себя по имени города, в котором ему в то время приходилось скрываться. И сенатор всю свою жизнь старался обелить себя, сосредоточив все усилия на борьбе с криминальными элементами в обществе.
– Ему следовало бы начать с собственного деда, – презрительно хмыкнула Донна.
– Если бы это было возможно, он несомненно занялся этим вопросом, – бесстрастно заметил адвокат.
– А что известно о других сенаторах? – спросила она. – Вероятнее всего, их предки запятнали свое имя убийствами и насилием.
– Ну, про сенатора Коркери этого сказать нельзя, – вклинилась в их беседу Джейн. – Я немного была знакома с ним и его семьей еще в Массачусетсе.
– И чем занимался его дед?
– Понятия не имею, – улыбнулась она, – но тебе интересно будет узнать, что его отец занимался контрабандой виски.
– Ну, и это совсем неплохо, – заметила Донна, – по крайней мере у нас есть что-то общее.
– Ошибаешься, – охладил ее пыл Креплах. – Он сколотил на этом состояние, но семья уже давным-давно отмыла эти деньги.
– Кто там еще? – вздохнула Донна.
– Сенатор Элиберд от Луизианы, – процедила Джейн. – Его дед приобрел популярность, проповедуя суд Линча и терроризируя беззащитных людей.
– Знакомое занятие, – заметила Донна.
– Не рассчитывай получить единомышленника в его лице, – сказал адвокат. – Сенатор не доверяет ни одному человеку, родившемуся севернее Алабамы.
– Разве Палермо находится севернее Алабамы? – обратилась она к Джейн.
– Нужно сказать, что он гораздо восточнее этого штата, – угрюмо сказал Креплах. – Элиберд терпеть не может Нью-Йорк и его адвокатов, особенно, если они евреи. Переправа через Гудзон так же трудна для него, как для некоторых переправа через Иордан.
– Ну, по крайней мере, я хоть живу на той стороне, где нужно, – провозгласила Донна.
– Но твои деньги пришли из Нью-Йорка, дорогая, – сказал единственный мужчина, которому было позволено так к ней обращаться, – а он считает север Нью-Джерси прибежищем порока.
– Мой покойный супруг часто любил говаривать про таких людей, – заметила Донна, – "с ними меня связывают бетонные узы". Всем понятно, что он имел в виду, – подмигнула она Креплаху.
Донна заметила, что с течением времени ей все чаще вспоминались высказывания крестного отца. Многие из них сослужили ей хорошую службу, и она стала задумываться, может быть покойный и не был таким уж плохим человеком. Ты будешь гордиться мной, каро мио, мысленно пообещала она ему. Впервые ей пришло в голову, чем она ему обязана в этой жизни. Тебе пришлось умереть, чтобы я смогла оценить тебя по заслугам, подумала Донна. Она смахнула набежавшую слезу и повернулась к адвокату.
– А как насчет остальных сенаторов?
– Они не слишком меня беспокоят, – признался Креплах. – Их основным занятием будут туманные рассуждения о необходимости соблюдения закона. Ничего хорошего от них ждать не приходится, но основную угрозу представляют Покателло, Коркери и Элиберд, – тут он повернулся к Джейн. – Как близко ты знакома с Коркери?
– Просто случайное знакомство.
– А он может узнать тебя при встрече?
– Скорее всего да. Всем известно, что у политиков прекрасная память на лица, это их вторая натура.
– А как ты с ним познакомилась?
– Мои друзья были друзьями его знакомых. Этого достаточно?
– Вполне. Ведь ты не будешь возражать против того, чтобы появиться на слушании?
– Ни за что! – запротестовала Донна.
– На вопросы ей отвечать не придется, – пояснил адвокат. – Она просто будет сидеть рядом с тобой.
– Для Донны я готова на все, – объявила экс-журналистка.
Глаза Донны засияли от радости.
– Ты будешь лучше смотреться на ее фоне, – пояснил Креплах.
– А как она будет смотреться на моем фоне? – возразила Донна. Я не хочу впутывать ее в эти дела. Ей нужно будет заниматься моим легальным бизнесом, и до этого времени нужно оставить ее в покое.
– Я могу просто посидеть рядом с тобой, – сказала Джейн. – Не думаю, что это может мне повредить.
– Ты должна выглядеть более пристойно, чем твои ответы, – настаивал адвокат. – Всем известно, что люди судят о других по внешнему виду.
– Тебе и так удалось превратить меня в монахиню, – запротестовала Донна. – Причем здесь Джейн?
– У нее очень невинный вид, – вставил Креплах.
– Ну хорошо, – уступила Донна. В конце концов невинность сродни благочестию, никто с этим спорить не может.
Джейн была в восторге. Наконец-то она сама окажется в центре событий, а не будет делать о них свои репортажи. Хотя ее участие в этом деле ожидается очень скромным, но это только начало.
К тому же Донна сможет оценить ее лояльность, и она готова была ради нее пойти на любой риск. Донна стала ей второй матерью или скорее крестной матерью, а это значило для нее очень много.
– А как насчет трех оставшихся сенаторов, – обратилась Джейн к адвокату, – может быть нам стоит узнать о них получше?
– Неплохая идея, – оживился Креплах. – Мне нравится твоя дотошность.
Донне хотелось, чтобы он заметил и оценил какие-нибудь другие ее качества, но до тех пор пока она не займется своим телом и не поправится, такому близорукому мужчине ее просто не заметить. Ладно, все в свое время, решила она. Я сделаю из нее настоящую женщину. По крайней мере мне есть над чем поработать, кости у нее есть, а остальное приложится.
– Трех остальных сенаторов зовут Снеллинг, Снайдли и Снид, – объявил адвокат. – Всем троим на следующий год предстоят перевыборы, так что они постараются на этом слушании набрать побольше очков и порисоваться на публике.
– Какое дерьмо! – поморщилась Донна.
– Ну, это на твой взгляд, – пояснил Креплах, – а для них это все равно, что блистать на Бродвее, получить Оскара, выиграть Гран-при и снимать сливки еще шесть лет подряд.
– Если они будут чересчур агрессивно настроены, – спросила Донна, – что мы сможем предпринять?
– Ничего, – развел руками адвокат.
Джейн впервые почувствовала, что ситуация выходит из под контроля, и дело может обернуться плохо. Может быть она впервые в жизни поставила не на ту лошадь?
– Дерьмо собачье, – фыркнула Донна. – Нам абсолютно не о чем беспокоиться. Просто нужно узнать, насколько прочны позиции у этих избранников народа, – она посмотрела на Джейн. – Ты считаешь этих сенаторов умными людьми?
Та в ответ пожала плечами.
– Ну, тогда позволь мне тебе кое-что объяснить, – заявила Донна. – Для того, чтобы заполучить работу, на которой тебе приходится отвечать тысячам идиотов, знающих только, как разбрасывать навоз на грядках, большого ума не требуется, да к тому же эти кретины могут в любое время выкинуть тебя из этого кресла, – она покачала головой. – Нет, дорогая, если бы хоть у одного из них были мозги, то он давно бы завел свое собственное дело, как это сделали мы.
Донна прошлась по комнате и поправила на полке никем не прочитанные книги.
– Знаешь что, – наконец сказала она. – Мне бы хотелось попасть туда пораньше и посмотреть, на каких машинах приедут эти ребята. Держу пари, что там не будет ни одного бледно-лилового "Роллс-Ройса".
– А эти сенаторы Смелли, Снотти и Сиди или как их там называют, какие штаты они представляют? – после некоторых раздумий спросила Донна адвоката.
– Снеллинг из Техаса, а ... – начал было Креплах.
– Стоп! – с торжествующим видом закричала она. – Восточнее или западнее Бразоса? Узнай это поскорее! – скомандовала Донна юристу, повернулась к Джейн и кинула ей записную книжку. – Немедленно соедини меня с Сальваторе Далласом.
– Мне нужна карта, – сказал юрист.
– Ну, в одной из книг на этих полках обязательно должна быть карта, – хозяйка дома сделала широкий жест в сторону книжных полок и взяла у Джейн телефонную трубку.
– Кто это? – прошептала та, зажимая трубку рукой.
– Сама увидишь, – улыбнулась Донна и поднесла трубку к уху. – Привет, дорогой... просто великолепно, а ты? ... мне нужна от тебя маленькая любезность... нет, нет, каро, звезды с неба мне не надо, всего лишь сенатор, – она зажала трубку рукой и посмотрела на Креплаха. – Как его все-таки зовут?
– Снеллинг.
– Снеллинг... ах, так он тебе знаком, просто замечательно. Ты мог бы позвонить ему и поделиться нашими планами на будущее, – тут ее голос перешел на доверительный шепот. – Я еще не говорю да, но уже близка к этому, а если он будет излишне активен на слушании, то это поставит его в неудобное положение по отношению к тебе... Да, тебе следует обязательно сказать ему об этом... Конечно, позвони прямо сейчас, – даже не попрощавшись, она бросила трубку на рычаг.
– О чем это ты? – поинтересовался неожиданно утративший свою проницательность Креплах.
– Так, безделица, – небрежно бросила Донна. – Просто поговорила со своим знакомым.
– Каким знакомым? – изнывая от любопытства, выдохнула Джейн.
– Тем самым, который контролирует сенатора Снеллинга и все живое западнее Бразоса, – победоносно улыбнулась она.
– Я думаю, нам нужно сегодня лечь спать пораньше, чтобы утром быть в хорошей форме. Кальвин, дорогой, ты не будешь возражать? – серьезно сказала Донна.
– Нет, конечно, но мне предстоит еще немного поработать сегодня вечером, к тому же мне завтра не так далеко туда добираться.
– Хорошо, – согласилась она. – Как ты считаешь нужным, а мои дела могут подождать. Увидимся завтра, – сказала Донна, подходя к двери, и послала ему воздушный поцелуй.
– Я провожу вас, – предложила Джейн Креплаху. Ей хочется завтра выставить всю эту публику на посмешище.
– Может быть ей не стоит заходить так далеко? – рассмеялась девушка. – Я догадывалась относительно ее планов, но тем не менее рада услышать об этом от умудренного опытом человека.
– Мне все еще не понятна твоя роль в ее команде, – признался адвокат.
– Мне тоже, – согласилась Джейн. – Но мне она нравится. Донна мне как...
– Крестная мать, – закончил за нее Креплах.
– Вот именно, – улыбнулась она. – Увидимся завтра.
– До завтра, – сказал он и закрыл за собой дверь.
Джейн отправилась в свою комнату, заметила, что раскладушка телохранителя ее хозяйки еще не заняла свое место перед дверью, и тихо постучала.
– Заходи, – раздался голос Донны.
– Разве тебе сегодня охрана не нужна?
– Нет, мне хочется отдохнуть. Ты чем-то напугана?
– Я хочу с тобой поговорить, – сказала Джейн.
– О чем?
– О Креплахе.
– И что ты хочешь сказать? – оживилась Донна.
– Он очень приятный и умный человек.
– Наконец-то ты это заметила.
– Да, – застенчиво призналась девушка.
– Хорошо, завтра увидим, как он оправдает твою характеристику. А теперь пора спать.
– Спокойной ночи, Донна миа, – ласково прошептала Джейн.
– Приятных снов, кара миа, – ответила польщенная женщина.
Когда им удалось добраться на место, у ворот старого правительственного здания собрались толпы народа, масса людей заполнила его коридоры. Репортеры щелкали фотоаппаратами и выкрикивали свои вопросы, но Донна только улыбалась в ответ, ни на секунду не замедлив свой шаг. Джейн шла рядом и с непроницаемым выражением лица смотрела прямо перед собой.
Неожиданно от толпы отделилась какая-то женщина, подскочила к Донне и вручила букет цветов. Это была Маржи.
– Храни тебя Господь, – прокричала она им вслед.
– Кто эта женщина? – на ходу бросила Донна.
– Я вижу ее первый раз в своей жизни, – честно призналась Джейн, что было истинной правдой.
Креплах предупредительно встретил их у самого зала заседаний и проводил на место. Донна села на стул и окинула взглядом помещение. Стены зала были обшиты панелями красного дерева, что ей очень понравилось. Креплах показал им стол, за которым Донна будет сидеть во время слушания своего дела, объяснил, как пользоваться микрофоном, показал места сенаторов. Он помог ей снять пальто и заметил:
– В этом платье ты просто очаровательна.
– Я рада видеть тебя своим адвокатом, Кальвин. На твой ум и проницательность всегда можно положиться, – ответила комплиментом Донна.
Какой-то человек постучал по столу молотком и переполненный зал сразу утих. Шестеро сенаторов заняли свои места, и слушание началось. Этот же человек зачитал какой-то документ, но его смысл остался для нее тайной за семью печатями. Оставалось только надеяться на компетентность своего адвоката и нескольких его коллег, сидевших за ними. Правда, ей было бы гораздо спокойней, если бы они сидели прямо перед ней.
Донна стала скучать. Время от времени Креплах вставал со своего места и бросал какие-то реплики, но вся процедура оказалась очень утомительной. Ей очень хотелось немного поболтать с Джейн, но это могло выглядеть, как проявление неуважения к собравшимся.
Донна тяжело вздохнула. Если так будет и дальше, то она может заснуть. Вот это уже будет расценено как крайнее неуважение к сенатской подкомиссии.
Наконец Креплах тронул ее за локоть и подвел к столику для свидетелей.
Принесли Библию. Донна хотела поцеловать золотой крест на обложке, но мужчина крепко держал ее в руках и попросил положить на Библию правую руку.
– Ваше имя, пожалуйста, – сказал он.
Донна догадывалась, что оно и так известно всем собравшимся в зале, но тем не менее представилась. Теперь им будет трудно упрекнуть ее в том, что она не хочет с ними сотрудничать. Затем самый толстый из сенаторов начал говорить. Его акцент явно указывал на то, что он южанин.
– Скажите нам, что вам известно о подпольной торговле наркотиками в этом городе.
Донна ненадолго задумалась.
– Ну, мне известно, что они очень плохо сказываются на здоровье людей и особенно молодежи.
– И что вы предлагаете? – спросил самый молодой из них.
– Если бы это хоть как-нибудь зависело от меня, то я определенно положила бы конец этому безобразию, – заявила она.
– Но если перекрыть доступ наркотикам, – настаивал сенатор, – то это отразится на ваших доходах.
– Ни в малейшей степени, – возмутилась Донна. – Я никогда не покупаю наркотики, тем более нелегально.
– А что вы можете сказать про торговлю наркотиками, мадам? – спросил южанин, медленно растягивая слова.
– Я не торговка, а домохозяйка.
– Каковы же источники вашего дохода? – спросил другой сенатор.
– Мой покойный супруг оставил мне немного денег.
При упоминании о крестном отце по залу прокатился гул. Мужчина с молотком призвал публику к порядку.
– Тело моего мужа еще не успело... – запричитала Донна.
– Как ваш покойный супруг заработал эти деньги?
– Я не знаю, – чистосердечно призналась она.
– Неужели? – раздался саркастический голос.
– В самом деле – простодушно объяснила Донна. – Понимаете, по нашим традициям мужчины не посвящают нас в свои дела. Жены занимаются только домом и кухней. Именно поэтому мне пришлось столкнуться с такими трудностями, – она смотрела в глаза самому молодому сенатору и гадала, не с ним ли знакома Джейн.
– С какими трудностями? – спросил он.
– Трудно заработать на жизнь, воспитывать троих сыновей, – вздохнула Донна.
– Как вы зарабатываете себе на жизнь? – спросил голос слева.
По ее лицу пробежала застенчивая улыбка.
– В том то и дело, что я не знаю, как это сделать. Мне очень хочется найти какое-нибудь дело, которое я могла бы передать своим сыновьям, когда настанет моя очередь последовать за своим супругом.
– Это нас ни к чему не приведет, – повысил голос сенатор в центре стола.
– Я разделяю ваши чувства, сенатор, – оживилась Донна. – Иногда мне кажется, что мои усилия ни к чему не приведут, но мне хочется поблагодарить вас за проявление участия к бедной женщине.
– Это не входит в задачи этого заседания! – пробасил сенатор Покателло, председатель комиссии.
– Извините меня, – пробормотала Донна.
– Нам нужно получить от вас информацию, а не выражать свои соболезнования! – рявкнул сенатор.
– Еще раз извините меня, – повторила она. – Что вам хотелось бы узнать?
– Назовите место вашего рождения, – потребовал Покателло, зная, что угроза депортации иногда может творить настоящие чудеса.
– Я горжусь тем, что родилась в этой замечательной стране. Мне...
– Не надо речей. Отвечайте, пожалуйста на мои вопросы, – прервал ее сенатор.
– Да, сэр.
– Ваш отец тоже здесь родился?
– Да, конечно, – радостно заявила Донна. – Его привезли сюда, когда ему исполнилось четыре года.
В зале раздался взрыв хохота. Мужчина с молотком снова постучал им по столу.
– Нам не совсем понятно, – обратился к ней молодой сенатор. – Вы утверждаете, что ваш отец родился в этой стране и в то же время заявляете, что его привезли сюда в возрасте четырех лет. Какое из этих утверждений соответствует действительности?
– Мой отец приехал сюда издалека, – гордо объявила Донна, – но всегда повторял, что жить он начал только в этой стране.
Публика одобрительно зааплодировала, и мужчине с молотком снова пришлось призвать публику к соблюдению тишины.
– Еще одна демонстрация неуважения к работе комиссии, и зал будет очищен от зрителей, – с угрозой заявил Покателло.
Донна одобрительно закивала головой. Люди должны уважать закон и порядок.
– Как здесь оказался ваш отец? – продолжил слушание председатель.
– Мой дед привез его сюда, – просто сказала она.
– Почему он оставил свою родину и предпринял долгое и опасное путешествие через весь океан?
– Он был вынужден это сделать, – Донна изобразила на своем лице легкое замешательство и даже умудрилась несколько покраснеть.
– Почему?
– Потому, что он занимался очень рискованным делом? – ответила она, глядя Покателло прямо в глаза.
– И что же это был за бизнес?
– Он занимался торговлей лошадьми, – не отводя глаз, ответила Донна.
– Почему это было так рискованно? – заинтересовался молодой сенатор Коркери.
– Какое это имеет отношение к цели нашего заседания? – почти закричал Покателло, не в силах больше выносить ее насмешливый взгляд.
– Местные жители привыкли ездить на ослах. Они были очень бедны, чтобы позволить себе купить лошадь. На всем острове было только три лошади, а остальные ослы. Его работу трудно было назвать процветающим бизнесом, – улыбнулась она.
– Послушайте, – разнервничался сенатор Покателло. – Вы не так отвечаете на наши вопросы.
– Вы спросили меня, где я родилась, откуда родом мой отец и дед. Я честно ответила на все эти вопросы. Так же как и на то, что я сейчас делаю и чем занимался мой муж.
– И вы сказали, что не знаете, – бушевал председатель.
– Но это истинная правда, – улыбнулась Донна. – Я поклялась на святой библии, так неужели вы считаете, что я смогу говорить неправду только для того, чтобы произвести на вас впечатление?
– Как уже было сказано, доход вашего покойного мужа, а значит и средства, на которые вы сейчас живете, были получены от торговли наркотиками, контролю над проституцией и азартными играми, грабежом и рэкетом, – с пафосом начал Покателло и тут же понял, что совершил ужасную ошибку.
Донна выбрала единственно правильное в данных обстоятельствах решение: она упала в обморок. Но перед этим из ее горла вырвался сдавленный крик, от которого у присутствующих кровь застыла в жилах.
Джейн быстро подскочила к Донне и стала приводить ее в чувство. Наконец ей это удалось, и Донна с побледневшим лицом заняла свое место.
– Будут еще вопросы? – обратилась она к комиссии.
Один из сенаторов, хранивший до сих пор молчание, неожиданно взял слово.
– В задачи нашей комиссии не входит так беспокоить достопочтенных леди. Я считаю, что мы уже задали достаточное число вопросов этой несчастной женщине, но к сожалению, не смогли получить никакой полезной информации. Мне кажется, американская мать, каким бы ни было ее происхождение, не заслужила такого обращения со стороны Сената Соединенных Штатов Америки.
Браво, подумала Донна, должно быть это человек Далласа. Но на него уже удивленно уставился председатель комиссии, сенатор Покателло.
– Может хватит прикрывать этим проклятым флагом эту свидетельницу! – рявкнул он.
Донна едва не задохнулась от возмущения. Так отозваться о национальном флаге! Даже повидавшие многое на своем веку журналисты пришли в замешательство. Сенатор явно потерял самообладание, и если отголоски этого происшествия докатятся до Айдахо, он может вдобавок потерять свое место в Сенате.
– Заседание окончено! Заседание окончено! – выкрикнул человек с молотком.
Джейн и Креплах подошли к Донне. Девушка готова была рыдать и смеяться в одно и то же время, а юрист взял свою клиентку за руку и стал расточать ей комплименты.
– Кальвин, – прервала его Донна, – нам нужно серьезно поговорить.
– О чем? – спросил адвокат, тут же попавший в толпу людей, подбежавших поздравить Донну. – Пойдем отсюда, здесь не место для разговоров.
Креплах вывел женщин в коридор, где их встретил салют десятков фотовспышек. Перед Донной появился микрофон и заработала камера.
– Считаете ли вы справедливым, что вас вызвали на эти слушания? – спросил репортер.
– Мне безразлично, справедливо это или нет, но меня вызвали сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления в адрес флага своей страны.
Ее заявление было встречено одобрительными возгласами. Донна улыбнулась и продолжила свой путь. Толпа любопытных проводила ее до лимузина, который как обычно стоял в запрещенной для парковке зоне.
– Мне кажется, у тебя появится много новых друзей, – заметил Креплах и помог Донне сесть в машину.
– Есть вещи и поважнее, – улыбнулась она. – Я нашла для себя новый бизнес.
– Это великолепно, – воскликнула Джейн. – Когда мы начнем?
– Точно не знаю, – призналась Донна. – Когда там у нас следующие выборы?
Глава двенадцатая
Все три телефона на столе Джейн звонили одновременно. Импровизированный офис стал мозговым центром особняка и штабом руководства боевыми действиями на время предвыборной кампании Донны Беллы.