Джейн возглавила руководство самой кампанией, а также обеспечивала связи с общественными организациями, сама Донна включилась в предвыборную гонку за кресло губернатора суверенного штата Нью-Джерси.
Поначалу все, за исключением Джейн, пытались отговорить Донну от этой затеи. Нью-йоркские капо опасались слишком пристального внимания к самой семье и ее нелегальному бизнесу. Сыновья скептически отнеслись к этой затее, они угрюмо слонялись по дому, напуганные неясностью открывающейся перспективы. Предусмотрительный Креплах старался держаться от этого в стороне, но все-таки составил длинный список всех за и против выхода Донны Беллы на политическую арену. Все эти события никак не повлияли на ее решимость продолжать начатое дело.
– Это как раз то, что мне нужно, – убеждала она колеблющегося адвоката. – Настоящее легальное дело, которого я столько добивалась. Эти ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится, но на них никто и пальцем не покажет. А ты послушай, как эти ужасные люди позволяют себе отзываться о моем покойном муже...
– Тело которого еще не успело остыть в своей могиле, – закончил ее мысль Креплах.
– Именно, – подтвердила Донна, – но можем ли мы хоть что-то изменить? Как ты думаешь, оштрафовали его хоть раз, когда он оставлял свою машину в местах, где стоянка запрещена?
– Да ты и сама оставляешь ее именно в таких местах, – заметил наблюдательный юрист.
– Неужели? – саркастически заметила Донна. – А тебе известно, сколько раз копы пытались заставить моего шофера убраться с этого места, пока нас слушали на этой идиотской подкомиссии? – неприятные воспоминания об этом событии до сих пор вызывали у нее дрожь. – Ну, а раз уж мне удалось преодолеть этот барьер, то надо так устроиться, чтобы меня больше не беспокоили... Ненавижу полицейских! Эти вонючие копы постоянно дышат мне в затылок, шагу спокойно не дают сделать. Я хочу, – тут она заколебалась, – стать важной персоной и в то же время быть в безопасности. К тому же всем известно, что эти дерьмовые политики самые отъявленные жулики на свете!
Последний довод был просто неопровержимым. Креплах пожал плечами, потом улыбнулся и наконец решился примкнуть к ее команде. В качестве главного советника Донны он стал наиболее ценным человеком из ее окружения.
Все складывалось довольно удачно. Действующий губернатор оказался втянутым в серьезный скандал и вряд ли мог рассчитывать на переизбрание даже в таком штате как Нью-Джерси. Оппозиция наивно полагала, что выиграет в этой гонке, если выставит на выборы такую святую женщину как Мать Кабрини, но даже неискушенному наблюдателю было ясно обратное. Немаловажным обстоятельством в пользу Донны послужила и безвременная кончина Фредо Фетуччини, который оставил на ее попечение всю свою организацию.
– А ты помнишь, как наш молодой президент напомнил всем, что служил на флоте, тогда у всей его команды появились заколки для галстука в виде золотых кораблей? – спросила Донна.
– Да, – удивилась ее наблюдательности Джейн.
– Тогда, – подвела итог Донна, – постарайся выяснить, во что обойдутся золотые копии бродвейских автобусов.
Джейн не могла понять этой символики, но все равно сделала пометки в своем блокноте, к счастью ее отвлекли другие, куда более серьезные занятия, и эта идея была забыта.
По мере приближения выборов забот у Джейн прибавилось и двадцати четырех часов в сутках ей уже не хватало. Была извлечена на свет божий крупномасштабная карта штата, на которой были отмечены районы влияния ее семьи. Но по счастливой случайности эти территории совпадали с границами избирательных округов, и без всяких переделок ее повесили в офисе, которым заправляла Джейн.
К кампании привлекли всех капо и их помощников, которым подробно разъяснили их задачи и распределили обязанности. Все доходы от их многопрофильного бизнеса шли на пожертвования различным социальным и образовательным фондам, что должно было произвести на избирателей исключительно благоприятное впечатление.
Было ясно, что наступал новый день в американской политике, но никто не мог радоваться этому больше самой Донны. Она дотошно вникала в мельчайшие подробности предвыборной борьбы, и ни одна деталь не могла ускользнуть от ее внимания.
– Джейн, – заявила она однажды утром, – мы совсем забыли про униформу.
– Этого нам только не хватало, – попыталась возразить замученная недосыпанием девушка.
– Каждый, кто собирает подписи, раздает буклеты, листовки или приглашает на наши мероприятия, должен быть одет в какую-нибудь униформу, чтобы его сразу узнавали как одного из моих людей. Не стоит напяливать на них клоунских шляп и прочей ерунды, они должны выглядеть вполне прилично, – Донна ненадолго задумалась, и через несколько минут задача была решена. – Мы поступим проще, и это не будет нам стоить ни цента. Черный мохеровый костюм, черная рубашка и белый галстук без рисунка. – Все это у моих людей и так имеется в наличии, – она победно улыбнулась. – Ну, как тебе нравится моя идея?
– Я от нее в восторге, – одобрила ее Джейн, и это привело к появлению "Мохеровой милиции", членов которой теперь можно было встретить повсюду. Они как стая саранчи рассеялись по всему штату, выбивали долги, давали обещания, угрожали. Все это приносило немалую прибыль, которая оседала в сейфе их хозяйки и должна была отозваться обильным урожаем избирательных бюллетеней в день голосования. Публика любила приветствовать их стройные ряды во время предвыборных шествий ее сторонников. Они досконально знали свои территории, и Донна считала их своей козырной мастью, длинной мохеровой дорожкой к резиденции губернатора.
Тем временем в импровизированном офисе в особняке Донны Беллы свет гасили, когда стрелки часов переваливали далеко за полночь. Неутомимая Джейн и предусмотрительный Креплах ковали предстоящую победу хозяйки, что должно было обеспечить им высокое положение в будущей иерархии власти. Донна давно заметила, что они вполне могли бы составить хорошую пару, и не упустила случая прокомментировать однажды свое наблюдение.
– Как ты находишь Кальвина? – спросила она у Джейн.
– Очень предусмотрительный и проницательный человек.
– Это всем известно, – отрезала Донна. – Что ты можешь сказать по существу?
– Ну, он довольно симпатичный, – с улыбкой призналась Джейн.
– Вот именно! – воскликнула она. – Умный, проницательный, симпатичный, да к тому же еврей.
– К чему все эти разговоры?
– Из таких мужчин получаются великолепные мужья, – пояснила Донна.
– Эй, подожди минутку, – Джейн с грохотом отодвинула свой стул и вышла из-за стола, – по-моему всем известно, что я из кожи вон лезу, чтобы обеспечить успех твоей кампании.
– Еще немного усилий и ты будешь работать на два фронта, одно другому не мешает. Я уверена в твоей победе на всех направлениях.
– Ты очаровательная женщина! – воскликнула девушка. – Я люблю тебя!
– А его? – сказала Донна, вставая.
– И его тоже, – призналась Джейн.
– Хорошо, все должно пройти великолепно, – она направилась к выходу из офиса. – А пока мне нужно пойти прорепетировать свою речь.
Ее первое выступление должно было состояться на встрече Организации Еврейских матерей северного Нью-Джерси. Для полного успеха она разбросала в тексте речи словно изюм в пироге множество еврейских выражений, кроме того ее слушательницы наверняка весь вечер как приклеенные будут глазеть со своих стульев на статных молодчиков из "Мохеровой милиции".
– Ты собираешься выучить речь наизусть? – полюбопытствовала Джейн.
– Это абсолютно лишнее, – твердо заметила Донна. – Я буду держать листы с моей речью в руках, так будут лучше видны кольца на моих руках. Для них это будет все равно как глазурь к моему пирогу.
Не удивительно, что она оказалась права. Теплый прием и несмолкающие аплодисменты способствовали появлению на следующий день восторженных откликов в печати. Стратегия Джейн наконец-то начала приносить свои плоды. Она всегда настаивала на том, чтобы Донна почаще появлялась на людях.
– Звезд любят все. Ты новая звезда на политическом небосклоне. В этом штате уже лет сто ничего не происходило. Дай людям немного поразвлечься, пищу для разговоров, пусть себе забавляются.
Когда Донна наконец уступила настойчивым требованиям Джейн, все пошло как по маслу. Ее неизменный рефрен о том, что она простая домохозяйка из Нью-Джерси и досконально знает заботы и чаяния своих соотечественников, всегда пользовался успехом. Потом толпу кормили простыми, доходчивыми истинами типа: "Хлеб насущный – каждой семье", "У наших мужей должна быть работа", "Нашим детям необходимо хорошее образование" и так далее.
В одно время Креплах хотел, чтобы Донна высказалась по поводу американской политики во Вьетнаме, но встретил с ее стороны решительный отпор.
– Ни за что, – отстаивала она свое мнение. – Единственная война, которая может меня касаться, это распри между семьями моего штата. Я не знаю этих людей и не хочу вмешиваться в их дела, равно как и не позволю им совать нос в мои.
Если речи и были похожи как близнецы, то развлечения строго соответствовали интересам аудитории. Для итальянцев всегда исполняли "О соле мио", звучали обязательные для этого случая мандолины и аккордеоны, после ее выступления в молодежных кампусах всю ночь выступали рок-группы.
– Даже польку для поляков, – вздыхала она, расплачиваясь после концерта с руководителем очередного ансамбля.
– У нас не было только дрессированных медведей, – пошутил однажды Кальвин.
– Бесполезная трата, – возразила Джейн, сверяясь со своими записями, – в нашем округе слишком мало русских, чтобы оправдать эти расходы.
Вражеский лагерь буквально бился в истерике. Они не могли обвинить Донну в преступном прошлом, ведь у них не было доказательств. Им даже трудно было критиковать источники финансирования ее предвыборной кампании, потому что у нее их просто не было, и в то же время они не могли себе позволить таких расходов, поэтому Донна Белла была практически вне конкуренции. Перед каждым ее выступлением четверо охранников их "Мохеровой милиции" вставали по углам ее трибуны, и это производило на публику неизгладимое впечатление. Сама Донна расточала толпе воздушные поцелуи, взывала к памяти своего покойного супруга, обнимала приглашенных знаменитостей и ухитрялась вызывать у толпы смех и слезы одновременно.
Целый штат был уже заклеен ее портретами, избирательная кампания наконец вступила в завершающую фазу, а до решающего дня осталось всего три недели. Именно в этот момент Джейн решила несколько изменить тактику.
– С этого момента нам нужно будет сосредоточиться на двух основных проблемах, – объявила она на очередном собрании своего предвыборного штаба.
– И что это за проблемы? – поинтересовалась Донна.
– Во первых, нам нужно сконцентрировать свои усилия на работе с различными этническими группами населения, – сказала Джейн просматривая свои записи в блокноте. – Кальвин должен взять на себя еврейскую общину, а ты тем временем сконцентрируешь свои усилия на работе с выходцами из Италии.
– А ты тем временем будешь работать с остальными, – добавила Донна.
– Я? – удивилась Джейн. До сих пор она держалась за сценой и избегала появляться на публике.
– Именно ты, – подтвердила Донна. – Им это понравится.
– А в чем состоит вторая проблема? – полюбопытствовал проницательный Креплах.
– Торжественный банкет! – выдохнула Джейн. – Наблюдение за подсчетом голосов в ночь после выборов, выражение благодарности избирателям и собственно празднование.
– Хорошо, – довольно заявила Донна, – уж что наша семья умеет делать по-настоящему, так это давать торжественные обеды. Для нас это традиционный способ вести свои дела.
Ее оппоненты проводили опросы общественного мнения, но так и не решились опубликовать ни одного результата. Все, включая саму Донну, предсказывали ей сокрушительную победу на выборах. Заключительные недели предвыборной гонки были отмечены всплеском лихорадочной активности всех кандидатов, но Донна чувствовала себя в этой обстановке как рыба в воде. Даже ее сыновья, обычно бесцельно слонявшиеся по дому, поддались всеобщему настроению. Каждый из них возглавил отряд "Мохеровой милиции" и безжалостно гоняли своих людей. У малыша Пако эта перемена была особенно заметна, ему очень нравилась популярность матери, а также его первый мохеровый костюм, и он больше не мог оставаться в стороне.
День голосования выдался ясным и солнечным. Все газеты штата направили своих журналистов сделать репортажи с избирательного участка, где должна была голосовать сама Донна. Она с волнением прочитала в бюллетене свое имя, сделала напротив него отметку и вместе с Джейн отправилась в штаб-квартиру, арендованную в одном из отелей, чтобы сделать последние приготовления к торжественному банкету по случаю своей победы на выборах.
– Ты уверена, что мы заказали достаточное количество шампанского? – в сотый раз спросила Донна.
– Не сомневаюсь в этом, – успокоила ее Джейн.
– А красного вина?
– Больше чем достаточно.
– И сигар?
– Конечно.
– Что еще мы могли упустить?
– Ничего, – заверила ее Джейн. – Расслабься, все идет нормально.
Посыльные начали приносить первые новости. По всем оценкам ее победа обещала быть сокрушительной. Телевизионщики каждый выпуск новостей предсказывали ей значительный отрыв от конкурентов. В небольших округах голосование уже закончилось, и первые результаты говорили о ее подавляющем перевесе.
Ближе к вечеру они с Джейн переоделись к банкету, а к восьми часам в отеле начали появляться первые гости. Сливки криминального общества выглядели просто блестяще. Донна заняла свое место во главе стола между Джейн и Кальвином. Праздник начался.
Как и положено, первый тост произнес старший капо, Тони Сканджилли.
– За величайшую женщину в мире! – выкрикнул он, поднимая бокал, и все присутствующие встали со своих мест.
– Я хочу выразить особую благодарность своему верному другу из Бруклина, – сказала Донна. – Его присутствие на сегодняшнем вечере делает нам честь. Но мне бы хотелось, если никто не будет возражать, поднять первый бокал шампанского за того, кто уже никогда не сможет присутствовать здесь и разделить нашу радость. Вся наша семья многим обязана этому человеку. Я предлагаю выпить за крестного отца!
Взрослые мужчины смахнули с лица непрошенные слезы, склонили свои головы и перекрестились.
– Он обогатил нашу жизнь, – продолжила Донна, но в зал уже вбежал запыхавшийся посыльный.
– Первые результаты подсчета голосов говорят о значительном отрыве от остальных претендентов! – закричал он.
Раздался одобрительный гул голосов. Донна жестом попросила соблюдать тишину и строго посмотрела на солдата.
– Это нам и так известно. Ты не дал мне закончить тост в память моего мужа. Проваливай отсюда, дерьмо собачье!
Посыльный моментально исчез.
– Я хотела бы закончить свою мысль, – продолжила она. – Он... смотрит на нас с небес... – Донна закатила глаза к потолку. – Спасибо, что пришли, – неожиданно пробормотала она и села на место.
Тони Сканджилли смахнул слезу и снова поднял бокал.
– Я хочу снова предложить свой тост за величайшую женщину в мире!
На этот раз Донна осталась сидеть на месте и только кивком головы приветствовала одобрительные возгласы гостей. Потом наступила очередь других капо, все поздравляли друг друга и хозяйку торжества. Она была изумлена скоростью, с которой исчезало со стола шампанское и раскраснелись лица гостей. Только несколько старейших членов семьи продолжали держаться вполне достойно. Они пили только красное вино, которое появилось на столе благодаря настоянию самой виновницы торжества.
– На любом празднестве они не притронутся ни к чему другому, – заключила Донна. – Это позволяет им всегда сохранять трезвость и самообладание.
Теперь уже и Джейн понимала, почему в зале находится так много членов "Мохеровой милиции". Шум из смежного зала, где собралась основная масса гостей, достиг своего апогея и заглушал голоса людей, сидевших за одним столом с Донной. Это служило еще одним доказательством их безоговорочной победы.
– Ты не считаешь, что уже пора выйти к людям? – прошептала ей на ухо Джейн.
– Нет еще, – ответила она и показала на подгулявших гостей, некоторые из которых уже не могли самостоятельно оторваться от стола. – Это их праздник, пусть люди еще повеселятся. Многим из них не пережить следующие четыре года, а у молодых еще будет много времени, чтобы сколотить приличный капитал и повеселиться. Не будем им портить торжество.
Джейн снова наклонилась и зашептала ей на ухо.
– Эти благообразные старички меня просто умиляют. Как ты думаешь, сколько на их совести загубленных жизней?
Донна загадочно улыбнулась и обвела комнату взглядом. У этой девочки просто страсть ко всяким цифрам и фактам. Ее ждет блестящее будущее, подумала она.
– О, не так уж много, не больше трехсот.
Из соседнего зала раздался шквал аплодисментов. Донна решила, что наступило ее время, встала с места и попросила тишины.
– Мои дорогие соратники, – объявила она. – Я сейчас пройду в соседний зал и поведу вас к новой жизни. Она будет богаче и безопаснее, чем та, которую мы до сих пор знали. Мне хочется поблагодарить всех, кто внес свой вклад в мою победу и тех, кто пойдет с нами по этому пути. Вы готовы?
– Готовы! – закричали одновременно десятки голосов. Более молодые и сильные помогли старшим подняться со своих мест и наконец вся компания выстроилась вслед за Донной.
Ее появление в большом зале было встречено овацией. Какой-то посыльный протянул ей два листка желтой бумаги.
Они уже закончили подсчет голосов! – постарался перекричать он шум в зале.
– Очень благоразумно с их стороны, – улыбнулась она и поднялась на подиум. Потом Донна подняла руку и все присутствующие, включая репортеров, зашикали друг на друга.
– Мои друзья, – сказала она в батарею расставленных перед ней микрофонов. – Мне хотелось бы сделать два заявления. Во-первых, я очень счастлива выразить свою благодарность двум людям, проводившим со мной эту кампанию. Позвольте представить вам очаровательную Джейн, которая сегодня не только празднует нашу победу, но и нашла свою настоящую любовь. Поздравим же будущую миссис Креплах!
Под одобрительные возгласы Джейн сделала шаг вперед.
– Кальвин, где ты? – крикнула Донна.
Под стрекот кинокамер раскрасневшийся адвокат встал рядом с ними. Донна соединила их руки и жестом попросила тишины.
– Мое следующее заявление касается всех вас, мои дорогие, всех, кто напряженно работал на благо нашей победы. Вы показали всему миру, что в этой стране открыты все пути даже простой домохозяйке из Нью-Джерси!
Ее слова были встречены смехом и аплодисментами.
– Единственная жалость, – тут Донна смахнула воображаемую слезу, – что нет здесь моего любимого мужа, и он не сможет разделить с нами эту радость, – здесь она остановилась и мысленно поблагодарила Бога за то, что тот призвал его к себе, иначе ей никогда не вырваться дальше порога своей кухни. – Но я хочу поклясться его памятью и обещать вам, что сегодня мы победили в Нью-Джерси, а завтра это будет весь мир!
Поначалу все, за исключением Джейн, пытались отговорить Донну от этой затеи. Нью-йоркские капо опасались слишком пристального внимания к самой семье и ее нелегальному бизнесу. Сыновья скептически отнеслись к этой затее, они угрюмо слонялись по дому, напуганные неясностью открывающейся перспективы. Предусмотрительный Креплах старался держаться от этого в стороне, но все-таки составил длинный список всех за и против выхода Донны Беллы на политическую арену. Все эти события никак не повлияли на ее решимость продолжать начатое дело.
– Это как раз то, что мне нужно, – убеждала она колеблющегося адвоката. – Настоящее легальное дело, которого я столько добивалась. Эти ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится, но на них никто и пальцем не покажет. А ты послушай, как эти ужасные люди позволяют себе отзываться о моем покойном муже...
– Тело которого еще не успело остыть в своей могиле, – закончил ее мысль Креплах.
– Именно, – подтвердила Донна, – но можем ли мы хоть что-то изменить? Как ты думаешь, оштрафовали его хоть раз, когда он оставлял свою машину в местах, где стоянка запрещена?
– Да ты и сама оставляешь ее именно в таких местах, – заметил наблюдательный юрист.
– Неужели? – саркастически заметила Донна. – А тебе известно, сколько раз копы пытались заставить моего шофера убраться с этого места, пока нас слушали на этой идиотской подкомиссии? – неприятные воспоминания об этом событии до сих пор вызывали у нее дрожь. – Ну, а раз уж мне удалось преодолеть этот барьер, то надо так устроиться, чтобы меня больше не беспокоили... Ненавижу полицейских! Эти вонючие копы постоянно дышат мне в затылок, шагу спокойно не дают сделать. Я хочу, – тут она заколебалась, – стать важной персоной и в то же время быть в безопасности. К тому же всем известно, что эти дерьмовые политики самые отъявленные жулики на свете!
Последний довод был просто неопровержимым. Креплах пожал плечами, потом улыбнулся и наконец решился примкнуть к ее команде. В качестве главного советника Донны он стал наиболее ценным человеком из ее окружения.
Все складывалось довольно удачно. Действующий губернатор оказался втянутым в серьезный скандал и вряд ли мог рассчитывать на переизбрание даже в таком штате как Нью-Джерси. Оппозиция наивно полагала, что выиграет в этой гонке, если выставит на выборы такую святую женщину как Мать Кабрини, но даже неискушенному наблюдателю было ясно обратное. Немаловажным обстоятельством в пользу Донны послужила и безвременная кончина Фредо Фетуччини, который оставил на ее попечение всю свою организацию.
– А ты помнишь, как наш молодой президент напомнил всем, что служил на флоте, тогда у всей его команды появились заколки для галстука в виде золотых кораблей? – спросила Донна.
– Да, – удивилась ее наблюдательности Джейн.
– Тогда, – подвела итог Донна, – постарайся выяснить, во что обойдутся золотые копии бродвейских автобусов.
Джейн не могла понять этой символики, но все равно сделала пометки в своем блокноте, к счастью ее отвлекли другие, куда более серьезные занятия, и эта идея была забыта.
По мере приближения выборов забот у Джейн прибавилось и двадцати четырех часов в сутках ей уже не хватало. Была извлечена на свет божий крупномасштабная карта штата, на которой были отмечены районы влияния ее семьи. Но по счастливой случайности эти территории совпадали с границами избирательных округов, и без всяких переделок ее повесили в офисе, которым заправляла Джейн.
К кампании привлекли всех капо и их помощников, которым подробно разъяснили их задачи и распределили обязанности. Все доходы от их многопрофильного бизнеса шли на пожертвования различным социальным и образовательным фондам, что должно было произвести на избирателей исключительно благоприятное впечатление.
Было ясно, что наступал новый день в американской политике, но никто не мог радоваться этому больше самой Донны. Она дотошно вникала в мельчайшие подробности предвыборной борьбы, и ни одна деталь не могла ускользнуть от ее внимания.
– Джейн, – заявила она однажды утром, – мы совсем забыли про униформу.
– Этого нам только не хватало, – попыталась возразить замученная недосыпанием девушка.
– Каждый, кто собирает подписи, раздает буклеты, листовки или приглашает на наши мероприятия, должен быть одет в какую-нибудь униформу, чтобы его сразу узнавали как одного из моих людей. Не стоит напяливать на них клоунских шляп и прочей ерунды, они должны выглядеть вполне прилично, – Донна ненадолго задумалась, и через несколько минут задача была решена. – Мы поступим проще, и это не будет нам стоить ни цента. Черный мохеровый костюм, черная рубашка и белый галстук без рисунка. – Все это у моих людей и так имеется в наличии, – она победно улыбнулась. – Ну, как тебе нравится моя идея?
– Я от нее в восторге, – одобрила ее Джейн, и это привело к появлению "Мохеровой милиции", членов которой теперь можно было встретить повсюду. Они как стая саранчи рассеялись по всему штату, выбивали долги, давали обещания, угрожали. Все это приносило немалую прибыль, которая оседала в сейфе их хозяйки и должна была отозваться обильным урожаем избирательных бюллетеней в день голосования. Публика любила приветствовать их стройные ряды во время предвыборных шествий ее сторонников. Они досконально знали свои территории, и Донна считала их своей козырной мастью, длинной мохеровой дорожкой к резиденции губернатора.
Тем временем в импровизированном офисе в особняке Донны Беллы свет гасили, когда стрелки часов переваливали далеко за полночь. Неутомимая Джейн и предусмотрительный Креплах ковали предстоящую победу хозяйки, что должно было обеспечить им высокое положение в будущей иерархии власти. Донна давно заметила, что они вполне могли бы составить хорошую пару, и не упустила случая прокомментировать однажды свое наблюдение.
– Как ты находишь Кальвина? – спросила она у Джейн.
– Очень предусмотрительный и проницательный человек.
– Это всем известно, – отрезала Донна. – Что ты можешь сказать по существу?
– Ну, он довольно симпатичный, – с улыбкой призналась Джейн.
– Вот именно! – воскликнула она. – Умный, проницательный, симпатичный, да к тому же еврей.
– К чему все эти разговоры?
– Из таких мужчин получаются великолепные мужья, – пояснила Донна.
– Эй, подожди минутку, – Джейн с грохотом отодвинула свой стул и вышла из-за стола, – по-моему всем известно, что я из кожи вон лезу, чтобы обеспечить успех твоей кампании.
– Еще немного усилий и ты будешь работать на два фронта, одно другому не мешает. Я уверена в твоей победе на всех направлениях.
– Ты очаровательная женщина! – воскликнула девушка. – Я люблю тебя!
– А его? – сказала Донна, вставая.
– И его тоже, – призналась Джейн.
– Хорошо, все должно пройти великолепно, – она направилась к выходу из офиса. – А пока мне нужно пойти прорепетировать свою речь.
Ее первое выступление должно было состояться на встрече Организации Еврейских матерей северного Нью-Джерси. Для полного успеха она разбросала в тексте речи словно изюм в пироге множество еврейских выражений, кроме того ее слушательницы наверняка весь вечер как приклеенные будут глазеть со своих стульев на статных молодчиков из "Мохеровой милиции".
– Ты собираешься выучить речь наизусть? – полюбопытствовала Джейн.
– Это абсолютно лишнее, – твердо заметила Донна. – Я буду держать листы с моей речью в руках, так будут лучше видны кольца на моих руках. Для них это будет все равно как глазурь к моему пирогу.
Не удивительно, что она оказалась права. Теплый прием и несмолкающие аплодисменты способствовали появлению на следующий день восторженных откликов в печати. Стратегия Джейн наконец-то начала приносить свои плоды. Она всегда настаивала на том, чтобы Донна почаще появлялась на людях.
– Звезд любят все. Ты новая звезда на политическом небосклоне. В этом штате уже лет сто ничего не происходило. Дай людям немного поразвлечься, пищу для разговоров, пусть себе забавляются.
Когда Донна наконец уступила настойчивым требованиям Джейн, все пошло как по маслу. Ее неизменный рефрен о том, что она простая домохозяйка из Нью-Джерси и досконально знает заботы и чаяния своих соотечественников, всегда пользовался успехом. Потом толпу кормили простыми, доходчивыми истинами типа: "Хлеб насущный – каждой семье", "У наших мужей должна быть работа", "Нашим детям необходимо хорошее образование" и так далее.
В одно время Креплах хотел, чтобы Донна высказалась по поводу американской политики во Вьетнаме, но встретил с ее стороны решительный отпор.
– Ни за что, – отстаивала она свое мнение. – Единственная война, которая может меня касаться, это распри между семьями моего штата. Я не знаю этих людей и не хочу вмешиваться в их дела, равно как и не позволю им совать нос в мои.
Если речи и были похожи как близнецы, то развлечения строго соответствовали интересам аудитории. Для итальянцев всегда исполняли "О соле мио", звучали обязательные для этого случая мандолины и аккордеоны, после ее выступления в молодежных кампусах всю ночь выступали рок-группы.
– Даже польку для поляков, – вздыхала она, расплачиваясь после концерта с руководителем очередного ансамбля.
– У нас не было только дрессированных медведей, – пошутил однажды Кальвин.
– Бесполезная трата, – возразила Джейн, сверяясь со своими записями, – в нашем округе слишком мало русских, чтобы оправдать эти расходы.
Вражеский лагерь буквально бился в истерике. Они не могли обвинить Донну в преступном прошлом, ведь у них не было доказательств. Им даже трудно было критиковать источники финансирования ее предвыборной кампании, потому что у нее их просто не было, и в то же время они не могли себе позволить таких расходов, поэтому Донна Белла была практически вне конкуренции. Перед каждым ее выступлением четверо охранников их "Мохеровой милиции" вставали по углам ее трибуны, и это производило на публику неизгладимое впечатление. Сама Донна расточала толпе воздушные поцелуи, взывала к памяти своего покойного супруга, обнимала приглашенных знаменитостей и ухитрялась вызывать у толпы смех и слезы одновременно.
Целый штат был уже заклеен ее портретами, избирательная кампания наконец вступила в завершающую фазу, а до решающего дня осталось всего три недели. Именно в этот момент Джейн решила несколько изменить тактику.
– С этого момента нам нужно будет сосредоточиться на двух основных проблемах, – объявила она на очередном собрании своего предвыборного штаба.
– И что это за проблемы? – поинтересовалась Донна.
– Во первых, нам нужно сконцентрировать свои усилия на работе с различными этническими группами населения, – сказала Джейн просматривая свои записи в блокноте. – Кальвин должен взять на себя еврейскую общину, а ты тем временем сконцентрируешь свои усилия на работе с выходцами из Италии.
– А ты тем временем будешь работать с остальными, – добавила Донна.
– Я? – удивилась Джейн. До сих пор она держалась за сценой и избегала появляться на публике.
– Именно ты, – подтвердила Донна. – Им это понравится.
– А в чем состоит вторая проблема? – полюбопытствовал проницательный Креплах.
– Торжественный банкет! – выдохнула Джейн. – Наблюдение за подсчетом голосов в ночь после выборов, выражение благодарности избирателям и собственно празднование.
– Хорошо, – довольно заявила Донна, – уж что наша семья умеет делать по-настоящему, так это давать торжественные обеды. Для нас это традиционный способ вести свои дела.
Ее оппоненты проводили опросы общественного мнения, но так и не решились опубликовать ни одного результата. Все, включая саму Донну, предсказывали ей сокрушительную победу на выборах. Заключительные недели предвыборной гонки были отмечены всплеском лихорадочной активности всех кандидатов, но Донна чувствовала себя в этой обстановке как рыба в воде. Даже ее сыновья, обычно бесцельно слонявшиеся по дому, поддались всеобщему настроению. Каждый из них возглавил отряд "Мохеровой милиции" и безжалостно гоняли своих людей. У малыша Пако эта перемена была особенно заметна, ему очень нравилась популярность матери, а также его первый мохеровый костюм, и он больше не мог оставаться в стороне.
День голосования выдался ясным и солнечным. Все газеты штата направили своих журналистов сделать репортажи с избирательного участка, где должна была голосовать сама Донна. Она с волнением прочитала в бюллетене свое имя, сделала напротив него отметку и вместе с Джейн отправилась в штаб-квартиру, арендованную в одном из отелей, чтобы сделать последние приготовления к торжественному банкету по случаю своей победы на выборах.
– Ты уверена, что мы заказали достаточное количество шампанского? – в сотый раз спросила Донна.
– Не сомневаюсь в этом, – успокоила ее Джейн.
– А красного вина?
– Больше чем достаточно.
– И сигар?
– Конечно.
– Что еще мы могли упустить?
– Ничего, – заверила ее Джейн. – Расслабься, все идет нормально.
Посыльные начали приносить первые новости. По всем оценкам ее победа обещала быть сокрушительной. Телевизионщики каждый выпуск новостей предсказывали ей значительный отрыв от конкурентов. В небольших округах голосование уже закончилось, и первые результаты говорили о ее подавляющем перевесе.
Ближе к вечеру они с Джейн переоделись к банкету, а к восьми часам в отеле начали появляться первые гости. Сливки криминального общества выглядели просто блестяще. Донна заняла свое место во главе стола между Джейн и Кальвином. Праздник начался.
Как и положено, первый тост произнес старший капо, Тони Сканджилли.
– За величайшую женщину в мире! – выкрикнул он, поднимая бокал, и все присутствующие встали со своих мест.
– Я хочу выразить особую благодарность своему верному другу из Бруклина, – сказала Донна. – Его присутствие на сегодняшнем вечере делает нам честь. Но мне бы хотелось, если никто не будет возражать, поднять первый бокал шампанского за того, кто уже никогда не сможет присутствовать здесь и разделить нашу радость. Вся наша семья многим обязана этому человеку. Я предлагаю выпить за крестного отца!
Взрослые мужчины смахнули с лица непрошенные слезы, склонили свои головы и перекрестились.
– Он обогатил нашу жизнь, – продолжила Донна, но в зал уже вбежал запыхавшийся посыльный.
– Первые результаты подсчета голосов говорят о значительном отрыве от остальных претендентов! – закричал он.
Раздался одобрительный гул голосов. Донна жестом попросила соблюдать тишину и строго посмотрела на солдата.
– Это нам и так известно. Ты не дал мне закончить тост в память моего мужа. Проваливай отсюда, дерьмо собачье!
Посыльный моментально исчез.
– Я хотела бы закончить свою мысль, – продолжила она. – Он... смотрит на нас с небес... – Донна закатила глаза к потолку. – Спасибо, что пришли, – неожиданно пробормотала она и села на место.
Тони Сканджилли смахнул слезу и снова поднял бокал.
– Я хочу снова предложить свой тост за величайшую женщину в мире!
На этот раз Донна осталась сидеть на месте и только кивком головы приветствовала одобрительные возгласы гостей. Потом наступила очередь других капо, все поздравляли друг друга и хозяйку торжества. Она была изумлена скоростью, с которой исчезало со стола шампанское и раскраснелись лица гостей. Только несколько старейших членов семьи продолжали держаться вполне достойно. Они пили только красное вино, которое появилось на столе благодаря настоянию самой виновницы торжества.
– На любом празднестве они не притронутся ни к чему другому, – заключила Донна. – Это позволяет им всегда сохранять трезвость и самообладание.
Теперь уже и Джейн понимала, почему в зале находится так много членов "Мохеровой милиции". Шум из смежного зала, где собралась основная масса гостей, достиг своего апогея и заглушал голоса людей, сидевших за одним столом с Донной. Это служило еще одним доказательством их безоговорочной победы.
– Ты не считаешь, что уже пора выйти к людям? – прошептала ей на ухо Джейн.
– Нет еще, – ответила она и показала на подгулявших гостей, некоторые из которых уже не могли самостоятельно оторваться от стола. – Это их праздник, пусть люди еще повеселятся. Многим из них не пережить следующие четыре года, а у молодых еще будет много времени, чтобы сколотить приличный капитал и повеселиться. Не будем им портить торжество.
Джейн снова наклонилась и зашептала ей на ухо.
– Эти благообразные старички меня просто умиляют. Как ты думаешь, сколько на их совести загубленных жизней?
Донна загадочно улыбнулась и обвела комнату взглядом. У этой девочки просто страсть ко всяким цифрам и фактам. Ее ждет блестящее будущее, подумала она.
– О, не так уж много, не больше трехсот.
Из соседнего зала раздался шквал аплодисментов. Донна решила, что наступило ее время, встала с места и попросила тишины.
– Мои дорогие соратники, – объявила она. – Я сейчас пройду в соседний зал и поведу вас к новой жизни. Она будет богаче и безопаснее, чем та, которую мы до сих пор знали. Мне хочется поблагодарить всех, кто внес свой вклад в мою победу и тех, кто пойдет с нами по этому пути. Вы готовы?
– Готовы! – закричали одновременно десятки голосов. Более молодые и сильные помогли старшим подняться со своих мест и наконец вся компания выстроилась вслед за Донной.
Ее появление в большом зале было встречено овацией. Какой-то посыльный протянул ей два листка желтой бумаги.
Они уже закончили подсчет голосов! – постарался перекричать он шум в зале.
– Очень благоразумно с их стороны, – улыбнулась она и поднялась на подиум. Потом Донна подняла руку и все присутствующие, включая репортеров, зашикали друг на друга.
– Мои друзья, – сказала она в батарею расставленных перед ней микрофонов. – Мне хотелось бы сделать два заявления. Во-первых, я очень счастлива выразить свою благодарность двум людям, проводившим со мной эту кампанию. Позвольте представить вам очаровательную Джейн, которая сегодня не только празднует нашу победу, но и нашла свою настоящую любовь. Поздравим же будущую миссис Креплах!
Под одобрительные возгласы Джейн сделала шаг вперед.
– Кальвин, где ты? – крикнула Донна.
Под стрекот кинокамер раскрасневшийся адвокат встал рядом с ними. Донна соединила их руки и жестом попросила тишины.
– Мое следующее заявление касается всех вас, мои дорогие, всех, кто напряженно работал на благо нашей победы. Вы показали всему миру, что в этой стране открыты все пути даже простой домохозяйке из Нью-Джерси!
Ее слова были встречены смехом и аплодисментами.
– Единственная жалость, – тут Донна смахнула воображаемую слезу, – что нет здесь моего любимого мужа, и он не сможет разделить с нами эту радость, – здесь она остановилась и мысленно поблагодарила Бога за то, что тот призвал его к себе, иначе ей никогда не вырваться дальше порога своей кухни. – Но я хочу поклясться его памятью и обещать вам, что сегодня мы победили в Нью-Джерси, а завтра это будет весь мир!