— Без поросенка мы не узнали бы, где проживает Кайса.
— Да, уж без его помощи мы так бы и не знали, что Кайса осталась вдовой, — подтвердил Юсси.
Антти дремал. Трубка покачивалась у него в зубах и едва не падала. Юсси думал о Кайсе и об ее доме. Он сказал Антти:
— Хорош все-таки дом у Кайсы!
— Хороший дом, — пробормотал Антти.
Теперь они оба стали дремать. Наконец Юсси, очнувшись, негромко проговорил:
— И сама она не плохая бабенка!
— Да, она еще хороша для ее возраста, — согласился Антти.
— Очень хороша!
Опять стали дремать. Теперь Антти, очнувшись, сказал:
— Для тебя это будет славная женка, крепкая…
— Да… Она поплотней, чем дочь Хювяринена, — радостным тоном ответил Юсси.
Антти сказал:
— Что-то наш поросенок под солому лезет… Может, он спать хочет?
— Солома-то как будто прежняя, на которой мы вчера спали? — пробормотал Юсси, посматривая на солому.
— Это прежняя солома… Видать, они не успели ее сменить…
— Не успели, а то бы, конечно, положили для нас свежую…
Так они болтали между собой. Утром проснулись рано. И снова медленно потянулось время. Иногда перекидывались фразами о кобыле, но чаще всего вспоминали Кайсу. Уж очень им не терпелось закончить брачную сделку. Юсси спросил:
— А тебе не показалось, что Кайса сама старалась поскорей устроить все дело?
— Это я понял, когда она надела воскресную юбку после того, как услышала, что Ловииса умерла, — ответил Антти, и Юсси подтвердил его наблюдение:
— Это по всему было заметно… Ведь она даже причесываться стала…
Взвесив все это дело, Антти сказал:
— Юбки и кофты Ловиисы для нее будут в самый раз, даже и перешивать не надо… А взял бы дочку Хювярйнена, вот и пришлось бы тебе сузить все эти юбки.
Юсси согласился с этим замечанием, сказав:
— Пришлось бы укорачивать юбки… А на кофтах пришлось бы лишнюю складочку делать… Да, это мне повезло.
В камере было холодно. Она не отапливалась, так как печка была в неисправности. Антти сказал:
— А ведь холодно здесь.
— Забыли, проклятые, печку истопить, — досадовал Юсси.
Они долго сидели на полу друг перед другом. Наконец Юсси заметил:
— Вот и мне сейчас холодно стало.
Антти, вспомнив о чудесной бане Ватанена, спросил:
— А ты часто паришься в своей бане?
— Да нет, раз шесть в неделю, не более того…
— Я тоже шесть раз в неделю. А вот, говорят, старик Хирвонен, так тот баню топит даже в Рождество…
— А чего ему, богатому старику, не париться, — сказал Юсси и, следя за возней поросенка, добавил: — А вот поросенок, гляди, не мерзнет.
— Нет, он тоже мерзнет, раз зарывается в солому. Когда им стало еще холодней, Антти сказал, протянув свою руку ладонью вперед:
— Упрись своей ладонью в мою ладонь и нажимай изо всей силы — посмотрим, кто кого опрокинет. Вот нам и будет тепло!
Они стали нажимать друг на друга, так что лица у них исказились. Под конец Юсси сказал:
— Погоди, пальцам больно!
— Тогда давай бороться! — предложил Антти. И тут они стали тихонько бороться. Юсси покрикивал:
— Не хватай за брюки, разорвешь… Хватай за ремень! Началась ожесточенная схватка. Антти крикнул:
— Не жульничай!
— Я ничего такого не делаю!
— Лезешь прямо мне на грудь, так что дыхание перехватывает.
— Я на грудь не лезу.
— А я говорю, лезешь! — обвинял Антти. И тогда Юсси крикнул:
— Не ври!
Запыхавшись, они продолжали борьбу. Юсси предупредил:
— Подножки не делать… Надо честно бороться! Задыхаясь, Антти сказал:
— Так ведь тебя иначе не повалишь.
— И тебя тоже…
— Давай отдохнем! — со стоном пробормотал Антти. Они передохнули, подтянули свои пояса и снова начали борьбу.
Теперь солома буквально летала по комнате. Ошеломленный поросенок, взвизгивая, перебегал из одного угла в другой. Наконец Юсси взмолился:
— Не надо больше… У меня штаны порвались!
Но Антти не хотел прекратить борьбу. Он просто разъярился, желая достичь победы. Оба они напрягали все свои силы. Пол загрохотал под их ногами.
Юсси, рассердившись, крикнул:
— Перестань, черт тебя побери!.. Штаны, штаны не рви, или я сейчас рассержусь!
Когда схватка была в самом разгаре, открылась дверь, и чей-то удивленный голос произнес:
— Ага, теперь эти двое леших уже друг друга лупцуют. Нет, в нашем участке не было еще подобных тварей!
Смущенный Ватанен сделал попытку разъяснить дело:
— Так ведь это же Антти просто…
Но полицейский был в плохом настроении, так как начальник обругал его за жирное пятно на мундире, которое он заполучил себе на крестинах ребенка Пакуринена. Со злобой полицейский крикнул, не дослушав:
— Все вы, липерцы, — одинаковая братва… Мужичье… Пришло время держать вам ответ за кражу лошади Партанена.
Липерцы оправляли свои брюки. Оказалось, что у Юс-си брюки сильно порвались сзади, однако чинить было некогда.
Юсси словил поросенка и сунул его в мешок.
Полицейский повел липерцев на допрос.
Помощником начальника участка был некто Иоганн Фридрих Борг, сын бургомистра Сортавала. Это был еще молодой лейтенант и, стало быть, весьма вспыльчивый господин. Ему-то и пришлось продолжать допрос, поскольку сам начальник участка Тахванайнен был нездоров.
Ввели арестованных. Юсси в правой руке держал мешок с поросенком.
Тут же присутствовали все свидетели.
Между прочим, Партанен еще вчера вечером побывал у начальника участка, но тот был раздражен, и у него не хватило терпения выслушать заявление Партанена. Поэтому он велел ему прийти на сегодняшний допрос и тогда дать свои показания. Однако Партанен все же начал объяснять ему, что никакого хищения не было и что липерцев следует отпустить на волю. Но об этом он только начал говорить. Начальник участка, которого ожидали за карточным столом, взревел:
— Уходи отсюда к чертовой бабушке!
Партанен начал было сердиться, но полицейский начальник чуть не сожрал его, закричав:
— Все вы мошенники и пьянчуги! Я вам покажу! Столь необдуманное поведение начальника оказало большое влияние на исход всего дела. От этого окрика Партанен пришел в негодование и с угрозой сказал:
— Хорошо, завтра я тебе покажу, где раки зимуют! Ты что же, невинных людей в тюрьму сажаешь?! Погоди, еще выкинут тебя со службы, так что треск пойдет.
Начальник участка потерял остатки самообладания и буквально вытолнул Партанена на улицу. И тогда Партанен поклялся, что он целиком выгородит Юсси и Антти и тем самым обвинит полицию в самоуправстве.
Об этом деле Партанен подробно рассказал Кайсе. И всю ночь соображал, как бы покрепче ему уязвить полицию.
Вот теперь Партанен стоял в гордой позе и с нетерпением ожидал момента, когда ему наконец позволят высказаться.
Допрос начался. Лейтенант Борг спросил у Кайсы:
— Вы будете жительница этого города Кайса Макконен?
— Ясно, это она, а то кто же! — ответил Юсси вместо Кайсы.
— Молчать! Я ее спрашиваю — она ли та женщина?
— И без вашего вопроса видно, что она женщина, если в юбке ходит! — крикнул Партанен.
Лейтенант стукнул кулаком по столу и гаркнул:
— Молчать! Ты кто такой? Партанен начал было разъяснять:
— Да я Партанен из деревни Муло… Я говорю… — Замолчи… Кайса Макконен, это вы? Кайса затараторила:
— Ну да, да… Господи помилуй… Это я… вдова Макконена… Вот и Ватанен меня знает…
— Довольно трещать! — прервал ее полицейский чиновник с покрасневшим от злости лицом. — Знаете ли вы, Кайса Макконен, этих двух мужчин?
— Да кто же их не знает, раз они из Липери… И тем более, мы с Ватаненом близкие родственники, — сказала Кайса. И, сказав это, она моргнула глазом Антти и Юсси. И сделала им знак рукой. Те, конечно, поняли, почему она моргает, и Юсси тотчас сказал:
— Мы же с ней самые близкие родственники.
— Молчать! — крикнул опять лейтенант.
— Ты не вопи так! — угрожающе крикнул Партанен, душа которого кипела от негодования. Антти и Юсси были озадачены этим криком Партанена и этой злостью его против лейтенанта.
Кайса торопливо делала им какие-то непонятные знаки рукой.
Лейтенант, грозно посмотрев на всех и потом на Юсси, сказал:
— Юсси Ватанен из Липери, это вы?
Тут вдруг Кайса стала тараторить, не переводя духу:
— А то кто же он, если не Ватанен! Это, ясно, Ватанен — сын старика Ватанена… А этот второй — Антти Ихалайнен… Он женат на Анне-Лийсе, на которой в свое время хотел жениться портной Тахво Кенонен…
Итак, эта сторона дела, с помощью Кайсы, как будто прояснилась.
И теперь лейтенанту оставалось только спросить Кайсу:
— А что вы можете добавить к этому делу? Кайса с удивлением спросила:
— К какому делу? О каком деле вы говорите?
— Об этом деле! — взревел лейтенант. — Говори, что знаешь об этом деле?
— Так ведь тут и дела-то никакого нет, — ответила Кайса. — Ватанен приехал в город продать своего поросенка и встретил Партанена, который ехал на своем мерине. Вот Юсси и сказал Ихалайнену: «По-моему, этот мерин бегает не хуже моей кобылы…» Вот они немного и прокатились по дороге… А когда они возвращались, то их вдруг схватили и привели сюда.
— Что? Слышал?! — злорадно прошипел Юсси.
— Замолчи! — крикнул взбешенный лейтенант.
— Сам заткнись! — буркнул Антти.
— Тсс, проклятые! — гаркнул лейтенант. Юсси с достоинством сказал ему:
— Не бранись и не проклинай нас в правом деле. Лейтенант хватил кулаком об стол и крикнул:
— Повешу вас, если не будете меня слушаться.
— Попробуй только, повесь, — угрожающе предостерег Юсси.
Лицо у лейтенанта стало совсем багровым. Он заорал:
— Среди бела дня вы украли лошадь у Партанена! Вы разбойники и бандиты!
Тут раздался как будто бы удар грома. Это загремел своим голосом Партанен:
— Это чертовская ложь!
Юсси опешил от этого окрика. И сам лейтенант растерялся. Он спросил Партанена:
— Да разве не ты обвиняешь этих двух людей в краже твоей лошади?
— Нет! — ответил Партанен, приняв серьезный вид. — В таком, случае у кого же они украли лошадь? — с удивлением спросил лейтенант.
И тут снова загремел голос Партанеиа: — Они ни у кого не украли!
— Что? Будешь теперь на нас рычать? — с насмешкой спросил Юсси.
Шипя и пыхтя от злости, лейтенант стал ходить, по комнате, не зная, что подумать.
Партанен с негодованием сказал, почесывая себя за ухом:
— Эти господа полицейские отлично умеют лаять на наш покорный народ. Хватают честного человека и называют его разбойником.
До сих пор поросенок сидел в мешке тихо, но тут он вдруг взвизгнул, так как Юсси случайно наступил ногой на его хвостик. Разъяренный лейтенант завопил:
— Что за черт сидит у тебя в мешке?!
— Поросенок.
— Поросенок… Какой, к черту, поросенок?
— Свиной поросенок… Свинка, — ответил Юсси. Партанен едко добавил:
— Другое животное не станет визжать поросячьим голосом.
Лейтенант топнул ногой так, что стаканы на столе зазвенели. Антти дал совет:
— Топни еще раз. Пол не проткнешь от топанья.
Через некоторое время лейтенант и поросенок успокоились. И тогда допрос продолжался. Лейтенант спросил у Партанена:
— Ну, а ехали эти двое на твоей лошади?
— Конечно на моей, — с гордостью ответил Партанен. — И, значит; они украли ее у тебя?
— Ведь, кажется, Партанен вам сказал, что нет, — отозвалась Кайса. — Ты помолчи, старуха!
— Я пока не старуха… Я вдова Макконена! Лейтенант что-то забормотал, а потом спросил у Партанена:
— А почему же они поехали на твоей лошади?
Вот теперь настало время Партанена. Спокойным тоном он сказал:
— Мы так, дурака валяли… Хотели немного подразнить полицию…
Все были поражены этим ответом. Но Юсси и Антти тотчас смекнули, что это Кайса посоветовала Партанену так ответить. Они поняли, что теперь беда от них далека.
Но ярость господина лейтенанта не знала пределов. Он рявкнул:
— Ага, полицию, значит, дразнили?! На каком основании вы посмели дразнить полицию?
Тут Партанен дал свой последний оглушительный удар. Он сказал:
— Всем известно, что начальник полицейского участка Тахванайнен только и знает, что пьянствует и в карты играет вместе со своим помощником, который такой же забулдыга, как и он. Вот поэтому я и сказал Ватанену и Ихалайнену: «Раз мы с вами познакомились, так давайте устроим штуку йокской полиции».
Лейтенант был вне себя от злости. Он прервал Партанена:
— «Штуку»… Ну, покажу я вам… Что это была за штука?
Еще более спокойным голосом Партанен серьезно произнес:
— Я посоветовал Ватанену нарочно прикинуться вором. Я крикнул полицию, чтоб посмотреть, как действуют эти пьянчуги. И увидел, что они не умеют разбираться, где разбойник и где честный человек. Они только и делают, что людей штрафуют и потом эти деньги пропивают.
Лейтенант вскочил с места и, скрипя зубами, смотрел на Партанена. Его лицо едва не лопалось от прихлынувшей крови. Однако он проглотил свой гнев. Быстрым движением он обернулся к липерцам и спросил их:
— Верно ли, что этот Партанен предложил вам поиздеваться над полицией?
— Никто не говорит, что это не так, — пробормотал Юсси.
Господин лейтенант стал что-то писать и через несколько минут огласил свое решение:
— Выяснилось, что обвиняемые действовали по подстрекательству Партанена. А так как они не совершили никакого преступления, они освобождаются. Но поскольку сам Партанен признался в своем намерении помешать работе полиции и это свое намерение осуществил, то он заключается в камеру полицейского участка впредь до подробного расследования дела, каковое будет происходить в ближайшую субботу.
Партанен заявил было о своем протесте, но тут по приказу лейтенанта трое полицейских схватили его за шиворот и швырнули на ту же самую солому, на которой Антти и Юсси спали в предыдущую ночь.
Партанен, сопротивляясь, кричал:
— Вот оно где настоящее дьявольское гнездо! Хватают невинных людей и пихают их за решетку за кражу своей же собственной лошади.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
— Да, уж без его помощи мы так бы и не знали, что Кайса осталась вдовой, — подтвердил Юсси.
Антти дремал. Трубка покачивалась у него в зубах и едва не падала. Юсси думал о Кайсе и об ее доме. Он сказал Антти:
— Хорош все-таки дом у Кайсы!
— Хороший дом, — пробормотал Антти.
Теперь они оба стали дремать. Наконец Юсси, очнувшись, негромко проговорил:
— И сама она не плохая бабенка!
— Да, она еще хороша для ее возраста, — согласился Антти.
— Очень хороша!
Опять стали дремать. Теперь Антти, очнувшись, сказал:
— Для тебя это будет славная женка, крепкая…
— Да… Она поплотней, чем дочь Хювяринена, — радостным тоном ответил Юсси.
Антти сказал:
— Что-то наш поросенок под солому лезет… Может, он спать хочет?
— Солома-то как будто прежняя, на которой мы вчера спали? — пробормотал Юсси, посматривая на солому.
— Это прежняя солома… Видать, они не успели ее сменить…
— Не успели, а то бы, конечно, положили для нас свежую…
Так они болтали между собой. Утром проснулись рано. И снова медленно потянулось время. Иногда перекидывались фразами о кобыле, но чаще всего вспоминали Кайсу. Уж очень им не терпелось закончить брачную сделку. Юсси спросил:
— А тебе не показалось, что Кайса сама старалась поскорей устроить все дело?
— Это я понял, когда она надела воскресную юбку после того, как услышала, что Ловииса умерла, — ответил Антти, и Юсси подтвердил его наблюдение:
— Это по всему было заметно… Ведь она даже причесываться стала…
Взвесив все это дело, Антти сказал:
— Юбки и кофты Ловиисы для нее будут в самый раз, даже и перешивать не надо… А взял бы дочку Хювярйнена, вот и пришлось бы тебе сузить все эти юбки.
Юсси согласился с этим замечанием, сказав:
— Пришлось бы укорачивать юбки… А на кофтах пришлось бы лишнюю складочку делать… Да, это мне повезло.
В камере было холодно. Она не отапливалась, так как печка была в неисправности. Антти сказал:
— А ведь холодно здесь.
— Забыли, проклятые, печку истопить, — досадовал Юсси.
Они долго сидели на полу друг перед другом. Наконец Юсси заметил:
— Вот и мне сейчас холодно стало.
Антти, вспомнив о чудесной бане Ватанена, спросил:
— А ты часто паришься в своей бане?
— Да нет, раз шесть в неделю, не более того…
— Я тоже шесть раз в неделю. А вот, говорят, старик Хирвонен, так тот баню топит даже в Рождество…
— А чего ему, богатому старику, не париться, — сказал Юсси и, следя за возней поросенка, добавил: — А вот поросенок, гляди, не мерзнет.
— Нет, он тоже мерзнет, раз зарывается в солому. Когда им стало еще холодней, Антти сказал, протянув свою руку ладонью вперед:
— Упрись своей ладонью в мою ладонь и нажимай изо всей силы — посмотрим, кто кого опрокинет. Вот нам и будет тепло!
Они стали нажимать друг на друга, так что лица у них исказились. Под конец Юсси сказал:
— Погоди, пальцам больно!
— Тогда давай бороться! — предложил Антти. И тут они стали тихонько бороться. Юсси покрикивал:
— Не хватай за брюки, разорвешь… Хватай за ремень! Началась ожесточенная схватка. Антти крикнул:
— Не жульничай!
— Я ничего такого не делаю!
— Лезешь прямо мне на грудь, так что дыхание перехватывает.
— Я на грудь не лезу.
— А я говорю, лезешь! — обвинял Антти. И тогда Юсси крикнул:
— Не ври!
Запыхавшись, они продолжали борьбу. Юсси предупредил:
— Подножки не делать… Надо честно бороться! Задыхаясь, Антти сказал:
— Так ведь тебя иначе не повалишь.
— И тебя тоже…
— Давай отдохнем! — со стоном пробормотал Антти. Они передохнули, подтянули свои пояса и снова начали борьбу.
Теперь солома буквально летала по комнате. Ошеломленный поросенок, взвизгивая, перебегал из одного угла в другой. Наконец Юсси взмолился:
— Не надо больше… У меня штаны порвались!
Но Антти не хотел прекратить борьбу. Он просто разъярился, желая достичь победы. Оба они напрягали все свои силы. Пол загрохотал под их ногами.
Юсси, рассердившись, крикнул:
— Перестань, черт тебя побери!.. Штаны, штаны не рви, или я сейчас рассержусь!
Когда схватка была в самом разгаре, открылась дверь, и чей-то удивленный голос произнес:
— Ага, теперь эти двое леших уже друг друга лупцуют. Нет, в нашем участке не было еще подобных тварей!
Смущенный Ватанен сделал попытку разъяснить дело:
— Так ведь это же Антти просто…
Но полицейский был в плохом настроении, так как начальник обругал его за жирное пятно на мундире, которое он заполучил себе на крестинах ребенка Пакуринена. Со злобой полицейский крикнул, не дослушав:
— Все вы, липерцы, — одинаковая братва… Мужичье… Пришло время держать вам ответ за кражу лошади Партанена.
Липерцы оправляли свои брюки. Оказалось, что у Юс-си брюки сильно порвались сзади, однако чинить было некогда.
Юсси словил поросенка и сунул его в мешок.
Полицейский повел липерцев на допрос.
Помощником начальника участка был некто Иоганн Фридрих Борг, сын бургомистра Сортавала. Это был еще молодой лейтенант и, стало быть, весьма вспыльчивый господин. Ему-то и пришлось продолжать допрос, поскольку сам начальник участка Тахванайнен был нездоров.
Ввели арестованных. Юсси в правой руке держал мешок с поросенком.
Тут же присутствовали все свидетели.
Между прочим, Партанен еще вчера вечером побывал у начальника участка, но тот был раздражен, и у него не хватило терпения выслушать заявление Партанена. Поэтому он велел ему прийти на сегодняшний допрос и тогда дать свои показания. Однако Партанен все же начал объяснять ему, что никакого хищения не было и что липерцев следует отпустить на волю. Но об этом он только начал говорить. Начальник участка, которого ожидали за карточным столом, взревел:
— Уходи отсюда к чертовой бабушке!
Партанен начал было сердиться, но полицейский начальник чуть не сожрал его, закричав:
— Все вы мошенники и пьянчуги! Я вам покажу! Столь необдуманное поведение начальника оказало большое влияние на исход всего дела. От этого окрика Партанен пришел в негодование и с угрозой сказал:
— Хорошо, завтра я тебе покажу, где раки зимуют! Ты что же, невинных людей в тюрьму сажаешь?! Погоди, еще выкинут тебя со службы, так что треск пойдет.
Начальник участка потерял остатки самообладания и буквально вытолнул Партанена на улицу. И тогда Партанен поклялся, что он целиком выгородит Юсси и Антти и тем самым обвинит полицию в самоуправстве.
Об этом деле Партанен подробно рассказал Кайсе. И всю ночь соображал, как бы покрепче ему уязвить полицию.
Вот теперь Партанен стоял в гордой позе и с нетерпением ожидал момента, когда ему наконец позволят высказаться.
Допрос начался. Лейтенант Борг спросил у Кайсы:
— Вы будете жительница этого города Кайса Макконен?
— Ясно, это она, а то кто же! — ответил Юсси вместо Кайсы.
— Молчать! Я ее спрашиваю — она ли та женщина?
— И без вашего вопроса видно, что она женщина, если в юбке ходит! — крикнул Партанен.
Лейтенант стукнул кулаком по столу и гаркнул:
— Молчать! Ты кто такой? Партанен начал было разъяснять:
— Да я Партанен из деревни Муло… Я говорю… — Замолчи… Кайса Макконен, это вы? Кайса затараторила:
— Ну да, да… Господи помилуй… Это я… вдова Макконена… Вот и Ватанен меня знает…
— Довольно трещать! — прервал ее полицейский чиновник с покрасневшим от злости лицом. — Знаете ли вы, Кайса Макконен, этих двух мужчин?
— Да кто же их не знает, раз они из Липери… И тем более, мы с Ватаненом близкие родственники, — сказала Кайса. И, сказав это, она моргнула глазом Антти и Юсси. И сделала им знак рукой. Те, конечно, поняли, почему она моргает, и Юсси тотчас сказал:
— Мы же с ней самые близкие родственники.
— Молчать! — крикнул опять лейтенант.
— Ты не вопи так! — угрожающе крикнул Партанен, душа которого кипела от негодования. Антти и Юсси были озадачены этим криком Партанена и этой злостью его против лейтенанта.
Кайса торопливо делала им какие-то непонятные знаки рукой.
Лейтенант, грозно посмотрев на всех и потом на Юсси, сказал:
— Юсси Ватанен из Липери, это вы?
Тут вдруг Кайса стала тараторить, не переводя духу:
— А то кто же он, если не Ватанен! Это, ясно, Ватанен — сын старика Ватанена… А этот второй — Антти Ихалайнен… Он женат на Анне-Лийсе, на которой в свое время хотел жениться портной Тахво Кенонен…
Итак, эта сторона дела, с помощью Кайсы, как будто прояснилась.
И теперь лейтенанту оставалось только спросить Кайсу:
— А что вы можете добавить к этому делу? Кайса с удивлением спросила:
— К какому делу? О каком деле вы говорите?
— Об этом деле! — взревел лейтенант. — Говори, что знаешь об этом деле?
— Так ведь тут и дела-то никакого нет, — ответила Кайса. — Ватанен приехал в город продать своего поросенка и встретил Партанена, который ехал на своем мерине. Вот Юсси и сказал Ихалайнену: «По-моему, этот мерин бегает не хуже моей кобылы…» Вот они немного и прокатились по дороге… А когда они возвращались, то их вдруг схватили и привели сюда.
— Что? Слышал?! — злорадно прошипел Юсси.
— Замолчи! — крикнул взбешенный лейтенант.
— Сам заткнись! — буркнул Антти.
— Тсс, проклятые! — гаркнул лейтенант. Юсси с достоинством сказал ему:
— Не бранись и не проклинай нас в правом деле. Лейтенант хватил кулаком об стол и крикнул:
— Повешу вас, если не будете меня слушаться.
— Попробуй только, повесь, — угрожающе предостерег Юсси.
Лицо у лейтенанта стало совсем багровым. Он заорал:
— Среди бела дня вы украли лошадь у Партанена! Вы разбойники и бандиты!
Тут раздался как будто бы удар грома. Это загремел своим голосом Партанен:
— Это чертовская ложь!
Юсси опешил от этого окрика. И сам лейтенант растерялся. Он спросил Партанена:
— Да разве не ты обвиняешь этих двух людей в краже твоей лошади?
— Нет! — ответил Партанен, приняв серьезный вид. — В таком, случае у кого же они украли лошадь? — с удивлением спросил лейтенант.
И тут снова загремел голос Партанеиа: — Они ни у кого не украли!
— Что? Будешь теперь на нас рычать? — с насмешкой спросил Юсси.
Шипя и пыхтя от злости, лейтенант стал ходить, по комнате, не зная, что подумать.
Партанен с негодованием сказал, почесывая себя за ухом:
— Эти господа полицейские отлично умеют лаять на наш покорный народ. Хватают честного человека и называют его разбойником.
До сих пор поросенок сидел в мешке тихо, но тут он вдруг взвизгнул, так как Юсси случайно наступил ногой на его хвостик. Разъяренный лейтенант завопил:
— Что за черт сидит у тебя в мешке?!
— Поросенок.
— Поросенок… Какой, к черту, поросенок?
— Свиной поросенок… Свинка, — ответил Юсси. Партанен едко добавил:
— Другое животное не станет визжать поросячьим голосом.
Лейтенант топнул ногой так, что стаканы на столе зазвенели. Антти дал совет:
— Топни еще раз. Пол не проткнешь от топанья.
Через некоторое время лейтенант и поросенок успокоились. И тогда допрос продолжался. Лейтенант спросил у Партанена:
— Ну, а ехали эти двое на твоей лошади?
— Конечно на моей, — с гордостью ответил Партанен. — И, значит; они украли ее у тебя?
— Ведь, кажется, Партанен вам сказал, что нет, — отозвалась Кайса. — Ты помолчи, старуха!
— Я пока не старуха… Я вдова Макконена! Лейтенант что-то забормотал, а потом спросил у Партанена:
— А почему же они поехали на твоей лошади?
Вот теперь настало время Партанена. Спокойным тоном он сказал:
— Мы так, дурака валяли… Хотели немного подразнить полицию…
Все были поражены этим ответом. Но Юсси и Антти тотчас смекнули, что это Кайса посоветовала Партанену так ответить. Они поняли, что теперь беда от них далека.
Но ярость господина лейтенанта не знала пределов. Он рявкнул:
— Ага, полицию, значит, дразнили?! На каком основании вы посмели дразнить полицию?
Тут Партанен дал свой последний оглушительный удар. Он сказал:
— Всем известно, что начальник полицейского участка Тахванайнен только и знает, что пьянствует и в карты играет вместе со своим помощником, который такой же забулдыга, как и он. Вот поэтому я и сказал Ватанену и Ихалайнену: «Раз мы с вами познакомились, так давайте устроим штуку йокской полиции».
Лейтенант был вне себя от злости. Он прервал Партанена:
— «Штуку»… Ну, покажу я вам… Что это была за штука?
Еще более спокойным голосом Партанен серьезно произнес:
— Я посоветовал Ватанену нарочно прикинуться вором. Я крикнул полицию, чтоб посмотреть, как действуют эти пьянчуги. И увидел, что они не умеют разбираться, где разбойник и где честный человек. Они только и делают, что людей штрафуют и потом эти деньги пропивают.
Лейтенант вскочил с места и, скрипя зубами, смотрел на Партанена. Его лицо едва не лопалось от прихлынувшей крови. Однако он проглотил свой гнев. Быстрым движением он обернулся к липерцам и спросил их:
— Верно ли, что этот Партанен предложил вам поиздеваться над полицией?
— Никто не говорит, что это не так, — пробормотал Юсси.
Господин лейтенант стал что-то писать и через несколько минут огласил свое решение:
— Выяснилось, что обвиняемые действовали по подстрекательству Партанена. А так как они не совершили никакого преступления, они освобождаются. Но поскольку сам Партанен признался в своем намерении помешать работе полиции и это свое намерение осуществил, то он заключается в камеру полицейского участка впредь до подробного расследования дела, каковое будет происходить в ближайшую субботу.
Партанен заявил было о своем протесте, но тут по приказу лейтенанта трое полицейских схватили его за шиворот и швырнули на ту же самую солому, на которой Антти и Юсси спали в предыдущую ночь.
Партанен, сопротивляясь, кричал:
— Вот оно где настоящее дьявольское гнездо! Хватают невинных людей и пихают их за решетку за кражу своей же собственной лошади.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В субботу, во время наступления вечерних сумерек, липерцев отпустили с допроса.
Выходя из полицейского участка, Юсси не без удивления спросил Кайсу:
— Так вот это у вас и есть участок?
Кайса подтвердила это. И тогда липерцы сказали:
— Не довелось нам раньше даже и побывать на этой улице. А ведь мы частенько приезжали в Йоки. И все остальные улицы обшарили.
Кайса стала охать, что в тюрьму сажают невинных людей, в то время как вполне достаточно и виновных. Юсси захотелось совсем оправдаться перед Кайсой. И он снова с удивлением сказал ей:
— А ведь мы там не видели двух этих разбойников, о которых ты нам говорила… Хотя, вероятно, их уже отправили в настоящую тюрьму.
Кайса заторопилась домой, чтоб приготовить ужин. А Юсси и Антти погуляли по улицам и некоторое время посидели во дворе.
К их приходу на столе у Кайсы уже стоял кофе. Поросенка высвободили из мешка, и он поел каши с молоком.
И тогда Юсси начал вспоминать о случившемся. — Ну и вспыльчивый же был этот господин лейтенант! Ведь он рычал и мычал, как будто мы совершили страшное преступление.
— Злой был, дьявол! — сказал Антти. Юсси прихвастнул:
— Все-таки он притих, когда увидел, что я сворачиваю жгут из мешка, чтоб хлестнуть его в нужный момент.
Кайса хлопотала по хозяйству. Антти сказал:
— Немного он усмирил свой пыл, когда понял, что ему туго придется.
Теперь Юсси снова пустился врать, чтобы окончательно скрыть перед Кайсой их пребывание в камере. Он стал хвалить начальника участка:
— Вот этот был очень скромный и вежливый в обращении. Он сразу сказал, как только увидел нас: «Раз, говорит, вы известны как приличные люди и состоятельные хозяева, то вы можете пойти спать ко мне на кухню, чтоб не обременять своим присутствием вдову Макконена…» А кухня у него была очень теплая!
— Теплая кухня была, — отозвался Антти. Тут они оба взглянули на Кайсу, и Юсси продолжал:
— Вся семья его очень вежливо обошлась с нами. До самой ночи мы с ними беседовали. А их дети кормили простоквашей нашего поросенка. А нам самим тоже подали какую-то бурду с господского стола… Там у них было чего поесть! А жареная свинина была такая, что один жир в ладонь шириной.
— Прямо нас жуть взяла, до чего это была прекрасная еда, — сказал Антти. И тут оба они снова посмотрели на Кайсу и друг другу подмигнули.
Потом все сели за стол пить кофе. И тут дело пошло как по маслу, настолько оно уже внутренне созрело. Антти сказал:
— Да ты, Кайса, села бы рядом с Юсси. Кайса засмущалась. Сказала, отмахиваясь рукой:
— Полно тебе пустое говорить… Зачем это…
— Ну, чего ты отнекиваешься, Кайса? Садись сюда, только и делов, — одобрительно сказал Юсси и многозначительно посмотрел на нее. Кайса села рядом, однако сказала:
— Для такой немолодой женщины, как я, годилось бы и то местечко.
— Да ты не кривляйся зря! — пошутил Юсси и носком своего сапога дотронулся до ноги Кайсы. Кайса закудахтала, засмеялась. Юсси одобрительно бормотал:
— Ничего… смейся… Все отлично идет…
Кайса искоса взглянула на него и сказала:
— Кто бы мог думать, что у нас так получится… Прямо я рехнулась на старости лет.
Некоторое время весело молчали. Антти, у которого лицо расплылось в одну сплошную улыбку, спросил у Юсси:
— Да что ты меня своей ногой зацепляешь, разве тебе под столом не найти ногу Кайсы?
— Ее-то ногу я нашел, а эту вторую свою ногу я просто так вытягиваю, а то она у меня задеревенела без движения, — ответил Юсси, прихлебывая кофе. Антти сказал:
— Короче говоря, я вижу, что дело у вас идет без посторонней помощи, так что свои обязанности свата я теперь заканчиваю.
Юсси поставил чашку на стол и стал рассказывать:
— Вот, например, так же обернулась и женитьба Малинена. Его сват не успел еще с духом собраться, а уже все было решено. Малинен сел рядом со своей невестой и обнял ее за шею, вот совсем таким же манером, как я сейчас обниму Кайсу. Сват только и успел сказать: «Ну, вот и готова свадебная канитель».
Кайса все же стеснялась и посмеивалась. Юсси упрашивал ее:
— Да ты, Кайса, не ломайся так, не фокусничай… Вот мы с Ловиисой первое время тоже вот сиживали таким же манером. И она всегда улыбалась, вот точно так, как теперь ты улыбаешься.
— Не надо меня щекотать! — воскликнула Кайса, отодвигаясь.
На это Юсси сказал:
— Так ведь надо же как-нибудь весело пошутить, чтоб позабавить свою милочку… А то ведь через годик сердце не будет больше екать от всех этих любовных песен.
Юсси был на редкость шутлив и разговорчив. Это заметили все, и в том числе сам Юсси. Немного спустя разговор снова коснулся хозяйственных дел. Юсси спросил:
— Интересно, остались ли у вас те рукавицы из собачьего меха, которые Макконен купил у заместителя ленсмана?
Кайса ответила, что эти рукавицы сохранились у нее. Довольно долго говорили об этих рукавицах. И под конец разговора Юсси сказал:
— А у меня сохранилась старая бочка для воды. Кроме того, сохранилась кадка для теста и кровать — то, что покойная Ловииса принесла в приданое… Надо только на матрац сшить новый чехол… Вот если б удалось продать этот дом, то можно было бы хоть завтра собрать все твои манатки и махнуть в Липери.
Восторг был полный, когда Кайса сообщила, что кожевник Толванен сегодня утром заходил к ней поторговаться насчет дома.
Юсси воскликнул:
— Вот эти поездки в город! Всегда они приносят удачу тому человеку, который и живет прилично и путешествует не менее прилично.
Когда выпили кофе и ночь стала приближаться, Кайса пришла в отчаянье:
— Ах, Боже ты мой! Ведь целый день вас промучили на этом проклятом участке… А я даже в мясную лавку забыла сходить… Ведь надо было бы сварить вам суп из свежего мяса… Теперь-то уж поздно, лавка закрыта… А завтра праздник…
— А поросенок на что? — с ликованием воскликнул Юсси и тотчас добавил:
— Сегодня будем кушать жареного поросенка, а завтра будет у нас мясной суп. Ну-ка, Антти, бери нож, а я подержу поросенка.
Через полчаса мясо поросенка жарилось на плите, и вскоре оно было похоронено в животах трех счастливых людей.
За ужином говорили о продаже дома. Оказывается, кожевенник Толванен обещал принести деньги в среду. Стало быть, в четверг утром уже можно было ехать в Липери. Но вот разговор стал затихать. Антти сказал:
— Заморил меня поросенок. Тянет ко сну после ужина.
— Похоже на то, что и на меня поросенок действует — слипаются веки, — заметил Юсси.
Кайсе тоже хотелось спать. Она заявила:
— Да ведь и я зеваю. Вы оба ложитесь на мою кровать, а я прикорну на полу.
Юсси внес поправку в это предложение:
— Пожалуй, я тоже прилягу на пол около Кайсы, а Ихалайнен пусть дрыхнет в постели. Ведь он гость, а мы с Кайсой вроде как породнились.
Глаза стали смыкаться. Но тут вспомнили о Партанене. Юсси пожалел его. Уже почти засыпая, он сказал:
— А ведь Партанен в камере сидит…
Никто не ответил на это. Каждый думал о своем. И тишина ночи ничем не прерывалась. Антти думал о происшествиях этих дней и о грубости начальника участка и его заместителя. Отсюда мысли перекочевали к рассказу Юсси о ленсмане, который умел так крепко ругаться. И тут Антти сказал вслух:
— Значит, просто штаны свалились с того человека, на которого ленсман гаркнул?
— Свалились.
Других тем для разговора не имелось, и поэтому Юсси добавил:
— Упали с него штаны, а ведь это был не мальчик, а взрослый мужчина.
Этот рассказ о штанах позволил Кайсе вспомнить об одном обстоятельстве. Она воскликнула:
— Господи Боже мой… Прости меня, грешную… Ведь я совсем забыла сказать, что после Макконена остались прекрасные суконные брюки, которые он купил себе у знакомого приказчика!
Тут у Юсси вырвался громкий крик восторга:
— Видал, Ихалайнен! Я говорил тебе — разроем все узлы этой Кайсы и только тогда увидим все ее богатство!
Сначала портной Тахво Кенонен не особенно торопился в Липери, но когда он услышал о кончине Антти Ихалайнена, он заспешил к Анне-Лийсе, чтобы посвататься.
И вот он ввалился в избу Ихалайнена, где сидели продрогшие и горюющие женщины — Майя-Лийса Кананен и Анна-Лийса Ихалайнен.
Тахво небрежно швырнул свой мешок на скамейку и, вынув из кармана трубку, стал прочищать ее иголкой. При этом он сказал:
— Ну вот, Анна-Лийса, наконец ты избавилась от своего тяжкого креста — Ихалайнена! Надеюсь, что землю свою он не увез с собой… Надеюсь, он тебе ее оставил, Анна-Лийса, а?
— Весь свой мусор он оставил мне, — неохотно и с печалью в голосе ответила Анна-Лийса.
Жена кузнеца Майя-Лийса добавила:
— Если Анне-Лийсе плохо будет жить одной, тогда она найдет себе другого мужа. Немало таких найдется, которые захотят войти хозяином в этот дом.
Тахво Кенонену показалось, что Майя-Лийса слишком уж важничает за Анну-Лийсу. Он гордо вскинул свою голову и надменно произнес:
— Не знаю, как у вас, а в наших местах в каждом доме имеются прекрасные барышни-невесты. А вот женихов вовсе нет!
— Неужели в ваших краях такая большая нехватка в женихах? — с удивлением спросила Майя-Лийса.
— Да! Чертовская нехватка. Женихи из простых людей еще бывают, а вот высшего сорта женихов днем с огнем не найти… И особенно туго обстоит дело с портными, — добавил Тахво Кенонен.
Анна-Лийса воскликнула:
— Ах, значит, так мало портных?
— Их совсем почти не осталось среди женихов. Еще недавно Пирхонен умолял меня жениться на его дочери, но я ответил ему: «Нет, говорю, Тахво Кенонен спешит в Липери…» А девка его ничего себе, здоровая и высокая, как телеграфный столб… И дом их безбожно богат!
— Это вы говорите о Хейкки Пирхонене? — переспросила Анна-Лийса, в глазах которой Тахво стал приобретать некоторую цену.
— Да, о нем, — ответил Тахво и продолжал:
— Конечно, Хейкки мог бы найти жениха для своей дочери среди хлеборобов, но ведь нынче земледелие — невыгодное дело. А вот когда человек помахивает иглой, вот тут-то и падают в кошелек кое-какие гроши. В особенности если шить брюки и сюртуки для господ заказчиков.
— Значит, вы, Кенонен, уже и господам шьете? — спросила Майя-Лийса.
— Уже и господам шью… Чуть не во всех приходах я сшил попам церковные брюки. Тут один проповедник как услышал о Тахво Кенонене, так сразу послал за мной и велел мне шить штаны. И в этих моих штанах он произнес такую великолепную проповедь, что ему потом целую волость предоставили для его проповедей… Насчет штанов я здорово знаменит! Все эти земледельцы рядом со мной ни черта не стоят. Один мой знакомый приказчик из мануфактурного магазина всегда приглашает меня в карты с ним играть. А на этих землеробов он прямо чихает, когда их видит.
— Значит, вы барином стали? — с удивлением спросила Майя-Лийса.
Теперь женщины получили некоторое представление о жизни Тахво Кенонена, а также о том, какой он желанный жених в каждом доме.
Наконец Тахво Кенонен сердито спросил:
— Что же вы, Анна-Лийса, не ставите кофе для вашего гостя? Или, быть может, ваш Ихалайнен не имел этого добра?
— Кофе у нас есть, да только в доме нет ни одной спички, чтоб разжечь печку. Как раз за спичками пошел Ихалайнен, — ответила Анна-Лийса.
Тахво Кенонен воскликнул не без злорадства:
Выходя из полицейского участка, Юсси не без удивления спросил Кайсу:
— Так вот это у вас и есть участок?
Кайса подтвердила это. И тогда липерцы сказали:
— Не довелось нам раньше даже и побывать на этой улице. А ведь мы частенько приезжали в Йоки. И все остальные улицы обшарили.
Кайса стала охать, что в тюрьму сажают невинных людей, в то время как вполне достаточно и виновных. Юсси захотелось совсем оправдаться перед Кайсой. И он снова с удивлением сказал ей:
— А ведь мы там не видели двух этих разбойников, о которых ты нам говорила… Хотя, вероятно, их уже отправили в настоящую тюрьму.
Кайса заторопилась домой, чтоб приготовить ужин. А Юсси и Антти погуляли по улицам и некоторое время посидели во дворе.
К их приходу на столе у Кайсы уже стоял кофе. Поросенка высвободили из мешка, и он поел каши с молоком.
И тогда Юсси начал вспоминать о случившемся. — Ну и вспыльчивый же был этот господин лейтенант! Ведь он рычал и мычал, как будто мы совершили страшное преступление.
— Злой был, дьявол! — сказал Антти. Юсси прихвастнул:
— Все-таки он притих, когда увидел, что я сворачиваю жгут из мешка, чтоб хлестнуть его в нужный момент.
Кайса хлопотала по хозяйству. Антти сказал:
— Немного он усмирил свой пыл, когда понял, что ему туго придется.
Теперь Юсси снова пустился врать, чтобы окончательно скрыть перед Кайсой их пребывание в камере. Он стал хвалить начальника участка:
— Вот этот был очень скромный и вежливый в обращении. Он сразу сказал, как только увидел нас: «Раз, говорит, вы известны как приличные люди и состоятельные хозяева, то вы можете пойти спать ко мне на кухню, чтоб не обременять своим присутствием вдову Макконена…» А кухня у него была очень теплая!
— Теплая кухня была, — отозвался Антти. Тут они оба взглянули на Кайсу, и Юсси продолжал:
— Вся семья его очень вежливо обошлась с нами. До самой ночи мы с ними беседовали. А их дети кормили простоквашей нашего поросенка. А нам самим тоже подали какую-то бурду с господского стола… Там у них было чего поесть! А жареная свинина была такая, что один жир в ладонь шириной.
— Прямо нас жуть взяла, до чего это была прекрасная еда, — сказал Антти. И тут оба они снова посмотрели на Кайсу и друг другу подмигнули.
Потом все сели за стол пить кофе. И тут дело пошло как по маслу, настолько оно уже внутренне созрело. Антти сказал:
— Да ты, Кайса, села бы рядом с Юсси. Кайса засмущалась. Сказала, отмахиваясь рукой:
— Полно тебе пустое говорить… Зачем это…
— Ну, чего ты отнекиваешься, Кайса? Садись сюда, только и делов, — одобрительно сказал Юсси и многозначительно посмотрел на нее. Кайса села рядом, однако сказала:
— Для такой немолодой женщины, как я, годилось бы и то местечко.
— Да ты не кривляйся зря! — пошутил Юсси и носком своего сапога дотронулся до ноги Кайсы. Кайса закудахтала, засмеялась. Юсси одобрительно бормотал:
— Ничего… смейся… Все отлично идет…
Кайса искоса взглянула на него и сказала:
— Кто бы мог думать, что у нас так получится… Прямо я рехнулась на старости лет.
Некоторое время весело молчали. Антти, у которого лицо расплылось в одну сплошную улыбку, спросил у Юсси:
— Да что ты меня своей ногой зацепляешь, разве тебе под столом не найти ногу Кайсы?
— Ее-то ногу я нашел, а эту вторую свою ногу я просто так вытягиваю, а то она у меня задеревенела без движения, — ответил Юсси, прихлебывая кофе. Антти сказал:
— Короче говоря, я вижу, что дело у вас идет без посторонней помощи, так что свои обязанности свата я теперь заканчиваю.
Юсси поставил чашку на стол и стал рассказывать:
— Вот, например, так же обернулась и женитьба Малинена. Его сват не успел еще с духом собраться, а уже все было решено. Малинен сел рядом со своей невестой и обнял ее за шею, вот совсем таким же манером, как я сейчас обниму Кайсу. Сват только и успел сказать: «Ну, вот и готова свадебная канитель».
Кайса все же стеснялась и посмеивалась. Юсси упрашивал ее:
— Да ты, Кайса, не ломайся так, не фокусничай… Вот мы с Ловиисой первое время тоже вот сиживали таким же манером. И она всегда улыбалась, вот точно так, как теперь ты улыбаешься.
— Не надо меня щекотать! — воскликнула Кайса, отодвигаясь.
На это Юсси сказал:
— Так ведь надо же как-нибудь весело пошутить, чтоб позабавить свою милочку… А то ведь через годик сердце не будет больше екать от всех этих любовных песен.
Юсси был на редкость шутлив и разговорчив. Это заметили все, и в том числе сам Юсси. Немного спустя разговор снова коснулся хозяйственных дел. Юсси спросил:
— Интересно, остались ли у вас те рукавицы из собачьего меха, которые Макконен купил у заместителя ленсмана?
Кайса ответила, что эти рукавицы сохранились у нее. Довольно долго говорили об этих рукавицах. И под конец разговора Юсси сказал:
— А у меня сохранилась старая бочка для воды. Кроме того, сохранилась кадка для теста и кровать — то, что покойная Ловииса принесла в приданое… Надо только на матрац сшить новый чехол… Вот если б удалось продать этот дом, то можно было бы хоть завтра собрать все твои манатки и махнуть в Липери.
Восторг был полный, когда Кайса сообщила, что кожевник Толванен сегодня утром заходил к ней поторговаться насчет дома.
Юсси воскликнул:
— Вот эти поездки в город! Всегда они приносят удачу тому человеку, который и живет прилично и путешествует не менее прилично.
Когда выпили кофе и ночь стала приближаться, Кайса пришла в отчаянье:
— Ах, Боже ты мой! Ведь целый день вас промучили на этом проклятом участке… А я даже в мясную лавку забыла сходить… Ведь надо было бы сварить вам суп из свежего мяса… Теперь-то уж поздно, лавка закрыта… А завтра праздник…
— А поросенок на что? — с ликованием воскликнул Юсси и тотчас добавил:
— Сегодня будем кушать жареного поросенка, а завтра будет у нас мясной суп. Ну-ка, Антти, бери нож, а я подержу поросенка.
Через полчаса мясо поросенка жарилось на плите, и вскоре оно было похоронено в животах трех счастливых людей.
За ужином говорили о продаже дома. Оказывается, кожевенник Толванен обещал принести деньги в среду. Стало быть, в четверг утром уже можно было ехать в Липери. Но вот разговор стал затихать. Антти сказал:
— Заморил меня поросенок. Тянет ко сну после ужина.
— Похоже на то, что и на меня поросенок действует — слипаются веки, — заметил Юсси.
Кайсе тоже хотелось спать. Она заявила:
— Да ведь и я зеваю. Вы оба ложитесь на мою кровать, а я прикорну на полу.
Юсси внес поправку в это предложение:
— Пожалуй, я тоже прилягу на пол около Кайсы, а Ихалайнен пусть дрыхнет в постели. Ведь он гость, а мы с Кайсой вроде как породнились.
Глаза стали смыкаться. Но тут вспомнили о Партанене. Юсси пожалел его. Уже почти засыпая, он сказал:
— А ведь Партанен в камере сидит…
Никто не ответил на это. Каждый думал о своем. И тишина ночи ничем не прерывалась. Антти думал о происшествиях этих дней и о грубости начальника участка и его заместителя. Отсюда мысли перекочевали к рассказу Юсси о ленсмане, который умел так крепко ругаться. И тут Антти сказал вслух:
— Значит, просто штаны свалились с того человека, на которого ленсман гаркнул?
— Свалились.
Других тем для разговора не имелось, и поэтому Юсси добавил:
— Упали с него штаны, а ведь это был не мальчик, а взрослый мужчина.
Этот рассказ о штанах позволил Кайсе вспомнить об одном обстоятельстве. Она воскликнула:
— Господи Боже мой… Прости меня, грешную… Ведь я совсем забыла сказать, что после Макконена остались прекрасные суконные брюки, которые он купил себе у знакомого приказчика!
Тут у Юсси вырвался громкий крик восторга:
— Видал, Ихалайнен! Я говорил тебе — разроем все узлы этой Кайсы и только тогда увидим все ее богатство!
Сначала портной Тахво Кенонен не особенно торопился в Липери, но когда он услышал о кончине Антти Ихалайнена, он заспешил к Анне-Лийсе, чтобы посвататься.
И вот он ввалился в избу Ихалайнена, где сидели продрогшие и горюющие женщины — Майя-Лийса Кананен и Анна-Лийса Ихалайнен.
Тахво небрежно швырнул свой мешок на скамейку и, вынув из кармана трубку, стал прочищать ее иголкой. При этом он сказал:
— Ну вот, Анна-Лийса, наконец ты избавилась от своего тяжкого креста — Ихалайнена! Надеюсь, что землю свою он не увез с собой… Надеюсь, он тебе ее оставил, Анна-Лийса, а?
— Весь свой мусор он оставил мне, — неохотно и с печалью в голосе ответила Анна-Лийса.
Жена кузнеца Майя-Лийса добавила:
— Если Анне-Лийсе плохо будет жить одной, тогда она найдет себе другого мужа. Немало таких найдется, которые захотят войти хозяином в этот дом.
Тахво Кенонену показалось, что Майя-Лийса слишком уж важничает за Анну-Лийсу. Он гордо вскинул свою голову и надменно произнес:
— Не знаю, как у вас, а в наших местах в каждом доме имеются прекрасные барышни-невесты. А вот женихов вовсе нет!
— Неужели в ваших краях такая большая нехватка в женихах? — с удивлением спросила Майя-Лийса.
— Да! Чертовская нехватка. Женихи из простых людей еще бывают, а вот высшего сорта женихов днем с огнем не найти… И особенно туго обстоит дело с портными, — добавил Тахво Кенонен.
Анна-Лийса воскликнула:
— Ах, значит, так мало портных?
— Их совсем почти не осталось среди женихов. Еще недавно Пирхонен умолял меня жениться на его дочери, но я ответил ему: «Нет, говорю, Тахво Кенонен спешит в Липери…» А девка его ничего себе, здоровая и высокая, как телеграфный столб… И дом их безбожно богат!
— Это вы говорите о Хейкки Пирхонене? — переспросила Анна-Лийса, в глазах которой Тахво стал приобретать некоторую цену.
— Да, о нем, — ответил Тахво и продолжал:
— Конечно, Хейкки мог бы найти жениха для своей дочери среди хлеборобов, но ведь нынче земледелие — невыгодное дело. А вот когда человек помахивает иглой, вот тут-то и падают в кошелек кое-какие гроши. В особенности если шить брюки и сюртуки для господ заказчиков.
— Значит, вы, Кенонен, уже и господам шьете? — спросила Майя-Лийса.
— Уже и господам шью… Чуть не во всех приходах я сшил попам церковные брюки. Тут один проповедник как услышал о Тахво Кенонене, так сразу послал за мной и велел мне шить штаны. И в этих моих штанах он произнес такую великолепную проповедь, что ему потом целую волость предоставили для его проповедей… Насчет штанов я здорово знаменит! Все эти земледельцы рядом со мной ни черта не стоят. Один мой знакомый приказчик из мануфактурного магазина всегда приглашает меня в карты с ним играть. А на этих землеробов он прямо чихает, когда их видит.
— Значит, вы барином стали? — с удивлением спросила Майя-Лийса.
Теперь женщины получили некоторое представление о жизни Тахво Кенонена, а также о том, какой он желанный жених в каждом доме.
Наконец Тахво Кенонен сердито спросил:
— Что же вы, Анна-Лийса, не ставите кофе для вашего гостя? Или, быть может, ваш Ихалайнен не имел этого добра?
— Кофе у нас есть, да только в доме нет ни одной спички, чтоб разжечь печку. Как раз за спичками пошел Ихалайнен, — ответила Анна-Лийса.
Тахво Кенонен воскликнул не без злорадства: