— Ну и жди его спичек! Он не вернулся бы к тебе, даже если б остался в живых. Когда я его встретил, он во всю глотку крикнул мне, что едет в Америку, где и женится на молодой.
— Так и сказал Ихалайнен? — спросила Анна-Лийса. И когда Тахво подтвердил это сообщение, она осталась безмолвной.
И тут воцарилось общее молчание. Анне-Лийсе раскрылось все коварство Антти. Она запылала гневом к такому недостойному супругу. Она сказала гордо:
— Еще такая образина смеет говорить, что женится на молоденькой. А у самого нос, как картошка!
Портного порадовали эти слова. С чувством собственного достоинства он воскликнул, имея в виду себя:
— Ты можешь вполне рассчитывать на Тахво Кенонена!.. Тахво Кенонен согласен быть твоей опорой, если на то пошло… Нате спички! Ставьте ваш кофейник на огонь.
О, в какой восторг пришли женщины! Майя-Лийса тотчас скинула со своих плеч полушубок и принялась хозяйничать. Лучины были уже приготовлены, они только ждали спичек. И вот вскоре пламя заполыхало в очаге, и закоптевший кофейник стал напевать свою песенку.
Анна-Лийса весело болтала:
— А ведь и верно, Тахво Кенонен стал моей опорой. Мы тут мерзли с ней в холодной избе, и никто не пожалел нас, никто не одолжил нам спичек, а вот Тахво Кенонен пришел и спички нам принес.
Кофе поставили на стол. Сахар был заранее наколот. И вот стали пить этот долгожданный напиток. Майя-Лийса почувствовала такую благодарность к портному, что готова была тотчас предоставить ему место хозяина в этом доме, куда он так вовремя подоспел со своей помощью.
Майя-Лийса вспомнила, что портной был в молодости без ума от Анны-Лийсы, да она и сама не совсем-таки шла против течения. Впрочем, когда она вышла замуж за Ихалайнена, она про портного говорила так: «Кенонен согласен был взять меня замуж, да только я этого ни за что не хотела».
Все это было известно Майе-Лийсе. И вот, размякнув от кофе, она решила стать свахой, тем более, что она знала, как трудно Анне-Лийсе вести свое хозяйство одной. И поэтому она сказала:
— А зачем вам, Кенонен, искать невесту в чужих краях? Приехали в Липери, вот тут и женитесь.
Кенонен смекнул, в чем тут дело. Он сразу ухватился за эти слова и задумчиво сказал:
— Настоящему портному и здесь бы, конечно, хватило работы. А если и случится в этом нехватка, всегда можно будет съездить в Йоки, чтоб там взять заказ у господ.
Тахво Кенонен воодушевился и с похвалой отозвался о господах:
— Ведь этим богатым парням требуется не одна пара штанов в год. А заплаток на штанах эти парни вовсе не переносят. Им подавай только новые штаны и из нового сукна.
— И в Липери найдется хорошее местечко для вас… Найдется такой дом, где родственники жены не будут донимать, — неожиданно сказала Майя-Лийса, наполняя чашки.
Кенонен вытер ладонью рот и деловито спросил:
— Сколько коров держал Ихалайнен?
— Мы тут кормили больше десятка коров… Да еще имеется бык и несколько телок, — ответила Анна-Лийса, поставив второй кофейник на огонь.
Майя-Лийса добавила:
— В этом доме хватит и другого разного барахла для одного мужчины.
Портной сидел в независимой позе и небрежно покачивал своей ногой. Потом он неожиданно спросил:
— А что, Ихалайнен получил триста марок, те, что он дал в долг Пийранену?
— Нет, он еще не получил… Теперь получим с процентами, — последовал утешительный ответ Анны-Лийсы.
Трудно полностью описать ход этого сватовства, тем более, что оценка и учет всего имущества Ихалайнена происходили посредством самых различных и даже косвенных вопросов.
Но задача была бы еще трудней — описать усилия Майи-Лийсы, какие она приложила для того, чтобы довести дело до победного результата. Она не переставала нахваливать то одного участника дела, то другого.
За этим занятием пролетело у них полдня.
Но Анна-Лийса все еще пребывала в нерешительности. Под конец Тахво Кенонен сказал напрямик:
— По-моему, больше никаких препятствий не имеется. Но только тебе, Анна-Лийса, следует знать, что Тахво Кенонен не зароется здесь, в этом глухом местечке Мурто… Нет, не зароюсь я здесь, леший меня побери! Городскую или сельскую жизнь я признаю, но жить в лесу я не намерен. Тут у вас, в ближайшем селе, я видел, пустует дом Пунийна. Сейчас я сбегаю и поговорю с хозяином этого дома. Я найму этот дом и приколочу к дверям вывеску портного. Все пожитки мы перевезем на телегах. Коров пошлем в Йоки на скотобойню. И сами переедем в село так, что только треск пойдет.
Сначала Анна-Лийса принимала весь разговор за шутку. Но тут она увидела, что Кенонен стал командовать. Он отдал приказание жене кузнеца, Майе-Лийсе:
— Ну-ка, тетушка, помоги Анне-Лийсе сложить в корзину все эти миски и кастрюльки. Да только клади в корзину побольше сена, чтоб нам не перекокать посуду… Эти молочные кадушки и бидоны кладите в большую бочку… Да только прежде из бочки вылейте к черту это лошадиное пойло… Или, погодите, я сам его вылью перед уходом… Сейчас я запрягу вашего мерина и махну в село… Привезу оттуда Анне-Лийсе свадебный подарок… Куплю-там в лавке кружева, чтоб обшить подол рубашки…
Портной стал запрягать мерина, но тут Анна-Лийса стала его удерживать. Она сказала:
— Слушай, Кенонен! Погоди… Не спеши так и не делай такую сумятицу.
Тахво Кенонен ответил ей:
— Дело не улучшится, если его затягивать… А ну-ка, жевка кузнеца, вытаскивай кровати прямо во двор… Складывай их сюда в одну кучу… Сейчас я найму перевозчиков, чтоб они мигом забрали всю эту дрянь.
Анна-Лийса растерялась и не нашлась, что возразить. Тахво Кенонен сел в таратайку.
Анна-Лийса, сбитая с толку, сказала:
— Погоди… А если он вернется?
— Или ты думаешь, что он из пекла вернется? — воскликнул Тахво Кенонен. — Ну, давайте тащите кровати на двор. Да ошпарьте их кипятком, чтобы выкинуть вон всех этих клопов и тараканов. И чтоб все было готово к моему приезду!
Сказав это, Тахво Кенонен погнал лошадь рысью.
— Да что он, силой, что ли, меня увезет? — простонала Анна-Лийса, глядя ему вслед.
Лошадь неслась уже во всю прыть, когда Кенонен, обернувшись, крикнул:
— Переедем в село и тогда огласим помолвку… И там обвенчаемся.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Так и сказал Ихалайнен? — спросила Анна-Лийса. И когда Тахво подтвердил это сообщение, она осталась безмолвной.
И тут воцарилось общее молчание. Анне-Лийсе раскрылось все коварство Антти. Она запылала гневом к такому недостойному супругу. Она сказала гордо:
— Еще такая образина смеет говорить, что женится на молоденькой. А у самого нос, как картошка!
Портного порадовали эти слова. С чувством собственного достоинства он воскликнул, имея в виду себя:
— Ты можешь вполне рассчитывать на Тахво Кенонена!.. Тахво Кенонен согласен быть твоей опорой, если на то пошло… Нате спички! Ставьте ваш кофейник на огонь.
О, в какой восторг пришли женщины! Майя-Лийса тотчас скинула со своих плеч полушубок и принялась хозяйничать. Лучины были уже приготовлены, они только ждали спичек. И вот вскоре пламя заполыхало в очаге, и закоптевший кофейник стал напевать свою песенку.
Анна-Лийса весело болтала:
— А ведь и верно, Тахво Кенонен стал моей опорой. Мы тут мерзли с ней в холодной избе, и никто не пожалел нас, никто не одолжил нам спичек, а вот Тахво Кенонен пришел и спички нам принес.
Кофе поставили на стол. Сахар был заранее наколот. И вот стали пить этот долгожданный напиток. Майя-Лийса почувствовала такую благодарность к портному, что готова была тотчас предоставить ему место хозяина в этом доме, куда он так вовремя подоспел со своей помощью.
Майя-Лийса вспомнила, что портной был в молодости без ума от Анны-Лийсы, да она и сама не совсем-таки шла против течения. Впрочем, когда она вышла замуж за Ихалайнена, она про портного говорила так: «Кенонен согласен был взять меня замуж, да только я этого ни за что не хотела».
Все это было известно Майе-Лийсе. И вот, размякнув от кофе, она решила стать свахой, тем более, что она знала, как трудно Анне-Лийсе вести свое хозяйство одной. И поэтому она сказала:
— А зачем вам, Кенонен, искать невесту в чужих краях? Приехали в Липери, вот тут и женитесь.
Кенонен смекнул, в чем тут дело. Он сразу ухватился за эти слова и задумчиво сказал:
— Настоящему портному и здесь бы, конечно, хватило работы. А если и случится в этом нехватка, всегда можно будет съездить в Йоки, чтоб там взять заказ у господ.
Тахво Кенонен воодушевился и с похвалой отозвался о господах:
— Ведь этим богатым парням требуется не одна пара штанов в год. А заплаток на штанах эти парни вовсе не переносят. Им подавай только новые штаны и из нового сукна.
— И в Липери найдется хорошее местечко для вас… Найдется такой дом, где родственники жены не будут донимать, — неожиданно сказала Майя-Лийса, наполняя чашки.
Кенонен вытер ладонью рот и деловито спросил:
— Сколько коров держал Ихалайнен?
— Мы тут кормили больше десятка коров… Да еще имеется бык и несколько телок, — ответила Анна-Лийса, поставив второй кофейник на огонь.
Майя-Лийса добавила:
— В этом доме хватит и другого разного барахла для одного мужчины.
Портной сидел в независимой позе и небрежно покачивал своей ногой. Потом он неожиданно спросил:
— А что, Ихалайнен получил триста марок, те, что он дал в долг Пийранену?
— Нет, он еще не получил… Теперь получим с процентами, — последовал утешительный ответ Анны-Лийсы.
Трудно полностью описать ход этого сватовства, тем более, что оценка и учет всего имущества Ихалайнена происходили посредством самых различных и даже косвенных вопросов.
Но задача была бы еще трудней — описать усилия Майи-Лийсы, какие она приложила для того, чтобы довести дело до победного результата. Она не переставала нахваливать то одного участника дела, то другого.
За этим занятием пролетело у них полдня.
Но Анна-Лийса все еще пребывала в нерешительности. Под конец Тахво Кенонен сказал напрямик:
— По-моему, больше никаких препятствий не имеется. Но только тебе, Анна-Лийса, следует знать, что Тахво Кенонен не зароется здесь, в этом глухом местечке Мурто… Нет, не зароюсь я здесь, леший меня побери! Городскую или сельскую жизнь я признаю, но жить в лесу я не намерен. Тут у вас, в ближайшем селе, я видел, пустует дом Пунийна. Сейчас я сбегаю и поговорю с хозяином этого дома. Я найму этот дом и приколочу к дверям вывеску портного. Все пожитки мы перевезем на телегах. Коров пошлем в Йоки на скотобойню. И сами переедем в село так, что только треск пойдет.
Сначала Анна-Лийса принимала весь разговор за шутку. Но тут она увидела, что Кенонен стал командовать. Он отдал приказание жене кузнеца, Майе-Лийсе:
— Ну-ка, тетушка, помоги Анне-Лийсе сложить в корзину все эти миски и кастрюльки. Да только клади в корзину побольше сена, чтоб нам не перекокать посуду… Эти молочные кадушки и бидоны кладите в большую бочку… Да только прежде из бочки вылейте к черту это лошадиное пойло… Или, погодите, я сам его вылью перед уходом… Сейчас я запрягу вашего мерина и махну в село… Привезу оттуда Анне-Лийсе свадебный подарок… Куплю-там в лавке кружева, чтоб обшить подол рубашки…
Портной стал запрягать мерина, но тут Анна-Лийса стала его удерживать. Она сказала:
— Слушай, Кенонен! Погоди… Не спеши так и не делай такую сумятицу.
Тахво Кенонен ответил ей:
— Дело не улучшится, если его затягивать… А ну-ка, жевка кузнеца, вытаскивай кровати прямо во двор… Складывай их сюда в одну кучу… Сейчас я найму перевозчиков, чтоб они мигом забрали всю эту дрянь.
Анна-Лийса растерялась и не нашлась, что возразить. Тахво Кенонен сел в таратайку.
Анна-Лийса, сбитая с толку, сказала:
— Погоди… А если он вернется?
— Или ты думаешь, что он из пекла вернется? — воскликнул Тахво Кенонен. — Ну, давайте тащите кровати на двор. Да ошпарьте их кипятком, чтобы выкинуть вон всех этих клопов и тараканов. И чтоб все было готово к моему приезду!
Сказав это, Тахво Кенонен погнал лошадь рысью.
— Да что он, силой, что ли, меня увезет? — простонала Анна-Лийса, глядя ему вслед.
Лошадь неслась уже во всю прыть, когда Кенонен, обернувшись, крикнул:
— Переедем в село и тогда огласим помолвку… И там обвенчаемся.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Анна-Лийса и Майя-Лийса снова остались вдвоем. Анна-Лийса жалобным тоном сказала:
— Что ж ты не остановила этого Кенонена?
— А зачем мне его останавливать? Не будь дурой, не гнушайся Кеноненом, не пренебрегай им…
На это Анна-Лийса ничего не ответила ей. И Майя-Лийса стала злиться на нее. Она стала готовиться к переезду и укладывать вещи в том порядке, как это было указано портным. При этом она говорила:
— Ведь и Кенонен в штанах ходит… Зачем же другого мужчину ждать… Нет, Малинен был бы не лучше его!
Эти слова несколько успокоили Анну-Лийсу. Жена кузнеца добавила:
— Будешь одна ползать по сугробам за дровами:.. Узнаешь, как жить одной… Да чем же тебе плохо быть женой Тахво Кенонена? Будешь мадам портниха… На селе будешь жить… Чего тебе тут плесневеть… Ведь в доме Пунийна имеется даже горница, совсем, как у господ.
Анна-Лийса задумалась. Перспективы были хорошие. Однако она сказала:
— А если он вернется?
— Какой же леший его вернет, если он теперь навеки успокоился! — воскликнула Майя-Лийса.
В этот момент к дому подъехал сын Кеттунена, у которого в свое время Юсси Ватанен купил кобылу. Оказывается, кобыла Ватанена прибежала в Кийхтелюс и остановилась как раз у своего прежнего дома. Ее там узнали и отвели к Кеттунену. И вот теперь сын Кеттунена привез Анне-Лийсе сюртук Антти, найденный в телеге.
Слухи о большом кораблекрушении подтверждались. Об этом сын Кеттунена слышал на своем пути. И вот теперь брошенная лошадь и оставленный в телеге сюртук явились, так сказать, вещественными доказательствами бегства.
Заканчивая свой рассказ, сын Кеттунена простодушно сказал:
— В общем, от вашего Ихалайнена ничего не осталось, кроме вот этого сюртука. А от Юсси Ватанена, кажись, даже и этого не осталось… От него осталась лишь фляга с водкой, которую мы нашли в телеге.
Эта история окончательно рассеяла сомнения Акны-Лийсы. Жена кузнеца с усмешкой спросила ее:
— Поверила теперь или все еще сомневаешься? Сын Кеттунена снова стал рассказывать:
— Перед тем как ехать в Америку, они оба вели в Йоки совершенно безбожную жизнь. Они там пьянствовали и дрались. И даже пришлось позвать рабочих с винокуренного завода, чтоб как-нибудь усмирить этих буянов… Там была сумятица! На весь город шел крик и стенание, когда ваш Ихалайнен чесал палкой по спинам этих ребят с винокурни.
— Боже мой! — ужаснулась Майя-Лийса. — Какую неприличную жизнь они вели перед своим уходом в иной мир.
Сын Кеттунена уехал. Только теперь поняла Анна-Лийса, что за человек был ее Антти — грубый и пьяный драчун. Майя-Лийса воскликнула:
— Скажи спасибо господам из Йоки, которые избавили тебя от него! Вот Тахво Кенонен совсем иное дело. Этот позволит скорей себя избить, чем пойдет колотить других.
Анна-Лийса согласилась с этим:
— Тахво Кенонен всегда был тихий мужчина, Ихалайнен и Ватанен не раз избивали его в молодости. А он и тогда только охал и после к доктору бегал, чтоб поправиться.
Таким образом поднялся престиж Тахво Кенонена и окончательно снизились заслуги Ихалайнена. Теперь Анна-Лийса спокойным тоном заявила:
— Туда ему и дорога, этому выродку!
И она тотчас стала помогать Майе-Лийсе в ее приготовлениях к переезду. Она сказала:
— Давай вскипятим воду и ошпарим кровать со всех сторон, чтоб передохли все клопы и тараканы.
Так они и сделали. Ошпарили кровать и потом лучинкой очистили все щели. Наводя чистоту, Анна-Лийса сказала:
— Кто бы мог думать, что мой Ихалайнен был таким, как он оказался… Нет, наверно, его Юсси Ватанен сбил с пути.
Тахво Кенонен вернулся к вечеру. В селе он нанял дом Пунийна и прихватил с собой десяток перевозчиков, чтоб забрать отсюда все вещи.
Однако пора была осенняя, ночи темные, и поэтому перевозку решили отложить до утра. И все перевозчики остались ночевать в доме Ихалайнена.
Теперь Кенонен в полной мере проявил себя хозяином. Впрочем, перед этим он подарил Анне-Лийсе свой свадебный подарок. Верный своему обещанию, он купил в магазине кружева. И вот, подарив эти кружева Анне-Лийсе, он велел освободить стол от всяких вещей. И когда это было сделано, он сел на стол по-портновски и сказал Анне-Лийсе:
— Ну-ка, неси сюда какую-нибудь твою рубашку, поновее… Сейчас сам Тахво Кенонен пришьет кружево к подолу.
— Да на что эти кружева мне, пожилой уже женщине? — застеснялась Анна-Лийса.
Но тут перевозчики подбодрили ее словами:
— Неси, неси рубашку Кенонену… Чего там еще… Пускай Кенонен подошьет кружево.
Анна-Лийса повиновалась. Сидя на столе со скрещенными ногами, Тахво Кенонен принялся за работу. Один из перевозчиков сказал:
— Не в каждом доме такой товар сидит на обеденном столе.
— Еще бы! — с гордостью отозвался Тахво Кенонен. Другой перевозчик сказал:
— До чего дошло! Раньше в Липери на столе держали только лишь хлеб, миску с кашей и священное писание…
Вдевая нитку в ушко иголки, Кенонен хвастливо заметил:
— Раньше, может, и не сидели на столах, а теперь сидят, раз сам Тахво Кенонен прибыл в Липери. Ну-ка, Анна-Лийса, поставь на огонь кофейник для перевозчиков, Да только побольше положи туда кофе и цикория, чтоб кофеек был покрепче.
Липерские перевозчики, как и все прочие липерцы, были знамениты своим умом. Уж если они кого-нибудь и хвалили, так только в соответствии с его собственными за слугами. И вот теперь началось восхваление Кенонена и всего этого удивительного бракосочетания.
Перевозчики сидели во всех углах избы. Они подмигивали друг другу и переговаривались с самым серьезным видом. Один из перевозчиков сказал:
— Ну, если Кенонен пришивает кружево к подолу, значит, он останется в этом доме хозяином!
Сидящий на столе Кенонен заносчиво подтвердил это:
— Да, останется Тахво Кенонен хозяином дома!.. Этот дом теперь — дом Тахво Кенонена, хотя бы сам главный черт помешал мне!
— Значит, будешь здесь хозяином?
— Хозяином.
Тут опять послышались голоса перевозчиков. Один из них сказал:
— Хорошая жизнь открывается теперь перед Кеноненом. Ведь Ихалайнен неплохо содержал свое хозяйство.
Другой перевозчик подмигнул первому:
— Да, широкая дорога теперь перед Кеноненом!
— Широкий путь! — сказал кто-то еще. И тут кто-то пробасил, сплюнув:
— Вот уж он подшивает кружева к подолу рубашки Анны-Лийсы…
Перевозчики не переставали похваливать Кенонена. Анна-Лийса начала опасаться, что они обдерут Кенонена, возьмут с него лишнее за свою похвалу. И поэтому она сказала перевозчикам:
— Да бросьте вы тараторить и пустое молоть. Перевозчики замолчали.
Кенонен приказал Анне-Лийсе:
— Ну-ка, дай простокваши перевозчикам, ведь ее не повезешь в село, придется выплескивать… А что останется, дайте свиньям… А свежее молоко вылейте в пивную бочку… Завтра продадим его сельским жителям.
Кенонен пришил к подолу кружева и, швырнув рубашку Анне-Лийсе, сказал:
— На, прими эту шикарную рубашку. Иди в баню и там надень ее.
Анна-Лийса взяла рубашку, и тут портной спросил ее:
— Между прочим, где у вас тут все костюмы и одежда Ихалайнена?
— Это все в бельевой кладовке.
— А ну-ка, женка Кананена, сбегай за этим! — распорядился Тахво.
Майя-Лийса сходила за вещами. Тахво Кенонен стал рассматривать костюмы, насвистывая, принялся измерять их складным сантиметром. Тщательно измерив, он объявил:
— В общем, они подойдут, только вот в штанах сзади много лишнего — придется ушить сантиметров на сорок.
Один из перевозчиков сказал:
— Ихалайнен был плотный человек, особенно там, где вы ушить хотите.
Кенонен небрежно заявил:
— Ничего! Если Тахво Кенонен повертится тут с иглой и с ножницами, так любые штаны ему будут впору… Сейчас! Отсюда резанем лишнее и прохватим иглой.
Тахво вырезал из штанов солидный кусок материи, и тут его иголка замелькала в руках. Занимаясь шитьем, он командовал:
— Эй, перевозчики! Ну-ка, велите старухе Майе-Лийсе поставить утюг на угли. Хочу немного отутюжить эти портки.
…..Приказ передали Майе-Лийсе. Один из перевозчиков сказал:
— Уже Тахво. Кенонен выучился хозяйским приемам — приказывает и за порядком следит. Кенонен хвастливо спросил:
— А что? Тахво Кенонену недолго учиться этому… Сейчас со спины пиджака отрежем полоску и переставим пуговицы, вот тогда пиджак будет на мне как вылитый.
Обратившись к женщинам, Тахво сказал: — Ну-ка, бабы, вытряхните из матраца старую солому, киньте на подстилку коровам. И набейте матрац свежей соломой. Что касается рваной одежды Ихалайнена, то завтра продайте ее старьевщику… И на эти деньги можно будет купить орешков и пряников.
Таким образом перешивая суконный костюм Антти Ихалайнена, Тахво отрегулировал все хозяйственные дела.
Перевозчики некоторое время задумчиво молчали, но потом они снова принялись хвалить портного. Они сидели серьезные, покуривали, поплевывали и говорили как бы между собой.
Один из перевозчиков одобрительно произнес:
— Неплохой выйдет муж из этого Кенонена!
— Толковый будет супруг! — пробормотал другой. — Муженек что надо! — сказал третий и сплюнул. Снова помолчали. Потом опять стали переговариваться:
— Вот когда он вопрется в эти брюки Ихалайнена, сразу из него получится законный муж Анны-Лийсы. Но брюки, конечно, надо для этого порядочно сузить.
— Да, брючки придется сузить! — ответил второй. А третий пробасил, держа трубку во рту:
— Придется их сузить… брючки-то!
— А как же иначе поступить? — вмешалась в разговор Майя-Лийса. — Ведь нельзя же мужчину сделать шире, уж лучше брюки для него сузить.
Один из перевозчиков солидно ответил ей:
— Не принято мужчину переделывать и ремонтировать вместо штанов.
— Не дело трогать мужчину ради этого, — сказал второй. А третий пробасил:
— Зачем же ремонтировать Кенонена, он и без переделки пригоден!
— Вполне подходящий… этот Кенонен! — воскликнул еще один перевозчик и сплюнул.
Занятый своим делом, Кенонен распорядился:
— А ну-ка, перевозчики, берите из того ящика табак Ихалайнена. Набивайте покрепче свои трубки, курите…
Тут Анна-Лийса сказала перевозчикам:
— Вы бы похвалили Кенонена просто так, а не за его подарки.
Кенонен не обратил внимания на эти слова. Он в поте лица продолжал работать. И, работая, бранил старомодный покрой брюк Ихалайнена:
— Да уж, эти портные Липери. Это какие-то перевозчики, а не портные. Брюки сшили с застежкой по бокам. Так шьют только для сопливых ребят.
Вскоре работа была кончена. Кенонен скинул свой костюм и теперь облачился во все суконное.
Перевозчики тотчас стали его расхваливать:
— Настоящий барин получился из этого Кенонена. А ведь когда сидел на столе, прямо казался каким-то рахитиком.
— Кенонен — это действительно такой человек, которого из списка живых еще нельзя вычеркивать! Вот он у нас какой!
— Опять вы тут скалите зубы! — прикрикнула на перевозчиков Анна-Лийса, укладывая свои поварешки в корзину.
На стене висел саржевый сюртук Антти, привезенный сыном Кеттунена.
Увидев этот сюртук, Тахво сказал Майе-Лийсе:
— Ну-ка, как тебя там, посмотри, нет ли каких-нибудь там насекомых, а если есть, убей их… Это еще приличный сюртук.
На следующее утро в доме Ихалайнена началась суматоха. Десять телег стояло наготове. На эти телеги стали грузить мебель, зерно, масло, кадушки и прочий товар. Три телеги нагрузили сеном. Коров вывели из хлева и наняли двух девчонок погонять их. Майя-Лийса и Анна-Лийса собрали овец, чтоб гнать их позади обоза.
Ужасно визжала свинья, которую посадили в бочку, чтобы перевезти без лишних хлопот.
Мычали коровы, кричали перевозчики.
Тахво Кенонен запряг в двуколку мерина Ихалайнена и решил ехать впереди обоза.
Когда свинья завизжала совершенно отчаянно, Тахво приказал:
— А ну-ка, стукните эту чертовку поленом по башке, чтоб перестала верещать, это раздражает меня.
Как раз в это время свинья высунула голову за край бочки. И перевозчик, которого весьма забавляло все это происшествие, в точности выполнил приказ. Послышался удар, и свинья смолкла. Один из перевозчиков, заглянув в бочку, возвестил о внезапной кончине свиньи:
— Она околела.
Анна-Лийса, хлопотавшая с овцами, услышав эти странные слова, с тревогой спросила:
— Почему свинья перестала визжать? Ей ответили:
— Ее стукнули по башке поленом. Анна-Лийса воскликнула в ужасе:
— Боже мой! Зачем же ее стукнули?
— Чтоб она визжать перестала, — ответил один из перевозчиков.
— Но она, кроме того, перестала и дышать, — добавил другой перевозчик.
Обоз был готов к отправке, но Кенонен вдруг заприметил бочку со смолой. Он крикнул.
— Эй вы, осталась бочка со смолой… Почему ее не погрузили на телегу?
— Так ведь бочка до краев полна, смола расплещется, — ответил один из перевозчиков.
Тахво Кенонен вспылил и в сердцах крикнул:
— Ну, так бросьте ее к черту в колодец, чтоб ее не украл какой-нибудь разбойник!
Перевозчики мигом исполнили приказание. Анна-Лийса, увидев, что в колодец льют смолу, закричала в тревоге:
— Боже милосердный! Зачем же вы это делаете?! Перевозчики сказали:
— Кенонен приказал хорошенько просмолить воду, чтоб она не перекисла.
Но тут Тахво Кенонен подал команду, и весь караван двинулся в путь.
Обернувшись, Кенонек крикнул позади идущим: — В доме Хювяринена дадим лошадям передохнуть. И там сварим кофеек на дорогу.
В это же самое время к дому Хювяринена приближался еще один обоз со стороны города.
Это был караван Юсси Ватанена и Кайсы Каржутар.
На переднем возу, на раскладной кровати, сидел Ватанен рядышком с Кайсой. Ноги их свисали прямо на круп лошади.
На втором возу лежал Антти.
Когда стали приближаться к дому Хювяринена, Юсси Ватанен крикнул Антти:
— Кажется, тут начинается земельный участок Хювяринена?
— Да.
Юсси стал размышлять. Ему не хотелось сердить Хювяринена, но в то же время он не мог придумать ничего такого, что смягчило бы его вину. И, размышляя над этим, он стал вспоминать отдельные эпизоды своего путешествия, так как во всей этой истории в целом он никак не мог разобраться. Ему вспомнился вдруг Партанен. И он опять пожалел его и даже крикнул Антти:
— Умный мужик этот Партанен! До чего хитро сумел объегорить полицию. Ведь лейтенант таки поверил, будто все нарочно было подстроено, чтоб подразнить полицию.
— Да, он неглупый человек, — серьезно ответил Антти.
Ихалайнен тоже задумался о своем путешествии и о возвращении домой.
Юсси крикнул Антти насчет Партанена:
— Они не посмеют держать его в камере всю жизнь! Ведь он состоятельный хозяин. С ним посчитается полиция, если он рассердится и станет кричать.
— Полиция не посмеет, — лениво ответил Антти.
Уже близко подъехали к проулку Хювяринена. У Юсси совесть была нечиста. Но он все еще раздумывал, стараясь найти причину всей своей истории. И, думая об этом, он вдруг вспомнил о своей встрече с Ихалайненом, который шел тогда к Хювяринену и обещал заодно сосватать ему дочь старика.
И вот только сейчас Юсси спросил Ихалайнена:
— Эй, Ихалайнен!
— Ну?
— Ведь я тогда забыл спросить у тебя, зачем ты шел к Хювяринену?
Тут Антти вспомнил, что он, собственно говоря, шел за спичками. С изумлением он воскликнул:
— Черт побери! А ведь я совсем забыл, что мне надо Анне-Лийсе спички принести.
— Так, значит, ты за. спичками ходил?
— За спичками.
Ехали молча. Антти был теперь очень задумчив. Он думал о своем возвращении к Анне-Лийсе и о том, что бы такое ему сказать ей.
Доехали до перекрестка, где Антти должен был свернуть на другую дорогу.
Антти многозначительно сказал Юсси:
— Уж тебе-то, конечно, незачем заезжать к старику со своим грузом.
Юсси, почесав за ухом, забормотал:
— Мне незачем… Уж ты с ним сам поговори… Придуман что-нибудь… Скажи, что кобыла убежала… Одним словом, запутай дело…
Антти пошел к старику Хювяринену. Но у самого дома храбрость его исчезла. Он опасался, что Хювяринен будет обвинять его за всю кутерьму. Ему вдруг не захотелось входить в дом. Он уже было решил повернуть назад, но тут вспомнил о поручении жены. Неловко было вернуться домой, не выполнив просьбы Анны-Лийсы.
Но тут он решил соврать ей. Он решил вручить ей спички из собственного кармана. Однако, к своему ужасу, он спичек в кармане не обнаружил.
Значит, не оставалось ничего иного, как только идти к Хювяринену.
Пусть будет, что будет. Он приободрился и вошел в дом.
— Что ж ты не остановила этого Кенонена?
— А зачем мне его останавливать? Не будь дурой, не гнушайся Кеноненом, не пренебрегай им…
На это Анна-Лийса ничего не ответила ей. И Майя-Лийса стала злиться на нее. Она стала готовиться к переезду и укладывать вещи в том порядке, как это было указано портным. При этом она говорила:
— Ведь и Кенонен в штанах ходит… Зачем же другого мужчину ждать… Нет, Малинен был бы не лучше его!
Эти слова несколько успокоили Анну-Лийсу. Жена кузнеца добавила:
— Будешь одна ползать по сугробам за дровами:.. Узнаешь, как жить одной… Да чем же тебе плохо быть женой Тахво Кенонена? Будешь мадам портниха… На селе будешь жить… Чего тебе тут плесневеть… Ведь в доме Пунийна имеется даже горница, совсем, как у господ.
Анна-Лийса задумалась. Перспективы были хорошие. Однако она сказала:
— А если он вернется?
— Какой же леший его вернет, если он теперь навеки успокоился! — воскликнула Майя-Лийса.
В этот момент к дому подъехал сын Кеттунена, у которого в свое время Юсси Ватанен купил кобылу. Оказывается, кобыла Ватанена прибежала в Кийхтелюс и остановилась как раз у своего прежнего дома. Ее там узнали и отвели к Кеттунену. И вот теперь сын Кеттунена привез Анне-Лийсе сюртук Антти, найденный в телеге.
Слухи о большом кораблекрушении подтверждались. Об этом сын Кеттунена слышал на своем пути. И вот теперь брошенная лошадь и оставленный в телеге сюртук явились, так сказать, вещественными доказательствами бегства.
Заканчивая свой рассказ, сын Кеттунена простодушно сказал:
— В общем, от вашего Ихалайнена ничего не осталось, кроме вот этого сюртука. А от Юсси Ватанена, кажись, даже и этого не осталось… От него осталась лишь фляга с водкой, которую мы нашли в телеге.
Эта история окончательно рассеяла сомнения Акны-Лийсы. Жена кузнеца с усмешкой спросила ее:
— Поверила теперь или все еще сомневаешься? Сын Кеттунена снова стал рассказывать:
— Перед тем как ехать в Америку, они оба вели в Йоки совершенно безбожную жизнь. Они там пьянствовали и дрались. И даже пришлось позвать рабочих с винокуренного завода, чтоб как-нибудь усмирить этих буянов… Там была сумятица! На весь город шел крик и стенание, когда ваш Ихалайнен чесал палкой по спинам этих ребят с винокурни.
— Боже мой! — ужаснулась Майя-Лийса. — Какую неприличную жизнь они вели перед своим уходом в иной мир.
Сын Кеттунена уехал. Только теперь поняла Анна-Лийса, что за человек был ее Антти — грубый и пьяный драчун. Майя-Лийса воскликнула:
— Скажи спасибо господам из Йоки, которые избавили тебя от него! Вот Тахво Кенонен совсем иное дело. Этот позволит скорей себя избить, чем пойдет колотить других.
Анна-Лийса согласилась с этим:
— Тахво Кенонен всегда был тихий мужчина, Ихалайнен и Ватанен не раз избивали его в молодости. А он и тогда только охал и после к доктору бегал, чтоб поправиться.
Таким образом поднялся престиж Тахво Кенонена и окончательно снизились заслуги Ихалайнена. Теперь Анна-Лийса спокойным тоном заявила:
— Туда ему и дорога, этому выродку!
И она тотчас стала помогать Майе-Лийсе в ее приготовлениях к переезду. Она сказала:
— Давай вскипятим воду и ошпарим кровать со всех сторон, чтоб передохли все клопы и тараканы.
Так они и сделали. Ошпарили кровать и потом лучинкой очистили все щели. Наводя чистоту, Анна-Лийса сказала:
— Кто бы мог думать, что мой Ихалайнен был таким, как он оказался… Нет, наверно, его Юсси Ватанен сбил с пути.
Тахво Кенонен вернулся к вечеру. В селе он нанял дом Пунийна и прихватил с собой десяток перевозчиков, чтоб забрать отсюда все вещи.
Однако пора была осенняя, ночи темные, и поэтому перевозку решили отложить до утра. И все перевозчики остались ночевать в доме Ихалайнена.
Теперь Кенонен в полной мере проявил себя хозяином. Впрочем, перед этим он подарил Анне-Лийсе свой свадебный подарок. Верный своему обещанию, он купил в магазине кружева. И вот, подарив эти кружева Анне-Лийсе, он велел освободить стол от всяких вещей. И когда это было сделано, он сел на стол по-портновски и сказал Анне-Лийсе:
— Ну-ка, неси сюда какую-нибудь твою рубашку, поновее… Сейчас сам Тахво Кенонен пришьет кружево к подолу.
— Да на что эти кружева мне, пожилой уже женщине? — застеснялась Анна-Лийса.
Но тут перевозчики подбодрили ее словами:
— Неси, неси рубашку Кенонену… Чего там еще… Пускай Кенонен подошьет кружево.
Анна-Лийса повиновалась. Сидя на столе со скрещенными ногами, Тахво Кенонен принялся за работу. Один из перевозчиков сказал:
— Не в каждом доме такой товар сидит на обеденном столе.
— Еще бы! — с гордостью отозвался Тахво Кенонен. Другой перевозчик сказал:
— До чего дошло! Раньше в Липери на столе держали только лишь хлеб, миску с кашей и священное писание…
Вдевая нитку в ушко иголки, Кенонен хвастливо заметил:
— Раньше, может, и не сидели на столах, а теперь сидят, раз сам Тахво Кенонен прибыл в Липери. Ну-ка, Анна-Лийса, поставь на огонь кофейник для перевозчиков, Да только побольше положи туда кофе и цикория, чтоб кофеек был покрепче.
Липерские перевозчики, как и все прочие липерцы, были знамениты своим умом. Уж если они кого-нибудь и хвалили, так только в соответствии с его собственными за слугами. И вот теперь началось восхваление Кенонена и всего этого удивительного бракосочетания.
Перевозчики сидели во всех углах избы. Они подмигивали друг другу и переговаривались с самым серьезным видом. Один из перевозчиков сказал:
— Ну, если Кенонен пришивает кружево к подолу, значит, он останется в этом доме хозяином!
Сидящий на столе Кенонен заносчиво подтвердил это:
— Да, останется Тахво Кенонен хозяином дома!.. Этот дом теперь — дом Тахво Кенонена, хотя бы сам главный черт помешал мне!
— Значит, будешь здесь хозяином?
— Хозяином.
Тут опять послышались голоса перевозчиков. Один из них сказал:
— Хорошая жизнь открывается теперь перед Кеноненом. Ведь Ихалайнен неплохо содержал свое хозяйство.
Другой перевозчик подмигнул первому:
— Да, широкая дорога теперь перед Кеноненом!
— Широкий путь! — сказал кто-то еще. И тут кто-то пробасил, сплюнув:
— Вот уж он подшивает кружева к подолу рубашки Анны-Лийсы…
Перевозчики не переставали похваливать Кенонена. Анна-Лийса начала опасаться, что они обдерут Кенонена, возьмут с него лишнее за свою похвалу. И поэтому она сказала перевозчикам:
— Да бросьте вы тараторить и пустое молоть. Перевозчики замолчали.
Кенонен приказал Анне-Лийсе:
— Ну-ка, дай простокваши перевозчикам, ведь ее не повезешь в село, придется выплескивать… А что останется, дайте свиньям… А свежее молоко вылейте в пивную бочку… Завтра продадим его сельским жителям.
Кенонен пришил к подолу кружева и, швырнув рубашку Анне-Лийсе, сказал:
— На, прими эту шикарную рубашку. Иди в баню и там надень ее.
Анна-Лийса взяла рубашку, и тут портной спросил ее:
— Между прочим, где у вас тут все костюмы и одежда Ихалайнена?
— Это все в бельевой кладовке.
— А ну-ка, женка Кананена, сбегай за этим! — распорядился Тахво.
Майя-Лийса сходила за вещами. Тахво Кенонен стал рассматривать костюмы, насвистывая, принялся измерять их складным сантиметром. Тщательно измерив, он объявил:
— В общем, они подойдут, только вот в штанах сзади много лишнего — придется ушить сантиметров на сорок.
Один из перевозчиков сказал:
— Ихалайнен был плотный человек, особенно там, где вы ушить хотите.
Кенонен небрежно заявил:
— Ничего! Если Тахво Кенонен повертится тут с иглой и с ножницами, так любые штаны ему будут впору… Сейчас! Отсюда резанем лишнее и прохватим иглой.
Тахво вырезал из штанов солидный кусок материи, и тут его иголка замелькала в руках. Занимаясь шитьем, он командовал:
— Эй, перевозчики! Ну-ка, велите старухе Майе-Лийсе поставить утюг на угли. Хочу немного отутюжить эти портки.
…..Приказ передали Майе-Лийсе. Один из перевозчиков сказал:
— Уже Тахво. Кенонен выучился хозяйским приемам — приказывает и за порядком следит. Кенонен хвастливо спросил:
— А что? Тахво Кенонену недолго учиться этому… Сейчас со спины пиджака отрежем полоску и переставим пуговицы, вот тогда пиджак будет на мне как вылитый.
Обратившись к женщинам, Тахво сказал: — Ну-ка, бабы, вытряхните из матраца старую солому, киньте на подстилку коровам. И набейте матрац свежей соломой. Что касается рваной одежды Ихалайнена, то завтра продайте ее старьевщику… И на эти деньги можно будет купить орешков и пряников.
Таким образом перешивая суконный костюм Антти Ихалайнена, Тахво отрегулировал все хозяйственные дела.
Перевозчики некоторое время задумчиво молчали, но потом они снова принялись хвалить портного. Они сидели серьезные, покуривали, поплевывали и говорили как бы между собой.
Один из перевозчиков одобрительно произнес:
— Неплохой выйдет муж из этого Кенонена!
— Толковый будет супруг! — пробормотал другой. — Муженек что надо! — сказал третий и сплюнул. Снова помолчали. Потом опять стали переговариваться:
— Вот когда он вопрется в эти брюки Ихалайнена, сразу из него получится законный муж Анны-Лийсы. Но брюки, конечно, надо для этого порядочно сузить.
— Да, брючки придется сузить! — ответил второй. А третий пробасил, держа трубку во рту:
— Придется их сузить… брючки-то!
— А как же иначе поступить? — вмешалась в разговор Майя-Лийса. — Ведь нельзя же мужчину сделать шире, уж лучше брюки для него сузить.
Один из перевозчиков солидно ответил ей:
— Не принято мужчину переделывать и ремонтировать вместо штанов.
— Не дело трогать мужчину ради этого, — сказал второй. А третий пробасил:
— Зачем же ремонтировать Кенонена, он и без переделки пригоден!
— Вполне подходящий… этот Кенонен! — воскликнул еще один перевозчик и сплюнул.
Занятый своим делом, Кенонен распорядился:
— А ну-ка, перевозчики, берите из того ящика табак Ихалайнена. Набивайте покрепче свои трубки, курите…
Тут Анна-Лийса сказала перевозчикам:
— Вы бы похвалили Кенонена просто так, а не за его подарки.
Кенонен не обратил внимания на эти слова. Он в поте лица продолжал работать. И, работая, бранил старомодный покрой брюк Ихалайнена:
— Да уж, эти портные Липери. Это какие-то перевозчики, а не портные. Брюки сшили с застежкой по бокам. Так шьют только для сопливых ребят.
Вскоре работа была кончена. Кенонен скинул свой костюм и теперь облачился во все суконное.
Перевозчики тотчас стали его расхваливать:
— Настоящий барин получился из этого Кенонена. А ведь когда сидел на столе, прямо казался каким-то рахитиком.
— Кенонен — это действительно такой человек, которого из списка живых еще нельзя вычеркивать! Вот он у нас какой!
— Опять вы тут скалите зубы! — прикрикнула на перевозчиков Анна-Лийса, укладывая свои поварешки в корзину.
На стене висел саржевый сюртук Антти, привезенный сыном Кеттунена.
Увидев этот сюртук, Тахво сказал Майе-Лийсе:
— Ну-ка, как тебя там, посмотри, нет ли каких-нибудь там насекомых, а если есть, убей их… Это еще приличный сюртук.
На следующее утро в доме Ихалайнена началась суматоха. Десять телег стояло наготове. На эти телеги стали грузить мебель, зерно, масло, кадушки и прочий товар. Три телеги нагрузили сеном. Коров вывели из хлева и наняли двух девчонок погонять их. Майя-Лийса и Анна-Лийса собрали овец, чтоб гнать их позади обоза.
Ужасно визжала свинья, которую посадили в бочку, чтобы перевезти без лишних хлопот.
Мычали коровы, кричали перевозчики.
Тахво Кенонен запряг в двуколку мерина Ихалайнена и решил ехать впереди обоза.
Когда свинья завизжала совершенно отчаянно, Тахво приказал:
— А ну-ка, стукните эту чертовку поленом по башке, чтоб перестала верещать, это раздражает меня.
Как раз в это время свинья высунула голову за край бочки. И перевозчик, которого весьма забавляло все это происшествие, в точности выполнил приказ. Послышался удар, и свинья смолкла. Один из перевозчиков, заглянув в бочку, возвестил о внезапной кончине свиньи:
— Она околела.
Анна-Лийса, хлопотавшая с овцами, услышав эти странные слова, с тревогой спросила:
— Почему свинья перестала визжать? Ей ответили:
— Ее стукнули по башке поленом. Анна-Лийса воскликнула в ужасе:
— Боже мой! Зачем же ее стукнули?
— Чтоб она визжать перестала, — ответил один из перевозчиков.
— Но она, кроме того, перестала и дышать, — добавил другой перевозчик.
Обоз был готов к отправке, но Кенонен вдруг заприметил бочку со смолой. Он крикнул.
— Эй вы, осталась бочка со смолой… Почему ее не погрузили на телегу?
— Так ведь бочка до краев полна, смола расплещется, — ответил один из перевозчиков.
Тахво Кенонен вспылил и в сердцах крикнул:
— Ну, так бросьте ее к черту в колодец, чтоб ее не украл какой-нибудь разбойник!
Перевозчики мигом исполнили приказание. Анна-Лийса, увидев, что в колодец льют смолу, закричала в тревоге:
— Боже милосердный! Зачем же вы это делаете?! Перевозчики сказали:
— Кенонен приказал хорошенько просмолить воду, чтоб она не перекисла.
Но тут Тахво Кенонен подал команду, и весь караван двинулся в путь.
Обернувшись, Кенонек крикнул позади идущим: — В доме Хювяринена дадим лошадям передохнуть. И там сварим кофеек на дорогу.
В это же самое время к дому Хювяринена приближался еще один обоз со стороны города.
Это был караван Юсси Ватанена и Кайсы Каржутар.
На переднем возу, на раскладной кровати, сидел Ватанен рядышком с Кайсой. Ноги их свисали прямо на круп лошади.
На втором возу лежал Антти.
Когда стали приближаться к дому Хювяринена, Юсси Ватанен крикнул Антти:
— Кажется, тут начинается земельный участок Хювяринена?
— Да.
Юсси стал размышлять. Ему не хотелось сердить Хювяринена, но в то же время он не мог придумать ничего такого, что смягчило бы его вину. И, размышляя над этим, он стал вспоминать отдельные эпизоды своего путешествия, так как во всей этой истории в целом он никак не мог разобраться. Ему вспомнился вдруг Партанен. И он опять пожалел его и даже крикнул Антти:
— Умный мужик этот Партанен! До чего хитро сумел объегорить полицию. Ведь лейтенант таки поверил, будто все нарочно было подстроено, чтоб подразнить полицию.
— Да, он неглупый человек, — серьезно ответил Антти.
Ихалайнен тоже задумался о своем путешествии и о возвращении домой.
Юсси крикнул Антти насчет Партанена:
— Они не посмеют держать его в камере всю жизнь! Ведь он состоятельный хозяин. С ним посчитается полиция, если он рассердится и станет кричать.
— Полиция не посмеет, — лениво ответил Антти.
Уже близко подъехали к проулку Хювяринена. У Юсси совесть была нечиста. Но он все еще раздумывал, стараясь найти причину всей своей истории. И, думая об этом, он вдруг вспомнил о своей встрече с Ихалайненом, который шел тогда к Хювяринену и обещал заодно сосватать ему дочь старика.
И вот только сейчас Юсси спросил Ихалайнена:
— Эй, Ихалайнен!
— Ну?
— Ведь я тогда забыл спросить у тебя, зачем ты шел к Хювяринену?
Тут Антти вспомнил, что он, собственно говоря, шел за спичками. С изумлением он воскликнул:
— Черт побери! А ведь я совсем забыл, что мне надо Анне-Лийсе спички принести.
— Так, значит, ты за. спичками ходил?
— За спичками.
Ехали молча. Антти был теперь очень задумчив. Он думал о своем возвращении к Анне-Лийсе и о том, что бы такое ему сказать ей.
Доехали до перекрестка, где Антти должен был свернуть на другую дорогу.
Антти многозначительно сказал Юсси:
— Уж тебе-то, конечно, незачем заезжать к старику со своим грузом.
Юсси, почесав за ухом, забормотал:
— Мне незачем… Уж ты с ним сам поговори… Придуман что-нибудь… Скажи, что кобыла убежала… Одним словом, запутай дело…
Антти пошел к старику Хювяринену. Но у самого дома храбрость его исчезла. Он опасался, что Хювяринен будет обвинять его за всю кутерьму. Ему вдруг не захотелось входить в дом. Он уже было решил повернуть назад, но тут вспомнил о поручении жены. Неловко было вернуться домой, не выполнив просьбы Анны-Лийсы.
Но тут он решил соврать ей. Он решил вручить ей спички из собственного кармана. Однако, к своему ужасу, он спичек в кармане не обнаружил.
Значит, не оставалось ничего иного, как только идти к Хювяринену.
Пусть будет, что будет. Он приободрился и вошел в дом.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Когда Антти вошел в дом Хговярйнена, все присутствующие вскрикнули в один голос: — Ихалайнен!
Антти безмолвно сел на скамью и долгое время молчал.
Наконец Хювяринен сказал:
— Да ты ли это, Ихалайнен?
Ихалайнен не отвечал. Ему показалось, что сюда уже дошла весть об их пребывании в полицейской камере. Но тягостней всего для него была, конечно, женитьба Ватанена.
Долго молчал Антти, но потом он стал оправдываться.
Он начал с вопроса:
— Видимо, из Йоки не вернулся еще Юсси Ватанен? Он к вам не заходил?
Никто на это не ответил. И это молчание, как большим камнем, придавило Антти. Однако он снова сказал:
— В Йоки он исчез… И я его, гадину, нигде не мог найти, хотя и разыскивал его с полицией несколько дней.
Хозяйка, обратившись к дочери, сказала:
— Анна-Кайса, поставь на огонь воду для коров. Казалось, никто не слушал Антти, хотя последнее сообщение, пожалуй, несколько смягчило хозяев.
Антти становилось все тяжелей. И он снова сделал попытку обелить себя. Он сказал:
— Наверно, у Ватанена были свои дела, если он скрылся от меня… Только вчера утром я услышал о нем…
Хозяева с любопытством стали прислушиваться к словам Антти, однако никаких вопросов ему не задавали. Хювяринен спросил жену:
— Кажется, придется завтра на мельницу ехать?
— Да нет, муки хватит на праздники. Антти вспотел. С усилием он произнес:
— Говорят… Кархутар… поймала Ватанена в свои сети… вдова… покойного Макконена.
— Значит, хватит муки на праздники?
— Хватит.
Опустив свои глаза, Антти через минуту добавил:
— Об этом мне рассказали в домишке Вариса, когда я обратно ехал. Попал Ватанен в западню вдовы Макконена…
Хювяринен отдал распоряжение хозяйкам, приказав:
— Бабы, надо сегодня обстричь черную овцу. Да не забудьте овцам подстилку положить.
Антти стал обдумывать, как бы ему утешить хозяев по случаю потери Юсси Ватанена. И придумав, как это сделать, он сказал:
— Вообще говоря, этот Ватанен жестокий человек, он плохо относился к своей покойной жене.
Хозяева и на это ничего не ответили. Хозяйка раздраженным тоном крикнула:
— А почему котелок не вымыли с вечера?.. Все только жрут, и никто ни о чем не заботится.
Антти снова сказал:
— Лютый характер у этого Ватанена! Нет, не порадуется его жена…
Хозяйка сходила в переднюю и, вернувшись оттуда, сказала:
— Туда ему и дорога… в сети Кархутар… Этакий мужичище… Говорят, он в Йоки пил и дрался… Даже в его телеге нашли флягу из-под вина.
Антти безмолвно сел на скамью и долгое время молчал.
Наконец Хювяринен сказал:
— Да ты ли это, Ихалайнен?
Ихалайнен не отвечал. Ему показалось, что сюда уже дошла весть об их пребывании в полицейской камере. Но тягостней всего для него была, конечно, женитьба Ватанена.
Долго молчал Антти, но потом он стал оправдываться.
Он начал с вопроса:
— Видимо, из Йоки не вернулся еще Юсси Ватанен? Он к вам не заходил?
Никто на это не ответил. И это молчание, как большим камнем, придавило Антти. Однако он снова сказал:
— В Йоки он исчез… И я его, гадину, нигде не мог найти, хотя и разыскивал его с полицией несколько дней.
Хозяйка, обратившись к дочери, сказала:
— Анна-Кайса, поставь на огонь воду для коров. Казалось, никто не слушал Антти, хотя последнее сообщение, пожалуй, несколько смягчило хозяев.
Антти становилось все тяжелей. И он снова сделал попытку обелить себя. Он сказал:
— Наверно, у Ватанена были свои дела, если он скрылся от меня… Только вчера утром я услышал о нем…
Хозяева с любопытством стали прислушиваться к словам Антти, однако никаких вопросов ему не задавали. Хювяринен спросил жену:
— Кажется, придется завтра на мельницу ехать?
— Да нет, муки хватит на праздники. Антти вспотел. С усилием он произнес:
— Говорят… Кархутар… поймала Ватанена в свои сети… вдова… покойного Макконена.
— Значит, хватит муки на праздники?
— Хватит.
Опустив свои глаза, Антти через минуту добавил:
— Об этом мне рассказали в домишке Вариса, когда я обратно ехал. Попал Ватанен в западню вдовы Макконена…
Хювяринен отдал распоряжение хозяйкам, приказав:
— Бабы, надо сегодня обстричь черную овцу. Да не забудьте овцам подстилку положить.
Антти стал обдумывать, как бы ему утешить хозяев по случаю потери Юсси Ватанена. И придумав, как это сделать, он сказал:
— Вообще говоря, этот Ватанен жестокий человек, он плохо относился к своей покойной жене.
Хозяева и на это ничего не ответили. Хозяйка раздраженным тоном крикнула:
— А почему котелок не вымыли с вечера?.. Все только жрут, и никто ни о чем не заботится.
Антти снова сказал:
— Лютый характер у этого Ватанена! Нет, не порадуется его жена…
Хозяйка сходила в переднюю и, вернувшись оттуда, сказала:
— Туда ему и дорога… в сети Кархутар… Этакий мужичище… Говорят, он в Йоки пил и дрался… Даже в его телеге нашли флягу из-под вина.