Лау Миллер. Талискер (Последний человек из клана - 1)

   А потом Рианнон полюбила простого смертного... Звали его Рин мак Треммор, и в сердце он был поэтом. Сначала она дразнила его, как и остальных, но однажды этот человек вышел на берег моря и запел. Рианнон никогда не слышала такого голоса. Он же дождался, пока она подойдет, и привязал ее к себе силой слова. На самом деле Рин мог и не делать этого богиня сама отдала ему свое сердце. Время шло, они часто встречались на берегу. Он ей пел, и оба радовались жизни.
   Однажды отец заявил Рианнон, что ее своеволию приходит конец - она выйдет замуж за одного из младших богов, Мидара, которого ныне зовут богом воров. Рианнон решила убежать с Рином и отправила ему записку с верным слугой, который, по легенде, был наполовину человек, наполовину конь. Но Мидар вмешался и убил ее посланца. Возлюбленный не получил письма.
   Чаплин помолчал. Здесь повсюду звучали отголоски древнего горя - в земле, огне и воде.
   - Они должны были встретиться неподалеку отсюда, но, конечно, Рин так и не пришел. Он крепко спал... Когда Рианнон поняла, что ждет напрасно, ее сердце разбилось. Вдалеке уже были видны факелы спешившего за невестой Мидара. И отсюда - видишь тот дуб? - она поскакала: погнала лошадь вверх по склону, не оборачиваясь. Чувствуя, что она задумала, Мидар закричал в ужасе, но было поздно. Рианнон не остановилась и спрыгнула на белой кобыле с обрыва.
   - Неужели богиня не умела летать? - удивился Малки.
   - Так говорят. В тот миг, как копыта лошади оторвались от земли, богиня прокляла непостоянство мужчин, но не своего любимого, хоть тот и разбил ей сердце. Когда Рин пробудился, то уже не смог уснуть... А ее не видели до самой Великой Битвы. Иные рассказывают, будто Рианнон перелетела через море; там, на острове, она ожидает Рина.
   Из костра полетели искры, и Чаплин пришел в себя.
   - Конечно, это всего лишь легенда. До сих пор не понимаю, откуда они берутся.
   - Да, - сказал Талискер, - но и махнуть рукой на них нельзя. Сутра... сама ее земля... здесь легенды оживают. - Он поднял грубый кусок базальта. - Мы чувствуем их во всем. Как ты сказал, даже камни помнят. Верь своим ощущениям.
   - Наверное, следовало бы, - признал Чаплин, - однако я не привык доверять себе. Ты вроде тоже.
   - Дункан прав, - вмешался в разговор Малки. - С тех пор, как мы попали сюда, ты постепенно превращаешься в сеаннаха. Наверное, тому есть причины. Вот ты сидишь на валуне... А может, Рианнон именно через него перескочила в своем последнем прыжке, и камень помнит? Господи Христе! Чего мы только не видели здесь! Такое, что и представить себе не могли. Здесь повсюду настоящая магия!
   - Магия, - пробормотал Талискер. Чаплин уставился в угасающий костер.
   - А Рианнон? Как ты думаешь, она все еще ждет на острове?
   - Не знаю, - ответил Малки.
   Рианнон. Дункан ничего не сказал другим, но пока Чаплин рассказывал, перед ним предстал образ богини. Она смеялась - не злобно, а от великой радости бытия. Он видел прыжок в темноту и чувствовал ее отчаяние. Смех давно умолк. Если богиня по-прежнему ждет, не обратилась ли любовь в ярость и злобу? Талискер никогда не отличался сентиментальностью, но мысль об увядании великой красоты печалила.
   - Вера ее мертва, - тихонько сказал он. - Если она и ждет, то... переменилась. Душа наполнилась горечью.
   Друзья удивленно посмотрели на него.
   - Это не первая женщина, потерявшая веру в мужчин. - Талискер поднялся и принялся расхаживать вокруг костра, думая вслух. Его тень плясала в свете пламени.
   Некоторое время остальные молчали. Потом Дункан обернулся к ним, улыбаясь.
   - Что бы потребовала Рианнон? Я скажу вам. - Он театрально махнул рукой. - Деяния веры.
   С этими словами Талискер расстегнул пояс, и килт упал на землю. За ним последовала остальная одежда. В темноте блестящая мокрая кожа казалась совершенно белой, а свет луны и костра падал на мускулистые ноги и грудь. Дункан напоминал античную статую.
   - Нам нужно встретиться с богиней Рианнон, попасть на ее остров. Следуйте за мной.
   Он вышел из-под прикрытия деревьев и посмотрел на вершину холма.
   Чаплин и Малки поднялись на ноги.
   - Я не намерен раздеваться, - проворчал горец.
   - Прости, - улыбнулся Дункан. - Мне просто захотелось для этой миссии быть обнаженным. Может, дело в истории Чаплина. Такое впечатление... - Он не смог передать словами чувство тепла, растекающегося внутри.
   Чаплин пробормотал что-то, но никто не расслышал слов за шумом моря. Талискер весь промок, однако совершенно не замерз. Он обернулся к вершине холма, глубоко вздохнул и закричал:
   - Рианнон!
   Его зов отдался эхом от каменных скал и, вместо того чтобы затихнуть, становился все громче и громче. Океан замер, по крайней мере так им показалось. Когда звуки смолкли, Талискер бросился на вершину.
   Неожиданно Чаплин и Малки поняли, что он собирается сделать, и ринулись следом.
   - Нет, Дункан, вернись! - заорал горец.
   Белая фигура впереди, похожая на призрак, не сбавила темпа.
   Почти вершина. Шум моря отдавался гудящим эхом в ушах Талискера, заглушая стук сердца и неровное дыхание. Острые камни изрезали ноги, и он кричал на бегу. Слова подхватывал и уносил прочь свирепый морской ветер, трепавший его бороду. Талискер был волной, прибоем, пенными брызгами. Талискер был вера. Талискер шел к Рианнон.
   У вершины Чаплин почти нагнал его. Он слышал странный, почти бесплотный голос Дункана:
   - Верьте мне, все хорошо. У меня добрые предчувствия.
   - Нет!
   Алессандро чувствовал себя в ответе за него: в словах сеаннаха сила, ему следовало догадаться раньше, но он до сих пор не научился уважать и контролировать ее. Глаза застилал алый туман. Он никогда в жизни не бегал так быстро. Неожиданно впереди замаячил обрыв, и Чаплин понял: теперь или никогда. Он отчаянно рванулся, вытянув вперед руки.
   Время замедлилось. Сквозь туман он увидел ногу Талискера, белую кожу, блестящую от крови и дождя. Его собственная рука, похожая на когтистую лапу, схватилась за пятку, но соскользнула - слишком много крови и воды. В то же время Чаплин снова услышал зов: Рианнон! Он поднял голову и увидел, как прыгнул его друг.
   В тот миг, когда пятки оторвались от скалы, Талискера охватило сомнение. Ноги все еще двигались, будто пытаясь бежать по воздуху... а потом он начал падать. Тут в дело вступили упрямство и гордость - они помогли не обращать внимание на физические неудобства. Потом его охватили боль и отчаяние человека, которого настигает смерть. И все же, пока ветер не вырвал из легких последний глоток воздуха, он выкрикивал ее имя.
   Это было последнее, что слышали на скале.
   Ни один из оставшихся не промолвил ни слова. Чаплин вжался лицом в землю, а Малки смотрел туда, где только что исчез Талискер, не в силах поверить в случившееся. Потом...
   - Подождите... Там, под волнами!
   Чаплин поднял голову и уставился в бушующее море - серое, мрачное и безнадежное.
   - Мне показалось, что я увидел свет... - Голос Малки прервался, и он сел на траву. - Боже мой...
   Дождь полил сильнее. Шипящий звук капель, падающих в воду, почти заглушал грохот волн. Ветер крепчал, рвал промокшую насквозь одежду, выстужал до костей, но ни одному из них не хватало воли двинуться.
   - Мы умрем здесь, и в этом виноват ты, сеаннах, - прошептал Малки. В его голосе не слышалось и тени печали.
   Чаплин лежал, вытянув руки вперед, будто все еще пытался поймать Талискера. Он знал, что сломал несколько ребер.
   Постепенно оба впали не то в бессознательное состояние, не то в сон...
   Шторм все бушевал и стих только ближе к рассвету.
   Малки проснулся; тело затекло. Он перекатился на бок и посмотрел на Чаплина. Лицо сеаннаха цветом напоминало пепел, а если он дышал, то так слабо, что горец не мог заметить. Буря миновала, и новый день обещал улучшение погоды, но Малки было все равно. Он чувствовал, что если еще немного полежит, то окунется в блаженный покой, уснет и никогда уже не проснется.
   Внимание его привлекла тень. Рядом стояла лошадь Чаплина с одеялом на спине. Малки заставил себя сесть, хотя тело решительно отказывалось повиноваться.
   - Сюда, лошадка. - Он смог только прошептать, однако черный мерин шевельнул ухом и посмотрел в его сторону. - Иди сюда, коник хороший, я умираю...
   Из горла вырвался сухой смешок, но горец подавил его, боясь напугать животное. Конь все же решил подойти к людям и обнюхал Чаплина, явно признавая в нем хозяина. Протянув дрожащую руку, Малки медленно стянул со спины мерина одеяло.
   Полчаса спустя он все еще ощущал страшную слабость, хотя онемение в ногах понемногу проходило - они ужасно болели. В конце концов он взялся за поводья, оперся рукой о землю и, справившись со своей нелегкой задачей, медленно спустился с горы. Путь в лагерь помог, и внизу Малки почувствовал себя почти человеком.
   Вскоре он поднялся на вершину утеса верхом на собственной лошади и ведя в поводу чаплинскую, на которую навьючил их скудные припасы. Алессандро по-прежнему был без сознания. Малки поспешно завернул его в три одеяла, потом разжег костер и заварил листья бузины - терпкий отвар поможет сеаннаху прийти в себя.
   Он приподнял голову Чаплина, поднес напиток к его губам и бросил взгляд на море. Там начался отлив - вода отошла, и в лучах солнца влажно блестел песок.
   - Малки? - слабо спросил Чаплин. Его обычно загорелое лицо почти посинело от холода и боли.
   - Я думал, что потерял тебя, - тихо проговорил Малки. Ему никогда не нравился сеаннах - из-за Талискера, но тот произвел на него впечатление безумной попыткой спасти жизнь Дункана вчера ночью. - Выпей до конца, согреешься. - Он снова глянул на море. Воды почти не было видно, хоть иди... - Господи Христе!
   - Что такое? - спросил Чаплин. - Ты не пытаешься, случаем, причастить меня в последний раз? - У него не хватило сил улыбнуться собственной шутке.
   - Там тропа. - Малки неожиданно почувствовал радостное возбуждение. Путь к острову Рианнон! Гляди! - Горец помог Алессандро сесть.
   Вытирая со лба холодный пот, Чаплин с изумлением смотрел на путь среди расступившихся волн. Вдали виднелись очертания острова. Вдоль скал, там, где еще вчера плескалась вода, шла темная полоса. Идти им предстояло не меньше трех миль, и еще требовалось спуститься со скал - причем не так, как сделал вчера Талискер.
   - Идем.
   - Ты не в состоянии.
   - Согреюсь, если буду двигаться. Лучше, чем лежать на холодной земле даже под тремя одеялами. Вопрос был решен.
   Час ушел на то, чтобы спуститься по узкой тропе. Чаплин обвис на лошади, припал к гриве. Он почти ничего не говорил, только кутался плотнее в одеяла, сурово сжав челюсти и не обращая внимание на сильную боль. Малки тоже молчал, даже когда инспектор упал с коня - по счастью, в густой вереск. Просто помог ему взобраться в седло и снова тронулся в путь. Он никогда не умел утешать и поддерживать и все еще горевал о Талискере. По крайней мере сеаннах жив и, несмотря на тяжелые раны, наверное, поправится.
   Когда они добрались до песка, путь еще больше замедлился. Лошади не доверяли мягкой почве и шли медленным шагом. Чаплин впал в полубессознательное состояние, что в данной ситуации было, пожалуй, даже удобнее. Не слышалось ни звука - ни горестных криков птиц, ни плеска волн. Песок медленно начинал высыхать на солнце. Сочетание жары и тишины угнетало.
   Малки мучили вопросы. Где тело Талискера? И куда, между прочим, делась вся вода? Если ее удерживают магией, то успеют ли они пересечь море?
   Впереди возникли три или четыре фигуры, скорее всего люди верхом. Донесся стук копыт. Малки положил руку на меч, но не обнажал его - они с сеаннахом ничего не смогли бы поделать против всадников, окажись те враждебно настроены.
   Когда незнакомцы приблизились, он изумленно выдохнул:
   - Чаплин, проснись!
   ГЛАВА 19
   К ним скакали пятеро кельпи. Мускулистые лошадиные бока блестели в солнечном свете; верхняя же половина этих существ была явно человеческой. Длинные волосы летели по ветру, на широких лицах играла озорная улыбка. Больше всего кельпи напоминали диких горных лошадок.
   Они и виду не показали, что заметили Малки. Горец обнажил меч, но не смог дотянуться до передового кельпи, пока тот не проскакал мимо. Оказавшись немного позади, кельпи кольнул крупы лошадей Малки и Чаплина, и те понесли. Горец не увидел, что случилось с Чаплином, однако за спиной слышались крики и свист, еще больше пугавшие коня.
   - Ублюдки! - закричал он.
   Самый быстрый кельпи - рыжий - поравнялся с ним и сильно ущипнул горца за руку. Малки попытался ответить, но кельпи отпрыгнул, и в его руках осталась только прядка волос из гривы. Издалека донесся смех.
   Неожиданно Малки понял, что с ним играют, и решил добраться до берега быстрее всех. Проносясь мимо черно-белого кельпи, он закричал:
   - За мной! За мной!
   Малки действительно прискакал первый, и тут его беснующаяся лошадь наконец умудрилась сбросить седока. Горец тяжело упал на гальку, ударившись локтем, но когда кельпи добрались до него, он уже поднялся и обнажил меч. Трое первых остановились на почтительном расстоянии, глядя на него с интересом, переступая копытами, как жеребята. Двое старших стояли еще дальше.
   - Ну давайте, - выдохнул Малки. Он все еще сжимал в кулаке клок рыжих волос и, подняв руку, торжествующе потряс им. - Давайте, я жду!
   Рыжий кельпи недовольно нахмурился, а остальные расхохотались нехорошо с их стороны, подумал Малки, - однако с места не двинулся никто. Они явно не знали, что делать, и были слегка напуганы. Горец широко улыбнулся, обнажая белые десны. Много сотен лет назад шотландцы нередко устрашали противника одной лишь ухмылкой.
   - Подожди, друг.
   Подъехали старшие кельпи. На спине самого большого - серого - сидел Чаплин. Сеаннах был почти без сознания, и Малки встал в боевую стойку, на случай если его друга решат обидеть.
   - Подожди, говорю, - повторил серый кельпи. - Нас послала Рианнон. Он подошел к Малки; трое молодых расступились и склонили головы в знак уважения. - Прости юнцов, им просто хотелось пошалить. - Кельпи остановился так близко от Малки, что тот мог легко ударить его мечом. - Пожалуйста, опусти оружие. Неужто тебе не приходилось слышать о том, какие мы искусные лучники? Убей меня, и сам падешь мертвым там, где стоишь.
   В этот миг все кельпи вытащили длинные луки из чехлов на спине. Малки вложил меч в ножны.
   - Спасибо. Мое имя Нийзо. Это мой брат Морчел. Те трое - Эбас, Пери и Гавия.
   Кельпи кивнули - все, кроме Гавии, у кого Малки вырвал клок волос.
   - Вижу, что вы с сеаннахом провели тяжелую ночь. Не будем терять времени и поспешим к леди Рианнон. Только сперва вам надо отдохнуть и залечить раны.
   Малки охватила ужасная усталость. Ноги подогнулись - усталость взяла свое.
   - Ты в состоянии ехать верхом, или пусть тебя понесет Морчел?
   Малки не смог ответить - в горле пересохло. Море сомкнулось за спинами кельпи, и первая волна с грохотом покатила на берег. Горец пошатнулся. По знаку Нийзо Эбас и Пери посадили его на широкую спину Морчела.
   - Будьте с ним мягче. Он проявил удивительную силу духа.
   Перед тем как потерять сознание, Малки услышал голос Морчела:
   - Талискер будет счастлив видеть их обоих.
   Малки проснулся уже под вечер. И немедленно вспомнил: они все-таки добились своего, добрались до острова леди Рианнон. А путь был куплен прыжком веры Талискера. Печаль о гибели друга снова охватила его. Потом он вспомнил последние слова кельпи. Если только ему не приснилось...
   Малки сел и огляделся. Он находился в доме, сделанном из живого кустарника. Ветви переплетались, образуя купол на высоте восьми футов. Внутри разливался зеленоватый свет, пахло темной лесной глиной. Дом кельпи казался совершенно естественным, частью природы.
   На другой стороне комнаты на куче хвороста спал Чаплин, завернутый в одеяла. Выглядел он куда лучше, дышал глубоко и ровно. Да и Малки ощущал в себе энергию. Должно быть, кельпи дали ему какое-то лекарство, несколько часов сна не могли столь полно восстановить силы.
   Чаплин открыл глаза.
   - Малки, мне приснился странный сон... Где мы?
   - На острове Рианнон. Как ты себя чувствуешь?
   Чаплин осторожно коснулся ребер.
   - Отлично... Меня исцелили магией?
   - А какая разница?
   - Никакой.
   - Ну вот. А еще мне кажется, что Дункан жив. Перед тем как я отключился, кельпи о нем что-то говорили...
   - Кельпи? Так вот они какие!
   Чаплин изумленно уставился на Гавию - тот откинул полог, закрывавший вход в жилище, и просунул переднюю часть тела внутрь. Инспектор впервые как следует разглядел гостеприимных хозяев. Гавия больше напоминал человека, чем коня, хотя его лицо было необычайно широким, а волосы, как уже выяснил Малки, очень толстыми и жесткими. На животе красовалась синяя татуировка в виде переплетенных колец. Нельзя было точно определить, где одна половина тела сливается с другой: по спине шла полоска короткой мягкой шерсти, переходящая в гриву.
   - Приветствую тебя, сеаннах, - сказал Гавия Чаплину, а горцу довольно сухо кивнул. - Идите за мной. Вы, наверное, проголодались?
   Они вышли следом за кельпи. Дома кольцом окружали поляну, забитую обитателями деревни. Женщины были более изящны, чем мужчины, но тоже обходились без одежды, и солнечный свет падал на их обнаженные груди. Почти все носили распущенные волосы, заплетя для удобства несколько мелких косичек; некоторые собирали волосы в толстые косы. Полным ходом шла подготовка к пиру в честь гостей. В вечернем воздухе плыли звуки флейт и радостный смех. Кельпи расступились, пропуская друзей к установленному в центре столу.
   Там стоял Нийзо с суровым лицом.
   - Приветствую вас. Да отступит тьма из ваших сердец в этом тихом и спокойном месте. Да споют вам птицы Рианнон, а серебряная луна да осветит ваш путь.
   Чаплин и Малки поклонились, чувствуя, что их очень почтительно приветствуют. Ответил Алессандро:
   - Примите и вы наш привет и нашу благодарность. Да будет ваш путь легок, и пусть ветер дует вам в спину.
   Послышался шепот одобрения. Нийзо улыбнулся.
   - Хорошо сказано, сеаннах. Приступим к еде.
   На столе не было недостатка в птице и зайчатине, так что друзья навалили себе побольше еды, да и от пива не отказались.
   - Хорошо сказано, сеаннах... - ворчливо повторил Малки. - Откуда ты все это знаешь?
   Чаплин вонзил зубы в сочный кусок мяса.
   - У тети было вышито на полотенце.
   Малки хлопнул его по спине.
   - Господи, я так голоден, что кажется, будто в животе дырка!
   - Так она тоже порой говорила.
   Чаплин расхохотался, к нему присоединился Малки, и кельпи с удивлением и радостью смотрели, как мужчины смеются почти до судорог. Горец утирал слезы, а Алессандро держался за ребра, которые зажили, но все еще побаливали. Когда друзья успокоились, к ним подошел Нийзо и присел рядом, грациозно сложив ноги.
   - Скоро придет Рианнон.
   - А она живет не здесь?
   - Нет. Мы не знаем, есть ли у нее постоянное обиталище. Наша богиня непостоянна и столь же легкомысленна порой, как эти жеребята. - Он указал на Гавию и его друзей. - Будьте осторожнее. Хоть сердце у нее доброе, терпения ей не хватает. Она может быстро заскучать, а что сделает тогда невозможно предсказать. - Кельпи улыбнулся. - Мы любим ее.
   Снова раздалась музыка. Друг Гавии, Эбас, сыграл длинную, протяжную мелодию на волынке. Малки одобрительно заворчал, хотя звук был тоньше, чем у волынок в его время, и мелодия скорее напоминала ирландские напевы. Чаплин молчал - он всегда не любил этот инструмент, но оказалось, что просто не прислушивался, что солдатам на углу Хай-стрит не хватало тишины, покоя, сосредоточенного внимания. Иначе бы он услышал то, что слышал сейчас. Главное - не обращать внимание на гудение мешка, слушать горький плач.
   Вперед выступила молодая девушка-кельпи с маленькой арфой в руках и запела. Ее голос был высокий и сильный, а язык незнаком людям. Чаплину девушка показалась невероятно красивой - золотисто-белые волосы вились по ветру и ниспадали на светлую же спину, пряди, лежащие на груди, разлетались, обнажая розовые бутоны сосков, щеки заалели от возбуждения, на губах играла легкая улыбка. Нежный голос и красота оказывали чарующее воздействие, и Чаплин неожиданно понял, что желает ее, хоть она и не человек.
   - Как ее зовут? - спросил он у Нийзо.
   - Это моя дочь Эймер.
   Сидевший рядом Малки пихнул приятеля локтем в бок и прошептал:
   - Спроси лучше про Дункана.
   Когда Алессандро обернулся к Нийзо, Эймер умолкла, но вместо аплодисментов раздалось птичье пение. Алые и желтые пичуги вылетели на поляну, светясь в сумраке. Кельпи радостно засмеялись и протянули к певуньям руки. Одна села на плечо к Эймер; та склонила голову и заговорила с ней не менее мелодичным голосом. Чаплин не смог бы отвести от нее глаз даже под страхом смертной казни. За полетом птиц последовал серебристый смех, будто омывший собравшихся прозрачным хрустальным дождем.
   - Рианнон идет, - улыбнулся Нийзо.
   Она возникла из густого леса, высокая и стройная, такая, как представлял себе сеаннах. В распущенных волосах виднелись алые, зеленые и золотые листья. На богине была прозрачная зеленая туника, сквозь которую просвечивало прекрасное нагое тело. Она улыбнулась, подняла руки, и птицы слетелись к ней. Певуньи окружили хозяйку сверкающим вихрем, не умолкая, та хлопнула руками, и они исчезли. Зеленые глаза богини сверкали от удовольствия.
   Она и правда как дитя, подумал Чаплин, по-прежнему улыбаясь.
   Кельпи захлопали в ладоши, а Рианнон подошла к Алессандро и Малки и поманила к себе Нийзо; ее босые ступни не приминали траву. Кельпи подошел, и богиня забралась на его широкую спину, свесив ноги, как в кресле. Малки и Чаплин начали было подниматься, однако она взмахом руки призвала их не вставать. Все умолкли, многие подошли ближе и прилегли на траву. Эймер случайно оказалась рядом с Чаплином.
   - Ах, я вижу сеаннаха, Алессандро Джеймса Чаплина, и воина Малколма Талискера Маклеода. - В низком голосе Рианнон прозвучала легкая насмешка. Добро пожаловать на остров. Надеюсь, вы отдохнули.
   Друзья кивнули в знак согласия.
   - Благодарим за все, госпожа Рианнон, но наши сердца полны тревоги за товарища, Дункана Талискера.
   - Он жив, сеаннах, - улыбнулась богиня. - Я так понимаю, что Мориас избрал тебя своим преемником. Это куда большая честь, чем ты думаешь. Он древнее существо, хоть и не бог; он давал нам мудрые советы много столетий назад. Подозреваю, что Мориас пытается заставить нас отбросить апатию.
   - Мориас? - изумился Чаплин.
   - Не обманись, Алессандро. Да, Мориас владеет силой, но, как и мы, с годами слабеет. Теперь ему нужны помощники, чтобы достичь своих целей.
   - Каких?
   - Не стоит беспокоиться. Они благородны, хотя и немного наивны. Мориас всегда любил феинов и намерен спасти их любой ценой. - Она раздраженно дернула плечом. - Мы всегда говорили, что он лезет не в свое дело...
   - А разве вы не хотите спасти феинов, госпожа?
   Она приподняла брови, словно услышала что-то забавное.
   - Они больше не моя забота, сеаннах. Мои земли здесь...
   - Но...
   Терпению Рианнон подошел конец, и она махнула рукой.
   - Пойдемте к вашему другу. Он был очень серьезно ранен, и кельпи отнесли его на лечение к источнику. Их тронуло деяние веры, они считают Дункана великим человеком.
   Она легко спрыгнула со спины Нийзо и скрылась в зарослях. Чаплин и Малки торопливо встали, и тут выяснилось, что крепкое пиво ударило им в голову, и они нетвердо держатся на ногах. Рианнон обернулась и насмешливо приподняла бровь, но промолчала. Затем подала знак Нийзо и Морчелу, и те бесцеремонно усадили людей себе на спины.
   Малки было страшно скакать на таком существе - все легенды гласили, что кельпи любят заманивать людей в воду и топить. И все же путешествие через сумрачный лес доставило немало удовольствия. Рианнон шла впереди, ее силуэт слегка светился среди черных узоров ветвей. Она запела, и Нийзо с Морчелом вторили ей. В мелодию вплетались звуки леса, журчание реки и шорох листьев. Наконец осталась только музыка воды, и Рианнон указала вперед.
   - Там, смотрите.
   Талискер сидел на замшелом валуне у маленького водопада. Обнаженный, он почему-то не мерз, хотя его окутывал серебристо-белый туман, поднимавшийся от воды. В небе сияла полная луна. Дункан сбрил бороду и стал похож на себя прежнего.
   - Обязательно искупайтесь, - посоветовала Рианнон. - Это снимет боль и исцелит раны.
   - Да вы шутите! - не очень вежливо воскликнул Малки. - Холод-то какой!
   - Вода теплая, дурень, - огрызнулся Нийзо, раздраженный непочтительностью к его госпоже. - А теперь слезай с моей спины, потому что я иду в источник, и ты попадешь туда независимо от собственного желания.
   Как кельпи и сказал, вода оказалась очень теплой, а то, что они сначала приняли за туман, - паром.
   Малки поспешил к Талискеру.
   - Значит, ты все еще жив, старый негодяй! Напугал нас, доложу я тебе.
   Чаплин подошел следом, тоже улыбаясь. Он энергично пожал Дункану руку, будто они не виделись несколько лет.
   - Никогда не думал, что скажу такое, но я рад тебя видеть. Во всем виноват я - мои сказания...
   - Все в порядке, Сандро, - отозвался Талискер. - Это, конечно, было очень глупо. Не знаю, что на меня нашло. - Он улыбнулся, потом снова посерьезнел. - Вдвойне глупо, потому что мы ничего не достигли. Я поговорил с Рианнон... Увы, судьба Корвуса ей безразлична. Она разошлась с феинами много лет назад.
   - Но... - выдохнул Чаплин.
   - Рианнон считает, что сделала свое дело в прошлый раз.
   Ночную тишину разорвал крик, за ним последовал совершенно нечеловеческий вопль. Конь и человек. Разделенная душа, терзаемая болью и страхом.