Лау Миллер. Талискер (Последний человек из клана - 1)

   Макпьялута беспокойно переступил с ноги на ногу. Зная, что путь проляжет через долину, где встречается совет, он послал вестников, а потом оставил спящую дочь тана и Фер Криг под охраной орлов и отправился на место встречи.
   Сейчас принц уже сожалел о своем решении - слишком поздно вспомнил, как долго могут тянуться бесконечные ритуалы. Макпьялута поднял голову и посмотрел сквозь дыру в своде пещеры на звезды. Сегодня они сияли особенно ярко.
   - Значит, вопрос в том, выигрываем ли мы, если феины погибнут?
   Говорил Наббута, шаман клана медведей, - говорил не спеша, делая паузу, дабы достичь нужного эффекта. Все знали, что он великий оратор. Каждое его слово напоминало драгоценный камень, любовно отполированный.
   Наббута окинул пещеру взглядом. Перед ним собрались представители всех племен сидов: медведи, орлы, рыси и - он тяжело вздохнул - волки.
   - Я отвечаю - нет. Без Бразнаира феинам придет конец. Мы приговариваем их к смерти. Они не просто наши друзья, они жили и трудились бок о бок с нами, учились и учили с тех пор, как мы пришли в этот мир. В нашей гордыне мы почитаем себя выше их, ибо у феинов не развиты магия и искусства. Но мы не сеем, не пашем и не жнем, они кормят нас от чистого сердца, что нельзя забывать. Неужто мы вернемся в Лизмаир с пятном на совести? Неужто наша благодарность ничего не стоит?
   - Сядь, старый надутый дурень. - Поднялся косматый серебряный волк, и его голос раздался в головах всех собравшихся. - Ты преувеличиваешь и прекрасно об этом знаешь.
   Многие принялись возмущаться столь неучтивым поведением.
   - Эскариус, - вознесся над шумом голос Макпьялуты. - Сейчас говорит Наббута.
   - Да. - Шаман стукнул посохом по полу. - Ты должен дождаться своей очереди.
   - Очень мало времени на такие пустые формальности, - фыркнул волк. Пока мы занимаемся пустословием, Бразнаир движется на север.
   - Откуда ты знаешь, Эскариус? - подозрительно спросил Макпьялута, и в зале воцарилась тишина.
   Словно в ответ волк принял человеческое обличье. Как и у принца, в чертах лица крылось что-то общее со зверем, в которого он обращался, крючковатый нос и темная кожа весьма странно смотрелись рядом с гривой серых, как сталь, волос. Он нервно улыбнулся и бросил осторожный взгляд на Макпьялуту.
   - Мы свободный народ, бродим где вздумается.
   Макпьялута промолчал. Эскариус подошел к Наббуте и, вырвав посох у него из рук, обернулся к собранию. Огонь бросил отсветы на, потрепанный плащ и перо в волосах. Он поднял посох и потряс им.
   - Услышьте меня, племена сидов! Неужто только мой народ помнит о том, как мы покинули Лизмаир? Неужто только сердца волков рыдают, когда мы воем на Румари, луну? Феины отнюдь не беспомощны, они даже не знают, какую роль в победе над Корвусом должен сыграть Бразнаир.
   - Мы тоже, Эскариус, - перебил его Макпьялута.
   - Но мы уверены, что нам нужен Бразнаир, чтобы вернуться домой. Таково пророчество.
   - А у феинов есть свое. Всем нам нужен Бразнаир.
   К удивлению принца, правитель волков недобро улыбнулся в знак согласия.
   - Наконец-то птица высказалась мудро. Должен ли я напомнить собранию, что один из твоего народа, Макпьялута, принес камень сюда и отдал его феинам?
   - Остерегайся, Эскариус, а не то я подумаю, что ты хочешь задеть честь моего народа, - холодно проговорил Макпьялута. - Многие не пережили подобного.
   - И не только мужчины, - бросил волк. - Не тебе говорить о чести.
   Все затаили дыхание. Эскариус зашел слишком далеко, и Макпьялута должен был поставить его на место. Однако принц долго молчал, а когда заговорил, в голосе слышалась с трудом сдерживаемая ярость.
   - Если ты имеешь в виду Мирранон, Белую Орлицу, то прекрасно знаешь, что она давным-давно изгнана из моего народа. Но перед этим собранием я скажу, что она вела себя очень достойно, и я предложу ей мир при первой возможности.
   Наббута выступил вперед, радуясь, что принц взял себя в руки.
   - Это к делу не относится, Эскариус. Что ты предлагаешь?
   - Все очень просто. Мы берем то, что принадлежит нам по праву, Бразнаир. И убиваем Талискера, если необходимо, чтобы получить его.
   Многие члены собрания удивленно вздохнули, хотя ни один из волков не шевельнулся.
   - Это всего лишь справедливо. Наши предки оказались здесь, когда заклятие связало Короля-Ворона. Иначе феины умерли бы двести лет назад, а мы остались бы в Лизмаире. Таким образом мы купили феинам жизнь нескольких поколений. Мы ничего им не должны.
   По залу пробежал шепоток.
   Макпьялута повысил голос, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией.
   - Но так уж произошло, Эскариус. Мы можем говорить только о том, что есть. Мы тоже не знаем, как должно сбыться пророчество, знаем лишь, что должны доставить Бразнаир сюда. А что потом? Что вы сделаете в утро того дня, когда убьете Талискера и феинов, а потом узнаете, что магии камня не хватит, чтобы вернуть нас домой?
   - Довольно! - Волка охватила ярость. - Я предлагаю отобрать камень. Кто со мной?
   Если он ждал радостного одобрения и леса рук, то просчитался. Откликнулись только волки, которые залаяли и завыли почти оглушительно. Эскариус поднял руки, призывая к тишине.
   - Вижу, все ослепли. Но ведь вы соберетесь здесь в то утро, о котором говорит Макпьялута, чтобы посмотреть, как клан волков оставляет этот проклятый мир? Знайте: те, кто не со мной, те против меня. Если мы получим Бразнаир первыми, домой не вернется никто, кроме нас. Мы долго бродили одни в глуши; если и последнюю милю нам придется пройти в одиночестве, да будет так.
   С этими словами Эскариус подобрал свои серые одежды и вышел из пещеры; волки последовали за ним. Он остановился только на мгновение и плюнул под ноги Макпьялуте.
   В сумраке повисла неприятная тишина. Принц смотрел вслед ушедшим волкам, оставившим в грязи отпечатки лап, которые сияли в свете луны серебряной дорожкой. Его неожиданно замутило в предчувствии трагедии. Захотелось уйти из духоты, почувствовать прикосновение свежего ветра.
   - Макпьялута? А ты что скажешь? - тихо спросил Наббута.
   Принц оглядел существ, заполнивших зал, - медведей, рысей и орлов, чьи длинные тени падали на стены. Они смотрели на него со страхом.
   Вперед вышла рысь и опустилась на землю возле огромных когтей Макпьялуты, способных с легкостью разорвать ее на части.
   - Мы понимаем твою боль. Мое племя пойдет за тобой.
   - И мое. - Из теней вышел черный медведь. - А что скажешь ты?
   Макпьялута помолчал.
   - Я тоже считаю, что сиды вправе получить Бразнаир... - Раздались сдавленные восклицания удивления. - Слушайте меня! Мы не обречем феинов на гибель, отняв у них камень. Быть может, день их нужды придет раньше, чем нашей. Давайте подождем. Пусть Бразнаир отправится в Сулис Мор.
   - Макпьялута, я хочу поговорить с тобой, пока ты не ушел, - серьезно сказал Наббута, когда собрание начало расходиться. - Наедине!
   Макпьялуту так поразил его резкий тон, что он поспешно распрощался с главами кланов.
   - Что такое, Наббута? - Оставшись наедине с шаманом клана медведей, принц принял человеческий облик. Они сели у угасшего огня, но шаман не стал раздувать его. Ночь выдалась холодная, и принц понял, что тайный разговор долго не продлится.
   - Ты ошибся, Макпьялута, сильно ошибся! Я не поправил тебя при всех, потому что счел, что так будет лучше. День нужды, о котором ты говорил, день нужды феинов и сидов - один, их не два. Только одни из нас получат Бразнаир.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я говорил с мудрецом феинов... Древесной Тенью.
   - Мориасом?
   Наббута медленно кивнул и принялся рисовать на стене обугленной палкой, вынутой из костра. Выходило упрощенное изображение многогранного изумруда - Бразнаира.
   - Камень - ключ к мирам. - Шаман изобразил расходящиеся линии. - В нем заключена сила открывать и закрывать порталы в иные места. Почти все, что мы знаем о нем, касается огромного вихря, перенесшего сюда сидов. - Он написал сбоку "Лизмаир". - Однако феинам он нужен, чтобы закрыть иные врата. - Наббута перечеркнул одну из линий и нарисовал птицу. - Не пустить в мир Корвуса.
   - Он не в нашем мире?
   - Нет. Те, другие места... Древесная Тень говорит, что из одного пришел Талискер, но тот путь уже закрыт. Другой неизвестен.
   Макпьялута внимательно изучил рисунок.
   - Почему Бразнаир могут использовать либо сиды, либо феины? Почему нам не подождать своей очереди?
   - Потому что сила его на исходе, - вздохнул Наббута. - Может, это естественная смерть, может - как смерть солнца. Если сиды используют Бразнаир, сила камня иссякнет.
   - А если это сделают феины... Что я натворил? Сиды послушались моего совета, а он неверен.
   - Нет. Я промолчал именно поэтому. Не хочу, чтобы началась резня. Феины нам не враги. Но ты должен искать Бразнаир самостоятельно.
   В пещеру влетел ледяной ветер, разметал золу и пыль. Сердце Макпьялуты томили недобрые предчувствия.
   - И найти его, иначе надеждам сидов конец.
   Вода начала пениться. Рианнон стояла недвижно, в ужасе наблюдая за происходящим. Морчел, который успел войти в источник только по колено, рвался на помощь другу, но Чаплин удержал его за руку. Алессандро, Малки и Дункан понимали, что несчастному не помочь. Тень уже поглотила Нийзо.
   - Это кораннид! - заорал горец. - Дайте мне меч!
   Увы, оружия не было - Чаплин и Малки оставили его в деревне кельпи. Талискер ринулся к своей одежде.
   Нийзо упал в воду, дергая ногами. От боли и ужаса его лицо все более напоминало лошадиное - глаза выкатились, темная грива залепила голову.
   - Помогите ему! - вопил Морчел. - Ради всех богов!
   Рианнон очнулась.
   - Нет! - закричал Талискер с другой стороны пруда. - Госпожа, вы должны убить его прямо сейчас. Должны!
   - Но он...
   Все случилось сразу, и все же, вспоминая об этом позже, Талискер отчетливо видел каждую деталь: черные щупальца, выходящие из спины кельпи, потрясенное лицо Рианнон, Чаплин и Малки, удерживающие Морчела, который кричит в темноту от горя и ужаса... С неистовым смехом Дункан бежал по воде, презрев опасность, занеся свой меч Клятва Талискера. Потом он изо всех сил опустил клинок на шею поверженного существа. Вода, освещенная серебряной луной, покраснела, и только через несколько секунд Талискер понял, что не сумел добиться, чего хотел.
   - Дункан! Он еще...
   Второй удар. Наконец существо по имени Нийзо замерло без движения. Повисла тишина.
   - Выйди из воды, - проговорил Чаплин.
   - Я успел? - выдохнул вопрос Талискер. Алый туман, застилавший взор, рассеялся. - Я успел убить его до кораннида?
   - Не знаю.
   Рианнон хотела что-то сказать, но, услышав последнюю фразу, вопросительно посмотрела на Чаплина.
   - Они не в силах обрести покой, госпожа моя, - пояснил тот. - Убитые кораннидами остаются в этой земле навсегда.
   Ее красивое лицо исказила ярость.
   - О нет, только не один из моих подданных... Корвус заплатит за это. Богиня подошла к прудику, склонив голову в печали.
   Ночное небо разорвала янтарная вспышка, и озерцо взорвалось огнем таков был погребальный костер, горевший без звука или жара. Рианнон спокойно стояла возле него, и нельзя было понять, что происходит у нее в душе. Богиня больше не казалась хрупкой и тонкой - от нее исходила сила. Она вошла в пламя, и заворчал гром. Облака разошлись, явив синейшее небо, в котором отражалась вода. В полной тишине возник чей-то образ. То был Нийзо - сосредоточенно нахмурившись, он нерешительно переступал с ноги на ногу.
   - Друг мой, - мягко и печально проговорила Рианнон.
   - Где я, госпожа?
   - Не бойся, Нийзо. Хотя твари моего кузена претендуют на твою душу, я обеспечу ей вечный покой. Ты ведь веришь мне?
   Нийзо коснулся сердца.
   - Всецело, госпожа моя. Присмотрите за Эймер без меня.
   Рианнон улыбнулась и кивнула, чтобы подбодрить его. Потом протянула руку ладонью вверх и медленно сомкнула пальцы. Образ кельпи превратился в танцующий язык пламени.
   - Иди ко мне, Нийзо, - тихо повелела богиня. Огонек вздрогнул, потом очутился у нее на ладони. Рианнон посмотрела на него, и на ее глазах выступили слезы.
   - Прощай. - Она сомкнула ладонь, и огонь исчез.
   На поляне воцарилась тишина, какой раньше здесь не бывало. Казалось, песня ручья вторит горю Рианнон и Морчела. Талискер понял, что все кельпи на острове знают о гибели сородича.
   Рианнон села у воды, склонив голову. Ветер играл ее золотистыми волосами. Талискер подумал, что богиня плачет, но когда она обернулась, на ее лице был написан гнев, яркий, как погребальный костер Нийзо. Глаза Рианнон сверкали, и сила, стоящая за ней, пугала не меньше, чем коранниды. С кончиков пальцев порой слетали синие искорки, с шипением падая на камни.
   Талискер, Чаплин и Малки обменялись тревожными взглядами. В своей ярости Рианнон почти вернулась к тому хаосу, из которого была сотворена. Дункан понял, что боги не просто добрые или злые - они носят избранные ими маски.
   Чувствуя страх людей, Рианнон вздохнула и поднялась, явно стараясь взять себя в руки.
   - Возвращайся к своей битве, Талискер. Встретимся в Сулис Море до явления Корвуса. Я приведу моего брата лорда Керунноса. - Она прищурилась и попыталась улыбнуться. - Запомни, ты сам попросил нас о помощи.
   С этими словами леди Рианнон исчезла.
   ГЛАВА 20
   Уна стояла у окна, устремив взгляд на покрытые снегом вересковые пустоши. Ранним утром в крепости Сулис Мор царила тишина. Лишь в кухне раздавалось приглушенное позвякивание, да тихонько дышали спящие женщины, а больше ничто не нарушало величественного молчания зимнего пейзажа. Хотя Уна всю жизнь прожила в холодных краях, так далеко на севере она еще не бывала; вид из окна одновременно восхищал и пугал ее. Трудно было понять, почему народ клана Ибистер соглашался жить в таких неприветливых землях.
   Меньше сотни людей тана Фергуса осталось восстанавливать руины Руаннох Вера. Все воины, пережившие битву, отправились в Сулис Мор, город-крепость. Она упоминалась в древних преданиях и, что еще важнее, служила естественной границей между отравленными землями, где хозяйничали слуги Корвуса, и остальной Сутрой. Скоро здесь грянет битва, которая затмит все прочие.
   Уна вздрогнула и закуталась плотнее в шаль. Она жалела, что так мало сказала Талискеру на прощание, совсем не проявила своих чувств. Слишком хотела показаться сильной - быть может, он решил, что она просто отсылает его прочь.
   Но он скоро приедет с Фер Криг. Ей виделись герои древности, въезжающие в огромные дубовые ворота, - их кони разбрасывают копытами снег, а приветственные крики вселяют надежду в уставшие сердца воинов. Не так уж трудно представить Талискера во главе отряда... Она решительно оборвала себя. Ей есть чем заняться, помимо глупых мыслей. Они приедут не раньше, чем через десять дней, а тем временем одна из ее подопечных может родить.
   Уна вздохнула и окинула взглядом комнату. В тесной мансарде спали четыре женщины на разных стадиях беременности: Гвен, Бриджид, Катлин и Слезинка - на самом деле Бронвин, но ей дали такое прозвище, потому что она начинала плакать по всякому поводу и без повода, как часто случается с женщинами в ее положении. Лишь у Бриджид муж еще был жив; остальные родят детей без отцов, и им придется нелегко, даже если феины победят. Слезинке недавно исполнилось шестнадцать; ее восемнадцатилетнего мужа убили коранниды, когда она была на седьмом месяце беременности. Все женщины хотели мальчиков. Да помогут им боги, подумала Уна.
   В дверь тихонько постучали, и вошел, вернее, вошла тан. Уна сделала реверанс, но Ибистер слабо улыбнулась и махнула рукой, предлагая забыть о формальностях.
   - Я пришла навестить Бриджид, - прошептала правительница. - Как она?
   - Хорошо, госпожа моя. Думаю, скоро придет время ей рожать.
   Бриджид была младшей сестрой тана, и, как Кира и Улла, они различались, словно день и ночь. Уна долго недоумевала, почему в Сулис Море женщина-тан, однако, встретившись с Ибистер, перестала удивляться. Глава рода была довольно красива, невысока, с длинными рыжими косами и могучими мышцами. Бриджид унаследовала всю женственность, а ее сестра - силу и мужество. Она преданно заботилась о младшей сестренке, а также и о других женщинах клана. С мужчинами дело обстояло иначе.
   - Ты правильно смотришь на юг, Уна, - серьезно проговорила Ибистер. Глядя на север, начинаешь предаваться отчаянию.
   Девушка улыбнулась, не зная, что сказать. Ее подопечным запретили ходить в некоторые части города, откуда открывался вид на отравленные земли. В кухнях поговаривали, что от вида собирающихся отрядов кораннидов у женщины может случиться выкидыш. Уна не отличалась суеверностью и имела на этот счет свое мнение, хотя вполне допускала справедливость слухов. Выкидыши действительно порой случаются от испуга, но она надеялась, что ее искусство помогло бы спасти и мать, и малыша.
   Бриджид заворочалась во сне. Ибистер нежно улыбнулась, явно удовлетворенная увиденным, и собралась уходить.
   - Госпожа, - обратилась к ней Уна, - не могли бы вы поговорить с вашей сестрой?
   - Ее что-то печалит?
   - Нет-нет, просто она... все время твердит, что хочет мальчика. И очень готовится к его рождению.
   - Ну?
   - Судя по расположению плода во чреве, у нее будет девочка. Дочка.
   Лицо Ибистер засветилось радостью.
   - Да... - покачала она головой, а потом заметила встревоженное лицо Уны. - Хорошо, я поговорю с ней. Лично я считаю, что нет ничего лучше, чем принести Сутре еще одну девочку. - Тан печально посмотрела на спящих женщин. - Чудесно и странно, не правда ли? С одной стороны, коранниды, твари из темной бездны... а здесь - еще не родившаяся жизнь. Здесь будущее нашей земли. Заботься о них как следует.
   Уна снова сделала реверанс, и Ибистер вышла из комнаты.
   Чтобы добраться в Сулис Мор до конца года, всего лишь за неделю, предстояло ехать рысью не менее чем по восемь часов в сутки. Первые несколько дней Талискер, Чаплин и Малки ни словом не упоминали о своей почти недостижимой цели, просто ехали и ехали, стиснув зубы. На третье утро со свинцового неба полил дождь. Одежда легко промокала - Чаплин проклинал себя за то, что не надел плащ, - вересковая пустошь постепенно превратилась в болото. С каждым шагом копыта лошадей все глубже погружались в грязь, и скакуны начинали пугаться. Около полудня Талискер предложил сделать привал, указав на группку деревьев, которая могла хоть немного укрыть их от ветра.
   - Мы не успеем, Дункан, - проворчал Малки, спускаясь с коня. Он первый из всех произнес эту мысль вслух. Его рыжие, обычно непослушные волосы прилипли к лицу, бело-голубая кожа, блестевшая от воды, казалась особенно бледной на фоне темно-красной рубахи. - В такую-то погоду. Я уверен, что Корвус начнет без нас. Не так уж мы теперь и важны.
   Талискер нахмурился, не понимая, к чему клонит друг.
   - Теперь у нас нет Бразнаира. Его доставит Деме. И хорошо, все равно мы не знаем, что делать с этим дурацким камнем... - Горец неожиданно рассмеялся. - Мы напоминаем трех мокрых крыс!
   Остальные промолчали. Настроение было такое же пасмурное, как и небо. Конечно, Малки прав - с тех пор, как они отдали камень и договорились о помощи богов, трое друзей стали более или менее ненужными. Трудно представить, почему бы битве не начаться без них - всего лишь трех лишних воинов против кораннидов.
   Талискер часто думал об Уне с тех пор, как решил остаться в Сутре. На самом деле они ничего не обещали друг другу. Краткий миг любви в темной тени битвы был ярок, словно пламя, но теперь, вспоминая холодное расставание, Дункану казалось, что девушка забыла о нем, как только стих стук копыт его коня.
   Полночь того же дня. Неясная тень движется по вересковой пустоши к небольшой рощице, где путники остались до самого вечера и даже на ночь, надеясь на улучшение погоды. Тень то появляется, то исчезает, будто скользит между мирами. Так оно и есть. Постепенно ее очертания проясняются, и видно, что это черный конь, на спине которого сидит всадница, широко раскинув ноги. Фирр. Не обращая внимания на дождь и ветер, она не спускает единственного глаза с рощицы. Богиня останавливается неподалеку от лагеря, спрыгивает на ходу и, как и прежде, привязывает коня к себе магией. Голубая вспышка, и он исчезает.
   В палатке Талискера горит свет. Фирр принюхивается. Дары Мирранон - от них пахнет орлом. Богиня зла замирает, мысленно ощупывает весь лагерь, ища друзей Дункана, проверяет, крепко ли они спят. Что ж, пусть спят еще крепче. Войдя в палатку, богиня смотрит на фигуру на кровати. В голове всплывает обещание, данное Корвусу - принести голову Талискера. Она не простила брата, но этот последний жест необходим, чтобы показать, как она ему нужна. Фирр задумчиво смотрит на свою будущую жертву.
   Талискер лежит на груде одежды и одеял на боку, согнув колени. Рука, как всегда, тянется к мечу. Интересно, думает Фирр, где же он мог научиться такой осторожности и подозрительности в своем мире?.. Она обнажает кинжал и садится рядом со спящим на корточки, бесстрастно глядя на его лицо. Вот человек, само существование которого напугало ее брата, исполнило его бессмысленной ярости. Красивое лицо, хотя даже во сне черты тронуты горечью. Ярко-рыжий цвет волос будто воплощает все противоречия характера.
   Фирр вспоминает тот момент их поединка в Руаннох Вере, когда оба поняли, что Талискеру пришел конец. Ей случалось видеть безрассудную храбрость, убивать людей, когда они изображали из себя героев, но такого взгляда... Огонь, что горел в каждом из них - в ней ярость, в нем горечь, на миг замер. Мгновение мира и покоя, настоящее чудо для обоих.
   Практичность - еще одна их общая черта - взывает к немедленным действиям, но богиня все же тянет руку, чтобы откинуть прядку у него с лица.
   Дункан просыпается и хватает ее за запястье, открывая глаза. Она пытается отдернуть руку; он не выпускает.
   - Фирр? - Талискер озадачен. Он не видит кинжала в ее руке, и пальцы богини сильнее сжимают рукоять, но удар она не наносит, сидит неподвижно несколько секунд, тяжело дыша. Разум упрекает ее за нерешительность.
   - Талискер. - Она смотрит ему прямо в глаза, ожидая, когда Дункан отпустит ее руку.
   Взгляд богини такой же пронзительный и холодный, как и в прошлый раз. Черная грива волос закрывает почти все лицо. Что же с ней не так? Дункан тянет ее на себя, мягко откидывает пряди и видит левый глаз. В неясном свете он вспыхивает как лунно-белый опал среди узора царапин и синяков.
   - Что случи...
   Она рычит, как зверь, черты искажает ярость, ярость за то, что он смеет жалеть ее, ярость на собственную слабость. Фирр высоко поднимает кинжал, и - увы, слишком поздно - Талискер видит блеск стали. Но она так же неожиданно исчезает, и клинок падает на землю. Богиня зла пощадила его жизнь, и ни он, ни даже она не знают почему.
   Дункан сидел на ложе еще много часов, вертя в руках кинжал и слушая холодный мягкий звук дождя.
   ...и все звери есть лишь один зверь,
   зверь Лизмаира. Реки серебряных
   снов текут и струятся
   по огненным жилам. Весть
   несется по земле такой похожей
   и непохожей. И к ней мы летим
   и бежим. Нас ведет
   яркая музыка сыновей Лиз,
   обреченных вечно странствовать
   на пути к дому.
   Макпьялута парил по ночному небу на крыльях бури. Он знал, что эта поэма, рассказанная ему матерью, на самом деле куда длиннее, однако с каждым новым поколением легенды отступали во тьму. Некоторые сиды уже считали Лизмаир сказкой.
   Там, внизу, где-то среди вереска и камней, бежала одна из таких молодых сидов. Маленькая серебристая рысь по просьбе Мирранон бесшумно уносила наследие Старшего Народа - Бразнаир - в Сулис Мор.
   Еще утром, путешествуя с Уллой и так называемыми героями, принц принял решение последовать за ней. С тех пор как они встретились с Талискером и Малки, Макпьялута знал, что камень теперь несет Деме - мысли недалекого горца читались легко. Он надеялся, что Эскариусу это неизвестно, хотя был почти уверен в обратном - серые волки вездесущи. Теперь по крайней мере принц принял решение, которое считал верным, "Я не предатель. По крайней мере не предатель феинов". Когда он произнес эти слова, семя выбора было посажено. Загляни Талискер ему в разум - на что он был вполне способен, обязательно увидел бы, как удивлен Макпьялута собственной твердой уверенностью. Бразнаир принадлежит сидам, и если Талискер сумеет заручиться поддержкой младших богов, феинам он не понадобится. Нужда народа Макпьялуты, о которой забывали поколениями, куда сильнее.
   Он шевельнул крыльями и начал спускаться. Вон она, Деме из клана рыси. Жаль будет, если сида не отдаст ему Бразнаир по доброй воле.
   - Приветствую тебя, Деме.
   Орел опустился на камень в нескольких шагах от рыси. Та села, ожидая объяснений, и не ответила, как было принято. В желтом свете убывающей луны Макпьялута видел у нее на шее мешочек, в котором лежало сокровище.
   Над пустошью повисла тишина, только ветер одиноко завывал вокруг двух фигур, стоящих лицом к лицу.
   - Макпьялута? - наконец промолвила Деме. - Мирранон, Белая Орлица, предупредила меня о твоем появлении.
   - Если ты знала, что я прилечу, то знаешь и почему. Так же как и то, что многие считают Мирранон предательницей, а ты вступила с ней в союз.
   - Такое могут сказать изгнавшие ее, те, кто верит в старые сказки о Лизмаире, коего больше нет.
   Макпьялута встопорщил перья.
   - Деме, отдай мне Бразнаир, и я прощу твою дерзость, хотя люди и сиды умирали за подобное святотатство. Ты не можешь...
   - Ошибаешься, могу. Мне сказала Мирранон. Такая красивая сказка - сиды возвращаются в Лизмаир благодаря волшебному камню. Жаль только, что позабыли об одном маленьком обстоятельстве. Вернуться могут только сиды определенного происхождения. Их очень мало, Мирранон насчитала сорок восемь - включая тебя, разумеется. - Она поднялась. - Простите, ваше высочество, мне пора бежать на помощь тем, кто в ней нуждается.