минут я не слышу ни звука.
При этих словах дверь с треском распахнулась. При свете высоко
поднятого масляного фонаря Лафайет увидел разъяренное лицо Халка. Его глаз
украшал огромный синяк, а над ухом вздулась шишка величиной с куриное
яйцо.
- Ага! - заорал он. - Блудница Иезавель! Прямо под моей крышей!
- Под твоей крышей! - передразнила его Свайнхильд, Лафайет же в это
время старался вжаться в стену. - Насколько я помню, этот притон достался
мне от моего отца, и я по доброте сердечной подобрала тебя на улице, после
того как мартышка стащила твою шарманку или что ты там еще мне наплел!
- Как только я увидел этого прилизанного хлыща, я сразу же заподозрил
неладное, - прорычал Халк, тыча в сторону О'Лири пальцем словно
кавалерийским пистолетом. Он повесил фонарь на крюк у двери, засучил
рукава, обнажив бицепсы размером с тыкву, и ринулся к кровати. Отчаянным
движением Лафайет выпутался из одеяла и соскользнул в щель между матрацем
и стеною. Голова Халка врезалась в стену с треском, напоминающим удар
разъяренного быка в ограду арены. Великан пошатнулся и осел на пол, как
мешок с консервами.
- Ну и удар у тебя, Лейф, - прозвучал откуда-то сверху восхищенный
голос Свайнхильд. - Наконец-то этот грубиян получил по заслугам.
Кое-как высвободив руки и ноги из обмотавшегося вокруг него одеяла,
Лафайет вылез из-под кровати - и встретил устремленный на него взгляд
Свайнхильд.
- Чудной ты парень, - сказала она. - Сначала сшибаешь его с ног одним
ударом, а потом прячешься под кроватью.
- Я уронил контактные линзы, - надменно ответил Лафайет, поднимаясь на
ноги. - Ну, да бог с этим. Я редко пользуюсь ими, разве что придется
написать завещание. - Он схватил свои вещи и стал натягивать их с
предельной скоростью.
- Я думаю, завещание не помешает, - вздохнула Свайнхильд, перекидывая
прядь светло-русых волос через плечо. - Когда Халк придет в себя, он вряд
ли будет в хорошем настроении.
Она разыскала в скомканных простынях свои вещи и стала одеваться.
- Не беспокойся, не стоит меня провожать, - поспешно сказал Лафайет. -
Я знаю, где выход.
- О чем это ты говоришь, приятель? Ты что же, думаешь, я останусь здесь
после всего, что произошло? Давай-ка уберемся отсюда, пока он не очнулся,
не то тебе опять придется усмирять его.
- Пожалуй, ты права. Тебе неплохо было бы пожить у матери, пока Халк
поостынет. А тогда ты сможешь объяснить ему, что он ошибся, и на самом
деле все было совсем не так.
- Совсем не так? - недоуменно переспросила Свайнхильд. - А как же все
было? Но можешь не отвечать. Ты странный парень, Лейф, но я думаю, ты
действуешь из лучших побуждений - чего нельзя сказать об этой большой
обезьяне, Халке!
Лафайету показалось, что в уголке голубого глаза блеснула слезинка, но,
прежде чем он успел в этом удостовериться, Свайнхильд отвернулась.
Она застегнула корсаж, открыла скрипучие дверцы шкафа, встроенного в
стену за дверью, и достала широкую накидку.
- Пойду приготовлю что-нибудь перекусить нам в дорогу, - сказала она,
спускаясь по темной лестнице. Лафайет взял фонарь и последовал за ней в
кухню. Пока Свайнхильд складывала в корзину буханку грубого хлеба, кусок
черноватой колбасы, яблоки, желтый сыр, кухонный нож и бутыль
подозрительного лиловатого вина, он нетерпеливо переминался с ноги на
ногу, напряженно прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся сверху.
- Ты очень предусмотрительна, - сказал Лафайет, беря корзину. -
Надеюсь, ты не будешь против, если я тоже кое-что добавлю в знак
признательности?
Лафайет стал рыться в карманах, во Свайнхильд остановила его:
- Не надо. Деньги пригодятся нам в дороге.
- Нам? - Лафайет удивленно поднял брови. - Где живет твоя мать?
- Вот заладил! Ты что, помешался на матерях? Моя мать умерла, когда мне
был год. Давай поторапливаться, Лейф. Нам надо уйти подальше, прежде чем
мой благоверный пустится за нами в погоню.
И она распахнула заднюю дверь навстречу порыву холодного ветра.
- Но ты не можешь идти со мною!
- Почему это? Нам по пути.
- Ты тоже хочешь увидеть герцога? Но мне казалось, ты сказала...
- Да пропади пропадом твой герцог! Я просто хочу попасть в большой
город, посмотреть на сверкающие огни, пожить немного в свое удовольствие,
пока я еще молодая. Лучшие годы жизни я провела за стиркой носков этого
борова, предварительно силой стягивая их с него. И что я за это получила?
Великолепный бросок, последовавший за ударом сковородкой в целях
самозащиты.
- Но... что могут люди подумать? Ведь Халк вряд ли поверит, что ты меня
не интересуешь, я хотел сказать, не интересуешь, как...
Свайнхильд с вызовом подняла подбородок и оттопырила нижнюю губку -
выражение, при помощи которого принцесса Адоранна разбила не одно сердце.
- Прошу прощенья, благородный сэр, мне это как-то не пришло в голову.
Но теперь я поняла свою ошибку и оставлю вас. Ступай вперед! Я как-нибудь
обойдусь без твоей помощи.
Она развернулась и пошла по освещенной луной улице. На этот раз О'Лири
был уверен, что увидел слезинку на ее щеке.
- Свайнхильд, подожди! - Он бросился вслед за ней и схватил ее за
накидку. - Я хотел сказать... Я не хотел сказать...
- Оставь, пожалуйста, - сказала Свайнхильд голосом, в котором Лафайету
почудились нотки отчаяния. - Я прекрасно жила до того, как ты явился,
смогу как-нибудь прожить без тебя и дальше.
- Свайнхильд, я скажу тебе правду, - выпалил он, забегая вперед. -
Истинная причина того, что я... э-э-э... сомневался, стоит ли нам
путешествовать вместе, заключается в том, что я испытываю к тебе сильное
влечение. Поэтому я не могу ручаться, что всегда буду вести себя, как
полагается джентльмену. А я женатый мужчина, и ты замужем, и...
Он остановился и перевел дух. Свайнхильд тоже остановилась, пристально
взглянула ему в лицо и обвила его шею руками. Ее бархатные губы прижались
к его губам, и он ощутил все изгибы ее стройного тела...
- А я уж подумала, что мои чары на тебя не действуют, - призналась она,
покусывая его за ухо. - Чудной ты, Лейф. Но я тебе верю. Ты и впрямь такой
джентльмен, что никак не можешь оскорблять девушку.
- Именно так, - поспешно согласился Лафайет. - А еще я подумал, что
скажут моя жена и твой муж.
- Ну, об этом не стоит беспокоиться, - и Свайнхильд вскинула голову. -
Прибавь-ка шагу: если мы поторопимся, то к рассвету будем в Порт-Миазме.
Стоя на вершине каменистого холма, Лафайет оглядывал залитый лунным
светом пологий, пустынный склон, опускавшийся к серебристой поверхности
большого озера, протянувшегося до самого горизонта. Острова, раскинувшиеся
широким полукругом на его неподвижной глади, являлись продолжением гряды
гор, которая протянулась по левому берегу. На самом последнем островке в
цепи мерцали огни далекого города.
- Я с трудом могу поверить, что уже однажды путешествовал по этой
местности, - сказал он. - Если бы мне не посчастливилось найти оазис с
автоматом кока-колы, я бы умер в пустыне от жажды.
- Я стерла ноги, - простонала Свайнхильд. - Давай немного передохнем.
Они расположились на склоне. Лафайет открыл корзину с едой - и в нос
ему ударил резкий запах чеснока. Он нарезал колбасу, и они принялись
жевать ее, глядя на звезды.
- Странно, - сказала Свайнхильд, - когда я была маленькой, я думала,
что на всех этих звездах живут люди. Целыми днями они гуляют в прекрасных
садах, танцуют и развлекаются. Я представляла, что я сирота и меня
похитили с такой звезды. Я верила, что когда-нибудь за мной вернутся и
заберут обратно.
- А я, как ни странно, никогда ни о чем подобном не думал, - ответил
Лафайет, - но однажды обнаружил, что стоит мне сосредоточить физические
энергии, и раз - я в Артезии!
- Послушай, Лейф, - прервала его Свайнхильд. - Ты отличный парень,
только перестань молоть чепуху! Одно дело мечтать, и совсем другое дело -
принимать мечты за правду. Забудь весь этот бред об энергиях и вернись с
неба на землю: ты всего-навсего в Меланже, нравится тебе это или нет.
Меланж не бог весть что, но с этим надо смириться.
- Артезия, - вздохнул Лафайет. - Я бы мог быть там королем - только я
отказался от престола. Слишком большая ответственность. Но ты была
принцессой, Свайнхильд. А Халк - графом. Отличный парень, если только его
получше узнать...
- Ну, какая я принцесса? - невесело рассмеялась Свайнхильд. - Я
кухарка, Лейф, и этим все сказано. Сам подумай, мыслимое ли это дело: я
разряжена в пух и прах, смотрю на всех свысока, а рядом бежит пудель на
поводке?
- Не пудель, а тигренок, - поправил ее Лафайет. - И ты ни на кого не
смотрела свысока, у тебя был прекрасный характер. Правда, однажды ты
вспылила, когда решила, что я пригласил горничную на бал...
- А как же иначе? - удивилась Свайнхильд. - С какой стати я стала бы
приглашать на свою пирушку всяких служанок-замарашек?
- Минуточку, - вспылил Лафайет. - Дафна ни в чем не уступала никому из
приглашенных дам - разве что тебе. Она настоящая красавица, надо было
только отмыть ее и прилично одеть.
- Мне бы новые тряпки не помогли - я все равно не стала бы леди, -
уверенно заявила Свайнхильд.
- Чепуха, - возразил Лафайет. - Если бы ты только постаралась, ты была
бы не хуже других - даже лучше.
- Ты считаешь, что я стану лучше, если надену модное платье, отмою руки
и буду ходить на цыпочках, так, что ли?
- Я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что...
- Пустое, Лейф. Болтаем невесть о чем. У меня неплохая фигура, я
сильная и выносливая - этого вполне достаточно. На что мне еще кружевные
панталоны? Ты согласен со мной?
- Знаешь что? Когда мы попадем в столицу, мы пойдем к парикмахеру и
сделаем тебе прическу, а потом...
- Не стоит, Лейф. Я не стыжусь своих волос. К тому же пора в путь. До
отдыха еще далеко - впереди длинная дорога. К тому же нам предстоит
переправиться через озеро, а это нелегкое дело, можешь мне поверить.
Берег озера у подножья скалистого мыса оказался заболоченным; от воды
шел запах водорослей и разложившейся рыбы. Поеживаясь, Лафайет и
Свайнхильд вошли по щиколотку в илистую воду и стали оглядывать неровный
темный берег. Но тщетно старались обнаружить они признаки каких-нибудь
плавающих средств, при помощи которых можно было бы переправиться в город
на острове, чьи огни сияли и искрились над темной водой.
- Старое корыто, видно, потонуло, - заключила Свайнхильд. - Раньше оно
каждый час плавало в город, и за полтора доллара можно было переправиться
на ту сторону.
- Очевидно, нам следует подумать о другом способе переправы, - заметил
Лафайет. - Посмотри, видишь эти лачуги на берегу? Там, должно быть, живут
рыбаки. Я уверен, что кто-нибудь из них за плату согласится доставить нас
на тот берег.
- Будь осторожен, Лейф: об этих рыбаках идет дурная слава. Они запросто
могут тебя прикончить, очистить карманы, а тело бросить в воду.
- Ничего не поделаешь, придется рискнуть. Нельзя же оставаться здесь -
мы так совсем окоченеем.
- Послушай, Лейф... - она схватила его за рукав. - Давай пройдем вдоль
берега и поищем лодку, которая плохо привязана, и...
- Ты предлагаешь, чтобы мы украли лодку и тем самым лишили
какого-нибудь беднягу средств к существованию? Стыдись, Свайнхильд!
- Ну, ладно, ладно. Оставайся здесь, я сама позабочусь о лодке.
- Эти слова не делают тебе чести, Свайнхильд, - строго сказал Лафайет.
- Мы будем действовать прямо и открыто. Помни, что в жизни следует
оставаться честным при любых обстоятельствах.
- Чудно говоришь, Лейф. Ну да делай как знаешь.
По илистому берегу Лафайет направился к ближайшей хижине, которая
представляла собой покосившееся строение из прогнивших досок. Из
заржавелой трубы поднимались худосочные колечки дыма, подхватываемые
порывами ледяного ветра. Из-под опущенного на единственном окне ставня
просачивалась тонкая полоска света. Лафайет постучал в дверь. Через
некоторое время внутри послышался скрип пружин кровати.
- Кто там? - раздался хриплый недовольный голос.
- Э-э-э... Мы путешественники, - ответил Лафайет. - Нам надо
переправиться в столицу. Мы готовы хорошо заплатить. - Он охнул, получив
от Свайнхильд удар локтем в бок. - Насколько позволят наши средства,
конечно.
Послышалось чертыхание, сопровождаемое звуком отодвигаемого засова.
Дверь слегка приоткрылась, и где-то на уровне плеча Лафайета показался
воспаленный, слезящийся глаз, который уставился на них из-под косматой
брови.
- Какого черта! - прозвучал голос, принадлежавший владельцу глаза. -
Чего вам надо, придурки?
- Выбирай выражения, - одернул его Лафайет. - Здесь дама.
Слезящийся глаз оценивающе оглядел Свайнхильд, стоявшую позади
Лафайета. Широкий рот растянулся в ухмылке, обнажившей множество больших
гнилых зубов.
- Чего же ты раньше не сказал, сквайр? Это меняет дело. - Глаз
продолжал изучать Свайнхильд. - Так чего вам надо?
- Нам нужно попасть в Порт-Миазм, - объяснил Лафайет, стараясь
загородить собою Свайнхильд. - Дело крайне важное.
- Понятно. Ну что ж, утром...
- Мы не можем ждать до утра, - перебил его Лафайет. - Мы не намерены
ночевать в этой грязи, и к тому же нам нужно побыстрее убраться отсюда, то
есть я хотел сказать, незамедлительно попасть в столицу.
- Ну хорошо, вот что мы сделаем: я, так и быть, пущу красотку
переночевать в дом. А тебе, сквайр, выкину кусок брезента, чтоб тебя не
просквозило на ветру, а утречком...
- Как ты не поймешь! - прервал его О'Лири. - Мы хотим отправиться
сейчас же - немедленно - без всяких проволочек.
- Ага, - кивнул абориген и широко зевнул, прикрывая громадный рот
ручищей, густо покрытой черной растительностью. - В этом случае, дружище,
тебе нужна лодка.
- Послушай, - вспылил О'Лири, - я тут стою на холоде, предлагая тебе
вот это, - и, порывшись в кармане, он достал еще одну серебряную
артезианскую монету в пятьдесят пенсов, - только за то, чтобы ты
переправил нас на ту сторону. Согласен ты или нет?
- Ух ты! - рыбак разинул рот от удивления. - Похоже на чистое серебро.
- Так оно и есть, - подтвердил Лафайет. - Итак, ты повезешь нас или
нет?
- Спасибо тебе, приятель, - и огромная лапа потянулась за монетой, но
Лафайет быстро отдернул руку.
- Зачем же так? - укоризненно произнес он. - Сначала переправь нас в
город.
- Угу.
Ручища почесала лохматую голову, заросшую черными жесткими волосами.
Звук, раздавшийся при этом, напоминал скрежет напильника по дереву.
- Тут, правда, есть одно маленькое препятствие. Но я постараюсь найти
выход, - поспешно прибавил рыбак. - Плата - серебро и немного внимания и
любви вашей дамы. Надеюсь, она мне не откажет.
Его ручища попыталась отпихнуть О'Лири в сторону, но тот изо всех сил
ударил по костяшкам пальцев. Рыбак резко отдернул руку и засунул пальцы в
рот.
- У-у-у! - протянул он, обиженно глядя на О'Лири. - Больно же, парень!
- Иначе и быть не могло, - холодно отозвался Лафайет. - Если бы я не
торопился, я бы выволок тебя наружу и вздул.
- Неужели? Тебе бы пришлось потрудиться, сквайр. Меня не так-то просто
вздуть.
В доме послышался шорох, и в дверь просунулась голова, за которой
последовали широченные плечи и массивный торс. Вслед за этим на
четвереньках появился сам хозяин хижины. Он поднялся на ноги, которые
напоминали два столба, и оказался ростом под два с половиной метра.
- Ладно, возьму с вас деньги на той стороне, - сказал гигант. - Думаю,
мне не вредно будет немного попотеть. Ждите здесь, я мигом вернусь.
- Надо отдать тебе должное, Лейф, - прошептала Свайнхильд, провожая
глазами гиганта, пока тот не скрылся в тумане. - Ты не струсил перед этим
верзилой.
Она задумчиво посмотрела вслед ушедшему великану.
- В нем, однако, есть своя прелесть, что-то животное, - прибавила она.
- Пусть только пальнем тебя тронет, и я оторву ему голову, - отрезал
Лафайет.
- Да ты ревнуешь, Лейф, - с удовлетворением заметила Свайнхильд. - Но
смотри, не увлекайся, - прибавила она. - Я по горло сыта оплеухами,
которые получала в трактире всякий раз, когда какой-нибудь бродяга
заглядывался на меня.
- Я? Ревную? Да ты с ума сошла.
О'Лири засунул руки в карманы и принялся ходить взад и вперед, а
Свайнхильд тем временем занялась своей прической, напевая что-то
вполголоса.
Прошло более четверти часа. Наконец они вновь увидели гиганта - он шел
к ним, ступая удивительно легко и неслышно.
- Все готово, - хрипло прошептал он. - Пошли.
- К чему такая таинственность? - громко спросил Лафайет. - Что...
Стремительным движением гигант зажал ему рот рукой, задубевшей, словно
седельная кожа.
- Потише, приятель, - прошипел он. - Ты же не хочешь разбудить соседей.
Ребята устали, им надо выспаться.
Лафайет отстранил руку великана, от которой шел резкий запах смолы и
селедки.
- Извини, я не хотел никого беспокоить, - прошептал он.
Взяв Свайнхильд за руку, он направился за рыбаком по илистому берегу к
наполовину развалившемуся каменному причалу, у которого качалась неуклюжая
рыбачья плоскодонка. Она осела дюймов на шесть, когда их спутник влез в
нее и устроился на веслах. Лафайет помог спуститься Свайнхильд и
заскрежетал зубами, когда великан подхватил ее за талию и опустил на
корму.
- Садись вперед, приятель, и смотри, чтобы мы не наскочили на плавающие
бревна.
Лафайет едва успел сесть, как весла опустились в воду, и лодка
стремительно отчалила от берега. От резкого толчка Лафайет едва не
свалился в воду. Он крепко вцепился в борт и стал прислушиваться к скрипу
уключин и плеску волн о нос лодки. Причал быстро скрывался из виду,
растворяясь в густеющем тумане. Он посмотрел через плечо на огни далекого
города, мерцающие над неспокойной темной водой. Влажный ветер, казалось,
пронизывал его до костей.
- Долго плыть до города? - спросил он охрипшим голосом, поплотнее
запахивая камзол.
- Ш-ш-ш... - прошипел рыбак, не оборачиваясь.
- Ну, а сейчас в чем дело? - не выдержал Лафайет. - Боишься разбудить
рыбу?
- Потише, пожалуйста, парень, - взмолился великан. - Ты и представить
себе не можешь, как звук переносится по воде. - Он наклонил голову, словно
прислушиваясь. Со стороны берега донеслись едва различимые крики.
- Похоже, не все так щепетильны, как мы, - язвительно заметил Лафайет.
- Ну, теперь мы можем говорить или...
- Заткнись, болван, - прошипел великан, - не то они нас услышат.
- Кто? - громко спросил Лафайет. - Что здесь происходит? Почему мы
должны от кого-то скрываться?
- Потому что парню, у которого я позаимствовал лодку, это может не
понравиться, - прорычал гигант. - Но боюсь, уже поздно. У этих ребят слух,
как у летучих мышей.
- Что может не понравиться парню, у которого ты позаимствовал лодку? -
недоуменно переспросил Лафайет.
- То, что я ее позаимствовал.
- Ты хочешь сказать, что не спросил его разрешения?
- Зачем было будить человека среди ночи с такой дурацкой просьбой?
- Не может быть! Ты... ты...
- Зови меня Кранч, а все ругательства прибереги для бездельников,
которые уже наверняка пустились за нами в погоню. - Кранч приналег на
весла, и лодка понеслась вперед.
- Чудесно, - простонал Лафайет. - Просто великолепно. Вот награда за
нашу честность: ночные гонки с полицией на хвосте.
- Послушай меня, парень, - сказал Кранч. - Эти ребята никакие не
полицейские. И они без всяких там предрассудков. Если нас поймают, то в
суд не потащат, можешь мне поверить.
- А может быть, повернуть назад, - предложил Лафайет. - Мы бы
объяснили, что вышло недоразумение.
- Мне совсем не хочется идти на корм рыбам, ваша светлость, не знаю,
как тебе, - заявил Кранч. - И потом, нам надо подумать о малютке. Эти
ребята не церемонятся с девчонками.
- Побереги дыхание, - сказал Лафайет. - Лучше приналяг на весла.
- Если я еще приналягу на весла, то они сломаются, - сказал Кранч. -
Похоже, они нас догоняют, приятель. Придется мне облегчить корабль.
- Неплохая мысль, - согласился Лафайет. - Что мы можем выбросить за
борт?
- Никаких снастей в лодке нет - значит, их не скинешь за борт. Я на
веслах и не могу бросить эту посудину. Ну, и милашку нельзя выбросить за
борт, разве что в крайнем случае. Поэтому, видишь ли, приятель, кроме
тебя, никого не остается.
- Кроме меня? - машинально повторил Лафайет. - Да ты что, Кранч? Я же
тебя нанял, забыл ты, что ли? Ты шутишь...
- Какие уж тут шутки.
Великан положил весла в лодку, отер руки и повернулся к Лафайету.
- Но - кто тебе заплатит, если я буду в озере?
О'Лири пытался выиграть время, отодвигаясь как можно дальше на нос
лодки.
- Да, это сложный вопрос, - согласился Кранч, почесывая подбородок. -
Послушай, отдай-ка мне прежде кошелек.
- Ни за что. Кошелек останется при мне.
- Ну, ничего не поделаешь. Раз уж ты такой жмот, придется взять двойную
плату с твоей подружки.
И с этими словами Кранч наклонился вперед, стараясь схватить Лафайета.
Но тот увернулся и бросился на великана, пытаясь ударить его головой в
живот.
Однако вместо живота вдруг оказалась кирпичная стена. Упав на дно
лодки, О'Лири краем уха услышал свистящий звук, за которым последовал
глухой удар, словно деревянным молотком ударили о кол.
Затем произошло землетрясение, подбросившее лодку вверх, как ореховую
скорлупку. Лафайета окатило водой с головы до ног. Он вскочил,
беспорядочно размахивая кулаками.
- Полегче, Лейф, - прозвучал голос Свайнхильд. - Я стукнула его веслом,
и он свалился носом вниз. Чуть было не потопил нас к чертовой матери.
Давай-ка побыстрей выбросим его за борт.
- Мы... мы не можем этого сделать, - с трудом проговорил Лафайет. - Он
без сознания и наверняка утонет.
О'Лири взял из ее рук весло и ощупью нашел скамейку. Отпихнув слоновью
ногу Кранча, он погрузил весло в воду и приналег...
Раздался сухой треск, и весло сломалось, отбросив его к борту.
- Видно, я перестаралась, - печально заметила Свайнхильд. - Это все
привычка орудовать сковородками и котелками...
Лафайет с трудом поднялся и сел на скамью, стараясь на обращать
внимания на боль в голове, шее, глазах и других местах.
- Придется грести одним веслом, - сказал он, задыхаясь. - Только в
каком направлении?
- Понятия не имею, - ответила Свайнхильд. - Думаю, это и неважно
теперь. Глянь-ка!
О'Лири посмотрел по направлению ее вытянутой руки. Из густого тумана с
левого борта на них надвигалось что-то белое, напоминающее по форме
треугольник.
- Это парусник, - прошептал Лафайет, глядя, как судно их
преследователей, покачиваясь на волнах, приближалось из тумана. На палубе
столпилось с полдюжины человек. При виде неподвижной лодки они подняли
крик и, изменив курс, направили к ней судно. Оставшееся весло Лафайет
разбил о голову первого моряка, попытавшегося перепрыгнуть в лодку. Но
потом на него, казалось, обрушился неизвестно откуда взявшийся айсберг,
погребая его под тоннами камней и оледеневших костей мамонта.
Придя в себя, О'Лири обнаружил, что лежит ничком в ледяном капустном
супе, а в голове у него раздаются удары медного гонга. Пол под ним
вздымался и падал в затяжной мертвой петле, а когда он попытался за
что-нибудь схватиться, то обнаружил, что его руки обрублены по плечи. Он
пошевелил ногами - и лицо его еще глубже ушло в холодную жижу, которая с
бульканьем потекла ему за ворот. Он сильнее оттолкнулся ногами и кое-как
перевернулся на спину. Оглядевшись, он понял, что лежит на палубе
небольшого парусного судна. Руки все-таки на месте, решил он, почувствовав
обжигающую боль в крепко связанных запястьях.
- Никак наш щеголь проснулся? - услышал он чей-то веселый голос. - Надо
бы врезать ему пару раз по морде.
- Подожди, сначала вытянем жребий, кому достанется девчонка.
О'Лири потряс головой и, застонав от нестерпимой боли, окончательно
пришел в себя. Прямо перед собой он увидел с дюжину обутых в резиновые
сапожища ног, топчущихся у нактоуза. Ногам под стать были и крепкие тела
их владельцев. Неподалеку стояла Свайнхильд, которую держал сзади за локти
детина с отрубленным ухом и лицом, изрытым оспой. Изловчившись, она
неожиданно лягнула его. От такой любезности детина подскочил и выругался
под дружный хохот своих товарищей.
- Ишь ты, живая какая! - ухмыльнулся беззубый парень с сальными
волосами до плеч. - Ну, давайте тянуть жребий. У кого соломинки?
- Какие же соломинки на корабле? - отозвался другой. - Придется тащить
рыбу.
- Рыбу... - неуверенно протянул широкоплечий коротышка, до самых глаз
заросший иссиня-черной бородой. - Никогда не слыхал, чтобы из-за девки
тянули рыбу. А нам все надо сделать честь по чести, по всем правилам.
- Оставьте в покое ваш улов, мальчики, - предложила Свайнхильд. - Я
привыкла сама выбирать себе дружков. Вот ты, красавчик, - вызывающе
обратилась она к самому рослому члену команды. Это был белобрысый парень с
огромным подбородком и лицом цвета овсянки. - Ты мне нравишься. Ты что же,
уступишь меня этим бродягам?
Тот, к кому были обращены эти слова, разинул рот, потом ухмыльнулся и,
распрямив широкие сутулые плечи, выпятил грудь колесом.
- Ну, что ж, ребята, я думаю, дело ясное...
Свайка, брошенная чьей-то рукой, описала короткую дугу и угодила в
челюсть говорившего, который рухнул на пол как подкошенный.
- Брось свои штучки, девка, - скомандовал чей-то хриплый голос. - Не
пытайся нас перессорить. Здесь все поровну. Верно, ребята?
В ответ раздались голоса одобрения. Лафайет попытался сесть и ударился
головой о румпель, расположенный как раз над ним. Рулем никто не управлял
- румпель был закреплен канатом, и судно неслось по ветру над пенящимися
волнами. Порывы ветра надували растянутый по гику парус. О'Лири попытался
освободить руки, но врезающиеся в запястья веревки были крепки, как
стальные наручники. Пока матросы хохотали над грубой шуткой, подмигивая
При этих словах дверь с треском распахнулась. При свете высоко
поднятого масляного фонаря Лафайет увидел разъяренное лицо Халка. Его глаз
украшал огромный синяк, а над ухом вздулась шишка величиной с куриное
яйцо.
- Ага! - заорал он. - Блудница Иезавель! Прямо под моей крышей!
- Под твоей крышей! - передразнила его Свайнхильд, Лафайет же в это
время старался вжаться в стену. - Насколько я помню, этот притон достался
мне от моего отца, и я по доброте сердечной подобрала тебя на улице, после
того как мартышка стащила твою шарманку или что ты там еще мне наплел!
- Как только я увидел этого прилизанного хлыща, я сразу же заподозрил
неладное, - прорычал Халк, тыча в сторону О'Лири пальцем словно
кавалерийским пистолетом. Он повесил фонарь на крюк у двери, засучил
рукава, обнажив бицепсы размером с тыкву, и ринулся к кровати. Отчаянным
движением Лафайет выпутался из одеяла и соскользнул в щель между матрацем
и стеною. Голова Халка врезалась в стену с треском, напоминающим удар
разъяренного быка в ограду арены. Великан пошатнулся и осел на пол, как
мешок с консервами.
- Ну и удар у тебя, Лейф, - прозвучал откуда-то сверху восхищенный
голос Свайнхильд. - Наконец-то этот грубиян получил по заслугам.
Кое-как высвободив руки и ноги из обмотавшегося вокруг него одеяла,
Лафайет вылез из-под кровати - и встретил устремленный на него взгляд
Свайнхильд.
- Чудной ты парень, - сказала она. - Сначала сшибаешь его с ног одним
ударом, а потом прячешься под кроватью.
- Я уронил контактные линзы, - надменно ответил Лафайет, поднимаясь на
ноги. - Ну, да бог с этим. Я редко пользуюсь ими, разве что придется
написать завещание. - Он схватил свои вещи и стал натягивать их с
предельной скоростью.
- Я думаю, завещание не помешает, - вздохнула Свайнхильд, перекидывая
прядь светло-русых волос через плечо. - Когда Халк придет в себя, он вряд
ли будет в хорошем настроении.
Она разыскала в скомканных простынях свои вещи и стала одеваться.
- Не беспокойся, не стоит меня провожать, - поспешно сказал Лафайет. -
Я знаю, где выход.
- О чем это ты говоришь, приятель? Ты что же, думаешь, я останусь здесь
после всего, что произошло? Давай-ка уберемся отсюда, пока он не очнулся,
не то тебе опять придется усмирять его.
- Пожалуй, ты права. Тебе неплохо было бы пожить у матери, пока Халк
поостынет. А тогда ты сможешь объяснить ему, что он ошибся, и на самом
деле все было совсем не так.
- Совсем не так? - недоуменно переспросила Свайнхильд. - А как же все
было? Но можешь не отвечать. Ты странный парень, Лейф, но я думаю, ты
действуешь из лучших побуждений - чего нельзя сказать об этой большой
обезьяне, Халке!
Лафайету показалось, что в уголке голубого глаза блеснула слезинка, но,
прежде чем он успел в этом удостовериться, Свайнхильд отвернулась.
Она застегнула корсаж, открыла скрипучие дверцы шкафа, встроенного в
стену за дверью, и достала широкую накидку.
- Пойду приготовлю что-нибудь перекусить нам в дорогу, - сказала она,
спускаясь по темной лестнице. Лафайет взял фонарь и последовал за ней в
кухню. Пока Свайнхильд складывала в корзину буханку грубого хлеба, кусок
черноватой колбасы, яблоки, желтый сыр, кухонный нож и бутыль
подозрительного лиловатого вина, он нетерпеливо переминался с ноги на
ногу, напряженно прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся сверху.
- Ты очень предусмотрительна, - сказал Лафайет, беря корзину. -
Надеюсь, ты не будешь против, если я тоже кое-что добавлю в знак
признательности?
Лафайет стал рыться в карманах, во Свайнхильд остановила его:
- Не надо. Деньги пригодятся нам в дороге.
- Нам? - Лафайет удивленно поднял брови. - Где живет твоя мать?
- Вот заладил! Ты что, помешался на матерях? Моя мать умерла, когда мне
был год. Давай поторапливаться, Лейф. Нам надо уйти подальше, прежде чем
мой благоверный пустится за нами в погоню.
И она распахнула заднюю дверь навстречу порыву холодного ветра.
- Но ты не можешь идти со мною!
- Почему это? Нам по пути.
- Ты тоже хочешь увидеть герцога? Но мне казалось, ты сказала...
- Да пропади пропадом твой герцог! Я просто хочу попасть в большой
город, посмотреть на сверкающие огни, пожить немного в свое удовольствие,
пока я еще молодая. Лучшие годы жизни я провела за стиркой носков этого
борова, предварительно силой стягивая их с него. И что я за это получила?
Великолепный бросок, последовавший за ударом сковородкой в целях
самозащиты.
- Но... что могут люди подумать? Ведь Халк вряд ли поверит, что ты меня
не интересуешь, я хотел сказать, не интересуешь, как...
Свайнхильд с вызовом подняла подбородок и оттопырила нижнюю губку -
выражение, при помощи которого принцесса Адоранна разбила не одно сердце.
- Прошу прощенья, благородный сэр, мне это как-то не пришло в голову.
Но теперь я поняла свою ошибку и оставлю вас. Ступай вперед! Я как-нибудь
обойдусь без твоей помощи.
Она развернулась и пошла по освещенной луной улице. На этот раз О'Лири
был уверен, что увидел слезинку на ее щеке.
- Свайнхильд, подожди! - Он бросился вслед за ней и схватил ее за
накидку. - Я хотел сказать... Я не хотел сказать...
- Оставь, пожалуйста, - сказала Свайнхильд голосом, в котором Лафайету
почудились нотки отчаяния. - Я прекрасно жила до того, как ты явился,
смогу как-нибудь прожить без тебя и дальше.
- Свайнхильд, я скажу тебе правду, - выпалил он, забегая вперед. -
Истинная причина того, что я... э-э-э... сомневался, стоит ли нам
путешествовать вместе, заключается в том, что я испытываю к тебе сильное
влечение. Поэтому я не могу ручаться, что всегда буду вести себя, как
полагается джентльмену. А я женатый мужчина, и ты замужем, и...
Он остановился и перевел дух. Свайнхильд тоже остановилась, пристально
взглянула ему в лицо и обвила его шею руками. Ее бархатные губы прижались
к его губам, и он ощутил все изгибы ее стройного тела...
- А я уж подумала, что мои чары на тебя не действуют, - призналась она,
покусывая его за ухо. - Чудной ты, Лейф. Но я тебе верю. Ты и впрямь такой
джентльмен, что никак не можешь оскорблять девушку.
- Именно так, - поспешно согласился Лафайет. - А еще я подумал, что
скажут моя жена и твой муж.
- Ну, об этом не стоит беспокоиться, - и Свайнхильд вскинула голову. -
Прибавь-ка шагу: если мы поторопимся, то к рассвету будем в Порт-Миазме.
Стоя на вершине каменистого холма, Лафайет оглядывал залитый лунным
светом пологий, пустынный склон, опускавшийся к серебристой поверхности
большого озера, протянувшегося до самого горизонта. Острова, раскинувшиеся
широким полукругом на его неподвижной глади, являлись продолжением гряды
гор, которая протянулась по левому берегу. На самом последнем островке в
цепи мерцали огни далекого города.
- Я с трудом могу поверить, что уже однажды путешествовал по этой
местности, - сказал он. - Если бы мне не посчастливилось найти оазис с
автоматом кока-колы, я бы умер в пустыне от жажды.
- Я стерла ноги, - простонала Свайнхильд. - Давай немного передохнем.
Они расположились на склоне. Лафайет открыл корзину с едой - и в нос
ему ударил резкий запах чеснока. Он нарезал колбасу, и они принялись
жевать ее, глядя на звезды.
- Странно, - сказала Свайнхильд, - когда я была маленькой, я думала,
что на всех этих звездах живут люди. Целыми днями они гуляют в прекрасных
садах, танцуют и развлекаются. Я представляла, что я сирота и меня
похитили с такой звезды. Я верила, что когда-нибудь за мной вернутся и
заберут обратно.
- А я, как ни странно, никогда ни о чем подобном не думал, - ответил
Лафайет, - но однажды обнаружил, что стоит мне сосредоточить физические
энергии, и раз - я в Артезии!
- Послушай, Лейф, - прервала его Свайнхильд. - Ты отличный парень,
только перестань молоть чепуху! Одно дело мечтать, и совсем другое дело -
принимать мечты за правду. Забудь весь этот бред об энергиях и вернись с
неба на землю: ты всего-навсего в Меланже, нравится тебе это или нет.
Меланж не бог весть что, но с этим надо смириться.
- Артезия, - вздохнул Лафайет. - Я бы мог быть там королем - только я
отказался от престола. Слишком большая ответственность. Но ты была
принцессой, Свайнхильд. А Халк - графом. Отличный парень, если только его
получше узнать...
- Ну, какая я принцесса? - невесело рассмеялась Свайнхильд. - Я
кухарка, Лейф, и этим все сказано. Сам подумай, мыслимое ли это дело: я
разряжена в пух и прах, смотрю на всех свысока, а рядом бежит пудель на
поводке?
- Не пудель, а тигренок, - поправил ее Лафайет. - И ты ни на кого не
смотрела свысока, у тебя был прекрасный характер. Правда, однажды ты
вспылила, когда решила, что я пригласил горничную на бал...
- А как же иначе? - удивилась Свайнхильд. - С какой стати я стала бы
приглашать на свою пирушку всяких служанок-замарашек?
- Минуточку, - вспылил Лафайет. - Дафна ни в чем не уступала никому из
приглашенных дам - разве что тебе. Она настоящая красавица, надо было
только отмыть ее и прилично одеть.
- Мне бы новые тряпки не помогли - я все равно не стала бы леди, -
уверенно заявила Свайнхильд.
- Чепуха, - возразил Лафайет. - Если бы ты только постаралась, ты была
бы не хуже других - даже лучше.
- Ты считаешь, что я стану лучше, если надену модное платье, отмою руки
и буду ходить на цыпочках, так, что ли?
- Я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что...
- Пустое, Лейф. Болтаем невесть о чем. У меня неплохая фигура, я
сильная и выносливая - этого вполне достаточно. На что мне еще кружевные
панталоны? Ты согласен со мной?
- Знаешь что? Когда мы попадем в столицу, мы пойдем к парикмахеру и
сделаем тебе прическу, а потом...
- Не стоит, Лейф. Я не стыжусь своих волос. К тому же пора в путь. До
отдыха еще далеко - впереди длинная дорога. К тому же нам предстоит
переправиться через озеро, а это нелегкое дело, можешь мне поверить.
Берег озера у подножья скалистого мыса оказался заболоченным; от воды
шел запах водорослей и разложившейся рыбы. Поеживаясь, Лафайет и
Свайнхильд вошли по щиколотку в илистую воду и стали оглядывать неровный
темный берег. Но тщетно старались обнаружить они признаки каких-нибудь
плавающих средств, при помощи которых можно было бы переправиться в город
на острове, чьи огни сияли и искрились над темной водой.
- Старое корыто, видно, потонуло, - заключила Свайнхильд. - Раньше оно
каждый час плавало в город, и за полтора доллара можно было переправиться
на ту сторону.
- Очевидно, нам следует подумать о другом способе переправы, - заметил
Лафайет. - Посмотри, видишь эти лачуги на берегу? Там, должно быть, живут
рыбаки. Я уверен, что кто-нибудь из них за плату согласится доставить нас
на тот берег.
- Будь осторожен, Лейф: об этих рыбаках идет дурная слава. Они запросто
могут тебя прикончить, очистить карманы, а тело бросить в воду.
- Ничего не поделаешь, придется рискнуть. Нельзя же оставаться здесь -
мы так совсем окоченеем.
- Послушай, Лейф... - она схватила его за рукав. - Давай пройдем вдоль
берега и поищем лодку, которая плохо привязана, и...
- Ты предлагаешь, чтобы мы украли лодку и тем самым лишили
какого-нибудь беднягу средств к существованию? Стыдись, Свайнхильд!
- Ну, ладно, ладно. Оставайся здесь, я сама позабочусь о лодке.
- Эти слова не делают тебе чести, Свайнхильд, - строго сказал Лафайет.
- Мы будем действовать прямо и открыто. Помни, что в жизни следует
оставаться честным при любых обстоятельствах.
- Чудно говоришь, Лейф. Ну да делай как знаешь.
По илистому берегу Лафайет направился к ближайшей хижине, которая
представляла собой покосившееся строение из прогнивших досок. Из
заржавелой трубы поднимались худосочные колечки дыма, подхватываемые
порывами ледяного ветра. Из-под опущенного на единственном окне ставня
просачивалась тонкая полоска света. Лафайет постучал в дверь. Через
некоторое время внутри послышался скрип пружин кровати.
- Кто там? - раздался хриплый недовольный голос.
- Э-э-э... Мы путешественники, - ответил Лафайет. - Нам надо
переправиться в столицу. Мы готовы хорошо заплатить. - Он охнул, получив
от Свайнхильд удар локтем в бок. - Насколько позволят наши средства,
конечно.
Послышалось чертыхание, сопровождаемое звуком отодвигаемого засова.
Дверь слегка приоткрылась, и где-то на уровне плеча Лафайета показался
воспаленный, слезящийся глаз, который уставился на них из-под косматой
брови.
- Какого черта! - прозвучал голос, принадлежавший владельцу глаза. -
Чего вам надо, придурки?
- Выбирай выражения, - одернул его Лафайет. - Здесь дама.
Слезящийся глаз оценивающе оглядел Свайнхильд, стоявшую позади
Лафайета. Широкий рот растянулся в ухмылке, обнажившей множество больших
гнилых зубов.
- Чего же ты раньше не сказал, сквайр? Это меняет дело. - Глаз
продолжал изучать Свайнхильд. - Так чего вам надо?
- Нам нужно попасть в Порт-Миазм, - объяснил Лафайет, стараясь
загородить собою Свайнхильд. - Дело крайне важное.
- Понятно. Ну что ж, утром...
- Мы не можем ждать до утра, - перебил его Лафайет. - Мы не намерены
ночевать в этой грязи, и к тому же нам нужно побыстрее убраться отсюда, то
есть я хотел сказать, незамедлительно попасть в столицу.
- Ну хорошо, вот что мы сделаем: я, так и быть, пущу красотку
переночевать в дом. А тебе, сквайр, выкину кусок брезента, чтоб тебя не
просквозило на ветру, а утречком...
- Как ты не поймешь! - прервал его О'Лири. - Мы хотим отправиться
сейчас же - немедленно - без всяких проволочек.
- Ага, - кивнул абориген и широко зевнул, прикрывая громадный рот
ручищей, густо покрытой черной растительностью. - В этом случае, дружище,
тебе нужна лодка.
- Послушай, - вспылил О'Лири, - я тут стою на холоде, предлагая тебе
вот это, - и, порывшись в кармане, он достал еще одну серебряную
артезианскую монету в пятьдесят пенсов, - только за то, чтобы ты
переправил нас на ту сторону. Согласен ты или нет?
- Ух ты! - рыбак разинул рот от удивления. - Похоже на чистое серебро.
- Так оно и есть, - подтвердил Лафайет. - Итак, ты повезешь нас или
нет?
- Спасибо тебе, приятель, - и огромная лапа потянулась за монетой, но
Лафайет быстро отдернул руку.
- Зачем же так? - укоризненно произнес он. - Сначала переправь нас в
город.
- Угу.
Ручища почесала лохматую голову, заросшую черными жесткими волосами.
Звук, раздавшийся при этом, напоминал скрежет напильника по дереву.
- Тут, правда, есть одно маленькое препятствие. Но я постараюсь найти
выход, - поспешно прибавил рыбак. - Плата - серебро и немного внимания и
любви вашей дамы. Надеюсь, она мне не откажет.
Его ручища попыталась отпихнуть О'Лири в сторону, но тот изо всех сил
ударил по костяшкам пальцев. Рыбак резко отдернул руку и засунул пальцы в
рот.
- У-у-у! - протянул он, обиженно глядя на О'Лири. - Больно же, парень!
- Иначе и быть не могло, - холодно отозвался Лафайет. - Если бы я не
торопился, я бы выволок тебя наружу и вздул.
- Неужели? Тебе бы пришлось потрудиться, сквайр. Меня не так-то просто
вздуть.
В доме послышался шорох, и в дверь просунулась голова, за которой
последовали широченные плечи и массивный торс. Вслед за этим на
четвереньках появился сам хозяин хижины. Он поднялся на ноги, которые
напоминали два столба, и оказался ростом под два с половиной метра.
- Ладно, возьму с вас деньги на той стороне, - сказал гигант. - Думаю,
мне не вредно будет немного попотеть. Ждите здесь, я мигом вернусь.
- Надо отдать тебе должное, Лейф, - прошептала Свайнхильд, провожая
глазами гиганта, пока тот не скрылся в тумане. - Ты не струсил перед этим
верзилой.
Она задумчиво посмотрела вслед ушедшему великану.
- В нем, однако, есть своя прелесть, что-то животное, - прибавила она.
- Пусть только пальнем тебя тронет, и я оторву ему голову, - отрезал
Лафайет.
- Да ты ревнуешь, Лейф, - с удовлетворением заметила Свайнхильд. - Но
смотри, не увлекайся, - прибавила она. - Я по горло сыта оплеухами,
которые получала в трактире всякий раз, когда какой-нибудь бродяга
заглядывался на меня.
- Я? Ревную? Да ты с ума сошла.
О'Лири засунул руки в карманы и принялся ходить взад и вперед, а
Свайнхильд тем временем занялась своей прической, напевая что-то
вполголоса.
Прошло более четверти часа. Наконец они вновь увидели гиганта - он шел
к ним, ступая удивительно легко и неслышно.
- Все готово, - хрипло прошептал он. - Пошли.
- К чему такая таинственность? - громко спросил Лафайет. - Что...
Стремительным движением гигант зажал ему рот рукой, задубевшей, словно
седельная кожа.
- Потише, приятель, - прошипел он. - Ты же не хочешь разбудить соседей.
Ребята устали, им надо выспаться.
Лафайет отстранил руку великана, от которой шел резкий запах смолы и
селедки.
- Извини, я не хотел никого беспокоить, - прошептал он.
Взяв Свайнхильд за руку, он направился за рыбаком по илистому берегу к
наполовину развалившемуся каменному причалу, у которого качалась неуклюжая
рыбачья плоскодонка. Она осела дюймов на шесть, когда их спутник влез в
нее и устроился на веслах. Лафайет помог спуститься Свайнхильд и
заскрежетал зубами, когда великан подхватил ее за талию и опустил на
корму.
- Садись вперед, приятель, и смотри, чтобы мы не наскочили на плавающие
бревна.
Лафайет едва успел сесть, как весла опустились в воду, и лодка
стремительно отчалила от берега. От резкого толчка Лафайет едва не
свалился в воду. Он крепко вцепился в борт и стал прислушиваться к скрипу
уключин и плеску волн о нос лодки. Причал быстро скрывался из виду,
растворяясь в густеющем тумане. Он посмотрел через плечо на огни далекого
города, мерцающие над неспокойной темной водой. Влажный ветер, казалось,
пронизывал его до костей.
- Долго плыть до города? - спросил он охрипшим голосом, поплотнее
запахивая камзол.
- Ш-ш-ш... - прошипел рыбак, не оборачиваясь.
- Ну, а сейчас в чем дело? - не выдержал Лафайет. - Боишься разбудить
рыбу?
- Потише, пожалуйста, парень, - взмолился великан. - Ты и представить
себе не можешь, как звук переносится по воде. - Он наклонил голову, словно
прислушиваясь. Со стороны берега донеслись едва различимые крики.
- Похоже, не все так щепетильны, как мы, - язвительно заметил Лафайет.
- Ну, теперь мы можем говорить или...
- Заткнись, болван, - прошипел великан, - не то они нас услышат.
- Кто? - громко спросил Лафайет. - Что здесь происходит? Почему мы
должны от кого-то скрываться?
- Потому что парню, у которого я позаимствовал лодку, это может не
понравиться, - прорычал гигант. - Но боюсь, уже поздно. У этих ребят слух,
как у летучих мышей.
- Что может не понравиться парню, у которого ты позаимствовал лодку? -
недоуменно переспросил Лафайет.
- То, что я ее позаимствовал.
- Ты хочешь сказать, что не спросил его разрешения?
- Зачем было будить человека среди ночи с такой дурацкой просьбой?
- Не может быть! Ты... ты...
- Зови меня Кранч, а все ругательства прибереги для бездельников,
которые уже наверняка пустились за нами в погоню. - Кранч приналег на
весла, и лодка понеслась вперед.
- Чудесно, - простонал Лафайет. - Просто великолепно. Вот награда за
нашу честность: ночные гонки с полицией на хвосте.
- Послушай меня, парень, - сказал Кранч. - Эти ребята никакие не
полицейские. И они без всяких там предрассудков. Если нас поймают, то в
суд не потащат, можешь мне поверить.
- А может быть, повернуть назад, - предложил Лафайет. - Мы бы
объяснили, что вышло недоразумение.
- Мне совсем не хочется идти на корм рыбам, ваша светлость, не знаю,
как тебе, - заявил Кранч. - И потом, нам надо подумать о малютке. Эти
ребята не церемонятся с девчонками.
- Побереги дыхание, - сказал Лафайет. - Лучше приналяг на весла.
- Если я еще приналягу на весла, то они сломаются, - сказал Кранч. -
Похоже, они нас догоняют, приятель. Придется мне облегчить корабль.
- Неплохая мысль, - согласился Лафайет. - Что мы можем выбросить за
борт?
- Никаких снастей в лодке нет - значит, их не скинешь за борт. Я на
веслах и не могу бросить эту посудину. Ну, и милашку нельзя выбросить за
борт, разве что в крайнем случае. Поэтому, видишь ли, приятель, кроме
тебя, никого не остается.
- Кроме меня? - машинально повторил Лафайет. - Да ты что, Кранч? Я же
тебя нанял, забыл ты, что ли? Ты шутишь...
- Какие уж тут шутки.
Великан положил весла в лодку, отер руки и повернулся к Лафайету.
- Но - кто тебе заплатит, если я буду в озере?
О'Лири пытался выиграть время, отодвигаясь как можно дальше на нос
лодки.
- Да, это сложный вопрос, - согласился Кранч, почесывая подбородок. -
Послушай, отдай-ка мне прежде кошелек.
- Ни за что. Кошелек останется при мне.
- Ну, ничего не поделаешь. Раз уж ты такой жмот, придется взять двойную
плату с твоей подружки.
И с этими словами Кранч наклонился вперед, стараясь схватить Лафайета.
Но тот увернулся и бросился на великана, пытаясь ударить его головой в
живот.
Однако вместо живота вдруг оказалась кирпичная стена. Упав на дно
лодки, О'Лири краем уха услышал свистящий звук, за которым последовал
глухой удар, словно деревянным молотком ударили о кол.
Затем произошло землетрясение, подбросившее лодку вверх, как ореховую
скорлупку. Лафайета окатило водой с головы до ног. Он вскочил,
беспорядочно размахивая кулаками.
- Полегче, Лейф, - прозвучал голос Свайнхильд. - Я стукнула его веслом,
и он свалился носом вниз. Чуть было не потопил нас к чертовой матери.
Давай-ка побыстрей выбросим его за борт.
- Мы... мы не можем этого сделать, - с трудом проговорил Лафайет. - Он
без сознания и наверняка утонет.
О'Лири взял из ее рук весло и ощупью нашел скамейку. Отпихнув слоновью
ногу Кранча, он погрузил весло в воду и приналег...
Раздался сухой треск, и весло сломалось, отбросив его к борту.
- Видно, я перестаралась, - печально заметила Свайнхильд. - Это все
привычка орудовать сковородками и котелками...
Лафайет с трудом поднялся и сел на скамью, стараясь на обращать
внимания на боль в голове, шее, глазах и других местах.
- Придется грести одним веслом, - сказал он, задыхаясь. - Только в
каком направлении?
- Понятия не имею, - ответила Свайнхильд. - Думаю, это и неважно
теперь. Глянь-ка!
О'Лири посмотрел по направлению ее вытянутой руки. Из густого тумана с
левого борта на них надвигалось что-то белое, напоминающее по форме
треугольник.
- Это парусник, - прошептал Лафайет, глядя, как судно их
преследователей, покачиваясь на волнах, приближалось из тумана. На палубе
столпилось с полдюжины человек. При виде неподвижной лодки они подняли
крик и, изменив курс, направили к ней судно. Оставшееся весло Лафайет
разбил о голову первого моряка, попытавшегося перепрыгнуть в лодку. Но
потом на него, казалось, обрушился неизвестно откуда взявшийся айсберг,
погребая его под тоннами камней и оледеневших костей мамонта.
Придя в себя, О'Лири обнаружил, что лежит ничком в ледяном капустном
супе, а в голове у него раздаются удары медного гонга. Пол под ним
вздымался и падал в затяжной мертвой петле, а когда он попытался за
что-нибудь схватиться, то обнаружил, что его руки обрублены по плечи. Он
пошевелил ногами - и лицо его еще глубже ушло в холодную жижу, которая с
бульканьем потекла ему за ворот. Он сильнее оттолкнулся ногами и кое-как
перевернулся на спину. Оглядевшись, он понял, что лежит на палубе
небольшого парусного судна. Руки все-таки на месте, решил он, почувствовав
обжигающую боль в крепко связанных запястьях.
- Никак наш щеголь проснулся? - услышал он чей-то веселый голос. - Надо
бы врезать ему пару раз по морде.
- Подожди, сначала вытянем жребий, кому достанется девчонка.
О'Лири потряс головой и, застонав от нестерпимой боли, окончательно
пришел в себя. Прямо перед собой он увидел с дюжину обутых в резиновые
сапожища ног, топчущихся у нактоуза. Ногам под стать были и крепкие тела
их владельцев. Неподалеку стояла Свайнхильд, которую держал сзади за локти
детина с отрубленным ухом и лицом, изрытым оспой. Изловчившись, она
неожиданно лягнула его. От такой любезности детина подскочил и выругался
под дружный хохот своих товарищей.
- Ишь ты, живая какая! - ухмыльнулся беззубый парень с сальными
волосами до плеч. - Ну, давайте тянуть жребий. У кого соломинки?
- Какие же соломинки на корабле? - отозвался другой. - Придется тащить
рыбу.
- Рыбу... - неуверенно протянул широкоплечий коротышка, до самых глаз
заросший иссиня-черной бородой. - Никогда не слыхал, чтобы из-за девки
тянули рыбу. А нам все надо сделать честь по чести, по всем правилам.
- Оставьте в покое ваш улов, мальчики, - предложила Свайнхильд. - Я
привыкла сама выбирать себе дружков. Вот ты, красавчик, - вызывающе
обратилась она к самому рослому члену команды. Это был белобрысый парень с
огромным подбородком и лицом цвета овсянки. - Ты мне нравишься. Ты что же,
уступишь меня этим бродягам?
Тот, к кому были обращены эти слова, разинул рот, потом ухмыльнулся и,
распрямив широкие сутулые плечи, выпятил грудь колесом.
- Ну, что ж, ребята, я думаю, дело ясное...
Свайка, брошенная чьей-то рукой, описала короткую дугу и угодила в
челюсть говорившего, который рухнул на пол как подкошенный.
- Брось свои штучки, девка, - скомандовал чей-то хриплый голос. - Не
пытайся нас перессорить. Здесь все поровну. Верно, ребята?
В ответ раздались голоса одобрения. Лафайет попытался сесть и ударился
головой о румпель, расположенный как раз над ним. Рулем никто не управлял
- румпель был закреплен канатом, и судно неслось по ветру над пенящимися
волнами. Порывы ветра надували растянутый по гику парус. О'Лири попытался
освободить руки, но врезающиеся в запястья веревки были крепки, как
стальные наручники. Пока матросы хохотали над грубой шуткой, подмигивая