Страница:
– Нет, не договорились! Ты должна объяснить мне, кому позволяешь так обращаться с собой, Карли! Я жду твоих объяснений!
Ее снова охватило сильное раздражение. Почему она обязана отчитываться перед Паркером? Пока их отношения нельзя назвать серьезными, и Паркер не вправе требовать объяснений! Что ж, она скажет Паркеру правду. Все как есть. Раз уж он так настаивает!
– На кладбище я случайно столкнулась с Райаном Макманном, – холодно сообщила Карли. – Мы…
– Что Макманн делал на кладбище? – нетерпеливо перебил ее Паркер.
– То же, что и все делают на кладбище. Хоронил близкого друга.
– Мерзавец! – сквозь зубы бросил Паркер, и Карли заметила, как в его глазах вспыхнула ярость. – Я уничтожу его!
– Паркер, перестань!
– Как он смеет распускать руки? Негодяй…
– Произошло недоразумение, – возразила Карли. – Он думал одно, а я – другое.
– Что?
– Макманн почему-то решил, что я хочу влепить ему пощечину. У него отличная реакция, он мгновенно перехватил мою руку и сильно сжал.
Сквозь красивый ровный загар на лице Паркера проступили красные пятна.
– В каких же ты с ним отношениях, если он может ожидать от тебя пощечины?
– Ни в каких, в обычных, – пожала плечами Карли. – Макманн некорректно выразился по поводу юристов, возомнивших себя совестливыми людьми, и его намек мне не понравился. Но я резко взмахнула рукой, чтобы надеть пилотку и уйти, а он истолковал мой жест по-своему и… защитился от возможного удара.
Паркер нервно провел ладонью по лицу, пригладил волосы и тяжело вздохнул.
– Ладно, нам обоим надо успокоиться. Расскажи, почему ты оказалась на кладбище.
– Там хоронили одного заключенного, молодого парня, – ответила Карли и заметила, что в глазах Паркера мелькнул неподдельный интерес. Похоже, сейчас эта история волновала его как профессионала.
– Смерть этого парня косвенным образом связана с делом об убийстве Досон-Смит?
– Пока не знаю наверняка, но, думаю, связана.
Карли занялась креветками, надеясь, что Паркер наконец оставит этот ненужный разговор. Но он проявил настойчивость.
– Карли, пожалуйста, расскажи мне обо всем подробно!
– Зачем? Чтобы ты снова без моего ведома и желания позвонил начальнику тюрьмы?
– Кажется, я уже извинился за тот звонок!
– Да, и теперь я тоже хочу попросить у тебя прощения… Наверное, я сегодня очень устала, поэтому мне не хочется продолжать наш совместный ужин и этот разговор. Давай перенесем нашу встречу… Я правда очень устала.
Паркер раздраженно стукнул пивной банкой об стол, поднялся и направился к двери. Карли последовала за ним. Молча кивнув ей, он ушел.
Карли пожала плечами, и ее губы тронула легкая улыбка. Вернувшись во внутренний дворик, она с аппетитом съела очищенные Паркером креветки.
Внезапно Карли подумала, что отношения с Паркером пора заканчивать, пока они не перешли в более серьезную стадию. Да, он хороший и умный парень, толковый специалист, целеустремленный, нравится ей, но… не более того. Она не любила Паркера и воспринимала его многозначительные намеки на счастливое совместное будущее лишь с легкой улыбкой. Они не вызывают в ней ответного чувства. Да, надо сейчас же сообщить Паркеру о принятом ею решении и предложить, как положено, остаться друзьями.
– Если ты вернулся доесть креветки, то должна тебя разочаровать: их почти не осталось, и… – Открыв дверь, Карли умолкла на полуслове.
В проеме темнел силуэт другого мужчины. Высокого, стройного, со спортивной фигурой. Она в замешательстве отступила, узнав Райана Макманна. В холле воцарилась напряженная тишина.
Райан молча смотрел в растерянное лицо хозяйки и думал о том, что поступил опрометчиво, импульсивно решив приехать к ней домой. Но удержать себя от этого ему не удалось. Очень хотелось посмотреть, как живет эта женщина, какой у нее дом, а главное – снова увидеть ее, заглянуть в глаза, вдохнуть тонкий, едва уловимый аромат нежной смуглой кожи.
Как и предполагал Райан, дом Карли походил на многие другие, построенные в Монтгомери и других городах юга. Несмотря на полутьму, Райан разглядел темно-серые деревянные ставни, предохраняющие от яркого солнечного света и сильных ветров, дующих с океана. Такие дома, как у Карли Сэмюелс, Райан видел во Французском квартале Нового Орлеана – старой застройки, но чистые и покрашенные в светлые тона. Каждый был окружен хорошо спланированным небольшим садиком с разнообразными южными цветами, издающими дивный сладковатый аромат. Стены домов были увиты плющом, а во внутренних двориках росли лианы и красовались цветы в кадках и горшках.
Райан привык видеть Карли в военной форме, но сейчас она была одета по-домашнему – в джинсы и тенниску, и от этого у него сильно забилось сердце. Он окинул взглядом ее густые, падающие на плечи волосы и едва удержался от искушения прикоснуться к ним. И все-таки… не следовало узнавать в справочнике адрес Карли и мчаться к ней.
Она наконец преодолела замешательство и растерянность.
– Как вы узнали мой адрес?
– Из телефонного справочника.
– И… что значит ваш неожиданный визит?
– Я хотел еще раз извиниться за свое поведение.
– И решили, что поздний вечер – самое подходящее время для этого? – Поскольку Райан молчал, Карли продолжила: – Любопытно, за что именно вы просите у меня прощения? За непочтительное высказывание о представителях закона? За синяки, появившиеся у меня на руке после вашей железной хватки? Или за поцелуй?
В ее голосе Райан уловил насмешку и легкое раздражение. Господи, ну зачем он приехал сюда? Как глупо стоять здесь и выслушивать эти ироничные реплики! Надо немедленно попрощаться и уйти. Сесть в машину и поехать в какой-нибудь бар. Выпить вина, помянуть несчастного Билли Хоупвелла, просто посидеть в одиночестве и поразмышлять… Но повернуться и уйти нет сил. Хочется еще немного побыть рядом с этой женщиной, и пусть она упрекает его, язвит, насмехается.
– Мне тоже было бы любопытно кое-что узнать, – сказал Райан. – Вы всегда мыслите строго по пунктам?
– Простите?
– Во-первых, во-вторых, в-третьих… Всегда все раскладываете по полочкам?
От улыбки Карли Райана снова охватило волнение. Не такая уж она строгая и надменная. В ней ощущается внутреннее тепло, даже доброта. Очевидно, работа накладывает на Карли отпечаток холодности, а в жизни она приветливый, искренний человек.
– Во-первых, я хочу извиниться за свое грубое высказывание по поводу бессовестных юристов, – насмешливо начал Райан. – Во-вторых, я и сам не ожидал от себя такой быстрой реакции и перехватил вашу руку импульсивно. И в-третьих… – Он запнулся и опустил голову.
– Продолжайте, Райан, вы так бойко начали и вдруг замолчали!
Как ответить? Что он мечтает снова поцеловать ее? Признаться, что Карли снится ему ночами и даже во сне он не перестает думать о ней? Напрасно он приехал сюда.
– И в-третьих… Открывая дверь, вы сказали что-то про креветки. Идите ешьте, а то они остынут.
Райан развернулся и зашагал по дорожке, в конце которой был припаркован его “бронко”, но Карли остановила его:
– Я с удовольствием угощу вас креветками, Райан. Хотите?
Он не сразу обернулся.
– Вы приглашаете меня?
– Да.
Сказав это, Карли покраснела. Как глупо она поступает! Для чего ей приглашать Макманна? Он свидетель обвинения, а не гость. Да и время весьма позднее для визита малознакомого мужчины!
Райан вернулся, остановился на пороге и, усмехнувшись, спросил:
– Вы приглашаете меня в гости для того, чтобы, накормив креветками, снова начать допрашивать? Так сказать, в неофициальной обстановке?
– Не беспокойтесь, я не буду донимать вас вопросами.
– Даже когда я доем все креветки?
– Слушайте, Райан, вы ведь взрослый умный человек, знаменитый спортсмен, а ведете себя как ребенок! Последний раз спрашиваю: хотите креветок с холодным пивом или нет?
Она посторонилась, пропуская его в дом. Райан смущенно стоял в холле.
– Может, я и неглупый человек, но уже давно не знаменитый спортсмен. Я заключенный. Кстати, вы не боитесь впускать меня в дом и оставаться наедине с уголовником?
– Теперь поздно об этом думать. Вы уже в доме. Проходите в гостиную, располагайтесь.
Райан направился в гостиную. Глядя ему вслед, Карли невольно залюбовалась его прекрасной фигурой, широкими плечами, накачанными мышцами и удивительно легкой, немного пружинящей походкой. На нем была все та же бледно-желтая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами и темные брюки. Выразительное смуглое лицо, проникающий в душу взгляд больших ярко-синих глаз, черные, коротко стриженные волосы… В прежние времена про таких мужчин в романах писали: “дьявольски красив”.
Подойдя к камину, Райан посмотрел на стоящие на каминной полке фотографии в рамках. Карли остановилась рядом с ним.
– Кто это? – Макманн указал на одну из фотографий.
– Мой дед.
– Судья?
– Да. – Карли удивилась, что Макманн запомнил ее рассказ о дедушке.
– Это он на своей ферме?
– Да, – улыбнулась Карли. – А это наш старый мул, которого дед очень любит. Честно говоря, отвратительное животное!
– Почему?
– Злой, упрямый, строптивый.
– В детстве он часто досаждал вам? – усмехнулся Райан.
– Да, пока я не поняла, как с ним обращаться. – Райан взял в руки другую фотографию, запечатлевшую Карли и ее мать на фоне памятника Вашингтону. Миссис Сэмюелс, член палаты представителей конгресса США, радостно улыбалась. Она только что победила второй раз на Выборах и очень гордилась собой.
– А вы похожи на мать, – заметил Райан.
– Спасибо.
Секундой позже Карли подумала, что, возможно, Макманн и не собирался делать ей комплимент, а просто констатировал факт. Но миссис Сэмюелс была так привлекательна, что, когда Карли сравнивали с ней, она всегда расценивала это как комплимент. Мать Карли, с выразительными темными глазами, пышными волосами, нежной смуглой кожей и очаровательной улыбкой, была воплощением элегантности, изысканности, респектабельности.
– А этот молодой человек? – Макманн взял еще одну фотографию. – Кто он? Ваш друг или любовник?
– Это мой брат, – быстро ответила Карли и, спохватившись, добавила: – Вы весьма любопытны, Райан. Какая вам разница, друг это или любовник?
– Знаете, есть хорошая китайская поговорка: “Если ты пригласил в свой дом гостя, значит, впустил его в свое сердце”.
– В следующий раз, когда вечером мне неожиданно позвонят в дверь, я непременно вспомню эту пословицу. – Карли указала на стеклянные французские двери, ведущие во внутренний дворик. – Проходите. Там на столе креветки и пиво.
Райан прошел через распахнутые двери, и Карли последовала за ним. Во внутреннем дворике было темно, но возле дверей стоял торшер, и его свет падал на столик, образуя яркое круглое пятно. Вечерний воздух был свеж, прохладен и напоен ароматом цветов. В этом году весна наступила рано, и старожилы Монтгомери предсказывали скорое появление москитов, но они, к счастью, еще не появились, и по вечерам можно было спокойно сидеть на свежем воздухе рядом с включенной лампой.
Макманн посмотрел на столик и, увидев две тарелки, спросил:
– У вас были гости? Очевидно, я не вовремя.
– Не беспокойтесь.
Райан сразу понял, что ей не хочется говорить об этом. “Хорошо, что он в отличие от Паркера понимает намеки. И китайскую поговорку о госте, которого впускаешь не только в дом, но и в душу, Макманн сказал без задней мысли”, – подумала Карли.
– Господи, у вас синяки на запястье! – вдруг воскликнул Райан, когда Карли, сев за стол, подперла рукой подбородок. – Неужели это из-за меня? Простите, Карли!
– Ничего страшного, вы сделали это не нарочно, и к тому же уже извинились. Пожалуйста, ешьте креветки, пока они не остыли, и пейте пиво. Давайте я почищу их.
– Спасибо, я сам.
Райан достал из бумажного пакета креветки и начал очищать их. Молча глядя, как ловко он расправляется с креветками, Карли размышляла о том, что у Макманна не только прекрасная фигура и запоминающаяся внешность, но и красивые руки с длинными гибкими пальцами.
– Где вы научились так быстро и ловко чистить креветки? – спросила она. – У вас просто талант!
Райан усмехнулся.
– Когда-то мой школьный приятель уговорил меня летом путешествовать автостопом до Бостона. У нас с собой было немного денег, но очень скоро они кончились, и мы устроились временно работать на оптовый товарный склад морепродуктов.
– Вы ловили рыбу?
– Мы чистили рыбу и креветки.
– Тяжелая работа.
– Еще бы! Но дело не в этом. За время работы мы настолько пропитались рыбным запахом, что девушки, с которыми мы пытались завязать знакомства, шарахались от нас, как от прокаженных. – В глазах Райана появилось мечтательное выражение. Казалось, мысленно он снова перенесся в то далекое время, когда ждал от будущего только хорошего. – И еще долго мы с приятелем не могли избавиться от этого отвратительного запаха, словно он навсегда въелся в кожу.
Слушая Макманна, Карли подумала, что тогда, много лет назад, он потерпел неудачу с девушками в первый и последний раз. Потом, когда Райан стал известным спортсменом, от поклонниц не было отбоя. Если верить газетам, полно и красочно описывавшим подробности спортивной карьеры Макманна, женщины преследовали его, навязывались, кидались на шею. И не только юные, как та фанатка, покончившая с собой, но и зрелые, опытные замужние дамы. Все они восхищались его мужественной внешностью, с замиранием сердца заглядывали в ярко-синие глаза, с трепетом вслушивались в интонации низкого, глубокого, чуть хрипловатого голоса. Вот и она, Карли, подобно всем этим обожательницам Макманна, молча сидит и, затаив дыхание, слушает его рассказ о приключениях в Бостоне! Значит, все-таки поддалась его магическому обаянию? Да, это так, но вместе с тем Карли не покидало смутное ощущение, что она не может, не должна доверять Райану Макманну. Почему? Потому, что до сих пор не разобралась в том, что представляет собой этот человек. Он привлекателен, умен, образован, хороший собеседник, но… для Карли он прежде всего свидетель по делу об убийстве Досон-Смит, и именно так следует воспринимать его.
Карли вспомнила совет деда по поводу личности свидетеля обвинения. Старый опытный судья с многолетним стажем сказал, что она должна решить для себя, верить показаниям Макманна или нет. А Карли так и не решила, верит ему или нет. Действительно ли Макманн видел в день и час убийства машину Майкла Смита на Ривер-роуд? Или сознательно обманывает следствие, выгораживая кого-то, возможно, даже… себя?
– Креветки у меня никогда не ассоциировались с Бостоном. – Карли не хотела затрагивать серьезных вопросов в непринужденной беседе. – Омары, моллюски, но не креветки.
– А вы когда-нибудь бывали на востоке США?
– Нет, в Бостоне мне не приходилось бывать. Но я ездила в командировку в федеральный округ Колумбия и вместе с матерью две недели отдыхала в Хэмптоне.
– Ну, это совсем не то!
– Почему?
– Там и люди другие, и природа не вполне соответствует представлениям о Новой Англии.
– Тогда расскажите подробнее о Бостоне. Это очень интересно.
Насторожившись, Райан пристально посмотрел на Карли:
– Зачем? Разве вы пригласили меня, чтобы слушать истории про Бостон?
– А почему это удивляет вас? Впрочем, если вы сообщите мне дополнительные детали об убийстве Досон-Смит, буду вам весьма признательна!
– Но я рассказал вам все, что мне известно! Ничего нового не могу вам сообщить!
Возможно… Или все-таки…
– Тогда я с удовольствием послушаю про Бостон.
Помолчав и сделав несколько глотков пива, Райан рассказал про Бостон, про работу на торговом оптовом складе, а потом, увлекшись, и о Берлингтоне. О том, как там красиво осенью, когда кленовые листья устилают землю шуршащим ярким желто-оранжевым ковром. Об озере Шамплейн, которое зимой затягивается льдом, разукрашенным причудливыми узорами. О чистом белом пушистом снеге, скрипящем под ногами, о свежем морозном воздухе, которым так приятно дышать… Райан рассказал обо всем, кроме хоккея и… молодой женщины, найденной две недели назад мертвой в сосновом лесу неподалеку от Ривер-роуд.
Но сейчас, внимательно слушая его, Карли думала о том, что пока это не так важно. Главное то, что невидимый внутренний барьер между ней и Райаном, похоже, рухнул. Или вот-вот рухнет.
Из гостиной донесся бой стенных часов. Карли и Макманн прислушались, считая, сколько ударов пробьют часы. Десять раз! Они с недоумением посмотрели друг на друга и покачали головами. Невероятно! Их беседа, оказывается, длилась более двух часов!
Райан поднялся, сделал несколько шагов к дверям, обернулся и сказал:
– Я снова должен извиниться перед вами, Карли, поскольку отнял у вас два часа драгоценного времени.
Она тоже встала и улыбнулась.
– Ничего страшного, мне было интересно слушать вас.
– Позвольте помочь вам убрать со стола.
– Нет, спасибо, я сделаю это сама, когда провожу вас. Что ж, намек предельно ясен: пора уходить. А ведь она могла бы просто из любезности предложить еще немного задержаться…
Райан шел к двери, слыша сзади легкие шаги. У порога он обернулся и посмотрел на Карли. Необыкновенная женщина… Как хорошо было сидеть рядом с ней, разговаривать, улыбаться… Райан так соскучился по человеческому общению. Ведь нельзя же считать общением вынужденные разговоры с грубыми тюремными охранниками, мерзкими заключенными и рабочими на стройке!
Но пора остановиться. Нельзя, чтобы эмоции возобладали над разумом. Они с Карли находятся на разных полюсах: она – представитель закона, а он – человек, нарушивший его. И кто знает, может, их внешне непринужденная беседа – часть какой-то сложной опасной игры, затеянной Карли. И все-таки… как приятно было провести с ней два часа за столом во внутреннем дворике, разговаривать, наслаждаясь вечерней свежестью и прохладой! Давно уже Райан не проводил вечера так приятно. Очень давно. Даже в той прошлой жизни, когда был женат. Впрочем, с женой он не находил общего языка, им было скучно и неинтересно друг с другом.
Попрощавшись с Карли, Райан сел в машину и поклялся себе, что не позволит этой женщине завладеть его мыслями и чувствами. Уж если думать о ней, то только как о майоре Сэмюелс, расследующей убийство.
Несколько раз произнеся клятву, Райан понял, что правильные слова звучат вяло и неубедительно.
Кто же он, Райан Макманн? Обычный, нормальный молодой мужчина, умный, образованный, воспитанный, или хитрый, изворотливый человек, преследующий какие-то корыстные цели, ведущий тонкую, сложную, опасную игру? Можно ему верить или нет? Вопрос так и остался открытым.
Рассеянный взгляд Карли скользнул по кейсу, стоящему около стола, и она вспомнила, что так и не позвонила Джой Мэтьюсинак, хотя возлагала большие надежды на разговор с ней. Может, эта женщина даст ключ к тайне убийства Элен Досон-Смит? Карли посмотрела на стенные часы. Время позднее, но не стоит откладывать звонок до утра.
Карли села за деревянный инкрустированный столик, раскрыла телефонный справочник и отыскала нужную страницу. Д-р и м-с Мэтьюсинак. 524 Каунти, Даунс-роуд. Домашний телефон… Даже указано, что круглосуточно работает автоответчик.
С того конца провода донесся голос подростка, и сразу же загрохотал включенный на полную мощность телевизор.
– Будьте добры миссис Мэтьюсинак, – громко сказала Карли, надеясь, что подросток услышит ее.
– М-а-м… Тебя!
Невидимый юный абонент со стуком положил телефонную трубку, и тут же прозвучал раздраженный женский голос:
– Сделай потише телевизор! Сколько можно об этом говорить! Я ничего не слышу… Алло?
– Миссис Мэтьюсинак?
– Да, это я… Ты сделаешь потише или нет?
– Меня зовут Карли Сэмюелс. Майор Карли Сэмюелс.
– Алло… Брайан, черт возьми… Да, слушаю вас.
– Я юрист, подключена к расследованию обстоятельств насильственной смерти офицера базы военно-воздушных сил Максвелл.
Звуки телевизора мгновенно стихли, и на том конце телефонного провода воцарилось долгое молчание.
– Миссис Мэтьюсинак, вы слышите меня? – спросила Карли.
– Слышу, – прошелестел женский голос.
– Я хотела бы встретиться с вами. Когда вам удобно?
– А для чего нам встречаться? – осведомилась миссис Мэтьюсинак.
– Вы прислали цветы на могилу Билли Хоупвелла, и я хотела бы узнать…
– Вы, очевидно, ошиблись номером. Я никому не посылала цветы и не знакома с Билли Хоупвеллом! – отрывисто и встревоженно проговорила женщина, и в телефонной трубке раздались частые гудки.
Глава 10
Ее снова охватило сильное раздражение. Почему она обязана отчитываться перед Паркером? Пока их отношения нельзя назвать серьезными, и Паркер не вправе требовать объяснений! Что ж, она скажет Паркеру правду. Все как есть. Раз уж он так настаивает!
– На кладбище я случайно столкнулась с Райаном Макманном, – холодно сообщила Карли. – Мы…
– Что Макманн делал на кладбище? – нетерпеливо перебил ее Паркер.
– То же, что и все делают на кладбище. Хоронил близкого друга.
– Мерзавец! – сквозь зубы бросил Паркер, и Карли заметила, как в его глазах вспыхнула ярость. – Я уничтожу его!
– Паркер, перестань!
– Как он смеет распускать руки? Негодяй…
– Произошло недоразумение, – возразила Карли. – Он думал одно, а я – другое.
– Что?
– Макманн почему-то решил, что я хочу влепить ему пощечину. У него отличная реакция, он мгновенно перехватил мою руку и сильно сжал.
Сквозь красивый ровный загар на лице Паркера проступили красные пятна.
– В каких же ты с ним отношениях, если он может ожидать от тебя пощечины?
– Ни в каких, в обычных, – пожала плечами Карли. – Макманн некорректно выразился по поводу юристов, возомнивших себя совестливыми людьми, и его намек мне не понравился. Но я резко взмахнула рукой, чтобы надеть пилотку и уйти, а он истолковал мой жест по-своему и… защитился от возможного удара.
Паркер нервно провел ладонью по лицу, пригладил волосы и тяжело вздохнул.
– Ладно, нам обоим надо успокоиться. Расскажи, почему ты оказалась на кладбище.
– Там хоронили одного заключенного, молодого парня, – ответила Карли и заметила, что в глазах Паркера мелькнул неподдельный интерес. Похоже, сейчас эта история волновала его как профессионала.
– Смерть этого парня косвенным образом связана с делом об убийстве Досон-Смит?
– Пока не знаю наверняка, но, думаю, связана.
Карли занялась креветками, надеясь, что Паркер наконец оставит этот ненужный разговор. Но он проявил настойчивость.
– Карли, пожалуйста, расскажи мне обо всем подробно!
– Зачем? Чтобы ты снова без моего ведома и желания позвонил начальнику тюрьмы?
– Кажется, я уже извинился за тот звонок!
– Да, и теперь я тоже хочу попросить у тебя прощения… Наверное, я сегодня очень устала, поэтому мне не хочется продолжать наш совместный ужин и этот разговор. Давай перенесем нашу встречу… Я правда очень устала.
Паркер раздраженно стукнул пивной банкой об стол, поднялся и направился к двери. Карли последовала за ним. Молча кивнув ей, он ушел.
Карли пожала плечами, и ее губы тронула легкая улыбка. Вернувшись во внутренний дворик, она с аппетитом съела очищенные Паркером креветки.
* * *
Через несколько минут снова раздался звонок в дверь, и Карли, вздохнув, пошла открывать. Зачем вернулся Паркер? Продолжить бессмысленный разговор? Ведь она ясно объяснила ему, что устала и не настроена на долгие беседы. Так хорошо сидеть одной на свежем воздухе, вдыхая тонкий аромат цветов, наслаждаясь вечерней прохладой и отдыхая после напряженного дня.Внезапно Карли подумала, что отношения с Паркером пора заканчивать, пока они не перешли в более серьезную стадию. Да, он хороший и умный парень, толковый специалист, целеустремленный, нравится ей, но… не более того. Она не любила Паркера и воспринимала его многозначительные намеки на счастливое совместное будущее лишь с легкой улыбкой. Они не вызывают в ней ответного чувства. Да, надо сейчас же сообщить Паркеру о принятом ею решении и предложить, как положено, остаться друзьями.
– Если ты вернулся доесть креветки, то должна тебя разочаровать: их почти не осталось, и… – Открыв дверь, Карли умолкла на полуслове.
В проеме темнел силуэт другого мужчины. Высокого, стройного, со спортивной фигурой. Она в замешательстве отступила, узнав Райана Макманна. В холле воцарилась напряженная тишина.
Райан молча смотрел в растерянное лицо хозяйки и думал о том, что поступил опрометчиво, импульсивно решив приехать к ней домой. Но удержать себя от этого ему не удалось. Очень хотелось посмотреть, как живет эта женщина, какой у нее дом, а главное – снова увидеть ее, заглянуть в глаза, вдохнуть тонкий, едва уловимый аромат нежной смуглой кожи.
Как и предполагал Райан, дом Карли походил на многие другие, построенные в Монтгомери и других городах юга. Несмотря на полутьму, Райан разглядел темно-серые деревянные ставни, предохраняющие от яркого солнечного света и сильных ветров, дующих с океана. Такие дома, как у Карли Сэмюелс, Райан видел во Французском квартале Нового Орлеана – старой застройки, но чистые и покрашенные в светлые тона. Каждый был окружен хорошо спланированным небольшим садиком с разнообразными южными цветами, издающими дивный сладковатый аромат. Стены домов были увиты плющом, а во внутренних двориках росли лианы и красовались цветы в кадках и горшках.
Райан привык видеть Карли в военной форме, но сейчас она была одета по-домашнему – в джинсы и тенниску, и от этого у него сильно забилось сердце. Он окинул взглядом ее густые, падающие на плечи волосы и едва удержался от искушения прикоснуться к ним. И все-таки… не следовало узнавать в справочнике адрес Карли и мчаться к ней.
Она наконец преодолела замешательство и растерянность.
– Как вы узнали мой адрес?
– Из телефонного справочника.
– И… что значит ваш неожиданный визит?
– Я хотел еще раз извиниться за свое поведение.
– И решили, что поздний вечер – самое подходящее время для этого? – Поскольку Райан молчал, Карли продолжила: – Любопытно, за что именно вы просите у меня прощения? За непочтительное высказывание о представителях закона? За синяки, появившиеся у меня на руке после вашей железной хватки? Или за поцелуй?
В ее голосе Райан уловил насмешку и легкое раздражение. Господи, ну зачем он приехал сюда? Как глупо стоять здесь и выслушивать эти ироничные реплики! Надо немедленно попрощаться и уйти. Сесть в машину и поехать в какой-нибудь бар. Выпить вина, помянуть несчастного Билли Хоупвелла, просто посидеть в одиночестве и поразмышлять… Но повернуться и уйти нет сил. Хочется еще немного побыть рядом с этой женщиной, и пусть она упрекает его, язвит, насмехается.
– Мне тоже было бы любопытно кое-что узнать, – сказал Райан. – Вы всегда мыслите строго по пунктам?
– Простите?
– Во-первых, во-вторых, в-третьих… Всегда все раскладываете по полочкам?
От улыбки Карли Райана снова охватило волнение. Не такая уж она строгая и надменная. В ней ощущается внутреннее тепло, даже доброта. Очевидно, работа накладывает на Карли отпечаток холодности, а в жизни она приветливый, искренний человек.
– Во-первых, я хочу извиниться за свое грубое высказывание по поводу бессовестных юристов, – насмешливо начал Райан. – Во-вторых, я и сам не ожидал от себя такой быстрой реакции и перехватил вашу руку импульсивно. И в-третьих… – Он запнулся и опустил голову.
– Продолжайте, Райан, вы так бойко начали и вдруг замолчали!
Как ответить? Что он мечтает снова поцеловать ее? Признаться, что Карли снится ему ночами и даже во сне он не перестает думать о ней? Напрасно он приехал сюда.
– И в-третьих… Открывая дверь, вы сказали что-то про креветки. Идите ешьте, а то они остынут.
Райан развернулся и зашагал по дорожке, в конце которой был припаркован его “бронко”, но Карли остановила его:
– Я с удовольствием угощу вас креветками, Райан. Хотите?
Он не сразу обернулся.
– Вы приглашаете меня?
– Да.
Сказав это, Карли покраснела. Как глупо она поступает! Для чего ей приглашать Макманна? Он свидетель обвинения, а не гость. Да и время весьма позднее для визита малознакомого мужчины!
Райан вернулся, остановился на пороге и, усмехнувшись, спросил:
– Вы приглашаете меня в гости для того, чтобы, накормив креветками, снова начать допрашивать? Так сказать, в неофициальной обстановке?
– Не беспокойтесь, я не буду донимать вас вопросами.
– Даже когда я доем все креветки?
– Слушайте, Райан, вы ведь взрослый умный человек, знаменитый спортсмен, а ведете себя как ребенок! Последний раз спрашиваю: хотите креветок с холодным пивом или нет?
Она посторонилась, пропуская его в дом. Райан смущенно стоял в холле.
– Может, я и неглупый человек, но уже давно не знаменитый спортсмен. Я заключенный. Кстати, вы не боитесь впускать меня в дом и оставаться наедине с уголовником?
– Теперь поздно об этом думать. Вы уже в доме. Проходите в гостиную, располагайтесь.
Райан направился в гостиную. Глядя ему вслед, Карли невольно залюбовалась его прекрасной фигурой, широкими плечами, накачанными мышцами и удивительно легкой, немного пружинящей походкой. На нем была все та же бледно-желтая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами и темные брюки. Выразительное смуглое лицо, проникающий в душу взгляд больших ярко-синих глаз, черные, коротко стриженные волосы… В прежние времена про таких мужчин в романах писали: “дьявольски красив”.
Подойдя к камину, Райан посмотрел на стоящие на каминной полке фотографии в рамках. Карли остановилась рядом с ним.
– Кто это? – Макманн указал на одну из фотографий.
– Мой дед.
– Судья?
– Да. – Карли удивилась, что Макманн запомнил ее рассказ о дедушке.
– Это он на своей ферме?
– Да, – улыбнулась Карли. – А это наш старый мул, которого дед очень любит. Честно говоря, отвратительное животное!
– Почему?
– Злой, упрямый, строптивый.
– В детстве он часто досаждал вам? – усмехнулся Райан.
– Да, пока я не поняла, как с ним обращаться. – Райан взял в руки другую фотографию, запечатлевшую Карли и ее мать на фоне памятника Вашингтону. Миссис Сэмюелс, член палаты представителей конгресса США, радостно улыбалась. Она только что победила второй раз на Выборах и очень гордилась собой.
– А вы похожи на мать, – заметил Райан.
– Спасибо.
Секундой позже Карли подумала, что, возможно, Макманн и не собирался делать ей комплимент, а просто констатировал факт. Но миссис Сэмюелс была так привлекательна, что, когда Карли сравнивали с ней, она всегда расценивала это как комплимент. Мать Карли, с выразительными темными глазами, пышными волосами, нежной смуглой кожей и очаровательной улыбкой, была воплощением элегантности, изысканности, респектабельности.
– А этот молодой человек? – Макманн взял еще одну фотографию. – Кто он? Ваш друг или любовник?
– Это мой брат, – быстро ответила Карли и, спохватившись, добавила: – Вы весьма любопытны, Райан. Какая вам разница, друг это или любовник?
– Знаете, есть хорошая китайская поговорка: “Если ты пригласил в свой дом гостя, значит, впустил его в свое сердце”.
– В следующий раз, когда вечером мне неожиданно позвонят в дверь, я непременно вспомню эту пословицу. – Карли указала на стеклянные французские двери, ведущие во внутренний дворик. – Проходите. Там на столе креветки и пиво.
Райан прошел через распахнутые двери, и Карли последовала за ним. Во внутреннем дворике было темно, но возле дверей стоял торшер, и его свет падал на столик, образуя яркое круглое пятно. Вечерний воздух был свеж, прохладен и напоен ароматом цветов. В этом году весна наступила рано, и старожилы Монтгомери предсказывали скорое появление москитов, но они, к счастью, еще не появились, и по вечерам можно было спокойно сидеть на свежем воздухе рядом с включенной лампой.
Макманн посмотрел на столик и, увидев две тарелки, спросил:
– У вас были гости? Очевидно, я не вовремя.
– Не беспокойтесь.
Райан сразу понял, что ей не хочется говорить об этом. “Хорошо, что он в отличие от Паркера понимает намеки. И китайскую поговорку о госте, которого впускаешь не только в дом, но и в душу, Макманн сказал без задней мысли”, – подумала Карли.
– Господи, у вас синяки на запястье! – вдруг воскликнул Райан, когда Карли, сев за стол, подперла рукой подбородок. – Неужели это из-за меня? Простите, Карли!
– Ничего страшного, вы сделали это не нарочно, и к тому же уже извинились. Пожалуйста, ешьте креветки, пока они не остыли, и пейте пиво. Давайте я почищу их.
– Спасибо, я сам.
Райан достал из бумажного пакета креветки и начал очищать их. Молча глядя, как ловко он расправляется с креветками, Карли размышляла о том, что у Макманна не только прекрасная фигура и запоминающаяся внешность, но и красивые руки с длинными гибкими пальцами.
– Где вы научились так быстро и ловко чистить креветки? – спросила она. – У вас просто талант!
Райан усмехнулся.
– Когда-то мой школьный приятель уговорил меня летом путешествовать автостопом до Бостона. У нас с собой было немного денег, но очень скоро они кончились, и мы устроились временно работать на оптовый товарный склад морепродуктов.
– Вы ловили рыбу?
– Мы чистили рыбу и креветки.
– Тяжелая работа.
– Еще бы! Но дело не в этом. За время работы мы настолько пропитались рыбным запахом, что девушки, с которыми мы пытались завязать знакомства, шарахались от нас, как от прокаженных. – В глазах Райана появилось мечтательное выражение. Казалось, мысленно он снова перенесся в то далекое время, когда ждал от будущего только хорошего. – И еще долго мы с приятелем не могли избавиться от этого отвратительного запаха, словно он навсегда въелся в кожу.
Слушая Макманна, Карли подумала, что тогда, много лет назад, он потерпел неудачу с девушками в первый и последний раз. Потом, когда Райан стал известным спортсменом, от поклонниц не было отбоя. Если верить газетам, полно и красочно описывавшим подробности спортивной карьеры Макманна, женщины преследовали его, навязывались, кидались на шею. И не только юные, как та фанатка, покончившая с собой, но и зрелые, опытные замужние дамы. Все они восхищались его мужественной внешностью, с замиранием сердца заглядывали в ярко-синие глаза, с трепетом вслушивались в интонации низкого, глубокого, чуть хрипловатого голоса. Вот и она, Карли, подобно всем этим обожательницам Макманна, молча сидит и, затаив дыхание, слушает его рассказ о приключениях в Бостоне! Значит, все-таки поддалась его магическому обаянию? Да, это так, но вместе с тем Карли не покидало смутное ощущение, что она не может, не должна доверять Райану Макманну. Почему? Потому, что до сих пор не разобралась в том, что представляет собой этот человек. Он привлекателен, умен, образован, хороший собеседник, но… для Карли он прежде всего свидетель по делу об убийстве Досон-Смит, и именно так следует воспринимать его.
Карли вспомнила совет деда по поводу личности свидетеля обвинения. Старый опытный судья с многолетним стажем сказал, что она должна решить для себя, верить показаниям Макманна или нет. А Карли так и не решила, верит ему или нет. Действительно ли Макманн видел в день и час убийства машину Майкла Смита на Ривер-роуд? Или сознательно обманывает следствие, выгораживая кого-то, возможно, даже… себя?
– Креветки у меня никогда не ассоциировались с Бостоном. – Карли не хотела затрагивать серьезных вопросов в непринужденной беседе. – Омары, моллюски, но не креветки.
– А вы когда-нибудь бывали на востоке США?
– Нет, в Бостоне мне не приходилось бывать. Но я ездила в командировку в федеральный округ Колумбия и вместе с матерью две недели отдыхала в Хэмптоне.
– Ну, это совсем не то!
– Почему?
– Там и люди другие, и природа не вполне соответствует представлениям о Новой Англии.
– Тогда расскажите подробнее о Бостоне. Это очень интересно.
Насторожившись, Райан пристально посмотрел на Карли:
– Зачем? Разве вы пригласили меня, чтобы слушать истории про Бостон?
– А почему это удивляет вас? Впрочем, если вы сообщите мне дополнительные детали об убийстве Досон-Смит, буду вам весьма признательна!
– Но я рассказал вам все, что мне известно! Ничего нового не могу вам сообщить!
Возможно… Или все-таки…
– Тогда я с удовольствием послушаю про Бостон.
Помолчав и сделав несколько глотков пива, Райан рассказал про Бостон, про работу на торговом оптовом складе, а потом, увлекшись, и о Берлингтоне. О том, как там красиво осенью, когда кленовые листья устилают землю шуршащим ярким желто-оранжевым ковром. Об озере Шамплейн, которое зимой затягивается льдом, разукрашенным причудливыми узорами. О чистом белом пушистом снеге, скрипящем под ногами, о свежем морозном воздухе, которым так приятно дышать… Райан рассказал обо всем, кроме хоккея и… молодой женщины, найденной две недели назад мертвой в сосновом лесу неподалеку от Ривер-роуд.
Но сейчас, внимательно слушая его, Карли думала о том, что пока это не так важно. Главное то, что невидимый внутренний барьер между ней и Райаном, похоже, рухнул. Или вот-вот рухнет.
Из гостиной донесся бой стенных часов. Карли и Макманн прислушались, считая, сколько ударов пробьют часы. Десять раз! Они с недоумением посмотрели друг на друга и покачали головами. Невероятно! Их беседа, оказывается, длилась более двух часов!
Райан поднялся, сделал несколько шагов к дверям, обернулся и сказал:
– Я снова должен извиниться перед вами, Карли, поскольку отнял у вас два часа драгоценного времени.
Она тоже встала и улыбнулась.
– Ничего страшного, мне было интересно слушать вас.
– Позвольте помочь вам убрать со стола.
– Нет, спасибо, я сделаю это сама, когда провожу вас. Что ж, намек предельно ясен: пора уходить. А ведь она могла бы просто из любезности предложить еще немного задержаться…
Райан шел к двери, слыша сзади легкие шаги. У порога он обернулся и посмотрел на Карли. Необыкновенная женщина… Как хорошо было сидеть рядом с ней, разговаривать, улыбаться… Райан так соскучился по человеческому общению. Ведь нельзя же считать общением вынужденные разговоры с грубыми тюремными охранниками, мерзкими заключенными и рабочими на стройке!
Но пора остановиться. Нельзя, чтобы эмоции возобладали над разумом. Они с Карли находятся на разных полюсах: она – представитель закона, а он – человек, нарушивший его. И кто знает, может, их внешне непринужденная беседа – часть какой-то сложной опасной игры, затеянной Карли. И все-таки… как приятно было провести с ней два часа за столом во внутреннем дворике, разговаривать, наслаждаясь вечерней свежестью и прохладой! Давно уже Райан не проводил вечера так приятно. Очень давно. Даже в той прошлой жизни, когда был женат. Впрочем, с женой он не находил общего языка, им было скучно и неинтересно друг с другом.
Попрощавшись с Карли, Райан сел в машину и поклялся себе, что не позволит этой женщине завладеть его мыслями и чувствами. Уж если думать о ней, то только как о майоре Сэмюелс, расследующей убийство.
Несколько раз произнеся клятву, Райан понял, что правильные слова звучат вяло и неубедительно.
* * *
Карли проводила Макманна долгим задумчивым взглядом. Услышав шум отъезжающей машины, она вздохнула и вернулась в дом. Проведя в его обществе целых два часа, Карли даже не заметила, как они пролетели! Узнала ли она Макманна лучше? Нет, он так и остался для нее загадкой, а вот интерес к нему явно усилился.Кто же он, Райан Макманн? Обычный, нормальный молодой мужчина, умный, образованный, воспитанный, или хитрый, изворотливый человек, преследующий какие-то корыстные цели, ведущий тонкую, сложную, опасную игру? Можно ему верить или нет? Вопрос так и остался открытым.
Рассеянный взгляд Карли скользнул по кейсу, стоящему около стола, и она вспомнила, что так и не позвонила Джой Мэтьюсинак, хотя возлагала большие надежды на разговор с ней. Может, эта женщина даст ключ к тайне убийства Элен Досон-Смит? Карли посмотрела на стенные часы. Время позднее, но не стоит откладывать звонок до утра.
Карли села за деревянный инкрустированный столик, раскрыла телефонный справочник и отыскала нужную страницу. Д-р и м-с Мэтьюсинак. 524 Каунти, Даунс-роуд. Домашний телефон… Даже указано, что круглосуточно работает автоответчик.
С того конца провода донесся голос подростка, и сразу же загрохотал включенный на полную мощность телевизор.
– Будьте добры миссис Мэтьюсинак, – громко сказала Карли, надеясь, что подросток услышит ее.
– М-а-м… Тебя!
Невидимый юный абонент со стуком положил телефонную трубку, и тут же прозвучал раздраженный женский голос:
– Сделай потише телевизор! Сколько можно об этом говорить! Я ничего не слышу… Алло?
– Миссис Мэтьюсинак?
– Да, это я… Ты сделаешь потише или нет?
– Меня зовут Карли Сэмюелс. Майор Карли Сэмюелс.
– Алло… Брайан, черт возьми… Да, слушаю вас.
– Я юрист, подключена к расследованию обстоятельств насильственной смерти офицера базы военно-воздушных сил Максвелл.
Звуки телевизора мгновенно стихли, и на том конце телефонного провода воцарилось долгое молчание.
– Миссис Мэтьюсинак, вы слышите меня? – спросила Карли.
– Слышу, – прошелестел женский голос.
– Я хотела бы встретиться с вами. Когда вам удобно?
– А для чего нам встречаться? – осведомилась миссис Мэтьюсинак.
– Вы прислали цветы на могилу Билли Хоупвелла, и я хотела бы узнать…
– Вы, очевидно, ошиблись номером. Я никому не посылала цветы и не знакома с Билли Хоупвеллом! – отрывисто и встревоженно проговорила женщина, и в телефонной трубке раздались частые гудки.
Глава 10
Ночью Карли долго не могла заснуть, снова и снова возвращаясь к событиям сегодняшнего вечера и задавая себе множество вопросов. Странный визит Райана Макманна смешал все карты, спутал ориентиры, и ей начало казаться, что расследование дела об убийстве Досон-Смит топчется на месте. Многое оставалось невыясненным, непонятным, неразгаданным, и Карли с нетерпением ожидала утра, чтобы поехать к миссис Мэтьюсинак и задать ей несколько серьезных вопросов. Вчера вечером Джой Мэтьюсинак заявила, что не знакома с Билли Хоупвеллом, и бросила трубку. Ладно, посмотрим, что она скажет утром, когда Карли нанесет ей официальный визит!
Резко зазвенел будильник, и Карли открыла глаза. Странно, но все вопросы, проблемы и сомнения, мучившие ее перед сном, тотчас вернулись, будто она не спала, а лишь на секунду прикрыла глаза.
Слабые лучи утреннего солнца едва пробивались сквозь серую пелену облаков, когда машина Карли подъезжала к живописному району, где располагался особняк семейства Мэтьюсинак. Выключив мотор, Карли вышла из “эм-джи” и уже собиралась направиться к дому, когда из гаража, примыкавшего к особняку, медленно выехал роскошный сверкающий красный “мерседес” с откидным верхом. За рулем сидела блондинка средних лет в белом теннисном тонком свитере и белой короткой юбке.
Увидев молодую женщину в военной форме, она вздрогнула, порывисто переключила коробку скоростей, и “мерседес” рванулся вперед. Карли быстро шагнула навстречу и решительно махнула рукой, давая понять блондинке, чтобы та остановилась. Карли заметила, что женщина изо всех сил старается сохранить видимость спокойствия, но ей это плохо удавалось. Глаза блондинки выражали испуг, она побледнела, и пальцы с ярко-красными маникюром судорожно вцепились в руль.
– Миссис Мэтьюсинак! Остановитесь! – громко потребовала Карли, подбежав к машине. – Остановитесь!
Блондинка резко затормозила, и крыло “мерседеса” едва не задело Карли.
– Что вам угодно? – спросила женщина. – Кто вы?
– Я майор Сэмюелс. – Карли положила руку на крыло машины и пристально взглянула на женщину. – Это я звонила вам вчера вечером. Нам надо поговорить, миссис Мэтьюсинак. Это не займет много времени.
Блондинка снова вздрогнула и начала нервно теребить край тонкого свитера. Бриллианты в золотой оправе, украшающие ее пальцы, засверкали.
– О чем вы хотите поговорить… Я ничего не знаю… – забормотала миссис Мэтьюсинак. – О чем?
– Я должна задать вам несколько вопросов, связанных с Билли Хоупвеллом.
– Не знаю я никакого Хоупвелла! – в отчаянии выкрикнула женщина. – Не знаю! Никогда не слышала о нем!
– Миссис Мэтьюсинак, я представитель закона, и вы обязаны оказывать мне всяческое содействие, – решительно сказала Карли. – Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы сейчас, я уйду, но вскоре вернусь с официальным предписанием и стенографистом, который будет фиксировать нашу беседу. Вас это устроит?
Произнося свою тираду, Карли рассчитывала испугать блондинку. Она лукавила, утверждая, что эта женщина обязана давать показания. На самом деле расследование по статье 32 не давало Карли права принуждать к беседе лиц, не являющихся свидетелями. Они могли давать показания только добровольно, но никак не по принуждению. Но к счастью, блондинка об этом не знала, что Карли и поняла по ее растерянному лицу.
– О чем вы хотите меня спросить?
– Расскажите мне о ваших отношениях с Билли Хоупвеллом.
Лицо миссис Мэтьюсинак стало похоже на маску. Вдруг ее губы задрожали, она уронила голову на руль, и хриплый стон вырвался из ее груди.
– Это… было только один раз… один раз…
– Миссис Мэтьюсинак! Вам плохо?
Женщина вскинула голову. Ее глаза округлились от страха, лицо исказилось от отчаяния. Судорожно сцепив руки, она дрожала как в лихорадке и бормотала:
– Всего один раз… уверяю вас, только однажды…
– О чем вы, миссис Мэтьюсинак? – встревожилась Карли. – Что значит “один раз”?
Резко зазвенел будильник, и Карли открыла глаза. Странно, но все вопросы, проблемы и сомнения, мучившие ее перед сном, тотчас вернулись, будто она не спала, а лишь на секунду прикрыла глаза.
Слабые лучи утреннего солнца едва пробивались сквозь серую пелену облаков, когда машина Карли подъезжала к живописному району, где располагался особняк семейства Мэтьюсинак. Выключив мотор, Карли вышла из “эм-джи” и уже собиралась направиться к дому, когда из гаража, примыкавшего к особняку, медленно выехал роскошный сверкающий красный “мерседес” с откидным верхом. За рулем сидела блондинка средних лет в белом теннисном тонком свитере и белой короткой юбке.
Увидев молодую женщину в военной форме, она вздрогнула, порывисто переключила коробку скоростей, и “мерседес” рванулся вперед. Карли быстро шагнула навстречу и решительно махнула рукой, давая понять блондинке, чтобы та остановилась. Карли заметила, что женщина изо всех сил старается сохранить видимость спокойствия, но ей это плохо удавалось. Глаза блондинки выражали испуг, она побледнела, и пальцы с ярко-красными маникюром судорожно вцепились в руль.
– Миссис Мэтьюсинак! Остановитесь! – громко потребовала Карли, подбежав к машине. – Остановитесь!
Блондинка резко затормозила, и крыло “мерседеса” едва не задело Карли.
– Что вам угодно? – спросила женщина. – Кто вы?
– Я майор Сэмюелс. – Карли положила руку на крыло машины и пристально взглянула на женщину. – Это я звонила вам вчера вечером. Нам надо поговорить, миссис Мэтьюсинак. Это не займет много времени.
Блондинка снова вздрогнула и начала нервно теребить край тонкого свитера. Бриллианты в золотой оправе, украшающие ее пальцы, засверкали.
– О чем вы хотите поговорить… Я ничего не знаю… – забормотала миссис Мэтьюсинак. – О чем?
– Я должна задать вам несколько вопросов, связанных с Билли Хоупвеллом.
– Не знаю я никакого Хоупвелла! – в отчаянии выкрикнула женщина. – Не знаю! Никогда не слышала о нем!
– Миссис Мэтьюсинак, я представитель закона, и вы обязаны оказывать мне всяческое содействие, – решительно сказала Карли. – Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы сейчас, я уйду, но вскоре вернусь с официальным предписанием и стенографистом, который будет фиксировать нашу беседу. Вас это устроит?
Произнося свою тираду, Карли рассчитывала испугать блондинку. Она лукавила, утверждая, что эта женщина обязана давать показания. На самом деле расследование по статье 32 не давало Карли права принуждать к беседе лиц, не являющихся свидетелями. Они могли давать показания только добровольно, но никак не по принуждению. Но к счастью, блондинка об этом не знала, что Карли и поняла по ее растерянному лицу.
– О чем вы хотите меня спросить?
– Расскажите мне о ваших отношениях с Билли Хоупвеллом.
Лицо миссис Мэтьюсинак стало похоже на маску. Вдруг ее губы задрожали, она уронила голову на руль, и хриплый стон вырвался из ее груди.
– Это… было только один раз… один раз…
– Миссис Мэтьюсинак! Вам плохо?
Женщина вскинула голову. Ее глаза округлились от страха, лицо исказилось от отчаяния. Судорожно сцепив руки, она дрожала как в лихорадке и бормотала:
– Всего один раз… уверяю вас, только однажды…
– О чем вы, миссис Мэтьюсинак? – встревожилась Карли. – Что значит “один раз”?