Довольно небезосновательная вера.
Теперь мне либо нужно было обойти его ползком и зайти сзади, а это значило сделать крюк на пятьдесят ярдов по кустам и гнилью, что трудно проделать бесшумно. Или же оставалось ползти вперед и оказаться у него на мушке. Вот так обстояло дело, только я не собирался никуда ползти. Все должно было решиться на этом месте.
Мне удалось добраться до каменистого уступа, правда я разбередил свою рану, и снова началось кровотечение.
Поперек него я положил ружье, стараясь повыше задрать дуло, чтобы в него не попала вода, а потом взял в левую руку револьвер. Насколько я помнил, у него был очень легкий и чувствительный спуск. Так и положено: тот, кто не пожалел времени, чтобы спилить предохранительную скобу, наверняка поработал и над спусковым крючком. У только что вышедших с завода "смит-и-вессонов" спусковой крючок был довольно тугим.
Мне оставалось только надеяться, что спуск достаточно чувствителен. Я зажал револьвер в своей куртке и взвел курок до отказа. Он подался назад с легким щелчком, прогремевшим для меня как колокола страшного суда, хотя наверняка даже в трех футах от меня его ничего слышно не было. Перевернувшись на правый бок, я подождал пока уляжется боль, и бросил револьвер, как ручную гранату, в самую середину груды камней. А сам схватился за ружье.
Револьвер выстрелил, за спиной Хомера раздался грохот и вспышка выхватила из темноты огромную груду камней. Хомер вскочил и повернулся назад.
Он оказался немного дальше, чем я предполагал, как раз за уступом первого валуна. Хомер развернулся в овражке спиной ко мне, прицелившись из винтовки в то место, откуда раздался выстрел.
И тогда я дважды разрядил ружье в его спину.
Казалось, прошла вечность, пока эхо выстрелов перестало греметь в моих ушах и блики вспышки перестали слепить глаза. Я оторвал щеку от холодного ложа своего дробовика и посмотрел в сторону камней.
Ничего не было видно, лишь монотонное урчание вертолета нарушало тишину. Он возвращался. По правилам мне полагалось перезарядить ружье и осторожно подкрасться к своей цели. Но мне было не до того, тем более, что все так или иначе должно было закончиться. Облокотившись на ружье, я выпрямился. Лес у меня в глазах покачнулся и встал на место. Я заковылял по оврагу к камням.
Он там лежал ничком на камне, а ноги остались в овражке. На охотничьей куртке между лопаток проступило множество пятен, которые быстро увеличивались в размерах. Я присел рядом и перевернул его на спину. Хомер упал в канаву, и тоненькая струйка воды шевелила его волосы.
Через некоторое время он открыл глаза и хрипло спросил:
– Вы просто бросили револьвер, верно, сэр?
Я кивнул, но потом сообразил, что Хомер может ничего не видеть, и сказал:
– Да.
– Не ожидал я этого от вас.
– В этой игре нет правил.
Он закрыл глаза и замер.
– А я... попал... хоть раз? – снова раздался его голос.
– Да, в тот раз, когда я проскочил прогалину. Ты зацепил меня немного выше бедра.
– Я так и думал, – он едва шевелил губами, в голосе чувствовалась смертельная усталость. – Мне остается надеяться, что все обойдется, сэр.
– Конечно, – мало-помалу я становился персонажем его бредовых видений.
– Я все сделал правильно... под огнем...
– Ты был великолепен.
Он умолк.
– Если бы не револьвер, я выиграл бы... верно? – снова заговорил он, и губы его детского лица уже едва произносили слова.
– Да, – согласился я, тем более, что это было правдой.
Он попытался улыбнуться и в этот миг умер.
Возможно, по его правилам он выиграл.
Над деревьями раздавался рокочущий гул вертолета.
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Теперь мне либо нужно было обойти его ползком и зайти сзади, а это значило сделать крюк на пятьдесят ярдов по кустам и гнилью, что трудно проделать бесшумно. Или же оставалось ползти вперед и оказаться у него на мушке. Вот так обстояло дело, только я не собирался никуда ползти. Все должно было решиться на этом месте.
Мне удалось добраться до каменистого уступа, правда я разбередил свою рану, и снова началось кровотечение.
Поперек него я положил ружье, стараясь повыше задрать дуло, чтобы в него не попала вода, а потом взял в левую руку револьвер. Насколько я помнил, у него был очень легкий и чувствительный спуск. Так и положено: тот, кто не пожалел времени, чтобы спилить предохранительную скобу, наверняка поработал и над спусковым крючком. У только что вышедших с завода "смит-и-вессонов" спусковой крючок был довольно тугим.
Мне оставалось только надеяться, что спуск достаточно чувствителен. Я зажал револьвер в своей куртке и взвел курок до отказа. Он подался назад с легким щелчком, прогремевшим для меня как колокола страшного суда, хотя наверняка даже в трех футах от меня его ничего слышно не было. Перевернувшись на правый бок, я подождал пока уляжется боль, и бросил револьвер, как ручную гранату, в самую середину груды камней. А сам схватился за ружье.
Револьвер выстрелил, за спиной Хомера раздался грохот и вспышка выхватила из темноты огромную груду камней. Хомер вскочил и повернулся назад.
Он оказался немного дальше, чем я предполагал, как раз за уступом первого валуна. Хомер развернулся в овражке спиной ко мне, прицелившись из винтовки в то место, откуда раздался выстрел.
И тогда я дважды разрядил ружье в его спину.
Казалось, прошла вечность, пока эхо выстрелов перестало греметь в моих ушах и блики вспышки перестали слепить глаза. Я оторвал щеку от холодного ложа своего дробовика и посмотрел в сторону камней.
Ничего не было видно, лишь монотонное урчание вертолета нарушало тишину. Он возвращался. По правилам мне полагалось перезарядить ружье и осторожно подкрасться к своей цели. Но мне было не до того, тем более, что все так или иначе должно было закончиться. Облокотившись на ружье, я выпрямился. Лес у меня в глазах покачнулся и встал на место. Я заковылял по оврагу к камням.
Он там лежал ничком на камне, а ноги остались в овражке. На охотничьей куртке между лопаток проступило множество пятен, которые быстро увеличивались в размерах. Я присел рядом и перевернул его на спину. Хомер упал в канаву, и тоненькая струйка воды шевелила его волосы.
Через некоторое время он открыл глаза и хрипло спросил:
– Вы просто бросили револьвер, верно, сэр?
Я кивнул, но потом сообразил, что Хомер может ничего не видеть, и сказал:
– Да.
– Не ожидал я этого от вас.
– В этой игре нет правил.
Он закрыл глаза и замер.
– А я... попал... хоть раз? – снова раздался его голос.
– Да, в тот раз, когда я проскочил прогалину. Ты зацепил меня немного выше бедра.
– Я так и думал, – он едва шевелил губами, в голосе чувствовалась смертельная усталость. – Мне остается надеяться, что все обойдется, сэр.
– Конечно, – мало-помалу я становился персонажем его бредовых видений.
– Я все сделал правильно... под огнем...
– Ты был великолепен.
Он умолк.
– Если бы не револьвер, я выиграл бы... верно? – снова заговорил он, и губы его детского лица уже едва произносили слова.
– Да, – согласился я, тем более, что это было правдой.
Он попытался улыбнуться и в этот миг умер.
Возможно, по его правилам он выиграл.
Над деревьями раздавался рокочущий гул вертолета.
Глава 27
Мне понадобилось десять минут, чтобы преодолеть шестьдесят ярдов, отделявших меня от берега. Я опирался на ружье, как на посох, и держал револьвер в левой руке. В нем еще оставалось два патрона, и, похоже, от удара о камень в нем ничего не сломалось.
Туман понемногу редел. Должно быть, его разгоняло ветром. Конечно, он мог бы немного и подождать. Хотя это могло облегчить мне посадку на нашем озере, если он не рассеется настолько, что с вертолета смогут обнаружить самолет. Сейчас они могли бы это сделать, лишь оказавшись прямо над ним.
Очертания "Бобра" вырисовывались у самого берега. Рядом с ним застыли две фигуры, и я махнул им револьвером.
– Ты убил его. Не ожидал, что тебе это удастся, – нарушил молчание Хартман.
– Ты всегда заблуждался на мой счет, – заметил я.
– Пора убираться, – засуетился Джад. – Вертолет в любой момент может вернуться.
Я облокотился на ружье и прислушался к рокоту двигателя. Похоже, тот затихал вдали.
– Он обследует то длинное озеро, над которым мы пролетали, – сказал я. – Вертолет уже облетел его с одной стороны и теперь принялся за другую.
– Но скоро он вернется. Нужно сматываться.
Они вытащили откуда-то два старых металлических футляра, похожих на большие, проржавевшие по углам ящики для инструмента.
Меня била дрожь, и теперь я почувствовал, что промок и замерз. Я тяжело присел на один из ящиков.
– Он тебя ранил, – сказал Джад.
– Это верно, – я махнул револьвером в сторону леса. – Иди туда. Когда набредешь на канаву, поднимись вверх по ней. Он лежит у большого камня. Принеси его сюда, я заберу его домой.
– Слушай, тебе не следует... – тут Джад осекся, заметил направленный ему в грудь "смит-и-вессон", и зашагал к лесу.
Я положил револьвер на колено. Силы меня оставили. Напряжение боя миновало, и рана давала о себе знать. Туман казался уютным и тихим убежищем. Звук вертолета стих, и тишину нарушал лишь мягкий плеск воды у берега.
– Могу я чем-нибудь помочь? – вкрадчиво спросил Хартман. – На борту есть аптечка первой помощи?
Конечно, он мог бы помочь, и я не в силах был его остановить. Хартман неуверенно шагнул ко мне, его лицо выражало неподдельное сочувствие. Потом шагнул еще. Черт с ним, я слишком устал. Пусть кто-нибудь другой принимает решения.
Он сделал еще шаг в мою сторону. Я поднял револьвер и направил на него.
– Как ты мне собираешься помочь, приятель? Завладеть оружием и прекратить мои мучения?
Хартман замер, все еще оставаясь вне пределов досягаемости.
– Ты все равно не переживешь эту ночь, – холодно бросил он.
– Не подгоняй судьбу. Можешь и сам не дотянуть до рассвета.
– Билл, я никогда не пытался тебя убить, – спокойно сказал Хартман. – Ты не сможешь так вот хладнокровно всадить в меня пулю.
– А что, по-твоему, я делал там в лесу?
– Но он стрелял в тебя. Это большая разница.
– Я дам тебе ружье. Ты сможешь отойти, повернуться в любое время и выстрелить. До твоего поворота револьвер останется лежать на том же месте. Принимаешь такие условия?
Он задумался и внимательно смотрел то на меня, то на ружье у моих ног.
– Оно не заряжено, – неожиданно выпалил Хартман.
– Вот именно, – кивнул я.
Он немного успокоился.
– Ты этого не сделаешь.
– Может быть и нет, но ты сделаешь.
Хартман оттащил в сторону железный ящик и сел на него.
– Ты хочешь заставить меня идти пешком?
– Что-то вроде.
Он подался вперед.
– Послушай, Билл, я знаю, что доставил тебе в прошлом массу неприятностей. Но на то были свои причины. Теперь я мог бы тебе помочь. Скажем, купить место на этом самолете. Я мог бы хорошо заплатить, очень хорошо.
Кажется, это мне уже было знакомо.
– Что значит очень хорошо?
– Десять тысяч фунтов.
– У тебя их нет.
– Теперь есть.
Я встал.
– А ну, открой этот ящик.
– Не глупи, Билл. Пора запускать мотор.
– Открывай.
Хартман вскочил на ноги.
– Ты сошел с ума, Билл.
– Открой!
Он безнадежно развел руками и ударил по замку. Ящик открылся со второго удара. Я подошел и откинул крышку. Она заскрипела и повисла на одной петле.
Внутри оказались обломки камней, на некоторых сохранились старые грязные наклейки, валялись связки полуистлевших бумаг, какие-то жестянки и несколько финских украшений. Следя за Хартманом краем глаза, я нагнулся и взял одно из них.
Это был грубо сработанный круг около трех дюймов в диаметре с несколькими отверстиями и насечкой, образовавшей незамысловатый узор. Пожалуй, это было украшение с магического бубна шамана из Лапландии.
Позади меня что-то застучало по камням. Это Джад тащил тело Хомера, взвалив его на плечи: огромная, бесформенная фигура с трудом продвигалась в тумане. Он осторожно опустил его на землю в нескольких ярдах от меня и подошел ближе. Джад тяжело дышал, но не более того. Его лицо оставалось спокойным.
– Брось мне свою зажигалку, – сказал я. Он удивился, но выполнил мою просьбу. Я поднял ее, зажег и поднес к украшению с бубна. На грубой сероватой поверхности были следы ржавчины. Я перевернул кружок и увидел какие-то каракули. Тут мне стало понятно, что это кириллица.
"С горы Улда", – было написано по-русски, – "Железо, медь, никель. 1910."
Я потушил зажигалку.
– Ну-ну, – протянул я. – Давно Секретная служба стала заниматься поисками сокровищ?
– Что ты хочешь сказать? – резко бросил Джад.
Я пнул ящик ногой.
– Загляни-ка сюда и скажи, разве это он должен был тебе принести?
Джад нагнулся, порылся в ящике и выпрямился.
– Нет. Думаю, это совсем не то, чего мы ожидали.
И перевел взгляд на Хартмана.
– Так что это такое?
– Мне кажется, что это клад Волкова, – ответил я за него.
– А я думал, это просто легенда, – протянул Джад.
– И я тоже. Мне казалось, что это невозможно, потому что Волков был инженером, и у него просто не могло быть никаких сокровищ в виде золота или бриллиантов. Но никто не потрудился узнать, что за инженером он был. Отвечаю: Волков был горным инженером, а это и есть его сокровище – образцы пород.
Джад снова заглянул в коробку.
– Неужели это может чего-то стоить?
– Хартман в этом уверен. Потому-то он и искал его все эти годы. Теперь у меня есть веские причины так думать: почему он заключил сделку с немцами в сорок четвертом, а потом перебил их всех и сам начал поиски? Но тогда ему ничего найти не удалось. Теперь у него была полная информация, и захотелось повторить попытку. Должно быть, он очень благодарен Секретной службе за помощь. Но как он мог узнать, что образцы не оказалось в Финляндии?
– Все очень просто, – отмахнулся Джад. – Его настоящая фамилия – Волков.
– Да, будь я проклят, – медленно пробормотал я.
– Я полагаю, легенда умалчивает, что когда жена уезжала, с ней был ребенок. Это он и есть, – сказал Джад.
– Да, черт возьми, – снова вырвалось у меня.
– Это совсем не то, что мы ожидали, – сказал Джад Хартману и повернулся ко мне. – Все-таки пора убираться отсюда. Я отнесу Хомера в самолет?
– Да, давай.
Он снова взвалил тело на плечи.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, Билл? – не унимался Хартман-Волков. – В этих коробках лежат бесценные вещи. Мой отец жил в Лапландии, в Куолоярви и Ивайло, двадцать пять лет. Тогда это была российская провинция. Он исследовал всю восточную Лапландию и нашел множество прежде неизвестных месторождений.
Я кивнул. Мне вспомнились разговоры в компании "Каайа". Они утверждали, что много лет назад один горный инженер исследовал юго-восточную Лапландию, но большинство его отчетов утеряно. Сохранился только один о месторождении никеля поблизости от долины Кемяйоки.
– От горнодобывающих компаний за эти образцы мы можем потребовать все, что пожелаем, – сказал Хартман-Волков. – Ну как, идет?
Я медленно покачал головой.
– А что ты скажешь по поводу Оскара Адлера и Мики Эскола, или того парня, которого ты убил, когда он прилетел забрать тебя в сорок четвертом? Как мы расплатимся с ними?
– Не глупи, Билл, – он отмахнулся. – Так мы договорились?
– Нет, – ответил я.
Позади раздался выстрел. Я развернулся, упал на колени и выставил вперед револьвер.
– Я стрелял не в тебя, – сказал Джад, опустил винтовку и подошел к растянувшемуся на земле Хартману. Джад нагнулся, внимательно посмотрел на него, потом повернулся ко мне. – Ты забыл вот об этом, нужно бы ее куда-нибудь выбросить, – и он протянул мне "магнум" Хомера.
Я взял его правой рукой и тяжело вздохнул.
– У тебя что, внезапный приступ справедливости?
– Нет, – удивленным тоном ответил Джад. – Просто он обманул контору. Не следовало этого прощать. Я думаю, Лондон меня поддержит.
– Вероятно, ты прав.
Сквозь туман до нас снова донесся стрекот вертолета, теперь он быстро приближался со стороны длинного озера.
– Пора убираться отсюда. От вертолета ты сможешь уйти?
– Какая у него максимальная скорость?
– Около ста тридцати миль в час.
– Смогу.
Скорость "Бобра" была на двенадцать узлов больше, не так много, и тот еще долго будет, не упуская из виду, тащиться за нами, сообщая координаты по радио. Без этого препятствия меня могли засечь только в нескольких минутах от границы.
– Грузи эти сокровища и мы улетаем, – я запихнул револьвер в карман и поднял дробовик.
– Мы только потеряем время.
– Давай быстрее, Джад, – я доковылял до "бобра", бросил оружие в кабину и вскарабкался сам. На полу возле люка скорчилось тело Хомера.
Я сел, но тут же изменил свое решение и перебрался на правое сиденье, чтобы дать свободу действий своей левой руке. Джад протиснул через пассажирскую дверь первый ящик и начал что-то говорить. Тут рев мотора вертолета стал звучать совсем по-другому, угол наклона лопастей его винта изменился, и он стал медленно обследовать озеро. Джад спрыгнул в воду и побежал к берегу. Я освободил контрольную штурвальную колонку, перекинул ее к правому сиденью и зафиксировал. Врубил главный переключатель и вывел сектор газа.
Джад шлепнул на пол второй ящик и влез в кабину. "Бобер" покачнулся.
– Все, – выдохнул он. – Пора трогать.
– Я думаю, Джад, сейчас он все равно нас увидит...
– И что? Или ты собираешься купить свою свободу, выдав им меня?
Он стал шарить по кабине в поисках винтовки.
– Сядь на место, Джад.
Темный силуэт вертолета завис над нами, и поток воздуха стал разгонять туман.
– Теперь он нас заметил, – крикнул Джад.
– Знаю. Я не хочу, чтобы он тащился за мной на хвосте и сообщал курс.
Тонкое дуло "магнума" уперлось мне в плечо.
– Заводи мотор! – прокричал Джад мне в ухо.
– Сейчас он выбросит веревочную лестницу и начнет высаживать людей. Когда те начнут спускаться по лестнице, мы тронемся, и он не сможет нас преследовать, – объяснил я.
Некоторое время ничего не происходило, только раздавался рокот мотора вертолета, да уносились прочь клубы тумана.
– А если они откроют стрельбу? – мрачно спросил Джад.
– Значит я ошибался. Но они думают, что в самолете никого нет. Наш пропеллер не вращается.
– Я заметил... Слушай, тебе часто в голову приходят такие идеи?
Вертолет сместился на несколько ярдов и завис над берегом. Я протянул левую руку и включил подсос и зажигание.
– А вот и лестница, – сказал Джад. – Кто-то начал по ней спускаться.
Я нажал тумблер стартера. Пропеллер дернулся, двигатель закашлял, выстрелил, замолчал, снова чихнул и заработал. Выхлопные газы голубым пламенем растекались по воде.
Очень медленно я подал сектор газа вверх до упора, толкнул влево руль направления, и самолет стал поворачивать на юг.
Мой "Бобер" терпеть не мог разгоняться с места, и мотор не сразу удалось вывести на полную мощность. Но секунд пятнадцать спустя мы уже выбрались из тумана, поднялись над ним, обогнули скопище высоких сосен и набирая скорость взяли курс на северо-запад.
– Я больше его не вижу, – сказал Джад через пару минут и устроился поудобнее на своем сиденье. – Извини, что я вмешивался. Полагаю, на войне ты вполне привык к таким ситуациям.
– К ним нельзя привыкнуть. А как насчет Хартмана? Они же его найдут.
– Это ничего не даст. У него нет ничего, что могло бы навести их на какой-то след. Он ведь был человеком опытным, ты же знаешь.
– Да, знаю.
Возможно, в воздух и подняли истребители, но я пошел по другому маршруту. Еще двадцать миль мы летели на северо-запад до самой железной дороги, которую мне не хотелось пересекать по пути сюда, потом постепенно повернули на запад и держались вдоль горного кряжа, прямо на третью радарную станцию, которая раньше нас не засекала. Рельеф местности надежно укрывал самолет. Наконец нам пришлось перевалить через гребень, и они нас заметили. Но к тому времени мы уже были на границе в тридцати милях севернее того места, где пересекали ее раньше.
В половине третьего я добрался до своего озера.
Туман понемногу редел. Должно быть, его разгоняло ветром. Конечно, он мог бы немного и подождать. Хотя это могло облегчить мне посадку на нашем озере, если он не рассеется настолько, что с вертолета смогут обнаружить самолет. Сейчас они могли бы это сделать, лишь оказавшись прямо над ним.
Очертания "Бобра" вырисовывались у самого берега. Рядом с ним застыли две фигуры, и я махнул им револьвером.
– Ты убил его. Не ожидал, что тебе это удастся, – нарушил молчание Хартман.
– Ты всегда заблуждался на мой счет, – заметил я.
– Пора убираться, – засуетился Джад. – Вертолет в любой момент может вернуться.
Я облокотился на ружье и прислушался к рокоту двигателя. Похоже, тот затихал вдали.
– Он обследует то длинное озеро, над которым мы пролетали, – сказал я. – Вертолет уже облетел его с одной стороны и теперь принялся за другую.
– Но скоро он вернется. Нужно сматываться.
Они вытащили откуда-то два старых металлических футляра, похожих на большие, проржавевшие по углам ящики для инструмента.
Меня била дрожь, и теперь я почувствовал, что промок и замерз. Я тяжело присел на один из ящиков.
– Он тебя ранил, – сказал Джад.
– Это верно, – я махнул револьвером в сторону леса. – Иди туда. Когда набредешь на канаву, поднимись вверх по ней. Он лежит у большого камня. Принеси его сюда, я заберу его домой.
– Слушай, тебе не следует... – тут Джад осекся, заметил направленный ему в грудь "смит-и-вессон", и зашагал к лесу.
Я положил револьвер на колено. Силы меня оставили. Напряжение боя миновало, и рана давала о себе знать. Туман казался уютным и тихим убежищем. Звук вертолета стих, и тишину нарушал лишь мягкий плеск воды у берега.
– Могу я чем-нибудь помочь? – вкрадчиво спросил Хартман. – На борту есть аптечка первой помощи?
Конечно, он мог бы помочь, и я не в силах был его остановить. Хартман неуверенно шагнул ко мне, его лицо выражало неподдельное сочувствие. Потом шагнул еще. Черт с ним, я слишком устал. Пусть кто-нибудь другой принимает решения.
Он сделал еще шаг в мою сторону. Я поднял револьвер и направил на него.
– Как ты мне собираешься помочь, приятель? Завладеть оружием и прекратить мои мучения?
Хартман замер, все еще оставаясь вне пределов досягаемости.
– Ты все равно не переживешь эту ночь, – холодно бросил он.
– Не подгоняй судьбу. Можешь и сам не дотянуть до рассвета.
– Билл, я никогда не пытался тебя убить, – спокойно сказал Хартман. – Ты не сможешь так вот хладнокровно всадить в меня пулю.
– А что, по-твоему, я делал там в лесу?
– Но он стрелял в тебя. Это большая разница.
– Я дам тебе ружье. Ты сможешь отойти, повернуться в любое время и выстрелить. До твоего поворота револьвер останется лежать на том же месте. Принимаешь такие условия?
Он задумался и внимательно смотрел то на меня, то на ружье у моих ног.
– Оно не заряжено, – неожиданно выпалил Хартман.
– Вот именно, – кивнул я.
Он немного успокоился.
– Ты этого не сделаешь.
– Может быть и нет, но ты сделаешь.
Хартман оттащил в сторону железный ящик и сел на него.
– Ты хочешь заставить меня идти пешком?
– Что-то вроде.
Он подался вперед.
– Послушай, Билл, я знаю, что доставил тебе в прошлом массу неприятностей. Но на то были свои причины. Теперь я мог бы тебе помочь. Скажем, купить место на этом самолете. Я мог бы хорошо заплатить, очень хорошо.
Кажется, это мне уже было знакомо.
– Что значит очень хорошо?
– Десять тысяч фунтов.
– У тебя их нет.
– Теперь есть.
Я встал.
– А ну, открой этот ящик.
– Не глупи, Билл. Пора запускать мотор.
– Открывай.
Хартман вскочил на ноги.
– Ты сошел с ума, Билл.
– Открой!
Он безнадежно развел руками и ударил по замку. Ящик открылся со второго удара. Я подошел и откинул крышку. Она заскрипела и повисла на одной петле.
Внутри оказались обломки камней, на некоторых сохранились старые грязные наклейки, валялись связки полуистлевших бумаг, какие-то жестянки и несколько финских украшений. Следя за Хартманом краем глаза, я нагнулся и взял одно из них.
Это был грубо сработанный круг около трех дюймов в диаметре с несколькими отверстиями и насечкой, образовавшей незамысловатый узор. Пожалуй, это было украшение с магического бубна шамана из Лапландии.
Позади меня что-то застучало по камням. Это Джад тащил тело Хомера, взвалив его на плечи: огромная, бесформенная фигура с трудом продвигалась в тумане. Он осторожно опустил его на землю в нескольких ярдах от меня и подошел ближе. Джад тяжело дышал, но не более того. Его лицо оставалось спокойным.
– Брось мне свою зажигалку, – сказал я. Он удивился, но выполнил мою просьбу. Я поднял ее, зажег и поднес к украшению с бубна. На грубой сероватой поверхности были следы ржавчины. Я перевернул кружок и увидел какие-то каракули. Тут мне стало понятно, что это кириллица.
"С горы Улда", – было написано по-русски, – "Железо, медь, никель. 1910."
Я потушил зажигалку.
– Ну-ну, – протянул я. – Давно Секретная служба стала заниматься поисками сокровищ?
– Что ты хочешь сказать? – резко бросил Джад.
Я пнул ящик ногой.
– Загляни-ка сюда и скажи, разве это он должен был тебе принести?
Джад нагнулся, порылся в ящике и выпрямился.
– Нет. Думаю, это совсем не то, чего мы ожидали.
И перевел взгляд на Хартмана.
– Так что это такое?
– Мне кажется, что это клад Волкова, – ответил я за него.
– А я думал, это просто легенда, – протянул Джад.
– И я тоже. Мне казалось, что это невозможно, потому что Волков был инженером, и у него просто не могло быть никаких сокровищ в виде золота или бриллиантов. Но никто не потрудился узнать, что за инженером он был. Отвечаю: Волков был горным инженером, а это и есть его сокровище – образцы пород.
Джад снова заглянул в коробку.
– Неужели это может чего-то стоить?
– Хартман в этом уверен. Потому-то он и искал его все эти годы. Теперь у меня есть веские причины так думать: почему он заключил сделку с немцами в сорок четвертом, а потом перебил их всех и сам начал поиски? Но тогда ему ничего найти не удалось. Теперь у него была полная информация, и захотелось повторить попытку. Должно быть, он очень благодарен Секретной службе за помощь. Но как он мог узнать, что образцы не оказалось в Финляндии?
– Все очень просто, – отмахнулся Джад. – Его настоящая фамилия – Волков.
– Да, будь я проклят, – медленно пробормотал я.
– Я полагаю, легенда умалчивает, что когда жена уезжала, с ней был ребенок. Это он и есть, – сказал Джад.
– Да, черт возьми, – снова вырвалось у меня.
– Это совсем не то, что мы ожидали, – сказал Джад Хартману и повернулся ко мне. – Все-таки пора убираться отсюда. Я отнесу Хомера в самолет?
– Да, давай.
Он снова взвалил тело на плечи.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, Билл? – не унимался Хартман-Волков. – В этих коробках лежат бесценные вещи. Мой отец жил в Лапландии, в Куолоярви и Ивайло, двадцать пять лет. Тогда это была российская провинция. Он исследовал всю восточную Лапландию и нашел множество прежде неизвестных месторождений.
Я кивнул. Мне вспомнились разговоры в компании "Каайа". Они утверждали, что много лет назад один горный инженер исследовал юго-восточную Лапландию, но большинство его отчетов утеряно. Сохранился только один о месторождении никеля поблизости от долины Кемяйоки.
– От горнодобывающих компаний за эти образцы мы можем потребовать все, что пожелаем, – сказал Хартман-Волков. – Ну как, идет?
Я медленно покачал головой.
– А что ты скажешь по поводу Оскара Адлера и Мики Эскола, или того парня, которого ты убил, когда он прилетел забрать тебя в сорок четвертом? Как мы расплатимся с ними?
– Не глупи, Билл, – он отмахнулся. – Так мы договорились?
– Нет, – ответил я.
Позади раздался выстрел. Я развернулся, упал на колени и выставил вперед револьвер.
– Я стрелял не в тебя, – сказал Джад, опустил винтовку и подошел к растянувшемуся на земле Хартману. Джад нагнулся, внимательно посмотрел на него, потом повернулся ко мне. – Ты забыл вот об этом, нужно бы ее куда-нибудь выбросить, – и он протянул мне "магнум" Хомера.
Я взял его правой рукой и тяжело вздохнул.
– У тебя что, внезапный приступ справедливости?
– Нет, – удивленным тоном ответил Джад. – Просто он обманул контору. Не следовало этого прощать. Я думаю, Лондон меня поддержит.
– Вероятно, ты прав.
Сквозь туман до нас снова донесся стрекот вертолета, теперь он быстро приближался со стороны длинного озера.
– Пора убираться отсюда. От вертолета ты сможешь уйти?
– Какая у него максимальная скорость?
– Около ста тридцати миль в час.
– Смогу.
Скорость "Бобра" была на двенадцать узлов больше, не так много, и тот еще долго будет, не упуская из виду, тащиться за нами, сообщая координаты по радио. Без этого препятствия меня могли засечь только в нескольких минутах от границы.
– Грузи эти сокровища и мы улетаем, – я запихнул револьвер в карман и поднял дробовик.
– Мы только потеряем время.
– Давай быстрее, Джад, – я доковылял до "бобра", бросил оружие в кабину и вскарабкался сам. На полу возле люка скорчилось тело Хомера.
Я сел, но тут же изменил свое решение и перебрался на правое сиденье, чтобы дать свободу действий своей левой руке. Джад протиснул через пассажирскую дверь первый ящик и начал что-то говорить. Тут рев мотора вертолета стал звучать совсем по-другому, угол наклона лопастей его винта изменился, и он стал медленно обследовать озеро. Джад спрыгнул в воду и побежал к берегу. Я освободил контрольную штурвальную колонку, перекинул ее к правому сиденью и зафиксировал. Врубил главный переключатель и вывел сектор газа.
Джад шлепнул на пол второй ящик и влез в кабину. "Бобер" покачнулся.
– Все, – выдохнул он. – Пора трогать.
– Я думаю, Джад, сейчас он все равно нас увидит...
– И что? Или ты собираешься купить свою свободу, выдав им меня?
Он стал шарить по кабине в поисках винтовки.
– Сядь на место, Джад.
Темный силуэт вертолета завис над нами, и поток воздуха стал разгонять туман.
– Теперь он нас заметил, – крикнул Джад.
– Знаю. Я не хочу, чтобы он тащился за мной на хвосте и сообщал курс.
Тонкое дуло "магнума" уперлось мне в плечо.
– Заводи мотор! – прокричал Джад мне в ухо.
– Сейчас он выбросит веревочную лестницу и начнет высаживать людей. Когда те начнут спускаться по лестнице, мы тронемся, и он не сможет нас преследовать, – объяснил я.
Некоторое время ничего не происходило, только раздавался рокот мотора вертолета, да уносились прочь клубы тумана.
– А если они откроют стрельбу? – мрачно спросил Джад.
– Значит я ошибался. Но они думают, что в самолете никого нет. Наш пропеллер не вращается.
– Я заметил... Слушай, тебе часто в голову приходят такие идеи?
Вертолет сместился на несколько ярдов и завис над берегом. Я протянул левую руку и включил подсос и зажигание.
– А вот и лестница, – сказал Джад. – Кто-то начал по ней спускаться.
Я нажал тумблер стартера. Пропеллер дернулся, двигатель закашлял, выстрелил, замолчал, снова чихнул и заработал. Выхлопные газы голубым пламенем растекались по воде.
Очень медленно я подал сектор газа вверх до упора, толкнул влево руль направления, и самолет стал поворачивать на юг.
Мой "Бобер" терпеть не мог разгоняться с места, и мотор не сразу удалось вывести на полную мощность. Но секунд пятнадцать спустя мы уже выбрались из тумана, поднялись над ним, обогнули скопище высоких сосен и набирая скорость взяли курс на северо-запад.
– Я больше его не вижу, – сказал Джад через пару минут и устроился поудобнее на своем сиденье. – Извини, что я вмешивался. Полагаю, на войне ты вполне привык к таким ситуациям.
– К ним нельзя привыкнуть. А как насчет Хартмана? Они же его найдут.
– Это ничего не даст. У него нет ничего, что могло бы навести их на какой-то след. Он ведь был человеком опытным, ты же знаешь.
– Да, знаю.
Возможно, в воздух и подняли истребители, но я пошел по другому маршруту. Еще двадцать миль мы летели на северо-запад до самой железной дороги, которую мне не хотелось пересекать по пути сюда, потом постепенно повернули на запад и держались вдоль горного кряжа, прямо на третью радарную станцию, которая раньше нас не засекала. Рельеф местности надежно укрывал самолет. Наконец нам пришлось перевалить через гребень, и они нас заметили. Но к тому времени мы уже были на границе в тридцати милях севернее того места, где пересекали ее раньше.
В половине третьего я добрался до своего озера.
Глава 28
Покачав крыльями, я пошел на просадку. Подогнал "Бобра" к берегу и наблюдал, как Джад заливает остатки бензина в баки.
Затем уселся на поплавок и просто стал ждать.
– Куда ты теперь собираешься? – спросил Джад.
– В Норвегию или Швецию.
– Когда мы собирались воспользоваться "Остером", – сказал он после некоторого раздумья, – то хотели лететь в Норвегию. Силы НАТО и все такое. Нам казалось, что так будет лучше. Решение менять не будем. Нас с полуночи должны ждать в Киркинесе. Ты готов воспользоваться нашим гостеприимством?
Я припомнил, как сам собирался воспользоваться базой НАТО в Киркинесе, и улыбнулся. А теперь, совершив еще несколько преступлений, почти обезопасил себя от выдачи.
– Согласен, – сказал я. – Вылетаем еще до рассвета.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я справлюсь.
Мой правый бок на каждое движение отзывался страшной болью, но кровотечение прекратилось.
– Даю слово, – заверил Джад, – я понятия не имел, что там может оказаться Хомер.
Я кивнул. По берегу торопливой походкой к нам спешила миссис Бикман.
Ее невысокая белая фигурка приближалась ко мне. Вскоре я уже мог рассмотреть ее улыбающееся лицо. Но теперь она была так далека от меня... и еще ничего об этом не знала.
Я встал и спокойно сказал Джаду:
– Не вмешивайся. Это мои проблемы.
Она остановилась в ожидании, когда я подойду к ней, но я не тронулся с места.
Улыбка стала исчезать с ее лица.
– Я так и знала, что тебе это удастся. С тобой все в порядке?
– Он ранен, – вмешался Джад.
Лицо миссис Бикман сразу стало серьезным и она шагнула ко мне.
– Заткнись, Джад, – сердито выпалил я. – Твой брат меня легко ранил. Я его убил.
Она окаменела и просто стояла и смотрела на меня. По ее лицу трудно было судить, о чем она думает. Так вот миссис Бикман узнала эту страшную новость. Да по другому и быть не могло, у меня не было другого выхода.
Тут она выпятила подбородок и спокойно спросила:
– Ты знал, что его там встретишь?
– Нет. Человек, которого мы должны были подобрать, нанял его телохранителем. Парень оказался дерьмом, и у меня с твоим братом завязалась перестрелка. Я привез его тело.
– Мне кажется, он сам этого искал. Ты же знаешь, как я хотела, чтобы брат никуда не уходил. Нужно было рассказать тебе об этом...
– Это ничего бы не изменило.
– И ты ничего не смог?.. – когда она попыталась строить логичные фразы, в ее голосе появилось отчаяние. Тут миссис Бикман покачала головой. – Нет. Думаю, что это было неизбежно.
– В некотором роде. Потому что он хотел этой схватки, а я оказался там. Потому, что я хорошо владею оружием. Это было неизбежно, но так не должно было случиться.
– Мне жаль, что там оказался ты, Билл.
– Будь там не я, он бы мог остаться в живых.
– Он был очень одаренным любителем, – мягко заметила она. – А ты – старый профессионал. Так это было?
Джад попытался вмешаться в нашу беседу.
– Да, так и вышло, – опередил я его.
– Зачем ты привез его сюда? – спросила миссис Бикман после некоторых раздумий.
– Потому... я не хотел оставлять его там.
– Ты сможешь похоронить его здесь?
– Конечно.
Она больше ничего не сказала, и я вернулся в самолет поискать лопату.
Мы похоронили его на клочке поросшей мохом земли у дальнего конца озера. Когда мы собрались засыпать могилу, я обернулся, чтобы попросить ее не смотреть. Вместо этого она протянула мне его "магнум".
– Положи с ним. Он... хотел бы этого.
Я принял винтовку из ее рук, открыл и проверил магазин. В нем оставалось только три патрона. Я нагнулся, нашел в его карманах еще два, зарядил и положил "магнум" в могилу.
Он до самого конца и даже после заставил нас жить в его мечтах, в своем Счастливом Охотничьем Заповеднике. Но все же я продолжал любить Хомера больше, чем многие люди, которых он не пытался убить.
– Спасибо, – тихо пробормотала миссис Бикман.
Когда я обернулся, она стояла, высоко подняв голову, и слезы тихо катились по ее щекам. В тот момент я больше ничем не мог ей помочь. Оставалось только смотреть, как она плачет в этом тихом, одиноком лесу.
Мы взлетели около половины пятого. На востоке уже появилась желтая дымка, когда я приземлился у берега озера Инари. Миссис Бикман вылезла из самолета без моей помощи.
– Слева от шоссе по эту сторону реки есть туристский отель, – сказал я. – Там ты сможешь перекусить и заказать такси до Ивайло.
Она посмотрела на меня. Я сидел в кресле второго пилота.
– Что мне сказать Никонену?
– Все, что хочешь. Не думаю, что нам еще придется с ним встретиться.
– Официально ты был последним, кто видел моего брата живым, – спокойно заметила миссис Бикман. – Когда станет известно, что он исчез, ты попадешь под подозрение.
Я кивнул. Мне это не пришло в голову.
– Ты привез меня туда, и я с ним встретилась. Он сказал нам, что собирается на охоту. Через несколько дней, когда я вернулась, его там не оказалось. Никто больше ничего о нем не слышал. И мы вместе видели его в последний раз.
– Тебе не обязательно возвращаться, – сердито заметил я. – Мы что-нибудь придумаем.
Миссис Бикман покачала головой.
– Это единственный выход. Они посчитают, что его задрал медведь.
Все так и будет, ведь ей поверят. Без ее свидетельства Никонен откроет дело по подозрению в убийстве, и долгие годы оно будет ждать, пока я не окажусь в пределах досягаемости.
Она мягко улыбнулась.
– Я знаю, что это было неизбежно, Билл. Если бы не ты, был бы кто-нибудь другой. А потом еще и еще, пока ему не встретился такой, как ты. Это должно было случиться.
– Такой, как я, – медленно повторил я. – Ты права, это было неизбежно.
– Ты говорил... у тебя нет к нему ненависти, – она снова выпятила подбородок. – Прощай.
Я кивнул, запустил мотор и вывел "Бобра" на открытое место. Мне удалось еще разглядеть ее маленькую одинокую фигурку на берегу озера.
Затем уселся на поплавок и просто стал ждать.
– Куда ты теперь собираешься? – спросил Джад.
– В Норвегию или Швецию.
– Когда мы собирались воспользоваться "Остером", – сказал он после некоторого раздумья, – то хотели лететь в Норвегию. Силы НАТО и все такое. Нам казалось, что так будет лучше. Решение менять не будем. Нас с полуночи должны ждать в Киркинесе. Ты готов воспользоваться нашим гостеприимством?
Я припомнил, как сам собирался воспользоваться базой НАТО в Киркинесе, и улыбнулся. А теперь, совершив еще несколько преступлений, почти обезопасил себя от выдачи.
– Согласен, – сказал я. – Вылетаем еще до рассвета.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я справлюсь.
Мой правый бок на каждое движение отзывался страшной болью, но кровотечение прекратилось.
– Даю слово, – заверил Джад, – я понятия не имел, что там может оказаться Хомер.
Я кивнул. По берегу торопливой походкой к нам спешила миссис Бикман.
Ее невысокая белая фигурка приближалась ко мне. Вскоре я уже мог рассмотреть ее улыбающееся лицо. Но теперь она была так далека от меня... и еще ничего об этом не знала.
Я встал и спокойно сказал Джаду:
– Не вмешивайся. Это мои проблемы.
Она остановилась в ожидании, когда я подойду к ней, но я не тронулся с места.
Улыбка стала исчезать с ее лица.
– Я так и знала, что тебе это удастся. С тобой все в порядке?
– Он ранен, – вмешался Джад.
Лицо миссис Бикман сразу стало серьезным и она шагнула ко мне.
– Заткнись, Джад, – сердито выпалил я. – Твой брат меня легко ранил. Я его убил.
Она окаменела и просто стояла и смотрела на меня. По ее лицу трудно было судить, о чем она думает. Так вот миссис Бикман узнала эту страшную новость. Да по другому и быть не могло, у меня не было другого выхода.
Тут она выпятила подбородок и спокойно спросила:
– Ты знал, что его там встретишь?
– Нет. Человек, которого мы должны были подобрать, нанял его телохранителем. Парень оказался дерьмом, и у меня с твоим братом завязалась перестрелка. Я привез его тело.
– Мне кажется, он сам этого искал. Ты же знаешь, как я хотела, чтобы брат никуда не уходил. Нужно было рассказать тебе об этом...
– Это ничего бы не изменило.
– И ты ничего не смог?.. – когда она попыталась строить логичные фразы, в ее голосе появилось отчаяние. Тут миссис Бикман покачала головой. – Нет. Думаю, что это было неизбежно.
– В некотором роде. Потому что он хотел этой схватки, а я оказался там. Потому, что я хорошо владею оружием. Это было неизбежно, но так не должно было случиться.
– Мне жаль, что там оказался ты, Билл.
– Будь там не я, он бы мог остаться в живых.
– Он был очень одаренным любителем, – мягко заметила она. – А ты – старый профессионал. Так это было?
Джад попытался вмешаться в нашу беседу.
– Да, так и вышло, – опередил я его.
– Зачем ты привез его сюда? – спросила миссис Бикман после некоторых раздумий.
– Потому... я не хотел оставлять его там.
– Ты сможешь похоронить его здесь?
– Конечно.
Она больше ничего не сказала, и я вернулся в самолет поискать лопату.
Мы похоронили его на клочке поросшей мохом земли у дальнего конца озера. Когда мы собрались засыпать могилу, я обернулся, чтобы попросить ее не смотреть. Вместо этого она протянула мне его "магнум".
– Положи с ним. Он... хотел бы этого.
Я принял винтовку из ее рук, открыл и проверил магазин. В нем оставалось только три патрона. Я нагнулся, нашел в его карманах еще два, зарядил и положил "магнум" в могилу.
Он до самого конца и даже после заставил нас жить в его мечтах, в своем Счастливом Охотничьем Заповеднике. Но все же я продолжал любить Хомера больше, чем многие люди, которых он не пытался убить.
– Спасибо, – тихо пробормотала миссис Бикман.
Когда я обернулся, она стояла, высоко подняв голову, и слезы тихо катились по ее щекам. В тот момент я больше ничем не мог ей помочь. Оставалось только смотреть, как она плачет в этом тихом, одиноком лесу.
Мы взлетели около половины пятого. На востоке уже появилась желтая дымка, когда я приземлился у берега озера Инари. Миссис Бикман вылезла из самолета без моей помощи.
– Слева от шоссе по эту сторону реки есть туристский отель, – сказал я. – Там ты сможешь перекусить и заказать такси до Ивайло.
Она посмотрела на меня. Я сидел в кресле второго пилота.
– Что мне сказать Никонену?
– Все, что хочешь. Не думаю, что нам еще придется с ним встретиться.
– Официально ты был последним, кто видел моего брата живым, – спокойно заметила миссис Бикман. – Когда станет известно, что он исчез, ты попадешь под подозрение.
Я кивнул. Мне это не пришло в голову.
– Ты привез меня туда, и я с ним встретилась. Он сказал нам, что собирается на охоту. Через несколько дней, когда я вернулась, его там не оказалось. Никто больше ничего о нем не слышал. И мы вместе видели его в последний раз.
– Тебе не обязательно возвращаться, – сердито заметил я. – Мы что-нибудь придумаем.
Миссис Бикман покачала головой.
– Это единственный выход. Они посчитают, что его задрал медведь.
Все так и будет, ведь ей поверят. Без ее свидетельства Никонен откроет дело по подозрению в убийстве, и долгие годы оно будет ждать, пока я не окажусь в пределах досягаемости.
Она мягко улыбнулась.
– Я знаю, что это было неизбежно, Билл. Если бы не ты, был бы кто-нибудь другой. А потом еще и еще, пока ему не встретился такой, как ты. Это должно было случиться.
– Такой, как я, – медленно повторил я. – Ты права, это было неизбежно.
– Ты говорил... у тебя нет к нему ненависти, – она снова выпятила подбородок. – Прощай.
Я кивнул, запустил мотор и вывел "Бобра" на открытое место. Мне удалось еще разглядеть ее маленькую одинокую фигурку на берегу озера.
Глава 29
До норвежской границы предстояло преодолеть около шестидесяти миль. Я прижимался к поверхности озера, потому что мы еще находились в запретной зоне. Хотя скорее просто по привычке, – подумаешь, еще одно нарушение.
– Чем сейчас занимаются русские? – поинтересовался я у Джада.
– Думаю, у них не так уж много работы. Вряд ли они будут жаловаться, ведь поймать нас им не удалось. А если Никонену пока ничего не известно о нарушении границы, то будь уверен, он докопается до истины. Тогда ему будет легче торговаться с русскими. Не думаю, что это дело всплывет на официальном уровне, – тут он посмотрел на меня. – А в чем дело?
– Все в том же. Если официально дело замнут, не думаю, что на меня станут наезжать из-за боязни растрезвонить об этом. Я лишился разрешения на работу, но думаю, что так или иначе это должно было случиться.
– Искренне сожалею, – он вертел в руках сигарную коробку, размышляя, не упаду ли я в обморок от сигарного дыма. Должно быть, у меня был слишком измученный вид.
– Наши друзья из трейлера – Кениг и его компания, – будут злиться на тебя.
Я пожал левым плечом.
– Мне все равно. Вряд ли им удастся мне насолить.
– Да, в своем деле они скорее любители, – согласился Джад.
– А что ты собираешься докладывать? – через некоторое время спросил я.
Он вздохнул и снова стал вертеть в руках сигару.
– Почти полный провал. Боюсь, что так. Мы раскрыли Кенига, хотя я рад, что нам удалось раскрыть Хартмана, но... – Джад пожал плечами.
– Так из-за контрабанды золотых соверенов или из-за фальшивок ты здесь оказался?
– Из-за фальшивок. Строго между нами, мы на самом деле не собираемся мешать русским. Пусть себе получают настоящие золотые монеты. Нам это приносит только прибыль, ведь это мы их чеканим. Кениг продает их русским, а мы швейцарским дилерам того же сорта, и все это с процентами. Кроме того, эти контрабандные каналы – хороший ключик к тем западникам, кто имеет дело с русскими.
Если даже мы прикроем эти каналы, русские могут начать сами делать фальшивки и, конечно, из приличного золота. Нет, – он покачал головой, – мы охотимся за подделками из низкопробного золота. Они разоряют всех, поскольку находятся в обращении в немалых количествах. Да и русские тоже обеспокоены. Фактически Хартман доказал, что подделки чеканят по ту сторону границы. Мы бы дали утечку информации для Москвы, и пусть сами разбираются.
Я уставился на него.
– Ты хочешь сказать, что именно так Хартман заставил вас послать его туда? Притворился, что подделки чеканились человеком, который принимал у Адлера "посылки" на той стороне?
– Да, я уверен в его правоте. Он просто не старался найти человека, которому Адлер их привозил, вот и все.
– Так ты до сих пор не догадываешься, что их делал Вейко?
Джад понимающе улыбнулся.
– Ну, одно время мне тоже так казалось, но он этим не занимался.
– Ты просто не сумел ничего найти, – неторопливо возразил я. – Мне тоже довелось обыскать весь дом. Это барахло было спрятано в задней стенке печи: пресс, чистые кругляши, плавильные тигли – все что нужно для такого дела.
В первых холодных лучах рассвета его лицо казалось окаменевшим.
– А ты считал, что убил его ни за что, – продолжил я.
Джад театрально пытался изобразить неподдельное удивление.
– Это не я, Кери, – выдавил он наконец.
Я нашел в кармане "смит-и-вессон" и взвесил его в руке.
– Что, если я подброшу это Никонену, чтобы его сравнили с пулями, застрявшими в Вейко, как ты думаешь? – ухмыльнулся я ему в лицо. – Это мог быть только ты. Вейко не блистал умом, но по крайней мере знал, что здесь делают Кениг и Клод. Он бы не пустил их в дом. А вломиться в него было делом нелегким.
Тебя он не знал и мог пустить. Когда Вейко выяснил, что ты за птица, то вытащил старую французскую пушку. Это говорит о том, как сильно он полагался на крепость стен своего дома: она наверняка и стрелять-то не могла.
– Я не уверен в этом, – заметил Джад после некоторого раздумья.
– У тебя было с собой оружие, Джад.
Он согласно кивнул.
– Спасибо за информацию. Это существенно улучшит мой доклад. Мне действительно казалось, не слишком ли я поторопился с Вейко.
Я внимательно взглянул ему в лицо.
– Ну, теперь у тебя отлегло от сердца, и к тому же теперь ты знаешь, кто чеканил поддельные соверены.
– Я уже говорил, это могло разорить всех.
– Только твою контору, да еще русских. И нескольких типов вроде Кенига. Вот и все. Не такое это уж преступление вне рамок вашего шпионского бизнеса. Он разрушал только твой мир, но никак не реальный.
Джад вздохнул.
– Но необходимый. Боюсь, это именно так, Кери. И ты знаешь, что он не может всегда быть честным.
– Да, знаю. Извини, если я все еще предпочитаю людей, которые убивают ради справедливости, а не по необходимости.
– Ты же знаешь, что мы поступили в этом деле справедливо.
– Я уверен в этом. Так же, как и в том, что ты поступил бы так же, оказался не на правой стороне, – я взглянул на револьвер в моей руке, опустил окно и выбросил его наружу.
– Может быть, я просто не люблю наемных убийц, – подытожил я.
Джад побледнел, потом попытался выдавить улыбку, но получилось у него неубедительно.
– Ну, это твое личное... – тут он покачал головой. – Извини, это уже не смешно.
Мы уже миновали озеро и пересекали пустынную, серую тундру. Нас интересовала одна тонкая прямая линия – граница.
– В моем отчете ты получишь немало лестных характеристик, не говоря уже о твоей роли в деле Хартмана, – он говорил быстро и без эмоций, словно уже читал свой отчет. – Мне кажется, можно будет ожидать, что тебя снова пригласят работать в контору, если захочешь, конечно.
– Передай, чтобы не беспокоились.
Он повернул ко мне свое расстроенное и усталое лицо.
– Мы уже второй раз осложняем тебе жизнь. За нами долг. Я хотел сказать: что ты получил за все это?
Я залез в карман и потрогал украшение с шаманского бубна из окрестностей горы Улда. Железо, медь, никель. Улда – добрый дух, покровитель зимующих медведей. Его гора располагалась в южной части обследуемой мной области. На железо сил вообще тратить не стоит, насчет меди надо подумать, но меня интересовал никель.
– Богатство, – сказал я. – Просто богатство.
Внизу промелькнула граница. Финляндия осталась позади.
– Чем сейчас занимаются русские? – поинтересовался я у Джада.
– Думаю, у них не так уж много работы. Вряд ли они будут жаловаться, ведь поймать нас им не удалось. А если Никонену пока ничего не известно о нарушении границы, то будь уверен, он докопается до истины. Тогда ему будет легче торговаться с русскими. Не думаю, что это дело всплывет на официальном уровне, – тут он посмотрел на меня. – А в чем дело?
– Все в том же. Если официально дело замнут, не думаю, что на меня станут наезжать из-за боязни растрезвонить об этом. Я лишился разрешения на работу, но думаю, что так или иначе это должно было случиться.
– Искренне сожалею, – он вертел в руках сигарную коробку, размышляя, не упаду ли я в обморок от сигарного дыма. Должно быть, у меня был слишком измученный вид.
– Наши друзья из трейлера – Кениг и его компания, – будут злиться на тебя.
Я пожал левым плечом.
– Мне все равно. Вряд ли им удастся мне насолить.
– Да, в своем деле они скорее любители, – согласился Джад.
– А что ты собираешься докладывать? – через некоторое время спросил я.
Он вздохнул и снова стал вертеть в руках сигару.
– Почти полный провал. Боюсь, что так. Мы раскрыли Кенига, хотя я рад, что нам удалось раскрыть Хартмана, но... – Джад пожал плечами.
– Так из-за контрабанды золотых соверенов или из-за фальшивок ты здесь оказался?
– Из-за фальшивок. Строго между нами, мы на самом деле не собираемся мешать русским. Пусть себе получают настоящие золотые монеты. Нам это приносит только прибыль, ведь это мы их чеканим. Кениг продает их русским, а мы швейцарским дилерам того же сорта, и все это с процентами. Кроме того, эти контрабандные каналы – хороший ключик к тем западникам, кто имеет дело с русскими.
Если даже мы прикроем эти каналы, русские могут начать сами делать фальшивки и, конечно, из приличного золота. Нет, – он покачал головой, – мы охотимся за подделками из низкопробного золота. Они разоряют всех, поскольку находятся в обращении в немалых количествах. Да и русские тоже обеспокоены. Фактически Хартман доказал, что подделки чеканят по ту сторону границы. Мы бы дали утечку информации для Москвы, и пусть сами разбираются.
Я уставился на него.
– Ты хочешь сказать, что именно так Хартман заставил вас послать его туда? Притворился, что подделки чеканились человеком, который принимал у Адлера "посылки" на той стороне?
– Да, я уверен в его правоте. Он просто не старался найти человека, которому Адлер их привозил, вот и все.
– Так ты до сих пор не догадываешься, что их делал Вейко?
Джад понимающе улыбнулся.
– Ну, одно время мне тоже так казалось, но он этим не занимался.
– Ты просто не сумел ничего найти, – неторопливо возразил я. – Мне тоже довелось обыскать весь дом. Это барахло было спрятано в задней стенке печи: пресс, чистые кругляши, плавильные тигли – все что нужно для такого дела.
В первых холодных лучах рассвета его лицо казалось окаменевшим.
– А ты считал, что убил его ни за что, – продолжил я.
Джад театрально пытался изобразить неподдельное удивление.
– Это не я, Кери, – выдавил он наконец.
Я нашел в кармане "смит-и-вессон" и взвесил его в руке.
– Что, если я подброшу это Никонену, чтобы его сравнили с пулями, застрявшими в Вейко, как ты думаешь? – ухмыльнулся я ему в лицо. – Это мог быть только ты. Вейко не блистал умом, но по крайней мере знал, что здесь делают Кениг и Клод. Он бы не пустил их в дом. А вломиться в него было делом нелегким.
Тебя он не знал и мог пустить. Когда Вейко выяснил, что ты за птица, то вытащил старую французскую пушку. Это говорит о том, как сильно он полагался на крепость стен своего дома: она наверняка и стрелять-то не могла.
– Я не уверен в этом, – заметил Джад после некоторого раздумья.
– У тебя было с собой оружие, Джад.
Он согласно кивнул.
– Спасибо за информацию. Это существенно улучшит мой доклад. Мне действительно казалось, не слишком ли я поторопился с Вейко.
Я внимательно взглянул ему в лицо.
– Ну, теперь у тебя отлегло от сердца, и к тому же теперь ты знаешь, кто чеканил поддельные соверены.
– Я уже говорил, это могло разорить всех.
– Только твою контору, да еще русских. И нескольких типов вроде Кенига. Вот и все. Не такое это уж преступление вне рамок вашего шпионского бизнеса. Он разрушал только твой мир, но никак не реальный.
Джад вздохнул.
– Но необходимый. Боюсь, это именно так, Кери. И ты знаешь, что он не может всегда быть честным.
– Да, знаю. Извини, если я все еще предпочитаю людей, которые убивают ради справедливости, а не по необходимости.
– Ты же знаешь, что мы поступили в этом деле справедливо.
– Я уверен в этом. Так же, как и в том, что ты поступил бы так же, оказался не на правой стороне, – я взглянул на револьвер в моей руке, опустил окно и выбросил его наружу.
– Может быть, я просто не люблю наемных убийц, – подытожил я.
Джад побледнел, потом попытался выдавить улыбку, но получилось у него неубедительно.
– Ну, это твое личное... – тут он покачал головой. – Извини, это уже не смешно.
Мы уже миновали озеро и пересекали пустынную, серую тундру. Нас интересовала одна тонкая прямая линия – граница.
– В моем отчете ты получишь немало лестных характеристик, не говоря уже о твоей роли в деле Хартмана, – он говорил быстро и без эмоций, словно уже читал свой отчет. – Мне кажется, можно будет ожидать, что тебя снова пригласят работать в контору, если захочешь, конечно.
– Передай, чтобы не беспокоились.
Он повернул ко мне свое расстроенное и усталое лицо.
– Мы уже второй раз осложняем тебе жизнь. За нами долг. Я хотел сказать: что ты получил за все это?
Я залез в карман и потрогал украшение с шаманского бубна из окрестностей горы Улда. Железо, медь, никель. Улда – добрый дух, покровитель зимующих медведей. Его гора располагалась в южной части обследуемой мной области. На железо сил вообще тратить не стоит, насчет меди надо подумать, но меня интересовал никель.
– Богатство, – сказал я. – Просто богатство.
Внизу промелькнула граница. Финляндия осталась позади.