Страница:
По другую сторону площадки длинный коридор уходил к административному департаменту, родному дому секретарей в деловых костюмах и троих достопочтенных бухгалтеров, которых называли подтиральщиками, потому что они выполняли грязную работу, за какую супербогатые платили немалые деньги: готовили все необходимые бумаги для приобретения автомобилей, собак, домов, лошадей, лож на «
Эскоте», договаривались об отступных с вышедшими в тираж любовницами, шепотом вели переговоры с недовольными слугами, которые зачастую отбывали в «Роллсе» и с ящиком виски. Дуайен подтиральщиков, застенчивый высокий старик по фамилии Мортимер, живший в Рикмансуорте, упивался выходками своих уважаемых подопечных. «Плюс она трахается со своим дворецким, – сообщал он уголком рта, прижимаясь плечом к плечу Оливера для большей доверительности. – Плюс продала Ренуаров мужа и заменила их копиями, потому что старик совсем ослеп. Плюс пытается вычеркнуть его детей из завещания…»
Поднявшись на следующий этаж, Оливер достаточно долго простоял у двери зала заседаний совета директоров, чтобы перед его мысленным взором возникла привычная картина: Тайгер на троне во главе стола из розового дерева, Оливер
– напротив, Массингхэм, старший официант, раздает кожаные папки старичкам-пэрам, отставным министрам, издателям финансовых газет и журналов, выходящих в Сити, адвокатам, получающим огромные гонорары, свадебным генералам. Еще пролет, и он видит ножки стола охранника и нижнюю половину зеркала. Он приближается к, по терминологии Массингхэма, Секретной зоне.
– Есть белая сторона и черная сторона, – объяснял Оливер Броку в комнате для допросов аэропорта Хитроу. – Белая сторона платит аренду, черная начинается на третьем этаже.
– На какой стороне ты, сынок? – спросил Брок.
– На обеих, – ответил Оливер после долгого раздумья, и с того момента Брок перестал называть его сынком.
Он услышал стук и замер. Вор. Голуби. Тайгер. Сердечный приступ. Он прибавил скорости, стал подниматься быстрее, готовя вступительные предложения к неизбежной встрече:
Этоя, отец, Оливер. Мне ужасно жаль, что я при-позднился на четыре года, только я встретил эту девушку, мы разговорились, одно цеплялось за другое, и я проспал…
О, привет, папа, извини, что так вышло, но, видишь ли, у меня случился кризис совести, а может, я обнаружил, что у меня есть совесть. Никакой путеводной звезды на дороге в Дамаск или чего-то в этом роде. Просто проснулся в Хитроу после довольно утомительной встречи с одним из наиболее важных клиентов и решил, что пора задекларировать часть контрабанды, которая накопилась у меня в голове…
Отец! Папа! Как я рад тебя видеть! Проходил вот мимо, решил заскочить… Да услышал о том, что произошло с беднягой Уинзером, и не мог, естественно, не задаться вопросом, а как ты сам…
Ой, папа, послушай, огромное тебе спасибо за пять миллионов для Кармен. Она слишком мала, чтобы поблагодарить тебя, но Хитер и я очень тебе признательны…
О, между прочим, отец, Нэт Брок говорит, если ты в бегах, он готов воспользоваться этой возможностью и заключить с тобой сделку. Вроде бы он встречался с тобой в Ливерпуле и имел возможность лично убедиться в твоих талантах…
И еще, отец, если ты не возражаешь, я готов доставить тебя в безопасное место. Нет, нет, нет, я – твой друг! Действительно, я предал тебя, но то была необходимость. А в глубине души я по-прежнему бесконечно предан тебе…Он встал перед запертой дверью, уставился на панель с кнопками, управляющую замком. Машина «Скорой помощи», завывая сиреной, промчалась по Саут-Одли-стрит. Вой этот отозвался в ушах Оливера ревом ракетного двигателя. За ней последовала патрульная машина, потом пожарная. «Отлично, – подумал он, – только пожара мне сейчас и не хватает». «В данном случае, господа, мы имеем дело с так называемой постоянно-переменной комбинацией, – сухим голосом бывшего полицейского объясняет строгий консультант по охранным системам собравшемуся руководству фирмы, в том числе и Оливеру. – Первые четыре цифры постоянны, и мы все их знаем. – Понятное дело, знаем. 1-9-3-6, благословенный год рождения господина нашего Тайгера. – Двузначное число, состоящее из последних цифр – переменное, чтобы получить его, нужно отнять сегодняшнюю дату от числа пятьдесят. Поскольку сегодня у нас тринадцатое, как доложили мне мои шпионы, ха-ха, я нажимаю кнопки с цифрами три и семь. Будь сегодня – первое, я бы нажал кнопки четыре и девять. Вы это уяснили, господа? Я прекрасно понимаю, что этим утром передо мной чрезвычайно занятые слушатели, обладающие высоким интеллектом, поэтому не собираюсь задерживать вас дольше, чем это необходимо. Нет вопросов? Благодарю вас, господа, можете покурить, ха-ха».
С волнением, удивившим его самого, Оливер нажимает кнопки, соответствующие году рождения Тайгера, потом еще две в полном соответствии с указаниями консультанта, толкает дверь. Она открывается, впуская его в юридический департамент. «Ты юрист, Почтальон? –изумленно спрашивает его Евгений. – Ты – юрист?»Стены украшены акварелями с видами Иерусалима, озера Уиндермер, Маттерхорна. Ими торговал один из обанкротившихся клиентов Тайгера. Приоткрытая дверь. Кончиками пальцев Оливер распахнул ее. Мой кабинет. Моя камера. Мой календарь, устаревший на четыре года. Здесь наш юрист, он же Почтальон, овладевал азами бизнеса. Узнавал о деятельности трейдинговых компаний, которые ничем никогда не торговали и не собирались торговать. О холдинговых компаниях, на счетах которых деньги задерживались не больше чем на пять минут, слишком уж они были «горячими». О том, как продавать никому не нужные акции банку, с тем чтобы сделать банк покупателем. А потом выкупать эти же акции через другие компании, потому что банк принадлежал тебе. Учился предлагать клиенту теоретические сценарии, исключительно с тем, чтобы клиент принял их к сведению, но не руководствовался ими в своих последующих действиях. Учился оставаться в тени, всегда следуя в кильватере безвременно ушедшего от нас, убитого, зачастую подчинявшегося велениям пениса, а не головы, Альфи Уинзера с его тронутыми сединой каштановыми волосами и дорогими костюмами от, само собой, «Хэйуэрда», Альфи, грозы машинисток, не пропускавшего в коридорах ни одной юбки, аморального учителя младшего партнера:
«Итак, мистер Азир, – ухмылка, кивок через комнату нашему молодому мастеру, который сидит тут же и набирается опыта, – давайте представим себе, разумеется, чисто теоретически, что в вашем распоряжении оказалась большая сумма денег, которую принес вам ваш процветающий бизнес по производству косметических средств в… ну… скажем, транснациональный. Возможно, у вас и нет этого косметического бизнеса, но и наши рассуждения чисто теоретические. – Смешок. – Далее представим себе, что вы помогаете младшему горячо любимому брату, который живет в Дели. Будем считать, что такой брат у вас есть, и не надо говорить мне, что его нет. Ваш брат – владелец нескольких отелей, и вы считаете себя обязанным помогать ему, покупая в Европе дорогое и сложное оборудование, которое он, бедняга, не может достать в Индии, для чего он авансирует вам на неформальной основе, скажем, семь с половиной миллионов долларов. Вы же его брат, а в Азии, как я понимаю, это общепринятая практика. Далее давайте предположим, что вы, исходя из этого сценария, приходите к мистеру Такому-то в Таком-то банке, расположенном в славном городе Цюр в Швейцарии, и говорите, что вас представляет „Хауз оф Сингл энд Сингл“, а мистер Альфред Уинзер, с которым этот мистер Такой-то недавно провел очень приятный вечер, шлет ему самые наилучшие пожелания…»
Лестница черного хода, освещенная тусклыми лампами, брала начало в конце коридора юридического департамента и, минуя два пожарных выхода и мужской туалет, приводила в просторную приемную кабинета Тайгера. Осторожно поднимаясь по ступенькам, Оливер добрался до деревянной двери со сверкающей медной ручкой. Уже поднял руку, чтобы постучать, но вовремя остановился, взялся за ручку, повернул. Переступил порог и очутился в сказочной ротонде. На купол через стеклянные сегменты проецировалось звездное небо. В мерцающем свете он различил полки с книгами, которые никто никогда не читал. Книги по юрисдикции, чтобы знать, какие надо обходить законы. Книги о богатых, чтобы знать, из кого сколько можно выдоить. Книги по контрактам, чтобы знать, как их нарушать. Книги по налогам, чтобы знать, как от них уходить. Новые книги, показывающие, что Тайгер идет в ногу со временем. Старые книги, чтобы показать, что он не первый год в деле. Серьезные книги, чтобы убедить клиента, что ему можно доверять. Оливера трясло, лицо, шея, грудь покрылись красными пятнами, как при крапивнице. Он забыл все: свое имя, возраст, время суток, сам ли он пришел сюда или кто-то его послал, кого он любил, кроме отца. Слева от него мягчайшая тахта и дверь в кабинет Массингхэма. Закрытая. Справа – стол-полумесяц Пэм Хосли и портреты трех ее мопсов. Прокладывая путь по звездам, Оливер пересек ротонду, нашел правую половинку двойных дверей, повернул ручку, пригнулся, зажмурился и, как ему показалось, бочком протиснулся в кабинет отца. Стоячий, сладковатый воздух. Оливер принюхался и решил, что уловил знакомый запах лосьона «Мистер Трампер», которому отдавал предпочтение Тайгер. Поняв, что глаза у него все-таки открыты, Оливер двинулся дальше и остановился перед священным столом в надежде, что его заметят. Стол был большой, в темноте стал еще больше, но не настолько большой, чтобы восседавший за ним человек превращался в пигмея. Трон пустовал. Оливер осторожно выпрямился во весь рост, позволил себе оглядеться. Двенадцатифутовый стол для совещаний. Поставленные вкруг кресла, в которых клиенты могли со всеми удобствами выслушать речь Тайгера о том, что каждый гражданин, независимо от цвета кожи, национальности или вероисповедания, имеет право воспользоваться прорехами в законодательстве и ни с кем не делиться нечестно заработанными деньгами. Панорамное окно, около которого любил стоять Тайгер, сжимая предплечье сына и глядя на свое отражение на фоне панорамы Лондона, и говорить ему, что его еще не родившийся ребенок уже пятикратный миллионер. И где… о господи! О святой боже… где теперь труп Тайгера, завернутый в саван из поблескивающего муслина, завис над полом, словно полумесяц, положенный на бок.Растянутый за руки и за ноги. Тайгер – паук, повешенный на своей паутине.
Каким-то образом Оливеру удалось заставить себя шагнуть вперед, но призрак не шевельнулся, не исчез. Это же фокус! Удиви своих друзей! Разрежь партнера надвое у них на глазах! Отправь конверт с наклеенной маркой и адресом в «Магик намберс», почтовое отделение Уоллингхэма, до востребования! Он прошептал: «Тайгер! – ничего не услышал в ответ, кроме рыданий и тяжелого дыхания большого города. – Отец. Это Оливер. Я. Я дома. Все нормально. Отец. Я тебя люблю». В поиске веревок он протянул руку и описал широкую дугу над трупом, обнаружив, что ухватился лишь за погребальный саван. Внутренне сжавшись, ожидая самого худшего, он заставил себя не закрывать глаза, посмотрел вниз и увидел коричневую голову, поднимающуюся навстречу его взгляду. И тут же понял, что не его отец восстал из мертвых, а верный Гупта поднялся из глубин гамака, плачущий, радостный, босоногий Гупта, в синих подштанниках и сетке от комаров, хватающий молодого мастера за обе руки и отчаянно их трясущий.
– Мистер Оливер, где же вы так долго были, сэр? За океаном, за океаном! Учились, учились! Святой боже, сэр, наверное, не отрывались от книг. Никто не мог говорить о вас. Покров тайны окружил вас, никому не разрешалось прикоснуться к нему. Вы женились, сэр? Господь благословил вас детьми, вы счастливы? Четыре года, мистер Оливер, четыре года! Господи. Только скажите мне, что ваш святой отец жив и в добром здравии, пожалуйста. Уже много долгих дней мы ничего о нем не слышали.
– У него все хорошо. – Оливер забыл про все страхи, осталось только облегчение. – Мистер Тайгер в полном порядке.
– Это правда, мистер Оливер?
– Конечно.
– И у вас все хорошо, сэр?
– Я не женат, но в остальном все хорошо. Спасибо, Гупта. Спасибо.
Спасибо за то, что передо мной ты – не Тайгер.
– Тогда я вдвойне счастлив, как и мы все. Я не мог покинуть свой пост, мистер Оливер. Я не извиняюсь. Бедный мистер Уинзер. Господи! В полном расцвете сил, можно сказать. Настоящий джентльмен. Всегда у него находилось слово и улыбка для нас, маленьких людей, и особенно для дам. А теперь тонущий корабль брошен, пассажиры исчезают, как снег в огне. В среду три секретарши, в четверг два отличных молодых трейдера, теперь ходят слухи, что наш элегантный руководитель аппарата не просто в отпуске, но покинул нас навсегда. Кто-то должен остаться и поддерживать огонь, говорю я, даже если из соображений безопасности нам приходится сидеть в темноте.
– Ты – настоящее сокровище, Гупта.
Возникла неловкая пауза, оба старались понять, а так ли они рады этой встрече. У Гупты термос с горячим чаем. Чашка одна, поэтому Оливеру она досталась первому. Но Оливер старательно избегал взгляда Гупты, а последний то радостно улыбался, то вдруг начинал хмуриться.
– Мистер Тайгер шлет тебе наилучшие пожелания, Гупта, – нарушил затянувшееся молчание Оливер.
– Через вас, сэр? Вы с ним говорили?
– «Если старина Гупта на месте, пни его под зад от моего имени». Ты знаешь его манеру.
– Сэр, я люблю этого человека.
– Он знает, – продолжал Оливер, ненавидя себя. – Он знает меру твоей верности, Гупта. Ничего другого он от тебя и не ожидал.
– Он – самый добрый из всех. У вашего отца великое сердце, позвольте сказать. Вы двое – самые добрые джентльмены. – Лицо Гупты перекосило от тревоги. Все его чувства: любовь, верность, подозрительность, страх – читались на нем, как на листе бумаги. – А что привело вас сюда, позвольте спросить? – У него вдруг прибавилось смелости. – Почему вы вдруг приходите после четырех лет отсутствия да еще передаете мне слова мистера Тайгера? Пожалуйста, сэр, простите меня, я всего лишь слуга.
– Мой отец хочет, чтобы я взял кое– Какие бумаги из нашего сейфа. Он уверен, что они имеют прямое отношение к случившемуся в этот уик-энд.
– О, сэр, – выдохнул Гупта.
– Что такое?
– Я тоже отец, сэр.
«Как и я», – мысленно сказал ему Оливер.
Миниатюрная рука Гупты прижалась к груди.
– Ваш отец не был счастливым отцом, мистер Оливер. Вы – его единственный сын. Я – счастливый отец, сэр. Я знаю разницу. Любовь, которую мистер Тайгер испытывает к вам, не взаимна. Таково его мнение. Если мистер Тайгер доверяет вам, мистер Оливер, тогда все хорошо. Пусть так и будет, – Гупта покивал. Ему открылась истина, и теперь он следовал ей. – Мы поверим доказательствам, мистер Оливер, убедимся на практике, без всяких «если» и «но». Я к этому руку не прикладывал. Обо всем позаботилось провидение. Следуйте за мной, мистер Оливер. К окнам не подходите. – Оливер последовал за тенью Гупты к дверям красного дерева, маскировавшим большой, с комнату, сейф, код замка которого знали только партнеры. Гупта открыл двери, вошел в маленькую прихожую. Как только Оливер переступил порог, закрыл двери и зажег свет. Они стояли лицом друг к другу, разделенные дверцей сейфа. Ростом Гупта был ниже Тайгера, и Оливер всегда думал, что именно по этой причине Тайгер взял его в слуги.
– Ваш отец – очень недоверчивый человек, мистер Оливер. «Кому мы можем полностью доверять, позволь спросить, Гупта? – сказал он мне. – Где благодарность за все, что мы дали тем, кого больше всего любим, спрашиваю я? От кого человек может ожидать абсолютной преданности, как не от своей плоти и крови, скажи мне, будь так любезен? Поэтому, Гупта, я должен подстраховаться против предательства». Это его слова, мистер Оливер, обращенные ко мне лично, поздним вечером, когда мы остались одни.
Цитировал Гупта Тайгера или нет – вопрос, но в том, что он обвинял Оливера в предательстве, не отрывая взгляда от массивной серой двери, сомнений быть не могло.
– «Гупта, – говорит он мне, – берегись сыновей наших, если ими движет зависть. Я не слепой. Причины некоторых неудач, случившихся с моей фирмой, нельзя выявить без тщательного анализа всех фактов. Некие сведения, известные только одному человеку, попали в руки наших непримиримых врагов. Кого мне за это винить? Кто Иуда?»
– Когда он тебе все это говорил?
– Когда несчастья стали множиться, ваш отец впал в глубокую задумчивость. Много часов проводил в сейфе, в который вы хотите войти, проверял верность других глаз, не своих, сэр.
– Тогда я надеюсь, что он смог отмести подозрения, не соответствующие действительности, – резко ответил Оливер.
– Я тоже, сэр. Очень на это надеюсь. Пожалуйста, мистер Оливер, сэр, открывайте сейф. Не торопитесь. Пусть решит Провидение.
Это был вызов. Под немигающим взглядом Гупты Оливер шагнул к двери сейфа. Из зеленого диска выступали кнопки с цифрами. Гупта встал чуть сбоку, сложив руки на груди.
– Я не уверен, что тебе положено при этом присутствовать, – заметил Оливер.
– Сэр, я – de facto сторож дома вашего отца. Я жду доказательств ваших добрых намерений. Это мой долг перед вашим отцом.
Оливер догадался о том, что и так уже знал. «Гупта говорит мне, что Тайгер изменил комбинацию цифр, открывающую замок, и, если я не знаю новой комбинации, значит, Тайгер мне ее не назвал. А раз не назвал, значит, не посылал меня сюда, значит, я нагло лгу ему в лицо, и Провидение это докажет, Провидение выведет меня на чистую воду».
– Гупта, я бы хотел, чтобы ты подождал снаружи.
С недовольной миной Гупта выключил свет, вышел, закрыл за собой двери. Включив свет, Оливер через замочную скважину услышал, как тот оплакивает Тайгера. Тайгер – мученик, пострадавший из-за собственной доброты. Защитник слабых. Жертва спланированного и дьявольского обмана со стороны тех, кого он пригрел на груди. Щедрый работодатель, идеальный муж и отец.
– Великого человека следует судить по его друзьям, мистер Оливер. Его не следует судить по тем, кто плел против него интриги из зависти или мелкости души, сэр.
«Мой чертов день рождения», – подумал Оливер.
– Оливер.
– Да, папа.
– Оливер, я думаю, что пора познакомить тебя с тайнами сейфа партнеров.
– Ты уверен, что это нужно? – спрашивает Оливер. И думает, а не слишком ли рискованно прямо сейчас прочитать отцу столь необходимую лекцию об обеспечении личной безопасности.
Тайгер уверен. И, как обычно, хочет подчеркнуть значимость события, ибо мимолетность – не его стиль.
– Все, что ты сейчас увидишь, предназначено только для твоих глаз и больше ничьих, Оливер. Знать об этом должны только ты и я и никто больше. Ты это понимаешь?
– Разумеется.
– Никаких доверительных разговоров с последней подружкой, особенно с Ниной. Только ты и я.
– Абсолютно.
– Скажи, я обещаю.
– Я обещаю.
Преисполненный важности, Тайгер демонстрирует секрет. Комбинация цифр, открывающая дверь сейфа партнеров, – дата рождения Оливера. Тайгер набирает ее на диске и приглашает сына повернуть большой рычаг. Металлическая дверь плавно открывается.
– Отец, я тронут.
– Мне не нужна твоя благодарность. Благодарность для меня ничего не значит. Происходящее сейчас – символ взаимного доверия. В стенном шкафу есть пристойное виски. Налей нам по стаканчику. Что говорит старик Евгений, когда хочет выпить? «Давай проведем серьезные переговоры». Я вот подумал, что и мы могли бы сегодня пообедать вместе. Почему бы мне не позвонить Кэт? Нина подъедет?
– Нина сегодня занята. Поэтому, собственно, я и задержался на работе.
Оставшись один, Оливер всмотрелся в диск. «Сохраняй спокойствие, – приказал он себе, – сейчас не время паниковать». Так что же делать? Сначала, чтобы подтвердить свою догадку, он набирает старую комбинацию и пытается повернуть рычаг. Безрезультатно. Тайгер изменил шифр. По другую сторону двери продолжается проповедь Гупты, а Оливер пытается собраться с мыслями. «Тайгер ничего не делает небрежно, – рассуждал он сам с собой, – в любых его действиях просматривается высокая самооценка». Без особой надежды он набрал дату рождения Тайгера. Облом. День поминовения! С возрастающим оптимизмом набрал 050480, дату основания фирмы, которая традиционно отмечалась шампанским во время речной прогулки по Темзе. Неудача. В ушах зазвучал голос Брока: «Но ты, ты сможешь его почувствовать, предугадать его действия, залезть в его шкуру. Он у тебя здесь».Он услышал Хитер: «Девушки считают розы, Оливер. Они хотят знать, как сильно их любят». Его словно озаряет, потные пальцы вновь поднимаются к диску. Он набирает дату рождения Кармен.
– Сэр, в моей власти набрать 999 и вызвать полицию, мистер Оливер! – кричит за дверью Гупта. – И очень скоро я так и сделаю!
Рычаг плавно повернулся, металлическая дверь распахнулась, тайное королевство предстало перед ним во всей красе, коробки, папки, книги и бумаги, лежащие в идеальном порядке, которого Тайгер свято придерживался. Он выключил свет и вышел в кабинет. Гупта, заламывая руки, начал бормотать жалкие извинения. Лицо Оливера горело, в животе бушевал пожар, однако ему удавалось говорить резко и отрывисто, как и положено высшему офицеру королевства Сингл.
– Гупта, я хочу точно знать, что делал мой отец с того самого момента, как получил известие о смерти мистера Уинзера.
– О, он просто повредился умом, сэр. Как эта весть достигла его, остается непонятным. По слухам, кто-то ему позвонил, но, возможно, он все узнал из газет. Его глаза стали безумными. «Гупта, – говорит он, – нас предали. Последовательность событий достигла своей трагической кульминации. Найди мне коричневое пальто». Он потерял способность мыслить логически, мистер Оливер, в голове у него все смешалось. «Сэр, значит, вы собираетесь поехать в „Соловьи“?» – спросил я. Если он собирается в «Соловьи», то всегда надевает коричневое пальто. Это для него знак, символ, подарок вашей святой матери. Поэтому, если он его надевает, я точно знаю, куда он едет. «Да, Гупта, я собираюсь в „Соловьи“. И в „Соловьях“ постараюсь найти утешение в объятьях моей дорогой жены и постигнуть, чем случившееся чревато для моего единственного сына, чья помощь так нужна мне в этот час беды». В этот момент без стука входит мистер Массингхэм. Это в высшей степени необычно, учитывая, что мистер Массингхэм всегда очень почтителен. «Гупта, оставь нас», – это говорит ваш отец. О чем думают господа, я не знаю, но оба бледные, как мертвецы. Они словно что-то увидели и теперь обмениваются впечатлениями. Так мне показалось, сэр. Потом разговор заходит о мистере Бернарде. Позвони Бернарду, с Бернардом надо проконсультироваться, почему бы нам не выложить все на стол Бернарда? Отец приказывает Массингхэму замолчать. Этому Бернарду нельзя доверять. Он – враг. Кто знает? Мисс Хосли рыдает. Я-то думал, что слезы у нее находятся только для ее маленьких собачек.
– Мой отец не отдавал никаких приказов относительно своей поездки? Не посылал за Гассоном?
– Нет, сэр. Он действовал вопреки здравому смыслу. Здравомыслие если и вернулась к нему, то позже. Оливер сохранил жесткий тон.
– Слушай внимательно, Гупта. Судьба мистера Тайгера зависит от того, удастся ли найти некоторые утерянные бумаги. Я нанял группу профессиональных следователей. Ты должен оставаться в своей квартире, пока они не уйдут. Это понятно?
Гупта собрал гамак и затрусил вниз. Оливер подождал, пока не хлопнула дверь подвала. С телефонного аппарата, стоявшего на столе Тайгера, позвонил дежурившим на другой стороне улицы и пробормотал пароль, названный ему Броком. Потом скатился по лестнице и открыл входную дверь. Первым вошел Брок, за ним – его команда, все в черном, с рюкзаками за спиной, с камерами, треногами, прожекторами и всем необходимым для порученного им дела.
– Гупта спустился в подвал, – прошипел Оливер Броку. – Какой-то чертов идиот не заметил, что он теперь спит наверху. Я ухожу.
Брок что-то прошептал в воротник пиджака. Дерек протянул свой рюкзак стоящему рядом и шагнул к Оливеру. Оливер, покачиваясь, спустился по ступеням в сопровождении Дерека и последовавшей за ними Агги. Последняя по-дружески подхватила его под одну руку, Дерек держал другую. Подкатил кеб с Тэнби за рулем. Дерек и Агги усадили Оливера на заднее сиденье, между собой. Агги положила руку на его предплечье, Оливер рывком высвободился. Когда они выехали на Парк-Лейн, Оливеру вдруг привиделось, что он прислоняет велосипед к стоящему поезду, поднимается в вагон, но поезд не трогается с места, потому что на рельсах лежат тела. По прибытии в Камден Агги сразу позвонила по телефону, тогда как Дерек помог Оливеру выйти на тротуар. Тэнби уже страховал его на случай, если Дереку не удастся удержать Оливера на ногах. Оливер не помнил, как поднимался по лестнице, только как раздевался и ложился в кровать и хотел, чтобы Агги оказалась с ним рядом. Проснулся он от утреннего света, пробивающегося сквозь тонкие занавески, а у кровати на стуле увидел не Агги, а Брока, который протягивал ему листок бумаги. Оливер приподнялся на локте, потер шею, взял фотокопию письма. В шапке – две рыцарские перчатки, сжимающие друг друга в приветствии… или в поединке. Над ними – название фирмы: «ТРАНС-ФИНАНЗ». По шрифту видно, что письмо набрано на компьютере, потом распечатано.
Поднявшись на следующий этаж, Оливер достаточно долго простоял у двери зала заседаний совета директоров, чтобы перед его мысленным взором возникла привычная картина: Тайгер на троне во главе стола из розового дерева, Оливер
– напротив, Массингхэм, старший официант, раздает кожаные папки старичкам-пэрам, отставным министрам, издателям финансовых газет и журналов, выходящих в Сити, адвокатам, получающим огромные гонорары, свадебным генералам. Еще пролет, и он видит ножки стола охранника и нижнюю половину зеркала. Он приближается к, по терминологии Массингхэма, Секретной зоне.
– Есть белая сторона и черная сторона, – объяснял Оливер Броку в комнате для допросов аэропорта Хитроу. – Белая сторона платит аренду, черная начинается на третьем этаже.
– На какой стороне ты, сынок? – спросил Брок.
– На обеих, – ответил Оливер после долгого раздумья, и с того момента Брок перестал называть его сынком.
Он услышал стук и замер. Вор. Голуби. Тайгер. Сердечный приступ. Он прибавил скорости, стал подниматься быстрее, готовя вступительные предложения к неизбежной встрече:
Этоя, отец, Оливер. Мне ужасно жаль, что я при-позднился на четыре года, только я встретил эту девушку, мы разговорились, одно цеплялось за другое, и я проспал…
О, привет, папа, извини, что так вышло, но, видишь ли, у меня случился кризис совести, а может, я обнаружил, что у меня есть совесть. Никакой путеводной звезды на дороге в Дамаск или чего-то в этом роде. Просто проснулся в Хитроу после довольно утомительной встречи с одним из наиболее важных клиентов и решил, что пора задекларировать часть контрабанды, которая накопилась у меня в голове…
Отец! Папа! Как я рад тебя видеть! Проходил вот мимо, решил заскочить… Да услышал о том, что произошло с беднягой Уинзером, и не мог, естественно, не задаться вопросом, а как ты сам…
Ой, папа, послушай, огромное тебе спасибо за пять миллионов для Кармен. Она слишком мала, чтобы поблагодарить тебя, но Хитер и я очень тебе признательны…
О, между прочим, отец, Нэт Брок говорит, если ты в бегах, он готов воспользоваться этой возможностью и заключить с тобой сделку. Вроде бы он встречался с тобой в Ливерпуле и имел возможность лично убедиться в твоих талантах…
И еще, отец, если ты не возражаешь, я готов доставить тебя в безопасное место. Нет, нет, нет, я – твой друг! Действительно, я предал тебя, но то была необходимость. А в глубине души я по-прежнему бесконечно предан тебе…Он встал перед запертой дверью, уставился на панель с кнопками, управляющую замком. Машина «Скорой помощи», завывая сиреной, промчалась по Саут-Одли-стрит. Вой этот отозвался в ушах Оливера ревом ракетного двигателя. За ней последовала патрульная машина, потом пожарная. «Отлично, – подумал он, – только пожара мне сейчас и не хватает». «В данном случае, господа, мы имеем дело с так называемой постоянно-переменной комбинацией, – сухим голосом бывшего полицейского объясняет строгий консультант по охранным системам собравшемуся руководству фирмы, в том числе и Оливеру. – Первые четыре цифры постоянны, и мы все их знаем. – Понятное дело, знаем. 1-9-3-6, благословенный год рождения господина нашего Тайгера. – Двузначное число, состоящее из последних цифр – переменное, чтобы получить его, нужно отнять сегодняшнюю дату от числа пятьдесят. Поскольку сегодня у нас тринадцатое, как доложили мне мои шпионы, ха-ха, я нажимаю кнопки с цифрами три и семь. Будь сегодня – первое, я бы нажал кнопки четыре и девять. Вы это уяснили, господа? Я прекрасно понимаю, что этим утром передо мной чрезвычайно занятые слушатели, обладающие высоким интеллектом, поэтому не собираюсь задерживать вас дольше, чем это необходимо. Нет вопросов? Благодарю вас, господа, можете покурить, ха-ха».
С волнением, удивившим его самого, Оливер нажимает кнопки, соответствующие году рождения Тайгера, потом еще две в полном соответствии с указаниями консультанта, толкает дверь. Она открывается, впуская его в юридический департамент. «Ты юрист, Почтальон? –изумленно спрашивает его Евгений. – Ты – юрист?»Стены украшены акварелями с видами Иерусалима, озера Уиндермер, Маттерхорна. Ими торговал один из обанкротившихся клиентов Тайгера. Приоткрытая дверь. Кончиками пальцев Оливер распахнул ее. Мой кабинет. Моя камера. Мой календарь, устаревший на четыре года. Здесь наш юрист, он же Почтальон, овладевал азами бизнеса. Узнавал о деятельности трейдинговых компаний, которые ничем никогда не торговали и не собирались торговать. О холдинговых компаниях, на счетах которых деньги задерживались не больше чем на пять минут, слишком уж они были «горячими». О том, как продавать никому не нужные акции банку, с тем чтобы сделать банк покупателем. А потом выкупать эти же акции через другие компании, потому что банк принадлежал тебе. Учился предлагать клиенту теоретические сценарии, исключительно с тем, чтобы клиент принял их к сведению, но не руководствовался ими в своих последующих действиях. Учился оставаться в тени, всегда следуя в кильватере безвременно ушедшего от нас, убитого, зачастую подчинявшегося велениям пениса, а не головы, Альфи Уинзера с его тронутыми сединой каштановыми волосами и дорогими костюмами от, само собой, «Хэйуэрда», Альфи, грозы машинисток, не пропускавшего в коридорах ни одной юбки, аморального учителя младшего партнера:
«Итак, мистер Азир, – ухмылка, кивок через комнату нашему молодому мастеру, который сидит тут же и набирается опыта, – давайте представим себе, разумеется, чисто теоретически, что в вашем распоряжении оказалась большая сумма денег, которую принес вам ваш процветающий бизнес по производству косметических средств в… ну… скажем, транснациональный. Возможно, у вас и нет этого косметического бизнеса, но и наши рассуждения чисто теоретические. – Смешок. – Далее представим себе, что вы помогаете младшему горячо любимому брату, который живет в Дели. Будем считать, что такой брат у вас есть, и не надо говорить мне, что его нет. Ваш брат – владелец нескольких отелей, и вы считаете себя обязанным помогать ему, покупая в Европе дорогое и сложное оборудование, которое он, бедняга, не может достать в Индии, для чего он авансирует вам на неформальной основе, скажем, семь с половиной миллионов долларов. Вы же его брат, а в Азии, как я понимаю, это общепринятая практика. Далее давайте предположим, что вы, исходя из этого сценария, приходите к мистеру Такому-то в Таком-то банке, расположенном в славном городе Цюр в Швейцарии, и говорите, что вас представляет „Хауз оф Сингл энд Сингл“, а мистер Альфред Уинзер, с которым этот мистер Такой-то недавно провел очень приятный вечер, шлет ему самые наилучшие пожелания…»
Лестница черного хода, освещенная тусклыми лампами, брала начало в конце коридора юридического департамента и, минуя два пожарных выхода и мужской туалет, приводила в просторную приемную кабинета Тайгера. Осторожно поднимаясь по ступенькам, Оливер добрался до деревянной двери со сверкающей медной ручкой. Уже поднял руку, чтобы постучать, но вовремя остановился, взялся за ручку, повернул. Переступил порог и очутился в сказочной ротонде. На купол через стеклянные сегменты проецировалось звездное небо. В мерцающем свете он различил полки с книгами, которые никто никогда не читал. Книги по юрисдикции, чтобы знать, какие надо обходить законы. Книги о богатых, чтобы знать, из кого сколько можно выдоить. Книги по контрактам, чтобы знать, как их нарушать. Книги по налогам, чтобы знать, как от них уходить. Новые книги, показывающие, что Тайгер идет в ногу со временем. Старые книги, чтобы показать, что он не первый год в деле. Серьезные книги, чтобы убедить клиента, что ему можно доверять. Оливера трясло, лицо, шея, грудь покрылись красными пятнами, как при крапивнице. Он забыл все: свое имя, возраст, время суток, сам ли он пришел сюда или кто-то его послал, кого он любил, кроме отца. Слева от него мягчайшая тахта и дверь в кабинет Массингхэма. Закрытая. Справа – стол-полумесяц Пэм Хосли и портреты трех ее мопсов. Прокладывая путь по звездам, Оливер пересек ротонду, нашел правую половинку двойных дверей, повернул ручку, пригнулся, зажмурился и, как ему показалось, бочком протиснулся в кабинет отца. Стоячий, сладковатый воздух. Оливер принюхался и решил, что уловил знакомый запах лосьона «Мистер Трампер», которому отдавал предпочтение Тайгер. Поняв, что глаза у него все-таки открыты, Оливер двинулся дальше и остановился перед священным столом в надежде, что его заметят. Стол был большой, в темноте стал еще больше, но не настолько большой, чтобы восседавший за ним человек превращался в пигмея. Трон пустовал. Оливер осторожно выпрямился во весь рост, позволил себе оглядеться. Двенадцатифутовый стол для совещаний. Поставленные вкруг кресла, в которых клиенты могли со всеми удобствами выслушать речь Тайгера о том, что каждый гражданин, независимо от цвета кожи, национальности или вероисповедания, имеет право воспользоваться прорехами в законодательстве и ни с кем не делиться нечестно заработанными деньгами. Панорамное окно, около которого любил стоять Тайгер, сжимая предплечье сына и глядя на свое отражение на фоне панорамы Лондона, и говорить ему, что его еще не родившийся ребенок уже пятикратный миллионер. И где… о господи! О святой боже… где теперь труп Тайгера, завернутый в саван из поблескивающего муслина, завис над полом, словно полумесяц, положенный на бок.Растянутый за руки и за ноги. Тайгер – паук, повешенный на своей паутине.
Каким-то образом Оливеру удалось заставить себя шагнуть вперед, но призрак не шевельнулся, не исчез. Это же фокус! Удиви своих друзей! Разрежь партнера надвое у них на глазах! Отправь конверт с наклеенной маркой и адресом в «Магик намберс», почтовое отделение Уоллингхэма, до востребования! Он прошептал: «Тайгер! – ничего не услышал в ответ, кроме рыданий и тяжелого дыхания большого города. – Отец. Это Оливер. Я. Я дома. Все нормально. Отец. Я тебя люблю». В поиске веревок он протянул руку и описал широкую дугу над трупом, обнаружив, что ухватился лишь за погребальный саван. Внутренне сжавшись, ожидая самого худшего, он заставил себя не закрывать глаза, посмотрел вниз и увидел коричневую голову, поднимающуюся навстречу его взгляду. И тут же понял, что не его отец восстал из мертвых, а верный Гупта поднялся из глубин гамака, плачущий, радостный, босоногий Гупта, в синих подштанниках и сетке от комаров, хватающий молодого мастера за обе руки и отчаянно их трясущий.
– Мистер Оливер, где же вы так долго были, сэр? За океаном, за океаном! Учились, учились! Святой боже, сэр, наверное, не отрывались от книг. Никто не мог говорить о вас. Покров тайны окружил вас, никому не разрешалось прикоснуться к нему. Вы женились, сэр? Господь благословил вас детьми, вы счастливы? Четыре года, мистер Оливер, четыре года! Господи. Только скажите мне, что ваш святой отец жив и в добром здравии, пожалуйста. Уже много долгих дней мы ничего о нем не слышали.
– У него все хорошо. – Оливер забыл про все страхи, осталось только облегчение. – Мистер Тайгер в полном порядке.
– Это правда, мистер Оливер?
– Конечно.
– И у вас все хорошо, сэр?
– Я не женат, но в остальном все хорошо. Спасибо, Гупта. Спасибо.
Спасибо за то, что передо мной ты – не Тайгер.
– Тогда я вдвойне счастлив, как и мы все. Я не мог покинуть свой пост, мистер Оливер. Я не извиняюсь. Бедный мистер Уинзер. Господи! В полном расцвете сил, можно сказать. Настоящий джентльмен. Всегда у него находилось слово и улыбка для нас, маленьких людей, и особенно для дам. А теперь тонущий корабль брошен, пассажиры исчезают, как снег в огне. В среду три секретарши, в четверг два отличных молодых трейдера, теперь ходят слухи, что наш элегантный руководитель аппарата не просто в отпуске, но покинул нас навсегда. Кто-то должен остаться и поддерживать огонь, говорю я, даже если из соображений безопасности нам приходится сидеть в темноте.
– Ты – настоящее сокровище, Гупта.
Возникла неловкая пауза, оба старались понять, а так ли они рады этой встрече. У Гупты термос с горячим чаем. Чашка одна, поэтому Оливеру она досталась первому. Но Оливер старательно избегал взгляда Гупты, а последний то радостно улыбался, то вдруг начинал хмуриться.
– Мистер Тайгер шлет тебе наилучшие пожелания, Гупта, – нарушил затянувшееся молчание Оливер.
– Через вас, сэр? Вы с ним говорили?
– «Если старина Гупта на месте, пни его под зад от моего имени». Ты знаешь его манеру.
– Сэр, я люблю этого человека.
– Он знает, – продолжал Оливер, ненавидя себя. – Он знает меру твоей верности, Гупта. Ничего другого он от тебя и не ожидал.
– Он – самый добрый из всех. У вашего отца великое сердце, позвольте сказать. Вы двое – самые добрые джентльмены. – Лицо Гупты перекосило от тревоги. Все его чувства: любовь, верность, подозрительность, страх – читались на нем, как на листе бумаги. – А что привело вас сюда, позвольте спросить? – У него вдруг прибавилось смелости. – Почему вы вдруг приходите после четырех лет отсутствия да еще передаете мне слова мистера Тайгера? Пожалуйста, сэр, простите меня, я всего лишь слуга.
– Мой отец хочет, чтобы я взял кое– Какие бумаги из нашего сейфа. Он уверен, что они имеют прямое отношение к случившемуся в этот уик-энд.
– О, сэр, – выдохнул Гупта.
– Что такое?
– Я тоже отец, сэр.
«Как и я», – мысленно сказал ему Оливер.
Миниатюрная рука Гупты прижалась к груди.
– Ваш отец не был счастливым отцом, мистер Оливер. Вы – его единственный сын. Я – счастливый отец, сэр. Я знаю разницу. Любовь, которую мистер Тайгер испытывает к вам, не взаимна. Таково его мнение. Если мистер Тайгер доверяет вам, мистер Оливер, тогда все хорошо. Пусть так и будет, – Гупта покивал. Ему открылась истина, и теперь он следовал ей. – Мы поверим доказательствам, мистер Оливер, убедимся на практике, без всяких «если» и «но». Я к этому руку не прикладывал. Обо всем позаботилось провидение. Следуйте за мной, мистер Оливер. К окнам не подходите. – Оливер последовал за тенью Гупты к дверям красного дерева, маскировавшим большой, с комнату, сейф, код замка которого знали только партнеры. Гупта открыл двери, вошел в маленькую прихожую. Как только Оливер переступил порог, закрыл двери и зажег свет. Они стояли лицом друг к другу, разделенные дверцей сейфа. Ростом Гупта был ниже Тайгера, и Оливер всегда думал, что именно по этой причине Тайгер взял его в слуги.
– Ваш отец – очень недоверчивый человек, мистер Оливер. «Кому мы можем полностью доверять, позволь спросить, Гупта? – сказал он мне. – Где благодарность за все, что мы дали тем, кого больше всего любим, спрашиваю я? От кого человек может ожидать абсолютной преданности, как не от своей плоти и крови, скажи мне, будь так любезен? Поэтому, Гупта, я должен подстраховаться против предательства». Это его слова, мистер Оливер, обращенные ко мне лично, поздним вечером, когда мы остались одни.
Цитировал Гупта Тайгера или нет – вопрос, но в том, что он обвинял Оливера в предательстве, не отрывая взгляда от массивной серой двери, сомнений быть не могло.
– «Гупта, – говорит он мне, – берегись сыновей наших, если ими движет зависть. Я не слепой. Причины некоторых неудач, случившихся с моей фирмой, нельзя выявить без тщательного анализа всех фактов. Некие сведения, известные только одному человеку, попали в руки наших непримиримых врагов. Кого мне за это винить? Кто Иуда?»
– Когда он тебе все это говорил?
– Когда несчастья стали множиться, ваш отец впал в глубокую задумчивость. Много часов проводил в сейфе, в который вы хотите войти, проверял верность других глаз, не своих, сэр.
– Тогда я надеюсь, что он смог отмести подозрения, не соответствующие действительности, – резко ответил Оливер.
– Я тоже, сэр. Очень на это надеюсь. Пожалуйста, мистер Оливер, сэр, открывайте сейф. Не торопитесь. Пусть решит Провидение.
Это был вызов. Под немигающим взглядом Гупты Оливер шагнул к двери сейфа. Из зеленого диска выступали кнопки с цифрами. Гупта встал чуть сбоку, сложив руки на груди.
– Я не уверен, что тебе положено при этом присутствовать, – заметил Оливер.
– Сэр, я – de facto сторож дома вашего отца. Я жду доказательств ваших добрых намерений. Это мой долг перед вашим отцом.
Оливер догадался о том, что и так уже знал. «Гупта говорит мне, что Тайгер изменил комбинацию цифр, открывающую замок, и, если я не знаю новой комбинации, значит, Тайгер мне ее не назвал. А раз не назвал, значит, не посылал меня сюда, значит, я нагло лгу ему в лицо, и Провидение это докажет, Провидение выведет меня на чистую воду».
– Гупта, я бы хотел, чтобы ты подождал снаружи.
С недовольной миной Гупта выключил свет, вышел, закрыл за собой двери. Включив свет, Оливер через замочную скважину услышал, как тот оплакивает Тайгера. Тайгер – мученик, пострадавший из-за собственной доброты. Защитник слабых. Жертва спланированного и дьявольского обмана со стороны тех, кого он пригрел на груди. Щедрый работодатель, идеальный муж и отец.
– Великого человека следует судить по его друзьям, мистер Оливер. Его не следует судить по тем, кто плел против него интриги из зависти или мелкости души, сэр.
«Мой чертов день рождения», – подумал Оливер.
* * *
Вечер перед самым Рождеством. Оливер служит Броку лишь несколько дней, но он уже не тот, что прежде. Теперь он зависит от других людей, с более сильным характером, стал куда как более послушным, чем до того, как подался в шпионы. Сегодня по распоряжению Брока он намерен задержаться подольше и продолжить изучение офшорных банковских счетов клиентов, пока Тайгер не успел их поменять. Он сидит за столом, набрасывает черновик какого-то контракта, нервно ожидая, когда же Тайгер, уходя, заглянет к нему в кабинет. Тайгер заглядывает, и, как обычно, по его лицу видно, что он никак не определится с планами в отношении сына.– Оливер.
– Да, папа.
– Оливер, я думаю, что пора познакомить тебя с тайнами сейфа партнеров.
– Ты уверен, что это нужно? – спрашивает Оливер. И думает, а не слишком ли рискованно прямо сейчас прочитать отцу столь необходимую лекцию об обеспечении личной безопасности.
Тайгер уверен. И, как обычно, хочет подчеркнуть значимость события, ибо мимолетность – не его стиль.
– Все, что ты сейчас увидишь, предназначено только для твоих глаз и больше ничьих, Оливер. Знать об этом должны только ты и я и никто больше. Ты это понимаешь?
– Разумеется.
– Никаких доверительных разговоров с последней подружкой, особенно с Ниной. Только ты и я.
– Абсолютно.
– Скажи, я обещаю.
– Я обещаю.
Преисполненный важности, Тайгер демонстрирует секрет. Комбинация цифр, открывающая дверь сейфа партнеров, – дата рождения Оливера. Тайгер набирает ее на диске и приглашает сына повернуть большой рычаг. Металлическая дверь плавно открывается.
– Отец, я тронут.
– Мне не нужна твоя благодарность. Благодарность для меня ничего не значит. Происходящее сейчас – символ взаимного доверия. В стенном шкафу есть пристойное виски. Налей нам по стаканчику. Что говорит старик Евгений, когда хочет выпить? «Давай проведем серьезные переговоры». Я вот подумал, что и мы могли бы сегодня пообедать вместе. Почему бы мне не позвонить Кэт? Нина подъедет?
– Нина сегодня занята. Поэтому, собственно, я и задержался на работе.
* * *
– «Когда мне наносят удар в спину, Гупта, скажи мне, чья рука сжимает нож! – кричал Гупта в замочную скважину. – Та ли рука, что ближе всего к моему сердцу, спрашиваю я себя? Та ли рука, которую я кормил и поил, как никакую другую? Гупта, если я скажу тебе, что сегодня я – самый печальный человек на свете, это не будет преувеличением, хотя ты прекрасно знаешь, что я не терплю жалости к себе». Это его слова, мистер Оливер. Слетевшие с губ Тайгера.Оставшись один, Оливер всмотрелся в диск. «Сохраняй спокойствие, – приказал он себе, – сейчас не время паниковать». Так что же делать? Сначала, чтобы подтвердить свою догадку, он набирает старую комбинацию и пытается повернуть рычаг. Безрезультатно. Тайгер изменил шифр. По другую сторону двери продолжается проповедь Гупты, а Оливер пытается собраться с мыслями. «Тайгер ничего не делает небрежно, – рассуждал он сам с собой, – в любых его действиях просматривается высокая самооценка». Без особой надежды он набрал дату рождения Тайгера. Облом. День поминовения! С возрастающим оптимизмом набрал 050480, дату основания фирмы, которая традиционно отмечалась шампанским во время речной прогулки по Темзе. Неудача. В ушах зазвучал голос Брока: «Но ты, ты сможешь его почувствовать, предугадать его действия, залезть в его шкуру. Он у тебя здесь».Он услышал Хитер: «Девушки считают розы, Оливер. Они хотят знать, как сильно их любят». Его словно озаряет, потные пальцы вновь поднимаются к диску. Он набирает дату рождения Кармен.
– Сэр, в моей власти набрать 999 и вызвать полицию, мистер Оливер! – кричит за дверью Гупта. – И очень скоро я так и сделаю!
Рычаг плавно повернулся, металлическая дверь распахнулась, тайное королевство предстало перед ним во всей красе, коробки, папки, книги и бумаги, лежащие в идеальном порядке, которого Тайгер свято придерживался. Он выключил свет и вышел в кабинет. Гупта, заламывая руки, начал бормотать жалкие извинения. Лицо Оливера горело, в животе бушевал пожар, однако ему удавалось говорить резко и отрывисто, как и положено высшему офицеру королевства Сингл.
– Гупта, я хочу точно знать, что делал мой отец с того самого момента, как получил известие о смерти мистера Уинзера.
– О, он просто повредился умом, сэр. Как эта весть достигла его, остается непонятным. По слухам, кто-то ему позвонил, но, возможно, он все узнал из газет. Его глаза стали безумными. «Гупта, – говорит он, – нас предали. Последовательность событий достигла своей трагической кульминации. Найди мне коричневое пальто». Он потерял способность мыслить логически, мистер Оливер, в голове у него все смешалось. «Сэр, значит, вы собираетесь поехать в „Соловьи“?» – спросил я. Если он собирается в «Соловьи», то всегда надевает коричневое пальто. Это для него знак, символ, подарок вашей святой матери. Поэтому, если он его надевает, я точно знаю, куда он едет. «Да, Гупта, я собираюсь в „Соловьи“. И в „Соловьях“ постараюсь найти утешение в объятьях моей дорогой жены и постигнуть, чем случившееся чревато для моего единственного сына, чья помощь так нужна мне в этот час беды». В этот момент без стука входит мистер Массингхэм. Это в высшей степени необычно, учитывая, что мистер Массингхэм всегда очень почтителен. «Гупта, оставь нас», – это говорит ваш отец. О чем думают господа, я не знаю, но оба бледные, как мертвецы. Они словно что-то увидели и теперь обмениваются впечатлениями. Так мне показалось, сэр. Потом разговор заходит о мистере Бернарде. Позвони Бернарду, с Бернардом надо проконсультироваться, почему бы нам не выложить все на стол Бернарда? Отец приказывает Массингхэму замолчать. Этому Бернарду нельзя доверять. Он – враг. Кто знает? Мисс Хосли рыдает. Я-то думал, что слезы у нее находятся только для ее маленьких собачек.
– Мой отец не отдавал никаких приказов относительно своей поездки? Не посылал за Гассоном?
– Нет, сэр. Он действовал вопреки здравому смыслу. Здравомыслие если и вернулась к нему, то позже. Оливер сохранил жесткий тон.
– Слушай внимательно, Гупта. Судьба мистера Тайгера зависит от того, удастся ли найти некоторые утерянные бумаги. Я нанял группу профессиональных следователей. Ты должен оставаться в своей квартире, пока они не уйдут. Это понятно?
Гупта собрал гамак и затрусил вниз. Оливер подождал, пока не хлопнула дверь подвала. С телефонного аппарата, стоявшего на столе Тайгера, позвонил дежурившим на другой стороне улицы и пробормотал пароль, названный ему Броком. Потом скатился по лестнице и открыл входную дверь. Первым вошел Брок, за ним – его команда, все в черном, с рюкзаками за спиной, с камерами, треногами, прожекторами и всем необходимым для порученного им дела.
– Гупта спустился в подвал, – прошипел Оливер Броку. – Какой-то чертов идиот не заметил, что он теперь спит наверху. Я ухожу.
Брок что-то прошептал в воротник пиджака. Дерек протянул свой рюкзак стоящему рядом и шагнул к Оливеру. Оливер, покачиваясь, спустился по ступеням в сопровождении Дерека и последовавшей за ними Агги. Последняя по-дружески подхватила его под одну руку, Дерек держал другую. Подкатил кеб с Тэнби за рулем. Дерек и Агги усадили Оливера на заднее сиденье, между собой. Агги положила руку на его предплечье, Оливер рывком высвободился. Когда они выехали на Парк-Лейн, Оливеру вдруг привиделось, что он прислоняет велосипед к стоящему поезду, поднимается в вагон, но поезд не трогается с места, потому что на рельсах лежат тела. По прибытии в Камден Агги сразу позвонила по телефону, тогда как Дерек помог Оливеру выйти на тротуар. Тэнби уже страховал его на случай, если Дереку не удастся удержать Оливера на ногах. Оливер не помнил, как поднимался по лестнице, только как раздевался и ложился в кровать и хотел, чтобы Агги оказалась с ним рядом. Проснулся он от утреннего света, пробивающегося сквозь тонкие занавески, а у кровати на стуле увидел не Агги, а Брока, который протягивал ему листок бумаги. Оливер приподнялся на локте, потер шею, взял фотокопию письма. В шапке – две рыцарские перчатки, сжимающие друг друга в приветствии… или в поединке. Над ними – название фирмы: «ТРАНС-ФИНАНЗ». По шрифту видно, что письмо набрано на компьютере, потом распечатано.