Страница:
– Да, я обратил внимание на звуковой фон. Трамваи, все такое.
– И вы до сих пор не можете понять, кто звонил. Вы думали об этом день и ночь, но по-прежнему пребываете в неведении.
– Если бы я понял, кто звонил, то сказал бы вам, Нэт.
– Хотелось бы так думать, сэр. Итак, вам с короткими интервалами позвонили четыре раза. Один и тот же голос произносил одни и те же слова. И звонили не из Англии.
– Да, фон… атмосферные помехи… не менялись. Это трудно объяснить.
– Звонил, часом, не доктор Мирски?
– Может, и он. Если говорил через носовой платок, или как там они изменяют голос.
– Хобэн? – Называя фамилии и имена, Брок чутко следил за реакцией своего подопечного.
– Не хватало американского акцента. И Аликс говорит так, словно ему час тому назад оперировали нос.
– Шалва? Михаил? А может, сам Евгений?
– Английский слишком хорош.
– И старик, полагаю, говорил бы с вами на русском. Хотя в этом случае слова, возможно, не прозвучали бы столь угрожающе. – Он процитировал записанное в книжке: – «В списке вы следующий, мистер Массингхэм. Вам от нас не спрятаться. Мы сможем взорвать ваш дом или пристрелить вас, когда захотим».Больше ничего не вспоминается?
– Их произносили с другой интонацией. У вас они звучат нелепо, как со сцены. По телефону они меня до смерти напугали.
– Очень жаль, что этот загадочный человек не позвонил вновь после того, как вы обратились к нам и мы начали прослушивать ваш телефон, – смиренно вздохнул Брок. – Четыре звонка за столько же часов, а стоило вам обратиться к нам, как отрезало. Поневоле задумаешься, а вдруг ему известно больше, чем нам хотелось бы.
– Ему известно многое, это все, что я знаю.
– Конечно, конечно, сэр. Между прочим, каким паспортом воспользовался Тайгер?
– Полагаю, английским. Вы меня уже спрашивали.
– Как бывший сотрудник министерства иностранных дел, вы, безусловно, знаете, что в этой стране помощь в приобретении или изготовлении поддельного или подправленного паспорта любой страны является уголовно наказуемым преступлением?
– Разумеется, знаю.
– В таком случае, если я смогу продемонстрировать достопочтенному мистеру Ранулфу Массингхэму, что он, находясь в здравом уме и полностью отдавая себе отчет в своих действиях, передал другому человеку поддельный паспорт вместе с похищенным свидетельством о рождении, вы, вполне возможно, смените это во всех отношениях прекрасное жилище на тюремную камеру.
Массингхэм выпрямился, пальцами правой руки помял нижнюю губу. Взгляд ушел внутрь, лицо стало предельно сосредоточенным, словно он обдумывал ход, способный решить судьбу шахматной партии.
– Вы не можете посадить меня в тюрьму. Не можете и арестовать меня.
– Почему?
– Потому что раскроете операцию. А вам хочется как можно дольше оставаться в тени. Такова ваша обычная практика.
Внутренне Брока не могла порадовать столь точная оценка ситуации. Внешне он продолжал лучиться дружелюбием и добропорядочностью.
– Вы совершенно правы, сэр. В моих интересах уберечь вас от беды. Но я не могу лгать начальству, и вы не должны лгать мне. Поэтому будьте любезны без дальнейших проволочек сказать, на чье имя выдан поддельный паспорт, которым вы снабдили мистера Тайгера Сингла.
– Смарта. Томми Смарта. Чтобы инициалы остались прежними, ТС. Как на его запонках.
– А теперь давайте вернемся к нашему доброму доктору Мирски, – предложил Брок, скрыв победу под маской загруженного делами бюрократа, и высидел еще двадцать минут, прежде чем ретировался за дверь, чтобы сообщить новости своей команде.
Но с Тэнби он поделился и своими тревогами.
– Он слишком многое от меня скрывает, Тэнби. Все, что я от него слышу, – мелочовка.
– Если ты устал, мы можем подождать до завтра, – голосу Брока недоставало убедительности.
– Я в порядке, – ответил Оливер, верный оловянный солдатик.
К. Олтремон,прочитал он, изучая подсвеченные таблички с фамилиями у кнопок звонков, ладонью прикрыв глаза от дождя. Квартира 18.Он нажал кнопку, вспыхнул свет, в динамике что-то прокудахтало.
– Это я, – признался он яркому лучу. – Оливер. Подумал вот, не угостишь ли кофе. Долго я тебя не задержу.
Металлический голос прорвался сквозь треск помех:
– Господи. Это действительно ты. Я жму на кнопку, ты толкаешь дверь. Готов?
Но дверь он толкнул слишком рано, поэтому ему пришлось подождать и толкнуть вновь. В просторном холле двое охранников в серых костюмах несли службу за белоснежным столом. Младшего, как следовало из таблички на нагрудном кармане, звали Мэтти. Того, что постарше, он читал « Мейл он санди», – Джошуа. – Средний лифт, – указал Мэтти Оливеру. – И ничего не трогайте, мы все сделаем сами.
Кабина лифта пошла вверх, Мэтти остался в холле. На восьмом этаже дверь открылась, она уже ждала его, вечно тридцатилетняя, в вываренных джинсах и кремовой шелковой рубашке Тайгера с завернутыми по локоть рукавами. На запястьях позвякивали золотые браслеты. Она шагнула вперед, прижалась к нему всем телом, так она встречала всех своих мужчин, грудь – к груди, бедро – к бедру, только с Оливером, из-за его роста, соответствующие части тела не совпали, как ей того хотелось. Длинные, только что расчесанные волосы Катрины пахли ванной.
– Оливер, как это ужасно! Бедный Альфи… и остальное… Куда уехал Тайгер?
– Я думал, ты мне скажешь, Кэт.
– И где тебя носило? Я думала, он отправился на твои поиски. – Она оттолкнула Оливера, чтобы получше разглядеть. Он заметил, что морщинок прибавилось, а вот шаловливая улыбка осталась прежней, хотя, чтобы держать ее, требовалось больше усилий. Расчетливый взгляд, сладкий голосок. – Ты стал более ответственным, дорогой? – спросила она, оценив увиденное.
– Да нет. Думаю, что нет. – Глупый смешок.
– Но ты стал другим. Мне нравится. Собственно, ты всегда мне нравился, не так ли?
Он последовал за ней в гостиную. Все как прежде. Культовые скульптуры, картины, антикварная мебель, восточный колорит. Собственность фонда, зарегистрированного в Лихтенштейне. «Я подготовил контракт, Уинзер его выправил, фонд принадлежал Кэт, обычная схема».
– Не хочешь ли выпить, дорогой?
– С удовольствием.
– Я тоже.
Из бара-холодильника, замаскированного под испанский дорожный сундук, она достала серебряный кувшин с сухим мартини, один замороженный стакан наполнила до краев, второй – наполовину. Загорелые руки, каждый февраль Кэт летает в Нассау. В пальцах никакой дрожи.
– Мужская доза. – Полный стакан она протянула ему, женскую дозу оставила себе.
Он глотнул мартини, и его повело. Он бы опьянел, даже если бы она угостила его томатным соком. Второй глоток, и все пришло в норму.
– С бизнесом порядок? – спросил он.
– Полный порядок, дорогой. В прошлом году мы показали такую прибыль, что Тайгер учинил жуткий скандал. – Она устроилась на бедуинском седле. Он – у ее ног на стопке длинношерстых подушек. На ее голых ногах крохотные ноготки алели пятнышками крови. – Рассказывай, дорогой. Не упускай никаких деталей, даже самых отвратительных.
Он лгал, но с Катриной ложь давалась на удивление легко. О случившемся он узнал в Гонконге. Оливер следовал легенде, предложенной Броком. Пэм Хосли факсом сообщила, что Уинзер убит, Тайгер «покинул свой стол, чтобы заняться срочными делами», намекая на то, что Оливеру пора возвращаться в Лондон. Он прилетел в Гатуик, на такси приехал на Керзон-стрит, разбудил Гупту, помчался в «Соловьи», чтобы повидаться с Надей.
– Как там она? – спросила Катрина с той особой заботой, какую проявляют любовницы к женам любовников.
– Выглядит очень неплохо, благодарю, – помявшись, ответил Оливер. – Что удивительно. Да. Очень взбалмошная.
Пока он говорил, ее взгляд не отрывался от его лица.
– Дорогой, ты же не обращался к нашим ребятам в синем, не так ли?
– вкрадчиво спросила она, как игрок в бридж, пытающийся по выражению лица догадаться, а какие карты у соперника.
– К кому именно? – вопросом ответил Оливер, уже всматриваясь в нее.
– Я подумала, что ты мог бы позвонить нашему дорогому Бернарду. Или ты с ним не на дружеской ноге?
– А ты?
– Мы с ним не так дружны, как ему хотелось бы, слава богу. Мои девушки стараются его избегать. Он предложил Анджеле пять «штук», чтобы она поехала с ним на его виллу под жарким солнышком. Анджела ответила, что она не такая. «С каких это пор?» – потом спросила я ее.
– Я ни с кем не говорил. На фирме изо всех сил стараются скрыть исчезновение Тайгера. Они в ужасе от того, что может случиться, если об этом станет известно.
– Так почему ты пришел ко мне, дорогой? Он пожал плечами. Ее взгляд по-прежнему не отрывался от его лица.
– Подумал, что узнаю обо всем от самого близкого ему человека.
– То есть от меня. – Она ткнула его пальчиком в бок. – А может, ты обратился не по адресу?
– Ближе тебя у него никого нет, не так ли? – Он чуть отодвинулся.
– За исключением тебя, дорогой.
– Плюс ты – первая, к кому он пришел, услышав об убийстве Альфи.
– Неужели?
– Если верить Гупте, то да.
– А куда он поехал потом?
– К Наде. Она, во всяком случае, так сказала. Я полагаю, она ничего не придумала. Какой смысл?
– А после Нади? К кому он поехал потом? К какой-нибудь подружке, о которой я ничего не знаю?
– Я подумал, что он мог вернуться сюда.
– Дорогой,с какой стати?
– Видишь ли, он не силен в решении бытовых вопросов. Особенно если хотел улететь в другую страну. Честно говоря, я думал, что он взял тебя с собой.
Она закурила, удивив его. Чем еще она тут занималась в отсутствие Тайгера?
– Я спала, – она закрыла глаза, выпустила струю дыма, – прикрытая только моей скромностью. В «Колыбели» выдалась безумная ночь. Кто-то привел арабского принца, и тот воспылал страстью к Воуре. Ты помнишь Воуру… – Вновь тычок пальцем ноги в бок. – Роскошная блондинка, грудь – мечта, бесконечные ноги. Она вот тебя помнит, дорогой… как и я. Ахмед хотел увезти ее в Париж на своем самолете, но бойфренд Воуры только что вышел из тюрьмы, и она не решилась. Со всей этой суетой я попала сюда под утро, в начале пятого, отключила телефон, приняла снотворное и отрубилась. А открыв глаза, увидела, что уже время ленча, а надо мной стоит Тайгер в этом ужасном коричневом пальто и говорит: «Они отстрелили Уинзеру голову».
– Отстрелили Уинзеру голову? Как Тайгер об этом узнал?
– Ума не приложу, дорогой. Возможно, оборот речи. Мне, конечно, учитывая, что я сама была никакая, только этого и не хватало. «Кто мог застрелить Уинзера? – простонала я. – Кто эти „они“? Откуда ты знаешь, что это не ревнивый муж?» Нет, ответил он, это заговор, и они все заодно, Хобэн, Евгений, Мирски и их прихлебатели. Он сказал, что не смог найти наверху обувной щетки. Ты знаешь, каким он становится, когда впадает в панику. Он готов умереть, но только в начищенных туфлях. – Оливер, который представить себе не мог паникующего отца, предпочел согласно кивнуть. – Потом ему потребовалась мелочь для телефона-автомата. Он лепетал что-то бессвязное, и сначала я подумала, что он хочет, чтобы я поменяла свой номер телефона. «Нет, нет, деньги, – он замотал головой. – Монеты по фунту, по пятьдесят пенсов». – «Что ты мелешь? – ответила я. – Ты же оплачиваешь мои телефонные счета. Снимай трубку и звони». Мой телефон его не устроил. Он мог позвонить только с телефона-автомата. Все остальные номера прослушивались его врагами. «Найди Рэнди», – предложила я.
Рэнди он искать не хотел. Только монеты. «Позвони Бернарду, – осенило меня. – Если у тебя неприятности, Бернард поможет». – «Нет, отсюда звонить не могу», – последовал ответ. «Но, дорогой, Бернард – полиция, – я все пыталась урезонить его. – Полиция полицию не прослушивает». Он лишь покачал головой. Сказал, что я ничего не понимаю, потому что в отличие от него не представляю себе ситуации в целом.
– Бедняжка, – пожалел ее Оливер, все еще пытаясь свыкнуться с мыслью, что Тайгер может лепетать что-то бессвязное.
– Разумеется, мы не смогли найти эту чертову мелочь. Откуда? Мелочь для парковок я держу в автомобиле. Автомобиль стоял в подвале. Честное слово, в тот момент я подумала, что твой глубоко уважаемый папа тронулся умом… Что с тобой, дорогой? Ты так побледнел, словно съел что-то несвежее.
Но Оливер ничего не ел. Просто пытался выстроить последовательность событий, и у него не выходило ничего путного. По его расчетам получалось, что прошло максимум двадцать минут после того, как Тайгер получил письмо Евгения с требованием выплаты двухсот миллионов фунтов. Однако, по словам Гупты, Тайгер, покидая Керзон-стрит, полностью сохранял контроль над собой. Вот Оливер и гадал, какое событие, случившееся в промежутке между уходом из офиса и появлением в квартире Кэт, привело к тому, что Тайгер запаниковал и начал лепетать что-то бессвязное.
– В общем, мы кружили по квартире минут десять, я – в наброшенном на голое тело кимоно, искали мелочь. Мне даже захотелось вернуться в мою однокомнатную квартирку, где около кровати у меня всегда стояла жестянка с десятипенсовиками для газового счетчика. Нашли два фунта. Этого явно не хватало для международного звонка. Но, разумеется, он не говорил, что ему надо звонить в другую страну, во всяком случае, пока мы не перестали искать монеты. «Ради бога, – сказала я ему, – попроси Мэтти сходить к газетному киоску, пусть купит тебе телефонные карты». Его это не устроило. Он никому не доверял. Заявил, что купит их сам. И ушел, ни разу не назвав меня мамой. Мне потребовался не один час, чтобы снова заснуть и увидеть тебя во сне. – Она глубоко затянулась, вздохнула. – И все это твоя вина, чтоб ты знал, не только Мирски и Борджа. Мы все в сговоре против него, мы все его предали, но твое предательство самое ужасное. Я даже заревновала. Это правда?
– Как же мне это удалось?
– Бог знает, дорогой. Он сказал, ты оставил следы, он прошел по ним к источнику и выяснил, что этот источник – ты. Впервые я услышала, что у следов есть источник, но так он сказал.
– Он не сказал, кому хотел позвонить?
– Разумеется, нет, дорогой. Мне же нельзя доверять, ты понимаешь. Он размахивал своим файлофаксом, то есть нужного номера не помнил.
– Но хотел звонить в другую страну.
– Так он сказал.
«Время ленча», – вспомнил Оливер.
– А где находится ближайший газетный киоск?
– Выйдешь из подъезда, повернешь направо, пройдешь пятьдесят ярдов и наткнешься на него. Ты у нас стал Эркюлем Пуаро, дорогой? Он назвал тебя Искариотом. Я думаю, ты слишком глубоко копаешь, – добавила она.
– Я лишь хочу понять, что к чему, – ответил он. Вырисовывалась картина, которая не укладывалась у него в голове: Тайгер, доведенный до безумия, охваченный безрассудным страхом, в коричневом пальто реглан и начищенных туфлях, сжавшись в комок, кому-то звонит из телефонной будки, тогда как его любовница пытается заснуть. – На Рождество у него была крупная разборка. Какие-то люди пытались взвалить на него вину за какие-то неудачи. Он полетел в Цюрих и поставил их на место. Тебе это ни о чем не говорит?
Она зевнула.
– Смутно. Он собирался уволить Рэнди. Но он постоянно собирается уволить Рэнди. Они все преступники. Включая Мирски.
– Евгений тоже?
– Евгений шарахается из стороны в сторону. Легко поддается влиянию.
– И кто на него влияет?
– Бог знает, дорогой. Ты что-то забываешь про стакан.
Он отпил мартини. Катрина курила и, наблюдая за ним, задумчиво массировала одну ногу другой.
– Ты – единственный, кто ускользнул от него, не так ли, несносный мальчишка? Он никогда не говорит о тебе, ты это знаешь? Только когда возбужден. Ну, не в смысле возбужден,такое случается только по високосным годам. Поначалу ты учился, потом перенимал методы зарубежного бизнеса, потом снова учился. Он все еще гордится тобой по-своему. Просто думает, что ты предатель и дерьмо.
– Он, возможно, объявится через несколько дней, – заметил Оливер.
– О, если он один, то обязательно прибежит. Он терпеть не может собственной компании, поэтому я и упомянула о подружке. Он уже не получает от меня всего того, что ему нужно. Да и я от него, откровенно говоря. Возможно, ему надо поменять лошадей. Отчасти причина в его возрасте. Отчасти – в моем, если не кривить душой… – Ее пальчик вновь ткнул Оливера, уже ближе к промежности. – У тебя есть подружка, дорогой? Которая знает, как свести тебя с ума?
– На данный момент я как бы между двумя стульями.
– Эта милая Нина как-то приходила ко мне в «Колыбель». Не могла понять, почему ты сказал Тайгеру, что собираешься жениться на ней, а ее оставил в неведении.
– Да, пожалуй, напрасно.
– Передо мной извиняться не надо. Что тебе в ней не понравилось? Не проявляла активности в постели? Тело-то у нее отменное. Грудь, попка, все при ней. Я даже пожалела, что я не мужчина.
Оливер отодвинулся от нее.
– Надя говорит, Мирски часто здесь бывает, – он сменил тему. – Заезжает в «Соловьи», играет в шахматы с Рэнди.
«Узнай как можно больше о Мирски», –наказывал Брок.
– Он играет не только в шахматы, дорогой. Сыграл бы и со мной, если б ему представилось хоть полшанса. Просто бы изнасиловал. Он еще хуже, чем Бернард. Между прочим, звать его Мирски не разрешалось. Паспорт у него был на другую фамилию. Меня это не удивляло.
– И как же вы его звали?
– Доктор Мюнстер из Праги. Тот еще доктор. Я его личный секретарь, на случай, если ты этого не знаешь. Доктору Мюнстеру нужен вертолет, чтобы побыстрее попасть в «Соловьи»? Старушка Кэт его найдет. Доктор Мюнстер решил остановиться в президентском номере в «Гранд-Риц-Палас»? Старушка Кэт его забронирует. Доктору Мюнстеру нужны три шлюхи и слепой скрипач? Кэт справится и с ролью сутенера. Насколько я понимаю, он подкатывался и к Снежной Королеве.
– По твоим словам, Тайгер говорил, что Мирски участвовал в заговоре против него.
– В этом месяце, дорогой. А в прошлом он был архангелом Гавриилом. А потом – бах, Мирски присоединился к плохишам, а Евгений, старый дурак, прислушался к этому сладкоголосому поляку, подонку Рэнди и, насколько я понимаю, к тебе. Где ты обосновался, дорогой?
– В Сингапуре.
– Я про сегодня.
– В Камдене. У приятеля по юридической школе.
– Приятель мужского пола?
– Да.
– Может, зря? Если ты не такой, как Рэнди, но я в этом очень сомневаюсь. – Он хотел рассмеяться, но поймал ее потемневший от страсти взгляд. – У меня есть свободная кровать. Большая и удобная. Удовлетворение гарантируется.
Оливер обдумал предложение и решил, что оно его не удивило.
– Знаешь, я только должен заглянуть в его квартиру, – виновато улыбнулся он, словно одно мешало другому. – Посмотреть, не осталось ли там каких-либо бумаг. Пока этого не сделал кто-то еще.
– Ты можешь заглянуть в его квартиру, а потом вернуться в мою.
– Только у меня нет ключей, – улыбнулся он.
В кабине лифта они стояли бок о бок. Ключи на кольце из сплетенных слоновьих волос она держала в руке. Взяла его руку, положила ключи на ладонь, сложила над ними его пальцы. Потом притянула Оливера к себе и поцеловала, продолжала целовать и тереться об него всем телом, пока он не обнял ее. Ее груди свободно перекатывались под рубашкой Тайгера. Она ласкала его язык своим, тогда как рука поглаживала растущий бугор на брюках. Она вновь взяла его за руку, разжала пальцы, выбрала ключ, который они вместе вставили в замочную скважину и повернули. Потом вставили второй ключ. Лифт поднялся и остановился, двери открылись в ярко освещенный коридор на крыше, похожий на стоящий на запасных путях спальный вагон. По одну его сторону темнели трубы, по другую – сверкали огни Лондона. Из связки она выбрала еще два ключа, один медный, с длинной ножкой, вновь поцеловала Оливера, а потом подтолкнула к двери из красного дерева, в которую упирался коридор.
– Поторопись, – прошептала она. – Обещаешь?
Он подождал, пока кабина ушла вниз, потом нажал на кнопку вызова и подождал, пока она поднимется пустой. Снял кроссовку и сунул между дверьми, чтобы кабина никуда не уехала. Он знал, что из трех лифтов только один обслуживал пентхауз, а потому в столь поздний час лишь у Катрины, Тайгер не в счет, могло возникнуть желание все-таки составить ему компанию. В одной кроссовке, с ключами в руке он заковылял по коридору. Замки легко открылись, дверь подалась, и он очутился в доме джентльмена восемнадцатого века, пусть и построенном пятнадцать лет тому назад на крыше. Оливер никогда здесь не спал, не смеялся, не принимал душ, не занимался любовью, не играл. Иногда, обуреваемый одиночеством, Тайгер по вечерам приглашал его сюда, и они смотрели глупые телепередачи, налегая на спиртное. Еще он помнил, как Тайгер рвал и метал, когда городские власти не разрешили ему оборудовать на крыше вертолетную площадку. Помнил и летние вечеринки, устраиваемые Катриной для друзей, которых не было у Тайгера.
«Оливер! Нина, сюда, пожалуйста! Оливер, расскажи еще раз анекдот о скорпионе, который хотел переправиться через Нил. Но только медленно. Его высочество желает все записать…»
«Оливер! Удели мне минутку, дорогой мальчик, позволь оторвать от твоей очаровательной спутницы! Еще раз расскажи его светлости о юридической основе проекта, который ты так красноречиво представлял нам этим утром. Поскольку разговор неофициальный, ты, возможно, захочешь воспользоваться более доходчивой терминологией…»
Он стоял в холле, низ живота сладко ныл от прикосновений Катрины. Он двинулся дальше, по-прежнему охваченный страстью. Все плыло перед глазами, он не знал, куда идти, и виной тому была Кэт. Он обогнул угол, миновал гостиную, бильярдную, кабинет. Вернулся в холл, порылся в карманах пальто и плащей в поисках так любимых Броком клочков бумаги. Увидел у телефона раскрытый блокнот с несколькими строчками, написанными почерком Тайгера. Все еще изнывая от страсти к Катрине, сунул блокнот в карман. В одной из комнат он что-то заметил, только не помнил, в какой. Добрел до гостиной, ожидая озарения, пытаясь стряхнуть воспоминания о груди Катрин, уютно устроившейся в его ладони, о ее лобке, трущемся о бедро. «Не в этой комнате», – подумал он, проведя руками по волосам в надежде разогнать туман, затянувший мозг. И, уже выходя в бильярдную, краем глазом ухватил кожаную корзинку для мусора между креслом для чтения и журнальным столиком, понял, что видел ее и раньше, только не придал значения содержимому корзинки, желтому бумажному пакету с мягкой подложкой. Взгляд Оливера поднялся к приоткрытым дверцам шкафа. За ними, друг над другом, стояли телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр. Подходя ближе, он увидел подмигивающий зеленый огонек видеомагнитофона. На нем лежал белый футляр от видеокассеты. Пустой. Голова Оливера очистилась от тумана. Похоть, пусть и временно, сошла на нет. Он сразу все понял, хотя на торце футляра не было слова «ЗАЛОГ» и стрелочки, указывающей на зеленый огонек включенного в сеть видеомагнитофона. «Залог тому будет доставлен Вам отдельно почтовым отправлением».Зазвонил телефон.
Звонят Тайгеру.
Мирски, который называет себя Мюнстером.
Катрина, чтобы сказать, что хочет подняться наверх, но лифт не работает.
Лысый Бернард, чтобы предложить свои услуги.
Охранники, чтобы сказать, что они уже поднимаются.
Брок, чтобы сообщить, что его раскрыли.
Телефон все звонил, но Оливер не снял трубку. Не было и автоответчика. Он нажал клавишу «EJECT» на передней панели видеомагнитофона, вытащил вылезшую из его чрева кассету, положил в белый футляр, последний сунул в желтый конверт с мягкой подложкой. «Мистеру Тайгеру Синглу», – значилось на наклейке. Ниже: «ЛИЧНО». Ни адреса отправителя, ни наклейки с названием курьерской службы. Вернувшись в холл, Оливер вздрогнул, увидев собственную фотографию в парике и мантии барристера. Сдернул с вешалки кожаный пиджак и набросил на плечо, прикрыв зажатый под мышкой пакет. Вытащил кроссовку, надел ее, вошел в лифт и после короткого колебания нажал кнопку первого этажа. Кабина величественно двинулась вниз. На десятом этаже Оливер забился в угол, чтобы Катрина не увидела его в окошечко, когда он проезжал мимо восьмого этажа. Мысленным взором увидел обнаженную Кэт, раскинувшую руки и ноги на кровати, которую она делила с Тайгером. В холле Мэтти читал «Мейл он санди», позаимствованную у Джошуа.
– Вас не затруднит отдать эти ключи миссис Олтремон? – Оливер протянул Мэтти связку.
– Конечно, приятель, – ответил Мэтти, не отрываясь от газеты.
Выйдя из подъезда, Оливер повернул направо. Как и говорила Кэт , киоск «Газеты и сигареты от Мухаммеда. 24 часа» оказался ярдах в пятидесяти от дома. Рядом с ним краснели три телефонные будки. Позади раздался автомобильный гудок. Оливер обернулся, опасаясь, что Катрина преследует его на «Порше», принадлежащем «Хауз оф Сингл». Но увидел Агги, которая махала ему рукой, сидя за рулем зеленого «
– И вы до сих пор не можете понять, кто звонил. Вы думали об этом день и ночь, но по-прежнему пребываете в неведении.
– Если бы я понял, кто звонил, то сказал бы вам, Нэт.
– Хотелось бы так думать, сэр. Итак, вам с короткими интервалами позвонили четыре раза. Один и тот же голос произносил одни и те же слова. И звонили не из Англии.
– Да, фон… атмосферные помехи… не менялись. Это трудно объяснить.
– Звонил, часом, не доктор Мирски?
– Может, и он. Если говорил через носовой платок, или как там они изменяют голос.
– Хобэн? – Называя фамилии и имена, Брок чутко следил за реакцией своего подопечного.
– Не хватало американского акцента. И Аликс говорит так, словно ему час тому назад оперировали нос.
– Шалва? Михаил? А может, сам Евгений?
– Английский слишком хорош.
– И старик, полагаю, говорил бы с вами на русском. Хотя в этом случае слова, возможно, не прозвучали бы столь угрожающе. – Он процитировал записанное в книжке: – «В списке вы следующий, мистер Массингхэм. Вам от нас не спрятаться. Мы сможем взорвать ваш дом или пристрелить вас, когда захотим».Больше ничего не вспоминается?
– Их произносили с другой интонацией. У вас они звучат нелепо, как со сцены. По телефону они меня до смерти напугали.
– Очень жаль, что этот загадочный человек не позвонил вновь после того, как вы обратились к нам и мы начали прослушивать ваш телефон, – смиренно вздохнул Брок. – Четыре звонка за столько же часов, а стоило вам обратиться к нам, как отрезало. Поневоле задумаешься, а вдруг ему известно больше, чем нам хотелось бы.
– Ему известно многое, это все, что я знаю.
– Конечно, конечно, сэр. Между прочим, каким паспортом воспользовался Тайгер?
– Полагаю, английским. Вы меня уже спрашивали.
– Как бывший сотрудник министерства иностранных дел, вы, безусловно, знаете, что в этой стране помощь в приобретении или изготовлении поддельного или подправленного паспорта любой страны является уголовно наказуемым преступлением?
– Разумеется, знаю.
– В таком случае, если я смогу продемонстрировать достопочтенному мистеру Ранулфу Массингхэму, что он, находясь в здравом уме и полностью отдавая себе отчет в своих действиях, передал другому человеку поддельный паспорт вместе с похищенным свидетельством о рождении, вы, вполне возможно, смените это во всех отношениях прекрасное жилище на тюремную камеру.
Массингхэм выпрямился, пальцами правой руки помял нижнюю губу. Взгляд ушел внутрь, лицо стало предельно сосредоточенным, словно он обдумывал ход, способный решить судьбу шахматной партии.
– Вы не можете посадить меня в тюрьму. Не можете и арестовать меня.
– Почему?
– Потому что раскроете операцию. А вам хочется как можно дольше оставаться в тени. Такова ваша обычная практика.
Внутренне Брока не могла порадовать столь точная оценка ситуации. Внешне он продолжал лучиться дружелюбием и добропорядочностью.
– Вы совершенно правы, сэр. В моих интересах уберечь вас от беды. Но я не могу лгать начальству, и вы не должны лгать мне. Поэтому будьте любезны без дальнейших проволочек сказать, на чье имя выдан поддельный паспорт, которым вы снабдили мистера Тайгера Сингла.
– Смарта. Томми Смарта. Чтобы инициалы остались прежними, ТС. Как на его запонках.
– А теперь давайте вернемся к нашему доброму доктору Мирски, – предложил Брок, скрыв победу под маской загруженного делами бюрократа, и высидел еще двадцать минут, прежде чем ретировался за дверь, чтобы сообщить новости своей команде.
Но с Тэнби он поделился и своими тревогами.
– Он слишком многое от меня скрывает, Тэнби. Все, что я от него слышу, – мелочовка.
* * *
Группа наблюдения доложила, что объект дома, в одиночестве. Телефонные операторы уточнили, что объект дважды отказался от приглашения на ужин, первый раз сославшись на игру в бридж, которую нельзя пропустить, второй – на более раннее приглашение. Часы показывали десять вечера. Капли прямого теплого дождя танцевали на мостовой. На Парк-Лейн Тэнби привез его в своем кебе. Радом с ним на заднем сиденье Агги рассказывала о том, какая вкусная в Глазго китайская лапша.– Если ты устал, мы можем подождать до завтра, – голосу Брока недоставало убедительности.
– Я в порядке, – ответил Оливер, верный оловянный солдатик.
К. Олтремон,прочитал он, изучая подсвеченные таблички с фамилиями у кнопок звонков, ладонью прикрыв глаза от дождя. Квартира 18.Он нажал кнопку, вспыхнул свет, в динамике что-то прокудахтало.
– Это я, – признался он яркому лучу. – Оливер. Подумал вот, не угостишь ли кофе. Долго я тебя не задержу.
Металлический голос прорвался сквозь треск помех:
– Господи. Это действительно ты. Я жму на кнопку, ты толкаешь дверь. Готов?
Но дверь он толкнул слишком рано, поэтому ему пришлось подождать и толкнуть вновь. В просторном холле двое охранников в серых костюмах несли службу за белоснежным столом. Младшего, как следовало из таблички на нагрудном кармане, звали Мэтти. Того, что постарше, он читал « Мейл он санди», – Джошуа. – Средний лифт, – указал Мэтти Оливеру. – И ничего не трогайте, мы все сделаем сами.
Кабина лифта пошла вверх, Мэтти остался в холле. На восьмом этаже дверь открылась, она уже ждала его, вечно тридцатилетняя, в вываренных джинсах и кремовой шелковой рубашке Тайгера с завернутыми по локоть рукавами. На запястьях позвякивали золотые браслеты. Она шагнула вперед, прижалась к нему всем телом, так она встречала всех своих мужчин, грудь – к груди, бедро – к бедру, только с Оливером, из-за его роста, соответствующие части тела не совпали, как ей того хотелось. Длинные, только что расчесанные волосы Катрины пахли ванной.
– Оливер, как это ужасно! Бедный Альфи… и остальное… Куда уехал Тайгер?
– Я думал, ты мне скажешь, Кэт.
– И где тебя носило? Я думала, он отправился на твои поиски. – Она оттолкнула Оливера, чтобы получше разглядеть. Он заметил, что морщинок прибавилось, а вот шаловливая улыбка осталась прежней, хотя, чтобы держать ее, требовалось больше усилий. Расчетливый взгляд, сладкий голосок. – Ты стал более ответственным, дорогой? – спросила она, оценив увиденное.
– Да нет. Думаю, что нет. – Глупый смешок.
– Но ты стал другим. Мне нравится. Собственно, ты всегда мне нравился, не так ли?
Он последовал за ней в гостиную. Все как прежде. Культовые скульптуры, картины, антикварная мебель, восточный колорит. Собственность фонда, зарегистрированного в Лихтенштейне. «Я подготовил контракт, Уинзер его выправил, фонд принадлежал Кэт, обычная схема».
– Не хочешь ли выпить, дорогой?
– С удовольствием.
– Я тоже.
Из бара-холодильника, замаскированного под испанский дорожный сундук, она достала серебряный кувшин с сухим мартини, один замороженный стакан наполнила до краев, второй – наполовину. Загорелые руки, каждый февраль Кэт летает в Нассау. В пальцах никакой дрожи.
– Мужская доза. – Полный стакан она протянула ему, женскую дозу оставила себе.
Он глотнул мартини, и его повело. Он бы опьянел, даже если бы она угостила его томатным соком. Второй глоток, и все пришло в норму.
– С бизнесом порядок? – спросил он.
– Полный порядок, дорогой. В прошлом году мы показали такую прибыль, что Тайгер учинил жуткий скандал. – Она устроилась на бедуинском седле. Он – у ее ног на стопке длинношерстых подушек. На ее голых ногах крохотные ноготки алели пятнышками крови. – Рассказывай, дорогой. Не упускай никаких деталей, даже самых отвратительных.
Он лгал, но с Катриной ложь давалась на удивление легко. О случившемся он узнал в Гонконге. Оливер следовал легенде, предложенной Броком. Пэм Хосли факсом сообщила, что Уинзер убит, Тайгер «покинул свой стол, чтобы заняться срочными делами», намекая на то, что Оливеру пора возвращаться в Лондон. Он прилетел в Гатуик, на такси приехал на Керзон-стрит, разбудил Гупту, помчался в «Соловьи», чтобы повидаться с Надей.
– Как там она? – спросила Катрина с той особой заботой, какую проявляют любовницы к женам любовников.
– Выглядит очень неплохо, благодарю, – помявшись, ответил Оливер. – Что удивительно. Да. Очень взбалмошная.
Пока он говорил, ее взгляд не отрывался от его лица.
– Дорогой, ты же не обращался к нашим ребятам в синем, не так ли?
– вкрадчиво спросила она, как игрок в бридж, пытающийся по выражению лица догадаться, а какие карты у соперника.
– К кому именно? – вопросом ответил Оливер, уже всматриваясь в нее.
– Я подумала, что ты мог бы позвонить нашему дорогому Бернарду. Или ты с ним не на дружеской ноге?
– А ты?
– Мы с ним не так дружны, как ему хотелось бы, слава богу. Мои девушки стараются его избегать. Он предложил Анджеле пять «штук», чтобы она поехала с ним на его виллу под жарким солнышком. Анджела ответила, что она не такая. «С каких это пор?» – потом спросила я ее.
– Я ни с кем не говорил. На фирме изо всех сил стараются скрыть исчезновение Тайгера. Они в ужасе от того, что может случиться, если об этом станет известно.
– Так почему ты пришел ко мне, дорогой? Он пожал плечами. Ее взгляд по-прежнему не отрывался от его лица.
– Подумал, что узнаю обо всем от самого близкого ему человека.
– То есть от меня. – Она ткнула его пальчиком в бок. – А может, ты обратился не по адресу?
– Ближе тебя у него никого нет, не так ли? – Он чуть отодвинулся.
– За исключением тебя, дорогой.
– Плюс ты – первая, к кому он пришел, услышав об убийстве Альфи.
– Неужели?
– Если верить Гупте, то да.
– А куда он поехал потом?
– К Наде. Она, во всяком случае, так сказала. Я полагаю, она ничего не придумала. Какой смысл?
– А после Нади? К кому он поехал потом? К какой-нибудь подружке, о которой я ничего не знаю?
– Я подумал, что он мог вернуться сюда.
– Дорогой,с какой стати?
– Видишь ли, он не силен в решении бытовых вопросов. Особенно если хотел улететь в другую страну. Честно говоря, я думал, что он взял тебя с собой.
Она закурила, удивив его. Чем еще она тут занималась в отсутствие Тайгера?
– Я спала, – она закрыла глаза, выпустила струю дыма, – прикрытая только моей скромностью. В «Колыбели» выдалась безумная ночь. Кто-то привел арабского принца, и тот воспылал страстью к Воуре. Ты помнишь Воуру… – Вновь тычок пальцем ноги в бок. – Роскошная блондинка, грудь – мечта, бесконечные ноги. Она вот тебя помнит, дорогой… как и я. Ахмед хотел увезти ее в Париж на своем самолете, но бойфренд Воуры только что вышел из тюрьмы, и она не решилась. Со всей этой суетой я попала сюда под утро, в начале пятого, отключила телефон, приняла снотворное и отрубилась. А открыв глаза, увидела, что уже время ленча, а надо мной стоит Тайгер в этом ужасном коричневом пальто и говорит: «Они отстрелили Уинзеру голову».
– Отстрелили Уинзеру голову? Как Тайгер об этом узнал?
– Ума не приложу, дорогой. Возможно, оборот речи. Мне, конечно, учитывая, что я сама была никакая, только этого и не хватало. «Кто мог застрелить Уинзера? – простонала я. – Кто эти „они“? Откуда ты знаешь, что это не ревнивый муж?» Нет, ответил он, это заговор, и они все заодно, Хобэн, Евгений, Мирски и их прихлебатели. Он сказал, что не смог найти наверху обувной щетки. Ты знаешь, каким он становится, когда впадает в панику. Он готов умереть, но только в начищенных туфлях. – Оливер, который представить себе не мог паникующего отца, предпочел согласно кивнуть. – Потом ему потребовалась мелочь для телефона-автомата. Он лепетал что-то бессвязное, и сначала я подумала, что он хочет, чтобы я поменяла свой номер телефона. «Нет, нет, деньги, – он замотал головой. – Монеты по фунту, по пятьдесят пенсов». – «Что ты мелешь? – ответила я. – Ты же оплачиваешь мои телефонные счета. Снимай трубку и звони». Мой телефон его не устроил. Он мог позвонить только с телефона-автомата. Все остальные номера прослушивались его врагами. «Найди Рэнди», – предложила я.
Рэнди он искать не хотел. Только монеты. «Позвони Бернарду, – осенило меня. – Если у тебя неприятности, Бернард поможет». – «Нет, отсюда звонить не могу», – последовал ответ. «Но, дорогой, Бернард – полиция, – я все пыталась урезонить его. – Полиция полицию не прослушивает». Он лишь покачал головой. Сказал, что я ничего не понимаю, потому что в отличие от него не представляю себе ситуации в целом.
– Бедняжка, – пожалел ее Оливер, все еще пытаясь свыкнуться с мыслью, что Тайгер может лепетать что-то бессвязное.
– Разумеется, мы не смогли найти эту чертову мелочь. Откуда? Мелочь для парковок я держу в автомобиле. Автомобиль стоял в подвале. Честное слово, в тот момент я подумала, что твой глубоко уважаемый папа тронулся умом… Что с тобой, дорогой? Ты так побледнел, словно съел что-то несвежее.
Но Оливер ничего не ел. Просто пытался выстроить последовательность событий, и у него не выходило ничего путного. По его расчетам получалось, что прошло максимум двадцать минут после того, как Тайгер получил письмо Евгения с требованием выплаты двухсот миллионов фунтов. Однако, по словам Гупты, Тайгер, покидая Керзон-стрит, полностью сохранял контроль над собой. Вот Оливер и гадал, какое событие, случившееся в промежутке между уходом из офиса и появлением в квартире Кэт, привело к тому, что Тайгер запаниковал и начал лепетать что-то бессвязное.
– В общем, мы кружили по квартире минут десять, я – в наброшенном на голое тело кимоно, искали мелочь. Мне даже захотелось вернуться в мою однокомнатную квартирку, где около кровати у меня всегда стояла жестянка с десятипенсовиками для газового счетчика. Нашли два фунта. Этого явно не хватало для международного звонка. Но, разумеется, он не говорил, что ему надо звонить в другую страну, во всяком случае, пока мы не перестали искать монеты. «Ради бога, – сказала я ему, – попроси Мэтти сходить к газетному киоску, пусть купит тебе телефонные карты». Его это не устроило. Он никому не доверял. Заявил, что купит их сам. И ушел, ни разу не назвав меня мамой. Мне потребовался не один час, чтобы снова заснуть и увидеть тебя во сне. – Она глубоко затянулась, вздохнула. – И все это твоя вина, чтоб ты знал, не только Мирски и Борджа. Мы все в сговоре против него, мы все его предали, но твое предательство самое ужасное. Я даже заревновала. Это правда?
– Как же мне это удалось?
– Бог знает, дорогой. Он сказал, ты оставил следы, он прошел по ним к источнику и выяснил, что этот источник – ты. Впервые я услышала, что у следов есть источник, но так он сказал.
– Он не сказал, кому хотел позвонить?
– Разумеется, нет, дорогой. Мне же нельзя доверять, ты понимаешь. Он размахивал своим файлофаксом, то есть нужного номера не помнил.
– Но хотел звонить в другую страну.
– Так он сказал.
«Время ленча», – вспомнил Оливер.
– А где находится ближайший газетный киоск?
– Выйдешь из подъезда, повернешь направо, пройдешь пятьдесят ярдов и наткнешься на него. Ты у нас стал Эркюлем Пуаро, дорогой? Он назвал тебя Искариотом. Я думаю, ты слишком глубоко копаешь, – добавила она.
– Я лишь хочу понять, что к чему, – ответил он. Вырисовывалась картина, которая не укладывалась у него в голове: Тайгер, доведенный до безумия, охваченный безрассудным страхом, в коричневом пальто реглан и начищенных туфлях, сжавшись в комок, кому-то звонит из телефонной будки, тогда как его любовница пытается заснуть. – На Рождество у него была крупная разборка. Какие-то люди пытались взвалить на него вину за какие-то неудачи. Он полетел в Цюрих и поставил их на место. Тебе это ни о чем не говорит?
Она зевнула.
– Смутно. Он собирался уволить Рэнди. Но он постоянно собирается уволить Рэнди. Они все преступники. Включая Мирски.
– Евгений тоже?
– Евгений шарахается из стороны в сторону. Легко поддается влиянию.
– И кто на него влияет?
– Бог знает, дорогой. Ты что-то забываешь про стакан.
Он отпил мартини. Катрина курила и, наблюдая за ним, задумчиво массировала одну ногу другой.
– Ты – единственный, кто ускользнул от него, не так ли, несносный мальчишка? Он никогда не говорит о тебе, ты это знаешь? Только когда возбужден. Ну, не в смысле возбужден,такое случается только по високосным годам. Поначалу ты учился, потом перенимал методы зарубежного бизнеса, потом снова учился. Он все еще гордится тобой по-своему. Просто думает, что ты предатель и дерьмо.
– Он, возможно, объявится через несколько дней, – заметил Оливер.
– О, если он один, то обязательно прибежит. Он терпеть не может собственной компании, поэтому я и упомянула о подружке. Он уже не получает от меня всего того, что ему нужно. Да и я от него, откровенно говоря. Возможно, ему надо поменять лошадей. Отчасти причина в его возрасте. Отчасти – в моем, если не кривить душой… – Ее пальчик вновь ткнул Оливера, уже ближе к промежности. – У тебя есть подружка, дорогой? Которая знает, как свести тебя с ума?
– На данный момент я как бы между двумя стульями.
– Эта милая Нина как-то приходила ко мне в «Колыбель». Не могла понять, почему ты сказал Тайгеру, что собираешься жениться на ней, а ее оставил в неведении.
– Да, пожалуй, напрасно.
– Передо мной извиняться не надо. Что тебе в ней не понравилось? Не проявляла активности в постели? Тело-то у нее отменное. Грудь, попка, все при ней. Я даже пожалела, что я не мужчина.
Оливер отодвинулся от нее.
– Надя говорит, Мирски часто здесь бывает, – он сменил тему. – Заезжает в «Соловьи», играет в шахматы с Рэнди.
«Узнай как можно больше о Мирски», –наказывал Брок.
– Он играет не только в шахматы, дорогой. Сыграл бы и со мной, если б ему представилось хоть полшанса. Просто бы изнасиловал. Он еще хуже, чем Бернард. Между прочим, звать его Мирски не разрешалось. Паспорт у него был на другую фамилию. Меня это не удивляло.
– И как же вы его звали?
– Доктор Мюнстер из Праги. Тот еще доктор. Я его личный секретарь, на случай, если ты этого не знаешь. Доктору Мюнстеру нужен вертолет, чтобы побыстрее попасть в «Соловьи»? Старушка Кэт его найдет. Доктор Мюнстер решил остановиться в президентском номере в «Гранд-Риц-Палас»? Старушка Кэт его забронирует. Доктору Мюнстеру нужны три шлюхи и слепой скрипач? Кэт справится и с ролью сутенера. Насколько я понимаю, он подкатывался и к Снежной Королеве.
– По твоим словам, Тайгер говорил, что Мирски участвовал в заговоре против него.
– В этом месяце, дорогой. А в прошлом он был архангелом Гавриилом. А потом – бах, Мирски присоединился к плохишам, а Евгений, старый дурак, прислушался к этому сладкоголосому поляку, подонку Рэнди и, насколько я понимаю, к тебе. Где ты обосновался, дорогой?
– В Сингапуре.
– Я про сегодня.
– В Камдене. У приятеля по юридической школе.
– Приятель мужского пола?
– Да.
– Может, зря? Если ты не такой, как Рэнди, но я в этом очень сомневаюсь. – Он хотел рассмеяться, но поймал ее потемневший от страсти взгляд. – У меня есть свободная кровать. Большая и удобная. Удовлетворение гарантируется.
Оливер обдумал предложение и решил, что оно его не удивило.
– Знаешь, я только должен заглянуть в его квартиру, – виновато улыбнулся он, словно одно мешало другому. – Посмотреть, не осталось ли там каких-либо бумаг. Пока этого не сделал кто-то еще.
– Ты можешь заглянуть в его квартиру, а потом вернуться в мою.
– Только у меня нет ключей, – улыбнулся он.
В кабине лифта они стояли бок о бок. Ключи на кольце из сплетенных слоновьих волос она держала в руке. Взяла его руку, положила ключи на ладонь, сложила над ними его пальцы. Потом притянула Оливера к себе и поцеловала, продолжала целовать и тереться об него всем телом, пока он не обнял ее. Ее груди свободно перекатывались под рубашкой Тайгера. Она ласкала его язык своим, тогда как рука поглаживала растущий бугор на брюках. Она вновь взяла его за руку, разжала пальцы, выбрала ключ, который они вместе вставили в замочную скважину и повернули. Потом вставили второй ключ. Лифт поднялся и остановился, двери открылись в ярко освещенный коридор на крыше, похожий на стоящий на запасных путях спальный вагон. По одну его сторону темнели трубы, по другую – сверкали огни Лондона. Из связки она выбрала еще два ключа, один медный, с длинной ножкой, вновь поцеловала Оливера, а потом подтолкнула к двери из красного дерева, в которую упирался коридор.
– Поторопись, – прошептала она. – Обещаешь?
Он подождал, пока кабина ушла вниз, потом нажал на кнопку вызова и подождал, пока она поднимется пустой. Снял кроссовку и сунул между дверьми, чтобы кабина никуда не уехала. Он знал, что из трех лифтов только один обслуживал пентхауз, а потому в столь поздний час лишь у Катрины, Тайгер не в счет, могло возникнуть желание все-таки составить ему компанию. В одной кроссовке, с ключами в руке он заковылял по коридору. Замки легко открылись, дверь подалась, и он очутился в доме джентльмена восемнадцатого века, пусть и построенном пятнадцать лет тому назад на крыше. Оливер никогда здесь не спал, не смеялся, не принимал душ, не занимался любовью, не играл. Иногда, обуреваемый одиночеством, Тайгер по вечерам приглашал его сюда, и они смотрели глупые телепередачи, налегая на спиртное. Еще он помнил, как Тайгер рвал и метал, когда городские власти не разрешили ему оборудовать на крыше вертолетную площадку. Помнил и летние вечеринки, устраиваемые Катриной для друзей, которых не было у Тайгера.
«Оливер! Нина, сюда, пожалуйста! Оливер, расскажи еще раз анекдот о скорпионе, который хотел переправиться через Нил. Но только медленно. Его высочество желает все записать…»
«Оливер! Удели мне минутку, дорогой мальчик, позволь оторвать от твоей очаровательной спутницы! Еще раз расскажи его светлости о юридической основе проекта, который ты так красноречиво представлял нам этим утром. Поскольку разговор неофициальный, ты, возможно, захочешь воспользоваться более доходчивой терминологией…»
Он стоял в холле, низ живота сладко ныл от прикосновений Катрины. Он двинулся дальше, по-прежнему охваченный страстью. Все плыло перед глазами, он не знал, куда идти, и виной тому была Кэт. Он обогнул угол, миновал гостиную, бильярдную, кабинет. Вернулся в холл, порылся в карманах пальто и плащей в поисках так любимых Броком клочков бумаги. Увидел у телефона раскрытый блокнот с несколькими строчками, написанными почерком Тайгера. Все еще изнывая от страсти к Катрине, сунул блокнот в карман. В одной из комнат он что-то заметил, только не помнил, в какой. Добрел до гостиной, ожидая озарения, пытаясь стряхнуть воспоминания о груди Катрин, уютно устроившейся в его ладони, о ее лобке, трущемся о бедро. «Не в этой комнате», – подумал он, проведя руками по волосам в надежде разогнать туман, затянувший мозг. И, уже выходя в бильярдную, краем глазом ухватил кожаную корзинку для мусора между креслом для чтения и журнальным столиком, понял, что видел ее и раньше, только не придал значения содержимому корзинки, желтому бумажному пакету с мягкой подложкой. Взгляд Оливера поднялся к приоткрытым дверцам шкафа. За ними, друг над другом, стояли телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр. Подходя ближе, он увидел подмигивающий зеленый огонек видеомагнитофона. На нем лежал белый футляр от видеокассеты. Пустой. Голова Оливера очистилась от тумана. Похоть, пусть и временно, сошла на нет. Он сразу все понял, хотя на торце футляра не было слова «ЗАЛОГ» и стрелочки, указывающей на зеленый огонек включенного в сеть видеомагнитофона. «Залог тому будет доставлен Вам отдельно почтовым отправлением».Зазвонил телефон.
Звонят Тайгеру.
Мирски, который называет себя Мюнстером.
Катрина, чтобы сказать, что хочет подняться наверх, но лифт не работает.
Лысый Бернард, чтобы предложить свои услуги.
Охранники, чтобы сказать, что они уже поднимаются.
Брок, чтобы сообщить, что его раскрыли.
Телефон все звонил, но Оливер не снял трубку. Не было и автоответчика. Он нажал клавишу «EJECT» на передней панели видеомагнитофона, вытащил вылезшую из его чрева кассету, положил в белый футляр, последний сунул в желтый конверт с мягкой подложкой. «Мистеру Тайгеру Синглу», – значилось на наклейке. Ниже: «ЛИЧНО». Ни адреса отправителя, ни наклейки с названием курьерской службы. Вернувшись в холл, Оливер вздрогнул, увидев собственную фотографию в парике и мантии барристера. Сдернул с вешалки кожаный пиджак и набросил на плечо, прикрыв зажатый под мышкой пакет. Вытащил кроссовку, надел ее, вошел в лифт и после короткого колебания нажал кнопку первого этажа. Кабина величественно двинулась вниз. На десятом этаже Оливер забился в угол, чтобы Катрина не увидела его в окошечко, когда он проезжал мимо восьмого этажа. Мысленным взором увидел обнаженную Кэт, раскинувшую руки и ноги на кровати, которую она делила с Тайгером. В холле Мэтти читал «Мейл он санди», позаимствованную у Джошуа.
– Вас не затруднит отдать эти ключи миссис Олтремон? – Оливер протянул Мэтти связку.
– Конечно, приятель, – ответил Мэтти, не отрываясь от газеты.
Выйдя из подъезда, Оливер повернул направо. Как и говорила Кэт , киоск «Газеты и сигареты от Мухаммеда. 24 часа» оказался ярдах в пятидесяти от дома. Рядом с ним краснели три телефонные будки. Позади раздался автомобильный гудок. Оливер обернулся, опасаясь, что Катрина преследует его на «Порше», принадлежащем «Хауз оф Сингл». Но увидел Агги, которая махала ему рукой, сидя за рулем зеленого «