Леблан Морис. Канатная плясунья (другой перевод)

   - Понимаю.
   - И ты не на коленях?! Честное слово, я ждал, что ты будешь ползать у меня в ногах и умолять о милости. А вместо этого хоть бы что, стоишь и еще смотришь таким вызывающим взглядом.
   - Я только слушаю.
   - Хорошо. Сведем наши счеты. У нас с тобой два счета. Один касается самой Доротеи. Об этом оставим разговор на конец. А другой касается бриллиантов. Если бы ты их у меня не перехватила, они были бы уже в моих руках. Когда нотариусу приставили к виску револьвер, он сознался, что конверт у тебя. Дай его сюда, а не то...
   - А не то?
   - Будет худо Монфокону.
   Доротее тяжело было услышать имя мальчугана из уст негодяя. Положение с каждой минутой ухудшалось. Ждать некого. Победит тот, у кого крепче нервы, кто дольше сохранит хладнокровие и удачно воспользуется промахом противника.
   "Надо тянуть, тянуть до самого последнего предела,- думала она,- тянуть не до последней четверти часа, а до последней четверти последней минуты".
   Она, взглянув по-прежнему прямо и смело в лицо Эстрейхера, сказала тоном не просьбы, а требования:
   - Главным условием продолжения нашего разговора я считаю освобождение моего мальчика.
   - Ого! Как важно!
   - Важно или неважно, думайте как угодно. Но я приказываю освободить его.
   - Приказываешь? Это по какому же праву?
   - Через несколько минут вас заставят повиноваться мне.
   - Кто же это заставит?
   - Мои друзья и родственники: Вебстер, Эррингтон и Дарио.
   - Ах, вот как... Доротея, ай-ай-ай! Как не стыдно?
   В первый раз при мне ты допускаешь такую грубую ошибку в своих расчетах.
   Он жестом пригласил Доротею следовать за ним. Когда они вышли из-под свода, Эстрейхер раздвинул кустарники и плющ, вьющийся у стены, и язвительно произнес.
   - Полюбуйся на своих друзей.
   Там была полуразрушенная комната со сводчатым потолком. В ней на полу вповалку лежали связанные Вебстер, Эррингтон и Дарио под охраной вооруженных членов шайки.
   - Пойдем дальше. Полюбуйся теперь на дедушку и на сыночка.
   Несколько шагов вдоль той же стены. Опять раздвинуты кустарники и плющ. Опять полуразрушенная комната, размерами поменьше. На полу связанные Деларю и Монфокон. В полных слезами глазах мальчика мелькнула улыбка, когда он увидел Доротею. А она еле сумела подавить рыдания, подступавшие к горлу. Но перед Эстрейхером ничем не обнаружила ни волнения, ни страдания.
   - Ну, вот,- насмехался Эстрейхер,- что же ты теперь думаешь о своих защитниках? И что ты думаешь о моих молодцах? Три товарища охраняют пленников. Двое других стоят на часах и следят за окрестностями... Я могу быть покоен... Ах, Доротея, сегодня тебе не везет. Напрасно ты их отпустила от себя. Когда они соскочили с лестницы, я их переловил одного за другим, как зайчиков. И даже ни одной царапины от них не получил. Нотариус труднее достался. Он ухитрился взобраться на дерево, и, чтобы заставить его слезть оттуда, пришлось истратить пулю. Ну а Монфокон - это ангел кротости... Одним словом, моя милая, ты видишь, что твои друзья выбыли из строя и ты можешь рассчитывать лишь на самое себя... Перевес на моей стороне. У меня люди, сила, у тебя - ничего.
   - С меня достаточно того, что у меня есть. Вы забываете, что секретом о бриллиантах владею я, и только я. Так или иначе вам придется развязать и освободить моих друзей и мальчика.
   - И за это...
   - За это я отдаю вам конверт с припиской маркиза Богреваля.
   Он испытующе посмотрел на нее.
   - Черт с тобой! Давай конверт.
   - Сначала развяжите их. Эстрейхер начал раздражаться.
   - Без глупостей... Тут я хозяин... Давай конверт.
   - Нет,- голос ее становился тверже и сильнее.
   Он рванул пришпиленную к поясу сумочку.
   - Нотариус сказал, что ты положила конверт туда же где была медаль.
   Но в сумочке ничего не было. Эстрейхер рассвирепел.
   - Ах, ты так... Ну, в таком случае будут другие разговоры. Подай конверт сию же минуту.
   - Я порвала его.
   - Врешь! Таких вещей не рвут.
   - Я посмотрела, что там написано и порвала. Освободите моих друзей, и я открою вам секрет.
   - Врешь! Врешь! Будет, мне надоело... Последний раз говорю: давай конверт!
   - Не дам.
   Он бросился к тому месту, где лежал связанный Монфокон, схватил его, приподнял на одной руке и, раскачивая, делал вид, что собирается его бросить вниз.
   - Конверт! - кричал он Доротее.- Конверт, или я разобью о стену череп твоему щенку!
   Такой картины Доротея не могла перенести и подняла руку в знак согласия.
   Эстрейхер, положив ребенка наземь, вернулся к Доротее.
   - Давай.
   - Под сводом у входа... С правой стороны... там скатанная в комок бумажка... в камнях у стены.
   Он дал приказание одному из своих сообщников. Тот убежал.
   - Давно бы пора,- удовлетворенно говорил бандит, вытирая струившийся с лица пот.- Давно бы пора... Меня не надо раздражать.
   - Ну что? - спросил он у возвращающегося сообщника.
   - Вот.
   - Ага, черт возьми! Это называется победа! Эстрейхер расправил смятый конверт. Печати были целы.
   Никто еще не знал секрета. Он не мог удержаться, чтобы не высказать сокровенную мысль:
   - Никто... Никто, кроме меня.
   Распечатал конверт. Там был небольшой сложенный пополам лист бумаги, на котором написано всего лишь три-четыре строки. Эстрейхер, быстро их прочитав, казалось, очень удивился.
   - О! Вот это здорово... Теперь я понимаю, почему никто ничего не нашел. Маркиз был неглуп, ловко спрятал.
   Он стал молча ходить около Доротеи. Потом, обратившись к бандитам, караулящим троих иностранцев, сказал:
   - Убежать они не могут, правда? Веревки крепкие! Идите к лодке и приготовьтесь к отходу.
   Те нерешительно топтались на месте.
   - Ну, что вы еще? Один рискнул:
   - А клад... драгоценности?
   Доротея заметила, что члены шайки настроены к предводителю недоверчиво, почти враждебно. Они боялись оставить его одного в тот момент, когда пришел час раздела добычи.
   - Драгоценности? - закричал Эстрейхер, снова свирепея.- Что, я их съем, что ли? Вы получите обещанное, когда придет время... Да, чуть не забыл! Позовите остальных и все впятером отнесите труп "фальшивого маркиза". Сбросьте его в море. Марш! - Он метал на своих подчиненных такие грозные взгляды, что те не рискнули упорствовать.
   - Сейчас шесть часов,- крикнул он вслед, посмотрев на часы.- Не позже семи я приду, и мы тотчас же отплываем... Приведите в порядок каюту! У нас будет одним пассажиром больше...
   И, обращаясь к Доротее, спросил:
   - Пассажир? Может быть, пассажирка?
   Она не отвечала. Тоска ее увеличивалась. Страшная минута приближалась.
   Эстрейхер все еще держал в руках конверт и записку маркиза. Вынув из кармана зажигалку, он поджег конверт, в последний раз перечитывая драгоценные строки.
   - Восхитительно! Чудесно! Это куда лучше, чем копаться в земле... Ах, ну и маркиз, что за умная башка!
   Когда сгорел конверт, он, свернув в трубочку самый документ, зажег его и, рисуясь, закурил от этого огня сигару. Бумага догорела. Осталась маленькая щепотка пепла. Повернувшись в ту сторону, где были пленники, Эстрейхер громко сказал:
   - Смотрите, Вебстер, смотрите, Эррингтон и Дарио. Вот все, что осталось на вашу долю от секрета маркиза Богреваль. Пепел... А дуну я, не останется и этого... П-фу! Конец... Признайтесь, что вы вели себя дураками. Вас было трое, и вы не сумели ни завладеть драгоценностями, ни защитить прекрасную кузину... Да не трое, а шестеро, потому что в башне наверху вы все шестеро были против меня. Стоило одному из вас там схватить меня за шею - и баста... А вместо этого какой позор, какое поражение! Тем хуже для вас, и тем хуже для нее... Я ухожу. Вы остаетесь здесь. Надеюсь, вы обратили внимание на способ, которым завязаны на вас веревки... Когда вам надоест лежать спокойно, вырывайтесь, от этого будут затягиваться узлы у вас на шее... Как видите, я предоставляю в ваше распоряжение простой и приятный способ самоубийства... А теперь, кузина, скажи "прощай" своим глупым кузенам и идем со мной. Я готов на все, чтобы только добиться твоего согласия... Идем.
   Сопротивляться бесполезно. Доротея пошла за Эстрейхером. Шагах в ста в закоулке между развалившимися стенами уцелела старая каменная скамейка.
   - Садись... Здесь нам никто не помешает...
   Но Доротея не садилась. Скрестив руки на груди, подняв голову, она молча, вызывающе и бесстрашно в упор смотрела на Эстрейхера.
   - Не хочешь?.. Твое дело.- И, усевшись сам, выдержав короткую паузу, он начал: - Это у нас с тобой, Доротея, третья беседа по душам. Когда мы разговаривали в первый раз на террасе замка Роборэй, ты отклонила все мои предложения, притворившись оскорбленной. Но, милая моя, меня не проведешь. Я прекрасно разгадал твою игру и понял, что ты хочешь одна завладеть всем богатством. На твоем пути стоял я, надо было устранить меня. Ты сделала это с большим искусством и хитростью. А потом ты, поняв, что разгадку таинственных слов надо искать в Мануаре, решила поехать туда, вскружить голову молодому Давернуа и забрать медаль себе. Я все время следил и восхищался твоей работой. Только одно ты упустила из виду. Ты забыла, что объявила войну мне... И потерпела поражение. Теперь четыре краевых бриллианта Голконды у меня в руках... Я буду богат, Доротея, так богат, что могу позволить себе честную жизнь. И вот перед началом честной жизни я спрашиваю тебя: хочешь ты быть той пассажиркой, о которой я предупредил команду? Да или нет?..
   Доротея презрительно улыбнулась.
   - Ты молчишь? Ладно... Значит, придется прибегнуть к другим средствам. Не добром, так силой.
   И угроза не произвела впечатления.
   - Как ты спокойна! Ты, вероятно, не отдаешь себе отчета в создавшейся обстановке, если не понимаешь, что от одного движения моего пальца зависит жизнь и смерть твоих друзей и твоего мальчишки. Ты можешь их спасти.
   - Их спасут другие. А вот вас не спасет никто и ничто.
   - То есть?
   - С постоялого двора, узнав о похищения Монфокона, я послала Кентэна в деревню, чтобы привести оттуда крестьян.
   - Ой, как страшно! Пока крестьян соберут, да пока они сюда дойдут, я буду очень далеко.
   - Они уже здесь, во всяком случае близко.
   - Слишком поздно... Если бы у меня были хоть малейшие сомнения, я приказал бы своим людям унести тебя в лодку.
   - Вашим людям? Не надейтесь на них. Вам они верят меньше, чем мне...
   - Может быть, и не верят, но боятся и слушаются. Бросим эти разговоры. Слушай, Доротея. Я всегда презирал женщин, никогда не связывал себя с ними крепко. Но к тебе, Доротея, меня влечет, и ты можешь меня удержать надолго... Канатная плясунья, акробатка, княжна, воровка, во всех видах я тебя видал и во всех видах... Любил? Нет... Ненавидел? Тоже нет. Но горит у меня внутри страшный огонь, и я должен его затушить. Должен!
   Он подошел совсем близко к Доротее и положил ей руки на плечи.
   - Брось смеяться. Прикосновением к твоим губам я затушу огонь... Потом я уйду, оставлю тебя в покое, если ты не хочешь идти за мной. Да, уйду. Но только после, понимаешь, Доротея, после...
   Он крепче сжимал руки, все ближе склонялся к лицу Доротеи. Она сделала два шага назад и была приперта к стене, а его шепот становился страстнее:
   - В твоих глазах страх, Доротея. Как приятно видеть это! У тебя прекрасные глаза, и в них страх... О, это хорошая награда победителю. Губы твои дрожат... от страха, да? А мои дрожат от страсти. Я люблю тебя, Доротея, люблю. И буду любить еще больше. Всегда... И ты будешь моей...
   Доротея, напрягая все силы, пыталась вырваться.
   - Ах, так! Ну нет, моя милая! Упрямство к добру не приведет. Дай мне твои губы, слышишь ты, дай! А не дашь - за это расплатится Монфокон... Покорись добром, или ты увидишь, какого цвета мозги у твоего капитана.
   Силы Доротеи иссякали. Она была близка к отчаянию. Наступал конец. Не смерть, но хуже смерти.
   И в эту последнюю отчаянную минуту Доротея увидела, что на верху противоположной стены появился какой-то странный узкий и длинный предмет. Что это? Ах, ведь это Кентэн! Он взял у вдовы Амуру старое ружье. Он не стреляет, потому что из этого ружья стрелять невозможно. Оно годится только для того чтобы напугать. Прекрасно! Эстрейхер рано торжествовал победу. Победитель не он!
   Вместо отчаяния на лице Доротеи появилось выражение такой уверенности, что с Эстрейхера сразу схлынул весь пыл. А когда Доротея рассмеялась, он совсем опешил и опустил руки.
   - Что ты опять смеешься?
   - По той же причине: вам спасения нет.
   - Фу, черт! Кажется, и ты сошла с ума, как Жюльетта Азир.
   - Нет. Я не сошла с ума. Все точно так же, как в Мануаре. Там Рауль, мальчики и полицейские пришли на помощь, и в тот момент, когда вы считали себя хозяином положения, над стеной появилось дуло ружья. Вы помните? Так и здесь. Ружья направлены на вас.
   Эстрейхер растерялся. И вдруг Доротея властно приказала:
   - Оглянись, мерзавец... Посмотри на их ружья. Ты под прицелом. Одно мое слово, и в твоей груди окажутся пули. Оглянись же!
   Это была последняя четверть минуты. Эстрейхер оглянулся и увидел дуло ружья.
   - Руки вверх, негодяй! Или тебя уложат на месте, как собаку! - крикнула Доротея и, ловко воспользовавшись замешательством Эстрейхера, выхватила у него из кармана револьвер. Вытянув руку и целясь в лоб Эстрейхеру, она презрительно процедила сквозь зубы:
   - Идиот! Я же говорила, что тебе спасения нет.
   Глава семнадцатая
   ПРЕДСКАЗАНИЕ СБЫЛОСЬ
   Вся эта сцена длилась не дольше минуты, и за одну минуту положение резко изменилось.
   Поражение превратилось в победу. Правда, Доротея понимала, что такого пройдоху, как Эстрейхер, надолго одурачить нельзя. Но все же надо идти на все, чтобы его захватить. А захватить окончательно возможно, только если удастся держать его в страхе до освобождения Вебстера, Эррингтона и Дарио.
   И вот с апломбом, как будто в ее распоряжении целый воинский отряд, она командовала:
   - Эй, вы там, ружья на прицел! Стрелять при малейшем движении! Часть отряда пусть освобождает пленников. Они в башне, направо от входа. Бегом туда!
   Часть отряда были Кастор и Поллукс. Кентэн с ними не пошел. Он правильно рассудил, что ему лучше оставаться на месте, растянувшись в амбразуре стены, и по-прежнему наставлять на бандита свое ружье образца 1870 года.
   "Вот идут... Входят... Ищут..." - мысленно следила Доротея за детьми.
   Она видела, что поза Эстрейхера мало-помалу теряла свою напряженность. Он внимательно смотрел на дуло ружья, прислушиваясь к детским шагам, мало походившим на топот толпы крестьян. Доротея уже не сомневалась, что он уйдет до прибытия остальных членов компании.
   Он, впрочем, еще колебался. Но вдруг, решившись, от ярости заскрежетал зубами и опустил руки:
   - Не поймаешь! Ведь это все мелкота, да и ружье-то старая железина.
   - Буду стрелять!
   - Попробуй. Такие, как ты, стрелять умеют только для защиты, а не для того, чтобы убить. Да и что ты выгадаешь, если отдашь меня "в руки правосудия"? Бриллиантов от этого у тебя все-таки не будет. Скорее мне вырвут язык или сожгут на медленном огне, чем я выдам тайну. Бриллианты мои, и я их возьму, как только захочу.
   - Еще одно движение - и я выстрелю!
   - Может быть, ты и стала бы стрелять, если бы что-нибудь выиграла, а так - нет... Ну, до свиданья! Я ухожу.
   Он прислушался.
   - Ребята галдят там. Нашли Вебстера с компанией. Пока провозятся с развязыванием, я уже буду далеко. Прощай... Еще увидимся.
   - Нет.
   - Увидимся. И последнее слово будет все-таки за мной. Сначала бриллианты, потом любовь... Все будет мое.
   - Не попадут к вам бриллианты. Если бы я не была в этом уверена, разве я позволила бы вам уйти? Повторяю - спасения для вас нет.
   - Это почему же?
   - А вот узнаете.
   Эстрейхер хотел еще что-то сказать, но так как голоса доносились уже вполне отчетливо, он сорвался с места и, пригибаясь, побежал.
   Доротея бросилась было за ним и прицелилась, внезапно решившись стрелять. Но после секундного колебания опустила револьвер.
   "Нет, не могу... Не могу... Да и к чему? Все равно отец будет отомщен, когда..."
   Она побежала навстречу друзьям. Вебстер, освободившийся первым, мчался ей навстречу. Подбежали Эррингтон с Дарио.
   - Где он?
   - Убежал.
   - Как! У вас револьвер и вы все-таки выпустили его?
   - У вас не хватило духу убить его, да?
   - Не смогла.
   - Каналью?! Убийцу?! Ладно, за это дело возьмемся мы... Бежим, друзья!
   Но Доротея загородила им дорогу.
   - Ведь он не один. Там их пять или шесть человек. У всех ружья...
   - Ну и что же? - сказал американец.- В револьвере семь патронов.
   - Пожалуйста, не надо,- умоляла Доротея, боявшаяся за исход неравной борьбы.- Прошу вас... Да и все равно поздно, так как теперь все уже в лодке.
   - Это мы увидим.
   И трое молодых людей понеслись в погоню. Она хотела присоединиться к ним, но за ее юбку уцепился Монфокон.
   - Доротея! Доротея, не уходи... Я боюсь.
   Увидев милого капитана, она больше уже ни о чем не думала и, присев, взяла его себе па колени и начала утешать:
   - Не плачь, бедный мой капитан... Все уже кончилось... Этот гадкий человек больше не придет. А ты сказал спасибо Кентэну, Кастору и Поллуксу? Где бы мы теперь были, дорогой мой, без них?
   Она нежно поцеловала всех трех мальчиков. Кентэну такая награда давалась впервые.
   - Да. Что бы теперь с нами было? А каков фокус с ружьем, Кентэн? Ведь ты прямо талант, дружище!.. Дай я тебя еще раз поцелую. Каким образом вы до нас добрались? Я заметила, что ты по пути бросал камни, ветки. Почему вы пошли по берегу, а не прямо на полуостров?
   Кентэн, гордый похвалами и растроганный поцелуями, отвечал:
   - Видишь ли, мы там на берегу нашли маленькую лодчонку и спустили ее в воду. Хоть и трудно было грести, но мы все-таки кое-как, часа через полтора, доплыли и высадились недалеко отсюда. Сначала не знали, куда идти, но потом случайно Кастор услыхал чей-то голос. А когда я узнал голос Эстрейхера, все стало ясно.
   - Ах, дети мои! Милые мои дети!
   Новый поток поцелуев полился направо и налево.
   Вдруг Доротея спохватилась:
   - Что же это мы забыли о Деларю?
   Нотариус лежал за высокой травой, и поэтому Кастор и Поллукс, развязывающие других, его не заметили.
   - Кентэн, разрежь веревки. Господи боже, он в обмороке... Господин Деларю, придите в себя... Очнитесь же, а то я уйду.
   - Бросите меня? - сразу очнулся нотариус, услышав такую угрозу.- Вы не имеете права... Враги...
   - Враги убежали, господин Деларю.
   - Они могут вернуться... Ой, какие это ужасные люди! Осел сбросил женя на землю у самых развалин, а я взобрался на дерево и решил оттуда не слезать. Но они стал* в меня стрелять и сбили шляпу с головы.
   - Вас самого пуля не зацепила?
   - Нет, но внутри что-то болит. Должно быть, я контужен.
   - Ну, это пустяки. Завтра вы будете совершенно здоровы, все пройдет. Кентэн и Монфокон, займитесь господином Деларю.
   * * *
   Беспорядочная экспедиция, предпринятая иностранцами, сильно беспокоила Доротею, и она решила пойти вслед за ними. К счастью, они не ушли далеко. Запутавшись в лабиринте тропинок и скал, они все кружились около одного и того же места и никак не могли отыскать, где пристала лодка Эстрейхера.
   Доротея с присущим ей чутьем ориентировалась лучше. Из массы мелких, извилистых тропинок она выбрала одну и по ней повела за собой всю компанию. Тропинка вдруг круто повернула направо и уперлась в голую отвесную скалу, на которой были выдолблены ступеньки. Дарио, самый проворный из всех, вскарабкавшись первым наверх, закричал:
   - Я их вижу. Они на берегу... Не разберу, какого черта они там делают.
   К нему присоединился Вебстер, держа револьвер наготове.
   - Да, и я их вижу. Идите вон туда. Мы там будем совсем около них.
   И Вебстер указал на площадку скалистого мыса, возвышавшегося метров на 40 над плоским песчаным берегом. Два громадных утеса образовывали что-то вроде дверей, через которые виден был голубой океан.
   - Стойте! Нагнитесь! - скомандовала Доротея и сама склонилась к земле.
   Впереди, на расстоянии метров полутораста, на борту большой моторной рыбацкой барки виднелась группа в шесть человек, среди которых особенно выделялась резко жестикулирующая женщина. Они уже заметили Доротею с друзьями, и один из них, быстро повернувшись, выстрелил. Эррингтона засыпало осколками гранита.
   - Ни с места! - крикнул стрелявший.- Или я опять буду стрелять!
   Доротея остановила своих спутников.
   - Куда вы бежите? Ну добежите до края, а дальше что? Там обрыв. Не будете же вы очертя голову прыгать вниз?
   - Вернемся по тропинке назад и обойдем скалу,- предложил Дарио.
   - Я запрещаю вам двигаться с места. Это безумие. Вебстер возмутился:
   - Я с револьвером.
   - А они с ружьями. Все равно мы пришли поздно. Драма кончается без нашего участия.
   - Какая драма?
   - Смотрите.
   Доротея действительно сразу схватила трагический смысл происходящего: они явились невольными свидетелями жуткой драмы, в ход которой не могли вмешаться.
   На борту барки над неподвижно лежавшим связанным телом наклонились женщина и пять мужских фигур. Женщина, издалека казавшаяся отвратительной мегерой, набрасывалась на связанного, грозила кулаками, осыпала бранью, обрывки которой долетали и до ушей молодых людей:
   - Вор! Мерзавец! А! Ты отказываешься. Ну, подожди! Она отдала какие-то приказания. Но, по-видимому, все
   уже было подготовлено заранее: бандиты стали в каком-то определенном порядке, на шею лежащего была надета петля, веревку от которой перекинули через рею мачты. За конец веревки ухватились двое.
   Лежащая фигура приподнялась. Несколько секунд она простояла прямо, словно вырезанный из картона паяц. Потом плавно поднялась и закачалась.
   - Эстрейхер! - сорвалось у одного из иностранцев. Доротея вспомнила, какую гибель предсказала она
   Эстрейхеру при их первой встрече в замке Роборэй.
   - Да, это Эстрейхер.
   - Что они хотят от него?
   - Получить бриллианты.
   - Но ведь у него их нет.
   - Но они-то думают, что они у него. Я ждала такого конца. Еще тогда, когда они по приказу Эстрейхера уходили из развалин, я обратила внимание на зверское выражение лиц и перехватила взгляды, которыми они обменивались. Было ясно, что они уже решили приготовить ему ловушку.
   А там, на барке, Эстрейхера то опускали, то вновь подвешивали. Женщина голосила:
   - Будешь говорить? Где твое сокровище? Арчибальд Вебстер не выдержал:
   - Это невозможно. Мы не должны допускать.
   - Как? Только что вы собирались его убить, а теперь хотите спасать?
   Ни Вебстер, ни его друзья и сами не знали, чего они хотят, но они не могли стать безучастными свидетелями раздирающего душу зрелища. В обрыве скалы были кое-где трещины, кое-где песок. Вебстер, заметив, что человек с ружьем больше не обращает на них внимания, рискнул спуститься. За ним последовали Дарио и Эррингтон.
   Но им ничего не удалось сделать. Разбойники не захотели ввязываться в сражение. Пока трое молодых людей пробирались по песчаному берегу, барка начала быстро удаляться.
   Американец безрезультатно расстрелял вдогонку все семь патронов.
   Он был взбешен и обратился с упреком к подошедшей Доротее:
   - Ну, вот... Нам не так надо было действовать. А теперь целая стая негодяев улизнула у нас из-под носа.
   - А что, собственно, нам нужно? Разве главный виновник не понес кару? Когда они уйдут подальше в море, как только удостоверятся, что карманы у него пусты и он не хочет раскрыть секрет, они бросят своего предводителя в море вместе с трупом самозваного маркиза.
   - И вы будете удовлетворены наказанием одного Эстрейхера?
   - Да.
   - Вы его сильно ненавидите?
   - Он убил моего отца.
   Все на минуту смолкли. Потом Дарио спросил:
   - Но остальные...
   - Пусть их вешает кто-нибудь другой. Так для нас будет лучше. Если арестуют шайку, то начнутся допросы, суд, газеты вокруг нас поднимут шум. Очень нам это интересно? Помните, маркиз Богреваль советовал нам улаживать дела без посторонних.
   Эррингтон вздохнул:
   - Дела-то наши действительно улажены, но секрет бриллиантов потерян...
   Далеко в океане еле виднелась барка, удаляющаяся к северу.
   * * *
   В тот же вечер часов в 9 Джордж Эррингтон и Марко Дарио привезли на постоялый двор нотариуса, мечтавшего поспокойнее провести ночь да поскорее вернуться к своим делам, поручили его попечению вдовы Амуру, посоветовав ей ни о чем не болтать. А сами запрягли лошадь и в сопровождении Кентэна, державшего под уздцы больную Кривую Ворону, поехали на фургоне по каменистой дороге "чертовой тропы" к развалинам Рош-Перьяк.
   Доротея с детьми спала в эту ночь в своем обычном жилище - фургоне, а трое молодых людей устроились на ночлег в башенной комнатке.
   Ранним утром следующего дня Арчибальд Вебстер помчался куда-то на своей мотоциклетке и вернулся только к полудню.
   - Я был в Сарзо,- сказал он,- в аббатстве и купил у монахов развалины замка Рош-Перьяк.
   - Господи боже! - воскликнула Доротея.- Вы что же, хотите провести тут остаток своей жизни?
   - Нет, но Эррингтон, Дарио и я хотим спокойно продолжать поиски, а спокойно можно себя чувствовать только в собственных владениях.
   - Слушайте, Вебстер. Вы кажетесь богатым человеком. Неужели же и вас интересуют бриллианты и вы хотите их отыскать?
   - Я стараюсь только до конца довести дело маркиза Богреваль. Если бриллианты существуют, пусть они лучше попадут в наши руки... Вы поможете нам в поисках?
   - Нет.
   - Вот так так! Почему?
   - Потому что мое дело доведено до конца: преступник наказан.
   - Но, надеюсь, что вы, по крайней мере, не уедете сейчас и побудете здесь с нами несколько дней.
   - Это можно. И я, и детишки нуждаемся в отдыхе. Поживем пока тут. А наутро 27 июля я назначаю общий отъезд.