Лэки Мерседес. Сломанная стрела

   Он оборвал себя, увидев испуганные глаза девочки.
   — Послушай, бесенок, я уверен, с ними все будет хорошо. Мы с Крисом не раз выбирались из всевозможных передряг, а Тэлия тебе не боязливый придворный цветочек. Уверен, они уже возвращаются сюда.
   — Надеюсь, ты прав… — еле слышно ответила Элспет, но Дирку показалось, что она не очень-то ему поверила.
   Коли на то пошло, Дирк и сам сомневался, что верит.
 
   Забрезжил шестой день, а Селенэй — да, по сути дела, и все собравшиеся у Границы — все еще ждали, когда упадет топор.
   Уже под вечер один из дозорных — Герольд, владевший Даром Дальновидения вдобавок к мысленной речи — доложил, что к ним быстро приближается Спутник, и все-население лагеря за несколько мгновений оказалось на ногах и выстроилось вдоль дороги. Селенэй подоспела туда одной из первых и изо всех сил вглядывалась вдаль.
   Она, Кирилл и еще несколько человек из ее ближайшего окружения стояли тесной кучкой на краю лагеря. Королева рассеянно отметила, что Дирк, Терен, Скиф, Элспет и Джери образовали другую группку неподалеку, в пределах слышимости. Никто не шевелился и не разговаривал. Солнце безжалостно припекало, но никто не двигался с места, чтобы укрыться в тени.
 
   Дирк ждал; во рту у него пересохло от невысказанного страха. Подбежал второй дозорный и что-то зашептал на ухо королеве. Селенэй стала белой, как простыня, Элспет стиснула руку Дирка, остальные беспокойно зашевелились.
   Наконец облако пыли и стук копыт возвестили о прибытии Спутника, а следом за ними в гущу толпы ворвался Ролан.
   Ролан… один. Без седла и узы, исхудавший, взмыленный, покрытый пылью, совершенно изнуренный — мало кому доводилось прежде видеть Спутника в таком состоянии.
   Он, шатаясь, прошел несколько последних шагов вверх по холму к королеве, зубами сорвал с шеи сверток и уронил к ногам Селенэй. И в изнеможении встал неподвижно, лишь тяжело вздымались бока да подергивались мускулы. Голова Спутника поникла почти до земли, глаза были закрыты, каждая его черточка выражала страдание.
   Керен первой очнулась от потрясения. Она подбежала к Ролану, набросила на него плащ на неимением другой попоны и шаг за шагом повела его, дрожащего, туда, где его могли как следует обиходить.
 
   Селенэй подняла грязный, покрытый пятнами сверток — у нее так тряслись руки, что она едва не выронила его — и распутала узлы бечевки.
   В траву ей под ноги выпали две стрелы: одна без наконечника, другая сломанная.
   По толпе прокатился ропот смятения и страха. Королева, казалось, застыла, как ледяная статуя.
   Когда Кирилл нагнулся, чтобы подобрать стрелы, невдалеке коротко всхлипнула и покачнулась Элспет. Джери подхватила ее и не дала упасть, и тут тишину разорвал отчаянный крик Дирка.
   Селенэй вздрогнула и, обернувшись, увидела Дирка, который рвался из рук Скифа и Терека.
 
   — Проклятье, да пусти же меня! — кричал Дирк Скифу, который держал его, не подпуская к Ахроди, — Я должен ехать к ней… я должен помочь ей!
   — Дирк, друг, ты же даже не знаешь… — с трудом выдавил Терен, — жива ли она еще.
   — Она должна! Я бы знал, если бы нет. Она должна быть жива! — Дирк все еще боролся с друзьями, когда до них долетели тихие слова Кирилла.
   — Стрела без наконечника — Герольд Крис, — сказал он; бесстрастное выражение лица Герольда Сенешаля противоречило боли в его голосе. — Сломанная — Герольд Тэлия.
   — Видите? Я был прав! Пустите!
   Скиф поймал его одной рукой за подбородок и с силой, которая не уступала силе Дирка, даже умноженной бешенством, заставил повернуть голову так, чтобы Дирку пришлось взглянуть ему в глаза. По щекам Скифа текли слезы; он с трудом выговорил:
   — Подумай, друг! Она же прислала сломанную стрелу. Проклятье, когда Тэлия посылала ее, она была все равно, что мертва, и знала это. Спасти ее надежды нет, но она предостерегла нас, чтобы мы спаслись. Ты что, хочешь погубить и себя, чтобы мы оплакивали уже троих?
   Его слова проникли сквозь пелену безумия, охватившего Дирка, и из его глаз ушло неистовство, сменившись отчаянием и мукой.
   — О боги! — он перестал бороться, обмяк, упал на колени, закрыв лицо руками, и хрипло зарыдал.
 
   Селенэй всем рвущимся от горя сердцем пожалела, что не может поступить так же. Но полученное сообщение могло означать лишь одно: друг ее и ее народа внезапно перестал быть таковым, и Вальдемар в опасности. На карту поставлены ее королевство и жизни ее людей, и у Селенэй, как у любого Другого Герольда, есть свой долг. У нее нет времени на личные переживания. Позже, когда опасность минует, она сможет оплакать потерю. А сейчас обязана действовать.
   Селенэй отодвинула прочь все эмоции, зная, что позже придется расплачиваться за такое самоотречение. Нужно было поднять по тревоге Стражу, послать за Лордом-маршалом; в голове у нее теснились планы, помогая ненадолго забыть о скорби, которой ей так хотелось дать волю.
   Королева решительно отдавала распоряжения; один Герольд за другим бросались к Спутникам, неся приказы: предупредить, собрать, подготовить. Затем Селенэй круто развернулась и в сопровождении Кирилла торопливо зашагала к своей палатке. Те, кто обладал опытом военных действий, и те, кто мог еще понадобиться для доставки сообщений, последовали за ними. Те же, кто не принадлежал к одной из этих групп, поспешили к повозкам — вытаскивать оружие, или вниз с холма — строить крошечный отряд Стражи, готовясь защищать королеву.
 
   Скиф, Терен и Дирк остались на месте.
   Скиф протянул к другу руку, потом убрал ее. Дирк сжался в комок, по-прежнему стоя на коленях в дорожной пыли. Только плечи его тряслись, показывая, что он все еще плачет.
   Скиф и Терен долго стояли рядом, чувствуя неловкость, не зная, как ему помочь. Наконец Терен сказал вполголоса:
   — Он уже не наделает глупостей. Может, дадим ему побыть одному? Все равно Ахроди — единственная, кто может попытаться утешить его.
   Скиф кивнул, закусив губу, чтобы не разреветься самому, и они ушли вслед за другими, а Ахроди придвинулась к Дирку и встала, повесив голову, почти уткнувшись ему в плечо.
   Погруженный в отчаяние, Дирк не услышал приближения еще одного человека, пока плеча его легонько не коснулась чья-то рука.
   Он медленно поднял голову, щуря затуманенные, горящие от слез глаза, и увидел, что рядом стоит Элспет. В ее взгляде читалось такое же горе, по щекам пролегли такие же дорожки слез.
   Уже смеркалось; последние закатные лучи прочертили небосклон, словно потёки крови, а над головой уже зажигались звезды. До Дирка смутно дошло, что он, должно быть, простоял тут на коленях несколько часов. И тут, пока он смотрел на девочку, в голове его начала созревать идея.
   — Элспет, — прохрипел он, — ты знаешь какое-нибудь место, где сейчас никого нет? Какой-нибудь тихий угол?
   — Моя палатка и ее окрестности, — ответила Элспет. Дирк заметил, что вопрос так ее удивил, что она даже перестала плакать. — Она в дальнем конце лагеря, не рядом с маминой. А сейчас все собрались у нее.
   — А можно к тебе?
   — Конечно… а что? У тебя… ты можешь… ох, Дирк, ты что-то придумал? Да? Да ведь?
   — Кажется… может быть… мне удастся» перетащить» Тэлию. Но мне нужно место, где никто не помешает сосредоточиться.
   В глазах Элспет появилась надежда — и сомнение.
   — Она ведь страшно далеко.
   — Знаю. Неважно. Меня заботит не расстояние, а вес. Я никогда еще не Доставал таких больших предметов; боги, даже ничего близкого по размеру не пробовал. — Его лицо кривилось от боли, разрывающей сердце. — Но я должен попытаться… как-нибудь, как угодно!
   — Но ведь Крис… — Элспет осеклась. — Криса здесь нет, он не может Смотреть для тебя… нет, погоди… — продолжала она, опускаясь рядом с Дирком на колени, когда он уже решил, что последняя надежда рухнула. — Я же могу Видеть. Я необучена, но Дар у меня есть. Он рано ко мне пришел… а с тех пор, как меня Избрали, он все время усиливается, и я уверена, что могу Видеть дальше, чем все, с кем я говорила. Я тебе подойду?
   — Да! О боги, да! — Дирк обнял ее за плечи, и они вдвоем встали и побрели, спотыкаясь, сквозь сумерки к палатке наследницы престола.
   Элспет нырнула внутрь и выбросила оттуда две подушки, на которые они и уселись. Дирк легонько положил руки на запястья девочки и сделал все возможное, чтобы успокоить собственные мысли. Он постарался внушить себе, что Элспет — всего лишь очередная студентка, которую он учит пользоваться Даром, и начал вводить ее в легкий транс. Окончательно стемнело, звезды в вышине заблестели ярче, а они все сидели, не обращая внимания на окружающий мир. Элспет молчала очень долго, и Дирк начал опасаться, что ее нетренированный Дар окажется бесполезным на таком расстоянии, несмотря на силу переживаний, его питающих.
   И тут Элспет внезапно всхлипнула от страха и боли, и уже ее руки конвульсивно сжались на запястьях Дирка.
   — Я нашла ее… о боги! Дирк, они сделали с ней такие ужасные вещи! Я… по-моему, меня сейчас стошнит…
   — Держись, бесенок. Не разрывай связь! Ты нужна мне… ты нужна ей.
   Элспет громко глотнула — и удержалась. Дирк последовал за ее мыслью туда, куда она дотянулась, нашел цель, ухватился и потянул что есть сил.
   Он не знал, сколько времени боролся с тяжестью, но внезапно боль поднялась волной и захлестнула его. Дирк потерял сознание.
   Потом он обнаружил, что лежит на земле, а Элспет яростно его тормошит.
   — Ты неожиданно… перестал дышать, — сказала она испуганно. — Я думала, ты умер! О боги, Дирк… ничего… не выходит, да?
   Он немо покачал головой.
   — Я старался, да простит меня Владычица, старался. Я нашел ее, но не могу перетащить сюда. Просто сил не хватает.
   Дирк почувствовал, как на руку ему закапали горячие слезы Элспет, и решил попробовать еще раз. Он знал со всей уверенностью, что скорее умрет, пытаясь вернуть Тэлию, чем будет жить с сознанием того, что у него не хватило мужества на вторую попытку.
   Но не успел он ничего сказать, как решение вопроса взял на себя другой.
   — Человек, — прозвучал голос в его голове, — Дирк… Герольд.
   Голос принадлежал не Ахроди: он был мужским. Дирк поднял голову и обнаружил, что рядом стоят три Спутника: Ахроди, Гвена Элспет, а впереди них — Ролан. Они подошли так тихо, что ни веточки под копытом не хрустнуло. За ними, на краю окружавшего палатку Элспет пространства, собрались другие Спутники — все Спутники, бывшие в лагере, вплоть до жеребенка Симри.
   Исхудалый Ролан походил на призрак, и, казалось, светился; при взгляде на него у Дирка мурашки побежали по спине. Спутник выглядел как существо из легенд, не принадлежащее прочному повседневному миру.
   — У тебя есть Дар и воля, чтобы воспользоваться им. У нее есть Зрение. У нас есть сила, которая вам нужна.
   — Я… но… ты что, хочешь сказать…
   — … Что мы еще можем спасти ее, если у нас хватит любви и мужества. Но знай… если нам удастся, то лишь дорогой ценой для вас. Будет ужасно больно. Вы можете умереть.
   Дирк, не говоря ни слова, взглянул на Элспет и по ее кивку понял, что Ролан говорил и с ней.
   Дирк посмотрел в мерцающие сапфировым светом глаза Ролана.
   — Какова бы ни была цена, мы ее заплатим, — сказал он, зная, что говорит за них обоих.
   Они с Элспет поднялись и подвинулись, давая место Спутникам. Все пятеро встали кружком: Ролан, Элспет, Гвена, Ахроди и Дирк. Элспет с Дирком взялись за руки и положили руки на спины Спутников, установив таким образом необходимый физический контакт.
   Во второй раз Элспет оказалось гораздо легче найти нужное место.
   — Вот она, — тихо сказала девочка, снова дотянувшись до Тэлии, потом всхлипнула, — Дирк… по-моему, она умирает!
   Дирк снова направил сознание по тропинке, проложенной для него Элспет, ухватил и потянул.
   Затем к его воле добавилась еще одна, и она стала расти. Ко второй присоединилась третья, четвертая. На одно ужасное, полное боли мгновение — или то была вечность? — Дирк почувствовал себя канатом, который пытаются перетянуть, каждая на себя, две силы, намного превышающие его собственную. Он держался. Потом он почувствовал, что растягивается, все сильнее и сильнее, становясь все тоньше и тоньше, дрожа, словно готовая лопнуть струна арфы. Казалось, из него вытекают последние остатки энергии; Дирк ощутил, что сознание снова туманится, стиснул зубы и держался уже на одном упрямстве. Наконец одна из противоборствующих сил подалась — и ею оказалась чужая. И все вместе они перетянули свою ношу к себе, бережно поддерживая и защищая, чтобы не причинить дополнительного вреда.
   Их объединенных сил хватило. Едва-едва, но хватило.
 
   В палатке Селенэй шел военный совет: королевские советники, офицеры армии и Стражи, Герольды расселись кто где мог, а Кирилл показывал слабые участки обороны — места, в которых нападение противника представлялось наиболее вероятным — на расстеленной на столе карте. Крик ужаса, вырвавшийся у одного из стоявших снаружи, у самого входа в палатку, заставил всех присутствующих вздрогнуть и вскинуть головы.
   Кто-то раздвинул полог и стоящих внутри, и в палатку, спотыкаясь, ввалилась Элспет, белая как полотно и осунувшаяся, расталкивая с дороги остальных. Следом за ней шел Дирк, который выглядел еще хуже. Когда присутствующие увидели, что он несет на руках, крик ужаса эхом отдался и внутри палатки — ибо Дирк держал исковерканное, окровавленное человеческое тело, у которого было лицо Тэлии.
   Все застыли на месте — кроме Дирка и Элспет. Элспет, ни слова не говоря, освободила кровать Селенэй, спихнув примостившихся на ее краешке пятерых Герольдов. Дирк направился прямо к постели и осторожно опустил на нее Тэлию. Затем, не оглядываясь, протянул измазанную кровью руку, схватил за локоть старшего из присутствовавших Целителей и подтащил его к Тэлии. После чего преувеличенно четко выпрямился, отошел на два-три шага от кровати и, потеряв сознание, рухнул на землю, словно подрубленное дерево.
   Когда общее смятение чуть улеглось и Селенэй удалось оглядеться, она обнаружила, что Элспет проделала то же самое, только менее эффектно — тихонько, в уголке.
 
   Элспет оправилась быстро — как она довольно едко заметила, к счастью для рассудка тех, кто не мог себе представить, как им с Дирком удалось невозможное: спасти Личного Герольда Королевы.
   Она оказалась в центре внимания всех, кто не принимал участия в попытке вызволить Тэлию. Больше всех ее замучил Кирилл — он столько раз требовал, чтобы она описала все происшедшее до малейших подробностей, что Элспет уже казалось, что она может декламировать свой рассказ во сне, да еще и донимал девочку бесконечными расспросами. В конце концов терпение Элспет лопнуло, и она заявила Кириллу — тихо, но непреклонно — что если он желает узнать что-то еще, пусть спросит собственного Спутника, что же до нее, Элспет, то она намерена пойти и узнать, чем может помочь Целителям, выхаживающим Тэлию и Дирка.
 
   Целительница Тэса была обеспокоена: Дирк поправлялся совсем не так быстро, как Элспет. На следующий день он все еще не приходил в сознание, и вскоре Целители определили у него новую вспышку воспаления легких плюс невероятное нервное перенапряжение. Его лечение взяла на себя Тэса; Тэлией занимался ее старый друг, Деван, хотя оба Целителя постоянно советовались и делились опытом. Дирк нечаянно перенес вместе с Тэлией бутылочку из-под аргонела, и оставшиеся внутри склянки следы снадобья подсказали Девану, с чем еще необходимо бороться, помимо жутких травм и переломов. Через день-другой они с Тэсой решили, что сделали для обоих пациентов все, что возможно в условиях лагеря. И решили, что, хотя перевозить больных опасно, оставлять их на месте еще опаснее. В любую минуту могли начаться военные действия, кроме того, оба, и Деван, и Тэса, крайне нуждались в помощи многоопытных преподавателей Коллегии Целителей.
   Однако для перевозки Дирка с Тэлией в столицу не было ни времени, ни, тем более, лишних Герольдов. Так что Тэса и ее коллега, торопливо посовещавшись, решили провезти пациентов на несколько верст назад по дороге и устроить в каменном доме лорда-наместника, который с радостью уступил свое обиталище для королевских нужд — с тем большей радостью, что сам он и его семья переехали подальше от места возможных сражений.
   Королева вызвала туда всех свободных Целителей Коллегии. Резиденция лорда-наместника вполне могла считаться небольшой крепостью: при необходимости в ней легко можно было защищаться. В ней и разместили Целителей сразу по прибытии; едва появились признаки того, что состояние Дирка улучшается, как Тэса принялась налаживать действия своих сотоварищей. Ее не оставляла мрачная уверенность в том, что, хотя пока что им некого лечить, кроме Тэлии и Дирка, если начнется война, появятся и другие пациенты, и очень скоро.
 
   Элспет проводила большую часть времени там же: мать попросила ее — именно попросила, а не приказала: знак, что Селенэй доверяет ее здравому смыслу и молчаливо признает, что дочь становится взрослой — находиться при Целителях и придворных вельможах, которые начали прибывать по ее зову. — Но… — начала было возражать Элспет, но осеклась, увидев загнанное выражение в глазах матери. — Ничего. Что мне надо делать?

Глава десятая

   Вскоре после того, как он попал в руки Целителей, Дирк пришел в себя, но его мучили не только жар, но и дезориентация и помрачение сознания. К тому же он едва не ослеп от головной боли, которую не могли унять никакими травяными отварами — реакции на перенапряжение при использовании Дара. Его комнату пришлось почти полностью затемнить, занавесив все окна, до тех пор, пока головная боль не пошла на убыль. На памяти нынешнего поколения — по крайней мере, так бесчисленное количество раз повторяла ему Целительница Тэса — ни одному Целителю не доводилось видеть, чтобы человек пострадал от такой тяжелой реакции, как Дирк, и притом остался в живых.
   Он снова лежал один в маленькой комнатке — но на сей раз не в Доме Исцеления. В течение нескольких дней он был способен только глотать пищу и выполнять указания Целителей. Сейчас Дирк настолько ослаб, что не мог даже возражать против предписанного ему режима — в отличие от его предыдущего столкновения с Целителями. Некоторое время он оставался уступчивым и послушным — но по мере того, как он выздоравливал, его все больше мучили подозрения и тревога, когда от его вопросов о Тэлии уклонялись или оставляли их без ответа.
   Чем больше Целители избегали обсуждать эту тему, тем большая досада и злость разбирали Дирка. Он даже попытался расспросить Гвену, едва головная боль немного поутихла. Гвена не смогла ему помочь: она попыталась объяснить Дирку, что случилось с Тэлией, но ее ответы оказались пугающими и только сбили его с толку. Спутнику не удалось сообщить Дирку ничего, кроме того, что положение Герольда Королевы действительно, серьезно. И в конце концов Дирк решил взять дело в свои руки.
 
   Маленького Робина привез с собой лорд Орталлен — хотя мальчику показалось, что лорд сам того не заметил. Робин считался одним из его челяди, хотя Орталлен, похоже, давным-давно забыл о сем факте, и, когда пришел приказ взять с собой слуг и двигаться к границе, Робин, к немалому своему изумлению, обнаружил, что тоже едет — в хвосте обоза. Он растерянно бродил по лагерю, пока не попался на глаза кому-то, кто сообразил, что ребенку не место там, где идут приготовления к войне. Так что Робина услали: сперва он находился при Элспет, а потом его приставили к делу Целители. Он состоял на посылках у Дирка: Целители решили, что мальчонка слишком мал, чтобы понять что-либо из случайных разговоров, ведущихся вокруг, и что Дирку не придет в голову расспрашивать такого малыша.
   Они ошиблись и в том, и в другом.
   Робин отлично понимал, что происходит — что неудивительно, поскольку речь шла о его обожаемой Тэлии. Он совершенно извелся и страстно мечтал поговорить с каким-нибудь взрослым. А Дирк был с ним добр и ласков — и так отчаянно хотел узнать новости, что стал бы расспрашивать крыс в подполе, если бы подумал, что сможет что-то из них выудить.
 
   Дирк хорошо знал Робина и его преклонение перед Тэлией. Если кто и мог выяснить, где ее держат и в каком она состоянии, так это Робин.
   Дирк выжидал удобного случая. Со временем Целители перестали следить за ним каждую минуту бодрствования. Наконец дошло до того, что они стали оставлять его порой на несколько часов одного. Тогда Дирк дождался, когда Робина пришлют к нему с обедом — одного, без присмотра, изнывающего от желания поговорить — и задал ему вопрос.
   — Робин, — Дирк не собирался пугать мальчика и говорил мягким тоном, — Мне нужна твоя помощь. Целители не хотят отвечать на мои вопросы, а мне необходимо знать, что с Тэлией.
   Робин обернулся, все еще держась за ручку двери. Лицо его при упоминании имени Тэлии стало несчастным.
   — Я скажу вам, что знаю сам, господин, — ответил он слегка дрожащим голосом. — Только она очень сильно поранена и к ней не пускают никого, кроме Целителей.
   — Где она? Ты не знаешь, кто за ней ухаживает?
   Мальчик знал не только то, где находится Тэлия, но и имя и звание каждого из лечащих ее Целителей, — и у Дирка захолонуло сердце, когда он услышал их перечень. Притащили даже старика Фарнхерта, давно удалившегося на покой, — а ведь тот клялся, что не может быть такого безнадежного случая, чтобы пришлось его вызвать.
   — Робин, мне нужно отсюда выбраться… и нужно, чтобы ты мне помог, ладно? — сказал Дирк настойчиво. Робин кивнул, широко распахнув глаза.
   — Проверь коридор — посмотри, нет ли там кого-нибудь. Робин отворил дверь и высунул голову наружу.
   — Пусто, — доложил он.
   — Хорошо. Я собираюсь одеться и удрать отсюда. Стой снаружи, и если кто-нибудь появится, стучи в дверь.
   Робин выскользнул в коридор, чтобы стоять на стреме, а Дирк натянул одежду. Потом подождал еще несколько секунд и вышел из комнаты, заговорщически подмигнув по Робину, полный решимости узнать правду.
   Лечащим Тэлию Целителем был Деван. Хоть и не старший среди Целителей, он обладал наибольшим опытом и наиболее сильным Даром лечения ран и увечий. Кроме того, он считался одним из самых старых и близких друзей Тэлии среди Целителей и вместе с ней лечил многих пострадавших Герольдов. Иногда любовь и забота важнее старшинства — и если бы у Дирка спросили его мнение, он и сам в первую очередь выбрал бы для ухода за Тэлией Девана.
   Дирк довольно хорошо представлял себе, где искать Целителя — архитектура большинства домов-крепостей была схожей. Девану полагалось сейчас находиться в буфетной возле огорода, где выращивались травы, и кухни — одной рукой наскоро перекусывать, другой работать. Дирк использовал все свое умение и крался, как тень, стараясь, чтобы его не заметили по пути в маленькую комнатку на первом этаже, откуда доносились запахи — как приятные, так и не слишком — бесчисленных лекарственных снадобий.
   Он услышал, что внутри, в комнате, кто-то движется, и, быстро и бесшумно проскользнув внутрь, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Деван стоял отвернувшись и, похоже, не заметил его прихода.
   — Деван, мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.
   — Я ждал вас, — спокойно сказал Целитель, не отрываясь от работы. — Я полагал, что вас не устроит то, что вам рассказывают о Тэлии. Я так им и говорил, но не я занимаюсь вашим случаем, а Тэса полагала, что вас не следует беспокоить.
   — Так… как она? — спросил Дирк и, увидев угрюмое выражение лица Девана, добавил со страхом, — Она что…
   — Нет, Герольд, — со вздохом ответил Деван, затыкая пробкой бутылку, в которую переливал какую-то жидкость, и поворачиваясь к нему. — Она не умирает; по крайней мере, пока. Но она и не живет.
   — Что это значит? — осведомился Дирк, начиная злиться. — Что значит «не живет»?
   — Пойдемте со мной, сами увидите.
   Он повел Дирка в маленькую комнатушку в лазарете, одну из нескольких, предназначенных для пациентов, которых требовалось изолировать. Палата была почти пустой, если не считать прикроватного столика, на котором стояла свеча, и кровати, на которой неподвижно лежала Тэлия.
   Дирк почувствовал, что ему сдавило горло: Тэлия выглядела так, словно ее готовились обряжать для похорон.
   Лицо Тэлии было бледным, восковым. Только внимательно присмотревшись, Дирк смог заметить, что она дышит — но еле-еле.
   — Что с ней? — спросил он севшим голосом.
   Деван беспомощно пожал плечами — хотя теперь, когда Дирк наконец-то появился, Целитель чувствовал себя гораздо менее беспомощным, чем прикидывался.
   — Хотел бы я знать. Мы полагаем, что вовремя нейтрализовали действие аргонела… ну, большую его часть нейтрализовала боль, которую испытывала Тэлия, но если бы мы не удалили излишек, она умерла бы: аргонел не прощает ошибок. Мы частично восполнили потерю крови, держим болевые блоки против наиболее серьезных повреждений — словом, сделали все, что могли, чтобы возвратить ее к жизни, но она попросту не приходит в себя. Нет, не просто не приходит — складывается впечатление, что ее уже нет, а мы имеем дело с неодушевленной оболочкой. Тело работает, все рефлексы на месте, дышит, сердце бьется — но «дома» никого нет. И мы не имеем ни малейшего понятия, почему. Один из самых старых Целителей предполагает, что она «ушла куда-то», возможно, пытаясь скрыться от некоего ментального принуждения. Думаю, такое возможно: предания гласят, что многие маги обладали Даром, подобным нашему, и использовали его для дурных целей. Быть может, Тэлия столкнулась с одним из них в придачу к прочим испытаниям. Возможно, она страшится возвратиться в себя, не зная, что снова находится среди друзей. Мы были готовы испробовать буквально все…