Лэм Арнетта. Герольд короля Шотландии

   — Я никогда не сожалела о принятом решении, — призналась она. — Я состою на важной государственной службе у короля Шотландии. У меня есть лошади. — Она на минуту задумалась:
   — А будущее — в Божьих руках!
   Настоящее тоже представлялось Элизабет прекрасным и волнующим, ведь она познакомилась и подружилась с Рандольфом Макквином — влиятельным человеком, бесстрашным воином и обаятельным молодым мужчиной!
   — Нет, все-таки тогда вы были совсем ребенком, — повторил Рандольф.
   — Напрасно вы так думаете, — возразила Элизабет. — Мне было тринадцать лет — вполне подходящий возраст для замужества, вот тогда я и отказалась от претензий на земли Гордонов. А скоро мне исполнится двадцать два года.
   — Когда? — спросил Макквин.
   — Через две недели, — ответила она.
   — Что бы вы хотели получить от меня в подарок?
   Элизабет Гордон не увлекалась женскими безделушками, а для ношения драгоценностей у нее не было поводов. Главный и самый ценный подарок в своей жизни она уже получила — знакомство с Рандольфом Макквином!
   — Ваш корабль! — весело тряхнув головой, заявила Элизабет.
   Рандольф молча стал осматривать лошадь — не остались ли на ней колючки или царапины.
   — Где вы держите своих лошадей? — поинтересовался он.
   — Во владениях баронессы Лейна, в Эдинбурге.
   Мальчишка-конюх вернулся в конюшню с овсом, и Рандольф дал ему несколько монет.
   — Ты знаешь моего брата Драммонда Макквина? — спросил он.
   — Знаю. — Мальчишка радостно улыбнулся. — Тот, который привез с собой слона! Мы с ребятами ходили на него смотреть! Я совершенно не испугался его!
   — Молодец, ты храбрый парень. Найди моего брата и передай, что я не смогу сопровождать его к вечерней мессе. А потом найди слугу и скажи ему, чтобы он нагрел для меня горячей воды.
   Мальчишка убежал выполнять поручения, а Рандольф принялся насыпать лошади овес.
   — Вы хотите смыть с себя запахи природы? — спросила Элизабет. — Напрасно, от вас приятно пахнет осенними листьями и вереском.
   Рандольф громко засмеялся и стал отряхивать вереск, застрявший в его одежде и волосах.
   — От меня запах как из сундука с женской одеждой!
   — Из чьего же сундука так пахло?
   В выразительных голубых глазах Рандольфа Макквина запрыгали озорные искорки.
   — Разве это имеет какое-нибудь значение?
   — А, понимаю. Женщин было так много, что вы затрудняетесь припомнить их имена! Или они все предпочитали запах вереска?
   — Я никогда ничего не забываю, моя любопытная леди, и хорошо помню, что ни у кого из них не было такого ядовитого языка и острого взгляда.
   Элизабет облокотилась на деревянную перегородку, разделяющую их с Рандольфом, и лукаво улыбнулась:
   — Вот, значит, какого вы обо мне мнения?
   — А вы как думали? — Рандольф подошел к ней поближе. — У меня сложилось впечатление, что вы просто испытываете меня на прочность.
   Элизабет ничего не ответила. Постоянное общение с Рандольфом Макквином позволило ей почувствовать себя молодой, привлекательной и желанной женщиной.
   Тревожные мысли о королях, государственных проблемах и запутанных интригах отошли далеко на второй план. Но поддаться обаянию этого самоуверенного мужчины и открыть перед ним свою душу было бы в высшей степени неразумно!
   — Это не имеет для меня никакого значения, — промолвила Элизабет, стараясь говорить равнодушно и холодно. — Но ни одной женщине не нравится, когда ее сравнивают с другими.
   — Значит, я вам все-таки небезразличен?
   — Я нахожу вас забавным, — пожала плечами Элизабет.
   — О, как вы мне польстили! — Рандольф шутливо поклонился, но высказывание Элизабет его задело и обидело.
   — Больше я вам ничего не скажу.
   — Вы, Элизабет Гордон, абсолютно другая, ни на кого не похожая женщина! Кстати, вам к лицу изумрудный цвет вашего платья!
   Элизабет взяла с собой в поездку мало нарядов, предпочитая носить официальную одежду, указывающую на принадлежность к государственной службе, но после встречи с Рандольфом Макквином она уже сомневалась, что украшенный королевским гербом камзол герольда и золотой пояс верности защитят ее от этого красивого и обаятельного мужчины.
   Раздался повторный звон, напоминающий о начале вечерней молитвы, но Элизабет не собиралась воспользоваться этим предлогом и покинуть Рандольфа. Она должна быть сильной и уверенной в себе женщиной, не поддающейся чарам вождя клана Макквинов!
   Рандольф сделал несколько решительных шагов по направлению к Элизабет, и она почувствовала шедший от него запах вереска.
   — В ваших глазах сверкает какое-то коварство, — немного смутившись, проговорила она.
   — Вы умеете угадывать чужие мысли?
   — Не надо быть провидицей, чтобы понять, о чем вы думаете!
   Рандольф протянул ей руку:
   — Будем друзьями, Элизабет?
   Элизабет Гордон подумала, что с ее стороны было бы неразумно отказываться от дружбы с Рандольфом Макквином. Королевская служба запрещает ей замужество, но позволяет дружить и общаться с достойными людьми, приятными собеседниками. Скоро они с Макквином расстанутся, разъехавшись в разные стороны, и кто знает, когда они встретятся вновь? Да и встретятся ли?
   Элизабет протянула Рандольфу тонкую, изящную ладонь:
   — Будем друзьями, Рандольф Макквин.
   — Спасибо, что позволили мне испытать вашу лошадь, — тихо сказал он.
   Во взгляде Рандольфа Элизабет увидела откровенное восхищение и почувствовала, как по ее телу пробежала нервная дрожь.
   — С детства скачки были моей страстью, — искренне призналась она.
   — А моя цель — направить вашу страсть на другой объект. — Рандольф многозначительно посмотрел в глаза своей собеседницы.
   Элизабет поняла, что недооценила ситуацию и не правильно истолковала его пылкие слова о дружбе.
   — Это уже не из кодекса дружбы, а нечто иное.
   — Да? — Рандольф удивленно поднял брови, притворившись обиженным. — Я просто хочу вам кое-что вернуть. Помните, во время наших первых скачек в лесу вы пронеслись мимо меня на белом жеребце и, обернувшись, послали мне воздушный поцелуй?
   Элизабет снова ощутила смутное беспокойство и украдкой взглянула на закрытые двери конюшни.
   — Я допустила ошибку, — еле слышно произнесла она, опустив голову.
   — Вы хотите сказать, что тогда для поцелуя еще не пришло время? А сейчас он будет кстати? Элизабет, позвольте вас поцеловать?
   Элизабет Гордон нравился Рандольф Макквин — воспитанный, учтивый мужчина. Подавляющее их большинство, независимо от титула и положения в обществе, считали своим правом целовать женщину, когда им захочется.
   — Зачем? — прошептала Элизабет, мечтая о нежном поцелуе.
   — Вы сами знаете ответ. Прошу вас, не старайтесь казаться более робкой и застенчивой, чем вы есть на самом деле.
   Девушка ничего не ответила. Она стояла, положив руки на разделявшие их с Рандольфом деревянные перила, и ощущала исходящие от него силу, уверенность и теплоту. Элизабет взглянула на красивый разрез его губ, и Рандольф в ту же минуту обнял ее и крепко прижал к себе. Элизабет обхватила руками его голову, вдыхая свежий аромат вереска и осеннего леса.
   Элизабет уже приходилось целоваться с молодыми мужчинами, но ничего, кроме усмешки и недоумения, их поцелуи у нее не вызывали.
   «Мы понимаем друг друга без слов», — мелькнула в голове Элизабет недавно сказанная Рандольфом фраза. Теперь ей стало ясно, какой большой смысл скрывался в этом банальном на первый взгляд утверждении.
   Рандольф прикоснулся к нежным губам Элизабет, и в его глазах она прочла ободрение и просьбу отбросить все сомнения и страхи. Не отрываясь от нее, Рандольф тихо пробормотал:
   — Элизабет, не бойтесь меня. Я не сделаю вам ничего плохого. Обнимите меня крепче.
   Рандольф начал пылко целовать Элизабет, затем провел языком по ее нежным губам. Губы Элизабет приоткрылись, и, почувствовав у себя во рту его язык, она еще сильнее прижалась к нему и закрыла глаза.
   Макквин тихо застонал от удовольствия, а его дыхание стало частым и прерывистым.
   — Слушайте свое сердце, Элизабет, — прошептал он.
   Теплая волна нежности и любви поднималась в груди женщины. Находясь во власти страстных поцелуев Рандольфа, она поняла, что никогда прежде не испытывала подобных чувств. Рандольф Макквин не безусый юнец или опытный сластолюбец, он — сильный, пылкий и очень нежный мужчина. Рядом с ним Элизабет чувствовала себя уверенной и защищенной.
   Их взаимная страсть, как ей казалось, возникла много лет назад.
   Наконец Рандольф перестал целовать Элизабет и прижался к ее щеке. Держа друг друга в объятиях, они молча стояли в чужой конюшне и слушали, как сильно бьются их влюбленные сердца.
   — О чем вы думаете, Элизабет? — тихо спросил Макквин.
   — Все мысли вылетели у меня из головы, — призналась она. — А вы?
   Губы Рандольфа были прижаты к щеке Элизабет, и она чувствовала, что он улыбается.
   — Я думаю только о вас и о том сильном желании, которое мной овладело.
   Его откровенное признание заставило Элизабет покраснеть.
   — Мужчина должен управлять своими чувствами и желаниями.
   Макквин слегка отстранился от Элизабет и пристально посмотрел ей в глаза.
   — Мои чувства к вам, Элизабет, предполагают нечто большее, чем приятное времяпрепровождение в конюшне замка Дугласа или пари на мой корабль и вашу породистую лошадь.
   Легкая тревога охватила Элизабет:
   — Похоже, вы сами удивлены нахлынувшими на вас чувствами!
   — Да. Я попал в необычную и несколько странную ситуацию: не знаю, как себя вести дальше. Со мной раньше подобного не случалось.
   Элизабет с облегчением вздохнула, поняв, что между ней и Рандольфом растет и крепнет взаимное доверие и уважение.
   — Возможно, новый поцелуй подсказал бы вам, как вести себя дальше, — легкомысленно заявила она.
   — Если я еще раз прикоснусь к вашим губам, то вам не удастся меня остановить. — Рандольф на минуту задумался, а потом вдруг сказал:
   — Будет лучше, если вы сейчас уйдете, а не то…
   — Что? — прошептала Элизабет.
   Рандольф шумно глотнул воздух и, облизав губы, откровенно и грубо объяснил:
   — Уходите, если не хотите почувствовать обнаженной спиной жесткую солому на земляном полу.
   Элизабет вспыхнула и опустила глаза. Как она, уважаемая дама, герольд короля, выслушивает подобные заявления!
   — Все еще не оставляете надежды выиграть пари и забрать из моей конюшни лучшую лошадь? — резко спросила она.
   — Совершенно верно. Элизабет, вы потеряете лошадь, но зато откроете для себя еще одну женскую тайну!
   Смущение и стыд охватили Элизабет. Стараясь не выдать своего волнения, она отвернулась и небрежно проговорила:
   — Подумаешь, и всего-то один поцелуй!
   В глазах Рандольфа Макквина промелькнула ярость.
   — Ну если это всего лишь один, ничего не значащий поцелуй, то я — король Франции! — Затем, немного успокоившись, он погладил Элизабет по щеке и отступил на несколько шагов:
   — Поймите, я желаю для нас обоих большего, чем любовь в чужой конюшне!
   Элизабет молчала и с досадой думала о том, что своим легкомысленным поведением она довела ситуацию до критической. Как она могла недооценить этого мужчину и позволить, чтобы между ними возникло сильное взаимное чувство? Ведь она сама спровоцировала Макквина на страстные поцелуи и жаркие объятия!
   — Между нами ничего нет и быть не может, — наконец промолвила Элизабет.
   — Я построил бы для вас большой красивый дом и удобные просторные конюшни, которым завидовал бы сам король! — пылко произнес Макквин.
   Подобные предложения Элизабет Гордон выслушивала и раньше, но отказывать Рандольфу Макквину ей было тяжело и больно.
   — Ваше предложение лестно для меня, но я не могу его принять.
   Лицо Рандольфа стало суровым.
   — Я не нуждаюсь в вежливых словах, а хочу услышать ответ, идущий от сердца.
   — Мой ответ остается прежним.
   — Вы зависите от воли вашего дяди или королевской службы?
   Элизабет не считала нужным говорить с Рандольфом ни о своих отношениях с королем Шотландии, ни о службе герольдом.
   — Я не буду вашей любовницей, — твердо сказала она.
   — Но почему, Элизабет?
   Она молчала и думала о том, что быть просто любовницей Рандольфа Макквина для нее недостаточно.
   Она могла отдать ему свое сердце, если бы он взял на себя заботы о ней самой и о ее будущих детях. В дальнейшем Элизабет оставила бы службу у короля Брюса, но пока на земле Шотландии не наступил мир и продолжается английская агрессия, она не имеет права оставаться безучастной к судьбе родины.
   Безусловно, Рандольф Макквин — опытный мореплаватель и храбрый воин, но его интересы ограничиваются лишь своим кланом, а Элизабет Гордон мечтает видеть Шотландию объединенной — от южных границ до Оркнейских островов на севере.
   — Элизабет!
   Она медленно повернулась к Рандольфу, задумчиво взглянула на него, затем произнесла:
   — Займитесь, пожалуйста, Мэджести. Она очень устала после скачек и нуждается в уходе.
   — Я прошу вас все-таки ответить на мой вопрос!
   Элизабет прижала пальцы к губам Рандольфа и почувствовала его горячее дыхание.
   — Предлагаю не осложнять наше приятное общение подобными вопросами. В жизни так редко выпадают счастливые часы!
   Элизабет внимательно смотрела на него, пытаясь угадать его мысли, но Рандольф, упрямо сжав губы, молчал. Затем он нежно поцеловал ее пальцы и, взяв поводья, пошел к Мэджести.
   Рандольф чистил лошадь и рассказывал Элизабет о своем первом боевом жеребце, о большой отцовской конюшне и трудных юношеских состязаниях, в которых он участвовал вместе со своими братьями. Она внимательно слушала его, а потом, внезапно развеселившись, призналась Рандольфу, что в восемь лет была влюблена в сына кузнеца.
   — Да, вы питаете слабость к мужчинам, занимающимся лошадьми!
   Замечание Рандольфа показалось Элизабет дерзким, и она обиженно возразила:
   — Почему вы так думаете? Это не правда!
   — Следовательно, я — ваш единственный интерес?
   — Вы вспомнили о поцелуе и сделали далеко идущие выводы?
   В глазах Рандольфа мелькнул гнев, он с силой схватил Элизабет за руку и зло проговорил:
   — Если то, что между нами произошло, вы называете просто поцелуем… то я…
   — Что — вы?
   Рандольф немного поостыл, но все еще выглядел обиженным.
   — То мне, очевидно, так же просто обменять свой тартан на королевские одежды!
   Элизабет рассмеялась.
   Рандольф нахмурился и пристально взглянул на нее.
   — У вас очень острый язык! Следите за своими словами, уважаемая леди, не то я совершу набег на конюшни баронессы Лейна, где вы держите своих породистых лошадей! Мы, жители горной Шотландии, упорны и добиваемся желаемого!
   — Вам не удастся завладеть моими лошадьми, — спокойно возразила Элизабет.
   Внезапно к Рандольфу вернулось хорошее настроение.
   — Тогда поедемте со мной, Элизабет! Вы поможете выбрать мне новых хороших скакунов. Мы поплывем в Константинополь и обойдем там все конюшни, пока не найдем таких же черных породистых лошадей, как ваши.
   — Жеребцы этой породы редко встречаются.
   — Я отыщу их! Мы будем с вами наслаждаться заморскими фруктами — финиками, инжиром и прочими деликатесами варваров! Мы пройдем с вами по местам крестовых походов!
   Сильное волнение охватило Элизабет. Как она мечтала о таком удивительном сказочном путешествии! Но пока Элизабет Гордон служит герольдом короля, а мир в Шотландии еще не наступил, она никуда не может уехать, даже с Рандольфом Макквином!
   — Очень сожалею, но не могу принять ваше приглашение, — тихо промолвила Элизабет.
   — Но почему? — В голосе Рандольфа зазвучали ноты отчаяния.
   — А когда вы намереваетесь отплыть? — спросила она.
   — До Рождества я не должен покидать Шотландию… — Рандольф внезапно замолчал и мельком взглянул на свои сапоги, где он прятал ценную реликвию клана Макквинов. — Я думаю, мы отправимся в канун Нового года. Элизабет, хотите я поговорю с Робертом Брюсом? Или с вашим дядей? Он, кажется, ваш опекун?
   Бурная реакция Макквина на ее простой вопрос об отплытии насторожила Элизабет. Рандольф сказал о приближающемся празднике Рождества, но сразу же оборвал себя на полуслове. Следовательно. на Рождество должно что-то произойти. Элизабет хорошо знала, что жители горной Шотландии в большей степени были верны своим традициям и кланам, нежели религии, и поэтому Святая церковь отказывалась благословлять их и помогать материально их армиям. Последние несколько лет на этих землях из-за непогоды собирался плохой урожай, и нынешний единственный удачный год не мог обеспечить кланам процветание и пышные торжества. К тому же земля была опустошена постоянными набегами Эдуарда II. Так что же имел в виду Макквии, говоря о приближающемся Рождестве?
   — Рандольф, вы упомянули наступающее Рождество. Почему?
   Ее собеседник неопределенно пожал плечами.
   — Ну… я недавно вернулся из Испании, и набожность ее жителей меня просто поразила. Они постоянно молятся, даже когда занимаются мирскими делами.
   Такое впечатление, что каждый торговец бакалейной лавки — священник!
   Элизабет подумала, что жители северной и северо-западной Шотландии относятся к вере немного иначе, и вряд ли Рандольф собирается оставаться дома на Рождество исключительно из религиозных чувств. Решив проверить свои догадки, она сказала;
   — Я согласна отправиться с вами в путешествие, но только при одном условии: мы должны отплыть до Рождества.
   На какой-то миг на лице Макквина появилось разочарование, но он сразу же, как истинный житель гор, совладал со своими чувствами.
   — Значит, ваша миссия здесь окончена? — спросил он Элизабет, и она в который раз поняла, что недооценивает хитрости этого мужчины.
   Элизабет ничего не ответила, и Рандольф продолжил:
   — Я вам честно рассказываю обо всех своих планах, а вы уклоняетесь от ответов!
   Элизабет с негодованием взглянула на Рандольфа.
   Хороши же откровения, касающиеся религиозных чувств испанцев!
   — Вы — как наш король, которому я служу, — холодно ответила она. — Требуете подробных ответов и точных сведений.
   — И какие же сведения он требует от вас?
   Элизабет поняла, что легкая, непринужденная беседа зашла в тупик, и ее отношения с Макквином становятся напряженными. Она с тревогой подумала о том, что их взаимное расположение и доверие в один миг могут исчезнуть. Нет, Элизабет Гордон не хотела рисковать и терять доверие Макквина.
   — Давайте не будем больше говорить ни о сроках окончания моей миссии, ни о том, чем вы займетесь на Рождество, — предложила она.
   Что ж, Рандольфу Макквину придется смириться с тем, что Элизабет — умная и хитрая женщина и ему никак не удается выведать у нее важные сведения. А какое они, собственно, имеют значение, когда ему нужна сама Элизабет, а не политика, короли и их секреты! Макквину выпало счастье провести несколько дней в обществе прекрасной и умной женщины, и он будет наслаждаться ее присутствием, не забывая, правда, ни на минуту о намеченной цели. Конечно, необходимо тщательно следить за своими словами, иначе проведение объединительной рождественской мессы может оказаться под угрозой срыва, а жизнь вождей кланов — в опасности!
   — Клянусь, что больше не буду вас ни о чем спрашивать! — сказал Рандольф и, взяв щетку, подошел к Мэджести. — Отвлеките ее, пожалуйста, чтобы она не лягнула меня, пока я буду чистить ей ноги.
   Пока Макквин занимался лошадью, он продолжал думать о том, как ему завоевать расположение Элизабет и выиграть пари. Ради достижения своей цели он был готов на все — хоть на сделку с самим дьяволом! Рандольф был очарован этой гордой и достойной женщиной, он восхищался ее умением управляться с лошадьми, он наслаждался ее смехом даже тогда, когда она смеялась над его настойчивыми ухаживаниями. Рандольф Макквин считал, что ему повезло: он познакомился с необыкновенной, мудрой и красивой женщиной! Он даже стал представлять будущих дочерей Элизабет — таких же умных, гордых и хорошо воспитанных.
   «Мое будущее связано только с ней! Я своего добьюсь!»
 
   Внезапно дверь конюшни с шумом распахнулась, и чей-то голос позвал:
   — Уважаемая герольд!
   Макквин замер, узнав голос короля.
   Очевидно, Эдуард II только что вернулся с вечерней молитвы, о чем свидетельствовали четки, висевшие на кожаном поясе его коротких штанов. На короле была просторная блуза, отороченная мехом, а поверх нее — накидка из бобровой шкуры. Вместо традиционной короны голову короля украшал золотой венец, усыпанный рубинами. Его русая борода была длинной и волнистой, как предписывала английская мода.
   — Все еще холите своего коня, леди Элизабет?
   Элизабет Гордон вышла навстречу и поклонилась.
   — Ухаживать за лошадьми — для меня радость, ваше величество!
   — Похоже, эта радость у вас — не единственная, — усмехнулся Эдуард II.
   «А король знает о ней больше, чем я», — подумал Рандольф.
   Он тоже подошел к королю и вежливо ему поклонился, молясь в душе о том, чтобы Эдуард II Плантагенет не приказал Элизабет Гордон немедленно покинуть южную Шотландию.
   Эдуард снисходительно кивнул Макквину и внимательно оглядел его с головы до ног, очевидно, проверяя, нет ли у него оружия.
   — Пытаетесь обольстить уважаемого герольда вашего короля? — съехидничал английский монарх.
   Дерзкий вопрос возмутил Макквина.
   — Мои намерения в отношении леди Элизабет касаются только меня!
   Неожиданно Элизабет обратилась к Рандольфу по-шотландски:
   — Макквин, помолчите и позвольте мне говорить с королем!
   Слова герольда не понравились Рандольфу, но он понимал, что она находится на службе у короля Роберта Брюса и должна контактировать с английским монархом.
   — Хорошо, Элизабет, — ответил он тоже по-шотландски.
   — Так… Парочка из горной Шотландии предпочитает разговаривать на родном языке? — Эдуард II посмотрел подозрительно на них. — Что вы здесь замышляете?
   — Ничего, ваше величество, — ответила Элизабет. — Макквин прибыл в замок Дугласа, чтобы засвидетельствовать свое почтение его хозяину, а также увидеться с братом, которого вы великодушно простили.
   — Вы клянетесь, что это правда?
   — Клянусь, ваше величество!
   — Тогда почему вы встречаетесь с Макквином в конюшне?
   Рандольф прикоснулся к локтю Элизабет.
   — До моего приезда в замок, ваше величество, мы с леди Элизабет даже не были знакомы, — сказал он.
   Элизабет кивнула.
   — Да, у нас разный круг общения.
   — Я знаю, он — из горского клана, — проговорил. король, указав рукой на Рандольфа.
   — Леди Элизабет любезно разрешила мне испытать в скачках свою кобылу, — неохотно объяснил Макквин чужому монарху.
   — Рандольф Макквин выполняет охранные функции, — снова вступила в разговор Элизабет.
   — А англичане для вас — неподходящая компания? — презрительно усмехнулся Эдуард II.
   Элизабет подняла голову и взглянула на короля.
   — Ну что вы, ваше величество! Я с благодарностью вспоминаю, как во время моего прошлого визита в Лондон вы великодушно помогли мне избавиться от назойливости одного из пэров!
   — Вестморленд и по сей день вспоминает о вас! — захохотал Эдуард II.
   — Я польщена его вниманием, но вместе с тем очень благодарна вам за ваше вмешательство!
   Король усмехнулся и вдруг заявил:
   — А вы умнее и дипломатичнее многих ваших земляков!
   Элизабет почтительно поклонилась и улыбнулась.
   — Такова моя служба, ваше величество.
   — Жаль, что вы так же хорошо служили Брюсу в годы царствования моего отца.
   — У вашего отца были слишком грандиозные планы в отношении Шотландии!
   В глазах Эдуарда II вспыхнула ярость:
   — Такие грандиозные, что он оставил мне нищее королевство!
   — Ваша политика изменит нынешнее положение, я не сомневаюсь в этом, ваше величество!
   Слова Элизабет Гордон понравились королю. Он успокоился и с облегчением вздохнул.
   — Будем молиться Богу, — промолвил он и, повернувшись к Рандольфу, указал ему рукой, унизанной драгоценными кольцами, на дверь. — А теперь оставьте нас, Макквин.
   Рандольф был вынужден повиноваться. Плотно сжав губы и испытывая ненависть к английскому королю, который вел себя как хозяин на чужой земле, он вежливо поклонился и направился к двери. Перед выходом из конюшни Рандольф обернулся и сказал Элизабет:
   — Я буду ждать вас у солнечных часов.
   Выйдя, он быстро оглянулся по сторонам, убедившись, что поблизости никого нет, подошел к задней стене конюшни и услышал приглушенные голоса Эдуарда II Плантагенета и Элизабет Гордон.
   Прислонившись к деревянной стене, Рандольф с облегчением подумал о том, что им с Элизабет Гордон удалось рассеять подозрения английского монарха о якобы готовящемся заговоре, а репутация дамы-герольда, проводящей время в обществе молодого мужчины, не пострадала. Но о чем захотел побеседовать Эдуард II с Элизабет? Какие секретные планы они обсуждают?
   Рандольф Макквин приник ухом к стене.
   — Нам нужно обсудить условия выкупа лорда Уильяма Камерона, графа Страта, — услышал он голос короля.
   «Так вот с какой целью она прибыла в замок Дугласа!» — смекнул Макквин.
   — Цена, которую я назначаю, — пятнадцать тысяч марок^[5], — продолжил Эдуард II.