Лэм Арнетта. Герольд короля Шотландии

   Элизабет Гордон тяжело вздохнула и решила заняться поисками Рандольфа Макквина, объезжая все места, где он мог быть.
   Первым пунктом ее маршрута был Ратвелл, где Рандольф, по его словам, взял напрокат испанского жеребца. Хозяин конюшни сообщил, что морской капитан, одетый в тартан цветов клана Макквинов, действительно брал испанского жеребца, но до сих пор его не вернул.
   Хозяина больше всего волновала плата за взятую напрокат лошадь.
   Встревоженная и разочарованная, Элизабет направилась в порт на корабль «Морской волк», капитаном которого являлся Рандольф Макквин. Он все еще стоял в заливе с наполненным южными фруктами трюмом.
   Помощник Макквина сообщил Элизабет, что капитан уже долгое время не только не появлялся на борту судна, но даже не присылал никаких поручений или указаний.
   Круг поисков Рандольфа Макквина сужался, и надежды постепенно таяли. Оставалось лишь навестить Драммонда — брата Рандольфа.
   Драммонд Макквин удивился приезду Элизабет.
   Поэтому она решила не тревожить его раньше времени: объяснила свой визит тем, что якобы только что вернулась от короля Роберта Брюса и надеялась застать Рандольфа в семье брата. Драммонд сказал, что брат у него не появлялся. Тогда Элизабет Гордон поняла, что Рандольфа Макквина следует искать все-таки в замке Дугласа, и вернулась в замок.
   Вечером 16 декабря Элизабет Гордон вошла в конюшню замка, и знакомый мальчик-конюх радостно поприветствовал ее. Она достала несколько монет, положила на ладонь, чтобы мальчик видел их, и тихо прошептала:
   — Мне очень нужно поговорить с человеком, который дал бы мне правдивую информацию.
   Мальчик заинтересованно взглянул на нее, затем на деньги и подошел поближе.
   — Я могу вам помочь, леди, — сказал он. — Моя сестра работает на кухне и о многом мне рассказывает.
   — Я разыскиваю Рандольфа Макквина. Если тебе известно, где он находится, скажи мне, но предупреждаю: никто не должен знать, что я им интересуюсь.
   Мальчик-конюх не мигая смотрел на монеты, лежавшие на ладони Элизабет, потом произнес:
   — Он был добрый, этот Рандольф Макквин.
   — Пойди поговори с сестрой; может быть, ей что-нибудь известно о его исчезновении. Я пока займусь своей лошадью и буду ждать тебя здесь.
   Мальчик вернулся быстрее, чем предполагала Элизабет, и, увидев его встревоженное лицо, поняла, что случилось что-то страшное.
   — Никто в замке не вспоминает о Рандольфе Макквине, — запыхавшись, сообщил он, — но сестра шепнула мне, что его бросили в темницу!
   Услышав такие страшные слова, Элизабет застыла от ужаса. Что же могло случиться?
   — Скажи, а темница охраняется? — еле выдавила она.
   — По-моему, нет. Если хотите, я покажу вам, где она находится, — предложил мальчик.
   Элизабет подумала, что поскольку мальчик-конюх — местный, его нельзя подвергать опасности.
   — Ты лучше объясни мне, как туда добраться, а я пойду одна.
   Мальчик снова внимательно посмотрел на монеты, и Элизабет Гордон отдала их ему.
 
   Элизабет медленно и бесшумно спускалась по каменным ступеням, ведущим к входу в темницу, и прислушивалась к каждому шороху. Стражи действительно не было, и когда она наконец увидела Рандольфа Макквина, сразу же поняла, почему его никто не охранял.
   Руки Макквина были закованы в кандалы, прикрепленные толстой цепью к каменной стене. Его лицо было мертвенно-бледным, а одежда порванной и грязной.
   Макквин сидел неподвижно с закрытыми глазами, прислонившись к холодной стене. Тусклый луч света упал на его измученное лицо, и Элизабет в ужасе отшатнулась: ей показалось, что Макквин не дышит.
   — Рандольф! — еле слышно позвала она.
   Макквин не шевельнулся.
   — Рандольф! — Элизабет легонько потрясла его за плечо.
   Он тихо застонал и приоткрыл глаза.
   — Воды… — прошептал он.
   Элизабет побежала наверх и, отыскав кружку с водой, вернулась.
   Она осторожно приподняла его голову и стала помогать ему пить. Лицо Рандольфа было изможденным и бледным, а губы сухими и потрескавшимися. Элизабет едва сдерживала слезы, но старалась выглядеть спокойной, пытаясь подбодрить его.
   Макквин выпил немного воды, но голова его снова бессильно опустилась на грудь. Через пару минут он попытался приподнять руки, но толстая цепь, державшая кандалы, не позволила этого сделать.
   — Кто вас сюда бросил? — спросила Элизабет.
   Макквин поднял голову, приоткрыл глаза и посмотрел на Элизабет.
   — Архиепископ Кентерберийский. Его помощники разбили мне лицо, а ангелы сломали ребра».
   Его ответ показался Элизабет абсурдным, но не удивил ее. Она понимала, что Рандольф перенес тяжелое испытание, и решила, что разум его помутился.
   — Мне необходимо вернуться наверх, — сказала она. — Я скоро приду. Ждите меня, Рандольф.
   Поднимаясь по каменным ступеням темницы, Элизабет думала о помощи Макквину и неотвратимом возмездии, которое вскоре настигнет Реда Дугласа за его подлость и злодейство.
   Около входа в темницу она с удивлением обнаружила, что ее ждет мальчик-конюх.
   — Вы нашли его? — встревоженно спросил он.
   — Да, Рандольф Макквин брошен в темницу, — печально ответила Элизабет. — Ты поможешь мне?
   Мальчик с готовностью кивнул.
   — Тогда найди шерстяное одеяло, немного хлеба и бульона.
   Мальчик приложил, указательный палец к губам и тихо сказал:
   — Пойдемте со мной.
   Его сестра, работавшая на кухне, тайком собрала еду для Рандольфа, и уже вскоре Элизабет, крадучись и оглядываясь по сторонам, бежала к темнице, где он томился.
   При виде его измученного и бледного лица у Элизабет сжалось сердце. Ей казалось, что положение Рандольфа безнадежно и он не выживет.
   Элизабет помогла ему сесть и стала кормить его хлебом и бульоном. Немного поев, Рандольф вдруг тихо, но взволнованно спросил:
   — Какое сегодня число?
   — Шестнадцатое декабря, — ответила Элизабет.
   Она знала, о чем вспомнил Рандольф: меньше чем через десять дней в Элгинском кафедральном соборе должна состояться рождественская месса, на которой хайлендзские кланы должны поклясться в верности друг другу. Но этот секрет Элизабет узнала от Роберта Брюса, а не от Рандольфа, который, похоже, все еще не доверял ей.
   — Вы пропустили мой день рождения, — сказала Элизабет и попыталась улыбнуться.
   — Тысячу извинений, моя леди. Как видите, я очень занят.
   Элизабет взглянула на Рандольфа. Он пытается шутить, следовательно, есть надежда, что он поправится.
   Чтобы немного отвлечь Рандольфа, она стала рассказывать ему о своей поездке к Драммонду Макквину и на корабль «Морской волк».
   Рандольф слегка оживился и спросил:
   — «Морской волк» все еще стоит на якоре в заливе? А как моя команда? С ней все в порядке?
   — Да, не волнуйтесь, у них все нормально. Где отыскать ключ, чтобы открыть замок и снять кандалы?
   — Спросите Дугласа! — презрительно усмехнулся Рандольф, и его голова бессильно опустилась на грудь.
   Вернувшись в замок Дугласа, Элизабет Гордон принялась лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Ее миссия в обмене пленниками завершена. Теперь нужно найти убедительный предлог, чтобы на несколько дней задержаться в замке и отыскать ключ. Даже если судьба будет к ней благосклонна и ключ быстро найдется, то они с Рандольфом не смогут домчаться до морского залива, поскольку лорд сильно ослабел.
   На следующее утро Элизабет Гордон пожаловалась Реду Дугласу на боль в ноге, которую она якобы подвернула, упав в конюшне, и он любезно предложил ей задержаться в замке на несколько дней. Ред Дуглас предоставил Элизабет комнату на нижнем этаже и, похоже, не заподозрил никакого обмана.
   Днем он с женой навестил ее; он был приветлив, изображая радушного хозяина.
   Прошло четыре дня, прежде чем Рандольф Макквин немного окреп и мертвенная бледность исчезла с его лица.
   — Какой сегодня день? — первым делом спросил он, когда Элизабет в очередной раз пришла тайком навестить его и принесла еду.
   Она назвала число, но опять не решилась сообщить Макквину, что знает, почему он так взволнованно спрашивает об этом.
   В темнице тускло горела свеча, а Элизабет и Рандольф, соблюдая меры предосторожности, тихо переговаривались.
   — Сегодня кто-нибудь заглядывал сюда? — спросила она.
   — Нет, только вы — мой ангел и опекун, — ответил Рандольф, и Элизабет услышала в его словах злую иронию.
   — Что с вами, Рандольф? — участливо спросила она.
   — Со мной все в порядке, если не считать того, что я нахожусь в темнице. — Опять в его голосе прозвучали недобрые нотки.
   Элизабет не понимала, почему он так странно себя ведет. Она ожидала слов благодарности, одобрения, любви наконец, а Рандольф лишь принимает ее помощь и разговаривает с ней как с чужим человеком!
   — Рандольф, нужно надеяться на лучшее, — сказала Элизабет примирительным тоном. — Меня обижает ваша грубость. Если вы достаточно окрепли, то завтра утром мы можем бежать. Все необходимые приготовления я уже сделала.
   Рандольф ничего не ответил. В глубине души Элизабет понимала причину такого поведения. Его, гордого и отважного воина, бросили в темницу, и теперь он вынужден униженно просить помощи у женщины и подчиняться ей!
   На следующий день все было готово к побегу.
   Рано утром сестра мальчика-конюха тайком передала Элизабет продукты и теплые вещи, а сам он снарядил лошадей для долгого пути. Элизабет незаметно выскользнула из замка и побежала в темницу, сжимая в руке найденный ключ.
   Освободившись от железных оков, Макквин пристально и недобро взглянул на нее и сказал:
   — Когда же Дуглас дал вам ключ?
   Элизабет в недоумении посмотрела на него. За время пленения его лицо обросло густой темной бородой, а в глазах появился лихорадочный блеск. Ей очень хотелось спросить Макквина, не потерял ли он мощи святого Колумбы, но сдержалась и лишь молча протянула ему одежду — теплую накидку.
   Рандольф набросил ее на плечи.
   — Черт бы побрал эту темницу… — процедил он сквозь зубы.
   Элизабет все еще надеялась услышать от Рандольфа слова признательности, но он с силой сжал ее руку и молча повел за собой по каменным ступеням наверх.
   Около двери он обернулся и спросил:
   — Каким путем лучше идти дальше?
   Элизабет решила, что сейчас не время выяснять отношения, и коротко ответила:
   — Через кладовую и во двор.
   Стараясь двигаться бесшумно и держаться в тени, они добрались до конюшни, где их уже ожидал мальчик-конюх с лошадьми.
   Он с любопытством оглядел с головы до ног Макквина и сказал:
   — Все готово, мой лорд. — И, немного помолчав, пробормотал:
   — Ну и вид у вас!
   Рандольф взял поводья и сказал Элизабет:
   — Я поскачу на жеребце.
   Элизабет дала мальчику несколько монет.
   — Спасибо тебе. Если у тебя вдруг возникнут неприятности или кто-нибудь заподозрит, что ты нам помог, сразу же скачи к Драммонду Макквину в башню Фэрхоуп. Там ты найдешь убежище и приют.
   Мальчик согласно кивнул головой и с опаской и любопытством снова взглянул на Рандольфа, который уже выходил из конюшни.
   — Элизабет, если вы едете со мной, то седлайте лошадь скорее, — нетерпеливо проговорил Макквин.
   Элизабет с недоумением посмотрела на него, но ничего не ответила и подошла к лошади. Требовать в такую минуту от Рандольфа объяснений и укорять его за черствое поведение ей казалось непростительной ошибкой.
   Люди Дугласа в любой момент могут обнаружить опустевшую темницу и пуститься вслед за беглецами.
   Элизабет и Рандольф быстро вывели лошадей из конюшни и, оседлав их, помчались в сторону морского залива, ежась от пронизывающего, холодного декабрьского ветра.
   Ред Дуглас слишком поздно узнал о дерзком побеге пленника, и его воинам не удалось ни обнаружить, ни догнать вождя клана Макквинов и герольда короля Брюса.
   Корабль «Морской волк» стоял на якоре в заливе.
   Рандольф и Элизабет, добравшись до него, облегченно вздохнули и остановили взмыленных лошадей. К удивлению Элизабет, Макквин даже не взглянул на нее, а сразу позвал своего помощника. Когда тот появился и подали трап, Рандольф слез с лошади и, подойдя к Элизабет, грубо схватил ее за талию и почти насильно вытащил из седла.
   — Все еще носите свой пояс верности? — сквозь зубы процедил он.
   Элизабет Гордон с негодованием оттолкнула руку Рандольфа.
   — Что с вами? — воскликнула она. — Почему вы так грубо себя ведете?
   Рандольф ничего не ответил и тут же обратился к помощнику:
   — Займись лошадьми и готовь корабль к отплытию в Элгин. Мы должны попасть туда до Рождества.
   — Хорошо, Рандольф.
   — Нагрей для меня горячей воды и найди какой-нибудь инструмент, которым можно пилить золото.
   Услышав слова Макквина, Элизабет отшатнулась и замерла на месте. Ей казалось, что Рандольф Макквин тронулся рассудком: его взгляд блуждал, а внешний вид — порванная одежда и взлохмаченные волосы — был устрашающим.
   Капитан схватил ее за руку и почти силой потащил на корабль.
   — Моя каюта находится около сходного трапа, — бросил он. — Идите туда. Надеюсь, у вас хватит ума не пытаться сбежать.
   — Почему вы мне приказываете? — возмутилась Элизабет и попыталась оттолкнуть Макквина.
   В его глазах она увидела ярость. Он еще крепче сжал ее руку, довел до своей каюты, почти силой втолкнул в нее и запер дверь снаружи на ключ.
   Макквин прикрыл глаза и прислонился к деревянной перегородке. Он слышал голоса людей своей команды, готовившейся к отплытию, цокот лошадиных копыт, но, казалось, оставался ко всему равнодушным. Только две мысли не оставляли его: он сумел выжить и вырваться из каменной темницы замка Дугласа; вероломная Элизабет Гордон, предавшая его, а в этом Макквин не сомневался, теперь находится у него в руках; ее ожидает суровое наказание.
   Рандольф задыхался от ярости. Как он, опытный вождь клана, мог довериться женщине, пусть даже герольду короля? На него предательски напали, избили и бросили в темницу! Очевидно, Элизабет Гордон привезла Реду Дугласу приказ Роберта Брюса, и тот охотно выполнил его. Вдруг Рандольф подумал: почему, собственно, Ред Дуглас послушался приказа шотландского короля, когда он уже давно присягнул на верность английскому монарху и теперь мог не считаться с желаниями и приказами Брюса?
   Непонятной представлялась Макквину и позиция самого Роберта Брюса. Отдавая приказ о его пленении, он не мог не понимать, что вожди остальных хайлендзских кланов во главе с Ривасом Макдаффом непременно жестоко отомстят за Рандольфа Макквина. Гражданская война снова придет на землю Шотландии, и, раздираемая внутренними противоречиями, она станет легкой добычей для агрессивных англичан во главе с Эдуардом II Плантагенетом.
   Рандольф вдруг понял, что какое-то важное логическое звено в цепи его рассуждений отсутствует. Почему Роберт Брюс вдруг решил предать его? А может быть, Элизабет Гордон действовала по собственной воле или, например, в интересах какого-то неизвестного ему англичанина?
   Нет, подобную версию гордый и самоуверенный вождь клана Макквинов принять не мог!
   «Дождись подходящего момента, и ты все узнаешь, — сказал он себе и неожиданно добавил:
   — Ведь ты любишь Элизабет Гордон».
   Испугавшись собственных мыслей, Рандольф попытался сосредоточиться на предстоящих рождественских торжествах, но образ Элизабет то и дело возникал у него перед глазами. Рандольф Макквин любил эту женщину и надеялся, что вскоре ситуация прояснится, и Элизабет Гордон окажется непричастной к преступлению!
   Через пять дней наступит Рождество, и Раидольфу Макквину следует торопиться, чтобы успеть добраться до Элгина, отдаленного города на северном побережье Шотландии.
   Рандольф подошел к своей каюте и решительно открыл дверь. Настало время рассеять все сомнения и узнать правду, какой бы она ни оказалась!
 
   Элизабет беспокойно ходила по каюте, крепко сцепив руки. В дальнем углу лежал тяжелый камень-медник, а позади него — брикеты с торфом. Перед глазами Элизабет то и дело возникало разгневанное лицо Рандольфа, а в ушах звучали его дерзкие и грубые слова.
   Почему после побега из темницы он так сильно изменился и стал обращаться с ней как с заклятым врагом?
   Неужели заточение помутило его рассудок? Элизабет слышала, что иногда люди, побывавшие в тюрьме, сходили с ума, но никогда не относилась к этому всерьез.
   Она сама недавно принимала участие в обмене пленниками, но ни шотландский граф Страта, ни английский, маршал Нортумберленд не выглядели измученными, по давленными или безумными! Возможно, у них была бы такая же реакция, как у Рандольфа Макквина, если бы их морили голодом, заковывали в кандалы, прикрепленные толстой цепью к каменной стене?
   Пол под ногами Элизабет закачался, корабль накренился, и она поняла, что они отплыли. Элизабет подошла к небольшому очагу в углу каюты и стала греться у огня, пытаясь успокоиться и не думать о плохом.
   Ей вспомнились недавние встречи с Рандольфом Макквином. Как он заботился о ней, придумывал увеселительные поездки, старался понравиться ей, а главное, был внимательным, вежливым и искренним в своих чувствах! Нет, он не мог так ловко притворяться, скрывая черствую, расчетливую и безжалостную натуру!
   Элизабет приходилось раньше сталкиваться с откровенными охотниками за любовными приключениями.
   Рандольф Макквин был не из их числа. Оставалось лишь надеяться, что временное безумие Рандольфа пройдет и он станет прежним мужчиной, которого она знала до пленения. А если нет?
   Элизабет Гордон окинула беспокойным взглядом каюту, спрятала лежавшее на виду оружие, оставив себе на всякий случай морской кортик, присела на кровать в ожидании Рандольфа Макквина.
 
   Через какое-то время дверь отворилась, и Рандольф Макквин вошел в каюту. На нем была чистая одежда, лицо гладко выбрито, а волосы причесаны и приглажены. Элизабет посмотрела на него и увидела жестокость и угрозу в его глазах. Рука Рандольфа Макквина сжимала напильник.
   — Не подходите ко мне! — крикнула Элизабет и схватила морской кортик.
   — Снимайте с себя Одежду! — резко произнес Макквин.
   — Зачем?
   Рандольф грубо рассмеялся и провел пальцем по напильнику.
   — Теперь вы у меня в руках, и я сделаю с вами все, что пожелаю. Надеюсь, вам ясно, что именно?
   От страха у Элизабет перехватило дыхание, но она постаралась взять себя в руки, чтобы попытаться успокоить Макквина.
   — Рандольф, ты же меня любишь, — негромко проговорила она.
   — Можешь говорить все, что угодно. Это тебя не спасет от расплаты.
   — Тебе нужна моя невинность? — с вызовом спросила Элизабет. — Чтобы утолить свою ярость, ты готов на все? Может быть, ты хочешь избить меня? Так бей!
   — Не волнуйся, у меня на все хватит времени! — процедил сквозь зубы Рандольф и, взглянув на морской кортик, который Элизабет судорожно сжимала, добавил:
   — Это не игрушка, он очень острый!
   В отчаянии Элизабет думала о том, что ей делать.
   Убежать с корабля — невозможно, бороться с Макквином — бессмысленно. Оставалось только одно — пытаться образумить его и успокоить. Она много лет служила герольдом, и слова всегда были ее оружием.
   Пленница бросила на пол морской кортик.
   — Насилие — не путь к любви, — произнесла она. — В чем ты обвиняешь любящую тебя женщину?
   — Не смей говорить мне о любви и произносить это слово! — резко оборвал ее Макквин.
   Элизабет вздрогнула, но мужественно продолжила:
   — Я уверена, что в глубине души ты осознаешь мою невиновность перед тобой. Я люблю тебя.
   — Как ты смогла отдать меня в руки врагов? Предательство ты называешь любовью?
   — Что ты такое говоришь? — возмутилась Элизабет. — Когда я тебя предала?
   Рандольф поднял с пола морской кортик.
   — Хватит болтать! — гневно бросил он. — Снимай одежду, или я порву ее на мелкие кусочки!
   Элизабет судорожно глотнула воздух и, стараясь говорить спокойно, произнесла:
   — Да, с тобой поступили подло и жестоко. Ты вправе требовать возмездия, но не от невиновного.
   Она поднялась с кровати и трясущимися руками стала снимать с себя верхнюю одежду. Оставшись в льняной рубашке, она прошептала, дрожа от страха и прохладного воздуха:
   — Мне холодно.
   Рандольф Макквин ухмыльнулся.
   — Потерпи, скоро тебе будет жарко, — заявил он.
   У Элизабет еще оставалась слабая надежда отыскать нужные слова, чтобы образумить Макквина и заставить отказаться от своих намерений.
   — Я девственница, Рандольф, — почти прошептала она.
   Макквин громко рассмеялся.
   — Ничего, — сказал он. — Это мы скоро исправим. Давай снимай все, что осталось!
   Стараясь оттянуть страшный момент, Элизабет медленно сняла с головы шапочку и стала приглаживать рассыпавшиеся по плечам густые волосы. Она должна выиграть время и убедить Рандольфа Макквина в своей невиновности и честности!
   — Так… — Рандольф скрестил руки на груди и прислонился к двери каюты. — Она клянется мне, что девственница, а сама ведет себя как продажная девка! — громко сказал он.
   Элизабет вдруг почувствовала, как страх, владевший ею, исчез и уступил место ярости и гневу.
   — А что, только продажные девки распускают волосы по плечам? — с вызовом спросила она.
   — А ты не знаешь?
   — Рандольф, прекрати вести себя как дикарь! Почему ты заставляешь меня раздеваться? Мне холодно!
   Гневные слова Элизабет, к сожалению, не подействовали на Макквина. Его глаза оставались жестокими, а тон — презрительным.
   — Ничего, подожди немного. Скоро ты перестанешь дрожать от холода и почувствуешь, как жар разливается по твоему телу!
   — Ах, ты надеешься доставить мне удовольствие? — В голосе Элизабет прозвучал сарказм.
   Глаза Рандольфа сузились, шея побагровела, он сжал кулаки. Элизабет Гордон ничего не оставалось, как снять с себя льняную рубашку и прикрыть грудь длинными пышными волосами.
   Макквин внимательно посмотрел ей в лицо, а затем медленно перевел взгляд на ее золотой пояс верности — тонкую филигранную работу.
   Пояс верности напоминал изящную кольчугу. Он плотно облегал бедра Элизабет и сужался ближе к ногам.
   Рандольф Макквин шумно глотнул воздух.
   — Где ключ? — грозно спросил он.
   — Рандольф, ты же любишь меня, — тихо промолвила Элизабет.
   — Говори, где ключ. — Глаза Рандольфа скользили по стройному телу стоявшей перед ним женщины.
   — Прежде скажи, в чем я тебя предала! — потребовала Элизабет.
   — Ты с самого начала знала о цели моего приезда в замок Дугласа!
   — Нет, не правда! Я узнала об этом визите совсем недавно. Тебе нужно было забрать мощи святого Колумбы и представить их на объединенной рождественской мессе.
   — Ты сообщила об этом Дугласу!
   — Нет! Катберт Макгилливрей прислал своего герольда в замок Дугласа!
   Рандольф широко раскрыл глаза и несколько минут находился в оцепенении. Наконец, запинаясь, произнес:
   — Дуглас упомянул герольда, но не удосужился уточнить, какого именно.
   В душе Элизабет Гордон появилась слабая надежда.
   — Как ты мог подумать, что я предала тебя? — укоризненно спросила она.
   — Значит, Катберт Макгилливрей попросил Реда Дугласа держать меня в темнице до окончания Рождества?
   — Я подозревала это, — промолвила Элизабет.
   — Ты догадывалась об их коварных планах?
   Элизабет подробно рассказала Макквину о визите герольда Катберта Макгилливрея в замок Дугласа.
   — О готовящейся рождественской мессе, об объединении хайлендзских кланов, о намерении Катберта Макгилливрея сорвать ваши планы я узнала от Роберта Брюса. Но король вряд ли мог предположить, что они будут искать тебя на юге Шотландии.
   — Он вообще часто ошибается, особенно в вопросах, касающихся севера и северо-запада Шотландии.
   — Ты не прав, Рандольф. Кстати, наш король уже принял соответствующие меры.
   — Какие меры?
   — Рождество еще не наступило, а он уже приказал своим воинам окружить замок Катберта Макгилливрея и не выпускать его, пока не окончится объединительная месса!
   — Ты больше веришь в мудрость Брюса, чем я!
   Элизабет мысленно согласилась с Рандольфом, но его несколько презрительное отношение к Роберту Брюсу показалось ей оскорбительным. Элизабет должна убедить его в мудрости и проницательности короля Шотландии!
   — Роберт Брюс планирует в марте созвать парламент в Сент-Андрусе, — с гордостью сообщила она.
   — Парламент? — Рандольф удивленно поднял брови. — Настоящий парламент с представителями от всех кланов?
   Элизабет Гордон кивнула. Она очень надеялась на возобновление прежних отношений с Рандольфом Макквином, которые, возможно, свяжут их общей судьбой.
   — Да, настоящий парламент, — повторила она. — Но пока это только планы. Пожалуйста, пойми, я иду против своего короля, сообщая тебе заранее секретные сведения!
   В глазах Рандольфа вновь мелькнуло недоверие.
   — Почему ты так говоришь? — спросил он.
   — Потому что после обмена пленниками я не должна была ни на минуту задерживаться в замке Дугласа!