Страница:
– Сделать с ним?
– Пожалуйста, не наказывайте его. Я не сомневаюсь, что, если вы просто с ним поговорите, объясните ему, как опасно носить при себе оружие, он послушается. Он немножко сорвиголова, но, вероятно, не более, чем любой другой мальчишка его возраста. Я уверена, что вы-то сможете убедить его в том, что затевать перестрелки – очень рискованно.
– Затевать перестрелки рискованно? – Он не смог сдержаться и расхохотался.
Он бы не удивился, если бы она рассердилась, но вместо этого она выглядела униженной и обиженной его реакцией.
– Что я могу с ним сделать, мисс Эдуарде? Я могу отлупить его по первое число, но, по-вашему, это поможет? Я могу на неделю посадить его в его комнату под замок, но это его не удержит. Я могу вести с ним задушевные беседы, но он не станет слушать.
Она отступила на шаг, оказавшись прижатой к столу.
– Я целую неделю присматривала за ним, и мы всегда легко находили общий язык. Вы действительно беседуете с ним или же орете, вот как на меня сейчас?
– Я ору на вас? – Он подошел ближе, нависая над ней и заставляя ее откинуться назад и смотреть на него снизу вверх. – Мисс Эдуарде, когда я начну орать, вам это сразу станет ясно. Наши с Лейном отношения – это наше личное дело, и не лезьте в него.
Он повернулся и направился к конюшне, звеня шпорами и стуча подковками каблуков по ступенькам крыльца.
Эва смотрела ему вслед и при этом так кипела от злости, что ее благопристойная маска спала с нее, как пелена. Она чувствовала, как ее щеки полыхают жаром. Голосом, специально тренированным для того, чтобы перекрывать шум с галерки, где собирались самые отпетые буяны и скандалисты, она завопила на весь двор, по которому уже расползались темные тени:
– Чейз Кэссиди, если вы так обращались со всеми вашими экономками, неудивительно, что они от вас сбегали!
Где-то в глубине загона как бы в ответ заржала лошадь. Эва, обессиленная, привалилась к двери. Как она боялась за Лейна! Она не могла припомнить такого выражения неистовой злобы на лице мужчины. Чейз, шагавший быстро и размашисто, наконец, пересек двор и нырнул в дверь конюшни. Как только он скрылся из виду, Эва повернулась кругом и направилась к плите.
У нее руки чесались убрать опасное оружие со стола, но она не знала точно, как с ним поступить. Конечно, возвращать его в комнату Лейна нельзя, а в комнату Чейза – не было ни малейшего желания. Взвешивая все «за» и «против», она одновременно старалась успокоиться, ведь ей еще надо было приготовить еду.
Засунув в топку дрова, она добавила щепок из стоявшей рядом бадьи, разожгла огонь и смотрела, как язычки пламени мало-помалу начинают лизать маленькие щепочки. Она ругала себя за то, что не позаботилась о поддержании огня перед отъездом в город, и еще грызла себя за нерасторопность, потому что не уследила за Лейном.
Теперь, припоминая подробности, предшествующие этому событию, она вспомнила, с какой неохотой он согласился ехать. Но она не отставала. Может, он знал, что юный ковбой попытается напасть на него?
Когда огонь разгорелся, она подложила в топку поленьев побольше и закрыла вьюшку. Придется подождать, пока плита нагреется настолько, чтобы на ней можно было вскипятить воду. Этой передышкой она воспользовалась, чтобы причесаться и освежиться немного после прогулки в город. А еще надо было придумать, что бы такое приготовить на ужин.
Шорох, послышавшийся со стороны двери, застал ее врасплох, и она замерла, ожидая увидеть Лейна, печального, понурого, виноватого. Однако это оказался Орвил Браун. Постучавшись, он просунул в дверь голову.
– Мисс Эва, Кэссиди просил вам передать, чтобы вы не готовили ничего особенного, что-нибудь попроще и как можно быстрее. И еще, готовьте меньше обычного, потому что Лейн сбежал.
Слишком изумленная, чтобы найтись, что ответить, она несколько секунд стояла столбом, а потом пролепетала:
– Лейн сбежал?
Она бросилась к выходу и с такой силой распахнула дверь, что чуть не сбила с ног Орвила Брауна. Он бы растянулся на крыльце, не успей она схватить его за полу фланелевой рубашки.
Пожилой ковбой поправил сбившуюся на сторону шляпу.
– Всякий раз, когда я ступаю на это старое крыльцо, мне едва удается уберечься, чтобы не расквасить себе нос.
– Простите, Орвил. А где сейчас мистер Кэссиди? – Если Чейз отправился на поиски Лейна, она должна быть рядом с ним, когда мальчика поймают. Они оба способны натворить Бог знает что.
– Он в конюшне, мэм.
Подобрав юбки, Эва понеслась через двор. К ней присоединился и большой пес, который бежал вприпрыжку, высунув язык и повизгивая. Эве было не до него, и она приказала ему сидеть на месте, а сама прошмыгнула в дверь. Мягкий свет фонаря, висевшего на гвоздике в глубине конюшни, свидетельствовал о том, что Чейз где-то поблизости. Она слышала, как он копошится в последнем стойле, наверняка подготавливая свою лошадь к погоне за Лейном.
Она зашагала по проходу между двумя рядами стойл. Под ногами скрипели свежие опилки. Чейза она действительно обнаружила в последнем стойле, но, вопреки ее ожиданиям, он не седлал, а чистил скребницей здоровенного крепкого гнедого, как будто ему вовсе некуда было торопиться.
– Я хочу поехать с вами.
Со скребницей в руке он обернулся на звук ее голоса.
– Куда поехать?
Эва сглотнула. На его лице не отражалось абсолютно никаких эмоций. Он выглядел бесстрастным, хотя она и чувствовала исходившую от него напряженность. Он бросил взгляд вниз, на ее руки, приподымавшие юбку, чтобы не пачкать ее о замусоренный пол. Блестящая нижняя юбка цвета фуксии выглядывала из-под подола. Она быстро отпустила полосатый подол, и юбка упала, прикрыв лодыжки до самых носков туфель.
Он быстро поднял глаза и перехватил ее взгляд.
– Разве вы не собираетесь искать Лейна? – недоумевала она.
Он снова повернулся к лошади и снова начал чистить ее размашистыми уверенными движениями.
– Нет. Но уверен, вы не преминете мне привести миллион доводов, почему я должен его искать!
– Да потому, что он всего лишь ребенок. Вот почему. Может, он просто до ужаса боится вас, поэтому и сбежал.
– Если он достаточно взрослый для того, чтобы сделать попытку застрелить человека, то он взрослый и для того, чтобы отвечать за свои поступки.
– Но…
Неторопливо и осторожно Чейз положил скребницу на низкую скамеечку в углу стойла и заговорил, мало-помалу сокращая расстояние, разделявшее их.
– Я уже перепробовал все способы урезонить Лейна. Он встречал в штыки любую попытку сблизиться с ним, а их было немало. Вы у нас всего неделю, мисс Эдуарде, и с тех пор, как вы приехали, он вел себя наилучшим образом. До сегодняшнего дня. И я склонен предполагать, что ничего бы не произошло, если бы вы не совали нос куда не надо. Мы не ждем от вас миротворческой деятельности. Ваше дело – готовить.
Эва отступала в угол стойла, осторожно обходя лошадь, пока она и Чейз не оказались между стеной и крупом животного. Во время своей жизни на подмостках ей не приходилось брать уроки верховой езды – ни к чему было. И вообще, с лошадьми не доводилось близко сталкиваться. Поэтому сейчас она посматривала на кончик хвоста этой зверюги с некоторым беспокойством.
– Неужели вы ни капельки не волнуетесь за него? Он раньше не убегал?
Чейз покачал головой.
– Не убегал. Но грозился. Может, он, наконец, поймет, что тут вовсе не так уж плохо.
– А вдруг с ним что-то случится? Он еще совсем юный и такой впечатлительный. Он может попасть в какую-нибудь передрягу. Он может связаться с какими-нибудь бродягами или шулерами. Он даже может повстречать шайку «десперадос».
Чейз оперся плечом о лошадиный бок и посмотрел ей в глаза.
– А вы бы узнали «десперадос», если бы повстречались с ним, мисс Эдуарде?
– Ну, конечно… не смогла бы. – Эва вовремя спохватилась и залилась румянцем. Ему не надо знать, что бесчисленное множество «десперадос», бандитов, она накачивала виски во «Дворце», или о том, что множество бродяг и воров бросали на сцену монеты после ее выступления. – Я знаю, что орудуют они где-то здесь. Я читала о них в газетах и в приключенческих романах.
Холодная полупрезрительная усмешка задела ее так же сильно, как и его молчание.
– Как вы думаете, он сегодня вернется? – спросила она.
Он сдвинул брови, как бы взвешивая ответ.
– Точно не знаю. Может быть. У него ничего нет, кроме того, что на нем надето, и лошади, на которой он ускакал. Мои люди устали и голодны, поэтому, если вы хотите сохранить это место, идите и накрывайте на стол.
– Какое хладнокровие, – пробормотала она. Он наклонился, приблизив к ней свое лицо.
– Приготовьте что-нибудь простое. И поживее. У Эвы на языке вертелось выложить ему, кто она такая на самом деле, где успела побывать, что повидала и что делала в течение своих двадцати трех лет, а потом развернуться и уйти. Но потом она подумала о жизни, от которой отказалась, о Лейне и о том, как она старалась примирить их с Чейзом.
– Я приготовлю ужин, мистер Кэссиди, но если Лейн не вернется к завтрашнему утру, я сама отправлюсь на его поиски.
– В ваши обязанности это не входит, мисс Эдуарде. Зачем вам это нужно?
– Он всего лишь взбалмошный шестнадцатилетний мальчик. Насколько я знаю, ему некуда идти. Вот зачем. Сейчас он уверен, что вы ненавидите его, и, вероятно, он убежден в том, что вы никогда не сможете простить ему того, что он натворил сегодня.
Чейз скрестил руки на груди.
– С чего вы это взяли? Она сделала глубокий вдох.
– Ас того, что он сам мне в этом признался.
– Как вам удалось заставить его поделиться с вами своими переживаниями?
– Я просто слушала. Может, вам стоит последовать моему примеру?
– Полагаю, он пожаловался вам, что я не умею его слушать.
– Именно так.
– А вы никогда не задумывались, что у каждой медали есть две стороны?
Она вскинула голову и оперлась рукой о бедро, не желая признаваться самой себе, что как раз об этом она и не подумала.
– Вы знаете меня не так давно, – мягко произнес он.
– Да, недавно.
– А это означает, что вы недостаточно хорошо меня знаете.
– Верно, мистер Кэссиди.
Он подошел еще ближе. Их разделяло не более фута.
– На самом деле, вы меня вообще почти не знаете, мисс Эдуарде.
Она вдруг поняла, что не в состоянии пошевелиться, оцепеневшая и загипнотизированная взглядом его непостижимых бездонных черных глаз. Она так увлеклась, с пеной у рта защищая Лейна, что не заметила, в какой близости друг к другу они оказались. Теперь между ними было всего несколько дюймов свободного пространства.
– Чистая правда. Но я успела узнать Лейна гораздо лучше, пока вы были в отъезде. И он проникся ко мне доверием настолько, что рассказал, почему от вас ушли остальные экономки.
Она увидела, что это признание просто потрясло его.
– Правда?
– Еще как правда. И когда я услышала все эти отвратительные подробности, я пришла к выводу, что с тех пор, как я появилась здесь, он был просто шелковый.
– До сегодняшнего дня.
– Так вы поедете за Лейном, если он сегодня не вернется?
Чейз немигающим взглядом смотрел в одну точку поверх ее головы и ответил не сразу.
– Возможно, – нехотя выдавил он.
Это уже что-то. Похоже, его первоначальный гнев уже немного улегся. Давить на него дальше, пожалуй, неразумно. Он вдруг как-то отдалился, как будто сама борьба совершенно опустошила его. Он выглядел усталым и изможденным после многочасовой скачки в седле. Эва боролась с искушением погладить его по щеке, где уже начинала пробиваться щетина.
Но она не осмелилась это сделать.
Настоящим леди не пристало так фамильярничать.
– Мисс Эдуарде, – тихо позвал он ее, все так же не отрывая от нее взгляда.
– Да? – встрепенулась она, смущенная тем, что так загляделась на него.
– Ступайте готовить ужин.
Когда Чейз увидел Эву выходящей из стойла, его тревога по поводу исчезновения Лейна моментально улетучилась, потому что все его внимание теперь было приковано к ее гипнотизирующе покачивающимся бедрам и уверенно расправленным плечам. Она поразила его сегодня тем, что так рьяно бросилась выгораживать перед ним Лейна, и даже большее удивление вызвало то, что Лейн, оказывается, поведал ей о своих подвигах с предыдущими домоправительницами.
Он был измотан до предела и совершенно выбит из колеи своими страхами, которые мучили его с того момента, как Рамон сообщил, что Лейн ускакал в неизвестном направлении.
Чейз уронил руку на ограду у стойла и положил на нее голову. После семи долгих дней в седле и сна урывками он был как выжатый лимон. Он вернулся домой, не исключая, что Эва уже уехала. Вместо этого его встречают новостью, что Лейн опустился до уровня бандита с большой дороги. Каким потрясением для него было узнать, что его племянник носит при себе оружие и умеет с ним обращаться.
Он выпрямился и вышел из стойла, осмотрел оставшихся лошадей в конюшне, но в дом войти все не решался. В один прекрасный момент, когда с ним была Эва, он почувствовал непреодолимое желание приблизиться к ней, обнять и найти покой в ее теплоте и нежной невинности. То обстоятельство, что она искренне переживала за Лейна, двигало им даже больше, чем вид ее полных свежих губ и лучистых зеленых глаз.
Но Эва Эдуарде не продажная девка. Она леди. Коснуться ее, не получив на то позволения, было бы оскорблением. Будучи в отъезде, он пытался убедить себя в том, что она не может быть такой прекрасной, какой запечатлелась в его памяти. Он обманывал себя. После тех минут, что они провели вместе, когда отсвет лампы отражался в ее лучистых зеленых глазах и заставлял сиять золотом волосы, – он окончательно убедился в том, что память подвела его. Эва была еще обворожительней, чем ему представлялось.
Она была леди, впавшей в нищету, но леди до мозга костей.
А он Чейз Кэссиди, бандит, грабитель, нарушитель закона.
Он ее не стоил. Но никто не мог запретить ему желать ее.
ГЛАВА 6
– Пожалуйста, не наказывайте его. Я не сомневаюсь, что, если вы просто с ним поговорите, объясните ему, как опасно носить при себе оружие, он послушается. Он немножко сорвиголова, но, вероятно, не более, чем любой другой мальчишка его возраста. Я уверена, что вы-то сможете убедить его в том, что затевать перестрелки – очень рискованно.
– Затевать перестрелки рискованно? – Он не смог сдержаться и расхохотался.
Он бы не удивился, если бы она рассердилась, но вместо этого она выглядела униженной и обиженной его реакцией.
– Что я могу с ним сделать, мисс Эдуарде? Я могу отлупить его по первое число, но, по-вашему, это поможет? Я могу на неделю посадить его в его комнату под замок, но это его не удержит. Я могу вести с ним задушевные беседы, но он не станет слушать.
Она отступила на шаг, оказавшись прижатой к столу.
– Я целую неделю присматривала за ним, и мы всегда легко находили общий язык. Вы действительно беседуете с ним или же орете, вот как на меня сейчас?
– Я ору на вас? – Он подошел ближе, нависая над ней и заставляя ее откинуться назад и смотреть на него снизу вверх. – Мисс Эдуарде, когда я начну орать, вам это сразу станет ясно. Наши с Лейном отношения – это наше личное дело, и не лезьте в него.
Он повернулся и направился к конюшне, звеня шпорами и стуча подковками каблуков по ступенькам крыльца.
Эва смотрела ему вслед и при этом так кипела от злости, что ее благопристойная маска спала с нее, как пелена. Она чувствовала, как ее щеки полыхают жаром. Голосом, специально тренированным для того, чтобы перекрывать шум с галерки, где собирались самые отпетые буяны и скандалисты, она завопила на весь двор, по которому уже расползались темные тени:
– Чейз Кэссиди, если вы так обращались со всеми вашими экономками, неудивительно, что они от вас сбегали!
Где-то в глубине загона как бы в ответ заржала лошадь. Эва, обессиленная, привалилась к двери. Как она боялась за Лейна! Она не могла припомнить такого выражения неистовой злобы на лице мужчины. Чейз, шагавший быстро и размашисто, наконец, пересек двор и нырнул в дверь конюшни. Как только он скрылся из виду, Эва повернулась кругом и направилась к плите.
У нее руки чесались убрать опасное оружие со стола, но она не знала точно, как с ним поступить. Конечно, возвращать его в комнату Лейна нельзя, а в комнату Чейза – не было ни малейшего желания. Взвешивая все «за» и «против», она одновременно старалась успокоиться, ведь ей еще надо было приготовить еду.
Засунув в топку дрова, она добавила щепок из стоявшей рядом бадьи, разожгла огонь и смотрела, как язычки пламени мало-помалу начинают лизать маленькие щепочки. Она ругала себя за то, что не позаботилась о поддержании огня перед отъездом в город, и еще грызла себя за нерасторопность, потому что не уследила за Лейном.
Теперь, припоминая подробности, предшествующие этому событию, она вспомнила, с какой неохотой он согласился ехать. Но она не отставала. Может, он знал, что юный ковбой попытается напасть на него?
Когда огонь разгорелся, она подложила в топку поленьев побольше и закрыла вьюшку. Придется подождать, пока плита нагреется настолько, чтобы на ней можно было вскипятить воду. Этой передышкой она воспользовалась, чтобы причесаться и освежиться немного после прогулки в город. А еще надо было придумать, что бы такое приготовить на ужин.
Шорох, послышавшийся со стороны двери, застал ее врасплох, и она замерла, ожидая увидеть Лейна, печального, понурого, виноватого. Однако это оказался Орвил Браун. Постучавшись, он просунул в дверь голову.
– Мисс Эва, Кэссиди просил вам передать, чтобы вы не готовили ничего особенного, что-нибудь попроще и как можно быстрее. И еще, готовьте меньше обычного, потому что Лейн сбежал.
Слишком изумленная, чтобы найтись, что ответить, она несколько секунд стояла столбом, а потом пролепетала:
– Лейн сбежал?
Она бросилась к выходу и с такой силой распахнула дверь, что чуть не сбила с ног Орвила Брауна. Он бы растянулся на крыльце, не успей она схватить его за полу фланелевой рубашки.
Пожилой ковбой поправил сбившуюся на сторону шляпу.
– Всякий раз, когда я ступаю на это старое крыльцо, мне едва удается уберечься, чтобы не расквасить себе нос.
– Простите, Орвил. А где сейчас мистер Кэссиди? – Если Чейз отправился на поиски Лейна, она должна быть рядом с ним, когда мальчика поймают. Они оба способны натворить Бог знает что.
– Он в конюшне, мэм.
Подобрав юбки, Эва понеслась через двор. К ней присоединился и большой пес, который бежал вприпрыжку, высунув язык и повизгивая. Эве было не до него, и она приказала ему сидеть на месте, а сама прошмыгнула в дверь. Мягкий свет фонаря, висевшего на гвоздике в глубине конюшни, свидетельствовал о том, что Чейз где-то поблизости. Она слышала, как он копошится в последнем стойле, наверняка подготавливая свою лошадь к погоне за Лейном.
Она зашагала по проходу между двумя рядами стойл. Под ногами скрипели свежие опилки. Чейза она действительно обнаружила в последнем стойле, но, вопреки ее ожиданиям, он не седлал, а чистил скребницей здоровенного крепкого гнедого, как будто ему вовсе некуда было торопиться.
– Я хочу поехать с вами.
Со скребницей в руке он обернулся на звук ее голоса.
– Куда поехать?
Эва сглотнула. На его лице не отражалось абсолютно никаких эмоций. Он выглядел бесстрастным, хотя она и чувствовала исходившую от него напряженность. Он бросил взгляд вниз, на ее руки, приподымавшие юбку, чтобы не пачкать ее о замусоренный пол. Блестящая нижняя юбка цвета фуксии выглядывала из-под подола. Она быстро отпустила полосатый подол, и юбка упала, прикрыв лодыжки до самых носков туфель.
Он быстро поднял глаза и перехватил ее взгляд.
– Разве вы не собираетесь искать Лейна? – недоумевала она.
Он снова повернулся к лошади и снова начал чистить ее размашистыми уверенными движениями.
– Нет. Но уверен, вы не преминете мне привести миллион доводов, почему я должен его искать!
– Да потому, что он всего лишь ребенок. Вот почему. Может, он просто до ужаса боится вас, поэтому и сбежал.
– Если он достаточно взрослый для того, чтобы сделать попытку застрелить человека, то он взрослый и для того, чтобы отвечать за свои поступки.
– Но…
Неторопливо и осторожно Чейз положил скребницу на низкую скамеечку в углу стойла и заговорил, мало-помалу сокращая расстояние, разделявшее их.
– Я уже перепробовал все способы урезонить Лейна. Он встречал в штыки любую попытку сблизиться с ним, а их было немало. Вы у нас всего неделю, мисс Эдуарде, и с тех пор, как вы приехали, он вел себя наилучшим образом. До сегодняшнего дня. И я склонен предполагать, что ничего бы не произошло, если бы вы не совали нос куда не надо. Мы не ждем от вас миротворческой деятельности. Ваше дело – готовить.
Эва отступала в угол стойла, осторожно обходя лошадь, пока она и Чейз не оказались между стеной и крупом животного. Во время своей жизни на подмостках ей не приходилось брать уроки верховой езды – ни к чему было. И вообще, с лошадьми не доводилось близко сталкиваться. Поэтому сейчас она посматривала на кончик хвоста этой зверюги с некоторым беспокойством.
– Неужели вы ни капельки не волнуетесь за него? Он раньше не убегал?
Чейз покачал головой.
– Не убегал. Но грозился. Может, он, наконец, поймет, что тут вовсе не так уж плохо.
– А вдруг с ним что-то случится? Он еще совсем юный и такой впечатлительный. Он может попасть в какую-нибудь передрягу. Он может связаться с какими-нибудь бродягами или шулерами. Он даже может повстречать шайку «десперадос».
Чейз оперся плечом о лошадиный бок и посмотрел ей в глаза.
– А вы бы узнали «десперадос», если бы повстречались с ним, мисс Эдуарде?
– Ну, конечно… не смогла бы. – Эва вовремя спохватилась и залилась румянцем. Ему не надо знать, что бесчисленное множество «десперадос», бандитов, она накачивала виски во «Дворце», или о том, что множество бродяг и воров бросали на сцену монеты после ее выступления. – Я знаю, что орудуют они где-то здесь. Я читала о них в газетах и в приключенческих романах.
Холодная полупрезрительная усмешка задела ее так же сильно, как и его молчание.
– Как вы думаете, он сегодня вернется? – спросила она.
Он сдвинул брови, как бы взвешивая ответ.
– Точно не знаю. Может быть. У него ничего нет, кроме того, что на нем надето, и лошади, на которой он ускакал. Мои люди устали и голодны, поэтому, если вы хотите сохранить это место, идите и накрывайте на стол.
– Какое хладнокровие, – пробормотала она. Он наклонился, приблизив к ней свое лицо.
– Приготовьте что-нибудь простое. И поживее. У Эвы на языке вертелось выложить ему, кто она такая на самом деле, где успела побывать, что повидала и что делала в течение своих двадцати трех лет, а потом развернуться и уйти. Но потом она подумала о жизни, от которой отказалась, о Лейне и о том, как она старалась примирить их с Чейзом.
– Я приготовлю ужин, мистер Кэссиди, но если Лейн не вернется к завтрашнему утру, я сама отправлюсь на его поиски.
– В ваши обязанности это не входит, мисс Эдуарде. Зачем вам это нужно?
– Он всего лишь взбалмошный шестнадцатилетний мальчик. Насколько я знаю, ему некуда идти. Вот зачем. Сейчас он уверен, что вы ненавидите его, и, вероятно, он убежден в том, что вы никогда не сможете простить ему того, что он натворил сегодня.
Чейз скрестил руки на груди.
– С чего вы это взяли? Она сделала глубокий вдох.
– Ас того, что он сам мне в этом признался.
– Как вам удалось заставить его поделиться с вами своими переживаниями?
– Я просто слушала. Может, вам стоит последовать моему примеру?
– Полагаю, он пожаловался вам, что я не умею его слушать.
– Именно так.
– А вы никогда не задумывались, что у каждой медали есть две стороны?
Она вскинула голову и оперлась рукой о бедро, не желая признаваться самой себе, что как раз об этом она и не подумала.
– Вы знаете меня не так давно, – мягко произнес он.
– Да, недавно.
– А это означает, что вы недостаточно хорошо меня знаете.
– Верно, мистер Кэссиди.
Он подошел еще ближе. Их разделяло не более фута.
– На самом деле, вы меня вообще почти не знаете, мисс Эдуарде.
Она вдруг поняла, что не в состоянии пошевелиться, оцепеневшая и загипнотизированная взглядом его непостижимых бездонных черных глаз. Она так увлеклась, с пеной у рта защищая Лейна, что не заметила, в какой близости друг к другу они оказались. Теперь между ними было всего несколько дюймов свободного пространства.
– Чистая правда. Но я успела узнать Лейна гораздо лучше, пока вы были в отъезде. И он проникся ко мне доверием настолько, что рассказал, почему от вас ушли остальные экономки.
Она увидела, что это признание просто потрясло его.
– Правда?
– Еще как правда. И когда я услышала все эти отвратительные подробности, я пришла к выводу, что с тех пор, как я появилась здесь, он был просто шелковый.
– До сегодняшнего дня.
– Так вы поедете за Лейном, если он сегодня не вернется?
Чейз немигающим взглядом смотрел в одну точку поверх ее головы и ответил не сразу.
– Возможно, – нехотя выдавил он.
Это уже что-то. Похоже, его первоначальный гнев уже немного улегся. Давить на него дальше, пожалуй, неразумно. Он вдруг как-то отдалился, как будто сама борьба совершенно опустошила его. Он выглядел усталым и изможденным после многочасовой скачки в седле. Эва боролась с искушением погладить его по щеке, где уже начинала пробиваться щетина.
Но она не осмелилась это сделать.
Настоящим леди не пристало так фамильярничать.
– Мисс Эдуарде, – тихо позвал он ее, все так же не отрывая от нее взгляда.
– Да? – встрепенулась она, смущенная тем, что так загляделась на него.
– Ступайте готовить ужин.
Когда Чейз увидел Эву выходящей из стойла, его тревога по поводу исчезновения Лейна моментально улетучилась, потому что все его внимание теперь было приковано к ее гипнотизирующе покачивающимся бедрам и уверенно расправленным плечам. Она поразила его сегодня тем, что так рьяно бросилась выгораживать перед ним Лейна, и даже большее удивление вызвало то, что Лейн, оказывается, поведал ей о своих подвигах с предыдущими домоправительницами.
Он был измотан до предела и совершенно выбит из колеи своими страхами, которые мучили его с того момента, как Рамон сообщил, что Лейн ускакал в неизвестном направлении.
Чейз уронил руку на ограду у стойла и положил на нее голову. После семи долгих дней в седле и сна урывками он был как выжатый лимон. Он вернулся домой, не исключая, что Эва уже уехала. Вместо этого его встречают новостью, что Лейн опустился до уровня бандита с большой дороги. Каким потрясением для него было узнать, что его племянник носит при себе оружие и умеет с ним обращаться.
Он выпрямился и вышел из стойла, осмотрел оставшихся лошадей в конюшне, но в дом войти все не решался. В один прекрасный момент, когда с ним была Эва, он почувствовал непреодолимое желание приблизиться к ней, обнять и найти покой в ее теплоте и нежной невинности. То обстоятельство, что она искренне переживала за Лейна, двигало им даже больше, чем вид ее полных свежих губ и лучистых зеленых глаз.
Но Эва Эдуарде не продажная девка. Она леди. Коснуться ее, не получив на то позволения, было бы оскорблением. Будучи в отъезде, он пытался убедить себя в том, что она не может быть такой прекрасной, какой запечатлелась в его памяти. Он обманывал себя. После тех минут, что они провели вместе, когда отсвет лампы отражался в ее лучистых зеленых глазах и заставлял сиять золотом волосы, – он окончательно убедился в том, что память подвела его. Эва была еще обворожительней, чем ему представлялось.
Она была леди, впавшей в нищету, но леди до мозга костей.
А он Чейз Кэссиди, бандит, грабитель, нарушитель закона.
Он ее не стоил. Но никто не мог запретить ему желать ее.
ГЛАВА 6
Ей хотелось, чтобы он ее поцеловал. Эта мысль поразила ее мозг, как молния, как раз в ту секунду, когда она обожглась о раскаленную сковородку. Эва вполголоса чертыхнулась, а потом воровато оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Она прижала тыльную сторону к переднику, повязанному вокруг талии, а сама вернулась к жареной картошке.
Взяв шумовку с длинной ручкой, она принялась вылавливать толстенькие картофельные брусочки из кипящего жира и перекладывать их в кастрюлю. Мужчины должны появиться с минуты на минуту. И он будет здесь с минуты на минуту, и она бы не отвлекалась от дела, если бы не осознала, что в пылу споров о его племяннике она захотела, чтобы Чейз Кэссиди поцеловал ее.
Она пыталась убедить себя в том, что это пустая блажь. Она знала его немногим больше недели, и большую часть этого времени они провели порознь. Тем не менее, в этом мужчине было что-то притягательное, и не только его привлекательная внешность, не только его полуночные глаза и мужественная линия подбородка. В нем было что-то необычное, темное и таинственное, что возбуждало не только ее любопытство.
Струя горячего воздуха вырвалась из жаркой духовки, когда она открыла дверцу и засунула внутрь тяжелую кастрюлю, чтобы картошка не остыла, пока она не закончит готовить блюдо из мелко нарезанной говядины, помидоров и лука. Эва вытерла лоб рукавом и подумала, что ей, похоже, совсем не удалось стать респектабельной особой. Настоящей леди совсем не подобало так увлекаться мужчиной, которого она едва знала. Чувствуя себя неуютно от лежащих на кухне револьвера и кобуры, Эва отнесла опасную игрушку в гостиную и положила ее на покрывало, и только потом начала греметь кастрюлями и расставлять блюда с едой на столе. Она вытерла руки о посудное полотенце и вышла на крыльцо, чтобы позвонить в колокольчик – сигнал, что еда готова. Потом опрометью, пока мужчины не успели добраться сюда из загонов и пристройки, она помчалась в свою комнату и быстро провела расческой по волосам. Потом она схватила флакончик с духами, несколько секунд смотрела на него, но передумала брызгаться, решив, что излишнее благоухание сейчас ни к чему.
Мужчины, вымыв руки, начали потихоньку собираться в кухне и занимать свои места. Но, похоже, только Нед был в настроении поболтать. Остальные, хотя слушали и кивали, беседу не поддерживали. Эва присоединилась к ним и отметила, что они, хотя и не так явно, как в первый вечер знакомства, оценивающе разглядывают ее. Рамон Альварадо тоже посматривал в ее сторону, но значение этого непроницаемого взгляда оставалось для нее неясным. Она старалась не смотреть в сторону Чейза, но, даже не видя его, точно улавливала каждое его движение. Она знала, когда он пододвигает стул или тянется за добавкой, оказывалась рядом с ним, чтобы подлить еще кофе, чтобы не успевала опустеть его чашка, и пододвигала к нему печенье, едва он только открывал рот, чтобы попросить об этом.
Слава богу, что Чейз, входя в дверь, едва удостоил ее взглядом. Он ел молча, уставившись в свою тарелку. Конечно, все очень устали, но она подозревала, что царившее за столом молчание большей частью объяснялось явным отсутствием Лейна и зловещим видом Чейза.
Когда мужчины покончили с ужином и ушли, Чейз, все так же, не говоря ни слова, скрылся в своей комнате, а потом снова появился, держа в руках чистую сорочку и перекинув через плечо полотенце. Эва повернулась к нему спиной, продолжая собирать со стола объедки на противень. Он прошмыгнул мимо нее, пробурчав что-то вроде того, что он собирается искупаться в ручье. Она не поворачивала головы, пока не услышала звук захлопнувшейся за ним двери, но успела заметить, как он шагает через двор. А потом тьма поглотила его.
Когда с мытьем посуды было покончено, Эва выплеснула мыльную воду под крыльцо. Вернувшись в кухню, она сунула тазик для мытья посуды под сушку, а потом пошла за шерстяной накидкой, чтобы выйти на улицу и угостить объедками Кудлатого, который нетерпеливо поджидал у двери.
Избавившись от объедков, она спустилась по ступенькам крыльца, подобрала юбку и уселась. Поставив ноги на нижнюю ступеньку, она подняла глаза на звездное небо и подумала – где-то сейчас Лейн и когда же он вернется домой. Эва пыталась убедить себя, что он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Но не так-то легко выбросить его из головы. Как и его дядю.
Так она и сидела, глядя на звездное покрывало, которое будто бы становилось все шире и шире, слушая ночную песенку сверчков и цикад, плывущую в прохладном воздухе. Падающая звезда оставила сверкающую дорожку на черном бархате неба и растворилась во мраке. Эва подумала, как мало времени отведено простым смертным на их жизненный путь.
Она почувствовала, что скучает по своему кузену. Интересно, что поделывает Джон в ее отсутствие? Развлекается вовсю, скорее всего. Вероятно, он сейчас в одной из верхних комнат с какой-нибудь из танцовщиц «Дворца». Девушки отдавали ему свои сердца без боя. Ясно, почему. При своих габаритах он был драчуном, не знавшим страха, но женщины находили его кротким ягненком. Она улыбнулась и мысленно пожелала ему счастья.
В такую ночь хорошо загадывать желания по звездам. Она решила написать Джону, что жива-здорова и получила место экономки. Кстати, интересно было узнать, чем закончилось его объяснение с Куинси.
Куинси.
Как странно, подумала она, что у нее не осталось к нему никаких чувств. Абсолютно. Она уже давно поняла, что скорее всего не столько любила его, сколько просто увлеклась. Ее сердце потухло и очерствело. Хотелось бы надеяться, что полученный урок удержит ее от повторения той же самой ошибки.
Так куда же подевалась ее хваленая решимость, когда она оказалась так близко к Чейзу Кэссиди, что – протяни руку к его груди – почувствуешь сердцебиение. Если бы, конечно, она осмелилась это сделать.
Она вздохнула и уронила руки на колени, опустила голову и так и сидела, чувствуя себя совершенно опустошенной эмоционально и измотанной физически. Она встала до рассвета и перед тем, как отправиться в город, испекла три каравая хлеба. При этом история с Лейном и ее стычка с Чейзом измучили ее больше, чем три ночных выступления подряд.
Эва не слышала его шагов до тех пор, пока он не подошел почти вплотную. Она подняла голову и обнаружила, что Чейз стоит всего в нескольких футах от нее в полосе света, пробивавшейся из открытой двери. Небрежно скомканное полотенце висело у него на шее. Он никак не мог нащупать в темноте пуговицы на вороте рубашки.
– Я не ожидал вас тут встретить, – сказал он, как бы извиняясь за свою наполовину расстегнутую рубашку.
Она поежилась, но это движение осталось незамеченным в темноте.
– Мне не спится.
– Здесь день начинается рано.
– Знаю.
– Я тут подумал… – неуверенно начал он. Она решила было, что думал он о Лейне, о том, куда мальчишка мог податься и когда стоит ехать на его поиски, но ошиблась.
– Я подумал, а не научить ли вам Орвила готовить. Для более тяжелой работы он становится староват. Я заметил это во время объезда.
– Научить Орвила готовить?
– Ну, если вы сумеете.
Она провела ладонью по глазам.
– Полагаю, что сумею. Но если он научится готовить, что буду делать я?
Он переминался с ноги на ногу и почесывал затылок.
– Ну, вы же здесь не навсегда.
Эва сидела и смотрела на него, напрягая в темноте глаза, обдумывая то, что он сейчас сказал. Конечно, в тот день, когда она прочла объявление и решила попытать счастья на этой работе, у нее и в мыслях не было, что это навсегда. Но жизнь полна неожиданностей. Стучась в эту дверь, она и предположить не могла, что встретит здесь такого человека, как Чейз Кэссиди.
Он продолжал стоять в нескольких шагах от нее, как будто ему не хотелось отсюда уходить. Эва выпрямилась и вся внутренне сжалась. Уже давно пора возвращаться в дом.
Он шагнул ближе, поколебался немного и, ни слова не говоря, наклонился, чтобы помочь ей подняться. Мгновение она смотрела на его протянутую руку, а потом все же приняла ее.
А вот это было ошибкой. Она поняла это в ту же секунду, как почувствовала прикосновение его пальцев. Чейз помог ей подняться на ноги. Она знала, что пора бы уже отнять руку, но… не смогла. Так и он не двигался с места и не отпускал ее, хотя эта пауза уже слишком затянулась.
Они стояли рядом, во мраке, ее рука, как в колыбели, покоилась в его ладони. Эва прикрыла глаза, впитывая в себя тепло его кожи и прохладу ночного воздуха, ласкавшего ее лицо. Ворот его рубашки так и остался незастегнутым. А что если она прижмет ладонь к его влажной груди, чтобы узнать, как бьется его сердце. Так же бурно, как ее собственное?
Он так бережно держал ее руку, что она даже удивилась. Глядя на него, никто бы не заподозрил, что этот человек способен на проявление нежности. Только не Чейз Кэссиди. Он не был создан для нежности. В нем вообще не было места слабости.
На противоположном конце двора Кудлатый начал лаять и гонять телят по загону. Чем громче ревели перепуганные телята, тем яростнее он облаивал их.
Резкий звук прогремел, как выстрел, и вторгся в их безмолвное общение. Чейз отпустил ее руку и разрушил эту таинственную связь.
Вся дрожа, Эва сцепила пальцы, чтобы хоть чем-то занять руки. Ее сердце так бешено колотилось, что она как будто слышала, как кровь пульсирует в висках. Несколько мгновений Чейз смотрел на нее так, как будто видел ее впервые, потом поднял голову и резким свистом подозвал собаку.
Эва сделала глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя. Так же она поступала, когда выходила на сцену. Ей и раньше удавалось не терять головы в подобных ситуациях, и теперь она намерена была сохранять самообладание, особенно перед Чейзом Кэссиди.
– С вашего разрешения, мистер Кэссиди, я пойду в дом. Уже поздновато.
Подбежал Кудлатый и начал кругами носиться вокруг них, а потом уселся у ног Чейза, внимательно глядя ему в глаза и виляя длинным хвостом, «подметавшим» грязный пол. Чейз не двигался с места и не отрывал от нее взгляда. Наконец произнес:
– Поскольку дела обстоят так, что увольнять вас мы не намерены, почему бы вам не называть меня Чейзом?
Она кивнула, лихорадочно соображая, что ответить, потому что в голову ничего подходящего не лезло. Она могла думать только о Чейзе.
– Хорошо. Пусть будет Чейз. Тогда, наверное, вам стоит называть меня Эвой.
– А теперь, спокойной ночи, Эва. Я приду попозже.
– Я оставила на кухне свет. – Эва подобрала юбки и ринулась прочь, пребывая в таком смятении чувств, что даже позабыла о своей выставленной напоказ нижней юбке цвета фуксии, и едва не споткнулась о Кудлатого, всю дорогу болтавшегося под ногами.
Когда она скрылась из виду, Чейз судорожно вздохнул и закрыл глаза.
Ты соображаешь, что ты делаешь, Кэссиди, черт тебя подери?
Последняя четкая и ясная мысль, которая запечатлелась в его памяти до того, как он взял ее за руку, – какой хрупкой и беззащитной выглядела она, когда сидела в одиночестве на ступеньках крыльца, уронив голову на руки. У него сегодня не было времени поразмыслить над тем, чего ей стоило пережить сегодняшнее происшествие в городе. Он сам сталкивался с проявлениями насилия сплошь и рядом, но что могла знать она, изнеженная барышня, о стрельбе, подручных шерифа и шестизарядных револьверах. Когда он протянул ей руку, это движение получилось чисто инстинктивным. Но когда их пальцы соприкоснулись, когда ее шелковистая кожа защекотала его мозолистую ладонь, когда она стояла перед ним так доверчиво, он мог думать только о том, что будет, окажись она сейчас в его объятиях, и каковы на вкус ее губы.
Взяв шумовку с длинной ручкой, она принялась вылавливать толстенькие картофельные брусочки из кипящего жира и перекладывать их в кастрюлю. Мужчины должны появиться с минуты на минуту. И он будет здесь с минуты на минуту, и она бы не отвлекалась от дела, если бы не осознала, что в пылу споров о его племяннике она захотела, чтобы Чейз Кэссиди поцеловал ее.
Она пыталась убедить себя в том, что это пустая блажь. Она знала его немногим больше недели, и большую часть этого времени они провели порознь. Тем не менее, в этом мужчине было что-то притягательное, и не только его привлекательная внешность, не только его полуночные глаза и мужественная линия подбородка. В нем было что-то необычное, темное и таинственное, что возбуждало не только ее любопытство.
Струя горячего воздуха вырвалась из жаркой духовки, когда она открыла дверцу и засунула внутрь тяжелую кастрюлю, чтобы картошка не остыла, пока она не закончит готовить блюдо из мелко нарезанной говядины, помидоров и лука. Эва вытерла лоб рукавом и подумала, что ей, похоже, совсем не удалось стать респектабельной особой. Настоящей леди совсем не подобало так увлекаться мужчиной, которого она едва знала. Чувствуя себя неуютно от лежащих на кухне револьвера и кобуры, Эва отнесла опасную игрушку в гостиную и положила ее на покрывало, и только потом начала греметь кастрюлями и расставлять блюда с едой на столе. Она вытерла руки о посудное полотенце и вышла на крыльцо, чтобы позвонить в колокольчик – сигнал, что еда готова. Потом опрометью, пока мужчины не успели добраться сюда из загонов и пристройки, она помчалась в свою комнату и быстро провела расческой по волосам. Потом она схватила флакончик с духами, несколько секунд смотрела на него, но передумала брызгаться, решив, что излишнее благоухание сейчас ни к чему.
Мужчины, вымыв руки, начали потихоньку собираться в кухне и занимать свои места. Но, похоже, только Нед был в настроении поболтать. Остальные, хотя слушали и кивали, беседу не поддерживали. Эва присоединилась к ним и отметила, что они, хотя и не так явно, как в первый вечер знакомства, оценивающе разглядывают ее. Рамон Альварадо тоже посматривал в ее сторону, но значение этого непроницаемого взгляда оставалось для нее неясным. Она старалась не смотреть в сторону Чейза, но, даже не видя его, точно улавливала каждое его движение. Она знала, когда он пододвигает стул или тянется за добавкой, оказывалась рядом с ним, чтобы подлить еще кофе, чтобы не успевала опустеть его чашка, и пододвигала к нему печенье, едва он только открывал рот, чтобы попросить об этом.
Слава богу, что Чейз, входя в дверь, едва удостоил ее взглядом. Он ел молча, уставившись в свою тарелку. Конечно, все очень устали, но она подозревала, что царившее за столом молчание большей частью объяснялось явным отсутствием Лейна и зловещим видом Чейза.
Когда мужчины покончили с ужином и ушли, Чейз, все так же, не говоря ни слова, скрылся в своей комнате, а потом снова появился, держа в руках чистую сорочку и перекинув через плечо полотенце. Эва повернулась к нему спиной, продолжая собирать со стола объедки на противень. Он прошмыгнул мимо нее, пробурчав что-то вроде того, что он собирается искупаться в ручье. Она не поворачивала головы, пока не услышала звук захлопнувшейся за ним двери, но успела заметить, как он шагает через двор. А потом тьма поглотила его.
Когда с мытьем посуды было покончено, Эва выплеснула мыльную воду под крыльцо. Вернувшись в кухню, она сунула тазик для мытья посуды под сушку, а потом пошла за шерстяной накидкой, чтобы выйти на улицу и угостить объедками Кудлатого, который нетерпеливо поджидал у двери.
Избавившись от объедков, она спустилась по ступенькам крыльца, подобрала юбку и уселась. Поставив ноги на нижнюю ступеньку, она подняла глаза на звездное небо и подумала – где-то сейчас Лейн и когда же он вернется домой. Эва пыталась убедить себя, что он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Но не так-то легко выбросить его из головы. Как и его дядю.
Так она и сидела, глядя на звездное покрывало, которое будто бы становилось все шире и шире, слушая ночную песенку сверчков и цикад, плывущую в прохладном воздухе. Падающая звезда оставила сверкающую дорожку на черном бархате неба и растворилась во мраке. Эва подумала, как мало времени отведено простым смертным на их жизненный путь.
Она почувствовала, что скучает по своему кузену. Интересно, что поделывает Джон в ее отсутствие? Развлекается вовсю, скорее всего. Вероятно, он сейчас в одной из верхних комнат с какой-нибудь из танцовщиц «Дворца». Девушки отдавали ему свои сердца без боя. Ясно, почему. При своих габаритах он был драчуном, не знавшим страха, но женщины находили его кротким ягненком. Она улыбнулась и мысленно пожелала ему счастья.
В такую ночь хорошо загадывать желания по звездам. Она решила написать Джону, что жива-здорова и получила место экономки. Кстати, интересно было узнать, чем закончилось его объяснение с Куинси.
Куинси.
Как странно, подумала она, что у нее не осталось к нему никаких чувств. Абсолютно. Она уже давно поняла, что скорее всего не столько любила его, сколько просто увлеклась. Ее сердце потухло и очерствело. Хотелось бы надеяться, что полученный урок удержит ее от повторения той же самой ошибки.
Так куда же подевалась ее хваленая решимость, когда она оказалась так близко к Чейзу Кэссиди, что – протяни руку к его груди – почувствуешь сердцебиение. Если бы, конечно, она осмелилась это сделать.
Она вздохнула и уронила руки на колени, опустила голову и так и сидела, чувствуя себя совершенно опустошенной эмоционально и измотанной физически. Она встала до рассвета и перед тем, как отправиться в город, испекла три каравая хлеба. При этом история с Лейном и ее стычка с Чейзом измучили ее больше, чем три ночных выступления подряд.
Эва не слышала его шагов до тех пор, пока он не подошел почти вплотную. Она подняла голову и обнаружила, что Чейз стоит всего в нескольких футах от нее в полосе света, пробивавшейся из открытой двери. Небрежно скомканное полотенце висело у него на шее. Он никак не мог нащупать в темноте пуговицы на вороте рубашки.
– Я не ожидал вас тут встретить, – сказал он, как бы извиняясь за свою наполовину расстегнутую рубашку.
Она поежилась, но это движение осталось незамеченным в темноте.
– Мне не спится.
– Здесь день начинается рано.
– Знаю.
– Я тут подумал… – неуверенно начал он. Она решила было, что думал он о Лейне, о том, куда мальчишка мог податься и когда стоит ехать на его поиски, но ошиблась.
– Я подумал, а не научить ли вам Орвила готовить. Для более тяжелой работы он становится староват. Я заметил это во время объезда.
– Научить Орвила готовить?
– Ну, если вы сумеете.
Она провела ладонью по глазам.
– Полагаю, что сумею. Но если он научится готовить, что буду делать я?
Он переминался с ноги на ногу и почесывал затылок.
– Ну, вы же здесь не навсегда.
Эва сидела и смотрела на него, напрягая в темноте глаза, обдумывая то, что он сейчас сказал. Конечно, в тот день, когда она прочла объявление и решила попытать счастья на этой работе, у нее и в мыслях не было, что это навсегда. Но жизнь полна неожиданностей. Стучась в эту дверь, она и предположить не могла, что встретит здесь такого человека, как Чейз Кэссиди.
Он продолжал стоять в нескольких шагах от нее, как будто ему не хотелось отсюда уходить. Эва выпрямилась и вся внутренне сжалась. Уже давно пора возвращаться в дом.
Он шагнул ближе, поколебался немного и, ни слова не говоря, наклонился, чтобы помочь ей подняться. Мгновение она смотрела на его протянутую руку, а потом все же приняла ее.
А вот это было ошибкой. Она поняла это в ту же секунду, как почувствовала прикосновение его пальцев. Чейз помог ей подняться на ноги. Она знала, что пора бы уже отнять руку, но… не смогла. Так и он не двигался с места и не отпускал ее, хотя эта пауза уже слишком затянулась.
Они стояли рядом, во мраке, ее рука, как в колыбели, покоилась в его ладони. Эва прикрыла глаза, впитывая в себя тепло его кожи и прохладу ночного воздуха, ласкавшего ее лицо. Ворот его рубашки так и остался незастегнутым. А что если она прижмет ладонь к его влажной груди, чтобы узнать, как бьется его сердце. Так же бурно, как ее собственное?
Он так бережно держал ее руку, что она даже удивилась. Глядя на него, никто бы не заподозрил, что этот человек способен на проявление нежности. Только не Чейз Кэссиди. Он не был создан для нежности. В нем вообще не было места слабости.
На противоположном конце двора Кудлатый начал лаять и гонять телят по загону. Чем громче ревели перепуганные телята, тем яростнее он облаивал их.
Резкий звук прогремел, как выстрел, и вторгся в их безмолвное общение. Чейз отпустил ее руку и разрушил эту таинственную связь.
Вся дрожа, Эва сцепила пальцы, чтобы хоть чем-то занять руки. Ее сердце так бешено колотилось, что она как будто слышала, как кровь пульсирует в висках. Несколько мгновений Чейз смотрел на нее так, как будто видел ее впервые, потом поднял голову и резким свистом подозвал собаку.
Эва сделала глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя. Так же она поступала, когда выходила на сцену. Ей и раньше удавалось не терять головы в подобных ситуациях, и теперь она намерена была сохранять самообладание, особенно перед Чейзом Кэссиди.
– С вашего разрешения, мистер Кэссиди, я пойду в дом. Уже поздновато.
Подбежал Кудлатый и начал кругами носиться вокруг них, а потом уселся у ног Чейза, внимательно глядя ему в глаза и виляя длинным хвостом, «подметавшим» грязный пол. Чейз не двигался с места и не отрывал от нее взгляда. Наконец произнес:
– Поскольку дела обстоят так, что увольнять вас мы не намерены, почему бы вам не называть меня Чейзом?
Она кивнула, лихорадочно соображая, что ответить, потому что в голову ничего подходящего не лезло. Она могла думать только о Чейзе.
– Хорошо. Пусть будет Чейз. Тогда, наверное, вам стоит называть меня Эвой.
– А теперь, спокойной ночи, Эва. Я приду попозже.
– Я оставила на кухне свет. – Эва подобрала юбки и ринулась прочь, пребывая в таком смятении чувств, что даже позабыла о своей выставленной напоказ нижней юбке цвета фуксии, и едва не споткнулась о Кудлатого, всю дорогу болтавшегося под ногами.
Когда она скрылась из виду, Чейз судорожно вздохнул и закрыл глаза.
Ты соображаешь, что ты делаешь, Кэссиди, черт тебя подери?
Последняя четкая и ясная мысль, которая запечатлелась в его памяти до того, как он взял ее за руку, – какой хрупкой и беззащитной выглядела она, когда сидела в одиночестве на ступеньках крыльца, уронив голову на руки. У него сегодня не было времени поразмыслить над тем, чего ей стоило пережить сегодняшнее происшествие в городе. Он сам сталкивался с проявлениями насилия сплошь и рядом, но что могла знать она, изнеженная барышня, о стрельбе, подручных шерифа и шестизарядных револьверах. Когда он протянул ей руку, это движение получилось чисто инстинктивным. Но когда их пальцы соприкоснулись, когда ее шелковистая кожа защекотала его мозолистую ладонь, когда она стояла перед ним так доверчиво, он мог думать только о том, что будет, окажись она сейчас в его объятиях, и каковы на вкус ее губы.