Он вертел пуговицу от пиджака, собираясь расстегнуть его. Потом расстегнул, прижал подбородок к груди, чтобы посмотреть на бирку.
– Конечно, в Цинциннати, где же еще? – сказала его жена. Она широко раскрыла глаза и весело рассмеялась. Она делала вид, будто все в порядке. – Ты купил его месяц назад.
– Ткань хорошая, мне шибко нравится, – заметил Джеф. – Не грубая и не жаркая, как у некоторых...
– Спасибо, – промямлил молодой человек.
– Это габардин, – сказала его жена уже без улыбки. Джеф сдвинул брови к переносице.
– Сколько за него отдал? – процедил он вполголоса.
– За костюм? – Молодой человек старался держаться непринужденно. Он опять бросил взгляд на бирку, будто там осталась этикетка с ценой. – По-моему, что-то около пятидесяти долларов.
– Сорок четыре, – уточнила его жена. – Я помню, потому что ты еще никак не мог решиться купить такой дорогой костюм.
– Сорок четыре доллара, – кивнул Джеф, оценивающе разглядывая костюм песочного цвета. – Идет! Я его у тебя покупаю.
Молодой человек улыбнулся, как бы отдавая должное шутке:
– Ну конечно, если бы у меня был второй такой костюм, я бы вам его продал!
– Мне другой не нужен, – сказал Джеф. – Я хочу тот, что на тебе.
Жена молодого человека негромко рассмеялась. Посмотрела направо, потом налево. Мол, с чувством юмора у нее все в порядке. Ее муж тоже хохотнул.
– Мне что, снять его прямо здесь и отдать вам? – фыркнул он.
Джеф даже не улыбнулся. Он прищурился и произнес:
– Именно! – Потом он достал из заднего кармана бумажник, заглянул в него, пересчитал банкноты, вытащил две двадцатки и одну пятерку. – Гони доллар сдачи.
Молодой человек бросил выразительный взгляд на доктора Толби и Майли Митчелл.
– Ваш приятель серьезно? – спросил он, чуть повысив голос.
Доктор Толби прожевал лососевый шарик и положил вилку на край тарелки.
– Абсолютно серьезно. Серьезность – его отличительная черта.
– Но поймите, нельзя просто так подойти и сказать, мол, хочу купить то, что на вас... – продолжал молодой человек, взывая к разуму доктора. – В обществе это не принято!
– Вы бы так не говорили, если бы знали его получше! – Доктор Толби намазал кусок хлеба маслом и сложил его вдвое, чтобы легче было откусывать.
Майли на секунду оторвалась от еды, а потом снова занялась лососевыми тефтелями. Вкуснятина! Гораздо лучше, чем можно было ожидать от такой забегаловки.
– Вы что, не в себе? Не могу же я снять с себя костюм прямо здесь!
– Почему? – хмыкнул Джеф.
– То есть как это почему? Подойти и взять то, что вам хочется, это... это грабеж средь бела дня!
– Но ведь я плачу тебе за костюм! Разве нет?
– А я не хочу продавать!
– Не смеши меня, малый! Давай снимай, а то придется это сделать самому, еще попорчу! – Джеф повысил голос.
Жена молодого человека побледнела. Казалось, она боится пошевельнуться.
– Джордж, вызови полицию! Попроси хозяйку позвонить, – проговорила она вполголоса, но достаточно громко, чтобы Джеф мог услышать.
Официантка словно приросла к полу. Она так и стояла за стойкой со стаканами в руках. Молодой человек повернулся к ней.
– Неужели вы потерпите, чтобы в вашем заведении терроризировали посетителей? – заявил он.
– Заведение не мое, я здесь всего лишь работаю, – сказала она. – Хозяин – мистер Джеймс Бакстер, но его сейчас нет.
– Пожалуйста, позвоните в полицию! – вмешалась жена Джорджа.
– Ну, не знаю... – Официантка не выпускала из рук стаканы с чаем. – Понятия не имею, что у вас тут происходит. Может, это просто шутка?
– Он угрожает моему мужу!
– Откуда мне знать? Может, угрожает, а может, просто шутит... Что мне сказать полиции?
– Ладно, Джессика, – сказал ее муж. – Будем считать, что ничего не произошло. Идем отсюда. Ты готова? – Он старался сохранять хладнокровие, но это удавалось ему с трудом.
Джеф Мидерс ждал, когда его жертва отодвинет стул и встанет.
Затем он вытащил револьвер 38-го калибра.
Оружие оказалось слишком большим и тяжелым для Джефа. Тонкое запястье выгнулось под тяжестью револьвера, и ствол уперся прямо в грудь Джорджу.
– Если сейчас же не начнешь раздеваться, – процедил Джеф сквозь зубы, – я сделаю в твоем костюмчике дырку.
Джордж открыл рот, но не смог выговорить ни слова. Револьвер и особенно выражение лица Джефа лишили его дара речи. Он и помыслить не мог, что такое возможно.
Вот стоит хилый малый с бегающим взглядом и целится в него. Совершенно заурядный субъект! В том-то весь и ужас... Ибо это жизнь в самом мрачном своем обличье, ее грубая, неприглядная изнанка.
Страх у Джорджа исчез. Так после сильного удара сначала притупляется чувствительность и только потом возникает боль...
Он боялся оглянуться на жену – вдруг ей откажет выдержка, и она скажет что-нибудь не то и вызовет приступ бешенства у этого кретина. Неужели он не видит, что костюм ему велик? Совсем не по размеру. Если бы примерил, сам бы убедился. Предложить? Да нет, еще неправильно поймет. Подумает, над ним насмехаются. Представить невозможно, на что он способен!
Молодой человек из Цинциннати, глядя прямо перед собой, снял пиджак. Когда он замешкался, Джеф сказал:
– А теперь брюки! Слушай, ты какого размера носишь обувь?
– Сорок третий, вторая полнота.
– Велики. Ботинки и носки оставь себе. Галстук нормальный, галстук я возьму, так что тебе не придется возвращать мне бакс. – Наблюдая, как его жертва раздевается, Джеф приказал: – Все снимай!
– Как?
– И трусы, и майку...
– Может, не надо? – спросил Джордж. – Ведь не станете же вы носить чужое нижнее белье?
– Прошу вас... – вмешалась Джессика. Джеф повернулся к ней и ухмыльнулся:
– Разве тебе не хочется взглянуть на него голенького?
– Прошу вас... – сказала она с мольбой в голосе. – Возьмите костюм и отпустите нас!
Джеф снова повернулся к ее мужу:
– Давай снимай подштанники, безмозглый ты кот!
Доктор Толби отломил кусочек хлеба, с его помощью подцепил на вилку последний лососевый шарик, посмотрел на Джорджа, потом на Майли и отправил его в рот.
– Ты чего это не смотришь? – заметил он.
Майли вскинула голову.
– Там смотреть не на что! – Она доедала салат, вычищая миску куском хлеба. – Майонеза пожалели, жулики! – добавила она с раздражением.
– Тебе ее платье нравится?
– Чье?
– Бабенки того братца-кролика...
Майли посмотрела на Джессику:
– Вроде ничего. Только я оливкового не ношу.
– По-моему, тебе пойдет...
Майли передернула плечами.
– Может, и пойдет, – буркнула она. – Но кажется, мало будет.
Доктор Толби выпрямился.
– Джеф, – позвал он. – Платье мы тоже берем.
Джессика оцепенела. Она медлила, тянула время, и просила, и умоляла, и, наконец, расплакалась. Муж положил ей руку на плечо, помог расстегнуть "молнию" на спине.
– Телесного цвета комбинация! – оживился доктор Толби. – Обожаю молодых женщин в комбинациях...
– Она не так уж хорошо сложена, – заметила Майли. – И ноги у нее не очень...
– В делах любви, моя дорогая, ноги отбрасываются в стороны...
Доктор Толби снова выпрямился.
– Джеф, – сказал он, – мы желаем посмотреть стриптиз до конца!
Джессика рыдала. Джефу пришлось взять ее на мушку, и она перестала. Спустя минуту он подошел к ней вплотную, похлопал по плечу. Она спустила с плеч бретельки шелковой комбинации. Комбинация упала на пол, Джессика через нее перешагнула.
– Что я тебе говорила, – заметила Майли, доедая салат.
– Но бюст у нее неплохой.
– Мы десерт будем?
Доктор Толби не сводил с Джессики пристального взгляда.
– Еще десять – двенадцать фунтов, и была бы в самый раз! – подвел он итог.
– Я бы съела мороженого или пудинг, – сказала Майли.
Доктор промокнул губы салфеткой.
– Лучше в другой раз. – Он повернулся к официантке, которая так и не выпустила из рук стаканы с холодным чаем. – Мисс, будьте добры, счет!
Доктор встал и направился к выходу. На пороге он остановился и окинул взглядом мужа и жену из Цинциннати. Они стояли голехонькие у своего столика. Джессика всхлипывала, прижавшись к Джорджу.
– Детка, – обратился к ней доктор Толби, – вам стыдиться нечего! Я знавал немало женщин, которые в вашем положении чувствовали бы себя просто великолепно, а им, поверьте, до вас было далеко!
Джеф расплатился по счету. Костюм он перебросил через руку. Когда он вышел из кафе и остановился, пережидая, пока проедет грузовик, доктор Толби и Майли уже садились в машину.
Ах ты, гад козлиный, все-таки выкатил их "линкольн" из-под навеса! Машина все это время стояла прямо под палящим солнцем. Где этот придурок? Заливает бензин в допотопную колымагу... Ну-ну!
Джеф подошел к первой колонке. Он даже не взглянул в сторону заправщика. Однако боковым зрением заметил водителя.
Старая калоша! Небось фермер... Сидит и пялится на него.
Джеф вытащил из кармана складной нож, на глазах у изумленного фермера перерезал шланг, бросил на него беглый взгляд и бодро зашагал к "линкольну".
Доктор Толби терпеть не может слишком долго ждать.
Прежде Джеф никогда в горах не бывал.
Сам он из Мемфиса, штат Теннесси.
В четырнадцать сбежал из дому и с тех пор в родных краях был лишь однажды. Да и то случайно. Какие-то бродяги ограбили его и вышвырнули из вагона, когда товарняк подходил к Мемфису. Он тогда не собирался возвращаться домой, а они вытолкали его из вагона, да и все. Он потом целую неделю выковыривал угольную крошку из ладоней и подбородка. На руках, там, где уголь и гравий въелись в кожу, до сих пор отметины.
Когда ему было восемнадцать, подоспел первый срок. Осудили его в Кентукки за нанесение тяжких телесных повреждений. Он тогда облил бензином алкаша-бродягу и поджег...
Он находил свою выходку довольно забавной. В суде он даже усмехался, слушая, как обвинитель расписывает присяжным страдания несчастного. Видите ли, бродяга бежал по улице и вопил... Выжил, пьяный обормот, хоть и провел два месяца в больнице.
Он вообще на дух не выносит бродяг. А когда они его ограбили и выкинули из товарного вагона, поклялся отомстить. Вот и поджег одного мухомора! В награду получил три года и доктора Толби в качестве сокамерника в Эддивилле.
Они познакомились в последний год заключения доктора и отлично поладили. Доктор Толби ему нравится. Хоть и образованный, дантист и все такое. Никогда никакого высокомерия, то есть не считает себя лучше других.
Он не умел драться, но, когда кто-нибудь из заключенных пытался взять над ним верх, доктор обычно успокаивал нападающую сторону, просто поговорив с этим зеком. Только раз доктору Толби пришлось туго. Один здоровенный малый с бычьей шеей и здоровенной челюстью велел ему каждый день добывать мешочек табака и папиросную бумагу. Не то грозился переломать ему руки. Доктор приносил то, что тот требовал, до тех пор, пока Джеф не изготовил в мастерской из оловянной ложки заточку. И однажды, в тот день моросил дождь... словом, зеки столпились в дверях, не решаясь выйти на прогулку. А он не растерялся и всадил заточку тому мордовороту в бок.
С тех пор неприятностей у доктора Толби больше не наблюдалось. Выйдя на свободу, он написал Джефу письмо и пригласил в гости. Спустя пять месяцев Джеф освободился и стал работать на доктора. Новая жизнь пришлась ему вполне по вкусу. Доктор Толби вообще супер! Держит слово, честен и не замешан ни в какой коррупции и прочих мерзостях, процветающих повсюду. Ну и что, если он следит за модой и предпочитает яркие галстуки? Зато бабы к нему так и льнут...
Да, быстро летит время! Однако все имеет свой смысл. Если бы его не отправили в Эддивилл, он никогда не встретился бы с доктором Толби. Если бы его тогда не выбросили из товарняка и он не засорил себе ладони угольной крошкой, он не облил бы того пьяного вонючку бензином и не поджег бы его.
Да и вообще, не отправься он скитаться, его бы не сбросили с поезда... Но уж если начистоту, не убей он камнем одноклассника, не надо было смываться из дому. Тот толстяк был как слон или как буйвол. В школе всем все по фигу, и он целый год цеплялся к нему и избивал.
И вот однажды идет он после школы домой, подбирает с земли тяжеленный камень, забирается на крышу гаража и ждет. Немного погодя мимо топает толстяк, и он с силой запускает камнем ему в голову.
Значит, не попади он тогда в цель тем камнем, не работал бы сейчас на доктора Толби.
Работа что надо! Хорошая, непыльная работа... Море веселья и сколько хочешь выпивки и девочек. А "смит-и-вессон" 38-го калибра просто душу греет. Приятно гладить вороненую сталь и тяжелую рукоятку из древесины гикори. С его помощью он может получить все, что захочет.
Да, пацаны, револьвер куда лучше камня и оловянной заточки!
– Сказал, в отеле.
– До Марлетта уже недалеко. – Джеф перевел взгляд на дорогу. Гудроновое покрытие прямо-таки плавится на солнце! Жарища, прямо как в духовке! – Казвелл живет за городом. Он наказывал повернуть у кладбища, а дальше все прямо, мол, мимо не проедем. Дом двухэтажный. Когда-то был покрашен в белый цвет.
– Ты уже говорил, – нехотя произнес доктор Толби. Он сидел неподвижно и смотрел в окно. Они уже давно катили по живописной местности, через горы и долы, по вьющейся дороге, где на каждом повороте открывались прелестные виды. Вечерело. Поперек дороги ложились длинные тени от высоченных деревьев, стоявших вдоль обочины.
– Эммет, ты Казвелла помнишь?
– Фамилию помню, а в лицо нет.
– Бойд Казвелл. Это нечто... Всегда подчеркивал, что он из Марлетта. Как только ты сказал, мол, едем в Марлетт, мне на ум сразу пришел Бойд Казвелл. Он в тюрьме отличался предприимчивостью. Знаешь, что он сказал, когда я ему позвонил?
– По-моему, ты уже рассказывал, – отозвался доктор Толби.
– Он заорал: "Господи Иисусе! Да приезжайте! Здесь никого, кроме меня и моего отца. А папаша у меня глухой на одно ухо и слепой на оба глаза!"
– Проверим, насколько он слепой... – сказал доктор Толби.
Джеф посмотрел на его отражение в зеркале.
– Раз Бойд сказал, значит, так оно и есть! – хохотнул Джеф.
– Ты говорил, будто он сидел за вооруженное ограбление?
– Ну да! Но мы подружились. Я вот что хочу сказать. Если Бойду Казвеллу не доверять, значит, доверять нельзя вообще никому.
– Золотые твои слова! – воскликнул доктор Толби. – Повторяй их каждый вечер перед сном.
– Я тут подумал, может, мы ненадолго заедем к нему, осмотримся, а потом уж повидаем этого Фрэнка Лонга. – Высказав свое соображение, Джеф уставился на дорогу.
Голос у него за спиной произнес:
– Нет, сперва поговорим с Лонгом. Надо понять, серьезное он предлагает дело или мы просто зря потратим время.
– Или это ловушка, – добавил Джеф.
– Или это ловушка... – повторил следом за ним доктор Толби.
– Как тут поймешь?
– Понять ничего нельзя! Надо взглянуть...
– А если он играет честно?
– Все равно! С ним надо ухо востро...
– Не знаю... – Джеф покачал головой. – Что-то я такого Фрэнка Лонга не припомню.
– Зато я припоминаю. Я с этим парнем виделся мимоходом дважды, и оба раза говорил себе, что, если понадобится купить себе агента службы по надзору за "сухим законом", он – как раз то, что надо.
– Прежде он к тебе не обращался?
– Нет, не обращался. Позавчера позвонил впервые.
– И все-таки нельзя исключить, что это ловушка...
– Ты про это не забывай, – сказал доктор Толби. – А теперь давай-ка пораскинем мозгами в тишине. Пусть Майли отдохнет.
Джеф снова взглянул в зеркало:
– Она спит?
Майли прижалась к доктору. Она лежала, свернувшись калачиком. Он обнимал ее одной рукой.
– Спит как ребенок, – умиленно проговорил доктор. – Преданное существо!
Через четверть часа Джеф торжественно произнес:
– Леди и джентльмены, вы въезжаете в город Марлетт, штат Кентукки. Население – две тысячи сто тридцать два человека!
– Я был уверен, что девица с молодым парнем, – сказал он. – Подумал, она его жена. Но она велела отнести ее сумку в один номер с пожилым. Он кто, ее отец?
Озадаченный, он посмотрел на миссис Лайонс, ожидая объяснений.
– Муж, – сказала Кей Лайонс. – Доктор и миссис Эммет Толби из Луисвилла.
Миссис Лайонс начала просматривать почту. Должно быть, почту принесли, пока он был наверху.
– Ну а тот, другой? – спросил он. – Ведь не сын же он ей?
– Мистер Джеф Мидерс. Он тоже из Луисвилла.
– Надолго они к нам?
– Не сказали.
– Молодого я отвел в двести восьмой, а парочку в двести десятый. Правильно?
– Прекрасно, Лоуэлл.
– Знаете что, миссис Лайонс?
Наверху мистер Толби спросил, в каком номере остановился Фрэнк Лонг.
Кей оторвалась от письма, которое читала.
– Возможно, они знакомы, а может, друзья, – сказала она через секунду.
– Вам это не кажется странным?
– Нет, а что?
– Ну, приехали и сразу интересуются контролером по "сухому закону"...
– Хоть он и контролер, у него, возможно, полно приятелей.
– Да, конечно, – согласился Лоуэлл.
И все же весь день новые постояльцы не выходили у Лоуэлла из головы.
У мистера Толби улыбка во весь рот... девица вообще какая-то заспанная. У молодого парня через руку переброшен костюм, будто он собирается отдать его в чистку. Но почему-то не отдал...
Лоуэлл не знал, что и думать!
Не сказать ли мистеру Бэйлору? А мистер Бэйлор что скажет? Люди поселились в отеле и интересуются Фрэнком Лонгом? Ну и что? Может, за одно это упрятать их за решетку?
Фрэнк Лонг – контролер, но ведь он еще и просто человек. Даже если у него совсем нет друзей, родственники-то есть?
Так что Лоуэлл не сообщил о новых постояльцах шерифу Бэйлору.
Раз миссис Лайонс не беспокоится, он тоже не будет. Да они, может, завтра уедут и он их больше никогда не увидит!
На следующее утро Лоуэлл понял, что ошибался. Понял, когда увидел всю троицу в вестибюле. С ними был Фрэнк Лонг. Вчетвером они сели в шикарную машину, "линкольн-версаль", и укатили.
Глава 6
– Конечно, в Цинциннати, где же еще? – сказала его жена. Она широко раскрыла глаза и весело рассмеялась. Она делала вид, будто все в порядке. – Ты купил его месяц назад.
– Ткань хорошая, мне шибко нравится, – заметил Джеф. – Не грубая и не жаркая, как у некоторых...
– Спасибо, – промямлил молодой человек.
– Это габардин, – сказала его жена уже без улыбки. Джеф сдвинул брови к переносице.
– Сколько за него отдал? – процедил он вполголоса.
– За костюм? – Молодой человек старался держаться непринужденно. Он опять бросил взгляд на бирку, будто там осталась этикетка с ценой. – По-моему, что-то около пятидесяти долларов.
– Сорок четыре, – уточнила его жена. – Я помню, потому что ты еще никак не мог решиться купить такой дорогой костюм.
– Сорок четыре доллара, – кивнул Джеф, оценивающе разглядывая костюм песочного цвета. – Идет! Я его у тебя покупаю.
Молодой человек улыбнулся, как бы отдавая должное шутке:
– Ну конечно, если бы у меня был второй такой костюм, я бы вам его продал!
– Мне другой не нужен, – сказал Джеф. – Я хочу тот, что на тебе.
Жена молодого человека негромко рассмеялась. Посмотрела направо, потом налево. Мол, с чувством юмора у нее все в порядке. Ее муж тоже хохотнул.
– Мне что, снять его прямо здесь и отдать вам? – фыркнул он.
Джеф даже не улыбнулся. Он прищурился и произнес:
– Именно! – Потом он достал из заднего кармана бумажник, заглянул в него, пересчитал банкноты, вытащил две двадцатки и одну пятерку. – Гони доллар сдачи.
Молодой человек бросил выразительный взгляд на доктора Толби и Майли Митчелл.
– Ваш приятель серьезно? – спросил он, чуть повысив голос.
Доктор Толби прожевал лососевый шарик и положил вилку на край тарелки.
– Абсолютно серьезно. Серьезность – его отличительная черта.
– Но поймите, нельзя просто так подойти и сказать, мол, хочу купить то, что на вас... – продолжал молодой человек, взывая к разуму доктора. – В обществе это не принято!
– Вы бы так не говорили, если бы знали его получше! – Доктор Толби намазал кусок хлеба маслом и сложил его вдвое, чтобы легче было откусывать.
Майли на секунду оторвалась от еды, а потом снова занялась лососевыми тефтелями. Вкуснятина! Гораздо лучше, чем можно было ожидать от такой забегаловки.
– Вы что, не в себе? Не могу же я снять с себя костюм прямо здесь!
– Почему? – хмыкнул Джеф.
– То есть как это почему? Подойти и взять то, что вам хочется, это... это грабеж средь бела дня!
– Но ведь я плачу тебе за костюм! Разве нет?
– А я не хочу продавать!
– Не смеши меня, малый! Давай снимай, а то придется это сделать самому, еще попорчу! – Джеф повысил голос.
Жена молодого человека побледнела. Казалось, она боится пошевельнуться.
– Джордж, вызови полицию! Попроси хозяйку позвонить, – проговорила она вполголоса, но достаточно громко, чтобы Джеф мог услышать.
Официантка словно приросла к полу. Она так и стояла за стойкой со стаканами в руках. Молодой человек повернулся к ней.
– Неужели вы потерпите, чтобы в вашем заведении терроризировали посетителей? – заявил он.
– Заведение не мое, я здесь всего лишь работаю, – сказала она. – Хозяин – мистер Джеймс Бакстер, но его сейчас нет.
– Пожалуйста, позвоните в полицию! – вмешалась жена Джорджа.
– Ну, не знаю... – Официантка не выпускала из рук стаканы с чаем. – Понятия не имею, что у вас тут происходит. Может, это просто шутка?
– Он угрожает моему мужу!
– Откуда мне знать? Может, угрожает, а может, просто шутит... Что мне сказать полиции?
– Ладно, Джессика, – сказал ее муж. – Будем считать, что ничего не произошло. Идем отсюда. Ты готова? – Он старался сохранять хладнокровие, но это удавалось ему с трудом.
Джеф Мидерс ждал, когда его жертва отодвинет стул и встанет.
Затем он вытащил револьвер 38-го калибра.
Оружие оказалось слишком большим и тяжелым для Джефа. Тонкое запястье выгнулось под тяжестью револьвера, и ствол уперся прямо в грудь Джорджу.
– Если сейчас же не начнешь раздеваться, – процедил Джеф сквозь зубы, – я сделаю в твоем костюмчике дырку.
Джордж открыл рот, но не смог выговорить ни слова. Револьвер и особенно выражение лица Джефа лишили его дара речи. Он и помыслить не мог, что такое возможно.
Вот стоит хилый малый с бегающим взглядом и целится в него. Совершенно заурядный субъект! В том-то весь и ужас... Ибо это жизнь в самом мрачном своем обличье, ее грубая, неприглядная изнанка.
Страх у Джорджа исчез. Так после сильного удара сначала притупляется чувствительность и только потом возникает боль...
Он боялся оглянуться на жену – вдруг ей откажет выдержка, и она скажет что-нибудь не то и вызовет приступ бешенства у этого кретина. Неужели он не видит, что костюм ему велик? Совсем не по размеру. Если бы примерил, сам бы убедился. Предложить? Да нет, еще неправильно поймет. Подумает, над ним насмехаются. Представить невозможно, на что он способен!
Молодой человек из Цинциннати, глядя прямо перед собой, снял пиджак. Когда он замешкался, Джеф сказал:
– А теперь брюки! Слушай, ты какого размера носишь обувь?
– Сорок третий, вторая полнота.
– Велики. Ботинки и носки оставь себе. Галстук нормальный, галстук я возьму, так что тебе не придется возвращать мне бакс. – Наблюдая, как его жертва раздевается, Джеф приказал: – Все снимай!
– Как?
– И трусы, и майку...
– Может, не надо? – спросил Джордж. – Ведь не станете же вы носить чужое нижнее белье?
– Прошу вас... – вмешалась Джессика. Джеф повернулся к ней и ухмыльнулся:
– Разве тебе не хочется взглянуть на него голенького?
– Прошу вас... – сказала она с мольбой в голосе. – Возьмите костюм и отпустите нас!
Джеф снова повернулся к ее мужу:
– Давай снимай подштанники, безмозглый ты кот!
Доктор Толби отломил кусочек хлеба, с его помощью подцепил на вилку последний лососевый шарик, посмотрел на Джорджа, потом на Майли и отправил его в рот.
– Ты чего это не смотришь? – заметил он.
Майли вскинула голову.
– Там смотреть не на что! – Она доедала салат, вычищая миску куском хлеба. – Майонеза пожалели, жулики! – добавила она с раздражением.
– Тебе ее платье нравится?
– Чье?
– Бабенки того братца-кролика...
Майли посмотрела на Джессику:
– Вроде ничего. Только я оливкового не ношу.
– По-моему, тебе пойдет...
Майли передернула плечами.
– Может, и пойдет, – буркнула она. – Но кажется, мало будет.
Доктор Толби выпрямился.
– Джеф, – позвал он. – Платье мы тоже берем.
Джессика оцепенела. Она медлила, тянула время, и просила, и умоляла, и, наконец, расплакалась. Муж положил ей руку на плечо, помог расстегнуть "молнию" на спине.
– Телесного цвета комбинация! – оживился доктор Толби. – Обожаю молодых женщин в комбинациях...
– Она не так уж хорошо сложена, – заметила Майли. – И ноги у нее не очень...
– В делах любви, моя дорогая, ноги отбрасываются в стороны...
Доктор Толби снова выпрямился.
– Джеф, – сказал он, – мы желаем посмотреть стриптиз до конца!
Джессика рыдала. Джефу пришлось взять ее на мушку, и она перестала. Спустя минуту он подошел к ней вплотную, похлопал по плечу. Она спустила с плеч бретельки шелковой комбинации. Комбинация упала на пол, Джессика через нее перешагнула.
– Что я тебе говорила, – заметила Майли, доедая салат.
– Но бюст у нее неплохой.
– Мы десерт будем?
Доктор Толби не сводил с Джессики пристального взгляда.
– Еще десять – двенадцать фунтов, и была бы в самый раз! – подвел он итог.
– Я бы съела мороженого или пудинг, – сказала Майли.
Доктор промокнул губы салфеткой.
– Лучше в другой раз. – Он повернулся к официантке, которая так и не выпустила из рук стаканы с холодным чаем. – Мисс, будьте добры, счет!
Доктор встал и направился к выходу. На пороге он остановился и окинул взглядом мужа и жену из Цинциннати. Они стояли голехонькие у своего столика. Джессика всхлипывала, прижавшись к Джорджу.
– Детка, – обратился к ней доктор Толби, – вам стыдиться нечего! Я знавал немало женщин, которые в вашем положении чувствовали бы себя просто великолепно, а им, поверьте, до вас было далеко!
Джеф расплатился по счету. Костюм он перебросил через руку. Когда он вышел из кафе и остановился, пережидая, пока проедет грузовик, доктор Толби и Майли уже садились в машину.
Ах ты, гад козлиный, все-таки выкатил их "линкольн" из-под навеса! Машина все это время стояла прямо под палящим солнцем. Где этот придурок? Заливает бензин в допотопную колымагу... Ну-ну!
Джеф подошел к первой колонке. Он даже не взглянул в сторону заправщика. Однако боковым зрением заметил водителя.
Старая калоша! Небось фермер... Сидит и пялится на него.
Джеф вытащил из кармана складной нож, на глазах у изумленного фермера перерезал шланг, бросил на него беглый взгляд и бодро зашагал к "линкольну".
Доктор Толби терпеть не может слишком долго ждать.
* * *
Джеф Мидерс габардиновый костюм подарил сам себе на день рождения. Как раз по дороге в Марлетт ему стукнуло двадцать пять.Прежде Джеф никогда в горах не бывал.
Сам он из Мемфиса, штат Теннесси.
В четырнадцать сбежал из дому и с тех пор в родных краях был лишь однажды. Да и то случайно. Какие-то бродяги ограбили его и вышвырнули из вагона, когда товарняк подходил к Мемфису. Он тогда не собирался возвращаться домой, а они вытолкали его из вагона, да и все. Он потом целую неделю выковыривал угольную крошку из ладоней и подбородка. На руках, там, где уголь и гравий въелись в кожу, до сих пор отметины.
Когда ему было восемнадцать, подоспел первый срок. Осудили его в Кентукки за нанесение тяжких телесных повреждений. Он тогда облил бензином алкаша-бродягу и поджег...
Он находил свою выходку довольно забавной. В суде он даже усмехался, слушая, как обвинитель расписывает присяжным страдания несчастного. Видите ли, бродяга бежал по улице и вопил... Выжил, пьяный обормот, хоть и провел два месяца в больнице.
Он вообще на дух не выносит бродяг. А когда они его ограбили и выкинули из товарного вагона, поклялся отомстить. Вот и поджег одного мухомора! В награду получил три года и доктора Толби в качестве сокамерника в Эддивилле.
Они познакомились в последний год заключения доктора и отлично поладили. Доктор Толби ему нравится. Хоть и образованный, дантист и все такое. Никогда никакого высокомерия, то есть не считает себя лучше других.
Он не умел драться, но, когда кто-нибудь из заключенных пытался взять над ним верх, доктор обычно успокаивал нападающую сторону, просто поговорив с этим зеком. Только раз доктору Толби пришлось туго. Один здоровенный малый с бычьей шеей и здоровенной челюстью велел ему каждый день добывать мешочек табака и папиросную бумагу. Не то грозился переломать ему руки. Доктор приносил то, что тот требовал, до тех пор, пока Джеф не изготовил в мастерской из оловянной ложки заточку. И однажды, в тот день моросил дождь... словом, зеки столпились в дверях, не решаясь выйти на прогулку. А он не растерялся и всадил заточку тому мордовороту в бок.
С тех пор неприятностей у доктора Толби больше не наблюдалось. Выйдя на свободу, он написал Джефу письмо и пригласил в гости. Спустя пять месяцев Джеф освободился и стал работать на доктора. Новая жизнь пришлась ему вполне по вкусу. Доктор Толби вообще супер! Держит слово, честен и не замешан ни в какой коррупции и прочих мерзостях, процветающих повсюду. Ну и что, если он следит за модой и предпочитает яркие галстуки? Зато бабы к нему так и льнут...
Да, быстро летит время! Однако все имеет свой смысл. Если бы его не отправили в Эддивилл, он никогда не встретился бы с доктором Толби. Если бы его тогда не выбросили из товарняка и он не засорил себе ладони угольной крошкой, он не облил бы того пьяного вонючку бензином и не поджег бы его.
Да и вообще, не отправься он скитаться, его бы не сбросили с поезда... Но уж если начистоту, не убей он камнем одноклассника, не надо было смываться из дому. Тот толстяк был как слон или как буйвол. В школе всем все по фигу, и он целый год цеплялся к нему и избивал.
И вот однажды идет он после школы домой, подбирает с земли тяжеленный камень, забирается на крышу гаража и ждет. Немного погодя мимо топает толстяк, и он с силой запускает камнем ему в голову.
Значит, не попади он тогда в цель тем камнем, не работал бы сейчас на доктора Толби.
Работа что надо! Хорошая, непыльная работа... Море веселья и сколько хочешь выпивки и девочек. А "смит-и-вессон" 38-го калибра просто душу греет. Приятно гладить вороненую сталь и тяжелую рукоятку из древесины гикори. С его помощью он может получить все, что захочет.
Да, пацаны, револьвер куда лучше камня и оловянной заточки!
* * *
Глядя в зеркало заднего вида, Джеф спросил: – Этот твой Фрэнк Лонг, он что, в отеле остановился? Когда доктор Толби поднял голову, Майли пошевелилась. Ее голова покоилась у доктора на плече, глаза были закрыты.– Сказал, в отеле.
– До Марлетта уже недалеко. – Джеф перевел взгляд на дорогу. Гудроновое покрытие прямо-таки плавится на солнце! Жарища, прямо как в духовке! – Казвелл живет за городом. Он наказывал повернуть у кладбища, а дальше все прямо, мол, мимо не проедем. Дом двухэтажный. Когда-то был покрашен в белый цвет.
– Ты уже говорил, – нехотя произнес доктор Толби. Он сидел неподвижно и смотрел в окно. Они уже давно катили по живописной местности, через горы и долы, по вьющейся дороге, где на каждом повороте открывались прелестные виды. Вечерело. Поперек дороги ложились длинные тени от высоченных деревьев, стоявших вдоль обочины.
– Эммет, ты Казвелла помнишь?
– Фамилию помню, а в лицо нет.
– Бойд Казвелл. Это нечто... Всегда подчеркивал, что он из Марлетта. Как только ты сказал, мол, едем в Марлетт, мне на ум сразу пришел Бойд Казвелл. Он в тюрьме отличался предприимчивостью. Знаешь, что он сказал, когда я ему позвонил?
– По-моему, ты уже рассказывал, – отозвался доктор Толби.
– Он заорал: "Господи Иисусе! Да приезжайте! Здесь никого, кроме меня и моего отца. А папаша у меня глухой на одно ухо и слепой на оба глаза!"
– Проверим, насколько он слепой... – сказал доктор Толби.
Джеф посмотрел на его отражение в зеркале.
– Раз Бойд сказал, значит, так оно и есть! – хохотнул Джеф.
– Ты говорил, будто он сидел за вооруженное ограбление?
– Ну да! Но мы подружились. Я вот что хочу сказать. Если Бойду Казвеллу не доверять, значит, доверять нельзя вообще никому.
– Золотые твои слова! – воскликнул доктор Толби. – Повторяй их каждый вечер перед сном.
– Я тут подумал, может, мы ненадолго заедем к нему, осмотримся, а потом уж повидаем этого Фрэнка Лонга. – Высказав свое соображение, Джеф уставился на дорогу.
Голос у него за спиной произнес:
– Нет, сперва поговорим с Лонгом. Надо понять, серьезное он предлагает дело или мы просто зря потратим время.
– Или это ловушка, – добавил Джеф.
– Или это ловушка... – повторил следом за ним доктор Толби.
– Как тут поймешь?
– Понять ничего нельзя! Надо взглянуть...
– А если он играет честно?
– Все равно! С ним надо ухо востро...
– Не знаю... – Джеф покачал головой. – Что-то я такого Фрэнка Лонга не припомню.
– Зато я припоминаю. Я с этим парнем виделся мимоходом дважды, и оба раза говорил себе, что, если понадобится купить себе агента службы по надзору за "сухим законом", он – как раз то, что надо.
– Прежде он к тебе не обращался?
– Нет, не обращался. Позавчера позвонил впервые.
– И все-таки нельзя исключить, что это ловушка...
– Ты про это не забывай, – сказал доктор Толби. – А теперь давай-ка пораскинем мозгами в тишине. Пусть Майли отдохнет.
Джеф снова взглянул в зеркало:
– Она спит?
Майли прижалась к доктору. Она лежала, свернувшись калачиком. Он обнимал ее одной рукой.
– Спит как ребенок, – умиленно проговорил доктор. – Преданное существо!
Через четверть часа Джеф торжественно произнес:
– Леди и джентльмены, вы въезжаете в город Марлетт, штат Кентукки. Население – две тысячи сто тридцать два человека!
* * *
Лоуэлл Холбрук спустился в вестибюль, подошел к стойке регистрации, нагнулся, чтобы взять регистрационный журнал.– Я был уверен, что девица с молодым парнем, – сказал он. – Подумал, она его жена. Но она велела отнести ее сумку в один номер с пожилым. Он кто, ее отец?
Озадаченный, он посмотрел на миссис Лайонс, ожидая объяснений.
– Муж, – сказала Кей Лайонс. – Доктор и миссис Эммет Толби из Луисвилла.
Миссис Лайонс начала просматривать почту. Должно быть, почту принесли, пока он был наверху.
– Ну а тот, другой? – спросил он. – Ведь не сын же он ей?
– Мистер Джеф Мидерс. Он тоже из Луисвилла.
– Надолго они к нам?
– Не сказали.
– Молодого я отвел в двести восьмой, а парочку в двести десятый. Правильно?
– Прекрасно, Лоуэлл.
– Знаете что, миссис Лайонс?
Наверху мистер Толби спросил, в каком номере остановился Фрэнк Лонг.
Кей оторвалась от письма, которое читала.
– Возможно, они знакомы, а может, друзья, – сказала она через секунду.
– Вам это не кажется странным?
– Нет, а что?
– Ну, приехали и сразу интересуются контролером по "сухому закону"...
– Хоть он и контролер, у него, возможно, полно приятелей.
– Да, конечно, – согласился Лоуэлл.
И все же весь день новые постояльцы не выходили у Лоуэлла из головы.
У мистера Толби улыбка во весь рот... девица вообще какая-то заспанная. У молодого парня через руку переброшен костюм, будто он собирается отдать его в чистку. Но почему-то не отдал...
Лоуэлл не знал, что и думать!
Не сказать ли мистеру Бэйлору? А мистер Бэйлор что скажет? Люди поселились в отеле и интересуются Фрэнком Лонгом? Ну и что? Может, за одно это упрятать их за решетку?
Фрэнк Лонг – контролер, но ведь он еще и просто человек. Даже если у него совсем нет друзей, родственники-то есть?
Так что Лоуэлл не сообщил о новых постояльцах шерифу Бэйлору.
Раз миссис Лайонс не беспокоится, он тоже не будет. Да они, может, завтра уедут и он их больше никогда не увидит!
На следующее утро Лоуэлл понял, что ошибался. Понял, когда увидел всю троицу в вестибюле. С ними был Фрэнк Лонг. Вчетвером они сели в шикарную машину, "линкольн-версаль", и укатили.
Глава 6
Билл насторожился. Внизу, в лощине, лаяли собаки.
Заливистый лай далеко разносился по окрестностям. На кого это они?
Билл стоял на крыльце, где еще лежали утренние тени, и вглядывался в даль – туда, где из лесу выбегала дорога.
Из-за угла дома вышел Эрон, подошел к крыльцу. С минуту оба стояли молча, прислушиваясь.
Наконец Билл определил местонахождение гончих. Он понял, что собаки мчатся назад и вот-вот выскочат из чащи.
– Ведь не кролика же они гонят вверх по дороге? Откуда здесь сейчас кроликам взяться? – ответил Эрон. – Собаки за машиной гонятся.
– Уж очень заливисто лают, а?
Негр вскинул голову и прислушался:
– Чужая машина, вот и заливаются.
– И я так думаю! Но бегут они рядом, значит, всего одна машина.
Эрон кивнул, повернулся к Биллу:
– Машина-то одна, да в ней, может, полно прохиндеев. Хочешь, я спущусь и посмотрю?
– Нет. Ты лучше поднимайся в бревенчатую хибару. Знаешь что? И дробовик не забудь.
Эрон поднялся на крыльцо, встал рядом с Биллом. Они были одного роста, только негр уже в плечах.
– Может, кто из друзей на завтрак пожаловал, – предположил Эрон.
– Я никого не звал, – ответил Билл.
Эрон вошел в дом и скоро вернулся со старинным двенадцатизарядным "ремингтоном".
– Эрон, – сказал Билл, – если кто-то заявится к тебе и захочет раскокать наш самогонный аппарат к чертовой матери, ты ему не мешай.
– Буду кротким, как ягненок.
– Но если кто-то начнет стрелять или, скажем, покажется, будто тебе угрожают, не сдерживайся.
– Да, сэр, уж я им отвечу!
– Пусть разбивают всю установку, если хотят.
– Хорошо.
– Но нас им не взять.
– Правильно, – усмехнулся Эрон, – им нас не взять!
Билл сел на верхнюю ступеньку и стал ждать. Потом поднялся и вошел в дом.
Когда он вышел на крыльцо, на нем была темная шляпа с загнутыми полями. Он надвинул ее на самые брови, так же как Фрэнк Лонг. Стоял и смотрел со своего наблюдательного поста, как Эрон бредет по выгону, направляясь к хибаре под деревьями на склоне горы.
Потом он снова уселся на ступеньку.
Там он и сидел, когда из лощины выполз "линкольн-версаль". Впереди машины, тявкая и как бы указывая дорогу, стелились гончие.
Чужая машина! Поэтому и подниматься незачем...
Он не двигался с места. Так и сидел, сложив руки на коленях. И смотрел, как Фрэнк Лонг распахнул переднюю дверцу и выходит...
Водитель в костюме песочного цвета обошел машину спереди. Чем-то его костюм привлек внимание Билла.
Интересно, почему этот мозгляк не взял размер поменьше? Тогда ему не пришлось бы так по-идиотски подворачивать штанины.
С другой стороны из машины вышел представительный мужчина и миловидная особа лет восемнадцати. Они обошли машину сзади.
На докторе Толби был темно-синий шелковый пиджак, тщательно отутюженные черные брюки и широкий яркий галстук. Рядом с ним Фрэнк Лонг выглядел точь-в-точь как старомодный баптистский проповедник.
Четверка гостей сошлась вместе. Все они подняли глаза на Билла. Фрэнк Лонг вышел на шаг вперед, словно он тут главный.
Что ж, пусть треплет языком, если хочет!
Билл сразу понял, кто у них заправила. Он был на сто процентов уверен в том, какую роль играет мозгляк в песочном костюме. Тут ошибиться было невозможно. Единственный персонаж, кто казался неуместным, – девица. Она уставилась прямо на Билла и не отвела взгляда, когда он посмотрел ей в глаза.
Ну и что? Может, она добрая и опытная.
Билл стоял на крыльце и ждал, когда начнет говорить Фрэнк Лонг. Но неожиданно к крыльцу подошел "модник" в ярком галстуке и сказал:
– Через полчаса мы с вами будем называть друг друга по имени. Так что, как я всегда говорю, зачем откладывать? Я доктор Толби, но для вас просто Эммет. Прежде чем мы продолжим наше знакомство, я бы хотел заметить, что у вас совершенно роскошные гончие.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Билл. – Собаки – моя слабость.
– Я так и понял! – кивнул доктор Толби. – Собака, как говорится, друг человека.
– Тут я позволю себе внести коррективы в эту расхожую сентенцию. – Билл выдержал паузу, а затем продолжил: – Собака настолько лучше человека, что сравнивать их, я думаю, оскорбительно для собаки.
– Ну да, ну да! – кивнул доктор Толби. – Собака – преданное животное и...
– И у нее нет отвратительных пороков, – прервал его Билл. – Если поставить миску с едой перед породистой собакой, она не подумает обожраться до одури. Съест ровно столько, сколько ей надо, и все.
– А человеку вечно все мало! – подхватил доктор Толби и улыбнулся.
– Да уж! – кивнул Билл. – Между прочим, у собак не бывает красных носов от пьянства. Собаки не болеют ни гонореей, ни сифилисом. Они не шляются, где ни попадя, не пьют, не хвастают в пьяном виде, как мы, к примеру. – Билл усмехнулся.
– Это ты про себя? – подал голос Фрэнк Лонг.
– Допустим... – заметил Билл. – Зато в отличие от тебя любая собака умеет держать слово.
– Ну ты, не очень-то! – Фрэнк Лонг сделал шаг вперед.
– Собака предана, насколько ей позволяет ее собачий мозг. Она делает все то, что, по ее мнению, обязана делать. Однако давайте возьмем человека, более того, джентльмена. – Билл в упор посмотрел на доктора Толби. – Оставьте ему в наследство миллионы, дайте ему образование, связи в обществе, и что же он будет делать? Ни черта не будет делать, только безобразничать – бегать от одной пирушки к другой, от одной бабенки к другой. Он может быть паршивее самой паршивой собаки... И умственно, и физически... Ему уже ничего не нужно знать. И все же он джентльмен, раз у него есть деньги, а если точнее, больше денег, чем мозгов. Стало быть, он не джентльмен, а оболтус и остолоп...
– Ну ты, Билл, даешь! – сказал Фрэнк Лонг. – Вот это речь! Тебе прямая дорога в конгресс.
– А тебе? – набычился Билл. – Тебе куда?
– Погоди, Билл, – отмахнулся Фрэнк. – Вижу, ты закусил удила, поэтому позволь представить тебе своих спутников и приступим прямо к делу. Доктор Толби является научным экспертом по виски. Он приехал снять пробу, определить качество и сообщить властям, хороший у тебя товар или нет. Юная леди – мисс Майли Митчелл, можно сказать, помощница и секретарь доктора Толби. А это – мистер Джеф Мидерс. Он следователь по особым делам. Он поможет нам реквизировать виски твоего отца, если ты, конечно, вынудишь нас своим поведением прибегнуть к этим мерам. Друзья, – Фрэнк повернулся к троице, – Билл Мартин, мой старый армейский приятель. Прошу любить и жаловать.
Билл не шевельнулся. С верхней ступеньки крыльца он видел их всех. Короче, суетиться и вертеть головой не было необходимости.
– Билл, – Фрэнк перевел дух, расстегнул пиджак и сунул большие пальцы рук в нагрудные карманы рубашки, – у доктора Толби есть к тебе предложение. По-моему, оно тебя заинтересует. Видишь ли, я подумал, к чему устраивать шум, стрельбу и все такое, когда дело можно уладить миром, да к тому же легально. Твой отец проделал громадную работу. Сто пятьдесят бочонков самодельного виски – это о-го-го! Тебе как его наследнику, разумеется, полагается какая-то компенсация, несмотря на то что ты нарушаешь закон. Тебе, думаю, известно, что хранение спиртного так же противозаконно, как и его изготовление.
Заливистый лай далеко разносился по окрестностям. На кого это они?
Билл стоял на крыльце, где еще лежали утренние тени, и вглядывался в даль – туда, где из лесу выбегала дорога.
Из-за угла дома вышел Эрон, подошел к крыльцу. С минуту оба стояли молча, прислушиваясь.
Наконец Билл определил местонахождение гончих. Он понял, что собаки мчатся назад и вот-вот выскочат из чащи.
– Ведь не кролика же они гонят вверх по дороге? Откуда здесь сейчас кроликам взяться? – ответил Эрон. – Собаки за машиной гонятся.
– Уж очень заливисто лают, а?
Негр вскинул голову и прислушался:
– Чужая машина, вот и заливаются.
– И я так думаю! Но бегут они рядом, значит, всего одна машина.
Эрон кивнул, повернулся к Биллу:
– Машина-то одна, да в ней, может, полно прохиндеев. Хочешь, я спущусь и посмотрю?
– Нет. Ты лучше поднимайся в бревенчатую хибару. Знаешь что? И дробовик не забудь.
Эрон поднялся на крыльцо, встал рядом с Биллом. Они были одного роста, только негр уже в плечах.
– Может, кто из друзей на завтрак пожаловал, – предположил Эрон.
– Я никого не звал, – ответил Билл.
Эрон вошел в дом и скоро вернулся со старинным двенадцатизарядным "ремингтоном".
– Эрон, – сказал Билл, – если кто-то заявится к тебе и захочет раскокать наш самогонный аппарат к чертовой матери, ты ему не мешай.
– Буду кротким, как ягненок.
– Но если кто-то начнет стрелять или, скажем, покажется, будто тебе угрожают, не сдерживайся.
– Да, сэр, уж я им отвечу!
– Пусть разбивают всю установку, если хотят.
– Хорошо.
– Но нас им не взять.
– Правильно, – усмехнулся Эрон, – им нас не взять!
Билл сел на верхнюю ступеньку и стал ждать. Потом поднялся и вошел в дом.
Когда он вышел на крыльцо, на нем была темная шляпа с загнутыми полями. Он надвинул ее на самые брови, так же как Фрэнк Лонг. Стоял и смотрел со своего наблюдательного поста, как Эрон бредет по выгону, направляясь к хибаре под деревьями на склоне горы.
Потом он снова уселся на ступеньку.
Там он и сидел, когда из лощины выполз "линкольн-версаль". Впереди машины, тявкая и как бы указывая дорогу, стелились гончие.
Чужая машина! Поэтому и подниматься незачем...
Он не двигался с места. Так и сидел, сложив руки на коленях. И смотрел, как Фрэнк Лонг распахнул переднюю дверцу и выходит...
Водитель в костюме песочного цвета обошел машину спереди. Чем-то его костюм привлек внимание Билла.
Интересно, почему этот мозгляк не взял размер поменьше? Тогда ему не пришлось бы так по-идиотски подворачивать штанины.
С другой стороны из машины вышел представительный мужчина и миловидная особа лет восемнадцати. Они обошли машину сзади.
На докторе Толби был темно-синий шелковый пиджак, тщательно отутюженные черные брюки и широкий яркий галстук. Рядом с ним Фрэнк Лонг выглядел точь-в-точь как старомодный баптистский проповедник.
Четверка гостей сошлась вместе. Все они подняли глаза на Билла. Фрэнк Лонг вышел на шаг вперед, словно он тут главный.
Что ж, пусть треплет языком, если хочет!
Билл сразу понял, кто у них заправила. Он был на сто процентов уверен в том, какую роль играет мозгляк в песочном костюме. Тут ошибиться было невозможно. Единственный персонаж, кто казался неуместным, – девица. Она уставилась прямо на Билла и не отвела взгляда, когда он посмотрел ей в глаза.
Ну и что? Может, она добрая и опытная.
Билл стоял на крыльце и ждал, когда начнет говорить Фрэнк Лонг. Но неожиданно к крыльцу подошел "модник" в ярком галстуке и сказал:
– Через полчаса мы с вами будем называть друг друга по имени. Так что, как я всегда говорю, зачем откладывать? Я доктор Толби, но для вас просто Эммет. Прежде чем мы продолжим наше знакомство, я бы хотел заметить, что у вас совершенно роскошные гончие.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Билл. – Собаки – моя слабость.
– Я так и понял! – кивнул доктор Толби. – Собака, как говорится, друг человека.
– Тут я позволю себе внести коррективы в эту расхожую сентенцию. – Билл выдержал паузу, а затем продолжил: – Собака настолько лучше человека, что сравнивать их, я думаю, оскорбительно для собаки.
– Ну да, ну да! – кивнул доктор Толби. – Собака – преданное животное и...
– И у нее нет отвратительных пороков, – прервал его Билл. – Если поставить миску с едой перед породистой собакой, она не подумает обожраться до одури. Съест ровно столько, сколько ей надо, и все.
– А человеку вечно все мало! – подхватил доктор Толби и улыбнулся.
– Да уж! – кивнул Билл. – Между прочим, у собак не бывает красных носов от пьянства. Собаки не болеют ни гонореей, ни сифилисом. Они не шляются, где ни попадя, не пьют, не хвастают в пьяном виде, как мы, к примеру. – Билл усмехнулся.
– Это ты про себя? – подал голос Фрэнк Лонг.
– Допустим... – заметил Билл. – Зато в отличие от тебя любая собака умеет держать слово.
– Ну ты, не очень-то! – Фрэнк Лонг сделал шаг вперед.
– Собака предана, насколько ей позволяет ее собачий мозг. Она делает все то, что, по ее мнению, обязана делать. Однако давайте возьмем человека, более того, джентльмена. – Билл в упор посмотрел на доктора Толби. – Оставьте ему в наследство миллионы, дайте ему образование, связи в обществе, и что же он будет делать? Ни черта не будет делать, только безобразничать – бегать от одной пирушки к другой, от одной бабенки к другой. Он может быть паршивее самой паршивой собаки... И умственно, и физически... Ему уже ничего не нужно знать. И все же он джентльмен, раз у него есть деньги, а если точнее, больше денег, чем мозгов. Стало быть, он не джентльмен, а оболтус и остолоп...
– Ну ты, Билл, даешь! – сказал Фрэнк Лонг. – Вот это речь! Тебе прямая дорога в конгресс.
– А тебе? – набычился Билл. – Тебе куда?
– Погоди, Билл, – отмахнулся Фрэнк. – Вижу, ты закусил удила, поэтому позволь представить тебе своих спутников и приступим прямо к делу. Доктор Толби является научным экспертом по виски. Он приехал снять пробу, определить качество и сообщить властям, хороший у тебя товар или нет. Юная леди – мисс Майли Митчелл, можно сказать, помощница и секретарь доктора Толби. А это – мистер Джеф Мидерс. Он следователь по особым делам. Он поможет нам реквизировать виски твоего отца, если ты, конечно, вынудишь нас своим поведением прибегнуть к этим мерам. Друзья, – Фрэнк повернулся к троице, – Билл Мартин, мой старый армейский приятель. Прошу любить и жаловать.
Билл не шевельнулся. С верхней ступеньки крыльца он видел их всех. Короче, суетиться и вертеть головой не было необходимости.
– Билл, – Фрэнк перевел дух, расстегнул пиджак и сунул большие пальцы рук в нагрудные карманы рубашки, – у доктора Толби есть к тебе предложение. По-моему, оно тебя заинтересует. Видишь ли, я подумал, к чему устраивать шум, стрельбу и все такое, когда дело можно уладить миром, да к тому же легально. Твой отец проделал громадную работу. Сто пятьдесят бочонков самодельного виски – это о-го-го! Тебе как его наследнику, разумеется, полагается какая-то компенсация, несмотря на то что ты нарушаешь закон. Тебе, думаю, известно, что хранение спиртного так же противозаконно, как и его изготовление.